Некроманты. Первая и Вторая части

– Ты говоришь, я демон? Так и есть!
Со мною не видать тебе удачи,
Навеки моё дело зло и месть!
Для демона не может быть иначе!

– «Некромант» Король и Шут.


Часть первая. Говорящая с мёртвым богом.


Глава 1.


– Кира, можно, я пересяду к тебе?
– Что? – Переспросила Кира, оборачиваясь к парте позади.
– Можно, я пересяду к тебе? – Повторил Илья. – Мне тут ужасно скучно.
– Чего ж так? Сам хотел сидеть отдельно от Краснова…
– Сидеть отдельно от него и скучать в одиночестве – разные вещи. Ну, так что?

На Кирино счастье в класс только что вошла учительница, так что от ответа удалось увернуться. Учительницей (по совместительству и классным руководителем одиннадцатого класса) являлась Людмила Фёдоровна, невероятно древняя старушенция, которая до сих пор не была на пенсии по одной простой причине – от скуки, вызванной избытком свободного времени, избавиться от которого можно было, только будучи занятым на работе. Как обычно, Людмила Фёдоровна шла к своему рабочему столу медленно, так что идущему рядом юноше приходилось держаться этого старческого темпа, дабы ненароком не обогнать учительницу (надо заметить, ученику это давалось непросто, что было заметно).

– А это кто? – Послышалось сзади Киры, которую тоже заинтересовало появление незнакомого юноши. Наконец, дойдя до своего стола и осмотрев стоящий класс, Людмила Фёдоровна скомандовала своё обыденное «садитесь»; затем, выдержав паузу и посмотрев на бывшего рядом ученика, продолжила:
– Начну с сюрприза – сегодня у нас новый ученик. Представься, пожалуйста…
– Женя Черненко, можно просто Женя. – Ответил юноша.
– Я уверена, у вас ещё будет время познакомиться получше. Надеюсь, вы подружитесь… – Продолжила Людмила Фёдоровна; сквозь толстые стёкла очков она по-быстрому осмотрела кабинет и вдруг указала на Киру: – Женя, пока садись рядом с той девочкой с разноцветными глазами, она староста класса, зовут Кира, сильно к ней не приставай. Так, отсутствующие есть?
– Только Люба. – Ответила Кира. – Она у зубного, как и предупреждала.
– Хорошо… – Проведя недолгую перекличку, Людмила Фёдоровна вновь обратилась к новому ученику: – Так, Женя… Поскольку ты появился в нашем классе именно сегодня, то для тебя я кое-что сообщу: На сегодня у нас запланирована экскурсия в городской краеведческий музей, так что ты зря взял с собой портфель – классных занятий не будет… В общем, съездишь вместе с ребятами, на этом твой первый день в школе и закончится. Надеюсь, ты знаешь, как вести себя в музее?
– Тихо? – Женя пожал плечами, а в классе раздался чей-то смешок.
– Да, именно «тихо». – Подтвердила Людмила Фёдоровна, и взглянула на часы. – Ладно, ребята, автобус скоро подъедет, так что идите одеваться. В общем, классный час окончен.

***

Прибыв в музей, класс понял, что означало то самое «тихо» Людмилы Фёдоровны, – учительница следила за тишиной особенно ревностно. Но до поры до времени – всё-таки она ничего не смогла поделать, когда на Илью внезапно напала икота, время от времени ритмично раздающаяся в просторных залах. Остальные ученики находили это довольно забавным, и некоторым из них уже совсем не удавалось сдерживать смех (да и экскурсоводу, к слову, тоже). Работницей музея, проводящей экскурсию, была молоденькая девушка, которая, казалось, сама ещё недавно закончила школу; так что она относилась к ученическому смеху намного снисходительнее Людмилы Фёдоровны. Когда же преподавательница оказалась достаточно далеко, Женя уличил момент и поравнялся с Кирой.

– Это называется «гетерохромия»? – Почти шёпотом спросил он.
– Ты о моих глазах? – Уточнила та. Глаза этой девушки, вправду, имели разные цвета – правый был светло-карий, а левый – ярко-голубой. – Да, гетерохромия. Или просто разноглазие.
– Надо же… И как так получилось?
– У мамы карие глаза, у папы голубые. Куда мне было деваться – уродилась! – Улыбнулась Кира.
– Но ведь такое бывает не всегда – например, своими глазами я пошёл в отца, хотя у мамы глаза зелёные.

Кира посмотрела в голубые глаза Жени.

– Да, гетерохромия бывает не всегда, а, вообще, крайне редко. – Подтвердила она. – Но в моём случае проявилась… Не знаю, почему. Кстати, откуда ты знаешь, что такое гетерохромия?
– Из интернета. – Улыбаясь, Женя продемонстрировал свой мобильник. – Пока мы ехали сюда, успел найти кое-что о разных глазах.
– Какой ты находчивый. – Дружелюбно отметила Кира. Женя, в самом деле, казался умным парнем – не занудой, а именно умным. Соответствующая манера речи, тонкие очки и аккуратно подобранная одежда предполагали в нём потенциального отличника, который стал таковым благодаря находчивости, а не усердной зубрёжке, свойственной другим одноклассникам Киры. Во всяком случае, общаться (точнее, тихонько переговариваться) с ним было интересно; он даже напомнил ей отца – тоже человека неглупого и интересного. Тем временем экскурсия проходила мимо различных экспонатов – были и рукотворные предметы старины, созданные людьми столетия назад, и чучела животных, деливших эти края с человеком целые тысячелетия назад. Мамонты, шерстистые носороги, северные олени в полный рост и целые стаи разнообразных птиц, все названия которых невозможно запомнить, – однако ни одна такая кукла не могла бы сравниться непосредственно с самим существом, жившим и умершим давным-давно. В следующей зале расположились именно они – те самые животные, бывшие прототипами для кукол и являющиеся в настоящем времени лишь скелетами. Кто-то скажет «всего лишь кости»; однако эти кости за своё тысячелетнее существование повидали столько, что представить нельзя. Вот оно – величие древности! Лишь войдя в это помещение, класс образцово затих, как того и хотела Людмила Фёдоровна; даже упорная икота Ильи куда-то моментально испарилась. Многовековые кости, пусть и держащие свою изначальную форму, полноразмерный скелет, лишь на металлическом каркасе, производили заметное впечатление на любознательную молодёжь.
– А это что? Скелет гориллы? – Выдал кто-то, стоя у центрального экспоната.
– Нет. – Ответила Кира. – Гориллы меньше. Намного. Да и потом… Откуда на нашем севере возьмутся гориллы?

Экспонат был, правда, большой. Что-то, вроде прямоходящего примата, высотой около четырёх метров, а может и выше… Конечно же, необычный гигант сильно выделялся и постепенно крал себе всё внимание посетителей.

– Арина Васильевна, а что это? – Спросила Кира у экскурсовода, а та лишь развела руками:
– Никто не знает.
– Как так? Он же… ваш экспонат.
– Верно, наш, вот только что это за вид – мы не знаем. Могу лишь сказать, что он был найден на берегу Имандры и на данный момент является единственным; другого такого ранее просто не находили.

Кире даже показалось, что на глазах экскурсовода выступили слёзы гордости, – вот уж, действительно, человек, любящий свою работу. Возникшее мгновение тишины, в итоге, оборвалось градом самых разных вопросов от школьников. И Арина Васильевна, как экскурсовод, старалась ответить на все:

– Ну, это, действительно, ранее неизвестный вид, и в этом мы уже убедились – ни в одном другом уголке планеты ничего не слышали о подобных приматах, и похожих скелетов не находили; так что здесь Мы – неоспоримые первопроходцы! Наши сотрудники, к слову, выдвинули теорию, что это существо могло быть одним из тех самых «йети», которых иногда видят туристы на природе.
– А у него есть название?
– Да… Северный бог. Вообще, это имя ему дал человек, который его нашёл, а им оказался простой рабочий, рывший канаву для трубопровода. Ну, ещё есть вопросы? Не стесняйтесь!

Вопросов было много, так что вскоре у Арины Васильевны пересохло во рту; но отвечала она чаще всего с добавлением слов «наверно» или «возможно», что только подтверждало скудные знания экскурсовода о таинственном скелете. Под конец экскурсии Арина Васильевна разрешила школьникам сфотографироваться на память с экспонатами.

– Только не заходите за оградительные ленты! – Предупредила она. Школьники фотографировались у самых разных экспонатов, чучел и скелетов, но подавляющее количество снимков делалось именно возле Северного бога.
– Посмотри на эту пасть! Он мог и на медведей охотиться… – Проговорил Женя, замерев перед гигантом. В самом деле, челюсти примата казались очень неслабыми, большими, с ярко выраженными клыками; и сидели эти челюсти на достаточно объёмном и толстом скелете, что только подтверждало его грозное имя. Северный бог обязан был быть не только большой, но и чрезвычайно сильной зверюгой. Достав из кармана мобильник, Женя повернулся к Кире: – Сфотографируешь меня?
– Да, давай… – Она взяла его мобильник, попятилась назад и сумела поймать в объектив телефонной камеры Северного бога в полный рост; мгновение спустя Женя принял позу на его фоне, и Кира несколько раз нажала на кнопку…
– Готово? – Подумал уточнить Женя, однако ответа одноклассницы не услышал – вместо этого заметил в её замершем лице какую-то непонятную растерянность…
– В сторону! Уходи! – Вдруг крикнула Кира, со всех ног бросаясь на Женю. От толчка в плечо он отлетел вбок, в полуметре от своего лица успев лишь разглядеть что-то большое – что-то, что с грохотом упало сверху… Упало прямо на Киру.

В следующее мгновение, оказавшись на полу, она ощутила звон в голове – настолько сильный, что казалось, она вот-вот оглохнет от этого звона, пробирающего тело до самых костей. На его фоне меркли любые человеческие слова и крики – она видела, как кричал сидящий возле неё Женя, кричала перепуганная Людмила Фёдоровна… Но Кира ничего не могла разобрать, а затем…

Всё стихло.


Глава 2.


– Кирочка, как ты? – Вошла в палату перепуганная мать.
– Вроде нормально; спасибо… – Ответила дочь.
– Точно? Голова не болит?
– Нет… Кажется, нет, нормально.
– Уверена? – Поинтересовался присутствующий врач. – После такого сильного удара голова просто так не проходит…
– Говорю же, не болит. – Лёжа в койке, Кира попыталась дотянуться рукой до перебинтованной головы; однако это движение вызвало лишь боль – ноющую боль в руке, от которой Кира нечеловечески зашипела…
– Осторожно. – Заметил доктор. – У тебя также сильный ушиб плеча, поэтому первое время лучше не маши этой рукой!
– Ещё и плечо?! – Снова забеспокоилась мать, и доктор поспешил с разъяснением:
– Да, но это всего лишь ушиб. Болезненный, конечно; но, к счастью, перелома нет – на рентгене всё было видно… – Тут он повернулся к Кире: – Ты помнишь, что с тобой случилось?
– Да. – Кивнула та. – Я была в музее… И там на меня упал обезьяний скелет.
– Только череп. – Поправил доктор. – Остальной скелет приземлился неподалёку – можно сказать, в полуметре от тебя. Но это хорошо, что ты помнишь; а то черепно-мозговые травмы порой вызывают амнезию.
– Я твердолобая, моя учительница говорила это. – Попыталась пошутить Кира. – А вот плечо болит… очень.
– На твоём месте я бы больше беспокоился о голове, чем о плече. – Заулыбался доктор. – Хотя тебе, наверное, повезло, что часть удара пришлась именно на плечо, – если бы не это… Даже не знаю, разговаривала бы ты сейчас с нами или нет, если бы твоя голова приняла на себя удар полностью.

Кира заметила, как съёжилась мама от «бодрящих» слов врача, и сама решила уточнить кое-что:

– Получается, я в порядке? Да?..

Тут-то бодренький доктор слегка замялся, и мать не сдержалась:

– Так она в порядке? Или нет? Скажите, наконец, что с ней?!
– Видите ли… Не могу с уверенностью сказать. Проблема в том, что скелет падал челюстями вниз… А удар был такой силы, что один из обезьяньих клыков пробил голову вашей дочери, да там и остался.

Мать побледнела, хотя саму Киру эта новость более изумила, чем испугала. А доктор тем временем продолжал:

– Её так и привезли к нам – с застрявшим в макушке клыком. Я, само собой, экстренно прооперировал вашу дочь, извлёк клык… вернее, большую его часть.
– Что значит, большую часть?! – Напряглась мать.
– Это значит, что клык сломался, – нижняя его часть по-прежнему находится в голове вашей дочери. – Спокойно ответил доктор и сложил руки на груди.
– Так вы… собираетесь извлекать эту… нижнюю часть? – Ненавязчиво вмешалась Кира.
– Ни в коем случае. – Решительно ответил доктор. – Клык засел в твоём мозгу, и ковыряться там никто не собирается, дабы ненароком… не усугубить ситуацию.
– Усугубить ситуацию? Что вы… имеете в виду такое? Она так и будет жить с осколком клыка в голове? – Растерялась мать. Доктор вздохнул:
– Слушайте… Я понимаю, что это довольно небезопасно – оставлять в человеческом мозгу чужеродный предмет. Не могу сказать точно, проявятся ли в будущем из-за этого какие-то осложнения… или нет; но вам просто СЛЕДУЕТ ПОМНИТЬ: куда опаснее пытаться извлечь этот осколок. Так как человеческий мозг – невероятно чувствительный и хрупкий орган, одно неверное движение хирурга во время операции может просто-напросто оказаться смертельным для вашей дочери. Я не знаю хирурга, который взялся бы за это; во всяком случае, я за такое, точно, не возьмусь.
– Но ведь вы извлекли верхнюю часть клыка, не так ли? – Припомнила мать.
– Это было необходимо. – Развёл руками доктор. – Клык не позволял мне остановить кровотечение; к тому же, большей своей частью он был снаружи. Не стану преувеличивать: я сильно рисковал, когда делал это… И именно поэтому такое я больше не хочу повторять; особенно теперь, когда осколок полностью скрыт в черепе.
– Ясно… – Задумалась мать.
– Поверьте, на данный момент это самое верное решение. – Утешил доктор, и опять посмотрел на свою пациентку: – Так… Если ты не против, я ещё не закончил обследование, поэтому не могла бы ты ответить на пару вопросов?
– Могу, пожалуй…
– Итак, твоя голова – она, действительно, не болит?

Кира помотала головой.

– Не мутит? – Продолжил доктор.
– Ничуть… Даже наоборот – есть хочется.
– Может, какие-то слуховые… или визуальные галлюцинации?.. Нет?

Тут Кира вспомнила, что перед самой потерей сознания слышала в голове ужасный звон. К счастью, теперь от него остались лишь воспоминания.

– Нет. – Ответила она. – Чувствую себя в норме, хотя тогда – в момент удара, правда, слышала звон в голове.
– Вполне нормальная реакция на сотрясение мозга. Я-то уж боялся, что у тебя вообще не было никаких симптомов. Это я бы, точно, не смог объяснить… Но сейчас ты чувствуешь себя хорошо?

Кира кивнула. Спустя ещё пару вопросов, доктор пожелал своей пациентке скорейшего выздоровления и оставил ту наедине с матерью.

– Кира, я так волновалась… – Раздался тихий голос вслед закрывшейся двери, и дочь увидела слезящиеся глаза матери. – Мы все волновались, я и папа… Чёрт возьми, я так рада, что ты жива!

В одно мгновение руки Киры оказались сжаты цепкими материнскими пальцами; вновь дотронуться до родного человека и, ощутив его тепло, понять, что он в действительности жив, – казалось, именно это странное желание руководило неловким материнским жестом.

– Да, я жива, мама. Теперь не нужно волноваться… – Попыталась улыбнуться Кира.
– Я знаю… Уже знаю. – Мать кивнула, вздохнула и уставилась в пол. – Я всех их засужу. Каждого разгильдяя! Они обязаны ответить за то, что с тобой произошло!

Обязаны ли? Определённо… Это понятно и без подробных рассуждений, хотя сейчас подогревать родительскую жажду мести Кира не хотела совсем.

– А где папа? – Сменила тему дочь.
– Приедет. Я ещё не звонила ему, но он обязательно приедет, когда узнает, что ты очнулась… Точно, ты же говорила, что голодная! – Припомнила мать. – Я сейчас, до столовой и обратно, куплю тебе что-нибудь! Что хочешь!
– Мяса. – Машинально ответила Кира, чем удивила даже саму себя. Вообще, она редко ела мясо, а одно время даже пыталась стать вегетарианкой… Но сейчас отчётливо осознавала, что больше всего хочет именно чего-нибудь мясного. – Странно…

***

Всё хорошее когда-нибудь заканчивается, так кончилось и время для посещений. Пожелав дочери спокойной ночи, мать пообещала прийти завтра пораньше и неохотно закрыла за собой дверь. За окном стемнело, однако лежащая в полном одиночестве Кира долго не могла уснуть – больничная тишина оказалась не в меру плодородной почвой для мыслей, рождающихся с переменной скоростью в забинтованной голове. Изначально Кира всего лишь дивилась одному факту – что впервые в своей жизни ночует одна, а подобного с ней попросту не случалось; конечно, дома её ждала её собственная комната – не менее тихая, чем нынешняя палата, однако Кира знала, что за стеной её комнаты всегда спали родители… Даже в гостях у подруги или в летнем лагере рядом с ней неизменно спал кто-то знакомый; а теперь пришлось проводить ночь в практически полном одиночестве – когда рядом нет никого из близких людей… Никого – одна лишь Кира. Эта мысль вдруг испугала её, и Кира поняла, что стояло за этим самым страхом, – ещё больший страх: страх перед неведомым… Ведь, если нынешнее её состояние ухудшится, а рядом не окажется ни одного близкого человека…

Кира не могла заставить себя развить эту мысль дальше; однако вполне осознавала, что такой сценарий очень даже реален… Ведь сегодня доктор ясно выразился, что не знает, повлияет ли чужеродный предмет в мозгу на её жизнеспособность… И, если повлияет, что случится тогда? Быть может, смерть от инфекции, наверное, занесённой в голову пыльным музейным экспонатом? Возможно. Неторопливый, постепенно приближающийся конец, позволяющий тебе ощутить весь процесс собственного угасания… Хотя вероятен и другой, более быстрый вариант – в виде мгновенного разрыва какого-нибудь мозгового кровеносного сосуда, наверное, сильно повреждённого ещё при ударе… Конечно, в этом случае ты не успеешь даже вскрикнуть – всё кончится в один миг… А ты даже не узнаешь. Больше всего Киру пугал именно второй вариант – умереть здесь и сейчас, в темноте, в одиночестве… И ни родителей, ни друзей не будет рядом. Ей просто хотелось, чтобы кто-нибудь из тех, кто ей самой небезразличен, был возле неё этой ночью. Мама? Папа? Или же тот новенький – Женя, о котором она почти ничего не знает? Он умный парень, да и собой хорош – красив и крепко сложен, прямо юный атлет; только вот… узнать бы его получше. Вдруг ей захотелось увидеть даже Людмилу Фёдоровну – несмотря на то, что Кира считала ту лишь глупой и упрямой старухой, она ни капли не сомневалась, что её классный руководитель, действительно, любит своих учеников.

Но нет… Кира лежала в темноте, наедине со своим страхом, понимая, что это продлится всю ночь. Никто не придёт и не утешит её – ни мама, ни папа, ни Женя, ни Людмила Фёдоровна… Ни даже Илья. Несмотря на то, что к этому своему однокласснику Кира не испытывала ничего, кроме сочувствия, в данный момент она была бы не против его компании. Илья… Вопреки своему грозному имени, он был весьма тощ и невысок ростом; характер у него был под стать его внешности – такой же мягкотелый. Кира никогда не отвечала на его знаки внимания и, вообще, относилась к нему, как к младшему брату, – несмотря на то, что Илья был старше её на полгода. Сейчас она бы с радостью извинилась за свою былую холодность – только бы он появился рядом! Но он не появится. Всё останется, как есть, – будет лишь напуганная Кира… с бомбой замедленного действия в голове. Лучше бы этого никогда не случалось! Ей хотелось просто открыть глаза… и понять, что всё случившееся было лишь ночным кошмаром, дурным сном, который пугает тебя только потому, что ты не отличаешь его от реальности. Всё верно… Каким бы страшным ни был сон, всегда можно проснуться, если это сон. Хотя шансов не было, Кира попыталась… и, наконец, открыла слезящиеся глаза.

Вокруг по-прежнему было темно. Однако теперь из полумрака комнаты выступали несколько иные очертания, не очень-то походящие на больничную палату. Пару раз Кира моргнула, дабы выбить из глаз застывшие слёзы. Тут-то она поняла, что заплаканные глаза не обманывали, – в темноте по-прежнему виднелись складки домашнего одеяла, укрывшего Киру до плеч; справа от кровати угадывался образ скрытого тёмными шторами окна, а рядом с ним расположились очертания невероятно знакомого комода с зеркалом…

Вскочив с постели, Кира поняла, что находится в своей комнате. Дома.

– Всего лишь кошмар!.. – Не могла она нарадоваться этой мысли, ощупывая свободную от бинтов голову. Столь реалистичный, столь пугающий, однако… – Всего лишь сон.

Из коридора донёсся металлический скрип; Кира знала, что это значило, – дверь в комнату родителей заметно скрипела, а у отца всё не доходили руки починить её. Почему-то Кире вдруг нестерпимо захотелось выбежать из комнаты прямо навстречу маме или папе – кому-то из родителей, кто ещё не уснул…

Но в коридоре она не увидела никого; очевидно, из родительской комнаты никто не выходил – наоборот, в неё только что зашли и не закрыли дверь до конца, потому-то из образовавшейся щели бил яркий луч…

«Они ещё не ложились» – поняла Кира. Свет в комнате родителей горел, и дочь, будто мотылёк, следовала к нему. Зачем же? Всего лишь хотела удостовериться, что за стеной её комнаты по-прежнему будут спать родители. Будто отчего-то сомневалась… и подозревала, что возможно ИНОЕ. К удивлению Киры, в комнате не оказалось ни мамы, ни папы… Но то самое «иное», пугающее и нелогичное, в действительности, поджидало её там.

Незнакомец. На вид средних лет, высокий и стройный, с длинными тёмными волосами и в деловом сером костюме вроде бы из гардероба отца Киры… И этот тип в отцовской одежде только что сел в родительское кресло и теперь смотрел на застывшую в дверях девушку.

– Рад, что, наконец, встретился с тобой. – Произнёс он красивым голосом. – Подходи, я не кусаюсь.
– Где… мама и папа? – Растерялась Кира.
– Их нет здесь. – Коротко ответив, незнакомец замолк. Он улыбался так, будто знал что-то, чего не знала Кира, и странность происходящего пугала её всё сильнее:
– Ч-что?.. – Кира продолжила стоять в дверях, а незнакомец дружелюбно повторил:
– Их попросту здесь нет. – Развёл он руками. – Но не беспокойся, с ними всё хорошо, они в порядке и безопасности. Пожалуйста, зайди…

Дрожащими шагами Кира нерешительно прошла в комнату и попутно ухватила с ближайшего стола ножницы – какое-никакое, но всё-таки потенциальное оружие.

– Кто ты? – Спросила она, как могла серьёзнее.
– Ты знаешь. – Улыбающийся незнакомец сложил руки на груди.
– Разве?
– Да. Мы, однозначно, знакомы. Ты – Кира, а я… – Помедлив, он усмехнулся: – Пожалуйста, назови моё имя… ТЫ сама.

Кира потеряла дар речи – именно потому, что вдруг поняла суть сказанного незнакомцем… Незнакомцем? Нет, уже нет.

– Северный бог. – Нехотя проговорила она.
– Так меня стали называть, когда нашли. – Подтвердил он. – Хотя признаюсь, новое имя мне очень даже нравится.
– Значит, это был не сон… – Ужаснулась Кира.
– В чём дело? – Северный бог изобразил удивление. – Неужели ты в самом деле хотела, чтобы та тёмная и страшная палата осталась лишь плодом твоего дремлющего сознания?

Кира кивнула; из разноцветных глаз её полились слёзы, а бог покачал головой:

– В самом деле, неужто ты так сильно боишься смерти?

Не найдя в себе силы выговорить одно-единственное слово, Кира просто кивнула.

– Напрасно. – Осуждающе протянул бог, встал и погладил собеседницу по голове. – Поверь, твоя травма не убьёт тебя.

Кира с надеждой посмотрела на него, и бог подтвердил:

– Не убьёт… Всё потому, что уже сделала это. – Прочитав в разноцветных девичьих глазах страх, он опять заулыбался, будто садист, получающий неподдельное удовольствие от мучений своей жертвы. – Ты правильно поняла: когда ты лежала там, в музее, ты не просто теряла сознание – ты умирала… по-настоящему.

Кира скинула его ладонь со своей головы и попятилась к стене.

– Это неправда! Ведь Я жива… – Крикнула она, к её же удивлению, отнюдь не уверенно.
– Молодёжь никогда не меняется… – Посмеялся бог. – Вечно делает какие-то свои выводы, не дослушав старших. Но давай сделаем так: или ты продолжишь отрицать очевидное, или всё-таки дослушаешь меня до конца…

Пытаясь взять себя в руки, Кира проглотила сухую слюну и тяжело выдохнула:

– Я слушаю.

Бог довольно хлопнул в ладоши:

– Отлично! Тогда я начну, но… заранее прости – я очень давно не общался с людьми, так что теперь даже не знаю, как объяснить всё это наиболее понятным для тебя языком. Поэтому, если вдруг возникнут вопросы, не стесняйся прерывать меня, хорошо? – Бог завидел нервный кивок и вдруг погрустнел. – Видишь ли… Было время, когда меня, в самом деле, почитали, как Бога. Когда-то люди в прямом смысле процветали благодаря мне – тогда я творил чудеса и имел за это человеческую благодарность и симпатию. Но однажды я умер, и люди позабыли обо мне. Да, как и ты, я тоже был мёртв – пусть и в несколько ином смысле, так как дух мой всё это время оставался привязан к останкам моего тела. Я просто лежал в земле, на примитивном уровне ощущая всё, происходящее вокруг меня, – иными словами, я не ощущал ничего интересного… Пока меня не нашли.

Кира не могла понять, как реагировать на вышесказанное, – во всяком случае, верить в это не хотелось…

– Зря. – Упрекнул бог. – Думаю, пора бы поверить.

Кира растерялась – неужели этот бог только что прочитал её мысли?..

– Именно так. – Подтвердил бог, и постучал пальцем по макушке: – В конце концов, в данный момент в твоём мозгу находится небольшая часть меня, так что чтение твоих мыслей для меня не является проблемой. К слову, эта самая часть также сохранила тебе жизнь – помнишь, я говорил, как именно ты умерла?

Кира неохотно кивнула, и бог продолжил:

– После того, как клык пробил твою голову, ты умерла. Я почувствовал это и предпринял попытку оживить тебя, вновь запустив твою мозговую активность… при помощи моего собственного клыка, который засел в твоей голове. Иными словами, чтобы оживить тебя, я использовал попавшую в твой мозг часть меня, как проводник между нами, вернее, твоим телом и моими останками… И сейчас я использую этот проводник снова – чтобы общаться с тобой.
– Это не опасно?.. – Вдруг задумалась Кира.
– Не беспокойся! – Дружелюбно ответил бог. – Я возродил тебя из мёртвых не для того, чтобы вредить тебе. К слову, на твоем месте я бы также перестал беспокоиться о том, что твоя черепно-мозговая травма ещё может причинить тебе вред, – поверь, я уже успел изучить твой мозг изнутри… и могу с уверенностью сказать, что он вполне жизнеспособен.

Слова бога прозвучали обнадёживающе. У Киры будто камень с души упал, однако вопросы от этого не иссякли:

– Но как? Как именно ты оживил меня?

Бог задумался и ответил:

– Я говорил, что когда-то совершал чудеса… Это, действительно, так; хотя в современном мире их вряд ли бы назвали чудесами в хорошем смысле слова – насколько я понимаю, теперь мою способность именуют по-другому – колдовством или магией. Какое бы название она ни имела, её суть от этого не меняется: моя способность позволяет управлять жизнью – создавать, контролировать её… и даже возвращать обратно в мёртвые тела.
– Значит, ты вернул мне жизнь. Оживил меня… – С трудом верила Кира. Бог кивнул:
– Да… И теперь ты тоже можешь совершать подобное.


Глава 3.


За окном светало, когда Кира проснулась от невероятной боли; похоже, она ворочалась во сне и в итоге оказалась лежащей на ушибленном плече, которое теперь невыносимо ныло. Впрочем, эта боль ни за что не смогла бы затмить то, что Кира помнила перед ней, – то, что она видела этой ночью.

