Милочка

Полуденная жара  полнилась  шумным  воробьиным щебетом: в прохладной листве старого клена дебоширы видимо делили добычу, поодиночке вылетая из  застывшей на безветрии кроны и  вновь вонзаясь в пышную листву.
 Санька с удовольствием  послал гладкую гальку в верещливое  птичье скопище;  наглецы разом  взметнулись  в высь, громко шумнув  крыльями.  И тут же перед пацаном отворилась калитка.

- Здравствуйте,  Анна Петровна здесь проживает? – в дверном проеме стояла  незнакомая девушка.
Зелёные  глаза смущенно моргали  черными ресницами.  Перетянутая  тонким  пояском   талия казалась  перевернутым треугольником с точечной вершинкой. 
 Красивая  рука застыла в подъеме на щеколде калитки и в открывшемся безрукавном проёме обнажилась ослепительно белая подмышка с завлекательной нежной  морщинкой у черной родинки.
 Чудный аромат терпкого ландыша с едва  ощутимым запахом  парного молока проник в Санькино сознание и с  легким  головокружением,  где-то далеко за пределами  известных  осязаний проснулось   непонятное,  волнующее  чувство.

Да, - ответил он, - проходи... те.

И лишь девушка перешагнула порог, слегка обнажив  упругое бедро,  Саньку  внезапно окутал  новый, не ведомый ему аромат, заполнивший до донца  мужское  естество. Он замер, ноги отяжелели, и вроде горячей водой наполнилось тело.  Новый, доселе неизвестный аромат  сладострастно возбудил рассудок.

- Милочка, - раздался голос матери из открытого  окна, - проходи, проходи, я жду тебя.

Девушка прошла совсем рядом,  и показалось Саньке; еле уловимое  воздушное  движение  обняло его нежно, и заключило в безмерную емкость.
Он и не понял, как забрался на крышу.  Свежий ветерок остудил горячее тело, но  не развеял ароматных чар,  мальчишке нестерпимо хотелось глянуть на Милочку.
Он тихо спустился  во двор и, теперь,   по-воровски   присев у подоконника,  из открытого окна наблюдал за красавицей.

- Встречаться будем три раза в неделю.  Думаю при твоих знаниях, нам  хватит месяца, - мама приобняла Милочку.

Санька тут же рванул за ворота.

- Куда ты?! - усмехнулся  внутренний голос, - она  выйдет сейчас!
Мальчишка  замер  на секунду и, лишь услышал скрип калитки, спрятался за сиреневый куст.
Сердце колотилось  в горле и мешало вздохнуть полной грудью, юноша закашлялся и, прикрывая рот, спешно покинул  убежище.


Поздно вечером, за ужином мама загадочно улыбнулась и, взглянув на отца, спросила: «Сказать?»

- Хороша ложка к обеду, - пробурчал тот и  развернул газету.

 -Подарок, - сообразил Санька.

Родители никогда заранее не говорили о нем и теперь, мальчишка в приятном неведении, представил  исполненную мечту.

Из открытого окна, в полуночной тишине  громко  стрекотала цикада, запоздалая птица шумнула  крыльями, пролетев совсем рядом.  В душную комнату  проник свежий  запах садовых цветов  и, вдруг, напомнил незнакомый  доселе  аромат.

-Ми-ила, - прошептал Санька, засыпая.


- С днем рождения, сынок, - раздался мамин голос с ясного  неба. Санька открыл глаза и тут же зажмурился от яркого   света.
Мама гладила   теплой рукой вихрастый лоб  и, прихватив   кончик  носа, слегка раскачивала  Санькину голову.

- Четырнадцать лет, - подумалось подростку, -  взрослый уже. Хотя, какая разница, подарок будет все равно.

Санька недовольно отвел мамину руку и, прищуриваясь, сонно произнес: «Спасибо».
 Он глянул  в дверной проем  и ничего не увидел на заветном месте.

