Мой Тбилиси

Мой Тбилиси

Цель этих воспоминаний – изложить свои впечатления о моем довольно-таки длительном проживании в Тбилиси.    
Я родился и вырос в Тбилиси, окончил в 1951 году на серебряную медаль 21-ую русскую, мужскую среднюю школу. Почему мужскую ?– с 4-го класса и до окончания мы учились без девочек.  Школа  была расположена на Плехановском проспекте (ныне проспект Давида Агмашенебели) и считалась одной из лучших на правобережье. Состав класса был интернациональным, но почти половина ребят были армяне, остальные русские, евреи, греки и всего два грузина – Гоги Садагишвили и Юра Вачнадзе. До  8-го класса со мной в классе  учился Зиновий Высоковский или, как мы его звали Зюня, впоследствии известный артист Театра Сатиры, получивший большую популярность за роль пана Зюзи  в передаче ”Кабачок 13 стульев”.  Его родители эвакуировались из Украины, спасаясь от преследований  евреев немцами.
Следует заметить, что в отличие от ситуации с русскими школами в Ереване, когда почти 35 % армян отдавали детей в русские школы, в Тбилиси ситуация была прямо противоположной. Процент грузин в русских  школах составлял всего 1,5-2 % , да и то это были дети из смешанных семей. Помнится, соседка по дому Лордкипанидзе захотела отдать сына в нашу школу. Её  вызвал к себе  наш директор  Давид Семенович Гогоберидзе и дал ей такой нагоняй, что бедная женщина вышла из его кабинета вся в слезах, забрала документы обратно, и отдала мальчика в грузинскую школу, расположенную неподалеку на Киевской улице.
 Мать Юры - Варвара Ивановна Вачнадзе (или тетя Бабуля) была княжеского рода и даже приходилась двоюродной сестрой известной звезды немого кино - красавицы  Наты Вачнадзе. В последующем  мы с Юрой очень подружились: они жили недалеко от нас, а позже мы вместе учились на физическом факультете Тбилисского государственного университета имени И.В. Сталина.
Конечно, княжне Вачнадзе - очень властной женщине, ничего не  стоило уговорить отца - дядю Толю - ресторанного пианиста – красивого и очень моложавого на фоне жены мужчину, в чем –то похожего на эстонского шахматиста Пауля Кереса, поменять фамилию единственного сына  на Вачнадзе. На самом деле, в Тбилиси большое значение придается тому какая у тебя фамилия, кто ты по национальности, и если хотя бы мать грузинка – это сильно повышает твои шансы на успех в жизни. Во многом благодаря дружбе с Юрой я был  вхож в чисто грузинские компании: он окончил музыкальную школу при консерватории и имел  широкий круг знакомств в музыкальных кругах.
Я родился в семье, где отец - Грант Мовсесович Малоян был беженцем из Вана, а мать – Маргарита Тиграновна Тер-Аракелян - коренной тбилисской, предки которой, по словам бабушки почти 300 лет жили в Тбилиси. Прадед - Тер Аракел был священником и был похоронен во дворе  церкви при старинном армянском  кладбище в Ходживанке, разрушенного при  советской власти и превращенного в городской парк.
Мы жили на проспекте Плеханова в доме  номер 10 недалеко от Воронцовского моста. Наша  квартира на втором этаже, две смежные комнаты в 21 и 11 кв.метров, маленькая  кухня в передней и довольно большой висячий балкон над аркой. Каждое утро мы просыпались от возгласов ”Бари луйс”. Это парикмахеры, сплошь армяне, из парикмахерской под нами,  свободные в утренние часы в ожидании клиентов, приветствовали знакомых прохожих. Среди наших соседей   в основном жили грузинские семьи и была очень теплая обстановка. Например, в 1955 году, когда скончалась бабушка Талико,  соседи взяли на себя  хлопоты по похоронам, а три года спустя семья Шарашенидзе, предложила провести свадьбу моего брата Эмиля в своей гораздо более просторной, чем наша квартире.
Я это к тому, что ни в школе, ни в отношениях с соседями, я по поводу национальной принадлежности никаких проблем не имел и рос почти рафинированным интернационалистом. В 1951 году я поступил на физический факультет университета, на русский сектор, где грузин тоже было сравнительно мало. Просто считалось, что есть грузинский сектор и зачем грузину учиться на русском языке. Надо заметить, что в довольно большом по составу Университете было всего два факультета, где обучение так же проводилось и на русском языке – это физика и русская филология. Ну, с физикой понятно – начало пятидесятых, время создания атомного оружия и использования атомной энергии в мирных целях. Словом физика была в моде, а физики - в почете.
