Лабиринт привидений Глава 13 - Рассказ Анахо

       Меня зовут Анахо сын Лоого-хо из клана длинноголовой рыбы. Такое вот имя, но все меня кличут просто - Анахо. Прежде чем рассказать про мою встречу с морлоками на запретном острове, позвольте мне поведать нашим гостям из Волшебного Леса и горре волшебнице про нас – народ джиббов и меня лично. К сожалению, я не обладаю таким ярким языком как мой дядя Журахо сын Мариго-хо из клана длинноголовой рыбы, поэтому заранее прошу у вас прощения.


        Мой отец Лоого-хо погиб на зимней охоте на вьюнов, когда мне было только три года от рождения, его плоскодонка перевернулась на порогах и никто больше отца не видел. Моя мать умерла во время родов, так что меня воспитал дядя Журахо, он холост и своих детей не имеет. Я его уважаю как родного отца, надеюсь и он отвечает мне взаимностью. Мы, джиббы, живем в этом мире дольше других обитателей Эльфистона, поэтому с гордостью считаем себя аборигенами этой земли, правда легенды говорят, что наши предки явились сюда издалека. Но предания для того и существуют, чтобы в них не верить. К сожалению, джиббы не имели своей письменности до прихода земнородных, поэтому мы совершенно не знаем своей истории, все основывается на догадках и тех отрывочных сведений, которые имеются в записях других народов.


     Когда я подрос то мой дядя отправил меня к эльфам в Синий лес, где я и проходил обучение в гимнасиуме. Мы джиббы рыболовы, наши дома на сваях - куриги раньше можно было увидеть по всему руслу Быстрой реки, существовало несколько крупных поселений и множество мелких заимок и водных хуторов. Тысячи джиббов населяли черную воду. Но с каждым годом нас становилось все меньше, теперь осталось только одно поселение у острова Морлоков и с десяток заимок неподалеку от Песчаного порта. Что поделаешь, детей рождается все меньше, рыбаки время от времени гибнут в пучине Быстрой реки, а старики все чаще отправляются в Большое Путешествие.


    Жизнь джибба тяжела. Эльфа кормит и одевает лес, гному богатство и защиту дает подземная Цитадель. Водный житель беден как песчаная мышь, сваи на наших домах надо менять каждый год, а подходящего леса рядом нету. Для того чтобы не умереть с голоду в тяжелые месяцы нереста, когда вся рыба уходит в низовья Быстрой реки, нам приходится заготавливать припасы несколько месяцев подряд. Раньше нас кормил остров, каждый водный житель имел там приличный участок пахотной земли и жизнь джиббов была несравненно лучше, чем сейчас.


    Но с приходом этих ужасных существ нам пришлось отказаться от занятий земледелием. Лишь некоторые отчаянные храбрецы рискуют обрабатывать небольшие кусочки берега, к их числу относиться и ваш покорный слуга. К своему стыду я вынужден признаться, что мне много милей рыбной охоты занятие земледелием. Эльфы считают, что раньше джиббы жили на суше и занимались разведением овощей и злаков, а уйти на реку вынуждены были после прихода в Эльфистон гоблинов и орков. Не знаю насколько это верно, но если это так, то мои предки гордились бы мной, до недавнего времени мой огород считался лучшим из тех, что мы еще продолжали обрабатывать.


    К тому же теперь мы оказались отрезанными от гномов, наших ближайших соседей. Если раньше до Цитадели мы добирались очень быстро, достаточно было перейти остров, там стояли деревянные мостики, то после появления морлоков нам приходится плыть до Песчаного порта, а оттуда еще три дня идти пешком.


     На остров можно приходить только после того как солнце взойдет высоко, а уходить нужно до того, как последние лучи скудного светила покинут наш мир. Поэтому мы и не рискуем отходить далеко от спасительной черной воды, Морлоки в воду забежать могут, но плавать эти твари не умеют, и для спасения достаточно отплыть от берега на глубину. Но многие мои сородичи до такой степени боятся этих ужасных созданий, что не могут найти в себе силы сойти на берег даже днем.


