Я сбриваюсь

 Перед  тем, как я начну – давайте на чистоту. Как часто Вы приходите к мысли, что занимаетесь не тем? Насколько Вы удовлетворены своей жизнью и самим собой? Любите ли Вы себя настолько, как того хотели Л. Хей вместе с Иисусом? Чувствуете ли Вы себя повелителем своей жизни?  Отдаёте ли Вы отчет себе в каждом своём поступке и в истинном положении вещей?


Я дам Вам минутку осмыслить каждый из вопросов. Как только Вы будете готовы ответить самому себе на каждый из них – можете продолжать.


Или же ты один из тех, кто привык винить кого-то другого в том, что всё именно так, а не иначе, кто постоянно жалуется на всё, что угодно и не пытается ничего изменить, один из тех, чье сердце не лежит к выбранному пути, но лучше уж так, чем знакомиться с самим собой и своими настоящими желаниями, кому больше по вкусу занимать себя мимолётными увлечениями, - убийцами времени, чем идти к поставленной цели, один из тех, кто хорош на язык, но слаб в действии?
 

 Ну в силу того, что разумным людям очень свойственно сомневаться( да, именно разумным, т.к. глупые люди чаще уверены в непоколебимости своей правоты), то я предполагаю о возможной вариации ваших ответов. Но меня это не касается, ибо я буду вести своё повествование.
Так вот, я всегда считал, что балансирую между этими двумя группами людей. Я очень много думал о личной самоидентификации, о перспективе каждого начинания, о возможных высотах, о манипуляции населением, о политических махинациях, о структуре мироздания, о разных типах мышлений, о товаро-валютных отношениях, о возникновении и внедрении денег, о распределении зарплат средним классам, о бюджете стран, о человеческой психике, о анатомии тела, о наркотиках, о цели существовании, о эзотерике, о поэзии, о рифмосплетении, об искусстве, об обязанностях, о зависимостях, о свободе, о погоде, о потере себя, о птицах, о насекомых, о нужде, о нехватке, о жажде власти, о повиновении…
  Но на самом деле, - нет, я не думал ни о чем подобном, по крайней мере, теперь. Быть может, раньше мою голову и посещали подобные мысли, но я открестился от них. Теперь же, я просто плыл по течению, особо не высовывая головы – я работал 2\2 на производстве настенной плитки в 30 километрах от города. По началу, я думал, что это адская работёнка, но со временем вник и начал думать, что  -  что-что, а коль речь об адских вещах, то это скорее о досуге. Да, досуг я не переносил куда больше, чем работу. Я от него бежал. Бежал домой, как только дома мне, тоже, становилось невыносимо, я бежал на работу. Я бежал от себя. Честно говоря, я даже не знаю, были ли заказы на ту продукцию, которую мы производили, потому что я сомневаюсь, что кто-то вдруг решил сознательно изуродовать своё жильё. То, что мы просто переводили на смарку гипс и время, которое нам отведено здесь, казалось мне куда более реалистичным. Хотя, о какой сознательности идёт речь...
Что мне нравилось в работе, так это то, что ты можешь отключиться, можешь стать просто частью производственного процесса, тебе не нужно думать, - изо дня в день ты не изобретаешь дельтаплан, ты повторяешь свои вчерашние действия. Даже, если ты забыл, что ты делал вчера, на твою радость, ты делал то же и позавчера, и на прошлой неделе, и месяц назад.


