А. Чужой. Чёрный бумеранг технология устранения

************** 
Наша память недолговечна,
И на это видно расчёт,
Интригана бессердечного,
Что  расплата его не найдёт.
(А.Ч.)
Память наша, увы, коротка, а эмоциональная и подавно, и это понятно, уж так человек устроен - посмотрел, прочёл, прочувствовал и… забыл. Так и должно быть, ибо это жизнь, а с нею не поспоришь.
Сразу после снятия спектакля «Антигоны» из репертуара театра по «тихому», якобы лишь на консервацию, а он прожил примерно полтора сезона, перебежчики направили копья интриг против исполнителя – актёра, который и был намеченной перебежчиками целью.
Они как профессиональные диверсанты, взялись за расшатывание ситуации вокруг моей скромной персоны и тщательно собирали компромат против конкурента для известных целей – выдавливания неугодной персоны из состава труппы театра, так как, по всей видимости, эти перебежчики считали меня ЧУЖАКОМ…
Уж я – то точно к этим безликим особям в кореша не набивался, а в «родственники» и подавно!..
Уволить по «статье» у них не было причин, но они рьяно их искали точно ищейки и вскоре ухватились за ниточку…
Обратите внимание, что о них я говорю как о многоликом так сказать «директоре», настолько они имели сильное влияние на управление театром и насколько слаба официальная администрация.
Всё это дело одних и тех же рук – серого кардинала закулисья.
Но, открутим ленту истории чуть назад и вспомним некоторые детали тогдашних после премьерных событий, поскольку, напомню, что это была не просто премьера, но и защита дипломной работы Михаила Пушкина как студента – выпускника Щукинского театрального училища и как режиссёра представленной творческой работы.
Принимала госкомиссия из Москвы во главе, по-моему, если мне память не изменяет, с дочерью (имени, увы, не помню) - Бориса Захавы – легендарного актёра и режиссёра, педагога - теоретика русского театра, ученика Е.Б. Вахтангова.
Комиссия, не мудрствуя лукаво, провела так сказать своё выездное заседание по приёмке творческой работы своего студента сразу после  премьеры.
Первая часть заседания прошла довольно быстро и без нашего актёрского, естественно участия, но стало известно, что работа дипломника М.Пушкина была принята комиссией на оценку отлично!
Таким образом, Михаил Васильевич стал обладателем «красного» диплома!
. Мы были приглашены на вторую часть, где председатель дала высочайшую оценку нашему спектаклю, добавив, что не ожидала такого фурора от провинциального театра и что она приятно тронута мощью темперамента и интеллекта артистов, сказав несколько лестных слов и в мой скромный адрес.
Далее мы распрощались, и комиссия присоединилась к уже идущему худсовету театра по вопросу приёма нашей «Антигоны»…
Что там говорилось и обсуждалось в деталях мне не известно и, если честно, сие мало заботило, хватило оценки председателя – профессора.
На следующий день Михаил Васильевич вместе с членами комиссии – москвичами уезжали…
Прощаясь, режиссёр сообщил мне сногсшибательную новость, что он инициировал на худсовете, где, кстати, единогласно был принят наш спектакль, о выдвижении меня на присвоении звания заслуженного артиста РСФСР!?
Это был гром среди ясного неба!..
В голове пронеслась цитата из «Мышеловки» Агаты Кристи на счёт бесплатного сыра…
И вместе с естественной радостью признаться, проскользнуло какое – то лёгкое беспокойство необъяснимого характера, ибо интуиция актёра меня редко подводила…
Счастье с несчастьем под ручку ходило,
Удача с неудачей из одной горсти пила…
Толи счастье про меня забыло,
Толь неудача вокруг пальца обвела…
(А.Ч.)
Это обстоятельство и оказалась той самой ниточкой, за которую  злопыхатели вцепились намертво зубами!..
 Тогда был недосуг до всего этого, ибо работа над новыми ролями забирала всё моё время и силы.
Уж так устроена моя суть, что к регалиям и фанфарам сердце моё равнодушно и безразлично в отличие от серого кардинала закулисья, который спит и видит эти атрибуты власть придежащих, ибо всегда был и есть льстецом и чиноугодником бюрократов от культуры и прочих должностных лиц!