Кира перевернулась на спину и мигом позабыла о больном плече, пытаясь вспомнить мельчайшие детали недавнего сновидения. Определённо, это был сон; но не обычный, нет! Слишком яркий, детальный и… «логичный», если так можно выразиться. Кира привыкла видеть другие сны, большая часть которых была откровенной чушью – лишённой всякой логики бессмыслицей. В самом деле, когда ты, к примеру, поздно вечером приходишь домой, а «домом» оказывается один из школьных кабинетов, в котором ты, вдобавок, ложишься спать на учительском столе и вместо одеяла укутываешься учительской шубой… Иначе, как чушью, такой сон не назовёшь. Однако сегодняшнее сновидение было совсем иным – его события отличались невероятной логичностью. Кира помнила всё и не могла найти в той короткой встрече с Северным богом хоть какой-то изъян. Хотя пыталась! Конечно, во сне к ней почему-то пришёл человек, а не обезьяна из музея… Однако его внешность отнюдь не показалась Кире нелогичной – мало ли, на что способны боги… Может и внешность они меняют, как перчатки! Куда больше её интересовали слова Северного бога. Тот самый разговор – её вопросы, его ответы… и взаимосвязанность всего этого. Ощутимая логичность и невероятная понятность его слов заставляли Киру сомневаться в том, что всё это было лишь игрой её дремлющего сознания, которое обычно не строило никаких логических цепочек во сне: прийти домой… и завалиться спать на учительском столе – вот и максимум былой логики. Кира припомнила, что однажды сказал отец о таких вещах:

«Сны – зеркало жизни. Если тебе слишком часто снятся глупые вещи, значит, сама твоя жизнь не представляет из себя ничего умного, и пора бы что-то менять…».

Что-то менять… Да что могла изменить Кира тогда?! Учёба – дом, дом – учёба, вот и вся былая жизнь, однообразная донельзя! Вертишься на одном месте, будто шестерёнка в тугом механизме, и, как ни пытайся, не сможешь из него выпасть – другие шестерёнки, вращающиеся вместе с тобой, не позволят этому случиться. Ранее у Киры, в самом деле, не было явной возможности хоть что-то изменить; но теперь… Теперь она вполне могла позволить себе надежду на то, что сегодняшний логичный сон окажется предвестником великих перемен, – надежду на то, что новая встреча с Северным богом не заставит себя долго ждать.

Через пару часов Киру навестили родители – отец тоже пришёл и крепко обнял дочь, искренне сожалея, что не смог приехать вчера.

– Работа… – Оправдывался он. – Только вечером освободился, а время посещений уже закончилось.

В конце концов, в этой семье он зарабатывал деньги, и Кира была просто рада уже тому, что папа, наконец, выкрал себе день на свидание с дочкой. Ближе к вечеру в больницу пожаловали новые посетители – а именно весь Кирин класс во главе с самой Людмилой Фёдоровной. Само собой, в палате все не уместились, и школьница с забинтованной головой приятно удивила посетителей тем, что вышла к ним в холл.

– Кира, возьми, пожалуйста. – Сказал Женя, встречая её большим букетом цветов. – Как ты?
– Да… хорошо. Уже хорошо, спасибо.
– Это тебе спасибо! – Искренне радовался Женя. – Рад, что ты в порядке после случившегося… Если бы там, в музее, ты не толкнула меня, даже не знаю, чем бы всё закончилось. Не могу отделаться от мысли, что, скорее всего, ты спасла мне жизнь. Спасибо.
– Ну… Пожалуйста. – Засмущалась Кира, хотя все вокруг отнеслись к Жениной благодарности, как к должному. Далее Людмила Фёдоровна поведала Кире детали происшествия, в котором та оказалась единственной пострадавшей, – выяснилось, что металлический каркас внутри Северного бога оказался просто-напросто бракованным и сломался, не выдержав нагрузки.
– Теперь музей собирается подавать в суд на изготовителя каркаса. – Пояснила Людмила Фёдоровна, и осторожно спросила: – А ты? Случаем, ты не собираешься судиться после того, что произошло?
– Честно, нет желания. – Не соврала Кира, и добавила с усмешкой: – Ещё бы придумать, как отговорить от этой затеи маму!

Однако мать, которая стояла рядом и слышала всё, из принципа не хотела рассматривать вариант милосердного отступления:

– Вообще, подобное разгильдяйство процветает именно потому, что ни у кого нет желания бороться с этим, – все спускают всё на тормозах. Так что в болото такие мысли, дочь. Или научишься стоять за себя, или вечно будешь получать по голове – выбор невелик.

Спор завершился ничем. В конце концов, мать не знала, что в данный момент её дочь интересуют совсем другие дела, не касающиеся судебных тяжб… Вскоре Кира призналась, что хочет спать, и попрощалась со всеми. В больнице она наблюдалась ещё три недели, и за всё это время ни у кого из врачей не возникло никаких опасений о здоровье новой пациентки; хотя была в ней одна странность – Кира слишком много спала…

***

Сплошь коридоры и классные комнаты. Последние несколько минут Кира бродила по пустому и тихому зданию, которое весьма походило на школу после занятий. Заглянув в очередной кабинет, она, наконец, обнаружила то, что хотела…

– Приятно видеть тебя снова, Кира. – Протянул Северный бог, затем по-хозяйски сел в кресло и положил ноги на учительский стол. – Вижу радость в твоих глазах, радость и жажду знаний. Похоже, в нашу первую встречу я смог произвести нужное впечатление… Не очень устала искать меня?
– Не очень. – Подтвердила она. – А ты, значит, любишь прятки?
– Иногда. Вообще, теперь у меня не слишком много развлечений, поэтому стараюсь использовать любую возможность.
– А как ты обычно развлекался?

Бог задумался:

– Если честно, …уже забыл. Последние несколько сотен лет я даже не мог позволить себе этого – когда ты мёртв, развлечения становятся предметом роскоши.
– Печально. – Согласилась Кира, а бог вдруг повеселел:
– К слову о развлечениях! Я только что понял, что от общения с тобой тоже испытываю удовольствие. Поэтому, если у тебя ещё есть вопросы, задавай их сейчас; а уж потом мы перейдём непосредственно от потехи к делу.
– К делу? – Не поняла Кира.
– Именно к делу! – Подтвердил бог. – Я должен обучить тебя. Мы же не просто так встретились именно здесь, в школе? Всё-таки в школах люди издавна получали полезные для жизни знания. Символично, не так ли?
– Учить меня? – Задумалась Кира. – Это как-то связано с твоими вчерашними словами? С тем, что я теперь… могу управлять жизнью?
– Именно так. – Кивнул бог. – У тебя есть способности, но опыт отсутствует – пора бы исправить это, как думаешь?

Кира с предвкушением кивнула.

– Но позже. – Бог показательно выставил ладонь перед собой. – Сейчас я чувствую, что у тебя ещё остались вопросы ко мне. Поэтому задавай их – дабы в будущем не возникло никаких… недопониманий между нами.
– Хорошо. – Согласилась Кира – в конце концов, главного она ещё не знала: – Итак, кто ты?
– Я забыл. – Развёл руками бог.
– Как так?
– Просто забыл. Насколько я знаю, люди называют это амнезией.
– Амнезия… у бога? Верится с трудом… – Вдруг Кира припомнила кое-что: – Подожди-ка! Ты же говорил, …что помогал людям когда-то! Творил для них чудеса, разве не так?
– Это лишь обрывочные воспоминания. – Пожал плечами бог. – Например, я твёрдо помню, что делал это; но, к сожалению, ни за что не смогу сказать «кому именно» или хотя бы «когда»… Сейчас я даже не могу вспомнить, почему я умер. Однако то, что происходило после этого, я помню неплохо – помню, как лежал в земле… и каждой частью своего разлагающегося тела испытывал огромное желание жить, которое никак не мог осуществить. Когда рядом с моей могилой появлялся случайный живой организм, я прямо ощущал его жизненную силу – то, чего не было у меня. В такие моменты я завидовал живым, чувствуя, что очень хочу быть на месте кого-то из них: пролетевшей рядом птицы или, например, лисы, чья нора была неподалёку… Порой я завидовал даже безмозглым микробам, которые могли жить, лишь подчиняясь своим врождённым инстинктам; но всё равно неизменно двигались, дышали и ели…

Кира слушала и молчала. У неё лишь возникло желание уточнить кое-что, как бог будто вновь прочитал её мысли:

– Но однажды мне повезло. – Заулыбался он. – Однажды я ощутил присутствие человека, редкого гостя в тех местах, и, к моему великому счастью, он нашёл меня! Впоследствии мои останки были перевезены в музей – поначалу я был рад смене обстановки, но радость моя длилась недолго… Вскоре я осознал, что не испытываю к обществу окружающих меня людей ничего, кроме зависти – той самой зависти ко всем обладателям жизни, которая мучила меня столетиями… Я очень хотел ощутить жизнь в собственном теле и, обладая примитивным, но всё-таки представлением о том, чем являюсь и по каким принципам существую, предположил, что для этого придётся занести часть своей мёртвой сущности в чьё-то живое тело… Но это оказалось нелёгкой задачей – когда ты не можешь даже пошевелиться, особенно сложно занести в чужое тело хотя бы частицу себя…
– Получается, попасть в МОЁ тело тебе помогло лишь… удачное стечение обстоятельств – когда твой череп вдруг рухнул мне на голову?
– Не совсем. То, что ты назвала «удачным стечением обстоятельств», действительно, подстроил Я.
– Ты? Но как? Ты же сам сказал, что не мог даже двигаться!
– Я не мог – это правда; зато кое-кто другой очень даже мог! Мои маленькие друзья, которые были со мной, сколько я себя помню, – они жили и размножались на моих костях… Я говорю о микробах – той самой жизни, которая ВСЕГДА была со мной! Даже когда люди вытащили меня из могилы, эта невидимая жизнь по-прежнему резвилась во мне, и её-то я использовал, чтобы выбраться из своего многолетнего плена. Видишь ли, за столь долгое существование на моих останках, эти микробы практически стали частью меня – мои кости растили каждое поколение этих примитивных организмов, так что управлять ими оказалось совсем несложно. В музее я изменил их физиологию и заставил питаться металлом каркаса внутри меня…
– Значит?.. – Удивлённая Кира не могла закончить фразу, а бог продолжал улыбаться, довольный своей находчивостью:
– Микробы грызли каркас, пока он не ослабел! Я также помнил, что в музее время от времени проводились экскурсии, а мой «экспонат» собирал больше всего зрителей – когда те появились вновь, я приказал микробам уничтожить каркас, и они послушались – стали есть его, размножаться и есть снова с утроенной силой! А дальше… Дальше гравитация доделала моё дело – хотя я рассчитывал, что подо мной окажется тот юноша, который позировал тебе… Но ты всё-таки удивила меня, когда приняла удар за него.

Кира замерла с открытым ртом, когда вспомнила… Ведь изначально на её месте должен был оказаться Женя.

– Погоди минуту! – Растерялась она. – Но что бы ты сделал, если бы ни один из твоих клыков в меня не вонзился? Ведь тогда… я бы просто погибла под твоими костями! Ты не смог бы оживить меня, если бы во мне не оказалось ни единой части твоего тела!
– Ты невнимательно слушала. – Упрекнул бог. – Я уже рассказывал тебе о моих маленьких друзьях – микроорганизмах, которые так долго жили на мне, что стали неотъемлемой частью меня самого. Даже если бы мои кости просто поцарапали тебя, образовавшихся ран вполне хватило бы для проникновения внутрь моих микроскопических друзей, с которыми я тоже поддерживаю связь. Видишь? Твоей жизни, …точнее, существованию всё равно ничего не угрожало; я бы оживил тебя в любом случае, и смог бы сделать это с помощью занесённых в тебя микробов.
– Эти твои микробы… и сейчас во мне? – Спросила Кира, и завидела кивок:
– Они безобидны, …как и осколок в твоей голове.
– Но неужели для тебя и вправду не было разницы, умру я под твоими костями или останусь жива?
– А почему такая мелочь должна была волновать бога, который воскрешает мёртвых? – Съязвил тот. – Я вполне заслуженно позволяю себе легкомысленное отношение к чужой жизни.
– Гад. – Шепнула Кира.

Оба замолчали, пусть и по разным причинам: она переваривала полученную информацию, а он просто ждал – ждал момента, когда Кира задаст последний вопрос…

– Но зачем… ты сделал всё это со мной? – Она смотрела в тёмные глаза бога, словно надеялась разглядеть в них что-то светлое. – Зачем я тебе?
– Всё просто. – Дружелюбно улыбаясь, он погладил Киру по волосам и тихо произнёс: – Мне нужно новое тело. Работоспособный организм, который станет вместилищем для моей души. Я очень надеюсь, что именно ТЫ создашь такой для меня.
– …Но как? – Прошептала изумлённая Кира.
– Как раз этому… я собираюсь обучить тебя.

Что-то пошло не так. Ни с того ни с сего Кира ощутила в плече всплеск той самой боли, которая периодически мучила её последние двое суток…

– Начнём обучение прямо сейчас! – Решительно сказал бог. – Иначе ты проснёшься, и мы расстанемся. Помни, что в основе твоих способностей лежит умение управлять плотью, как живой, так и мёртвой!
– Что?.. – Растерялась Кира.
– Дотронься до своего плеча и угомони эту боль – прикажи своему телу залечить рану! – Напоследок воскликнул бог.

Когда она открыла глаза, за окном палаты стояла глубокая ночь. Кира лежала в темноте, вцепившись в раненое плечо, будто ястреб в добычу, но при этом… не чувствовала боли – той ноющей боли, от которой проснулась мгновение назад. Боли больше не было.


Глава 4.


– Кира, садись быстрее, а то без тебя уеду!
– Не уедешь, мама заругает. – Улыбалась Кира. – Кстати, где она?
– Встречается с адвокатом; скоро и тебе нужно будет пообщаться с ним.
– Эх… – Выдохнула Кира, садясь в машину.

Видеть серый костюм на отце было непривычно. Конечно, это его костюм, который он надевал, когда выбирался в свет… Однако в голове Киры эта одежда уже три недели была неразрывно связана с личностью Северного бога. Очень уж нравился Кире строгий отцовский костюм, вот бог и обратил внимание на эту деталь, когда воссоздавал свой образ в её снах. Исходя из того, что узнала сама Кира, этот человеческий облик не был настоящей его внешностью – высокий брюнет в сером костюме являлся лишь собирательным образом, для создания которого бог использовал своё воображение… и подсознание спящей Киры.

«Моё подсознание…» – задумалась Кира. В самом деле, благодаря её подсознанию Северный бог творил невероятные вещи – учил её, вдаваясь в любую мелочь: показывал, как созидать и разрушать… Но больше всего её удивила особенность их взаимодействия друг с другом – в одном из ночных разговоров Кира вдруг поинтересовалась, откуда её собеседник знает русский язык, на что бог ответил:

«А я не знаю – его знаешь только ТЫ. Для общения с тобой я использую имеющуюся в твоём мозгу информацию – например, твои собственные лингвистические знания. Видишь ли, каждое слово имеет определённый… СМЫСЛ; я просто чувствую этот смысл и, когда хочу высказать его, нахожу в твоём багаже знаний именно то слово, которое для тебя является ЭКВИВАЛЕНТОМ этого смысла. Таким образом, я строю грамотные фразы, и, надо сказать, это полностью твоя заслуга, умница моя! Например, попади я в голову какого-нибудь неуча – общаться с ним было бы куда сложнее, ведь, чем меньше знаний, тем больше вероятность, что тебя поймут неправильно…».

Кира плавала в потоке нахлынувших воспоминаний, когда автомобиль отца тронулся. Больница, с которой было связано так много, удалялась, пока вовсе не исчезла из виду. Кира возвращалась домой… Но возвращалась домой совсем другая Кира, чья жизнь уже никогда не будет прежней.

– Что молчишь? – Спросил отец, не отрываясь от дороги.
– Да так… Думаю.
– О чём?
– О многом. Например, как приеду домой… и продолжу жить, как прежде. Отвыкла я от этого; так бы и валялась в больнице – ела бы, что хотела, да смотрела бы телевизор.
– Это сарказм? – Улыбнулся отец.
– Да. – Улыбкой ответила Кира. – Честно, соскучилась я по дому. А больница… Больница меня достала. Из-за лежачего образа жизни я даже пополнела.
– Что-то не вижу, в каком именно месте… Как были кожа да кости, так и остались.
– Килограмм! – Констатировала Кира. – Недавно взвешивалась – я поправилась на килограмм.
– Ну, это не смертельно. К тому же, ты ещё растёшь.
– Зато появилась мотивация подтянуть оценки по физ-ре. Буду потеть по полной…
– Значит, по школе тоже соскучилась?
– Немного. Больше по одноклассникам, чем по школе.
– Они по тебе тоже скучали.
– Откуда знаешь?
– Ну… В самом деле, откуда мне знать? – Как-то загадочно заулыбался отец, словно зная что-то, чего не знала дочь; всю оставшуюся дорогу домой эта улыбка то и дело возвращалась на его лицо…

***

– Ты знал! – Вырвалось у Киры, когда та вышла из машины.
– О чём?.. – Наигранно растерялся отец.
– Староста вернулась! – Крикнула Люба. – Привет, Кира!

Озадаченная Кира скромно помахала рукой в ответ; во дворе её встречал почти весь класс. Похоже, наметился небольшой праздник – это подтверждал как накрытый конфетами и лимонадом летний столик, так и развивающаяся над дверью дома лента с надписью «С возвращением, Твердолобая!».

– Привет… Ребята. – Запнулась Кира, сдерживая слёзы радости. Одноклассники обнимали свою старосту, жали её руку, а сама Кира с трудом успевала отвечать на сыплющиеся отовсюду вопросы. – Да нормально я, спасибо… Вроде уже здорова – врач так сказал…
– А осколок вытащили? – Негромко поинтересовалась Люба, чем моментально украла внимание Киры.
– А… Нет. – Держа улыбку, ответила та. – Осколок по-прежнему в голове. Там и останется.
– Ого… – Вырвалось у кого-то.
– Надеюсь, тебя не привлекут за присвоение музейной собственности. – Хихикнула Люба.
– И я надеюсь. – Поддержала Кира. Вскоре она попрощалась с отцом – тот уехал забирать жену из адвокатской конторы. Даже оставшись без надзора взрослых, встреча школьников длилась недолго – осенняя прохлада мало способствовала отдыху на улице, а в квартире всем было не разместиться. В основном, одноклассники поздравляли старосту с выздоровлением, поднимали за это стакан лимонада и прощались до завтра. Когда почти все разошлись, Кира заметила, что Женя, ранее державшийся в стороне, сейчас подошёл непосредственно к ней.

– Кира… – Сразу запнулся он.
– Что?
– Хотел спросить… В музее – как так вышло, что ты толкнула меня?
– То есть? Ты же был в опасности – вот я и толкнула…
– Это я и имею в виду! Ты заметила, что скелет начал рушиться, когда я стоял под ним, правильно? Всё должно было случиться мгновенно; но, несмотря на это, ты не растерялась и сразу бросилась ко мне… О чём ты думала тогда? Как так быстро среагировала?
– Знаешь… – Призадумалась Кира. – Я не могу ответить на этот вопрос. Порой случаются ситуации, когда нужно действовать, а не думать. Тогда была одна из них: думать было некогда – я просто действовала… – может, даже инстинктивно. Понимаешь?
– Думаю, да. – Попытался понять Женя.
– О чём это вы? – Вмешалась Люба – вот уж, кто умеет подкрадываться со спины…
– А, музей вспоминаем. – Отговорилась Кира, и попыталась сменить тему: – Слушай, ты же тогда вместо экскурсии к зубному пошла! И как?
– Да так… Пломбу поставили – поначалу было скучно, потом страшно, …потом больно. В общем, ничего интересного – лучше бы я с тобой пошла! А так оставила подругу на произвол судьбы… Вот и результат. Слушай! Тут кое у кого в рюкзаке (не скажу, у кого именно) завалялась бутылка шампанского… Что скажешь?
– Ты принесла шампанское?
– А то! Твоё возвращение – как-никак, повод! Одной бутылки на пятнадцать человек всё равно бы не хватило; я думала, после банкета разлить её на нас двоих, хотя на троих тоже хватит. Женя, присоединишься?
– Ну…
– Без «ну»! – Насела Люба. – Скажи «да», а то наша скромница вот-вот ретируется!
– Да… – Неуверенно выдал Женя, и Кира, посмеявшись, согласилась. Выбросив бутылки из-под лимонада и коробки от конфет в урну, трио продолжило беседу в квартире, за кухонным столом.
– Вообще, добрый у тебя отец. – Заметила Люба. – Не знала бы я, что он позволяет тебе пить шампанское, ни за что не принесла бы эту бутылку.
– Как это «позволяет»?.. – Растерялся Женя. – В смысле, он совсем не против этого?!
– Ну, это его… методы воспитания. – Отвечала Кира. – Мой папа уверен: если иногда разрешать мне качественный алкоголь, то у меня не возникнет желания втайне от родителей травиться какой-нибудь бурдой сомнительного происхождения. От себя замечу, что это, …в самом деле, работает.
– Ничего себе! – Изумился Женя. – Моему бы отцу такие убеждения.
– И моему… – Хихикнула Люба, поднимая за это бокал; затем сменила тему: – Всё-таки как там твоя голова? Наверное, шрам останется…

Она привстала, дабы увидеть макушку подруги.

– Заросло уже всё. – Заверила Кира.
– Ого, быстро! – Отметила Люба, разглядев лишь небольшой красный след среди тёмных волос.
– Слушай, я тут подумала… – Кира посмотрела на подругу. – А где Илья? Почему он не пришёл сегодня?
– Ну… – Люба проглотила немного шампанского и спросила в ответ: – А почему ты вспомнила о нём?
– Просто, когда лежала в больнице… Понимаю – сентиментально звучит, но я скучала по вам всем; даже Илья не был исключением. А сегодня я заметила, что он не пришёл. Так почему – не знаешь? Вы с ним вроде соседи.
– Знаю… – Сказав одно-единственное слово, Люба впала в раздумье.
– Так что? – Напомнила Кира.
– Просто не знаю, с чего начать… – Люба тяжело вздохнула. – Ты в курсе, что его отец – алкоголик? И на жену свою руку поднимал, и на сына…

Слова одноклассницы заставили Женю отложить в сторону недопитый бокал; Кира тоже взволновалась:

– Да, в курсе, но… Он что, не пришёл из-за отца? Да?
– Слушай… – Люба нервно зачесала затылок. – Скажу лишь, что знаю… Этой ночью они сильно кричали – папаша опять закатывал сцены; я даже слышала, как в их квартире билась посуда! От всего этого я не могла уснуть, а потом… Средь ночи к ним приехала полиция.
– Даже до этого дошло? – Перебила Кира.
– Это не всё. – Продолжила Люба. – Его отца вывели из дома в наручниках – я видела это в окно! Потом подъехала «скорая», и санитары вынесли из дома Илью – вынесли на носилках, а его мать была рядом – бежала за санитарами, кричала что-то… и плакала.
– Стоп… – Не хотела верить Кира. – Ты серьёзно? То есть пьяный папаша отправил Илью в больницу?
– Не в больницу – в морг. – Люба опустила глаза. – Только утром я узнала, что Илья умер. Его мать сообщила это моим родителям…
– Подожди, что?! Как?..
– Он получил кулаком по голове от отца, и удар оказался смертельным. Ильи просто… нет. Прости, что не сказала раньше! – На Любины глаза накатились слёзы. – Никто из наших про это не знает! Я хотела сообщить им об Илье, но не смогла… Ведь сегодня мы собирались встречать тебя – готовили праздник, хотели, чтобы всё было идеально! Я просто не могла заставить себя… Прости! Я знала всё, но ничего не рассказала… ни им, ни тебе.

Нависла тишина. Кира с Женей молчали, и только Любино тяжёлое дыхание не позволяло назвать эту тишину идеальной.


Глава 5.


– Начинаю удивляться тебе… – Сказал Северный бог. – Ты хочешь оживить человека, до которого раньше тебе дела не было. С чего бы?
– Я просто знаю, что он не заслуживает смерти. – Ответила Кира. – Для меня этого достаточно.
– Как глупо. Все смертные заслуживают смерти, она – логичный конец всего материального; если человек не гибнет от насильственных причин, он в любом случае умирает от старости. Разница лишь в слове «когда».
– Эта разница для меня важна; уверена, для Ильи была бы важна тоже. В отличие от тебя, мы, ЛЮДИ, живём лишь раз, поэтому не тебе судить наши желания.
– Ты уже не человек, Кира. – Напомнил бог. – Ты перестала быть им тогда, когда я вернул тебя к жизни; теперь ты Носитель моего Дара.
– Я знаю. Но я хочу использовать этот Дар во благо – чтобы вернуть Илью к жизни! Почему ты против?

Бог грустно усмехнулся:

– Потому что НЕЛЬЗЯ просто так вернуть человека к жизни – после столь противоестественной процедуры человеком он уже не будет! Ты сама знаешь это; когда я оживил тебя, ты переняла мою способность управлять жизнью! Задумайся над этим, ведь то же самое ты хочешь сделать со своим одноклассником; когда он оживёт, он станет одним из Нас. Ты отдаёшь себе отчёт в том, на что собираешься идти? Ты согласна на это?
– Если это означает, что Илья будет жить, то да. – Осторожно кивнула Кира. – Просто скажи, у меня получится… оживить его?
– Сама знаешь, что да, – ты научилась многому. – С неохотой ответил бог. – Только учти: сначала тебе придётся проникнуть в морг, а просто так туда не пустят. К тому же, если тебя поймают…
– Это уже мои проблемы. – Перебила Кира.
– Это НАШИ проблемы. – Перебил бог. – У нас уговор – ты должна создать мне новое тело… А не рисковать, понапрасну привлекая чужое внимание!
– Не понапрасну. – Покачала головой Кира. – В любом случае, я не буду создавать тебе тело, пока не верну Илью к жизни!
– Чувствую, отговорить тебя не получится…

Кира символично промолчала.

– Хорошо. – Деланно махнул рукой бог. – Пока мы спорим, время идёт – если, в самом деле, хочешь, чтобы всё получилось, советую начать прямо сейчас. В любом случае, благодаря этой затее ты сможешь испытать свои способности на практике, что тоже неплохо…

Едва заслышав знакомую тихую мелодию, Кира потянулась к часам и выключила будильник; родители должны проснуться минут через тридцать – значит, медлить нельзя… Будто сонная лягушка, она вскочила с кровати и босиком помчалась сквозь темноту, припоминая, что в одном из шкафчиков на кухне видела домашнюю аптечку. Немного порывшись в различных пузырьках, бинтах и вате, Кира, наконец, достала то, что искала, и, поставив аптечку обратно в шкаф, вернулась в свою комнату. Там при свете настольной лампы она выложила на комод кусок ваты и три одноразовых шприца – хотелось бы побольше, да нашла в аптечке только три…

– Блин… – Второпях шепнула Кира, решив вернуться за перекисью водорода; конечно, бог упоминал, что обычные инфекции не страшны её новому телу, но всё же… смелости убедиться в этом пока не было.

***

– Мама, папа, я пошла! – Жизненно крикнула Кира, закрывая за собой дверь. Наверное, родителям показалось странным, что дочь так быстро убежала в школу, толком даже не позавтракав; Кира задумалась над этим, как и над тем, что никакую школу она сегодня не посетит… Однозначно, придётся придумать какую-нибудь отмазку; но это не проблема – благо, лгать Кира умеет. Не любит, но умеет. И умеет именно потому, что не любит, – когда лжет тот, кто привык говорить правду, ни у кого вокруг не возникает желания сомневаться в словах привычного к честности человека…

Со своей обычной дороги в школу Кира свернула по направлению к больнице – где же ещё искать морг, если не там! Так как город был небольшим, одной больницы его жителям вполне хватало – одной больницы… и одного морга в ней. Несмотря на осеннюю прохладу, Кира в мгновение вспотела от осознания того, что забыла дома! Она забыла убрать с комода окровавленную вату, которой зажимала уколы от шприцов! Растяпа. Если на вату наткнётся мама… Кира вздохнула; придётся солгать и матери. Что-нибудь про носовое кровотечение… Вроде бы несложно, а всё равно неприятно. Ну да ладно, не поворачивать же назад из-за куска ваты! Забудь она не вату, а хотя бы один из шприцов – вот был бы настоящий повод для паники… В очередной раз Кира ощупала лежащие в кармане шприцы – три штуки, как и должно быть. Три шприца, наполненные её собственной кровью…

Кира прекрасно понимала, что идёт на правое дело, никому не желая зла; но… Сказать, что она нервничала, означало бы не сказать ничего. Кира дрожала. Её трясло… от мыслей о том, что ей, чёрт возьми, предстоит сделать. Оживить мёртвого… Бред, если задуматься. Кто-нибудь узнает, и ты очутишься в психушке; не иначе! Это же полная чушь; он мёртв – мёртвого никто не оживит! Это правда. И если это правда, то ты… Ты нездорова. Правда, нездорова. У тебя перенесённая черепно-мозговая травма и застрявший в мозгу чужеродный предмет – неудивительно, что ты «разговариваешь с богом»! Вот, уже больница показалась, а ты до сих пор не повернула назад… Почему? Ещё можешь успеть в школу вовремя… Нет? Тогда, может, ты следуешь в больницу с надеждой, что тебе помогут там? Всё-таки это Больница… А ты нездорова. Подойдёшь в регистратуру и признаешься, что во сне общаешься с богом, можешь даже поплакать, и тебе помогут – обязательно помогут! Тебя заставят поверить, что никакого Северного бога нет, что он лишь плод твоего больного воображения. Заставят – во всяком случае, попытаются… А если помочь не смогут? Если Северный бог реален? Ведь как иначе объяснить то, чему он научил тебя? Он рассказал, как исцелить твоё больное плечо и унять боль, – ты помнишь это! Чем это было, если не доказательством его существования? Самовнушением? Не похоже… К тому же, Северный бог изначально был против твоей затеи идти сюда – не он подтолкнул тебя к этому, а ты начала спорить с ним! Всё, чего он хотел, – это получить новое тело; и, если он не получит его лишь потому, что ты сдалась на милость психиатрам… Он отомстит. Поверь, чёрт возьми, он отомстит, и ни один врач не защитит тебя от его гнева!

