Никель - Сальмиярви. Глава 3

                Глава 3. Семейные заботы.

   Моя жена - Ольга Николаевна практически сразу же по приезду в Сальмиярви устроилась работать на ГМК в цех горных машин и оборудования. Её взяли инженером по эксплуатации подъёмно-транспортного оборудования. Фактически по её основной специальности. Каждое утро она поднималась в семь часов, быстро завтракала и к восьми часам уже стояла на остановке автобуса, следовавшего по маршруту Никель - Заполярный. Дело в том, что этот цех располагался не в Никеле, а в Заполярном. Да ещё не в центре Заполярного, где Управление ГМК "Печенга-Никель", а подальше - на склоне сопки.

   Из всех женщин нашей части работала только моя жена. Остальные воспитывали детей и вели домашнее хозяйство. Кроме моей жены, женщин было шестеро: Татьяна Варзетова (1 ребёнок), Тамара Дементьева ( двое детей), Наталья Кузнецова (1 ребёнок), Виктория Ширшова ( двое детей), Надежда Коюшева (пока ещё - бездетная). Позднее приехала жена Ткаченко - Валентина (детей она не привозила).

   Детский садик имелся в погранотряде, куда принимали и наших детей. Конечно, труднее всех приходилось нам с женой, так как она работала. Также сложности были у Ширшовых, которые имели мальчика и девочку. Но мы водили своих детей в садик через мост в погранотряд. Проще обстояли дела у Дементьевых - с ними жила мать Виктора. Кузнецовы и Варзетовы когда водили детей в садик, а когда и нет, оставляя их дома с собой.

   С детским садиком часто возникали какие-то проблемы: то разморозят батареи, и приходится ждать, когда же их починят; а то садик возьмёт, да и сгорит. Вот такая история произошла в феврале 1976 года.

   Полярная ночь уже давно закончилась. День ото дня становилось всё светлее. И на сопредельной территории в норвежской провинции Тромсё начались учения ОВС НАТО "Колючий мороз -76". Активизировались полёты тактической авиации, на аэродромы начали прибывать транспортные самолёты с грузами и личным составом, "зашевелились" и мотопехотные подразделения. Ничего в этом неожиданного не было. Это - обычное, ежегодное мероприятие времён "холодной войны". А на дворе стоял февраль 1976 года.

   Я собрал в штабе офицеров и прапорщиков: заслушали доклад оперативного дежурного об обстановке за прошедшие сутки, наметили мероприятия технического плана по улучшению работы и начали обсуждать задачи хозяйственного обеспечения. Вдруг в кабинет врывается прапорщик Коюшев, дежуривший на узле связи, и дрожащим голосом объявляет, что горит детский садик. Он увидел пожар со склона нашей сопки.

   В этот день в садике были только двое из наших детей: моя Наташа и дочь прапорщика Кузнецова. Мы, на ходу одевая шинели, бросились бегом к мосту. В голове засела только одна мысль: "Лишь бы успеть вывести детей из-под огня!" Детский садик находился на территории погранотряда за рекой. До моста мы добежали настолько быстро, что я и не заметил, как очутился на его середине.

   И вдруг я почувствовал, что ноги отяжелели настолько, будто их жилы наполнились не кровью, а свинцом. Попытался поднять правую ногу - нога не слушается, попытался сдвинуть левую ногу - нога не поддаётся.
   - Толя! Беги один... Хоть что-нибудь сделай там! Меня, кажется, парализовало.

   Прошло пять минут и из того места, откуда шёл дым, вдруг вырвалось пламя. В сердце что-то ёкнуло и я побежал в направлении этого пламени. Ноги вновь заработали как обычно. Когда я подбежал к горящему зданию, дети стояли гурьбой и с любопытством наблюдали за тем, как огонь подбирается к крыше. Я обшарил глазами всю толпу, но своей дочери не увидел. Машинально я обнял ребёнка, который стоял прямо передо мной. В этот момент крыша рухнула. Я крепко сдавил ребёнку плечи и девочка воскликнула:
   - Папа! Не дави так сильно - мне больно!

   Только тогда я понял, что держу свою дочь. Приехала пожарная машина и пожарные приступили к своей работе. Хотя, по правде сказать, тушить уже было нечего. Деревянное здание сгорело за считанные минуты.
Новый детский садик построили только к осени. Поэтому нашим детям до наступления лета пришлось отсиживаться на своих квартирах, а на лето, как правило, они разъезжались по дедушкам и бабушкам.


