Утро с тётей Фирой

Я живу с моей родственницей тетей Фирой.

Она достойная  женщина во всех отношениях, в том числе и  габаритных. К тому же у нее весьма преклонный возраст, что,  несомненно,  добавляет ей привлекательности. Хотя,  конечно – долгих ей лет жизни.

Живу я  с ней  вовсе не потому, что у нее квартира на Петроградке. Просто я ее очень люблю.  Хотя и говорят, что от любви до ненависти один шаг, я стараюсь этого шага не делать. Ну,  по крайней мере, не всегда.  А если и шагаю, то смотрю,  чтобы  не слишком-то быстро и не очень-то широко.

Но жить с тетей Фирой  рядом и не находиться в состоянии конфронтации довольно сложно.  Она умудряется настолько быстро и нелогично свалить все в одну кучу, перемешать, вставить фитиль зажигания и поджечь, что уцелеть после этих пиротехнических забав довольно сложно. Не успев еще ничего понять, я уже оказываюсь втянутой в перепалку.

Например, каждое утро она торчит на кухне. Конечно же,  это правило касается только будней, когда я собираюсь на работу. В выходные ее до полудня не дождешься, даже если поставить на стол торт величиной с вавилонскую гору.

Появляется тетя на кухне за пару минут до того, как там возникаю я.  Кухонька маленькая и вдвоем там делать абсолютно нечего, но тетя Фира когда-то жила в коммуналке и у нее есть недюжинная закалка в том вопросе, как разместиться в микроскопическом помещении нескольким людям, которым там в принципе не разместиться по всем законам физики и химии месте взятых.

- Доброе утро,  тетя, освободите пространство,  пожалуйста - я на работу опаздываю!

Движения тети Фиры замедляются,  и она начинает напоминать мне большую старую черепаху, которая никак не может вспомнить,  где отложила яйца.

- Доброе утро,  дорогая.

Проходит пара минут.  Картинка не меняется, тетя по-прежнему занимает все свободное пространство.

-Тетя! Я опаздываю!

Движения тети Фиры замедляются еще больше: «Я не спала всю ночь, сейчас только налью чая» - говорит тетя и со скоростью ленивца  намазывает масло на 4 куска булки.

Поняв, что ближайшие 10 минут мне ничего не светит, я убегаю красить глаза.

Вернувшись, минут через 20, я вижу все туже картину: «намазывание масла на хлеб».

- Тетя,  вы  Репин что ли – пишите картину маслом? Освободите же, наконец,  кухню! - Я уже начинаю кричать и нервничать.

Тут в глазах тети Фиры мелькает озорная молния и она говорит, немного растягивая слова:

- А между прочим, 15 лет назад, когда твоя мама просила меня поселить тебя здесь на время учебы в Ленинграде, ты  со мной так не разговаривала. Теперь конечно, ты здесь обжилась, хозяйкой себя чувствуешь, а бедной одинокой женщине и чая с утра не выпить! Брат твоего отца так же издевался над своей женой – ни выпить, ни поесть не давал, отчего бедняжка и померла раньше времени!

- Тетя Лара «померла», как вы  выражаетесь, от отравления настойкой бледной поганки, которым лечила себе гастрит!  -  кричу я.

- Ой,  не говори мне ничего! Вся родня твоего отца – паразиты,  и ты вся в папочку! Бедная твоя мать, всю жизнь мается. Всю кровь он ей выпил,  вурдалак! А я ведь говорила ей: не выходи замуж за этого упыря!  Так нет же. Вот я никогда не была замужем и сохранила свою гордость и достоинство!

- Ой, тетя,  кому вы нужны со своей гордостью! Из-за вашего дурного характера вы и замуж не вышли. И мать с отцом из-за вас в пригород уехали. Вы и мне покоя не даете! Вот вчера приходил Валерка, зачем вы ему в ботинки кнопки насыпали?  - отвечаю я и пытаюсь протиснуться к кофейнику, но застреваю между тетиным задом и столом.

- Я не сыпала кнопки, я пыталась повесить календарь в коридоре  впотьмах, а ты уже сколько дней не можешь вкрутить там лампочку! И кавалеры твои только задарма сюда таскаются. У всех руки из заднего места торчат!

- Лампочка перегорела только вчера вечером,  - я втягиваю живот, но не продвигаюсь ни на сантиметр к заветному кофейнику. – И у кавалеров моих руки на месте, только вам, тетя,  боюсь этого не понять, к вам же мужские руки и не касались никогда. Не считая вашего районного терапевта, из которого уже лет 20 как песок сыплется, а он все сидит в поликлинике.

Я делаю рывок и оказываюсь в маленьком западне: плита, стол и тетя.

Тетя упирает руки в бока и угрожающе двигается на меня:

- А вы все по платным врачам ходите. Да они только и думают, как вас, дураков,  обобрать, а сами ничего не соображают. Скольких моих подружек уже на тот свет отправили. Вот Сталина на них нет – всех бы давно к стенке поставил!

- Если бы Ваши подружки поменьше лечились мочой и отварами поганок, может они бы и протянули еще пару-тройку лет, хотя в таком возрасте уж лучше и не жить!

- Что! Так ты мне смерти желаешь! Ну как есть - папаша вылитый! Господи, вот дождалась на старости лет благодарности! – тетя вздевает руки к потолку,  как будто «Господи» живет у нее за кухонным шкафом, и остальную тираду произносит,  обращаясь уже только к нему.

Я гляжу на часы, ужасаюсь, протискиваюсь мимо тети Фиры,  которая уже не обращает на меня никакого внимания,  и мчусь на работу.

Меня совершенно не терзают муки совести по поводу утреннего скандальчика, так как я прекрасно  знаю,  что тетя Фира еще с полчаса в той же позе Катерины из «Грозы»  проговорит с «Господи» и с чувством выполненного долга сядет пить чай и звонить еще оставшимся в живых, после самолечения,  подружкам.

Я же мчусь на работу,  здорово опаздываю и думаю о том, что не будь тети Фиры, нам с Маринкой и пообсуждать то  нечего было  за обедом.

26.04.07