Кира остановилась у ворот в больничный двор, так и не определившись с выбором. Попробовать? Или всё-таки отступить… Больше всего она хотела именно этого – просто вернуться, уйти, отступить, будто её здесь и не было. Но ИЛЬЯ – как же он? Тот, ради кого она пришла, сейчас находится за этими стенами…

– Передумаешь сейчас и можешь потерять его окончательно. Возьми себя в руки!.. – Шепнула Кира. Была не была; если Северный бог существует, и то, чему он учил Киру, работает, то всё получится! А если нет… Что ж, в любом случае она окончательно поймёт, чем были последние три недели – божьим промыслом… или жестокой игрой её больного разума. В последнем случае она всего лишь подвергнется лечению, которого заслуживает… Всё по справедливости. Ощутив боевой настрой, Кира обратила внимание на курилку во дворе, где затягивался сигаретой одинокий санитар в больничной робе и накинутой поверх куртке. Следуя туда, она держала один глаз закрытым, тем самым прятала гетерохромию – свою особую примету…
– Тебе чего, девочка? – Добродушно спросив, санитар выбросил окурок и встал со скамьи. Лишь теперь Кира поняла, какой же он, чёрт, здоровый. Ростом под два метра и широкий, как шкаф! В случае чего такой просто скрутит её и даже не вспотеет… А по неосторожности ещё и пару костей сломает.
– Я… Мне нехорошо… – Сказала Кира, прежде чем упасть на траву.
– Эй, что с тобой?! – Едва подбежав к ней, санитар застыл на месте, будто памятник, – причиной тому стал быстрый и почти безболезненный укол в ногу.
– Получилось… – шепнула Кира.
– Что с ней? – Остановилась прохожая женщина.
– Я в порядке. – Кира встала, слегка потирая ладонью зажмуренный левый глаз.
– Просто поскользнулась. – Подтвердил санитар, незаметно вытаскивая из ноги опустошенный шприц…

***

Войдя через служебный ход, санитар беззаботно оставил свою куртку на ближайшем диване и направился вглубь больничных коридоров; благо, о них он знал немало – даже больше, чем было нужно Кире… И все его знания она видела ясно, как на ладони:

«Фёдор Егорович Ермолкин, рождён второго марта тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, бывший кандидат в мастера спорта по боксу, ушедший с ринга из-за травмы шеи. Сейчас работает старшим санитаром в городской поликлинике, дабы обеспечивать семью – жену и двухлетнюю дочь…». Теперь Кира знала об этом человеке всё, вернее, всё то, что он сам знал о себе. Северный бог не лукавил – его уроки не прошли даром, и Кира, в самом деле, смогла! Смогла подчинить чужой разум при помощи своей крови, как бог и утверждал! Получилось… Действительно, получилось! Эйфория от происходящего зашкаливала, но Кира не могла позволить себе расслабиться – дело ещё не сделано, основная работа впереди… Однако больше она не сомневалась – смогла подчинить живого человека, получится и мертвеца оживить!

До морга оставалось недолго… Командовать чужим телом было непривычно, но весьма интересно; глазами санитара Кира наблюдала за другими работниками больницы, а его ушами слышала их попутные разговоры. При этом Кира отлично понимала любые мелочи происходящего – кто что делает и о чём говорит, ведь в её распоряжении была вся память её покорного слуги… Открыв ничем не примечательную дверь, санитар вошёл в небольшое помещение с письменным столом, компьютером и креслом. Насколько поняла Кира, это была комната дежурного по моргу…

– Привет, Федя. – Проговорила девушка за столом. – Что хотел?

«Дежурная…» – подумала Кира. Мимо этой особы просто так не пройти, поэтому придётся импровизировать:

– Начальница просила проверить бирку на последнем трупе – не уверена, что имя с отчеством правильные. – Сказал санитар.
– Как так, не уверена? – Переспросила дежурная.
– Да сегодня получили судебные бумаги на этого покойника, а имя и отчество там другие – теперь вот не поймём, где ошибка.

Дежурная дружелюбно посмеялась:

– Ладно, идём… – Поднявшись с кресла, она прихватила учётный журнал и ключи. – К слову, в мои смены уже давно никаких трупов не поступало, так что… это не мой косяк, если что! Когда привезли твоего покойника?
– Вчера ночью.
– Видишь, я тут ни при чём! Я только днём работаю.

«Похоже, не первый раз с таким сталкивается…» – решила Кира, и повела санитара вслед за дежурной – та открыла вторую в комнате дверь, ведущую непосредственно в морг. В этом просторном помещении было, мягко говоря, не тепло, а две из четырёх здешних стен представляли собой сплошные холодильники…

– Как фамилия? – Спросила дежурная, и раскрыла журнал…
– Чья? – Устами санитара переспросила Кира.
– Твоя! – Хихикнула дежурная. – Покойника твоего, чья же!
– Карелин… – Грустно ответил санитар, будто не найдя шутку смешной. Кира вдруг сильно занервничала, и это было понятно – вот-вот она увидит его… Увидит Илью. Холодного… Бледного… Мёртвого.

«Неважно» – твёрдо решила Кира, – «в любом случае, ты пришла вернуть его, и ты сделаешь это; держи себя в руках!».

Пока дежурная открывала один из центральных холодильников, санитар спокойно достал из кармана шприц и заставил ту вскрикнуть от укола сзади; Кира не хотела расходовать на эту девушку предпоследний шприц, однако пришла к выводу, что избавиться от внимания дежурной можно было, лишь превратив ту во вторую свою марионетку. В конце концов, чем меньше свидетелей, тем лучше…

По приказу Киры, дежурная вынула из себя шприц и спрятала его в карман… Однако само выполнение столь простых телодвижений Киру всерьёз озадачило – управлять этой миниатюрной девушкой оказалось невероятно трудным делом, будто её тощее тельце мгновенно набрало в весе пару сотен кило, став абсолютно неповоротливой громадой! Кира быстро поняла причину столь внезапной тяжести – всё-таки Северный бог предупреждал об этом… Чем больше других людей ты подчиняешь, тем большую нагрузку испытываешь ты сама. Неудивительно – сейчас в подчинении Киры находились ДВА работающих мозга сразу! Она просто тонула в невероятном болоте информации – памяти, мечтах и стремлениях двух других людей, полностью зависящих от неё самой. Всё это давило на её голову, которая быстро начала ныть и раскалываться. Кира поняла, что долго так не продержится… Управлять санитаром отныне было ничуть не легче; но усилием воли она приказала тому отдать последний шприц дежурной, а затем крепко уснуть прямо на полу морга – это решение заметно ослабило нагрузку и позволило Кире продолжить начатое…

В отличие от опыта с санитаром, подчинение разума дежурной оказалось делом неприятным. Тем не менее, определённую пользу оно тоже принесло: например, благодаря воспоминаниям дежурной по моргу Кира узнала, что вскрытие тела Ильи ещё не проводилось, – в случае возбуждения уголовного дела эта честь предоставлялась не местному патологоанатому, а судебно-медицинскому эксперту, который по обыкновению приступает к процедуре только после ознакомления со всеми материалами дела. Впервые Кира обрадовалась тому, что живёт в обществе с избытком бумажной волокиты, – ведь ВСКРЫТИЕ; она же совсем не думала о вскрытии, когда шла сюда! Почему, чёрт возьми, она не думала об этом, если планировала оживить Илью, а его кончину выставить чем-то, вроде состояния мнимой смерти, летаргического сна?; по её задумке он должен был проснуться в морге – живым и здоровым, не понимая, как, вообще, здесь оказался! Конечно, это удивило бы общественность; однако вскрытие… Если бы он очнулся после того, как врач вскрыл ему череп, дабы повнимательней изучить приведшую к смерти травму… Тогда бы здешний медперсонал не стал задумываться ни о каком летаргическом сне; «труп ожил!» – вот и всё, что вопили бы они! Но Кире повезло – вскрытие ещё не проводилось; кроме, как везением, она не назвала бы это.

«Ну, ладно…» – решила Кира, – «пора заканчивать».

Со шприцом на изготовке дежурная выкатила из холодильника полку и отбросила простыню с лица покойного… Едва сделав это, она застыла на месте – вернее, застыла Кира, глазами дежурной всматриваясь в лицо мертвеца… Это был он. Илья. Отсутствие жизни в нём буквально чувствовалось – белое лицо не хранило в себе ни капли теплоты, присущей всем живым людям; одна эта деталь ни за что не позволила бы спутать мёртвеца со спящим, даже не беря во внимание такие основы, как отсутствие дыхания или пульса. Он был мёртв, однозначно… И совсем скоро он вновь оживёт! Чужой рукой Кира решительно вонзила в Ильину шею шприц и прочувствовала, как каждая клетка её впрыснутой крови вгрызается в его плоть, обращает вспять процессы разложения и заставляет холодное тело жить и восстанавливаться! Даже такая смертельная рана, как разорванный кровеносный сосуд в голове, не может сопротивляться её желанию и покорно срастается… Ещё несколько мгновений, и Кира смогла услышать его – услышать первый стук вновь живого сердца.

– Проснись! – Крикнула она. – Ты проснёшься, я приказываю тебе!

В данный момент Кира была хозяйкой положения и знала это. Её взаимодействие с телом на полке очень напоминало работу кукловода с марионеткой – если кукловод говорит «проснись», марионетка не спрашивает «зачем», а покорно следует за движениями нитей, что связывают её с кукловодом. Теми самыми нитями была кровь Киры. Наконец, она вновь ощутила знакомую тяжесть и ноющую головную боль – но теперь это было хорошим знаком, означающим, что всё получилось! В голове Киры завертелись новые воспоминания, желания и мечты; однако они не имели никакого отношения ни к спящему санитару, ни к застывшей посреди морга девушке… Это был Илья. Его мозг, наконец, проснулся, и Кира увидела это – увидела, как он открыл глаза!


Глава 6.


– Эй, ты не куришь?

Услышав вопрос извне, лежащая Кира приподнялась на скамье и обнаружила двух медсестёр, стоящих рядом.

– Да… нет, не курю. – Ответила она.
– Тогда встань со скамейки, не занимай её понапрасну. – Упрекнула первая медсестра.
– Что? – Кира пыталась собраться с мыслями, осматриваясь вокруг…
– Слушай, здесь курительная зона. – Добавила вторая медсестра. – Не куришь – нечего валяться на скамейках. Вставай.

Кира послушалась и, слегка пошатываясь, отправилась восвояси.

– Нарожали наркоманов… – Послышалось вслед.

Кира не оглянулась. Она просто шла, чувствуя эмоциональное удовлетворение… и истощение одновременно. Всё произошедшее отняло немного времени, но вполне успело вымотать Киру; какие-то двадцать минут назад она стояла у ворот этой больницы, пытаясь заставить себя действовать, а теперь ковыляет назад, отчётливо осознавая, что именно сделала. У Киры получилось, она свершила то, ради чего приходила… Оживила мёртвого.

Теперь она уходит, думая о том, что сейчас должно твориться в морге, – Илья же не мог не испугаться, когда понял, где очнулся! Однозначно, это должно было напугать и дежурную, обнаружившую себя рядом с ожившим юношей; можно лишь гадать, как она отреагировала на это. В любом случае, она не вспомнит ничего, что делала под влиянием Кириной крови; это же касалось и лежащего рядом санитара, который вскоре проснётся и будет ошарашен фактом, что, выйдя на улицу, каким-то чудом очутился на полу морга! Нет, эти двое не вспомнят ничего, – в этом Кира не сомневалась; просто знала это. Умертвив частицы своей крови в их организмах, она порвала связь со своими марионетками и сделала их вновь свободными людьми. Свободными… и чужими для неё самой: Кира вдруг поняла, что отныне не знает о них ничего; хотя всего несколько минут назад использовала в своих интересах воспоминания и, что самое главное, жизненный опыт этих людей! То, что ей так помогло, забылось мгновенно, когда порвалась связь между ними… Все Кирины знания, полученные от этих людей, теперь ограничивались лишь процессом управления – теми вещами, что она видела, слышала и чувствовала, руководя их телами… Не больше. Пытаясь найти объяснение этому парадоксу, она перебирала мысли, пока не остановилась на моменте, где санитар уколол дежурную, – тут-то всё стало ясно! После подчинения второго разума ей пришлось поддерживать связь с двумя людьми одновременно, их воспоминаниями и жизненным опытом, что было, мягко говоря, непросто и болезненно. Если бы то непроходимое болото чужих знаний осталось в голове Киры навсегда, это, наверное, свело бы её с ума. Но, поскольку Кира по-прежнему здорова и совершенно не помнит ничего конкретного о личностях бывших марионеток, это может означать лишь одно: на время управления марионетками все их знания оставались только в их головах, в которых Кира была лишь гостем. Поэтому неудивительно, что она не запомнила ничего, – когда связь распалась, она потеряла контакт не только с этими людьми, но и с их многолетним набором знаний. Видимо, такое будет происходить снова и снова – она будет видеть человека насквозь, пока поддерживает с ним связь; но, разорвав эту связь, в один миг забудет о нём всё. Это очень походило на какой-то защитный механизм, позволяющий Кире не перегружать свой разум, тем самым держать его в безопасности. Кажется, она начала понимать детали своего Дара и без помощи Северного бога…

«Куда же я иду?» – задумалась Кира. В школу, конечно! Изначально она предполагала, что вся затея займёт больше времени, но, раз уж у неё получилось… Это ведь не повод отлынивать от учёбы; ты всего лишь опоздаешь на первое занятие, не больше.

***

– Доброе утро, простите, что задержалась! – Кира раскрыла дверь в классный кабинет.
– Кира, что с тобой? – Изумилась учительница.
– Проспала, извините. – С сожалением ответила Кира.
– Я не об этом. Ты себя в зеркало видела?
– А… – Растерялась Кира. – Дома видела, а что не так?
– Выглядишь как-то… нездорово. Чувствуешь себя как?
– Ну… – Кира, в самом деле, чувствовала себя не ахти; но неужели это было столь заметно? Хотя, скорее всего, было – даже одноклассники отчего-то смотрели на свою старосту, как на привидение…
– Пойдём-ка со мной… – Выдохнула учительница. Кира подивилась тому, что её повели не куда-нибудь, а в медпункт; однако там, посмотрев в зеркало, она сразу поняла логику учительского решения:
– Ничего себе… – Кира с трудом признала своё отражение, видя невероятно бледное лицо, порозовевшие белки глаз и застывшую под носом кровь. Абсолютно нездоровый вид, и, подумать только, с таким лицом она шла по улице! Неудивительно, что медсёстры у больницы сочли её наркоманкой…
– Как себя чувствуешь? – Поинтересовался школьный врач.
– Очень уставшей… – Ответила Кира.
– А почему, не знаешь?

Кира помотала головой.

– Кстати, сегодня ты опоздала. Это, случайно, никак не связано с твоим состоянием? – Намекнула учительница.
– Может и связано. – Согласилась Кира. – По дороге в школу у меня закружилась голова, я села на скамейку и… задремала. Потом проснулась и поняла, что опаздываю.
– Хочешь сказать, просто не выспалась? – Не верил врач.
– Нет, я выспалась! – Отмахнулась Кира. – Я много сплю, даже очень – это у меня ещё с больницы.
– Какой больницы?
– Той, куда меня отвезли из музея, где мне на голову упал обезьяний череп.
– А! Так ты – та девочка! – Врач понял и задумался: – Ну что ж… Черепно-мозговые травмы иногда вызывают разные патологии, а ты, говоришь, много спишь…

Кира кивнула.

– И засыпаешь на ходу. – Подметил врач.
– Вообще, это был первый раз – раньше такого не случалось. – Уточнила Кира. Не хотела она лгать, да выбора не было – не рассказывать же доктору, что переутомилась, оживляя труп в местной больнице! Да, именно переутомилась, – Кира уже осознала это. Ради достижения своей цели ей пришлось управлять двумя живыми людьми одновременно – вкупе с последовавшим оживлением мертвеца это оказалось весьма изнурительным занятием, и результат, как говорится, вышел на лицо…

Впоследствии врач задумался, не отправить ли Киру домой; хотя сама она усомнилась, что он, в итоге, примет хоть какое-нибудь смелое решение. В конце концов, что простой педиатр мог знать о черепно-мозговых травмах и их последствиях? Немногое, как догадалась Кира. Выглядела она уставшей, но оставалась здоровой – хороший аппетит был тому лучшим подтверждением! На ближайшей перемене она направилась прямиком в столовую и купила три сочных мясных котлеты, решительно отказавшись от любого гарнира… И сделала это не просто так; уплетая свою незамысловатую еду, Кира вспоминала Северного бога с его наставлениями о её способностях – о том, что управление чужим телом, состоящим из плоти и крови, отнимает много сил; следовательно, для их восполнения необходимо питаться другой плотью и кровью, то есть мясом. Кроме того, мясо мясу рознь – если верить Северному богу, для более эффективного управления именно человеческими телами необходимо есть, соответственно, человеческую плоть…

– Блин. – Недовольно шепнула Кира, ощутив, как случайные мысли подпортили аппетит.


Глава 7.


– Полагаю, следует извиниться за то, что сомневался в тебе. – Виновато сказал Северный бог. – Признаюсь, у меня были определённые опасения на твой счёт; но я рад, что они не подтвердились.
– Значит, ты не просто так отговаривал меня! – Догадалась Кира.
– Я думал, …что у тебя не хватит духу на столь смелое решение; думал, ты ещё не готова. Однако ты смогла! Несмотря на то, что ты являешься не слишком решительным человеком, тебя выделил твой рационализм, твоё, в хорошем смысле, «приземлённое» мышление, при помощи которого ты твёрдо отличаешь реальность от вымысла. Признайся, ты не решилась бы напасть на того санитара, если бы подсознательно не была уверена в том, что Я реален.
– Наверное. – Пожала плечами Кира.
– Продолжай изображать сомнение… – Усмехнулся бог. – Это меня веселит! А я по-прежнему буду думать, что ты весьма хладнокровная натура, которая затевает авантюры лишь тогда, когда изначально уверена в своей победе…
– А всё-таки что могло случиться, если бы я… оказалась менее хладнокровной? Если бы у меня не хватило уверенности, ты бы сейчас не радовался… Что бы ты делал тогда?
– Давай не будем о грустном, ладно? – Увильнул бог. – Теперь для меня важно лишь, что ты веришь в меня… И, опираясь на эту веру, создашь мне новое тело.
– Ах, это… – Замялась Кира. – Ты хочешь, чтобы я занялась этим как можно скорее?
– Не вижу причин тянуть. В конце концов, ты уже испытала свои знания на практике и убедилась, что способна на многое.
– Это так; но…
– Ты боишься?
– Сам знаешь, что да! Ведь… вся эта затея – для меня она слишком масштабная. Мне будет нелегко воплощать её в жизнь, прятать это ото всех; я же… живу с родителями, а ещё в школе учусь – у меня не будет полной свободы действий, так что…
– Слова, слова, слова! – Перебил бог. – Простые отговорки. Точно так же я пытался отговорить тебя от идеи оживить твоего друга; но ты не послушалась – ты попыталась помочь ему и сделала это! Так почему теперь ТЫ пытаешься отговорить меня, если сама знаешь, что МОЖЕШЬ помочь мне?
– Не сравнивай себя с Ильёй. – Упрекнула Кира. – Я смогла оживить его за несколько минут. А ты просишь создать новое тело… практически с нуля! Это займёт дни; может, недели…
– Не хочешь даже попробовать? – Бог погрустнел, услышал в ответ лишь молчание и продолжил: – Но разве не этого момента ты ждала всю жизнь?
– Что? – Не поняла Кира.
– Всю свою жизнь ты чувствовала, что скована общественными рамками… Ты хотела изменить свою жизнь; но не могла позволить себе этого, так как с момента рождения лишь играла роль, которую выделило тебе общество, – невероятно скучную роль ребёнка в посредственной семье. Скука всегда оставалась твоим главным врагом, который постоянно возвращался, как бы ты с ним ни боролась. Со скуки ты даже решила стать старостой класса и сделала это! Заметное достижение при том, что ты как была троечницей, так и осталась. Ты потеснила кандидатуры своих одноклассников-отличников и стала старостой… просто со скуки, которая, в итоге, никуда не делась.
– Ты хочешь сказать, мне стоит ввязаться в невероятно сложную и, скорее всего, опасную авантюру от одной лишь скуки?
– Нет. Я хочу сказать, что мы оба можем помочь друг другу. Помнишь, как с подачи учительницы по математике к тебе прикрепилось прозвище «твердолобая»? Это случилось лишь потому, что ты считала математику невероятно скучным предметом и не испытывала ни малейшего желания учить её.
– Помню. А прозвище мне, к слову, нравится.
– Но тебе не понравилось, что учительница сорвалась и прилюдно назвала тебя твердолобой. Сам факт, что она хотела оскорбить тебя, тебя задел. Всё-таки нет вины ученика в том, что учитель не пытается сделать свой предмет хоть капельку интереснее, – я знаю, о чём говорю, ведь я для тебя… тоже учитель. Вся разница между моим предметом и математикой в том, что мой предмет тебе интересен. Если математические знания приходилось вбивать тебе в голову чуть ли не насильно, то мою науку ты впитываешь сама, как губка, и получаешь от этого удовольствие. Помню, когда ты лежала в больнице, ты с нетерпением ждала ночи, чтобы вновь увидеть меня…
– К чему всё это? – Вздохнула Кира.
– К тому, что тебе интересна моя наука! У тебя есть Дар и Желание развиваться! Разве не этого ты ждала всю жизнь – наконец, избавиться от повседневной скуки, сломать сдерживающие тебя рамки и заняться тем, что интересно тебе самой, – разве нет?!

Кира молчала, …понимая, что бог прав.

– И теперь, когда тебе представился шанс изменить свою жизнь, ты пытаешься убедить себя, что не готова! Что ты всего лишь школьница с кучей обязанностей и недостатком свободного времени! Чушь… Я не спорю – создание тела будет очень хлопотным занятием; но я хочу этого! А ты хочешь развиваться, заниматься интересным делом! Мы можем помочь друг другу: всё-таки я предоставил тебе способности, которые станут твоей дверью в лучшую жизнь, а взамен прошу лишь мелочь – моё собственное тело.
– А ты умеешь… убеждать. – Шепнула Кира. – Я попробую; но не обещаю, что получится.
– Идёт… – Бог довольно вздохнул. – Завтра же начинай думать, как выкрасть мои останки из музея.
– А без них… – Понадеялась Кира. – Без них, случайно, никак не получится создать тело?
– Сама понимаешь, что нет. – Бог развёл руками. – Моё сознание привязано к этим останкам, поэтому именно они должны стать основой тела; без них вся наша затея просто не будет иметь смысла.
– Но воровать из музеев мне ещё не приходилось! – Напомнила Кира. – Может, подскажешь, как лучше сделать это?
– Уверен, ты сама разберёшься. – Улыбнулся бог. – Всё-таки небольшой диверсионный опыт ты уже приобрела – во всяком случае, стены морга не сумели остановить тебя… Кстати, насчёт Ильи!..
– А что с ним?

Улыбка бога изменилась на глазах – стала менее яркой, даже погрустнела:

– Наконец, ты сделала, что хотела. Вернула его к жизни, сделала одним из Нас. Поздравляю. – Неискренне проговорил он, и предельно серьёзно добавил: – Но что ты будешь делать теперь?
– Ничего. – Вздохнула Кира; бог тоже вздохнул:
– Не станешь рассказывать ему о происшествии в морге? О том, кем он теперь является? Нет?
– Нет. – Подтвердила Кира.
– Именно такого ответа я опасался… – Тревожно проговорил бог.
– Почему? Что плохого случится, если Илья не узнает ничего?

Кире показалось, что теперь бог стал совсем уж мрачным. Помолчав мгновение, он ответил:

– Видишь ли… Я знавал людей, которые по чужой прихоти приобретали мой Дар, но даже не подозревали о его существовании. Это было весьма… грустное зрелище. Всех их объединяло одно – они больше не чувствовали себя Людьми, не ощущали себя частью человечества; но кем они были – сами сказать не могли. Итог каждой такой жизни был печальным.
– Что же… прикажешь мне делать? – Растерялась Кира.
– Рассказать Илье правду. – Развёл руками бог.
– Нет. – Отрезала Кира. – Я не стану делать это!
– Просто потому, что он к тебе неровно дышит. – Добавил бог.
– Замолчи.
– А ответных чувств к нему ты не питаешь…
– Заткнись! – Руками Кира закрыла уши, но избавиться от божественного голоса не смогла – теперь он в прямом смысле звучал в её голове:
– Поэтому ты не расскажешь ничего – просто потому, что, узнав правду, он начнёт боготворить тебя; его симпатия к тебе перерастёт в любовь – и с этим ты, уж точно, ничего не поделаешь. Какие бы сильные чувства он ни питал к тебе, для тебя самой он так и останется лишь одноклассником – добрым, …но не интересным.
– Я не смогу… – В слезах призналась Кира. – Я просто не смогу сказать ему правду! Лучше пусть проведёт остаток жизни в неведении… и радуется тому, что просто жив!
– Вряд ли он будет рад такой жизни. – Грустно усмехнулся бог. – Умалчивая правду, ты обрекаешь Илью на страдания. Куда милосерднее было бы оставить его мёртвое тело в покое…
– Не хочешь, чтобы он страдал, – сам скажи ему правду!
– Увы, для меня это невыполнимая задача. В Илье нет ни единой частицы моего тела… Поэтому я не смогу установить с ним связь. Тебе самой придётся делать это.
– Я не могу! Просто не могу…
– Точнее: не хочешь. – Поправил бог.
– Не хочу. – Шепотом призналась Кира.
– Тогда уходи. – Подытожил бог. – На сегодня твоей компанией я насытился.

Кира очнулась на сырой подушке; из глаз сочились слёзы, а дыханию мешал сильный насморк. Никогда ещё ей не приходилось плакать во сне, никогда ещё ей не было так плохо. Взглянув на часы, она поняла – можно вставать; всё равно спать не хотелось. К завтраку же у родителей не возникло ненужных вопросов – Кира довольно быстро избавилась от слёз и насморка, попросту приказав себе успокоиться, – умение контролировать собственное тело этим утром оказалось полезно, как никогда. За столом она вновь была самой собой – невесёлой, но и не грустной… Внешне, во всяком случае.

По телевизору шли новости – естественно, в качестве главного события освещалось пугающее происшествие в морге местной больницы – подросток, более двадцати четырёх часов считавшийся мёртвым, очнулся в холодильной камере:

– До сих пор остаётся неясным… – Продолжал диктор. – Как мог Иннокентий Стасов, будучи опытным дежурным врачом, допустить эту жуткую ошибку, подтверждая смерть пострадавшего. По словам самого Стасова, юноша, однозначно, был мёртв – его тело не подавало никаких признаков жизни, отсутствовали дыхание и пульс. Врач не смог объяснить всё случившееся иначе, как «чудом и мистикой»; однако представители полиции оказались иного мнения: в данный момент против Стасова возбуждено административное дело по статье «халатность», сам врач временно отстранён от работы. Что же касается «ожившего» юноши, то сейчас он чувствует себя хорошо и проходит курс реабилитации…

Кира не ожидала, что дело примет такой оборот, – невиновный врач вот-вот лишится работы; а всё из-за её альтруизма…

– Может, это был «летаргический сон»? – Спросила она. – Может, у Ильи было это состояние, и доктор тут не виноват?
– Летаргический сон – вымысел. – Ответил отец. – Он существует в фильмах и книгах, но никогда в реальной жизни.
– Но тогда как иначе объяснить то, что произошло?
– Халатностью. – Ответила мать. – В наше время многие врачи легкомысленно относятся к работе, вот и результат: живого человека в МОРГ отправили.

Кира вздохнула. Похоже, здесь ничего не поделаешь, придётся просто наблюдать и надеяться на лучшее. Далее диктор поведал, что происшествие в больнице не обошлось без потрясений для пары её работников – например, дежурная по моргу до сих пор путается в показаниях от пережитого шока, а старший санитар при виде «ожившего мертвеца» вовсе рухнул в обморок, после которого стал страдать кратковременной потерей памяти. Услышав эту новость, Кира всерьёз задумалась о том, как сильно наследила вчера. Она была плохо подготовленной и слишком несдержанной, потому-то наследила в морге, как лиса в курятнике; амнезия у санитара плюс использованные шприцы в кармане дежурной – слишком много всего. Кира была просто не в состоянии замести все следы – она помнила, как из последних сил вонзила шприц в Илью и приказала ему жить. Это был предел её возможностей; дикая головная боль и свинцовая тяжесть чужих тел не позволяли сделать что-либо ещё, а скрыть последствия своего присутствия – и подавно! Лишь теперь Кира осознала, как много следов оставила – следов, которые уже заметили.

