Наследник из Калькутты. Глава 6-я. Дорога. продолж

Глава 6-я. Дорога (продолжение). Еду я на Родину.

По паспорту я москвич. В Москве  родился, в Москве и прописан. Но если собрать все мои дни, проведенные в  столице, вряд ли наберется более месяца. Так, что родиной Москву я уж точно не считаю. Я, скорее всего, заволжанин или заволжец, не знаю как правильно. Здесь  вырос, здесь пошел в школу. Отсюда начинаются мои первые  воспоминания. Итак, мы едем в Заволжск. Для чего? Спрятаться? Тогда вопрос от кого? Взять паузу? Тоже не знаю. А когда не знаешь что делать, самое лучшее – лечь спать и как следует выспаться
Утро у нас началось в половине шестого. Гримо уже на ногах.
-Подъем, Саша. Кто рано встает, тому Бог подает. Кофе и бутербродов не будет. Взамен предлагаю холодный душ и пакетик «Липтона».
Мотель, который приютил нас на эту ночь, действительно, неплохой. Удобная парковка, просторные номера. А кофе в половине шестого Вам и в Европе не везде подадут. Разве что из автомата.
Я быстро привожу себя в порядок и выхожу к машине. Гримо уже здесь, и, похоже, намерен,  что-то сделать с нашей машиной. В руках у него гаечный ключ и моток прозрачной ленты. Я вопросительно посмотрел на моего товарища. Что такого могло случиться за ночь с нашим автомобилем?
-Ничего не замечаешь? Приглядись?
Я внимательно осматриваю машину и обхожу ее кругом. Ну, конечно же!
-Номера другие. Ты  убрал московские и поставил местные номера, чтобы машина не выделялась?
-Молодец! Только не местные, а соседней области. Согласись, что к соседям меньше присматриваются, чем к столичным штучкам. И зовут меня теперь Иван Васильевич Стуков, уроженец города Заволжска, в котором и прописан, кстати. Думаю, что по указанному адресу, действительно, какой-нибудь Стуков прописан и проживает. А теперь, ещё один штрих.
Он подходит к машине и аккуратно бьет по лобовому стеклу, в правом углу от водителя. Затем берет грязную тряпку и  начинает затирать образовавшуюся трещину.
-Не сегодня стукнуло, нет. Неделю назад.  А то и раньше. Еду я, значит, никому не мешаю, а тут этот наглый «запорожец»  вылетает и подрезает меня, а из-под колёс у него этот камень и вылетел. И вот беда, прямо по стеклу.
-Гримо, зачем это?
-Не сейчас, потом объясню,  - резко говорит он, буквально на секунду выйдя из образа образцового провинциального водителя, которому вот не повезло с этим камнем в стекло.
Он затирает трещину и с удовлетворением рассматривает дело своих рук.
-Так, пожалуй, грязи достаточно, а теперь завершающий мазок.
Подходит к заднему фонарю и отточенным движением крошит его стекло на несколько обломков, а затем всё аккуратно собирает и восстанавливает с помощью липкой ленты.
-Замечательно! – Похоже, он любуется проделанной работой.
-Где вы видели, чтобы в Заволжске водители на подобные мелочи внимание обращали, и за каждым пустяком в магазин за запчастями бегали? Да и зарплата у нас не того, не столичная. Да и задерживают её, бывает, зарплату-то. А, так конечно не порядок, товарищ инспектор. Сделаю, сегодня же сделаю. Вот как приеду, так сразу же и заменю.
-Гримо, ты что? Репетируешь?
-Отставить клички и прозвища! Ну-ка, напомни, кто я, теперь?
-Стуков Иван Васильевич, из Заволжска. А я, хоть и москвич, но в Заволжске у меня бабушка есть. К бабушке я еду, гражданин начальник, навестить. Корзинку вот с пирожками передать….Хватит или продолжить?
-Должно хватить,- довольно улыбается Иван Васильевич, - но лучше бы проскочить так,  без объяснительных записок.
-Понимаешь, малыш. Первая заповедь профессионала состоит в том, чтобы машина для оперативной работы  была неприметной, не имела особых примет, каких-либо внешних повреждений, делающих её заметной в потоке. А тут такие приметы! И спереди, и сзади. Выбирай любую.  Я думаю, что если за нами профессионалов пустят, то такая уловка сработает. Не станет он особо присматриваться ни к  самой машине, ни к пассажирам. Если, конечно, им известно, что я профессионал, и, если они профессионалы сами. В противном случае, наш генерал  просто попал на небольшой ремонт.
Он смеется так заразительно, что невольно улыбаюсь и я.
Мы покидаем гостеприимный мотель. Ехать осталось, действительно, не долго, часа два-три.
-Сначала в Кинешму, на вокзал. Заберем Ольгу Александровну с поезда.
Ну, конечно же! Поезд из Москвы в Кинешму уходит ночью, и  Ольга Александровна  приедет на нем, не иначе.
Утреннее шоссе пустынно, дорога постепенно начинает убаюкивать и меня, и Гримо. И я начинаю клевать носом. Надо было что-то срочно предпринять.
-Иван Васильевич? Вчера вы так и  не рассказали, как попали в Афганистан, и как познакомились с генералом?
