9. Айхенвальд о Тютчеве

9. ТЮТЧЕВ (1803-1873)/70; (№23)

Ключ к поэзии Тютчева дал  Вл. С. Соловьев» и говорить о ней после знаменитого русского философа можно, только исходя из его основной идеи. Соловьев сказал, что  никто глубже Тютчева не захватывал таинственной основы, «темного корня» бытия; он был поэт хаоса. И в этом невольно убеждаешься с первых же его стихотворений
Но характерно для Тютчева, что, познав ночное, хаотическое, мрачное, так далеко проникнув в темную обитель корней и подслушав злое соглашение демонов, он сам остался все-таки лучезарен и чист. Ночь не объяла его.

В этом заключается его своеобразие, и этим представляет он знаменательный контраст Достоевскому,  который тоже сердцем своим жил ночью и видел лицом к лицу ее тревога и тайны. Но Достоевский из своей  кромешной ночи вышел  темный, Тютчева ночь оставила светлым. Вся жизнь его прошла под кротким, благостным" влиянием  Жуковского, — казалось бы, столь неподходящего для настроений хаоса; и кроткой была его поэзия, хотя и соприкоснувшаяся демоническому  началу жизни
Некоторая двойственность в оценке России, ее довольных и ее недовольных, может быть, находится в связи с тем, что колебание вообще характерно для Тютчева, выбиравшего между ночью и днем. Часто день жег ему  глаза своей багровостью, своим пышным золотом,  крикливостью своей окраски, — и тогда он хотел ночи или, по крайней  мере, сумерек. 

Но солнце влекло его своими лучами, ”полным  блеском проявлений”, и, хотя страсти, ночные чада хаоса,  волновали его страдальческую грудь,  все же душа его была ’’готова, как Мария, к ногам Христа навек прильнуть».
Примирение между днем и ночью, между космосом и хаосом, между тишиной одинокой  человеческой души, с её  воспоминаниями и тенями,  и пестрым шумом окружающего человечества, не идет  у Тютчева в пушкинскую наглядность, в  ясную и  простую глубь.

Не с этим  ли в связи находится и то, что он труден для понимания и стихи его  в чужую мысль внедряются не  сразу? Удивительны его проникновенные взгляды в глубину вещей, его сопричастность  трагедии и тьме, — но как ночь необязательна,  необязателен и он. Стихи его задушевны, нередко отличаются дорогой  неотделанностью, бесспорно  подтверждая свидетельства его биографов, что он не был специалистом поэзии,  служителем ее высокого ремесла, и  беспечно,  с какою-то прекрасной небрежностью ронял свои поэтические откровения; стихи его полны оригинальных словосочетаний,  а самое главное — его прозрения и догадки гениальны, его  идеи — вершина человеческой  мысли.

И все же — как поэт он не велик величием простоты.  У него еще не пройден всецело и осязательно тот кругооборот, который от явления ведет к идее, а от идеи — обратно  к понятому и просветленному явлению; еще не достигнута мудрая непосредственность, высший разум красоты.

И потому Тютчев — для  немногих. Великое, как солнце, существует для всех.

ФОТО ИЗ ИНТЕРНЕТА