Предки. Иосиф

"Предки". Иосиф.

Ещё несколько недель назад я подумала, что абсолютно готова написать новый рассказ " Возвращение". Я осмысливала его, вбирала в себя все эмоции, которые помогли бы сделать это повествование честным и абсолютно откровенным.. Причесывать действительность и получать от этого фальшивое удовольствие сродни , как бы духовному онанизму. Тащишься от самого себя, думая, что весь мир принадлежит твоему эго. Опасное заблуждение, водружающее на черепные кости шутовской колпак.

Этот рассказ должен был появиться к 9 мая. К какому именно, и есть ли у этого 9 мая определённый год!? Для меня нет!
Пока во мне живёт детская память о том, как папа таскал меня на все ветеранские шествия. Я была ребёнком, каждый раз натирала мозоли на пятках от длительного хождения , держа в одной руке руку папы , а в другой- букет цветов для тех, кто прошёл войну , остался жив и каждый год участвует в Параде Победы.
- Что ты её таскаешь целый день, ?! - глядя на мои кровавые раны ,- говорила мама.
- Ничего ! Заживет.
- Что заживет?!,- волнуясь и замазывая лопнувшие пузыри на моей детской нежной коже- , продолжала она. Ты представляешь как ей больно ?!
- Ничего, ничего- , вторил сам себе отец , В жизни ей многое придётся перетерпеть.. И сколько боли она ещё испытает-, страшно представить.. Надо все пережить.. Эти раны покажутся ей самыми желанными..

Тогда я не понимала что именно имеет ввиду папа.. И только спустя много лет, когда начала терять близких, детей, друзей, увидела сколько горя отмеряет каждому человеку судьба. И тем не менее человек живёт, страдает, но не умирает.. Отец был прав.. Все нужно перетерпеть и прожить.
Наша нынешняя жизнь изменилась. Стала похожа на лубок. Сегодня непонятно какие ветераны сидят на тех же трибунах, носят " чужие награды" и без зазрения совести рассказывают нам о своих " подвигах" . Когда я начинаю задумываться: а сколько же лет тогда, в войну было этим бравым ребятам, то понимаю, что нам , взрослым людям выдают за правду то, что глубоко фальшиво и аморально по отношению к памяти. Памяти о тех, кто, завершив свой последний бой, ушёл навсегда , превратившись в прах и пепел.

Жалко смотреть на этих ряженых.. Ничего они не знают про жизнь, про смерть, про подвиг и про то, что только после преодоления самого себя, понимаешь, что сам- то даже достоинством это не считаешь.. Думаешь, работа такая.. Выполнил , и ладно... Эти люди молчат, потому что " уже все сказали раньше".. В этом ряду и мой Иосиф. Их не видно, их не приглашают на концерты в Великие дни.. У их родных ничего не осталось кроме извещения о гибели , военного билета и клочка бумаги , который давно пылится далеко от крупных библиотек, от коллекций тех, кто собирает простые фантики, за которые платят большие деньги. На этих фантиках страны, лица. Но они дороги коллекционерам.

А те горизонты и то количество разных лиц, спокойных или перекошенных гримасой боя, мы считаем бесценными. Потому что за этими горизонтами наши деды... Ушедшие навеки...

В рассказе о своём дедушке Иосифе мне очень хотелось поведать историю возвращений : в себя, в своё прошлое, в военное бытие страны, которая стала для меня почти уже родной. Я думала, что объединю в нечто общее жизни моих предков, потому что я кожей всё больше стала ощущать их зов. Зов предков.
Украина. Я была в ней четырежды. Нет, ну, конечно, гораздо чаще. Но вот событийно , так, чтобы врасти в неё впечатлениями, как рана врастает в кожу- только четырежды.
А недавно все изменилось. Я увидела девочку, которая остановила все мои желания. И я заболела. Ею заболела. Про Вику мне рассказала подруга, Ира Волохатюк, которой я вместе со своими друзьями помогала собрать деньги на лечение её больного ребёнка в Израиле.. Ванечке Волохатюк.
Этот мальчик навсегда останется в моем сердце, как пример того, что никогда, никогда нельзя опускать руки. Даже, когда , казалось бы уже все проиграно, когда готовишься к самому худшему, нужно стиснуть зубы, делать дело, терпеть и верить в Победу!

