Мать. Сценический опыт с двумя персонажами

Ну, здравствуйте. Спасибо, что пришли.
Садитесь поудобнее, я вам о себе хочу рассказать.
Только дайте мне сначала каждому из вас в глаза посмотреть, подождите секунду, не убирайте взгляд, я свой не уберу, не бойтесь.
Чего нам стыдиться друг перед другом?
У вас свои секреты, и скелеты, конечно, по шкафам, и у меня тоже свои, как без них. Жизнь без скелетов не бывает.
Совсем нормально, по учебнику, никто ведь не живет, а как хочется, чтобы как у всех, без скелетов?
Вы мне поверьте, я женщина уже давно взрослая: вот этого «как у всех» - не существует, у каждого получается по-своему, даже когда со стороны кажется, что как у всех.

Хорошие вы люди, по глазам вижу, добрые. И судьба у вас непростая, тоже вижу.
А у кого простая-то?
А давайте выпьем? Давайте-давайте. У меня коньяк есть, ворованый, с завода, вроде настоящий. Щас, где он тут у меня… Вот! Тут, если на всех, по чуть-чуть хватит.
За знакомство, а! Давайте на ты? Я Фаина, меня близкие Фая называют, говорите тоже Фая.
(Наливает себе немного, пробует)

Я, вообще-то, на севере родилась, не здесь, в Ленинградской области.
Потом папу в Одессу перевели, я уже и не помню почти свою Ленинградскую область.
На Белинского выросла, в девяностую школу бегала, там рядом, на Чкалова,  хорошая школа была, она и сейчас ничего, говорят, держит уровень. Переписывалась по-немецки с девочкой из ГДР. И училась прилично.
Мечтала, конечно, о любви, ну, как все нормальные пионерки-комсомолки. 

Вам не скучно? Что? Да, еще коньяк есть!
Ну, вы уж без меня, мне хватит. Выпейте за молодость.
За глупую, за ушедшую, у вас закусить-то будет чем? Ну вот.

А потом, что потом, институт, любовь, со всеми делами, тут уж я поняла, что это такое.
Нет, я не про секс, хотя, ну да, и это тоже. Я поняла, как это бывает, когда тебя любят, когда не просто хотят.
Вернее, думала, что поняла.

На биофаке он учился. Вроде любил, не просто хотел, но, как выяснилось позже - не только меня.
А ведь дрался за меня, мерз, ждал на остановке, но вот пойми этих мужиков – а он за любую бы дрался, у них так полагается.
А в конце говорит, да, Фая, я люблю двоих. Что, разве нельзя любить нескольких?
Я уже беременная сижу, слезы мажу, как же, отвечаю, можно, наверное, но, похоже, Антон, только тебе. Вот если бы я такое тебе сказала, а ты беременный сидел, как бы ты среагировал?
Что молчишь?
А ребеночка-то - воспитывать надо, это ж наш с тобой генетический материал, чего ж ты его расплескиваешь-то везде, его хранить надо, холить, взращивать. Биолог, твою мать.

Что делать было? Подруги говорят – избавляйся, зачем тебе карьеру свою женскую губить. Сижу ночь на кровати, думаю, реву, решаю. А непросто в двадцать один год самой решать. Мама подошла, села рядом, по голове гладит.
-Мама, что делать, скажи.
-А ты вот как ты внутри себя чувствуешь, так и делай? Хочешь этого ребенка? Или на следующий раз отложить?
-Мама, он там за меня как будто - держится. И я за него тоже немножко - держусь. Только одной страшно. 
-А ты уже не одна, раз держитесь. Да и мы поможем, чего, своя же кровь. Вытянем. Ложись спи, утром голова яснее, решишь.
Оставила я Кирюшку. А тяжело как было! В маршрутке ехать больше двух остановок не могла, так этапами и перебиралась. И малокровие, и на сохранении полежала, полный набор. Рожала два дня, сознание теряла, чуть не померла. Думала: нет, второй раз я такое с собой проделать не дам, хватит одного раза. Ну и, понятно, родился Кирюша у такой мамы слабеньким, болел без конца, пока в школу не пошел, а с детским садом просто невозможно было, две недели ходит, две недели болеет. Досталось ему, холодную воду все пьют – Кирюшке нельзя, мороженое все кусками глотают - Кирюшке только смотреть можно, все бегут – Кирюшке нельзя, вспотеет, простудится. Мама говорила, что у меня эта беременность так до самой школы и продержалась. А я думаю, что, может, и подольше.
Конечно, родители здорово помогли с Кирюшкой, и делами и деньгами, тут они молодцы.


