Пять Стихий. Песнь Земли II. Глава 1

                Песнь Виноградной лозы.
                Свиток второй. Роса на цветах.
                1глава.
                Дорога к Эгам. 344. г. до н.э. Лето. От Ильки.
- Илечка, возьми меня с собой! - Сурик стоял рядом и ныл, пока парень укладывал вещи в мешок. – Ну, Илечка…
- Ты ещё маленький, - Илька проверил собранное, прикрепил к мешку моток верёвки, уложил огниво. Мозги работали в другом направлении – что-то он ещё забыл взять…
- Мне уже тринадцать исполнилось! А Павке только четырнадцать, но он же идёт, - не сдавался сын Филиппа.
- Через месяц ему пятнадцать, как всем… - отмахнулся парень, прикидывая в руке мешок.  Можно ещё что-нибудь уложить…
- Илечка, возьми! Я тоже на Олимп хочу! - Сурик уселся на илькиной кровати, на которой тот собирался. – Не возьмёшь – расскажу, куда вы пошли!
- Попробуй только... Вернусь – голову сверну. Никто и не заметит, - Илька осмотрелся, вроде всё собрал. Его спокойный уверенный тон не давал мальчишке и шансов на надежду участия в новой авантюре.
- Только ты меня маленьким считаешь! - Сурик насупился. Достал из-запазухи расшитый кушак. – Смотри, что мне Барсина подарила. И почему такая красивая девчонка должна Алесю достаться? Мне она тоже нравится!
- Стара она для тебя, - Илька закинул мешок за спину. Ещё раз, последний, окинул свою мансарду взглядом. – Уберёшься тут.
Мальчишка кивнул.
- Но ведь тебе Аглая тоже нравится? Почему же мне Барсина не может? Она старше всего на семь лет.
Илька тяжко вздохнул.
- Тема закрыта. Всё, ушёл, - парень вышел, пошёл спускаться вниз, оставив мальчишку на своей  мансарде.
Сурик, конечно, растёт, уже на девчонок засматривается, даже с ними к городским девчонкам бегает, на желание играть. Это когда амфору крутят: горлышко – пробка.  Пробка горлышку самые нелепые желания может загадать, хоть на дерево залезть и ослом кричать. Сурик всё время поцелуйчики загадывать стал… Ну, кому что…
Сколько раз той же Барсине при игре, приходилось взбираться на ёлку, и кричать оттуда филином. Так она оттуда ещё и шишками кидается. А Сурика она только в маковку целовала. Илька сам видел. Да и Барсина мелкому нужна только потому, что она с Олежиком.
- Сплюш, не рано поднялся? - сестра накрывала на стол к завтраку, расставляя тарелки под кашу.
- Калк, я тут смотаюсь, дней на шесть – семь, - Илька чмокнул сестру в щёку. - Мясо с собой дай.
- Бери, конечно, но если Атта хватится?!
- А ты валик положи на кровать, и моё присутствие создай. Ну, мало ли, по каким делам каждый день уматываю. Прихожу поздно, он уже спит, ухожу – он ещё спит, Атта не заметит.
- Ой, Иль, не знаю, Атта и ночью заходит к тебе проверить, - Кали покачала головой, насыпая брату ещё печенья.
- Сестра ты мне или нет?.. - парень ещё раз поцеловал сестру в щёку и помчался на выход, пока Атта не встал.
У крыльца уже ждал Лиапп с  лошадьми. Парни быстро поскакали к месту встречи с остальной тайной группой, под Кузькиным деревом. Согласно илькиному расчету, хватиться быстро их не должны. Прибыла делегация из Дельфов, тайно прибыла, не привлекая к себе внимания. Решение с ними вопросов отнимет у родителей массу времени и сил. Они должны были обменяться сведениями, уточнить новые действия…
Вчера, вон,мужичонка с Лесбоса прибыл, невзрачный такой, только глаза хитрые, цепкие и умные. Илька бы вообще на него внимания не обратил, ели бы только Атта с Филиппом домой его на обед не притащили. Забавный мужичонка оказался. Никомахом зовут. Он вроде зять Ермия.  Много разных историй знает. От Ермия доносы привёз об ахеменидах. А потом как выпили, так с дядькой Филиппом философствовать начали. Они с Аттой только хихикали над их понятием о мироустройстве.