Мне же это обстоятельство претило, и сознание моё было в вечном конфликте с любыми властями и чинушами!
Возможное присвоение звания воспринималось мною лишь как некое признание тех объективных заслуг, которые вероятно имели место быть, но никак  «прикормка» хозяев жизни господами чиновниками очередного актёришки, что призиралось мною всегда.
  Существование этих одиозных ЗВАНИЙ противоречит на мой субъективный взгляд, самой сути актёрского призвания и предназначения его, лишь только уровень степени одарённости того или иного артиста определяет его, если хотите, статус среди собратьев по искусству.
В случае же с присвоиным званиям, актёр рассматривается уже как некая особа с привилегиями, требующая к себе изысканности подхода и прочей «светской» чертовщины и ерунды!
Павел Степанович Мочалов – этот гений искромётного трагического таланта не имел никаких званий, но остался в истории русского театра навечно, как и Каратыгин, и Щепкин, и Давыдов и т. д.
Мировой театр не знает такого отличительного статуса в своей творческой практике, этого товарного знака качества каковой имеем мы с ещё советских времён!?
Позвольте, да у нас государственное отношение к артисту как, извините к… товару, иначе не скажешь!..
Но, актёр это, прежде всего Человек, а уж потом профессия, призвание…
Странно, но даже само слово – ПРИЗВАНИЕ уже имеет этот желанный эпитет для «избранных» -  ЗВАНИЕ!?
Велик русский язык и весьма умён в своём величии!..
Исходя из выше сказанного, следует сделать вывод, что стремящиеся осознанно к званиям актёры, мотивированны либо жаждой превосходства над другими, с соответствующими привилегиями, либо своей посредственностью актёрского дарования, либо полного его отсутствия.
Так СЕРОСТЬ занимает доминирующие позиции в творчестве и становится «законодателем» в мире искусства, окрашивая его в свой излюбленный тон.
Все эти пространные мои рассуждения имеют непосредственное отношение к избранной теме – травле и выдавливании неугодного конкурента из труппы безмолвных соглашателей всё с тем же «всемогущим» серым «ковбоем» во главе…
Здесь просто необходимо сказать несколько слов о том, как в советские времена присваивалось звание!?
Соискателю требовалось пройти нелёгкий тернистый путь всевозможных инстанций: от собрания всего трудового коллектива театра, затем через «фильтрацию»  комитетов партии и комсомола, ВТО (тогда – Всесоюзное театральное общество), того же худсовета театра, а инициировал всю эту процедуру – директор театра – такова процедура…
Далее следовали городские партийные власти, городской комитет комсомола, горсовет, плюс отдел культуры администрации города.
По каждому кандидату следовало собрать кворум на всех уровнях заседаний и собраний и получить от каждого органа соответствующий документ – выписку, которая приобщалась к другим бумагам, в папку кандидата.
И только после этого документы переправлялись в область на заключительное рассмотрение и утверждение или отклонение ходатайства, случалось и такое.
Чиновникам виднее кому… дать, а кого и послать куда подальше...
Но, шутки в сторону, так как делу время…
Большая загруженность в театре, как я уже отмечал, не давала возможности отслеживать продвижение документов по инстанциям, да и мне это было не интересно.
Администрация театра как потом выяснилось, была в сговоре с перебежчиками и они сообща «стряпали» дело о тайном отзыве документов на присвоении звания.
Не понимаю только за что и почему так поступили эти нелюди и главное, зачем нужен был им весь этот цирк с собраниями, обсуждениями, собиранием документов и пр.?..
Когда беглецы бросили театр, администрация благодарила, как они говорили тогда… за подставленное плечо, а теперь сама же творила подлость за спиной спасшего театр от вынужденного простоя и стыда!?
В восемьдесят девятом году мне было всего 37 лет и когда профессор, принимавшая дипломную работу у студента Пушкина,  спросила, сколько мне лет, услышав ответ, она, округлила глаза, молвив:- Не может быть!? Я была уверена, что вы мой ровесник!.. А мне… - и недоговорив, перевела тему разговора в другую плоскость.
Это был такой своеобразный комплемент, что для актёра дорогого стоит.
Долгие годы наблюдал за поведением дирижёра всей этой вакханалии и не уставал  поражаться той уникальной способности его  - всегда быть в тени творящейся подлости рождённой в его изощрённом сознании. И при этом органично играть  написанную бесстыдством роль о своей непричастность к происходящему!?