 В свободное время я любил выспаться. Даа, я очень любил спать, я мог спать от ночи до ночи, и потом встать не выспавшимся. Ну, в основном, я просыпался за несколько часов после полудня, валялся где то до обеда, потом не спеша вставал и двигал курить. Покурив, я шел в ванную, откуда не вылезал еще около часа. Где-то к этому времени возвращалась с учебы моя девушка, - да, она жила у меня уже около полугода, после того как мы съехали от неё, - я завтракал, она ужинала (женская паранойя - не есть после 18:00). Мы даже толком не разговаривали, не то, чтобы мы поссорились, просто нам было настолько скучно друг с другом после 5 лет бурных отношений, что они выдохлись и превратились в привычку. Мы разговаривали друг с другом только в компании 3-ьего человека, как минимум, и то и дело перебивали друг друга - общество друг друга нам уже осточертело. Мы могли заполнять диалоги друг друга в социальных сетях и никто бы не заметил разницы. Но мы за это время так привыкли к тому, что мы есть друг у друга, что нам даже как то и не приходило в голову расстаться, мы были как два закадычных друга, как два сожителя по комнате в общаге от начала и до конца обучения. Но свои минусы в этом тоже были, - бытовуха, одним словом. Она просто делилась со мной, абсолютно неинтересными и аж никак не новыми, «интересными новостями», а я делал вид, что слушаю. Собственно, это и было одной из причин, почему я любил спать чем подольше, - ты тоже отключаешься, тебе не нужно быть частью этой реальности – твоё подсознание рисует свою. Ведь тебе не нужно думать над тем, над чем ты не хочешь думать, ты просто мешок с костями, внутри которого происходит воспроизведение дневной трансляции, прошедшая через призму субъективного восприятия.
 После трапезы я обычно любил где-то пройтись, встретиться с кем-то знакомым и затуманиться в приятной дружеской обстановке. Да, я был такой не один, я встречал всё куда больше людей нежелающих думать, нежелающих вникать, желающими стать маленькой запчастью в гигантском механизме. Те, кто в своё время успел прочесть Оруэлла, Брэдбери или же Замятина могут понять, что на данном этапе эволюции, те события, которые разворачивались у них в антиутопиях – куда более чем реальны. Только в этом нет тайного античеловеческого заговора, никто не решил поработить нас, как расу, на книги не наложено табу, большой брат не смотрит за тобой - дело в том, что люди сами не хотят думать, как бы странно и абсурдно это не звучало, но так и есть. Огромные количества информации, поджидающие нас на каждом шагу, не оправдывали себя. И мне было комфортно в компании таких людей. Меня, наоборот, выводили люди, которые, будучи тупоголовыми кретинами, имитируют наличие мысли, во всю кричат о ней.  В последнее время, люди обделенные интеллектом, всё чаще пытались доказать всем окружающим обратное, что выглядело еще куда более абсурднее, если бы они просто были собой, - в смысле, - недалёкими. Как же меня бесили эти звонкоголосые болтуны, якобы обретшие почву под ногами, уверенность в себе и в завтрашнем дне. Как же! Всем им место в изоляторах.
 Если говорить о том, когда всё началось, то я привык считать, что с самого рождения, когда моих родителей угораздило сделать меня и довести дело до конца. Но я не буду тяготить вас рассказами о моём детстве, да, как сказал Фрейд – весь цимес в нём, но оно не имеет никакого отношения к той истории, которую я собираюсь вам поведать. Возьмём за отправную точку тот возраст, когда я, будучи подростком, уже довольно устал от своей тогдашней компании и решил менять их чуть ли не каждую неделю, для разнообразия, так сказать. Я решил покинуть район и расширить свой круг интересов. Кстати, да, будучи ребенком, я еще мыслил и был довольно любознательным, пока меня не поработила серость и однообразие происходящего.  Так вот, я перебрался в центр и познакомился с местными ребятами, не сказал бы, что их компания меня удовлетворяла больше, чем прежняя, но с ними, по крайней мере, было веселее, как мне тогда казалось. Мы все были молоды, безпринципиальны, с трезвым взглядом на жизнь, энергичны, бесстрашы и все до последнего волосаты. Мы все были с, относительно длинными, волосами и среди нас не было никого, кто мог бы похвастаться лысиной или же просто короткой прической. Мы собирались возле памятника одному из верхушек пережитой власти, - подобия этого монумента в своё время наставили чуть ли не в каждом городе, - обсуждали прохожих, катались на скейтах и велосипедах, придумывали друг другу по миллион прозвищ в день, выпивали, дрались, затуманивались, гуляли по городу, в общем, мы были молоды,  и с самого начала мы были пропащими. Да, с одной стороны мы были неординарной молодежью, мы «ложили» на всех и жили так, как мы считаем нужным. Но время шло, и в итоге общество положило на нас, а мы, будучи неведомыми, остались в своей среде, и это было начало конца.


  Итак, как я уже сказал, время шло и отношения в нашем, некогда дружном, обществе начали носить другой характер. Если ты безинициативный, без денег и без «тумана», то с тобой могли, максимум, поздороваться и пойти дальше. Зато если же всё наоборот, то хоть будь овощем по жизни, - ты будешь душой компании и все будут хотеть с тобой повидаться. Но да, как вы уже догадались, ты сам, по сути, им не был нужен. Им нужны были твои инициативы, ибо своих они не имели, нужны были твои деньги, ибо своих в обрез, нужен был твой «туман», потому что – куда без него?


