***

И снова здравствуйте. Это я, тот самый непонятный мужчина, писавший Вам. Я все же убедился в том, что Вы женщина.

В первую очередь по тому, как Вы отреагировали на моё первое послание - я правда нуждаюсь в редакторе? Вы так думаете? Что же, может, он у меня и появится, хотя мою выборочную неграмотность я могу возвести в свой плюс и говорить о том, что это - мой стиль. Было бы забавно в мои 34 доказывать свою уникальность.

Во-вторых же, я все таки Вас встретил, как бы Вы от меня не прятались и не избегали. Забавно произошло, что я, читая Моруа его "Письма незнакомке" так же, как и он, встретил Вас в театре (если он все же на самом деле Ее встретил).
Могу сделать Вам комплимент - Вы были необычайно хороши в тот день в Вашем скромном, но богатом чёрном платье по колено. Это же были Вы, я не ошибся? По крайней мере, Ваш испуганный взгляд, нечаянно брошенный на меня, я заметил сразу. Сложно было его пропустить! - Ваши голубые, ясно-синие глаза, как два прожектора, на долю секунды осветили моё существование. Все же, мне совершенно не нравится голубой цвет.

Я хочу, опять, поведать один из эпизодов моей не очень интересной и насыщенной жизни, как может показаться с первого взгляда, но все же дар мыслить и ощущать мир в его гармонии придаёт моей судьбе некий шарм и загадку. Я , если честно, очень хочу так думать.

Этим утром случилось совершенно что-то неслыханное и непредвиденное. На балконе напротив моего дома вспыхнул семейный скандал. Право, я даже в мыслях представить этого не мог - там всегда было так тихо и спокойно, хоть одна постоянная, присутствующая в моей жизни. Если со мной что-то произойдёт в ближайшем времени, я скажу, что это именно из-за этого скандала. Вы представляете моё удивление?
Сегодня, будучи опять разбросанным по моему плетённому креслу, я впервые увидел жителей этой квартиры. Оказалось, что там живёт пожилая семейная пара, совершенно неотличимая от других семейных пар, выживающих вместе на протяжении 30 лет. Женщина, грузная, видимо, исконно русского происхождения, в длинной цветастой безвкусной юбке и открытыми руками, выбежала на балкон с криками о помощи, что Ее, мол, убивают, "без ножа режут". Честно признаюсь, что я ей не поверил. Такая баба, а она именно баба, могла сама кого хочешь своими голыми руками просто задушить и не дать и малейшей возможности на спасение. За ней вышел худой, иссохший старик с очень блестящей лысиной на темечке, с приговором "Любочка, Любочка, родная, зайди обратно, люди испугаются"; она отвечала ему, говоря на чистой украинской речи, которую из-за визга и скорости слов, вылетающих из ее пухлого, сморщенного рта, я не разобрал. Подняв своё усталое тело, я зашёл обратно в комнату и решил начать собираться. Сегодня мне нужно было съездить на другой конец города по поводу публикации моей статьи о, кстати, женщинах. Если Вы увидите заголовок "Женщина в сознании человека", то знайте, что это я.

Так вот, процесс своих сборов описывать я не буду, это совершенно не будет Вам интересно, более того, станет явным знаком о моей самолюбии, а я его тщательно скрываю.
Вышедши из своего подъезда, я поймал машину и поехал по назначенному очень милой по голосу секретаршей адресу.
Ехал я недолго. Таксист, человек, видимо, с ярким ораторским даром, поведал мне почти всю свою жизнь за эти 15-20 минут. Откуда он родом, почему таксует, почему его так не любит муж дочери и откуда же он знает про измену своей жены. Я лишь почтительно поддакивал, лишь раз пошутив про то, что обычно такие разговоры происходят за бутылкой чего-то крепкого. Он пропустил мою шутку и продолжил рассказ. Однако, он мне даже немного понравился, наверное,  своей народной простотой; я очень Ее ценю и сам стремлюсь к ней, но, если честно, безуспешно.
Я поднялся по крутым ступенькам издательства, в здании которого находился паспортный стол. Сначала я подумал, что ошибся дверью, но нет - здание на самом деле было общим. Узнав у секретаря, когда меня смогут принять, и получив не очень приятный для меня ответ, что лишь в районе часа я смогу поговорить с редактором, потому что он на совещании, я решил не выходить никуда и присел вместе со всей толпой людей самого различного происхождения и пола в приемной. Рядом со мной сидела бабушка, Ее даже можно назвать старухой, если Вы мне позволите. От неё разило луком и поликлиникой, наверное, самые неприятные для моего обоняния запахи. Она, будучи очень старой, опёрлась на свою трость и уснула, ритмично покачиваясь из стороны в сторону, что казалось, она сейчас упадёт. Но, этого не случалось, несмотря на все мои прогнозы.

