Большая волна в Ахунгалле. Глава 4

Где-то через полчаса мы выехали на платную скоростную автостраду. Анжелика несколько раз оборачивалась, я тоже поглядывал в боковое зеркало, но нас никто не преследовал. Когда машина помчалась по современному хайвэю, девушка заметно успокоилась и стала разглядывать проносящиеся за окном кокосовые рощи, рисовые поля, да редкие в столь ранний час машины и мотоциклы.
Я решил не беспокоить её расспросами до поры до времени. Теперь всё происшедшее со мной и с нею казалось мне нелепым, комичным и не стоящим и выеденного яйца. Подумаешь, поругалась со своим ухажёром из-за безобидной интрижки с этим, как его, Полем, захотелось девушке с иностранцем пообщаться, ей Павел, может, и никто даже, вбил себе в голову, что Анжелика его, вот и был поставлен на место таким малоприятным способом. Потом наверняка закатил ей сцену ревности, наговорил гадостей с три короба, а через час стал слёзно вымаливать прощение. Короче, достал бедную девушку, вот она и решила смыться с глаз долой. Хотя… Денег-то у неё нет, значит, приехала сюда не на свои. Значит, скорее всего, Павел и есть её спутник и спонсор, если вообще не законный муж, вон как за ней бегал повсюду, сейчас уже, поди, прознал, куда направляется его благоверная, пытается ей позвонить, а она, стерва, телефон выключила или внесла его номер в чёрный список. Может она уже сидит, молча смотрит в окно и жалеет о своём отъезде, может сейчас попросит отвезти её обратно или высадить на ближайшем съезде с платной автострады? Или Павел догонит нас верхом на тук-туке. Ха-ха, не смешно...
Если честно, я даже стал надеяться на такой исход нашей маленькой интрижки. Цели, какой-никакой, я достиг, девушка, которая вчера произвела на меня неизгладимое впечатление благодаря временной романтической бреши в чувствах, согласилась составить мне компанию, причём неважно, что ею двигало в этот момент, сейчас же я стал думать о ней, как о ненужной обузе и помехе в моём путешествии. Ну, и что греха таить, мне просто стало жалко денег, настолько жалко, что всякое желание пропало не просто раскрутить Анжелику на любовь, но даже терпеть её присутствие рядом с собой. Моё джентльменство свою роль выполнило, а плотские утехи можно было найти в том же пляжном отеле с меньшими трудозатратами и почти задаром. «Может, не дожидаясь, пока она сама об этом попросит, высадить её к чёртовой матери на следующей развилке? – стал подумывать я, нервно покусывая губы и хмурясь. – Или отвезти в аэропорт, нет, вызвать такси в ближайшем населённом пункте, дать пятьдесят долларов и пусть катится, куда хочет! Иначе расстанешься не с одной сотней баксов, если не с тысячей. Чандана безусловно осудит мой поступок, но возражать не станет, не его это дело. А девушка явно не промах, не пропадёт, позвонит Павлу, или Полю, кто-то из них её заберёт, а то и оба вместе…»
Я невольно усмехнулся, когда мне пришло на ум, что Павел и Поль – одно и то же имя, только в разном написании. «Может Анжелика Павлов коллекционирует, ну так я не из их числа, - продолжал я себя переубеждать, пока мы не уехали слишком далеко. – Заплатить за девушку и воспользоваться ею – ничего особенного, главное, накладно, а заплатить и не овладеть – вроде правильно, но как-то не по-людски», - конечно, в мыслях я мог с Анжеликой сделать всё, что угодно, но наяву вбитое общественной моралью понятие «вести себя, как мужчина» принуждало надувать щёки и изображать Джеймса Бонда, хотя нет, он иногда красоток подставлял и даже убивал, лучше пусть будут на его месте герои Сильвестра Сталлоне – тупо, но зато надёжно.         
«Э, нет, - вторил моему «плохому я» его «хороший» брат-близнец. – Шутишь ты, паря, не здравый смысл в тебе сейчас говорит, он был здравым, пока ты не сказал того, что сказал. В тебе сейчас говорит ревность. И жадность. Дал девушке слово, держи уж. И моли бога, чтобы она сама от всего отказалась».
Я глубоко и бесшумно вдохнул-выдохнул и снова зыркнул в сторону Анжелики. Она по-прежнему смотрела в окно, но на губах её уже играла улыбка Джоконды. Мысли высадить девушку по дороге мигом улетучились. Чтобы нарушить тишину неопределённости, я обратился к своему гиду:
- Чандана, что у нас там по программе идёт первым?
Вопрос был чисто риторическим, я свою программу знал на зубок.
- Сейчас мы едем в слоновий питомник, мистер Игорь, - ответил Чандана. – Надеюсь, мы успеем посмотреть, как кормят маленьких слонят. Минут через сорок мы минуем Коломбо и свернём на обычную дорогу. По ней ещё часа полтора, и мы будем на месте. Я умышленно не стал вас беспокоить своим рассказом, чтобы дать отдохнуть в столь ранний час, но если вы желаете…
- Нет-нет, Чандана, не стоит, мы не литовские туристы, - ответил я и жестом дал понять, что всё нормально.
- Литовские туристы? – переспросил Чандана, а Анжелика оторвала взгляд от окна и посмотрела на меня с живым интересом. Судя по всему, высаживаться по доброй воле она пока не помышляла.
- Ну, есть такая байка про литовских туристов, слышал я её где-то…
- Байка? – снова переспросил Чандана. – Что такое байка?
- А, ну это что-то вроде шуточного рассказа, как правило, выдуманного. Анекдот, короче, - ответил я, затем продолжил, видя, что мои слушатели ждут завершения истории, - Знаете почему литовские туристы требуют от гида безостановочного рассказа во время переездов на экскурсиях?.. – я выдержал паузу, чтобы Чандана и Анжелика подтвердили, что они не в курсе. – …Потому что, если гид замолкает, литовские туристы просыпаются, - закончил я и хохотнул.
Анжелика улыбнулась краешками губ, типично по-джокондовски, глаза тоже наполнились смехом, а вот Чандана изобразил на своём лице недоумение.
- Мне не раз доводилось работать с туристами из Литвы, - на полном серьёзе ответил он, - они действительно любят, когда им много рассказывают, но я не помню, чтобы они спали.
- Но это же шутка, Чандана, анекдот, - я испытал неловкость за сказанное и поспешил объясниться, но Чандана и тут меня не понял. Он явно обиделся и за литовских туристов, и за гидов, чей профессионализм ставился под сомнение, раз туристы способны дрыхнуть во время их речей.
Занавес молчания снова опустился между нами. Я досадовал по поводу неудавшейся шутки, Анжелика ждала продолжения беседы, а Чандана сосредоточенно обдумывал услышанное. Мне не хотелось превращаться сейчас в литовского туриста и понуждать Чандану говорить по теме экскурсии, хватит и того, что он расскажет на месте. В тоже время, мне не терпелось загладить свою нечаянную вину перед ним, поэтому я сморозил очередную глупость:
- Посмотри, Чандана, какая красавица сидит рядом. Настоящая апсара. Многие сейчас отдали бы всё на свете, чтобы поменяться с тобой местами.
Про божественных танцовщиц в индийской мифологии я заранее прочитал в интернете и рассчитывал на то, что комплимент, замешанный на экзотике, произведёт на Анжелику должное впечатление. Вместо этого девушка смерила меня неприязненно-надменным взглядом, фыркнула и отвернулась к окну. Чандана опять остался в неведении, что я хотел сказать. Ситуация в салоне автомобиля сложилась неловкая вдвойне. Даже коробка с завтраком, которую я предусмотрительно разместил у себя в ногах, не спасла положения: Анжелика и бровью не повела на предложение разделить со мною трапезу, а Чандана, как и положено гиду, вежливо отказался. Пришлось жевать и запивать еду соком через трубочку из небольшого пакета в гордом одиночестве. Весь вид мой служил сейчас хорошей иллюстрацией к известному рекламному слогану «Иногда лучше жевать, чем говорить».
Худо ли, бедно ли, но мы добрались до нужной нам развилки, едва я закончил завтракать. Скоростная трасса здесь обрывалась, дальше шли строительные работы, целью которых было довести хайвэй до международного аэропорта к северу от Коломбо. Мы свернули на восток, на хорошую, но узкую двух полосную дорогу с гордым названием А1. Она вела в центр острова, в древний город Канди. Он тоже значился в моей программе, но посетить его нам предстояло только через пару дней. Сейчас путь лежал в слоновий питомник в Пиннавале, а затем в так называемый Культурный Треугольник на северо-востоке. В красочном, с картинками, описании на русском языке, что мне выдал Чандана, он был обозначен совсем уж загадочными названиями «пещерный храм в Дамбулле», «Львиная скала Сигирия», «затерянный в джунглях храмовый комплекс Ритигала», какая-то гора с труднопроизносимым названием Пидурангала. Более или менее было понятно с посещением национального парка, где обитало большое поголовье диких слонов и водилось множество птиц, правда выговорить с первого раза его название также не получалось – Миннерия.   
