Мой личный город 2

Мой личный город (продолжение)


Несе Галя воду


«Ты смотри кто к нам приехал!» всплеснула руками тетка и через пол часа весь совхоз собрался порадоваться за дядьку, «к которому племянник из Литвы, из самой Риги приехал», уместившись за длинным столом под вишнями и дружно  разнеслось  по округе «Несе Галя воду, коромысло гнется...».
Весь вечер «из подполья» выносятся трехлитровые банки «домашней, из карамелек и настоянной на абрикосовых косточках», и на летней кухне непрестанно что-то шкворчит и шипит.
«Только на три дня? Что, 1 сентября сыну в школу? Какой ладный вырос! Тю, две тысячи».
Тогда всё так удачно началось, и нас в Кpым подбросил товарищ на жигульке, прицеп которого был набит «литбытхимовским» лаком для волос, что позволяло ему безбедно месяц отдыхать по высшему разряду, но мой завод, пользующийся повышенным спросом ширпотреб не изготовлял и я приехал к своим одолжить денег - супруге неожиданно выделили талон на машину.
Отец передавая братьям письмо, напутствовал: «объясни, что возьмешь патент на таксиста и всё вернешь через два месяца, у них по 20 тысяч на книжках безтолку». Ошибся, тетка как главный зоотехник, отложила в районную сберкассу на старость 90 тысяч не таясь ОБХСС - охрану безопасности хищения социалистической собственности.
Во общем всех наших тогда посетили, одарили подарками и пора честь знать, но почему то, наводя блеск на обода новенького «Урала», один из  дядек отводит взгляд, второй провожая, что объясняет про увеличение отары, а с теткой и попрощаться толком не успел, посигналил её водитель персонального УАЗ-ика отвезти в Джанкой.
И вот мы с сыном остаемся одни на пустом перроне.
«Вы с ума сошли, в бархатный сезон два билета» сделала глазки кассирша, добавляя тошноты. «Стыд какой, денег одолжить «забыли..» и остаток дня сын молча листает картинки украинского букваря, а я выкурил пачку «черноморских», дожидаясь чуда.
И оно ударило из репродуктора: «Мужчина с ребенком! Срочно в кассу! Сдали билет..»
Уже дома, когда дети уснули, шепчемся с супругой на кухне обсуждая наши пережитые приключения. «Вот!» протягивает она конверт «Альгис, узнав что вернулся ни чем передал, теперь хватит», «так ведь он заядлый саюдист» и как выпьет даже жене орет «чемодан, вокзал, Россия »..
«Ну и что из этого?»
И долго меня преследовали голоса дружного хора «там, у вишневому садочку, там соловейко щебетал...», до реформы премьер министра СССР Валентина Павлова, обнулившего все сбережения граждан, оставалось тpи месяца, да их у нас и не было.  Вскоре за ненадобностью исчезла и «охрана безопасности хищения социалистической собственности»,   так как кап. собственность охраняли уже другие, но родственникам уже было все равно.

Цена любви
 
Ну эту историю надо обязательно рассказать. Зашли как-то ко мне после бани старые друзья юности бесшабашной, редко видимся, а тут так удачно всем карта легла. Сидим тихонечко на кухоньке и культурненько разговариваем, «ну там чаек, вареньице в вазочке, на спицах петли замысловатые перебивая друг друга показывали» рассказал потом улыбающейся жене, и захотелось поостыть между партейкой в покер и тостом «за преданных женщин» и поставил я им нашу мальчиковскую «Tombe la neige...» - «падает снег» Сальвадоpа Адамо, пусть им икнёться.
Загрустили мои пацаны «а давай перекурим», «давай», и выношу жменю сигар,  благо в доме такого добра появилось много, стал их коллекционировать мой повзрослевший мальчонка, ну и одолжил на правах старшего «потом откуплю, если что», мы уже свободная страна и дефицит закончился.
Взял вроде не самых шикарных и без пенальчиков, и не в кипарисовой шкатулочке, и не в папирусных упаковочках, ни толще и не длиннее других, да и не впечатлили они друзей особо, только вечером, сын с дискотеки возвращается.
«Я там у тебя сигарок одолжил, ниче?»
«Ничего, и вчерашнюю?..»
Вышел к нему, почуяв что-то неладное: «Ну в самом деле...»
«Да так, вот тут лежала, как хоть?»
«Не понял, а что в ней такого может быть, я за свою жизнь многое перекурил..» «Pучная pабота , на бедpе у девушки из Гондураса скручена»
«О!О!» Я то своему ребенку верю, он работал в максимально большем супермаркете и оказывается вчера, в канун Рождества сам ген. директор недавно купивший "Ferrari", зашел на склад поздравить, ну и расщедрился: «Выбирайте подарки». Все работники по блоку «мarble» взяли, а мой то несмышленыш интересуется: «А из этих одну можно ?»,
«Бери...»
Сына знал что просил, он через несколько дней мне «счёт фактуру» показал, ткнув пальцем.
«Ящик?..» меняюсь в лице, ведь это пол моей месячной зарплаты
«Штука. Их шесть на всю страну ценителям заказали..»
Через пару дней и шеф мимоходом интересуется:«Ну и как табачок?»
«Я не курю» отвечает сын «Отцу отдал, они с друзьями за вечер pаскуpили пол моей коллекции за игрой в покер».
Странно посмотрел начальник и сына почему то в отдел кадров вызывают.
Утром ему уже не надо было спешить на работу на первый автобус, перевели заведующим складом, и уж наверно не потому что не балуется табачком, а за то что папу любит, сигарка стоила 83 евро,  ну и знает цену любви, перспективный…

Рецепт

На эту тему больше любят судачить дамы, но и я её затрону, быть может этот рецепт кому-то поможет.
Наверно за неправильную жизнь, воспалилась у меня надкостница суставов на ногах, в том месте будто стоял всю жизнь по колено в холодной воде с удочкой, хотя как рыбак, друзьям только «на зорьке алой» больше быт обустраивал, палаточку раскидывал, дрова заготавливал, да рыбку чистил.
Мучения мои не облегчали лекарства ни из далекой Индии, ни из близкого Израиля, разве российский анальгин и вечерняя ванна с крутым кипятком как то помогали выспаться. В конце-концов, через год все перепробовал и смирился с приговором американских хирургов «суставы заменить на донорские», посетивших по обмену опытом нашу клинику и разглядывавших на экране в конференц зале мои кости с торчащими колючками.
«Все просто» напутствовал местный лечащий хирург «привезешь из Риги, из донорского банка материал, и мы тебе чик отпилим, и чик заменим, ты молодой приживётся, вот сопроводительное письмо, в «икарусе» есть холодильник.»
Но струсил и не поехал, приготовился к самому худшему и стал штудировать литературу и всячески «чистить карму по Лазареву», «жевать сухой кал диких ящериц по Малахову» и делать «золотую рыбку по системе Ниши врача из Японии Ванатабе», пока в бане один мужик не подсказал дедовский рецепт, а так как я по своей природе ленивый, то его совет мне самое то.
«Возьми мешок, напихай березовых листьев и всунь ноги». Так и сделал, жду что дальше будет, и чувствую пот по позвоночнику ручейком потек вместе с моими сомнениями, шлаками и болезнями. Первую ночь я выспался без боли. Потом повторял еще и еще, пока листья на деревьях не опали..
Когда через год наш хирург поймал меня у стоматолога,  никаких оправданий слушать не хотел и направил на рентген, но посмотрев на снимки очень удивился, скептически выслушав простой рецепт, а жаль, скольким бы мог ««истории болезней» изменить без скальпеля, может боялся без работы остаться...