 Время шло, мы росли, памятники сносили, мы разбежались кто куда, периодически продолжая встречаться небольшими компаниями. С одной стороны, - да, мы росли и менялись, но с другой же, - нет, мы были всё теми же, просто в более крупном теле, умы сосредоточились на заработке, мы набрались опыта и мы были угнетены реальностью. Ладно, погорячился. Я был угнетён. Это потом я понял, что испытываю экзистенциональные муки лишь по одной причине – я способен мыслить и эти мысли не давали мне покоя. Я всячески пытался разнообразить свою жизнь, но ничего не помогало. Изменение окружения не приносило уже того результата, которого я ждал, просто потому, что дело было не в нём, дело было во мне самом и в какой бы компании я не оказался, я везде брал с собой себя, и это угнетало еще больше. И я решил перестать бороться и плыть себе просто, пока плывется. Я начал искать способы заставить свой разум молчать, я не хотел его слушать, я не хотел просыпаться и крутить в голове несколько мыслей, которые постоянно вытесняли друг друга, а именно – чем бы заняться? Где взять денег? Скучно… И со временем я пришел вот к такому образу жизни, который меня абсолютно устраивал. У меня не было практически ни одного свободного получаса, моя голова не напрягалась в поисках ответов на призрачные вопросы. Я, практически, стал роботом, грубо говоря.


 Быть может, так бы оно всё и продолжалось, если бы не череда событий, случившихся со мной. Итак, вы уже знаете, что у меня есть девушка, - назовём её Аля. Аля была на несколько лет младше меня, - шатенка небольшого роста, с таким, знаете, орлиным носом, большими синевато-серыми глазами и идеальным прикусом. Её внешность приходилась по вкусу многим, но многие, как ни странно, ей не приходились. Она училась в нашем местном университете, пусть земля будет цементом его основателям, на юридическом факультете. Знаете, как бывает, когда ты заканчиваешь 11 лет «просветления» и тебе говорят, что если ты не будешь учиться дальше, то : во-первых, ты по жизни будешь никем и ничего у тебя не получиться достичь; во-вторых, если ты не учишься, то деградируешь, ведь происходит умственный застой; и в-третьих, само отношение к тебе меняется, как только люди узнают, что ты без ВЫСШЕГО. Но, на мой взгляд, все их громкие речи и заявления одним махом были стёрты, их абсурдность высветил наш прошлый президент, который украл, сколько смог за 4 года правления, и с широкой улыбкой, поправляя, чтобы не выпали хлебобулочные изделия из золота под мышкой, сел на вертолёт и улетел восвояси. Стоит уточнить, чтобы ты, «мой недалёкий читатель», имел понимание того, о чем я пишу и почему именно его привожу в пример.  У этого человека не то, чтобы не была сдана зимняя сессия на втором курсе, нет, у него было и высшие, и докторская степень, и несколько судимостей, и просто криминальный подход к любому вопросу. Но при всём при этом – он не знал языка страны, которой правил, он не мог связать толком двух слов, он знал психологию людей, но лишь на том уровне, на каком ему это было необходимо(подкуп голосов на выборах за гречку, например). Даже по его манере говорить, можно было заключить, что ни к чему хорошему тип с такой дикцией и таким акцентом не может привести, как бы его крупная голова не напрягала оставшиеся мини-извилины. Такому человеку бессмысленно ставить вопрос о добросовестности нажитого и о том, как прошла защита его докторской. Всемирный розыск? Интерпол? Неее, не слышал. Так вот, о чем это я. Высшее образование, которое сделали чуть ли не обязательным – было пустой тратой времени, а люди, которые выбирают себе направление высшего образования, заранее знают, что не будут работать по специальности. И моя Аля не исключение.