На трассе А1 характер поездки резко поменялся. Плавная скоростная езда сошла на нет. Несмотря на раннее утро, дорога в обе стороны была уже плотно забита. У меня ещё не было опыта поездок по местным дорогам внутри острова, из аэропорта до отеля на берегу океана я проделал путь большей частью по той же скоростной автомагистрали, что и сейчас, только в обратном направлении. Буквально через десять минут я убедился в истинности слов Чанданы о необходимости иметь крепкие нервы, когда едешь на переднем сиденье рядом с водителем. Наш шофёр показывал настоящие чудеса вождения, которым позавидовал бы не один опытный участник ралли. Он умело находил любую брешь между потоками моторикш, легковых машин, между гружёными через край и еле плетущимися в выхлопном дыму грузовиками, он ловко уворачивался от лобового столкновения с бешено мчащимися навстречу автобусами, которые, казалось, стремились растолкать всех и вся своими округлыми бортами и при этом нещадно и противно сигналили, словно матерились, как разгневанный прораб на стройке. Их короткие и протяжные гудки больше походили на запикивание бранных слов, нежели на предупреждение об опасности. По крайней мере, мне так показалось, на их громкоголосье мало кто обращал внимание, и если им и уступали дорогу, чуть отойдя в сторону, то это были большей частью идущие по обочине женщины с грузом на голове, какие-нибудь соседки, решившие побеседовать о чём-то на проезжей части, собаки, которым приспичило почесаться посередине перебегаемого ими пути, а чуть позже к ним присоединились и стайки школьников, спешащих на уроки. Единственно, кто ни в какую не подчинялся сигналам автобусов и злобному урчанию грузовиков – это повозки, запряжённые флегматичными буйволами и рабочие слоны в сопровождении погонщиков. Их увещеваниями и грозными окриками в намеченного пути было не свернуть. Оставалось терпеливо ждать, когда они, наконец, достигнут цели и съедут на какой-нибудь двор или рисовое поле. Или, если повезёт, самим воспользоваться прогалиной во встречном потоке и обогнать злостного тихохода. Наш водитель проделывал это мастерски, благодаря чему мы продвигались вперёд достаточно бойко и в то же время – душещипательно. Я поймал себя на том, что постоянно давлю ногой на воображаемую педаль газа. Но сама езда захватывала и превращалась в настоящий аттракцион.
Я показал водителю большой палец и постарался вложить в свою улыбку максимум восхищения. Ему польстило моё внимание, он довольно осклабился в ответ, и я ещё раз позавидовал зубам местных жителей. 
- Ноу дэйнджрес, вэри эттэнтив драйвинн! – произнёс он значительным тоном, и я безоговорочно ему поверил. Если водитель утверждает, что при таком непредсказуемом и хаотичном движении опасности нет и его вождение очень внимательное, можно только догадываться, каким оно будет, если ему вздумается малость полихачить.
Я обернулся к безмолвному Чандане, дабы восхититься искусством шофёра уже на русском. В момент поворота головы я заметил, что Анжелика больше не смотрела в окно с обиженной гримаской на лице, а мирно спала, удобно расположившись на своей половине заднего сиденья. Чандана вежливо притиснулся к самой двери и сжался сам, чтобы освободить для изволившей почивать девушки как можно больше пространства. И эта нахалка сквозь дрёму, а может и через умышленно сдвинутые веки, поди, разбери, что у неё на уме, пользовалась отвоёванным пространством на всю катушку. Не мудрено, если спустя несколько минут она положит Чандане на колени или свои ноги, или голову. Если, конечно, сам Чандана чуть ранее не выпрыгнет из салона на полном ходу по соображениям всё той же вежливости в отношении гостя.
Я изобразил неловкое движение рукой и как бы невзначай коснулся оголённых коленей Анжелики. Девушка широко раскрыла глаза и инстинктивно поджала ноги. На лице у неё появилось недовольное выражение. Зато Чандана смог сесть поудобнее.
- Ради бога, извини, что разбудил! – обратился я к Анжелике с деланно виноватым видом. – Веду себя, как слон в посудной лавке. Спи дальше, если хочешь. – При этих словах девушка снова зло поджала губы и отвернулась к окну. Боюсь, она раскусила фальшь в моём голосе и догадалась, что я умышленно её потеснил. - Чандана, - я перенёс своё внимание на гида, - у вас все так гоняют? Формула-Один много потеряла, что не берёт пилотов из числа ланкийцев.
Я думаю, что мой комплимент понравился Чандане. Поэтому ответ его был исполнен ложной скромности, а может, наоборот, всё проходило естественно, по буддистским аскетичным нормам поведения:
- К сожалению, это невозможно. Для этого нужно много денег. И мы не любим ездить по кругу, нам для этого хватает Сансары. Вы знаете, что такое Сансара, мистер Игорь?
Пока я обдумывал свой ответ, Чандана успел скороговоркой перекинуться по-сингальски несколькими фразами с водителем. Я бы никогда не догадался о смысле сказанного, не услышь я в стремительном потоке непонятных мне звуков одно знакомое слово – «Шумахер». В довершении ко всему, наш шофёр польщённо расхохотался и повернулся ко мне: - Сэнкью, сё! – искренне поблагодарил он. Я не остался в долгу и с ответной улыбкой, сначала направил на него указательный палец, а затем поднял большой. Чувствовалось, что водитель теперь мой преданный слуга если не до гроба, то до окончания поездки уж точно.
Настала пора вернуться к ответу по поводу Сансары. Прежде я слышал о ней, кажется, в песенке Бориса Гребенщикова, но там пелось о колесе Сансары. По-отдельности она мне доселе не попадалась. Определённо, это было что-то круглое. Я бы не постеснялся признаться, что не ведаю её истинного значения, но в машине сидела Анжелика и это в корне меняло ситуацию. Мужчина в присутствии женщины не может говорить правду.
Увы, я был не в отеле, Wi-Fi и Википедия мне на помощь прийти не могли, а мобильным интернетом я запастись в дорогу не удосужился. Оставалось сказать Чандане позорное «У меня что-то вылетело из головы. А напомните-ка!», это всё лучше, чем сермяжное «Не знаю!». Но тут вмешался голос Анжелики: 
- Это круг перерождений, бесконечная череда существований – рождение, жизнь, смерть, и снова – рождение, жизнь, смерть. И так будет всегда, так будет всегда..., - она осеклась и снова стала смотреть в окно. Она словно задумалась о чём-то своём и если так оно и было, то я догадывался о чём. 
- Браво, леди! – Чандана был неподдельно восхищён. Я ещё ранее заметил, что ланкийцы необычайно радовались и проникались расположением к человеку, который интересовался их традициями, культурой, религией, языком. Похоже, такая участь теперь ждала Анжелику со стороны Чанданы. Мой моральный вес, как заказчика тура, неумолимо скатывался на второй план. Если я не залатаю пробелы в знаниях до завтрашнего утра, Анжелика будет править нами безраздельно и уж точно протянет ноги…, хотя, стоп!, что я такое говорю?, конечно же вытянет ноги в салоне автомобиля, как и когда ей заблагорассудится.   
- Ой, что это!? – выкрикнул я от неожиданности, когда с обочины дороги нам чуть ли не под колёса бросилась миловидная девушка-ланкийка в нарядной тёмно-красной редда (юбке до пят) с богатым орнаментом и пышным воланом вокруг талии и такого же цвета, но уже без рисунка, хятти (короткой кофточке с рукавами-фонариками). Она напомнила мне девушку за стойкой в фойе отеля, и, несмотря на быстротечность происшедшего, я сумел-таки оценить её привлекательность и грацию, с какой она попыталась преградить нам путь. Не проехали мы и десяти метров, как другая девушка, но уже наряде изумрудного цвета, проделала то же самое, ещё через десять метров эстафету подхватила девушка в тёмно-синем, а ещё через десять – снова в красном.
Наш водитель оставался невозмутим. Он ехал прямо и даже глазом не моргнул, когда девушки настойчиво и методично буквально грудью ложились на капот, но скорость, разумеется, снизил. До меня дошло, что это был какой-то ритуал. Девушки кокетливо улыбались, а их гибкие изящные руки, как взмахи маленьких лебедей в балете Чайковского, плавными и заманчивыми движениями призывали остановиться.          
- Хотите попробовать кешью, мистер Игорь? – спросил Чандана. – Может ваша девушка захочет? – вторым вопросом Чандана подчеркнул, что Анжелика тоже имеет вес в принятии решений. Сцена с юными ланкийками Анжелику тоже заинтересовала, поэтому нельзя было понять, умышленно или нет она пропустила фразу нашего гида про «мою девушку».
Только теперь я заметил, что местные красотки были продавцами орехов кешью. Вдоль дороги, по обеим сторонам, через небольшой промежуток, стояли застеклённые ящики, внутри которых грудились разновеликие прозрачные пакетики с жаренными орешками. Одни были бледно-румяного цвета, другие имели кроваво-красный окрас. Возле каждого ящика стояло по две девушки, одна из которых сидела на раздаче, а в обязанности другой входило привлекать внимание покупателей столь экстравагантным способом. Разумеется, водители знали об этом месте и заранее притормаживали, поэтому очаровательные зазывалы ничем не рисковали, а вот попасться в их сети не составляло особого труда.
На вопрос Чанданы я ответил утвердительным кивком головы, и машина остановилась. Втроём мы вышли наружу. Едва открылась дверь, как вязкая тропическая духота обдала нас приторным коктейлем из цветочных ароматов. Подзабытое во время освежающей езды с кондиционером ощущение неги и прострации стало мгновенно разливаться по телу. Пришлось сделать над собой ощутимое усилие, чтобы оторвать пятую точку от удобного кресла и со старческим кряхтением и охами встать в полный рост.
Бойкая, очень миловидная, с соблазнительными формами девушка зачерпнула небольшим совочком немного орехов из белой кучки и жестом, подкреплённым обезоруживающей улыбкой, показала, что хочет высыпать мне их на ладонь. Я не стал себя просить дважды, после чего девушка зачерпнула кешью красного цвета и на моей ладони оказались две аккуратные пирамидки из орехов, причём одна не касалась другой. Я сделал для себя маленькое открытие: оказывается, высыпание орешков кешью на ладонь тоже искусство. За полминуты девушка проделала тот же ритуал с Анжеликой, затем с Чанданой, потом подошла к нашему автомобилю и предложила лакомство водителю. Субординацию во время раздачи орехов юная продавщица также блюла чётко.
Попробовав кешью красного цвета, я понял, в чём секрет. Они были со жгучим красным перцем. Как любитель острой пищи с полувековым стажем я не мог не оценить совершенство вкуса. Обычный жареный кешью насыщал и приедался довольно быстро, а тут, казалось, я мог съесть тонну, несмотря на полыхавший «пожар во рту». Маяковский сказал это применительно к мексиканской кухне, попробуй он ланкийскую, наверняка, с его пылающих не по-мексикански уст, сорвалось что-то похожее на «пожар во рту на ветру».
