Cыновье спасибо

“Гудок”? - моя любимая Наталья Горяевна удивленно поднимает сведшие меня с ума раз и навсегда лучистые карие узенькие калмыцкие глазки. Да, сегодня я принес со встречи с Маратом Валеевичем Бикаевым газету, которую наша семья, металлурга и психолога, не выписывает. А мне вспомнилось…                Тридцатые годы минувшего века стало модным безмерно хаять. Cельские пацаны Миша Мягков и Марат Валеев никогда этого не делали. Хотя у них поводов для этого было, кажется, как ни у кого. Магнитка напрочь перевернула их размеренную крестьянскую жизнь. Они не выбирали свои судьбы. За них это сделала сама Родина-Россия. Так русский из Татарии и татарин с Урала, обучившись на машинистов паровоза, приступили к работе в ЖДТ на ставшем в считанные годы легендарном Магнитогорском металлургическом комбинате имени Сталина.                И вдруг грянула Великая Отечественная война. Опять выбора не было. Когда Верховный Главнокомандующий объявил Отечество в опасности, конечно, сорвались воевать за освобождение страны Советов. Цехи комбината и железнодорожные помещения на глазах пустели и вот уже Миша и Марат в числе первых сотен мобилизованных Магнитогорска отправляются товарным эшелоном в Челябинск. Дальше их пути-дорожки навеки разошлись. Мягков оказался в чудесном городке на Свири – Лодейном поле. Дальше вверх на баржах. На арке ворот лагеря  висел  аншлаг: «Дадим Волго-Балтийский канал в марте 1943 года!”. Все работы на канале были прекращены и ребят переправили под Ленинград. Красные командиры при комплектовании частей из новобранцев определили Мишу в связисты. Часть приступила к сооружению оборонительных рубежей - противотанковых рвов, дотов, дзотов. Батальон являлся резервом Северно-Западного фронта и потому то и дело перебрасывался с места на место. Приходилось минировать и  разминировать, строить мосты, наводить переправы.  Особенно много сил было отдано строительству дороги через топкое болото Невий Мох. Дорога состояла из бревенчатых настилов и служила для танков и автомобилей. Это была практически единственная дорога, по которой обеспечивалось материально-техническое снабжение всего фронта. Впереди были бои под Старой Руссой, уже в составе Прибалтийского фронта: форсирование реки Великой, наступательные действия в районе Ново-Ржева. Ох, здесь у Миши был форменный час истины! Приказ был жесток: навести понтонную переправу, а про свои укрытия …забыть. Два часа бойцы лежали на открытом поле под перекрестным обстрелом готовых к наступлению советских  войск и обороняющихся гитлеровцев. Поднял Миша голову – вокруг одни воронки и трупы, трупы, трупы.…Понял, что родился в рубашке.  Потом батальон был переформирован и введен в состав инженерно-саперной бригады. Прибыли в Лодейное Поле. Боже мой, на месте “чудесного” городка усилиями фашистов остались одни развалины…В составе Карельского фронта под командованием К. Мерецкова бригада подготовила выход к советско-финской границе. В третью годовщину войны началось наступление южного крыла Карельского фронта. Тяжелейшим участком стала быстрая, судоходная Свирь. В жаркий полдень после мощной артподготовки наши войска двинулись вперед, в реку – на двухстах автомашинах-амфибиях, лодках, плотах, любых плавучих подручных средствах. Под вражеским огнем наводились понтонные переправы для пропуска техники. К вечеру были наведены два моста и двадцать паромов. Главные силы, включая танки, устремились на отвоеванный правый берег. За успешное форсирование Свири всем его участникам была объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего товарища Сталина, а Москва салютовала Карельскому фронту, за три дня боев освободившему 200 населенных пунктов. Батальон был удостоен ордена Красного Знамени и стал именоваться Свирским. Было взято направление на Олонец. Многие считали эту местность вовсе непроходимой. Но наши солдаты под вражеским огнем построили дорогу, преодолели болото и буквально на плечах противника ворвались в тыловую зону его укрепленного района. В конце июня Кировская (Мурманская) железная дорога была очищена от неприятеля. Столица нашей Родины вторично за неделю посылала Карельскому фронту приветственные залпы из 224 орудий. Незаметно проскочили государственную границу с Норвегией, с боями дошли по побережью Северного Ледовитого океана до Киркенеса.   
Марату довелось прожить не менее напряженную фронтовую жизнь. Его, от природы маленького да удаленького (которого из-за этого даже не брали в военкомате в Красную Армию, пришлось словчить и вытянуться на цыпочки), да плюс машиниста паровоза, направили в механики-водители танка. Что скрывать, бывало жутко в многотонном чудовище, за которым охотились артиллеристы, летчики, саперы, “свой брат” вражеские танкисты. И Марат выбрался на …свободу. Но как! Стал ответственным за оперативный ремонт  поврежденной техники. Его обязанностью было по ходу боя, расположившись на броне, зорко следить за подопечными и мгновенно выдвигаться в самое пекло и запускать наши танки, срывавшие атаку зачастую из-за не самых безнадежных отказов техники. Восемь раз Марат выбирался живым из горевших танков, которые, потеряв подвижность, становились особенно желанными целями для неприятеля. Не раз Марату доверялось и отправляться на малую, южноуральскую, родину, в Челябинск (по военному – Танкоград), где из магнитогорского металла был изготовлен каждый второй танк Великой Отечественной. От Сталинграда по южному флангу пролегал фронтовой путь Марата Бикаева, и как сравнить, что было сложнее и опаснее, холодные, болотные дороги Миши Мягкова или его жаркие, от танкового двигателя и огневых  залпов.
Оба все-таки вернулись живыми, хотя и не убереглись от ранений. О работе на локомотивах больше речи не шло. Марата c подпорченным зрением попросили перейти осмотрщиком в вагонное депо Южноуральской железной дороги, где он и проработал десятилетия. Карьеры не сделал, хотя более авторитетного человека здесь не сыскать. Не раз избирался профсоюзным вожаком. А каким он был председателем, скажет один лишь факт – Марат Валеевич и поныне живет в домишке первостроителей Магнитки почти его возраста в поселке Железнодорожников. И не сидит на лавочке, а возглавляет совет ветеранов железнодорожников, совет самоуправления. Не поверите, но на прошлых выборах показал на соседа по поселку и того выбрали городским депутатом. Вот вам и предвыборные технологии.   
Михаил Васильевич Мягков, тоже коммунист и советской, и новой России десятилетия после войны так же трудился в железнодорожном транспорте не менее легендарного треста “Магнитострой” по фронтовой специальности - связистом. Утянул за собой и жену, дежурную по переезду, так что “Гудок” читали по-семейному. Крестьянская жилка не утратилась, он уговорил своего отца стать на склоне лет сторожем первого коллективного садоводческого товарищества “Строитель”, а сам заложил сад-огород, который и после его смерти цветет и радует нас, детей, внуков и уже правнуков. И особенное ему, с молоком матери впитавшему уважительность к соседнему по деревне нерусскому татарскому люду,  сыновье спасибо за науку дружной жизни с  нерусской россиянкой. Как знать, не потому ли и с Маратом Валеевичем Бикаевым, хорошо знающим нашу интернациональную семью, мы как отец с сыном и дочерью, к слову, вот парадокс, рано потерявшей отца, из-за войны оказавшегося в тыловом Магнитогорске.