- Не может быть? – удивился, подошел к столу. На глянцевой столешнице лежал обычный конверт с улыбчивым пионером;  красногалстучный застыл  в приветственном салюте, указывая золотым горном на призыв: «Будь готов!»

-Вот,  тебе и  день рождения, - подумалось.

- Бери, бери, - улыбалась мама.

Санька тряхнул бумажное вместилище.  Вдвое сложенный листок, спланировал на пол и бесстыдно развел   сложенные края.

- Путевка? Артек?! Зачем, зачем  мне  в Артек, мама? Там  одни отличники! Что я им скажу о своих тройках,  об «осени» в третьем классе? Не-ет, не поеду!  И захотелось зареветь, как в пионер лагере, в семь лет. Тогда Санька,  растирал глаза, глотал слёзы и, рыдая,  пискляво талдычил: « Мама, забери, забери  меня отсюда».

- Такое бывает раз в жизни, Саша, Это Ар-тек!- мама смотрела  удивленно и казалось, вот, вот заплачет.

- Не поеду!! – Санька  выскочил во двор, забрался на крышу сарая и неприятно  представил  подстриженных,  с ровными чубчиками пацанов и смеющихся  белобантных девчонок. Они указывали на него пальцами и  с возмущением, презрительно  вторили: «Троечник, троечник!».

Вечером, отец недовольно выслушал  сыновьи  доводы и уложил конверт в карман своего пиджака.

- Да и фиг с ним, с подарком, -  подумал довольно  Санька,  зевнул и  забылся мальчишечьим сном.

 
Утром  вечно хочется доспать, но щекотливый солнечный луч  обжигает лоб,  глаза и, забравшись под веки, слепит неприятно.

- Вставай, к нам гости, - мама стянула простынь.

За столом сидел  двоюродный родственник в армейской форме.  Начищенные ботинки сияли черным отливом, оливковый галстук плотно ухватив  шею под отглаженным воротником, крепился золотой заколкой  к форменной  рубашке. Комната  ароматилась дешевым одеколоном и ваксой.

- Здорово, племяш, - Костик приветственно протянул холеную  ладонь.
- Какой я тебе племянник,- возмутился Санька, поправляя трусы, - мы двоюродные братья.

- Братья, - усмехнулся солдатик, я на шесть  лет тебя старше, в дядьки гожусь. Правильно, тёть Нюр, - Костик заискивающе глянул на  маму.

***

Не любил его Санька с нынешней  весны, когда  Костик демобилизовался. Лощеный, стройный красавчик  в свои двадцать, оказывается еще и не брился; легкий пушок под носом, не под стать Санькиным усишкам. Солдатик гордо указывал на ряды значков на узкой груди и постоянно талдычил о секретных   приёмчиках САМБО,  боевых походах и секретных миссиях.  Тогда-то Санька  не выдержал и обозвал брата соплёй.

 - Таких, как ты не берут в десантники. Тебя пальцем проткнуть можно и парашют тебе не нужен, ты ж  на землю одуванчиком  спустишься.

 Братан кинулся во гневе на  обидчика и тут же был повержен  им.

- Эт, как так, - удивленно возмутился красавец  и, ухватив Санькину руку, попытался провести  секретный приёмчик, но, не удержался на ногах  от хитрой подсечки и, вновь,  смешно шлепнулся на землю.

- Нельзя мне с тобой бороться, я подписку давал, -  красноликий десантник потирал ушибленный бок, - с-с-олдат ребенка н-н-е   обидит, - растерянно заикаясь, смешно потрясая ладонью, провозгласил  брат.

***

- Обратно в десант забирают? – усмехнулся Санька, ткнув пальцем в форменную фуражку.

- Нет, - гордо ответил десантник, перекладывая ногу на ногу, - я, теперь, битуриент.

- Жить у нас, значит, будешь, - недовольно скривился «племянник».

- Через месяц приеду,  сдам ступительные экзамены - и в обсажитие, как  полагается, - Костик горделиво взирал на племянника, будто  его солдатский  китель  был генеральским.