  В один из вечеров своих двух заслуженных выходных я сидел дома и смотрел фильм под пиво. Картина была одной из моих любимых – «Ворчун», с Адриано Челентано. Я смотрел его уже в седьмой раз и каждый раз радовался каждой шутке, как в первый. Мне нравилось. Этот примитивный юмор щекотал мои стопы с подмышками и я не мог остановить эту лавину смеха. Я поставил на паузу и решил пойти покурить, так как, мои скулы уже болели от постоянного напряжения в улыбке. Я посмотрел на время – 19:38 – скоро Аля должна была вернуться от подруги. Ну, еще немного времени есть. Я вернулся домой и взял ключ от подвала, у меня там оставалось немного «тумана» с последнего раза. Я сделал дело и вернулся к просмотру фильма. Меня затуманило на твёрдую четверочку. Я уже не катался по полу со смеху, а лишь сидел и тупо пялился в монитор, периодически издавая «туманный» смешок. Во рту пересохло, и надо было бы сходить сделать чаю или налить воды, или взять еще пива, но, казалось, что встать не в моих силах, по крайней мере, пока что. Я, было даже, подумал о том, что бы Аля быстрее вернулась домой, но потом вспомнил, как она реагирует на меня, когда я подзатуманен, и сразу передумал. В голове было настолько густое ничего, что мне казалось, что мой череп пуст, и я похожу сейчас на воздушный шар, набранный гелием. Я даже не заметил, как Аля вернулась домой, улеглась рядом и уже успела поделиться половиной из того, что сегодня с ней происходило. Я сходил на кухню, решил ограничиться обычной водой. Какая редкость, - думал я, - я потребляю столько всяких жидкостей на протяжении дня, но в основном это не вода. Хотя какое облегчение я теперь после неё испытываю... Я ударился о косяк мойки, сжал ногу в кулак, взял её в руку, которую тоже сжал, практически, в кулак, и прыгал на второй, целой, ноге. Боль была резкая и пронзительная, но не продолжительная. Туман слегка рассеялся. Каждому, должно быть, знакома боль такого рода. Я вернулся в комнату с непроизвольным шипением, - боли уже практически не было, но я всё еще продолжал издавать звуки, как будто оно печет или чешется.  Аля продолжала мне рассказывать всё то время, пока я ходил на кухню. Ладно-то я, но она-то как могла не заметить, что меня нет в комнате. Она прервала свой рассказ, резко посмотрела на меня, и сказала:
-О, пока не забыла, нас приглашает моя сестра к себе на чай в субботу. Ты как? Пойдешь?


Я всё еще продолжал машинально шипеть, но тут перестал и задумался. Я встречался уже несколько раз с её сестрой, в мимолётных и незапланированных встречах, но особо не знал её. Знал только, что она была старше меня на 4 года, не замужем, но зато с ребёнком. По внешности она была прямо таки как моя созревшая Аля.  Созревшая, в смысле, - в её годах, у них разница в 8 лет. Но от Али я слышал, что по характеру они абсолютно разные люди. Анализируя это предложение, я счел его за «не вызывающее чувство рвоты» и прикинул его вполне вероятным. Ну, можем и сходить, почему нет?


-Можем сходить, если хочешь. А пока, можешь сделать мне массаж? А то спина что-то снова разошлась. – после такой работы, - ничего удивительного. Нет, не спорю, есть работы и похуже, и по-пагубнее, но и моя не реабилитационный центр как-никак.


Я снял футболку и улегся на кровать. Аля вылезла на меня сверху и начала растирать и пожмакивать мышцы спины своими маленькими рученками, продолжая со мной делиться «интересными новостями». Я отключился где-то на пятой минуте её поглаживаний.


 Следующие двое суток я провёл на работе, и ничего из них не могу выделить существенного, что могло бы касаться моего рассказа. Так что перейдем сразу к субботе.


 Проснувшись в субботу, я, как всегда, пошел курить и следом отправился в ванную, опять, застряв там на полтора часа. Вы подумаете, - да что там можно делать так долго? Я вам объясню. Дело в том, что я всё еще не стригся, не то, чтобы никогда, но я был всё тем же обладателем длинной прически, и именно на возню с волосами уходила большая часть времени. Ну, и не только - я просто любил сидеть в душе под тёплой водой, постепенно доводя температуру воды до кипятка, умеренно прикручивая холодную и добавляя жару, до тех пор, пока тело не становилось красным и распаренным, и в ванной комнате не набиралось облако пара, исходящее от меня самого, да еще такое, что двери наружу не было видно. Когда я становился красным как рак, которого только сварили, я понимал, что можно закругляться и приступать к волосковой возне. Боюсь, что меня поймут только женщины, мужчинам не свойственно ходить с такими длинными волосами, это единичные случаи.


 Когда я вышел из ванной – Аля только начала собираться, а это означало, что у меня есть еще, как минимум, час, до того момента, как я встану, за 3 минуты оденусь и мы будем готовы выходить. Я хотел посмотреть какие-то видео, какой-то фильм, может, но, едва моя голова коснулась подушки, я отключился. Мне приснился бомж, которого я видел на днях, по пути на работу. Вся та картина, которая была некогда реальной, перенеслась в сон. Вот только я не прошел мимо, как тогда, а подсел к нему. Это был мужчина лет 40, по которому, практически, можно было прочесть сколько лет он уже скитается. На удивление, он был вполне хорошо одет, на одежде не было явных дефектов. Лицо же передавало всю жуть и всю прелесть его бродяжничества. Он не был брит уже около полугода, судя по усам и бороде, и чем-то походил на худого Т. Шевченка. Но глаза, его глаза были доброжелательнее всех тех глаз, что мне когда-то встречались, но в то же время в них таилось столько муки и столько пережитой боли, о эти глаза… Мы перекусили его едой, которую он до этого где-то насобирал – всякие огрызки от фаст-фуда, пару полусгнивших яблок и остатки чьей то воды в литровой бутылке. Я дал ему закурить, и мы пошли на вокзал встречать рассвет. Как только первые лучи солнца начали проступать на горизонте, он сказал мне, не оборачиваясь:
- Знаешь, мне бы побриться, - я бы вернулся к жизни…
И на этом месте я проснулся - Аля решила посушить волосы феном в комнате. Я выходил покурить – она еще стояла с наполовину мокрыми волосами, в домашней одежде и с одним накрашенным глазом. Я покурил и вернулся – она уже была готова, оставалось лишь одеть курточку и обуться. Никогда не понимал - как она это делает. Я оделся и мы вышли.


