Донор

Донор
Роман Анатольевич, в своей неприметной Хонде аккорд притормозил у перекрёстка, был вечер, в Москве машин было много, горели витрины, было сухо, чисто и уже холодно, середина октября. Роман мельком посмотрел на часы и перевёл взгляд на ступени офисного здания, оттуда выходила, сорока летняя, красивая темноволосая дама, она внимательно спускалась по ступенькам, чтобы не убиться на тонких и острых каблуках. Звали эту одинокую и очаровательную леди Людмила. Роман немного засмотрелся, но ему посигналили сзади, и переведя с досадой взгляд на дорогу он продолжил движение.
Роман Анатольевич выслеживал Людмилу Игоревну уже третий месяц, в его планы входило как обычно стандартная схема, похитить её, изнасиловать и убить.
Проделывал это Роман регулярно, первое убийство он совершил в четырнадцать лет, когда соседка по посёлку стала его прилюдно унижать и оскорблять, выследить её не составило труда, и подкараулив на пруду, он снова выслушал оскорбления, а после раздел её привязал за левую руку и правую ногу к двум рябинам, всадил в неё десяток стрел из лука на меткость, провёл беседу о вежливости и уважении, а потом задушил.
Насиловать он начал своих жертв примерно после двадцати лет, когда похищал их уже имея такие намерения. К сорока пяти годам, Роман убил сто девяносто одну женщину и примерно сорок мужчин. Людмилу он планировал убить через два дня, когда она отправится к родителям за сто двадцать километров от Москвы, небольшой посёлок вполне для этого подходил, достаточно было остановить её автомобиль на лесной дороге, связать, запихать в багажник, а её машину загнать немного в лес от дороги.
На всякий случай, Роман всегда готовил себе легенду, если придётся оправдываться, что он в той местности мог делать, иногда он брал оборудования для съемок, или охотничье или рыбачье снаряжение, рвал кипрей, собирал грибы, и особенно часто брал с собой этюдник и даже писал несколько свежих картин с местными видами. В деньгах Роман уже давно не нуждался, потому, что некоторых жертв он грабил, забирая коробки с валютой или шкатулки с бриллиантами. В свободное от убийств время, Роман катался по миру на автомобилях, объезжая Европу, Америку или Австралию в зависимости от времени года, издал двенадцать своих романов и под псевдонимом был весьма известен как писатель фантаст. Для своих родителей и многочисленных родственников, Роман был мало приметным затворником корпеющим над книгами, однажды ему даже пришлось придумывать легенду с благотворительным фондом, чтоб оплатить лечение отцу, за два миллиона евро в немецкой клинике.
Через два дня, с трассы свернул автомобиль Людмилы, уже было темно, оставалось проехать вдоль заброшенного пионерского лагеря и свернуть к деревни. Роман свернул следом и открыл окно, запахло лесом, всё для Людмилы было уже кончено, через километр у поворота к дому родителей в колею двадцать минут назад, Роман заложил острую проверенную железку, которая отлично режет колёса, он остановится сзади, предложит помощь и через неделю может быть где-то обнаружат её тело, этого роман ещё не решил.Слегка расслабившись под радио, пел Кельми про ночное рандеву на бульваре роз, Роман заметил неладное, было много фар, стоп сигналы, притормозив он присмотрелся, красный Мерседес Людмилы стоял с открытыми дверями, напротив стоял джип, фары были разбиты, джип стоял на ободе, вероятно, он ехал на встречу и порезал колёса на моей закладке подумал Роман. Тут он увидел, как Людмилу вытащили из машины, её лицо было в крови и порезана стеклом шея, она была ещё в сознании, её тащили два крепких мужика, у третьего было помповое ружьё. Роман в мозгу, проанализировал ситуацию, Людмила была не пристёгнута и головой разбила ветровое стекло, врезавшись в этот джип, или это джип в неё въехал?
Внезапно из темноты прикладом, Роман получил удар в лицо, откачнувшись, последовал второй, но уже немного вскользь. Роман рванул рычаг на себя и вдавил педаль в пол, тяжёлый автомобиль рванул назад, слетел с колеи и наглухо лёг днищем на твёрдую глину, порция картечи пробила ветровое стекло, под выстрелы, Роман ломанулся в лес. Человек с помповым ружьём начал преследовать, продолжая стрелять на шум шагов. Роман не дышал, он уже забросил в кусты поочерёдно свои ботинки, мужик сделал еще пять шагов и выстрелил в ту сторону. Через руку, с лева, мастерским движением Роман глубоко перерезал мужику от уха до уха шейные артерии, из рук захлёбывающегося кровью забрал ружьё и досмотрел, как тот сполз и скорчившись ногтями загрёб землю.