- Ну и то хорошо, что через месяц, - подумал Санька.


-Разрешите, - раздался знакомый голос. У раскрытого окна стояла Мила.

 Санька замер на секунду и тут же, глянув на голый живот и трусы, подался спиной в открытую дверь спальни. На цыпочках, едва касаясь пальцами пола,  двигался спиной и, достигнув кровати, закутался в простынь, а она обожгла его  и, казалось,  пылала невидимым огнём.
Стыд, непомерное ощущение ущербности от   представления  в черных трусах, перед Милой,  жгли Санькино сознание,  и хотелось спрятаться, исчезнуть надолго, хотя бы на предстоящий месяц. Он, теперь, не мог и вообразить  своего присутствия  рядом с ней. В горле пересохло от волнения, обиды за нелепый случай, и крупные слезы обильно побежали по щекам .

-Эй, племяш, ты чё тыришься?  Здесь такая краля к тебе в гости, - двоюродный громко хрустнул яблоком, и лукаво кивнул в сторону зала, - идём, познакомлю, -  разжевывая слова, хохотнул неприятно.

В слезах, в трусах, как объяснить этому уроду своё отсутствие?
- Ногу судорогой свело, - всхлипнул Санька.

- О! так нет проблем, - и Костик  тут же ткнул  иглой в  голень брату.
И здесь бы Саньке спасибо сказать за  услугу. Теперь-то объяснение  появилось  правдоподобное! Но, его нога рефлекторно дернулось от пронзительной боли,  и пятка сорок второго  размера въехала брату в глаз.

- Ой! - лишь вскрикнул  родственник, вылетел в дверной проем и  шумно приземлился у стола с гостьей.

- С ума сошли, - раздался громкий голос матери, - что случилось, Костя!?

- Глаз подбил, псих, - прошипел брат.

Санька вмиг влез в брюки, накинул рубашку и сквозанул мимо гостьи не глядя, со скороговоркой: «Здрасти». Пробежал по двору до бочки  и, окунув голову в прохладную влагу, ощутил невероятное облегчение. Громко выдохнул в воду и, разметав крупные брызги, вынырнул  на белый свет. Рядом стояла мама.

- Чё, все, репетиция закончилась?

- Не репетиция, а репетиторство, - строго произнесла мама,-  Мила повела Костю в поликлинику. Ты ему бровь рассек, негодный мальчишка. Я понимаю, тебе   не нравится  деревенский выговор Кости и его сельские манеры, но, он твой старший брат, и ты обязан его уважать, а не выражать  глупо недовольство и тем более, лезть в драку .

- Он, меня иголкой ткнул в ногу, вот! – Санька  ущипнул себя за голень, и меж пальцев появилась  капля крови, - я не хотел, нога сама дернулась.

- Мне стыдно за тебя перед постороннем человеком, - и мама решительно направилась к дому.

- Да, нехорошо вышло, - рассуждал Санька, - нужно извинения попросить.

Он с виноватым видом зашел в дом,  хныкнул по-детски: «Я больше так не буду, чес слово». И виновато заглянул маме в глаза.

- Садись, завтракать, дзюдоист, - вздохнула мама.

Покончив с завтраком, Санька переоделся.

- Пойду Костика встречу, как никак брат и раненый к тому же.

До поликлиники  минут десять пешком.  Полуденное солнце настырно пялилось с прозрачного небосвода и нещадно жарило редких прохожих, Санька добрался до зыбкой тени трехэтажки и, минуя душистые кусты шиповника, увидел на остановке брата с Милой. Девушка поправила повязку и  погладила Костину голову. Раненый, вдруг приобнял её  за талию и приблизился к  лицу. Девчонка прикрыла ладонью Костькины губы,  что-то произнесла, улыбнулась, а тот схватился за голову и изобразил невероятное страдание . Мила приподнялась на цыпочки, на мгновение  коснулась губами  щеки страдальца   и тут же,  взмахнув  рукой на прощание , впорхнула в открытые двери трамвая.