Биолог наш заходил, играл с Кирюшей, думаю, отец всё же, чего запрещать. Оставляла его зачем-то на ночь, ну а что, я ж тоже живой человек.
Потом, Кирюше было уже года четыре, женился наш папочка, перестал приходить, уехали они куда-то, за границу. Деньги присылал, иногда, и на том спасибо.
Ну, я тоже с одним сошлась, жили в общем, нормально, но без дальнейших уже детей.
А чего разошлись, вот убей - не скажу.
Как-то вот типа в море корабли, разбрелись, наскучило.
Я всё больше Кирюшей занималась, мужчины у меня, знаете, давно на втором плане. Так, для здоровья иногда, если время есть. Вот.
А Кирюшенька у меня уже взрослый, работает, пиар, реклама, что-то у них там еще, никак не запомню.

Что? Девочки? Ну, давайте уж и про девочек расскажу.
Были, конечно, у Кирюши подружки всякие, провожал кого-то после вечеринок, я что, я не тюремщик, отпускала, пусть жизнь познаёт.
Уже давно была готова, мысленно, что вот он позвонит вечером: мимсик, я сегодня домой не приду, вернусь завтра, остался у Светы. Оли. Наташи.
Думала, ну что, растет мальчик, скажу: ладно, скажу: только смотри там, аккуратненько, чтоб я не волновалась. А он бы ответил: «гут, мимсик, я аккуратненько».
Мимсик или, сокращено, «мимс» это я, если вы не поняли. 
И вот, было ему уже семнадцать с хвостом, звонит: «приду завтра, мама, не волнуйся».
Завтра настало, пришёл. Глаза прячет, стесняется перед мамой.
Спрашиваю, как зовут-то бэйбу твою?
Молчит.
«Мимс, знакомить вас еще рано, это так пока, проба пера».
Ну, думаю, раз вернулся на следующий день, значит, нормально попробовал, все окей там, и с пером и со шпагой тоже.
А то ж всякое бывает у них, в первый раз-то.

Потом что-то затишье у него настало, все ночи дома, сидит у себя, втыкает. Ну, я мама мудрая, в жизнь не лезу, ни о чем не спрашиваю.
Месяц, что ли, прошел, или два, звонит, в пятницу: «мимсик, меня на выходные не будет».
И дальше молчит, не объясняет.
«В понедельник вечером вернусь, после пар».
А мне ж охота подробности спросить, но - сама себе рот прикрываю, сдерживаюсь, стараюсь ровно дышать и незаметно. Ладно, говорю, а кушать ты что будешь, все три дня? Сама думаю, надо ж ему еще на клуб денег дать, да на цветы девчонке-то. 
-Кир, у тебя деньги-то есть? Ты не голодай там.
(Крик Кирилла)
-Мимсик, я с карточки снял, все гут, ночую в тепле.
-Звони мне хоть раз в день, помни про маму.
-Гут!

Пришел в понедельник. Опять глаза прячет.
И потом на каждые выходные исчезал, правда, маму всегда предупреждал, это он молодец, но у кого ночует - не рассказывал. А как-то на кухне мне говорит:
-мимсик, мы тут с приятелем, с Вовой, решили квартиру снять, на двоих. Вернее, он уже снимает, а я у него, поживу. Так что денег не надо, я себе на еду копирайтом заработаю. 

Ну, вроде как мать должна гордится - на ноги встает сын. Сам хочет жить.
А чувство такое, знаете, ненужности, вот вырастила - и пока, спасибо до свидания. И одиночество, конечно.
Свет уже в другое окошко светит, не ко мне.
Как же, говорю, совсем тебе мама не нужна?
Не выдержала и заревела. А чего реву, сама не знаю. Я ж баба не старая еще, чего б не пожить для себя, чего не порадоваться? А реву.
А он - испугался, чего мама плачет-то, вообще не понимает. И видно, что ему это как палка в колесо, не до этого, не до меня, уже бежит куда-то, а я тут задерживаю своими всхлипами.
-Мимсик, зачем слезы? Я к тебе приду послезавтра! Борщ сделаешь?

Ну, этим борщом он меня немножко утешил, отвлек чуток, сразу, знаете, мысли: рынок, буряк, а пока с работы приду, рынок закроется ну и так далее.
-Ну, раз ты у этого друга живешь, так приходите хоть оба, обоих накормлю.

