Степаны и Степанычи

Степаны прожили длинные и яркие жизни, а накануне 60-летия Победы более чем убедительным представляется определяющая роль в становлении их характеров Великой Отечественной войны.
Степан Пряников совершенно неожиданно стал первостроителем Магнитки. Родом из Татарии, он известными решениями народной власти, озабоченной укреплением тылов социалистического государства, в прямом смысле на собственной  крестьянской телеге добирался до Южноуралья. Из одиннадцати душ семейства к месту спецпоселения прибыли…трое, он да две сестры. Куда было деваться, освоил новую и самую что ни на есть мирную строительную специальность каменщика, не одна сотня магнитогорцев и не задумывалась, что именно его умелыми руками и был обустроен их нелегкий быт на по тогдашним меркам центральной улице Соцгорода – имени великого русского композитора Чайковского. А пришла пора защищать родное советское Отечество, он с той же легкостью-покорностью патриота не на словах, но на деле понюхал пороха на Хасане и Халхин-Голе. Грянула священная война на Западе, он тут же был призван на передовую. Увы, как следует повоевать-то и не пришлось. Обиднейшее пленение, высылка в Словакию, унизительное полускотское существование, голодуха,  изнурительнейшая работа до седьмого пота в лагере для военнопленных. Навыки каменщика пригодились и здесь, а не то так и сгинул бы по полной ненадобности. Долго не верилось, что война так затянется, а потому и хотелось выжить во что бы то ни стало. Ведь в построенных им домах все-таки тоже будут жить люди,  а не нелюди. Месяцы и месяцы  длилась эта заграничная каторга, сначала в лагере, потом все-таки, не дождавшись наших, не удержались и удачно сбежали к местным славянам-партизанам. Спасибо добрым людям – одели и обули, а шуба так и вовсе носилась и после войны больше десятка лет.  Ноябрь сорок первого юный, совсем мальчишка Степан Токарев провел под Челябинском, осваивая пулеметное дело. Склонный к технике наладчик счетно-вычислительных машин Магнитогорского промышленного комбината, он без труда стал первым номером пулеметного расчета. Да так и остался им все минуты и часы, дни и ночи, месяцы и годы войны. Боевое крещение принял на Калининском фронте. А вернее сказать – получил наглядный боевой урок. Без должной артподготовки роту бросили в атаку. Два взвода на глазах Степана покосили почем зря. Его командир оказался мудрее и пожалел солдат – Родине  были нужнее  живые, а не мертвые. Деревушки в Подмосковье запомнились по названиям плохо, важнее для него было овладеть всеми премудростями боевого искусства, умело использовать складки местности, как рыба в воде ориентироваться в любой полевой обстановке. Это в кино герои минутами, взобравшись на бруствер окопа, призывали идти в атаку. В бою такие номера не проходили, каждый метр фронта был пристрелян противником, в этом С. Токарев убедился на примерах гибели боевых друзей очень скоро. Весна 42-го. Непролазная грязь, а ведь пулеметчикам надо тащить на себе и 72-килограммового “максима”. Наша атака захлебнулась, дали команду отходить. Здесь и настигла шальная пуля Токарева. К счастью, ранение оказалось в руку, так что выбрался из переделки без посторонней помощи. Не бросил и пулемет. Так начался кандидатский стаж в ВКП (б) молодого бойца.
К лету 42-го на фронте наступила определенная стабилизация. Стали лучше кормить, не надо было разделывать убитую скотину или варить хлеб в каске напополам со снегом, прикуривать от зажигалки убитого фрица. Побыв немного разведчиком, Степан вернулся на передовую. Здесь все было ясно. Наши – фашисты. Огневые точки врага – мой сектор обстрела. Направление наступления – пути возможного отхода. Бывал в критических ситуациях. В окружении. Присмотрелся, ба, да там “свой” брат-пулеметчики, поднялись и мимо них бегом, пока те развернулись, наших и след простыл. Рисковали? Да, но оправданно. Бой за высоту. Немцы сидят крепко. Часами Степан наблюдал за их маневрами, перемещениями, а когда понял систему, то без единого выстрела взобрался на высоту и уж так настрелялся… Фашисты, полон грузовик, потеряли бдительность. Токарев с расчетом в считанные секунды развернули свое грозное оружие и мгновенно уложили десятки гитлеровцев. Бывали и другие эпизоды.
