Лед тронулся

Однажды Мишка, я и Аленка пошли смотреть, как тает лед на реке. Я думал, что он как-то постепенно тончеет и растворяется в остальной воде. Но он трескает и огромными нерастаявшими пластами дрейфует по течению серой реки. Я даже представлял, как эти пласты вот так доплывают до какого-нибудь теплого моря. Вода там становится голубой и весело искрится на солнце. А нерастаявшие глыбы удивляют местных южных жителей. Понятно, что они тают где-то по дороге, но где – вот бы посмотреть.
- Ух ты! – воскликнул Мишка.
И правда, зрелище было захватывающее. А самое удивительное – даже не зрелище, а звук. Было очень шумно. Я всегда думал, что таяние – это бесшумный процесс, а тут – тресь, бух, бум и тррр. Где-то что-то трещало, что-то обо что-то ударялось, а сама река как будто постанывала. Я повернулся к ребятам, чтобы посмотреть на их лица, всегда интереснее переживать восторг с кем-то, так даже еще веселее. И тут Аленка сказала:
- А на льдинах плавают, я в мультике видела.
Я даже расстроился оттого, что такая замечательная идея пришла в голову не мне. Но тем и замечательны замечательные идеи, что неважно, кому именно они пришли в голову, они замечательные сами по себе, независимо от авторства. И я решил попробовать.
- А давайте и мы. Лед-то как раз тронулся.
- Это ты умом тронулся! А если провалишься? – сказал Мишка и я понял, что он трусит.
И Аленка. Особенно Аленка. Она, похоже, уже пожалела, что вспомнила про мультик. И я решил думать, что это и не ее идея вовсе, а моя. Как же может быть ее, если она вон боится. Я очень к месту вспомнил, что сегодня мне диктор по  радио сказал, что с завтрашнего дня стойкое потепление. Я понял, отступать некуда. А если прямо завтра ударит +23? И я смело шагнул. И понял, что зря. Лед был мокрый и оттого скользкий. И как будто немного мягкий. Я его вдавил ботинком, и на нем остался след, который быстро заполнился невесть откуда взявшейся водой. Я понял, что не надо бы идти дальше, но как же развернуться, я же не трус. Мишка сказал:
- Этот лед какой-то не больно прочный. Как на нем кататься, если он сейчас хрясь и пополам? А еще чего лучше под воду?
А мне как будто и нипочем, вон какой я смелый. Даже Мишка испугался. Аленка-то понятно, она маленькая, да еще и девчонка. А Мишка старше меня на 4 месяца и 9 дней! Я вскинул подбородок и как будто увидел нас всех со стороны: 2 растерянных фигурки и я, смелый, волевой. Я, переполненный гордостью от своей самоотверженности, сделал еще шаг, оставив еще одну вмятину, даже глубже, чем первую. Лед был как будто и не лед, а плотный снег, не цельный, как льдина, а кусочками, рыхлый какой-то. Но я шел как декабрист в ссылку – обреченно, но гордо подняв голову.
- Дениска, не надо, не ходи! – закричала Аленка и скривила губы.
А Мишка молчал. Я понял – гордится и завидует. Я еще посмотрел на него немного, думаю, вот скажет, как Аленка: «Не ходи» и я не пойду. А он молчит. Я даже разозлился на него. Ну что ты молчишь, у тебя товарищ идет на верную смерть, а ты молчишь. И на Аленку рассердился тоже – это была все-таки ее идея. И от злости я решил идти дальше. Но тут кто-то как закричит:
- Ты куда прешь, шалопай?
Это был наш управдом Григорий Акимыч. Я ему обрадовался, как родному и решил послушаться. Но тут раздался треск, и я увидел, как змейка трещины пробежала прямо у меня между ног, и из нее начала с пузырьками сочиться вода. Я немного присел, а вода начала прибывать быстрее. И тогда я оттолкнулся на согнутых ногах, льдина просела, я зачерпнул ледяной воды в правый ботинок и прыгнул. Я приземлился на берег возле Аленки с Мишкой, а моя треснувшая пополам льдина сначала внутренними краями ушла под воду, потом вернулась на место, расплескав по себе с хорошее ведро воды и стало ясно, что это уже не льдина, а две, потому что, ударившись друг о друга, они начали медленно разъезжаться и разъехались весьма прилично, в промежуток я бы влез. Я посмотрел на Мишку укоризненно, похлюпал водой в ботинке и понял, что ни Мишка, ни Аленка не виноваты, неважно чья идея и кто не остановил, мне просто нужно было остановиться после первой вмятины.