Про него говорят надежный

Длинный, выгнутый красивой дугой овражек. Тихая речка. Роскошные вербы. Фруктовые сады. Сплошь — зелень. Это — Любимовка, деревня на Полтавщине, где родился Мишко. Не сложилась совместная жизнь его родителей, оказался с малых лет под крылышком у заботливой бабушки, а в самый разгар голода на Украине в начале 30-х годов —  в детском доме. Не сладко было, что и говорить. Потом отец все-таки забрал его в свою новую семью, нашлось местечко в десятиметровой комнатке новому пятому члену. До сих пор вспоминает те годы перед самой войной. И характеризуются они тяжелым словом — нужда. Когда отец милиционер с окладом 295 рублей вынужден был носить казенные сапоги не год, а два, а «лишние» продавать, чтобы хоть чуть улучшить жизнь близких. Когда бежали стричься через весь город в детскую парикмахерскую, чтобы сэкономить на этом двадцать копеек и попасть в кино. И в то же время колоссальный заряд оптимизма. Да, это все было.
И вот все оборвалось. Отец был призван в армию и вскоре погиб на фронте.
В сорок четвертом, едва исполнилось семнадцать, и Михаил был призван в действующую армию. Ах, как жалели молодые бойцы, что им не довелось участвовать в последнем штурме Берлина. Маховик военной машины закрутился теперь в обратном, восточном направлении. Сержант Яременко служил на железнодорожной станции. Здесь и суждено ему было стать членом партии, вернее, кандидатом. В партийной организации части состояло семьдесят человек, и исключительно - офицеры. Ему единственному, причем первому из некомандного состава было сделано предложение о вступлении в ВКП (б). Заметили хорошего парня. Сам Яременко с улыбкой вспоминает такой эпизод. Ему, отличнику боевой и политической подготовки, за блестящие результаты в стрельбе дали десятидневный отпуск. На денек он выбрался в город, а оставшиеся дни... провел в части. Здесь было спокойнее, привычнее.
Минули семь лет, проведенных в армии. Пора было возвращаться на гражданку. Когда эшелон подходил к Челябинску, весь вагон отправился к начальнику просить за Михаила, узнали, что у него в Магнитогорске мать. Уговорили, заехал М. Яременко к матери, простил ей все, а вскоре, приведя в порядок бабушкино хозяйство, переселился в новую семью матери. Отчим через год умер, и на Михаила свалилось новое испытание — поднимать вместе с матерью ее детей — школьников. Пришлось расстаться с баранкой, за которую он поначалу сел, благо в армии научили, поискать работу поденежней. Пошел во второй листопрокатный цех комбината машинистом крана, в травильное отделение. Вот уж где настоящий ад! Отврати¬тельные запахи да вдобавок пышущие, раскаленные от недавней горячей прокатки в ЛПЦ-1 рулоны металла. Были случаи, когда даже выучившиеся машинисты просто физически не выдерживали и их снимали с крана. Яременко хватило и характера, и здоровья.
А потом была Ялта. Отпуск, море, солнце. Отдохнувший, загоревший, на обратном пути заглянул он к бабушке. Посекретничали по поводу молоденькой продавщицы местного магазина.
- Марийка, жди в гости, придем свататься, - предложил Михаил.  - Приходьте, - скромно ответила девушка.
Так в одночасье родилась новая семья. И об этом они не пожалели ни разу. Оба спокойные, доброжелательные, готовые в любой момент помочь друг другу.
Поступил Михаил в горно-металлургический институт, а жена училась очно в педагогическом. Выработал свой горячий стаж, но ради жены потерпел еще два года и лишь потом перешел в электрики.
Еще при защите дипломного проекта зачинатель службы автоматизации на ММК Соломон Ефимович Хусид, в то время председатель государственной экзаменационной  комиссии, удивлялся: машинист крана, а самостоятельно перевел систему сортировки листов на бесконтактную транзисторную. Короче, перетащили вскоре Яременко в лабораторию автоматизации. Заработок, конечно, упал вдвое, но зато содержание труда резко изменилось. Много систем автоматики создал инженер Яременко на сортовых и листовых станах, агрегатах прокатных цехов в содружестве с А. Г. Шестеркиным, А. П. Самойлюкевичем, А. Ф. Бадолиным, А. А. Королевым и другими. Но больше всего благодарен за науку Ю. Н. Кремлеву, который, не жалея времени, «натаскивал» нового сотрудника. И когда понадобился сильный инженер по логическим системам автоматики для командирования в Индию, выбор пал на Яременко. Отказавшийся перед этим от должности руководителя группы, здесь он не устоял, соблазнился, прямо скажем, возможностью, может быть, впервые в жизни пожить после загранкомандировки без столь унижающих материальных затруднений. Не обошлось и здесь без казуса. «Потеряли» в отделе кадров его трудовую книжку, она оказалась... на оформлении пенсии. Вот так, бегавший за команду ЦЛА почти до пятидесяти лет, он вдруг стал самым молодым пенсионером в лаборатории.
Вернулся из Бокаро, оформил  пенсию. Может, хватит работать? «Мой тесть до семидесяти сидел за штурвалом комбайна, а я чем хуже?»— обычно возражает Яременко. Двужильный, говорят про таких. А я бы сказал: надежный. Настоящий мужик.
С таким человеком спокойно, как с отцом.