Глюки

«Так! Пиво кольцом не открывай, суп на завтра не оставляй, курить марш на лестницу и вынеси мусор» получаю последние инструкции в дверях от благоверной, перед этим сладким словом «свобода». Про мусор я и не расслышал, обручальное кольцо сразу  снял, а курить у Вальки можно даже на диване, поэтому щи и на второй день будут самое то.
И вот в сетке резво позванивают зелененькие «жигулёвские» бутылочки за «штраф» и внутренний карман солидно оттягивает беленькая «Ещё по одной» - за дальний бросок, ведь сегодня к нам приезжает «Жальгирис», ну «Pитас» - вперед, когда же наконец мы дадим этим каунасским.
Но вечер запомнился не проходами под кольцо и дальними бросками, ни даже тем что было вкусней, а что покрепче, а напугавшими меня белыми трусами.
А вы бы как? Мы тогда порассуждав в перерыве на лестничной клетке о тонкостях игpы, а Валька с женой живут на общей кухне и пропускаемый им вперед, в темноте коридора наталкиваюсь на белые семейные трусы «захихикавшие» басом и сворачивающие на кухню. «Ты что?» толкает он в спину. «Негра что ли не видел? Это Тонькин новый друг» добавляет тихо.
«Но-но, ночью не видел» сразу обрадовался за Тоньку. «А я уж было подумал…»
Ох и вкусная потом водочка была, но пора с этим завязывать, даже за долгожданную победу.

Как просидел фpанклины

«Там тебя кассирша спрашивала» ухмыльнулся коллега, начиная мою новую историю про «калифа на час», к вечеру лежавшего развалившись на новехоньких банкнотах национальной валюты в мешках из под картошки. Деньги заполнили под потолок служебный автобус, перевозивший заводскую тринадцатую зарплату и я тогда впервые под устал от них, ведь нас работало на «гиганте производства» две с половиной тысячи человек и каждому причиталось «по два с половиной килограмма талонов», так что пришлось попотеть за всех подчищая три сберкассы.
Зато на зимнюю сессию в Питер, не догадывающейся о наших «финансовых успехах», едем с однокурсником налегке в СВ, попивая КВ, слушая БГ и покуривая гондурасские сигары. Студенты мы были усидчивые и все во время сдавали, вот скоро и домой надо собираться и по две неподъемные сумки набиты «дефицитом из России», а «тринадцатую» только чуть-чуть потратил.
Товарищ предлагает «а давай в баню сходим», «а давай» и вскоре оголюсь предвкушая удовольствие, под зазвучавший в голове хриплый голос «протопи ты мне баньку хозяюшка..», эту песню на всю громкость деревня слушает, когда мы с отцом по стопочке в день Победы. Но отвлекся, а тогда украдкой бросил взгляд на наколку «времён культа личности» на стареньком блокаднике, засеменившем в парилку и в последний момент соображаю а куда пачку «франклинов» засунуть, что при себе таскаю. Сбербанки на хранение доллары не приняли «покажите справку от куда взяли» и не сдавать же их гардеробщику. Вот и пришлось на «твердую» подсесть, обернул все в полотенце и заботливо подсовывал этот «маленький стульчик» в парилке под «мягкое место», боялся выдержат ли наш русский парок и не слипнутся ли, но обошлось, до дефолта было ещё далеко.

Город стоит над Невой

Это история про то удивительное время, когда можно было лечь спать в своей стране, а проснуться «заграницей», отправиться загород на пикник, а вернуться в гоpод, который уже переименовали.
Закончил учебу в «северной столице», когда сметану продавали на розлив ловко заворачивая её в газетный кулек и пиво у ларьков местные изловчились пить из полиэтиленовых мешочков, и вот вручили нам вожделенные дипломы и после банкета с «последним советским» и с ослабленным бессонными ночами организмом пошёл с однокурсниками белые ночи встречать, а их разом встpечают все бывшие абитуриенты, студенты и курсанты, а у обладателей новеньких золотых погон традиция коню «Медного всадника» гениталии до блеска натереть.
И вот мы новоиспеченные иностранцы видим это знаменитое действо и захотелось и нам под брюхо к вздыбленному царской рукой, правда несколько попыток в прямом смысле слова сорвались с середины «чертова камня», но ни порванные чулочки, ни содранные локти не могли останавить и догадались босиком с разгона. Наконец обнявшись распеваем задушевно: «город стоит над Невой...» и подъехавший милицейский патруль похлопал в ладоши и приглашает на вручение протокольчиков о «нарушении общественного порядка», на полном серьезе переспрашивая непонятные литовские названия «место работы, должность..»
«Пишите» - посмеиваюсь «Это на русском у нас уже читать никто не будет», но выйдя на работу, почему то вызываюсь в отдел кадров.
«Ознакомьтесь», протягивает бумагу неулыбчивая кадровичка и сразу припомнился протокол о  «нарушенни порядка" в соседней стране, в глаза как песка сыпанули пока читал «трудовой договор расторгнут в связи реорганизацией производства».
«Распишитесь, что приняты на новую должноть с новым окладом». Пока дошло в чем дело, все блохи сдохли.

Россия, вперед!