 На пороге нас встретила Алла, - сестра Али, но не успели мы зайти в квартиру, как из-за спины Аллы выглянул мальчик лет 5 и тупо уставился на меня.
- Ты кто? – спросил он, довольно просто, но, всё так же пристально, рассматривая.
-Привет. – говорю я. Я – Антон…
Я не успел договорить что хотел, как он меня перебил очередным вопросом.
- И кто ты, Антон? – спросил он, как мне показалось, довольно двусмысленно, хотя и не думаю, что он был намерен быть настолько проницательным.
- Я парень Али, твоей тёти, сестры твоей мамы. – разжевал ему я, чтобы он оставил меня в покое.  -А ты кто будешь? – спросил я и попытался изобразить на лице приветливую улыбку.
 Он выждал, может, секунд с 30, водя по мне оценивающим взглядом, как сканер – вверх-вниз, потом вышел окончательно из-за мамы и протянул мне руку.
- А я – Кент. – ответил он, чем, как я понял, проявил ко мне своё добродушие.
Но я продолжал смотреть непонимающе и, только было, хотел переспросить - не послышалось ли мне, как он сам добавил.
-Иннокентий, - протянул он недовольно -, но лучше просто Кент.
Мы пожали друг другу руки. Сёстры обменялись объятиями, и мы прошли в гостиную, которая служила одновременно и комнатой им обоим, это была единственная комната в квартире, не считая санузла и кухни. Не смотря на небольшие объемы пространства, квартира была обставлена, довольно таки, со вкусом, и, в целом, всё смотрелось гармонично.  Меня попросили посидеть пока с малым, пока они всё приготовят, и оставили нам включенным ноутбук с каким-то мультфильмом на паузе. Я решил присесть на диване, рассчитывая, что Кент сейчас включит себе мультфильм и будет смотреть, но он подсел ко мне и, видимо, не собирался оставлять меня в покое.


-Ну, так и кто ты, Антон, парень моей тёти?
Вот тут уже я не знал что ему ответить.
-Что именно тебя интересует? - я старался не терять самообладания и быть вежливым, но эти расспросы начинали меня бесить. Вообще, очень странная манера докапываться до сути своим повторением вопроса, включая в него, всё вновь и вновь, только приобретенные сведения.
- Ну смотри, мама моя домохозяйка, тётя Аля студентка, я детсадовец, а ты кто?
- Ааа, вот ты о чем. В таком случае, я часть производственного механизма, проще говоря, я плиточник. – ответил я, рассматривая комнату.
- А отец твой, тоже был плиточником?- не унимался Кент.

Я попытался вспомнить хоть что-то о моём отце, но мне ничего не вспоминалось, я не знал его и не видел никогда, он оставил нас с мамой, когда мне было полгода.

-Я не знал своего отца. Но думаю, что нет, скорее не был, чем был.
-Он тоже, как и мой, уехал в командировку по приказу начальства?
-Это тебе мама сказала?
- Да. А еще, еще она сказала, что когда я вырасту, то не буду слушать начальство, я сам буду начальством, и уезжать мне никуда не придется.


Я представил себе обстоятельства при каких он появился на свет и при каких Алле пришлось ему лгать. Мне даже на секунду стало жалко его, но потом я подумал, что мы во многом с ним похожи и жалость как-то сама собой пропала. Я никогда не испытывал жалости к себе, я есть тот, кто я есть.


-А что это за начальство такое, что его все слушают, - ты не знаешь?
Я замялся, - всё таки, передо мной сидел пятилетний мальчик, надо было как-то подбирать слова. И всё же, для его возраста он задавал довольно каверзные вопросы, - они заставляли думать, чего я делать, ну уж никак, не хотел.
-Понимаешь, - начал было я, но тут в комнату зашла Алла и позвала меня на кухню. – Я потом тебе скажу, - сказал я Кенту, мысленно чувствуя облегчение от того, что сейчас мне не пришлось заниматься формулировкой ответа.