При помощи универсального знака одобрения (улыбки и большого пальца вверх) я выразил девушке признательность и жестами показал, что хочу купить два больших пакета перчёных орехов. «Кешью сами по себе хорошо влияют на потенцию, - рассудил я, - а с перцем должно получиться вообще превосходно».
- Ты будешь что-нибудь? – спросил я Анжелику. Та помялась немного и согласилась на небольшой пакетик обычного кешью. Чандана и водитель вежливо отказались. Напоследок мы обменялись прощальными улыбками с нашей продавщицей и её напарницей, услышали в ответ соблазнительное «бай!», произнесённое так, что в нём читалось не «пока!», а «не уезжай, останься!». Сопровождалась эта сцена таким молящим взглядом, такой горечью разлуки в глубинах его, что я чуть не сказал нашему гиду: «Чандана, вы поезжайте, а я тут задержусь немного и вас догоню». Но в этой ситуации мой здравый смысл осечку не дал и вовремя напел спасительное про уловки продавца, который хочет подольше удержать покупателя и раскрутить его на покупку орехов для всех домочадцев, друзей и знакомых.
- Кстати, так орехи кешью продают только в этом месте, - сказал Чандана, едва мы отъехали. – Знаете почему? – и, не дожидаясь нашего ответа, он продолжил, - в девятнадцатом веке, как и сейчас, тут лежал путь в Канди и в горы Нувара-Элия, пока не построили железную дорогу. Коммерсанты, чиновники, войска шли этими местами, и жители деревни придумали, как можно заработать немного денег. Они отправили торговать орехами кешью самых красивых девушек. Это сейчас они носят хятти, а тогда многие ходили топлесс, в одной только редда и это не считалось зазорным. Девушки не только торговали орехами, но и дарили ночи любви тем, кто оставался на ночлег, а таких было немало. Все эти завлекательные жесты родом оттуда. Так и пошла традиция…
- И что, сейчас тоже можно остаться на ночь? – перебил я Чандану с единственной целью побалагурить, ну и поддеть его заодно (этакая маленькая месть за Анжелику). Но нашему гиду, видать, не в первой было отвечать на подобные вопросы, он отреагировал сразу:
- Нет, конечно, сейчас этого нет. Хотя, я не знаю…, - закончил он и как-то двусмысленно хихикнул.
Анжелика молча и немного нервно догрызала свой пакетик с орехами, но ушки у неё явно были на макушке. В этот момент она напоминала пальмовую белку лену, которую все русские (и я тут не исключение) называли бурундуком за полосатую спинку и которые в изобилии шныряли по пальмам и балконам в отеле на пляже, а иногда забирались и в номер, если дверь на балкон оказывалась открытой. Опасного в этом ничего не было, на небрежно брошенные кошельки или купюры они не покушались, но фрукты попробовать на зуб могли, или сунуть нос в бокал с соком, а то и того хуже – с виски или местным красным ромом. Последний был очень популярным среди туристов и в девяносто девяти случаев из ста становился неотъемлемой частью привозимых домой сувениров. Не подумайте ничего плохого: ни сока, ни виски, ни рома было для белок не жалко, они пьянели быстро с одного обмакивания носа и потом, виляя задом и подметая за собой длинным пышным хвостом на сто восемьдесят градусов, на полусогнутых передних лапках, мордочкой в пол, еле доплетали, а скорее, перекатывались до края балкона, откуда расслабленно сигали вниз, как падают спелые кокосовые орехи на землю, но при этом никогда не разбивались. Они, словно кошки, трезво приземлялись на все четыре лапы, а потом снова продолжали пьяно ковылять до своей пальмы. Не знаю, что выговаривала бельчиха в этих случаях своему муженьку, но у меня есть обоснованное подозрение, что она тоже не гнушалась приходить домой подобным образом, поскольку отличить самку от самца на глазок неспециалисту по пальмовым белкам не представлялось возможным. Да и попадись она мне в руки, я бы всё равно ничего не понял.
«О своих вчерашних ребятах думает, - с ревнивой досадой подумал я. – О правильности решения уехать с незнакомым мужчиной много старше её, о… Да фиг её знает, о чём она там на самом деле думает! – решил я прекратить никчемные рассуждения. – Одно пока очевидно, ехать дальше она не передумала, это факт! - чем ближе наступал момент расставания с лишними сотнями долларов, тем жальче их становилось и тем больше я злился на своё никчемное, «поперёк батьки в пекло», джентльменство. – И этот, как его, Павел, тоже какой-то тюфяк! Давно бы нас уже нагнал, перегородил бы дорогу, выволок её из машины и увёз бы, да хоть куда!..»
Шриланкийские обычные дороги, помимо возможности почувствовать себя, как в гонках на ралли, сразу вызывали в памяти популярную песенку «Ты российская дорога – семь загибов на версту!» Но чего греха таить, ехать по такой дороге было очень интересно. С виду неопрятные сёла и маленькие городки с нагромождением всевозможных лавочек и магазинов вдоль проезжей части, без намёка на тротуары, яркая реклама на белых, с грязными подтёками от частых дождей, стенах квадратных и прямоугольных домов сменялись ухоженными кокосовыми и каучуковыми плантациями или рисовыми полями, потом наступала очередь пышных и завораживающих своей растительной неразберихой джунглей, многочисленные развалы с местными фруктами призывали остановиться, тут даже красивые девушки с сексуальными движениями рук, тел, с многообещающими взглядами были не нужны, содержимое развалов само просилось тебе в рот. Мы так и сделали на одном из них и все ранее прочитанные санитарные нормы поведения в тропических странах, где чёрным по белому было написано ничего не покупать с рук, а фрукты мыть бутилированной водой и желательно с мылом, благополучно забывались. Устоять от соблазна, когда прямо у тебя на глазах разделывают сочный ананас, словно разворачивают гигантское эскимо на палочке, потом режут на дольки и ты ешь, а точнее почти пьёшь это сладкое, тающее во рту, жёлтое чудо (в эти минуты про ту кислятину, что продают в Москве под видом ананасов даже думать не хочется), все нормы идут к чертям собачьим. Ты наслаждаешься вкусом и самим местом поедания среди ананасовых гор, банановых гроздьев высотой с человеческий рост, устрашающих своим видом шипастых плодов хлебного дерева и прочая, прочая, прочая. Как там говорится, «увидеть Париж и умереть», ну так вот, выражение «поесть ананасов в Шри-Ланке и можно отправляться в лучший из миров» тоже имело бы право на жизнь, не будь одного «но»: это невозможно сделать, поскольку хочется ещё. Как сказал мне Чандана есть в Шри-Ланке поговорка – «желаешь умереть с голоду – не дыши», иначе еда будет сама залетать тебе в рот. Это, конечно, преувеличение, но верится в народную мудрость легко, когда видишь, как всё вокруг цветёт и благоухает.
- Кстати, Чандана, а эти прекрасные девушки, что продают орешки кешью, случайно не из племени родиев? – этим вопросом я сравнялся по очкам с Анжеликой в незримой викторине «Кто больше знает о Шри-Ланке?» Судьёй, разумеется, был Чандана. – У вас ведь есть такое племя отверженных? Говорят, что женщины-родии самые красивые в Шри-Ланке и обладают магическими чарами?  – задал я второй вопрос, а затем обратился к Анжелике, - ты, кстати, не хотела бы вот так торговать орехами и…
- Своим телом, хотел ты сказать! – с язвой в голосе ответила она. – Не терпится от меня избавиться? Уже жалеешь, что взял меня с собой? – девушка испытующе смотрела мне прямо в глаза. Она словно видела меня насквозь. Я не выдержал её взгляда и потупил взор.
- Не говори глупостей, с чего ты это взяла? – попробовал было я оправдываться, но она опять меня перебила:
- Да по твоей потной заднице это видно, по тому, как ты ёрзаешь на ней всю дорогу, - в её словах сквозила нескрываемая, бьющая по моему мужскому самолюбию, насмешка. – Если передумал, я могу сойти прямо здесь, мне не привыкать, пешком доберусь до той деревни и действительно пойду торговать орехами. И буду давать, кому хочу!
Она замолчала, а я остался в полном неведении того, что она хотела сказать последними словами – будет ли она давать кому захочет орехи или что-то другое ещё? Чандана подождал окончания нашей перебранки, потом ответил:
 - Нет-нет, они не родии. Хотя, я не знаю, конечно, возможно, кто-то из их предков и принадлежал к этой касте. Сейчас у нас нет различий, ну, по крайней мере, таких уж явных. А вы откуда про них знаете, мистер Игорь?
- Откуда сейчас можно всё знать? Из Интернета, конечно, - ответил я. – Старался, готовился к поездке, - продолжил я не без гордости. – Честно скажу, не ожидал, что у вас так много всего интересного.
- Шри-Ланка маленькая страна, культурно мы находимся в тени Индии, но памятников древности, не средневековых, а тех, сто строились ещё до нашей эры и в первые века новой эры, у нас больше, чем там, - в голосе польщённого Чанданы появился академический апломб. – Мало того, историю Индии во многом восстанавливают по нашим и китайским хроникам, поскольку в самой Индии письменных источников тех времён попросту нет. Их памятники, которые поражают сейчас воображение, это всё творение эпохи Великих Моголов, новодел в историческом масштабе, шестнадцатый-семнадцатый века. Одна из наших дагоб или ступ в древней столице Анурадхапуре, основанной в четвёртом веке до нашей эры, имеет размеры, сравнимые с Великой пирамидой в Египте. Но это ещё не всё. Когда мы будем с вами посещать Львиную скалу Сигирия, я расскажу вам много из того, что вы не найдёте в официальной истории и даже поделюсь мнением, почему высокоразвитая цивилизация на нашем острове могла существовать с незапамятных времён. Вы слышали про древнеиндийский эпос «Рамаяна», мистер Игорь?
