Собрали грибочков

Тетя Фира - большой специалист во всех вопросах.

Она в течение своей жизни поменяла множество профессий, перечитала уйму книжек по всем направлениям и считает себя непререкаемым авторитетом. Обладая недюжинной силой убеждения, она умудряется этот авторитет внедрять не только среди своих подружек и соседок, но и - в первую очередь - среди нас, молодежи. По ее словам мы «и шагу не в состоянии ступить, чтобы не ступить в фекалии».

Речь пойдет о том, как мы в эти пресловутые фекалии наступили с тетей Фирой вместе, образно выражаясь,  и прекрасно из них выбрались.

Как-то осенью, в прекрасный воскресный денек,  мы с Маринкой отправились за город – устроить пикничок и пособирать грибочков. Тем более,  по телевизору постоянно твердили о необычайной урожайности в этом году.

Выпав из электрички в местечке с забавным названием Яппиля, мы углубились в лес. Пройдя по чудесному, пронизанному солнечным светом сосновому лесу,  минут через пятнадцать

Маринка предложила сделать привал: «По телеку говорили - грибов навалом. Чего напрягаться? Солнце еще высоко».

Я,  будучи человеком сугубо городским,  возражать не стала, тем более, что не по Невскому на шпильках прогуливалась – ноги в резиновых сапожках уже начинали ныть.

Выпив кофейка из термоса и закусив бутербродами с полукопченой колбаской (чем не буфет Малого?), мы выкурили по сигаретке, обсудили новый Зинкин костюмчик, вспомнили  прошедший отпуск, похвастались друг другу новыми помадами, накрасили губы  - я Маринкиной, она моей…

В общем, часа через два с половиной мы решили заняться сбором грибов.

Солнце отбрасывало длинные тени от сосен и, как верно заметила Маринка, «уже не било в глаза»,  что, безусловно, должно было способствовать более успешному сбору даров леса. Грибов было как-то подозрительно мало, точнее сказать,  даже поганки попадались крайне редко. К тому же начинало постепенно, но неумолимо темнеть.

Мы - как истинные питерцы, за лето привыкшие к белым ночам, и к тому, что если надо что-то сделать при свете дня, то торопиться уж вовсе необязательно, так как свет этот есть и днем, и ночью, несколько заволновались, ощутив на себе неумолимое приближение слякотной осени, а за ней - не менее слякотной зимы.

- Как-то холодновато, - сказала Маринка, поеживаясь. – А мы, случайно, не заблудились?

- Чтобы вернуться на станцию, мы должны идти так, чтобы  солнце нам  светило  в левый глаз, - с видом знатока ответила я.

- Давай-ка повернем обратно,  – сказала Марина. – Тем более,  что и солнца что-то не видно.

Мы побрели,  как нам казалось, в сторону станции,  и воскресная прогулка  уже перестала казаться такой забавной и  привлекательной, как в начале нашего путешествия.

Вдруг впереди мы заметили фигуру и ринулись к ней как к маяку. К счастью,  фигура оказалась пожилой женщиной, которая сообщила нам, что мы идем в противоположную от станции сторону и, чтобы добраться до города, нам проще выйти на трассу,  к морю и поймать там попутку. На наши сетования по поводу отсутствия грибов  она сообщила: 

- Ну и чего ж вы хотите в конце выходных!  Приезжайте в среду, четверг – к тому времени что-то и нарастет.

Поблагодарив  прекрасную женщину, мы двинулись в направлении, указанном ею. 

Несмотря на сумерки, мы все же набрали кое-чего в корзинки, но так как разбираться было некогда, то мы и не разбирались, решив, что изучим содержимое корзинок дома, в цивилизации, так сказать.

Поймать машину оказалось не таким простым делом – народ ехал с дач, плотно упакованный, как сельди в банки. Но все же  попался премилый дядечка на ушастом «Запорожце», который нас и взял.  Выйдя  из его машины  в городе  у метро,  мы поняли, что знаем о «Запорожцах» все,  включая и текст письма,  которое они писали на картине Репина.

