В. МОТОВИЛОВ
В С Ё Э Т О Б Ы Л О
Министерство культуры Российской Федерации
Калачинская типография Омской области
В. МОТОВИЛОВ
В С Ё Э Т О Б Ы Л О
Калачинск
Калачинская типография
2016
Эта книга повествует о жителях Северобайкалья, о её молодёжи, проживавших в 50-ых годах ХХ века. Люди жили вдали от бурной цивилизации и стремились идти в ногу со всей страной. Они обладали высокими качествами человеческой души: безграничной добротой, заботой о ближних, бескорыстных, незнавших зависть. Жили по-человечески с добротой. У них совершенно отсутствовало понятие о воровстве, возможность разжиться за счёт другого. Искренняя добосовестность проявлялась во всей их жизни. Нежелательно, чтобы тот, кто прочтёт всё, что изложено в книге, подумает: знал такого человека, правдиво он описан, но не всё о нём сказано. Не истории личностей излагаются, а даются людские характеры, чтобы задуматься, почему так поступал. Особое внимание не удиляли труженикам, которые которые честно тянули лямку, зная, что никого вознаграждения не получат. Жили по совести, и — никаких гвоздей.
Познать души людей — вот цель, разобраться в характере человека, чтобы понять, как развивается добро. Всё же, как появляются добрые и неприятные лица? В жизни народная молва всегда правдиво оценивает человека, желал он этого или нет. К народной мудрости надо внимательно прислушиваться. От народного взора не ускользнёшь.
Книга задумана в двух частях. В 1-ой её части раскрывается жизнь в основном одного Северо-Байкальского района, раскрыты их обычаи, нравы, житейские уклады. Названы конкретные лица. Есть подлинные фамилии и имена, события раскрываются на краеведческом материале. Главное для автора — правдиво изобразить то, что происходило в жизни, чтобы без сомнений поняли, что это всё было, что люди с добром шагали по жизни.
Во 2-ой части задуманной художественной книги раскроется, как зло перемалывает добро, как положительное начало борется с жизненными невзгодами, как некоторые перерождаются, то есть проявляется то, что изнанкой явилось к нам в 90-е годы прошлого столетия, когда новой власти не потребовалась людская честность и доброта. Художественный вымысел взят из жизни.
В С Ё Э Т О Б Ы Л О
СОДЕРЖАНИЕ
Содержание ………………4
Глава 1-ая…………………4
Глава 2-ая……………… 19
Глава 3-ья……………….. 39
Глава 4-ая…………… 73
Глава 5-ая ………………106
Глава 6-ая ………………136
Глава 7-ая ………………161
Глава 8-ая ………………198
Глава 9-ая ………………231
Глава 10-ая ……………..273
Глава 11-ая ……………..297
Глава 12-ая ……………..322
Глава 13-ая …………….348
Глава 14-ая ……………..372
Глава 15-ая …………… 391
Глава 16-ая ……………..421
Глава 17-ая ……………..435
Глава 18-ая …………… 456
Глава 19-ая …………….473
Глава 20-ая. … 497
Глава 21-ая. Эпилог ….492
Фотоиллюстрации …. 506
В. Мотовилов
ВСЁ ЭТО БЫЛО
Посвящаю дорогой супруге Нине Степановне.
активной комсомолке
Как молоды мы были!
Как искренне любили
И верили в себя!
Н. Добронравов
Морозы долгие и злые
Грядут задолго до зимы…
О, путь на Север, дни былые, Где в сердце сердцем вмёрзли мы!
Ив. Переверзин
Ч А С Т Ь П Е Р В А Я
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Полусумерки сгустились, и в комнате, в которой на неразобранной кровати,
поверх одеяла, не сняв верхнюю одежду, лежал неподвижно на спине, заложив обе руки за голову, Виктор Быстров. Он находился в полном расстройстве. Пышная шевелюра волнистых волос разметалась по подушке — неожиданные для него обстоятельства чрезмерно его взволновали. Что же такое произошло, что так озадачило его? В комнате, где он лежал, царил полумрак. Не выделялись очертания стола, трёх венских стульев и та другая железная койка, стоявшая напротив его лежанки, приставленная к противоположной стене. Два небольших окна, слегка примороженные узорчатым ледком, скупо пропускали вечерний свет. Но юноша не смотрел ни на разукрашенные морозом узоры окон, ни на комнатную утварь — его взор неподвижно приковался к потолку. Что поделаешь — впервые его, двадцатидвухлетнего юношу, прижала серьёзная проблема. Он, стремясь собрать воедино свои мысли, сдвинул брови так, что на переносице сблизились друг к другу две морщинки. На душе мутно, беспросветно серо, тёмно, как за вечерним окном, за которым ничего отчётливо не видно.
Всё смешалось в его голове после скоротечного разговора в райкоме партии. Беседовал с ним в кабинете, не повышая тона, ровным, спокойным голосом, 1-ый секретарь райкома партии. У Виктора от этого коротенького разговора в юношеской голове взбудоражились мысли, хотя секретарь не упрекал его ни в чём, твёрдо не настаивал, но в конце разговора спокойно сказал:
—Хорошо, подумайте. Через год мы вас будем принимать в члены партии.
Виктор возвращался из райкома партии к своему жилищу по опустевшей улице, состоявшей из ряда небольших бревенчатых домиков — рабочий день закончился, служащие уже разошлись, а рабочие предприятий завершили свой трудовой день уже на час раньше конторских работников, поэтому и было безлюдно. Его беспокойство оказалось настолько сильным, что он не обращал никакого внимания на уличную пустоту, на хруст под ногами примороженного снега. В его опустошённой голове на этот момент не шевелилась ни одна мыслишка — так вытряхнул из него способность мыслить краткий разговор с секретарём райкома партии. Никогда не посещал он эти партийные высоты, а потому не мог совладать с собою, ибо всё произошло так скоротечно, словно в коротком сне.
В квартире, в которой он жил, никого не оказалось. Позже он понял, что в это время хозяйка доила корову, а хозяин задержался на партийном собрании. На жилой площади, состоявшей из просторной кухни и двух комнат, в одной из них поселился Виктор. А проживало в этой квартире, кроме супругов, ещё четверо несовершеннолетних детей, из них — трое школьников и четырёхлетняя девочка. Учащиеся, занимаясь во вторую смену, ещё не вернулись из школы. Самая меньшая хозяйская дочка посещала детский сад. Домой её приводил отец. Он обычно без задержки появлялся со службы вместе с дочкой. Сегодня же их вечернее появление в доме отодвигалось из-за партсобрания в учреждении.
Виктор, придя на квартиру, снял на кухне полупальто, чёрную баранью
шапку и повесил одежду на гвоздь, забитый в стену над курятником. Петух, потревоженный им, как бы за нарушенную тишину нарочито задиристо квокнул и громко прокукарекал Быстров прошёл в отведённую для него комнату. Снял валенки, поставил их у койки и, не сдёргивая с ног шерстяные носки, плюхнулся в постель и лежал до полного сгущения сумерек. Почувствовал, что заныла спина от такой беседы в райкоме. "Неужели сразу же и радикулит? А что дальше? Зачем он вступал в партию? Для переживания?"
В памяти всплыли безмятежные дни учёбы в институте. Лекции, на перерывах студенческие шутки, вечерние засидки с грудой книг в областной библиотеке до самого её закрытия. Ехал поздним вечером в трамвае с совершенно пустым желудком. Подошёл февраль 1953 года с ярким солнцем, вселяя надежду, что вскоре груда книг схлынет. Но неожиданные мартовские события на время приостановили лекции, сидения в библиотеке. Произошло в стране необычайно важное событие, которое всколыхнуло не только его, а весь народ страны. Люди волновались, переживали точно так же, как при объявлении войны в июне 1941 года: Неужели произойдёт? Такой вопрос возникал у многих.
Трагическая весть настигла Виктора ещё днём в публичной библиотеке. Он не спеша спускался из читального зала по крутой узкой кованой железом лестнице в гардероб, чтобы взять в кармане полупальто монеты и купить булочку, и вдруг разорвало тишину рыдание гардеробщицы.
— Тётя Вера, что с вами? — подбежав к ней, спросил с тревогой Виктор.
— Это они… Наши враги… — обливаясь слезами, хлюпая носом, вытирая концом косынки свои залитые слезами глаза, произнесла она обрывки фраз.
— Сталин тяжело болен, по радио передали, — сказала почти шёпотом подошедшая студентка и сжала свои тонкие искривившиеся губы.
Виктор растерялся, не знал, что сказать, чтобы как-то успокоить пожилую женщину. Случилось непредвиденное. Для Быстрова Сталин был стальным, вечным, незаменимым. Виктор не брал во внимание его возраст, здоровье, хотя осознавал, что в войну вождь взвалил на себя колоссальный труд, руководя фронтом и страной. А как же иначе? Он возглавлял государство. В послевоенные годы в документальных кинофильмах Сталин выглядел бодрым, с улыбкой, лишь прибавились у него седины в аккуратно причёсанной шевелюре и поредевших усах. На живописных портретах он то строгий, то сияюще улыбающийся. Вождь в художественных кинофильмах — полное воплощение красоты, неустанно в работе. Сталин вечен. Известие о болезни вождя нахлынуло неожиданно, и неуёмное беспокойство возрастало. Что может произойти? Неужели сильно болен? Нет и нет! Его спасут! Такая у нас медицина, о ней всегда с хвальбой говорят! Зачем по радио будоражат людей? Виктор задумался: видимо, серьёзно заболел, коли вещают на всю страну о состоянии его здоровья. Какие ещё информационные сообщения будут? Когда снова по радио известят о состоянии его здоровья?
В институте первая пара лекций не состоялась. Преподаватель, который читал лекции по советской литературе, в аудитории не появился. Чёрноволосая староста курса, всегда с подкрашенными губками, не решилась узнавать в деканате, почему затянулась пауза. С тремя девушками она, сидя за столом, о чём-то говорила всё это время. После очередного звонка, известившего о начале второго часа лекции, никто не побеспокоился, что нет занятий. Учебный процесс начался только со второй пары лекций. В аудиторию вошла преподаватель зарубежной литературы, выложила на кафедру из своего портфеля кипу листков, двумя руками поправила очки на носу, махнула рукой по взъерошенным рыжеватым волосам и, брызжа слюной, заговорила, одновременно отодвигая ладонью со лба прядь завитых кудрей.
— Наши преподаватели растерялись — не знают, читать ли им лекции при таких обстоятельствах. Но мы с вами продолжим начатую тематику. На чём мы остановились в прошлый раз? Подскажите. Ах, да! На Манне. Стоит отметить, как товарищ Сталин относился к писателю Манну, как он оценивал его творчество.
Что она потом говорила, уже не слышал Быстров. Его мысли смешались: то он думал о болезни вождя, то переходил к размышлению, кто же сможет его заменить во время его болезни. Сталин, рассуждал Виктор, ещё поработает — столько дел в стране! Он попытался оторваться от мыслей, которые будоражили его, глянул: слева товарищ торопливо записывап в тетрадь лекцию. Колю ничто, видимо, не беспокоило. Виктор легонько толкнул его правым локтем в бок. Он поглядел вопросительно на него, и, не дождавшись, что скажет Виктор, снова продолжал записывать лекцию. Сидевший от него справа Паша что-то убористым почерком вкрапывал в бумажный клочок. Не говоря ни слова, он подал Виктору бумажку. "Я родился в 1930 году. В марте этого года он написал "Головокружение от успехов". Это было". Что хотел выразить Павел? Родился, и появилась статья Сталина? Что за мысли в его голове? Виктора тоже будоражили волнительные суждения. А вот пятьдесят девушек строчат, стараясь записать слово в слово произносимую преподавателем лекцию. Неужели их, как и лектора, как и Колю, не волнует болезнь вождя? Они, комсомолки, должны же понимать, какое горе нахлынуло, а преподаватель, секретарь парторганизации филологического факультета, видимо, ничего не уяснила, тараторит свой конспект. Для неё в стране ничего не происходит?
То роковое, которого многие боялись, случилось. Утром, до шести часов, Виктор включил в квартире радиорепродуктор, повешенный на стене. Ритмично раздавались щелчки в чёрной тарелке. Значит, радиостанция уже включёна. Вместо гимна раздался бас Левитана, а он всегда оповещал важные правительственные сообщения:
— Говорит Москва.
Быстров сразу же догадался, понял и произнёс вслух:
— Всё! Сталин умер! Гимн не играли.
Ежедневно проходили факультетские и институтские митинги. Траурные дни не отличались один от другого — бесконечные горести, слёзы и страдания людей. Прошли похороны вождя. И всё стихло — радио не доносило народу никаких правительственных сообщений.
Быстров ожидал, что последует призыв, как происходило после смерти Ленина в 1924 году, так называемый, хорошо известный всем, ленинский призыв в партию. Юноша считал, что партийный резерв нужен. Молодёжь поддерживает партию. В этом он уверен. Но почему всё замерло? Коммунисты ничего не говорят о партии. Неужели не нужна им молодёжь? Но главное — почему такое продолжительное молчание? В чём дело? Разъяснений не давала ни одна газета, в том числе газета "Правда", являясь центральным органом ЦК КПСС.
Как-то придя на занятие, Быстров увидел вдали коридора в сторонке от группы студентов-сверстников Юру и Гришу. Зачем здесь Юра, этот красноватый на лицо с ползающими на нос очками паренёк? Он же, будучи освобождённым секретарём комсомольского комитета института, продолжал учиться. Занимался в другом здании. К ним он не подойдёт — Юра не любил общаться со студентами, хотя его должность секретаря комсомольского комитета института к этому его обязывала.. Друзья, Юра и Гриша, между собой бурно что-то обсуждали. Павел Косенко, стоящий рядом с Быстровым, подёргивая нервно верхней губой, заметил, показывая указательным пальцем на говорунов:
— Молодые коммунисты строят планы на будущее.
— Они уже в партии? — удивился Виктор, широко раскрыл глаза при этом.
— Ты, Витя, в недоумении? Как думаешь, хочется им забираться в глушь, чтобы всю жизнь воевать с двоечниками? Разве деревню с городом сравнишь? Где быстрее засветишься? Ясно, в городе, в областном центре. Вот Юра с Гришей и постарались стать прежде времени горожанами, вступив в партию, — чётко выдал своё резюме Паша и глуховато хмыкнул.