Этот Никомах тоже дельфийский какой-то жрец. В медицине разбирается, в ядах. Такой невзрачный на вид, к себе внимание не привлекает, как лекарь или философ – во многие дома вхож, везде сведения собирает – удобно. Правда, Атта говорит, что как этот Никомах разоденется, ну там гиматий шитый, кольца на руках, патлы накладные – совсем иначе выглядит, даже не узнаешь. В таком виде он с философами пьёт. Зато разодетому Никомаху вход открыт в любые богатые дома, а там и сведения нужные. Хорошо, конечно, дельфийские иеры маскироваться умеют. Вот отсюда и данные у них,   и знания  - кому кредит дать, кому отказать. Ходят такие жрецыто как нищие певцы или лекари, то разоденутся – философы…
Под деревом уже все ребята собрались. С Кузькой Алесь прискакал и теперь перепроверял всё снаряжение, что молодёжь с собой берёт. Ответственный… Будто ребята не знают, что с собой взять.
Алесь проводил их до выезда из города. Подъехав к Ильке, он заглянул под широкие полы петаса – шляпы, и последний раз попытался отговорить ребят от задуманного.
- Иль, ты уверен, что надо? Ну, какая разница - есть на Олимпе боги или нет? Людям - то всё равно. Верят - и ладно…
- Олеж, мне надо знать для себя, - парень вздохнул. – Я хочу знать, как относиться к этому миру, к богам. Во что верить…
Это был не первый разговор, и Илька боялся, что не последний. Сейчас дядька Филипп вводит поклонение эллинским богам взамен старых. Олимпийцы сидят на Олимпе в своих божественных чертогах, а на самой верхушке трон их басилевса, Зевса -по крайней мере так говорят их жрецы. Ведь врут, поди… Смотрел он в зрительную трубу, никого не видел. Значит, надо сходить. Ещё и Сурик, когда услышал, верещал:
- А как же боги?! Они разозлятся, с Олимпа вас скинут!
Это потомтоже проситься стал. Если там боги есть - ну, поклонимся, приношения дадим… Простят, не простят, но увидеть богов - уже великое дело!
- А если их там нет? В кого верить будешь? – Алесь беспокоился не на шутку. – Как жертвы им приносить?
Илька усмехнулся.В кого?
- В тебя, в ребят, в себя, в Атту… Знаешь, Олеж, Истина - она всё равно всегда есть, ей внешний образ не нужен, даже если там боги не сидят. Справедливость  тоже никто не отменял. И Свет, внутренний, что в нас. А ритуалы…. Я же для себя иду…  а не кричать на всех перекрестках, что олимпийцев не существует. Жертвы, скорее, для сплочения людей нужны, для их веры, их спокойствия… И ритуалы я буду истово проводить, с чувством, отдавая себя, если там богов нет. Нам всё равно за собой вести, так у людей вера должна быть, и не только в богов, но и в нас. Смотреть всё надо…
Алесь обнял его, поцеловал на прощание.
- За Кузькой присматривай, Эктор говорит, спал он плохо, метался…И вообще, береги ребят!
Илька кивнул. Алесь обнял каждого из парней.
- Восемь дней, последний срок. И ещё… Если что, свяжитесь. Гегелох нас не зря же учит, - командир эфебов что-то чересчур нервничал. Если бы шёл с ними – спокойнее бы был.
- Ага, свяжись., - Павка горько хмыкнул. – Что Олежка, что брат… Они же тупые, даже если что и дослышат – переврут. Свяжись с ними…
- Ребят, удачи! Илька, береги их! – Алесь остался в городе прикрыть их отсутствие, мальчишки же помчались к Олимпу.
За три дня группа добралась до Диона, маленького городка рядом с Олимпом, скорее даже, селения.
Тут был расположен храм богу, а вокруг расположились дома служителей и небольшой торг при храме. Да и сам храм представлял собой простой каменный алтарь в окружении священных деревьев и водоёмов. Вот за ними жрецы и следили.
Пока Илька с Павкой омывали камень водой и расчищали святое место, Кузька с Фифой купили козлёнка для жертвы. Маленький серый козлёнок упирался, блеял, когда ребята тянули его к алтарю, но, увидев, выходящую из-за священного камня Данку, сначала растерялся и замер, а после, расставив тонкие ножки и наклонив голову, воинственно пошёл на барсиху наставив на нее едва народившиеся рожки.
