Мои колымские университеты продолжение

 
ПРОДОЛЖЕНИЕ

СОДЕРЖАНИЕ


Название  раздела Стр.
Алыс-Хая 3
О природе края 6
Дорога 11
Отрывки к дороге на Алыс-Хая 16
        Полярная ночь. Стойбище. О штольне и стаде оленей 16
Янская тундра 21
В стойбище 26
Одежда. Язык. Морозы 31
Март. Зори. Юрты 35
Промыслы оленя 38
Погосты 38
Очередной отдых. В юрте. Чай поспел 40
Снова дорога. Лесотундра 43
Посёлок. Ночлег 44
Обитатели. Жердин, Классен, Яков Тимофеевич Некрасов 44
О старателях («февралях») 45
Первое золото Колымы 52
Краткая характеристика месторождения 54


Алыс-Хая

Однажды в камералку (Батагач) вваливается мужчина среднего возраста в полушубке и унтах. Отряхивается от снега, снимает шапку.
; Где тут мой кадр, прораб?
; Здесь, здесь твой кадр. Добрый малый, не испортить бы вам его, ; отвечают ему весело.
Плотный, картавит (произносит «р» так, что не изломать бы язык). Еврей чистокровный, подумал я. Представился: начальник Шипилинской ГРП Жердин. Фамилию носит до боли русскую. Наверное, сумел поменять, так как в пятидесятые годы (уже и не помню объяснений) было разрешено менять свою фамилию.
Выезд назначен на утро следующего дня. У ближайшего оленеводческого совхоза арендованы каюр и четыре нарты под оленей с грузом: мука, сахар, крупы, буровая сталь и др. Четыре ; это уже аргиш, подумал я, у якутов. До Алыс-Хая (на карте у якутов значится как посёлок Бургачан) около двухсот километров. В геологические партии завозить грузы стараются по зимнику. Там, где наледи ; по льду Яны и её притоков очень ходко бежать оленю по руслу.

 

 



Посёлок Бургачан расположен в верховьях правого притока р. Яны. Эти малые притоки делают своим руслом большие петли, и якут, летом проплывая на лодочке-долблёнке, выходит время от времени на берег, взваливает лодочку на плечо и пешком переходит перешейки между двумя извилинами речки в этом месте. Затем снова плывёт до следующего изгиба реки. Зимой же эти петли пересекаются нартовыми тропами (неровно, завалы, местами зияющие ямы выворотней от корней поваленных сосен).

 
Посёлок

            
Тропами
Б;льшую часть пути всем нам приходилось брести рядом с нартой. Я часто снимал свою собачью шубу и вытирал потный лоб. У меня на ногах лёгкие удобные унты, которыми я успел запастись у якутов в Батагае. Унты (торбоза) якуты шьют из шкур с ног оленей то прочные ; это прочные, с короткой шерстью, полосы кожи. Подошва на унтах из толстенной и прочной шкуры сохатого или гагары (водится на побережье тундры), или из войлока. Всё это сшивается через край жилами оленей ; «нитки». В унты на голую ногу надеваются носки  ; тоже меховые из тонкой и нежной шкурки (пыжник) молодого олешка. Всё это лёгкое, тёплое, и ноги никогда не потеют. Под коленями (выше лодыжки) и на подъёме ступней на унтах крепятся полосы из шкур с пряжками.          


      


О природе края

Признаки весны на Севере особенно радуют глаз: чернеют сбросившие со своих ветвей снег лиственницы, лес в тундре чахлый, но уже наполняется криками гусей, журавлей по долинам реки Яны; покрикивает кедровка (ронжа, по-таёжному), зимующая в тайге; разыскивает себе под корой старых стволов деревьев пищу дятел. Всю дорогу наш аргиш сопровождал отчаянный лай собачонки каюра. Она с лаем бросалась по сторонам тропы вглубь леса, но тут же, пугливо поджимая хвост, возвращалась к нам под ноги.
Чернеют рыжеватые берёзы и кустарники, желтеют серые каменные куркумы сопок и гольцов. Оголяется на склонах осыпавшаяся с осени хвоя земли на фоне серого леса, а там, вдали, лёгкие облачка царапают вершины гольцов. Нудно шумит в оголённых сучьях неприятный северный ветерок. Лесотундра. А вот снижается прыжочками по сучьям любопытный серый любопытный малый зверёк с полосочками меха ; бурундучок, попискивая, как будто ревниво спрашивает нежданных зверей-двуногих, вторгшихся в его владения.

         
                Собачки с аргишем                Бурундук

 
 Гольцы
Вот-вот, думаю я, свалится время, когда не придётся сидеть в  амеералке барака, а надо будет заниматься настоящим делом геолога: бродить по маршрутам, преодолевая буйно разлившиеся речонки-притоки, то на плоту, то по завалам.
Поисково-съёмочный отряд на мелкомасштабной геологической съёмке 1:200 района оловорудного месторождения Алыс-Хая. Мы, что называется, налегке: всё на себе ; от базы до базы. Образцы оставляем «до времени» ; вывозить позже вьюком, их отмечаем на карте.

