Бог не встрял

Старине Буку.

I

Я бежал.
Улица была пуста, город отдыхал от дня выборов. Мою дорогу сопровождали лишь горящие через один фонари.
Я бежал.
И меня окутывала довольно приятная темнота. Летний вечер постепенно перетекал в ночь, закрывались избирательные участки, я по-прежнему бежал. Как бы появиться поэффективней? Что нужно сказать, чтобы гарантированно создать драматическую паузу? Я перебирал в голове сотни вариантов. Как будет звучать, например, фраза: "Мишка спёкся"? Слово "спёкся" емкое и смешное, но в данной ситуации подобный фарс неуместен. Может быть, "Латынин всё"? Нет, не так поймут. Что всё-то, помер он что ли? Вот именно в этом-то и есть вся проблема. Нужна фраза, понятная и эффективная. Видимо, это во мне отзываются отголоски старой работы (какое-то время я подрабатывал санитаром в местном госпитале). Наконец, выскочив из-за угла пятиэтажки, я увидел ангар с двухэтажным кирпичным пристроем. Наш участок находился в единственном на весь город спортзале. "Избирательный участок № 1802" - гласила голубая табличка, изрешеченная мелкой дробью. Так пытался отомстить ныне правящей партии дед Афанасий из рабочего поселка. Несколько лет назад, выдвиженец от его "партии имени КПСС" уже в который раз не прошел и дед в сердцах взял ружье и отправился в ближайший участок, коим оказался наш. Внутрь деда с ружьем никто не пустил, и он решил атаковать с улицы. Но из-за врожденного косоглазия и приобретенного с выходом на пенсию слабоумия, первый патрон дед захерачил в табличку, а второй в горшок с фикусом, стоящим на подоконнике. Больше патронов у деда отродясь не было. На этот тир сбежалось посмотреть аж три мента, которые вроде сначала и подозревали в чем-то деда, только долго не могли понять в чем именно. А вот когда он стрелять стал, тут не до размышлений было, резко налетели и ружье отобрали. Дед после таких событий совсем приуныл, пить начал больше прежнего и в марте прошлого года погиб смертью храбрых, его задавил единственный на весь город трамвай.

II

Буквально влетаю с улицы в коридор. Здесь темнота еще больше приятнее, гораздо мягче, чем на улице. Здесь это уже полумрак, который рассеивает одинокая лампа советского производства, стоящая на столе вахтерши с типичным для вахтера именем - Нина Ивановна. Сейчас она облокотившись на стол, мирно спит, видимо, утомили бедную старушку выборские тяготы. Рядом с ней на столовом подносе валяются три уже слежавшихся бутерброда с колбасой и початая бутылка минералки - остатки спосорской гуманитарки для правильных избирателей, которые естественно проголосовали за ныне правящих. Я перевожу дыхание. Глубокий вдох, медленный выдох. Мне нужно успокоиться. Мне нужно аккуратно пройти на второй этаж. Мимо Нины Ивановны, мимо подносов с едой, мимо стеллажей с кубками, мимо довольных рож на плакате, которые просят проголосовать именно за них.
Второй этаж. Четыре двери. Здесь уже темнота хоть глаз коли. Единственный источник света находится за одной из дверей, свет струится по контуру каемкой и бьет из-под щели. Там сидят избиркомовцы. Все наши, местные. Я все еще не придумал, как мне объяснить создавшуюся ситуацию. Но времени думать нет. Медлить нельзя. Я распахиваю дверь.
И делаю это я чертовски вовремя. Глава нашей избирательной комиссии, Владимир Николаевич с забавной фамилией Весна, держа стопку водки на весу, произнес: "Ну, будем!" и посмотрел на меня. Все обернулись. Бухгалтер Марина Викторовна. Сергей Новиков, наш курьер, получивший от меня кличку Курёхин за потрясающее сходство с великим пианистом. Секретарши Надя и Виолетта, наблюдатель Вова. Все уставились на меня. Никто не выпил. Все смотрят на меня. О, да, и как они это делают. Они все, все до единого знают, что я не должен находится здесь, прямо сейчас, в эту минуту. Здесь и сейчас я должен быть совершенно в другом месте. И если я все же появился на пороге, значит, что-то пошло не так. Все молчат. Держу пари, если бы я не начал, мы все бы молчали еще лет сто. Я еще раз медленно выдохнул и произнес: "Латынин под следствием".

