Орион

  Как в старом анекдоте:"На мосту стояли трое: ОН, ОНА и …" и боцман.
  Мост это ходовой мостик подводной лодки 705 проекта.
  ОН – это вахтенный офицер, вахцер, Рогожин Владимир Иванович, наш старший помощник командира (из штурманов).
  ОНА – переменчивая и довольно свежая погода в полигонах Баренцева моря середины календарной осени.
  Боцман – это я, ваш покорный слуга, мичман - несший службу в те памятные годы на легендарной подводной лодке.

  Наша красавица-лодка прибыла в точку рандеву и ожидала свою визави в надводном положении, имея минимальный ход, необходимый для удержания её на курсе носом против волны, чтобы не мучить моряков подводников изнурительной бортовой качкой.
  Качка на подводной лодке, имеющей округлые обтекаемые обводы, это особая статья.
 
  При качке страдают все.
Кто-то, весь зелёный и вывернутый наизнанку, как говорится мехом внутрь не в силах подняться из люли и лёжа пластом проклинает всё и всех, нюхая мандариновую корку, припасённую на этот самый случай. Другие сидят за пультами управления кораблём на ГКП ( Главном Командном Посту), подменяя выбывших из строя товарищей, периодически травя содержимое желудка в пластиковый пакет. Болеют все.
  И старпом Рогожин и боцман Жора тоже болеют.
  Правда, у этих двоих проявление морской болезни вызывало у некоторых сослуживцев зависть, а у корабельного кока мичмана Шувалова опасения за содержимое провизионных камер.
  Эти двое во время качки жрали. Нет именно жрали. Все подряд и без перерыва на сон. Сухари и баранки шли на ура, как таблетки от похудения. Затем на ГКП появлялась кастрюля с макаронами по-флотски. Её участь тоже была предрешена.
  Наблюдая за всем этим, окружающие начинали икать и материться, даже те, кто не был подвержен морской болезни. И если СПК и боцман не хрустели чем-нибудь на виду у измождённых качкой сотоварищей, то только потому, что были в поиске. Чего бы еще сожрать. А с камбуза доносился голос Шурика Шувалова:
-Посуду верните! Вороги!
  И тогда кишки подкатывали к горлу у самых стойких моряков и те, закрывая глаза, произносили неизменное:
-Ну враги…
И вот теперь, в первую боевую смену, заступив вахцером (Вахтенным офицером), СПК и боцман маялись в ограждении рубки, прячась от ветра и брызг за козырьком ходового мостика.

  Хотелось есть и курить. Перед заступлением на вахту начальник химической службы (начхим) экипажа выдал им два комплекта резиновых штанов от костюма химзащиты (КЗМ), на лямках. Как он выразился:
 -От сырости.
  Он бы ни за что не расщедрился, если бы ему самому не нужно было бы заступать на мостик во вторую боевую смену.
 
  Резиновые штаны спасали от влаги первые минуты вахты. Но набегающая волна уже несколько раз подтапливала ходовой мостик накрывала вахтенных с головой, перекатываясь через ограждение боевой рубки. И когда уровень сырости в резиновых штанах поднялся выше колен и стал доходить до причинных мест, пришлось порвать их (я имею в виду штаны, а не причинные места) в области калош для того, чтобы вода имела возможность не только свободно затекать в штаны через верх, но и выливаться при откате волны через низ. Сразу вспомнилась школьная задачка про бассейн. Оборванные напрочь калоши, позволили уровню жидкости пойти на убыль и не обременять вахтенных непосильной ношей.
  Когда у тебя в штанах два-три ведра морской воды – это, поверьте, просто тяжело. Даже по весу.

  Низкое свинцовое небо, казалось, легло прямо на волну.
Вторая лодка, назначенная для совместных действий, запаздывала. Вахта обещала быть долгой. Разговор шел вяло. Всматриваясь в окружающую круговерть старпом в который раз повторял как заклинание:
 -Учи Жора морской театр. Вот пойдёшь ты с женщиной… О чём с нею говорить?
 -О театре конечно…
 -Вот именно. О морском театре. Расскажешь ей об огнях на Цып-Наволоке или Кильдине-Северном… Женщины… Они знаешь какие? Особенно в очках… Женщина в очках это две женщины. Пока она в оптике… И не моги думать! А снимешь с неё очки… И тут уж не теряйся...