- Доводилось слышать, - дипломатично ответил я и внутренне напрягся, как бы Анжелика не включила всезнайку и не вырвалась вперёд по очкам. Но девушка молчала и сама слушала Чандану с интересом.
- Кульминационные события «Рамаяны» разворачивались на нашем острове, - продолжал Чандана. – Здесь было царство могущественного правителя Раваны и его знаменитая столица – Блистательная Ланка. Она не найдена до сих пор, но я вам её покажу, - он заговорщически прищурился. – Потому и страна наша называется Шри-Ланка. «Шри» означает «прекрасная», «великолепная», «блистательная». В переводе получается тоже прекрасная или блистательная Ланка. А вот толкования у слова «Ланка» до сих пор нет и что оно означает, кроме названия эпической страны и её столицы, никто не знает. Но хватит пока об этом. Мы уже подъезжаем к слоновьему питомнику.
Тут в разговор вмешалась Анжелика и вернула Чандану к моему вопросу про касту родиев:
- А почему они стали отверженными? И почему их женщины считаются самыми красивыми?
Чандана мгновенно вернулся к этой теме:
- Видите ли, мисс Анжелика, можно я буду вас так называть? – Девушка в знак согласия кивнула головой и Чандана продолжил, - на эту тему существует легенда. У одного из наших правителей, не буду называть его имени, всё равно не запомните и не сможете повторить, язык сломаете, - он лукаво подмигнул, - хотя, можете попробовать, - и он произнёс скороговоркой, - Паракрамабаху!
- Парамабабаху! – я подхватил игру и попытался с ходу повторить имя одного из великих царей в истории Шри-Ланки, но в результате, как и было задумано, всех рассмешил, посмеялся и сам. – Фу ты, чёрт! Пара-крама-баху, - выговорил я медленно, по слогам, потом быстрее, потом ещё быстрее, потом совсем уже быстро, - Паракрамабаху!
- Браво! – одобрительно засмеялся Чандана, а водитель одарил меня белозубой улыбкой и большим пальцем вверх.
- Это что, - самодовольно ответил я, чувствуя, что Анжелике за мной пока не угнаться в интеллектуальной схватке за симпатии наших провожатых. Хотя, стань перед ними гипотетический выбор, кого взять с собой, а кого выкинуть из машины, можно не сомневаться, что я в ту же секунду оказался бы на обочине. – Вот выговорить полное название вашей столицы – это высший пилотаж! – Я набрал в лёгкие воздуха, выдержал театральную паузу и выпалил, - Шриджаяварденепуракотте!
Последовала немая сцена из «Ревизора».
- Два дня тренировался, кстати, - сказал я в надежде заработать лишние похвалы, но в награду мне достался взрыв гомерического хохота. Чандана откинулся на сиденье и гоготал во всё горло, Анжелика зажала рот рукой и прыскала в ладошку, водитель закатил глаза и тоже ржал, как сивый мерин, но руль из рук не выпустил и даже с возведёнными горе очами, объезжал все препятствия на дороге, шёл на обгон и предупредительно сигналил на каждом крутом повороте. К этому времени мы уже свернули с трассы на Канди и ехали по второстепенной дороге. Джунгли и кокосовые плантации подступали сплошной стеной к самой обочине, отчего шоссе казалось совсем узким.
Мне показалось, что прошла целая вечность, пока мои спутники успокоятся. Но отдельные взрывные смешки продолжались и далее, словно затухающие повторные толчки после основного землетрясения. На моём лице появилось обиженное выражение. Чандана тут же подобрался.
- Извините, мистер Игорь, - сказал он. – Ради бога, простите. Не подумайте плохого. Наоборот, вся Шри-Ланка гордится вами. Я серьёзно, - проговорил он с надутыми от смеха щеками, который пытался сдержать всеми силами, но не смог, прыснул сквозь плотно сжатые губы и, как эхо, за ним тоже самое сделали Анжелика и водитель. Лучше бы он пукнул в эту минуту, честное слово!
- Да ну вас! – я принял горделивую осанку, сложил на груди руки кренделем и стал смотреть вперёд.
- Так что там с дочерью этого Парабамы…, в общем, не важно? – Анжелика задала вопрос, чтобы пресечь неловкую паузу и не дать мне возможности и дальше корчить из себя обиженного идиота.
Ах, да! – встрепенулся Чандана. – У него была прекрасная дочь по имени Ратнавали, что переводится как «Жемчужное ожерелье» или «Ожерелье из самоцветов». Она жила в отдельном дворце. Каждое утро её повару местные охотники из племени ведда приносили свои трофеи, из которых он готовил еду для принцессы. Кстати, ведда – это настоящие аборигены Шри-Ланки, они жили здесь ещё с незапамятных времён, когда сингалов и тамилов тут и в помине не было. Они не индоевропейцы, как сингалы, не дравиды, как тамилы, а австралоиды. Да-да, - сказал Чандана, как бы предупреждая мой вопрос, - отдалённые родственники коренных жителей Австралии, но им ближе, конечно, некоторые австралоидные племена из Южной Индии и с Андаманских островов. Помните такого злобного карлика из повести про Шерлока Холмса «Знак четырёх», который стрелял отравленными стрелами из трубки? Он был с Андаманских островов. Ведда примерно такие же, но добрее намного. – Чандана улыбнулся. – С момента прихода сингалов на Шри-Ланку в пятом веке до нашей эры, они были нашими верными помощниками, но, чего уж тут греха таить, не сразу. Сначала они пытались сопротивляться, но сингалы их покорили, и они стали мирными людьми.
Я согласно кивнул, хотя понимал, что, когда представитель народа-победителя говорит о побеждённых, что те с радостью восприняли своё поражение, это утверждение надо делить на сто. Хотя бы по тому, что, как сказал Чандана, ведда нынче живут к востоку от Канди небольшими анклавами, а раньше, до прихода сингалов, селились по всему острову.
- Так вот, однажды ведда по ошибке подстрелили мальчика, а не оленя. Никакая другая дичь им в тот день не попалась, и они решили освежевать мальчика и подать его, как оленину…   
- Ой, фу, какая гадость! – запротестовала Анжелика. Она замахала руками, потом схватилась за грудь и тяжело задышала. – Чандана, можно без подробностей! Пожалуйста! У вас есть вода?
Видя, что ей дурно, водитель остановил машину, Чандана пулей вылетел из неё и достал из сумки-холодильника в багажнике бутылочку воды. Он протянул её Анжелике, та прислонила ледяной пластиковый сосуд, уже запотевший и покрытый капельками конденсата, к вискам, потом ко лбу, а затем отвинтила крышку и сделала несколько глотков. Мы все терпеливо ждали, что она скажет.
- Уф! – облегчённо выдохнула она. Выдохнули про себя и мы. – Чандана, ну разве так можно? Я теперь неделями спать не буду, мне всё время будет являться по ночам эта ужасная картина…
- Простите, леди! – Чандана переполошился не на шутку. – Я столько раз уже рассказывал эту историю, и вы первая так среагировали. Простите ещё раз! Впредь я буду аккуратен в своих выражениях…
Он посмотрел на меня, ища моей поддержки. Я взглядом дал понять, что ни в чём его не виню. Анжелика уже пришла в себя, и мы снова тронулись в путь. Чандана закончил свою историю о родиях в более медленном темпе и тщательно подбирая слова.
- Короче, их обвинили в людоедстве, и царь прогнал свою любимую дочь со двора. Ей и её последователям разрешалось селиться исключительно вдали от людей, в хижинах с одной только задней стенкой, чтобы всегда можно было проверить, чем они там занимаются. За десятилетия отверженности молва наградила их сверхъестественными способностями, а женщин – неповторимой красотой. Почему так, сказать не берусь. Возможно, потому, что, как ни крути, а они царских кровей. Может быть от того, что всё запретное и непонятное выглядит заманчивым. Я хочу лишний раз подчеркнуть, что всё это легенда, которая может не иметь к действительности никакого отношения. Вероятно, принцессу Ратнавали и её приспешников оклеветали, и они не были каннибалами на самом деле. Возможно, они были последователями культа богини Кали и приносили ей человеческие жертвы, что с точки зрения буддизма немыслимо. А может они пытались исповедовать христианский культ и были наказаны за это. Христиане частенько наведывались сюда ещё до прихода португальцев в самом начале шестнадцатого века. Как бы то ни было, эта история покрыта мраком, так что, мисс Анжелика, на девяносто процентов никто никакого мальчика не трогал, выдумки всё это. Можете спать спокойно. Родии сейчас полноправные члены общества. А вот мы и приехали! – закончил Чандана свой рассказ в тот самый миг, когда мы подрулили ко входу в знаменитый слоновий питомник в Пиннавале. – Сейчас мы выйдем из машины, пойдём посмотрим, как кормят маленьких слонят, а потом полюбуемся купанием взрослых слонов в реке. Ну что, готовы? – обратился к нам Чандана тоном массовика-затейника на корпоративной вечеринке. – Дорога вас не утомила? Если надумаете перекусить, дайте знать, мы обязательно остановимся в недорогом и приличном месте. Можно поесть и здесь, но я бы не очень советовал, просто есть места поинтереснее. Прошу за мной, леди и джентельмены! – Чандана первым вылез из прохладной машины в тропический одурманивающий морок. Последовали за ним и мы: Анжелика выпорхнула из машины, как птичка, выпущенная на волю из клетки, я, преодолевая сопротивление лишних десяти-пятнадцати килограммов, что оставили заметный след на моей талии и животе.
- Мистер Игорь, можно вас на минутку? - обратился ко мне Чандана и отвёл на несколько шагов в сторону. – Тут такое дело. У вас тур заказан вместе с входными билетами только на одного человека, сейчас нужно заплатить и за ваш тур целиком и за входной билет для леди. По поводу того, сколько будет стоить доплата за мисс Анжелику за всю поездку, я смогу вам сказать днём, когда мы приедем в отель, где проведём следующие две ночи. Между прочим, она будет зависеть от того, какой тип размещения вы выберете, будет ли это один двухместный номер или два одноместных. Возможно, вы захотите поменять обычное размещение на проживание в сьюте, где есть раздельные спальня и гостиная. Я так понимаю, что мисс Анжелика ещё не определилась…, простите, сэр, вы, - Чандана сделал на этом слове ударение, - ещё не решили, будет ли леди путешествовать и жить с вами вместе. Поэтому оставим этот вопрос открытым до приезда в отель.