      

 

 
Геологический отряд


Гольцы опоясаны к основанию серовато-рыжим от загара грубым куримом и тёмным кустарником. Подъём по склону по мере продвижения становится всё труднее, а иногда, с той или иной стороны, забраться невозможно. Почти до самого подножия гольца склон совершенно лишён растительности, усеян сплошной каменной россыпью, состоящей из крупных и угловатых обломков горной породы, и представлен почти каменной россыпью, лишь с нижней её части встречаются крохотные лужайки скудной растительности из ковриков мхов и лишайников. Но здесь, среди почти голого камня, видны норки и дорожки следов грызунов (леммингов) ; неутомимых и бесстрашных зверьков, основательно освоивших лесотундру до пре-делов.
Добравшись до вершины гольца, можно увидеть море крупных глыб камней и мелкого щебня. Часто можно увидеть сооружения из крупных, до трёх метров, камней (гурии), воздвигнутые геодезистами, производившими съёмки территории в прошлые годы.
С вершины гольцов перед нами открывалась огромная панорама во все стороны на расстоянии до 60 километров из тёмно-серых громад горного хребта, из зеркал небольших озёр, синеющих лент ручьёв и рек, а на склонах гор и в глубоких ущельях ; из белеющих пятен и причудливых фигур снега, которому так и не суждено растаять за лето.
Трудно было поверить, что почти на широте Северного Полярного круга, хотя озёра десять месяцев в году покрыты льдом, водится рыба (постоянно ныряли и держались гагары, которые питаются только рыбой), прилетают чайки и крачки; на берегах озёр видны следы волка, песца, оленей и гусей. Можно встретить прелестные лужайки с пышной растительностью, обилие различных цветов (незабудки и какие-то другие яркие цветы), хотя лето в лесотундре короткое и холодное.
Заморозки бывают иногда в разгар лета, а снег ложится в начале августа. В течение зимы солнце едва поднимается над горизонтом. Ночи же не такие чёрные. Луна здесь светит очень ярко, идеально белый снег отражает свет звёзд так, что  обычно вас окружает полутьма.
Но вот в первой половине зимы царит Северное Сияние. Небо по-крывается вспыхивающими всеми цветами радуги лентами и стрелами так, что временами в лесотундре даже становится светло. Нередки и пурги, когда снеговая пыль застилает глаза, захватывает дыхание. Зверь и птица прячутся, а ездовой крепко привязывает на ремни оленей или собак и ложится между ними. Снег в тундре неглубокий; лишь в низинах и оврагах скапливается так, что олени, зайцы-беляки, тундровые белые куропатки с трудом могут отыскивать себе пищу. Но снег и позволяет им укрыться от зимних вьюг.
 
       
 

               

               
                При луне светло                Пурга

Хотя прииск Алыс-Хая находится на широте лесотундры, однако и здесь вас в маршрутах сопровождает «романтика геолога»: комар, мошка. Увы, это приполярная тайга Сибири, Якутская тайга ; чередуются лес, долины, кустарник и травяные площадки, редкие озерки. Ходить приходится только в резиновых сапогах. Вместо прохлады парит душный зной. Комары и слепни изнуряют и человека, и зверя. Мы втроём: Я, Николай Николаевич ; бывший школьный учитель (он «заразился» романтикой, уехал на север, окончил курсы в Магадане раньше нас) и третий спутник отряда ; мой сверстник Витька  Ханов. Николаич по возрасту старше нас, высокий, сухощавый, спокойный, рассудительный, в общем, типичный школьный учитель.
Однако вернёмся к дороге на прииск Алыс-Хая.

      
 
 


Дорога

Сильно мешали предвесенние пурги. Они дули с севера и сопровождались морозом до -30о и ниже. Приходило желание отсиживаться в юртах стойбищ якутских совхозов-оленеводов. Наш каюр, якут Егор, подгонял для нас то одежду из оленьих шкур, то спальные мешки (кукули). Близился полярный день. Дальше оленеводов нашем пути мы не встретим. Ехать можно в любое время. Ночью мороз сильнее, снег становится крепче, легче скользят нарты.
         
         По мху в болотных сапогах                Втроём

 

Далее нам предстоял путь до стана ; около 30-50 километров. А здесь пришлось пережидать жестокую снежную бурю. Она предстала низвергающейся холодной массой воздуха со стороны низкого региона тундры в виде вихрей, настолько сильных, что устоять было невозможно. Буря длилась два дня. Что характерно для тундры ; буря резко стихает, небо проясняется, и вас обливает сияющее солнце. Наши нарты с грузами занесло снегом, более лёгкую (менее 200-250 кг), видимо, несколько раз перевернуло и она оказалась далеко от своего места.
Откопали нарты, оленей пришлось долго отыскивать. При этом очень облегчают поиск олени-«учаки» ; это крупные олени, обученные ходить под вьюком.
 