      В тот страшный день ваш покорный слуга плыл на плоскодонке к острову. Как вы уже знаете, я страстный огородник и всегда нетерпеливо ожидаю встречи со своими овощами. День был очень солнечный и теплый, редко бывает такое приятное утро во время начала нереста рыбы. Это всегда очень сложная пора, необходимо подготовить припасы на долгие четыре месяца, когда дует пронзительный северный ветер, а черная вода бурлит нескончаемыми водоворотами. Рыба уходит в низовья, да если бы и не уходила, то выйти на охоту не представляется возможным, Быстрая река заберет на дно и джибба и плоскодонку. Но в тот день я был спокоен, мой урожай должен был превзойти все ожидания.


     Остров очень красивое место, намного приятней чем эта бесконечная пустошь. Легеций там нету, зато растут синелистые съедобные каштаны, любимое лакомство детворы, высокие, как мачты пихты и низкие северные березы. Весь берег усеян кустами песчаных ягод, они правда несъедобны, зато очень радуют взгляд водного жителя. В глубине острова растет дикая малина и черный рис, раньше это был наш основной злак, но мы туда теперь не ходим, это очень опасное место даже днем. Между кустами песчаных ягод изредка можно встретить небольшие грибы-паленки, они очень вкусные если их поджарить в медной сковороде вместе с морковью и плодами пег-дерева. Невысокие склоны на северной оконечности сплошь заросли синим мхом. В голодное время, когда джиббы начинают варить свои ремни и кожаные сумки мох помогает не умереть с голоду и спасает от цинги, болезни вызванной нехваткой витаминов.


    Теперь вы понимаете, горра, что значило для нас потерять этот остров. Любой из водных жителей с радостью отдал бы свой правый глаз только бы морлоки изчезли. Мой огород находился между северным склоном и участком Раго-хо, моего соседа и страшного лентяя. Мы джиббы – очень сдержанный народ, поэтому я никогда не высказывал Раго-хо свое неудовольствие по поводу безобразного состояния его участка. Но как настоящий огородник я безутешно скорбел, видя заросшую бурьяном морковь, свеклу, капусту и белый ямс. Поедаемый жиль-жуками синий картофель вызывал в моем сердце боль сравнимую со страданиями моего дяди, который видел меня посланником при дворе эльфов, а получил племянника-землероба.


    Чтобы не испытывать душевных мук, я, каждый раз, подплывая к острову на плоскодонке, смотрю только на свой огород, и это очень приятно. Крепкая морковь с торчащей вверх зеленой ботвой, ярко-красные, желтые и бордовые помидоры, плетущиеся стебли белого ямса. Ровные рядки петрушки, укропа, базилика, фиолетового поппеля и молочной рогдезии. Все это наполняло мою жизнь особым смыслом. В этот год голод нам с дядей не грозил, можно будет раздать немного картофеля старикам из дальних заимок, перед ними каждый нерест маячит призрак голодной смерти. А белый ямс охотно купят купцы, ведь он растет только на острове, и выручив таким образом несколько дублонов можно будет приобрети себе новый плащ, старый совсем поистрепался и не спасал от дождя.


     С этими приятными мыслями я причалил к берегу и привязав плоскодонку к раскидистому кусту песчаных ягод принялся за труд. Лопату, сапку и грабли я никогда не оставляю на острове, не то чтобы я боялся их потерять, среди джиббов нет воровства, да и морлокам они не к чему. Просто этот инструмент достался мне дорогой ценой, и я его очень берегу. Дядюшка не хотел, чтобы я стал огородником, поэтому дублоны на приобретение инвентаря мне пришлось зарабатывать самому, нанявшись гребцом на ялик горра Лего-хо. Каждый раз закончив трудиться на своем участке я тщательно протирал свои инструменты.


   В тот день работа особо спорилась у меня, я быстро прополол морковь и свеклу, по обрывал нижние листики на побегах белого ямса и принялся выбирать жиль-жуков из картофеля. Я закончил трудиться в тот момент, когда солнце перевалило за гору Лабиринта привидений. Можно было отправляться обратно, но до вечера было еще далеко, а солнце припекало так сильно, что возвращаться абсолютно не хотелось. Я вытер и сложил в лодку грабли и сапку, а лопату прислонил к ее борту. Посмотрев на участок соседа и в который раз подивившись беспечности этого джибба, я поднялся на склон, прилег на синий мох и подставил свое лицо под мягкие лучи нашего солнца.


