С головой не по уставу

То, что с головой у меня не все в порядке, я знал с детства. Мама говорила. Об этом мне напомнили и в армии,правда весьма оригинальным способом.
В конце шестидесятых я проходил срочную службу на юге Красноярского края. Время было не простое, тревожили события на Советско-китайской границе, "Пражская весна" в Чехословакии.В армии шла реорганизация - переходили с 3-хлетнего на 2-хлетний срок службы, что приводило к дополнительным нагрузкам на офицеров.  «Старички» - сержанты, отслужившие  уже три с лишним года,  в ожидании прихода   смены  и  желанного «дембеля» откровенно бездельничали.Прибывших в роты выпускников из школы сержантов встретили  ликованием. Меня, по  причине  «лишнего» образования,  приметил  старшина роты и «незамедлительно» определил себе в преемники. «Почивая на лаврах», он по-отечески наставлял  меня по службе, раскрывал свои секреты  «лечения» солдат от храпа, лени, употребления "резоли" спиртосодержащей  жидкости по праздникам. Дал мудрый совет относительно ухода за волосами, поскольку солдаты в роте нещадно лысели, а он носил густые, темно-каштановые кудри.
Жизнь шла своим  чередом. «Старички» благополучно отбыли по домам,мы уже освоили  премудрости службы. В роту прибыло пополнение  в возрасте, те, кто ранее имел отсрочку по разным причинам. Студент, отчисленный за что-то из медвуза,назначенный медбратом, отклонявшийся от призыва «беглый» цыган, сразу сумевший занять теплое местечко каптерщика, а так же Бог послал художника, москвича, выпускника «Строгановки». В общем, команда в роте собралась еще «та», с опытом и юмором, способная на нестандартные шутки. 
Куратором нашей отдельной эксплуатационно-технической роты от командования части по боевой и политической подготовке был заместитель командира части по тылу, в обиходе «Красный полковник» или "квазимода". Свое прозвище он получил за   рыжий цвет волос и веснусчатое лицо. Причем рыжий волосяной покров на его длинных, почти до колена руках был неестественно густым, лохматым, как у обезьяны.  Был коротконог, животаст и придирчив  по всяким пустякам, особенно на политзанятиях и смотрах. Его не любили и боялись даже старшие офицеры, что давало повод вредничать и шутить по его внешности. Не складывались отношения с ним и у нашего ротного командира, слывшего в части человеком разносторонне образованным, с тонким юмором.
Шел Великий пост. Страна готовилась к 100-летняя со дня рождения  вождя мирового пролетариата В.И. Ленина. В части подводились итоги социалистического соревнования в честь этой знаменательной даты. Офицеры выслуживались, муштруя солдат, надеясь на повышение по службе и награды. Особенно усердствовал наш куратор, «квазимода". В ожидании высокого начальства из Москвы пристально следил за обновлением наглядной агитации в соответствии с ленинской тематикой. 
Наш художник произвел фурор, выложив из битого крашеного в красных тонах оконного стекла во всю стену Ленинской комнаты мозаичный портрет  вождя с приспущенными красными знаменами. Работой столичного мастера дивился генерал, командир части, отчего ротный и старшина оказались в большом почете. 
Весна дурманила головы, приближалась Пасха. До юбилея В.И. Ленина оставались считанные дни. Эти события давали простор для фантазии и шуток,  кто круче что-то «отчибучит». В соседней роте, спящих в караулках после смены, новобранцев  разрисовали крестами, а особо крепко уснувшим расписали красками «оные» места ниже пояса - кому в крапинку, кому сплошь. Это событие стало известно в политотделе. Состоялся «разбор полетов». Офицерам, в чьих подразделениях повторится подобное безобразие, было обещано «оторвать к чьей-то матери все, что есть в галифе».   
Тем временем «предсказание» бывшего старшины, что  «умные волосы покинут дурные головы»  сбывалось.  Вспомнился  его мудрый совет укреплять волосы окрашиванием хной с басмой.  Расторопный цыган достал в городском драматическом театре сто пакетов, пол вещмешка хны. Басмы раздобыть не удалось, решили краситься тем, что есть, применив  в усиленной концентрации.
 На совете доверенных лиц решили совместить приятное с полезным.  К  юбилею вождя революции, из чувства солидарности коротко остричься, лучше наголо и  в «угоду» «красному полковнику» обновить наглядную агитацию,  окрасив головы  в его «любимый» цвет хной. 
