Последний бой, он трудный самый

               

   Следующая неделя Еремея была до предела заполнена поездками, только в Ташкурган ездил пять раз. Там, кроме местного царандоя, дислоцировалась еще маневренная группа советских пограничников. Они тоже воевали на территории провинции Саманган, но только в пределах пятидесятикилометровой зоны от границы с СССР. Ваханов частенько заглядывал к ним и по служебным делам, и по просьбе советников. К ним постоянно летали «вертушки» из Союза и можно было, как говорилось, отправить письма, минуя тормозящие барьеры, и даже получали посылки, начиная с березовых веников. Кроме того, Еремею нравилась приветливость командира мангруппы Авдеева и дисциплина в подразделении. Воины, дежурившие на КПП, одетые по уставу, в бронежилетах, всегда строги, немногословны, но вежливы. Они никогда не позволяли себе расхлябанности или вольности и, хотя знали уже советника, но пропускали, только доложив командиру. Еремей до сих пор сохранил уважение к «погранцам».

   Как-то после рабочего дня Ваханова позвал старший советник:

   - Слушаю, Иван Никитович.

   - Тебе не приходилось заниматься благотворительной деятельностью?

   - Нет.

   - Завтра медик из ДШБ принимает жителей соседнего кишлака, поприсутствуй с ним.

   - Хорошо.

На другой день Еремей встретился с лейтенантом медицинской службы, и они расположились втроем с переводчиком за столом выделенного им помещения. За дверями образовалась очередь полутора десятка больных. Лейтенант разложил на столе крупные белые таблетки. Первый посетитель пришел с жалобой на боль в ноге. Эскулап выслушал его и дал несколько таблеток. Афганец благодарил его. Следующий зашел с жалобой на боль в желудке, доктор и ему дал этих же таблеток. И таким образом наделял каждого медикаментами из запаса, лежащего на столе.

   - Что это за таблетки – панацея от всех болезней? - заинтересованно спросил Еремей.

   - Да обыкновенный аспирин, - ответил он.

Ввести в заблуждение простодушного посетителя, конечно, не трудно и даже лекарство может помочь по приказу самовнушения, но зачем же обманывать верящего в тебя человека? Когда слышишь поющую птицу, не тряси дерево. Кстати, любой обманщик, по законам Космического права, не уйдет от того, чтобы самому не сделаться жертвою обмана.

   Возвращаясь обратно в город, попали в песчаную бурю. Закрутило, завертело, засвистело вокруг и потемнело. Вспомнился С. Есенин: «и тысячью гнусавивших дьячков, поет она плакидой, сволочь вьюга, и снег ложится вроде пятачков, и нет за гробом ни жены, ни друга». «Афганец» напоминает нашу снежную метель, по которой соскучился Еремей. Оказывается, можно скучать и по метелям. Добрались благополучно.

   Конец октября. Моджахеды готовятся к зиме: утепляются, запасаются продуктами, керосином и имеют намеренье сделать какую-нибудь гадость народной власти. Крупная банда Хушвакта, спустившись с гор, подтянулась к городу, и мобилизовались другие группы бандитов. Ждать нападения себе дороже, надо дать «духам» решающее перед зимой сражение. «Куликовым полем» выбрали предгорье в десяти километрах от города. День выдался холодный и неприветливый. Ваханов быстро катит по трассе в подразделение к своему боевому другу, чтобы согласовать совместные действия войсковой операции. Уже проехав последние дома Айбака, советник увидел на возвышающемся справа плато несколько машин и группу афганских солдат. Они нахо-дились около одноэтажного строения, похожего на длинный сарай. С обратной стороны его у стены, поставлено в ряд человек пять-шесть гражданских. Почуяв что-то странное в их поведении, Еремей спросил афганца-водителя:
 
   - Что они собрались там, в ранний час?.

   - Расстреливают душманов, - будничным голосом ответил он, - это специальное место для расстрела.

   Не приходилось мушаверу ранее видеть подобное. Он считал, что такие «мероприятия» проводятся тайно в подземелье, а здесь у дороги, на виду у всех. Но, очевидно, каждая власть решает свои проблемы по-своему. Возможно для устрашения инакомыслящих.