- Не вопрос, Чандана, - ответил я и достал из потаённого кармана в походном рюкзаке конверт с деньгами. – Тут всё в долларах, без сдачи, согласно счёта. А сколько стоит входной билет?
- В долларах или рупиях? – переспросил гид, принял от меня оплату и занялся пересчётом денег, не вынимая их из конверта.
- В рупиях, - ответил я и Чандана назвал сумму. Я прикинул в уме, выходило 12-13 долларов. Пока терпимо, пока не так жалко. «Какого, всё-таки, чёрта!.., - уже не здравый смысл, а разумная жадность попыталась отбить меня у джентльменства, которое я и сам сейчас ненавидел всеми фибрами своей души. – Стоп! Не гоношись, не теряй лица, - успокаивал я свою бухгалтерскую составляющую, - твои деньги пока при тебе, а до приезда в отель ещё дожить надо, - на том мои противоположности внутри меня и поладили. Надолго ли?..
Чандана закончил пересчитывать деньги в конверте и с довольным видом протянул мне счёт от туроператора со штампом «полностью оплачено». Я отдал ему нужное количество рупий за дополнительный входной билет и путь к началу экскурсионной части моей, а точнее, нашей с Анжеликой поездки был открыт.
Анжелика прекрасно понимала, зачем мы с Чанданой уединились и скромно дожидалась в сторонке вердикта нашего перешёптывания. Она даже отвернулась демонстративно, словно это её нисколько не касалось, и, чуть подняв голову и расставив руки в стороны, ловила утренние и ещё не столь жгучие солнечные лучи. Она всё делала правильно: она попросила – я согласился, причём сам её подбил на поездку, хотя она изначально хотела только в аэропорт. Теперь, как говорится, плати. И неважно, нет у неё денег или она солгала и в её неподдельном Louis Vuitton их припрятано поболе моего.
Чандана чуть обогнал нас, чтобы успеть купить билеты мне и Анжелике прежде чем мы доберёмся до входа. В нём ощущалась сноровка профессионала. Когда мы подошли, он уже ждал нас возле бравого усатого билетёра в форменной одежде цвета хаки с аксельбантами. Тот проверил наши билеты, надорвал их и суровость на его лице сменилась душевной улыбкой. Я уже так привык к этому проявлению дружелюбия, что воспринимал улыбки как должное, а жаль. Подспудно я чувствовал, что по возвращении в Москву мне будет не хватать их, и чтобы подольше сохранить о них память, я, пожалуй, сам начну улыбаться каждому встречному, но что те подумают обо мне в итоге и какими мыслями сами переволнуются: что у них ширинка не застёгнута или короткая юбочка сзади случайно заправилась в трусики и оголила ягодицы?
За те несколько минут, что мы шли к месту кормления слонят-сирот, Чандана успел влить в нас порцию статистической информации о питомнике: кто, когда и зачем. Анжелика слушала внимательно, и я не сомневался, что все слова нашего гида разложились у неё по полочкам, нужно ей это или нет, в хозяйстве всё сгодится. У меня же, как всегда, в одно ухо влетало, в другое вылетало. Внимать словам гидов я не умел и не любил. Куда приятнее было вертеть головой на 360 градусов, а потом обо всём увиденном прочитать в Интернете.
На слонят я отреагировал, как и положено самцу, сдержанно, есть таковые и ладно, пусть будут. А вот Анжелику словно подменили. С воплем «Ой, какие миленькие!» она буквально запулила в меня своим Луи Виттоном, но и мне надо отдать должное – сумку я поймал, после чего девушка бросилась к стоящим в рядок под деревянным навесом слонятам. Перед каждым «малышом» с полтонны весом лежало по охапке зелени, которую они старательно пережёвывали. Анжелика подбежала к одному из слонят и стала гладить по голове, а точнее, по рыжеватым волосам на макушке в виде ирокеза. Рискну предположить, что именно это забавная естественная причёска делала слонят столь умилительными. У взрослых слонов волосяного покрова не было. Я на мгновение представил ирокез на своей голове и сразу понял, что «ути-пути» слонёнка из меня всё равно не выйдет и больше на эту тему уже не фантазировал. Мне было на кого обратить внимание. Анжелика, как бабочка, восторженно порхала среди слонят. Даже строгого вида молодая надсмотрщица, в такой же форме, как и билетёр на входе, только без аксельбантов, метнувшаяся было пресечь анжеликины выходки, замерла на полдороге и теперь наблюдала за ней и радостно улыбалась. Я вообще не помню, чтобы ланкийцы улыбались как-то иначе. Столь любимые европейцами, а особенно русскими, эпитеты про «горькую усмешку» и «печальную улыбку» в Шри-Ланке отсутствовали напрочь. Местные жители от мала до велика умели улыбаться только радостно и больше никак.    
- Боже мой, какие же они замечательные! – подскочила ко мне запыхавшаяся и смеющаяся Анжелика. Она просто светилась от счастья. – Чего ты стоишь, как надутый индюк? – стала она теребить меня. – Иди, погладь хоть одного, и твоя угрюмая физиономия сразу выправится.
- У меня руки заняты, гладить нечем! – ответил я с мальчишеской обидой в голосе и с намёком, что всему виной её треклятая дорогая сумка. «И чего она её в машине не оставила? – спрашивал я себя. – Может и правда там лежит целое состояние? Проверить бы…» Но мысль показалась мне абсурдной. Сумка на вес и на вид выглядела заполненной на треть. И внутри ничего подозрительно не перекатывалось и не погрёмывало. То есть, внушительной пачкой денег или мешочком с сапфирами там и не пахло. А ещё меня распирала злость от почти физического ощущения, что я и впрямь стою с напыщенной индюшачьей мордой.   
- Ладно, давай сюда! – примирительным тоном сказала Анжелика и забрала у меня сумку. – Иди, погладь животное, смени карму.
Но не успел я повиноваться её приказу, а я бы так и сделал, честное слово, как Анжелика снова радостно взвизгнула: «Боже, а это что такое!» и сумка резкой гандбольной передачей опять оказалась у меня в руках. Прежде чем заметить, куда на этот раз рванула Анжелика, я заметил сочувственный взгляд Чанданы. Похоже, он тоже был в растерянности, поскольку не знал, с какого бока подступить к своим обязанностям. «Надо бы у него попросить скидку на доплату», - мелькнула у меня в голове здравая мысль.
Тем временем, Анжелика оказалась у большого круглого загона, обнесённого по периметру заграждениями из толстого трубчатого металла. Внутри находилось несколько слонят и служителей заповедника в разношёрстной одежде. Молодёжь была одета с иголочки в форму рейнджеров болотного цвета, люди постарше, на глазок, ближе к пятидесяти, больше напоминали нечёсаных и небритых крестьян или мелких лавочников. На них были помятые футболки и шорты не первой свежести, да шлёпки на босу ногу. Но улыбались все. Молодёжь по-голливудски белозубо, старшее поколение столь же открыто, но менее зубасто по причине отсутствия одного, а то и более, зубов. Почерневшие дёсны выдавали в них любителей пожевать бетель. Сразу было видно, что молодые работники питомника предпочитают аюрведические зубные пасты и порошки, которые помимо антисептических свойств обладали ещё и прекрасными отбеливающими качествами. 
Вокруг загона, с внешней стороны ограждения уже собрались туристы в ожидании какого-то шоу. Свободных стоячих мест непосредственно у ограды было предостаточно, и Анжелика заняла одно из них, облокотившись на металлические перила.
- Сейчас будут кормить слонят молоком из бутылочки, - успел сказать мне Чандана и действие началось.
Ничего примечательного я со своей колокольни не заметил. Я признавал неотъемлемое право дикого животного мира на существование, не видел ничего зазорного в том, если однажды какая-нибудь рептилия, рыбина или зверюга меня смертельно укусит, съест или раздавит в лепёшку, но я наотрез отказывался интересоваться, как живут и чем дышат братья наши меньшие. Кормят слонят, ну и ладно, эка невидаль! Анжелика была не из таких толстокожих чурбанов. Она заразительно смеялась, тянула руки к слонятам, когда тот или иной служитель питомника напоказ публике засовывал в рот длинноносому малышу бутылку с молоком с длинной соской вместо крышки и та пустела в два-три приёма. Потом слонят стали подводить к ограждению и предлагать туристам самим их покормить. Разумеется, Анжелика не могла отказать себе в таком удовольствии. Она чуть было не выхватила бутылку с молоком у молодой рейнджерши, которая по незнанию оказалась в зоне досягаемости её хватких рук, но тут возникла заминка, отчего руки девушки замерли на полпути к бутылке и застыли как бы в мольбе – заломанные в локтях, ладонями вверх и с растопыренными пальцами. Анжелика беспомощно посмотрела в мою сторону. Сама античность сейчас правила ею, и я живо представил, что именно в такой позе могла рыдать Андромаха над телом убитого под стенами Трои Гектора или первая жена Париса – Энона, когда она отказала тому в помощи при ранении ядовитой стрелой. Елена Прекрасная, которую Парис похитил и увёз к себе в Трою, из-за чего и разразилась Троянская война, была слишком красива, чтобы лить слёзы по кому-то. Поэтому Анжелике, как реинкарнации Елены Троянской в наши дни, не пристало долго находиться в позе рыдающей Андромахи и я поспешил узнать в чём там дело. У Чанданы.
- Это не бесплатная процедура, - ответил гид. – Надо заплатить деньги за право покормить слонёнка.
- А сколько? – переспросил я беззаботным тоном, хотя в душе меня это и не радовало.