Вообще-то мне было бы приятней провести вечер в бархатном кресле театра оперы и балета, в полумраке прислушиваясь к настраиваемым скрипочкам перед «Сильфидой», но пришлось в кромешной темноте шарахаться от хаотичной катавасии дудок и грохота барабанов «Сименс Арены», потому что сын привез «на большой баскетбол» - матч сборных Литвы и России.
Вспыхивают прожектора, звучит многотысячное топанье ног в такт грохочущему «Queen»: «We will! We will! Rock You!» Бум-бум-бум! И на площадку выбегают баскетболисты, а рядом с нами, среди буйства фанатов в зеленых майках цвета сборной Литвы, в последний момент присаживаются девчонки в маечках с «российским триколором». Это как два снаряда в одну воронку, оказалось наши соседки приехали с российской командой и наше скандирование «О-ле! О-ле! Россия вперед!» удвоилось, но все же звучит как «зов вопиющих в пустыне».
Но услышанный! Хотя может быть, это раскрашенные подтёки на симпатичных щёчках соседок удостаиваются прицела телеобъектива, о чем предупреждает меня звонок мобилки: «Ты там не очень то размахивай флагом «недружественного» государства, утром поди на завод идти...» расслышал голос друга наблюдающего прямую трансляцию по телевизору, но потоки адреналина неуправляемые когда закладывает Кириленко и прорывается Ясикявичус.
На большом экране мы видим как худенький премьер министр иногда плюхает ладошкой в поднятую массивную ладонь бывшего президента, но и удачные проходы россиян во время встречи вызывают положительную реакцию, они оказывается сидят недалеко  от нас.
«А охранников возле нас поболее выставили» мелькнуло.
Последние минуты нам досмотреть не дали, накрыв весь сектор гигантским литовским флагом, так молодежь отмечала победу.
После матча охрана неназойливо сопроводила нас до самой машины, убедившись, что ничего не угрожает, да и на заводе обошлось.

Садовая голова

«Никанора, ты чем занята?» - внучка прыгая размахивает прутиком над головой,  «Только небо трогаю».
«На рыбалку со мной пойдешь? и Катю спроси, пусть банку для pыбок возьмёт».
И вот мы с их папой, тоже увязавшимся за нами, двумя удочками дергаем наперегонки уклейки возле «Белых камней», река этим летом из-за засухи или распоряжения «бацки из Беларуси» перекрывшего нам воду, непривычно обмелела обнажив в этом месте свои «каменные коленки» и видим нашу соседку, ловко прыгающую с камешка на камешек на наш берег и обнажающую бесстыдно свои. Эти местные «зная броду лезут в воду», потому что мост в десяти километрах ловко то ловко, но вдруг эквилибристка поскальзывается и хотя беда небольшая в жару сверкнуть кружевами и подол замочить, но только она почему то кричит не очень узнаваемым голосом протягивая руки за уплывающими свёртками: «Ой! Голову держите».  Пожали мы с сыном плечами, вот дел то, и он вжик удочкой и наматывает леску на катушку подтягивая зацепленный полиэтиленовый пакет.
«Учитесь, малявки» кивнул дочерям, с восхищением следящим как жужжит катушка.
А я протягиваю руку «а голова при чём?»
«Да жаль если бы уплыла..» отжимает подол купальщица, переглянулись мы все многозначительно, а женщина вынимает из пакета улыбающуюся голову и хотя сын и выше меня на две шапки, но почему то присел от неожиданности или какой другой причины под дружный хохот дочерей «рачки-бураки, красные собачки, куклы испугался...»
Соседка же как ни в чем не бывало радостно тараторит «Вот, выпросила у нашей модистки сломанный манекен, приодену и во чучело в огороде будет!»

Наказанная забота

Как то супруга уезжая надолго, строго наказала: «Главное следи за тарелочками Алисы, что б были помыты и всегда полны, особенно сухим кормом. Катерина знает где покупать.» И вот эти кошкины сухарики из её запасов закончились, и нам надо с внучками ехать в супермаркет, в котором глаза начинает рябить от товаров на стеллажах и пока находим зачем приехали, у нас уже полная тележка «ну очень нужных игрушек», так что Никаноре уже и сидеть там тесно.  Наконец мои девочки наперебой машут четко направляя руками: «Туда едем, туда и туда, ну вот твои коты» и от изобилия разных упаковок где эти кошки разрисованы зрение вконец расстроилось.
«Так. У жены была куча маленьких хрустящих пакетиков. Вот женская логика, а я возьму  пусть один попроще, но большой» и выбрал упаковку что еле донёс, с довольным котом. Рассматриваю из чего сделано «made in France» успел прочитать знакомые буквы. «Деда, ну чего ты так долго» ну я и поспешил, а дома насыпал корма и забыл про «наказанную заботу», а миска теперь всегда полна и полна, а мне и невдомёк «А может дети подсыпают..»
Только как то приметил что кошка подошла, понюхала и с укоризной оглядывается, а так как мы в этом доме оба бесправные, то и друг друга понимаем без слов: «Ну что мурчёнок, неужели не вкусно?» и протягиваю зачерпнув жменьку, а с руки она у меня и чёрный хлеб ест, но «рыбки и сердечки» в этот раз игнорируются, хотя и боднула с благодарностью и тогда я сам понюхал и попробовал надкусить «Да твердоватые, пересохли что ли, но пахнут приятно» рассуждаю и под натуживаюсь принести из чулана на свет весь мешок:
«Катя подойди, почитаем» показываю на маленький приклеенный ярлычок где написано что- то для их поколения, наше по магазинам с микроскопами не ходит и внучка читает по слогам: «Накопитель для котов».
«О! Дожили, песок в горшки для котов, из Франции везут».
Хорошо что до приезда «указующей», успели ливеркой откормить «наказанную заботу» и всем в этот раз обошлось, но нашу домашнюю кошечку портить не стал и высыпал уличным котам «накопитель».

Разговор с птицами

Как то воскресным  зимним утром везу внучку пo замерзшему и еще пустынному городу и вдруг она командует: «Деда стой! Там гулька свою сумку поднять не может». Ей из санок, все что делается вокруг виднее, и точно, голубь семенит прижимаясь к стене дома уступая нам лыжню, а за ним волочится красный полиэтиленовый мешочек.
«Да, что не так и пoдпycтил близко», наступаю на «сумку» и птица беспомощно забилась на снегу, быстро её подхватываю прижимая крылья: «Катя, освобождай» и полиэтилен детскими ручками аккуратно отматываеться с шеи сизаря, потому что голова его просунулась за «удачей» через pучку тоненького пакетика и намоталась, а там лежали два пиpоженых, «неподъемные, пoка не съешь».
Несколько секунд неудобства и голубь взлетает сбросив несколько пёрышек на прощание. «О! Да птица здесь была не одна», видим как из сугробов и деревьев одновременно вспорхнула внушительная стайка птиц и нам остаётся только покрошить «сладкую не свободу».
«А они вернуться до кушать?»
«Конечно, как только отойдем, кто же от десерта откажется?»
Но птицы отказались, они залетали впереди нас присаживаясь, чуть подпускали и вновь взлетали сопровождая так целый квартал. На остановке, стайка рассредоточилась на обозримом пространстве галдя на всю округу и привлекая внимание ожидающих автобус, но вдруг все смолкло когда самый отчаянный галчонок приземлился на сугробе возле нас.
«Ну что там ещё у вас ?» спрашивает внучка и в наступившей тишине птица не моргая покрутила головой, как бы убеждаясь что их благодарный щебет восприняли, громко каркнула и взмыла уводя за собой в низко нависшее небо paзноперьевую стаю из городских голубей, воробьев и галок.
«Да пожалуйста!» машет им вслед варежкой Катерина, добавляя «Это они нам  спасибо скаркали. За помощь, что забрали у голубя пироженое...».
Не думаю что б кто-то из очевидцев что-нибудь понял, но все улыбнулись.

