Аделфа

1 ГЛАВА.

Зачем люди построили маленькие города, где все создано для того, чтобы умереть от серости, осевшей на сердце свинцом? Я смотрю в окно своей комнаты и вижу разбитую широкую дорогу, по которой проезжают  грязные от мокрого дождя, перемешанного со снегом, машины , смотрю, а в горле как будто застряла наждачка.
Если бы существовал конкурс на самый унылый и депрессивный месяц года, то победил бы ,несомненно, ноябрь. В ноябре дохнет природа, умирают листья, появляются, как от оспы, корки на лужах, которые так приятно хрустят под ногами, и я представляю, что это - ребра Януша.
Ноябрьским утром можно умереть либо от холода, либо от грусти, которой пропитан воздух этого серого города. Я вдыхаю эту грусть, и она оседает на легких.
Мама любит орать на меня. Она орет, потому что ей тяжело, потому что не может в себе это все держать , - так объясняет мне папа.
Но я ни в чем не виноват. Я не виноват, что у нее к сорока годам не сложилась жизнь. Она у всех не сложилась, по большому счету, но я же как-то справляюсь. И папа тоже. А мама – слабачка и безвольный человек.
У нее злое лицо. У моей мамы такое выражение лица, как будто ей наступили на ногу и не слезают. Когда я смотрю на нее, то вижу человека, который всех ненавидит и который считает, что во всем виноваты все, кроме нее.

Нам на День Матери задали нарисовать нашу семью. Я спросил  у учителя можно ли нарисовать мою сестру тоже. Он сказал, что это мне решать – хочу ли я ее рисовать на портрете семьи или нет.
Я нарисовал.  Учитель предоставил мне право выбора, и я им воспользовался.
Но мою маму вызвали к директору и стали объяснять, что меня нужно срочно отвести к детскому психологу.
Зачем, спросил я. Почему рисунок моей семьи дает основания вести меня к психологу?  Я сделал что-то плохое?
- «Нет, солнышко, - объяснила мне моя директор, - ты ни в чем не виноват. Просто мы подумали, что нужно тебе помочь пережить то, что ты чувствуешь».
Тогда я понял, что они там все совершенно неадекватны. Убеждают себя в том, что способны понять меня, потому что я обнажил все свои эмоции ,воспользавшись  кисточкой, как проводником.
Никто не знает, что я думаю. И никто не знает, что я чувствую.
Они могут  только врать сами себе, что знают. Но когда со мной произошло то, что произошло – я просто перестал быть собой. Я навсегда перестал быть тем Александром. Я стал другим.
И мама. И папа. И Аделфа перестала быть.