- Хорошая жертва, смелая. Бог смелых любит, - одобрил козлёнка Павка, набрасывая ему на шею торжественный венок, сплетенный Яськой. Козлёнок, уже в веночке, попытался напасть на мальчишку. Пока животинка была озабочена противниками перед собой, Фифа тихонько завязал ему бантик на хвосте. Получилась на удивление хорошо разукрашенная жертва.
Местные с интересом рассматривали явившихся к ним ребят, совсем ещё детей, не посвятивших ещё волос богам, но таких самостоятельных, что путешествуют без взрослых. Ни у кого даже святотатственной мысли не возникло, что детишки собрались покорить Олимп. Поблизости как раз жили дии, обучающие фехтованию Ареса, так местные были уверенны, что мальчишки именно туда собрались. Даже отговаривали их, советовали приехать года через три. Десять учителей диев брали на год не больше двадцати учеников из эфебов. Да и чтобы попасть туда, надо сдать ещё экзамены.
Илька уже рассмотрел  священную рощу Ареса, где проходит посвящение в александроса, отсюда она как раз неплохо видна, эта роща… Ага, слово красивое… И Алесь всё время рощей называл. Гора целиком покрытая дремучим лесом. Именно там, по бурелому, за оленем бегать приходится. Интересно, конечно, там побродить. Ведь в лесу, столь дремучем, наверняка древние святилища скрыты. Вот будет там учиться – поищет.
Павка запел гимн богу чистым, сильным голосом. Яська возложил на алтарь украшенного и связанного за ноги козлёнка. Пел он божественно, с чувством. Даже птицы примолкли, слушая мальчишеский голос. Лицо Павки было одухотворённым. Светлые волосы, развеваемые ласковым ветерком, словно сияние создавали вокруг головы. Голубизна летнего неба, его глубина отражались в мальчишеских сияющих глазах. Голос летел в божественный эфир, как изначально вышедший оттуда и теперь возвращающийся домой, в мир богов, сияющий и звенящий своей чистотой, как ветер, скользящий между вершинами гор - мощный, свободный и холодный. И сам мальчишка выглядел отстранённым, как боги, не соприкасающиеся с миром людей. Словно один из жителей эфира явился к алтарю.
Местные собрались послушать. Одни делали вид, что они просто мимо проходили, другие же, слушая гимн, сами начинали молиться.
Яська одним движением перерезал горло козлёнку, и тёплая кровь заструилась по алтарю под исполняемый гимн. Алтарь был новый, видимо недавно поставленный на старом месте силы, посвящённой богу. Что тут и раньше молились – чувствовалось: наработка была большая. Вот только какому богу? Все просто говорят - алтарь богу, а какому? Эх, старый бы алтарь глянуть, а не этот, современный, поставленный для паломников и учеников диев.  Диосом ведь любого бога назвать можно и Диониса – Ниссенского бога, и Ареса, и даже недавно появившегося олимпийского Зевса. Хотя его так и называют Диос – бог. Все боги. Потому Павка и избрал для песнопения гимн, где имя тоже? не упоминалось, чтобы богов не обижать. Они сами разберутся, кому жертва, кто из них самый голодный.
Последнее затихающее “ме” зверушки совпало с высоко уносящейся нотой гимна, отправляя душу козлёнка прямиком на обеденный стол бога.
До Олимпа мальчишки решили доехать на своих конях, а потом Павкин педагог их заберёт и будет ждать ребят уже в Дионе.
Олимп ребят встретил дикими зарослями оливы. Лето выдалось жарким, но к трону Зевса предстояло идти сначала через лес, а потом карабкаться по леднику. Мальчишкам пришлось одеться. Это до горы они могли свободно прохлаждаться в одних хламидах, бесформенно окутывающих тело, или как крылья парящие за спиной, обдавая тело ветром. Правда, Илька не расставался со своей шляпой, ну, это чтобы голову не напекло. Взяв еды на два раза, жертвы для богов и каёлки с верёвками, сложив всё в мешки, парни одели штаны и хитоны.  Закрепили оружие. Так, на всякий случай, мало ли кто в лесу на них выскочит. Кузька засунул в мешок Лиаппа пару кроликов, пойманных в дороге его кречетом. Хозяйственный Фифа хотел именно их принести в жертву богу, чтобы не тратиться на козлёнка. Но кролики были в таком непотребном состоянии, исполосованные птичьими когтями, что потребить их бог явно побрезговал Может, будь они какими-нибудь лаконцами, тоже бы в одних хламидах по лесу и горам прыгали, словно дикие волки.  Но что-то не хотелось встречаться с колючками малины, или острыми ветвями. А уж то, что они в малинник полезут, Илька не сомневался. Ягода уже поспела, кусты её уже отсюда видны. Это вон, олива ещё не созрела… Судя по зарослям, на Олимпе вообще ягод должно быть много самых разных. Вот и к богам сходим, и угостимся с ними.
