Ломай ворота

В доме только ложки,
Нечего пожрать.
Супа нет, картошки!
Ах, ядрёно мать!
Это пел Генка Ломиворотов себе под нос. Он шёл по заросшему тайгой берегу великой сибирской реки Лена. И чтоб как то развеселить своё сердце, пел.
 Когда – то давно, в детстве, мы были с ним большими друзьями, вместе бегали по деревянной Вокзальной улице города Междуреченска, вместе хулиганили, вместе росли. И меня всегда удивляло: откуда у него такая странная и смешная фамилия? Но Генка и сам не знал.
Ну а потом мы повзрослели и наши дорожки разошлись. Генка пошёл по кривой: воровство, пьянки, хулиганство, драки, тюрьмы, зоны. А я пошёл учится, работать. Семья у Генки Ломиворотова была рабочая. Отец всю жизнь проработал слесарем в местном локомотивном депо, а матушка работала бухгалтером в железнодорожных организациях. Был у Генки и младший брат Серёга. Такой же хулиганистый, как и Генка. Мы с Серёгой одно время были одноклассниками. После школы я пошёл учиться, работать. А Серёга не много успел поработать: он нарвался на нож отпетого отморозка и погиб. А когда мой давний знакомый, пожилой милиционер Иван Ильич, наконец – то поймал этого бандюгана и спросил его:
«За что ты Серёгу убил Ломиворотова?!»
«Ильич, ну что ты так переживаешь? Ложки дешевле будут!»
Вот такая мразь иногда попадалась на нашей улице Вокзальной в городе Междуреченске.
А пока мой друг Генка Ломиворотов шёл по берегу реки Лена и бурчал песенку себе под нос.  Он только что потерял друга, с которым отсидел на зоне не один год. А случилось вот что:
В те времена по реке Лена ходили продуктовые баржи для снабжения продуктами и спиртными напитками таёжные деревушки и другие поселения, расположенные в бассейне этой широкой реки. Такие баржи называли пьяными, потому что, эти баржи перевозили водку вместе с продуктами. Вот одна такая пьяная баржа и затонула на реке Лена.  Боже мой! Что тогда там творилось! Весь народ сбежался с окрестной тайги. Люди ныряли в холодную воду, не смотря не на что!  Не на милицейскую охрану, ни на холод.  Ни смотря на то, что потонуло множество народу. Но многие выныривали синие от холода и с гордостью демонстрировали то, что смогли достать с баржи. Это была в основном водка. Река в этом месте была глубокая и поэтому многие мужики там погибали.
 Вот до этого места и дошёл Генка Ломиворотов со своим другом. И решили они попытать счастья. Нырнуть в реку. Может что – нибудь осталось на барже и им повезёт, и достанут они тогда себе и выпить и закусить. И друг тогда сказал Генке:
«Сиди, Гена, отдыхай. Я сам буду нырять. Я помоложе, да у меня и опыт есть в этом деле. Что смогу, то и достану».
Нырял он и выныривал несколько раз, но всё безрезультатно. Вынырнет, отдохнёт и скажет: «Сильно глубоко!», и опять в воду. Но в очередной раз он не вынырнул. Долго сидел Генка на берегу, ждал его. До вечера. А когда стемнело, ушёл. Понял, что бесполезно. 
Дошёл тогда Гена пешком до города Усть – Кут, что стоял на берегу реки Лена,до железнодорожной станции. И оттуда уже добрался до города Междуреченска.
Генка был здоровым и сильным, как чёрт, мужиком. К тому же он был рыжий.  В глазах у меня он таким и стоит: здоровый, рыжий и наглючий, как танк! Всю жизнь он мотался по тюрьмам, да по лагерям. Где – то в тюрьме ему и кличку дали: «ЛОМАЙ ВОРОТА!».
 В Междуреченске Гена продолжил свою бурную жизнь, так как натура его требовала выхода энергии. Но, не долго Гена фестивалил в Междуреченске, и гулял. Заболел он.  С ним я лежал в больнице, в соседних палатах. В больнице ему и отрезали левую ногу. Но Гена не унывал и вёл себя так - же нахально и дерзко, как и в обычной жизни. Доктора еле дождались, когда он выздоровеет, и выдворили его из больницы. Но Гена продолжал свою бурную деятельность, не смотря не на что. Он всё надеялся найти того негодяя, что лишил жизни его младшего брата и отомстить. Потом у Генки заболела вторая нога, но вылечить её он не успел и попался под нож очередного отморозка. Похоронили мы Генку. А вскорости, ушла из жизни и его мама. А отца давно уже не было в живых. На этом и закончилась история семьи Ломиворотовых.

В доме только ложки,
Нечего хлебать.
Нет и хлеба крошки.
Ах, ядрёна мать!