— Я не понимаю. Остаются в городе? И уже коммунисты? Они же первыми должны изъявить желание поехать туда, где острая нужда в учителях. Вырвались из комсомола. — Подумав, он добавил: — Какие они вожаки? Их же не любят студенты. Вспомни, как их проталкивали на выборах в комсомольский комитет института. Особенно отбивались комсомольцы от Юры. Заступился за него представитель горкома комсомола. Два преподавателя-коммуниста предложили поддержать выдвинутые кандидатуры.
— Пропихнули! — восклицая, подняв указательный палец правой руки вверх, перебил его Паша — Выпускники разъедутся по точкам назначения, а они останутся на месте. Продвинут их, верноподданных выдвиженцев.
— Ты же, Паша, тоже остаёшься в городе, — подсёк его Быстров.
— У меня, Витя, есть веские причины, чтобы не выезжать. Во-первых, у матери, кроме меня, никого нет. Ей пора завершать заводские дела — возраст подходит к пределу. Во-вторых, не я прошусь на работу в городе, а меня просят остаться. Ты же знаешь, что я уже давно сотрудничаю в газете "Молодой большевик". В редакции не могут дождаться, когда я завершу учёбу. Правда, меня не вполне устраивает молодёжная газета, лучше бы попыхтеть в каком-нибудь толстеньком журнальчике. Однако на первый случай, я думаю, подойдёт и комсомольская печать. Я живу в городе. У Гриши родители — в деревне.
Находясь один на один с самим с собой, Быстров рассуждал: "Многие заботятся о себе, а я отношусь к своей личности беспечно. Пусть, что будет, то и произойдёт — куда ветер дунет, туда и понесёт меня в лодке. Поеду в самую глушь, не испугаюсь". Но Юра и Гриша не выходили из его головы. "Чем я хуже их? — думал всё время Виктор. — Сделаю смелый шаг. Что и говорить, риск — благородное дело. Палкой по голове не ударят".
Быстров написал заявление в первичную парторганизацию факультета о приёме его кандидатом в члены партии, не указывая в нём фамилии секретаря первичной организации. Пошёл отыскивать преподавательницу зарубежной литературы. Для преподавателей историко-филологического факультета педагогического института предназначались в этом здании, которое арендовалось институтом, только два помещения. Одну из них занимал деканат, — в ней размещался стол декана и всегда пустующий столик секретаря, вторая комнатка предназначалась для канцелярии, в которой вечно находились две лаборантки, в перерывах между лекциями сюда приходили отдохнуть преподаватели. В канцелярии лаборантка, с причёской "Бабочка", её волосы на голове цвета воронового крыла, без единой сединки, узнав о цели прихода Виктора, сбросив со лба прядь смолистых завитушек, и, свернув воедино тонкие чёрные бровки, ярко выкрашенными красными губами промолвила:
— Она в шестнадцать часов начнёт принимать зачёт у студентов третьего курса по зарубежной литературе средневековья. У вас ещё вопросы есть?
— Есть, — дерзнул Быстров, — но не про вашу честь.
— Ух ты, какой стал, Виктор! — фыркнула разукрашенная девушка и, глянув в след уходящему студенту, промолвила: — Или я не так сказала?
Быстрова разозлило напомаженное лицо. "Почему она считает, что пудре покойнее на её носу, чем в её баночке?" — подумал он в сердцах. Виктор не понимал, что его вывело из равновесия: или яркое лицо лаборантки, или ретивость двух студентов, стоявших тогда в коридоре, или молчание Москвы после смерти вождя? Может быть, не следует ему спешить с заявлением? "Всё-таки призыв будет, — убеждал упорно Быстров себя. — И тогда к месту будет его порыв". Он сел за стол в пустой 29-й аудитории, ожидая преподавателя. Дверь поминутно открывали девушки, просовывали голову и со словами: "Её ещё нет?", — с громким стуком её захлопывали. Прошло два томительных для Виктора часа, преподавательница опаздывала. Через час после установленного времени она влетела в аудиторию, бросила под преподавательский стол свои две сумки, спешно проговорила:
— Лёшку некуда было девать, — только после этих слов она заметила через очки Виктора и, быстро протирая пальцами свои вторые "глаза", спросила его: — Быстров, что у вас?
Он молча протянул ей бумажный лист. Она, приблизив вплотную к очкам его листок, прочла. Ознакомившись с написанным, положила его листок на стол и спокойно сказала, облизав перед этим языком яркую помаду на губах:
— Хорошо. Будем рассматривать, товарищ Быстров, ваше заявление. Ищите три рекомендации. Позовите ко мне четверых в аудиторию. Заждались студенты меня. Я кое-как нашла того, кто согласился посидеть с моим маленьким сыном, пока я принимаю зачёты.
Быстров покинул здание института с непонятным чувством: хорошо или плохо он поступил, написав заявление о приёме его в партию. Об этом партийный секретарь ничего не сказала. Кто же даст ему рекомендации? За одной из трёх рекомендаций он обратился к декану. Седовласый интеллигентный мужчина внимательно посмотрел на него и, прищурив глаза, доверительно сказал:
— Я дам рекомендацию групкомсоргу 4-го курса — такие добросовестные юноши партии нужны. Зайдите, пожалуйста, ко мне завтра.
Вторую рекомендацию ему дал студент 2-го курса Кириченко. Фронтовик тут же достал из портфеля чистый лист, не говоря ни слова, написал на листе рекомендацию и, подписав её, сказал:
— Желаю успехов. Такие парни партии нужны.
Студент, давший ему рекомендацию, знал Быстрова по волейбольным соревнованиям, по его выступлениям на собраниях и в студенческих диспутах.
Третью рекомендацию ему предстояло получить от комсомола. С ней вышло несколько сложнее: пришлось ему пройти несколько заседаний. Его заявление рассматривалось на комсомольских собраниях его группы и курса, на заседаниях бюро факультета, комитета комсомола института и бюро райкома комсомола. Никаких закорючек не случилось. Комсомольцы обычно просили рассказать биографию. А что в ней? Всё просто: родился и учился, другого чего-либо он ещё не приобрёл. Одно предложение о родителях. Вот и вся его биография. Правда, на комсомольском собрании их курса однокурсница, как член комитета института — она отвечала за проведение собрания — заявила: "Я против дачи ему рекомендации". Но свои мотивы не прорекламировала. Ей такую установку, возможно, дали свыше? Но она об этом ничего не сказала. На заседании бюро в Центральном райкоме ВЛКСМ его вопрос разрешили без помех. У Быстрова — три рекомендации для вступления кандидатом в члены партии. Передал рекомендации, написанные на трёх листках, секретарю партбюро факультета. Прошло почти два месяца — молчок, никто им не заинтересовался. Пришлось ему напомнить о себе секретарю бюро парторганизации факультета.
— Знаете, товарищ Быстров, — заговорила она, выдерживая официальный тон, — я ваше заявление затеряла. Рекомендации лежат, а заявление не могу найти. Куда-то завалилось. Напишите новое заявление.
Почему же всё время молчала? От несобранности партийного вожака у него остался неприятный осадок. Не поставишь же во вторичном заявлении мартовскую дату, когда уже май. Выходило, что у него не сталинский позыв, а просто решил вступить в ряды коммунистов. Вскоре состоялось на факультете собрание первичной парторганизации. Быстрову при рассмотрении его заявления не было задано ни одного вопроса, так как большинство коммунистов хорошо знали его по учёбе и общественной работе — четырёхлетняя учёба дала полную возможность познать студента. Поэтому единогласно приняли решение о приёме Быстрова кандидатом в члены партии. Партийный комитет института утвердил решение факультетского собрания. Всё прошло без запинок. Зато в Центральном райкоме партии пришлось Быстрову поволноваться.
В здание райкома партии на приём привёл 9 студентов Юрий Шатилов, тот самый Юра, о котором шла речь выше. "Почему поручили Юре? — недоумевал Быстров. — Он же не возглавляет парторганизацию института?" Юра ничего не советовал студентам, идущим на приём, не пояснил, как вести себя на бюро — видимо, его ничто не беспокоило. Его острый носик, на котором свисали очки, прикрывавшие оправой серенькие глазки, красноватая рожица с вечной улыбкой не вызывали симпатий. Студенты звали юркого юношу между собой Буратино, находя сходство со сказочным героем. Метко подметили. Но официально он их вожак. Вот такие в жизни пироги.
В приёмной райкома партии, куда пришли студенты за 15 минут до начала заседания бюро, стулья были заняты взрослыми людьми. Несколько человек стояли в углу напротив двух дверей. Все терпеливо ожидали начало заседания. Студенты кучкой расположились в уголке. Через 15 минут после 14 часов дверь кабинета 2-го секретаря райкома партии открылась и в приёмную вошла стройная женщина в подчёркнуто строгой одежде — на ней тёмная юбка и пиджак, раскрывавший на груди небольшую часть белой кофточки. Гладко зачёсаны назад прямые тёмные волосы. Она, строго оглядев всех, и, ни с кем не здороваясь, бесцеремонно обратилась к Шатилову:
— Кого ты нам привёл? Пусть бы преподаватели, а то студентов! Начнём заседание? — задала вопрос неизвестно кому и прошла в кабинет 1-го секретаря.
После её слов все поднялись со стульев и двинулись за ней. Вместе со всеми вошёл туда и Шатилов.
Первую вызвали на заседание воздушную девушку-студентку. Минуты через три она выпорхнула оттуда с заплаканными глазами.
— Не приняли, — промолвила девушка и спешно удалилась.
После отказа в приёме и второй девушке все студенты, ожидающие приёма, ещё больше встревожились: как отнесутся к ним? Вскоре и от третьей получили точно такой же ответ, как и от первой и второй. И четвёртому отказ предназначен? Степенный Перцов, будущий выпускник исторического факультета, бессменный оформитель в течение трёх лет стенгазеты "Во весь голос", разволновался. Стенгазета была лучшей в институте и выходила регулярно. Вызвали его Всегда спокойный комсомольский активист перед заходом в кабинет заседания бюро, вытер со лба пот платочком. "Неужели не примут? — рассуждал Быстров. — Гришу приняли. Как не принять?! Быстров узнал, что у него отчим — 1-ый секретарь райкома партии в одном из районов области. Какая протекция у Перцова? Кем работают его родители?"
Вышел четверокурсник пединститута из кабинета с понуренной головой.
— Не приняли? — тотчас спросил Быстров. Перцова.
— Сказали: студенты не нужны.
— Какие мы студенты? — возмутился Быстров. — Через две недели будем молодыми специалистами.
И остальных студенток ожидала та же учесть. Девятымым по счёту вошёл в кабинет Быстров. Женщина, технический секретарь райкома, рукой указала ему на торец стола, за которым он должен стоять. Шатилов зачитал по анкете его биографические данные и рекомендации коммунистов и райкома ВЛКСМ.
— Какие вопросы к вступающему кандидату? — спросила ровным голосом секретарь райкома КПСС.
Наступила затяжная пауза. Быстров насторожился: "Не примут, и в своей биографической анкете придётся указывать: в приёме в партию отказано?". Один, из сидящих за столом, вдруг спросил:
— Какую важную задачу поставил Х1Х съезд партии перед школой?
Какую? Материал съездовский большой — читал и перечитывал, семинар был на эту тему. Что за проблема? Ничего нет в голове — всё выскочило вон.
— Что же молчите?— заговорил тот же голос, который прозвучал до этого. — Вы уже сдали госэкзамен по основам марксизма-ленинизма. В бильярд играл, некогда заниматься?
— Политехнизация школы, — вырвалось, наконец, изнутри у Быстрова. И тут же подумал: "Можете расшифровать это слово "политехнизация"? А вдруг меня попросят пояснить? Где играл в бильард? Я ещё ни разу не держал кий в руках. Играть в билиард — это плохо?".
Заговорила секретарь райкома партии, которая руководила заседанием.
— Есть предложение: отказать в приёме в партию.
Промолчал Шатилов. Ничего не сказал он в его защиту, сидя на заседании бюро на стуле в сторонке, у стенки. Все, сидящие за столом члены бюро, молчали, потупив головы. Задал неожиданно вопрос один из членов бюро. Его, видимо, вызвали на заседание бюро с работы. На нём был не выходной костюм, а промасленная суконная безрукавка — рабочий от станка. Так решил Быстров.
— Кто у вас в семье состоит в партии? — задал он вопрос.
— Отец, старшая сестра, брат, — честно ответил Быстров, не ведая, сможет ли повлиять его ответ на возникшую ситуацию.
Ответил Быстров, и сразу же повторила секретарь райкома партии:
— Есть мнение: отказать в приёме в партию. Молод. У него всё впереди. На новом месте поработает год, тогда оценят его желание. Кто за это предложение, прошу проголосовать.
— Семья коммунистов, а ему отказывают быть в партии, — выразил вслух своё отношение к обсуждаемому вопросу заводской рабочий.
Но секретарь райкома не обратила внимания на реплику заводчанина.
— Голосуем.
Трое подняли руки.
— Кто за то, чтобы принять его кандидатом в члены партии? — она обвела строгим взглядом всех членов бюро райкома КПСС. — Четверо за приём. Так? — И недовольно произнесла: — Вы приняты кандидатом в члены партии.
Решающим моментом оказалось мнение заводского рабочего. Секретарь райкома партии, обескураженная неожиданным для неё поведением ряда членов бюро, ничего не могла сказать вразумительного в их адрес. Она смотрела на Быстрова отрешённым взглядом и сухо сквозь зубы процедила ему:
— Вы свободны.
" В чём дело? Авангарду не требуется пополнение? Но Юра и Гриша в партии? Почему им такая честь?" Позднее Быстров узнал, что после смерти Сталина ЦК КПСС решил приостановить на время приём в партию. Побоялись, что после смерти вождя в партию рванётся лавина сталинистов? "Почему мне никто не сказал, что приостановлен приём в партию? На семи заседаниях рассматривали заявление, и никто не заикнулся об этом. Почему заранее с ним никто не побеседовал? Неужели все тоже не знали? Могли бы перед восьмым последним заседанием пригласить в райком партии и объяснить ему, он бы своё заявление забрал. Никакой обиды у него не появилось бы. Почему держали в полном секрете и отыгрались на молодёжи? Какой осадок остался у студентов? Довели дело до вершины официальности и шарахнули отказом. Чего добились таким приёмом?: Не лезь туда, куда тебя не звали. Какая цель секретности?" Виктор готовил себя к серьёзному делу — отдать свои знания и силы служению Родине и своему народу, а его чуть не затормозили.