 Одинокая пухлая туча нагло  шлепнулось на светило и тут же, вскипев,  сыпанула  слепым дождем. Крупные капли разлетались мельчайшими брызгами от стриженной Санькиной головы, радужно искрились,  забирались за шиворот, пропитывая  рубашку, брюки…

 Мальчонка  сидел на стуле мокрой мумией, тонкие  ручейки    собирались  в  мелкую лужицу  у   ног. На  длинных белых ресницах жемчужно блистали  капли  прошедшего дождя, от чего застывший взгляд голубых глаз, казался нарисованным.

- Алё-о-о,  - мама водила рукой у лица сына, - о чём задумался, драчун?

- Ни о чем, - печально вымолвил подросток.


Вечером, отец нудно отчитывал сына, возмущаясь его недостойным поступком.

- Ну, да, - вдруг, возмутился Санька, - ему иголкой тыкать достойно! Неизвестно чем кончится этот укол. Вон, отец Маяковского  проткнул  иглою  палец и умер, а ваш родственник мне её в ногу вогнал!

Отец небольно хлопнул Саньку ладонью по затылку: «Спать! Отец Маяковского».

А спать не хотелось. Санька ворочался в постели, страдал от духоты,  зависти и странно-приятного,  незнакомого  чувства…  и, лишь услышал мерное посапывание заснувших родителей, выбрался через окно во двор.
Теперь, с плоской крыши,  смотрел на чёрно-синий небосвод.  Яркие звезды чудно искрились  мамкиными бусами, переливались голубым свечением, а круглоликая луна  вдруг обратилась  в Милин лик, улыбнулась и  подмигнула Саньке. Он проснулся на рассвете, ощутив свежую прохладу и чужие голоса с улицы.

- За месяц с десяток домов обнести можно, чё резину тянуть, - недовольно вещал грубый голос.
- Оно того стоит. Хватит  по мелочи тырить, возьмем сразу по две штуки на брата, - прошипел другой.

Санька приблизился к краю крыши; на бетонной дорожке сиротливо дымился окурок сигареты.
- Приснилось, - и недоуменно почесал затылок.

                -2-


Через день, проснувшись, Санька увидел двоюродного брата на том же месте.
Свежая повязка  слегка махрилась белыми нитями и плотно лежала на голове.

-  И чего ты приперся? Экзамены через месяц.

- На перевязку. Врач сказал через день нужно, - невозмутимо ответил двоюродный, громко отхлебнув чая с блюдца,  - ну, вы городские и спать горазды! У нас  в деревне   обед, а вы ещё  не жрамши, - и хохотнул неприятно, - ты бы штаны одел, а то опять судорогой ногу сведет, -  и заржал по лошадиному.

О-о! Как   Саньке захотелось  въехать  брату кулачищем ! Но, своевременно вспомнив слово, данное родителям, он проследовал к выходу  и   рявкнул: - вам, деревенским, только жрать!

Во дворе, у ароматной укропной грядки, голый по пояс, он полоскался в железной бочке, и с удовольствием растирал прохладную влагу на крепком теле.

- Привет! – раздался звонкий голосок.

Перед входом стояла Мила. Она   улыбнулась, взмахнула рукой; в легком дуновении ветра-шалуна край белого платьица  вспорхнул  на мгновение, загорелое бедро  сверкнуло солнечно, высоко-высоко, и Санька подавился мелкой каплей. Закашлялся, а лишь открыл глаза, видение пропало.
 
- Чертовщина, - прошептал пацан  и вошел в дом.

- О-о!  Богатырь! – Мила    смотрела на Саньку и её зеленые глаза  сияли ночными звездами.

- Гимна-а-аст, - девушка протянула руку; перламутровые ноготки  лучились искристо и едва шелковистые пальцы коснулись  плеча юноши, мышцы его рельефно  сократились.      Остановилось   мальчишеское сердце, и закружились   проблески в голубом  тумане,   переливаясь  разноцветьем…

- Борец он, на ковре валяется, - хохотнул Костька
.
- Дурак!- Санька бросил в брата полотенце.

