Полувек, отданный родине

Южноуральский город Троицк. Здесь в начале тридцатых в семье рабочих Бобровского кварцевого карьера, принадлежащего Магнитогорскому металлургическому комбинату, родился первенец, сын. Назвали Колей. Сказать, что детство не сложилось, как мечталось, значит ничего не сказать. Сразу после извещения о начале Великой Отечественной его отец Георгий Моисеенко ушел на фронт. Увы, воевать долго не пришлось. Уже в сентябре 41 -го где-то под Тулой он сложил свою голову... "Пропал без вести", - дошло послание военного командования. Много позже, сколько ни запрашивал Николай высокие инстанции об отце, утешительных ответов не было...
Закончив семилетку, Коля "повернул", как и отец, в промышленном направлении. Троицкое ремесленное училище № 14 подготовило молодого слесаря по ремонту электрооборудования теоретически, ну а практиковаться ему довелось уже в самой легендарной Магнитке. Он застал еще военного директора Магнитки Григория Ивановича Носова, который руководил вплоть до своей смерти летом 51-го. А Николаю Моисеенко еще предстояло выбирать свой трудовой путь. И начав его на Магнитогорском металлургическом заводе имени Сталина, патриотически настроенный комсомолец остался верен своему выбору навсегда.
Ему повезло. Начальник цеха КИП С.Е.Хусид, лауреат Сталинской премии, определил его не в обычную группу эксплуатации электрооборудования, а к самому М.А.Ситкову, тоже лауреату Сталинской премии, выпускнику ленинградского института. Н.Моисеенко поселился в интернате для молодых рабочих на центральном проспекте правобережной части Магнитки, тоже носившем тогда имя Сталина.
Работа захватила. Любой мальчишка готов с упоением наблюдать за машинами. Механизмами, разбирать и изучать их внутреннее устройство, а здесь 16-летний паренек с ходу окунулся в эту же стихию. Но уже не понарошку, а всерьез. Блюминги 2 и 3, сортовые станы «250», »300», »500» один за другим оснащались устройствами автоматики, в те годы казавшимися форменным чудом. Вчера оператор вручную ежеминутно, в темпе прокатки, дергал ручки и ключи управления, а сегодня то же делали хитроумные датчики, реле, контакторы. Моисеенко оказался в очаровательной стихии автоматики. Хотя какая там стихия? Все продумано заранее, просчитано, аппаратура отрабатывает алгоритм, заложенный умными инженерами. И слесарями. Таковым начинал и Николай Моисеенко. Быстро понял, что быть на "ты" с автоматикой надо не столько руками, сколько головой. Параллельно с работой учился: ШРМ - среднее образование, индустриальный техникум - среднее специальное, горно-металлургический институт имени Г.И. Носова -высшее. Хотя и без диплома ему "дали" корочки не только инженера, но и старшего инженера. Это было уникальным событием. Тысячи дипломированных - на рабочих местах, а здесь - все с точностью до наоборот. Да, Хусид с Ситковым угадали в Моисеенко настоящего инженера, по делам, а не по диплому. Ну а когда он все-таки одолел вузовский барьер, то направился прямиком к тогдашнему директору ММК (уже имени Ленина) Д.Л. Галкину. Тот назначил его начальником участка. Да какого! На участкето оказалось несколько цехов, вдоль и поперек изученных и рационализированных Н. Моисеенко и его коллегами по лаборатории автома-тизации, к тому времени выделенной из цеха КИП в самостоятельное подразделение. Нет, технологию Н. Моисеенко не определял, но руку к ее качественному изменению прикладывал. Да еще как! Сколько постов с десятками рабочих удалось ликвидировать, переложив заботы на плечи машин и  автоматов.
Хотя всякое случалось. Вот приказали автоматизировать блюминг. А.Б.Челюсткин, инженер ММК, стажировавшийся в США,  и группа единомышленников, среди которых вполне естественно оказался Николай Моисеенко. Справилась вроде с задачей. Оператор даже позволял себе уходить с поста, блюминг-автомат делал все сам. А потом…все вернулось на круги своя. Человек оказался проворнее автомата. Пока датчики отсчитывали положение слитка, нажимных винтов, человек, движимый каким-то шестым чувством, уже следовал, с опережением, дальше. Может быть, часто оказывается нужным рациональный объем автоматизации. В самолете есть автопилот, а в трамвае? Вот то-то же.
Короче, Николай Георгиевич не отставал от самых передовых мировых рубежей. Менялась техника - лампы, полупроводниковые диоды, транзисторы, тиристоры, интегральные микросхемы, цифровые индикаторы, импульсные датчики, программируемые контролеры, персональные электронные вычислительные машины - за 50 лет технических революций насчиталось столько, что хватило бы и на несколько поколений, а здесь посчастливилось осваивать все это одному поколению Моисеенко и его товарищей, для которых возрождение России стало не пустым звуком, но самим смыслом жизни. Медаль ВДНХ, медаль "За трудовое отличие" и еще десятки памятных знаков, грамот, дипломов за освоение любой техники в действующих, подчеркиваю это, цехах металлургического комбината. Это достой¬но самого высокого уважения.
Но если Н. Моисеенко представился неким чудаком не от мира сего, то спешу рассеять эти подо¬зрения. В молодости участвовал во всех мероприятиях. Жалеет, что не попал в 1957 году на Всемирный молодежный фестиваль в Москву: в Челябинске на региональном отборе его с балалайкой не пропустили. Зато семь сроков отработал в качестве председателя цехового комитета профсоюза, избирался и в партийное бюро. Он очень  мягкий, рассудительный, практичный человек. Не потерялся и в годы перестройки, и в период реформ. А залогом тому стала активная жизненная позиция, на¬стоящий патриотизм.
Всему свое время. Коллектив ММК по-доброму поблагодарил Николая Георгиевича, выдал солидное вознаграждение и проводил с этого года на по-настоящему заслуженный отдых. Золотой полувек, отданный Родине, - есть чем гордиться!