Нырнув в метро, мы растворились в людском потоке, чмокнув  друг друга в щечки на прощание.

Вернувшись домой,  я радостно протянула корзинку тете Фире со словами:

- Ну что,  на грибной супчик, кажется, набрала?

Тетя, наморщив лоб,  подозрительно взглянула в корзинку и,  сказав: «Сейчас разберемся»,  зашаркала на кухню.

Наскоро переодевшись,  я поскакала в творческую мастерскую , т.е. в кухню.

Там тетя Фира, воинственно вперив руки в бока,  разглядывала содержимое корзины.

- Не знаю, не знаю,  – протянула она, – чего уж ты тут набрала. Учили тебя, дурынду, учили, а все не в коня, не в телегу. Сыроежки вижу, пара моховиков, подосиновик…

- Меня смущают вот эти сыроежки, – сказала я. – Не ложные ли они?

- Нормальные грибы, – со знанием дела подвела итог тетя Фира. – А если сомневаешься, я дам тебе справочник. Давай готовь, а я пойду, телевизор посмотрю, а то за сегодняшний день и не присела, с ног валюсь.

Через пятнадцать минут справочник был извлечен с полки в самом углу, но скажу,  что пятнадцать минут - это почти мгновенно, если речь идет о поисках чего бы то ни было  в нашей квартире.

Я приступила к обработке грибов.

Отсортировав пластинчатые и все остальные, я села изучать книгу. Что касалось сыроежек, все они оказались съедобными, кроме пурпурных. Пурпурные отличались жгучим вкусом и значились как несъедобные.

Все собранные мною сыроежки были как назло с красными шляпками. Как их считать: пурпурными или просто красными? Сняв кожицу со шляпок,  я лизнула гриб. Один вроде бы был пресным или - на худой конец - сладковатым, но уж, во всяком случае,  не жгучим. Второй через несколько секунд ожег мне язык так,  как будто я сунула его в кипяток.

Урожай был настолько скудным, что,  опробовав все четыре  гриба и разложив их на две кучки – жгучие и не жгучие, я призвала на помощь тетю Фиру.

Тетя, придя на кухню, повергла мои сомнения жесткой критике с высказываниями типа: «Если не знаешь броду - чего лезть, куда не надо». Далее последовала  история о том, как она ездила в геологическую партию в молодости, где прекрасно научилась разбираться в грибах. Минут через двадцать  тетя приступила к исследованию сыроежек.

Она понюхала их, лизнула, сунула нос в справочник, лизнула опять и задумалась. Чувствуя,  что атмосфера начинает накаляться, я улизнула покурить на балкон. Вернувшись, застала тетю в позе Микеланджело, желающего отсечь все ненужное.

- Ну что скажете, тетя? – спросила я. – Можно отправлять это в суп?

- Думаю, - сказала тетя весомо. – Я лично думаю, надо их как следует проварить.

- Ладно, пока почищу остальные, а эти проварю,  – заверила я, после чего  тетя величественно удалилась в комнату.

Единственный гриб, который напоминал белый, но как-то подозрительно розовел, оказался настолько червивым, что его целиком пришлось выкинуть. Пара моховиков и один подосиновик сомнения не вызывали – они исправно синели и тут же были однозначно определены в суп.

Но вот ножки подберезовиков, почему-то, стали подозрительно розоветь, после того как я их почистила и нарезала.   

Это настораживало.

Так как времени было уже около двух,  я решила призвать на помощь тетю, считая, что розовый оттенок - это последствие отравления  меня кислородом. Тетя пришла в ночнушке и очках на лбу, что говорило о том, что она уже погружена в очередной детектив Донцовой и очень недовольна.

- Проварить! - Такой вердикт вынесла тетя Фира после получасового исследования справочника. И удалилась в свою комнату.