III

Первым нарушил тишину Владимир Николаевич, многозначительно протянув: ****ец. И тут же опрокинул в себя стопку водки. "****ец". Как много в этом звуке, однако. В нем присутствует какая-то задумчивость и трагедия одновременно. Выводы и дальнейшие действия. И прочая лирика. Следом за Владимиром Николаевичем выпили и все остальные. Кроме Никодима Михайловича, почетного, если можно так сказать, наблюдателя. Как-то раз Никодим по чистой случайности, да еще на глазах местного телевидения, пропустил мимо себя аж две "карусели", причем партии-аутсайдера, которая по всей стране при явке практически в семьдесят процентов, умудрилась собрать всего пол-процента. Какой был скандал! Беднягу хотели даже судить показательно, по статье сто-сорок-второй, части первой. Но дело успели замять сбором положительных характеристик с места работы и денежным обеспечением нужных граждан. Сейчас же Никодим Михалыч мирно спал на столе, расположенным меж двух стеллажей с почетными грамотами, подложив себе под голову кучу испорченных бюллетеней.
Латынин под следствием. В этом "звуке" было ничуть не меньше драмы, чем в "****еце" Владимира Николаевича. Это я, конечно, эффектно завернул. Появление явно удалось.
Марину Викторовну затрясло. Она судорожно начала искать пачку "Явы" по своим карманам и найдя, попыталась закурить.
-Я-я т-т-те, бля! - хлопнул по столу ладонью Владимир Николаевич. - Иди на улицу дымить!
Марина Викторовна буквально вылетела за дверь и очень громко спустилась по лестнице. И уж наверняка разбудила мирно спящую вахтершу. Я решил в проходе не стоять, тихо прошел к столу и сел на место Марины Викторовны. Владимир Николаевич налил мне мою штрафную. Я выпил. Не закусывая.
-Давно? - спросил он у меня.
-Три часа назад, - ответил я.
-Кто-нибудь еще в курсе?
-Не, относительно мирно взяли. Сейчас, как минимум, вместе со всеми присутствующими, человек десять. Ну, Никодим проснется - будет одиннадцатым.
-Обыск был?
-Не знаю, его на пути в город перехватили. Не дома, не в кабинете. Вряд ли был.
-Хоть это радует, - сказал Владимир Николаевич. - У нас есть время. Мало, но есть.

IV

Арест Михаила Германовича Латынина не шел на пользу никому из присутствующих в этой комнате (а так же курящих на улице). Будучи довольно влиятельным коммерсантом и достаточно уважаемым человеком в нашей области, он был зависим от всей избирательной комиссии, ведь это мы пропихивали его в мэрию. А мы были зависимы от него, ведь спонсором был именно он и еще один человечек, стоящий повыше всех нас. Взаимовыручка, взаимовыгода и прочие "взаимо". "Мишка Дон", прозванный так за место рождения на левом берегу прекрасной реки Дон, был успешно задержан доблестной службой ГИБДД по абсолютно идиотской причине: превышение скорости. Как известно, по аналогичной (в смысле идиотизма, там дело все-таки было в налогах) причине, в тюрьму был упрятан и там скончался от сифилиса, частично тезка Мишки Дона - Дон Капоне. Какая же в дальнейшем судьба ожидала Мишку Дона, нам пока известно не было. Про арест Латынина мне в подробностях рассказал дядя, старший следователь Митцунков, и строго-настрого запретил говорить об этом моему непосредственному работодателю - Марине Викторовне Берии. Мой дядя, который самых честных правил, уже давно был заинтересован темными делами избиркома и всех к нему причастных. Ну а я в свою очередь был заинтересован в том, чтобы не сесть на нары, ведь, как известно, главные бухгалтера умеют находить крайних, и даже если не находят, то тянут за собой в пропасть всех без исключения. В данной зарисовке даже я попадал под раздачу. Все что я помнил из своих трех курсов бухгалтерского учета, так это то, что если дебет и кредит и не сойдутся - кого-то могут посадить. Возможно, я бы запомнил и больше, если бы мы так люто не употребляли алкосодержащие напитки. Мы пили до сдачи долгов, вместо сдачи долгов, один раз умудрились напиться непосредственно на сдаче долгов, и, разумеется, пили после сдачи долгов. Неудивительно, что с третьего курса я вылетел. Впрочем, мы отвлеклись. Возвращаясь к теме заключения под стражу, хотелось бы отметить, что каждого, кто сейчас сидит и пьет (или курит на улице, или спит на столе) на избирательном участке номер 1802, можно было за что-нибудь да посадить. В теории. Потому что, как не крути, мы все повязаны с Латыниным. Такая вот петрушка. Наконец, вернулась Марина Викторовна, ее до сих пор трясло. Владимир Николаевич налил ей стопку. Она выпила. Не закусив.

