Возлюби ближнего своего

Возлюби ближнего своего
Много лет назад я возвращалась в поезде из Владивостока домой в Благовещенск, чтобы поступать в институт, и тосковала, поскольку все домашние уплыли из этого тихоокеанского порта на Сахалин, в гости к родителям неизвестного мне еще маминого любимого студента, в конце концов, ставшего ненадолго моим последним мужем. Путь был долгий, больше суток. И я почти все время стояла у окна в коридоре купейного вагона (за это я и сейчас люблю наши поезда) и смотрела в окно, благо было на что – природа Приморья, Уссурийского края, Еврейской автономной области, Амурской области и Забайкалья потрясающая! Я только что окончила школу, интерес к жизни был велик, но и комплексов было немерено. Со мной все время заговаривали ехавшие в соседнем купе мужчины лет 30-40. Жизнерадостный офицер звал в их купе попить чаю, но я тогда считала военных неподходящим знакомством, поэтому, хоть я и выпила из вежливости стакан чая, продолжать общение не пожелала, гордо отделываясь ироническими репликами в ответ на любые попытки завязать беседу. Потом подошел чиновничьего вида молодой человек, казавшийся мне солидным мужчиной, и начал вести немного провоцирующую на возражения беседу, как сейчас бы сказали, стал подкалывать. Его словесная эквилибристика выглядела как игра бумажкой на ниточке с котенком, и сводилась к тому, что любому человеку плохо одному, что каждому нужен близкий человек, с которым он может разделить и радости, и горести. Что может быть более очевидным и бесспорным? Но я, хотя в глубине души была с ним согласна, но такую банальность считала унизительной и примитивной, и я упорно возражала и спорила (девочки – такие спорюшки!), наверно, еще и потому, что под этим близким человеком он, похоже, имел в виду себя, но было видно, болтал он от скуки, а кого в здравом уме это привлечет? Через полтора года я столкнулась с ним в дверях ресторана, находившегося недалеко от корпуса Благовещенского медицинского института, где я проучилась два года пока не перевелась в Ульяновский педагогический (в Ульяновске медицинского не было), который и закончила. В этот ресторан я иногда заходила пообедать, когда требовалось сделать что-то для поднятия духа. Он меня узнал, кивнул и, приподняв бровь, спросил, словно мы только что прервали беседу в поезде: «Ну, что, теперь согласны со мной?» Тогда я была уже более чем согласна с ним, потому что переживала вяло текущий, как мне казалось, роман с маминым любимым студентом... Но, как часто бывает в молодости, упрямо задрала нос и сказала, что по-прежнему не согласна. Больше мы не пересекались, но я время от времени вспоминала об этом разговоре почти всю жизнь. Потому, что он в довольно молодом возрасте смог сказать словами то, что обычно осознаешь значительно позже. Что в жизни важны простые вещи, которые незаметны, когда они есть, но их надо ценить и беречь. Правда, не всем это удается реализовать на практике. Сегодня я бы отнесла к таким простым базовым ценностям другое, прежде всего то , что дети должны быть живы и здоровы, по возможности успешны и довольны жизнью. А остальное имеет второстепенное значение.
С годами я пришла к убеждению, что по большему счету наша жизнь состоит из банальностей, как бы против этого ни возражало наше стремящееся к исключительности Эго. У нас есть более или менее сходная с живущими вокруг нас соотечественниками жизнь, в которой мы радуемся друзьям и сравнительно похоже проводим с ними время. Мы обзаводимся семьями, отнюдь не оригинально надеемся на счастливую жизнь и долгую взаимную привязанность, сходно воспитываем детей, ждем от них каких-то успехов, уважения и помощи на склоне лет. Мы любим своих детей, создавая им тем самым непробиваемую защиту, даже когда они ее не ценят. Мы все стремимся к профессиональному и творческому успеху, учимся, делаем карьеру, организуем материальную сторону своего существования. В итоге жизнь складывается у всех по-разному, но ожидания наши отнюдь не уникальны, а, значит, в широком понимании, банальны, обычны, нормальны. Каждый мечтает любить и услышать, что его любят, и уверен, что эти чувства не сравнить с переживаниями других. А ведь самая банальная, и самая уникальная фраза в жизни, как ни покажется это странным: «Я тебя люблю». Банальная, потому что ее говорят все, уникальная – из-за того, что ее значение для каждого первостепенно, порой, жизненно важно, входит в круга базовых потребностей. Все это такая стержневая арматура жизненных конструкций. А особенными, небанальными, эти банальности делаем мы сами, вкладывая в них и силу своих чувств, и жар души, и отраду великодушия, и стойкость духа, и устремленность к цели. Но никто из нас поначалу не согласится, что описанная схема банальна. Ведь нас приучили избегать банальностей, относиться к ним негативно, только не объяснили толком, о чем идет речь. И каждый ждет чего-то неземного, необычного, почти нереального, не обращая внимание на то, что рядом с нами, что может сделать нашу жизнь наполненной, интересной, значимой. Как-то еще в советское время я прочитала юмористический рассказ, как человек страшно страдал, что ему не с кем поговорить, пришел в парк, сел на скамейку, к нему подсел мужчина средних лет и попытался завести беседу. Но тот, продолжая жаловаться, что не с кем пообщаться, послал его куда подальше. Тогда мне казалось, что это дикая выдумка, не имеющая ничего общего с действительностью. Но вернувшись в Петербург и оказавшись здесь без друзей и знакомых, я поняла, как важны для меня были мои друзья, коллеги, знакомые, то есть люди, которым было до меня дело. Здесь я в течение года тоже обрела коллег, знакомых и друзей, восстановила контакты с давними друзьями моих родителей, и все как-то начало образовываться. Я и раньше знала, что сближают какие-то общие дела, искренний интерес к людям, но до этого периода мне не приходилось это испытать так явно, просто случая не было. А тут, стремясь к общению, я просто с интересом участвовала в каких-то простых делах своих знакомых, выполняла просьбы, помогала с переездами, покупками, совершала с ними вместе какие-то и мне интересные поездки на машине. А они при случае вспоминали обо мне, если нужен был для работы человек моей квалификации. И это делалось не из расчета типа «ты – мне, я – тебе», а из возникшей взаимной человеческой приязни и симпатии. С некоторыми я подружилась, с другими поддерживаю приятельские отношения, но всем им я благодарна за их дружбу и участие. А жди я каких-то формальных приглашений и светских бесед, так и сидела бы в одиночестве и дулась, как мышь на крупу.