- Ладно, ладно. Вы оба хороши, - пухлые губы Милы изобразили поцелуй, зеленые глаза слегка прикрылись черными ресницами. Она  покачивала головой, улыбалась  и чудные ямочки появлялись и пропадали на  нежных щечках.
 
    Саньке  страстно  возжелалось  припасть  к алому цвету   её сомкнутых  губ,   утонуть в дивных ямках, и раствориться в  аромате сводящего  с ума,  неведомого  чувства.

- Так, юноши, освободите помещение, - раздался мамин голос, -  у нас занятие.


Во дворе, Костик  манерно выпустил сигаретный дым тонкой струйкой, стряхнул пепел с сигареты, прищурился  и громко заявил: «Влюбился, чё ли».

Ущербное,  деревенское  «чё ли» бесило Саньку, как  и частые, теперь, пребывания родственника в его доме и это бесцеремонное заявление, неожиданно опередившее его еще неосознанное  чувство. Он замахнулся   рукой резко, угрожающе и  движение это сулило неминуемый, убийственный удар! От чего, двоюродный подался назад, оступился и свалился в огуречную грядку.

Застывший в замахе  кулак опустился и Санька звонко расхохотался.

-Дуй отсюда, дядя. Твоя тётя не простит тебе этой грядки, как минимум, на месяц.
Десантник обиженно  стряхнул с себя обрывки измятой зелени,  подался к воротом и пропал за дверью.



Теперь, каждой ночью,  лишь синеокий месяц входил в открытое окно, и россыпь звезд мерцала в необъятном небосводе, смятение  овладевало рассудком подростка и томило до скрежета в суставах, до болезненных сокращений мышц.
 Саньке казалось, неведомая сила сгибает его в дугу, распрямляет, сворачивает в пружину и не поддается ни воле, ни  разуму. Утром же,  освободившись от  чар сновидений, где  слившись с девушкою  в поцелуе,  замирало время, образ Милы встречал   его ослепительной  улыбкой нетронутых им  губ.

Месяц близился к концу, а Санька ни разу не коснулся девичьей руки, не глянул ей в глаза  и не сказал ни слова наедине. Он вспоминал сцену на остановке и  не мог понять, как  дохлый десантник смог выпросить поцелуй у незнакомой  девушки. Они знали друг друга не более получаса, а этот хлюст брал её за руку, касался  талии, обнимал.  В чём секрет, загадка в чём?  Мучился юноша и, засыпая,  принимал решение объясниться с Милой. Но лишь приближался день её посещения, влезал на крышу и отказывался от принятого решения.


Утро разбудило Саньку торопливым маминым голосом: « Вставай, ухожу, вернусь поздно. На столе записка – купишь продукты» и, прихватив зонтик, Анна Петровна растворилась в дождливом хмуром мареве. И, лишь юноша оделся, щелкнула щеколда калитки.  Серое утро расцвело ярким  сарафаном Милы. Маленькая дождинка чудно серебрилась на её подбородке,  влажная ткань  удивительно обнимала статную фигурку, и казалось обнажала  её.

 - Привет, - щебетнула девушка, -  я,  к Анне Петровне, и улыбнулась солнечно.

- Её не будет, пробасил Санька, - не отводя глаз от дивной картины.

- Жаль, - Мила присела на стул, от чего мокрый сарафан, теперь, плотно охватил  её формы.

И юноше показалось – там, под тонкой цветастой тканью  и нет ничего!  Он покраснел, сердце заколотилось  часто. И замер  истуканом, и не отводил голубых глаз от неожиданного видения.

- Я деньги принесла,- девушка  протянула две купюры,-  но, их разменять нужно, здесь больше положенного. Сможешь?

- Н-нет, - повёл головой Санька.