Находясь в таком несусветном далеке от того райкома, который принимал его в партию, Быстров, лёжа на кровати, перебирал умозрительно кадры хроники из событий последних прожитых им месяцев. Он взвешивал и оценивал всё, что произошло с ним. "Если, — рассуждал он, — не был бы кандидатом в члены партии, то не попал бы здесь на беседу к 1-му секретарю райкома партии?"
В это время на кухне хозяйка зажгла керосиновую лампу, затем долго гремела ведром, процеживая молоко в другие посудины.
"Пригласил бы, — продолжал беспрестанно размышлять Виктор, — его секретарь для беседы? Откуда он бы узнал о прибытии выпускника пединститута в район? Не один же он сюда приехал? Кроме Бураева, заведующего районным отделом народного образования, некому сообщить Вот мужик! Сам подбирал в аппарат паренька, чтобы безбоязненно направлять его в зимнюю пору в дальние командировки по северному району, и передаёт штатную единицу в другое учреждение. Он в этом . заинтересован?". Эту загадку ему никак не удавалось разгадать.
— Виктор Иванович, — раздался в кухне голос хозяйки, — идите ужинать.
Виктор не хотел прерывать свой анализ, свои рассуждения, поэтому он ответил на приглашение отказом:
— Спасибо, Мария Георгиевна! Я поужинал в "Чайной". Так пришлось.
Его желание в эти минуты — побыть с самим собой.
Плывёт он в общем людском потоке, так что зацепиться ему не за что и не за кого. Наверное, судьба выпускников института у всех такова. Коль добровольно ринулись в далёкие края, то и расхлёбывайте самостоятельно свою судьбу. Как сложилась жизнь у каждого из дружной студенческой семьи? Никто не направлял их в неизвестную даль. Сами решились. Как там, в самой северной точке, на Чукотке, у Наташи, у весёлой девушки? Наталья Соколова не умела смеяться тихо. Свои чувства выражала грохотом на всю аудиторию. Не заглушился её смех? Рая, две Гали захотели работать на Камчатке, в неблизком краю. А 14 студентов захотели побывать в Бурятии. Уговаривали их в комиссии при распределении выпускников остаться в области. Не поддались уговорам. Через Москву, по жалобе в ЦК, выехали, а могли остаться в родном краю. Хоть 2-3 раза в году бывали бы в театре. Теперь же только отпуск позволит посетить областной центр. Но всё свершилось не по злой чужой воле, а по собственному желанию.. Что ожидает их впереди, в будущем — неизвестно. Литературу о Бурятии Виктору разыскать не удалось. Школьные и вузовские учебники по географии в общем плане описывали Восточную Сибирь. О Бурятии, куда предстояло ехать, сообщались очень краткие сведения: таёжный край, богатый полезными ископаемыми, которые предстояло освоить. Широко освещался Байкал. Но не на озере же придётся жить! Многое хотелось знать заранее, и это, безусловно, заинтриговывало. Всё же, как обустроена жизнь в Восточной Сибири?
В этот дальний, неизведанный для Виктора путь он отправился в
одиночестве. Были девушки, которые бы пожелали с ним поехать, но к ним он любовной страстью не располагал. Да и как отправляться вдвоём в неизвестное, если материально он совершенно не обеспечен.. И никто из родственников не мог его выручить. Ему самостоятельно предстоит войти в жизнь. Если за душой ничего нет у тебя, то что ты дашь другому человеку? И Виктор решил неизвестное освоить самостоятельно, не привлекая никого, кто, возможно, страдал о нём.
Могли бы быть с ним Галя, Женя, Валя. Не отказались бы. Особенно настойчиво действовала Валя, его сокурсница, но своим страданием она не вызывала сочувствия у Виктора. Он осознавал, что ей нужно жить в пар Может остаться одна, наверное, рассуждала она, а он для неё подходящая фигура: стройный, повыше её, у него привлекательная пышная волнистая шевелюра на голове, славные усики усиливали его благородство — многие бы ей позавидовать: такого паренька отхватила! Но Виктор чем бы похвастался, представляя Валю: приземистая, без впечатлительной фигуры, широкие редкие зубы, глуховата на одно ухо. Когда на лекции преподаватель отпускал шутку, весь зал смеялся, Валя каждый раз не улавливала смысл, сказанного им, расспрашивала у подруг, когда всё стихало, раздавался её одинокий громкий смех, и аудитория студенток вторично разражалась дружным смехом, уже не по поводу шутки, а отвечала позднему дошедшему до Вали смыслу. Представляя её, Виктор не мог бы исключительно чем-то особенным похвалиться — просто девушка, блистающая простотой.
А ведь была у него уже на первом кусе душевная дружба. Галя жила с километр дальше квартиры Виктора. И возвращаясь из читального зала областной библиотеки почти в полночь, Виктор не решался отпускать Галину одну по тёмным неосвещённым улицам и провожал её до дому. К экзаменам после первой сессии они часто готовились вместе, засиживаясь в тесной комнатке Галины. А вот к экзаменам 2-ой сессии Виктор уже занимался с Женей. А вышло так: девушки небольшой группкой бурно обсуждали, кто с кем будет готовиться к экзаменам. И самая бойкая на курсе Женя ни к кому не присоединилась — она жила от всех в значительном отдалении, на южной окраине города. "Давай, Витя, готовиться вместе!" — предложила она. К ним присоединился Павел — на курсе было всего трое юношей. Рядом Гали не оказалось. По всем предметам на экзаменах Виктор получал оценку "отлично" и ему стали выдавать повышенную стипендию. По всем предметам до конца учёбы на экзаменах он получал только оценки "отлично", и ему выдали диплом с отличием.
Галина ничего не сказала Виктору, что он не стал готовиться к экзаменам с ней Продолжал провожать её домой вечерами. Возможно, их дружба закрепилась бы. Поле экзаменов Галя предложила Виктору: "На лето из города Молотово приезжает оперный театр. Хочешь поспушать оперу?" Виктор откровенно ей признался: "Я ни разу не видел оперу, не имею никакого представления о ней".
Договорились, что Галя купит билеты и сообщит ему. Билеты она приобрела на просмотр оперы Мусорского "Борис Годунов". Виктор не ожидал, что его может потрясти такое художестсвенное великолепие: дивная декорация, глубина музыки, захватывающая душу, очаровательное пение всех артистов. Коллектив театра с полной силой художественной постановочности раскрыл величавый пушкинский дар с помощью музыки великого композитора. Какая могучая сила у Модеста Мусорского! Звучала необычайная и неповторимая музыка, слажено исполняемая оркестром. Она приковала сразу же зрителей к исторической трагедии. Поражало великолепие сцены — древняя Москва. Очарован был музыкой оркестра и величавым пением артистов. Так всё понятно, так захватывающе. С нетерпением ждали просмотр оперы Петра Чайковского "Евгений Онегин".По текстовому содержанию опера полностью захватила. Виктора. Какое мастерское исполнение главных ролей. Музыка Петра Чайковского в опере "Спящая красавица" покорила юношу.Так прекрасно! Не было слов у Виктора выразить восхищение оперой Бородина "Князь Игорь". Надо же древний русский эпос представить в неповторимой музыкальной красоте! После просмотра опер всё лето Виктора не покидала музыка.
Дружба Виктора и Галины крепла в неповторимых товарищских чувствах. И продолжилась бы дружба, если бы не одно обстоятельство. Всегда из института или из читального зала областной библиотеки возвращались вечерами студенты небольшой группой. На вокзальной площади под непрерывные гудки паровозов расходились по своим домашним адресам.
Как-то, ожидая трамвай, двое девочек доверительно сказали Виктору чуть ли не в один голос: "Витя, ты скоро женишься". — "Что?!" Так предстала в их глазах его дружественные отношения с Галей? Но женитьба не входила в его планы! За душой у Виктора ничего не было. Жил он на квартире у сестры, отец с мачехой ютился при школе в деревне. К ним явиться с невестой! Об этом никакого разговора не возникало. Из собственности у Виктора — единственная полевая сумка, подаренная братом-офицером. Да и диагоналевые брюки, единственные в своём роде, и шинель тоже брата. Явиться с девушкой в комнатку к сестре, где жили сестра, её муж и их трёхлетний сынок? А к отцу вообще невозможно приехать! Что ж ты, Витя, не подумал о своей дальнейшей жизни? Возможно, как эти студентки, и Галя, проживая с матерью и младшим братом, примерно так подумывают? Что ж ты, Витя, разумно относящийся к жизни. об этом не подумал? С той поры Виктор начал отдаляться от Галины, сторониться её. Видно, дружба не переросла в неразлучную любовь, не защимила Виктора. О, эти девушки! Для них если дружба, то и замужество?
Вскоре эти же девушки на трамвайной остановке обратились к Виктору:
— Витя, можно с тобой поговорить? Только ты над тем, о чём мы скажем, пожалуйста, не смейся.
Виктор сразу же им выпалил:
— Тася в меня влюбилась?
— Вот ты какой! — серьёзно вспыхнула Лида-сокурсница. — Поговорили! Слово не произнесли, а ты уже догадался.
На этом и закончился разговор. Виктор бережно относился к Тасе, чтобы её не беспокоить. Что поделаешь — сердцу не прикажешь. Но нет взаимности. И всё тут — каждый остался при своих интересах.
Виктор, находясь на курсе в девичьем окружении, к удивлению многих девушек, оставался одиноким, хотя возможности были неисчерпаемые, но и девушки, в большинстве своём скромницы, не бросались в объятия. .
После окончания 3-го курса Быстров согласился участвовать в институтской научной экспедиции по сбору устного народного творчества на севере области. Для проведения этой важной работы всех студентов преподаватель определил по парам. "Юноша и девушка, — пояснил он и, — так будет удобнее: скромнее поведут себя сказители и песенники". Ехать в экспедицию Виктору предстояло с Валентиной Назаровой. .Для Виктора она никакого интереса не представляла. Правда, первомайский праздник отмечал он у неё на квартире. Тогда она обратилась к юношам: "Мальчишки, где вы будете отмечать 1-ое мая? Моя тётя разрешила проводить мне праздник. Сынишку она определит у соседей" Погуляли трое юношей с сокурсницами славно, дружно, не выражая особых симпатий ни к одной из них, просто всё по-товарищески..
Перед поездкой в экспедицию Быстров заходил к Валентине несколько раз. Она внимательно относилась к нему, беспокоилась, чтобы он взял в поездку всё необходимое. Ничего особенного в отношения к нему он не заметил. Но её подруга Инна Кузьмина неожиданно ему объявила: "Нынче ты, Витя, женишься". Виктор удивился: "С чего это ты взяла, Инна? У меня в мыслях такого совершенно нет". — "Посмотрим", — заявила она уверенно. Виктор не придал значенье её предупрежденью, вскоре исчез из его памяти её предупреждающий разговор.
Виктор и Валентина ехали в экспедицию по Иртышу на пароходе, взяв билет в одноместную каюту 1-го класса. Второй билет был у них палубный. Сэкономили. А нужно скупиться, потому что им на каждые сутки только 3 рубля. Не успел пароход отчалить от пристани, как в их каюту набилось столько студентов, отъезжающих домой на летние каникулы, что встать некуда. Им, по их билетам, предстояло ехать на палубе. В тесноте, да не в обиде — лучше. Под напором студенческих шуток, беспечных разговоров никто не спал в эту ночь. В пути студенты покидали каюту. В Большеречье все вышли —доехали. Виктор и Валя остались в каюте. Юноша упал на полку и сразу замертво уснул.
Неожиданно в крепком, непробудном сне его ожгло, все тело юноши вдруг содрогнулось, затрепетало — он почувствовав прижатые к его спине упругие девичьи груди. Что это? Наступила предсказанная женитьба? Значит, подруги между собой обсуждали, как им завладеть! Выходит, он может поступить с Валентиной по-мужски со всей откровенностью и решительностью? Как будут жаждать высказаться все романтически настроенные комсомолки курса, как милый группкомсорг совратил невинную деву! Им безразлично, что первый шаг сделал не он, а она. Женят! Заставят жениться! Они, комсомолки, так патриотично настроены — в нашем обществе должно быть всё чисто. Откажется — долой с курса! А он впервые так с девушкой наедине! И не Виктор, а она добилась своего! Всю жизнь быть с нелюбимой? Как поступить? А её груди всё сильнее к его спине прижимались. Она тоже трепещет?! Не теряй, Витя, голову!
Немало усилий пришлось приложить Виктору в экспедиции, чтобы их души не слились воедино. Тему для бурного обсуждения на курсе он не предоставил. Последний раз побывал на квартире у Валентины, чтобы взять свои носки, она обещала их постирать. Его сестра приметила:"Тебе даже носки погладили".
Но Валентина, несмотря на холодность Виктора, не отказалась от своих планов по овладению им. Она понимала: Виктор ничей, никого у него нет, ни с кем он не дружит. С Женей Красноруцкой у него товарищеские отношения — они вместе только во время подготовки к экзаменам, с ними занимается и Павел, будущий литературный критик. Есть возможность у Валентины добиться своего.
После окончания института группе из 14 выпускников предстояло ехать на работу в далёкую Бурят-Монгольскую АССР. В эту группу входили Быстров и Назарова. Виктор не мог ехать со всеми вместе. По просьбе преподавателя он до 10 августа поучаствует в научной экспедиции по сбору фольклора, потому что только он владеет фотоаппаратом. Явиться к месту работы ему надо не позднее 15 августа. Он не успевал к этому сроку. Как дисциплинированный человек Виктор направил письменно просьбу в Улан-Удэ, чтобы ему разрешили участвовать в научной экспедиции. Министр просвещения АССР Баранников прислал Быстрову разрешающую телеграмму. Порядок должен быть во всём, так считал Виктор.
— Я тебя подожду из экспедиции и поедем вместе, — сказала ему Валя, всё ещё питая надежду.
Что мог ответить ей Быстров? Ехать в незнакомую даль со знакомой даже лучше. Валентина с подругой Инной дождались его возвращения из экспедиции.. В кассе железнодорожного вокзала в продаже билетов на восток нет. Вот тебе, и приезжай вовремя! Ждать, когда окончится поток отпускников? Выручил дядя Вали — он работал в органах КГБ. Билеты появились, но только в купированный вагон. Лишние расходы! А денег-то у них кот наплакал. В вагоне девушкам нашли места, а Виктору — нет. "Не переживай, — сказала ему проводница вагона. — занимай 2-ую полку в нашем купе. Мы с напарницей спим по очереди". В одном купе с Валей Виктор не оказался.