       Как я уснул, до сих пор остается для меня загадкой. Даже самому маленькому ребенку известно, что, уснув на острове Морлоков ты рискуешь вообще не проснуться. Находясь там любое разумное существо подсознательно чувствует угрозу своей жизни, я же напротив был спокоен как зеленый фарин. Проснулся ваш покорный слуга от холода, нагревшаяся за день земля, еще не успела остыть, но грозная ночь уже вступала в свои права, она окутывала меня ледяным саваном легкого мороза. Начало нереста удивительная пора, днем бывает даже жарко, что в наших краях большая редкость, зато ночью из-за голубых вершин гор Лабиринта медленно сползает студеный туман. Вода в кадках из пихтового дерева покрывается тонкой корочкой льда, а вяленная рыба, вывешенная на просушку, белеет инеем. В такие ночи богатые джиббы растапливают свои камельки и пряный аромат дыма дразнит ноздри водных жителей. Бедняки конопатят щели своих куриг и плотнее укрываются тощими одеялами – холод страшная вещь.


      Я рывком подскочил с земли, будто ужаленный черным шершнем и бросился вниз по склону. В принципе можно было не бежать, до лодки было не далеко, а солнце еще не скрылось за Лабиринтом. Это пограничное время, за годы, проведенные по соседству с морлоками мы сумели изучить их распорядок дня, вернее ночи. Пока ни скроется последний луч багряного светила эти твари не появляются на поверхности. В наших сказках существует персонаж – банги, они якобы живут на болотах, недалеко от эльфийских лесов и погибают от света. Поэтому и охотятся только ночью.
 Так вот, морлоки не похожи на бангов, этих существ часто видели в сереющем утреннем рассвете возвращающиеся с рыбной охоты джиббы.


       Так что время у меня было, надо было лишь спокойно спуститься со склона, подобрать лопату, которую я не положил в плоскодонку вместе с другим инструментов и оттолкнув лодку от берега побыстрее отплыть к поселению.Но рассудок отказался повиноваться мне, о, где он был солнечным днем, когда я беспечно предавался отдыху в этом страшном месте! С дрожащими как в лихорадке руками, я, лязгая зубами понесся вниз, никакие разумные доводы сейчас не действовали на меня.


        Неожиданно моя правая нога, не найдя опоры резко угодила в яму. Еще в полдень поднимаясь на вершину склона я с удивлением обнаружил приличное углубление по центру тропы, похожее на нору небольшого грызуна. Вы уже успели заметить горра, что наш мир очень беден, и животных здесь крайне мало, даже в эльфийских лесах существует совсем немного представителей фауны. На острове же, раньше было много животных. Поедающие черный рис суслики и песчаные мыши, давние недруги джиббов, дикие кролики и небольшие олени. Утки и некоторые виды водоплавающих птиц жили в озере, в восточной части острова. В каштановой роще было много пчел, и бортники перед началом нереста набирали глиняные бутыли янтарного с горчинкой дикого меда.


         Сейчас ничего этого нет. Весь животный мир острова перестал существовать, всех теплокровных животных морлоки попросту сожрали, даже улья погибли. Те пчелы, которые опыляют растения несчастного острова прилетают туда со стороны Цитадели, там в плавнях сохранились их семьи. Поэтому я так и удивился, обнаружив ямку, похожую на тоннель крота. Это углубление сыграло со мной злую шутку, угодив в него я почувствовал страшную боль и кубарем покатился вниз по тропе. Закончилось мое падение печально, ударившись головой о камень я потерял сознание.


      Очнулся я уже в полной темноте, во рту ощущался привкус крови, а правая нога ужасно болела. Я попытался подняться, но тут же со стоном рухнул на землю, нога была явно сломана. Луны еще не вышли и небосвод освещался лишь жалкой россыпью звезд, но свет и не нужен был мне, до лодки было не больше двухсот шагов. Я перевернулся на спину и посмотрел на горы Лабиринта, чтобы определить собственное местоположение. Скатившись с тропы ваш покорный слуга лежал недалеко от склада, где джиббы оставляли свои заступы и лопаты. В этом месте скала горизонтально выступала на несколько метров, образуя таким образом козырек, которые мои соплеменники догадались использовать в качестве места хранения инструмента. Он надежно защищал лопаты, сапки и заступы от дождя.


