Последний день...

Принять ли Вовочку в школу? Последние несколько недель этот вопрос казался самым главным и животрепещущим для Ольги Николаевны и её коллег, а сегодня он утратил всякую актуальность - для неё... Школа ходила ходуном, завуч волновалась, психолог пила валерьянку, учителя постоянно бегали по кабинетам, вели бесконечные телефонные переговоры, но директрису это уже не касалось, как не касается взрослого человека болтовня чужих малышей. Отрешенно глядя в окно, женщина смотрела на уносимые ветром последние осенние листья и думала о том, что скоро деревья останутся стоять совсем голыми, будут дрожать под снегом, но придёт весна и они вновь оденутся в листву и расцветут, чего с людьми, раздавленными болезнью, бессмысленным и калечащим лечением, убивающим в организме всё живое, уже не бывает...

- Что у вас за порядки? Это где такое видано?! Да я жаловаться на вас буду! В роно!В гороно! В министерство образования! Мой Вовочка очень талантливый ребёнок! Он в 4 года уже читать умел, а вы тут издеваетесь, принять его не хотите! Да он, да он, это будущий Эйнштейн! Спиноза! Нострадамус! Лауреат Нобелевской премии по химии, физике, математике и...- напирая мощной грудью на охранника державшего оборону возле кабинета орала женщина - да я вас всех уволю! Паразиты!
Наконец она всё же прорвалась в этот самый кабинет, снеся все преграды на своём пути и махала зажатой в кулаке какой-то бумажкой. Рядом с ней стоял её Вовочка; худенький, маленький, дрожащий от страха мальчик, с огромными карими глазами, в которых застыла какая-то мольба о пощаде и горячее желание, чтоб его оставили в покое. От кого он ищет покоя? Может быть от любимой мамочки?

 Ещё вчера и позавчера Ольга Николаевна терпеливо объясняла, не желавшей слушать никакие аргументы мамаше, что Эйнштейновская школа для особо одаренных детей, кою она возглавляет, не подходит её сыну. Мальчик он быть может и способный, но с его слабым здоровьем, ранимой психикой, робостью, застенчивостью, благодаря которым он не может завоевать себе надёжное место в коллективе той школы, где учится сейчас; нагрузка здесь окажется ему непосильной и может привести к серьёзным проблемам, как психики, так и физического состояния. Но разгневанная мамаша не желала внимать голосу разума, с упорством, достойным лучшего применения, твердя, что в старой школе её сына "не понимают", что в ней обитают "идиоты", что учителя там "лапотники", а дети из таких "плохих семей", что держать там её ребёнка совершенно немыслимо!

- Решайте сами - кротко сказала, обращаясь к коллегам Ольга Николаевна и с трудом сдерживая набегающие на глаза слёзы, вышла, почти выбежала из кабинета, пробегая по пустынному коридору - шёл урок. Махнула рукой гардеробщице, окликнувшей её зайти и забрать оставленые в школьной раздевалке плащ и зонтик и выскочила из здания не взглянув на стоящую около школы на её стоянке, синюю, почти новую машину.

На улице было холодно, моросил мелкий дождик, прохожие спешили по своим делам, поднимая воротники и натягивая на головы капюшоны, даже воробьи куда-то попрятались, но женщина, чувствуя облегчение, оттого что ни одна душа не обращает на неё внимание, не чувствовала ни холода, ни дождя, и капли слез непрерывно стекали по её лицу, смешиваясь с дождевыми каплями.
Ещё утром в её душе было место мечтам и надеждам, что обойдётся, что всё окажется не так серьёзно; сделают операцию, уберут случайно обнаруженный шарик, она оправится от неё и всё вернётся на круги своя; она будет здорова, но прозвучал ожидаемый со страхом и надеждой звонок мобильного телефона...и не осталось ничего; словно чёрная воронка в один миг проглотила её, затолкав в свою огромную, хищную пасть.
Услышав приговор Ольга, выключила мобильник, не желая слушать лживые уверения врача - винтика в горе-медицине, отравляющей, мучающей и губящей за огромные деньги людей - что всё лечится, что в наше время доктора делают чудеса и что убивающая иммунитет и весь организм химия, превращая красивую женщину в уродину, калечащая операция и страшное облучение, являются якорем спасения.
Шарик оказался сильнее всего, сильнее жизни...разве так должно быть?!- рвалась одна мысль из души.

Потом было ещё несколько телефонных звонков, сделанных уже ею - хотелось поговорить, проститься, договориться о последней встрече с сестрой, вроде бы лучшей подругой, да и ещё кое с кем. Выслушать, посидеть с ней, поплакать и разделить её горе не пожелал никто. Отговорки, ссылки на занятость и загруженность работой, детьми да хозяйством; глупые уверения, что всё будет хорошо и что медицина делает чудеса, предложения поехать на бессмысленные пытки в Израиль или Германию, вопрос составила ли она завещание на свою недавно купленную двушку, окончательно погрузили Ольгу в пучину несчастья, оставив её одну-одинешеньку со своей бедой.