Обтерев и спрятав лезвие, Роман сорвал с мужика ветровку и одевая её с ружьём и без обуви помчался к дороге, спасение в виде укороченной версии автомата Калашникова лежало под задним сидением его Хонды.
Паша кто-то кричал, аа невнятно пробурчал Роман, влез в машину, вывалился в лужу, передёрнул затвор и очередями в свете фар уложил всех троих. Встав, подошёл и ногой отбросил ружьё. Один был жив и в сознании, нагнувшись Роман задал вопрос, - местные? Нет, ответил лысый бугай и получил очередь в лицо. Людмила лежала со связанными руками за джипом в луже крови, белая, холодная и без признаков жизни. Роман озверел, никто никогда ещё не нарушал его планов, он нервно и внимательно начал прощупывать её пульс, сердце билось. Вытащив Людмилу в свет фар, Роман судорожно начал стягивать рану на её шее проколов края раны проволочной скрепкой, потом скотчем и оторвав рукава от своей рубашки, перевязал.
Автомобиля на ходу не было, в крови было всё. Оттащив Людмилу за тридцать метров в сторону домов, Роман приволок тело зарезанного мужика в джип, методично прострелил все баки машин, бросил автомат в джип и зажёг огонь. Огненное облако взметнулось над лесом, Роман постоял, выкурил сигарету. Из домов уже бежали люди, первым был брат Людмилы и потом соседи. Врач есть, крикнул им на встречу Роман, и сел на землю держась за голову якобы он ранен и умирает. Людмилу занесли в дом, брат убежал в темноту за фельдшером который жил через три дома и быстро притащил мертвецки пьяного мужика с медицинским пластмассовым чемоданчиком. В лесу рвались баллоны автомобилей, стояло огненное зарево, два растерянных старика мать и отец Людмилы беспомощно суетились у тела дочери. Фельдшер вошёл, упал, рассыпав всё содержимое чемоданчика и разбив себе нос, попытался осмотреть рану, и померить давление, но бросил это слушая сердце, сделал какой то укол. Поднял палец и с изрядной порцией мата, заявил, да умрет, если не уже от крови потери, анна всё синяя уже вся. Нечего переливать, а я ещё виноват, буду, родители выли, брат беспомощно что-то уговаривал. Роман сидел на табурете у двери, отсчитав сорок тысяч он протянул их фельдшеру со словами переливай свою или его кивнув на брата, я ещё заплачу сто тысяч, миллион, два, пять, сколько скажешь, даже если умрёт заплачу, вообще делай что ни будь если жить хочешь.
Фельдшер обматерился ещё хуже и произнёс группа у кого первая она всем подходит? Универсальная? Заплетающимся языком увещевал мертвецки пьяный фельдшер. Мать Людмилы стала умолять о помощи, дойдя по очереди до Романа, она взмолилась, сыночек у тебя первая. Да, ответил Роман, понимая, что выбора уже нет, но грезил и шанс, что эта шикарная, холёная, избалованная, взрослая, богатая тёлка выживет, а он грезил уже третий месяц как изнасилует её, привяжет голую к бамперу и чесанёт кружок под двести по ночной Москве, а потом расчувствуется весь, отвяжет на мосту, забьет её башкой об перила да кинет в Москва-реку, с моста видами ночной столицы насладится. Романтика, башни и огни ночного города, лёгкая прохлада, огромное небо, замочки на перилах оставленные влюблёнными идиотами, как красиво, идеальное свидание.
Помогая фельдшеру воткнуть иголки и разматывая трубки, Роман лёг, снял окровавленную одежду и попросил пепельницу, его пульс был ровным, не тревоги ни волнения он не испытывал. Пьяный фельдшер проводил взглядом показанные ему перед носом сорок тысяч, купюрами по пять, ему в карман, и произнёс, силикон трубка, хорошая, а помрёт, или оба помрёте, туда вам и дорога, все вы воры и проститутки.