- Сон гонишь? - Спросил он ехидно. - Ладно, слушай и наматывай на ус. Хуже не будет. После училища я в Союзе надолго не задержался. Как ты знаешь, в 79-м году началась афганская канитель, и  меня почти сразу же и отправили с  десантно-штурмовым взводом исполнять интернациональный долг.  Служил, воевал. А в 85-м  году я уже разведротой  командовал. Занимались, в общем-то, рутиной. Колонны наши сопровождали, на перехваты  ходили, караваны с оружием в горах брали. Без ложной скромности, скажу, что авторитет в определенных кругах у меня к тому времени уже был изрядный. Три боевых ордена имел. И что самое ценное, потерь среди личного состава в моем подразделении,  почти, что и не было. Вот в штабе у Грачева и пересеклись наши дорожки с генералом Свиридовым. Павел Сергеевич, тогда только что вернулся в Афганистан на дивизию, и дергал, по одному  офицеров,  с которыми служить вместе придётся, присматривался, знакомился. Дошла очередь и до меня. Вызывает меня Грачев знакомиться. Прибыл, представился. Посидели мы с ним, поговорили, обсудили насущное. А когда я уже уходить собрался, попросил меня один офицер из его окружения задержаться. Толи полковник, толи подполковник. Но это  так, для маскировки. Сразу было видно, что эта была птица из самых верхов. Генерал Свиридов, как оказалось.  Вот он и предложил мне поработать вместе.
-И ты перешёл из армии в КГБ? Так тогда вроде бы эта организация называлась?
-Название это что, пустое. Главное,  что делали, над чем работали. Сам понимаешь, я и  через сто лет о многом, что делали, рассказать ничего не могу. Но мне у него нравилось. Институт между  делом закончил. Д Стал дипломированным химиком, между прочим. И патенты имею. Только патенты те за семью замками хранятся, да еще и заминированы, в придачу.
-И все же, в рамках дозволенного, расскажи пожалуйста.  Хотя бы намекни, чем занимались?
-Чем занимались? Да странностями всякими, аномалиями. Тем, что обычными словами и не объяснишь.
-Какими странностями?
-Всякими. Предположим, живет себе человек и всё у него обыкновенное, как у людей и вдруг, бац, неожиданно у него способности открываются.
-Какие способности?
- Разные.  Я, думаешь тогда в Афганистане, случайно к генералу попал? Как бы, не так. Он отца моего, оказывается, хорошо знал, воевал вместе с ним. Наблюдал за ним, изучал, статистику вёл.
- Подожди, подожди, Свиридов что: воевал вместе с твоим отцом? Сколько же ему тогда лет?
-А вот это, еще одна странность. И у отца моего такие странности на войне были.  Он вроде как  человек  необыкновенный был. Столько всего прошел, столько испытал, в каких только переделках не побывал, а вот ни царапины, ни одного ранения, даже самого пустякового за всю войну у него не было. Вроде, как заговоренный был. Говорили, что от него смерть бегала. Ни пуля, ни мина, ни снаряд его не брали. Генерал и меня на этот предмет испытывал.
-И что же? Ты тоже заговоренный?
-Нет, я скорее обыкновенный. Хотя, что-то, наверное, по наследству и перешло. А ты о предметах, или как говорят, артефактах что-нибудь слышал?
-О предметах? О каких предметах?
-Не слышал, значит, а странно, все-таки в университетах учился. Ладно, всё равно генерал просил тебя в курс дела понемногу вводить. О них, о предметах этих,  еще Блаженный Августин писал. Что, дескать,  Бог при сотворении мира заложил в материальный мир в  зародыше формы всех вещей, из которых они в дальнейшем самостоятельно развиваются.
-Я знаю об этом философском постулате Августина, но никогда не отождествлял его с какими-то предметами.
-Я тоже не отождествлял, пока сам не увидел.  Блаженный об этих предметах даже целый трактат написал. Только где он сейчас этот трактат, никто не скажет.
-И все же, что это за предметы? Или это тоже военная тайна?
-Нет, никакой особой тайны нет. Это фигурки животных. Иногда они схематические, иногда удивительно точные. И сделаны все они из одного материала, вроде серебра или платины. Только вот не серебро это и не платина. А что? Не понятно, нет аналогов ни в природе, ни в деяниях людских. Откуда они, кто их изготовил? Неизвестно. Иногда они пропадают, иногда возвращаются к людям, а как – непонятно. И признают они не всякого владельца.
-Признают? Владельца? Они что? Разумные?
-Не знаю. Только известно, что их ни украсть, ни купить нельзя. Они должны, действительно, признать своего владельца. А вот если признают, тогда и начинаются настоящие чудеса. Человек, например, сквозь стену видеть начинает или шорох любой за километр услышит. А то вдруг языки иностранные все разом понимать начинает и говорить свободно на любом из них сможет. Или силу приобретает такую, что взвод десантуры один  порвет и не вспотеет. Тебе лучше с генералом о них поговорить. Он многое знает. Я же никогда особого восторга перед ними не испытывал. На мой, деревенский взгляд, не к добру они, не для добра, одним словом, созданы. Да и не нужны они людям. В человеке Богом столько всего заложено, что никаких предметов и не надо. Развивайся только. И еще я видел, сколько сил они у владельца  забирают.
-Забирают? Словно вампиры?
- Точно, вампиры и есть. Люди на глазах стареют, когда  вдруг силу свою через них эти предметы  показывают. И еще один факт запомни, пожалуйста. Если признал  предмет своего владельца, слился с ним, у человека цвет глаз меняется. Один синего цвета  становится, другой - зеленого. Вот такие дела.
Он замолчал, я тоже притих. Информации столько, что необходима была пауза. Какое- то время мы ехали молча. А между тем, за разговорами, незаметно, наше путешествие подходило к концу. Впереди была Кинешма.


Рецензии