   С Кипариным Володей договорились быстро. Он берет два танка и на своем бронетранспортере к сроку будет в городе. Следующим утром бронетехника и «доблестные» войска царандоя двинулись в сторону гор. Прошлись, как всегда, по крестьянским огородам и втянулись в гористую местность, заросшую деревьями. Они росли редко, но было много. Еремей не припомнит, чтобы приходилось воевать в похожей местности. Боевые подразделения, на этот раз привлекли и армейский полк, ушли вперед и скрылись за деревьями. Штаб командования расположился на небольшой ровной площадке, примерно в две сотки, огороженной полуметровым заборчиком около двадцатиметровой одинокой скалы. На самый верх ее послали сорбоза для наблюдения. Обзор был неплохой, но только на пятьдесят процентов равнины в сторону города, остальное закрыто лесом. Афганские военные сразу включились в работу, судя по нарастающим звукам боя. Минометные батареи батальонов, находившиеся вне видимости штаба, помогали воюющим своим огнем. Оба танка тоже были там, голоса их различались редкими грохотами пушек. Ваханов с переводчиком слушали жуткую музыку боя в БТРе командира танковой роты, который дистанционно командовал своей броне-техникой по рации, густо пересыпая речь междометиями непечатаных слов. От этого приказы были в два раза длиннее, но усваивались, как думал он, лучше. Нормальные слова, печатные, в его речи стали появляться еще реже, когда один из командиров доложил, что у его танка слетела гусеница. И это под шквальным огнем «духов». Русский мат известен по всему миру. Даже считалось особым шиком материться, не повторяясь в течение 10-15 минут (боцман на флоте). Во многих семьях сквернословие вросло в быт и считается нормой поведения. Выходцы из таких семей уходят в жизнь с грузом этого порока, и не влияет на него ни белый воротничок с галстуком, ни большие звезды на погонах, ни даже респектабельность. Страшный нож не за поясом, а на конце языка. Невежество никогда не поверит, что бранные слова заражают пространство вокруг и поэтому противны Божественному Началу. Кроме того, они отнимают жизненную энергию, необходимую для здоровья сквернослова, который к концу жизни тупеет.

   Состояние нервозности капитана передалось и Ваханову с переводчиком, особенно после того, как он их высадил с бронеранспортера, и уехал, на помощь танкистам вместе с рацией. Они остались одни, как в древние времена матросы, высаженные на остров, населенный только аборигенами. Командный состав афганцев в углу площадки столпился у единственной рации, остальные - охрана, человек тридцать, сидели на земле в ожидании приказа. Здесь не было никакой техники или строения, за которыми можно было бы укрыться, а пули уже свистели над головами. И именно в этот момент наблюдатель со скалы вдруг сообщил, что вдоль опушки леса сюда движется большая группа душманов. Минут через пятнадцать он снова закричал что-то на своем языке.

   - Со стороны города еще одна банда спешит на помощь, - расшифровал переводчик. Лучше бы не переводил. С площадки ничего не было видно, но плотность огня усилилась. Напряжение возросло.

   - Когда «духи» подойдут на расстояние видимости, будет жарко, - сказал вслух Еремей, но сохранял хладнокровие. Он видел, что афганские офицеры принимают экстренные меры и сорбозы встали с земли, готовясь к бою. Взрыв на площадке прогремел неожиданно среди солдат в тридцати метрах от шурави. Они, как по команде, упали на землю. Потом еще один. Все это происходило под звуки непрекращающегося за лесом боя и свисты пуль. Переводчик запаниковал:

   - Батальонные минометы перепутали цель и бьют по нашей группе!

В такой сумятице трудно понять, откуда угрожает опасность. Еще взорвались два снаряда на площадке. Ранило двух солдат. «Мы оказались в ловушке, могут всех перехлопать» - мелькнула мысль. Главное, не поддаться чувству страха, иначе он моментально овладеет тобой. Так продолжалось около часа, пока отозванная часть войск не ушла навстречу бандам, которые не стали вступать в сражение и отошли. И за лесом тоже стихло. Афганский медик стал осматривать раненых. Один осколок, застрявший в ноге солдата, он вытащил, а у второго ушел глубоко в живот. Осколки оказались от противотанковых гранат, а не от мин, как думали, значит, стреляли «духи» из леса. Еремей подобрал один на память. Вскоре вернулись танки и долгожданный БТР.

   - У меня погиб один воин, - печально произнес Володя, - убило осколком разорвавшейся гранаты, и показал на хвост стабилизатора, торчащий из резинового коврика, защищающего гусеницу. Солдат срочной службы, которая так неожиданно для него закончилась, с безучастным лицом лежал на полу бронетехники. Так и ехали с ним. Внезапно оборванная молодая жизнь вызывает тягостное чувство, тем более, когда перед глазами. В дальнейшем он был посмертно награжден орденом Красной Звезды.