Пришли.
Друг этот, Вова, с букетом роз, хорошим таким букетом, мне даже неудобно стало, у меня-то обычный борщ, котлеты, пюре, стою в халате и вдруг такой букет.
Приятно, конечно, но малость смутилась. Часто ли мне цветы дарят.
Вова этот - парень как парень, одет хорошо, Кирюши старше лет на пять, я спрашиваю, а где вы познакомились-то? Я думала, с курса приятель.
-А мы, (и видно, что неправду говорят), -через общих знакомых, на вечеринке, уже давно.
-А где вы, -спрашиваю, -Володя, работаете, если не секрет?
-Дизайнером интерьеров. Хотите, могу вам мои работы показать.
Показал, на планшете. Ничего такие работы, дорого, наверное.

-Мам, (Кирюша меня при людях всегда мамой называет), -ты бы знала, какие у Вовы клиенты, ух! Закачаешься.
-Ну, молодец, раз закачаешься. А девушка-то у Вовы есть? Ты там не мешаешь?
Отвечает: нет, что вы, Фаина Станиславовна, не мешает. У моей девушки своя жилплощадь, тут никаких проблем нет.
Посидели, посмотрели Кирюшины детские фотографии, налила им по рюмочке наливки домашней, ушли.

Месяца три я одна жила. То есть, как одна, ходил ко мне один, с работы, женатый, ничего серьезного, для здоровья.
Кирюшка мне звонил регулярно, «мимсик, все гут, живем, работаем, мне хорошо, мы тут с Вовой на выставку ходили, мы тут с Вовой в Киев ездили, день рождения праздновали….»
А про девушек – вообще ни слова. Вроде все норм и гут, но вот не очень мне все это нравилось. Больно радостно он мне про Вову этого рассказывал, как-то подозрительно радостно. Что-то скрывает мой Кирюшка, а что можно скрыть от мамы-то? Разве мелочи.
А потом приехал, с чемоданом.
Лица нет.
Бледнющий, как лунный кратер.
-Мимсик, я поживу тут.
Заперся у себя в комнате, не выходит. Ночь уже, а я ж чувствую, что не спит. Тихо, небось в кровати сидит, ноги пригнул и в телефон свой втыкает. И чувствую, конечно, что плохо ему, что переживает очень.
Не выдержала, постучала.
Открыл.
-Кир, вы что… вы что… геи?
Сказала, как из пушки выстрелила. И сама испугалась. 
-Мама, ты бредишь, что ли? Вообще… ну… да.
-О, госсподи.
(Мать медленно и неуклюже садится на пол)
-Мимсик, что, тебе плохо? 
-Что ж ты мне раньше-то не сказал? Ах, ну, да, стеснялся. Вот и сама ответила. И этот, Вова, тоже?
-Да. Но мы, мы уже не вместе.
(Садится на стул и закрывает лицо руками).
-Мимсик, мне так тяжело. Ты не понимаешь.

Ну, разве я могу понять. Куда мне. 
(Встаёт, садится на стул)
А вы меня - поймёте? Сын оказался голубой. И плачет. А мне что делать? Кому из нас нужнее психологическая поддержка? А бабушке с дедом что я скажу? Нет, их точно кондратий хватит. Меня-то чуть не хватил.
-Кир, успокойся, другого найдешь. Охохо. 
(Гладит Кирилла по голове)
По голове его глажу, а самой, знаете, противно немного, вроде сын, родной, а как представлю, как они там с этим Вовой, фу, и представлять-то не хочется.
-Не найду, мимсик. Такого не найду.
И за что мне вот это? Никому и не рассказать, позор какой. Куда мне?
К психологу? А что он скажет? «Попробуйте принять» и так далее.
Да не хочу я этого принимать, сами принимайте, раз такие умные.
Ваши-то дети нормальные, не пидоры, вам говорить легко.
-Кир, а, может, с девочкой попробуем, а?
-Мама, сама с девочкой пробуй. Я всегда с мальчиком хотел, вот сколько себя помню. Не вылечишь ты меня, не надо этого.
-Я вот сейчас под домашний арест возьму, не пущу никуда, и найду тебе девочку.
-Мам, у меня не получится с девочкой.
-Всё получится! Я тебе такую найду! Получится.
-Мимсик, это у тебя фаза неприятия, потом смиришься. Такая у тебя судьба, мама гея.
-Да как же я смирюсь?? А внуки! А позор какой!
-Чего внуки. Усыновить можно. Да не хочу я пока детей, ни своих, ни приемных. Потом когда-нибудь.
-Но ведь болезнь это. Вы без женщин не получаете женских биологических жидкостей. Ненормально это. Жопики.
-Мимсик, не пори ерунды. Продолжительность жизни у нас такая же, есть свои болезни, зато за собой больше следим. Под заборами не валяемся. А если бы не отторжение социума, было бы меньше суицидов, тогда мы были бы самыми благополучными членами общества.
-Члены, знаем мы этих членов, умные какие, социум, трахайтесь впятером с кем попало. Кирюшечка, может, одумаешься, не надо тебе это, а?
-Мама, я взрослый человек и буду трахаться с теми, с кем захочу.
-Взрослый. Ты только трахаться взрослый.
(Кирилл уходит)

