Остановись, мгновенье, ты прекрасно!

«Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»
Чем больше я хожу в Мариинский театр на милые моему сердцу оперы и балеты и на любимых исполнителей, чем больше пишу о своих впечатлениях от них и рожденных ими переживаниях, тем больше воспоминаний высвобождается со дна души, так старательно и, как мне казалось, надежно упрятанных там, погребенных под суровым слоем повседневной суеты и торопливых будней. Но волшебная сила искусства, которое сегодня тоже не свободно от циничных веяний времени, тем не менее, сумела превратить этот душевный осадок в чудесный фильтр, пройдя через который, образы памяти превратились в светлые радостные моменты жизни, наполнили мое личное пространство отрадной и лучезарной музыкой.
И с некоторых пор я почему-то стала задаваться вопросом, когда я чувствовала себя абсолютно счастливой, что в жизни можно назвать самыми счастливыми минутами, часами, днями?..
И из памяти выплыла первая картинка. Мы с другом, с которым потом были вместе долгих два десятка лет, сидим на краю пологого оврага, недалеко от хутора, где он недавно купил деревенский дом. Как я любила в него возвращаться в те годы... Хутор расположен недалеко от Ульяновска, так что можно ездить оттуда на работу. Мы переполнены счастьем, что нам удалось убежать ото всех и затеряться в лесах и оврагах. Позади нас золотой осенний березовый лес и на другой стороне оврага тоже. Внизу течет небольшой речей, его журчанье слегка доносится до нас. Мы сидим – каждый на своем пеньке напротив друг друга. Я – на низеньком, почти на земле, он – на высоком. Он читает вслух удивительные воспоминания прекрасного советского переводчика Льва Гинзбурга «Разбилось лишь сердце моё!». В них рассказывается о щемящих душу его отношениях с девушкой Наташей и параллельно о его работе над переводом сборников старо-немецкой поэзии «Лирика вагантов». Время от времени мы смотрим друг на друга, обмениваемся короткими репликами по поводу прочитанного и почти не двигаемся. Больше впитываем тишину, простор, высокое небо, пряные запахи осени, дуновение ветра и волшебные строки, рассказывающие о любви. Страшно разрушить это очарование чем-то лишним. И мы оба абсолютно счастливы…
Потом из потаенных глубин воспоминаний поднимается другая сцена. Подмосковная дача, выходной день. Бабушка не уехала на работу в Москву в свой химический институт, дед лежит в гамаке под соснами. Остальные многочисленные родственники тоже расположились, кто где – на террасе, в саду около рябины, на ступеньках широкого крыльца. Собака растянулась в солнечном пятне на полу террасы. Мне четыре года. Вдруг бабушка говорит, что сегодня приезжает из альпинистского лагеря моя мама. И я уже не могу сидеть на месте, хотя она не успела договорить, что поезд приходит вечером – а сейчас еще утро. Но я уже хватаю скамеечку и лечу к калитке: «Ждать маму!» Мне тщетно пытаются объяснить, что мама появится не скоро, что сидеть придется долго. Но я уверена, раз сказали, что приедет, то приедет, а я буду ждать сколько надо! И к изумлению всех, кроме меня (я же говорила!), она возникает за калиткой ровно через пятнадцать минут. Почему-то она приехала другим поездом, а предупредить не успела. Радости моей нет предела. Мы обнимаемся. Но мама чем-то озабочена, я хожу за ней хвостом, а она занимается своими делами, велит ей не мешать, а потом вообще сообщает, что ей надо по делам в Москву. И тут мне кажется, что небо обрушивается на меня: моя дорогая долгожданная мама опять куда-то исчезнет? Нет, это пережить невозможно! Я и сейчас с изумлением слышу свои отчаянные слова, обращенные к маме: «Мама, возьми меня с собой, я без тебя дышать не могу, и у меня сердце останавливается!» Откуда я знала про сердце в четыре года? И если бы сама не помнила этот момент, расскажи кто, подумала бы, что привирают. Никогда в жизни я больше ничего подобного не произносила! Ни при каких обстоятельствах. А тогда вот взялось же откуда-то… Мама на меня изумленно, но серьезно посмотрела (чувства она понимала и уважала), чуть задумалась и сказала: «У меня много скучных дел в Москве, ты устанешь, придется подолгу ждать, стоять в очереди, ходить по разным местам». «Не устану!» – настаивала я. Мама сдалась: «Я возьму тебя с собой, если ты не будешь ныть и мне мешать». И я поклялась вести себя хорошо. И была абсолютно счастлива и в этот миг и целый день, когда мы торчали на вокзале, носили куда-то чемоданы, с кем-то встречались. И слово я сдержала – не мешала. Когда через много лет я напомнила маме эту ситуацию, она удивленно нахмурилась, словно не могла вспомнить, о чем речь (тогда у нее у самой в жизни начиналась настоящая кутерьма), потом сказала: «Да, точно, мы тогда долго стояли за билетами на Ленинградском вокзале, но ты вела себя образцово».
