Дневник

Публикую рукопись моего дяди, Мирхадиева Рима, ушедшего от нас в июне 2014-го

Dixi et animam levavi (* - Я сказал и тем облегчил свою душу).

11.Х.13

Ни с того, ни сего, врасплох… Что тебе надобно, старче? Старик – транслятор желаний старухи-феминистки. Чем обернулся матриархат в отдельно взятой, но ячейке общества? Разбитым корытом. По восходящей – нет предела… Оба хороши в жизни, но не в сказке.
Дуэль Пушкина – отчаяние. Не мог он вызвать имп-ра… Подстроено врагами. Он – честолюбив.

Позвонил Гал-ву. Томно воистину: давай потом поговорим… температура 38;.

В конце лета – прорвало. Порва-разорвал-выбросил дневники, письма, заметки-наброски… Дневники – не перечитывал. Но. Кто такой он – подросток и что от того ощущения?

Есть научные и номор-ные определения старости… От Аристотеля до Жванецкого.
У меня пока чеканного нет..
«Горестные заметы».
Главное – писать. Потом пересмотреть. Что-то выпадет. Не бездарь. Пусть чушь. Для начала отказаться от конфет.

Ноябрь 2013

Мир полон прекраснейших людей. Соседи. Башкир и татарочка. Чуткие, всегда готовые помочь.
Не надо никому звонить.
Надо пытаться обратить это в интересное.
Мне за шестьдесят. Чем могу быть привлекателен? Наверное, одновозрастникам. Сколько их? Посмотреть вокруг? До хрена.
 
Вот так. Буду писать и уничтожать. Между делом ничего не получается. Но хочется верить. Беда графоманов.

Пахнуло кондовой ментовкой. Шёл себе, после десяти вечера, ища работающую аптеку при весьма скверной погоде, когда дождь, снег и ветер лупят по морде (не моё). И вдруг: «Уважаемый!» Вдруг – шпана? Иду. Опять: «Уважаемый!» Ни с чем не спутаешь этот вкрадчивый окрик гиен. Оборачиваюсь. Отвык. Вот они – красавцы. Двое.
Заметил – красивые парни. Это потом. Вначале подошёл один, похожий на моего дядю в молодости. Я махнул бумажкой с рецептом: «Ищу аптеку. Там работает?» - «Вроде нет».
На том и расстались.
Через минут 20 по пути домой встретились у магазина. Узнали. «Ну как, нашли?» Честно скажу, раньше таких умных лиц в ментовке не видел. Неужели – реформа?
К тому времени решил купить водку – рука болит. Аптеку искал из-за обезболивающего.

Как всегда, забываем близких. Вадим помог.
Картинка. Входит дядя. Обе руки в крови. Капает обильно. Испачкан пол, унитаз. Проходит, капая, к себе. Для кого-то элементарно, думал я. Не верилось, что Вадим хоть в этом поможет. Помог. О людях – всегда хорошо!

Что до ментов, то хочется верить увидели – идёт нелепая фигура, оскальзываясь в поганую погоду… Может помощь нужна? Хорошо бы… Хочется верить. Лица у ментов красивые. Татаро-азиатские. Возможно для других показались бы адскими. Мы же знаем, как они звереют у себя, в норе.

Некто выразился, что самое важно – голос крови. Он прав.
Сегодня поверил, что Вадим – родня. Не просто помогающий сосед.
Но ведь не просто так он вылез из своей компьютерной норы. Почуял, услышал, как я вошёл окровавленный.

2 декабря (2013)

«Порадовали». В травмпункте пообещали излечение – 10 дней. В справочнике вычитал – 7 дней. Причём перевязки каждые два дня. Подчиняюсь.
Хоть палец, да свой. По мелочам откусывает жизнь. Что дальше? Необходимо признать, что дух духом, но тело изнашивается. За что и был наказан.

Не «промысел Божий», но сам человек делает жизнь свою. Он и делает. Но «слаб человек» и порой ему требуется костыль – религия. Допустимо, когда религиозность помогала конкретным печальника за судьбу людей. Но в массе – только способствовала бесчеловечности. Известно, во всех воюющих армиях молебствовали во славу своего  дружно – но не человеколюбия.

Думал ли я, что к концу жизни окажусь столь одинок?
За всё надо платить. Верно. Плачу. Для того ли старость, чтобы хныкать в углу об упущенном? А может фейерверки юности и зрелых лет – те поплавки, что держат до гробового входа? И потому входить надо с достоинством и с облегчением – пожил и уступи другим.
Последнее время беспокоит – как бы не очутиться некрасивым покойником.
Нелепо? Полагаю – вежливость перед теми, у кого и без того будет много возни. Прежде – не смешно – бельё.