В вагоне познакомились с Гришей, студентом технического училища, будущим шахтёром. Он отслужил в армии и разбирался в поездных делах лучше, чем они. Григорию понравилась девушка Инна, и он ни на шаг не отходил от них.
В Улан-Удэ не облоно, а министерство народного образования. На приём, к министру Баранникову Валентина и Инна зашли вместе. Вскоре вышли они из кабинета с приказом министра.
— Куда у вас направление? — выражая нетерпение спросил Виктор.
— Едем вдвоём в город Гусиноозёрск, — ответила ему Инна.
— Не в деревне, а в городе будете работать.
Министр просвещения удовлетворил просьбу Быстрова :
— Меня куда-нибудь в глушь направьте, — попросил юноша.
Он едет на Байкал! Будет работать в посёлке Нижнеангарске. Ему повезло: в самый северный район едет, не куда-нибудь, а на Байкал!
К ним, троим, в министерском коридоре подошёл пожилой полноватый бурят в зелёной шляпе, такого же цвета у него плащ. Улыбаясь, поитересовался, сильно прищурив глаза:
— Куда получили направление?
Ему охотно ответила Инна:
— Я и Валя едем в Гусиноозёрск.
— В степь попали, — определил бурят. — А вы, молодой человек?
— У меня приказ в Северо-Байкальский район. На Байкале буду жить!
— Это северный район. Он приравнивается к району Крайнего Севера. Работают по договору, — не спеша растолковывал бурят. — Вам бланк дали?
— Вот он в руках.
— Один? — удивился любопытствующий и пояснил: — Надо четыре. Один остаётся в министерстве, другой передаётся в аймфо, третий — в аймоно и себе. Переписывайте, юноша.
— Зачем столько? — спросил юноша незнакомца. — Одного достаточно — я в министерстве оставлю договор. Один экземпляр.
— Как начислять льготы, если нет договора? — со всей серьёзностью спросил его Огуречик, таким он поназался Быстрову — весь зелёный.
"Вот придумал: нужен договор каким-то аймфо, аймоно. Что , — рассудил Виктор, — это за организации? Зачем они ему?
— Думай, молодой человек и привыкай к бюрократии. Она, как ёжик, колючая, но нужна. Без неё не обходятся.
Расторопная Валентина снова побывала у министра просвещения и получила разрешение на оплату билетов за проезд в купе и проживание в гостинице. Быстрову выдали подъёмные двойном размере — он же едет работать в северный район. В этот же день Виктор купил для себя шерстяной полувер — он же на холод едет! — и ручные часы марки "Победа", необходимые учителю. Отослал сестре 250 рублей за взятую с собой кровать-раскладушку. Оформил сторублёвый перевод отцу. Поразмыслил и послал по 100 рублей другой сестре, у которой жил 4 года, и столько же другу Ивану. У сестры муж в армии, её зарплата медсестры небольшая. У друга Ивана, который завершал учёбу в пединституте, в семье шестеро детей. Денежный перевод придёт в начале сентября — пригодится, до стипендии переживёт. Впервые в жизни Виктор Быстров стал щедрым человеком
С отъездом к месту работы Быстров задержался. Сокурсницы тоже решили несколько дней пробыть в Улан-Удэ. Утром Виктор зашёл к девушкам в комнату, чтобы совершить, как договаривались, экскурсию по Улан-Удэ. Девушки уже застелили постели и подготовили себя к выходу в город. Инна вдруг заявила им:
— Я вас ненадолго оставлю — мне нужно срочно посетить магазин. — И она покинула гостиницу.
Виктор не догадался, что это была их договорённость — оставить его с Валей наедине.
После ухода Инны воцарилось в комнатке молчание. Наконец, Валентина заговорила:
— Витя, может быть, мы, ты и я, поедем в Гусиноозерск? Инна согласна ехать на Байкал. Обо всём я договорюсь в министерстве.
"Вон оно что! — поразмыслил Быстров. — Они устроили ему негласное сватовство! Быть с нею в одной школе и находиться под её контролем?! Настойчивостью Валя добьётся своего. Ему всю жизнь жить с нелюбимой?" И он твёрдо отрезал Валентине:
— Валя, никаких перемен делать не будем. Мы расстаёмся навсегда.
Безмолвие продолжалось в комнатке долго. Валя ругала себя, что она с Виктором не пошла на распределение работы. Тогда всё пошло бы по её замыслу. Просчиталась. Виктор удаляется от неё, а она хотела быть с ним вечно.
Валентина подошла к Виктору, стоявшему у окна, и спросила:
— Можно, Витя, я твои усики поглажу?
Он ничего ей не ответил. Она провела по его усам пальчиком.. Девушка на всё готова была, только бы быть с ним вместе. Но юноша неприступен. Не хочет он сделать её счастливой.
Через 2 часа явилась в комнатку Инна.
— Вы, наверное, заждались меня? Идёмте к Грише. Он обещал сварить нам картошку. В столовых каши и вермешель! Как я соскучилась по картошке!
С Григорием Виктор проводил девушек на вокзал. Предстояло и ему отъезжать. Гриша познакомил его со знаменитым бурятским блюдом — Виктору понравились боозы, очень аппетитные большущие пельмени, начинённые луком и мясом.
Все девушки Галя, Женя, Валя, с кем он контактировал, оказались в Бурятии. На главпочтамте Виктор получил письмо от сокурсницы Евгении Красноруцкой. Она в письме решительно требовала от него сообщить ей немедленно адреса всех выпускниц — ей хочется знать, как все устроились. Такова Евгения — ей всё необходимо знать, словно она декан факультета. Виктор сообщил только два адреса: свой и Вали с Инной. Ему тоже интересно узнать о девушках, так рьяно рвавшихся выехать из родного областного центра.
Виктор считал, что ещё двое девушек питают к нему интерес, а скорее всего он проявил к ним симпатию.
С Ириной, перешедшей на второй курс филфака, он сблизился в экспедиции. Восемнадцатилетняя девушка откровенно ему заявила: "Я готова поехать с тобой в Улан-Удэ". Такой решительности не ожидал Быстров. "А как же институт?" — спросил Виктор. "Я перейду на заочное обучение", — заявила она. И Виктор рассудил: "Такая шустрая в девичестве не задержится. Ждать его, когда он определится и остепенится, она не будет". И он ответил ей: " Пиши письма. Поживём, увидим".
Более нежную симпатию проявлял Виктор к белокурой девушке с волнистыми на голове волосами и яркими голубыми глазами. Познакомился он с ней в мае, перед окончанием института. Читальный зал областной библиотеки заполнен читателями — студенты и пожилые люди усердно черпали из книг интересующую их информацию. Он и его сокурсник Николай сидели тоже за грудой книг. Взлянул Виктор на зал, и его неожиданно пронзили нежным лучиком голубые глаза девушки. До этого он видел её, завершая занятия в институте, в дали коридора — девушка училась на вечернем отделении филологического факультета. Её взгляд заинтриговал его. Он понаблюдал, как она усердно читает, и не мог оторвать от неё своего взгляда. Он до этого не замечал её, белокурую? Почему? Оторвись от книги, взгляни! Что приковало его? Несмелый, очень нерешительный Виктор настрочил записку: "Девушка! Можно с вами мне познакомиться? Вы заинтересовали меня. Виктор". Пойти и отдать ей записку? Такой смелости у Виктора не нашлось. Он попросил друга Николая:
— Коля, отнеси записку симпатичной девушке. Она сидит за третьим столом от нас. Я хочу с ней познакомиться.
Николай, всегда стеснительный, без слов взял бумажку и отнёс девушке. Виктор думал, что она посмотрит, кто его побеспокоил. Но она не оторвала голову от книги. "Ещё подумает, что Николай ей написал! Почему он сам не отнёс ей записку?" Девушка продолжала читать, а Виктор уже не мог приковать себя к чтению — он не отрывал глаз от неё. Вот она стала писать, оторвала листок из тетради. Встала и направилась к выходу, держа листочек в руке. "Сейчас положит листок Николаю. Глупец! Самому надо было отнести записку". Но симпатичная девушка положила листочек ему на книгу. Он развернул бумажку. Мигом прочёл: "Хочешь поиграть в волейбол — выходи во двор библиотеки. Валя". Вот так!
Так произошло знакомство Виктора Быстрова с Валентиной Коршуновой. Впервые Виктор осмелился на выбор симпатичной девушки, которая понравилась ему. Назначать встречи легко: Валя приходила на занятия в институт, а у него завершались лекции в этом же здании. Но вся беда в том, что у Виктора не оказывалось времени для неё. Ждать окончания лекций вечерников невозможно — дело к полночи, трамваи не ходят. Для встреч только воскресные дни. Но Виктор в воскресные вечера бывал занятым: он, как статист, участвовал в массовых сценах областного драматического театра. Пропустить спектакль ему нельзя. К тому же, начались экзамены на курсе, а там и государственные экзамены. Только кратковременные свидания в институте, но и они оборвались из-за экзаменационной сессии. Вот досада!
Виктор запомнил встречу с Валентиной в городском саду с громким и славным названием "Парк победы". Валя пришла с подругой Верой — некоторое неудобство для Виктора. Он запечатлел эту встречу фотоснимками, и теперь вёз эти фотографии в далёкую Восточную Сибирь.
Контакт с Валей прервался из-за участия Виктора в научной экспедиции по сбору фольклора, а потом сборы к отъезду. На последнем свидании он сказал ей:
— Я буду писать тебе письма, Валя.
— Я отвечу тебе.
И они расстались. Надолго. Лишь фотографии Валентины напоминали ему о приятных дружеских свиданиях. Виктор сожалел, что не посмел сказать девушке о своей верности к ней, к их дружбе непродолжительной. Валя не промолвила сожаления об отъезде Виктора, будто они вновь встретятся дня через два. Так и не узнал Виктор, хоть сколько-то прикипела она к нему или нет. На прощание Виктор постеснялся обнять её, а о поцелуе и говорить нечего. Какой он несмелый. Ожидала ли Валя прощального объятия, он не понял. Таким у Виктора получился разрыв с девушкой, о которой он частенько задумывался в последнее время. Напишет она ему письмо? Бабушка надвое сказала. Но всё теплилась надежда.
Виктор повернулся на койке на правый бок — надо бы уснуть, но не спится. Задремал и не заметил, как погрузился в глубокий сон ..
.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Проснулся Виктор в полночь. Сон, как будто, кто рукой смахнул. В голову полезли разные мысли. Вспомнил, как ранним августовским утром вышел из пассажирского вагона — поезд прибывал на стацию Байкал, — и увидел юноша очаровательную картину: перед ним до самого горизонта предстала огромнейшая спокойная водная гладь, подёрнутая лёгким туманом. Так вот какой славный Байкал! Перед ним обширнейший водоём, скованный скалистыми берегами. Вдалеке от Байкала красовались снежные остроконечные пики вершин. Неземная красота, достойная кисти живописца! Сибирский простор необъятен и величав. Поразительно чистый воздух. Очень легко вдыхается грудью. Есть желание хватать его ртом. После улануденского удушья всему телу вернулась лёгкость.
"Но недостаточно любоваться, — сказал он сам себе, — изумительной природой — надо устроиться на ночлег, так как пароход отплывает завтра, впереди ночь". Доволен Виктор, что недалеко пришлось ему идти от железнодорожной станции Байкал до пристани Байкал. Вещей мало — один фанерный чемодан, узелок и лёгкая алюминиевая кровать-раскладушка. Другой саквояж из прочной фанеры, наполненный книгами, он отправил багажом. Его доставят железнодорожным и водным транспортом к месту его назначения. Заплатить пришлось пустяки — 5 рублей. Освободился от тяжести. Намаялся бы, если бы взял его с собой. На пристани Быстров сдал свой ручной багаж в камеру хранения, пообедал наскоро в пристанской столовой и направился в гостиницу. Ему нужна гостиница только для одной ночи, чтобы переночевать. Смотрительница гостиницы, пожилых лет женщина, одетая в синий халат, на голове — лёгкая белая косыночка, завязанная под подбодородком, внимательно посмотрела на молодого человека и спросила:
— Вы с поезда?
— Да, — кратко ответил ей Виктор.
— Где пропадали? — Не получив ответа, продолжала говорить: — Одно место на втором этаже осталось. Могли занять. Со мной на стуле пришлось бы ноченьку коротать.
Понял Виктор, почему пассажиры не устремились в столовую, никуда она от них не уйдёт, поэтому и рванулись в гостиницу — знающий народ. Женщина нацепила на нос очки в коричневой оправе, подложила под жёлтенькую бумажку чёрную копировку и стала выписывать квитанцию, чётко выводя в ней химическим карандашом цифры.
— С вас, гражданин хороший, за двое суток 3-80 полагается.
Быстров ей возразил:
— Мне только переночевать. Я могу в 8 утра освободить постель. Это будет означать, что я занимал место 14 часов.
— Дорогой мой, вторые сутки начнутся с 24 часов. Не выдворять же мне вас в полночь? Давайте ваш паспорт, деньги и распишитесь в квитанции. У нас минимальная оплата за ночлег. Пароходство терпит убытки. Не прибедняйтесь: вы едете на Север, получив подъёмные. Через два года будете возвращаться из отпуска, остановитесь у нас.
— Почему через два года? Через 2 года только отпуск, — возразил ей Быстров.
— Тем более, — обрадовано проговорила дежурная гостиницы. — Будем знакомы. Я — Варвара Ивановна Седова. Если нет меня на дежурстве, назовите мою фамилию, и вам обеспечат ночлег. Пароходство, заботясь о пассажирах, не должно иметь убытки. Мы сезонно работаем. Зимой пусто, а здание надо круглый год сохранять.
Покидая словоохотливую сибирячку, Быстров сунул в нагрудный карман костюма квитанцию и подумал: "Надо целый год помнить Седову Варвару Ивановну. Что поделаешь? Возможно, придётся к ней обращаться". Поднялся на второй этаж деревянного здания. Узкая лестница навела его на мысль: "Дом купца используют под гостиницу. Это точно".
