Северная Венеция

      Едва позолотился краешек иссиня-черного звездно - веснушчатого неба далеко на горизонте, как бойкий петух важно вышел из курятника, захлопал крыльями, взлетел на жердочку и с упоением закукарекал. Не раз и не два пытался он вызвать на свидание солнышко. Ну вот, наконец, оно услышало, включило свет и нехотя выплыло на небосвод, меняя на ходу оранжевый пеньюар на лимонно желтый яркий утренний наряд. И сразу все проснулось, ожило, очнулось, закудахтало, запищало, зашевелилось - жизнь началась!
А утреннее бесшабашное светило привычно покатилось по чистому безоблачному небу, освещая, радуя и согревая все своим теплом.
       Петух продолжал самозабвенно орать. Вдруг приоткрылось окно и стоптанный башмак полетел в его сторону. По привычке, увернувшись и крякнув на полу звуке, захлопав крыльями, с достоинством удалился. Только так ( по его мнению) должен покидать сцену непризнанный гений. Башмак же, описав дугу, свалился в подвешенную корзину. Сразу было видно, что глаз "пристрелен", иначе импровизированный снаряд угодил бы в воду. Впрочем, бывало и такое. И не мудрено! Ведь кругом вода. Три домика, прилепившись друг к друг, нависали над водной гладью.
       Когда то, еще после первой мировой ,вернулись из дальних походов три друга-вояки - деды нынешних хозяев, и в память о диковинных землях, решили построить себе дома на воде. Может Венеция грезилась им или Амстердам снился ночами под квакание местных квакушек, но построили все таки доселе невиданное чудо. На сваи взгромоздили они свои хоромы, укрепили, выкопали широкий ров вокруг и залили водой. И не лень ведь было делать отводной канал из ближайшей речушки, возводить плотину, пристраивать колеса с черпалками, чтоб соорудить небольшой остров в кольце водоема посреди луга.
        В начале местные, да и из далека прибегали, приходили, приезжали посмотреть на этакую диковинку.
        Хозяева под стать своим домам. Маленький, пухленький построил небольшой распластанный домишко, плоская краша его служила некой набережной, балконом, патио, если хотите , для всей честной компании. Веселым колобком перемещался он по своему миниатюрному домику, нелепо подпрыгивая сновал вверх и вниз по прилегающим строениям. Мостки жалобно скрипели и провисали под ним, грозя сломаться.
       Самый молодой, тощий и длинный, как жердь, любил посидеть с удочкой на общем балконе или забраться на свою башню, по деревенским меркам выше колокольни. Люди из далека завидев этакую каланчу, сначала разевали рот от удивления, затем крестились, ну, а уж после плевались и шли прочь. Над ним, медлительным и задумчивым по натуре, все посмеивались,- мол, пока до него смысл тоста дойдёт, остальные уже пьяные под столом валяться будут.
       Третий хозяин-коренастый, рукастый, плечистый-умел делать все. Степенно, размеренно, с ухмылочкой брался за любую работу, доводил её до конца и ,пыхтя маленькой трубочкой , любовался результатом. Его дом самый крепкий, расположился в центре, с балконом, с широкими окнами и лестницами, как цементом объединял все хуторские постройки вместе. Именно ему обязаны друзья и идее и воплощению давней их мечты-возведению небольшого хутора посреди рукотворного пруда. С инструментами и материалами большая проблема после войны была, да смекалка выручала. Таскали, тесали, копали, стучали, рубили, мастерили-все сами, втроем.
       А как построились хоромы, так вскоре и хозяйки появились, а через положенные сроки и детки народились. С раннего утра и до позднего вечера разносились над водой, над лугами звонкие детские голоса.
       А как пели хуторяне на закате! Мелодичные старинные напевы, веселые, залихватские плясовые, хоровые,на два - три голоса, да с подпевками. Заслушаешься! Солнце укладывалось спать на иссиня фиолетовые подушки облаков, под убаюкивающие колыбельные новоиспеченных мамочек.
        А утром очередной башмак летел в горластого петуха и все начиналось вновь!