У Степана Пряникова качели судьбы по-прежнему раскачивались на сто восемьдесят градусов. Пробравшись к наступавшим c Востока нашим, он с друзьями угодил в новый плен, где было, что скрывать,  что называется – все, их прописали во власовцев, тогда тех ой как не жаловали. И это очень мягко говоря. Короче, фронтовая необходимость взяла свое и их призвали опять под красные знамена, выдали оружие, а по-том и орудия. Степан обучился на артиллериста 76-миллиметровой гаубицы. Так и проделал с боевой подругой тот же путь на Берлин уже по третьему разу. Но уже гордо и значимо.   
Тезке Токареву с “Максимом” больше нравилось видеть врага перед собой, хо-дить в атаку. Когда происходит полная концентрация, когда за минуту пролетает целая жизнь, когда не другим, но себе клянешься не пощадить и жизни ради победы. Ему до-водилось врываться непосредственно во вражеские окопы. Четырежды участвовал в форсировании крупнейших рек – Днепра, Десны, Нарвы, Щары. О, это особая операция. Здесь нужна огромная личная храбрость. Степан Токарев в такие времена не думал о Магнитке, семье, Родине. Нет, освободить Союз от врага значило в конкретной обстановке продвинуться еще на одну, другую, третью сотню метров, огнем выкурить фашистов и заставить бежать под угрозой уничтожения. Cтепан становится самым опытным в роте. А было ему чуть за двадцать. Старший сержант заменяет при случае единственного офицера, своего друга Виктора Козычева. Если говорят о фронтовом братстве, то их отношения таковыми и были. Общались не по уставу, не по званиям, а по именам. Делили буквально все. Казалось, быть их дружбе вечной. Май 45-го стал последним для войны, последним и для друга…А Степану повезло. Пять ранений, но ведь все-таки вернулся живой. C орденом Ленина и Золотой Звездой на груди – Героем Советского Союза. Получил разом зарплату за войну 3700 рублей и 23-летний парень пошел учиться в 6 класс.
Пряников тем временем опять проехал всю страну и после Победы над германскими фашистами отличился в Маньчжурии в боях против японских милитаристов.
Степаны друг о друге не знали. А встретились фронтовики уже много лет спустя, благодаря тому, что дочка Татьяна к статусу сестры первого Степаныча - Бориса с радостью добавила статус жены второго Степаныча - Виталия, соседа, одноклассника по 16 школе, однокурсника по МГМИ.  И как хорошо, по-мужски крепко подружились их отцы-фронтовики.  Степан Кириллович не кичился своим геройством, выучился, догнал ровесников, дослужился до должности начальника цеха на метизно-металлургическом заводе. С удовольствием занимался воспитанием не только своих, но и сотен чужих детей, впрочем, для таких людей чужих детей не бывает. Степан Семенович переква-лифицировался в электрики. Никто не знал все эти подстанции, кабели, сети Левобережья лучше него. Косыгин, премьер наш, приезжал, так и тут без Пряникова не обошлось, он обеспечивал визит по “электрической” линии. До 75 лет хватило сил доработать ему в электрохозяйстве комбината. Cоревновались Степаны между собой, пожалуй, только в искусстве настоящего русского застольного трепа да деревообработки. Наточить на самодельном станочке деревянных заготовок да соорудить из них классный шифоньер или диван – вот тут они старались переплюнуть один другого изо всех сил. А в остальном все домашние заботы делились поровну, по-людски, не забывали и огородничать, и  выбираться на природу.
          По-разному сложилась фронтовая история Степанов. Одного  за геройство помещали на пару с “Максимом”  в музей, расписывали в книгах. Другой оказался как все. Но их одинаково любили и вечно помнят дорогих родных отцов-Степанов Татьяна Степановна Токарева, Борис Степанович Пряников и Виталий Степанович Токарев.