 Кент остался в комнате досматривать мульт, а мы направились на кухню. Но, оказавшись на кухне, в перекрестной стрельбе рассказами и расспросами между сёстрами, я пожалел о том, что не остался в комнате. Ведь, если Иннокентий задавал вопросы - исключительно интересуясь, то эти же две, просто перетирали кости всему, что приходило им в голову, - они удивлялись неудивительным вещам, обсуждали то, что и обсуждать, по сути, не нужно, в общем, это была пустая болтовня и тут мне захотелось стать глухонемым, - подобно богу, - чтобы иметь возможность лишь созерцать и никак с этим не взаимодействовать. Но коль уж я оказался тут, то мне пришлось создавать иллюзию присутствия и заинтересованности в каждой поднятой теме. Я допил всё, что оставалось в моей чашке, и решил дать моим ушам остыть, выйдя на перекур.  Вернувшись в квартиру я решил дать женщинам наговориться вдоволь и направился сразу в комнату, где, всё также, сидел Кент перед монитором.


-Мне надоели эти тупые мультфильмы. – сказал он, закрывая ноутбук. По всей видимости, ему не доставляет удовольствия их просмотр.
-А что ты смотрел? – поинтересовался я.
-«Тро-тро», - мама думает, что он мне всё еще интересен, хотя я уже давно не двухлетний мальчишка, мне, как никак, уже аж целых 5 лет. – ответил он, не без гордости и капли смятения в голосе.
-Да-да, понимаю. – сказал я, соболезнуя. – Почему ж ты не найдешь то, что тебе понравилось бы?
Он опять выждал несколько мгновений, как тогда в коридоре, и затем продолжил.
- Ну вот смотри, ты плиточник, да? Тебе нравится быть плиточником? – начал он.
-Допустим.
-Ээ неет, отвечай, как положено, не увиливай.
-Ну, не совсем, не то, чтобы совсем не нравится, но в этом есть свои плюсы. – начал было я строить свои защиту. И тут же опомнился, ему всего 5 лет, - перед кем я оправдываюсь?
-А почему не найдешь то, что тебе нравилось бы?


Несмотря на то, что мой вопрос вернуло ко мне бумерангом, он меня окончательно озадачил, а ведь действительно – почему? Ведь существует столько профессий, а я выбрал именно эту. И тут же у меня перед глазами возникла моя структура  занятости со всеми вытекающими – это выглядело, приблизительно, как у следователя в кабинете, который пытается выяснить закономерность между убийствами, развесив на стене фото с уликами и скрепляя их ниткой. Да, в точности так же, только без стены, все причины и следствия зависли просто в пространстве, и я подавался от одного к другому, пытаясь выяснить закономерность в моём положении, пытаясь разглядеть корень всех зол. Вот тут я беседую с молодым человеком, а вот тут он уже поставил меня в тупик моим же вопросом. Какая интересная параллель, хм, какой славный малый.


Кент, не дождавшись ответа, продолжил.

-Практически тоже самое и у меня. Я не знаю, что мне нравится, - сказав это, он посмотрел на меня, ожидая понимания с моей стороны. Я кивнул и он продолжил.
-Я пробовал смотреть разные мультики - и про динозавров, и про людей, и про мальчиков, и про девочек, и про собак, и про покемонов, и про каких-то чудиков из пластелина, и про игрушки, которые оживают, как только их оставить и покинуть комнату, - ну в общем, оооочень много разных мультиков я смотрел, но как понять, что они мне нравятся?


 Я затруднялся ответить. Я всё еще размышлял - почему же я плиточник и нравится ли мне это? Был ли мой отец плиточником? Кем вообще был мой отец? А что мне нравится? Кем бы я хотел быть, если не плиточником? Ответ, вроде как, и вертелся на языке, но я не решался принять его за истинный ответ. Иннокентий снова разбудил бурю мыслей в моём мозгу, которую я так долго пытался держать в засухе, и вот на мой песчаный берег начали накатывать волны мыслей, одна за другой. Я чувствовал себя разбитым, но в то же время и воодушевленным. Мне хотелось передумать все свои думы, ведь они МОИ! Я уже пропустил достаточно, чтобы потерять цепь размышлений Иннокентия.