Стада оленей
Удивительное это животное ; олень! Всё его мощное тело приспо-соблено к суровым условиям холодной и долгой зимы ; оно согревается толстым слоем подкожного жира (слой жира достигает 3-5 см). Эта осо-бенность свойственна и другим тундровым животным: песцу, зайцу. Жир служит им запасным, очень важным, материалом, когда в холодное время бывает мало пищи. Северному оленю, чтобы разгрести снег и добраться до единственной для него зимней пищи ; ягеля (лишайник или олений мох), служат широченные копыта, они же, уплощенные, облегчают зверю бег по снегу, а длинные жёсткие волосы между копытами тормозят подошву от скольжения по льду и гладкому снежному насту. У северного оленя вся морда покрыта волосами, что облегчает ему рыть мордой ямы в снегу, глубиной до 0,7 метра.

 

Как и тундровые животные, тундровые птицы для разгребания снега тоже приспособлены: у куропаток ; отрастают сильные когти, у пеструшек ; так называемые «копытца». Или: только появляется на свет, прямо на снегу, телёнок, мать уже копытит ягель. Но вот она подойдёт к телёнку, подтолкнёт его мордой, тот встаёт, пошатываясь на своих длинных ножках, тянется мордочкой к соскам матери, а насытившись, направляется вслед за своей матерью ; заковыляет на своих ножонках-ходульках. А через несколько часов он уже бегает так, что человек его не догонит.

      
Телёнок и матка-олениха          Юрта якута

 
 
Остановились у юрты якута, который оказался приятелем нашего каюра Василия. Долго чаевал он в юрте у якута. Выйдя, заявил, что через водораздел на другой приток (это короче к нашему маршруту) пройти трудно.
; Аас суох (пройти нельзя). Ам хаа суох (олень кушать нету), дион помирать баар (люди помирать есть). Ол упра аас сатаммах (тот правый приток пройти нельзя), дион помирать баар (люди помирать есть).
Тут я наблюдал, как сцепились в споре хитрый еврей (мой начальник Жердин) с упрямым якутом.
; Мы должны идти этой дорогой, Василий! Так приказал наш на-чальник, тайон, ; втолковывал Жердин то на языке жестов, то на смеси русского с якутским, которому он научился за эти годы.
Но Василий стоял на своём.
; Дорога нет, сох. Тас (камень) много. А Бургачан дорога бар (есть). Бургачан иди надо, тайон, иди надо! ; твердил он своё, жестикулируя руками на какой-то якутский манер и топчась часто на месте ногами.
Тогда Жердин порывшись в полевой сумке, достал довольно истрёпанную карту, очень неточную, в которой схематично лишь значились крупные реки и хребты, известные к тому времени по маршрутам и глазомерной топ-съёмке, местами в виде пунктира. Каюр стоял и настороженно наблюдал за «нючча» (русским) «тайоном».

               
                Жердин и якут

; Симбир (всё равно) бумага, дорога нету, трава нету, дрова нету, олень пропал, нючча пропал, тайон пропал, суол сох (дороги нет).
Хитрый Жердин изворачивался талдычить каюру:
; Если ты боишься идти через перевал, то забирай своего  ат (       )
и возвращайся в Батагай, ; и, махнув рукой, добавил: ; Иди, мы с ар-гишем пойдём одни, без тебя, понимаешь? Иди! Не бойся ничего, я дам тебе бумагу, что я взял оленей и возвращу их, а если что-нибудь с ними случится, мы дадим за них деньги, рубли. Понимаешь?
; Бамага нет, иди нет, улахан ъхая (большая гора, водораздел) есть, суол (дорога) нет, олень учугей (хорош), бумага кусаган (плохо), ; долдонил Василий в отчаянии.
; Ну, хорошо, ; примирительно захитрил Жердин, пойдём вместе. Если дорога будет кусаган, пойдём обратно, ; показал он на карту. ; Согласен?
Однако хитрый Жердин знал, что практичные якуты не возвращаются по пройденному следу.

   
                Перевал
Просторы, просторы лесотундры почти безжизненной. Снег блестит под лучами низко стоящего солнца. Тихо. Но вот на фоне простора угадывается приближающаяся тёмная точка. Это упряжка оленей ; аргиш (караван из нескольких, иногда до десятков, нарт). Кричат каюры на оленей, подгоняя их по крупам длинной, гладко остроганной палкой ; ходеем. Движутся с ними и причудливые тени от аргиша на блестящем от заходящего низкого солнца снегу.
 
Просторы тундры
 
               
Низкое солнце

               
 





Отрывки к дороге на Алыс-Хая

Полярная ночь

К зверскому холоду (до минус 50о) ; этой «прелести» Севера ; добавить нужно ещё и полярную ночь. Она длится на этой широте около двух месяцев. Покажется солнце над горизонтом в начале ноября и исчезнет до конца января. Кругом пустынно, лишь деревца да холмы. И живут своей жизнью посёлки. И до сих пор здесь строят посёлки, местами состоящие из домов из снега. Меж домов можно увидеть на жердях тушки дичи (гусей, уток), растянутые шкуры оленей. В домах, помимо дверей, люки в крышах, через которые якуты выбираются после пурги.

