Поршнев - первенец Адама II

    Часть вторая, основополагающая.

               Суть реконструкции. В этом и последующем подразделах я либо буду передирать прямо из текста (слизывать, так сказать, самые сливки), либо выдавать свои куцые обобщения, не претендующие на правильную трактовку, а лишь отражающие то, что мой убогий умишко смог вместить.
                «Когда исследователь...перестаёт видеть за деревьями лес, он слишком охотно склоняется к разрешению этой трудности путем перехода к изучению отдельных листьев». Нам повезло, к Поршневу это не относится.
               Наука говорит, что человек появился 100-200 тыс. лет назад, а Поршнев выделяет человека из животного мира максимум 35-40 тыс. лет назад, а вероятно гораздо позднее, в верхнем палеолите (10-15 тыс. лет назад), а то и в неолите. Вот признаки, важные для решения вопроса возникновения человека.
1. Наличие верхних лобных долей головного мозга, которые обнаруживаются при переходе от палеоантропов к неоантропам. Проблема возникновения языка давно завязана на резком увеличении объёма головного мозга.
2. Скорость изменения орудий труда. К примеру, для среднего палеолита малейший сдвиг в производстве орудия приходится на 200-300 поколений, что несоизмеримо с индивидуальным сознанием и речевой коммуникацией. «Исторический марш, обгоняющий темпы изменения окружающей природы...при неизменной телесной организации...радикально укорачивается...с неолита, эти недолгие восемь тысяч лет человеческой истории по сравнению с масштабами биологической эволюции можно приравнять к цепной реакции взрыва...В ходе её сменилось всего несколько сот поколений». Причём древний человек сразу был максимально социальным, и лишь с течением истории его социализация снижается.
3. Систематическое убийство представителей собственного вида. «Все формы эксплуатации, известные в истории, были ступенями смягчения рабства, а рабство возникло как...отсрочка умерщвления пленника...История выступает не как отмена внутривидового умерщвления, но как прогрессирующее его оттеснение внутри и вовне общества на краевые ситуации… всевозможные виды жертвоприношений, подношений, даров, отдарков и обменов (доживи Поршнев до наших дней, он бы добавил ещё откатов и взяток)...восходят к древнейшему корню — человеческим жертвам и являлись сначала их заменами, смягчениями и суррогатами. Путь назад, просто к отмене убийства между существами, биологически однородными, был невозможен, остался путь вперёд — путь цивилизации». Во как, то есть путь назад к благословенному состоянию животного был заказан, а идти пришлось через  такие ужасные тернии к таким сомнительным звёздам цивилизации, что мама не горюй, но иного выхода, увы, не было, осталась одна дорога, и дорога эта вела прямо в ад.
4. Способность к абсурду, бессмыслице. «Люди — единственный вид, способный к абсурду, а логика и синтаксис, практическое и теоретическое мышление — его дезабсурдизация...Организм животного ведёт себя в любой искусственной ситуации с физиологической точки зрения совершенно правильно, либо даёт картину нервного срыва...сконструировать же абсурд...его нервная система неспособна. Все развитие человеческого сознания в ходе истории есть постепенное одоление первоначальной абсурдности, её сдвижение на немногие краевые позиции». Человек именно этот нервный срыв делает основой своего вида, почему я суммировал весь труд Поршнева в фразе, человек - это не поумневшая обезьяна, а сошедшая с ума.
5. Владение речью (языком). Не углубляясь в этот обширнейший раздел, здесь можно отметить, что перспективнейшее в плане продвижения всего человеческого знания языковедение испытывает кризис на том основании, что ставит во главу угла информационную составляющую языка, хотя, на самом деле, главенство занимает его социальное воздействие, а в момент становления языка эта социальная составляющая и составляла всё его содержание. «Языкознание изучает язык без говорящих людей». «Без речи нет и не могло быть мышления, сознания, воли, личности».
                Итак, Поршнев сразу берёт быка за рога, вводя в привычную схему «становление человека — это нарастание человеческого в обезьяньем» третий компонент. «Главное, увидеть в картине начала истории не только то, что тут обще с животным или человеком, а то, что противоположно и тому, и другому, что обособляет её от жизни и животного и человека. Человек же рождается в обособлении преимущественно от этого посредствующего, а вовсе не от обезьяньего». «Начало человеческой истории...которое регрессирует...отнюдь не наше животное наследие. Но это и не то человеческое начало, которое неуклонно побеждает. Значит в изложениях...зари человеческой истории опускается какой-то субстрат огромной важности».