-А знаешь, - нет! Мне не нравится быть плиточником! – заявил я ему. Он ошарашено смотрел на меня и не решался продолжить  с того места, где я его оборвал.  – Что нравится – не знаю, но вот то, что плиточник меня не устраивает это однозначно. – Я и сам не ожидал такой напористости в голосе.


 От такого количества пищи для размышлений, мне даже стало слегка не по себе – мои ладони вспотели, температура тела слегка поднялась, но меня, наоборот, бросило в лёгкий озноб, мысли были запутаны, но они БЫЛИ и их было много. Я не справлялся с ними и с самим собой. Надо было срочно выйти покурить, что я незамедлительно сделал. Иннокентий, скорее всего, не осознавал, что он только что со мной натворил.


 Выйдя снова в парадный, я скурил одну, за ней вторую, за ней третью сигарету. Потом зашел в коридор, накинул курточку, попрощался со всеми и пошел пройтись, - мне вдруг стало как-то необычайно тесно и неуютно в их маленькой квартирке, как и моим, быстро наплодившимся, мыслям было тесно в моей черепной коробке. Всегда, когда я гулял, я ходил по многолюдным улицам основного передвижения, ну знаете, так больше вероятности встретить знакомые лица, ты, как бы, находишься в центре событий, но сейчас я решил пройтись по самым тёмным и безлюдным закаулкам моего города, - меня воротило от людей, меня воротило от себя. Мои думы терзали меня. Не прошло и года, как мой образ жизни устаканился, и я привык к нему настолько, что и думать не думал что-либо менять, а тут 5 минут беседы с маленьким мальчиком и я начал позволять себе подобные мысли. Ведь я жил так достаточно долго и меня всё устраивало… Или нет? Я уже и сам запутался. Чего же я хочу? – спрашивал я сам себя. Я подумал раз, подумал два, потом подумал трижды… Да и вообще, речь шла всего лишь о мультиках, а я себе уже напридумывал. Но ведь он прав, работ есть много, как и мультиков, но как понять, что именно эта – твоя? Мой мозг был одновременно и судьей, и прокурором, и адвокатом, и свидетелем, и секретарём, и полным составом присяжных. Это, как будто, роковое судовое заседание внутри твоей головы, где ты сам выступаешь в качестве всех органов, ну или твои органы выступают в качестве различных органов. – После этих мыслей я вспомнил, как мы играли в своеобразные словесные игры, где надо было подобрать как можно больше омонимов, или рифм на разбиение, или двойных рифм, и этими словами унизить человека, ну или просто сказать ему что-то обидное, засчитывалось почти всё. Это воспоминание меня улыбнуло и слегка согрело, отчего, казалось, что мой озноб прошел, ну или, по крайней мере, стал менее чувствительным. Я гулял очень долго, и очень долго смаковал каждой существенной мыслью, как гурман ест тихо и не спеша, точно так и я обдумывал все свои мысли, аккуратно облизывая каждую из них, лишь после чего я мог отложить их в сторону.  И так продолжалось довольно долго, один я выигрывал дело у второго меня, и наоборот, как инь-янь, только мне было не понятно кто из них кто. Я захотел закурить и обнаружил, что сигареты закончились. Я пошел в ночник, но там была пересменка, - уже было за полночь - поэтому я стоял под входом и ждал открытия. Я стоял и рассматривал своё смутное отражение в окнах супермаркета, и думал, нравлюсь ли сам себе? Что из того, что я делаю приносит мне удовольствие? А волосы – нравится ли мне эта прическа, и если нет, то почему я так долго не меняю её и наоборот хлопочу, чтобы она оставалась неизменной? Двери открылись и толпа народу, собравшаяся, как и я, в ожидании, ломанулась внутрь, в большинстве своём это была молодежь. Я купил, что хотел и наконец-то закурил. И новые мысли появились из ниоткуда. А сигареты – что они мне приносят? – повышенную вероятность раковых заболеваний или сладкую горечь и дым забвения? Всё так неоднозначно… А Аля – нравится ли она мне, или я с ней до сих пор, лишь из-за того, что мы так привыкли? Слишком много вопросов и так мало ответов… Иннокентий, знал бы ты, какую бомбу ты активировал. Таймер, не обращая внимания ни на что, продолжал делать свой тик-так, а вопросов меньше не становилось. Ведь, отвечая себе на один из них, на их месте появлялись новые.  Кажись, это называется почкованием.