Женщина шла, не ведая куда идет, плакала, натыкалась на одушевлённые и неодушевленные предметы, на ходу произнося извинения и думала о том, что в этом мире она никому не нужна; сестра быстро приберёт к рукам её машину и квартиру, выбросит из неё дорогой сердцу Ольги Николаевны хлам, продаст её и улучшит свои жилищные условия; на её с таким трудом завоёванное место директора престижной школы найдётся ни один желающий. Её вещи и украшения будут носить другие женщины, книги будут пылиться на полках школьной библиотеки, а безделушки в чужих шкафах. Конечно, похороны, красивые речи, зевающих от скуки якобы друзей, родни и коллег,  всё чин-чином, но пройдёт неделя и её забудут, будто её и не было, волны времени сотрут всякую память о ней, и вскоре те кто был ей важен и дорог, забудут даже её имя и всё потому, что какой-то посторонний шарик, образовавшийся в её организме оказался злым...

Вот и её любимое кафе...она редко заходила сюда - то нет времени, то жалко денег; надо ипотеку выплачивать, подарок племяннику купить, бабушке в деревню послать... Ольга зашла в кафе, утёрла слезы, и не обращая внимание на странные взгляды официантки, очевидно принявшей её за бомжиху ( Ольга промокла как мышь), заказала кофе со сливками и своё любимое, ванильное с сиропом мороженое. Немного отогревшись и дождавшись заказа, женщина зачерпнула сладкую массу ложечкой, положила её в рот, но не смогла проглотить...спазмы сжимали горло, а вкуса она не почувствовала. Вздохнув, Ольга бросила на стол купюру и тихо вышла, оставив нетронутую еду на столе. Не нужно...вот уже ничего ей на этом свете не нужно...
 
Мимо кафе проехало такси; директриса самой престижной в городе гимназии, махнула рукой, показывая что хочет поехать. На нетерпеливый вопрос шофёра: куда вам? она долго не могла ответить и наконец с трудом выдавила из себя, что просто хочет покататься по родному городу, в котором прошла вся её жизнь. С тоской глядела женщина на проплывающие мимо неё широкие улицы, дома, магазины, деревья, парки, убегающих от непогоды собак, кошек и редких прохожих. Дождь усилился, капли барабанили по стеклу машины и вскоре вид из окна стал размытый, нечеткий, словно сквозь дымку снов-воспоминаний.

Проехали мимо её дома...вот и квартира, которую она недавно купила. Как она была счастлива, вселившись сюда, с какой любовью обустраивала и наводила уют в своём новом жилище, а теперь не нужно...ничего ей уже не нужно...
- Остановитесь - произнесла Ольга и посидев с минуту извинилась и попросила ехать дальше.
Зачем заходить в квартиру, если она знает всё что там есть и это ей уже неинтересно? Рабочий стол, заваленный бумагами; стихи, которые она не успела и никогда не успеет дописать; рисунок, который она не успела и никогда не успеет дорисовать; компьютер, открытый на страничке в контакте, куда она уже никогда не войдёт; сообщения в Вотсапе, которые она уже никогда не прочтёт. Не нужно, ничего уже ей на этом свете не нужно...

А вот и река...она так любила её и так редко приходила к ней. Ольга попросила остановиться, расплатилась с довольным шофёром, явно не ожидавшим таких щедрых чаевых, и не прощаясь вышла из машины. Ни одной живой души вокруг. Серая, свинцовая вода, холод, рябь по воде...
Женщина, не замечая холода, пронизывающего ветра и ледяного дождя, села на землю, прямо у воды и услышав неумолчный трезвон мобильника, глянула на него и прочла смс: Принимать ли Вовочку в школу? Размахнувшись, Ольга бросила его в воду, ей стало совершенно неинтересно, кто звонил, зачем и кому она нужна... мгновение и вот уже мобильник ушел на вечный покой, в свинцовыe воды реки...
Горестно и долго думала она о том, что не успела...ничего она не успела; всё откладывала на потом, куда-то поехать, побаловать себя чем-то, родить ребёнка, пусть и без мужа, а теперь ей уже и не нужно... Ничего уже не нужно... Потому что какой-то шарик, всего навсего злой шарик, разрушил всё, победив её... И все проблемы, поиски любви и понимания, стали мелкими, ничтожными и далекими.

Ольга разлеглась на мокром, холодном песке у самой воды и долго лежала, обливаясь слезами, вслушиваясь в плеск весел, в шум дождя, крики птиц и шелест уносимой ветром листвы, не замечая как её саму медленно уносит течением... 

К ночи, выловивший её бездыханное тело из реки какой-то лодочник пробормотал:" И что понесло бабу на реку в такую непогоду? Да ещё и разлеглась у самой воды. Вот жё дура...ну всё одно, баба...волос длинный, ум короткий."