Напротив меня сидела молодая девушка, не сказал бы, что очень приятной наружности. Мне кажется, что я Ее где-то видел, скорее всего, это была жена одного из моих старых друзей, от которых я в один момент отказался.
У нее были средней длины русые волосы, ясные карие глаза, немного вздернутый курносый нос и замечательные, пухлые, розовые губы. На вид очень милая, но только до того момента, пока она не улыбнулась (что она и сделала при виде меня). Таких людей, как она, я называл "мечтой дантиста": у неё были, видимо, какие-то проблемы с прикусом, потому что первые два зуба, выглядывающие при каждой человеческой улыбке, были не то чтобы кривые, но находились в десне как бы под углом, создавая ощущение, что они - самые маленькие, и все остальные зубы по мере отдаления их от симметрического центра, становились чуть больше, чем их предшествующий белый костной отросток. Такое чувство, что Ее челюстью кто-то очень часто колит орехи, и поэтому она сразу приобрела в моем разуме прозвище Щелкунчик. Только ей не говорите об этом, пожалуйста, если окажется, что она Ваша знакомая.
Улыбнувшись мне своей искренней, но совершенно некрасивой улыбкой, она меня поприветствовала, откуда-то зная моё имя. Я ей улыбнулся в ответ и извинился за то, что не помнил, как Ее зовут. Не считаю это чем-то зазорным, мы с ней на самом деле очень долго не видели друг друга. звали эту девушку Мария. Как ни странно, но это имя ей очень подходило. Она пригласила меня выйти на крыльцо для того, чтобы выкурить "встречную", как она сказала, сигарету, перед этим оповестив людей, стоящих до и после неё в очереди, что она сейчас вернётся. Однако, она сделала это очень учтиво и деликатно, что мне очень понравилось (Вы бы сделали это гораздо лучше, уверен в этом).
Спустившись со ступенек, мы присели на рядом стоящую скамейку, однако, стоит заметить, что я удостоверился в Ее чистоте, а она же так и плюхнулась туда. Глагол "плюхнуться" очень и очень красочно описывает Ее посадку. Я усмехнулся и присел рядом с ней (скамейка все-таки оказалась чистой).
Она начала меня расспрашивать о моей жизни, роде занятия, семейном положении - в прочем, задавала мне те самые вопросы из разряда "спрашиваю из вежливости", и, не дожидаясь ответа, начинала отвечать сама. Меня это не раздражало, хотя должно было, только потому, что было заметно Ее желание говорить, что она нуждается в этом больше, чем я. Мария, видимо, давно не была в обществе отвлеченных от неё людей, давно не разговаривала о чем-то бытовом, поэтому в каждой Ее фразе было видно, как она хотела дать понять собеседнику, насколько она умна и осведомлена в происходящем в мире, когда я никаким образом не нуждался в этой информации. За одной сигаретой последовала другая, потом был предложен кофе из рядом стоящего автомата, а она все говорила и говорила. Сначала о политике, потом о сознании народа, потом в общем о человечестве, дальше она перешла к искусству, перейдя именно к кинематографу 20 века, а после, перескочив к теме однополой любви и положении женщины в обществе, она начала меня утомлять. Я вставлял некоторые свои фразы, потому что чисто слушателем не люблю выступать, а она, поддакивая, все равно возвращалась к своему мнению и с таким зверским интересом хотела мне его донести, что иногда мне казалось, будто я опять в университете выпрашиваю зачёт автоматом и мне надо выслушать бесполезный монолог моего пожилого преподавателя, говоривший совершенно отвлеченные и непонятные мне вещи, которые я, каким-то образом, должен был запомнить на всю оставшуюся жизнь.
Затронув тему женщин, я сказал, что уверен в том, что только лишь мужчина владыка этого мира, а женщина не должна претендовать на его роль. Уточнив, что сам большой любитель противоположного пола, считаю, что ваша роль - быть за мужчиной, дарить ему ласку, тепло, заботу и уют, но никак не вступать в противоборство. Во время моей фразы ее глаза приняли выражение той пугающей боли, которая просыпается только в тот момент, когда начинают говорить о той самой душевной, ещё не зажившей ране, все ещё ноющей по ночам. Мой Щелкунчик презрительно вздернула свою верхнюю губу, этим оголив свои маленькие зубы. Сведя брови, она потушила сигарету и посмотрела вперёд, пытаясь в уме подбирать слово. Как только она выкинула окурок, она достала ещё одну сигарету из своей пачки, будто не имея возможности говорить без новой дозы вкуса табака. Закурив, она посмотрела на меня и несвойственным нашему разговору тихим, низким голосом ответила:
- мой муж считал также. И вообще, почти все мужчины нашего времени так считают. Могу сказать, что Ваша статья будет иметь успех у таких же ,как вы , черствых, эгоцентричных мужланов. Мне кажется, Ваш час ожидания проходит и нам надо вернуться внутрь. Надеюсь, я не пропустила свою очередь. - И, не глядя на меня, она встала и начала подниматься по ступенькам.
- подождите! Не осуждайте меня за то, что я хочу думать, будто я - властитель этого мира. Мужчины не умеют по-другому.
- почему же Мы должны уметь? - обернулась она и продолжила свой путь.
Я остался стоять у крыльца ещё секунд тридцать, смотря ей вслед. Резко повернувшись на каблуках своих туфель, я поймал такси и уехал домой.
В издательство я так и не зашёл.

Целую Вашу руку, преданный Вам (пока я с Вами не познакомлюсь) ,
Август.