А сейчас вот эта девочка… Вика. У неё лейкемия и в Украине, где она живёт , ей помочь не смогли. Требовалось лечение в Израиле . И я захотела ей помочь.. Когда я стала спрашивать про неё, про семью, я поняла, что снова вернулась в Украину. В пятый раз.

Какие странные совпадения! Виктория из села, которое находится в Луганской области.. Сейчас там идёт война. Такая же страшная и калечащая судьбы, как в том далёком от нашей сумасшедше- коллажной жизни.Как в тогда в сорок третьем..

Там в Луганской области пал мой дед. Капитан Эпштейн. Смертью храбрых. В 36 лет. И куда, ища его могилу , спустя почти 60 лет вернулся мой отец. Вместе со мной... Молодой, глупой дурехой, которая думала, что вся жизнь сплошь состоит из забавных приключений.
А сейчас понимаю, что писать не могу.
Видимо, существует закон сохранения энергий. Я понимаю, что для меня главнее всего эта девочка! Виктория Слюсаренко! Наверное, каждому посылается хотя бы раз в жизни какой- то знак.
Анализируя и размышляя над этим обстоятельством , и помогая собирать
семье деньги на её лечение, я вдруг поймала себя на мысли, что благородных людей не так уж и много! Тех, кто способен давать.
Сегодня я встретила человека, который сказал мне, что я помогаю делать ему мицву, предлагая поучаствовать в пожертвовании. Никогда не задумывалась об этом.. Древнее Еврейское понимание искупления грехов. Не знаю что и сказать…

И все же попробую написать.

В тот день я проснулась довольно рано. По обычаю бестолково слонялась по квартире, пытаясь собрать разбросанные детьми вещи. Прошла на кухню, достала турку, сыпанула в неё несколько ложек отменного кофе, добавила щепотку соли( по совету подруги) и закурила.
Курить папа мне не разрешал. Почему- понятия не имею... Сам он курил , потом многократно бросал и каждый раз одинаково. Говорил себе: с понедельника не курю. И это был закон.
Я бросать курить не собиралась , но я была уверена в том, что папа о моем пристрастии не догадывается.
В пластиковую бутылку я аккуратно сбрасывала пепел от выкуриваемой мной сигареты, рука помешивала чёрную жижу, которая через минуту- другую становилась божественным напитком. Я кайфовала.
Лето... На работу спешить не надо было, потому что в этот сезон довольно мало посетителей в ресторане.
Бутылка с пеплом была почти забита доверху и я подумала, что уже пора применить этот мусор для поливания балконных цветов. Говорили, что это хорошо убивает тлю..
Курили в эту бутылку все.. Соседи, друзья.. Это ж какие у всех засранные лёгкие. Е- моё,- сокрушалась я, размышляя вслух о вреде курения. Хорошо, что Батька не видит. Убил бы меня.

Через пару минут, выпив кофе , я вышла на балкон..
В комнате звонил телефон.. Долго звонил.. " Подождут ",- думала я про себя , продолжая поливать розы.
Через несколько минут телефон зазвонил снова.
- Алло!
- Где ты есть?!?! Я звоню тебе не переставая! Почему не снимаешь?!
В голосе папы был угрожающий тон и я поняла, что что-то случилось. Я никогда не пыталась ему перечить, потому что это всегда было бесполезно. Я молчала.
- Что молчишь?! Ответь мне: какой ерундой занимаешься?!
- Уже никакой. Цветы на балконе поливала. Не слышала.
- Собирайся! Завтра вечером уезжаем на Украину.. Мне ответили на запрос .. Нашлась могила твоего деда!
Я знала, что мой дедушка Иосиф был на фронте, знала что погиб . Но я ни разу не слышала от отца, что он ищет его могилу.
А он искал. Оказывается, долго искал.

На следующий день после этого разговора самолёт уже летел в Донецк, приближая нас к моменту истины.
До нынешней поры у меня сохранились только 2 фотографии. Их недавно прислала моя израильская тётка. Дед Иосиф в военной форме. На фронте. В семье все говорили, что у него была броня, но он ушёл добровольцем.

От своего двоюродного брата Игоря я знала, что в 37 году на деда был написан донос и он, понимая, что за ним могут прийти , убежал. Мне ничего не известно о том, где он мог скрываться. И не является ли этот факт обыкновенным мифом? Потому что именно это ставилось ему в вину и , как казалось всем родственникам - причиной службы в штрафбате.