В комнате, куда определи Быстрова, стояли почти вплотную друг к другу шесть коек. Его встретил одинокий мужчина. При появлении Быстрова он встал со стула, пятернёй пальцев руки прочесал волосы назад и заговорил первым:
— Мы, думали, впятеро-ом ночевать. Теперь нас шестеро. Да-а-алёко едем, мо-олодой человек?
Виктор заметил, что его собеседник в отдельных словах удваивает гласные, особенно в слове "далёко", да и левая рука при разговоре, иногда подёргиваясь, приподнималась и до конца не опускалась вниз. "Фронтовик", — решил Виктор и ответил на заданный ему вопрос.
— В Нижнеангарск поплыву.
— Да-а?! — изумлённо и обрадовано воскликнул он. — Я тоже — туда. Будем знакомиться. Я — Василий Васильевич. Директор вечерней школы.
— Я — Виктор Быстров.
— А я — Башаров. Вы у-учитель?
— Да. Русский и литература у меня.
— Отчество! О-отчество своё скажите. О-обязательно на-адо.
Не хотел Виктор, чтобы его возвеличивали, но Башаров настаивал:
— Учитель без о-отчества, что корова без хвоста.
— Иванович. Но вы просто меня зовите Виктором.
— Не скро-омничайте, Виктор Иванович. Вы про-осто не привыкли, чтобы вас звали по имени и о-отчеству. Учитель без о-отчества, — повторил он, — это так же, как классный руководитель без учеников. Уважение к воспитателю и учителю — прежде всего.
Василий Васильевич прошёл по комнате широким шагом. Правой рукой поправил на голове взлохмаченные в стороны чёрные волосы, приподнял согнутую левую руку и опустил её, прислонив к животу, с улыбкой заговорил:
— Вы несказанно меня обра-а-довали, Виктор Иванович. Жена написала в санаторий: прибыли учителя, но всех распреде-е-лили по другим школам. По-онимаете, о-обошли вечернюю школу. И вот — вы! 40 часов в неделю — не каждый учитель потянет. Такое количество часов — только мужчине. О-одна беда: как 40 часов в расписание вставить. Обычно литераторы из дневных школ не соглаша-а-ются работать по совместительству в вечёрке — проверка тетрадей много вре-е-мени у них отнимает. Теперь я спокоен. Виктор Иванович, я ведь тоже литератор.
— Василь Васильевич, я вас ещё больше обрадую: со мной едет учительница русского языка и литературы.
— Пра-а-вда? — обрадовался Башаров. — Ваша жена?
— Нет. Выпускница Челябинского пединститута. Ехали сюда в одном поезде, но в разных вагонах.
— Познакомьте меня с ней. — И, выражая нетерпение, Башаров ему предложил: — Пойдёмте, сейчас же найдём её.
В гостиничной комнате, которую занимали женщины, молодой учительницы не оказалось.
— Ясное де-ело, — уверенно пояснил Василий Васильевич. — На бе-е-регу Байкала надо искать. Где же ещё любоваться байкальской кра- а-сотой?!
Виктор уловил, что он быстро освоил речь разговорчивого директора вечерней школы и уже не замечает в его словах удвоения гласных звуков.
Башаров остался довольным: он отдохнул за время отпуска и в дороге укомлектовал школу учителями. С Марией Владимировной Василий Васильевич договорился: они школьные вопросы обсудят на борту теплохода.
Когда в комнатке гостиницы укладывались спать, Виктор почувствовал духоту — в небольшом помещении успели надышать пять мужчин-лежебоков, да и день был солнечный, теплый. Поэтому он решил открыть окно, чтобы освежить ночлег струёй байкальского воздуха. Лишь взялся Быстров за оконную ручку, как Башаров — он уже лежал под одеялом — доброжелательно посоветовал ему:
— Виктор Иванович, не открывайте окно. За ночь ко-о-мната охладится, а отопительный сезон ещё не начался, будет хо-о-лодно ночью, — Виктор, будучи послушным юношем, перестал возиться с окном — старших надо уважать.
Снял верхнею одежду и лёг спать. Несмотря на духоту, он сразу заснул и спал крепко до трёх часов ночи — сказались дневные хождения. В три часа Виктор почувствовал такую прохладу, что стал замерзать под тонким лёгким одеялом. Не поленился встать, накрыл одеяло своим плащом, лёг в постель и снова уснул. Через два часа проснулся, потому что от холода стучали зубы о зубы. Виктор нахлобучил на голову одеяло, чтобы не замерзали уши. Продолжал сонно сопеть, согреваясь своим дыханием под одеялом. Но часто ворочался в постели, потому что при малейшем движении появлялась щелка, и холодный воздушный поток мгновенно впивался в тело, заставляя Виктора повернуться, чтобы законопатить себя одеялом. В седьмом часу утра его всё-таки окончательно выморозило в постели. Он встал и начал спешно надевать на себя охлаждённую под утро одежду. Башаров в плаще уже расхаживал по комнате. Быстров спросил у него:
— Василь Васильевич, откуда такой холод навалился?
— С гольцов, Виктор Иванович, с го-о-льцов, — и усмехнулся при этом: — Может быть, открыть окно — свежий воздух полезен для организма?
— Что вы, Василий Васильевич! Зуб на зуб не попадает.
— Вы любовались днём снежными горами, ночью они напомнили вам о себе. По-о-йдём, Виктор Иванович, на берег Байкала, пробежим и со-о-греемся.
— Не возражаю, — ответил ему Быстров. — В августе продрог. Невероятно!
С полчаса бегали учителя, прыгая с камня на камень, усердно старались согреться. От души напрыгались и стали бросать в озеро гальку, делая "блины".
— Я теперь понял, что гольцы — это серьёзно, — признался Быстров.
— Ещё как серьёзно, Виктор Иванович! Мы за-а-мёрзли в августе. Так? Представьте себе: мороз за минус 50. На морозе в тайге — охотники. Каково им?
— И в холод охотятся? — удивился Быстров. — В моих родных местах массовая охота на водоплавающую дичь отрывается весной и осенью, когда ещё прохладная пора. Зимой охотятся на лис и зайцев. В мороз охотники дома сидят.
— У нас не так, — пояснил ему Василий Васильевич. — В октябре лесные массивы накрывает снег, и промысловики пушного зверя отправляются в тайгу на охоту до ма-а-рта. Весной и осенью у нас тоже охотятся на уток и гусей, в осеннее время, добывают ондатров. Охотники-профессионалы в зимний период заняты добычей соболя. Очень хитрый зверёк. Шкурка дорого ценится — на экспорт идёт.
— Я ещё не видел соболя, — признался Виктор. — Не представляю, что это за зверёк. Интересно бы увидеть.
— Со временем узна-а-ете и увидите его. Шустрый зверёк и красивый.
— Можно поохотиться? — поитересовался Виктор.
— Мо-о-жно. Если вам не страшен пятидесятиградусный мороз и вы можете поспать у костра в лесу. Вряд ли вам придётся заняться добычей соболя. Спросите, почему? Это очень изнурительное и трудоёмкое занятие. К таёжной охоте надо привыкать с де-е-тства. У промыслеников охота зимой длится полгода. Вы, Виктор Иванович, сможете но-о-чевать зимой на снегу день-два, а?
— У охотников есть домики, — заметил Быстров.
— Поохотился и спи в тепле? — иронически заметил ему Башаров и с увлечением продолжил разговор: — Какие там домики? Нет их! Мо-о-жет, где-то есть, но не у нас. Вы думаете, к избушке прибежит соболь? Он про-о-ходит под снегом за сутки 30-50 километров. Вот и ищи его! Если и было бы зимовьё, не захочешь к нему возвращаться. У избушек соболя не выследишь.
— Пробыть всю зиму на снегу?
—Да, — подтвердил Василий Васильевич, — на снегу, а где же ещё? Домик, конечно, нужен. Без избушки плохо. Заболел, и у таёжного костра выздоравливай. Пло-охо, что нет ещё доброй заботы об охотниках.
— Вы, Василий Васильевич, охотник?
Василий Васильевич задумался, а потом заговорил:
— Последний раз я охо-о-тился в 43-м году. Трёх фашистских снайперов выследил и уложил. Жаль, четвё-ё-ртого не успел кокнуть. Он, хитрец, лежал за стволом дуба. У него, видимо, рация была. Пока я его выслеживал, он успел передать координаты, и меня накрыла мина. Тяжёлые ранения по-о-лучил в челюсть и левую руку. Полгода в госпитале про-о-валялся. Вернулся домой на своих ногах. Окончил пединститут. Болят раны, но работаю. Каждые два года езжу в санаторий укреплять своё здоровье
— Подлечивают? — поинтересовался Виктор.
— Говорят, Виктор Иванович, го-о-рбатого могила исправит. Вроде силы прибавля-я-ются после отдыха на юге, но раны продолжают побаливать. Из-за них, этих ран, я раньше всех сегодня встал. Мои раны хо-о-лода боятся. Размялся в комнате, легче стало. Виктор Иванович, — спохватился Башаров, — идём к отвесному берегу. Туда, возможно, утром омуль по-о-о-дойдёт. Видели живого омуля?
— Ничего я ещё не видел, — откровенно признался Быстров.
— У вас всё впереди, — успокоил его Башаров. — Увидите.
Стоя на высоком берегу, они долго рассматривали, колыхающую воду. Она неслышно плескалась о берег. Чётко видно дно, устеленное сероватой и беловатой отшлифованной галькой. Но ни одна рыбка в ней не плавала.
— Нет омуля. Хитрющая рыба — не просто её заметить, — пояснял Василий Васильевич. — Что-что, а ры-ы-бачить вы научитесь. У нас каждый мужик — рыбак. Есть и женщины, увлечённые рыболовством. Виктор Иванович, обращаю ваше внимание на байкальский водоём. Посмотрите: чистейшая вода, никем не замутнённая. Глубина здесь метров 10, если не больше. — Он вытащил из кармана плаща монету и кинул её в воду. — Смотрите, Виктор Иванович, видно отлично, как она спирально идёт ко дну и ложится на гальки. Различить можете её номинал?
— 20 копеек, — сообщил Виктор.
— Верно, Виктор Иванович. По чистоте байкальская во-о-да не отличается от дистиллированной. Представляете, Виктор Иванович, несметное богатство в этом водоёме! Миллионы людей можно напоить чистейшей водой. Очень глубок Байкал. На дне его обитает рыбка-голомянка. Чешуи у неё нет — гладкая кожа. Вся из жира. Если выставить её на солнце, то из неё вытечет весь её жир, один скелет останется.
— Вы её мне покажите? — спросил Быстров, заинтересовавшись этим сообщением.
— Я сам её ни разу не видел. Живёт она на бо-о-льшой глубине, редко попадает в рыболовецкие сети. Живородящая. Родит и погибает. Голомянку раскопали учёные и поведали нам о ней. Много неизведанного хранит в себе седой Байкал. Как образовалось это чудо природы, то-о-же неизвестно. Более трёхсот речек несут свои воды в Байкал, а вытекает одна — бурная Ангара. По глубине, по чистоте воды нет в мире Байкалу равного водоёма.
Виктор понял, что Башаров может бесконечно обрисовывать байкальские чудеса, увлечённо рассказывая о них.
— На берегу Ледовитого океана живут тюлени, — он продолжал с ещё большим жаром рассказывать, уловив, что Виктор внимательно его слушает. — И у нас тюлени живут. Байкал их родина. Нерпой у нас их зовут. До океана им не добраться. Наверное, в древности, когда кругом была вода, они сюда заплыли. Вздымались горы, и опускалась твердь, образовав огромнейшее озеро. Нерпы оказались в ловушке, отрезанными от океана. Остались они жить на Байкале, приспособились к пресной воде. на нерпу сможете зимой поохотиться.
Василий Васильевич, рассказывая, не терял чувство меры, на самом интересном замолк, напомнив Быстрову:
— Не пора ли нам, молодой человек, завтракать?
В пристанской столовой кормили сытно, но не баловали своих клиентов разнообразием блюд. На утро — каша и чай. Сидя за столом, поедая пшённую кашу, залитую растаившим сливочным маслом, Быстров спросил Башарова:
— Почему нет в меню рыбных блюд? Можете объяснить мне, Василий Васильевич? Я бы хотел попробовать омуля. Его расхваливают.
Башаров ухмыльнулся, посмотрел на Быстрова, не сведущего в простейших жизненных вопросах, и стал ему обстоятельно растолковывать, одновременно аппетитно отправляя ложку за ложкой с кашей в свой рот:
— Хотите сказать, Виктор Иванович: воды рядом много, а рыбы нет? Так? Уважаемый товарищ, жители сами себя обеспечивают рыбой. А вот с про-о-дажей рыбы для приезжих целый па-а-радокс. Живут, Виктор Иванович, на берегу огромного рыбного водоёма, а в магазине рыба не продаётся. Бывает в продаже камбала, доставленная с Дальнего Востока. Продавать солёного омуля жители выносят к пассажирским поездам, когда он останавливается на станции. Весь госулов, добываемый артелью, сдают рыбзаводу. Там рыбу консервируют. И рыбокомбинат сдает свою продукцию торговой базе. Оттуда большими партиями отправляют в крупные города. Доставить сюда бочку солёной рыбы нет смысла. Её не раскупят. Местному населению она не нужна, да и по вкусу не подходит — у них своего соленья достаточно. Пассажиры прибывают к отходу или приходу теплохода. Поэ-э-тому с продажей рыбы парадокс. В торговой цепочке свежей рыбе, вообще, места нет. Зачем во-о-зиться с пятьюдесятью килограммами, если перера-а-ботанная продукция поста-а-вляется тоннами? Сюда не завозят — невыгодно доставлять её в небольшие населённые пункты. Иногда появляется крепко просолённая дальневосточная рыба. Может год она лежать — не испортится. Её не покупают. Приходится списывать. Торговле — убыток. Выходит, в рыбном краю рыбы нет. Ма-аленький узелок, а развязать его трудно.
— Василий Васильевич, вы выдали целый трактат. Я уже чай выпил. Все условия создали мне за столом, чтобы осуществился для меня принцип: когда я кушаю, я ем и слушаю.
— Иронизируете, Виктор Ива-а-нович? — заметил ему Башаров. — Чуток в еде поотстал, но я по-солдатски быстро всё опустошу, и мы пойдём гулять по берегу Байкала.
— Что ещё остаётся делать? — поддержал его Виктор. — Нам ещё не скоро отчаливать. Здесь отобедаем.
