Метиловые хари забвенности

                Метиловые хари забвенности

       
       Вы знаете, дамы и господа, товарищи и соратники, со-человеки, -
 у меня сегодня праздник, нараспев беззвучно пропевал, присаживаясь на скамейку на Лебединых прудах Теофил Хари, известый профессор-химик, -
я наконец-то покончил с формальностями и узаконил своё земное право иметь достойную моего внутреннего мира фамилию, и сделал это красиво, всего лишь обрезав в конце ненавистный излишний «атом», некогда создававший своим «оконечным «н»» ядовитую дьявольскую метиловую молекулу смертоносной тяжестности, словно лишавшую всякого права воспевать, воспивая,  этиловую спритуальную песнь своему Небесному Духу.
       
      Был летний день, по аллеям парка гуляло много народу, и Теофил, нежно заглянув во пахнущую свежей краской новую паспортину, где на переднем плане красовалась его божественно трансформированная во Лик физиономия и чёрным по белому было пропечатано «Теофил Хари», и, пристально глядя на проходящих со-братьев, предался старым воспоминаниям о том, как многие десятилетия он был принуждён какой-то до конца непонятной тёмною силою видеть, сообразуясь со прописанной канувшей ныне во лету своей бывшей треклятой фамилией, — видеть во всех со-человеках расцвеченный дутыми радужными красками зоопарк харь и искренне полагать, что тот, кто видит, являет собою правдовидящую девственную  «табула раса» и лишь изобличает  садоводческую сорняковую порочность людских кущ.

     Теофил растворил ныне кристально ясно видимые светящиеся с разной силою и окрасками принадлежащие всем человекам «по праву Небесного родства» нимбы над иконографическими расписанными многомерностью сфер лицами проходящих человеков, и, сделав над собою не совсем приятное усилие, словно во само-назидание и оправдание «школьной алгебраической химии», погрузился во  состояния «харевой харизмы» буйно цветущей обыденности простоимённого со-видения нетрансформированного «во духо-этил» со-брата.

     И вновь разверзлась адская бездна, и явился на Лебединые пруды сам Дьявол во множестве своих земных человечьих обличий, ныне осознанно удерживаемый на троне единственной октавы бытия, Теофилом.
О, Боже, молитвенно произнёс Теофил, как я благодарю Твоё Провидение, что ныне вижу весь спектр, и погрузился во проходящие персонажи, ставшие словно «земными мясными обрубками» Небесной сути.

     Вот, господин хороший в галстуке и костюме, важно шагающий по аллее, а на харе его тягучее отвращающее презрение даже ко самому Солнцу, окромя собратиев, - созерцал Теофил; вот дама с собачкой, попискивающей регулярно хозяйке и виляющей хвостом невпопад, на её морде — смесь самолюбования и превосходства, а тело сочится, словно радиостанция, родовыми сексуальными призывами ко всем проходящим, и она пьёт их ответные побуждения; вот ещё товарищ, «из простых», на его физиономии тягучая правда своей рабской рабочей «праведности» и почти явное презрение ко всем «тунеядцам», сидящим на скамейках парка; ещё один «член», такой важный, словно гусь хрустальный, напичканный знаниями, вероятно, профессор, а на харе — упоение своим мирским величием; вот и поп, с огромным, заземляюще отфутболивающим солнце, золотым  крестом, мерно шагающий с попадьёй под ручку — а на лице чувство своей огроменной важности, застилающее само Небо и даже Творца оного;
дети пробегают малые, ещё не сознающие своё "я", смеясь, мимо, и они пока не знают,  какими харями обратятся их ангелоподобные чистые лица вскоре.

    Дети и вернули Теофила ко его обычному состоянию, и вытянули из этого ада «однооктавного метилового видения».
О, - спасибо судьба, благодарение Небесам, что дали мне избавление от этого ада, молитвенно прошептал Теофил; ведь да, на своём «химическом» уровне оная «адственность» то вроде и правдовещательна, но совершенно «кривдоока» для подлинного многомерного видения, к которому на Земле способен человек и кем он на самом деле тут есть.
О, Небеса, - повторил Теофил молчным оперным шёпотом Небу, - и как это я долгие годы не понимал этого, и жил, черпая своё «чёрное метиловое вино» из вины других!

     Вмиг проходящие персонажи вновь обрели невидимые для них самих нимбы, «встали на свои места» во Небесной иерархии на Земле, стали многомерными и совершенно внутренне богопокинутыми при  своей Божественной природе, и словно  неосознанно, молчно слёзно молящимися о пробуждении и исспрашивающими  Небесную любящую правду своего бытия на Земле.

     О, Небеса, отчего же так сложно нам на Земле осознать то, Кем мы являемся,- с нежной улыбкой но твёрдым гласом бессловесно прошептал Теофил Хари, словно направляя поток духовной энергии на все  увиденные и не увиденные ныне персонажи со-человечьи, и пошёл воспивать «этиловую "спиритуальную" правду Небес» в виде многомерного растворяющего все «тягучие тяжестные метилы» живого вина во близстоящий ресторан на Лебединых прудах «Табулы раса» чистого Духа, куда, почти зримо и свирельно-колокоподобно, скрипичным молитвенным вздохом призывал приходить все «светлеющие» Души, дабы со-творять магическую мистерию превращения всех харь во священное богооткровенное "хари" - своим Истокам и со-иконическим ликам друг-друга, ещё на этой вертящейся и небесно смеющейся Земле.

             «Хари, священный растворитель всех харь»