«Кузнечник»

«Панамку пожалуйста не снимай, а цветы мы маме на обратном пути насобираем, потому что они завянут на солнце. Ну хорошо, сорви, но только эту одну «ромашишку», если она так сама попросилась», наклоняюсь что б младшая дотянулась до стебля, она у меня на руках и мы с внучками спускаемся к берегу реки за земляникой. Можно было конечно пройти и дальше в лес, но там «комаришки прилипучие», а здесь у воды только разноцветные бабочки и стрекозки весело «кружаються».
Девочки в траве легко находят красные ягодки и отправляют их в рот, но вскоре раздается извечное «Чур мой!» «Нет мой, я первая» и затевается очередной спор, но ягодка «мой» не бывает…
«Катя, то там у вас» настораживаюсь обращаюсь к старшей.
«Птенчик пить просит» и вижу как она приседает протягивая руку и из травы вспархивает птаха и опускается в двух шагах, и так несколько раз. Никанора тоже неуклюже пытается дотянуться, но запутывается в «высоких цветках» и кряхтя заваливается на бок.
«Так! Замри!» Начинаю я нашу игру, что бы старшая не вспугнула, а младшая не захныкала и медленно опускаюсь на колени над местом куда присела птичка, успевая смахнуть с Никаноры панамку и погладить её по голове. Секунда, и этот импровизированный сачок её накрывает и мы втроем уткнувшись головами склоняемся над птахой с раскрытым клювом у которой явно что-то случилось, и видим в клюве кузнечика, готового выпрыгнуть и отчаянно отталкивающегося одной лапкой, но согнутая углом вторая, спасшая ему жизнь, зажата «челюстью».
«Бедненький воробушек»
«Нет бедненький кузнечик», а так как они оба поместились в моём кулаке, то двумя пальцами второй руки аккуратно фиксирую клюв.
«Катя, это ты кузнечика жалела? Вытаскивай его осторожно, молодец, отпускай...» Скок, и он был таков и рот у птенца закрылся.
« Отлично! Ника, ты пожалела воробышка - подставляй ладошки, только не сжимай» и перекладываю «пациента», а он «фырк» и исчезает.
Кто то из девочек мечтательно вглядывается в синее небо, а кто-то все еще на свои ладошки.
«А Ника молодец, помогла воробышку взлететь...»
«Помога..» передумала младшая плакать и захлопала «в тлаве сидел кузнечник, со всеми огуречник...» И всем стало хорошо и весело..

Мишка «косолапный»

«И мишке от комариков носик помажь» требует младшая, «хорошо, но учти, ему тоже в походе не будет никаких поблажек» и мы трогаемся в «дальнее путешествие» к лесным озерам, которые прячутся в сосновом лесу двух километрах от деревни.
Старшей внучке уже скоро семь и она идет впереди, а Никанора с вылезшим из рюкзачка мишкой вышагивает следом, ведь нашей помощи ждут и толстый черный жук, лежащий на спине и шевелящий лапками потому что перевернуться сам не может, и улитка с «улитятками» никак «непереползующими» тропинку.
«Смотрите, вон там синичка гнёздышко свила. Слышите, а это дятел стучит» показываю то под ноги, то на на деревья и тут нам путь преграждает натянутая поперек лесной тропинки длинная маскировочная сетка.
Что за шутки капиталистов, «тихо дети» и под шум ветра в кронах сосен, из зарослей напролом появляется распорядитель этого действа с «кустами на голове».
Но нас камуфляжем не удивить, мы и сами сегодня так же экипированы.
«Мишка в лес убежал, давайте быстрей на дерево» делает он злое лицо и исчезает в малиннике.
«Сам то хоть понял что сказал?» успел подумать ему в след, откуда они у нас, последнего Черномырдин застрелил, в бытность премьерства СССP и то в 600 км.отсюда.» «Катя лезем к птичкам, давай подсажу» и усаживаю младшую в свой рюкзак, в котором предусмотрительно отстегиваются карманы и можно просунуть ноги.
  «Держись моя хорошая крепче»
Раз два, раз два и вот мы удачно обустраиваемся на трех ветках, которые быстро оплел веревкой и постелил палатку.
Ника в рюкзаке, Катерина в импровизированном гнезде.
«Всем удобно? Кому шоколадку?» шуршу оберткой и вдруг снизу тоже раздается шорох.
«Мишке!» радостно закричали  внучки и шоколадки дружно летят вниз.
Это они могут себе позволить по сторонам головами вертеть, я же с них взгляд не спускал, но краем зрения с удивлением вижу что лес вокруг «задвигался» и сеть набрасывается на присевшего под нами медвежонка успевшего помахать лапами «мне - мне».
Возня десятка мужиков и бедного беглеца, которого как оказалось возили на мотоцикле с коляской по деревням, зазывая в приехавший цирк, была не в пользу последнего, но дети теперь всем рассказывают как встретили в лесу «мишку косолапного», а то что он был гималайским и в наморднике, им ещё рано знать..
«Не испугались? Идем дальше или возвращаемся?», но мог и не спрашивать.
«Дальше! Дальше! Здесь всё так интересно !»

Никола, я был не прав..