 Я продолжал разгуливать по городу и искать ответы. Только эти вопросы уже не были призрачными, как те, от которых я убегал, это были вопросы экзистенционального характера. В эту ночь я поставил под сомнение всё, что у меня было. А ведь и вправду, я всегда негативно относился к людям, которые упорно стояли на своём и парировали любые аргументы, к этим глупцам, уверенным, что они познали тайную истину, которые уверенны в том, что знают как нужно жить, но не живут так сами, а лишь навязывают своё мнение окружающим, -  всё равно что проповедник, который сам не живёт по проповедуемым канонам. И как-то не заметил своего превращения в подобного им. Моя земля, точнее черепахи, слоны, дельфины, на чем там еще она держится, начала уходить из под моих ног. Внутри у меня назревала революция, но я никак не мог решить – стоит подавить её или поспособствовать перевороту. Слишком долго я держал себя самого в чулане, а чулан взаперти, я не мог больше это сдерживать, рано или поздно меня б прорвало. Я слишком долго спал. Всё настолько относительно….
  Близился рассвет и я уже подходил к дому. Вот тут то мы и завтракали с бомжом, вспомнилось мне. Я решил не идти сразу домой, а пойти на вокзал – встретить рассвет, воплотить сон в явь. Хочу вам сказать, что это было потрясающе и незабываемо – такого неописуемого рассвета я не видел с тех времён, когда мы все, будучи еще юными, молодыми и энергичными, могли гулять ночи напролёт, лишь для того, чтобы утром всем вместе запечатлеть пробуждение всего города, всего полушария. Природа – лучший художник, сомневаюсь, что кто-то сможет оспорить этот факт. Я не берусь описывать то, что мне выдалось лицезреть, только по той причине, что боюсь не передать всю прелесть, всё волшебство, все краски, все узоры, и вы подумаете, что это самый что ни есть - обыкновенный рассвет. Но я вас уверяю.


 Проходя мимо вокзала, я наткнулся на нескольких бомжей, и только один из них ,было хотел, попросить у меня сигарету, это было видно – он уже подался всем телом в мою сторону и рука, автоматически приняла соответствующее положение , - как я подошел уже сам и раздал им всем по 2 штуки. Моё настроение гораздо улучшилось, ответы стали приходить сами собой, не успевал еще возникнуть вопрос. Я определенно был намерен действовать, я собирался перевернуть с ног на голову свой устоявшийся мирок и взбудоражить его, что есть силы. Но… с чего мне следует начать?


  Я пришел домой, разделся и пошел в душ. Это, пожалуй, единственное из того, что я делал, что мне действительно нравилось. На счет всего остального я уже не был так уверен. Я сидел под водой и перебирал для себя ночные ново-открытия. И, знаете, вкушая в голове разные огрызки памяти, я  таки пришел кое к чему. Тут-то мне бомж и помог, уже дважды за день.  Я выключил воду, вытер тело и пошел в комнату. Я начал открывать тумбочки одну за другой, постоянно повторяя – Где же она, где же она, где? Я нашел коробку, взял её и отправился обратно в ванную, и занялся приготовлением всего, что мне может понадобиться.
 Было 9 часов утра и мой мобильник начал во всю горланить, нарушая эту мягкую и липкую тишину, - мне звонил Паша, - мой знакомый. Но я знал, чего он хотел, - он не звонил мне по другим причинам, а я категорически не хотел туманить обратно рассудок, который мне ели удалось вывести из этого полусонного состояния, и потому скинул вызов. Э не, вам меня назад не утянуть, - думал я про себя.
 Заходя обратно в комнату, я наткнулся на Алю, которая успела встать, но не успела проснуться. Странно, между прочим, я за ночь ни разу не сомкнул глаз, и мне всё еще не хотелось спать, состояние крайней осознанности бодрило получше амфетамина.


-Доброе утро, моя хорошая. – я приблизился и поцеловал её в глаз, отчего она стала моргать им еще чаще. Какая же она забавная по утру. – Я люблю тебя, - давненько я не говорил ей ничего подобного.
-Что ты делаешь? Ты в ванную? Мне казалось, что ты только оттуда вышел. Где ты был всю ночь? И почему это ты в таком хорошем настроении с самого утра?  - она начала засыпать меня вопросами, но это всё сейчас было не важно. И всё же, как же я был рад её видеть.
-Нет… Послушай, – Я был крайне возбужден, в каком-то смысле, и это, видимо, как то сказывалось на мне, потому что лицо Али начало меняться, становясь каким-то неопределенным.
Аля продолжала недоуменно смотреть на меня. Я знал, что не стоит начинать рассказывать ей всё, к чему я пришел этой ночью – она бы всё равно не поняла, не сейчас, в крайнем случае.
-Я сбриваюсь! Я возвращаюсь к жизни! – заключил я, голосом, не терпевшим возражений, включил машинку и начал елозить по макушке.