Размышляя на эту тему, Кира отправилась в школу, где все обсуждали чудесное воскрешение Ильи, удивлялись и радовались этому факту. На фоне такой атмосферы она смогла отложить мысли о вчерашних событиях на второй план; ведь помимо них оставалась ещё одна проблема – в виде долга Северному богу. Нужно было придумать, как начать создание его тела…

***

– Кира, подожди! – Донеслось в спину. Кира оглянулась и увидела Любу с Женей, покидающих школу следом. – Куда ты?
– Куда-куда… Гулять. – Ответила Кира. – Учебный день закончен.
– А куда именно? – Не отставала Люба.
– В музей. – Не соврала Кира.
– В какой это музей? – Спросил Женя.
– А сам как думаешь? Не так уж много музеев в округе…
– Ты серьёзно?! – Догадалась Люба. – Едешь в наш краеведческий музей, где по голове получила? Что ты там забыла?
– Просто хочу осмотреться.
– Что?
– То есть походить, посмотреть, что изменилось там с моего последнего визита.
– С чего бы?
– Захотелось. Представь, я просто следую желанию своей левой пятки, которая именно сегодня зачесалась отметиться в музее. Просто… хочу, и всё тут.
– Ну и ну. А с тобой можно?
– Ну… Да, только билеты сами себе покупайте.

На ближайшей остановке трио село в автобус, идущий за город. Там, средь невысокого леса на болотистой местности, расположился местный краеведческий музей, в котором Кира бывала лишь дважды – сегодня в том числе. Билеты на самостоятельное посещение стоили дороже, чем в группе с экскурсоводом; однако следующая группа отправлялась только через час, а ждать Кире не хотелось. Немедля раскошелившись, она решила начать осмотр здешних сокровищ сама. Люба с Женей не понимали, к чему такая спешка вкупе с переплатой – подождали бы часок и немало сэкономили бы! Хотя возражений от них не последовало – коли сам просился на борт, не учи капитана рулить кораблём.

Проходя мимо камер видеонаблюдения, Кира осознала, что в посещении музея компания оказалась совсем не лишней, так как группа школьников выглядела далеко не так подозрительно, как смотрелась бы одиноко блуждающая по залам девушка. Мелочь, но полезная, учитывая, что Кира планировала сделать. Сначала малость осмотреться, для вида походить по разным залам, а попутно запомнить расположение видеокамер и каких-нибудь запасных выходов – она лишь примерно представляла, что может пригодиться в дальнейшем; всё равно плана действий у неё пока не было, а опыт с больницей подсказывал, что торопиться в подобных делах не стоит. Сегодня осмотришься, завтра начнёшь разработку плана, и лишь через неделю-другую (не меньше!) перейдёшь к активным действиям. Пока что… осмотр.

– Береги голову, Кира. – Хихикнула Люба у зала со скелетами. – Я уже решила, тебя в это помещение без каски не пустят.
– Раз на раз не приходится. – Улыбнулась Кира.
– Кстати… – Проговорил Женя, доставая мобильник. – У меня остались твои фотографии – те, которые ты делала здесь в прошлый раз.
– А ты не показывал их ей? – Удивилась Люба.
– Ну… Нет. – Пожал плечами Женя.
– Тормоз… – Покачала головой Люба. – Кира, ты должна видеть их! Это же те самые фотки, которые ты сделала за секунды до того, как скелет рухнул на тебя!
– Лучше снаружи. – Решила Кира. – Давайте потом – как выйдем?
– Ладно. – Ответил Женя, убирая телефон обратно в карман. Спустя пару шагов, Кира завернула в то самое помещение, с которого всё началось, – зал со скелетами. У стен красовались различные кости, как доисторические, так и не очень, а посередине… не было ничего.
– Что за?.. – Изумилась Кира. Однозначно, она помнила, что в самом центре помещения должен был стоять он – Северный бог! Но его не было. По центру располагалась лишь пустота. А его не было – Северного бога не было! – Как так?!
– В чём дело? – Не поняла Люба.
– Раньше здесь был обезьяний скелет. – Пояснил Женя. – Тот самый скелет, который упал на Киру. Может, его переставили куда-то? Или просто… до сих пор не собрали?
– Заметила ваше удивление. – Донёсся голос со спины. Трио обернулось и увидело девушку лет двадцати, которая проводила экскурсию в прошлый раз, и звали её, кажется, Ариной Васильевной.
– Здрасте. – Сказала Кира.
– Ой, а я помню тебя… – Улыбнулась экскурсовод. – Это же твоя голова пострадала в прошлый раз!
– Моя. – Ответила Кира.
– Я узнала тебя по глазам – они очень редкие, запомнились мне с нашей предыдущей встречи. Сожалею, что тогда всё случилось вот так… Ты, кстати, как? Надеюсь, в порядке?
– Уже давно в порядке, спасибо.
– Я рада за тебя; рада, что всё обошлось. Ну… Чем обязана встречей?
– Мы с друзьями хотели ещё раз взглянуть на Северного бога. Вот только… – Кира уставилась на пустующий центр зала.
– Эх, не вы одни хотели… – Безрадостно добавила экскурсовод. – Только его здесь уже нет.
– Как нет?
– Его увезли на дополнительное изучение.
– Что? Почему?
– Видишь ли… Всему виной несчастный случай, произошедший с тобой, – это случилось потому, что каркас внутри Северного бога оказался изъеденным коррозией и не выдержал нагрузки. Поначалу мы думали, что каркас бракованный, но потом Северного бога установили на другой каркас, который вскоре сломался точно так же, как и первый!
– Два бракованных каркаса подряд? – Задумалась Люба. – По-моему, это перебор.
– Каркасы были нормальными. – Возразила Арина Васильевна. – Проблема оказалась в самом скелете. Как бы объяснить попроще…

Пока экскурсовод чесала затылок, сердце Киры стало биться чаще, а сама она задалась вопросом: не узнали ли работники музея секрет Северного бога?..

– Проблема… в скелете, вы сказали? – Стараясь дышать ровно, проговорила Кира.
– Именно в нём. – Отвечая, Арина Васильевна не торопилась, подбирала слова: – При ближайшем рассмотрении выяснилось, что на костях Северного бога обитают неизвестные науке микроорганизмы – абсолютно новый вид, который… в прямом смысле питается железом – в том числе железом, входящим в состав стальных каркасов. Иными словами, наши каркасы просто не в состоянии служить опорой для Северного бога – все они стальные и очень быстро изнашиваются – «съедаются» микробами, носителем которых является сам скелет.
– Надо же… – Выдохнула Кира, радуясь, что тревога оказалась ложной.
– Получается, на неё упал скелет, потому что микробы съели его каркас?! – Изумился Женя.
– Да, поэтому. – Подтвердила экскурсовод. – К сожалению, тот несчастный случай никто не мог предвидеть – мы даже предположить не могли, что скелет окажется носителем таких микроорганизмов.
– Микробы… съели… стальной каркас! – Повторила Люба. – Не верится, что такое возможно!
– А я верю. – Добавила Кира, и спросила у экскурсовода: – Но куда увезли Северного бога?
– На изучение. Эти микробы оказались абсолютно новым видом, поэтому скелет увезли в какой-то институт микробиологии в Москве.
– В МОСКВУ? – Изумилась Кира. – Зачем?..
– Ну, как я поняла, это лучшее место, где есть необходимое для изучения оборудование и «умы». Хотя всё может оказаться куда банальнее – в конце концов, узнав об открытии, многие захотели изучить его поближе, а в столице, само собой, сидят самые влиятельные шишки.

Кира смотрела на экскурсовода и не представляла, что теперь делать…

– Понимаю тебя. – Вздохнула Арина Васильевна. – Мне тоже не нравится, что какой-то московский институт забрал себе главный экспонат нашего музея… Но можно взглянуть на это с другой стороны: Северный бог – ранее неизвестный вид, и он же является носителем абсолютно нового вида микробов! Два открытия подряд, и мы уже сыграли в этом свою роль – далеко не последнюю роль! Надеюсь, изучение продлится недолго, и вскоре мы увидим нашего Северного бога.
– А сколько примерно может длиться изучение?
– Сложно сказать. Представители института сами не определились со сроками; так что остаётся только ждать… и надеяться, что ждать придётся недолго.

Покинув музей, Люба с Женей принялись вовсю обсуждать питающихся каркасами микробов; Кира же молча глядела в телефон, рассматривая фотографии трёхнедельной давности. На каждом сделанном ей снимке был Женя, позади которого стоял Северный бог. Тогда четырёхметровый гигант представлялся лишь удачным фоном для съёмки; однако теперь таковым он не казался – роль главного героя шла ему куда больше.

***

– Может, расскажешь, каким образом ты умудрился не заметить пропажу собственных останков? – Искренне не понимала Кира.
– Если ты вдруг не заметила… – Отвечал Северный бог. – У моего скелета нет ни глаз, ни ушей. Даже мозга нет. Хотя я могу чувствовать присутствие живых существ рядом со мной, увы: ориентироваться в пространстве я неспособен. Даже такие простые вещи, как вычисление температуры воздуха и наличие солнечного света, я определяю лишь при помощи живущих на мне микробов, которые питают к подобным мелочам хоть какой-то интерес.
– Как всё запущено. – Съязвила Кира.
– Для сравнения, если бы из музея пропал не весь мой скелет, а только какая-то его часть, ЭТО стало бы заметно мне. Почувствовав увеличение расстояния между моими костями, я бы забеспокоился; но, так как скелет не перевозился по частям, …я просто не ощутил повода к беспокойству. Лучше ответь, что ты будешь делать теперь?
– Теперь? – Переспросила Кира. – Не надейся, что ради твоих костей я завтра же поеду в Москву; такого не будет!
– Придумай тогда что-нибудь! Мы столкнулись с непредвиденной проблемой, которую нужно решить. Раз уж ты согласилась создать мне тело, то ответь, что будешь делать теперь?
– Я подумала: может, просто подождать? Рано или поздно институт закончит исследование и вернёт твои останки нашему музею.

Бог недовольно усмехнулся:

– Ты живёшь в мире бюрократии и смеешь надеяться на счастливое стечение обстоятельств? Брось, ты сама себе не веришь. Сколько времени пройдёт, прежде чем тамошние профессора наиграются с моими костями? Ты сама слышала, что сроки изучения не определены; поэтому нужно другое решение, и постарайся в его принятии не надеяться на авось.

Кира задумалась:

– В любом случае, я не смогу бросить всё и уехать из дома по первому желанию. Совершеннолетия мне ждать больше года, а сейчас я полностью завишу от родителей. Но, возможно, я смогу уговорить их отправиться на отдых в Москву этим летом – в этом случае я поеду с ними…
– До лета ещё долго. – Перебил бог.
– Ты мечтал о свободе столетиями. – Напомнила Кира. – Неужто не потерпишь ещё полгода? Хотя, возможно, твой скелет вернётся в музей ещё раньше, и тогда мне вообще не придётся уезжать. Так что вот тебе целых два варианта действий: если твой скелет не возвращается до лета, я отправляюсь с родителями в Москву и разыскиваю его там. Ну, что скажешь?

Помолчав, бог согласился:

– Ладно, только учти: я умею ждать, но не люблю. Поэтому постарайся сделать так, чтобы при необходимости ваш семейный отдых, действительно, состоялся.

Кира ощутила в словах Северного бога ноты угрозы, что отныне не позволяло сомневаться: терпение её ночного гостя не безгранично, более того – оно на исходе…


Глава 8.


– Знаете, за что я люблю зиму? – Сказала Кира, прицелилась в потолок и дёрнула кольцо хлопушки. – За день рождения и Новый год!

Она вдохнула пороховой аромат из черноты пластиковой трубки и завершила мысль:

– В сезон зимних праздников пиротехника продаётся повсюду, и, если бы я не родилась зимой, я бы так не сделала. А так я могу взрывать хлопушки и запускать фейерверки не только на Новый год, но и в свой день рождения!
– Независимо от даты твоего рождения, ты всегда можешь отложить пару хлопушек на будущее. – Заметил Женя. – К примеру, эта хлопушка долежит до моего дня рождения.

Он спрятал хлопушку в карман, на что Кира скептично усмехнулась, а Люба выдала небезызвестную цитату:

– У меня бы не лежала… – И тоже взорвала хлопушку. – Мой день рождения летом; ждать я не умею, так что, если приспичит взорвать что-нибудь, придётся закупаться в магазине пиротехники.
– Главное, чтобы приспичило. – Подметила Кира. – Ты не пойдёшь специально в такой магазин, если не будет желания. А под Новый год хлопушки всегда под рукой, и у меня целых два повода к их использованию!

После очередного хлопка в классную комнату вошла Людмила Фёдоровна:

– Так, святая троица! – Недовольно начала она. – Чем вы тут занимаетесь? Хлопушки взрываете?
– Всего пару штук. – Ответила Кира. – Занятия уже закончились, мы на четвёртом этаже, а учительская на первом; кому мы мешаем?
– Но я-то услышала вас. – Напомнила Людмила Фёдоровна. – Если школа опустела, это не значит, что в ней можно грохотать хлопушками!
– Хорошо, больше не будем. – С улыбкой отговорилась Кира, а Людмила Фёдоровна покачала головой:
– Ухмыляется мне тут! Лучше делом займись.
– А я уже всё закончила. – Встав из-за стола, Кира протянула учительнице тонкую тетрадь. – Список готов. Все «слабые места» всех учеников нашего класса по всем предметам.
– Слишком много слова «все». Это настораживает. – Людмила Фёдоровна окинула взглядом исписанные страницы.
– Но это так! – Подтвердила Кира. – Я уже разузнала всё: к примеру, у Жени проблемы с английским, Люба не дружит с зарубежной историей и географией, а я, как вы сами знаете, с алгеброй… И так далее обо всех.
– Да-да. – Подтвердила Люба. – Кира никого не выпускала из класса, пока не выбивала всю правду. Ей бы прокурором работать.
– Надеюсь. – Ответила Людмила Фёдоровна. – Кира, ты должна понимать: если кого-то из твоих одноклассников не допустят к экзаменам из-за плохих оценок – в этом будет и твоя вина, как старосты.
– Понимаю. – Устало ответила та. – Но я уже сделала всё, что могла. Теперь ваша очередь следить, чтобы все ученики с успехом окончили учебный год.
– С тебя и начну. – Парировала Людмила Фёдоровна. – Алгебра у тебя хромает, причём, серьёзно. Надо будет переговорить с Анжелой Игоревной, чтобы она занималась с тобой ещё усерднее!
– О, нет… – Погрустнела Кира.
– Но это будет уже после Нового года. – С улыбкой добавила Людмила Фёдоровна. – А пока что отдыхай, и… спасибо.
– Пожалуйста. Ну, до свидания. – Кира собиралась уйти, как вдруг услышала в спину:
– Одну минуту, Кира!
– Что такое?

Смотря в тетрадь, Людмила Фёдоровна поинтересовалась:

– Насчёт Ильи – ты написала, что у него проблемы… почти со всеми предметами.
– Да… – Кира почесала висок. – Так уж он учится.
– Напротив – он почти не учится. – Поправила Людмила Фёдоровна. – Он слишком часто прогуливает. Сегодня он так и не появлялся?

С неохотой Кира кивнула.

– Илья почти не посещает занятия. – Насела Людмила Фёдоровна. – Ты понимаешь, что из-за этого его могут не допустить к экзаменам?
– Понимаю, он прогуливает; но что уж тут сделаешь?
– Поговори с ним – заставь его взяться за голову.
– Что?
– Сама слышала, что! Ты староста всё-таки.
– Да я с ним почти не вижусь!
– Значит, пойди к нему домой и поговори с ним. Во-первых, с одноклассницей ему будет легче общаться, чем с учительницей. А во-вторых, …я уже не в том возрасте, чтобы навещать учеников дома.

«Не пора ли вам на пенсию в таком случае?» – хотела спросить Кира, да сдержалась. Пообещав учительнице переговорить с Ильёй сегодня же, она покинула кабинет, а вышедшая следом Люба спросила:

– Если ей понадобился список наших проблемных предметов, то почему именно сейчас? Ведь конец учебного года ещё нескоро!
– Но именно этот учебный год станет последним для нашего класса – в июне будут экзамены. Просто Людмила Фёдоровна заранее заботится о том, чтобы у всех учеников были равные шансы сдать их и, наконец, уйти из этой школы в жестокую взрослую жизнь.
– Твоя интонация выдаёт согласие с ходом мыслей нашей классной. – Заметил Женя.
– Верно, я прекрасно понимаю её.
– Хотя мне кажется, она может натаскать нас и без твоей помощи – переговорить с учителями, сверить оценки – дел-то… По-моему, этот «проблемный список» был лишь предлогом, чтобы заставить НАС САМИХ серьёзнее относиться к приближающимся экзаменам.
– Намекаешь, мы зря сидели там целый час?! – Удивилась Люба.
– Ну, не совсем зря. – Женя уточнил: – Всё-таки Людмила Фёдоровна права: ученикам легче найти общий язык с одноклассницей, чем с учителем, а если этой одноклассницей ещё и окажется староста, которую недвусмысленно заставили беспокоиться за успеваемость каждого её одноклассника, это может дать положительный результат.
– Точно. – Подтвердила Кира.
– Как-то мудрёно, …но возможно. – Добавила Люба. – Кстати, тебе ещё не надоело быть старостой? Ответственность, как-никак!
– Нет пока. Моя ответственность прекращается там, где кончаются мои силы. Если что-то не получилось, то оно было за пределом моих возможностей.
– Интересная логика… А с Ильёй что? Ты, в самом деле, пойдёшь навещать его?
– Придётся… – Вздохнула Кира. – Вы со мной?

Люба с Женей переглянулись, и Кира услышала ответ подруги:

– Ну, мы бы с радостью, только вот… у нас другие планы.
– Да ну? Какие же?
– Ну… Личные. – За двоих ответила Люба, на что Женя не сдержал улыбку.
– Ладно, сладкая парочка, развлекайтесь. – С пониманием ответила Кира. Оставив школу позади и попрощавшись с друзьями, она направилась вперёд по мрачным улицам. Зимой темнело рано – вечер в нормальном понимании своего определения ещё не наступил, а фонари уже горели. Идя сквозь лёгкий снегопад и вдыхая промёрзший воздух, Кира размышляла о словах, которые необходимо будет сказать Илье… Но что сказать? Она терялась, так как общение с ним всегда оказывалось крайне неудобным делом; Кира нравилась Илье – нравилась, как девушка, и знала это. Именно это смущало её, ведь сам Илья отнюдь не являлся её идеалом. Мало того, что он был немощен физически, так ещё и казался слабым морально – за все школьные годы Кира ни разу не заметила, чтобы Илья хоть как-то мог постоять за себя. Всякий раз, как его били, он даже не пытался давать сдачи. «Слабак и терпила» – так бы Кира назвала его, и сказала бы это ему в лицо, чтобы он больше не надоедал ей своим вниманием!.. Сказала бы, кабы не одно «но» – Илья также был невероятно добрым человеком. Да, он трус, но добрый трус, пацифист, наверное. Он был вежлив со всеми всегда, никто никогда не слышал от него плохого слова в чей-либо адрес; именно из-за его доброты ни один хулиган не решался приставать к нему дольше нескольких дней – должно быть, все они начинали понимать, какого человека обижают, и, в итоге, ощущали себя сволочами из-за этого. Может быть. В конце концов, его невероятная доброта даже Киру загнала в угол: она поняла, что просто не сможет сказать ему правду – о том, что трусы неинтересны ей, что мужчина, который не может постоять за себя, в её понимании – не мужчина, и даже не пацифист, а всего лишь трус. Но Кира ни за что не скажет это Илье – обидеть столь доброго человека, пусть и труса, выше её сил…

Удивляясь самой себе, Кира тихо усмехнулась:

– Похоже, ты сама трусиха…

***

– Да? – Из домофона послышался знакомый голос.
– Илья, это я, Кира, открой, пожалуйста. – Сказала гостья. Слыша писк разблокированного замка, она потянула дверь и вошла в подъезд многоэтажки. Звонить в квартиру не пришлось – новая дверь отворилась сразу, стоило Кире появиться на лестничной площадке. В проёме стоял Илья – застыв в растерянности, он разглядывал нежданную гостью.
– Привет. – Проговорил он, и, будто сомневаясь, решил уточнить: – Ты ко мне?
– Да. – Кивнула Кира. – Нужно поговорить. Могу я войти?
– Ну… Конечно, пожалуйста. – Не без удивления и с радостью Илья впустил её.
– Твои… Твоя мама дома? – Поинтересовалась Кира.
– Нет, на работе. А… что ты хотела? – Илья нервно пригладил лохматые волосы.
– Хотела узнать, почему ты прогуливаешь школу? – Замолчала Кира; Илья тоже молчал, а взгляд его бегал, словно в поисках ответа. В итоге, гостья продолжила: – Сегодня был последний учебный день в этом году, а ты всё равно не пришёл…
– Не хочешь чаю? – Вдруг предложил Илья.
– Нет. Я пришла, чтобы узнать, что с тобой случилось.
– Уверена, что не хочешь? На улице сегодня холодно.
– Уверена! – Кира затихла, вдруг потеряв ход мыслей.
– Тогда, может, …просто пройдёшь? – Осторожно предложил Илья. – Извини, просто ко мне редко приходят знакомые. Может, поговорим в гостиной?
– Ладно. – Оставив куртку на вешалке, а рюкзак на полу, Кира проследовала за Ильёй в комнату.
– Угощайся, пожалуйста. – Показал он на вазу с фруктами, что стояла на столе.
– Не хочу, спасибо. – Ответила Кира, и села в кресло. – Итак… Расскажешь, почему ты не ходишь в школу?

Илья устроился на диване и почесал затылок:

– Ну, как бы сказать… Просто не вижу смысла.
– Вот так заявление! – Отметила Кира. – А твоя мама знает об этом – о том, что ты не видишь смысла ходить в школу?
– Если честно… – Илья хихикнул, но тихо – даже с какой-то грустью в голосе. – По-моему, ей уже всё равно.
– Почему это?
– Мама совсем не интересуется мной. Она… уже давно не проверяет по утрам, встал я в школу или нет; не спрашивает, чем я занимался весь день; да и родительские собрания не посещает – что Людмила Фёдоровна, наверное, сама знает. Это ведь она просила тебя зайти ко мне?

Гостья равнодушно кивнула.

– Так и думал. – Вздохнул Илья, а Кира продолжила:
– А почему твоя мама так относится к тебе, не скажешь?
– Она сильно изменилась после того, как отец сел в тюрьму. Думаю, в этом есть моя вина.
– …В том, что его посадили?

Илья кивнул.

– О чём ты, вообще? – Удивилась Кира. – Твой отец чуть не убил тебя – сидит он по справедливости!
– Нет, Кира. – Илья помотал головой. – Не по справедливости. Сначала его обвинили в моём убийстве; но потом… Потом я очнулся в морге – странная история, конечно; хотя не в ней суть. В общем, я выжил; но уголовное дело на отца уже было заведено, поэтому разбирательства продолжились. Помню, как в больнице ко мне пришёл следователь и задал вполне конкретный вопрос: «Твой папа ударил тебя в висок намеренно или это вышло случайно?». «Что вы имеете в виду?» – не понял я; следователь ответил, что, по показаниям отца, тот хотел ударить меня по лицу, но я попытался увернуться, и удар случайно пришёлся на висок. Я ответил, что не уворачивался – что отец намеренно ударил меня по голове, и моё слово стало решающим. Теперь отец на нарах, и мы с мамой очень нескоро увидим его…
– Нет здесь твоей вины – всё по справедливости. – Гостья развела руками.
– Нет, есть. – Возразил Илья. – Я ведь, правда, …увернулся.
– Что?
– Я солгал следователю! Когда он пришёл, я понял, что судьба отца оказалась полностью в моём распоряжении… И я распорядился ей так, как счёл нужным. Впервые за столько лет мне выпал шанс абсолютно безнаказанно отомстить ему – заставить его поплатиться за всё зло, что он причинил мне и маме; глупо было бы не воспользоваться этим… И я воспользовался. В действительности удар отца был лишь случайностью, а я солгал, …сказав, что никакой случайности не было. Понимаешь, всю жизнь я слушался маму – она учила, что нельзя отвечать злом на зло: нужно быть добрее других – тогда все будут хорошо относиться к тебе самому. Я старался придерживаться этого принципа, но не всегда: когда отец поднимал руку на мать, я бил его в ответ; порой сам оказывался битым, но за маму вступался. Конечно, она не одобряла мои действия, но я не мог иначе – просто знал, что должен защищать её; ведь её принцип «всегда быть добрым, чтобы окружающие тоже становились добрее» в отношении отца почему-то не работал. «Добрее» он становился только наутро, когда протрезвевал, …а потом надирался вновь, и всё повторялось. Поэтому, когда мне представился шанс, я решил прекратить этот издевательский «день сурка» и без раздумий солгал следователю! – Илья перевёл дыхание. – Но мама знала правду – она видела, как всё случилось на самом деле… И понимала, что я отправляю отца в тюрьму за то, чего он совсем не хотел. После суда она стала сама не своя – всё меньше общалась со мной, старалась лишний раз не тревожить, будто… Будто боялась меня. Так что не удивляйся, что она не следит за мной, – мы с ней почти не общаемся.

Гостья задумалась; быть может, Илья не такой уж слабак, каким казался раньше.

– Кира, я не стал бы рассказывать это… кому попало. – Добавил он. – Надеюсь, ты понимаешь…
– Понимаю. – Перебила Кира. – Буду молчать об этом.
– Спасибо. – Улыбнулся Илья.
– Что ж… – Кира подбирала слова. – Мне понятно, почему твоя мама не следит за тобой. Но почему ТЫ не ходишь в школу?
– Я же говорил: не вижу смысла. – Пожал плечами Илья. – Не могу объяснить это, но… что-то изменилось. Мне уже всё безразлично; целыми днями сижу дома, смотрю телек, играю в компьютер и не нахожу хоть чуточку значимую причину выйти на улицу. Мне абсолютно всё равно, исключат меня из школы или нет, да и как сложится моя дальнейшая жизнь – тоже. Я уже сам не знаю, чего хочу; порой даже задаю себе вопрос: хочу ли, вообще, хоть чего-то? Иногда такая чушь лезет в голову, будто осталось только повеситься от безысходности.

Он грустно хихикнул, а Кира серьёзно ответила:

– Кончай страдать хернёй. – И встала с кресла. – Нужно чаще бывать на людях – общаться, а не загонять себя в угол! Завтра начинаются новогодние каникулы; но, когда они закончатся, жду тебя в школе. Не появишься – приду к тебе домой и разобью тебе лицо, обещаю!

Она направилась к двери, а Илья крикнул вслед:

– Кира, подожди!
– Что ещё?
– У тебя ведь… день рождения был?
– Был, вчера. – Уточнила Кира.
– Можно поздравить тебя? Если позволишь, я обещаю, что вернусь в школу после каникул!
– Хорошо. – Тихо сказала Кира.
– Один момент! – Илья скрылся в дверях своей комнаты и вскоре вернулся к гостье: – Это тебе! С прошедшим днём рождения.