Всю предшествующую неделю ночью побаливало в боку, и то знобило, то в пот бросало, пока наконец не измерил температуру констатируя «Ого! 41», а дальше у меня кончик градусника замотан изолентой «от испугов». Пора наверно к врачу, да и продукты на исходе. Летом как «бездействующий» живу на даче один, пока все остальные работают.
Можно конечно пять км. и на машине съездить, если вылить в «дрыбыдан» литр постного масла, пару пачек молока и батон, за которыми надо сходить,  а это как раз эквивалент стоимости затраченной солярки, которую «сожpёт» машина, поэтому пешком в экономически кризис обоснованней.
Обкупился и вспомнил про врача, хотел просто талончик взять, но доктор сразу стала тискать живот, разглядывая его, язык и анализы, отрезая с холодком «вызываем скорую, аппендицит».
«Да Вы что, родненькая, у меня малы дети не кормлены останутся, вона полна сумка скоропортящихся продуктов, отнесу их и сын отвезет в клинику. Да я ещё пятаки могу ломать»
Во общем разжалобил и улыбкой выманил «направление», и бодро шагаю по своему маршруту, чувствуя как становится «плохей и плохей», позже выяснилось что кость съеденной осетринки пробила кишечник, а врач переусердствовалась тиская «спортивный» торс мужчины «на выгнанье».
«Ох, Никола Угодник, подвез бы кто...» и бормочу молитву к нему, которую выучил на корабле, когда окатила меня волна первого шторма, но машины обгоняют не обращая внимания.
«Не слышит...», но все тогда закончилось хорошо, кое как дошел согнутый, оставил продуктов «иждивенцам» и поступил в распоряжение сына, который сдал меня в клинику. Там специалисты по этому делу разрезали, вытащили «злополучную», вставили в живот  дренажные трубки с мешочками, потом вытащили и через три дня я уже прохлаждаюсь на своём курорте по предписанию «две недели постельного режима».
Така красота безделья первый раз в жизни, только не лукавил «малы дети» - это наших несколько курочек с петушком и вечно голодный котяра, а тут и опять продукты кончились, а своих как то неудобно просить и вновь на привычной дороге сумка гнет, да и свежие швы в придачу.
«По жадничал, не разошлись бы, но Николу из принципа просить не буду, прошлый раз не помог», только сзади раздается:
«Давайте вашу сумку, давайте -давайте...» и вот она уже укладывается на багажник велосипеда приостановившейся соседки «налегке веселей будет».
«Спасибо!» успел крикнуть в вдогонку приосанившись, и тебе Никола «благодарне суще», я был не прав.

Блестящая тайна

Давно хотелось в день именин съездить в церковь и поставить свечу «заступнику на Небе, а вдруг еще усердней станет», приоделся по праздничному и засобирался уже садится в машину, да курам решил подбросить зерна, летом живем на даче где я за старшего и у входа «на на птичью территорию» машинально переобулся в дежурные галоши.
В будничный день службы проходят только в Духовом монастыре, туда и поехал.
Припарковался, выставил ногу из машины и вижу что обут «не по уставу» и
придется подарок преподнести имениннику, благо рынок недалеко.
Подтянул галстук, повесил пиджак на локоть, стряхнул «мины» и с невозмутимым видом марширую в черных галошах по городу мимо «Святых ворот» и толп иностранцев любящих это место.
«А что, по асфальту не цокают, внимание не привлекают и даже заблестели «от оказанной чести» быть в таком месте. Во общем особо и не заинтересовал культурных иностранцев, понимающих что такое «кризис», а малообразованной «местной» из обувного бутика, когда от ее хихиканья сбежались все подружки, пришлось скидку сделать.
После службы эта история имела неожиданное продолжение,  когда на паперти потупил взор перед пожилой монашкой, медленно спускающейся по ступеням и увидел, что из под её длинного подола сверкнули галоши, такие же как утром были на мне.
Открывая машину, я услышал за спиной: «Извините, а вы мимо базара не будете проезжать?» окликает она меня.
«Буду» слукавил, так как хотелось услужить этой пожилой женщине и распахиваю перед ней дверцу «Вы на ступеньку становитесь».
«Матвеевна!..Вот зазря вы её согласились везти» - шутит проходящая монахиня, пока усаживается мой неожиданный пассажир,«пусть бы себе пешочком».
«Так она у меня и по машине может пешочком»- парирую под дружный хохот.
Одно жаль, до рынка всего несколько минут езды. «А я тоже в галошах приехал...»
«А что, разве заметны, зато удобно» улыбается расправляя широкую юбку до пят моя новая знакомая и теперь при встрече мы с ней раскланиваемся, объединённые «блестящей» тайной... 

Сила тайны

Эту тайну, мне приоткрыли очень хорошо знакомые женщины, «и то, только потому что ты объехал в округе все церкви» и знаком с «не всегда объяснимым», а к «нему» только твой внедорожник может довезти». Всю дорогу мои попутчицы молчали, но вот и въехали в места, где кому снова убедится в существовании силы, а кому попробовать убедить повеливающих ею.
Но всё порядку, в прошлом году эти женщины «бальзаковского возраста», уже были здесь, прибираясь в заброшенной «Покровской» церкви деревни Перелазай, где и узнали от последнего старообрядца, доживающего в этих глухих лесных местах свой век, в прямом смысле этого слова, «тайную силу лесной воды» местного озера.
Они тогда, как признались, «пожали плечами», но в ночь на «Ивана Купалы» пришли на берег и переодевшись в «только» белые долгополые холщовые рубахи, как  научил их старик ведун, стали проверять «силу».
Одна из них уже свыклась с приговором врачей о бесплодии, вторая так и не создала семьи «и как это, у тебя у недотроги сможет ребеночек появится?» шутили о ней подружки, а у третьей уже подрастала 17 летняя дочь, и пришла она больше за компанию «..но, а вдруг», ведь предание обещало всем женщинам искупавшимся здесь ночью накануне праздника, испытать радость материнства и все смешки у них прекратились, когда через несколько недель  созваниваясь они убеждались, что у всех как ни странно одновременно «сработало».
«Да, да, и я тоже...» по очереди шептали они.
На Рождество подруги, встретились с округлыми животами еле помещающимися за общим столом и загадочно всем нам улыбались, пресекая ненужные расспросы близких и друзей , на то она и тайна, что бы посвящены в нее должны быть не все.
К сожалению история имела грустное продолжение, потому что та из них, что все же обмолвилась о произошедшем с ними как «о просто чудесном купании, в нужное время в нужном месте», ребеночка своего на восьмом месяце доносить не смогла, мыла весной окно с табуретки и неудачно потянулась…
Проплутав немного в сумерках, мы наконец доехали.
«Ты пожалуйста не выходи», просят женщины спускаясь с пологого обрыва и из далека вижу как двое из подруг «кормившие грудью», с младенцами остаются на берегу, а в воду пошла только третья, но не одна, а держась за руку с повзрослевшей дочерью, недавно вышедшей замуж.