Учился я неплохо, во всяком случае, все зимние сессии сдавал на чистые пятерки, а во время летних - хватал пару четверок. Тройки получать было нельзя, поскольку лишали стипендии. На оценках в летних сессиях сказывалось начало спортивного сезона, а я серьезно занимался легкой атлетикой, а именно, бегом на средние дистанции.  Начинались длительные сборы, поездки на соревнования и где-то с середины мая по начало сентября я был вынужден уделять этим вещам свое время и энергию.
4 года я входил в сборную Грузии, а  венцом моей спортивной карьеры стало выступление на Первой Спартакиаде народов СССР в 1956 году на вновь открытом стадионе в Лужниках. Выступил я неплохо и дал зачет своей команде. Надо заметить, что в сборной Грузии по легкой атлетике было около 60 человек и всего двое армян  - Аракси Овивян из Сухуми и я. Аракси бегала короткие дистанции и прыгала в длину, она была сестрой Саркиса Овивяна, ставшего впоследствии кумиром армянских фанатов футбола.  В том же году я окончил университет и переехал в Ереван.
Надо заметить, что в школе я не очень хорошо владел  грузинским языком. В отличие от русских школ в Ереване, где дети друг с другом в основном разговаривают на армянском, а зачастую и думают на армянском,  в Тбилиси русские школы, во всяком случае,  в те годы, были на самом деле таковыми – мы общались друг с другом и думали по-русски, а уж учительницы русского языка – это всегда были русские женщины.
Ситуация сильно поменялась в Университете, который был почти насквозь грузинским, и кроме того, в течение первых 4 лет учебы мы  проходили грузинский язык со сдачей зачетов и экзаменов. Если к этому добавить, что и в сборной Грузии я в основном общался с ребятами на грузинском языке, то ясно, что к окончанию Университета, я уже очень прилично владел языком . Моя студенческая компания тоже была почти полностью грузинской – Нико Георгадзе, Юра Вачнадзе, Гюлли Панцхава, Алла Джавришвили, Медико Гонглиашвили и др. Я назвал самых близких, а Медико в дальнейшем прославилась, стала народной артисткой Грузии в качестве аккомпаниатора  известной певицы Нани Брегвадзе.
Вхожесть в грузинские компании, приличное  владение языком помогало мне изнутри изучить истоки и причины, так называемого грузинского национализма. Признаюсь честно, я лично признаки этого на себе почти не ощущал, разве кто-то беззлобно ляпнет, что хороший парень, жаль, что армянин. Но злого умысла тут не было – и над осетинами подтрунивали, что национальная форма у них – милицейская, а национальный музыкальный инструмент – милицейский свисток. Вообще Тбилиси всегда был  веселым городом и подначки и подтрунивание весьма поощрялись. Конечно, и я здесь не без греха - от меня тоже немало доставалось окружающим.
Тут я хотел бы сделать небольшую оговорку. Да на себе я никогда не чувствовал неприязни на национальной почве. А где  это могло проявиться, если я ни одного дня  в Грузии не работал? В русской школе? Или на русском секторе Университета? Может в  сборной команде Грузии, за которую я выступал в течение 4 лет? Мне кажется, что грузинский национализм очень слабо проявлялся, по крайней мере,   в пятидесятые годы,  на личностном уровне, но в глобальном плане проблема безусловно существовала.
Я уже сравнительно давно интересуюсь статистическими  и справочными данными и, в частности, относительно Грузии. Еще у Пушкина в ”Путешествии в Арзрум”, а это, как известно, 1829 год читаем (цитирую) : ”В Тифлисе главную часть  народонаселения составляют армяне: в 1825 году было их до  2500  семей. Во время нынешних войн число их еще умножилось. Грузинских семейств  считается до 1500 ”. Ясно, что эти армяне попали в Тбилиси, спасаясь от турецких погромов в городе, где они под покровительством русской администрации, чувствовали себя в безопасности. Надо напомнить, что они бежали не  в Грузию, которая к тому времени потеряла свою самостоятельность, а в Российскую Империю, а именно, в Тифлисскую губернию. В те годы Тифлис бурно развивался: это был имперский город, центр Закавказья, и там находилась резиденция наместника императора . По всероссийской переписи 1913 года Тифлис насчитывал 300000 жителей (для сравнения - в Москве проживало  1500000, а в столице Санкт-Петербурге -2000000 жителей ) Примерно такое  же количество населения, как Тбилиси имели  Ростов и Одесса. Так вот, согласно этой переписи 75% населения составляли армяне.      