- Сто, сто пятьдесят рупий будет достаточно, - ответил Чандана.
- Всего-то! – хмыкнул я с выражением беззаботного кутилы, полез в карман и обнаружил, что меньше тысячной банкноты у меня ничего нет. И среди «зелёных» самой мелкой была пятидолларовая бумажка. А нужен был один доллар!  Я вспомнил Павла, как он заплатил музыкантам пять тысяч рупий за песню для Анжелики, но его широкий жест не возымел нужного действия по отношению к моей персоне. Расстаться с тысячей рупий там, где надо отдать в пять-десять раз меньше, мне казалось кощунственным. Навязчивая мысль про грядущие сотенные, а то и тысячные траты на девушку, приводила меня в состояние лёгкой паники и заставляла придираться к каждому лишнему центу. Мне было неловко, противно, стыдно, но я тупо смотрел на тысячу рупий в руке и мялся, мялся, мялся.
 Благородный Чандана пришёл мне на помощь.
 - Мистер Игорь, если у вас нет мелочи, то я могу дать, - сказал он. – Потом вернёте, когда разменяете.
- Если можно, Чандана, - сконфуженно произнёс я. – Спасибо огромное! – поблагодарил я гида, когда принимал две бумажки по сто и пятьдесят рупий. Я подошёл к Анжелике и молча протянул ей деньги. Она, также молча, их приняла и даже не сказала спасибо. Зато всё читалось в её глазах. Там я увидел насмешливую досаду и те первые ростки презрения, после всхода которых женщина навсегда ставит на тебе крест.
«Вот стерва! – дал я волю своему раздражению, хотя прекрасно осознавал, что девушка тут не причём. – Молодая, а всё видит, всё понимает. Хотя, когда профессионально тянешь деньги из мужчин и не такому обучишься», - пытался я поклёпом заглушить укоры совести, но без успеха. Почему-то пришла на ум сценка из фильма «Простая история», где Нонна Мордюкова говорит Михаилу Ульянову: «Хороший ты мужик, Андрей Егорыч, но не орёл!» и мне стало как-то совсем тоскливо. Что-то я делал не так, но платить тысячу там, где хватило бы и ста, по-прежнему считал неправильным.
Заливистый смех Анжелики прервал мои истерические самокопания в мрачных подземельях самого себя. Девушка держала двумя руками большую бутылку с молоком и кормила слонёнка, которого подвела к ограде работница питомника. Та часть руки Анжелики, что перехватила бутылку у горлышка, почти исчезла в пасти слонёнка; видимо, краем языка и волосяной порослью возле губ он щекотал запястье девушки, она же боялась выпустить бутылку, пока та не опустеет и смеялась чуть натянутым, но всё же счастливым смехом. Меня опять потянуло на фильмографию. И вновь вспомнил я сцену из ещё одного советского фильма «А зори здесь тихие», когда Женя Комелькова билась от смеха в руках старшины Васкова, после купания в ледяной воде, чтобы заставить фашистский десант идти кружным путём. Я даже усмехнулся самому себе. Интересно, сколько ещё фильмов мне понадобится, чтобы описывать деяния моей попутчицы?
В это время толпа туристов одобрительно загудела, заохала и захлопала в ладоши. Слонёнок, видимо оценил стойкость Анжелики и сразу после кормёжки, едва сотрудница питомника забрала из рук девушки пустую бутылку, нежно обвил её своим тоненьким хоботком вокруг плеч и так и остался стоять. Анжелика сперва растерялась, а потом тоже обняла слонёнка за шею, перегнувшись через металлические перила. В такой позе они пробыли минуту-другую под одобрительные возгласы толпы. Анжелика сперва просто улыбалась, потом глаза её увлажнились и мгновение спустя из-под набухших век хлынули слёзы умиления. Один раз она разжала руки, но слонёнок не проявил ни малейшего желания с ней расстаться, словно принял её за свою маму-слониху. И они снова крепко обнялись. И плакали, кажется, оба. Сотрудница питомника попыталась разнять их, но слонёнок издал звук, похожий на жалобный крик и хватку хобота не ослабил. Тогда она наклонилась и негромко сказала ему на ухо что-то резкое. Слонёнок тут же разжал свои объятия и неловко сделал назад несколько маленьких шажков. Анжелика была свободна, хотя никто её и не пленил. Чандана подошёл к сотруднице питомника, протянул ещё сто рупий, сказал скороговоркой несколько сингальских слов, и они оба рассмеялись. Без издёвки, по-доброму.
Анжелика выглядела расстроенной и одновременно какой-то обновлённой, словно на неё спустилось откровение свыше. Её влажные от слёз глаза сверкали так, словно туда вставили искусно огранённые бриллианты на много карат. Это был свет, под влиянием которого хотелось творить только хорошее, а самое лучшее - это сразу податься в монастырь.
- Боже мой, какое это чудо! – произнесла Анжелика сдавленным голосом, по всему, у неё комок стоял в горле от светлых переживаний. – Бедненький! – это относилось к слонёнку. -  Представляешь, - а это уже ко мне, - у него нет мамы. И он принял меня за неё…
- Ну, - я подумал, что отстранённый философский тон придаст мне брутальности после конфуза с купюрами. – Этого слонёнка, наверное, кормили уже сотни человек. И он всех, наверное, обнимал подобным образом. Скорее всего, это даже аттракцион, чтобы вытащить с доверчивых туристов лишние деньги…, - чёрт, опять я помянул презренный металл не к месту.
- Да отдам я тебе твои несчастные деньги! – взвилась Анжелика. – Если хочешь, я позвоню и их привезут прямо сюда! Сам не пустил меня в аэропорт и теперь чем-то недоволен! Зачем вообще откликался на мою просьбу? Ехал бы себе лесом по своим экскурсиям! Хотя, - она резко смягчила тон. – За эту экскурсию тебе огромное спасибо, честно. И тебе, Чандана, - обратилась она к гиду.
- Не стоит благодарности, мисс Анжелика, - скромно ответил гид. – У нас ещё купание слонов впереди. Тут недалеко, вон там, на берегу реки, - махнул он рукой в нужном направлении.
- Ты меня неправильно поняла, - пытался я оправдаться перед Анжеликой, пока мы шли к месту купания слонов. – Я вовсе не деньги имел ввиду. Эта так, к слову пришлось.
- Ладно, проехали, - примирительным тоном сказала она. – Никогда не думала, что слоны такие замечательные животные. И особенно слонята. Большие такие, а совсем беззащитные. Ты знаешь, как он меня обнимал? Как я когда-то в детстве свою маму.
До этого момента Анжелика шла, не оглядываясь. Здесь она не выдержала и обернулась. Слёзы опять потекли по её щекам, она прикусила губу, когда разыскала глазами своего слонёнка. Тот хоть и подчинился приказу смотрительницы, но теперь стоял в отдельно от всех, опустив голову, с безвольно повисшим хоботом. Он тоже смотрел на Анжелику, как мне показалось. Или, тьфу, что за телячьи нежности! Женщины вечно всё доводят до абсурда. Вот уж, воистину, «за руку держал, в глаза смотрел – женись!» Никуда этот слонёнок специально не глядел, а стоял там, потому, что его туда поставили, сейчас его позовут и он пойдёт кормиться из очередных рук и обвивать хоботом впечатлительных девушек, или тётушек.   
- Замуж мне пора, - вдруг изрекла Анжелика задумчивым тоном, да так, что мы с Чанданой присели от неожиданности. Это высказывание могло относиться к кому угодно, в том числе и к нам. – Детей хочу! – подытожила она и пошла к реке по тропинке, петлявшей между кокосовыми пальмами.
- Вы, наверное, очень впечатлились, мисс Анжелика, - гид нагнал её и попытался отвлечь разговором. – Слонята действительно сироты. Крестьяне убивают их матерей за то, что они вытаптывают урожаи, здесь их выращивают, а потом выпускают на волю. У нас много слоновьих национальных парков теперь, самый большой в Миннерия, в Культурном Треугольнике, куда мы с вами сейчас направляемся и, если у нас будет время, мы его посетим. Другой в Удавалаве, на юге. Много слонов и в самом известном нашем национальном парке Яла на юго-востоке. Все эти слонята, и ваш в том числе, обязательно окажутся в одном из них. Не переживайте, у них теперь всё будет хорошо.
- У меня всё плохо, Чандана, у меня всё плохо, - не то сказала, не то простонала Анжелика.
- Что такое? – участливо спросил гид. В его голосе звучало только сопереживание, никакого пустопорожнего подленького людского интереса в нём не было. Анжелика устало отмахнулась:
- Неважно, Чандана, сущие пустяки. Обычная житейская история…
«Знаем мы ваши истории! - не удержался я от злорадства, благо, что про себя. – Павел, Поль, теперь вот я и далее со всеми остановками. Ну актриса! Ну да ладно, ей есть на что гулять, её тело дорогого стоит. Если, конечно, у того, кто её хочет, есть на это деньги».
Я поймал себя на мысли, что не хочу её. Да, я готов восхищаться её красотой, но покупать её любовь не было никакого желания. Не потому, что мне жалко было денег. Несмотря на все свои метания по мелочам, глобально я решил для себя, что заплачу за её путешествие ровно столько, сколько потребуется и даже не пикну на публику, а то, что будет твориться у меня на душе, это уже моё личное и никого не касается. Входные билеты, чаевые, дополнительные экскурсии, одноместное размещение (да-да, именно так, никакого подселения, чтобы не дай бог, не раскрутила она меня на это самое, на что я и сам был не прочь, но не сейчас и не с ней), питание, даже СПА в отелях в её распоряжении и недорогие сувениры на память, но на этом всё, дальше глухая стена непонимания, а если нужно швыряться деньгами направо и налево, пусть звонит Павлу. «А вообще-то, я дурак, что согласился взять её с собой! Попался на женские прелести и уловки, как старый козёл. А собственно, почему как? – решил добавить я немного самокритики. – А кто ты есть в свои пятьдесят с маленьким хвостиком?..» – мысль про маленький хвостик в контексте размышлений про старого козла прозвучала как-то обидно, и я решил оставить эту скользкую тему. Анжелика бесила меня. Не в последнюю голову потому, что я упорно хотел слепить из неё плохую девчонку, а она на поверку выходила хорошей, чувствительной и доброй. Один случай со слонёнком чего стоил. 