 
Ночь с северным сиянием в Заполярье

 
Посёлок якутов в снегах

 


 
Дорога нам дарит деревца кривобоких ёлочек. Они радуют меня, путника. Однако веток на их тощих стволах немного. Вот снова дорога убегает по монотонной земле. Но вдруг неожиданно в глаза бросаются ярко-зелёные пятна на черноте ; то лиственный лес: осины, появляются даже берёзы. Места безлюдные, но дорога ведёт на рудник Эге-Хая.
Новорождённая геологоразведка Алыс-Хая сделала дорогу оживлённее, но не встретишь ни посёлка, ни деревни. Вот и первое поселение ; Алыс-Хая (Бургачан).

О штольне на Алыс-Хая

По узким ступенькам, вырубленным на пути подъёма в гору, добираешься до устья («зарезки») штольни. Вниз от устья по уклону видно, как уже много в отвале камня, выданного за время её проходки. В штольню проложены так называемые покаты из толстых досок в три полосы. По ним катят тачку с отбитой в забое штольни породой в отвал.

Стадо оленей

Два дня едем по лесотундре при сорокаградусном морозе. Усталость. Тяжело идти по рыхлому снегу в полярную ночь, устало следуя за картой, в меховой одежде, ноги заплетаются, утопают в снегу, спотыкаясь на каждом бугорке, кустике.
; Не проехать бы нам стойбища! В темноте и не заметишь…
; Не должны. Если даже мимо будем проезжать, услышат, ; рассудительно отвечает каюр. ; Должны и олени поблизости пастись.
Неожиданно послышался звон колокольца. Не чудится ли ; откуда здесь, в тундре, ночью? Но вот брякает б;тало ; знакомый мне звук с детства. Наш деревенский конюх вешал лошадям на шеи медные или железные б;тала, а ночью по их бренчанию легко находил табунчик.
Уже стали различаться отдельные олени. Они бродили по снежной равнине, разгребали копытами снег, доставая ягель, вызванивая б;талами причудливые звуки музыки. Но вот из-за снежных бугров в темноте показались, подобно фонтанам, огненные столбы огня, устремлённые к небу. Остол каюра застрял в снегу, нарты остановились. Орава собак с неистовым лаем кинулась нам навстречу.
; Суурэм кэл (прибежали), ; сказал каюр, отгоняя собак остолом.
Появились и люди. Они выходили из чумов, и подходили, протягивая нам руки. Дорообо (здравствуй), ; слышалось со всех сторон.



 
Посёлок Алыс-Хая

 
Штольня

 
Стадо оленей

Стойбище

Стойбище жило семьями из молодых мужчин и женщин, были и старики. Они радостно приглашали нас к себе в гости. Знать, редко у них бывают новые люди.
Ночевать мы решили у них. В чумах просторно, тепло и уютно. Жердин, обжигаясь, жевал горячую оленину и, кажется, дремал, что его приняли за нового лектора или диктора, приехавшего в стойбище.
 
 

    
   Стойбище

 
В юрте якутов

Якуты сидели на разостланных на полу оленьих шкурах, молча и терпеливо ждали, когда мы наедимся и напьёмся чаю. Может быть, обычай у них такой, подумал я, а разговоры последуют, вопросы пойдут потом? А лучше было бы завалиться на шкуры спать. Гудят ноги.
Мы поужинали. Молчание нарушил пожилой якут:
; Эн тургэнник кэл. Бэгэхээ помял кыра-кыра Серёгу (Вы к нам быстро приехали. Вчера шатун помял мало-мало Серёгу).
Молодой якут:
; Он ехал к нам слушать радио, был живой и здоровый. Мы его собачью упряжку поймали без хозяина, и нарта волоклась, снег собирала. Собаки его были худые и голодные.
Мне сон не приходил. Слушаю далее рассказ.
; Поехали по следу и увидели Серёгу, придавленного зверем, мол-чал и зверь, придавив спокойно человека, отдыхает, был ещё жив и разбуженный выстрелом с дикой силой стал рвать беззащитного Серёгу. Поспешили выстрелы в него почти всей обоймы ружья. С трудом отвалили медведя в сторону и увидели через огромные дыры в кухлянке Серёги окровавленные раны.
; Зверь в засаде сидел и напал на Серёгу тот шатун потому, навер-ное, что он струсил, ; раздумывает пожилой якут.
Молодой радист сидел у рации, вызывал доктора ещё раз, но что-то сломалось в этом хитром ящике, даже зелёный глазок перестал подмигивать. Наконец радист сердито стукнул кулаком по мёртвому ящику и направился в чум, где лежал больной.