Кузька на прощание поцеловал своего коня, даже всплакнул.
- Красава… Вот заберут меня боги, кто тебе хвост в косицы заплетёт, кто за ушко сладенькое куснёт…
Конь недоверчиво, с опаской покосился на хозяина, быстро поджимая уши.
- А что, ты его кусал? – заинтересовался Фифа, пытаясь рассмотреть на мохнатых ушах следы зубов. – Это у вас ласки такие?
Илька вздохнул.
- Пошли ужо…  - ну, куда они без шуток, плясок - даже на Олимп без них не подымутся… И как их боги терпят? Вот и ещё доказательство, что три вершины горы пусты. Да и что богам там делать! Посейдону, скорее, под водой престол иметь должно, а Аид где-то в снегах.
Сначала мальчишки пробирались сквозь оливы. Интересно, это тоже священная роща, посвящённая богам? Если да, то больно заросшая, и боги тут вообще не ступали. Зато вот кабаны пробегали,   наследили. А козы тут просто жили, обитали, паслись, развлекались, группировались - их тропами  вся земля испещрена. И если они тут боги, то олимпийцы тоже должны быть на копытах и так же скакать, чтобы жить на Олимпе.
Роща олив была большая, тянулась высоко. Одну из козьих троп мальчишки выбрали себе, как дорогу. Наверно, от этих диких олив и гора своё название получила. Всё подножие ими заросло.
- Значит, если две половинки соединить, будет целое, - Кузька вытер испачканные малиной руки о штаны и выразительно посмотрел на Яську. Парень кивнул, старательно набивая рот ягодой.
- А два целых соединить - будет бог… - с другой стороны к нему уже подходил Илька.
- На днях ритуал проведу, найду вам ваши половинки, только звёзды в нужную позу встанут, - Яська старательно прожевал. – Обещал – сделаю.
- В какую это позу у тебя звёзды встанут? – Фифа с интересом почесал в голове, перебирая волосы, представляя позы звёзд. Павка прыснул.
- Дану тебя, Фиф, меньше с шалупонью общайся, а то и не такие картинки выдумаешь, - покраснел Яська.
- А успеешь, ты же на днях уедешь? – вернулся к животрепещущей теме Кузька, предоставляя незаинтересованным сторонам хихикать над звёздами в отдалении.
- Куда это он собрался? – Илька опешил. Друг им ничего не говорил, один Кузька в курсе.
- Ой.., - спохватился рыжий. Наверно говорить нельзя было.
 – Ну да ладно.., - иллириец махнул рукой. – Яську бадри на панкратий выставляет за две драхмы.  Против того, кто Приама сломал.
- Так запрещено же, - ахнул Фифа.
Илька задумался. Ну да, Ясон не эгеец, вроде как на него запрет не распространяется. А бадри их, моский, тут задержался, сейчас Кузька у него учится пророческому стихосложению -больше всё равно не у кого.
- Под именем Геур пойду – мститель, - Яська осуждающе покачал Кузьке головой. Тот только развёл руками.
- А что я… Само сорвалось. Парни, может, за вепрем поохотимся? - тут же попытался он перевести тему. – Вон их тут много.
- Нет. Мы не за этим идём.., - Павка остановил иллирийца, готового уже пустить птицу на выслеживание.
- Пошли, нас небо впереди ждёт… - поддержал Линкеста Илька.
- Скучные вы, нет в вас охотничьего азарта, - хихикнул Кузька и помчался догонять ушедшего вперёд Ясона. Моск по горам прыгал точно молодой козёл, вместе с Данкой они всю группу вели вперёд. А кабанов, действительно, было много.  Мальчишкам даже пришлось притаиваться, когда самка с поросятами возникла из зарослей, и целенаправленно протопала по своим кабаньим делам. Секачи по дороге попадались. Огромные, мотёрые, с жёлтыми клыками торчащими из пасти и мелкими злыми глазёнками, выискивающими соперников.