Так бежало время, принося радость от простого житейского: работы, покоса, свадеб, рождения детей, и печального, когда вернувшись с погоста, красивая , но грустная песня, отражаясь от водной глади уплывала в синеющие дали.
       -Не для тебя придёт весна...,-выводил одинокий мужской голос.
       И, казалось, сама природа сопереживает людям.
       Пролетели годы, проводили стариков, нарожали внуков, но и сегодня, слегка покосившись и потемнев от прожитых лет, высятся над водой рукотворного пруда три избушки-веселушки. Молва о хуторянах и их необычных домах разнеслась небылицами по всем окрестностям.
       Да, и как не посмеяться, не выдумать очередную байку? Ведь, простой выгул скотины превращался в смешную историю.
      Конечно, деды проложили мостки на сваях, но козу или , скажем, корову по ним не проведёшь. А её, животинку, родимую обмыть , обтереть, подоить, накормить надо. И на лугу её не оставишь. Вот, и качается плот то на одном берегу, то причалит к сарайчику, что прилепился к хозяйским постройкам. Корова на плотик заходить боится, упирается. Все хуторяне сбегаются, помогают загнать бедную на шаткое устройство. Стоят на одном конце, а другой высоко над водой поднимается. Балансируют, сваливаются. Пока затащат, корова бедная уже охрипла от мычания. А , уж в сарайчик загнать- тут все искупаются: и взрослые, и дети, и корова. Всем то весело, хохочут, а она , как на дураков смотрит, чуть не плачет, что с хозяевами не повезло.
      Так, придумали выход! Смекалка, ведь ,не раз спасала. По кратчайшему коровьему пути натаскали, накидали камней, сверху землёй присыпали, вешки поставили и получился коровий брод- аккурат по брюхо. Пока до своего сарайчика дойдёт, глядишь и вымя мыть не надо. Так, со временем корова сама с выпаса научилась брод переходить и в стойло забредать. Замычит, бывало,-иди хозяйка-подои меня.
       С козами, конечно, попроще. Поймает скотинку хозяин, ноги передние-задние спутает, да на плечи взвалит. А, уж, по мосткам пойдёт-главное не засмеяться, того гляди оба в воде окажутся. Так, детишки-шкодники специально смешили. Но потом сообща козу и вылавливали кто за что ухватит: за рога или за бороду - доставляли кормилицу в её загончик, где и баловали вкусными пахучими букетами свеже сорваных цветов. Дети! Не ругаться же на них.
       А, уж , куры сами по себе: то квочка яичко на берегу снесёт, то цыплят  на променад по мосткам выведет, то петухи в драке, увлёкшись, в воду свалятся. Тогда по утрам вместо " Кукареку "лишь жалкие хрипы слышны.
       Вот, только огороды, колодец, да отхожие места, извините, на берегу возвести пришлось. Даже белье стирать-полоскать хозяйки на реку уходили. Зато их личный пруд всегда чистым был, и рыба в нем плескалась, и дети купались.
       Словом, дружно жили- не тужили, друг другу помогали, за стариками ухаживали, за детьми приглядывали, сеяли-пахали, свой хлеб сажали. Все вместе, сообща.
      Зимой полегче было: пруд замерзал, вдоволь накататься на коньках-святое дело! По малой нужде поспеши-не поскользнись! И смех и грех! Снега бывало наметет по самые трубы. Глядишь, сугроб дымится- дорожка к небу побежала. А детвора рада! Прямо с крыши можно съехать на салазках. В дом войдёшь- самовар закипает, душистым чаем манит, да вареньем из лесной ароматной малины. Согреешься, малость закемаришь, такая нега по всему телу разольется. А баньку затопишь, напаришься, да прямо в прорубь, что у самого порога- будь любезен, окунись. Что ни говори, а хорошо у нас!
       Так славно время шло: пролетели годы, подросли дети, поседели, состарились друзья-товарищи. Да грянула Великая Отечественная. Беда пришла-отворяй ворота. Сыновья ,уходя ,помахали с берега, да матери украдкой перекрестили их спины.