Опять заперся.
Пошла на кухню, а всё из рук валится, холодильник открыла и забыла, зачем, посмотрела на полки, как идиотка, да и закрыла назад.
И чего я не так сделала?
Где я его мужское развитие сдерживала?
Старалась ведь - не нажимать, всегда объясняла, почему то или это не разрешаю.
Гулять отпускала, на свидания, всегда пожалуйста. Охохо.
Полезла в интернет. Хм. Я разве доминантная мать?
Ну где я доминантная, вы хоть скажите? Обычная баба, слабая. Ну, как слабая, вырастила сама ребенка, не всегда можно было оставаться слабой. Жизнь усилила.
Но чтобы я сковывала его волю, да ну что вы. Я его гнала постоянно на спорт, он у меня и борьбой занимался, и плаванием, и на танцы водила пару лет, одну секцию бросил - я его в другую пихнула, нормальный крепкий парень вырос, в детстве с мальчишками дружил, бегали где-то по стройкам, сигареты, небось, курили, всё как у людей. И что? Всё это время он тянулся к своему полу, что ли? Или я где-то травму ему нанесла?
-Кир, открой.
-Что?
-Кир, скажи мне, ты помнишь момент, когда это у тебя началось? Поворот этот?
(Кирилл выходит)
-Мама. Я уже тебе говорил. Не было поворота. Меня никто не насиловал, не совращал. Я помню, лет двенадцать мне было, тебе понравился Брюс Виллис, в каком-то фильме. Ты так смотрела на него. И я поймал себя на том, что он мне тоже – нравится немножко. Но это не из-за тебя, мимс, не переживай, я задолго до него в бассейне тоже на мужиков так смотрел, это нормально. А на девочек - совсем не так, тут уж ничего не попишешь, гены.
-Чьи гены-то? Никого такого у нас в роду не было. Может, у отца твоего, не знаю. Ты пойми, это сейчас наука говорит, что норма. А завтра кто-нибудь другую диссертацию напишет, и докажет, что нисколечки не норма, что болезнь, что лечится.
-Мама, что такое, по-твоему, болезнь?
-Хватит умничать. Больной человек не может нормально функционировать, он не может, ну, ходить, или кушать, или дышать, или размножаться. Ненормальность у него какая-то есть.
-А если он счастлив, мимсик? Не размножается, а счастлив?
-Если счастлив, значит идиот.
-Мама, а те, кто себя стерилизует? А чайлд-фри? Что, всем диагнозы ставить? Мы не животные. Йога не жрет годами и счастливее нас. И мы - не для размножения трахаемся, для удовольствия. Трахаться и размножаться давно раздвинулись, понимаешь? Одно не зависит от другого. «Так они и жили, спали врозь, а дети были».
-Ага, вы уже всё раздвинули, всё что можно.

Ну что я вам скажу, привыкла я как-то. Свыклась.
Кирюша тяжело было двойную жизнь вести, от меня таиться, а вот теперь, после признания, я его жизнь немножко  облегчила, сама стала за него врать, соседям, маме, родным, да всем.
Ему приходилось говорить неправду только на работе, в институте-то он друзьям все это рассказал, ну, а друзья - остальному курсу. Вроде не особенно его там и клевали.
Не скажу, что пошла бы на гей-парад в колонне мам и пап этих людей, нет, нормальным я это никогда не признаю, но, знаете, счастливых на земле так и так совсем крошечное количество, так что, какая разница, что у кого, как-то ведь все живут.
Я ему, главное, сказала, «Кирилл, к нам в дом, пожалуйста, никого из этих не приводи. Будешь у нас «на вынос». 