Был еще один случай, когда острое ощущение счастья просто обожгло меня. Была весна, начало мая. Только сошел снег, и стало можно гулять по лесу на берегу прекрасного Старомайнского залива, что в семидесяти километрах к северу от Ульяновска, где в деревне Садовка моя мама купила старый деревенский дом под дачу. С двухлетней дочкой и мужем мы пошли через поле и углубились в сосновый лес. Радуясь сухой земле, мы двинулись не по тропе, а между редко стоящими деревьями. Останавливались, рассматривали первые медуницы и фиалки, распускающиеся почки на бересклете… И замерли почему-то на краю пологого понижения, похожего на размытую дождями и временем, заросшую травой широкую яму – метра два-три в диаметре. При желании перейти через нее «вброд» ничего не стоило. Дочка шла одна, не держа за руку ни за меня, ни мужа, и теперь стояла поодаль. Яма была присыпана прошлогодней листвой. Я без всякой цели рассматривала эту впадину, как вдруг заметила, что дно как-то странно шевелится. Приглядевшись, я вся похолодела – сплетясь огромным двухметровым клубком, внизу струились, двигаясь внутри него, сотни гадюк песочного цвета в едва заметную клетку. Сделай мы еще два шага, оказались бы в этом змеином логове, и уже ничто бы нас не спасло. Укусы стольких змей никакое противоядие не возьмет, да и не успеть бы было с ним. Я посмотрела на дочь. Она, слава Богу, была чем-то увлечена, хотя стояла в очень опасной близости к змеиной яме. Муж ничего не заметил. Я даже говорить ничего не стала, чтобы не испугать, просто схватила дочь за руку и решительно потащила на тропинку, и мужа позвала с собой. И только тут меня охватил настоящий страх. Я, стопроцентная атеистка, мысленно возблагодарила Бога за то, что миновала нас чаша сия (жаль, в русском языке нет точного эквивалента выражения Pass over, что значить пройти мимо, миновать, а в слитном написании означает еврейскую Пасху, Песах, когда предупрежденных евреев миновала кара божья, связанная с избиением первенцев в Египте). Тогда я была счастлива. Мы с мужем решили, что родились в рубашке, раз что-то остановило нас в шаге от опасности. А ведь до этого мы, с удовольствием разбрасывая листья, пересекли парочку похожих ложбин и понижений. «Бог любит наивных», – решила я, но с тех пор старалась в любых лесах ходить только по тропинкам.
Это странно, но, как дополнение к этим ярким мгновениям счастья, память высвечивает два дня нынешнего лета, когда я ходила в Мариинский театр и испытала на оперных спектаклях настоящий восторг. Первый – 17 июля, день моего рождения, когда я пошла на дневной спектакль «Симона Бокканегры» и получила, пожалуй, самое сильное впечатление от оперы за всю жизнь. Пели великолепные артисты – Татьяна Сержан, Владислав Сулимский, Станислав Трофимов, Александр Михайлов, Роман Бурденко. Дирижировал Кристиан Кнапп. А тот день я была абсолютно счастлива. Второй спектакль состоялся раньше – 29 мая. Это была моя первая «Травиата» в новой постановке театра, которой дирижировал Пласидо Доминго, а главные партии в ней исполняли Ольга Перетятько, Сергей Скороходов, Владислав Сулимский. Это тоже был подарок судьбы, который воспринимаешь, как очень счастливый момент.
Я и сейчас счастлива, когда пишу эти строчки, потому что, благодаря каким-то странным обстоятельствам, мир хоть и не изменился, но он стал светлее и просторнее, наполнился приятными мыслями, дорогие мне образы проступили из памяти, смешиваясь с нынешними впечатлениями и воспоминаниями о музыке, о детстве, о самом главном. Этот увлекательный водоворот воображения превратил обычные будни в прекрасные, полные смысла дни. Меня радуют простые вещи. Что я могу делать то, что мне нравится и что хочется, что у меня есть друзья, с которыми я могу путешествовать, обсуждать события дня и будущие планы, осуществлять общие дела, даже вспоминать прошлое. Что у меня есть работа, которую я люблю и умею делать. Что, при желании, я могу пройтись по улицам, о которых многие мечтают всю жизнь. Что могу ходить театры мирового уровня, где есть артисты, которые меня радуют. И мне есть, что вспомнить, кого благодарить за приятные дни, месяцы, годы жизни. Пару раз я могла бы захотеть воскликнуть, как доктор Фауст: «Остановись, мгновение, ты прекрасно!», но я не подписывала контракт с дьяволом, и моя душа пока принадлежит мне. И озаряет мою жизнь живительным прекрасным светом…