   Высадившись около «своей родной хаты», «утомленные боем», зашли в коридор, где увидели всех советников, что-то громко обcуждавших, около рации, стоящей на тумбочке. Они враз замолчали, но в молчании чувствовалось уважение к прибывшим. Рация была установлена на одной частоте с рацией БТРа и весь период операции советники болели, как на футболе, за «наших», а издалека события всегда кажутся более страшными, чем при непосредственном участии.

   Через несколько дней главный праздник милиции – 10 ноября. Представительство МВД поздравило всех, а лучшего одарило грамотой: «За безупречное исполнение интернационального долга» - на провинцию одна. Ваханов скромно положил ее в че-модан. Командующий царандоем тоже не мог обойти этот день и пригласил всех советников на торжественное собрание. Перед входом в управление полиции поставили стулья, днем еще было тепло, советники заняли первые ряды. На крыльцо водрузили трибуну, а над ней, на крыше здания, установили портрет Горбачева. Где только нашли такой большой. Михаил Сергеевич пристально разглядывал каждого сидящего перед ним, но в нетрезвом виде среди присутствующих никого не было. Антиалкоголь-ный закон исполнялся и в милицейский праздник.

   Время летит неумолимо и работает уже на Еремея – не за горами дембель, но что-то иногда покалывает сердце под левой лопаткой. Наверно, отпуск пошел не на пользу, понесло же его с канистрой в Старую Каменку. И чем ни больше стал думать о болезни, тем больше стала донимать его. Надо лететь в Кабул провериться. Там три дня жил у земляков, которые рассказали, что два дня назад от взрыва в аэропорту пострадали четверо советских. Судьба часто наносит удары ниже пояса.

   Опытный врач-кардиолог, просмотрев медицинские показания, безапелляционно изрек:

   - Все анализы хорошие, а боль – невралгия – пройдет.

   Декабрь считается первым месяцем зимы. Определяющим этих периодов, вероятно, был Афганистан, ибо четко, в декабре, здесь выпал снег. Природа не пожалела «белил» на коричневый холст горной земли. Ночью мороз -8. Северяне «бледнолицые» восприняли снег положительно и даже с радостью, чего нельзя сказать об аборигенах. Хотя, если судить по одежде – те же ситцевые штаны и галоши на босу ногу - народ закаленный. Их одеяла теперь несут службу круглосуточно: ночью в постели, а днем забирают с собой на работу, ходят в них, бодрствуя.

   Настроение предновогоднее, решили выпустить стенгазету. Среди советников нашелся поэт, и ему доверили должность редактора. Еремея тоже попросили приобщиться. Он на некоторых шурави сочинил памфлеты и так удачно, что редактор признал его старшим поэтом. Но «старший поэт» уже укладывал чемодан и готовился отбыть в сурский край. Отношения у него с коллективом сложились хорошие. За два дня до Нового года старший советник зачитал всем его характеристику, которую поддержали и утвердили. «Дембель» чувствовал себя неловко – он не любил, когда хвалят в глаза.

   Новый год отметили скромно по нынешним временам, но для завершающего афганскую компанию было достаточно, чтобы выступить с пламенной речью в защиту многострадальных жен. Если для нас испытание – Афганистан, то не меньшее испытание для них. Мы уже говорили, что многие не выдерживают. Только испытание может определить истинную ценность человека, а для преданных жен не дождаться мужа – катастрофа. Не звучит гитара без струн, не катится повозка без колес, не счастлива женщина без мужа – пусть будет у нее даже много родни. Потух ее огонь и покрылся слоем пепла. По окончании горячей дискуссии на женскую тему Еремей, по просьбе советников, исполнил морскую песню. Старшему мушаверу особенно нравились в ней слова: «пусть нам подпоет седой боевой капитан».

   Третий раз за зиму выпал обильный снег, и знатный морозец бодрит с утра. Машина максуса дожидается у ворот дома. Поездка в Мазари Шариф долгая, мушавер натянул шерстяные носки – подарок тещи. Торжимон с золотыми зубами тоже оделся потеплее. Выехали на основную трассу. Вокруг непривычно бело: горы, равнина, дорога – все в снегу. На трассе стаями сидят маленькие серенькие птички с хохолками. Видимо, асфальт остывает за ночь меньше, чем камень гор. Пичужки так замерзли, что даже инстинкт самосохранения покинул их. Машины едут по ним, оставляя за собой раздавленные перышки несчастных пташек. Сегодня, очевидно, мороз крепче обычного, ибо у советника через полчаса начали мерзнуть ноги и тещино рукоделье не помогает. Посмотрел на водителя – афганца, а он в галошах на босу ногу… Ну, разве такой народ победишь?
 