V

-Заговорит? - оглядев и обращаясь одновременно ко всем, спросил Владимир Николаевич.
Ответ был настолько очевиден, что снова повисла тишина.
-Да всех сдаст, с-сука, - как-то очень недобро прошипел Вова.
Будучи довольно влиятельным и достаточно уважаемым, Михаил Латынин ко всему прочему был парадоксально труслив. А Вова в тюрьме был и, что удивительно, обратно ему не хотелось. Хотя, отец Вовы провел в местах заключения в общем двадцать лет.
-По-очему сразу всех? - сказала Виолетта. - Меня, к примеру, во-обще не за что.
Она смешно тянула слова, ее произношение сразу выдавало в ней принадлежность к роду когда-то знатных светских львиц, в данное время списанных за ненадобностью и сосланных в глухие ****я, от греха подальше.
-Да ты, ****ь, первая в расстрельном списке! - неожиданно взорвался Владимир Николаевич.
Слово "****ь" было не междометием, это знали все. И про расстрельный список товарищ Весна не преувеличил ни разу. Виолетта успела переспать с половиной города, и часть из них были люди серьезные и уж явно не последние. Принимав Виолетту за наивную дурочку, люди хвастались перед ней всеми своими успехами на криминальном, и не очень, поприще. Вот Иван Иванович. Он подкупил Ивана Викторовича и выбил себе приличную должность. Вот Иван Петрович. Он на таможне дал на лапу, провез в темную ящик контрабанды, продал ее, вложил деньги куда надо и выбил себе должность еще приличнее. Вот Иван Денисович. Вот Иван Васильевич. Все любовники Виолетты искренне считали, что дурочка похлопает восторженно глазками и после непродолжительного полового акта все забудет. Это была самая большая ошибка в их жизни. Виолетта была сукой. Холодной, наглой, расчетливой. Она запоминала всё и сдавала всех. Вот Иван Иванович. Сел. Вот Иван Петрович. Пропал без вести. Вот Иван Денисович. Вот Иван Васильевич. И хорошо еще, если просто сели. Некоторых находили повешенными в изоляторах временного содержания, при невыясненных обстоятельствах. Или в лесу, уже изрядно поросших мхом. Верна Виолетта была только Мишке Дону, за его широкую душу и железную выдержку в отношении женщин. Хотя, поговаривали, что Мишка Дон был единственным, кто осмелился вступиться за нее, когда та была в, мягко говоря, крайне тяжелом положении. Теперь, когда и сам Латынин задержан, уже было неизвестно, кто кого быстрее сдаст: Латынин всех нас или Виолетта Латынина. Ну, а следом всех нас. Виолетта попросила налить ей стопку. Ей не налили. Она демонстративно встала из-за стола и отправилась курить, вниз на улицу, нарочито громко хлопнув входной дверью.
-Да ладно, в ней чтоли дело? - чуть ли не запротестовал Сергей Новиков-Курёхин. - Оставьте ее, у нас важнее думы есть.
Владимир Николаевич налил всем присутствующим по стопке, мы молча выпили. Не чокаясь. Не закусывая.