Я очень многое узнала об этих подразделениях уже намного позже. Иосиф носил звание капитана. И он никогда не мог бы быть назначенным на эту должность, если бы имел судимость или хотя бы подозревался в нелояльности к советской власти. И все встало на свои места. Все- таки очередной миф.
Коммунист, доброволец, понимавший, что, ведя в бой обыкновенных смертников, он ляжет рядом с ними . Жизнь штрафников, служивших " пушечным мясом", исчислялась минутами.

Мы летели с отцом и почти не разговаривали. Каждый думал о своём. Я о новой любви, которую к тому времени я от всех скрывала, оберегая наши чувства. Папа, вероятнее всего, думал о том, о чем он мечтал долгие десятилетия, не говоря никогда об этом вслух. Видимо, считал , что это большой грех, который требует искупления.
В аэропорту Донецка нас встретили друзья отца и отвезли в Макеевку. До этого момента я была , как говорили раньше: «НА Украине», только один раз.

В Днепропетровске служил мой родной брат Леша. И почему- то вдруг решил, что жениться нужно непременно в армии, проходя срочную службу. Я слышала разговоры родителей, что дурак он и есть дурак, но ехать надо, потому что дурака жалко, если он свой дурак.

Мне было тогда 12 лет и я помню, как все спиртные напитки и продукты волоком на себе тащили мама с папой, чтобы не " ударить в грязь лицом" перед приличными людьми, которые должны были погулять на этой свадьбе.
Не имеет смысла описывать что такое солдатская свадьба и как на ней развлекаются солдатики. Это тема- отдельного рассказа. Неприличного рассказа, хоть и вполне смешного. Однако после армии Леша поселился в Макеевке . Там жили его тесть с тёщей. Жена Таня была родом из тех мест.
Папа, приехав со мной решил гостиницу не брать, думая, что разумнее всего остановиться у Леши.
Был уже вечер, когда мы подъехали на дорогом Мерседесе к пятиэтажному дому в котором жил мой брат.
Вечерело. Но на лавках все ещё сидели бабки , плевались шелухой и я спиной почувствовала, что ничего хорошего о выходящих из белого автомобиля , они подумать не могли.
До меня донеслось их тихое:
-Вот, наконец- то приехали проведать. А то сидят там у себя жиды богатые и ничего про жизнь не знают.

Это были 90- е годы и, конечно, о жизни мы уже слышали многое.. А папа не только слышал, но и отлично понимал и новую жизнь ,и все, что она несёт в себе. Дикую нищету простых людей, мгновенный подъем для рисковых, разрушение почти всех идеалов, бандитские разборки и смерть тех, кто вчера ещё выпивал с кем-нибудь на брудершафт.
Именно оттуда, из той прежней жизни и возникла сакраментальная фраза:" Посмотри на меня! Где я , а где завтрашний день?!"

Мы вошли в трехкомнатную квартиру, где Леша жил с женой и маленькой дочкой Алеськой.
Мы обошли хоромы и переглянулись с отцом. Нищета. Какая- то старая разрозненная мебель, все вентиляционные отдушки были плотно заделаны марлей.
- Леша! Что за санчасть?! Почему маски на стенах?! ,- засмеялся отец.
- Папа! Здесь тараканы с палец величиной!
- Бог Мой! - Это Мадагаскар?!
- Нет, папа! Это- Украина! Таня нагрела для вас ведро воды. Здесь горячей нет совсем, а холодную дают по часам! И ещё. Я знаю, что вы хотите поехать под Лисичанск. Но уверен - вас никто не повезёт, потому что даже милиция и скорая помощь получают лимит на бензин. Так что здесь нельзя болеть и попадать под бандитскую пулю:, - договаривал Леша, выноса из кухни большой ковш для разведения воды и оцинкованное ведро кипятка. Завтра Таня пойдёт рано утром за хлебом, потому что к обеду его уже не будет! Расхватывают прямо с лотков. Главное, чтобы с ног не сбили, когда идёшь к витрине.
- А деньги?! У вас же купоны?! Они что-то они стоят?! ,- спросил отец.
- Ничего! За них купить почти ничего невозможно, - завершил Леша, отнимая последнюю надежду на лучшее.