На прогулке Быстров, глядя на скалистые возвышенности, предложил:
— Василий Васильевич, не слазить ли нам вон на ту невысокую горку?
Башаров усмехнулся и, отвергая его предложение, пояснил:
— Молодой человек, я уже не испытываю желания лазить по горкам — года уже не те, да и бывал там я ни один раз. Вам, Виктор Иванович, обяза-а-тельно надо наверх забраться — чудо природы увидите. Предстанет интереснейший ландшафт. Невысокая гора, а карабкаться придётся.
И Быстрову действительно пришлось попыхтеть, забираясь на "небольшую" горку. Шаг — к верху, а всё тело тянет вниз. Взошёл на выступ, Виктор, тяжело дыша. Совершенно не приспособлен подниматься на гору. Снизу казалась ему гора невысокой, думал, что без особых усилий на нёё он заберётся. Как же покоряют высочайшие пики? Ему, степняку, на первый раз этой горки достаточно. Виктор огляделся. Пред ним действительно предстала краса удивительная: бесконечная широкая лазурная поверхность Байкала скрывалась на севере в необразимом далеке, за горизонтом, прочно сливаясь с небесами. Такой простор! На глаз не определишь, на скопько километров удалены скалистые горы. Вот уж с горы Байкал, рассудил Быстров, не назовёшь озером — раскинулось необъятное море. Нежной зеленью хвойных лесов окаймлены его берега. Возвышенности, заросшие вечнозелёным лесом, постепенно уходят в высь и становились высокими скалами с острыми пиками, уже запудренными снежной белизной. Эти таёжные дебри, по-видимому, ещё не тронуты человеком, рассуждал про себя Быстров, — везде дикая жизнь, представленная первозданно природой. Внизу, на юго-востоке, от правой его руки, лентой вился железнодорожный путь, снизу он виделся ему прямолинейным. С горы всё представилось по-другому. По узкой ленточке рельс ползли игрушечные поезда, словно дети их запустили. Лишь чёрно-серый дым, клубами рвущийся из трубы паровоза, убеждал, что движется настоящий поезд. Вот тебе и невысокая гора! Высота во много раз уменьшила.
Впервые Виктор, лесостепной человек, так высоко забрался, и всё ему виделось в миниатюре. Закружилась мгновенно голова, когда он глянул вниз с отвесной скалы, и увидел малюсенькие строения пристани и станции. Резко он отпрянул от скалистого обрыва, чтобы туда не нырнуть. Лёг на спину, подмяв под себя редкую траву. Голова его упёрлась в гранитный камень. Ноги почувствовали облегчённую свободу. Находясь на верху горы, на диво Виктору, бездонное голубое небо к нему не приблизилось. Наоборот, распластавшийся небосвод удалился от него ещё дальше в свою океанскую недосягаемую глубину, судя по одиночному небольшому белоснежному облачку. Ни коршуна, ни орла в небесах — чистейшая никем не тронутая голубизна. Есть здесь коршуны и орлы? Простора для них достаточно! А что там, в необозримой небесной глубине? Тоже жизнь? Какова она? В чём зиждется? Там свои люди и свой животный мир? Или всё воплотилось в газ, в котором, как былинки в воде, плавают планеты? Ими управляют кипучие электроны и могучие ядра? Кто знает? Когда в это бездонное пространство войдёт, наконец, человек? Не на десятки километров, а на сотни тысяч километров он рванётся ввысь. Но когда? Где же наш Циолковский, наш земной астронавт? Взвейтесь, ракеты! Откройтесь, Миры! Романтические грёзы овладели Виктором. Они уводили его в заоблачную, никем несокрушимую высь.
Возвращение на ровную земную твердь убедило Виктора, что спускаться с горы труднее, чем подниматься. При каждом шаге его тело неумолимо упорно тянуло вниз, к подножью горы. Боязнь оборваться преследовала неотступно. Когда нога, не найдя выступа, повисала в воздухе, другая нога, упёртая в камень, начинала дрожать, еле сдерживая его торс. Сердце, предчувствуя неимоверное скольжение вниз, билось учащённо. Сорвись ботинок с уступа, и полетишь вниз — руки не смогут ни за что ухватиться. Лишь спина, прижатая в данный момент к наклонной гранитной плоскости, не давала телу съезжать. "Нет, только в кино, — подумал Виктор, — горные жители легко пробираются в горах". Неспеша, очень медленно, впервые попав на такую высоту, юноша спускался вниз. Наконец, путь завершён. Виктор стоя выпрямился, его сразу же так резко потянуло к подножью, что он не удержался и побежал вниз по тропе, еле успевая передвигать ноги. Замедлить, остановить движение, навязанное ему земным притяжением, невозможно. Казалось, чем ниже спускался, тем сильнее тянуло к основанию горы. Когда кончится эта тяга? Чтобы прервать движение, Виктор упал на бок. Поднялся. Решил, что он стоит на горизонтальной плоскости, но стоило ему выпрямиться, как его опять, словно магнитом, потянуло вниз. Медленно шоркая ногами, не отрывая их от скалистого грунта, завершал он спуск. Нет, скалолаз из него некудышный. Что поделаешь — впервые в горах.
Ещё там, на горе, Виктор заметил, что пассажиры устремились в столовую и продовольственный магазин. "Беспокоятся люди, а езды для многих 3-4 часа — не все же будут ехать двое суток, — подумал он и не стал вставать в длинную очередь. — Схлынут, тогда зайду — до посадки на теплоход ещё два часа".
Когда предприятия, обеспечивавшие пассажиров продуктами питания, опустели, Виктор решил перекусить и кое-что купить себе на дорогу. Он зашёл в столовую. Увидел там единственную женщину в белом халате, Она в большом тазу мыла посуду.
— Можно перекусить? — спросил он.
— Ничего нет! — ответила она ему, не поворачивая головы в его сторону.
— Хлеб, колбаска есть?
— Всё подмели под метёлочку. Наши все ушли уже с работы, я осталась домывать посуду.
— Голодному придётся ехать, — с горечью провозгласил Виктор.
— Где вы раньше были — она взглянула на него, — молодой человек? Отплывёт теплоход, в ресторане поужинаете.
Виктор зашагал в продуктовый магазин. На полках одиноко стояли пол-литровые бутылки с водкой, с так называемым "сучком", и литровые в жестяных банках консервированный рыбный паштет.
— Продайте мне хлеба, — попросил продавца-женщину Быстров.
— Нету, — ответила она, снимая с себя синий халат. — Всё, что есть, стоит на полке. Закрываю магазин. Купите пол-литра — обменяете на хлеб.
— Ещё чего не хватало! — возмутился Виктор. — Дайте банку консервов.
Выходя из гостиницы, Быстров столкнулся с Башаровым. Он с большим чемоданом направлялся к теплоходу. Виктор, взяв его чемодан, заметил ему:
— Зачем в такую рань? В очереди захотелось постоять? Посадка начнётся только через полчаса. Ваше место никто не займёт.
Башаров не понял его иронию и пояснил, почему он поспешил:
— Надоело отираться в комнатушке. Лучше на воздухе постоять.
Быстров выложил ему свою обиду:
— Заходил в столовую и в магазин — там всё раскупили.
— Каждый раз так бывает, — пояснил Башаров. — Нас, северян, не балуют ассортиментом продуктов. У нас нет печенья, только пряники, да и то одного сорта. Конфет —3-4 вида. Плитки шоколада не найдёшь. Варенье, повидло не продают. Поэтому и скупают всё на пристани Байкал. — Посмотрел на теплоход и заспешил: — Матросы ведут посадку. Можно идти.
Быстров прошёл на теплоход после всех. Удивился, что Марии в каюте нет — у них билеты в одну четырёхместную каюту. Забросил чемодан и раскладушку на верхнюю полку, и поспешил в ресторан. И опять разочаровался: пассажиры стояли в длинной очереди за дверью ресторана. "Они целый день не ели? Или выпить захотели так, что невтерпёж?" — возмутился про себя Виктор. Пожилая дамочка в скромной шляпке ворчала себе под нос:
— При таком скоплении людей можно и не поужинать.
Он, имея тонкий слух, хорошо расслышал её ворчание и в такт ей сказал:
— Мужчины засядут за стол не на полчаса, а на весь вечер. Вполне можно не попасть в ресторан.
Быстров посмотрел, нет ли в очереди Башарова. Предусмотрительный ветеран, видимо, решил ужинать у себя в каюте. Пойти к нему перекусить, Виктор постеснялся. Развернулся и пошёл на палубу. Оптимистическое настроение его не покинуло: через час теплоход сделает остановку, и он отоварится в магазине.
Действительно, через час теплоход "Комсомолец" остановился. Две лодки спущены на воду. Спешно в них места заняли пассажиры. Виктор решил, что одно место всё-таки найдётся для него. Но его остановил Василий Васильевич.
— Далёко ли вы собрались? — спросил он Быстрова.
— Хочу побывать на пристани, Василий Васильевич, — ответил Виктор, не раскрывая ему истинную причину поездки.
— До пристани километра три, — стал объяснять новичку Башаров, — На вёслах пойдут туда. Кто вас возьмёт? Высадят пассажиров и сразу вернутся назад. Никакой пристани там нет — посёлок-то небольшой.
— Я хотел побывать в магазине.
— Какой магазин?! — всё больше разочаровывал его директор вечерней школы. — Если он есть, то закрыт — все жители, в том числе и продавец, — на берегу: хотят узнать, кто приехал.
Виктор считал, что теплоход подойдёт к причалу, как это на реках обычно происходит, причалится. Пока высаживаются пассажиры и садятся новые путники, он побывает в магазине. До берега трёхкилометровая отмель? Поэтому теплоход "Комсомолец" к берегу не причаливает?
У пары шлюпок вёсла разом плюхнулись в воду. Матросы дружно гребли. Полтора часа ждал Быстров их возвращения. Наконец, шлюпки подняли на борт. Со скрежетом, задевая борт теплохода, якорь пополз вверх. "Комсомолец" через минуту пыхнул из трубы тёмным дымом и медленно поплыл.
Понурым стоял Быстров у двери ресторана. Очередь к окошечку, где выдавали талоны клиентам, на его взгляд, не уменьшилась. Виктор снова вернулся на палубу. Увидел Марию с пожилой женщиной. Они под ручку прогуливались здесь.
— Витя, — сказала Маша, — мы плывем с учительницей русского языка и литературы. Звать её Серафима Петровна. Познакомься. Едет до Баргузина. Её место в нашей каюте.
Виктор в знак доброжелательности сделал поклон головой и произнёс:
— Три литератора на пустующей палубе — можно читать стихи.
Мария ей стала что-то говорить, но он не слышал её, так как задумался, потому что его внимание сосредоточилось на пожилой женщине. Седые волосы на голове стёрли её национальность. Глаза Серафимы Петровны — две чёрненькие смородинки, облитые росой, излучали теплоту. Мария называла её фамилию, но звуки "д" и "з" сразу стёрли слово из его памяти. Учительница чисто говорила по-русски приятным голосом. Может быть, у неё только муж грузин? Ох, эти женщины — они нередко смешивают национальности! Какая бы ни была у неё национальность, уроки литературы она, верно, преподносит эмоционально. Уж древнему эпосу "Витязь в тигровой шкуре", пронизанный героикой и гуманизмом грузинского народа, Серафима отводит не 2-3 часа, а изучают, наверное, две недели. Это уж точно! Но что поделаешь, прикипела дочь солнечного Кавказа к Сибири, а родину, родимую сторонку, наверняка, не забывает!
После небольшой беседы о делах учителей Серафима Петровна заявила:
— Пора нам к ночлегу готовиться.
— Я не возражаю, — заявила Мария. — Идёшь с нами, Витя?
— Ещё побуду на палубе.
Он знал, что перед сном они перекусят. Как ему выглядеть за их ужином? Ни хлеба, ни колбасы у него нет. Выставить банку консервов? Довольствовать их припасами? Такое — есть чужое — Виктор не мог себе позволить. Он ещё два часа пробыл на палубе, наблюдая, как от берегов туман накрывал постепенно водную гладь. У ресторанной двери ещё толпились люди. Виктор направился в каюту. Притушив электросвет, учительницы на нижних полках уже спали. Виктор, чтобы не тревожить дам, тихо посапывающих во сне, со всей осторожностью застелил постель на второй полке. Напротив лежак не был занят. Разулся и, не снимая верхней одежды, надумал некоторое время полежать. Оперся обеими руками о края верхних полок, напрягся, подтянул своё тело вверх и ловко без шума улёгся на постель. Хотел поразмышлять в тишине, но желудок постоянно напоминал о себе — не мечталось и не спалось.
Около 11 часов вечера он заглянул в ресторан. У стойки кассы — ни людей, ни кассира. На двух столиках за распитием спиртного задержались мужчины, несвязанно бормоча между собой. В зал заглянула в белом лёгком фартучке с белоснежным узорчатым венчиком на голове официантка и громко объявила:
— Мальчики, завершайте свои дела! Ресторан закрывается.
— Мне кружку пива! — изрёк один из сидящих за столиком выпивох.
Она ответила ему грубо по-простецки:
— Будешь … криво! Не налакался? Иди спать!
— Мне бы поужинать, — застеснявшись её, попросил Виктор.
Она бойко ему ответила:
— Опоздали, молодой человек! Ничего нет. Ресторан закрывается.
— Продайте хлеба, — умоляюще попросип Быстров.
— Хлеб закрыт в кладовой. Директор ресторана ушёл и унёс с собой ключ. Приходите завтра.
"Когда мне приходить, я сам знаю", — подумал Виктор и покинул ресторан. В каюте он перочинным ножом разрезал верх жестяной банки с паштетом.
Из неё пахнуло рыбьим жиром — видимо, банка не один месяц простояла на полке в магазине. Несмотря на резкий запах, защекотало в его животе. "Приятное кушанье", — рассудил Виктор, отправляя, стоя у стола, ложку за ложкой в рот измельчённую консервированную рыбу. Перестал работать ложкой только тогда, когда ополовинил банку паштета. "Каким-то приторным он оказался", — подумал и не дорезанную до конца ножом жестяную крышку нахлобучил банку. Оставил её на столе. Запрыгнул на полку и, не понимая, утолил ли он голод, уснул.