Он протянул ей аккуратную коробочку, внутри которой Кира обнаружила вроде бы нашейную цепочку с кулоном в виде козерога. Что касалось материала цепочки, на вид им было серебро, а вот кулон значительно отличался – он обладал более тёмным металлическим цветом, а в некоторых местах виднелись бурые прожилки; несмотря на то, что кулон имел заметный вес и источал прохладу, что-то подсказывало Кире, что это не металл…

– Кулон из кровавика, это такой камень. – Уточнил Илья. – А цепь серебряная.
– Ничего себе… – Застыла Кира.
– Это ведь твой знак зодиака, верно?
– Да. Но сколько это стоит?
– Я уже не помню. Вообще, мама купила этот комплект по моей просьбе ещё в прошлом году – я собирался подарить его на твой предыдущий день рождения, но… не набрался смелости тогда.
– Ну, ты даёшь… – Улыбнулась гостья. – Спасибо.
– Примерь его. – Предложил Илья, и Кира, защёлкнув цепочку на шее, услышала комплимент: – Тебе идёт.
– Верно, идёт. – Она посмотрелась в зеркало в прихожей. – Спасибо.
– Извини, что слишком тянул с этим. – Виновато заулыбался он. – Уже целый год прошёл…
– Ну, по крайней мере, ты не стал ждать Выпускного.
– Верно… – Со смешком ответил Илья. – Хотя это ещё неизвестно – смогу я выпуститься или нет; слишком уж часто я прогуливал.
– Хотя бы попробуй. Оставаться на второй год в последнем классе – удовольствие не из приятных.
– Не волнуйся, попробую. Как и обещал, вернусь в школу после каникул.
– Кстати, когда вернёшься, будь готов к тому, что с тебя спросят по полной. Рекомендую использовать каникулы, чтобы подтянуть знания по всем предметам; в общем, постарайся наверстать упущенное.
– Постараюсь. – Кивнул Илья. – Слушай, а чем Ты займёшься на каникулах?
– Ну… – Кира почесала затылок. – Найду, чем.
– Просто я подумал… – Засмеялся Илья. – В общем, если не будешь сильно занята, поможешь мне «подтянуть знания»? Мы могли бы вместе позаниматься, ты бы подсказала, что именно я пропустил…
– Э, нет! – Перебила Кира. – Извини, но я планирую отдохнуть от учёбы… Да и от людей тоже. Буду сидеть дома.
– Все каникулы? – Изумился Илья.
– Не все, конечно. Но если куда и буду выбираться, то только одна.
– Почему? Ты же сама сказала, что постоянное одиночество не приводит ни к чему хорошему.
– Я так сказала?
– Не слово в слово, но суть та же.
– Слушай, я просто хочу отдохнуть от людей! Это не постоянное одиночество, а всего-навсего пара недель спокойной жизни. К тому же, у меня есть некоторые увлечения, от которых я получаю удовольствие, только если занимаюсь ими одна.
– Да? Какие, например?
– Например, люблю в одиночестве… ходить по музеям. Я получаю удовольствие, когда одна брожу по залам, от экспоната к экспонату, рассматриваю их, и при этом никто не отвлекает меня от моей собственной экскурсии.
– Понятно… – Вздохнул Илья. – А в какие музеи собираешься?
– Например, в наш краеведческий. Слышала, там появились новые экспонаты; может, даже Северного бога снова выставили… В общем, посмотрю.
– Северный бог… Это тот скелет, который упал на тебя? – Задумался Илья.
– Да, он. После того случая его временно вывезли в Москву – на изучение в каком-то институте микробиологии; надеюсь, уже вернули.
– Не вернули, Кира. – Помотал головой Илья.
– Откуда знаешь?
– Его украли.
– ЧТО?
– Сегодня утром его выкрали из того института. Ты не знала?

Промолчав мгновение, ошеломлённая Кира выдала:

– Откуда мне, чёрт возьми, было знать?; я весь день в школе провела! Это что, правда, ты серьёзно?!

Илья кивнул:

– Правда. Идём со мной.

Он повёл гостью к компьютеру и нашёл в интернете несколько новостных статей на общую тему; первая же из них кричала громким заголовком: «Похищен редчайший в мире скелет примата».

– «Пропажа была замечена этим утром, около шести часов. – Вслух читал Илья. – По данным полиции, злоумышленники выкрали один-единственный предмет – им оказался скелет неизвестного примата, найденный летом этого года в Мурманской области. В день находки скелету дали имя «Северный бог», и, надо заметить, неспроста: он имеет четыре метра в высоту и весит более двухсот килограммов! Согласно отчётам, этот гигант не подходит под описание ни одного известного науке животного вида и, вне сомнений, является единственным в своём роде. Представители полиции выдвинули версию похищения скелета с целью дальнейшей продажи на чёрном рынке, а также сделали предположение, что к преступлению могут быть причастны четверо охранников института, которые пропали вместе со скелетом; все они объявлены в розыск…».

Дочитав, Илья повернулся к гостье, лицо которой выдавало искреннее непонимание, неверие и… некое подобие страха.

– Кира? – Шепнул он.
– Извини, …мне нужно домой. – Ответила она, вышла в коридор, быстро оделась и закрыла за собой дверь.

***

– Интересный парень, этот Илья. Его пример отлично доказывает, что даже самому ангельскому терпению рано или поздно приходит конец. Всю жизнь он был послушным мальчиком, но в один прекрасный момент решил сказать своё «хватит!» и отправил родного папашу за решётку. Терпеть бесконечные выходки неисправимого пьяницы ему надоело. Однако задай себе вопрос, Кира, почему! Почему такой добрый парень изменил своим убеждениям и обрёк отца на страдания? Не потому ли, что стал проще относиться к этой жизни, …которая вдруг потеряла для него былой интерес?
– О чём ты, вообще?
– Ведь я предупреждал тебя об этом! О том, что натура Носителя Дара не позволит Илье жить нормальной человеческой жизнью. Теперь ты сама увидела это – что людской мир уже не интересен ему так, как прежде. Он не знает, зачем живёт, не видит цели в жизни – возможно, даже чувствует, что эта цель существует, но не может разглядеть её. Быть может, ты, наконец, откроешь ему правду? О том, что он не простой человек, и его судьба – быть одним из Нас. Дар внутри него желает развиваться, но не может, так как сам Илья даже не подозревает о его существовании. Боюсь, однажды этот Дар, так и не сумев пробиться в мир, попросту сведёт Илью с ума. По-моему, его шутка о суициде от безысходности несла в себе куда больше правды, …чем шутки.
– Если дела станут, действительно, плохи, я расскажу правду. – Решила Кира. – А пока буду молчать.
– Главное, не проморгай этот момент! А то порой случаются неожиданности: кажется, знаешь человека, как облупленного, – утром здороваешься с ним, весь день общаешься, как ни в чём не бывало, …а вечером он влезает в петлю и опрокидывает табуретку.
– Не проморгаю… Постараюсь. – Ответила Кира. – Слушай, я хотела поговорить с тобой о твоих останках. Ты знал, что их?..
– Украли. – Лицо бога ничуть не изменилось; его весёлая улыбка по-прежнему оставалась бодрой. – Конечно, знал. Более того, их украли по моей просьбе.
– Как это, по твоей?.. Кто?!
– Пожалуйста, не думай, что ты единственная, кто знает о моём существовании! – Усмехнулся бог. – Скажем так, я обзавёлся ещё одним… другом, который решился вернуть моим останкам свободу и даже больше! Он собирается перевезти их сюда – в мои родные северные земли и помочь тебе исполнить долг.
– Ты говоришь… – Кира нервничала всё больше. – О новом Носителе?

Бог кивнул:

– Он уже наслышан о тебе… и ждёт не дождётся вашей встречи. Очень скоро он прибудет сюда вместе с моими останками; первое, что он сделает, – это спрячет их в надёжном месте, а второе – встретится с тобой. Жди: в ближайшие дни он появится, и, когда это случится, я сообщу тебе, где искать его.


Глава 9.


– Так и есть, мам, я с Любой. – Ответила Кира в телефон.
– Что ж это вы так рано гуляете? Во сколько твоя Люба, вообще, встала? – Дивилась мать.
– Она и не ложилась. – Хихикнула Кира. – Всю ночь веселилась и до сих пор на ногах. Хотя я сомневаюсь, что её хватит надолго, поэтому, думаю, скоро вернусь домой.
– Я, вообще-то, не тороплю тебя, просто хотела знать, куда ты пропала ни свет ни заря. Но, раз уж гуляете, то продолжайте.
– Ясно. Ну, пока. – Положив мобильник в карман, Кира перевела дыхание. Опять пришлось лгать матери; хорошо хоть, у той не возникло желания перекинуться парой слов с Любой, которой рядом, однозначно, не было. На календаре первое января, а на часах полдесятого – учитывая дату и время, все нормальные люди должны отсыпаться после праздничной ночи, потому-то мать Киры забеспокоилась, когда поняла, что дочь встала раньше родителей и убежала куда-то. Тем временем Кира брела по пустынной железнодорожной станции, что-то высматривала в здешних заснеженных очертаниях и время от времени оглядывалась – хотя последнее не сильно помогло…
– Привет. – Раздался голос со спины.

Нервно обернувшись, Кира застыла перед неизвестным мужчиной.

– Привет. – Доброжелательно повторил тот. – Ты Кира, не так ли?

Девушка продолжила молчать, разглядывая незнакомца, так как сам облик этого человека уже сбивал с толку. Голова его была покрыта широкополой шляпой, на плечах сидело длинное пальто с меховым воротником, а на ногах красовались лаковые туфли. Одежда не из дешевой, хотя выглядела она слегка… вычурно.

– Да, я Кира. – Наконец, ответила та. – Здравствуйте. А вас как зовут?
– Валерий. – Ответил собеседник.

С минуту они молчали, рассматривая друг друга; наконец, Валерий продолжил:

– Я думал, ты старше.
– А разве… наш общий знакомый не говорил, сколько мне лет?
– Он сообщил только имя… и то, что у тебя разноцветные глаза. Позволь спросить, ты сама изменила их?
– Э… Что? – Растерялась Кира.
– Ты же поняла, о чём я? – Улыбался собеседник. – Дар Северного бога позволяет управлять любой плотью – в том числе твоей. Используя этот дар, можно изменять собственное тело на своё усмотрение. Признаюсь, я впечатлён: ты сделала один глаз непохожим на другой – это… весьма интересно выглядит.
– А, нет! – До Киры, наконец, дошло. – Это называется «гетерохромия» – когда один глаз по цвету не похож на другой. Это у меня с рождения.
– Значит, ты такая от природы?

Кира кивнула.

– Честно, ни за что не подумал бы, что такое возможно. – Дивился собеседник.
– Да… – Пожав плечами, Кира выдала уже заученную фразу: – У мамы карие глаза, у папы голубые. Куда мне было деваться – уродилась.

Собеседник посмеялся и указал на выход со станции:

– Может, прогуляемся?

Кира кивнула. Вместе с ним она направилась вглубь заснеженного города, в мыслях подводя итог знакомства. Валерий, как он назвался, произвёл не самое худшее впечатление, что успокоило Киру. Тем не менее, она не чувствовала себя параноиком оттого, что просто на всякий случай взяла с собой пару наполненных кровью шприцов; всё-таки предупреждён – значит, вооружён; глупо было бы пренебрегать исторической истиной. Однако Кира встретила вроде бы дружественного и адекватного человека; первое впечатление оказалось положительным и позволило рассчитывать на дальнейшее взаимопонимание. Пожалуй, единственной смущающей деталью оказалась недешёвая и вычурная одежда нового знакомого, выглядящая так, будто её владелец являлся человеком богатым, но разбогател недавно, даже внезапно, и сразу же решил одеваться так, как, по его мнению, одеваются все богатые и успешные люди. Сей вывод Кира сделала, мельком вспомнив слышанную от отца историю – об одном его коллеге, который однажды выиграл в лотерею фантастическую сумму, а выигрыш стал тратить на всякие дорогие вещи, которые, как сам думал, обязан иметь по статусу; только вот окружающие видели в таких покупках лишь выпендривание внезапно разбогатевшего бедняка. Кира задумалась, не является ли её новый знакомый заложником подобных мыслей; однако спросить не решилась. К тому же, имелись вопросы поважнее:

– Вы тоже умирали? – Тихо поинтересовалась она.
– Конечно. Иначе и быть не могло. – Не задумываясь, ответил Валерий. – Если ты спросила, значит, сама знаешь, что живому человеку невозможно передать Дар: его тело будет слишком сопротивляться этому – в отличие от тела мертвеца, которое ко всему равнодушно.
– Знаю, конечно. – Подтвердила Кира. – И как вы умерли?
– Ну, история непростая, поэтому лучше расскажу по порядку. Всё началось с того, что я нашёл необычный скелет в здешней глуши и дал ему имя; фактически, именно с моей подачи его стали называть Северным богом…
– ВЫ нашли его? – Изумилась Кира.
– Верно. – Самодовольно усмехнулся Валерий. – Ты разговариваешь с человеком, который раньше был простым рабочим, рыл землю и случайно нашёл сокровище – останки Северного бога. Будучи их первооткрывателем, я отлично понимал, что присвоить столь необычную находку мне никто не позволит, поэтому решил незаметно взять кое-что себе на память – этой вещью стал один из когтей необычного скелета, размером примерно… с мой палец.

Приподняв руку, он оттопырил скрытый перчаткой указательный палец и продолжил:

– В общем, из этого самого когтя я сделал кулон: обвязал его шнурком и носил на шее – только потому, что хотел… и совсем не подозревал, чем для меня это обернётся. Осенью я попал в больницу, потому что коготь сильно натёр мне грудь, и развилась инфекция, притом, совершенно необычная – врачи не представляли, как с ней бороться, лекарства не помогали, а мне становилось всё хуже. В конечном итоге, я перенёс клиническую смерть, но выжил, после чего инфекция отступила сама собой, а врачи лишь развели руками и выписали меня.

«Инфекция…» – задумалась Кира. Валерий попал в больницу осенью – когда Северный бог изменил физиологию микроорганизмов на своих костях и вывел фактически их новый вид. Раз уж коготь бога всё это время висел на шее ничего не подозревающего человека, инфекция вполне могла стать результатом «божественного» вмешательства…

– А Ты как умерла? – Вдруг спросил Валерий, и Кира вздохнула:
– Просто пришла в музей, где на меня упал скелет Северного бога – меня прибило его черепом. – Она почесала шапку. – Это тоже случилось осенью; думаю, вам не нужно рассказывать, почему скелет упал?
– Конечно, нет. В конце концов, его не просто так перевезли в институт Микробиологии. – Намекнул Валерий, и вернулся к прежней теме: – Значит, ты умерла мгновенно?.. Не от инфекции?
– Нет. – Подтвердила Кира. – От черепно-мозговой травмы. Но всё равно, если бы этого не случилось… Умерла бы, как и вы, от инфекции, вызванной микробами Северного бога.
– Он сам сказал тебе это?
– Нет. – Пожала плечами Кира. – Об этом он деликатно умолчал; впрочем, я и так знаю правду: если бы я выжила тогда, он убил бы меня потом… Чтобы сделать Носителем. Просто потому, что живому человеку Дар не передать. Но хотя бы в моём случае всё произошло быстро, и мне не пришлось мучиться в ожидании конца.
– Прозвучало так, будто ты не одобряешь его действия. – С серьёзной улыбкой заметил Валерий.
– Так и есть: не одобряю. – Не стала темнить Кира. – Он убил меня. Один этот факт уже заставляет беспокоиться о том, на что наш общий знакомый может пойти ради своих целей, которые мне неизвестны. Это… слегка пугает.
– Он хочет обрести собственное тело – всего-то! – Развёл руками Валерий.
– Но, если задуматься, чем он может заняться ПОСЛЕ этого… – Кира вздохнула. – Его мотивы неизвестны мне; к тому же, он очень скрытный – рассказывает нам лишь то, что хочет рассказать; об остальном молчит… до поры до времени. К примеру, вы стали Носителем ещё осенью, а я ничего не знала о вас до недавнего времени; кстати, когда Вы узнали обо мне?
– Вообще-то, тоже недавно. – Согласился Валерий.
– Это настораживает. – Добавила Кира. – Раньше Северный бог скрывал от нас существование друг друга, а теперь вдруг решил свести – с чего бы? У меня и раньше возникало чувство, будто он ведёт какую-то свою, неясную мне игру. Я ведь даже не имею понятия, что это за существо, – он не говорит ничего о своём происхождении – получается, он знает о нас куда больше, чем мы о нём.
– Он почти ничего не помнит. Что, по-твоему, он может рассказать?
– А если помнит ВСЁ? Я просто предполагаю – вдруг он помнит всё, но молчит, имея на это веский мотив! Что, если бы мы узнали правду о его сущности и именно поэтому задумались, стоит ли, вообще, создавать ему тело? Вдруг правда окажется настолько пугающей? Тогда на его месте я бы тоже молчала.
– Тебя пугает неизвестность – это нормально. – Успокоил Валерий, и вдруг добавил: – Или ты пытаешься сказать, что не хочешь создавать ему тело?
– Я не имела в виду это! – Отмахнулась Кира. – Просто… Извините, за последние месяцы у меня в голове столько всего накопилось, что… Мне ведь даже поговорить об этом было не с кем, а тут Вы появились – единственный человек, который вроде бы способен понять меня.

Валерий улыбнулся, наверное, от осознания простой истины: даже являясь Носителем, Кира по-прежнему оставалась всего лишь подростком – школьницей, лишенной какого-либо серьёзного жизненного опыта. Таким, как она, свойственна боязнь будущего.

– Я понимаю. – Дружелюбно ответил Валерий. – Помню, как поначалу сам пытался найти хоть какую-то информацию о Северном боге, и всё было тщетно. Искал в интернете, в редких книгах, но безрезультатно – будто все, кто знал о существовании бога, умерли вместе с ним, не оставив за собой никакого наследия. В итоге, не найдя ответов, я решил просто верить, что возрождение Северного бога не обернётся катастрофой.
– Мне бы тоже хотелось верить. – Добавила Кира.
– Давай не будем хандрить? Реального повода для паники вроде пока нет.
– Пожалуй… – Согласилась Кира. – Так, где вы спрятали останки бога?
– В одном нежилом доме на окраине города.
– Жутковато звучит.
– Но, по крайней мере, там никто не ошивается – вероятность того, что кто-нибудь обнаружит их, практически нулевая. Хочешь посмотреть на них?
– Наверное. Всё-таки, чем раньше мы начнём создание тела, тем раньше закончим; сейчас у меня каникулы, есть свободное время – в общем, идеальный вариант, чтобы начать. Кстати, как вам удалось выкрасть скелет из института?
– Скажем так, тамошние охранники слишком расслабились от мирной жизни. Они не предполагали даже возможности нападения – чем я воспользовался. – Валерий замолчал, а Кира осторожно уточнила:
– Просто я слышала, что… четверо охранников института пропали без вести. Что случилось с ними?

Валерий легко ответил:

– Я использовал их, чтобы вынести скелет из института и перевезти его сюда – сделать это в одиночку было бы проблематично. К слову, я ещё не возвращал этим людям свободу воли – они по-прежнему находятся в моей власти и сейчас стерегут останки бога от случайных гостей.
– Вы… что? Привезли их сюда вместе со скелетом?! – Изумилась Кира.
– Так и есть. – Валерий пожал плечами. – Просто… мне была нужна помощь в перевозке и разгрузке; да и охрана столь ценного груза, по-моему, тоже была важна.

Он отвечал столь легко и просто, будто разговаривал с коллегой по работе; вот только спокойствие Валерия основательно сбивало с толку его собеседницу. Мало того, что он фактически похитил четверых человек, так ещё всё это время держал их под своим контролем – всех четверых! Кира с трудом могла управлять двумя людьми одновременно, а тут ЧЕТВЕРО! В этот самый момент все они находятся во власти Валерия, а он не испытывает никакого видимого дискомфорта – даже бровью не ведёт! Кира не представляла, какой силой нужно обладать для подобных фокусов; однако в одном была уверена твёрдо – Валерий не может не быть сильнее её…

– Слушай, если ты не против… – Продолжил он. – Я ещё не завтракал, поэтому, может, зайдём куда-нибудь? Я угощаю! А потом – прямиком к останкам бога. Что скажешь?
– Ладно. – Задумчиво кивнула Кира.

В ближайшем кафе других посетителей не оказалось – чего ещё ждать наутро после новогодней ночи. Валерий взял себе что-то мясное, Кира ограничилась чаем; за столом она узнала, что её собеседник даже не праздновал Новый год: во-первых – не с кем, а во-вторых – хлопоты с разгрузкой скелета вчера продолжались до позднего вечера. Наконец, позавтракав, Валерий встал из-за стола, накинул пальто и водрузил на голову свою роскошную шляпу.

– Смотри, какой модник… – Раздался смешок со спины. Обернувшись к кассе, Валерий с Кирой увидели двух незнакомых парней – один был худой, другой толстый; оба только что вошли и купили лишь пиво, по-видимому, дабы снять похмелье после праздника.
– У вас какие-то проблемы, молодые люди? – Недружелюбно произнёс Валерий, запустил руки в карманы и направился прямиком к кассе.
– Ну… Нет. – Осторожно сказал худой, видимо, уже осознав серьёзность ситуации. Валерий остановился и смерил того тяжёлым взглядом:
– Что ж, верю. – Сказал он, и развернулся.
– А у тебя, Шляпа, проблемы есть?! – Послышалось в спину уже от толстого – судя по наглой интонации, тот был не робкого десятка. Обернувшись вновь, Валерий вынул руки из карманов и сочно ударил того по лицу – да с такой силой, что оппонент мигом оказался на полу. Наблюдающая сию картину продавщица застыла в тихом ужасе, приятель упавшего толстяка сделал пару шажков назад, а сам упавший тем временем утирал кровь с рассечённой щеки.
– Я зашёл сюда только для того, чтобы позавтракать. – Беззаботно говорил Валерий. – А в итоге наткнулся на насмешку и грубость. Знаешь, за такое тебе следует сдохнуть… там, где никто никогда не найдёт тебя.
– Ах, ты!.. – Худой хотел было запустить в Валерия бутылкой; однако застыл в растерянности, наблюдая, как его упавший товарищ мигом поднялся и пулей вылетел на улицу.
– По-моему, твоему другу поплохело. – Усмехнулся Валерий.
– Ваня! – Крикнул худой, и выбежал вслед за толстым. Принеся скромные извинения растерянной продавщице, Валерий вместе со своей спутницей покинул заведение.
– Что это ещё за хрень была? – На улице тихо спросила Кира.
– Извини, иначе не мог. – Развёл руками Валерий. – Из себя выхожу, когда встречаю подобных типов.
– Но что вы сделали с ним? Куда он убежал? – Осмотрелась Кира.
– Туда, куда я приказал ему. – Валерий разжал ладонь, в которой оказался большой, слегка изогнутый коготь. – При помощи этой вещицы я подчиняю себе других людей; это – коготь Северного бога, тот самый, который я взял на память, когда нашёл его останки.
– Вы что? С помощью когтя приказали тому парню убежать?
– Вижу, тебе сложно поверить в это.
– Так и есть. К примеру, для подчинения чужого разума я использую кровь – вернее, шприцы с моей кровью.
– Как примитивно… – Валерий покачал головой.
– Использовать кровь – примитивно? – Удивилась Кира.
– И не только это. Ты сказала, что «подчиняешь разум».
– Да, так и есть. А вы нет?
– Нет.
– Как так?
– Наверняка, ты испытываешь дискомфорт, когда подчиняешь себе больше одного человека, я прав?
– Да… – Задумалась Кира.
– Всё потому, что ты подчиняешь именно Разум. Смотри, когда ты подчиняешь разум, ты можешь читать мысли подчинённого человека и управлять его телом при помощи своей силы воли; но при этом испытываешь огромную нагрузку. Этот недостаток поначалу часто мешал мне, поэтому я решил разработать СВОЮ систему управления живыми организмами.

Кира молчала, не понимая, что имеет в виду собеседник, а тот, в свою очередь, вновь обратил внимание на коготь:

– Эта простенькая вещица в действительности является домом для поистине уникальных микроорганизмов. Я решил исследовать их и однажды понял, что могу управлять ими так же, как и Северный бог. Осознав это, я не просто вывел их новый вид, а заставил их мутировать – превратил в настоящий вирус, который подчиняется мне… и подчиняет любой организм, в который сможет попасть.

Кира осознала:

– Значит, вы ударили того парня когтем по щеке, и тот…
– Убежал по моему приказу. Попавший в его организм вирус заставил его подчиниться. Этот вирус подчиняет не разум, а тело, поэтому с его помощью я смогу подчинить столько людей, сколько захочу, не испытывая при этом никакой нагрузки на свой мозг.
– Так просто? – Не верила Кира. – Неужели у вашего вируса нет недостатков?
– Если честно, есть. Так как вирус подчиняет тело, а не разум, я не могу читать мысли подчинённых людей, да и управлять ими при помощи силы воли – тоже. Фактически, все они становятся покорными рабами, но управлять ими можно только с помощью словесных приказов на том языке, который они понимают.

«За такое следует сдохнуть там, где никто никогда…» – вспомнив недавний приказ Валерия, Кира ужаснулась. Вряд ли эти слова означали «просто исчезни»; скорее уж, имели буквальное значение.

– Сейчас я работаю над совершенствованием вируса. – Продолжал Валерий. – Хочу научиться управлять подопытными силой мысли, но… пока не получается.
– Но зачем… вы отдали тот приказ? – Осторожно спросила Кира. – Неужели нельзя было?..
– Может и можно было. Но я не хотел. – Безразлично ответил Валерий. – Ублюдков, которые получают ненормальное удовольствие от оскорбления окружающих, в нашем мире хватает. Одним больше, одним меньше – просто… не думай об этом.
– Но ведь… это живой человек, нельзя просто так… Нужно вернуть его, пока не поздно! Куда он побежал?!
– Я не знаю, куда. – Валерий развёл руками. – Он сам решил, куда ему бежать.

Кира промолчала, хотя с трудом. Хотелось просто высказаться… и распрощаться с этим человеком раз и навсегда; но она понимала, что не сделает этого, – долг Северному богу был первостепенной задачей. Тем не менее, каждый шаг на пути к его останкам лишь укреплял плохое предчувствие…

***

– Мы пришли. – Наконец, сказал Валерий, и остановился перед неприметным домом на окраине города. Здание было двухэтажным, выстроенным из кирпича и, видимо, уже давно не использовалось. Отдельного упоминания заслуживал стоящий сбоку дома грузовой «ЗИЛ»; видимо, на этом автомобиле Валерий перевозил сюда останки Северного бога, которые впоследствии перенёс в дом.
– По-вашему, здесь можно хранить останки? – Спросила Кира.
– А по-твоему – нет? – Удивился Валерий. – Это не самый плохой вариант: район малонаселённый, а дом, к слову, не является бесхозным и охраняется по закону, как частная собственность.
– Чья собственность? – Не поняла Кира.
– Моя. – Ответил Валерий. – Мэр нашего города с радостью оформил документы на передачу сего здания в моё распоряжение после того, как получил шприцом в спину. Прошу внутрь, только держись рядом!

Отперев тяжёлый замок, он вошёл, и Кира нырнула следом в длинный, неосвещённый коридор.

– Извини, но электричества нет; отопления, к слову, тоже. – Валерий достал из стоящего в углу шкафчика пару фонарей, один из которых вручил спутнице.
– Почему вы не заставили мэра выделить вам… менее обветшалый дом? – Включив фонарь, Кира поводила столбиком света по обшарпанным стенам и грязному полу.
– Потому что пропажа этого здания стала для мэра наименее ощутимой. Он просто подписал бумаги, передал их мне и, как ни в чём не бывало, проснулся в своём кабинете, даже не помня, что подписывал. Если бы он отдал мне более приметное здание, общественность, наверняка, узнала бы об этом, да и сам мэр, к слову, тоже (после чего искренне удивился бы своей подписи на абсолютно незнакомом ему документе). Лишнего внимания и вопросов, как ты сама понимаешь, нам нужно избегать.
– Точно. – Кира уловила суть.
– Она со мной! – Вдруг сказал Валерий в темноту. Приглядевшись, Кира различила впереди чьи-то очертания, которые, определённо, разглядывали её саму.
– Кто это? – Тихо спросила она.
– Моя охрана. – С иронией ответил Валерий. Впереди, в самом деле, были охранники – четверо парней в возрасте, которые перекочевали сюда из самого московского института – нашивки на куртках выдавали их.
– Вы хоть кормите их? – Кира направила свет на бледных, как снег, марионеток Валерия.
– Иногда. Всё равно они не кричат, что голодны. – Без интереса пояснил он. – Прошу за мной.

Проходя мимо отступивших к стенам охранников, Кира засмотрелась на нездоровое, белое лицо одного из них и невольно отшатнулась – в глазах этого человека читался страх! Нет, даже не страх, а истинный ужас. Лицо его было мертвецки невозмутимо, а вот глаза… Они будто принадлежали человеку, к горлу которого кто-то приставил нож и сказал «сейчас ты сдохнешь». Эти глаза смотрели на Киру, словно вымаливая пощаду; казалось, что человек, которому принадлежат эти глаза, всё понимает, видит, слышит и чувствует, но не может сопротивляться непонятной и чудовищной силе, которая поработила его тело…

– Кира… – Позвал Валерий, и вступил на лестницу, ведущую на второй этаж. – Идём.
– Останки… наверху? – Уточнила спутница.
– Да. Там больше света – можно открывать шторы, не опасаясь, что снаружи кто-то заглянет в окно. Свет будет нелишним, если учесть, чем мы собираемся заняться.

Поднявшись, Кира проследовала в просторный зал; здесь Валерий раскрыл плотные шторы на нескольких окнах, и утренний свет залился внутрь. Наконец, Кира увидела то, за чем она пришла: На полу в правильном порядке лежали огромные кости неизвестного науке примата.

– Скелет Северного бога станет каркасом для его нового тела. – Произнёс Валерий. – Для его создания понадобится плоть. Давай сразу распределим роли: кто будет прививать плоть к костям, а кто… искать её?
– Может, вы будете искать? – Присев на пол, Кира стала рассматривать кости.
– Хорошо. – Согласился Валерий.
– Просто… с помощью вашего когтя делать это будет куда проще. – Пояснила Кира. – Например, вы сможете проникнуть в морг местной больницы и заставить тамошних работников вынести мёртвые тела – их плоть можно использовать для создания тела бога…
– Слишком рискованно. – Перебил Валерий. – В морге ведётся учёт тел, поэтому их пропажу заметят очень быстро – и так же быстро начнут разыскивать.
– По-вашему, их станут искать… здесь? – Не верила Кира; Валерий скептично кивнул:
– Может и станут. Чтобы ограбить морг… – Он вдруг хихикнул. – Извини, просто смешно прозвучало. Так вот, чтобы сделать это, нам придётся действовать очень аккуратно, дабы впоследствии никто не сел нам на хвост. Ты можешь разработать настолько идеальный план, чтобы обеспечить безопасность всей этой затеи на несколько дней вперёд?