Мы сели за стол поужинать. Было что-то совсем простое. Блины, сметана, яичница.
Отец привез с собой российские рубли. Много. Он полез в боковой карман пиджака , достал деньги и произнёс:
- Ладно, завтра пойдём на базар! Думаю, что там за деньги все можно купить, как в старые добрые времена.
- Да! За Российские рубли продадут все что хочешь! На рынке всего полно,- продолжал Леша. Пойду, принесу для вас со Светой постельное белье. Ложитесь! Отдыхайте. Я договорился с друзьями. Они насобирали для вас слитого бензина.. Вы же поедете на могилу деда не на автобусе?!
- Да, Леша! Собирались на такси.
- Таксист повезёт только на нашем бензине. Завтра позвоню в таксопарк. Спокойной ночи.

До того, как разойтись по комнатам, отец громко рассмеялся и шёпотом мне сказал
-Мда. Это уже не Украина. Это какое- то Зимбабве. Ладно. Завтра разберёмся! Иди спать.

Утром мы с папой встали пораньше, потому что должны были накрыть стол и сделать запасы "на зиму". Подобный тотальный дефицит всего был нам не то что не понятен, а абсолютно диким и ничем не обоснованным. В Беларуси такого не было. Не говоря уже о Москве.
На рынке Макеевки действительно было изобилие. Все можно было купить за российские рубли и отдавали за них почти все даром. Мы понимали, что торговаться нельзя , когда в стране такая нищета и платили торговцам хорошо. Домой мы вернулись с полными сумками еды.
- Знаешь , доча, почему я все свободные деньги превращал в золотые Николаевские монеты, покупая их при первой возможности?! Потому что на войне это было единственной валютой, за которую можно было купить хлеб, молоко и валенки. Когда в первые дни фашистского наступления беженцы хотели переправиться на другой берег Днепра, лодочники делали это только за золотые кольца, серьги, цепочки и золотые монеты. Те, у кого этого не было- были обречены. В трудные времена и деньги могут стать фантиками.

После смерти отца я продала эти монеты. Теперь, когда война стала из области фантазий для нашего поколения, стоить они стали копейки и никак не приравнивались к цене жизни конкретного человека.

Таксист действительно согласился отвезти нас в Лисичанский район, но за наши "правильные" деньги и только на нашем давальческом бензине.
Не припомню теперь долго мы ехали или не очень ( думаю, расстояние было не более 200 км), но эта дорога стоит перед моими глазами и сейчас. Абсолютно безоблачное летнее небо и поля. Поля… Поля… Поля… Бескрайние, безбрежные.. Подсолнухи, рожь.. Все желтое.. Хлеба.. Хлеба..
Без начала и конца. Я привыкла к лесам и лугам Беларуси. И потому никогда в своем воображении не видела столько насыщенной красками жизни. Вот же он, хлеб. Почему же такая нищета?! Ведь таким количеством можно прокормить не только своих граждан, а ещё, как минимум, пол мира-, думала я. И не находила ответ этому визуальному конфликту: полно зерна , а в магазинах занимают очередь в 6 утра, чтобы купить хлеб.

Чуть позже, уже после того, как мы вернулись домой , отец пол ночи рассказывал нам, что такое «государственный дерибан» и с чем его едят. Это сейчас от нас ничего нельзя скрыть. Но именно тогда я поняла насколько мудр, умён и самообразован этот человек. Мы задавали отцу миллион вопросов, а он очень подробно объяснял нам все, чего мы тогда ещё не видели и не понимали. Для него, жившего, видевшего и узнавшего Москву изнутри, все то, что заставляло нас раскрывать рты от удивления - было уже простой таблицей умножения, которую, вероятно, не каждый может осилить. Особенно тот, кто не понимает, что любые таблицы имеют логику и замкнутый цикл, дающий точные ответы.

А пока мы с папой ехали в такси к месту назначения. Мимо полей, терриконов, мимо нефтеперегонного завода, который выдавал огромное пламя из высоченной трубы.

- Все, приехали,- обречённо сказал таксист. -, Кажется, скат порвало.
Я догадалась, что скат - это шина, хотя раньше такого слова не слышала.
- А что же делать?! ,- вежливо задал вопрос папа,- Есть запаска?!
- Нет, запасного колеса нет. Это дорого,- буркнул таксист. Теперь застряну надолго. А вы ищите попутку. Только заплатите мне сначала.
- Что?! Заплатить?! Перебьешься! Едешь на нашем бензине, не взял с собой запаску и хочешь, чтобы я тебе заплатил , заночевав в поле?! Всего доброго!
Таксист ещё долго говорил нам вслед, но отец его уже не слышал. Он пытался поймать машину, выговаривая мне: никогда не плати за несделанную работу!

