Питерские домовые. 15 Визит в прошлое Глава 4

Глава 4



Дав время Ушаку вдоволь налюбоваться овечками и прочей живностью, домовые вышли на улицу и с удобством расположились на завалинке. Кузьма, до этого момента сдерживавший себя, наконец, принялся за расспросы.


- Слышь, Ушак, а ты где здесь проживал-то?


Любитель «былинок-животинок», уже пришедший в себя, прежде чем ответить, долгим взглядом посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую, наконец, вздохнув, обернулся к хозяину.

- Сначала в первоначальной деревне, а после в усадьбе кокоревской хозяйствовал.

- Так ты Погорелец, что ли?

- Не-е-е, я Барский. Погорельцу я усадьбу доверил во временный присмотр, когда в город подался на слона посмотреть. Да, вот, судьба так сложилась, что там и остался.


- Ну, тады свезло. От таких бедствий слон твой тебя уберег, что ого-го-го. По этим-то местам опосля две войны пожарами прокатились.

- Наверно, - нехотя согласился гость. – Только, вот думаю, может смог бы свой дом уберечь, кабы не уехал?

- Ну, это навряд ли, - Кузьма с сомнением помотал головой. – Оно, конечно, сохранилось что-то с прежних времен, но больше то, что в сторонке. Вон, за трактом московским, дом красивый, говорят, от усадьбы Меняева остался. Нынче, правда, заброшенным гниет. Или строгановская усадьба в Марьино. Сосед недавно навещал родные места, так баял, что ее теперяча ваще восстановили, и даже с парком. А тамошний хранитель Андрей такой гордый ходит, ровно те павлины, что в саду его обретаются.


- Павлины? – недоверчиво переспросил Ушак.

- Ну, да, - подтвердил хозяин. – Сосед сказывал, что нынешние жильцы и лошадками обзавелись, и борзыми, как в прежние времена, и павлины белые в отдельном домике живут. Только вот церква почти разрушенной стоит, ровно бельмо на глазу.

- Вот видишь! И здесь бы, коли я сохранил …

- Не-е-е, - перебил его Кузьма, - тут, у железки, точно не получилось бы. И не спорь! Ты мне лучше поведай, что за деревня такая первоначальная, да как ты из нее в усадьбу попал?


Ушак недовольно хмыкнул, обрывая свои видения дивного местечка, в котором хозяйствовал бы, кабы не уехал, но тема собственной истории, которой так заинтересовался хозяин, приятно грела душу, и он начал рассказывать.


- Под Новгородом землица эта находилась, когда на пути торговом селение наше образовалось. Это еще до того, как Петербург строить начали. Вот в этой селитьбе я чин домового и принял. Домом обзавелся с семьей хорошей, с ними и хозяйствовал. Когда ж, жилище первое заветхилось,  это уже при правнуках, новое поставили, и меня пригласили. Так и жил с той фамилией, пока род их не пресекся, а наследники, сродственники дальние, со своим хранителем прикатили. Не, я мог бы поспорить, отстоять свои права, но новые жильцы мне сразу не глянулись. А в это же время, неподалеку железку стали прокладывать, и купец Кокорев будущую усадьбу заложил. Ну, я покумекал так и этак, и решился - с домом своим старым попрощался, со слезами, не скрою, да в строившийся и перебрался.


- М-да, жильцы, бывают, попадаются такие, что хоть из дома беги, эт верно, - Кузьма обхватил рукой подбородок и замолчал, глядя куда-то в сторону, потом вздохнул, махнул рукой, видимо отгоняя неприятные воспоминания, и вновь обернулся к гостю. – Ну а сейчас как? Ладишь?


- А у меня нынче домина, что не одну деревню вселить можно. Народ разный попадается, но так, ладим, - с еле скрываемой гордостью ответил Ушак и в свою очередь поинтересовался, - А ты сам-то из каких краев будешь? Ты ведь не из молодых, а что-то не припомню я тебя.


- Я то? Да с деревушки, что близ Марьино была. Хозяев сюда переселили, ну и я с ними подался. Уж, почитай, девятый десяток, как здесь обретаюся.