 На земле видели и следы барсов. Илька по ним не мог определить, каких именно, но точно это были не пантеры. После пантер запах терпкий, мускусный остаётся. Барс же его лишён. Вообще барсов два вида, мелкие с длинным хвостом, такие как Данка. Они ещё ирбисами или вепхеурами называются – солнечными зверями. В древности их рядом с богиней Ирой изображали, когда её ещё Русой называли. Сидели они около её трона на небе, и, как протуберанцы, бросались в бой, по движению руки матери Солнца. Другие же барсы крупнее, с коротким хвостом и кисточками на ушах. Таких гораздо больше. Даже в отряде “барсов” они доминируют. Вепхеуры же только у самых удачливых охотников или знати. Как говорит Яська, у них в горах правители и жрецы ходят высоко на вершины, чтобы выпить с солнечным зверем, воплощающим в себе Вакха.
Так, за разговорами, шуточками и подколами, мальчишки двигались вверх, к трону Зевса. Илька, идя, думал, что Олимп похож на державу Ахеменидов. Огромен, силён, масса сатрапий - а трон? Неспроста правители так часто меняются… Вот сейчас колдун Ох сидит, и восстания постоянно в сатрапиях. Пылает Сидон. Его правитель даже за помощью в Та-Кемет обратился. Атта Теннеса сидонского очень хорошо знает ещё по обучению в Эфесе. У храма Эфеста - или Ифеста, если хотите - филиал в Сидоне по ювелирному делу. А теперь Теннес пропал, Атта говорит, что даже вестей нет, и связаться с ним никто не может, или ерунда какая-то получается. То словно вообще человека нет, то что-то странное. Ментор, который при Артабазе был, туда отъехал, вроде в сам Та-Кемет. В эгейских землях родосцы Ментор и Мемнон как соглядатаи были, Ментора же Ох письмом вызвал, и сразу он к Теннесу отправился. Неужели правитель Сидона ему поверил? Это же верные псы ахеменидов… Илька вздохнул - все эти тайные игры с соглядатаями, тайными убийцами, всякой магией…. Ичто, так всю жизнь будет?
Они вышли на горную террасу открывающую великолепный вид как на самую высокую вершину,  так и на простирающийся пейзаж у подножия. Там шевелилось от ветра зелёное море буйной растительности.
- Красиво как! - восхищённо выдохнул Павка, затаив дыхание. Мальчишка застыл у самого края, вглядываясь в даль.
             - Открытые просторы и зелени река -
               Теперь до трона бога почти рукой подать!
               Вперёд, по голым скалам, потом снегами быстро -
               И вот мы на вершине, к престолу мы стремимся.
               Нам снегом путь усеяла прошедшая здесь туча,
               Но мы на пике встали, как боги мы могучи…- начал декламировать Кузька. Илька усмехнулся. Да, осталось совсем чуть-чуть. Впереди снеговая вершина.
Ребята перекусили прям тут, на террасе - разожгли костёр, пожарили обоих кроликов. Наслаждаясь видом, они быстро ели мясо. Потом оделись потеплее, и, достав горные каёлки, пошли вверх. С террасы вершина просматривалась хорошо, путь они наметили, но трона видно не было. Сверху их припорашивало снежком, он большими белыми хлопьями медленно ложился на гору - пушистый, мягкий. Это как волшебство - белое, прохладное посреди жаркого лета. Чем выше они подымались, тем холоднее было. Значит, не мог Икар, летая в небе, крылья себе опалить, скорее они льдом должны были покрыться – думал Илька кутаясь в шерстяной гиматий.
И, когда он уже стоял на одном из трех пиков горы Олимп, Ильку накрыло ощущение, что они единственные во всей Ойкумене. Вот тут, на Олимпе, есть только они, семеро ребят, и больше никого… и никаких богов. А весь остальной мир – внизу, у их ног… А выше -только звёзды. Небо было чистым: туча, посыпавшая  их снегом, ушла, и, к моменту их восхождения на вершину, звёздное небо стояло над ними. Очень яркая звезда Лося  притягивала взгляд, зовя к себе, указывая путь. Яська вслух мечтал о крыльях, лучше железных, чтобы подняться ввысь и лететь, лететь над землёй туда, дальше…
На одном из уроков Гегелоха, когда их учили проходам в разные точки и выходам на разные войны, чтобы впитать этот? дух патриотизма и самоотречения, Яська вылетел. Тогда мальчишка вышел на человека, управляющего летающей машиной. Был бой. Бой в небе. Человек, на которого вышел моск, шёл на другую такую же машину. Шёл не сворачивая. Он знал, что погибнет, что это его последний полёт, но он был свободен и счастлив. Он пел. После этого Яська заболел полётом.