Людмила выжила. Роман отлежал в местной больнице три недели постоянно жалуясь на головные боли, четыре раза к нему приходил следователь и просил дать подробное описание бандитов, но Роман заявил, что ничего не видел, когда он подъехал уже началась стрельба и пули даже пробили его машину, уехать он не сумел, так как сел на днище и ударился головой, а потом спас девушку без сознания вытащив из горящей машины, а бандиты тогда уже вероятно перестреляли друг друга.
Потом Роману принесли благодарность из управления МВД, пора было выписывается и мирно валить из этого места, когда в дверях палаты, в короткой юбочке, на шпильках, в специально купленном синеватом халатике появилась Людмила. С цветами, пакетом фруктов и влюблёнными глазами она изучала Романа.
С порога она заявила, меня утром выпустили из больницы, я переоделась и к Вам, как Вы?
Она любовалась Романом, который в футболке и золотых часах сидел молча на стуле, с утра он побрился, на улице размялся своим любимым ушу, ополоснулся и покушал в дорогой гостинице и вернулся в больницу изображать умирающего героя.
Людмила нежно улыбалась, пластырь на её шее был очарователен. Роман представил её раздетой, туфли и цветы, пакет с фруктами и пластырь зрительно он оставил. Далее он представил её привязанной головой вниз к спинке железной кровати стоявшей у стены. Вздохнув от облегчения, Роман поздоровался.
- Как я за Вас испугался, моя Вы хорошая, красавица! А меня выписывают, пойдемте-ка, всё оформим и покинем это место.
Людмила отвезла его в Москву, но не домой, а до стоянки, где находился его кремовый ягуар, с салоном из белой кожи и отделкой деревом. Договорившись о вечернем свидании, они расстались, и где-то километр ехали рядом пока Ягуар Романа не перестроился и не свернул в лево.
К мужчинам по жизни Людмила, относилась высокомерно и потребительски как к вещам, не ценила, не дорожила, все её романы были кратковременны, она хотела секса и денег, секса в смысле здорового жеребца и денег в смысле статуса, тачек, курортов, ресторанов. Сама же она давно ни в чём не нуждалась, так как входила в совет директоров банка входящего по рейтингу в первую двадцатку страны. Мужчины ровесники предпочитали юных проституток, мужчины постарше тоже, старики особенно, на молодых она как-то не решалась, но хотела.
Но Роман в её глазах был не таким, смелый, сильный, честный, очень обеспеченный, уверенный в себе, не тютя и не мямля, не маменькин сынок, а настоящий мужик.
Именно о таком она мечтала всю жизнь, возраст идеален, немыслимая фигура а это она рассмотрела разглядывая его в больнице когда он сидел в футболке, автомобили премиум класса меняет как карточки на метро, она оценила даже часы но ошиблась, стоили они в разы дороже.
Вечером они посидели в ресторане с видом на кремлёвскую набережную, Роман рассказал, что планирует провести пару зимних месяцев на берегу океана, где он постоянно арендует апартаменты и причал, и ему уже доставили новую яхту, старую он пока продавать не будет. Элегантен, вежлив, он восхищался своей новой знакомой, а Людмила просто потеряла голову, к часу ночи он отвез её домой, проводил до подъезда, поцеловал и предложил слетать на выходные в Рим.
Людмила поднялась на девятый этаж, ввалилась в свою шикарную квартиру, сбросила с себя всю одежду включая бельё, оставшись в чулках и туфлях, села на пол на кухне встряхнула копну волос, выпила из горлышка несколько глотков виски, закурила и вскрикнула от удовольствия. Как она хотела этого мужика, но он джентльмен, а она шлюха и согласна была с первой минуты. Выпив ещё она представила себе как это будет, во всех номерах, самолетах, кабинках, гостиницах, представила цветы, рестораны, вечерние набережные и речные трамвайчики, зимние вечера у камина в Альпах, когда за окнами сосны и снежные вершины гор. Людмила вытянулась на полу и широко расставила ноги, она курила затягиваясь как можно глубже, потом направилась в ванну.
Непонятные новые ощущения не давали покоя, травма головы оказалась достаточно сильной и хотелось быстрее прийти в себя, но голова не болела и не кружилась, казалось что сознание стало работать и чётче и быстрее отсеивая нужную от второстепенной информации, меньше стало сомнений, или не стало вовсе.
Включив свет, она вымыла руки и замерла в ужасе, по ту сторону зеркала тоже находилась Людмила, но не она. Сама Людмила не отражалась вовсе, а Людмила по ту сторону зеркала блевала в ванну. Людмилу вырвало, отдышавшись, все вернулось на место, как она смогла увидеть себя на десять секунд в будущем? Вот это сотрясение мозга, решила она и держась за стену отправилась спать.