         
      
 
 
Янская тундра

  Янская тундра с трёх сторон окружена почти безлюдными высокими и крутыми сопками, и только у подножия их в распадках узкими порывистыми полосами виднелись чахлые разбегающиеся вершинки лиственниц, между сопками, почти в самой вершине янской котловины. В дальней части котловины чётко угадывался вершинный перевал в пойму реки Лены. Правые и левые её притоки стремились в пойму с перевалов хребтов Черского и Верхоянского. Оттуда, с перевалов, в морскую сторону почти ежедневно дул упругий холодный северный ветер. Срывая с тундры снег (если это свежий покров), переносил его в ущелья и распадки, нагоняя огромные снежные высоты. Здесь олени обходят эти места, тогда как в тундре им не составляло труда ударить копытом о корочку спрессованного сверху снега и лакомиться жёлтым сочным ягелем ; это лучший корм, иного и желать не надо. От ягеля олени быстро нагуливают жир.

               

               
 
               

 
; В стадо можно не ходить всю зиму и не бояться, что олени разбегутся. Однако надо смотреть за ними и показываться оленю на глаза, иначе он, долго не видя своих хозяев, одичает, ; вразумляет несведущего седока нючу, мой каюр.
На остановках Василий прилежно нагребал много снега под полозья и над ними. Седок уже знал, что так делают все каюры, чтобы полозья не обветривали, а главное, чтобы сохранить корочку льда на полозьях ; она тончайшая, и на утро по ней можно продолжать путь.
Путник за разговором каюра, между тем восхищенно смотрел на него и всё делал, понимающе усмехаясь мудрости Василия, и говорил, что он неплохой каюр, опытный тундровик и, как бы там ни было, а дело своё знает. Оба были довольны: путник опытом и умением каюра, а Василий тем, что нашёл себе хорошего слушателя, которому он доверял своё чрезвычайно сокровенное, чего не мог доверить мнимым «завистникам и недругам», обрушивая на них поток ругательных слов.
; Эйа мама (близко к русскому «твою мать»), ; жестикулируя произносит якут.
Или:
; Харен арыы (хрен с маслом).
; Васька хитрый, да, Васька суох (нет) кихирэс (хвастун)! ; восхи-щается собой мой каюр.

 

               
      
 

 

 

 

 

 
Олени

 
В гостях у якутов
 
Беседы в юрте

            

 
 
               
 

В стойбище

  Я стоял перед входом в чум. Слышались брякающие звуки б;тала на шеях оленей, темнели утонувшие в снегах кусты, шуршали, покачиваясь. Молчаливые пастухи с маутами в руках стояли, расставив ноги. Испуганные ими олени кружились, волной проносились мимо в брызгах снега. Незаметный взмах руки пастуха, и в воздухе уже разворачивается сложенный им в многослойное кольцо ременный маут и зацепляется за роскошные рога недоумённого оленя. Он, как игрушечный, начинает прыгать всеми четырьмя ногами, ещё живой. Пастух скользит торбазами по снегу, упираясь силе оленя, перебирает ремень к себе руками, всё ближе и ближе к взбычившемуся оленю. И вот, коротко взмахивая ножами, к оленю уже спешат женщины-якутки. Оголив правую руку, они с удивительной натренированной ловкостью работают своими короткими ножами. Тут же вижу рядом с ними вороха уже разделанных туш и окровавленных шкур. Хлопья снега тают на ещё тёплых тушах оленей, на смуглых женских плечах.
Я, охваченный  сильным волнением от увиденного, с каким-то бес-покойством приподнял полость у входа в чум.  Пастухи, как обычно (как и вечность назад), сидели в чуме у горящего в камине огня, пили спирт, грызли мороженого гольца, говорили. Спирт стоял на столе. По северному обычаю каждый, без приглашения, наливал себе сам. Слышу:
; То было давно-давно, много полярных ночей  утекло с тех стародавних пор, как обучали только что пойманных оленей-новичков. В загон к новичку входят два опытных пастуха и, прижимаясь к нему своими могучими боками так, что бедняге некуда деться, выводят его в ворота для обучения курсу нелёгкой науки самца-работяги.
Якут встряхнул полупустую бутылку:
; Ещё есть?
; Есть, ; ответил другой. ; Имеем в запасе ещё одну.
; Тащи. Будем знакомиться дальше.
Второй ничего не ответил, налил полный стакан, выпил и забле-стел узкими глазами.
; У меня в стаде тысячи голов оленей. Пастухи живут в чумах, ярангах, как миллионы лет назад, и зарабатывают деньги, каких вы и в глаза не видывали, ; продолжал рассказчик, повернувшись уже теперь ко мне, увидев свежего слушателя.
; Тебе не известно, как и всем другим нюча, что олень ; самый ка-призный зверь на свете. Он выживет там, где все передохнут, а погибает иной олень от пустяковой царапины. Ему ходить надо, и мы ходим за ним, жалеем его, и нам не встречаются умники ; те, которые сделали бы для нас жизнь, не как в каменном веке.  Многие пытались зарабатывать пастуховые деньги, да бежали отсюда: зима, полярная ночь, жильё, где умерли бы от духоты. Утром полог разбираем, и ты в полярной ночи. На снегу  день круглый день. Еда ; голимое мясо. Вот за что получает свои тыщи пастух-старик. А тыщи эти ему ни к чему. Умрут старики-ветераны, кто будет так дотошно знать оленя? Вы удерёте, промучившись от такой жизни, через месяц! Выпьем с нами по последней, как говорят, за знакомство!
Сюда, в посёлок, пастухи приходили при первых заморозках воды, проток, болот. Стройные мужчины, в узких оленьих штанах, в грязно-белых камлейках с откинутыми башлыками. Прожив несколько дней в посёлке, снова исчезали в лесотундровой жёлтой равнине. С ними исчезала лишь доля большой тайны лесотундровой жизни, которую унесли с собой эти тонконогие немногословные люди.