VI

-Ну что, - снова начал Владимир Николаевич. - Придумали уже, куда сваливать будете?
Все это он говорил тоном абсолютно серьезным. За все то время, что я работал помощником главного бухгалтера, Владимир Николаевич три раза предупреждал всех нас: ищите запасной выход. И до сегодняшнего дня, я думал, что все это шутка. Но оказывается, товарищ Весна зрил, так сказать, в корень. Видимо, он подозревал, что выдвижение Латынина в мэры кончится плохо, хотя и решил рискнуть. Как не странно, но выход у меня был. За последние четыре года я с десяток раз был пассажиром скорого поезда "Казань - Новый Уренгой". Между станциями "Ноябрьск-1" и "Ноябрьск-2" расположены как минимум три населенных пункта непосредственно вдоль железнодорожной линии. И аккурат во втором, то есть среднем относительно обеих станций, поселке, я приметил серый недостроенный дом. За четыре года он не претерпел никаких изменений, ну разве только стал серее, от местных погодных воздействий. Вот там-то я и собирался, что называется, залечь на дно. Но о своих гениальных планах я решил умолчать, поскольку мало ли. В лучшем случае, меня посчитают идиотом, а вот в худшем запомнят и сдадут с потрохами.
-Владимир Николаевич, вы серьезно? - спросила Надя. - Что такого случилось то?
Владимир Николаевич молча встал из-за стола и прошел к окну. Посмотрел на Виолетту, которая курила сидя на лавке.
-Я думал, ты умнее ее, - как-то раздраженно произнес Владимир Николаевич, продолжая смотреть в окно.
-За что его задержали? - спросила Надя, обращаясь ко мне.
-Да пустяк какой-то, якобы скорость превысил, - ответил я.
-И всё? Только превышение? - удивилась Надежда.
-Нуу... Не совсем. - ответил я.
Владимир Николаевич по-прежнему смотрел в окно. Он будто знал, что там произошло. От начала и до конца.
-В общем, его на посту остановить не получилось, - продолжил я. - Его на сто семнадцатом километре еле как поймали. Ну, разумеется, он оказал сопротивление представителям власти. Наспех обыскали его, обыскали машину и увезли.
Владимир Николаевич молчал.
-Ну...- неуверенно сказала Надя, - Оштрафуют и отпустят, первый раз что ли...
Тут уже товарищ Весна не выдержал.
-Оштрафуют?! Отпустят?! Ты кого из себя тут корчишь, падла? Ты что, не знаешь, куда он ехал?!
А ехал Мишка Дон от того самого неизвестного нам человечка в наш скромный городок. Ехал, если быть точным, на встречу. Со мной.
-Ты что, не знаешь, что он вез?!
Вез Мишка Дон деньги. Наличностью. И много. Ну, как минимум, у следователя на пару вопросов придется ответить.
-Вот как только было доложено кто и по какому поводу задержан, и что вез, то тут же, молниеносно к делу подключилась его родственнички, едрить их в корень! - и Владимир Николаевич указал на меня пальцем.
Затем он прошел к столу, сел, взял стакан, налил туда водки и выпил. В этот раз закусив кусочком колбасы.