Сейчас Кирюше двадцать три, паренек у него потом появился, совсем молоденький, Витя. Был у этого Вити день рождения, семнадцать лет. А после Кирюша мне признался, что на самом деле шестнадцать.
Это он со школьником жил, вы представляете?
Мальчик еще совсем, что же ты, говорю, ему жизнь портишь? Может, разовьется еще всё у него, и начнет с девочками.
-Мимсик, у тебя совковые представления, вспомни, сколько Ромео было? Почти шестнадцать. А Джульетте еще на пару лет меньше.
-Ну ты мне еще Африку в пример приведи.
-Мимсик, еще в пушкинские времена четырнадцатилетних девочек замуж выдавали. Я уже в двенадцать всё про себя знал, успокойся. 
-А ты его спрашивал? У него, может, и не так рано всё ясно было?
-Мам, у него было еще раньше. У Витьки совсем махрово всё. Да и я, мама, знаешь, когда начал?
-Ой, ради бога, не рассказывай.
Ну что. Привел домой этого ребенка. Тоненький, угловатый, нескладный. Вихры торчат. А как за Кирюшей тянется, только на него и смотрит, и такое восхищение во взгляде, я прямо умилилась. Я Кирюше на кухне говорю,
-ты хоть видишь, как он к тебе относится? Понимаешь, ответственность какая? Ребенок же. Не забыл, как ты плакал?
-Помню, да, Экзюпери читал, гут, отстань. Мимсичек, а можно мы у нас пока вместе поживем? Я, как работать начну, снимем что-нибудь.
-Охохо. Ну живите. А не стыдно будет, при маме-то?
-Неа. Ты же мимсик.
И целует меня, целует, радостный, как в день рождения.
(Кирилл уходит)

Вот и зажили мы в теремочке втроём. Этот Витя, как оказалось, вырос в детдоме. И так к нам обоим прикипел, как к родным, только что мамой меня не называл. И я, бывало, сыночком его называла, прямо вот хоть адоптируй. И полы мыл, и обои клеил, Кирюша резюме свои пишет, а он не сидит, всё чего-то по дому шустрит, я с работы прихожу - еда готова, не особые разносолы, но есть можно. Я его даже Кирюше в пример ставила, вот, говорю, как Витька к жизни-то подготовлен, не в пример некоторым. А Витьке так, видно, свой дом был нужен, своя семья, он на всё согласен был, только не выгоняйте, не нарушайте его мирок, с нами то есть. Да его и не выгонял никто, я к нему - почти как к сыну, да и Кирюша его, видно, что любил, всё у них хорошо было, хотя, конечно, счастлива я этим не была, так, притерпелась. Кирюша работу нашёл, но переезжать я их не торопила, чего деньги зря выкидывать, если есть, где жить.

Музыка играла не очень долго, может, года полтора. А потом замечаю, бегать стал куда-то наш приёмный Витька. И глаза его тоже стали бегать. У меня-то уж чуйка на эти дела. Причины всё уважительные придумывал, что ни день, то в одиннадцать ночи домой приходит.
Потом как-то на Пушкинской, через дорогу, увидела его с каким-то дядечкой очень откровенного, знаете ли, вида, вертлявый такой, пухлый и в шарфике. Ну, я в их дела стараюсь не вмешиваться, мало ли, с кем кто ходит. А через пару недель Витька уехал вдруг к своей двоюродной тёте в Казань, он и не говорил раньше, что у него родственники есть. Билет тётка ему оплатила, нам помогать не пришлось. Вернулся загорелый, довольный, за вещами. Уезжаю, говорит, учиться. В Москву. Тётя всё оплачивает.
Кирюша стоит опять весь белый, как ножом порезали.
Что ж за несчастье ему с этими гомосеками. Охохо.

Уехал, значит, наш детдомовец за длинным и пухлым рублем, а Кирюша у меня совсем сник. Ходила с ним к врачу, назначила нам антидепрессанты. Но что-то плохо помогают, Кирюша с работы приходит, садится да и смотрит в одну точку.