 
               
 

 


 

         

       





 

 

 


 

 

 
 


Одежда

Пыжиковая доха, на ногах ; расшитые цветным бисером торбаза.

Язык

; Шибко большой, уй-ю-юй. Пешком ходили, суксем нету, олень посмотрели ; тоже нету, мясо иво кушали ; это можно, однако.
; Как ти думали, праульно мине говорили, да?

      

 



       
   

Морозы февраля

Грянули в феврале небывалые холода, сжимая ледяными тисками лесотундру. Тусклое солнце стояло низко, стояло столбами самоцвета, радужными кругами. Щёлкали звонка сучья деревьев, трещали оглушительно наледи. С наступлением ночи накрывал таинственный мрак, голубел снег, звуки становились тревожными. Сильные морозы загнали зверьков, и они залегли в своих тёплых норках. Охотники жаловались, что, несмотря на лакомые приманки, рябчики, ронжи, соболи, лишь любопытства ради, неохотно обходят приманку.

 


 

 

 



 

 

 
Северное сияние



Зори. Март. Юрты

В предрассветный час тундра как бы сливается с небом, и не пой-мёшь границы, но постепенно становится всё светлее и светлее. Но вот уже тёмно-голубая сфера превращается в мутно-белую, урезанную горизонтом синеватых зубцов гор  на фоне неба, которое, между тем, светлеет над синеющими сопками. Всё шире и ярче полыхает голубая заря. Но вот солнце как бы приблизилось, и запылали тотчас все его огненные раскраски над холодными вершинами синеватых гор. Восток чуть бледнел, лесотундра одевалась в светло-сиреневую одежду. В этих голубых рассветах вас охватывает чувство подавленности, суровости от холодной силы этой властной красоты.
 
 

 

 

 
 
 

 

 
Стойбище

 
У якутов в юрте

 

Вот март вытеснил морозы. Облегчённо вздохнула природа, закачалась радостно, засияла на солнце, почувствовав себя живой, шевелила на солнце тёмно-серебристыми стволами, дурманя запахом смолистых почек.
Солнце набирает высоту. Вороны радуются приходу весны, они кружатся, кувыркаются. Все зори в это время в лесной глуши первозданны. Громадная территория тундры разбросала стойбища, словно горох в просторном чистом дворе. Сто и более километров ; это обычное расстояние между стойбищами-соседями. Едешь, едешь и вдруг, при полном отсутствии следов человеческого присутствия, увидишь горстку юрт, запорошенных снегом, как бы уснувших, но в этом краю в них теплится жизнь.
Слишком долгие зимние вечера якутам помогает коротать «огненная вода». И гостю не удастся отказаться от гостеприимства туземца. Попав в юрту, вы увидите экзотический набор блюд: суп из сохатины, тушёную оленину, вяленую рыбу, мороженую строганную рыбу (строганину). Особенно почитаются губа сохатого, сало.
  Для солидных стойбищ встречается и один фельдшер на случаи: замёрз, утонул в пьяной горячке.





Погосты

Прямо в стойбищах можно увидеть и погосты. Кресты, в основании которых сооружения в виде зонтиков над крышкой гроба, которая покоится на досках с деревянными стойками. В памятные дни под эту крышку приносят еду и угощают покойного лепёшками, стопкой водки и традиционными для аборигенов застольными закусками: «На, Степан, с праздничком и тебя!» Традиции в память мёртвых сородичей чтят очень высоко, угощают щедро: «Так принято». Покойного укладывают в сколоченный из досок  ящик, пригнув его ноги к животу. В головах к ящику крепится доска, на которой выжигают гвоздём или рисуют краской байдарку или оленя, если покойный был изрядным охотником. Здесь же втыкают колья, вёсла, вешают лук со стрелами, либо рыболовную или охотничью утварь.

Промыслы оленя

Оленей якуты промышляют петлями, ружьём. Стреляное, удавлен-ное, падаль ли ; всё мясо идёт в пищу. Кухня туземца однообразна. Любят здесь «толкушу» ; взбитая смесь из различных жиров, сала и крови оленя, свежей рыбы, ягод. Часто едят уху из зелени с солью. Мясо или рыбу в походе жарят на палках над костром. Ну, а о гигиене можно судить по тому, что опустевшие после еды котлы не моются, их облизывают собаки.
На ваше приветствие отвечают своим мягким «траствуй». Рукави-цы, обычно привязанные к рукавам кухлянки, используют редко ; лишь в сильные холода, руки якутов обычно замасленные, с дублёной кожей.