Он всегда напоминал мне этакого – неистового афериста, ищущего своё место под солнцем, и он обрёл его здесь, в провинции прибрав тихой сапой к рукам местный театр…
Вообще говоря, следовало бы по-хорошему дать расширенную оценку сегодняшнему творческому уровню и состоянию местного театра, но это уже слова из другой песни, я, же продолжу выбранную… тему.
Ясно, что одному такой груз не потянуть, понятное дело помогли покровители… во властных структурах.
Да это теперь и неважно, главное, что всё как по нотам разыграно и не беда, что колесом по жизни чужой прокатил, карьеру чью - то в грязь втоптал, честь, и достоинство человека порвал в клочья!?
А ну, лиши сейчас такого того звания или скажем ордена какого? Хай, поднимет вселенский – не приведи Господь!..
Кто это сейчас докажет, да и кому нужна чужая головная боль?
Главное он хотя и на сером, но все, же на коне, а все неугодные и прочие – под копытами, где им и место, по его разумению.
Если вы обратили внимание, то сам Креон на фоне этого серого «хозяина» блекнет, явно проигрывая последнему в… хитрости, подлости и жестокости!
Впрочем, милосердия от него ждать бессмысленно, благородство у него явно в дефиците.
И не только…
Нам многое чего недостаёт,
Кому ума, кому приличий…
Но, проигравшим будет вечно тот,
Кому чужая боль не безразлична!..
(А.Ч.)
Вот ведь как причудлива жизнь выстраивается, вроде и школа общая и учитель один, но не дружба, а вражда объединяет нас навечно…

Что взять с дерева спящего,
или со снега тающего?
Красотой дыши настоящего,
Подчинись любви покоряющей…
(А.Ч.)
И мстить глупо и не по-христиански, но зачем тогда эта горечь воспоминаний не оставляет сердце, мучает?..
Видно потому и мучает, что смириться не могут совесть с поруганной честью, требует возмездия…
Или прощения?..
Всё в прошлом то, что могло бы, случится,
И то, что случилось… в прошлом…
Неугомонность о камни разбилась,
Исправить… прошедшее невозможно.
(А.Ч.)
И всё же… возможно восстановить справедливость и… правду во имя истины!..
Последней точкой в этой бойне был так называемый – худсовет – судилище или, проще говоря – самосуд…
К тому моменту эти перебежчики уже успели окопаться в составе главного совещательного художественного органа театров тех лет и именно поэтому предатели судили (не имея никаких на то юридических прав!), человека ставшего единственной опорой размытого фундамента чуть не обвалившегося авторитета театра в глазах общественности, театралов и критиков.
Они посмели обвинить меня, вы только вдумайтесь, во внеочерёдности выдвижения на соискание звания. Только бюрократу доступен этот тарабарский язык!..
Но, откуда в артистах, пусть и бездарных этот бюрократизм?
Полагаю, что он в каждом из нас заложен изначально, как тот микроб, ждущий своего мгновения…
Отсутствие таланта всегда как правило компенсируется так сказать внешней активностью так, что бы как можно чаще мелькать на глазах у начальства, дабы видели благодетели, как они стараются не щадя живота своего, а всё на благо и во имя… шкурных интересов всё тех же перебежчиков.
Не стану описывать этот зверинец с рычанием и истериками, граничащими с отмороженностью, оскорблениями и унижениями человеческого достоинства доведя тем самым закипание моего терпения до резкого повышения артериального давления до полуобморочного состояния.
Перебежчики добились своего, уничтожив в буквальном смысле человека ни сколько не печалясь по поводу ответственности за совершённое ими групповое преступление!
Именно в этом я ОБВИНЯЮ главного зачинщика расправы – СЕРОГО КАРДИНАЛА ЗАКУЛИСЬЯ и его клику!

В заключении добавлю, что любые попытки бездарей агрессивного толка противодействия, будут расценены мною как нападение, что даст право сделать достоянием общественности ВСЮ ПРАВДУ ОБЛИЧЕНИЯ СЕРОГО КАРДИНАЛА ЗАКУЛИСЬЯ!

Аркадий Чужой.