  В условиях царской администрации, которая насквозь была русской, делопроизводство шло исключительно на русском языке. У меня сохранилось несколько любопытных документов моего деда по матери Тиграна Егоровича Тер-Аракеляна, написанных  на русском языке,:
.1.Заявление о приеме на работу по почтово-телеграфному ведомству на должность телеграфиста, датированное 1898 годом на имя ”Державнейшего, Великого Государя Императора Николая Александровича, Самодержца, Императора Всероссийского. ”
К этому заявлению приложены четыре свидетельства:
2.Свидетельство о рождении на листе бумаги, разделенном на две колонки. Слева на армянском , справа - на русском языке .
3.Свидетельство, подписанное губернатором  г. Тифлис о том, что по ”собранным сведениям , проситель поведения хорошего, в нравственной и политической неблагонадежности замечен не был..”
Не правда ли очень похоже  на наши характеристики не очень далеких советских времен?
4.Приписное  свидетельство, подписанное городским головой, где ратнику Тер-Аракелову предписывалось в случае  войны явиться в определенный сборный пункт с необходимыми вещами.
5.Свидетельство о явке  к исполнению воинской повинности, где Тигран Георгиевич Тер-Аракеловъ  зачислен в ратники ополчения второго разряда.
Представляете себе,  где–то в далекой окраине империи 20-летний парень пишет заявление о приеме на работу на имя Императора, поскольку  это считалось государевой службой..
Для  царских чиновников было совершенно безразлично, человек какой национальности стоял перед  ними. И в наши дни русские люди толком не различают по национальной принадлежности жителей Северного Кавказа  и Закавказья, и не случайно уже в постсоветское время возникло нелепое для нас словосочетание - ”Лица кавказской национальности”. Я это к тому, что за какие-нибудь 120 лет, с тех пор, как Грузия лишилась самостоятельности и вошла в состав Российской империи, в Тбилиси почти вся промышленность, строительство и торговля оказались в руках армян. Что для армян создавали особые условия?  Конечно,  нет! Просто у всех аборигенов были равные стартовые условия, и  армяне добились доминирующего положения  из-за свого  ума, предприимчивости, изрядной приспособляемости, если хотите, изворотливости. Уместно напомнить, что в Тифлисе до свержения царизма из 42 городских голова – 38 были армяне. Кстати, примерно та же  картина наблюдалась и в Баку. В этих условиях Тифлис стал центром армянской литературы и культуры. Только перечень армянских корифеев уже говорит о многом – О.Туманян, Раффи,  Г.Сундукян и очень много других жили, творили и были похоронены на армянских кладбищах Тифлиса.
Я как-то спрашивал бабушку Талико, а где же были грузины? Отвечала, что было несколько десятков  ”князей”, которые владели парой полуголодных деревень, ходили в черкесках  с кинжалами на поясе и искали за счет кого бы выпить и закусить. В конце 19 –го века появилось  небольшое количество грузинской интеллигенции, в частности, писатели и поэты. В изрядном количестве грузины были среди духанщиков и поваров. И, конечно, крестьяне из близлежащих деревень, которые привозили в город  зелень, мацони и прочие  сельскохозяйственные продукты. Они же, спасаясь  от голода, привозили  в  город  своих мальчиков и отдавали в услужение армянским торговцам, которые использовали их в качестве зазывал для привлечения покупателей. Эти дети назывались ”бичо”, что на грузинском языке означает просто мальчик. Как ни странно, даже такое чисто тифлисское явление, во многом определяющие своеобразие города и его колорит, как так называемые ”кинто”, в основном, были армяне.
Не случайно среди тифлисских армян был популярен такой анекдот:
Приезжему показывают достопримечательности города. ”Вот здание Мелик-Азарянца, это - больница Арамянца, это - караван-сарай и гимназия Манташева, это - театр Питоева (ныне театр им.Ш.Руставели), это - баня Мирзоева и т.д. ” Гость спрашивает : ”А что же  здесь  ваше, грузинское?”. ”Ва, кацо, все остальное - таши-туши (хлопанье ладошами в такт танцу), хаши-маши - это все наше”.
Вот такой был славный город Тифлис в царское время.