  И вдруг по спине пробежала дрожь…
Просто, какая-то рябь по коже под комплектом чистошерстяного белья и появился рокочущий нарастающий звук.
 -Что это?- Пронеслось в голове у обоих одновременно.
  Старпом и боцман удивлённо переглянулись. И тут же, совсем рядом, из нависающей тучи, едва не касаясь волн, на дистанции каких-нибудь пары кабельтов, вынырнул курсом прямо на лодку "Орион"- четырехмоторный винтовой воздушный лайнер ВВС Норвегии.

  Он пролетел над лодкой так низко, что люди в ограждении рубки почувствовали смрад его керосиновой гари от работающих двигателей.

  Ну вот и появилось разнообразие в рутинной военной службе.
 -Нет! Какого дьявола!? Мы здесь вообще-то кто? Или никак?-коротко выразил мысль боцман.
 -Имеет право… - вяло резюмировал старпом, И добавил:
 -Нейтральные воды… И летит он по диагонали… Вот если бы он лёг на боевой курс, скажем с носа на корму или наоборот, вот тогда да… Но чем?...
 -Как это чем?- удивился боцман, - У меня пять сигнальных ракет сорока миллиметровых с собой. Мне по расписанию положено брать их на мостик при заступлении на вахту…
 -Нет. Этим его не возьмёшь…- поделился мыслями старпом,
 -Можно только просигналить, чтобы летал подальше в сторонке.

  В это время из тучи прямо по курсу снова вынырнул "Орион". Приближаясь к лодке на бреющем полёте, он высыпал целую охапку акустических буёв на парашютах. Высота сброса была столь незначительна, что парашюты раскрывались у самой воды. Один из буёв, звякнув, отскочил от корпуса лодки, а другой зацепился стропами за перископ.
 -Нет! Ты посмотри что вытворяет… - Возмущался старпом, доложив об инциденте на ГКП.
 -Владимир Иванович! А если он снова над нами пойдёт?-не унимался боцман.
 -Если над нами, то посигналишь ему. - невозмутимо ответил старший на мостике.

  "Орион" не заставил себя долго ждать. Снова, зайдя с носа, он приближался курсом точно на нас.
  Застывшие руки плохо слушались и боцман зубами стал вскрывать полиэтиленовую укупорку сигнальных ракет. Налетел снежный заряд.
Владимир Иванович пригнулся под козырёк мостика от захлестнувшей ограждение рубки очередной волны. Супостат летел прямо на корабль. С носа. И очень низко.
-Владимир Иванович!-доложил боцман- Летит!!!
-На нас?
-На нас!!!
-Тогда стреляй!- с нескрываемым безразличьем ответил вахцер.

  Я освободил пусковые шнуры сигнальных ракет и взял их в правую руку, а сами ракетницы прижал левой рукой к козырьку мостика.
 -Иваныч! Летит!
 -Не сворачивает?
 -Нет!
 -Тогда «Огонь»!
  Я дернул за кольца шнуров. Ракеты, одна за другой ушли вверх и угодили точно в фюзеляж и левую плоскость самолёта. Удары были столь сильны, что их было слышно на мостике, а высота столь мала, что ракеты, отрикошетив, загорелись уже в воде.
 -Жора! Ты охренел?- поинтересовался старпом, вылезая из-под козырька мостика весь в клубах порохового дыма.

  "Орион" взревел всем, чем только мог и, неестественно задрав нос, воткнулся в облака разве что не вертикально.

  Повернулась кремальера рубочного люка и на мостик взошёл командир.
  Вахтенный офицер доложил обстановку. Сообщив о том, что боцман по приказанию в условиях недостаточной видимости, обозначил наше место пролетающему самолету сигнальными ракетами.
 -Ну и…?- коротко осведомился командир.
 -Попал!
 -Обеими?
 -Так точно…
 -Ну, вы тут охренели…
 -Все вниз!
 -По местам стоять к погружению…
 -Боцман! Сбросьте чужой буй за борт. Не вздумайте на лодку притащить. Знаю я вашу хозяйственность…

  Командир спустился вниз. На его лице сияла улыбка, которую он тщетно пытался скрыть от подчиненных. Управление кораблём перевели на ГКП. От буя успешно избавились. Задраен верхний рубочный люк. Лодка погрузилась в морскую тишину на радость поскучневшим подводникам. Позеленевшие лица порозовели. Я сменился с вахты и направился в самое тёплое место на корабле. В четвёртый нежилой реакторный отсек. Для обогрева и просушки обмундирования.
  Есть уже не хотелось.