Кира промолчала.

– Вот и я не могу. – Кивнул Валерий. – Одно неверное движение во время кражи трупов из морга может похоронить всю нашу затею на корню. Если впоследствии какой-нибудь следователь сложит два и два: допросит свидетелей, определится с подозреваемыми и просто предположит, в какую сторону мы могли бежать… Знаешь, я не горю желанием сидеть здесь и гадать, не постучат ли в двери этого дома представители полиции с ордером на обыск.
– Ну… – Задумалась Кира.
– Поверь, я знаю, о чём говорю. – Добавил Валерий. – В моей голове тоже возникала идея с трупами из морга, но… я пришёл к выводу, что она слишком рискованная.
– Что же вы предлагаете? Похищать прохожих с улицы? – Пошутила Кира, однако увидела сохранившее серьёзность лицо Валерия, отчего испугалась: – Нет…
– Как бы парадоксально это ни звучало, …но живые в нашем мире охраняются далеко не так пристально, как мёртвые. – Холодно отвечал собеседник. – Пропажа живого человека обнаруживается не сразу. Искать его начинают только на следующий день, да и то – в первую очередь опрашивают друзей, знакомых, коллег по работе… И только потом, не получив результата, о пропаже сообщают в полицию – а там, в большинстве случаев, сидят обленившиеся увальни, которые просто так ни за что не полезут в нежилой дом, слепо надеясь обнаружить там пропавшего человека; тем более что у этого дома есть хозяин – то есть я.

Валерий присел у окна и подвёл итог:

– Как видишь, Кира, я всё продумал. Сколь бы долго ни искали пропавших людей, нас с тобой эти поиски не потревожат – особенно, если учесть, что, по моим расчётам, создание тела бога займёт чуть больше недели.
– Это убийство… – Шепнула Кира. – Массовое убийство!
– Знаешь… – Задумался Валерий. – Если бы для создания тела была пригодна плоть животных, я бы использовал её; но, к несчастью, животная плоть непригодна – поэтому нам придётся использовать человеческую. Кстати, ты бы стала беспокоиться о животных так же, как о людях?
– При чём здесь животные? Мы говорим о Людях!
– Но убийство животных было бы тем же убийством, согласись. Ты пошла бы на него, если бы это было необходимо! Так чем люди лучше?! Выйди на улицу, и убедишься, что я прав, – большинство из встреченных тобой людей немногим отличится от Животных. Они живут не просто без результата – даже без Цели в жизни. Поэтому я предлагаю использовать подобных людей для создания Тела – раз уж они не задумываются о смыслах своих жизней, то и терять им нечего!..
– Извини. – Перебила Кира, встала и направилась к лестнице. – Мы не сработаемся.
– Кира? – Растерялся Валерий. Ответа он не услышал – мог лишь созерцать в окно, как девичьи очертания в спешке удаляются от его дома.


Глава 10.


– Так и будешь молчать, Кира? – Вздохнул бог. – Хорошо, тогда начну я. Понимаешь, я не просто так скрывал от вас существование друг друга. Ты и Валерий, можно сказать, две противоположности, разнящиеся в своём мировоззрении. К примеру, ты высоко ценишь человеческую жизнь; он же ценит её куда ниже. В защиту Валерия могу сказать, что у него была не самая лёгкая судьба, – он не был чёрствым от рождения, просто… таким стал. До того, как я вошёл в его жизнь, он был никем – бедняком, который пытался выбиться в люди, и которому постоянно не везло. Бюрократическая машина использовала таких, как он, в качестве рабочей силы, но не позволяла им развиваться; Валерий жил в обществе, где представители рабочего класса оставались такими пожизненно, а истинная власть передавалась исключительно по наследству или по блату – от начальника к его потомку или к родственнику. Валерий ненавидел уготовленную ему судьбу «вечного слуги», но никак не мог изменить её, …пока не появился я – тот, кто дал Валерию власть, которую он желал и которую заслуживал. Хочешь узнать, что он сделал, когда понял, какую силу заполучил? Он забрал ВСЁ у своего ненавистного начальника, после чего отправил того в одиночку гулять по лесу. Тот человек уже никогда не придёт домой; однако сам Валерий не считает, что поступил жестоко, – он всего лишь проучил хозяина, который не видел в своих слугах ничего, кроме рабочей силы. Впрочем, желание отомстить являлось для Валерия вторичным – куда больше он был рад факту, что, наконец, получил возможность развиваться и добиваться результатов, о которых простые смертные могут лишь мечтать. Теперь он считает, что просто обязан отплатить добром за то, чем я одарил его; понятие благодарности ему не чуждо, поэтому он решил во что бы то ни стало создать мне тело.
– Но это не оправдывает того, что он собирается сделать!
– В его понимании – оправдывает. Несмотря на всю свою циничность, он довольно умён и уже успел удивить меня тем, как далеко зашёл в своих начинаниях. Цель оправдывает средства – таков его девиз; даже я начал верить в то, что Валерий добьётся огромных успехов, следуя своим убеждениям. Однако я не прекращал сомневаться, что вы с ним сработаетесь, – настолько вы разные… Поэтому я молчал.
– Но почему, в итоге, свёл нас?
– Я не удержался: просто хотел проверить, смогут ли два столь разных Носителя объединиться ради одной цели, поэтому и рассказал Валерию о тебе. Само собой, я предупредил его о том, что ты немного… альтруистичная натура; но, думаю, он всё равно не ждал такой реакции от тебя на его предложение…
– …Пускать живых людей на мясо? – Фыркнула Кира. – Какой же, чёрт возьми, реакции он ждал от меня?
– Он думал, что сможет уговорить тебя. Понадеялся на свой талант красноречия, но увы: ты сбежала, не дав ему договорить.
– На здравый смысл бы понадеялся, прежде чем предлагать такое!
– В любом случае, я уже понял, что вы не сработаетесь. Поэтому решил освободить тебя от обязательств.
– Что? – Удивилась Кира.
– Ты поняла меня. – Подтвердил бог. – Живи обычной жизнью: ходи в школу, проводи время со сверстниками и не лги родителям; теперь ты ничего не должна мне. Ты свободна; Валерий сам создаст мне тело – его способностей вполне хватит для этого.
– Ты… серьёзно? – Не верила Кира.
– Абсолютно. Я не имею ничего против его методов – в конечном итоге, они вполне могут дать долгожданный результат.
– Бесчувственный гад!
– Знаю, ты ощущаешь себя человеком между двумя монстрами; однако… Я, в самом деле, желаю тебе лишь добра. И именно поэтому добавлю: НЕ ПЫТАЙСЯ противостоять Валерию. Он сильнее тебя в разы; будешь мешаться у него под ногами – он раздавит тебя, как надоедливое насекомое. А если натравишь на него полицию, я сам убью тебя; в конце концов, у меня хватило сил, чтобы оживить тебя, хватит и на то, чтобы лишить тебя жизни. Не забывай, что часть меня, оставшаяся в твоей голове, является распространителем уникальных микробов, которые подчиняются моей воле; если я захочу, они приобретут плотоядные инстинкты и медленно, очень медленно съедят тебя изнутри. Мне бы не хотелось поступать так с тобой, ведь ты, в самом деле, подаёшь большие надежды… Однако будь уверена – если я лишусь возможности заполучить своё тело, ты заплатишь.

Кира не ответила, а бог подытожил:

– Надеюсь, ты не станешь игнорировать моё предупреждение. Прощай.

Кира проснулась, видя вокруг темноту. Вряд ли она проспала долго, однако больше спать не хотелось. Вообще ничего не хотелось; она просто переворачивалась с бока на бок, перебирая мысли о том, с каких надежд всё начиналось, и каким кошмаром кончается. Поначалу ты восприняла знакомство с Северным богом, как возможность вырваться из замкнутого круга скучной повседневности, занявшись чем-то поистине интересным. Но теперь интерес иссяк – его место заняло тошнотворное чувство смирения с обстоятельствами, изменить которые тебе не по силам. Будут исчезновения, будут напрасные поиски… и будут убийства – жертвоприношения ради возрождения древнего божества. А ты будешь знать всё и молчать. Кира долго думала об этом – достаточно для того, чтобы надоели любые мысли. В итоге, она встала, проследовала на кухню и принялась потягивать чай, когда вдруг услышала звонок в коридоре… Затем ещё один.

– Кто там? – Кира спросила через входную дверь, в руке сжимая заранее приготовленный нож.
– Здравствуйте, это родители Любы, одноклассницы вашей дочери, откройте, пожалуйста! – Женский голос был знакомым, как и пара силуэтов в дверном глазке.
– Что вы хотели? – Кира, явно, не торопилась открывать.
– Кто там? – Из родительской комнаты в коридор, потирая глаза, вышла мать.
– Родители Любы. – Ответила дочь.
– Кира, иди с ножом на кухню, не пугай людей. – Сонная мать посмотрела в глазок и открыла дверь; тем временем дочь спрятала оружие за спину, но из коридора не ушла. За дверью же, в самом деле, оказались родители её подруги.
– Простите, что беспокоим так поздно. – Говорила женщина с заплаканными глазами. – Скажите, Люба не у вас?
– А… Нет. – Отвечала мать Киры. – А что?
– Просто она ушла гулять и до сих пор не вернулась. – Гостья шмыгнула носом. – Извините, просто мы увидели свет в вашем окне, поэтому решили проверить.

«Свет на кухне» – поняла Кира, и сказала:

– Нет, Любы у нас нет. А что, она пропала?
– Не знаем, не можем найти. Её телефон не отвечает – раньше такого не было; если задерживалась, то звонила – предупреждала, а теперь… – Гостья всплакнула. – Не знаем, что думать.
– Она уходила одна или… с кем-то? – Поинтересовалась Кира.
– С Женей, её одноклассником. – Отвечал отец Любы, пока её мать утирала платком нос. – Но он тоже пропал.
– Тоже?
– Да. Он также не отвечает на звонки; мы недавно разминулись с его родителями – они тоже ищут его.
– Нет, я не видела этим вечером ни Любы, ни Жени. – Помотала головой Кира. – Они не заходили ко мне.
– Может, хотя бы звонили? – Понадеялась плачущая гостья.
– Нет. – Вздохнула Кира, и посетители, ещё раз извинившись за поздний визит, ушли.
– Странное дело. – Отметила мать, закрыв дверь. – Куда ж твои друзья могли деться…

Дочь опустила взгляд и, немного помолчав, сказала:

– Думаю, нужно помочь с поисками Любы.
– Прямо сейчас?
– Да.
– Ты что, серьёзно?
– Всё равно мне не спится. Не беспокойся, мам, я не буду далеко отходить от её родителей.
– Но они уже ушли. Ты хоть знаешь, куда?
– Вряд ли далеко. Давай так: если не смогу догнать их, вернусь назад, хорошо?
– Ну, хорошо, только… мобильник возьми! – Сказала мать убежавшей в комнату дочери.
– Я сначала оденусь! – Послышалось в ответ.

Закрыв дверь, Кира положила нож на стол, избавилась от пижамы, запрыгнула в джинсы и влезла в свитер, затем достала из-под кровати свой рюкзак, из которого вынула два шприца с кровью – оставшийся ещё с утра запас; Кира могла лишь надеяться, что этого хватит. Точно так же она надеялась, что предчувствие обманывает её, и беспокоится она напрасно; но нет – не в этот раз! Двое её друзей пропали, и оба не отвечают на звонки родителей:

– Если это совпадение, то я параноик. – Неслышно прошептав это, Кира спрятала шприцы в кармане джинсов, а взятый с кухни нож ткнула за пояс и прикрыла свитером. Вернувшись в коридор, она надела куртку, обула ботинки и обняла мать.
– Удачи. – Пожелала та. Кира думала ответить «люблю тебя», но пришла к выводу, что не стоит; в конце концов, это смотрелось бы, как прощание в своём первозданном смысле, из-за чего мать вполне могла почуять неладное. Сдерживая слёзы, дочь промолчала. В подъезде Кира переложила шприцы из тесного кармана джинсов в просторный карман куртки и мигом устремилась на улицу; однако не для того, чтобы догнать родителей Любы. В конце концов, вряд ли они поверят ей; даже если поверят, всё равно не изменят ничего – попытаются и попросту станут новыми жертвами Валерия. В данный момент Кире мог помочь лишь один человек – именно к нему она бежала со всех ног, по дороге вытаскивая из кармана телефон…
– Илья, выходи на улицу, нужна твоя помощь!
– Что? Кира, ты знаешь, который час? – Послышалось в ответ.
– Знаю! Но мне нужна твоя помощь, выходи быстрее! Я буду у твоего дома через пять минут!

Как и ожидалось от Ильи, он вышел – Кира знала, что по-другому он не сможет; конечно, она играла на его чувствах к ней, но сейчас это было неважно.

– Что случилось, Кира? – Сказал Илья, встречая ту у подъезда; на вид, он оделся не слишком тепло – куртка была лёгкой, шапки не было вовсе. Знал бы он заранее, зачем Кира позвала его, подошёл бы к выбору одежды серьёзнее.
– Илья… – Отдышавшись, начала Кира. – Помнишь, ты говорил, что защищал мать, когда это было необходимо?
– Ну… Да. – Осторожно кивнул Илья.
– А ты смог бы… защитить меня, если это необходимо? – Добавила Кира.
– Что-то случилось? – Забеспокоился Илья.
– Сначала ответь: ты защитил бы… меня?

Илья задумался, но кивнул.

– Хорошо. – Кира набрала в грудь морозного воздуха, выдохнула и продолжила: – Мне нужна твоя помощь. Я хочу рассказать тебе одну историю; очень надеюсь, что ты поверишь мне, потому что, если нет… Я, скорее всего, умру этой ночью.
– Кира? – Растерялся Илья.
– Садись. – Кира смела снег с деревянной скамьи и присела на промёрзшие доски.
– Может, лучше поговорим у меня дома? – Осторожно предложил Илья; Кира уточнила:
– А твоя мама – она дома?
– Да, но она спит.
– Так не пойдёт. – Кира покачала головой. – Она не должна услышать то, что я собираюсь рассказать лишь тебе. Никто другой не должен услышать это! Ты понимаешь?

Илья неуверенно кивнул.

– Тогда садись. – Напомнила Кира. – История будет долгой.

***

На окраине города фонари встречались нечасто; в основном, дорогу там освещал сам снег – удивительным образом он светился белизной на фоне окружающей его чёрной мглы. Сегодня, как и любой нормальной зимней ночью, было холодно; поскольку шапки у Ильи не было, он накинул на голову капюшон куртки, и в таком виде следовал за Кирой, пока та не сказала «стоп».

– Это там. – Произнесла она, остановившись в ста метрах от двухэтажной постройки с тёмными окнами.
– Всё ещё с трудом верю в твой рассказ. – Огляделся Илья. – Но, если он правдив, надеюсь, мы не опоздали.
– Не опоздали. – Подтвердила Кира. – В здании нет электричества; Валерий собирался приступить к работе днём, когда будет светло, так что у нас есть время до рассвета.
– Работе… – Повторил Илья. – Ты назвала это так?
– Могу сказать «массовое убийство», однако сути это не изменит. Мы должны спасти Любу и Женю; ты по-прежнему со мной?
– Да. Но… как мне вести себя внутри?
– Для начала: быть рядом и грозно выглядеть; а потом – по обстановке. – Кира протянула Илье шприц с кровью. – Возьми; спрячь это, но так, чтобы можно было быстро достать. Помнишь, как пользоваться?
– Помню, постараюсь не забыть.
– Уж постарайся; второй попытки может не быть. – Подойдя к дверям дома и громко постучавшись, Кира шепнула Илье: – Надеюсь на тебя.

Дверь отворилась, и изнутри показался уже знакомый Кире охранник с испуганными глазами.

– Мы к Валерию, хотим поговорить с ним. – Серьёзно сказала гостья.

Молчаливый охранник закрыл дверь; Кира с Ильёй прождали ещё, и спустя минуту дверь открылась вновь. Теперь охранников за ней было трое.

– Валерий разрешил зайти, только держитесь рядом. – Монотонно произнёс один из них. У каждого охранника в руке было по фонарю – в момент сопровождения гостей их свет падал на пол, словно показывая нужное направление. Кира с Ильёй следовали за этим светом, в поле которого время от времени попадался однотипный мусор – разбросанные тут и там осколки мобильных телефонов, планшетов и даже полноценный ноутбук, расколотый надвое. Очевидно, все средства связи, изъятые у пойманных людей, уничтожались. Поднявшись на второй этаж, Кира увидела другую картину – вместо мусора здесь лежали тела. Пол был буквально усеян людьми; они лежали у стен, дышали, но не двигались, словно спали. Очевидно, их положили сюда не просто так – всё-таки заглянуть в окно второго этажа с улицы непросто. Наконец, Кира вошла в знакомый зал; тёмный ночной свет лился сюда сквозь окна, позволяя разглядеть каждую нужную деталь. Останки бога оставались нетронутыми и всё также лежали на полу; на старом диване у стены сидел Валерий, по-прежнему одетый в своё дорогое пальто (что неудивительно, поскольку дом не отапливался), но вряд ли ему было холодно, если учесть, что обладание Даром даёт возможность контролировать все процессы организма и позволяет минимизировать потерю тепла. Рядом стоял последний из четырёх охранников, видимо, оставшийся здесь на всякий случай.
– Ты разбудила меня, Кира. – Недовольно потянулся Валерий, и зажёг находящуюся возле дивана газовую лампу. – Кто это с тобой?

Илья промолчал, рассматривая обступивших его охранников; Кира объяснила:

– Это Илья, мой друг. Он тоже Носитель.
– В самом деле? – Валерий поднялся, показательно перебирая в пальцах изогнутый коготь. – Вот уж неожиданность. Не знал, что существуют ещё Носители.
– Это я сделала его одним из Нас. – Добавила Кира.
– Зачем?
– Просто захотела.
– И всё?
– Да.
– Ладно, не хочешь – не говори. – Было видно, что Валерий заинтересовался Ильёй; тем не менее, подходить ближе он не торопился. – Зачем же ты привела сюда… своего молчаливого друга?
– Побоялась приходить одна.
– Чего же ты боялась, меня?
– Да, тебя. Я пришла сюда не просто так. Вижу, …ты похитил много людей. – Кира оглянулась на выход.
– Если надеешься отговорить меня, то напрасно. – Устало сказал Валерий. – Кира, скелет Северного бога имеет четыре метра в высоту и весит двести килограммов – чтобы создать тело на столь объёмной основе, понадобится очень много плоти. Как думаешь, сколько её понадобится для того, чтобы создать кожный покров, вырастить органы и развить мышцы? Я точно сказать не смог, но пришёл к выводу, что немало. К несчастью, плоть не растёт на деревьях, поэтому я искал её в других местах – например, на улицах и в местной церкви. И, представь себе, собрал неплохой урожай!
– Как именно… ты собирал этот урожай? – Вдруг спросил Илья.
– Я наносил всего одну царапину… – Валерий продемонстрировал свой коготь. – После чего люди сами шли за мной; надо сказать, это было немного утомительно. Но почему ты спросил, молодой человек? Ты руководствовался простым любопытством… или настоящей жаждой знаний?
– Он здесь не для того, чтобы учиться у тебя. – Встряла Кира. – А для того, чтобы вернуть своих друзей.
– Друзей? – Переспросил Валерий.
– Да. Так уж вышло, что среди похищенных тобой людей оказались наши с ним друзья. Их двое, зовут Люба и Женя; верни их, и мы уйдём.
– Ну, извините, не знал, что у меня окажутся ваши друзья. – Валерий почесал висок когтём. – Конечно, я бы вернул их вам; но, видите ли, есть проблема…
– Ты не потеряешь много. – Добавила Кира. – Это всего лишь два человека – ты можешь найти замену им когда угодно.
– Кира, проблема не в этом. Ты, например, подчиняешь разум людей – когда ты делаешь это, твои жертвы перестают осознавать себя, как личность, и ничего не понимают. Я же действую иначе – подчиняю не разум, а тело; исходя из этого, МОИ жертвы лишаются возможности контролировать собственные тела, однако сохраняют самосознание…
– Я уже поняла это – их глаза говорят больше них самих.
– Тогда ты должна понимать ещё кое-что: если я отпущу твоих друзей, они станут ненужными свидетелями – существенной угрозой для меня. Они слишком много видели.
– Я знаю. Поэтому обещаю, что они никому ничего не скажут, – поверь, я заставлю их молчать.
– Кира, как ты можешь обещать это? Откуда тебе знать, что они не проговорятся? Особенно, после того, что я сделал с ними…
– Я умею убеждать. Заставлю их молчать обо всём, и поверь: я сделаю это! Я заинтересована в сохранении нашей тайны не меньше тебя. Северный бог предупредил меня об этом – сказал, если я подвергну опасности создание его тела, ты убьёшь меня. Это так?
– Это возможно. – Равнодушно кивнул Валерий.
– Видишь? Поэтому я постараюсь убедить своих друзей молчать.
– Каким же образом?
– Я скажу им правду: если они не будут держать язык за зубами, то умрут, а вместе с ними… умру и я. Мои друзья не станут рисковать моей жизнью; особенно, после того, как я спасла их самих.

Валерий задумался.

– Учти. – Серьёзно добавила Кира. – Без них мы не уйдём.
– Надеюсь, они будут благодарны тебе. – Усмехнулся Валерий. – Потому что, если нет!..
– Я знаю. – Смиренно кивнула Кира.
– Отлично. Всем встать!

Из коридора донеслось шевеление – реакция марионеток на приказ кукловода была мгновенной.

– Все, идите сюда! – Продолжил Валерий; марионетки стали набиваться в зал и вскоре полностью закрыли проход своими телами. Их было много; мужчины, женщины, люди разного возраста и социального статуса, всех их объединяли три вещи: абсолютная покорность воле кукловода, беспристрастные лица и почти кричащие от страха глаза. Кира с Ильёй переглянулись, осознавая один факт: если эта толпа набросится на них, возможности сбежать не будет. Тем временем Валерий взял из руки охранника фонарь и передал его гостье: – Держи. Ищи своих друзей, только быстрее.

Водя светом по многочисленным лицам, Кира высматривала и, наконец, обнаружила тех, кого искала, – в заднем ряду безмолвно стояли парень и девушка, лица которых держали на себе роковые метки в виде одинокой тонкой царапины. Кира взяла одноклассников за руки и вывела вперёд:

– Это они.
– Вы двое – подойдите. – Сказал Валерий. Пара марионеток направилась к своему кукловоду, и тот повернулся к охранникам: – Вы четверо, держите их руки.
– Это необходимо? – Спросила Кира, наблюдая, как в предплечья её друзей вцепляются руки охранников.
– Необходимо. – Валерий подошёл к марионеткам и занёс коготь. – Мне бы не хотелось, чтобы эти двое набросились на меня в следующее мгновение. Я вижу это желание вперемешку со страхом в их глазах; особенно, в глазах парня…

Он наклонился к Жене и проговорил:

– Радуйся, молодой человек. Этой ночью твоя подруга спасла тебе жизнь. Пожалуйста, слушайся Киры и впредь; поверь, дурного она не посоветует. – Затем повернулся к Любе и угрожающе улыбнулся: – То же касается тебя, моя милая.

Валерий уколол себя в ладонь, и на когте образовалось небольшое багровое пятно. Слегка полоснув окровавленным остриём шею девушки, он проделал ту же нехитрую процедуру с парнем и констатировал:

– Вы двое… теперь свободны.

Женя дёрнулся, но это движение оказалось почти незаметным – двое охранников мёртвой хваткой держали его руки.

– Ки-ра… – Шепнула Люба со слезами на глазах.
– Мы уходим, Валерий. – Сказала Кира.
– Хорошо. Мои люди проводят вас до дверей. – Он кивнул охранникам, и Кира повернулась к выходу.
– Одну минуту. – Послышалось от Ильи. – Валерий, у меня есть пара вопросов.
– Илья, идём. – Через плечо напомнила Кира.
– Можешь не торопиться, Кира. – Ответил Валерий. – Я вполне могу уделить твоему другу ещё пару минут.
– Спасибо. – Ответил Илья. – Это не займёт много времени; мне интересно только одно…
– Илья. – Серьёзно позвала Кира, запуская руки в карманы; однако её друг не унимался:
– Как ты стал таким монстром? – Смотрел он в лицо Валерию. – Ради своей цели ты готов убивать людей. Что нужно пережить для того, чтобы так безразлично относиться к чужим жизням?
– Не тебе судить меня, молодой человек. – Холодно, но с пониманием ответил тот. – Ты толком не успел пожить в нашем жестоком мире, поэтому понять меня не в силах. Но, быть может, через десять… или двадцать лет придёшь к выводу, что я не такой уж монстр, каким кажусь тебе сейчас.

Илья промолчал, а Валерий закончил:

– В любом случае, сегодня ты видел моё великодушие – я отпустил твоих друзей. Или тебе мало этого? – Он держал коготь ровно и твёрдо, словно готовясь применить его в следующее мгновение; Кира посмотрела на толпу марионеток у выхода, затем взяла Илью под руку и шепнула:
– Идём.

Он с неохотой поддался. Марионетки отступали к стенам, позволяя гостям пройти по мрачным коридорам к желанному выходу. Наконец, тяжёлая входная дверь осталась позади и захлопнулась одной из безвольных живых кукол Валерия. Сам кукловод тем временем наблюдал из окна зала, как четыре фигуры идут прочь от старого дома, и Кира крепко обнимает рыдающую подругу, будто опасаясь, что та в любой момент может сорваться и сбежать, куда глаза глядят, не слушая никаких объяснений.


Глава 11.


– Привет, Кира. – Донеслось из телефонного динамика.
– Привет, Илья… – Раздался зевок в ответ. – Зачем звонишь?
– Хотел узнать, как ты.
– Нормально. С сегодняшнего дня под домашним арестом. Маме не понравилось то, как я вела поиски подруги этой ночью – выключила мобильник и куда-то пропала до самого утра. Но могло быть и хуже.
– Пожалуй. Кстати, о Любе – как она?
– Мы с ней ещё не созванивались, но, думаю, в порядке.
– Мне вот интересно: что она сказала родителям о том, где была?
– Наверное, придумала что-нибудь. Но правду, точно, не сказала.
– Уверена?
– Уверена. Она болтушка, но не дура. Женя тоже обещал молчать.
– А что насчёт остальных?
– А что остальные?
– Я просто думаю… Правильно ли мы поступили?
– А как, по-твоему, мы должны были поступить?
– Не знаю. Но мы оставили всех этих людей там – оставили их дожидаться смерти. Я просто знаю, что это неправильно.
– По-твоему, у нас был выбор?

Илья промолчал, и Кира продолжила:

– Послушай, мы шли к Валерию ради ОДНОЙ цели – чтобы спасти Любу и Женю. И мы выполнили её. Так что не стоит терзать себя – мы сделали всё, что должны были; всё, что было в наших силах.
– Значит, ты довольна, …чем всё закончилось?
– Довольна ли тем, что я сделала, – да. Довольна ли, чем всё закончилось? Нет. Ещё до того, как прийти к тебе за помощью, я смирилась с мыслью, что не смогу спасти всех; однако друзей спасти я была обязана! Поэтому я сделала только то, что могла. Послушай, Илья, не мне говорить тебе, что мир жесток, я лишь напомню, что у каждого из нас свои возможности и их пределы, переступать которые равноценно самоубийству. Мы ведь, правда, большего не могли…
– Пожалуй, так. – Наконец, согласился он. – Спасибо, Кира.
– Тебе спасибо, Илья.
– За что?
– За то, что поддержал меня. Просто знай, без тебя я не решилась бы пойти к Валерию. Спасибо за то, что был рядом.

***

– Ещё раз приветствую тебя, Кира. – Ласково проговорил бог. – Вижу, ты не слишком рада видеть меня.
– Так и есть. Зачем ты пришёл?
– По-правде говоря, мне стало скучно, поэтому я решил найти компанию на сегодня.
– Пообщался бы тогда с Валерием – вы с ним вроде неплохо ладите.
– Вообще-то, сейчас он занят. Трудится, не покладая рук, пока светит солнце. А ты всё равно спишь, поэтому я решил навестить тебя.
– Значит, Валерий уже приступил… к работе?
– Да. Так что скоро у меня вновь появится тело.
– Я бы сказала, что рада за тебя, да лгать не хочу.
– И не нужно – я прекрасно понимаю тебя. Вижу, …ты использовала Дар, чтобы притупить эмоции – не испытывать вину за всех тех людей, которых оставила на смерть.
– Это необходимо. Потому что я пошла против совести…
– Но ты сделала мудрый выбор – правильно расставила приоритеты и не попыталась забрать больше, чем могла.
– Я беспокоилась за друзей – когда узнала, что Валерий согласен отпустить их, поняла, что не имею права рисковать тем, чего уже добилась, ради… чего-то большего.
– Знаю, ты была готова напасть на Валерия, но рад, что желание спасти друзей сдержало тебя. И всё равно ты чувствуешь себя виноватой; открою тебе секрет: совесть бывает несправедливейшей тварью, но не беспокойся – со временем успокаивается даже она. Думаю, тебе интересно, чем я займусь после воскрешения?
– Само собой. – Не стала лгать Кира.
– Я думал об этом… и пришёл к выводу, что больше всего хочу изучить мир, в котором вскоре очнусь. На данный момент я имею общие представления о нём, основанные лишь на чужом жизненном опыте – твоём и Валерия. Должен сказать, это сбивает с толку, поскольку сейчас мне известны две отличающиеся друг от друга картины: В твоём понимании мир является скучным, но подающим большие надежды местом; а в понимании Валерия мир жесток, несправедлив и равнодушен. Как существо, не принадлежащее к вашему миру, я не знаю, кому из вас верить, поэтому попытаюсь самостоятельно изучить его. Кто знает, вдруг вы оба окажетесь правы в какой-то степени?