       Снова перевернувшись на живот, я медленно пополз по направлению к спасительной воде стараясь не сильно стонать. Хотя это было бессмысленно, морлоки чувствуют живую кровь и плоть, они так определяют местоположение своей жертвы. Так, что кричи, не кричи, эти твари все равно найдут меня.


       С огромным трудом я прополз с десяток метров и оказался возле скального навеса. Для того чтобы преодолеть это расстояние мне пришлось приложить все силы. Несколько раз я чуть не терял сознание от боли, когда случайно перекладывал вес своего тела на больную ногу, к тому же меня начала мучить страшная жажда. Река была рядом, но как добраться до нее? Я обхватил голову руками и горько заплакал от бессильной злости на самого себя. Как будет обидно погибнуть в шаге от спасения!


      Издалека послышался треск сухих веток и холодный ночной воздух наполнился жужжанием, напоминающим комариный писк. Это шли морлоки. Они никогда не таились, как прячутся песчаные волки перед нападением на свою жертву. Это было им ни к чему, у них нет противников на этом проклятом острове, они здесь хозяева.


      Слезы моментально высохли на моем лице. Звериная жажда жизни охватила меня, так окунь, попавшийся в сеть рыбного охотника бешено вырывается из нее, пытаясь спасти себе жизнь и не оказаться в желудке джибба. Так и я, делая нечеловеческие усилия пополз к лодке. Но не преодолев и пяти метров, я опять зацепил поломанную ногу и от боли на мгновение отключился. Надо было искать другой выход, добраться до Быстрой реки явно не получиться.


       Отчаяние начало охватывать меня. Все было бессмысленно и бесполезно, пройдет совсем немного времени и морлоки доберутся до меня. Что же делать? В таком состоянии я был совершенно бессилен и не мог оказать никакого сопротивления этим ужасным существам. Мой дядя будет мне свидетелем и не даст соврать вам горра, я неплохо владею клингом, коротким клинком, оружием джиббов, а во владении арбалетом мне нет равных среди водных жителей. Нас постоянно с рождения и до Большого Путешествия подстерегает опасность. На каждом шагу смерть ставит свои силки на несчастных джиббов. Морлоки не единственная беда, отряды орков и гоблинов, которые воспряли после ухода Великого Короля и рыскают по пустоши в поисках своей жертвы. Песчаные собаки – страшные и непредсказуемые в своей дикой злобе, речные вьюны – водные охотники на теплокровных обитателей суши. С самого детства мы обучаемся искусству владения клингом и арбалетом. Меня пускать стрелы учили мудрые эльфы, во время обучения в гимнасиуме, и даже они высоко ценили мое умение обращаться с луком.


        Но сейчас эта способность никак не могла пригодиться мне, клинг на поясе просто мешал, а бесполезный арбалет валялся вместе с заступом в лодке. Я до боли стиснул зубы и тихо завыл как песчаная собака в пустоши, но минута отчаяния уже прошла, мне вспомнился мой учитель – старый эльф Эльгион, который часто говорил нам, что ни в коем случае нельзя сдаваться. Надежда умирает последней, а голова нам дана не только для того чтобы на нее натягивать теплый капюшон.


       Я еще раз осмотрелся и увидел, что лежу в двух шагах от аккуратно вырытой ямы – гурии. В нее перед началом поры нереста огородники укладывают обмотанные кожей вьюна лопаты и другой инвентарь. Как я уже говорил в это время царит непогода, косой дождь не прекращается целыми днями и селевые потоки со склонов острова не раз смывали в реку наши огородные инструменты. Учитывая нашу бедность, вы понимаете горра, как нам трудно было снова их приобретать. К тому же лопаты и кирки, завернутые в кожу вьюна, прекрасно переносили вынужденное безделье и не покрывались ржавчиной.


     Гурия была готова, она напоминала могилу людей-поселенцев, живущих далеко в степи. Кроме них никто не закапывает своих мертвецов в землю в час, когда душа отправляется в Большое Путешествие. Гномы укладывают тела в солевых пещерах, где они кажутся просто уснувшими, мы отдаем наших друзей черной воде, а эльфы, которые живут бесконечно долго, в момент смерти просто распадаются в прах.