       Ох, и тяжело пришлось! И работать от зари до зари, и ждать вестей от сыновей. Но самое страшное- похоронки. В звонкой тишине отчётливо громко и жалобно стонали мостки под ногами почтальонши. Все было понятно сразу, но не хотелось верить, злую мысль в сердце запустить. Сморщенные, потемневшие натруженные руки держали листок бумаги, такой маленький, но такой тяжёлый от принесённого горя! Их мальчики, их вихрастые пацаны, больше не обнимут матерей, не споют на закате, не закинут удочки, не смастерят люльку.
       Но пришла весна! Отгремели в городах победные салюты. Вернулись, кто выжил. Пьяная сирень от радости одурманивала ароматом и засыпала цветами. Соловьи ночами сходили с ума, выводя немыслимые рулады . Земля радовалась миру и солнцу. Люди, пережившие такую страшную войну, мечтали о простом человеческом счастье.
       Глубокие морщины и ранняя седина не обошли и наших хуторян. Но все так же будил солнце по утрам горластый петух и так же метко вместо аплодисментов летел в него старый башмак. А вскоре и первое детское улюлюканье донеслось из открытого окна над водой. И маленькие ножки зашлепали по мосткам.
       Три избушки -веселушки на островке рукотворного пруда посреди большого луга -как маленькая капелька росы отражали все радости и невзгоды огромной страны. Выстояли, возродились. Подросли птенцы, орлами улетели из родного гнезда, с любовью и нежностью вспоминая свою сторонушку, свою северную Венецию на русский лад. А дедам, да бабкам на радость каждое лето привозили внуков. Пусть побегают, поплавают, с удочкой посидят, по окрестным лесам коленки поцарапают. На бабулиных блинах и пирожках отъедятся, молочка вкусного полезного попьют. Глядишь, на целый год здоровьем запасутся.
        Тишина и покой поселись на маленьком островке. Попритихли песни, поубавились шутки - прибаутки. Да, и окрестный народ попривык к местной достопримечательности. Молва же, о хуторке разлетелась на всю округу и не только.
         Но, не было печали- да черти, как говорится, накачали.  А случилось то, что захотели построить плотину недалёко на реке, да электричеством обеспечить окрестные села - деревни.
        Нависла черным крылом грусть-печаль над нашим хутором. По генеральному плану высоких начальников было составлено предписание не только снести, но и затопить всю эту рукотворную красоту.
       Да, просчитались! Собрались, съехались со всей земли хуторяне, которых пораскидало по свету. И не разберёшь, кто чей сын, сват, брат. Чуть не сидя спали, так много народу приехало заступиться за свою малую Родину. Спасибо из соседних сел-деревень делегаты в поддержку пришли. Бумагу по всем правилам составили, подписали. И ходока нашли -адмирала "доморощенного",того кто ещё мальцом по мосткам кур гонял и плоты мастерил, а нынче в орденах, медалях на белом кителе отправился в райцентр. Все одно - начальство ни в какую! "Быть,-говорят,- плотине!"
       Что делать? Собрались мужики, да стали думу думать по старинке. А бабы печи затопили, напекли-наготовили - мужиков кормить надо! И опять смекалка не подвела!
        Придумали все таки! На всякий случай пруд слили, сваи нарастили, укрепили,а за огородами по большому кругу насыпь насыпали высокую. Мостки пошире и повыше приспособили. А как большая вода окрестности залила, так хуторок в двойном кольце оказался. Только теперь на лодке доплыть и можно было. Ну, к этому островитяне давно привыкли. И, опять, понеслось громкое "Кукареку" над водой, старый башмак по привычке плюхался в специально подвешенную корзину и...всходило  ленивое солнце.
        Зато с верху, с самолета было видно, как  посреди водной глади вдруг выплывал зелёный круглый остров с пасущейся коровой и другой живностью. А внутри зеленого луга и огорода пруд и , уж , на нем хуторок, как поплавок примостился. То ли дом на воде, то ли вода вокруг дома. Волшебство, да и только! Чудо-юдо рыба-кит сказочный!
        И сразу понятно, что в таком месте живут веселые добрые люди! Живут-поживают, добра наживают, чего и вам желают. Все!


           Верхнее Мячково, 2013