Мы подошли к реке. Наш берег был обрывист и с него открывалась панорама на достаточно широкую, хоть и мелкую порожистую стремнину, в которой стояло стадо слонов. Красивая кокосовая роща на том берегу служила великолепной декорацией к главному действу, а дальше высились невысокие холмы, сплошь покрытые джунглями. Лучшего вида для открытки или картинки в квартальном календаре трудно было вообразить. Мы расположились за столиком под крышей протяжённой смотровой веранды, которая одновременно служила и рестораном. От еды мы отказались, Анжелика заказала себе бутылку холодного пива «Лайон», я – свежевыжатый сок папайи со льдом. Чандана на моё предложение выпить чего-нибудь приложил руку к груди в знак благодарности и снова отказался.
Анжелика следила за слонами в реке с каким-то особым выражением. Окрылённость чем-то светлым и новым читалось в нём. Глаза её, увлажнённые чувством, блестели, на губах играла мечтательная улыбка. Я проследил за её взглядом и увидел, что она смотрит на группу из трёх слонов. Они стояли чуть поодаль от всех, две взрослых особи и один малыш. Более массивный самец заботливо обвил хоботом шею приземистой самочки, примерно так, как это проделывал не так давно слонёнок с Анжеликой. Рядом стоял детёныш, опустив свой тоненький хоботок в воду. Свёрнутый калачиком конец хобота его мамы покоился у него на спине. Я пригляделся повнимательнее к слоновьему стаду и увидел ещё несколько таких идиллических слоновьих семеек. Анжелика тоже их заметила и улыбалась всё более открыто. Она залпом допила своё пиво и выдохнула блаженно:
- Как хорошо! – потом выдержала незначительную паузу и снова сказала, обращаясь ко мне, - Знаешь, ещё раз спасибо тебе огромное! Я чувствую, что стала другой. Может ненадолго, но стала. Если не возражаешь, я проедусь с тобой до конца, и сама за всё заплачу. За одноместное размещение. Тебе не придётся терпеть в номере незнакомую психопатку и слушать её сопение по ночам, я тебе это обещаю, - несмотря на состояние душевной неги Анжелика не удержалась от колкостей в мою сторону.
- Ты же сказала, что у тебя нет денег, даже своим поддельным Луи Вюиттоном хотела расплатиться, - усмехнулся я, но моему чувству мужского достоинства было не до смеха, Анжелика разила его метко и что обидно, вполне себе заслуженно.
- Можешь не верить, но сумка подлинная, - спокойно ответила она. – А деньги… Если у тебя нет денег, а ты их любишь, они сами придут к тебе. Надо только захотеть сильно-сильно. Чтобы они тебе поверили, что ты их хочешь. Поехали отсюда, а то ещё немного, и я останусь здесь навсегда.
-  Поехали, - охотно согласился я. Как ни крути, меня больше привлекали древние развалины и виды первозданной природы, чем ухоженные зоопарки, пусть и в естественных условиях. Я оплатил за напитки по чекам, подал знак Чандане и мы встали из-за стола. В молчании мы проследовали к своей машине, а потом практически молча ехали до нашего отеля ещё часа полтора. Утомлённая позитивными переживаниями Анжелика задремала, но уже не пыталась выпихнуть Чандану из машины. Она спала с видом школьницы-отличницы младших классов, что сидит за партой, положив руку на руку, а сама с восторженным видом слушает учительницу. Или, наоборот, будучи уже старшеклассницей, взирает влюблённо и подобострастно на молодого преподавателя, улыбаясь и строя глазки, чтобы он обязательно запнулся при взгляде на неё и даже сказал что-то строгое, отчего сладкая истома пройдёт по всему девичьему телу, уже созревшему для мужских ласк. Я тоже периодически клевал носом, как ни старался мысленно вставлять спички в глаза. Чандана, видя, что мы подустали, сидел тихо, как мышь, а водитель сделал серьёзное лицо и сосредоточился на дороге. Машина ехала по дороге плавно и без рывков, словно лодка плыла по тихой заводи.
Когда мы достигли городка Дамбулла, где у нас по программе было посещение Пещерного Храма, я вышел из дремотного состояния, словно почувствовал, что цель нашего путешествия уже близко. Слева мелькнула небольшая позолоченная ступа и надпись «Golden Temple», «Золотой Храм», потом большая стоянка с несколькими туристическими автобусами разной вместимости (здесь и был, видимо, пресловутый Пещерный Храм), после чего мы повернули направо. Запылённый, заваленный бумажным мусором и кучками щебня город кончился, потянулись рисовые поля и островки джунглей. Двухполосная разбитая дорога сузилась до одной, но стала более ухоженной. Впереди, на горизонте показались горы, покрытые густым тропическим лесом. Но сколько мы не ехали, они не становились ближе. Впрочем, ехали мы недолго, километра два-три, не больше, после чего машина свернула налево на узкую хорошо утрамбованную просёлочную дорогу из бурого краснозёма. Недавний дождь прибил пыль и сделал грунт более мягким, а наш ход более плавным. Тем не менее, Анжелика пробудилась от незначительной тряски по сглаженным и размякшим ухабам и с интересом, ещё спросонья, начала озираться по сторонам. Дорога была тенистой, с обеих сторон её обступали частые посадки каучуковых деревьев, акаций и разлапистых низкорослых пальм. Затем дорога стала шире, а искусственные посадки сменились рисовыми полями по левую руку и стеной джунглей по правую. Весьма скоро слева тоже выросла живая изгородь из джунглей высотой с трёхэтажный дом. Примерно через два километра машина затормозила у шлагбаума, из тёмных недр придорожной будки лениво выполз на солнцепёк охранник, дежурным взглядом окинул сидящих в машине и, увидев, что едут иностранные туристы, расплылся в лучезарной улыбке. Зубов во рту у него не хватало и налицо были признаки частого и давнего жевания бетеля. Он проворно подскочил к шлагбауму, поднял его, ещё раз улыбнулся и помахал приветливо рукой. Мы ответили ему тем же. Буквально через сто метров грунтовое покрытие дороги сменилось на брусчатку, а спустя ещё метров двести, когда мы слегка подпрыгнули на лежачем полицейском, она пошла вверх, совершила крутой поворот на 180 градусов, после чего мы оказались на широкой площадке. Дальше пути не было, мы приехали.
Это был шикарный пятизвёздочный экологический отель в джунглях. Мы вышли из машины и сразу попали в тень навеса над широкой лестницей, что вела к стойке регистрации на небольшом возвышении. Поскольку у нас собой был походный минимум вещей, услуги носильщика не понадобились, и он с виноватой улыбкой попятился обратно в тень, под навес, едва понял это. Его надежды получить небольшие чаевые за доставку багажа к номеру улетучились, и эта досада лёгким облачком пробежала по его улыбающемуся лицу. Мне стало его жалко. Я подошёл к нему и сунул ему в руки свой рюкзак. Он схватил его, метнулся было к сумке Анжелики, но получив от неё предостерегающий жест, понёс один мой рюкзак, как великое и хрупкое сокровище. Возле стойки регистрации он бережно поставил его на ближайшее кресло и сделал несколько шагов назад, ожидая дальнейших указаний.
Пока мы поднимались по ступеням, Чандана слегка тронул меня за локоть с тем же заговорщическим видом, что и в слоновьем питомнике. Я сразу смекнул, что речь опять пойдёт об оплате за девушку.
- Я узнал, мистер Игорь, вы можете подселить леди Анжелику с минимальной доплатой в свой номер, стоимость трансфера остаётся неизменной, поскольку вы и так оплатили автомобиль на всё время, включая мои услуги, как гида, плюс оплата вторых входных билетов там, где это потребуется, но это тоже смешная сумма, - сказал он мне немного экзальтированно, с видом, с каким гонец доставляет ко дворцу властелина радостную весть о победе его войска или о смерти лютого врага. Ещё бы, мои финансовые потери выглядят ничтожными, а я, как джентльмен, остаюсь на высоте. Хотя, неувязочка тут имеется. Истинный джентльмен не приглашает малознакомую леди к себе в номер сразу. Она сама должна туда попасть, но не с улицы, а из своего собственного номера. С улицы в номера приходят только проститутки и авантюристки лёгкого поведения. А джентльмены их услугами не пользуются. Поэтому я ответил обескураженному Чандане:
- Спасибо, но леди Анжелика будет жить в отдельном номере. Надеюсь, что в отеле таковой найдётся.
- Хм, да, конечно, сэр…, простите, мистер Игорь, - пробормотал Чандана. – Я уже узнавал, свободные номера есть, но это будет несколько дороже, а я так понял, что вы хотели сэкономить…
- Сколько? – спросил я гида непререкаемым деловым тоном. Чандана назвал сумму. – Принимается, - подвёл я итог в той же тональности. Не могу сказать, что моё внутреннее «я» не орало сейчас благим матом и не крутило пальцем у виска по поводу такой никчемной расточительности, но моя внешняя оболочка скаредничать не могла, «пыль в глаза» священна и неприкосновенна у любого, мало-мальски уважающего себя мужчины. – Сейчас мы разместимся, и я внесу доплату, наличными, - мой финал был красив и звучал не хуже, чем знаменитое «Меня зовут Бонд. Джеймс Бонд…»
Когда мы подошли к стойке регистрации, ритуал встречи-проводов повторился в своей неизменной форме: нам лучезарно улыбнулись, сложили руки ладонями друг к другу на груди, сказали «Аюбован!» и слегка поклонились. Чандана произнёс неизменной скороговоркой что-то на сингальском, менеджеры за стойкой согласно закивали головами, после чего носильщик вновь схватил мой рюкзак и понёс его куда-то по длинному, пробитому в монолитной скале, изогнутому коридору. Чандана поднял руку и ленинским жестом, запечатлённым на многочисленных памятниках вождю мирового пролетариата, пригласил последовать нас за ним.