- Тогда, добеги до магазина, разменяй. Я бы сама, но вот, без зонтика…
Никогда ранее Саньке  так не хотелось   сбегать в магазин. Он выскочил за калитку и быстрым шагом, не замечая шумного дождя, уже одолел пол пути, как вспомнил, вдруг, о списке для покупок. И здесь, проснувшееся недавно мужское начало, подсказало юноше о необходимости сделать два дела разом. Он поспешил вернуться и лишь вошел в дом, замер от увиденного!

У открытого платяного шкафа стояла Мила с  коробкой в руке, где хранились  родительские деньги. Другой, застывшей у груди,  держала скомканные  купюры.

- Я нечаянно, - прошептала девушка. Она моргала часто, а Саньке казалось  непогодный свет пропадал и возникал  с движением её век. Черная прядь прикрывала глаз красавицы и мерещился юноше одноглазый пират, с кучей золота в загребущей руке.

- От любопытства шифоньер открыла, - дрожали губы пирата, - нечаянно коробку увидела, - столько денег... Мила, не глядя, совала купюры в коробку, а они падали к  загорелым ногам, прикрывая красивые пальцы.

Санька присел у рассыпанных денег и нечаянно коснулся девичьих ног.
Яркой вспышкой белый свет зашёлся! Непреодолимое, дикое желание обуяло подростка. Он в мгновение представил  гладкие  голени Милы в своих объятиях;  нежные   коленки,  атласные бедра, чуть дрогнувший живот, грудь, милую морщинку с родинкой  на сгибе плеча и  алые губы вкуса спелой вишни  с оттенком  терпкого  грозового  аромата … и  с коротким стоном грохнул кулаком о пол!
Милка вскрикнула визгливо…


Солнце брызнуло в окно. У Саньки меж ног стояла коробка с уложенными купюрами; он сидел опершись на шкаф и перебирал их пальцами, вроде в луже полоскался. По оконному стеклу катилась последняя дождевая капля неведомым маршрутом и, достигнув переплета  рамы, блеснула ярко, до рези в глазах.

Его разбудила мама. Она. как всегда, чуть шевелила  кончик носа теплыми пальцами.

- Вставай, что ночью делать будешь?

Санька уселся в кровати и, глянув на мать заспанными глазами,  спросил: «Ты знаешь, где Мила живёт?»

- Зачем?- насторожилась Анна Петровна.

- Она деньги тебе за репетиторство принесла, не было сдачи, нужно отнести.
Мама назвала адрес и улыбнулась.


Застрявшее у схода солнце занавесилось  серым наволоком,  тишиной заполнился  окрест и лишь   писклявый  комар,  выводил нудную песню. Он приблизился к  уху и  оглушил звонким верещанием. Санька,  озлившись, шлепнул ладонью щёку и сам пискнул от боли. Комар зазвенел переливисто  у другого уха, посмеиваясь над пацаном.
В окне  напротив,  вспыхнул свет, за шторой  две тени слились воедино. Занавеска  дрогнула, заволоклась  плотной шторой, и  лишь у её края пробивался лучик света. Санька  в прыжке одолел забор, приблизился к окну и едва  увидел в светлой  щели  повязку на знакомой голове, окно задернулось  мраком.  В стеклянном отражении явился  полумесяц и, показалось,  высунул язык.


За этой девкой мы гонялись почти год.
Потерпевшие, несмотря на потерянные деньги, восторгались красотой шаромыжницы, не преминув отметить это в своих показаниях.
 И вот, передо мной она. Удивительно, по  описаниям  потерпевших  я представлял именно её и теперь, не был удивлен своим открытием. Она не изменилась за десять лет, лишь яркий макияж, дерзкий взгляд малахитовых глаз и та самая морщинка с родинкой  на гладковыбритой подмышке.
 Мила  завела руки за голову; черная боксерка элегантно подчеркивала стройное тело. Кожаная юбка плотно облегала начало тугих бедер в сетчатых колготках и, видимо, очень дорогие туфли на высоких каблуках смотрели на меня вызывающе.

А деньги те, что хранились в коробке, отец, вскоре,  отнес в сбербанк. «Жигули» мы купили через два года/