Спал Виктор крепко, и никто не будоражил его. Проснулся, когда каюта уже была залита дневным светом. Покачивало его, как ребёнка в люльке, вместе с постелью "Это ещё что?" — подумал он, не разобравшись в качании. Вечером каюта не колебалась, будто не плыли, а стояли на месте. Началось настоящее плаванье на корабле? Поташнивало. Маша спала, прикрыв своё лицо простынью. Серафима Петровна уже проснулась. Чёрненькие глаза, сверкающие добротой, неотрывно смотрели внимательно на Виктора.
— Доброго вам утра! — пожелала она ему. — Только не вставайте, лежите.
— И вам, Серафима Петровна, доброго утра я желаю! Только почему я не должен вставать?
— Качка! — предупредила она его: — Многие чувствуют себя нехорошо, когда их укачивает.
"Вот новость! Возможно, и меня уколыхало, коль поташнивает? — подумал он. — А может быть, от паштета дурно? Проверю: если я гляну на паштетную банку и не содрогнусь, значит, меня укачало — морскую болезнь мне не по нраву". Он приподнялся на полке и глянул на банку — сразу чуть не вырвало. Соскочил с лежанки, боясь взглянуть на столик. Спешно надел ботинки и, не зашнуривая их, выскочил из каюты. Столкнулся на лестничке с женщиной, которая тянула вверх обмякшего побледневшего мужчину. Ноги у него еле передвигались, руки плетьями висели — скомканный бесформенный комок. "Так действует морская болезнь?!" — удивился Виктор. То, что многих укачало, он убедился, побывав в гальюне (так моряки называют отхожее место). Там , откуда он второпях выскочил, и на палубе — везде приходилось перешагивать через отвратительные на вид и запах блевотины. Но надо же после сна привести себя в порядок! Но как?
Быстров на цыпочках, перешагивая пакостные "лужицы", кое-как добрался к крану. Умылся. Зашёл в каюту и вытер полотенцем лицо и руки. Расчёской расчесал на голове свои длинные волнистые волосы. Маша ещё не проснулась. Лежала и Серафима Петровна. Она открыла зажмуренные глаза и спросила его:
— Как ваше самочувствие, Виктор Иванович?
— Порядок, Серафима Петровна. Меня не укачивает. Пойду завтракать.
— И за нас откушайте. Я лежу и никак не решусь встать. Качка усыпила Марию Владимировну. Крепко спит, а меня давно покинул сон.
В кассе у окошечка ресторанной кассы (такой был порядок на теплоходе), он назвал блюда своего завтрака, чтобы получить талоны:
— Мне — чай без сахара. Это раз. Полстакана сметаны, салат из солёных огурцов, две порции гуляша с рисовым гарниром и ещё стакан сладкого чая.
Девушка-кассир в розовой косыночке на голове, щёлкая пальцем на счётах, недовольно проворчала:
— Сразу бы и говорили: мне — два чая.
— Сразу не получилось. Мне нужен разный чай. В первую очередь выпью чай без сахара, чтобы заглушить тошноту. После гуляша с наслаждением выпью душистый сладкий байкальский чай, то есть завершу завтрак сладким чаем. Есть разница от чая к чаю?
Но кассир его не слушала. Щёлкнув на счётах косточкой, спросила:
— Вам посчитать сто грамм водки?
— Это ещё зачем? С утра пить? — удивился Виктор.
— Качаться не будете.
— Не я качаюсь, а теплоход раскачивается. Ему и предлагайте.
Девушка-кассир поняла: юноша для выполнения плана по лродаже ей не поддержка, и предложила ему заплатить за завтрак 12 рублей 63 копейки.
Виктор хотел уединиться, взглядом выбрал пустующий столик и направился к нему, Но, пройти мимо мужчины, который держал в руке стакан с водкой, ему не удалось — он остановил его.
— Паря, почё проходишь? Садись рядом. Я не помешаю. Быть отпускнику одному за столиком — сплошная скука. Не с кем слово молвить. Укачало мужиков, они и не забредают в ресторан. Морская качка им не по носу.
Виктор не возразил и присел к нему за столик. Сосед сразу же предложил:
— Немного выпьешь? — Не дождав ответа, крикнул официантке: — Нам ещё один стакан, девушка!
— Я не буду пить, — твёрдо и определённо заявил Виктор.
— Я ещё не наливаю. Може, ещё и не налью? Спасибо, девушка, — сказал он официантке, принимая от неё пустой стакан, и тут же спросил Виктора: — Всё же немного налью? Будут проходить мимо, скажут: сам пьёт, а другу не нальёт. — Виктор закачал головой. — Я всё же плесну в стакан. — Виктор закрыл ладонью стакан. Компаньон не возразил: — Пусть стоит. Как звать тебя? Меня — Петром. Петя — я. Тебя — Витя? Имя хорошее. Кем ты будешь в Нижнеангарске? Туда же плывёшь? Учителем? Говори отчество. Учителю без отчества, как кухарке без фартука, нельзя.
— Молод, чтобы вы меня величали, — возразил Виктор.
— Учителя всегда полным именем называют. Так положено, — заявил утвердительно Пётр.
Пришлось Виктору назвать своё отчество.
— Почему, Виктор Иванович, с чая начинаешь? С похмелья? Али правду сообщил, что не пьёшь? Прав: учителю пить нельзя. Чему пьяница научит? Мне можно. Я тружусь шкипером. Знаешь такую профессию? Баржа плывёт, а я смотрю по-идиотски на воду, чтобы на мель не посадить судно. Слово мне некому перебросить. — Пётр говорил без остановки, бесконечно. — Я всё же выпью. — Он опрокинул в открытый рот содержимое в стакане без всякого прикосновения к губам, крякнул и, отломив от хлебного ломтика кусочек, приложил его к носу, понюхал и сказал: — Как её только беспартийные пьют?
"К чему он это произнёс? Видимо, член партии?" — рассудил Виктор. В это время за его спиной раздался басовитый голос:
— Петро, почему один пьёшь? Это же уму непостижимо в мужской компании. — Оглянулся Виктор: перед ними стоял плечистый мужик высокого роста, его широкие ладони, величиной с блюдце, казалось, еле удерживали пальцами маленькие бумажки, выданные кассиром.
— Учитель не хочет со мной пить, — пожаловался ему Пётр.
— Учителя не пьют. Это ты правду сказал. Можно к вам присесть? Веселей будет. Я люблю выпить. Не скрываю.
— Это нам известно, — заявил Пётр. — Присоединяйся, Вадик, к нам. Место ещё для одного осталось. — Выражая гостеприимство, Пётр добавил: — Давай, с тобой по маленькой чеколдыкнем. — Вадим присел на стул. — Стакан есть. С грузчиком райпотребсоюза я рад выпить.
— Зачем, Петя, берёшь у человека стакан? Мне сейчас принесут. Девушка, можно побыстрее обслужить? — обратился он к официантке.
Она сразу же подошла, чтобы удовлетворить просьбу нетерпеливого пассажира. Подавая ей листочки, мужчина настоятельно попросил:
— Пустой стаканчик — в первую очередь! Остальное — потом!
— Очухался от вчерашнего? Жажда мучает? — Официанка улыбнулась Вадиму и взяла листки у него и у Виктора. — Сейчас принесу вам всё.
— Если бы не она, — кивнул головой грузчик в сторону официантки, — я бы ночевал здесь. Подошла и сказала: "Хватит. Я твоя сестра милосердия. Доведу хромого фронтовика до каюты". Пришлось мне ей подчиниться. Ничего не поделаешь — умеет подходить к нашему брату сестричка милосердия. Увела меня, а тут ещё оставались мужики.
— Без жены, видать, ты погулял неплохо. А моя половинка вчера меня не пустила в ресторан. Утром в каюте разложила еду. Отказался от её завтрака — дескать, сильно мутит, укачало — из живота, говорю ей, всё готово выскочить. Пожалела она меня. "Иди, — говорит жена, — выпей, а то весь съёжился".
— Так выпьем? — спросил шкипер и тряхнул пышной чёрной шевелюрой, держа стакан перед своим лицом. — Вдвоём пьём! Её со стаканом не дождёмся.
В это время подошла официантка. Она с подноса выставила на стол тарелочки и полный гранёный стакан с водкой.
— Богат твой заказ! — похвалил Пётр Вадима. — Пьём? Рука устала держать стакан.
— Только втроём! — заявил Вадим, обхватил ладонью стакан так, что его не стало видно. — Фронтовики не оставляют в стороне товарищей. Молодой человек, поддержите победителя. Я на Рейхстаге в Берлине расписался. Со мной учителю выпить не грешно.
Против такого приглашения Быстров не смог воспротивиться.
— С воином-победителем выпью, — согласился Виктор и попросил Петра: — Мне, Пётр Иванович, грамм 50.
В один миг его стакан наполнился до краёв прозрачной жидкостью.
— Мне столько на два дня хватит, — заявил Виктор.
— Не шути, паря, — ободрил его шкипер. — На воде, так пей по-флотски.
— По-фронтовому начни со сто грамм, — посоветовал ему Вадим. — А мы пьём до донышка?
Виктор приподнял свой стакан. Раздался стекольный звон. Быстров с любопытством наблюдал, как мужчины с наслаждением опорожнили стаканы, оба крякнули, сморщились и закусили дольками солёного огурца.
"Мне такую порцию не одолеть. Надо уходить, — подумал Быстров. — Не отстанут". Глотнул из стакана дважды, брыкнул от неудовольствия губами.
— Чё , горька, молодой человек? — обратился к нему фронтовик. — У тебя в гранёном стакане сейчас на 100 грамм больше фронтовой нормы. Мы же не на передовой. Можно сказать, на отдыхе. Ничего страшного не произойдёт от первого стакана, — увещевал его Вадим. — Выпьем по второму разу — жажда мучит. Так, Петя?
— Всё правильно, — согласился с ним шкипер. — Налил из бутылки в стаканы Вадиму и себе. — При этом добавил: — Пьём все вместе.
Виктор глотнул горькую жидкость, поморщился и поставил стакан на стол.
— Это уж совсем не по-геройски, — заметил Вадим. — Недопил! Как бы я с тобой в атаку пошёл?
— Я бы с тобой двинулся! — вклинился в разговор Пётр. Он жаждал поговорить. — Молод. Научится. Не беспокой его. Далёко ездил, Вадим?
— Девушка, принеси мне бутылочку. Я потом тебе талон отдам. — После обращения к официантке стал разъяснять Петру: — Дочь попроведывал. Зовет меня и мать переехать — у неё двое детей, а в детсад детки не устроены. Просят поводиться. "Хотите, — сказал им, — чтобы я бросил рыбалку и охоту в 50 лет? Не выйдет". Понимаешь, Петя, хочется из тайги в пылище, в духоту влазить? Думаешь, удовольствие? Сам ведь ты понимаешь, приятного мне от такой затеи ничего нет. Но зять и дочь неотступны. Мне — тайгу на город менять?
— Овчинка выделки не стоит. И чё же порешили?
— Я сам всё разрешил. Пошёл в их контору. Стукнул одним кулаком, потом другим. Говорю им: "Фашистов из Берлина выбросил. Могу и вас из конторы вышвырнуть. Почему, говорю, внуки фронтовика не могут в детсад попасть?"
— Извините, товарищи,— прервал Быстров рассказ грузчика, встал из-за
стола. — Я позавтракал. Счастливо вам оставаться.
— Уходишь? — спросил Вадим.
— Погоди, Виктор. На посошок — обязательно!
— Не могу — меня девушка ждёт, — решительно заявил ему Быстров.
— Если он к девочке, не задерживай его, Петя. Передай ей привет от нас!
Сделал Виктор три шага от стола и услышал позади себя возглас Петра:
— Вадик! Моя Матрёна зашла!
Виктор моментально покинул ресторан — что-что, а в скандальную историю
он не испытывал желание попасть — пусть сами разбираются. У самого выхода из ресторана Быстров встретил Марию и Серафиму Петровну.
— Мы тебя потеряли! — воскликнула Мария после соответсвующих обоюдных приветствий. — Думали, не случилось ли что с тобой.
— Со мной всё в порядке, — тронутый вниманием, сообщил он. — Кое-как ушёл от мужиков — предлагали выпить. Так настойчиво, кое-как оторвался.
— Молодец, что отказался, — с улыбкой отозвалась Серафима Петровна. — Здесь люди, как и у нас на Кавказе, не жадные. Напоить могут до смерти. — После небольшой паузы посоветовала: — Ложитесь, Витя, отдыхать — Байкал ещё не успокоился, продолжает раскачивать теплоход. Ещё не укачало?
— Я ничего не ощущаю, Серафима Петровна.
— Настоящий моряк, — оценила она его сообщение. — Но мы после завтрака полежим. Я и Маша ощущаем колебание судна, не так уж, но всё же.
— Чуть побледнели, — в такт грузинке заметил Виктор. — Но выглядите бодро. Лёгкий завтрак придаст вам силы.
Палуба колебалась. Быстров отметил, что его ноги не отделяются от помоста. Если волны долго будут качать судно, то и будешь ходить, не отрывая ног от палубы, так и походка изменится. Вот почему моряки шагают, не отрывая ног от земли. Да, покачает так суток двое-трое, научишься по-иному ходить. В океане — вот где, наверное, качка, так качка! Высокие волны перехлёстывают палубу, трюмы заливают. Рассуждал Виктор, а сам океана и в глаза не видел.
Как бы разгадав размышление Быстрова, эту же тему, подойдя к нему на палубе, продолжил Башаров:
— Моряки уверяют, что байкальские во-о-лны хлёсткие. Они не высоки, но бьют о борт беспрерывно и сильно, так что приходится к ним приноравливаться. Могут и пере-е-вернуть судно.
— Наверно, каждый водоём своеобразен и выдвигает свои требования, — поддержал его утверждения Виктор.
— Безусловно, — согласился с ним Василий Васильевич. — Чтобы плавать по Байкалу, надо изучить его так, чтобы знать его норов в непогоду, когда он волнуется, когда сильно штормит. Бывает так: тих Байкал, вдруг начинает бушевать, с трудом, чтобы избежать опасности, доберёшься до берега или до тихого заливчика. Очень своенравен Байкал.
Они подошли на палубе к носу судна. Теплоход "Комсомолец", казалось, не плыл, а врезался в волны, разрывая их. Почему такую громадину раскачивают невысокие волны? Из-за качки на палубе пустынно. Только они двое здесь, а ведь пассажиры проснулись, однако каюты не покидают.