Не кочегары мы

«Не кочегары мы, не плотники, но сожалений горьких нет.» - не звучит больше этот бодрый марш по «Маяку», да и день энергетика уже не отмечается даже в узком кругу.  Выработал я свой «моторесурс» на заводе, отдав ему юность и зрелость, а «старость» ему не нужна и пришел к нам новенький энергетик на мою должность, чинивший до назначения телевизоры. Передал я ему свой служебный мобильник «на, бди за круглосуточным производством, где простой 15 минут обходится в твою месячную зарплату», ввожу в курс показывая высоковольтные подстанции с понижающими трансформаторами, прочие электрооборудование, напоминая мы обслуживаем 2221 электродвигатель, среди них десять питаются от напряжения 6 киловольт, потом думаю покажу чем отличаются водопроводные трубы от кабелей.
Через несколько дней дежурный электрик звонит ночью новому начальнику, в связи с производственной необходимостью, докладывая «так мол и так, остановились, ремонтируемся, но лимит времени превысили» оправдываясь и слышит в ответ «а чего ты, в три часа ночи, мне звонишь, а ну ка передай трубку сменному мастеру». И мастер смены, вводит новенького в курс дела объясняя «что такой порядок» и еще советует позвонить и директору, у нас «кто первый встал, того и тапочки, в которых на ковер».
Утром на «ковре» новый энергетик с удивлением узнает о ночной аварии все подробности непосредственно от директора производства и сетует тихонько мне: «вон как у вас все поставлено», воспринимая все как должное, «жаль последним узнал». Ему невдомек, что звонили то ему, да телефон нового директора случайно набрали и тот воспринял все как должное. К голосу одного не привыкли, второго не знали и не обратили внимание на последнею фразу невольного соучастника бессонной ночи «вот еще, беспокоить директора», ведь наш директор производства, подумал о генеральном директоре, а простых после реорганизации еще с пяток назначили, правда все они почему то с одного хутора, ставшего кузницей руководящих кадров на нашем комбинате...

Фронтера

Печально, но когда мирно и тихо в своем гаражике «во сне от старости умерла» наша «Ладушка», верно отслужившая трем поколениям водителей семьи, за двадцать пять лет заслонив собой в многочисленных авариях по меньшей мере пятерых наших, год пешим поскорбел и стал по «брачным объявлениям» искать новую «спутницу жизни» молодую, красивую и внедорожную и присмотрелся к неприхотливой немочке.
«Солнышко!» Хочу порадовать супругу «Собери корзиночку для «пикника на обочине» и захвати припасенную бутылочку «Фронтеры», мы едем в наш лес знакомиться с «Фронтерой».
«И все?» слышу каприз в голосе.
  «Ну нет...»
Во общем накручиваю по бездорожью между сосен виражи на крутых песчаных горках и отвесных склонах, пугая и возбуждая экстримом своего верного пассажира заездившего со мной Запорожец, Москвич и Жигули, радую «новой приобретенной игрушкой», пока не надоело ей слушать «Smoke on the water!.», а мне ее команд тихим голосом «Хватит! Ну хватит уже!».
Пришлось подчинится в самой глухомани её уговорам.
«А где у тебя кнопочка сидение откинуть?» тянет она за галстук к себе оправившись от адреналина и только сладостно подумал про ее чулочки, как услышал постороннее «жужукание», и к фаркопу подкрадывается  нагло сигналя задрипанный в грязи «жигуленок», с такими же «квадратными от страха глазами» у пассажирки.
«Вам чего любезные?» выхожу.
«А вы не уступите нам дорогу ?»
«Какую? Вы что издеваетесь? Примятая трава от наших колес вам уже дорога? Оглянитесь, вона этих дорог меж сосен немерено...»
«Извините, а мы там проедем? Мы думали грибные места... »
Новая машина хоть и высокая, но у «дома на колесах», после этой нелепой встречи в глухом и «непроездимом» лесу, я  задние окна затонировал.

Перепетии

Как-то мы разговорились с пожилой женщиной на старом сельском кладбище, возле могил ее родителей.
«Нашая семья проживала в Докучайке» махнула она в сторону озера.
«Рядом на береге ютилась Успенка, названная в честь церквы, в которой окрестились, повенчались и отпевались все наши. До войны отец с братами кормился с небольшого кусочка своей земли и плотничал, и как-то летом 43..» продолжила новая знакомая, «германские жандармцы с бляхами на груди, за найденных вон в тех кустах при дороге убитых солдатов заарестовали родителя, дядей и соседа и увезли. Засобирались мы с мамой пешком в Троки, пришли, но оказывается раньше нас запряг лошадку ксёндз и где надо доказал «денежным залогом», непричастность односельчан к ночным выстрелам, ведь братья были долголетние певчии церкви и отец смастерил лавки для костёла, где они и теперь служат, кажется и старый ксёндз ещё жив...»
Заканчивался будний день, но заинтересованный спасением русских от немцев литовским ксендзом, расспрашиваю пожилых женщин где живет ксёндз и вскоре стою на пороге домика старого священнослужителя, любезно пригласившего пройти.
«Расскажите пожалуйста о спасении вами односельчан во время войны?»- обратился с прямым вопросом к собеседнику «со своим русским акцентом».
«О! Времена переменились и русским это уже интересно» как-то чуть иронично начал он по литовски: «О чем тут рассказывать, наша семья в Ширвинтах были малоземельные, а тут в Сибирь начали вывозить «зажиточных», вот отец и спрятал в хлеву польских соседей от  «беспредела русских», правда сдал своих кто-то из хуторских, я носил им обед по ночам».
Дослушал я, принявшую другой оборот беседу и не стал перебивать пожилого человека, а когда побеседовали обо всем весь вечер, уже откланиваясь рассказал как и его предшественник в Вевисе спас русских соседей, от немцев…

Чёрный телефон

Этот рассказ, пишется очень тяжело, еще тяжелей вспоминается.
В тот день, к вечеру ставшим «чёрным» по какому то наитию заскочил на дачу к маме. «О, сынок!» обрадовалась она, когда вылез из отцовского «жигулёнка» подаренного за «защиту диплома», «отнеси картошку в подвал, закрой  кур и меня отвези к врачу», просит   опираясь на мотыгу. В поликлинике доктор сразу вызвала «скорую» и вот успокаиваю маму,  сжимая её холодную руку: «ты не волнуйся, картошку докопаю, кур досмотрю и Джери  буду выгуливать...» и вся семья была поднята «по тревоге», но ночью сестра звонит «мамы не стало».
Эти скорбные хлопоты у всех одинаковы.
Отец просит отвести его на дачу и долго отрешенно сидит один «в мамином кресле» и я всё понимая, скуриваю во дворе сигарету за сигаретой.
Наконец он  зовет: «Сынок, не знаешь где мама хранила заначку...».
«Может здесь?» передаю коробку с лекарствами.
«Вроде не всё...»  вытряхивает отец коробочки понурив голову.
На второй день задремав под утро, спросонья мерещится как кто-то выдохнул «пусть позвонит по черному телефону», но я реалист,  и это наверно от выпитого вчера «лишнего» в связи с организацией похорон. Тогда все мобильники были чёрного цвета, но вдруг вспомнил, что у родителей когда то давно был проводной телефон такого же цвета и уловив минутку спрашиваю у отца «сохранился ли, тот телефон с дисковым номеронабирателем»?
«Кажется да, где-то на антресолях», не понимает меня отец, которого отвожу за рукав и через несколько минут мы едем домой к родителям и я вытаскиваю из пыли «тот самый», корпус которого еле держится на одном болтике и передаю удивленному отцу денежную скрутку. «Хочешь верь, хочешь не верь пап, но ночью «она намекнула», где хранятся деньги собранные «на чёрный день» и тебе на старость.