- Переселили? Насильно? Это за что? Натворили делов каких?

- Да не, тогда многих людёв с мест родных повыдергивали, да ближе к железке согнали. Для колхозов, вишь, селения укрупняли, и для заводов, да ту же железку обслуживать, рабочие руки нужны были. Вот и разоряли глухие деревеньки малые.

- А про дом мой бывший не знаешь? Ну, как, когда?

- Хм, не ведаю. Поселился, уже не было ничего. Мне тока опосля кто-то сказывал, что усадьба красивая туточки стояла, да про Погорельца упоминали. Можа в той войне, когда Юденич на Питер наступал, погибла? Ты, вот что, прогуляйся за железку – там, баяли, дом остался с тех времен. Гостевой, что ли? У местного собрата все и поспрошаешь.

- Что за дом? Это напротив театра который?

- Да кто его ведает? Можа и он. Я, вишь, домосед, редко куда выхожу, все больше с чужих слов, а сам не видывал. А театр …, - хранитель задумался, пождав губы, отчего борода его встала торчком, - О, вспомнил! Где-то уж полвека прошло, как кричали, что здание театра бывшего горит. Да, точно, в той стороне. Там, вишь, производство какое-то заселили, так все и сгорело. Это, ужо, после последней войны было.

- Ну, что, прогуляемся? – предложил Лисиан, вставая, но бывший ушакинец не шелохнулся и лишь скривился в ответ.

- Не, ежели это дом Ушака Охотника, то не пойду. В контрах мы всегда с ним были.

- Так времени сколько прошло, неужто старые обиды вспоминать будешь?

- А у нас, почитай, сразу разные взгляды на жизнь образовались, так что нету моей дороги к нему. Ни-ко-гда.

- Ну, как знаешь, дело твое, - Лисиан пожал плечами, и снова опустился на завалинку.


Отчего-то разволновавшийся, Ушак слегка поерзал, увидев на огороде пугало, показал тому язык, и, успокоившись, продолжил расспрашивать хозяина:

- А скажи-ка, остался здесь еще кто из старых домовых?


Немного подумав, Кузьма покачал головой.

- Не ведаю. Ко мне такие не заходили, все приезжие, навроде меня, али юнцы.

- И такие есть? – удивился гость.

- А то как же. Село-то, и так не маленькое было, а, почитай, еще больше выросло. Теперь на несколько верст вдоль дороги тянется.

- Да ты что? Это откуда ж столько народу нагнали?

- Да я ж тебе сказывал – из деревушек удаленных, а после и из других местов люди потянулись – и с Любани, и с Поповки, и с Шапок. В последнюю войну, вишь, у нас шибко много изб сгорело, да строиться есть где, а там, говорят, все было так изрыто снарядами да бомбами, что и не приткнешься. Да и так люди к родне переселялись, особливо из тех, кто фашистами в Германию был угнан. Возвращались, а жить негде, после уж себе что-то здесь возводили, вот и разрослись Ушаки наши. Правда, теперь, говорят, обратная картина вырисовывается – уезжает народ, в город подается. Уж скоко изб зимой пустует, а то и вовсе заброшенными стоят. Охо-хо …

- Ну, не верю, что все так худо, - возразил Лисиан. – Церковь-то новую построили, да и дома – не сплошь избы. Вон, мы, когда сюда шли, такой домище углядели, особняк просто.

- Эт да, - покивав головой, ответил Кузьма, - народу еще хватает, да и строительство имеется. Особнячков, говорят, уж несколько по селу понастроено, и церкву восстановили не так давно, твоя правда. В старой-то, деревянной, когда ее закрыли, клуб устроили. Кино крутили, танцульками развлекались, а после сгорела она. Несколько лет место пустовало, но нашлись люди добрые, каменную поставили. Теперь …


В этот момент раздался многоголосый собачий лай. Ушак метнулся к забору и выглянул на улицу.

- Собачек несколько пробежало, - доложил он, возвратясь на свое место. – Симпатишные такие, только тощенькие отчего-то, и без ошейников. У вас все так свободно бегают?

- Не, только те, что людьми брошены …


Продолжение http://www.proza.ru/2016/10/24/338