Кира не ответила.

– А ты чем займёшься в дальнейшем? – Продолжил бог.
– Думаю уговорить Илью использовать его способности, чтобы извлечь твой осколок из моей головы. Тогда ты больше не сможешь угрожать мне смертью, как сделал это в прошлый раз.
– Кира, в мои планы больше не входит угрожать тебе, тем более убивать. После того, как я обрету тело, мы, возможно, даже не встретимся.
– Но я всё-таки попробую – мне так будет спокойнее.
– Как хочешь, я не против. Хотя, по-моему, у тебя начинается паранойя. К слову, а что после извлечения осколка ты будешь делать с моими микробами, часть которых всё равно останется в твоём теле?
– Пока они не пытаются убить меня изнутри – ничего. Но, если подобное начнётся, я думаю справиться с ними одним своим иммунитетом – благо, управлять им я уже умею.
– А ты быстро соображаешь. – Хихикнул бог. – Но вернёмся к теме: спрашивая о будущем, я имел в виду не ближайшее, а долгосрочное будущее – возможно, всю твою жизнь. Чему ты посвятишь её? Я хотел услышать ответ именно на этот вопрос.

Кира вздохнула:

– К чему этот фарс? Всё равно ты читаешь мои мысли – сам знаешь, чего я хочу.
– Но я надеялся, что ты лично расскажешь это мне, …а попутно услышишь саму себя и трезво оценишь свои возможности и их пределы.
– Намекаешь, что у меня ничего не получится?
– Этого я не говорил. – Отмахнулся бог. – Ну, так что? Что ты задумала? Скажи мне это, а я сделаю вид, будто очень удивлён!

Собравшись с мыслями, Кира приступила:

– Начну с того, что вчерашняя ночь заставила меня задуматься, насколько я слаба. Если бы Валерий не согласился отпустить моих друзей, я мало что смогла бы противопоставить ему. Сомневаюсь, что у нас с Ильёй было бы много шансов уйти победителями, дойди дело до драки…

Бог, соглашаясь, кивнул, и Кира продолжила:

– Поэтому, чтобы мне больше не приходилось оказываться в подобных ситуациях, я решила развиваться, становиться сильнее и опытнее.
– И как же ты собираешься делать это?
– Чтобы развивать Дар, мне понадобится то, что было у Валерия, – практика. Много практики! А ещё… мне понадобится власть – но не только над жизнью, которой я повелеваю сейчас, а над людьми в целом. Власть над обществом.
– И куда тебе такие амбиции?
– Я просто хочу, чтобы со мной считались, – прислушивались к моему мнению, уважали… и боялись. Раз уж я решила стать сильной, нужно будет идти до конца.
– Но заполучить такую власть будет непросто. Где ты собираешься искать её?
– У власть имущих, разумеется. – Кира развела руками. – Если задуматься, любой царь хотел бы никогда не болеть, оставаться вечно молодым и сильным. Если бы рядом с ним появилась… ведьма, способная исполнить эти непростые желания, царь был бы очень благодарен – например, взял бы её под свою защиту и предоставил бы такие возможности для работы, какие ведьма сама пожелает.
– Ну и ну; даже не знаю, что сказать! – Бог смеялся; однако без насмешки – скорее, с предвкушением необычной авантюры. – Кира, твоя идея безумна, но не бессмысленна – она может сработать! Только не забывай об осторожности и тщательней выбирай союзников; немало ведьм в своё время сгорели на кострах, сооружённых глупыми и суеверными людьми – будет очень печально, если тебя постигнет похожая участь. В конце концов, мне было приятно наблюдать за твоими действиями и удивляться твоей способности добиваться своего. Надеюсь, в дальнейшем ты не разочаруешь меня, и у твоей истории окажется счастливый конец.
– Я тоже надеюсь на это. Что ж, …прощай, бог.
– До встречи, Кира.


Часть вторая. История плохого парня.


Просыпаясь, я вспоминаю, что всё кончено. Вчера я завершил важнейшее дело моей жизни; всё позади. Неохотно поднявшись с постели, я подошёл к окну – зачем? Всего лишь решил удостовериться, что «шедевр», недавно сотворённый моими руками, ещё не успел натворить дел… Однако мой маленький город по-прежнему был тих да скучен; я включил телевизор, но и там не оказалось ничего интересного – обыденное буднее утро и вгоняющие в сон утренние новости. Ничего. Всё осталось, как было; как и должно быть.

Хотя неудивительно: несмотря на то, что я поспособствовал появлению самого могущественного существа на Земле, это существо всё-таки оказалось в неизвестном ему мире, так что нет ничего странного в том, что Он соблюдает осторожность. Так будет продолжаться некоторое время; однако потом… Я не знаю, что будет потом; это может знать лишь Тот, кого я возродил; тот, кто некогда правил этими землями, но был забыт; тот, кто вновь обрёл плоть и кровь, а также Силу, которая позволит ему вернуть то, что когда-то принадлежало ему. Что же Он предпримет? Это зависит от него. Первое время Он, наверное, продолжит соблюдать осторожность; однако потом – когда узнает о моём мире достаточно…

– Чёрт знает, что будет потом. – Проговорил я, выключил телевизор и начал одеваться. Я сделал лишь то, что должен был; но тревожная мысль о том, чем мой поступок может аукнуться в будущем, предательски преследовала меня. Хотя, с другой стороны, …может ли стать хуже? Что представляла собой моя жизнь до того, как я нашёл свою цель в ней? Ничего хорошего; я был никем – никем и умер бы, если бы однажды не познакомился с Тем, кто умер давным-давно и отчаянно хотел возродиться снова – вновь ощутить тот самый вкус жизни, который был Ему так сладок…

Я не знаю, что будет потом. Но, может быть, Он знает? Я не знаю. Скорее всего, самое худшее позади: столько убийств, столько смертей… И всё ради одной жизни – той самой Жизни, которая, наконец, возымела тело из плоти и крови, что так жаждала обрести. Признаюсь, вчерашний вечер заставил меня поволноваться. Тело было завершено ещё несколько дней назад, однако у Него не было достаточно сил, чтобы уйти. Он просто лежал… и шевелился время от времени. Но даже в такие моменты я очень хорошо чувствовал его Силу – столь великую, что ни один человеческий разум не сможет осмыслить её до конца. Эти моменты заставляли меня беспокоиться: всё ли я сделал правильно?.. Должен ли был, в самом деле, создавать… ЭТО? Однако пути назад не было – теперь можно было лишь ждать. Когда же мучительные дни ожидания подошли к концу, я оказался напуган в разы сильнее, чем мог бояться до этого; когда Он, наконец, сумел подняться, то больше не хотел оставаться в том убежище, которое я предоставил Ему. Он был огромен. Он не смог бы протиснуться ни в дверь, ни в окно, и решил сам проложить себе дорогу на волю. Он снёс кирпичную стену, будто разворотил кучу картонных коробок, и ушёл во тьму близлежащего леса. А я… Я ещё долго не мог пошевелиться – от парализующей смеси неподдельного восхищения и природного страха перед неведомой, абсолютной, всеподавляющей силой – мощью, ранее невиданной! То, свидетелем чего я стал вчера, вновь заставило меня задуматься о результате собственных стараний. Разрушительная, неостановимая сила, которой я наделил… это существо, вполне может повлиять на естественный ход вещей, и если повлияет, то каким образом? Она будет созидать… или всё-таки разрушать?..

Звонок в дверь отвлёк меня от размышлений; это была моя жена – бывшая… с некоторых пор.

– Привет. – Сухо начала Таня. – Можно войти?

Интересно, что ей понадобилось? Хотя выяснить это можно было лишь одним способом – я разрешил зайти, и она закрыла за собой дверь.

– Хорошая квартира. – Осмотрелась Таня. – Снимаешь или купил?
– Снимаю. – Соврал я.
– Интересно, на какие деньги? – Таня скептично посмотрела на меня, а я попытался сменить тему:
– Ты что-то хотела?
– Да. – Помедлила она, и собралась с мыслями: – До меня тут дошёл слух, что ты… соришь деньгами направо и налево.
– Не понимаю, о чём ты. – Я пожал плечами; хотя Таня продолжала смотреть на меня, как на лжеца или, того хуже, на жулика:
– Не отнекивайся. Я знаю: ты нашёл новое жильё, закупаешься в дорогих магазинах, недавно в столицу ездил… Интересно, на какие деньги все эти радости?
– Я получил повышение на работе – ничего особенного.
– Ты не работаешь. – Возразила Таня. – Мой адвокат навёл справки: ты бездельничаешь и при этом живёшь на широкую ногу – парадокс! Может, объяснишь мне, как такое возможно?

Я промолчал.

– Не ответишь мне – придётся объясняться с налоговой.
– Так-так, к угрозам перешли? – Вздохнул я. – Чего тебе нужно?

Хотя, что ей нужно, я уже понял; Таня лишь подтвердила мою догадку:

– У моего адвоката есть подозрения, что ты имеешь скрытый доход. Я всего лишь хочу, чтобы ты платил алименты соответственно твоим НЫНЕШНИМ возможностям.
– Ясно. – Я махнул рукой и ушёл в комнату; к Тане же вернулся, держа в руке денежную пачку: – Держи.
– Что это? – Она уставилась на деньги, словно на что-то опасное и одновременно весьма притягательное.
– Купи что-нибудь Яне. И передай привет от папы. – Улыбнулся я.
– Знаешь… Я возьму эти деньги только в присутствии моего адвоката. – Было видно, что Таня растерялась – в отличие от меня. Я серьёзно ответил:
– Если я дам тебе столько денег в присутствии твоего адвоката, он станет уже МОИМ адвокатом.
– Что? – Испугалась Таня.
– Ты поняла меня. Бери деньги и не выёживайся. Откуда они – это МОЁ дело, и объяснять их появление я не собираюсь ни тебе, ни твоему адвокату. Впрочем, если тебе что-то понадобится, просто дай знать – я с удовольствием помогу тебе… ещё не раз.

После минутного раздумья Таня всё-таки взяла деньги и отправилась восвояси, а я, закрыв дверь, выдохнул с облегчением. Отвратительная баба. Как же меня угораздило жениться на ней? Ну, когда-то она была красивой и жизнерадостной девушкой, так что нет ничего удивительного в том, что ей удалось запасть мне в душу. Куда неожиданнее оказалась причина, по которой мы разошлись: дело в том, что некоторые женщины, …скажем так, имеют неприятную особенность сильно толстеть после свадьбы; эта же особенность обнаружилась у Тани – к несчастью. Однажды я посоветовал ей больше следить за собой и вдруг оказался «виноватым»: с Таниных слов, я просто не имею понятия, как сложно быть женщиной и растить ребёнка. В определённой степени она оказалась права – я, действительно, не понимаю её непреодолимое желание есть сверх меры – как и то, каким боком сие обжорство пересекается со сложностями воспитания ребёнка. В конечном итоге, мне стало стыдно появляться на людях с женой, которая весит больше собственного мужа, и к которой я более не питаю никаких тёплых чувств. Поэтому я сделал первый шаг – шаг к окончанию нашей семейной жизни. В итоге, любил ли я её? Любил ли Таню по-настоящему? Вряд ли. Таня нравилась мне, …но страсть прошла. Подсознательно я вообще никогда не был уверен в том, что смогу полюбить кого-либо по-настоящему, – до тех пор, пока не появилась Яна…

Я всегда улыбаюсь, когда вспоминаю о дочери, а день её рождения, наверное, стал для меня самым счастливым днём в жизни; хотя он был далеко не идеальным: помню, тогда Таня так растолстела, что не могла родить, и врач решил делать кесарево. К счастью, всё обошлось, и девочка родилась здоровой; я решил назвать её Яной, Таня одобрила. Сейчас моя дочь живёт с матерью, а я довольно редко вижу её. Это беспокоит меня – в конце концов, каким отцом она запомнит меня? Тем, который приходил только по праздникам, дарил подарки и не задерживался надолго? Я бы проводил с ней больше времени, но, увы, её мать постоянно смотрит на меня, как на предателя. В последнее время меня всё больше тревожит то, что именно Таня воспитывает мою дочь; какие же «жизненные ценности» эта дура, в итоге, вобьёт в маленькую, наивную голову Яны? Во-первых, меня беспокоит то, что Яна может стать копией своей матери – такой же глупой, упрямой… и толстой. А, во-вторых, по её же примеру она может начать воспринимать меня, СВОЕГО ОТЦА, как врага и предателя. Нет. Такого итога я не хочу; я не позволю случиться этому!

Я уже думал о том, что мне придётся сделать, чтобы не допустить такого конца. И пришёл к выводу, что есть только один истинно верный путь, – свести к минимуму негативное влияние Тани на мою дочь. К минимуму – абсолютному минимуму! Взяв в руку коготь бога, я осмотрел и ощупал его: острый, по-прежнему острый, каким был всегда. Настанет день, когда придётся применить его ещё раз; но не сейчас… В конце концов, у Яны скоро день рождения, ей исполнится пять лет… Не стоит омрачать эту дату злой вестью о внезапной кончине её матери.

***

Я отлично помню утверждение о том, что преступники всегда возвращаются на место преступления; тем не менее, я вновь здесь. Стою, как ни в чём не бывало, и, похоже, кроме меня, здесь никого нет. Вряд ли кто-то ещё заметил, что у одинокого дома на окраине обвалилась стена. Даже если заметили, видимо, всё равно не стали беспокоиться об этом. Старый, заброшенный дом – кому он нужен! Зря я волновался; к тому же, ночью был сильный снегопад, и следы, ведшие от дома в лес, оставленные Им, уже заметены до полной неузнаваемости. Что ж, тем лучше – мне меньше работы. Об уликах внутри я позаботился заранее – когда Он ушёл, я облил всё бензином и поджёг; так как здание кирпичное, оно не сгорело, однако внутри теперь всё было «стерильно» – ничего лишнего не осталось. Небольшой пожар этой ночью также остался без постороннего внимания – похоже, я выбрал, действительно, «правильное» место, слишком тихое и скучное для нормального люда.

Ещё раз осмотрев почерневшие от ночного пламени коридоры и комнатки, я удостоверился, что выгорело, действительно, всё: всё, что могло, всё, что должно было, обратилось в пепел и прах. Пропитанные и пропахшие кровью деревянные доски, напольный линолеум и даже случайный мусор – всё это либо сгорело полностью, либо обгорело до неузнаваемости. Делать здесь больше нечего; можно уходить. Я возвращаюсь пешком, как и пришёл, но не могу перестать думать… Неужели всё? Всё кончено? Мне не о чем беспокоиться? Я возвращаюсь к этим вопросам не один раз, но всё равно прихожу к одному и тому же выводу. Всё позади.

– Столько смертей… – Шепнул я. И всё сойдёт мне с рук. Для создания Его тела я использовал плоть других людей – тех, кого считал ненужными мне самому. Наверное, многие назвали бы меня монстром после того, что сделал я; но, в таком случае, пусть подобные «скептики» ответят – как часто им самим хотелось убить кого-нибудь? В нашем «цивилизованном» мире попросту не может существовать человека, который никогда не задумывался об убийстве себе подобных. Я тоже задумывался; порой доходило до того, что невольно начинал считать тех, от кого бы избавился. Например, от толстяков, чей внешний вид, наверняка, отвратителен не только мне, но и им самим. Или же от пьяниц, торчков и прочих забулдыг, которые при встрече не только вызывают неприязнь, но и представляют потенциальную опасность. Временами я желал смерти даже набожным старикам и старушкам – почему? Всё просто: меня злило их лицемерное мировоззрение – они знали, что большая часть их жизней позади, они чувствовали приближение смерти, но хотели жить!; именно поэтому на старости лет они предпочли свято верить в бессмертие души, господа-бога, рай и прочую ересь, якобы уготовленную им на том свете. В таком самообмане не было бы ничего плохого, кабы не одно «но»: Если этих набожных старцев спросить о приближающемся Судном Дне, то все они, как один, ответят: «Да, конечно, будет! Он неизбежен!». Старики не меняются: во все времена они кричат о скором конце света, а причина одна: им попросту не хочется умирать. Какой бы отчаянной ни казалась их вера в загробную жизнь, им по-прежнему было тошно от осознания другой истины – что самих их скоро не станет, …а чья-то чужая жизнь продолжится. Завистливые старые ублюдки. Пытаются верить в бессмертие души, а попутно надеются на гибель всего и вся лишь потому, что сами умирают, – это даже не лицемерие, а его гипертрофированная форма, отчаяние, изуродованное отвратительной логикой: «раз уж мне не жить в этом мире, пусть он не достанется никому!». Я простил бы умудренным опытом старикам обычный самообман, но не такое… извращённое мышление.

Подводя итог, скажу, что каждый из них был никем. Я старался выбирать именно тех, кто ничего не добился при жизни, но хотя бы после смерти мог дать ощутимый результат. В конце концов, их никчёмное существование было принесено в жертву Тому, кто ценит жизнь куда больше, чем могли ценить эти недалёкие люди. Он отлично понимал, что их жизни значат весьма мало; это же понимал и я. Человек, который не знает истинную ценность своей жизни, НЕ ЖИВЁТ, а существует; все эти толстяки и забулдыги, подвластные низменным удовольствиям, а также старики, исполненные чёрной завистью к молодым, ничего не знали… и поплатились за это. Однако Я милостиво дал этим никчёмным людям смысл жизни – позволил им стать частью чего-то Большего. Хотя поначалу это было непросто – я представлял, что обязан сделать, понимал, что делаю, и осознавал, что должен продолжать; только вот моя совесть не принимала этого. Увы, совесть отказывалась верить, что я придерживаюсь вполне здравой логики: «подумав, решайся, а, решившись, не думай!». Она предательски кричала, что я не прав, а мои действия чрезмерно жестоки и аморальны; мысли, полные страха и сомнения, не выходили из головы, мешали разуму концентрироваться и заставляли тело дрожать. Поэтому мне пришлось применить Дар на себе – в итоге, именно искусство управления плотью подарило мне абсолютное спокойствие в те непростые дни, а также уверенность, столь нужную для завершения начатого. Больше я не испытывал угрызений совести или же отвращения к тому, что делаю; с помощью Дара я приказал себе мыслить по-другому – начал мыслить «правильно». Так всё свершилось; создание тела оказалось весьма сложным и грязным процессом, провести который ни за что не получилось бы у существа, обременённого чувством вины. Что оказывалось ненужным, то есть лишние… части, я складировал в подвале; когда тело было завершено, я отвёз эти останки далеко в лес; в самом доме не оставалось ничего, а последовавший пожар уничтожил даже упоминания о том, что когда-то там находилось. Это был весьма безжалостный и хладнокровный план; тем не менее, даже он не был идеальным – и его осуществлению едва не помешала пара подростков, попросту оказавшихся не в то время, не в том месте…

Честно, мне нравится детская любознательность – но в разумных пределах! И тем вечером именно из-за её избытка всё пошло наперекосяк. Я почти закончил… собирать «материал», когда вдруг наткнулся на гуляющую по тёмной улице толстую дамочку, по телефону громко рассказывающую кому-то о своём муже – какой же он всё-таки козёл… или баран – не помню. В общем, кого эта баба напомнила мне – думаю, уточнять не надо. Я просто достал коготь и с силой ударил толстуху по лицу… как раз в тот момент, когда из-за угла показалась пара школьников – парень и девушка.

Я надеялся, что всё обойдётся; взял ту женщину под руку и повёл с собой, …но детишки не отставали – следили, шли позади, притворялись, будто гуляют, не обращая на меня никакого внимания. Однако я слышал их: похоже, парень был против, но девушка настаивала – она подстрекала его, желала знать, что за чертовщина там произошла, и никак не хотела отставать! Поэтому мне пришлось… сделать это. Вскоре я замедлил шаг, быстро обернулся и превратил обоих в своих кукол – безвольных и тихих. Я не хотел брать их с собой, но ещё больше не хотел оставлять их там; я не представлял, что мне делать с ними – знал лишь, что, однозначно, не хочу использовать их, как «материал». Нет, они не заслуживали такого; но просто отпустить их… я тоже не мог. И, надо сказать, я был весьма озадачен и обнадёжен одновременно, когда понял, что за ними пришли – и не кто-нибудь, а моя новая знакомая пришла за ними – своими друзьями! Поворот событий был неплохой; тем не менее, мне нужны были гарантии безопасности – естественно, ничто не гарантировало ту самую безопасность так, как страх смерти – не только твоей собственной, но и близкого тебе человека. Когда я убедился, что эти двое напуганы достаточно сильно, я отпустил их… и больше не видел – ни их, ни Киру. Да, та ночь заставила меня поволноваться. Я не был до конца уверен в том, что детишки не проговорятся, но решил – уж лучше они будут для меня МНИМОЙ угрозой, чем станут… частью моего замысла. В любом случае, они не заслуживали этого – не заслуживали смерти.

Ну, ладно. В конце концов, всё обошлось; я радоваться должен! Только вот определённая тревога всё же осталась; связана ли она с теми двумя школьниками, у которых в любой момент могут развязаться языки, или с возрождением невероятно могущественного существа, чьи намерения для меня – абсолютная загадка… Всего понемногу. Хотя стоит ли беспокоиться, если это всё можно проверить одним лишь временем?

Добредя до города, я заглянул в небольшое кафе, где нередко обедал; заказал чай и варёное мясо с картошкой. Когда ты холост, домашняя еда становится предметом роскоши.

– У нас пиво свежее – желаете? – Спросила продавщица.
– Нет, спасибо. – Ответил я. Вообще, я редко пью алкоголь; хотя одно время выпивал регулярно – когда ещё жил с Таней. Тот период жизни мне вспоминается неохотно; даже утомительная и неблагодарная работа не вызывала такого желания напиться и забыться, как моя «семейная» жизнь. Я бы, наверняка, спился, если бы однажды не набрался смелости покончить с браком, от которого уже не получал никакого удовольствия; теперь Таня считает меня предателем, но мне плевать на её мнение – так же, как изначально она наплевала на моё. Признаюсь, я мстительный человек, но не настолько, чтобы сводить счёты со своей бывшей женой. Тем не менее, я расправлюсь с ней – не ради себя, а ради Яны, ради её светлого будущего; я – её отец, и не сомневаюсь, что смогу позаботиться о ней лучше, чем её недалёкая мать. Именно поэтому скоро настанет день, когда я посмотрю в глупые, свинячьи глазки Тани… и подробно объясню, как именно она сдохнет. Эта мысль навела улыбку на моё лицо, согрела мне душу. Доев, я встал из-за стола и… замер на месте оттого, что увидел у входа. Голубоглазая блондинка, застыв в дверях, таращилась на меня, будто жертва, которой посчастливилось приметить хищника раньше, чем он заметил её. Это была она: та самая подружка Киры, запомнившаяся мне по одной-единственной ночи. Страх в её миловидном лице читался так же ярко, как и тогда; разве что слёз не хватало для полного сходства. Помедлив мгновение, она быстро попятилась на улицу, будто забыла, зачем, вообще, заходила в это кафе. Мне оставалось лишь покачать головой: всё-таки у маленького города есть один большой недостаток – встретить нежеланного знакомца здесь проще простого. Быть может, стоит переехать? – с этой мыслью я оделся и вышел на улицу.
– Извините… – Скромно донеслось навстречу. Напрасно я думал, что та школьница поспешила ретироваться; её глазки бегали по сторонам, будто боялись задержаться на мне; однако сам её вид выдавал явное желание сказать что-то.
– Чего тебе? – Спросил я, и получил осторожный ответ:
– Хочу поговорить.

Странная девчонка. Либо она не учится на своих ошибках, либо…

– Нам не о чем говорить. – Отмахнулся я, и пошёл вперёд.
– Стойте! – Всё-таки она увязалась за мной, поравнялась и осторожно продолжила: – Не уходите, я могу быть полезна вам.
– Чего? – Удивился я, а девчонка перевела дыхание и ответила:
– Я спрашивала Киру о вас. Она сказала, что вы очень сильный и опасный человек; это так?
– Ты ещё сомневаешься?
– Ничуть! – Она помотала головой. – Просто… я хочу стать вашей ученицей.

Я остановился – не веря своим ушам, смотрел в её бегающие, боящиеся глаза и пытался понять, о чём же думает это недалёкое создание; а она, по-прежнему пряча взгляд, продолжала говорить странные вещи:

– Я могу быть полезна вам. Могу выполнять ваши поручения, пожелания; могу даже алиби обеспечить, если нужно! Пожалуйста, позвольте мне попробовать!

Подумав малость, я ответил:

– Ладно, идём со мной.

В глазах девчонки мелькнуло что-то, похожее на надежду; тем не менее, страх никуда не исчез. Она шла за мной осторожно; но тихо и покорно – прямо как одна из тех кукол, что следовали за мной в тот роковой вечер – тогда, когда этой девчонке не посчастливилось оказаться в их числе; разница была лишь в том, что сейчас она шла за мной по собственной воле. Но я не верил ей – не верил, что всё так просто. Когда я, открыв дверь, впустил её в моё жилище, она осмотрелась, будто кролик, очутившийся в львином логове, продолжая молчать – ждать, что именно я скажу ей…

– Напомни, как тебя зовут? – Спросил я.
– Люба. – Ответила она.
– Итак, Люба… – Я сунул руку в карман и достал коготь. – Ты помнишь, что это?

У неё перехватило дыхание; девчонка сделала шажок назад и кивнула пару раз.

– Отлично. – Отметил я. – Мне нужно задать тебе несколько вопросов и услышать правду – только правду! Эту штуку я использую для того, чтобы ТЫ не могла соврать, – находясь под её влиянием, ты не сможешь соврать, как бы сильно ни хотела этого! Ты согласна на такое условие? Если нет – дверь позади.

Она обернулась, но осталась. Я взял её дрожащую руку, слегка кольнул ладонь и приступил к допросу:

– Давай начнём с начала – как ты нашла меня?
– Я увидела вас у входа в кафе. – Выдал равнодушный голос. – Хотела поговорить с вами там – внутри, но испугалась.
– Значит, никто не посылал тебя за мной?
– Никто.
– И ты встретилась со мной исключительно по своей воле?
– Да.
– Кто-нибудь ещё знает о том, что ты встретилась со мной?
– Никто.
– Хорошо… – Я задумался. – Чего ты хочешь от меня?
– Вашу силу.

Я ожидал услышать нечто подобное, …но всё равно рассмеялся. Какой же, дьявол подери, честолюбивый план для столь юной особы! Подумать только, ради этого она рисковала жизнью, боролась со своим страхом, и всё ради такого банального желания! А я, значит, напрасно волновался:

– Хорошо. – Посмеявшись ещё немного, продолжил: – Но какой смысл мне предоставлять тебе такую силу? Что ты можешь предложить взамен?
– Я буду помогать вам по мере моих возможностей. Вы можете давать мне некоторые поручения, ещё я могу спать с вами, если хотите. – Девчонка отвечала тем же равнодушным голосом, но теперь голубые глаза бегали в разы быстрее, будто боялись, что окончательно развязанный язык может взболтнуть лишнего. Хотя это не беспокоило меня – в конце концов, я услышал достаточно:
– Ладно. – Я надавил когтем себе на ладонь, после чего окрасившимся в алый цвет остриём коснулся руки девчонки. Попавшая в её организм капля крови нейтрализовала действие вируса, и вскоре Люба вновь получила контроль над собственным телом. Медленная отдышка и подкашивающиеся ноги были вполне нормальными для её теперешнего состояния; но обнадёженное лицо выдавало удовлетворение – уже оттого, что я поверил ей. Проявить негостеприимство было бы, по крайней мере, невежливо; к тому же, нам следовало разрешить некоторые нюансы. Оставив верхнюю одежду в коридоре, мы продолжили беседу в гостиной. Люба нервно потягивала горячий чай, который, как мне казалось, мог помочь ей успокоиться. Я смотрел на неё, а она смотрела на меня – в глаза смотреть боялась, поэтому разглядывала меня с груди до ног, посматривала по сторонам и опять возвращалась ко мне; но молчала – ждала, пока я заговорю первым… И тут я засмеялся.
– Что? – Напряглась она.
– Кажется, я понял, кто ты такая. – Улыбнулся я.
– Что вы имеете в виду?