В ночь с субботы на воскресение, за три дня до юбилея  Владимира Ильича, проведя разъяснительную работу с личным составом, приступили к  профилактике облысения. Квалифицированных цирюльников не оказалось. Действовали по интуиции. Горячую, зеленоватую кашицу из хны накладывали на свеже-остриженные головы, накрывали газетой и для гарантии качества окраски заматывали зимними байковыми портянками, с условием  не «распаковывать» кто сколько вытерпит. Процедуру совершали быстро, по-солдатски.
Проблемы начались с  подъема. Строились долго, не узнавая друг друга. «Боевому» раскрасу голов подивились бы и индейские вожди. Красной медью  горели не только   затылки, но и брови, и верхушки  ушей, и, свисавшие в виде неровных подтеков до подбородка, бакенбарды. Взглянув на себя в зеркало, я усомнился в своей личности. Умывание не помогло. Краска оказалась качественной, не смывалась ни хозяйственным мылом, ни содой, ни дефицитным стиральным порошком.
Дабы не пугать соседей,  на зарядку не выходили. Но завтрак, дело святое. В столовую шли строем с гордо поднятыми головами и песней «Красная армия всех сильней». 
 После завтрака в казарму зачастили ходоки из батальона, смотреть на «говорящие пасхальные яйца». К полудню наведался дежурный по части, а через час  прибыл командир роты,  срочно вызванный посыльным. 
Выслушав мой доклад по сохранению здоровья подчиненных в соответствии с Уставом Внутренней службы, ротный со смешком, оценивая юмор, резюмировал: "Цвет хорош. Надо готовиться к беседе с полковником. Ему понравиться». Однако,  памятуя о директиве политотдела  в связи с Пасхой, и видимо, опасаясь за свое мужское достоинство, поинтересовался, не покрашено ли у солдат кое-что еще? Удовлетворившись отрицательным ответом, и осмотрев одного новобранца, посмеялись. Но кураж длился не долго. К вечеру стало известно о приезде "красного полковника".
Ждали в  Ленинской комнате, возникла обстановка под названием «О-о-очень ждали».  На фоне  портрета Ильича с красными знаменами сияли, как золоченые купола на церквах,   девяносто три солдатских  головы. Похоже, зрелище производило гораздо более сильное впечатление, чем картина Петрова-Водкина «Купание красного коня». Рыжая голова полковника смотрелась тускло. Оценивая ситуацию, полковник молчал. Веснушчатое лицо стало бледнеть. Внутреннее напряжение выдавали багровеющие глаза, переводимые с портрета Ленина на солдатские головы и обратно. Наконец его прорвало: «В то время, когда весь Советский народ, как один человек,… все прогрессивное человечество…, а вы…. Почему у Ленина голова, как  у вас, красная?». Далее, переходя на фальцет, разразился непереводимым монологом, неоднократно повторяя: «Я здесь, чтобы вы там…, здесь вам не тут! Головы как яйца, блестят...» и грозился отдать под суд всех зачинщиков вместе с офицерами, «если подтвердится, что головы, как яйца красили к Пасхе…».
 Озадачив командира роты  нелепым приказом, «Головы не по уставу, к утру остричь!», полковник уехал. 
Не решив, чьи же головы не по уставу, то ли у В.И. Ленина или солдат, то ли у самого полковника,  оставили все как есть, в шутку размышляя, как бы звучал приказ, если бы покрасили то, что между ног.   
 Дело закончилось моим разжалованием, снятием с должности старшины роты, лишением юбилейной медали.
На освободившееся место старшины роты назначили услужливого ефрейтора Москаленко, единственного некрашеного, напросившегося в ту ночь в наряд дневальным.   
Благое же  дело по спасению солдатских волос завершилось вполне успешно. На удивление, наши волосы выпадать перестали. Нашлись последователи их лечения и из числа офицерского состава. Головы и усы приобретали красивый темно-каштановый оттенок при правильном сочетании красок.   «Красный полковник» стал быстро седеть и в связи со сменой командира части, куда-то исчез. Я был быстро реабилитирован. Службу закончил ВРИО командира взвода, с жалованием больше, чем у старшины роты и демобилизовался со своей «головой не по уставу», не дослужив и до двух лет.