-Сыночка, может, гостей позвать? Развеешься хоть немного. Просто посидишь с нами, а? Карповы придут. С дочкой.
Как взорвался, вы бы видели.
-Чего ты меня сводишь, сводница! За что бог послал такую дуру-мать?! Не нужна мне девушка, как тебе до сих пор не понятно, мама!
-Ладно, ладно. Так ты, ну, хоть с мальчиком, что ли, познакомься, знаешь, клин клином вышибают, сходи в клуб, что ли, а хочешь, я с тобой пойду, ну?
-Мама, я Витьке два года жизни подарил, два года, мама, ты ведь к нему тоже привязалась, неужели тебе не горько?
-Кирюшенька, так ведь ты мне сын, а не он. Что ж я буду ко всем твоим привязываться. Мне за тебя больно, а не за него. Ну, где вы с ним познакомились, что за сайт? Давай, давай вместе посмотрим, покажи мне этих персонажей-то, я тебе, хочешь, своих тоже покажу, вдруг одни и те же будут.

(Кирилл, чуть раздумав, решительно подходит к матери и сует ей в руки планшет)
-На, смотри. Только фотографии лучше не открывай. Хотя, как хочешь.
(Фая листает объявления)
-Ой, ё… (закрывает себе рот рукой), вот же придурки. А задницы-то зачем? Охохо. Старый уже, а жопу свою, божечки, на весь экран. Ладно бы пипу, я б еще поняла, но…. охохо. И что, пишут ему?
-Я откуда знаю. Может, кто-то и пишет. Я нет.
-А вот, Кирюша, посмотри, один пригожий какой? Даже я бы написала (смеется и прикрывает себе рот рукой).
-Дай-ка. Ну мама, это ж известная модель, не его фотография, вот ты простушка. А в реале он никакой ваще, я с ним уже переписывался. Самое смешное, когда выставляют вместо себя моделей, и пишут, что «я такой же, очень похож, фото при переписке». И присылает потом фото, страшнее войны, где он там похож? на кого? Пипец ваще. Ой, нунах, не хочу я их больше смотреть.
(Отбирает у матери планшет).
-Надоели уже, одни и те же рожи. Ни одного адекватного.
(Уходит)

А все-таки я его уговорила, сидели, листали вместе эти объявления, даже переписывались вместе. Вот я узнала нового-то для себя, госсподи, кто пассив, кто актив, кто с кем уже был, там такая жизнь у них, напряженная, вы не поверите. А большинство, знаете, фэйкеры. Или эти, виртуалы. Переписываются, годами, а встречаться не идут. Только резину тянут.
-Кир, давай этому напишем!
-Не, мимс, он кособокий какой-то. Нунах. Вот, посмотри, лысый, вроде ничё мужик, а?
-Пиши, чё.
-Не. Он старше. Я его фотки посмотрел, теперь пусть он сам первым пишет.
-О! Смотри, новенький вроде?
-Мимс, какой он блин новенький? Всему городу уже дал по разику. Нунах. Ладно, я устал.


Отмяк Кирюша, не сразу, но отошел. С тем лысым ходил на свидание, с другими, в общем, начал жить, без антидепрессантов. Не знаю, будет ли он счастлив с этими своими активами-пассивами, я хэзэ, ну а что я могу еще сделать для него? Сам пусть идет. Я ему эту дорогу не выбирала.

А насчет счастья, что сказать.
Я сама-то  - счастлива?
По меркам, принятым в нашем, этом, социуме - не очень.
Социум у нас вообще не самый лучший, и в нем непросто быть счастливым, ну, уж какой есть.

А вы? Хорошо живете-то?
Всё получилось, как планировали?
Ну хоть часть получилась?
Вот, кому из вас за сорок сейчас? Ну или, ладно, за тридцать?
Вы как, вообще, мечтали, когда вам двадцать было?
Что, совпало?
Такими вы себя представляли через годы, которые пронеслись?
Скажите, а пронеслись-то быстро?
Вот промелькнули, или нет, или есть чё долго вспоминать? Охохо.
(Плачет).
А Кирюша у меня защищается скоро, между прочим! И на права сдал. Бабка с дедом ему на машину денег собрали, (смеется и плачет одновременно),
будет на чем на свои свидания ездить.

И квартиру ему отписали, двухкомнатную, так что нас жалеть не надо, мы сами кого хочешь пожалеем.
А насчет внуков - будут у меня внуки, увидите, будут.
Все хорошо у Кирюша будет, у них со счастьем, между прочим, так же, как и у нас, с таким же переменным успехом.
Не лучше, но и не хуже.
Я-то уж знаю, я в теме.

Ладно. Спасибо, что выслушали.
Пошла я.