В последние годы мне редко удается бывать в Тбилиси. Родители переехали в Ереван в 1967 году, поэтому  мне  собственно там негде остановиться: товарищей по учебе и спорту я давно уже потерял, а близких родственников не осталось или с ними потеряна связь. Где–то  с 1985 по 1992 год я довольно часто ездил в Тбилиси на 3-5 дней, но в самое последнее время бываю там  в основном проездом на пути в Кобулети, или в Израиль, когда летел к брату через Тбилиси. Но  город моего детства и молодости я люблю и внимательно присматриваюсь к произошедшим переменам.
Тенденцию к огрузиниванию города я замечал довольно давно, иногда по едва заметным признакам. Например, когда в конце 80-х годов мы с моей приятельницей, местной учительницей биологии Алисой пошли в хинкальную, то кругом слышалась только грузинская речь, и заказ пришлось делать на грузинском языке. Но потом приятельница сказала, что могу спокойно обращаться и говорить по-армянски. Действительно, кругом обслуживающий персонал были армяне, и они меня радостно приветствовали, когда узнавали, что я из Еревана.
Здесь хотелось бы отметить, что и грузины четко различают своих армян и приехавших из Армении Я бы сказал, что к последним относятся с некоторой опаской, предвидя, что могут получить сполна, если позволят себе проехаться по поводу национальной принадлежности.
Примерно в те же годы я как-то позвонил  своему однокурснику и приятелю, очень приличному физику Эдику Бархударову по служебному телефону Института физики Академии Наук Грузии и был удивлен, услышав в ответ ”Гисменд” (слушаю). Потом он пригласил  меня домой и жаловался, что заставляют говорить только по-грузински, и это его настолько тяготило, что вскоре был вынужден перебраться в Москву.
В 1991 году, находясь в Тбилиси, я случайно оказался на центральной площади, когда снимали с педьестала памятник Ленина.  Было много народу, а это было время, когда  полным ходом шли митинги Звиада Гамсахурдия. Рядом оказался русский товарищ лет под 50  и несколько грузноватый мужчина того же возраста чем-то напоминающий Жана Габена. Русский стал громко возмущаться происходящим святотатством, на что ”Жан Габен” посоветовал помалкивать, поскольку были случаи, когда подростки – тинэйджеры, проходя рядом, шилом протыкали не понравившимися  им людей. Постояли минут 15, и когда Владимира Ильича уложили в грузовик, начали расходиться. Нам с ”Жаном Габеном” было по пути, и мы разговорились. Он оказался инженером-армянином, работающем на 31-м заводе. Я знал, что этот завод производил самолеты еще со времен эвакуации в годы войны. Вовсю шли митинги и забастовки, а в Грузии к этому добавлялся лозунг Звиада Гамсахурдия  ”Грузия - для грузин!” Собеседник сообщил, что  на внутризаводских митингах были  требования изгнать всех негрузин.  Директор завода, хоть и грузин по нац,иональности, но, как и любой директор крупного советского предприятия, был тертым мужчиной и прекрасно понимал абсурдность такого требования в условиях Грузии. Он  предложил, что пусть на следующий день на работу выйдут только грузины, и оказалось, что ничего похожего на план выполнено не было. На другой день, на работе были только не грузины и пошло  нормальное выполнение планового задания. После этого своеобразного эксперимента, директор собрал  грузин и сказал: ”Куда вы их  гоните, а кто будет работать? ”
Мне представляется, что именно в эти годы  большая часть негрузинского населения просто уехала : Армяне - в Армению  и в Россию, Русские  - в Россию, евреи – в Израиль, греки - в Грецию и т.д. А их дома заняло грузинское население из сельских местностей, что привело к резкому ухудшению качественного состава городского населения. Во всяком случае, когда я случайно оказался на Гомской улице (это в районе Ортачала, над Армянской церковью, где раньше сплошь жили армяне и азербайджанцы), из всех домов раздавалась только грузинская речь.
Наверное, это неприятие ”чужаков”,  резкое ухудшение уровня жизни  плюс фактор большого количества беженцев из Абхазии, часть из которых оказалась в Тбилиси, привело к нынешней, довольно неприглядной картине, которую являет этот славный город в наши дни..Ходишь по проспекту Руставели и через каждые 20 метров попадаются нищие  самого плачевного вида, просящие милостыню. Лица прохожих заметно помрачнели, почти не видно приветливых, улыбающихся людей. Даже после Еревана заметно, что летом в мини-юбках ходят только  очень молоденькие девушки, редко увидишь молодую женщину, или тем более пожилую женщину  в брюках. А ведь не так давно тбилисцы гордились, что их город – это второй Париж!
Куда все это делось? Где город моей молодости?

2010 год