По молодости мы все максималисты. И это верно. Такой потенциал дала нам природа, чтобы мы могли полностью реализовать себя и свои способности. Мой, тогда еще не близкий, умудренный опытом друг, рассказывая о своих былых подвигах на любовном поприще, часто повторял: «Любить так королеву, а падать, так с белой лошади». Я с сомнением его слушала, но, когда сама поступила в соответствии с этой заповедью, то убедилась, насколько он прав, обретя почти двадцать лет трудной, но очень счастливой жизни. В любви это правильно, потому что сердцу, действительно, не прикажешь. А в обычной жизни – нет. Здесь любые максималистские формулы делают человека либо глупцом, либо снобом. А в результате – несчастным человеком. У нас дома долгое время главным ругательством было «деревенщина», а основными родительскими угрозами – «будешь, как серая масса», «не будешь учиться, в дворники пойдешь». «Деревенщина» любила не ту музыку, не те песни, не те танцы, не так говорила, ела, пила, одевалась. «Серая масса» не то читала, не то смотрела, не так думала. Правда, такая категоричность суждений тут же испарялась, когда надо было сделать что-то с применением грубой силы. И совсем исчезла, когда мама купила деревенский дом под Ульяновском и стала общаться со вполне деревенскими соседями. На самом деле эти фигуральные высказывания не имели никакого отношения к общению с реальными людьми, с которыми мама умела не только ладить, но и по-своему дружить, начиная с нашей коммуналки на Васильевском острове. Больше всего меня озадачивало высказывание про дворника, потому что для меня не было занятия веселее, чем помогать нашей дворничихе на 18-й линии Васильевского острова сгребать домашним совком свежевыпавший снег. И дома никто не возражал. В Благовещенске, глядя на одноклассниц, я научилась с удовольствием петь громким голосом народные удалые песни, водить хороводы на школьных вечеринках, притопывая танцевать русского, точнее я это умела делать и раньше, поскольку в Ленинграде одно время танцевала в детском русском народном ансамбле. А тут девочки делали это для собственного удовольствия, и мне понравилось. Потом в семье своего первого мужа, в Ульяновске, я поняла, что люди, которых трудно назвать интеллигентными, могут быть, порой, куда более тактичными, деликатными и терпимыми, чем мои собственные родственники. Они догадывались в нужный момент просто накормить, не давая советов и не задавая лишних вопросов. А уж когда мне довелось прожить почти двадцать лет в деревенском доме с близким другом, выросшим в деревне и ставшим известным журналистом, собкором московских газет, вместе с ним общаться с соседями, быть первым слушателем всех его деревенских очерков и рассказов, я окончательно убедилась в необоснованности и не умности высокомерного подхода к людям, основанного на их социальной принадлежности. Он научил меня жалеть людей, даже, если они чего-то не знают и не понимают, хотя к своим ровням он был более чем требователен.
В итоге сегодня я могу ответить на вопрос моего давнего вагонного собеседника, согласна ли я с тем, что нам нужен близкий человек, чтобы разделить с ним радости и горести. Да, нужен, и у каждого он воплощается во что-то свое. Да и в разные периоды жизни он может быть разным. У кого-то это мужья-жены, другие родственники, у кого-то друзья-подруги, у кого-то менее близкие, но интересующие их персоны. А потом я вспомнила, что недавно где-то видела психологическую таблицу, где были перечислены значимые для человека в разном возрасте люди. В период детства – это поочередно родители, друзья, представители противоположного пола. Потом в молодости и зрелости – это реальные и потенциальные возлюбленные, сексуальные партнеры, мужья-жены, дети, в более старшем возрасте – члены семьи, друзья, люди со сходными интересами. А я еще добавлю, что всегда, в любой период жизни важен положительный настрой по отношению к окружающим людям, интерес к внешнему миру вообще и мир с самим собой. Самым продуктивным бывает умение улыбнуться незнакомому человеку, ответить на чью-то реплику, поддержать разговор с неожиданным собеседником. Конечно, жизнь учит нас осторожности, но наш опыт помогает отличить нормальных людей от замышляющих недоброе. Но мысли о безопасности не должны лишать нас радости общения не только со известными людьми. Я в последнее время обрела много знакомых просто потому, что сама заговаривала с ними или отвечала на их слова. Говорят, что это провинциализм, но я полагаю, что это очень естественно разговаривать с людьми, которым тоже хочется пообщаться. А те, кто считает иначе, могут ждать, когда их кто-нибудь представит друг другу. Если чудеса бывают, то дождутся…