Смотря в её растерянное лицо, я пояснил:

– Ты типичная максималистка, не так ли? Хочешь получить всё и сразу, а недостаток жизненного опыта компенсируешь избытком энтузиазма, я прав?
– Э… Что? А, да! – Она заулыбалась. – Это про меня.
– Я просто подумал, что ты и Кира – вы очень разные; вы с ней, как огонь и лёд. Ты самоуверенная; она осторожная. Удивляюсь, что вы, вообще, подружились.
– Вообще… Мы дружим ещё с детского сада – тогда разница в характерах была не так заметна.
– Давнее знакомство, значит? Понимаю, такую дружбу сложно разрушить; к тому же, дети не требуют многого от сверстников – им достаточно друга, с которым можно просто поиграть.
– Да, всё верно. – Закивала Люба, и вдруг хихикнула.
– Что такое? – Спросил я.
– Ничего, просто я вспомнила, что Кира всегда присматривала за мной – если у меня появлялась какая-то «небезопасная» идея, Кира отговаривала меня. Помню, раньше, прежде чем оставить нас одних, моя мама назначала Киру «старшей».
– А теперь ты решила, что хватит слушаться её, так?

Люба опустила глаза.

– Дай-ка угадаю. Ты пыталась уговорить Киру поделиться её Даром с тобой, но получила отказ, верно?
– Да, верно.
– И даже тот её приятель – как его… Илья – он тоже отказал тебе?

Люба скромно кивнула.

– А почему они отказали, не сказали?
– Они сказали, что это очень опасная сила, – во-первых; а во-вторых – чтобы обрести её, необходимо умереть…
– Иными словами, ты знаешь, на что придётся пойти ради обретения такой Силы, но всё равно желаешь идти до конца. Поэтому ты встретилась со мной… Ты что, так сильно хочешь умереть? – Двусмысленно спросил я.
– Нет! Я хочу… иметь будущее. – Тут её лицо приобрело серьёзный оттенок: – Пожалуйста, не нужно разговаривать со мной, как с ребёнком. Я вполне могу трезво мыслить, и именно поэтому Я решила встретиться с Вами. Я не глупая; хотя, признаюсь, до того вечера, когда вы… поймали меня, я не задумывалась о своём будущем. Но после этого задумалась и поняла, что раньше не думала о будущем лишь потому, что НЕ ХОТЕЛА думать о нём – наверное, потому, что подсознательно понимала, что в будущем меня не ждёт ничего хорошего: скучная, неинтересная жизнь, ведущая к соответствующему концу!
– Занятный ход мысли… – Удивился я.
– Но после того, как я встретила вас тем вечером… После того, как Кира рассказала мне о вас и о ней самой, я поняла, что у таких, как Вы с Ней, есть будущее! Пожалуйста, не сочтите всё это какой-то детской жаждой приключений; я вполне осознаю, чего хочу, …и как могу добиться этого.
– То есть ради мечты о будущем ты осмелилась рискнуть всем, что имеешь, – даже собственной жизнью; и отважилась встретиться со Мной. Такая решительность заслуживает восхищения.

Люба улыбнулась, хотя глаза её почти слезились. Я вдруг задумался:

– Ответь, ты долго искала меня?
– Пару дней. – Она пожала плечами. – Я в одиночку гуляла по городу, надеялась случайно встретить вас ещё раз. И мне повезло.
– Повезло? – Усмехнулся я. – Это как посмотреть! Я ещё не сказал, что согласен… поделиться с тобой МОИМ Даром.
– Но… – Она испугалась. – Вы же… Вы…
– Я что? Я всего лишь пригласил тебя на чай, чтобы лучше узнать тебя – понять, что тобой движет. И я понял. Ты беспокоишься о будущем – это похвально! Однако ты беспокоишься о СВОЁМ будущем, в котором может не оказаться места для Меня…
– Но!..
– Не перебивай. Я не сомневаюсь в правильности своего вывода – мне даже не нужно снова использовать коготь, чтобы понять одну простую истину: ты можешь сбежать… сразу, как только поймёшь, что я больше не нужен тебе. У тебя, несомненно, есть собственные планы на будущее, и ты начнёшь воплощать их в жизнь, как только получишь от меня всё, что хотела. – Я замолчал, и Люба помотала головой:
– Необязательно. Мы можем работать сообща – я могу помогать и себе, и вам!
– Но где гарантии, что всё случится именно так? – Я развёл руками, а Люба вздохнула:
– Разве нет никакого способа разрешить эту проблему?!
– Наверное, есть один… – Подумал я. – Ты хотела использовать меня – но такого не будет. Это Я буду использовать тебя – в МОИХ целях; ты будешь подчиняться мне – делать всё, что я прикажу. И только тогда, когда я перестану нуждаться в тебе, когда от тебя больше не будет никакого толку, – только тогда я, наконец, поделюсь с тобой моим Даром… в благодарность за все твои предыдущие старания. Если тебя устраивает такое развитие событий, то добро пожаловать в команду. А если нет – проваливай.

Я указал на выход; но Люба даже не посмотрела в ту сторону. Как я и подозревал, она осталась; куда бы она делась.

– Что вы хотите, чтобы я сделала? – Осторожно спросила она.
– Твоя подруга, Кира, она опасна. Догадываешься, к чему я клоню?

Наклонившись ближе, Люба переспросила:

– Вы хотите, чтобы я помогла вам… избавиться от неё?
– И после такого ты называешь себя её подругой! Как ты, вообще, посмела подумать об этом? – Я рассмеялся, качая головой. – Нет. Я хочу, чтобы ты держала меня в курсе её действий – иными словами, следила за ней и рассказывала о самых интересных её деяниях… и замыслах. Конечно, твоя подруга всего лишь школьница – чрезмерно осторожная и пугливая донельзя; тем не менее, она – носитель Дара. Не стоит пренебрегать этим фактом.
– Хорошо. – Кивнула Люба.
– То же самое касается её приятеля – Ильи. Скажи, ты дружишь с ним?
– Нет. С ним мало кто дружит – он… странный. Но, если скажете, я могу подружиться с ним!
– Не нужно. Постарайся просто не выпускать его из виду – как и Киру. Если вдруг заметишь что-то…
– Я поняла вас! – Уверенно кивнула Люба.
– Это твои первые задания. – Подтвердил я. – Отправляйся и, как разузнаешь что-то интересное, свяжись со мной. Но зря не звони – если вдруг понадобишься, я сам вызову тебя.

Обменявшись с ней номерами, я собирался прощаться, однако…

– А можно пару вопросов? – Вдруг выдала она.
– Валяй. – Вздохнул я. Девчонка уже утомила меня, но ещё пять минут ничего не изменят.
– Северный бог – кто он?
– А разве Кира не сказала тебе, кто он?
– Она рассказала мало – лишь то, что знает. Я надеялась, что у вас может быть больше информации о нём.
– Как сказать. Я тоже не знаю, кто он. Это невероятно древнее и могущественное существо – но больше узнать мне не удалось.
– А почему он умер? Я имею в виду, как мог БОГ умереть?
– Честно, не знаю… Но у меня есть одно предположение на этот счёт.
– Предположение? Расскажите, пожалуйста!
– Что ж, попробую. Изначально меня насторожило то, что ЛЮДИ когда-то знали его и почитали, как бога; но никаких исторических или хотя бы фольклорных свидетельств этому мне найти не удалось – будто сама история не сохранила никаких следов его существования; будто все, кто знал его, умерли так же, как и Он, – в одночасье.
– Как такое возможно?
– Я думал об этом… и пришёл к выводу, что такое массовое вымирание могло стать, например, результатом чьих-то ОСОЗНАННЫХ действий.
– То есть? – Люба растерялась.
– Подумай сама: Северный бог, в самом деле, мог являться Богом для какого-нибудь немногочисленного народа; вопрос лишь в том, был ли этот Бог единственным в своё время! Были ли другие, подобные ему боги, которые однажды по неведомым нам причинам воспылали… неприязнью к Нему?
– Вы намекаете, что… другие боги уничтожили его? – Изумилась она.
– Именно так. Ведь как иначе объяснить то, что о нём не осталось никаких упоминаний? Я думаю, это было не просто уничтожение, а полноценное истребление – Северного бога и всех его человеческих последователей. Что за существо могло воплотить в жизнь столь масштабный план? Разве что Другой бог… или боги. Во всяком случае, я сомневаюсь, что его убийцами стали люди: Во-первых, коренные народы севера никогда не были достаточно развиты для полноценного противостояния чему-то, столь сильному и умному одновременно; а во-вторых, если каким-нибудь храбрецам при помощи непомерного везения и удалось бы одолеть БОГА, сама история ни за что не упустила бы это из виду. О подобных героях слагали бы песни, легенды… или хотя бы сказки – но ничего подобного в местном фольклоре я до сих пор не нашел. Вот и получается, что его убийцей стал тот, кому просто нет дела до Человеческой истории…

Люба провалилась в раздумья; отсутствующий взгляд выдавал её желание как можно лучше сопоставить полученную информацию с реальными фактами, и вдруг она ожила:

– А где сейчас убийца Северного бога – в смысле, Другой бог?
– Если он ещё жив, то в спячке. – Решил я. – Если бы он бодрствовал, современное общество быстро заметило бы следы его присутствия – во всяком случае, я сомневаюсь, что подобное существо захотело бы прятаться, учитывая его собственные силу и ум…
– Вы сказали «в спячке»? В смысле, богам нужна спячка?! – Окончательно растерялась Люба; я тоже растерялся, думая, как объяснить это попроще:
– Не просто нужна – жизненно необходима… Понимаешь, Северный бог часто навещал меня во сне – разговаривал со мной так же, как с твоей подругой. От него я узнал об особенностях его жизни в нашем мире и о том, что раз в несколько сотен лет он впадал в спячку, которая была для него необходимостью, – к сожалению, он не помнит «почему»; поэтому я выдвинул свою теорию о причине таких регулярных спячек: Начну с того, что сам Северный бог в определённой степени бессмертен – например, смерть от старости ему не грозит; однако цена такого бессмертия, соответственно, высока. Несмотря на всё его могущество, он остаётся существом из плоти и крови – с теми же «плотскими» недостатками, как, например, у нас с тобой. Один из таких недостатков – несовершенство или, лучше сказать, недолговечность памяти. Видишь ли, мозг любого живого существа далеко не совершенен – он не является бездонной бочкой, способной бесконечно долго получать и обрабатывать новую информацию; иными словами, максимальный объём его памяти сильно ограничен. Чтобы тебе лучше было понять это, приведу простой пример – ты когда-нибудь видела пожилых людей, впавших в старческое слабоумие?

Люба задумалась и кивнула.

– Так вот… – Продолжил я. – Слабоумие частенько мучает пожилых людей, а причина этому, как мне кажется, проста: все эти люди прожили больше, чем должны, и их мозг попросту получил больше информации, чем смог переварить. Так что нет ничего удивительного в том, что многие старики страдают слабоумием, – их память уже настолько заполнилась былым «жизненным опытом», что усваивать новую информацию им становится всё сложнее и сложнее. В этом и кроится главная дилемма бессмертия – как существо из плоти и крови, имеющее весьма ограниченный объём памяти, может жить вечно, не рискуя при этом страдать заслуженным слабоумием, которое однажды-таки добьёт его – превратит в абсолютно беспомощный овощ? Я понял, что избежать этой участи можно только в одном случае – при регулярной очистке памяти от устаревшей информации.
– А как можно проводить эту… очистку?
– Существа, вроде Северного бога, обязаны уметь это. Учитывая то, что они управляют любыми жизненными процессами в своих организмах, можно сделать вывод, что они также в состоянии «приказать» собственному мозгу навсегда забыть некоторую информацию, дабы «освободить место» для нового жизненного опыта. Таким образом, дилемма малого объёма памяти, несоответствующего требованиям вечной жизни, оказывается решённой.
– Я поняла вас! – Воскликнула Люба. – Это как с компьютером – если на жёсткий диск без конца записывать новые данные и не удалять старые, компьютер начнёт тормозить от избытка информации!

Я кивнул:

– Что-то вроде. В общем, всё, что требуется для комфортной вечной жизни, – это регулярные «чистки» памяти, проводить которые вполне под силу существам, вроде Северного бога. К слову, это также объясняет его собственные скудные и обрывочные воспоминания о его прошлой жизни: он мало что помнит… просто потому, что некогда приказал самому себе забыть большую часть собственного жизненного опыта. А сделать это ему помогла спячка, во время которой его мозг производил «естественную» чистку памяти, …и во время которой бог был убит. Всё случилось настолько быстро, что он не успел проснуться, поэтому неудивительно, что он не помнит даже своего убийцу…

Люба призадумалась:

– Но разве нужно быть Богом, чтобы убить другого бога во сне? По-моему, сделать это вполне под силу людям – группе людей…
– Ты не знаешь, о чём говоришь. – Я покачал головой. – Ты не видела его – его размеры и мощь! А я видел, потому-то думаю, что даже у группы древних людей не хватило бы сил убить Бога одним ударом, – его кости невероятно толстые и тяжёлые, будто должны принадлежать существу, единственная цель которого – выживание… любой ценой; добавь к этому его способность залечивать серьёзные раны силой мысли, и получишь, действительно, Бога своего времени, у которого попросту не могло быть природных врагов из числа известных науке животных видов. Вот и получается, что в случае нападения таких физически слабых существ, как люди, он бы выжил, проснулся… и ударить снова уже не дал бы. Но, если тот роковой удар нанёс именно Другой бог, всё встаёт на свои места: атака была столь сильной, что Северный бог даже не успел очнуться – не говоря уже о том, чтобы перед смертью увидеть своего убийцу.
– А если эти боги однажды встретятся – снова?
– Вряд ли стоит ожидать от такой встречи что-то хорошее. Но я напоминаю – всё это лишь предположение, которого я придерживаюсь! Каких-то конкретных доказательств у меня пока нет. Для сравнения, твоя подруга предположила, что Северный бог прекрасно помнит, кто он (просто… решил не говорить об этом по одному ему известным причинам). Так что сама решай, какая версия кажется тебе наиболее правдоподобной.

Люба помолчала – и, словно признав, что вся моя теория вовсе могла не иметь смысла, кивнула:

– У меня последний вопрос.
– Валяй. – Вздохнул я.
– Недавно Кира говорила, что вы закончили… тело бога. Она беспокоилась насчёт этого, предупредила меня, чтобы я была осторожной. Так это правда – вы… закончили? – Пугливо смотрела Люба.
– Закончил. – Заверил я, и довольно улыбнулся. – Закончил…

***

Время шло. Люба продолжала следить за своей подругой, но, как я и предполагал, ничего интересного не замечала; конечно, толку от моей помощницы было немного, но это не беспокоило меня. В конце концов, я позволил ей быть рядом, так как отлично понимал, что движет ей; вот только делиться Даром исключительно из сочувствия к кому-либо… не хотел. Всё-таки это серьёзный шаг – слишком серьёзный на данный момент. Что же до наших с ней отношений, то я не стеснялся пользоваться прочими услугами, что предлагала Люба; да и сама она была не против – и это ещё мягко сказано. Я видел, что ей нравится это – нравится ощущать себя нужной мне, осознавать, что я доволен Ей. Ну и пусть. Признаться, я уже засомневался, что она смогла бы оказаться полезной где-нибудь за пределами моей постели, – но зря, как вскоре выяснилось:

Тот февральский вечер я, точно, не забуду. Услышав звонок, я без всякого желания подошёл к двери и малость подивился нежданным визитёрам.

– Привет, Валера. – Начала Таня. Я не ответил – вместо этого смотрел на того, кто был возле неё. Это был адвокат – ЕЁ адвокат, помогший ей заполучить опекунство над Яной при бракоразводном процессе. Сука… Это я не о Тане, а о нём: этот тип не просто отобрал у меня Яну – он оклеветал меня, заявил судье, что я обычный папаша-алкоголик, который ни за что не сможет должным образом заботиться о дочери. То была ложь чистой воды, однако язык у лжеца оказался подвешен великолепным образом. Конечно, было время, когда я выпивал; но алкоголиком не был никогда! Я бы посмотрел на этого типа, как бы он сам не прикладывался к бутылке, живя с женщиной, вроде Тани.
– Добрый вечер, Валерий Дмитриевич. – Вежливо начал адвокат. Падла. Ещё и ухмыляется!
– Чего надо? – Переспросил я. Таня молчала – было видно, что она хочет предоставить слово более грамотному проныре…
– Нужно поговорить. – Ответил тот. – Может, впустите нас?
– А может, нет? – Понадеялся я.
– Валерий Дмитриевич, я бы не стал ЛИЧНО встречаться с вами, не будь на то веских причин. – Настаивал адвокат. Что ж, я отошёл в сторону, впуская Таню и этого хромого ублюдка. Кстати, да, адвокат хромал – ещё с далёких девяностых годов; тогда кто-то вогнал нож ему в колено. Жаль, что не в сердце. В общем, с тех самых пор он ходил с тростью – элегантной монолитной тростью, как могло бы показаться кому-то, но не мне – я привык зреть в корень. Помимо своей основной функции оказания поддержки при ходьбе сия увесистая палка также сгодилась бы на роль дубины, чтобы в случае чего разбить какой-нибудь не в меру буйный лоб. Иными словами, после инцидента с коленом адвокат предпочёл заботиться о безопасности; для меня это было очевидно. В общем, опираясь на свою дубину-трость, он похромал в прихожую… как раз тогда, когда из ванной вышла Люба – в халатике и тапочках, блин! Так уж было необходимо ей показываться именно сейчас?! Вот уж не в меру любопытное создание.
– Кто это? – Подивилась Таня.
– Здравствуйте, юная леди. – Не растерялся адвокат. Однако Люба, завидев мой серьёзный взгляд, поспешила скрыться в ближайшей комнате, даже не удостоив визитёра ответом.
– Кто она? – Повторила Таня.
– Не твоё дело. – Сказал я.
– Лучше спросить, сколько ей лет. – Адвокат поправил Таню, складывая ладони на ручке трости. Не услышав ответа, эти двое переглянулись, будто решили, что поймали меня на горячем. Наивные. Таня смотрела на меня, как на развратника, а мне было всё равно – при иных обстоятельствах я бы забеспокоился, но не теперь: теперь ситуация иная. Кому-то из нас, однозначно, стоило волноваться; но, точно, не мне.
– Что вам надо? – Спросил я.
– У нас к вам… довольно непростое дело. – Отвечал адвокат. – Может, поговорим в гостиной?
– Обойдётесь. – Ответил я обоим. – Говорите здесь.
– Ну, что ж… – Адвокат почесал затылок и приступил: – Валерий Дмитриевич, вам знаком такой человек – Карасев Глеб Юрьевич?

Ясное дело, риторический вопрос. Мне оставалось лишь подтвердить:

– Это мой бывший начальник.
– Я пришёл потому, что хотел поговорить с вами именно о нём. Вы знаете, что он находится в розыске?
– Само собой.
– А почему, знаете?
– Он уклонялся от уплаты налогов, скрывая истинные доходы своего предприятия; плюс к этому – экономил на утилизации производственных отходов, загрязняя окружающую среду. А потом просто исчез – сразу, когда информация об этом всплыла.
– Значит, вы думаете, что он в бегах?
– Конечно. Все так думают.
– А вы знали, что он мёртв?

Я растерялся. Почему он спросил это? Неужели кто-то нашёл тело?!

– Нет, не знал. – Осторожно выдохнул я. – А он умер?
– Не знаю. – Пожимая плечами, адвокат едва ли не ухмылялся мне в лицо. Зараза, что за игру он затеял?! Я решил не лезть на рожон и промолчал; в итоге, это надоело самому адвокату: – Знаете, я просто подумал, что брать за причину исчезновения столь нечистого на руку человека побег от правосудия – куда проще, чем думать, что он исчез потому, что мог просто умереть.
– Значит, вы думаете, что он мёртв. – Деланно изумился я. – Интересно, с чего бы?
– Вокруг этой мысли я сформировал целую теорию. Позвольте, объясню: сам Карасев хоть и был махинатором, свои делишки обтяпывал с удивительной изворотливостью – твёрдо зная, кого и на сколько пытается надуть, никогда не откусывал больше, чем мог проглотить. Он был осторожен – очень; тем не менее, кому-то удалось откопать истинные сведения о его доходах и расходах, а затем отправить их в областную прокуратуру. Кем был тот благодетель, и как ему удалось найти информацию о том, что мог знать лишь САМ Карасев, – для всех осталось загадкой. Но у меня есть одно предположение на этот счёт: человеком, который раскрыл махинации Карасева, должен быть тот, кто проработал в его компании достаточно долго и успел возненавидеть его. Насколько я знаю, в последнее время вы с Карасевым не слишком-то любили друг друга, не так ли?

Теперь я понял. Всё понял:

– Значит, вы уже пообщались с моими бывшими коллегами? Вам бы не адвокатом, а частным детективом работать! Дайте угадаю: после всего этого вы решили, что именно я обнародовал тёмные делишки Карасева, не так ли?

Адвокат скромно кивнул:

– Да. А потом вы убили его – не так ли?

Нависла тишина. Таня продолжала наблюдать и, ручаюсь, терялась от вида моего спокойствия. Так же недоумевал и адвокат: он ухмылялся мне в лицо, но его руки, мёртвой хваткой вцепившись в трость, выдавали всю его тревогу. Однозначно, кому-то из нас стоило волноваться, …но не мне:

– Мне понятны ваши слова. – Улыбался я. – Но почему вы считаете, что Я убил Карасева? Где доказательства?

Как истинный оратор, адвокат пытался скрывать своё волнение; но дрожь в голосе уже была заметна:

– Доказательства есть: перед исчезновением Карасев снял со своих банковских счётов почти все деньги – огромную сумму, которую даже неприлично оглашать вслух. Полиция сразу решила, что он прихватил с собой свои богатства, дабы безбедно жить, будучи в бегах. Но у меня на сей счёт своё мнение: Карасева просто шантажировали – требовали денег, угрожая обнародовать доказательства его тёмных дел. И он повёлся: он даже не подозревал, что неизвестный шантажист намерен не просто забрать деньги – а убить его. Если бы на месте шантажиста оказался какой-нибудь другой человек, он бы, наверняка, просто взял деньги и мог больше не работать всю оставшуюся жизнь!.. Кто-то другой – но не вы. Вам было мало этого; вы хотели уничтожить человека, которого ненавидели… и которому завидовали.

От таких откровений я захлопал в ладоши:

– Очень интересная теория! Но это не доказательства, а всего лишь косвенные улики.
– Их вполне хватит, чтобы сделать тебя главным подозреваемым! – Не выдержала Таня. – Хватит этого цирка! Мы знаем, что ты присвоил деньги своего начальника! Доказательства всюду: ты живёшь в роскоши и где бы ни появился, швыряешься деньгами, как мусором!

Адвокат вовремя унял её, похлопав по плечу и указав на закрытую дверь комнаты. Похоже, Таня подзабыла об одной юной особе, которую совсем недавно видела здесь. Да, нервишки у моей бывшей сдавали, и это веселило меня; я не мог прекратить улыбаться – просто был не в состоянии:

– Чего вы хотите?
– Денег, естественно. – Тихо ответил адвокат. – Половину всего, что вы получили от Карасева. Думаю, вы умеете считать – сами знаете, сколько… это будет.

Пытаясь сохранять серьёзный вид, он поднёс руку ко лбу и утёр испарину. Вот клоуны! Пришли шантажировать убийцу, а сами боятся один больше другого! Я тихо посмеялся и перевёл дыхание:

– Ни хрена вы не получите.

Они переглянулись, и адвокат ответил:

– Подумайте, как следует. У меня есть доказательства – я уже сопоставил факты и всё записал; всё, что нужно сделать, – это отправить их в полицию…
– Я подумаю. – Соврал я. – А сейчас – проваливайте.

Адвокат покачал головой:

– Вы очень невежливый человек. А я разговаривал с вами уважительно…
– Я вежлив с теми, кто заслужил. – Парировал я, и улыбнулся: – Кроме того, я читал свой гороскоп – у стрельцов сегодня удачный день, так что я рискну хамить всем, кому захочу.
– Сегодня – может быть. Но кто знает, что случится завтра?
– Верно, до завтра ещё нужно дожить. – Я указал на дверь.
– Пожалуйста, подумайте над нашим предложением. – Не унимался адвокат. – Само собой, мы можем поторговаться!..
– Подумаю. – Ещё раз соврал я, и эти двое, наконец, покинули моё жилище. Наконец-то… Возможно, стоило прикончить их здесь, когда была возможность; но так как их двое, и оба, мягко говоря, были на взводе от столь откровенной беседы, кто-нибудь из них вполне мог успеть выбежать из квартиры. А лишнего шума мне, ясное дело, надо избегать. Нет, не стоит шуметь здесь.
– Кто это был? – Выглянула из комнаты Люба.
– Одевайся. – Ответил я. – Есть дело.

***

Я смотрел в окно и видел всё – наблюдал, как они уходят – неторопливо, спокойно, пешком. У маленького города, конечно, есть свои недостатки, но также имеются неоспоримые преимущества. Одно из них заключается в отсутствии необходимости постоянно пользоваться автомобилем – свежий воздух полезен для здоровья, да и пешие прогулки ещё никому не вредили. Хотя не совсем…

– Стойте! Подождите! – Донеслось сзади. Таня с адвокатом обернулись и увидели бегущую Любу – та со всех ног неслась к ним и, внезапно упав, уткнулась руками в дорогие туфли адвоката, который успел лишь вскрикнуть в ответ – наверное, болевой порог у него был очень низкий.
– Что с вами?! – Растерялась Таня.
– Простите. – Двусмысленно сказала Люба, быстро поднялась и убежала во тьму ближайшего переулка.
– Ничего. – Аккуратно протянул адвокат, наклонился и вытащил торчавший из туфли шприц.
– Боже, что это? – Наблюдая, как адвокат убирает сию безделушку в карман, Таня изумилась ещё сильнее: – Это что, укол? Вам… Вам нужно в больницу! Кто знает, что там было!
– Нет. – Сухо ответил Я. – Больница уже не поможет – ни ему, ни тебе.

Я никогда не забуду тогдашнее выражение её лица – глупое, истинно глупое от абсолютного непонимания сути происходящего. Оно оставалось таким до самого последнего момента и совершенно не изменилось, когда адвокат, подбросив трость вверх, поймал её противоположный конец. Он обратил увесистое навершие к черному небу и, будто древний варвар, мигом опустил сию импровизированную булаву на глупую, толстенькую физиономию своей клиентки. Рухнув на обледеневший тротуар, Таня истошно завопила, исполненная ужаса и непонимания – того самого непонимания, что оставалось на её лице до тех пор, пока оно ещё называлось лицом. Адвокат не останавливался – он бил ещё и ещё, снова и снова, замахивался и наносил удары один за другим, пока голова его клиентки не превратилась в мягкое, бесформенное нечто, усердно поливающее теплой алой краской холодную серую наледь. Наконец, с довольной улыбкой он огляделся – обратил безумный взор на тройку прохожих, застывших в безмолвном страхе перед ухмыляющимся психом с палкой. Спустя мгновение каждый из них опомнился – кто начал пятиться, а кто предпочёл сразу бежать без оглядки. Однако сам убийца отнюдь не волновался из-за обилия лишних глаз – он неторопливо доковылял до своего офиса, где затянулся единственной сигаретой, по совместительству ставшей первой искрой большого пожара. Вскоре мне позвонила Люба – интересовалась, всё ли сделала правильно. Если честно, я сомневался, что она окажется в состоянии выполнить сегодняшний мой приказ. И обрадовался, что ошибся. Несомненно, Люба оказалась умницей; доказала, что способна на многое, и принесла истинную пользу. Наверняка, ей было страшно, но она не показала этого и отправилась в бой, как истинный солдат, желающий не просто выжить, а вернуться с победой.

Из утренних новостей я понял, что полиция нашла сильно обгоревшее тело местного юриста в его же конторе; огонь уничтожил абсолютно всю документацию, включая личный архив юриста. Никто не смог объяснить, почему столь законопослушный член общества ни с того ни с сего забил насмерть собственную клиентку, а позже покончил с собой – ещё и таким страшным способом. В этом деле мне досталась роль свидетеля – одного из тех, с кем погибшие общались незадолго до смерти, и, могу заверить, роль оказалась утомительной. Полиция топталась на месте до тех пор, пока окончательно не сдалась: согласно официальному заключению, юрист испытывал сильные стрессы на работе, на почве которых рассорился с клиенткой и, впав в состояние аффекта, убил оную – после чего осознал серьёзность содеянного и покончил с собой. Даже комментировать не хочу эту чушь. Отмечу лишь, что подобным заявлением полиция ещё больше унизила покойного юриста, который вообще никогда не отличался святостью. Хотя стоит отдать должное адвокату – этот тип смог обратить внимание на то, что не заметил ни один следователь; тем не менее, он дважды просчитался – во-первых, оказался слишком жадным и осмелился шантажировать Меня, а во-вторых, …его теория о том, как я разбогател, не выдерживает проверки здравым смыслом. Шантаж?! Ха! Когда у тебя есть Дар и хотя бы один шприц в кармане, необходимость в таком сложном методе, как шантаж, отпадает сама собой:

Я не из тех, кто просит; …я тот, кто берёт.