Молодость

Человек, который ничему не научился.


Он бережно везет свою беспробудную дрему на креслах в тупик.


Он улыбается. Улыбка его не видна за запотевшим стеклом окна.


А с другой стороны окна - земля. Покрытая мелкими желтыми цветами, ненужными сорняками и косыми кустами с сухими ветками.


В земле - мыши и черви, личинки жуков спят, дожидаясь. А на редких ветках редких деревьев редкие птицы свои нечастые песни поют. По земле ходит один медведь. Чья жизнь полнее смыслом, чем пустое шатание тел в серых куртках.


Когда кто-то был молод (когда это было?), кто-то смотрел на небо. Смотреть на утреннее небо, все занятое от края до края барашками маленьких облаков. И плакать. Это - последняя молодость.


На землю падают желуди, и падают каштаны. Сухой изъеденный паршой лист падает тоже. Падают сухие ветви деревьев, мертвые деревьев стволы. И птицы падают. Особенно, голуби. Зато дроздов стало очень много. Пошел перекос. Позови рулевого. Кто рулевой? Мы? В гавань корабль наш разверни.


Но нет, постой, не надо. Ведь и так прибудем в гавань. Ведь мертвым нет разницы. На дне, на скалах или в порту, в итальянских огней сиянии. Не разогнать мрак. Никак.


Еще есть улыбка. Хоть кто-то напел, что вот, мол, она и останется. Брось. Улыбка на тех губах, что отведали горя, которые горькой отравы хлебнули сполна. Кому же нужна такая улыбка? Когда и зачем пригодиться она? Лишь только по мышцам лица кровь разгонять. По старым и дряблым мышцам плохую и горькую кровь, чтоб не отошел твой печальный лик от костей основания.


Стоишь, качаешь головой. Медведь качает тоже. Увы, не выкопать той ямы, не завернуться там в клубок, чтобы весь холод жизни переждать.


Ничему не научился. Хотя так много слов произнесено, прослушано, прожито слов. Пропитаны словами минуты, штора в ванной, старые истасканные тапки.


Но ничего не создано. Слова, суть, пустота. И пар. И ветер. И признанье. И бессилье.