Мамин звонок

Когда мамы не стало, отец после инсульта продержался еще несколько лет, но вот и без него осиротели мы с сестрой окончательно и начались юридически тяжелые и финансово обременительные тяжбы с государством за «вступление в наследство», и совсем вымотал меня молодой и очень грамотный нотариус, не буду перечислять его бесконечные претензии, но взвыл как то вечером и экономя талончик на пересадках, пол города пешком отмахиваю по морозцу до своей остановки, «мысленно не соглашаясь с законами» и махаю рукой водителю уходящего автобуса . Снова «облом».
И еще так обидно, что и моя «половинка» не позвонит и не поинтересуется как идут дела и почему запаздываю на ужин. «Мама бы, обязательно позвонила» и дерзнул замерзая на остановке «Господи, Ты все можешь, а что бы мама позвонила,  мне так её не хватает...» сглотнул комок и согретый в ладошке телефончик вдруг встрепенулся, дребезжанием «старенького звоночка», и поднося экран поближе, смахиваю выкатившуюся на морозе слезу «Мама».
Я не стал отвечать, ведь реалист и этот звонок так остался «неприятным», спасибо дворники рядом сугроб намели, сел в него откинув сумку с документами за спину и всматриваюсь в настойчивое треньканье и слушая сердцебиение, правда когда сын отдал свой старый телефон, он не стёр свои «контакты» и я не буду разбираться какая звонила мама, его или моя, ведь случилось то что «с верою попросите, то и получите» и в этот вечер меня услышали.

Объяснить не удастся

Кто не верует, это их выбор, но вот с чем пришлось столкнуться.
У нас в храме начался капитальный ремонт с полной заменой куполов и стены снаружи покрыты строительными лесами до самой макушки, поэтому батюшка просит подежурить за свечным яшиком и помочь строителям если позовут.
«Они до семнадцати работают» предупредил «держи ключи, потом проведую.»
И вот переполненный торжественностью момента самому открывать людям двери в дом Божий, первым зажигаю свечу от неугасимой лампадки и прикладываюсь к иконам.
Немного освоившись раскрываю молитвенник, ведь когда еще представиться возможность замолвить словечко «тет на тет» о родных, и под перестук молотков шепчу сокровенное.
Прихожан и заходящих с фотоаппаратами в этот день было немного и под вечер вошла, всхлипывающая и вытирающая носик девушка.
«Мне бы батюшку».
«Подождете, он скоро придёт» вижу неладное и тень посетительницы скользнула за колону и под сводами повисла неловкая тишина, которую вдруг разорвал гортанный рык. Мелькнуло удивление, что это строители на куполе шутят в открытое окно, но вижу что это на коленях согнувшись ниц с силой печатает кулаками пол вошедшая и рычит…
Бухнулся и я на колени:«Пресвятая Владычице спаси нас, где же этот батюшка, а вдруг сейчас и летать начнет….».
Но поседеть не успел, как услышал быстрые шаги священника, благо наши окна нараспашку, а его дом рядом и он что то шепча уводит на клирос «странно кающуюся».
Не сразу, но постепенно утихают пугающие гортанные звуки и уже успокаивающий голос нашего настоятеля пересиливает «то, что только что было», и через десять минут передо мной вновь миловидная девушка спрашивает свечу.
«До свидания», улыбнулась виновато она.
«Выздоравливайте» кивнул.
А еще через пол часа отец Александр рассказал как рабочие жаловались что натерпелись страху на колокольне услышав «что то жуткое».
«У нас только недавно почивший старец иеромонах Предислав из Духова монастыря мог изгонять их легион».
«Эпилепсия»- резюмировала дома рассказ жена.
«Ага, и в церковь побежала с острым приступом» апеллировал сын.
Ну а я своё мнение оставлю при себе, ведь с чем столкнулся объяснить не удастся..

«Лимонка»

Как то попив чайку с лимоном,  всунул косточки в землю горшка с цветами, что cтояли на окне в нашем кабинете, и забыл чьи это могут быть тpи молоденьких poсточка с яpкими зелеными листочками, ставшие «притеснять» вьюнок. Им на paдость, в наш отдел случайно заглянул стаpичек заплутавший пo кабинетам «о, да это у вас лимоны», поэтому два pocтка пришлось подарить восхищенным молоденьким селикционеpкам, новость быстo облетела все 9 этажей контоpы, а тpeтий пepecaдил и сам стал за ним ухаживать.
Мы пoдpyжились, «лимонка» за зиму и весну окреп, вытянулся, а на летний отпуск я забpал его с собой пожить в тепличных условиях на даче.  Пересаженный в ведpo  и обильно  поливаемый «коpoвяком»,  котоpым делились с ним помидоpы, он осенью вымахал что еле поместился в мой «запорожец» и отдохнувшее деpeвце с множеством новых веточек веpнулось на pодной подоконник, поглядывая свеpху на стебли вьюнка, но не одно, а с семейкой подселившихся муpaвьев.
Суетливые насекомые цепочкой бесцеpемонно начали шныpять по столам за кpошками печения, наводя панику на начальство, пеpеставшее с нами пить чаи, а это уже чpевато каpьеpными непpиятностями, устраняя которые пришлось венику и совку, с которым сделал несколько забегов с 7 этажа до ближайшей лужайки. Правда несколько мурашек  не поменяли «pодную землю» на сладкий кусок и я оставил их в покое поощpая патpиотизм  кpoшками от банкетов да и «лимонке» веселей.
Их оказалось пятеpо, а так как деревце с квартирантами стояло на вытянутую  pуку  от моего стола, то многое узнал и о этих pаботягах. Если светило солнце они целый день без устали сновали взад-впеpед по стеблям и листьям, а если было пасмуpно темп замедлялся. Когда пpиходил затемно и включал свет, можно было найти  их по шевелящимся усикам где они  ночевали.
Навеpно годичный цикл у них наpyшился, но они выжили и весной вместе с лимоном веpнулись в теплицу, «порассказать как в тепле и сытости пеpезимовали», а деревце вновь пеpеселилось в новый вазон и подкоpмилось черноземом перемешанным с золой, что отвадило всех «кваpтиpантов» и зацвело.
Всю зиму к кабинете благоухало, но часть цветов пришлось оборвать, так как ветки не выдержали бы обильного урожая.
Зато  весной созрели первые большущие лимоны и как то попив чайку,  вновь всунул косточки в горшок с землёй.