     Едва увидев гурию у меня мелькнула бредовая идея, которая ни за что бы не пришла мне в голову в обычное время. Но в минуту опасности, когда звериный инстинкт заставляет напрячься все извилины нашего мозга, мы порой принимаем странные решения, которые спасают нам жизнь. Яркий пример этого перед вами, ведь я остался жив и сумел обвести вокруг пальца этих ужасных тварей.


     Я решил закопать себя в землю, возле гурии высился приличный холмик свежей глины, ею намеревались засыпать завернутый в кожу инструмент. Мне вспомнилась злополучная ямка, ставшая причиной моего бедственного положения. По видимому ее выкопал крот или какой-нибудь другой теплокровный подземный обитатель, значит морлоки не чувствуют их, по-видимому земля не пропускает запах крови. Как не была иллюзорна моя идея, попробовать все-же стоило, я уже почти решился сползти в гурию, но тут-же с ужасом понял, что попросту задохнусь в ней, если засыплю себя полностью. Что-же придумать? Я еще так молод, а смерть в пасти морлоков казалась мне просто ужасной. И тут мой взгляд уперся в сваленную грудой кучу камыша, его джиббы используют для разведения костра. Битва при Быстрой реке, точно! Эти сухие, полые внутри стебли прибрежной травы подсказали мне как можно дышать под землей. Вы горра, если читали «Хрокики Эзерека», то наверняка помните про это сражение, в нем войска, тогда еще единого королевства наголову разгромили армию орков. Но при чем тут камыш, подумаете вы. Джиббы не хвастливый народ, но все-же благодаря нам была одержана победа в этой битве.


      Командовал нашими войсками мудрый Людер представитель водного народа и первый советник Великого Эзерека. Он поставил в центре боевого порядка гномов, закованные в тяжелые доспехи подземные жители, к тому же обладающие большой физической силой должны были совершить невозможное – сдержать первый натиск орков. Наши противники собрали огромную армию, больше двадцати орд прибыло из-за гор Злобы, по приблизительным оценкам их было больше двадцати тысяч. Наши силы были много меньше. Две тысячи гномов, полторы тысячи эльфов, тридцать пять конных сотен людей-поселенцев и триста джиббов-лучников.


      Почти трехкратное превосходство в силах нашего противника компенсировалось тем, что мы были лучше вооружены и подготовлены к битве, которую мудрый Людер оттягивал целых два года. Необходимо было как можно тщательнее подготовиться к ней. И вот этот час настал, не вступая в сражение объединенные войска медленно отступили в плавни у Быстрой реки, аккурат напротив острова, где первый советник короля приготовил оркам западню.


       Как и предполагал Людер, противник нанес ужасный по своей силе удар по гномам, подземные жители с огромным трудом сдержали его. Хотя они начали постепенно отходить к реке, гномы сохранили строй и отступали организованно, как и требовалось по плану. Неожиданно с флангов выскочили конные поселенцы и принялись осыпать стрелами орков. Стреляли они не так точно, как эльфы, да и скачка на лошади этого не предполагала, но скорость с которой люди выпускали оперенные орудия убийства была ошеломляющей. Еще до того, как первая стрела достигала своей цели всадник успевал выпустить еще пять ее собратьев по кровавому ремеслу. Смертельный дождь опустился на орду, орки дрогнули и вместо того чтобы сбросить гномов в реку кинулись на поселенцев. У орков нет лошадей как у людей или битюгов как у купцов, но они им и не к чему. Ордынец хищник, как песчаная собака, его кормят ноги, быстрее орка не бегает никто в нашем мире.