VII

С улицы вернулась Виолетта. Она прошла к столу, налила себе стопку водки и выпила. Не закусывая. У Нади по щекам растеклась тушь. Она была раздавлена прямолинейностью товарища Весны. Разумеется, все мы тут были не детьми и понимали, в какой ситуации оказались, но чтоб так... Надя встала из-за стола и вышла. Не знаю куда она направилась, может, в туалет умыться, а может и курить. Хотя, она, вроде как, не курила. Может, пойти успокоить ее?
-Да ладно, Николаич, че ты паникуешь, - сказал Вова. - Может, и не сдаст. А если сдаст, кто ему поверит, щеглу. Наши-то какие дела?
Владимир Николаевич укоризненно посмотрел на Вову. В моей голове закралась мысль: интересно, если товарищ Весна сейчас пошлет Вову на ***, даст ли Вова ему в бубен или постесняется? Ну, как-никак, субординация, там, колоссальная разница в возрасте и прочие дела. С другой стороны, Вова человек сидевший. И резкий. Потом на суде так и скажет, мол, граждане судьи, действовал в состоянии аффекта. Нет, Вова, скажут они, отправляйся-ка ты на пожизненное за такие дела. Нет, я не могу пропустить развитие этих событий, придется Наде покурить одной.
Со мной эту мысль, видимо, разделили все присутствующие, даже каким-то чудом до сих пор не проснувшийся Никодим, поэтому слово взяла Марина Викторовна.
-Видишь ли в чем дело, Вова. Так получается, что три часа назад был задержан будущий глава нашего города. В связи с этим, могут возникнуть вопросы. Возникнуть их может до сотни, но самый популярный будет: кто такого идиота вообще мог выбрать? Начнут шерстить бюллетени...
-Ну и что? - не унимался Вова. - Народ и выбрал, демократия, честные выборы, че непонятного-то.
Владимир Николаевич поднял с пола пачку бумаги и положил перед собой.
-А теперь смотри сюда, - сказал Владимир Николаевич, обращаясь к Вове. - Здесь, из ста проголосовавших, пятьдесят вообще не ходили на выборы, тридцать проголосовали, да не за того, который в данный момент там начеркан, шестеро сидят, а остальные вообще мертвые! И это навскидку! Первая сотня!
Хотя нет, скорее, эта информация предназначалась мне, чтобы оценить всю абсурдность ситуации.
Владимир Николаевич заморачиваться не стал и просто скинул бумажки обратно на пол. Вовины механизмы в голове донесли до него нужную ему информацию, и он замолчал.
-Дали волю народу... - тяжело вздохнула Марина Викторовна.
-От Владлену раздолье конечно будет, - сказал Сергей Новиков-Курёхин.
Владлен Афанасьевич был сыном старика Афанасия из рабочего поселка. Он отчего-то был уверен, что в смерти его отца были виноваты мы: продажные и коррумпированные кровопийцы и поэтому решил остаток своей жизни посвятить тотальной дискредитации местной избирательной комиссии, ныне правящей партии и вообще всех причастных хоть к какой-то политической жизни нашей тихой провинции. Он нагло срывал дебаты, саботировал публичные выступления кандидатов, в открытую звонил в ментовку и сообщал о том, что четыре из пяти избирательных участка заминированы и вообще, развлекался как мог. Этакий местечковый Дмитрий Энтео политического толка. Если бы у его отца не отобрали ружье, я бы ни сколько не сомневался в том, что вдобавок Владлен открыл бы сезон охоты на нас. Непонятно было только одно: как он до сих пор оставался на свободе? Кто его покрывал? Может, старший следователь Митцунков? Я посмотрел на часы.

VIII

Почти полночь. Со стороны двух стеллажей с почетными грамотами послышалось кряхтение, посыпались испорченные Владленом Афанасьевичем бюллетени. Никодим Михайлович проснулся.
-Че орём, бля? - как всегда, лаконично и похмельно произнес он. - Че за кипиш?
-Мишка спёкся, - ответил ему Владимир Николаевич.
-И Бог не встрял, - добавил Новиков-Курёхин.
-О чем это ты? - спросил я у Курёхина.
-Ну, - смутился он. - Потом расскажу, на улице.
Я заинтересовался.
-О-о-о, бля. - Никодим Михайлович встал со своего импровизированного топчана и подошел к столу. - А че, выпить не осталось?
-Не-а, Виолетта последнее вылакала, - сказал Вова.
Виолетта сидела на подоконнике и смотрела на неумело курящую Надю на улице.
-Ну-с, бля, раз так, то она в лабаз и сгоняет, - решил Никодим Михайлович. - Вилка! За водярой сгоняй, видишь, кончилась, с-сука.
-Кто у нас тут мальчик на побегушках, я или Новиков? Тоже мне, - фыркнула Виолетта.
-Да ты че, подруга, какой Новиков? Ты посмотри на него, он же не ровён час жертвой насильника станет.
-А я та-ак не стану?
-Хах, тебя, шалаву, тут все маньяки по имени-отчеству знают. Давай, быстро, без разговоров.
Никодим Михайлович порылся в заднем кармане, достал мятую пятисотрублевку и бросил ее на стол. Виолетта с явно недовольным лицом подошла к столу, но все-таки взяла деньги и вышла.
-Хах, шалава, - заключил Никодим Михайлович, взял стул, подсел к Владимиру Николаевичу и толкнул его в плечо. - Ну че нарешали тут, мыслители?
-Да что тут решать, - отмахнулся от него товарищ Весна. - Сваливать надо. Мы при любом раскладе погорим тут.
-А че, давайте завалим этого гребня, делов то, - предложил Никодим Михайлович.
Мы все впятером внимательно посмотрели на него. Марина Викторовна потрогала его лоб, вдруг температурит.
-Комнатная, - вынесла вердикт Марина Викторовна Берия.
-***мнатная, - передразнил ее Никодим. - Я серьезно, бля, вчера такое кино классное видел, "Укол зонтиком", называется.
Владимир Николаевич схватился за голову. Я решил, что сейчас самое время пойти проветриться.
-Пошли покурим, - сказал я, обратившись к Курёхину.
-А пошли, - ответил он.
Мы оба встали и направились к выходу.