Не помню уж теперь как мы добрались до военкомата. Любезная девушка дала нам точное местонахождение Братской могилы, где был похоронен мой дед Иосиф.
Купив на местном сельском рынке хутора Приволье букет, мы отправились к нему.

Мемориальный комплекс. Почти весь разрушен. Цементная голова солдата, держащего в руке винтовку разбита на куски. Плиты под нашими ногами ходили ходуном. Все расшатано, разболтано и убито.

-Гляди, доча, этого солдата снова убило, -обреченно сказал он.

Отец подошёл поближе, нашёл имя. Вот он.. Капитан Эпштейн Иосиф Янкелевич. Буквы наполовину стёрты. Ещё несколько десятков фамилий.

-Здесь долго никого не было,- горько сказал отец. Наверное, и приезжать некому.

Я отошла в сторону. На меня накинулась страшная тоска и боль. Я оглядела холмы хутора Приволье и живо представила себе как погибал этот штрафбат. Все, что сейчас заросло травой и пшеницей когда- то было месивом из человеческих тел, крови , пороха, смятых и разорванных гимнастёрок.

Штрафбат был в составе большого подразделения, которое кинули для поддержания ложного манёвра. Смертники должны были оттянуть силы противника, отведя их боем от места настоящего наступления. Никакого подкрепления не предполагалось. Тысячи людей стали обыкновенной жертвой военной операции. Простые обреченные…
На этом поле боя полегло более 15000 погибшими и ранеными.
Вот такая цифра. В сухом статистическом отчете значившаяся , как безвозвратные потери.

Я плакала. Плакала молча. Чтобы не слышал папа. Я боялась помешать его разговору с дедом. Через пару минут он подошёл ко мне, достал две сигареты и мы , не разрушая тишины, закурили.

В Макеевку мы возвращались автобусом, который почему- то на одном из поворотов , съехал с обочины и угодил в глубокий кювет. Видимо уснул водитель.
Какой-то трактор, проезжавший мимо нас, вытащил машину и мы поехали дальше.
- Ну, если не погибли, то должны вернуться через год,- сказал отец и мы оба отключились на час.

Прошел год…
Теперь я уже знала, что отец попросил друзей связаться с сельсоветом и полностью восстановить весь мемориал.
Было совершенно очевидно, что денег на такие расходы в районной администрации не было. Поэтому он все оплатил сам. К девятому мая, там были посажены цветы, простые деревенские женщины, регулярно убирали опавшую листву и мусор. Когда памятник открывали заново, собралась вся деревня. Мой дед был единственным евреем и единственным офицером, лежащим в этой могиле. Но у смерти нет различий! Никто для него не выбирал специальное кладбище! Все лежат, как герои! Отец попросил, чтобы глава сельсовета нашел священников разных конфессий, чтобы они смогли прочитать молитвы. Но нашелся только православный из ближайшего села. И прочитал молитву за всех! Мой отец отдал свой "долг за всех", а священник - " свой" за всех! Вот так- то.... А я часто слышу- отдельное кладбище, отдельные тарелки, отдельные могилы, отдельный воздух, отдельное государство.

А самое интересное, что сельсовет после этого общим собранием решил хоть как то отблагодарить отца и присвоил ему звание Почетного Гражданина хутора Приволье.. Вот такое наивное и честное простодушие деревенских жителей! И каждый год 9 Мая ему звонили и поздравляли с праздником! И никто не называл его жидом, христопродавцем и еще кем-то.
Спустя много лет я снова вернулась в Украину. Сейчас это уже совсем другая страна. Магазины в Киеве, во Львове и других крупных городах забиты доверху, здесь есть все. Что есть в другой части Украины сейчас мне неведомо. Я не могу туда поехать, потому что идет война. Но я всегда буду помнить, что обязана вернуться, ибо там часть моего Отечества. Для меня это слово вбирает в себя память о наших отцах, чьи могилы хранятся до самого нашего ухода. Я надеюсь, что это и станет моей мицвой, моим искуплением.

Каждый год я пью за тех, кто воевал и за тех, кто воевал и не вернулся. Оба моих деда погибли!
Сегодня я впервые пишу о своей Памяти.
Потому что она всегда во мне. И никогда не бывает светла. Не верю в такую. Потери болят. Вне движения времени.
О них можно только забывать, и то ненадолго. До следующей даты.

Ровно через год после описанных событий Леша перевез семью в Беларусь. Отец купил для них дом под Минском.