***

Сегодня я решила рассказать правду.
Собрала всю семью за большим столом, поставила индейку и они, словно благодарные индейцы, с интересом смотрели на меня.
Я собралась с духом и громко произнесла:
- Я больше не хочу, чтобы вы меня спасали.
Недоуменные взгляды, направленные на меня, сверлили меня так, словно я попала в кресло к садисту-стоматологу.
Когда к ним наконец-то пришло понимание, они возмущенно загоготали, и все наше пиршество стало напоминать большой турецкий рынок с зазывалами разных мастей: "Как так?", "Послушай меня!", "Не сходи с ума!"
Кого следовало из них слушать, я уже не понимала, поэтому, выдохнув и хлебнув вина, снова заговорила:
- Я не хочу, чтобы вы меня спасали, - настойчиво повторила я, - это обдуманное решение и не стоить со мной спорить.
В комнате воцарилась тишина. Моя мать тихо заплакала. Сестра вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Анна, подруга детства, не сводила с меня глаз и, кажется, не моргала вовсе. Дядя, хлопнув рюмку коньяка, вышел на балкон, чтобы покурить, а моя маленькая племянница лишь хлопала ресницами, не понимая, почему мы все никак не начнем есть индейку.
- Софи, ты можешь взять этот кусочек, - сказала я, и указала вилкой на небольшой пласт индейки, который был ближе всего к Софи. Малышка благодарно улыбнулась и схватилась за вилку.
Дверь распахнулась внезапно и сестра набросилась на меня с криками:
- Ты безумна, Юстина, безумна! Сколько времени прошло? Мы все на пределе, но никто из нас не отказался! Никто не отступил! Что на тебя нашло? Тебе тяжело? И мне тяжело. А нашей матери, какого ей? Да всем, черт возьми, в этом мире тяжело! Кого не спроси, все мучаются! Но как-то выживают! Можно же как-то продолжить жить в этом дерьме!
Я уставилась в стол и медленно водила пальцем по накрахмаленной белой скатерти, а моя сестра продолжала разносить весь дом, проклиная меня:
- Я ненавижу тебя, Юстина! Сдаться сейчас, когда мы уже поверили, что все возможно, когда доктора сказали нам, что тебя можно спасти! Сдаться сейчас, когда надежда наконец-то появилась! Как ты можешь произносить эти слова? Кто дал тебе право портить нашу жизнь? Почему, Юстина, почему? Неужели ты не видишь, как упорно мы стараемся тебе помочь? Как наша жизнь зависит от твоей?

На этих словах я подняла глаза и взглянула на Юстину. Она была красная от напряжения, ее волосы, взлохмаченные, прилипали к ее лицу и губам и ей приходилось постоянно откидывать их назад. Ее муж, красавец Марк, все это время сидел возле меня и не переставая дергал ногой, уставившись в одну точку на стене.
Я встала и отошла к окну.
- Не нужно говорить таких слов. Ваша жизнь не зависит от моей, и, по правде говоря, спустя месяц после того, как вы услышали диагноз, вы уже мысленно меня похоронили. Разве не так? Да, это жестокие слова, но они правдивые. Вы измучены моей болезнью больше, чем я сама. Но моя жизнь и ваши жизни не переплетены. Вы продолжите жить дальше: работа, кружки, шопинг. Но вы освободите себя от постоянных визитов в госпиталь, перестанете смотреть, как в меня вливают литры этой дряни, убирать мою рвоту, таскать меня из клиники в клинику, чтобы вновь и вновь слышать, что я живой труп. Я три года жду, когда врачи скажут мне, что я здорова. Жду не для того, чтобы начать жить полной жизнью, а чтобы сообщить вам эту новость. Чтобы отпустить вас в разные стороны, чтобы снять с вас эти кандалы. Я не могу так больше. Есть что-то свыше, что говорит нам, когда нужно остановиться. Я не сдаюсь, нет. Я не из той породы людей, чтобы пасовать перед болезнью. Но я умею вовремя остановиться.

Моя мать встала и подошла ко мне. Проведя ладонью по моему бледному лицу, она обняла меня и снова заплакала. Я тоже не сдержалась и разревелась.

Мы еще долго спорили и кричали. Потом тихо разговаривали.
Малышка Софи уснула в кресле.
Дядя уже не уходил курить на балкон и я просила его дать мне сигаретку. Мы плакали и смеялись, вспоминая разные моменты из нашей жизни.
Мы были сплоченной большой семьей, которая поутру разъехалась по разным сторонам, охваченные цепями работ, детских садов, возлюбленных...
Я осталась одна.
Подошла к столу, на котором стояла одна фотография в красивой белой рамке: я, мой муж, мой сын.

Три года назад в нас влетела на полной скорости встречная машина.
Они погибли сразу, а у меня в больнице, разорванной на куски, но еще живой, нашли рак.

И все же, мне не хватило сил сказать им правду.
Я не остановилась.
Я не хотела больше двигаться вперед.
Я просто хотела снова быть со своей семьей.