- Пойдёмте в фойе, нам сейчас принесут туда ключи от ваших номеров, - сказал он. Анжелика метнула в меня пронзительный неопределённый взгляд, но промолчала. Я тоже решил воздержаться от комментариев; всему своё время, тем более, всегда приятно потянуть с признанием в благородном деянии, если тебя в нём уже заподозрили.   
Путь в фойе напоминал вход в пещеру. Мы прошли меж двух огромных камней, которые раньше были частью естественного пейзажа, погрузились ненадолго в полумрак с искусственным освещением и вышли на залитую солнечным светом огромную веранду.
Увиденное обворожило нас. Перед нами величественно расстилалась свинцовая гладь огромного озера, противоположный берег которого терялся почти у самого горизонта. Повсюду из воды скорбно торчали корявые и почерневшие от времени стволы деревьев, словно уже сейчас превратившиеся в каменный уголь. Казалось, огромный оползень из непроходимых джунглей, похожий на зелёную клокочущую лаву, низвергается с вершин, расположенных по правую руку высоких гор и незаметно для глаза стекает в озеро, превращаясь в застывшие от соприкосновения с водой причудливые криворукие фигуры. Знавший, когда вставить нужное слово, Чандана уже успел сказать нам, что это озеро называется Кандалама, что оно рукотворное и является наследием великой гидротехнической цивилизации Шри-Ланки. Пущенная сюда вода просто затопила обширный участок тропического леса и оставила о нём воспоминание в виде жалких останков некогда могучих деревьев, теперь, по иронии судьбы, придававших водоёму и окрестностям ещё большее колдовское очарование.
Само здание отеля, которое проектировал тот же известный шриланкийский архитектор Джеффри Бава, что возводил и наш отель на побережье, было увито лианами от первого этажа до четвёртого, последнего, и со стороны представлялось, будто оно давно покинуто его обитателями и поглощено ненасытным тропическим лесом. Задний фасад сооружения почти вплотную примыкал к высокой скале, что нависала над гостиницей и в свою очередь сама была увенчана густой шевелюрой из джунглей и оплетена лианами различной толщины. Из фойе, где мы сейчас стояли, обтирали лицо, шею и руки влажными душистыми полотенцами и пили через трубочку ледяной сок папайи, можно было попасть на открытую естественную террасу на скальном основании. На самом её краю находился большой бассейн, вырубленный в монолитном камне, с панорамным видом на величественное озеро Кандалама и доступные глазу окрестности. Жаркий день был в самом разгаре, несмотря на влажный сезон в этих местах, духота не ощущалась, дышалось легко и я чувствовал себя куда более комфортно, чем на побережье. Похоже, что и Анжелика была солидарна со мной в этом вопросе. Она вся подставилась солнцу, закрыла глаза, губы её были растянуты в блаженной улыбке. Левая нога её чуть подалась вперёд, она перенесла на неё тяжесть своего спрямлённого тела, отчего приняла слегка наклонное положение. Взмахни Анжелика сейчас руками-крыльями, разбегись на два-три шага, и она могла бы полететь над гладью озера, подобно птице, я нисколько в этом не сомневался. Здесь чувствовалась какая-то особая энергетика, приходящая с неба, она расслабляла и бодрила одновременно, хотелось безмятежно медитировать, глядя на озеро, затопленные деревья и джунгли, или тут же отправиться на покорение всего видимого пространства. Или, вослед за Анжеликой, приготовиться воспарить к небу, солнцу и далее, к звёздам.
Тут моё внимание привлекли своим необычным видом две стоящие рядом горы. Они были едва различимы на далёком горизонте, по ту сторону огромного озера, но без них окружающий нас инопланетный пейзаж был бы неполным, я бы даже сказал, что они были центром перспективы всего этого пейзажа, хотя и казались игрушечными на таком расстоянии. Одна из них имела вид классического равностороннего треугольника, словно я издали смотрел на Великую Египетскую Пирамиду, а вторая, с характерной плоской вершиной, скошенной под небольшим углом, представлялась обрубком меча, со всего размаха воткнутого в землю великаном-богатырём, отчего тот переломился и часть клинка так и осталась торчать занозой в теле земли.
- Та, что со скошенной вершиной, - это знаменитая Львиная Скала Сигирия, куда у нас сегодня запланирована экскурсия после отдыха, - Чандана опять оказался к месту со своим рассказом и, мало того, он словно читал мои мысли. - Рядом с ней расположена гора Пидурангала, но она вовсе не треугольная, как представляется отсюда. С её вершины открывается бесподобный вид на Сигирию.
- А мы туда будем подниматься? – спросил я, внимая словам гида и не сводя взора с далёких таинственных вершин.
- У нас в программе только Сигирия, но, если останется время и у вас будут силы, вы сможете подняться туда сами. У подножия горы расположен монастырь, там можно взять проводника. За пятьсот рупий он с охотой сопроводит вас, - ответил Чандана. Он сделал особое ударение на слове «сами» и как бы дал понять, что на вершину этой самой Пируданга…, тьфу, Пидурангалы, он не полезет ни за какие коврижки и даже рупии с долларами.
- А проводника брать обязательно? – задал я вопрос не из-за скаредности, а по причине нежелания нанимать посторонних людей.
- Можно и не брать, но, как говорят, там есть свои сложности на последнем этапе при восхождении на вершину, с первого раза без опытного провожатого не разберёшься. Сам я до конца не доходил, только до статуи лежащего Будды пятого века нашей эры. Я вам много чего интересного расскажу и про Сигирию, и про Пидурангалу, когда поедем на экскурсию, - в голосе Чанданы зазвучала интрига. Если это завлекающий слушателя приём, то мастерский.
- Я полезу на эту гору, - мой голос звучал решительно и бесповоротно, в тех же интонациях, когда я десятью минутами ранее объявлял Чандане о своём решении оплатить два одноместных номера. – Поэтому время отдыха можно подсократить, чтобы успеть и туда, и туда. Ты слышала? - обратился я к всё ещё пребывающей в позе «к взлёту готов» Анжелике. Девушка кивнула, но глаз не открыла, улыбку с лица не стёрла и позы не поменяла. «Хорошо человеку! – подумал я без тени издёвки. – Не успела приехать, уже в нирване…»
- Как скажете, мистер Игорь, - согласился Чандана без особого энтузиазма, но полностью покоряясь воле заказчика. – А вот и ваши электронные ключи! - Он взял с подноса подошедшего к нему служителя отеля две пластиковых карточки и протянул нам. – Ваши номера рядом, на втором этаже. Вайфай в номерах и на всей территории отеля бесплатный, пароль указан на ваших ключах. Я тоже буду жить в этом отеле, если что, звоните мне на мобильный и я появлюсь незамедлительно. Мистер Игорь, как вы считаете, сколько вам нужно на отдых? Сейчас почти полдень, до Сигирии нам добираться минут сорок, а если вы хотите подняться ещё и на Пидурангалу, то вам нужно оставить на это часа полтора-два. В шесть тридцать солнце сядет, то есть к этому времени вы должны спуститься с горы. Значит, у Пидурангалы мы должны быть в шестнадцать тридцать – семнадцать ноль-ноль. Минимум два часа нам потребуется на осмотр Сигирии, это, если почти бегом. То есть, в четырнадцать ноль-ноль – четырнадцать тридцать нам необходимо туда приехать. Короче, у вас всего час – час с хвостиком на отдых. Вам хватит?
Я вопрошающе посмотрел на Анжелику, но та даже бровью не повела. Она или и впрямь погрузилась в состояние отрешённости и медитации, или давала понять, что я тут заказываю шампанское, а раз так, то мне решать любые назревающие вопросы, она же априори согласна на всё.
- Я думаю, часа, ну, часа с четвертью нам хватит, - ответил я. – А если кто-то вовремя не соберётся, я поеду один, ждать никого не будем, да, Чандана? – я вроде и обращался к гиду, но вопрос мой относился не к нему. Анжелика и этот мой выпад в её сторону отправила в игнор, как говорят завсегдатаи соцсетей, правда её блаженствующая улыбка чуть дрогнула от дополнительной саркастической усмешки. Не удержался от ухмылки и Чандана. Я взял у него оба наших ключа и сделал знак Анжелике, что надо идти. Та в ответ приняла естественную позу, погасила на лице улыбку, но глаза её продолжали светиться каким-то занебесным счастьем. Много бы я дал, чтобы её взор так сиял при виде меня, а не окружающих нас архитектурных и природных красот.
- В тринадцать пятнадцать я буду ждать вас с машиной на ресепшн, - сказал нам вдогонку Чандана.
Мы с Анжеликой пошли к широкой спиралевидной лестнице, которая вела на верхние этажи. Лифт тут тоже был, но пользоваться избыточными благами цивилизации в таком месте, да при подъёме на второй этаж, да ещё налегке, представлялось форменным кощунством. Между нами внезапно возникла неловкая молчаливая пауза, словно мы понимали, что от последующих шагов и слов в ближайшие минуты, пока мы впервые наедине, зависит вся дальнейшая модель нашего поведения, а может быть, и судьбы. Разумеется, я бы разорвал эту пусть и гнетущую, но одновременно сладкую от пикантных переживаний пелену предчувствий, а не слов, какой-нибудь незначащей фразой, типа «А тут классно, не правда ли!», но за нас это сделал другой человек.
- Анжелика! – разнёсся по просторному вестибюлю его призывный голос, в котором звучала дрожь и от волнения, и от плохо сдерживаемой ярости. Мы застыли, как вкопанные, и посмотрели друг на друга так, словно нас застукали за сомнительными делишками. Даже я узнал этот голос. Когда мы одновременно, как по команде, обернулись, то увидели Павла.