   Для Ваханова начались последние дела: последний раз посетил Мазари Шариф, последний раз сделал визит в улусвали Хульм, попрощался с командиром мангруппы пограничников, последние встречи со знакомыми командирами, последний отчет по работе. И именно в последний месяц его пребывания в провинции ее посетил министр МВД ДРА генерал Гулябзой - бывший летчик. Один из активнейших участников Саурской революции, халькист, член Политбюро ДРА, член Революционного совета и Совета обороны. Обучался в академии МВД СССР,потому не мог не заглянуть к советникам царандоя. Он как будто чувствовал, что мушавер Еремей навсегда оставляет Афгани-стан, и подгадал свой приезд к его отъезду. Как можно без фотографии с афганским министром МВД приехать в Пензу?

   Для волжанина-пензенца командировка в страну афганских «чудес» закончилась. Когда придет час ухода, найди привет оставшимся, если широк твой путь. Прощание с начальником и оперативниками максуса было недолгим, но грустным. Мушавер возвращается в мирное время, где не слышно свиста пуль и на скалы не брызжет кровь человеческая из разорванного снарядом тела, а для них «командировка» бессрочная, каждодневная, опасная и без выходных. Одна надежда на свою судьбу - согласного она ведет. Несогласного тащит насильно. Усман попросил разрешения переписываться, но и в этом, к сожалению, пришлось отказать. Одно дело работать с иностранцами в их стране и другое – общаться с ними у себя дома. Зачем контрразведке лишние хлопоты?

   Последняя баня за рубежом. Парил всех советник отдела уголовного розыска ленинградец Юра Крутов. Он вместе с Вахановым отбывает в отпуск.

   После каждой командировки обычно подводят итоги, пора подвести и здесь. Многие в Союзе не признавали и даже осуждали интернационалистов Афгана. Трудно судить о событиях издалека, не испытав их на своей шкуре. Впрочем, каждый видит так, как он хочет видеть, закрывая глаза на все остальное. Размером собственного сознания измеряется окружающий мир. Не в нашей компетенции судить о работе советских со-трудников МВД, которых насчитывалось всего один процент от общей численности советского контингента. Но помощь в укреплении народной власти, ее защите путем локальных операций по выявлению и последующему уничтожению бандформирований и складов с оружием была очевидна. Однако, главное не в этом. Главное в том, что обучили оперативной работе сотрудников, которые не имели понятия о ней. Как говорит китайская пословица: «если дать человеку рыбу, он будет сыт один день, если же дать удочку, то будет сыт всю жизнь». Можно сказать, что советские милиционеры стояли у истоков становления внутренних дел ДРА. Еремей считает, что и он за тридцать месяцев боевой жизни тоже внес малую толику пользы в общую копилку, и МВД Афганистана подтвердило это, вручив ему орден Красной Звезды, называемый «За храбрость». МВД СССР утвердило их решение аналогичным знаком отличия. Но все эти атрибуты внешние, предназначенные для личности, а какая прибыль для него самого, для его внутреннего мира, ради чего человек проживает земную жизнь? Конечно, лучшей наградой можно считать огненный опыт войны. Солнце палящее расплавило зигзаги мирной изнеженности, а вихри песчаных бурь унесли их в прошлое. Очищение огнем, оказавшихся в горниле битв кровопролитных, можно сравнить с горнилом печи, куда в глубокой древности бросали одежду. В то время владели секретом выделки тонкой ткани, наподобие льна из асбестового камня. Если вещи загрязнялись, их бросали в огонь и через несколько часов вынимали чистыми, как из стиральной машинки. Жаль только, что людей не всех можно «отстирать».

   Возвращение на родные просторы прошло без проблем просто, быстро и приятно: Кабул – Ташкент – Москва – Пенза и Еремей на Родине.

Родину любят не за то, что она велика, а за то, что она своя.
 
               
                Мирное время.
 
                Вернулся с Афгана.
                И в массе народа
                Мирную жизнь наблюдая,
                Делаю вывод:
                На Родине жизнь
                Благодатная.
                Лучше длинная очередь
                Из людей, но живая,
                Чем короткая –
                Автоматная. 







От автора: Воспоминания мои преследуют цель не прошлое свое показать, а на его примере донести до читателя крупицу знания сокровенного. Не для себя труд, но для идущих после.

г. Пенза. 28.10-11.