    
 
 

    

       

 


Очередной отдых. В юрте. Чай поспел

Мы в полуразрушенной полуземлянке-полуюрте вместе с распря-жёнными, спущенными с алыков, собаками, которые грызутся тут же, рядом с нами. К утру поднявшийся с полуночи ветер превратился в пургу. Снегом несло сверху, снизу, закрывало в нескольких шагах нарты, собак, превратившихся у нас на глазах в бугры и сугробы на тридцатиградусном морозе.
Мы увидели, как вдруг возникло к нам дружеское отношение со стороны якутов после разговора по-якутски нашего проводника каюра с хозяевами нашего приюта. Вероятно, он сообщил им о моём шефе как о будущем их соседе по стойбищу в тундре. Аборигены принесли дрова, развели костёр, помогли облегчить нарты. А после сборов в дорогу проводили нас, помогли найти следы нарт.
Поспел наш чай ; обед с сахаром и сухарями, Мы, зная правила поведения гостя у якутов, старались не иметь никаких подозрительных отношений с их женщинами, не ходили по их землянкам без приглашения и т.д. Якуты достойно ценят равное, ласковое с ними обращение. Словом, мы мало-помалу открывали доступ к душе хозяев, уважая их нравы, обычаи и привычки, верования. Отчасти во всё это нас посвящал (говоря на русском языке со страшным акцентом) наш каюр, но мы уже привыкли расшифровывать его язык: всё сказанное доходило до нас, становилось понятным.
Безлюдье, лютые морозы, в основном бездорожье не позволяли нам засиживаться в нартах: мы толкали нарты сзади, шли впереди, утаптывая путь упряжкам, поднимали опрокинутые нарты. Но мороз для нас и для собак становился невыносимым. Собаки при каждой возможности ложились на снег, свёртываясь клубочком.
Без движения наши ноги быстро замерзали, тогда как на ходу в тёплых торбазах они были в жаркой испарине.  Если на ходу отморозить ноги было невозможно, то на остановке, на ночлеге, не переобувшись, не вычерпав снег из торбазов, можно было легко получить эту беду в дороге.
Нам, вошедшим и отряхивающим снег с торбазов, на приветствие якуты отвечают «трастуй», «хвай», что означает «ладно, хорошо». Возраст свой никто из них не знает и годы не считает. А при вопросах о возрасте отвечают приметами в своей памяти.
Переночевать якуты охотно приглашают, рассчитывая послушать рассказы о нас из уст их переводчика ; нашего толмача-каюра, покурить нашего табачка, погреться у огонька. Сами они плохо говорят по-русски, однако с годами, со сменой старого поколения новым в речь якутов всё больше вплетается русских слов, постепенно угасает их родной язык.

 
Чаепитие в юрте
 
 
Якутка топит печь в юрте

 

 


Снова дорога. Лесотундра

Мы ехали всё время по слабовсхолмленной лесотундре. Но вот мы сделали, как нам показалось, небольшой круг, и каюр остановился. Он задумчиво и как-то нерешительно смотрел вниз, к подошве распадка. Сквозь изморозь и снежную кисею я рассмотрел несколько домов, почти скрывшихся под снегом, словно проявившихся на фотобумаге. Это был типичный для севера посёлок, где жили золотоискатели. Кроме просторно разбросанных жилых домов здесь были и более крупные строения. Как я узнал позже: здания Геологического управления, геологической партии, почты и магазина.
От труб домов мирно тянулись столбики дымков. Запахло дровами в затихшем, как будто уснувшем на зиму, скучноватом посёлке. Жизнь обнаруживали лишь подвижные пятна собак.

 

Посёлок в снегах

 

Улица посёлка

 

Здание Геологического управления в посёлке

 

          
По ледниковому ручейку

Посёлок. Ночлег

Алыс-Хая (хозяйка). Ребятишек школьного возраста здесь всего двое ; близнецы в семье Потеминых. Отец геолог, мать чертёжница (и она же машинистка) в геологической партии. Занимаются с детьми дома родители и служивший у них (вроде воспитателя и повара) пожилой ссыльный мужчина, не то политический, не то высланный с Западной Украины в послевоенное время. Он любит  ребятишек и возится с ними как с внуками.
Коренное название поселения утвердилось и в названии геологиче-ской партии ; Алысхайская ГРП.