        Сражение стало расползаться по всей огромной территории приречных плавней, гномы воспользовались этим, снова сомкнули строй и оттащили раненых к воде. Но силы противника были еще очень велики, вот уже и эльфы вступили в бой, скрепя сердце Людер был вынужден пустить их в дело раньше плана, чтобы спасти поселенцев, которые гибли буквально десятками. Наступил такой момент сражения, когда уже ничего невозможно было сделать. Связь между отрядами разрушилась, каждый дрался сам по себе. Гномы яростно отбивались от наседающих орков, часть всадников уже отступила, не выдержав давления ордынцев. И тогда наступил час джиббов. Воины водного народа все это время были под водой на мелководье плавней, луки, арбалеты и колчаны со стрелами были заботливо обмотаны кожей вьюна. Джиббы лежали под водой, а дышали через те сами камыши, которые сейчас лежали передо мной.
     Лучники появились за спинами орков как по мановению волшебной палочки и принялись расстреливать ордынцев будто в тире. Стреляли джиббы не так быстро, как поселенцы, но их точность была поразительной. Редко какая стрела не попадала в цель, орки оказались зажаты между гномами у реки, людьми и эльфами по флангам и храбрыми джиббами с тыла. Лучники водного народа выбивали в первую очередь командиров орков, что в конце концов привело к тому, что управление орды разрушилось окончательно. Началось форменное избиение противника, гномы, эльфы, люди и джиббы мстили своим врагам за десятилетия горя и страданий. Больше всего доставалось людям, ведь гнома спасает Цитадель, эльфа дружественный лес, нас защищает река, а поселенец беззащитен от орков на гладкой как стол степи. Всадники преследовали ордынцев три дня, до самих гор Злобы и сумели пленить больше тысячи отступающих. Их потом, с помощью купцов обменяли на рабов-людей, томящихся в орочьих станах на плоскогорье.


      Победа была такой сокрушительной, что до самого распада королевства земнородных орки и носа не показывали в наших землях. Сейчас, правда их отряды рыщут по пустоши, возле плавней и не далеко от Песчаного порта, но это уже далеко не те непобедимые орды, именем которых пугали непослушных детей.
      Теперь камыш должен был спасти и меня, как когда-то спас целое королевство. Я выхватил несколько стеблей этого растения, быстро очистил их и засунул себе в рот, потом со стоном перекатился в неглубокую гурию и принялся засыпать себя мягкой глиной. Руки при этом у меня страшно дрожали, я понимал, что сейчас дорога каждая секунда, морлоки почувствовали меня и спешат сюда. Тяжелее всего стало в конце, когда основная часть тела уже была засыпана землей и сковывала мои движения. Но все же мне, с горем пополам удалось скрыться под спасительным одеялом из глины. Теперь оставалось надеяться, что моя теория о том, что морлоки не чувствуют свою жертву под землей верна и молиться Создателю, чтобы глиняный покров был достаточным по толщине.


      Через несколько минут появились эти ужасные твари, дойдя до своей цели они в нерешительности остановились. Жертва была где-то рядом, они это чувствовали, но точное ее расположение морлоки все-же не могли определить. Несмотря на холод ваш покорный слуга сильно вспотел от страха, и даже забеспокоился, как бы они не услышали мой запах, но волновался я зря. Через какое-то время хруст сухих веток стал удаляться, моим преследователям надоело стоять в этом месте.


      Лежать под тяжелой глиной было непросто, каждый вздох причинял мне неудобство, нога опять разболелась, к тому-же в одну из соломинок попалась ночная муха и я чуть не втянул насекомое в свои легкие. Выплюнуть ее не было возможности, поэтому она лежала у меня во рту до самого утра. Несмотря на все сложности я даже не помышлял о том, чтобы выбраться наружу. Лучше плохо лежать под глиной, чем хорошо перевариваться в желудке морлока. Я даже умудрился заснуть под утро. Меня разбудили крики моих соплеменников, которые приплыли с восходом солнца на проклятый остров, особо не надеясь найти меня. Я с трудом выбрался из гурии и слабым голосом позвал своих друзей.


     Первого кого мне пришлось увидеть оказался не дядя, как я думал, а мой сосед Раго-хо. Он еще с вечера забеспокоился, когда не увидел причаленной плоскодонки у моей куриги. Я, до сих пор испытываю сильные душевные муки, вспоминая как бездумно осуждал этого хорошего джибба, обвиняя его в лености и пренебрежении обязанностей огородника. Вот так счастливо закончилась моя история. В конце хочу добавить, что я больше не могу быть землеробом, так как после всего случившегося не имею сил ступить на этот проклятый остров.


     Мой добрый дядя Журахо уговорил Совет дать мне возможность служить младшим представителем в Цитадели и таким образом мне посчастливилось познакомиться с вами.