Ощутив один раз мощь и простор полета забыть этого он уже не мог.
Но и на вершине Олимпа простор ощущался, и Илька впитывал его всем своим телом. И всё же нет богов на Олимпе, значит прав бадри - боги только в них, как говорит старое учение. Истина – она нерушима, Солнце, дающее жизнь всему живому – тоже неизменно, и звёзды… Их мириады над головой. Вот бы туда подняться, к звёздам. В тот мир. Не зря они совершили это восхождение, хотя бы ради этой красоты. Чтобы понять, насколько слаб человек перед всей этой природой - монолитной и могучей. Здесь человек словно муравей. Может кто-то, взобравшись на Олимп, и придумал легенду о богах, сидящих здесь.  Именно богом воспринимает себя человек, поднявшись на вершину. Этот человек – муравей - тоже может стать богом, пересилив себя, свои страхи, переступив через суеверия… Пройти там, где никто не ходит, там, где другие боятся ступить, и - стать богом. Если ты хочешь изменить мир, сделать эгейские земли свободными, нужны новые подходы - большие, необычные и решительные. Илька почувствовал, что они смогут теперь изменить весь этот мир.
А потом они спускались. И опять остановились на той же террасе. Здесь было решено отдохнуть. Пока Лиапп и пеонец готовили их нехитрый скарб, Павка вышел на край террасы и запел.
Он пел ту песнь, которую почти год назад представлял в Метиленах. Здесь, под открытым небом, она звучала иначе, чем под сводами пещеры. Песнь о сотворении Мира, разносящаяся с вершины Олимпа. Песнь, наперекор ветрам и стихиям, простиралась над миром. Мальчишки, затаив дыхание, слушали.
Илька узнавал и не узнавал свои слова и музыку. Она звучала не только иначе, но у него возникало ощущение, что это вообще другая, не его песня. Павка пел, отражая всю суть жизни, взаимоотношения древних богов с силами природы. Мальчишка теперь даже был не уверен, что он это всё написал. Как в жизни всё быстро меняется! Череда событий, вроде не связанных, меняет самого человека. И в то же время всё взаимосвязано, не бывает случайностей. Так, встреча с бадри послужила толчком на покорение Олимпа, для проверки богов - и себя. Или же всё изначально предопределенно… Сейчас он уже совсем не тот, каким был тогда, записывая песню, пришедшую на ум. Он изменился. А изменился ли Мир? Вот, они стоят на Олимпе, но те ли они, что всходили? Разрешив вопрос об отсутствии тут богов, мальчишки изменили себя. Многие ли полезут проверять наличие Зевса на Олимпе? Вера, суеверие, страхи – вот что движет обычными людьми. А они смогли вырваться из этого замкнутого круга.
Отдохнув, ребята продолжили спуск. Спускаться было легче. Выбирались более крутые места, и по верёвкам они перемещались вниз, сокращая время. Данка так прыгала впереди них, умело маневрируя между камнями. Барсиха была в своей стихии. Мальчишки теперь даже не переговаривались, каждый думал о своём, даже по оливковой роще они шли на верёвках, возвращаясь другой дорогой, где встречались даже отвесные места. Снизу открывался отличный обзор на дорогу.
Илька опустился на террасу, крикнул Лиаппу, чтобы спускался. Обернулся.
- Что тут? – и едва успел уклониться от разящего меча. Ребята уже ввязались в бой. Словно осы на них налетели разбойники, сидящие на тракте. На верёвках мальчишки спустились прямо в их гнездо.
На Ильку накинулись двое. Дрались яростно и зло. Уклоняясь, приходилось отступать. Меч висел на спине, закинутый, чтобы не мешал спускаться. Расслабились, однако… Нехорошо. Глупо. Надо же было так подставиться, словно дети малые!
Фифа руками добивал поверженного на землю противника. Так же, как и Илька, выхватить оружие он не успел. Яська на пару с Данкой взяли на себя четверых. Против двоих работал выхвативший меч Кузька.
Илька опять увернулся. Схватив одного из противников рукой за лицо, он оттолкнул его, чуть крутанув кисть, в сторону грота, из которого они высыпали, как из улья. Разбойник отлетел, и мягко осел, стукнувшись головой о камень. Разбил ли голову, или просто шея сломалась, парень, естественно, не уточнял.