Обитатели.
Жердин, Классен, Яков Тимофеевич Некрасов

Позже я узнал о жизни обитателей посёлка. А сейчас меня поместил в своём довольно просторном бревенчатом доме мой шеф ; начальник геологической партии Жердин. С ним жили его мать, молодая жена с ребёнком, геолог (из ссыльных) Классен. Последний мне запомнился немногословным, высоким и сухощавым мужчиной. Одет он был в костюмную пару из грубого чёрного сукна. Для меня, тогда молодого, это был уже пожилой человек. Помню, в конце сороковых годов, в стране прокатилась кампания «чистки» интеллигенции от национализма в науке, политике и других областях, космополитизма (преклонение перед Западом). В профессорско-преподавательской среде, в частности, в Политехническом институте и в университете города Томска. Под эту кампанию из геологов профессоров попали Ф.Н. Шахов, Халфин (ТПИ), Хохлов (ТГУ), Белицкий (горное дело, ТПИ), Аксарин (угольное дело, ТПИ), Алексей Михайлович Кузьмин, Миков, Фадугин. Классен был профессором в МГУ, сослан как репрессированный за космополитизм на периферию ; в отдалённые  геологические партии и числился консультантом по геологической ра-боте. В кресле министра лёгкой промышленности в те годы восседала какая-то женщина. К этому же Министерству относилась и геологическая служба.
Позже я поселился в небольшой хате, выстроенной из деревьев лесотундрового мелколесья Яковом Тимофеевичем Некрасовым, обитателем этой однокомнатной хатки размером 3;4 метра с жестяной печкой. Такие печки (в мастерской геологической экспедиции) мастеровитые сварщики, как и по всему Северу, готовили для геологических партий из металлических бочек: с топкой и круглым (для установки кастрюли) отверстием и трубой сверху. Такие печки ; это вам и кухня, и тепло в наших землянках и палатках.
В единственной комнате домика, у противоположных стен, помещались два топчана ; мой и Якова Тимофеевича.
Длинны полярные ночи. На топчане Якова Тимофеевича, как поло-жено опытному северянину, постлана оленья шкура, а одеяло ; из заячьих шкур. Я же ючусь в обычном казённом ватном спальном мешке.
Яков Тимофеевич пускается в воспоминания о богатой событиями своей жизни на Колыме, о людях с которыми  жизнь сводила его в экспе-дициях, о суровых днях первозданной жизни в необжитых условиях в тридцатые-сороковые годы здесь, у истоков реки Колымы.

 О старателях («февралях»)

Яков Тимофеевич был старателем на Алдане. В феврале старатели оседали по своим домам на зиму, старательский сезон заканчивался (по-этому старателей и называли «февралями»). Новый сезон начинался вес-ной. Весной оживала жизнь и старателей, и геологических партий ; начинались поисковые и разведочные работы. В 1928 году на Яне (Батагач) формировали свою первую экологическую экспедицию Цареградский и Билибин.
Старатели ; это люди, «болеющие» золотом. Школу золотоискательства Яков Тимофеевич прошёл на Алданских приисках, где многие оказались в золотоискательских артелях Охотского золотоносного района. Они не признавали никаких законов, законы у них были свои ; неписанные, артельные. Они умели делать всё необходимое в сложном для новичка таёжном быту: долбить лоток для опробования и намывки из речных наносов золота, сделать бутару, подвести воду к ней, построить водяное колесо для дробилки, срубить избу в тайге, сложить из дикого камня русскую печь и выпекать в ней хлеб, кроить и шить из шкур животных обувь и одежду.

 
Посёлок

 

            

         

 

               

 
 
 

 

 

 

 


          

      


 

 

 

 

 

 


Первое золото Колымы.
 
Первое золото на Колыме найдено в бассейне реки Среднекана старателями. Открыто, так сказать случайно, ощупью, задолго до появления там геологов (в начале ХХ века), с помощью кайла и лопаты, во время возникшей золотой лихорадки на побережье Охотского моря. В 1928 г. организована колымская геологическая экспедиция Ю.А. Билибина и Цареградского. Стране нужен был металл.
К Якову Тимофеевичу я в своих воспоминаниях часто возвращаюсь как к дорогому для меня реликту истории прошлого Колымы (с 1928 года ; его приезда на Колыму). Он всегда рядом, «под рукой». На своём топчане вечерами и ночами говорил, говорил, вспоминая своё прошлое. А я внимательно слушал, и как будто переживал все события вместе с ним, о многом его спрашивал, ; мы оба были заинтересованы, и оба довольны.

 

          

 

 

 


Краткая характеристика
 месторождения


Касситерит ; сульфидное месторождение, распространено в мощных смятых толщах эффузивов верхнего мела. Оруденение контролируется крупными разломами и зонами смятия. Группировки жил и даек имеют вид круто погружающихся и сходящих на глубину рудно-магматических пучков. Рудные жилы фиксируются в рудные столбы. Корни оловорудных пучков тяготеют к местам пересечения разломов различных направлений и к узлам сопряжения разломов с телами изверженных пород.
Среди интрузивов развиты серые граниты и кранитоиды гибридного состава, которые сопровождаются дайками аплитов, гранит-порфиров, греизенами касситерит-кварцевого типа.
Рудную минерализацию контролируют северо-западные нарушения. Рудное поле образует единую зону сложно-минерализованных жил и сложных прожилковых дроблёных пород.  В поперечном разрезе группировки рудных жил и даек образуют конические рудно-магматические пучки, структурно тяготеющие к сбросам и зонам дробления.
Структурная зональность выражается в чередовании рудных столбов и слабоминерализованных участков.
Характерными элементами структуры жильных пучков служат дайки послегранитных пород, обнаруживающих тесную временн;ю и пространственную связь с оруденением. Наиболее благоприятным для концентрации оруденения является близмеридиальная система трещин.