Роман был в полном смятении, и не мог никак принять решение, что-то необычное оказалось в Людмиле, особенное, в её присутствии закипала кровь, как ощущая дикого зверя. Да и убивать её сейчас было не разумно, это бы наверняка привлекло не нужное внимание. За неделю они встретились ещё дважды, катались по ночному городу, пили, целовались но не оставались наедине. Роман впервые хотел продлить эти романтические ощущения, да и Людмила стала меняться она переспала уже с пятью молодыми мужиками которых раньше не замечала, причём в своём рабочем кабинете. Поездку в Рим было решено отложить на месяц, а в выходные вместе посетить родителей Людмилы.
Прошёл день, Людмила выпивала с подругой, она уже привыкла, что её отражение в зеркале частенько ведёт себя непотребно, то рожу состроит, то накрасится как матрёшка, то немного высунет сквозь стекло пальцы и стряхнет с сигареты пепел.
Подругу звали Марина, высокая сорокалетняя дура с пришитой грудью, гонором, изменяющая мужу. Какой кошмар, что я тут делаю, ужаснулась Людмила и попросила проводить её до машины, в лифте она пристально смотрела в зеркало, и вздрогнув когда лифт остановился попросила подругу довести её до метро по тому что перебрала. Сразу Людмила села назад, на глазах Марины разулась, сняла колготки, та даже не успела повернуть ключ как шнурок лайкры с капроном затянулся на её шее. Марина умирала, Людмила душила её до стеклянных глаз, пока жизнь не покинула эту нахальную оторву с которой она дружила не менее двадцати лет.
Спокойно одевшись, Людмила уехала, мир стал меняться, по венам потёк наркотик наслаждения, она получила то чего хотела от жизни всегда, это была вершина блаженства. Оставив машину, она поймала попутку и села в неё, проехав триста метров, машина остановилась, Людмила вышла и отправилась обратно к своей машине, изрезанное тело водителя повисло на руле, дверь осталась открытой.
Прошла неделя, Роман ехал с Людмилой к её родителям, как обычно они смеялись и обсуждали лесные страшилки про лешего и привидений. В багажнике у Романа были синтетическая верёвка, скотч, лопата, цепь и отличный стальной крюк, под задним сидением новенький АК, австрийский глок и две гранаты ргд-пять. В сумочке у Людмилы лежал отличный клинок, забравший за неделю уже девять жизней.
Шестое чувство одолевало Романа, таинственный голос повторял ему, убей её сейчас, она никогда уже не вернётся в город. Но был день, на лесной дороге светло и у дома их уже встречал Людмилин отец и брат, матери дома не было. Внутренний голос, предложил прикончить и их.
Прошёл час, Роман лежал связанный на полу, от тупого удара сзади в голову он потерял сознание, брат Людмилы был мёртв, его голова лежала отдельно.
Людмила уселась сверху и прижала нож к горлу связанного Романа, царапая шею лезвием блестящего клинка и задумчиво произнесла, - что же ты так и не залез на меня, не хороша? Разве ты не хотел меня изнасиловать и убить, или убить во время? Или до?
Прозвучал выстрел, на пороге комнаты стоял, еле дыша её старичок отец с ружьём, переведя дух он сказал.
- Знаешь, сынок, моя дочь была жестокой убийцей, исчадием ада, я не мог ей позволить убить тебя, чистого человека, твоя любовь жертвенна. Развязав Романа, он пожелал ему счастья и отпустил с миром, а сам отправился рыдать у тела убитой им дочери.
В машине, Роман долго молчал, внутренний голос повторял в сотый раз, а я тебе говорил, убей её сейчас, сейчас, сеееейчас.
Наконец не выдержав, Роман перебил его, - да хорош уже, не смеши ты меня за рулём, и оба залились громким смехом, Роман перетащил с заднего сидения Людмилин пакет, нашёл коробку с конфетами и по дороге к Москве все их съел. Внутренний голос промолчал минут десять, и принялся за старое, заявив, как же ты по башке огрёб, будет что вспомнить, уточнил Роман, и кремовый ягуар исчез в потоке машин. Вечерняя октябрьская Москва горела огнями, где по набережным, замотавшись шарфом, бродят  любящие сердца, они верят и ищут друг друга, чтобы любить вечно.