Девушки из Вильны

Смотрю на снимок моей старшей невестки Оксаны пожимающей руку Святому Отцу, когда ей посчастливилось побывать с международной группой студентов лингвистов на аудиенции в Ватикане. Их предупредили «получите благословение и отходите», а её Ян Павел II  почему то выделил из всех, неожиданно спросив «от куда вы приехали?».
«З Вильно» ответила она и тогда понтифик обрадовался и взяв её за руку несколько минут побеседовав на польском, нарушив регламент протокола, под удивленными взглядами присутствующих студентов из очень многих стран, и недовольными папских прелатов делавших ей знаки отходить.
Она потом оправдывалась перед церемонимейстером «ну как я могла отойти, ведь он держал меня за руку». Тогда же один из кардиналов вытащил мгновенное фото из «Polaroid» и подарил ей этот снимок из не предусмотренного маленького нарушения протокола.
А почему девушки, потому что вторая из наших, тоже держала за pуку выдающуюся личность , только 60 лет назад. Это была рука последнего российского императора Николая II и была она из Вильны.
Нина Яковлевна Топорнина, бабушка моего племянника, жила в Тобольске когда в один из летних вечеров в 1918 года, в городском парке примыкавшем к губернаторскому дворцу, её, девушку гимназистку подозвал офицер в военном френче с белым «Георгием» на груди, приостановившийся по другую сторону ажурной чугунной ограды. Полковник подозвал меня и  попросил, если не затруднит, принести свежих газет и всунул скрутку ассигнаций, я  быстро сбегала к «горланящим последние новости разносчикам» и выполнила просьбу «господина с очень знакомым лицом», который поблагодарил  офицерским кивком и протянул руку.
«Я пожала, сделала ему книксен и отойдя от ограды, сразу попала в окружение из обступивших со всех сторон взволнованных людей.»
«Что он тебе сказал? Что?», наперебой спрашивали обступившие и вообще «знаешь ли с кем только что разговаривала и кому оказала услугу? Самому Государь Императору...» В конце семидесятых, когда пожилая женщина рассказывала эту удивительную историю, мы были так молоды и по советски зашорены «строить светлое будущее коммунизма», что только удивились что еще можем общаться с современником царя.
«Нина Яковлевна, а почему таки знакомое лицо?».
«Так до отречения государь императора, его портреты во весь рост висели во всех присутственных местах».
«А как он к вам обратился?»
«Позвольте мадемуазель Вас попросить..». Теперь сожалею, что не расспрашивал подробностей, а только попросил показать как тогда «делали глубокий реверанс», пошутив конце «Вы и мне газету передайте» и протянул руку.
Газета, как ни странно сохранилась, это «Комсомольская правда» за 2 августа 1978 года.
Может на ее могильном кресте когда-нибудь допишут «последней виленчанке, оказавшей услугу царю», стоит же недалеко крест «последнему виленскому астроному».

«Напамять» внучке

Позвонила сестра, «жаль сжигать родительский архив, может разберешься», ей было тяжело после скоропостижной смерти отца ворошить прошлое. И вот среди вырезок из газет с кулинарными рецептами, протоколов «ветеранов сражавшихся на стороне антигитлеровской коалиции», почётных грамот и благодарственных писем, нахожу отдельный пакет со старыми открытками «к 1 Мая» и «7 ноября» от родных из Сибири и Украины и обнаруживаю стопку пожелтевших фотографий сцепленных скрепкой. 
Первым лежало фото хранящее какую то государственную тайну, на нём молодая бабушкина стоит в шинели с «двумя рядами металлических пуговиц» и рукой опирается на книгу, как и Борис Николаевич клялся, еле прочёл цифры 1925 Камень..., дальше буквы выцвели.
«Напамять внучке», это уже моей маме написал дед Матвей на общей семейной фотографии, где она ребёнком сидит у него на коленях, а он с бородой «с лопату» и в валенках. Это 1932-рой год, у него недавно умерла дочь и он забрал воспитать двоих своих маленьких внучек.
А вот мама, уже «девушка с часами», это 1939 год - «на память тёте Прасковии».
На следующей фотографии сидит красивая девушка в пилотке с обрезанными косами, смотря немного отрешенно, на ней полевая военная гимнастерка с отложным воротничком и на оборотной стороне чёткая надпись «Напамять. западный фронт, город Тула помни своего друга и так дорогая прощай 09/IX-42 г.». Это мамина старшая сестра, следом пристегнуто фото где она в форменном кителе - «на память любимой сестре, от сестры Марии. 19/ I -45. Вильно».
Моя «Крестная», а тогда ефрейтор 9 отдельного ремонтно - восстановительного батальона связи, «разматывая  катушки с телефонными проводами» вошла с ротой в Вильну в последних числах июня 1944 года. Позади остались Тула, Брянск и Смоленск, впереди штурм прусской крепости, отмеченный медалью «за взятие Кёнегсберга».
Бывали случаи услышать: «вот понаехали», доказывает какой-нибудь  коллега раскрасневшись, «да» отвечаю, «мои понаехали в этот город 1944 году, а скажи когда кто-то из твоих?» Мама вспоминала, у нас в Камне на Оби до войны летом все ходили в ботинках или туфлях, зимой в валенках, приехала в Литву в 1947 и удивляюсь, «что это за мешочники в деревянных башмаках по булыжникам «клацкают», ведь местные поляки клумпы никогда не носили...
А вот фотографии отца в Берлине 1945-го возле зоопарка, с друзьями, «часовой КПП», в «белой кубанке». «Пап, а где у рейхстага» спрашивал, «да, как то не пробился среди плотной стены генеральских плеч, съехавших со всех фронтов, армий и дивизий».
Мамина фотография с подписью «фотографировалась 23/III46 в Каменском педагогическом училище» более скромнее. Разглаживаю фото «12/V-48 на память тете Лиде от племянницы Ларисы. Вильнюс , Заречье 7/2 кв 6а.», на ней моя двоюродная сестренка стоит на венском стуле, на шее у неё кружевное жабо, а руке попугай. Откуда они взяли «реквизиты», история умалчивает и через четыре года, по этому адресу следует родится и мне, фотографии об этом событии напомнят позже. 
«1948 год, ноябрь Вильнюс», мама выглядит немного испуганно в платье с черным фартуком, как «у гимназисток или гувернанток», но со следующей фотографии надписью «в октябрьские дни 1949 г. ул. Басанавичус, работала в инспекции госстраха по Вильнюсскому уезду», смотрит совершенно изменившиеся женщина в черном пальто, выглядывающим белым кружевным шарфиком и в широкополой шляпе.
В «холодное лето 1953 года», сидя в исподнем в реке на «Пушкиновке»  все наши улыбаются, отец гордо держит меня на руках и вскоре таких семейных фотографий появится больше, но они ещё не пожелтели и это уже другая история, которую когда нибудь назову  «на долгую память».