   Хорошо ещё, что Наташа была спокойным ребёнком. Жена, как всегда, с утра уезжала в Заполярный. Я растоплю печь посильнее, чтобы дочери было тепло, накормлю её завтраком, усажу на диван, дам игрушки и раскраски и уйду на службу. Пробегая мимо своих окон по делам службы, загляну через стекло - чем там занимается моя дочь, и бегу дальше. Во время обеденного перерыва я, как правило, ещё раз протапливал печь и разогревал обед, затем кормил Наташу и уходил на службу. Конечно, всё это делалось в большой спешке. Поэтому однажды, раскалывая полено на лучины для розжига печки, я сильно поранил топором большой палец левой руки. Пришлось даже съездить в Никель на рентген - не повреждена ли кость?! Слава Богу, всё обошлось!

   Иногда в Никель "заглядывали" с концертами эстрадные артисты. Нельзя сказать, что сюда стремились какие-то известности. Они и на Большой Земле неплохо зарабатывали. Но всё же иногда приезжали неплохие ВИА. Концерты проводились во Дворце Культуры ГМК. И тогда мы практически всем нашим дружным коллективом устремлялись во Дворец. Часто брали с собой детей. Было забавно смотреть, как моя Наташка и Ленка Дементьева танцуют в проходе во время концерта.

   Родственники в Заполярье ни к кому не приезжали. Это было связано с определёнными трудностями: надо было оформлять разрешение на посещение погранзоны. Никто с этим связываться не хотел. Но вот отец прапорщика Анатолия Кузнецова настоял на своём посещении сына. То ли он воевал в этих местах и захотел их вновь посетить, то ли ему очень захотелось узнать Заполярье, но он приехал. Знал ли сам Толя, что отец в последнее время испытывал сильную сердечную недостаточность, неизвестно. Но всё-таки - случилось то, что случилось. Уже на утро следующего дня после своего прибытия отец Анатолия скончался.

   Все свободные от службы офицеры и прапорщики поднялись как по тревоге. Кто-то отправился в Никель за новым бельём и костюмом, кто-то за гробом, кто-то взялся опаивать гроб цинком. Всем нашлось работы. Но после этой истории поклялись, что больше никто родственников в Заполярье приглашать не будет.

   Коллектив офицеров и прапорщиков сложился очень дружным. Все главные праздники в году отмечали совместно.
Что касается дней рождения самих виновников торжества или их детей, то тут уж и говорить не приходится. Обычно после застолья уходили гулять на сопку. Поднимались на самый верх, затем выходили на дорогу Мурманск-Никель и уже по ней спускались вниз до самой части. Совершив такой марш-бросок и надышавшись свежего воздуха, возвращались совершенно протрезвевшими.

   10 апреля 1976 года Ольге исполнилось 29 лет. Отмечали у нас. Были Ширшовы, Дементьевы и Варзетовы. Потом поздравить заходили и другие. Короче - таких, кто не поздравил, не было. Конечно, веселье лилось через край. Снегу во дворе было ещё предостаточно и иногда, выйдя из дома на веранду покурить, оказывались в сугробе под радостные возгласы: "Куча мала!". А утром жена не досчиталась одной своей золотой серёжки. Было очень жаль её - уж больно дорогая вещь! Надежды найти в огромном сугробе практически не было. Ольга совсем сникла. Тогда я взял большую снегоуборочную лопату и отправился копать снег. Каково же было моё изумление и восторг, когда после первого же копка, я обнаружил на дне перевёрнутой лопаты золотую серёжку.

   В разгар лета 1976 года, когда только что прошёл сильный дождь, мы с женой отправились на сопку развешивать постиранное бельё. И когда уже бельё развевалось на ветру, а мы с женой спускались по намокшей траве, она вдруг подвернула ногу и села на неё. Сама подняться она уже не смогла. Лодыжка начала опухать прямо на глазах. Естественно, что я обеспокоился - ещё в Воронеже в 1969 году жена уже ломала эту самую лодыжку. Я отнёс Ольгу в дом и положил на кровать, а затем вызвал машину и отвёз её в Никельскую ЦРБ. Нам повезло, что её осматривал сам хирург Беляковский - лучший в хирург ЦРБ. Он поставил Ольгу на ноги, но она провела в больнице полтора месяца. На дочке Наташе это никак не отразилось - она была в это время в Омске, у моих родителей.

   Новый 1977 год встречали на квартире у Ширшовых. Кажется, что собрались все офицеры и прапорщики - яблоку упасть было негде. Так как мы с Ширшовыми занимали один финский домик, поделённый пополам, то и приволокли от нас дополнительные стол и стулья. Застолье было в большой комнате, а танцы - в спальне. В самый разгар праздника чуть не случилось обидное - сломался мой магнитофон. Уж как я в считанные минуты определил, что сгорел конденсатор в усилителе мощности, не знаю. Но факт остаётся фактом. После замены конденсатора магнитофон снова заиграл. Мы веселились, часто выскакивали на улицу и любовались северным сиянием.

 

                (Далее:http://www.proza.ru/2016/10/30/1503)