На плите уже проваривались сыроежки, в отдельной кастрюльке парилась перловка (для убыстрения процесса), на другой сковороде жарилась морковь с лучком. Добавилась еще и кастрюлька с ножками подберезовиков.

Когда я слила воду с сыроежек и стала нарезать, меня взволновал их вид – одни стали розовато-кремовыми, другие беловатыми, третьи желтоватыми – в общем,  каждая имела свой оттенок.

Промучившись еще 15 минут и изучив в справочнике  все о бледной поганке и мухоморе вонючем (смертельно ядовиты),  я пришла к стойкому мнению, что все пластинчатые, собранные мною - это никакие не сыроежки, а как есть либо мухоморы, либо поганки.

В кастрюльке, тем временем, уютно побулькивал бульон из моховиков и подосиновика, не вызывающих сомнений, заправленный картошечкой. Вливание в этот почти суп бледных поганок и мухоморов означало либо испорченный суп,  вылитый в унитаз, либо -  в случае употребления - быструю и болезненную смерть.

Тетя Фира была снова призвана как главный эксперт по грибам.

Кстати, проваренные к тому времени подберезовики с розовыми ногами, стали нормального съедобного цвета и были отправлены в общий суп.

Это натолкнуло меня на философские умозаключения: кто его знает, может экология тому виной, может, средства массовой информации раздули проблему нетрадиционной ориентации до небес, может озоновая дыра фонит, а может мужской шовинизм дошел до апогея, но и грибы теперь розовеют. И пока не попадут во второе  для них измерение, то есть в кабалу, на прокорм, не меняют цвета. А варка – согласитесь - это грубейшее насилие.

Свободу грибам! Свободу их разуму и самоопределению!

В конце концов,  у них тоже есть вульва (Последствие моего изучения справочника по грибам СССР). 

Ну ладно, я никого не призываю на баррикады.

Тетя прибыла на кухню, сильно шаркая ногами, что свидетельствовало с одной стороны о большой степени ее раздражения, с другой - на то, что хозяйка наконец-
то  прибыла  и каким-то грибам придется быстренько подчиниться ее воле.

Приняв позу борца сумо, тетя вперилась взглядом в вареные сыроежки и замерла на несколько минут.

- Нормальные грибы, - провозгласила она.

- А чего ж они разноцветные, так и должно быть? - осведомилась я, мечтая только об одном – лечь спать.

- А кто их знает! Поразвелось нынче. Помню, я,  когда была молодой….

Я  вздрогнула  и проснулась от того, что тетя костерила на чем свет стоит какого-то судового механика из Мурманского пароходства, который привез ей из  Индии прогорклый чай.

В ужасе я поняла, что заснула и проспала достаточно долго, сидя за кухонным столом. Суп в кастрюльке аппетитно булькал. Пахло просто божественно.

- Я так решила, – сказала тетя Фира, отвлекаясь от своего судового механика. – Если уж суп готов, то надо его попробовать, а если у нас возникли сомнения насчет собранных тобой грибов, то надо продезинфицироваться коньячком, -  и тетя протянула мне рюмочку с ароматной жидкостью цвета крепкого чая.  – Так что дезинфицируйся и попробуем супчика.

Я выпила коньячку,  и радостное тепло наполнило все мои внутренности.

- Ах, теперь бы супчику, да с потрошками! -  (т.е. с грибками) на манер Жиглова воскликнула я. - Умеешь ты, тетя, жить красиво!

Что говорить:  и коньячок, и супчик, и приятная болтовня – все было здорово, вот только на работу я не пошла. Ведь что ни говори, а грибной супчик, коньячок  и разговоры в 5 часов утра к этому как то не располагают.

P.S. Да, да, да я прекрасно помню анекдот о том, что ходить  по потолку можно, но уж закусывать соленым огурцом коньяк это моветон, но - селяви, такова жизнь,  и если живешь а России - живи как римлянин (т.е. с куражом).


16.09.07г.