Драма на охоте

Его отец был призван в Красную Армию в самый тяжёлый 42-й год. Это в 41-м всем казалось, что отступление - просто плод коварства гитлеровцев, но год спустя фронт стабилизировался, ой как далеко от западной границы Союза. В итоге отец был втянут в военную дуэль с Германией аккурат в ту осень, после которой путь был один - на Берлин. Так он и топал от Сталинграда в одну сторону. И когда, победителем, зачинал с женой Пашку, похоже, передал ему генетическую предрасположенность к успеху и победам.
Пашка оправдал ожидания. В школе - первый ученик, первый пионер, первый комсомолец. С виду нескладный, слишком длинный и худой, он брал внутренним добрым огоньком, которого хватало на всё-уроки, друзей, спорт. После десятого класса без труда пересел на студенческую скамью. А вот дальше всё пошло не так, как у других. Напрасно ждала его заводская проходная, напрасно пылился диплом инженера -металлурга. Вместо службы в армии после института Пашку призвали в профессиональный комсомол. Была в те времена такая каста. Лучших из лучших лишали привычной карьеры и усаживали в кресла молодёжных командиров. Пашка, правда, не сильно на это обиделся. Ему в удовольствие было закатить речугу на тысячной манифестации, посидеть с гитарой у костра в Урал-Тау и "прочистить" с ребятами из оперативно-комсомольского отряда подвалы и чердаки от бомжей, пьянчуг, проституток. Инструктор, завотделом, секретарь, второй секретарь, первый - путь Пашки, Павла, Павла Сергеевича не был устлан розами, но плакать ему было не с чего. Он брал от жизни по тогдашнему максимуму.
Без особых проблем Пал Сергеевич пошёл и по партийной линии. Была, правда, одна трещинка - если выдвигался кто-то в партаппарат для очередного назначения, то его никто и нигде уже не воспринимал иначе как вечного партфункционера. С перестройкой было заявлено о замене кадров. Он, несмотря на относительную, всего сорок с небольшим, молодость, был почти "задвинут" под напором более молодых, более перестроившихся и послушных очеред¬ному вождю. Когда Павла Сергеевича так отодвинули, он лучшего ничего не нашёл, кроме как запить своё горе "горькой". Это была не привычная пьянка, вроде знаменитого "шестого вопроса". Это был настоящий запой на один вечер с друзьями, которые могут принять и простить эту мужскую слабость. А потом
так и пошло. Выборы секретарей - он остаётся в стороне. Выборы депутатов, прежде гарантированные, - мимо. Формирование мэрий и прочих новых институтов власти - его уже и не вспоминают. Казалось, Павла Сергеевича уже навсегда вычеркнули из авангарда местного отряда актива. Даже защищённая между делами диссертация не помогла карьере, только породила завистников.
Паша  ушёл  в   фирмачи. Первое время процветал. За счёт старых номенклатурных связей, за счёт контактов на уровне СНГ и дальнего  зарубежья.    Но всё равно, всё это было явно не то, не по его  уязвлённым лидерским    амбициям. Он спонсировал спортсменов, артистов,  вундеркиндов,  но вся слава им и доставалась. Вроде и радовался их успехам за  обильным столом и всё более обильными возлияниями, но червь сомнения в собственных победах подтачивал изнутри неумолимо. И вскоре потребность пить стала необратимой, ежедневной, ежечасной - уже без оглядки на сотрудников и визитёров: Он мечтал о возрождении, но ему — уготован был другой "ренессанс". На майские праздники его тело отнесли на непрестижное левобережное кладбище.