IX

Мы вышли на улицу. Нади нигде не было. Видимо, отправилась за компанией с Виолеттой в магазин. Я принялся шарить по карманам в поисках пачки сигарет. Сигарет не было. Видимо, я выронил их, пока несся сюда, как угорелый. Сергей протянул мне свою пачку, я по старой привычке взял две: одну за ухо, одну на сейчас. Мы закурили. Я попытался разглядеть луну в тихом ночном небе. Луны не было. Интересно, когда полнолуние? Может, сегодня?
-Слушай, а что там про бога то было? - спросил я у Сергея.
Он достал из кармана mp3-плеер и протянул его мне.
-Во, послушай, тема. Как включишь - сразу первая запись. Группа называется "Молотов Коктейль".
Я ограничился одним наушником в правом ухе, включил. Заиграла музыка.

"Между тем, кто был
И тем, кто еще не стал
Один плевок
Того, кто всё создал
Я дрался с ними
Я проиграл
Бог не встрял.

Среди живых
И приравненных к ним
Из двух один
Будет сожран другим
Я дрался с ними
Я проиграл
Бог не встрял.

Я так любил свой воздушный змей
В густом лесу, когда ветер спал
Его распяли кресты ветвей
В тот день, когда Бог не встрял.

Мой друг был рыбой
Рыбой в морях любви
С тех пор, как я его видал
Он сильно сдал
Он дрался с триппером
Он проиграл
Бог не встрял.

Я так любил свой воздушный змей
В густом лесу, когда ветер спал
Его распяли кресты ветвей
В тот день, когда Бог не встрял.

Вот эта песня из моей головы
Она про ангелов и их высокие лбы
Я дрался с ними
Я проиграл
Бог не встрял.

А вот куплет для радио и эстрад:
"Еби себя, чеши себе ***м зад"
Кто дрался с ними
Тот проиграл
Бог не встрял.

Я так любил свой воздушный змей
В густом лесу, когда ветер спал
Его распяли кресты ветвей
В тот день, когда Бог не встрял.

Между тем, кто был
И тем, кто еще не стал
Один плевок
Того, кто всё создал
Я дрался с ним
Я проиграл..."

Песня кончилась. Я так и не понял чем, но мне она дико понравилась. Я не говоря ни слова, с каким-то оцепенением отдал Сергею Новикову-Курёхину плеер.
-Вот да, есть такое, - усмехнулся он. - Ладно, мозги проветрили, можно и обратно в душегубку.
Он затушил бычок об голубую табличку, изрешеченную мелкой дробью, и отправил его щелчком в урну. Промахнулся.
-Черт, - выругался он, открыл скрипучую дверь на пружине и вошел внутрь.
Я сел на лавку. Сигарета все еще тлела у меня во рту. Я посмотрел на фасад пристроя. Из четырех окон горело только верхнее, левое. Там мелькнула фигура товарища Весны. Видимо, старик испугался, что Курёхин вернулся один, а я, тем временем, навострил лыжи на север. Но увидев мою фигуру на лавке, он успокоился и от окна отошел. Я принялся разглядывать мелких мошек, обвивающих фонарь на крыльце избирательного участка номер 1802. По левую сторону от меня находился какой-то технический комбинат, и несмотря на позднее время, там, в его глубине, еще все раздавались удары молота по каким-то железкам. В тихом ночном небе, которое рассекал напополам самолет, рассеялись тучи и показалась луна. Она была полная. Меня это удовлетворило. Я затушил бычок об лавку и отправил его щелчком в урну. И попал.

июль-август 2015, октябрь 2016