Трое из мальчишек ещё не спускались: Лиапп, Павка и пеонец. Уйдя в сторону от своего второго противника, задрав голову, Илька заорал:
- Не слезайте!
Мгновенное замешательство, и он только и успел увернуться от обрушившегося на него топора. Разбойник рубил топором очень умело,  словно всю жизнь этим и занимался. Илька поставил блок рукой, и правой провёл прямой короткий удар в живот. Тот отлетел. Парень тоже, удерживая равновесие, отступил назад. Камень под ногами зашатался, не выдержал веса…
- Илька!!! – услышал он истеричный крик Фифы.
Такая глупость… Как… От неожиданности парень даже не сгруппировался. С высоты он упал на дорогу. Боль в спине.
Нет, он не отключился. Видел всё очень отчётливо, как на его противника напрыгнул Фифа. Как метнулся к нему Яська, бросая своих разбойников на Данку. Как заскользил по верёвке Павка, влетая в гущу боя. Как резко озверели мальчишки…
Только вот сам он не мог ни рукой ни ногой пошевелить. Трупик такой лежачий. И вот этого Илька испугался. Как Прима… Да и дед его, Аминтор, или как в эллинских полисах его кликали, Аминта, тоже лежал прикованный спиной к кровати перед смертью. Паника холодными щупальцами сковывала мозг. Всё остальное захватить она не могла, лишь потому, что парень вообще не чувствовал тела.
Словно горный козёл, перепрыгивая с камня на камень, примчался Яська.
- Живой? – не отдышавшись, мальчишка рухнул рядом с ним на колени начал ощупывать друга.
- Лучше бы умер.., - стараясь сдержать обиду, сквозь зубы выдавил Илька.
- Где болит? – суетился юный иера.
- Нигде.., - Илька усмехнулся. Интересное ощущение, словно кроме головы у него ничего и небыло. Говорящая голова, можно на ярмарке показывать…Превратности жизни - взойти на вершину Олимпа, а теперь стать недочеловеком. Вот они, происки богов. С небес и в морду, от всей души. Это чтобы букашки  себя богами не возомнили. Вот так, испытать могущество, а потом полную беспомощность. Таковы шутки богов! Обиду сменила злость. Он должен встать! Он сильный! Всё, что происходит, это не с ним! С кем-то другим! Должен!
Илька собирал злостью своё тело. Шевельнулся. Заставил себя повернуться. Яська помог. Положил его на живот. Быстрые, проворные руки моска стали ощупывать спину. Остановились на позвоночнике в районе крестца и присосались там. Вокруг уже собрались встревоженные  ребята. Испугались они  панически.
Холодок и покалывание струились из под пальцев моска. Значит, Илька уже начинает ощущать спину. Добрый знак. Потихоньку ощущение тела начало восстанавливаться. Вокруг с причитаниями бегал Лиапп.
- Что хозяину скажу?! Не уберёг… Иля… Бедный Аминтор… Иля, ты как…  Двигаться можешь? Что делать…
- Перестань ныть, - Павка с размаху дал педагогу подзатыльник.
Яська помог Ильке сесть, потом встать. Мальчишки напряжённо ждали, не приставая с расспросами.
- Ходить могу, - сквозь зубы выдавил парень.  Он отстранился от моска и медленно побрёл.
- С теми что? – Илька указал на гору.
- Всех перебили – за мальчишек ответил пеонец.
- Добро. Идти надо, - боль разливалась по всей спине, каждое движение вызывало новую волну боли.
Мальчишки обернулись к Яське, ожидая его решения. Юный иера уже было открыл рот, но Илька перебил его.
- Просто ушиб. Пройдёт.
Парень зыркнул на Яську так, что тот прикусил язык. Оба прекрасно знали, что простым ушибом при падении мальчишка не отделался. Но и позвоночник не сломал.
Потихоньку они добрались до Диона. Илька приноровился к боли, из-за чего шли медленнее, чем хотелось, чаще приходилось  делать привал. Причём именно привал, так как стоять было самое сложное. И каждый раз Ясон оказывался рядом, пытаясь снять боль в спине, которая превратилась в чёрный синяк. Мальчишки внизу от летней жары разоблачились. Их голые спины сияли на солнце, и Илькина чернота контрастировала с ними как уголь для топки, лежащий на снегу. При отдыхе они закладывали его медяшками, у кого что было так, что его тело напоминало медную свалку перед печью на переплавку.
- Не везёт кузнецам на Олимпе, - фыркнул Кузька, глядя на медную груду. – У эллинов с него Ифест летал.
- Да уж, всё одно к одному, - хмыкнул Илька под грудой металла. – Гиблое это место для нашего брата.
Яськина полугодовалая практика со спиной Приама не прошла даром. Снять боль и даже лечить он мог. Позвоночник ведь не порез, или даже не рана, тут другая техника. Благодаря усилиям моска стало значительно лучше.
На коня они Ильку посадили боком, для меньшего напряжения спине. Павка надолго ушедший в себя,  вернулся к действительности.
- Попытался связаться с ребятами – глухо. Олежка весь из себя занятой, не пробьешься, не гхыра не слышит. С братом вообще тухло… И чему их Гегелох учил!
- С Приамом попробуй, с Суриком… Может, кто-нибудь откликнется. – Фифа часть илькиных вещей нагрузил на свою кобылу, часть Лиапп приторочил к своему лошаку. – В условленное время ведь не уложимся.
- Может, вы без меня поедете, я потом догоню, - предложил Илька, но под гневными взглядами друзей умолк, понял, что был не прав, погорячился… Не бросят, гады, всем влетит за опоздание…
Павке удалось выйти только на Сурика. У мальчишки был неплохие жреческие данные. Он всё понял, обещал передать Алесю.
В Эги они въехали уже поздней ночью восьмого, условленного дня, после землетрясения. Благодаря частым привалам, приходилось двигаться и ночью. Илька от боли уже впадал в забытьё. Но он должен держаться. Просто должен! Он Сильный! Никаких поблажек, так учил Атта, ему командовать армией. Он должен быть примером. Это его долг. Он не имеет права на слабости. Жалеть себя это тоже непозволительная слабость. Он же аристократ, за ним его род. Он потомок знатного рода и должен быть достоин предков, управлявших эгейскими землями. Только Яська был всегда рядом, готовый его подхватить, если всё же свалиться с коня.
В Эгах творилось какое-то безумие. Собирались войска. У входа в город их встретил малютка Левонтий, остальные носились, не замечая прибывших ребят. Это было им на руку. Видимо, что-то случилось, и никто не заметил их отсутствия.
Кузька подхватил на руки рыжего и конопатого братишку. Тот тоже доверчиво прижался к брату.
- Ой, и попадёт вам.., - посочувствовал малыш.
Ребята непонимающе уставились на него.
- Так все вас ищут. Войска собирают. Пропали… Или убили.., - малыш спрыгнул на землю, подхватил на руки находящуюся здесь же курицу. – Вот, у меня тоже птица есть.
В семье Пармения у всех мальчишек были свои пернатые друзья: у Олежика – сокол, у Приама – ворон, у Кузьки – кречет, Эктор держал ястреба. Малютка, чтобы не отставать от братьев, и завёл себе курицу. Над этим можно было бы пошутить, похихикать, но не сейчас. Значит, весь этот переполох в Эгах вызван их отсутствием?
- Сурик же обещал, - почти плача, воскликнул Павка. Обиделся.
- Вот вы где! – из темноты к ним подскакал Алесь. – На день опоздали. Я поднял на ваши поиски…
- Олеж, я с Суриком связывался, до тебя не достучался! – Павка виновато заломил руки.
- Он даже не подходил. В театре всё время проводил – пел, - сквозь зубы сплюнул Алесь. – Мекитра гхырова. Первым бегал, что вас искать надо.
- Подставил, - сухо констатировал, ухмыляясь, Илька. – За то, что с собой не взяли.
- Что с бастарда взять, - Фифа брезгливо сплюнул, выражая своё отношение к мальчишке. – Весь в мать.
Пороли всех, кроме Ильки. Аминтор как увидел спину сына, только схватился за голову. И пошли мазилки, компрессы, настойки. Парню даже стало неловко, что его одного не наказали, из-за него они опоздали к назначенному сроку… Выпороли бы как всех, на душе легче было бы.
Боль в спине не помешала Ильке отмутузить Сурика за мелкое шкодничество. Нет, шею он родичу не свернул, хотя очень хотелось, но  синими узорами физиономию ему раскрасил, и, похоже, нос перебил. Будет знать, как ябедничать, ведь этот паршивец и дядьке Филиппу, и Атте сказал, что на Олимп ребята полезли. И уже никакие суриковы причитания и завывания: “Илечка, Илечка!” его не спасли. Слово держать надо.