— Скоро Байкал успокоится — на небе нет ни одного облачка, — уверенно заявил Василий Васильевич.
С разговорчивым человеком Виктор, пока плыли, не расставался. Только на ночь они расходились в разные каюты. С борта теплохода Виктор, не отрываясь, осматривал байкальские красоты.
— Любуйтесь природой, Виктор Иванович, — каждый раз советовал новичку директор вечерней школы, добавляя при этом: — Есть на что вам посмотреть — славное море, священный Байкал.
К полудню небо полностью освободилось от туч. На закате продолжало ярко светить солнце, его свет отражался бликами на воде. Небольшие волны лишь слегка налетали на теплоход. Глядя на беспрерывное движение воды, ему казалось, что судно не движется, а спокойно принимает лёгкие удары волн.
Вечером Мария и Виктор проводили Серафиму Петровну, усадив её в лодку, — опять теплоход из-за отмели не подошёл к берегу.
— Как мне было хорошо с вами! — произнесла Серафима Петровна, когда гребцы плюхнули вёсла в воду, — Я завидовала вам. У вас всё впереди! Дорогие друзья, прощайте!
Бывают, размышлял Виктор, в жизни мгновения, а запоминаешь надолго, порой, наверное, на всю жизнь. Чем покорила эта приятная во всех отношениях женщина из солнечной Грузии? Серафима Петровна не рассказала ничего о себе, о школе, в которой учит детей, ни о своей южной родине, а своей тактичностью, теплотой души крепко запечатлелась в памяти. Видимо, она желала, чтобы Виктор и Мария подружились.
— Я буду с ней переписываться — умная женщина, — сообщила Мария Виктору, и приятная улыбка украсило её девичье лицо.
В каюте спать укладывался Быстров в одиночестве — Мария задержалась на палубе. Наверное, беседует с помощником капитана теплохода. Не кто-нибудь, а он познакомил его с ней. Виктор уловил, что её отсутствие не встревожило, не побеспокоило его нисколько. О любви, о привязанности к девушке не помышлял Виктор в далёком краю. Юноша считал, что ему надо определиться на новом месте, закрепиться, а любовь должна появиться неожиданно, захватить крепко его душу, поэтому он не проявил нежную благосклонность к девушке, относясь к ней просто, по-товарищески.
Утром Башаров со счастливой улыбкой на лице объявил Виктору:
— Плывём по водам нашего района. Скоро прича-а-лимся ещё один раз, а далее без остановки до места назна-а-чения. День сегодня погожий. Ветер разгоняет редкие облака. Солнышко с утра пригревает.
Надо позавтракать, подумал Быстров. Скорее всего могут перед прибытием в Нижнеангарск нахлынуть в ресторан люди, и опять он останется голодным. Урок пошёл ему впрок. И Виктор направился в ресторан. Маша заявила, что она никуда не пойдёт, перекусит в каюте, и обратилась к Быстрову:
— Витя, принеси, пожалуйста, кипятку. Я в каюте попью чай.
Стоило Борзову появиться на палубе, как с ним каждый раз рядом оказывался Башаров. В то последнее утро на теплоходе он долго смотрел вдаль и, наконец, объявил:
— Показался Нижнеангарск!
Виктор спешно отнёс в кружке Марии кипяток и вернулся на палубу. Он устремил свой взор туда, где туман прикрыл берега, хотел увидеть неизвестное, к чему он подплывал. Сколько не всматривался, не увидел Быстров плоской суши, несмотря на уверения Башарова. Из густого тумана порой выступала гряда возвышенности, покрытая лесной зеленью, но строения не появлялись.
— Где же Нижнеангарск? — недоумёвал Виктор. — Я не вижу его.
— По горам узнаём, — пояснил ему Башаров. — Мы достигли своего района. Ещё часок проплывём, и пришвартуемся к Байкальску. Это село уже Северо-Байкальского района. Останется нам проплыть до райцентра только 70 километров, и мы будем дома.
— Ещё долго плыть, — не успокаивался Быстров и укоризненно заявил: — А вы говорили, что Нижнеангарск показался.
— Слева и справа, Виктор Иванович, горы нашего района. Вот и поспешил я, оказавшись в родном краю. Доплывём, не печальтесь, Виктор Иванович, — успокаивал его Башаров.
— Всё же, Василий Васильевич, можете вы рассказать, каков всё-таки Нижнеангарск? Еду туда, и ничего о нём не знаю.
.— Могу ли я рассказать? — с удивлением переспросил его Башаров и пояснил с воодушевлением: — Мне всё известно в Нижнеангарске. 33 раза я побывал на каждом производственном участке, во многие дома наведывался — не просто укомлектовать учащимися вечернюю школу. Несколько раз приходится нам беседовать с юношами или с девушками, чтобы они решились продолжить учёбу в вечерней школе.
Видимо, для него комплектование — основная ноша. Вспомнив о ней, директор невольно вздохнул, но тут же взял себя в руки. Стал крутить пальцами среднюю пуговицу на плаще, будто она мешала ему говорить, затем стал с удовольствием рассказывать:
— Нижнеангарск — это небольшой посёлок. Он занимает узкую полоску прямо на берегу северной оконечности Байкала. Река Верхняя Ангара в трёх километрах от райцентра на юго-восток. От реки до восточной конечности посёлка в горы упирается болото. Посёлок перед горной грядой растянулся узкой полоской по берегу. Расширяться ему нет возможности — возвышенность преграждает. По берегу растянулись две улицы, Партизанская и Советская. Их протяжённость 5 километров, если не больше. Они пресекаются переулками, чтобы пройти к промкомбинату, к рыбзаводу, к госучреждениям, к поликлинике и больнице, к детскому саду, к ветеринарному пункту. Переулок для того, чтобы перейти с одной улицы на другую.
— Палубу начали заполнять пассажиры с вещами, — перебивая Башарова, сообщил Быстров, обращая своё внимание на каждую появившуюся фигуру.
Василий Васильевич тут же пояснил ему:
— Надоело качаться на волнах, вот и ждут завершения плаванья. Скоро появится село Байкальское. Сойдут с теплохода несколько пассажиров. Все стальные продолжат любование родным краем.
Виктор увидел в разрывах облаков сероватый берег, который прикрывал лентой белёсый туман. Разорвало облака, съехал туман к Байкалу, и на полоске берега слева обозначились домики.
"Что ждёт меня на сибирском севере?" — размышлял в раздумье Виктор. — Здесь придётся работать. Без сомнения, он твёрдо замышляет прожить на Севере положенное по закону время — три года. "Какие классы он получит? Какую дадут нагрузку в школе?" Эти вопросы больше всего беспокоили Быстрова, поэтому он чуть прервал рассказ Василия Васильевича. А Башаров не мог никак угомониться, несмотря на то, что прервалось его обстоятельное пояснение. Снова подробно с нежной любовью продолжил рассказ о рабочем посёлке, так что Виктор узнал многое о нём, о пристани, где ему предстоит высадиться.
— Запомните, — уточнил Башаров, — Виктор Иванович, главное: у нас живёт замечательный гостеприимный народ, который не знает ни корысти, ни зависти, но не любит обмана и жульничества. Каждый житель со всей добротой души относится к приезжим. Всегда готовы помочь, рады наладить с незнакомцем дружеские отношения. Угостят чаем, если вы зайдёте в гости. Быстро найдёте хороших людей, а с посёлком познакомитесь за четыре-пять дней.
Благодаря рассказам Василия Васильевича, Быстров уже представлял Нижнеангарск, как будто он уже побывал в нём, походил по его улочкам, повидал и его небольшие производственные объекты.
— На чём я остановился? — спохватился Башаров, уверенный, что ему
надо всё рассказать новому человеку, впервые прибывающему в посёлок.
— Пройдём мыслимо по берегу Байкала. Нижнеангарск природа не наделила обширной площадью. С севера посёлок придавила к самому Байкалу невысокая горная гряда, заросшая густым молодым сосняком. На прибрежном байкальском склоне расположились две пятикилометровые улицы, пересекаемые несколькими переулками. Запоминайте, Виктор Иванович: с запада расширять жилые строения преграждает река под названием Сухой Молокон, с востока нижняя улица, Партизанская, упирается в обширное болото. Какая главная улица, затрудняюсь сказать, скорее всего, никто над этим не задумывался. Улица Партизанская пролегла по берегу Байкала. На западе оканчивается пристанью с длинным, пирсом, вонзённым, как кинжал, в воду, — удобный причал для теплохода и сухогрузов. У небольшой пристани расположились различные склады. Жилые дома, деревянной постройки, идут от пристани на восток только односторонне, с северной стороны, а на юге, по берегу, провал — нет строений. Сюда причаливаются и разгружаются небольшие плавсудна. На берег, жители доставляют дрова, сено, отсюда отплывают лодки любителей рыбной ловли на просторы Байкала. На эту часть берега вытаскивали лодки, чтобы волна их не потревожила, вытаскивают рыбацкие сети для просушки. Плёс — излюбленное место ребятишек, увлекающихся рыбалкой. Часто на берегу с удочкой взрослые тоже засиживаются. Береговая дорога приведёт вас к длинному столу. Это место для розничной торговли, кличут его жители базаром. В воскресный день здесь оживлённо. Можно купить овощи, мясо, молоко. Далее, идя по берегу на восток, столкнётесь с конторой райпотребсоюза и складами продовольственных и промышленных товаров. Правее этих зданий — районный отдел милиции. Южнее, на юго-востоке, за этими торговыми строениями, обосновались пекарня и землянка-складик для хранения керосина, бензина и различных масел для населения. В землянушке пожароопасные товары хранятся в небольшом количестве. За кооперативной собственностью стоят на улице общественная баня и небольшой продуктовый магазин. Далее от этих строений на восток дома улицы Партизанской расположены с обеих сторон, и доходят они до пустыря с небольшим домиком. Это наш аэровокзал! Приземляются там лёгкие самолёты типа ЯК-12, ПО-2, Ан-2. Три часа лёта на самолёте, и вы — в Улан-Удэ. Очень удобно. Нет тумана, и самолёт летит к нам. Почва у нас вся из галек, при любом дожде грязи не бывает.
— Часто прилетают самолёты? — поинтересовался Быстров у Башарова.
— Дорогой мой, всё зависит от погоды — мы у неё пленники. С конца октября до средины января, пока не покроется льдом Байкал, только изредка из-за обильного тумана к нам прорываются самолёты. В это время мы отрезаны от всего мира.
— А как же доставляется почтовая корреспонденция?
— Только самолёт привозит газеты, журналы и письма. Не могут прилететь самолёты, нет и писем. Бывает, месяцами не видим газет.
— Впервые об этом слышу, — признался Виктор. — Как же без газет?
— Приходится с этим смириться, уважаемый юноша. Радио, выручает нас радио. Приёмник придётся вам покупать, молодой человек.
— Странно, — признался откровенно Быстров. — Не ожидал. — И спросил Башарова: — Вы всё рассказали о Нижнеангарске?
— Милый мой, я поведал только об одной улице. Правда, не до конца. Есть и вторая улица.
— Не успеете, Василий Васильевич, — предостерёг его Быстров.
— Что вы?! Нам ещё долго плыть. Мы ещё не достигли Байкальского села..
— Там пристань есть?
— Виктор Иванович, запомните: на Байкале есть названия пристаней, а пристанских строений нет. Единственная пристань Байкал немного оборудована, теплоход может подходить к самому берегу. Остальные пристани Байкала довольствуются только своим наименованием.
— Проплывёшь по Байкалу и нигде не побываешь, — выражая искреннее сожаление, заявил Быстров и выдвинул свои предложения: — Могли бы на теплоходе радиопередачи организовать. Газету, журнал здесь не купишь. Культурное обслуживание пассажиров не входит в обязанность команды теплохода? Так выходит?
— Всё так, как вы сказали, — согласился с ним Башаров. — Эти проблемы надо решать на берегу. Я продолжу повествование о Нижнеангарске? Согласны?
— Конечно. У меня всё прочно укладывается в памяти.
— На восточной окраине улицы Партизанской располагается компактный магазинчик с продовольственными товарами. Недалеко от магазина стоят несколько деревянных зданий. В них размещаются семилетняя школа, детский дом. В центральной части улицы сосредоточились два больших деревянных здания: двухэтажная средняя школа с бревенчатым в ограде ученическим интернатом и районный Дом культуры — здание в 2 этажа. Недалеко от них — одноэтажный универмаг с промтоварами.
Василий Васильевич передохнул и заявил:
— Скоро, не беспокойтесь, Виктор Иванович, увидим Нижнеангарск. Явится он нам, как на ладони. А пока я расскажу вам про вторую улицу.
Улица Советская расположена севернее улицы Партизанской. Обставлена она с обеих сторон одноэтажными жилыми домами. В западной стороне улицы, у реки Сухой Молокон, расположили своё жильё китайцы. У них в основном — землянки и неказистые домишки. Поселились китайцы, говорят, здесь, на Байкале, ещё до революции 1917 года. Обзавелись семьями. Мужчины, главы семей, до средины ХХ века продолжают оставаться китайскими подданными. Примерно таких семей — 14. Мужики разговаривают на своём языке и на ломаном русском. Жёны у них русские. Дети учатся в наших школах. Живут китайцы кучно, между собой очень дружны, миролюбивы со всеми жителями посёлка. На восток от китайских хижен находится промкомбинат, который осуществляет населению несколько услуг: пошив верхней одежды и стрижку волос. Другие парикмахерские услуги не освоены. Есть у промкомбината бригада плотников. Они мастерят лодки и баркасы. Далее на восток протянулись жилые дома с обеих сторон. На эту улицу, напротив средней школы, выходит школьный интернат. В одном здании с интернатом располагается школа рабочей молодёжи. На южной стороне улицы разместились здания почты и телеграфа, райвоенкомата, суда, прокуратуры, а также небольшой продовольственный магазин. Напротив этих зданий — типография, выпускающая районную газету "Красный байкалец". В проулках размещены "Чайная", районная библиотека, районо, госбанк, сберкасса.
— Компактно расположены учреждения, — заметил Быстров.
— Очень даже, — согласился с ним Башаров. — Не нужно далеко ходить.
Основные производственные предприятия тоже удобны по расстоянию для работников. Два главных объекта в посёлке: рыбокомбинат с пристанью, рыболовным флотом и рыбозавод. Большую часть Советской улицы занимает на северной стороне рыбозавод Основной объект завода — длинный корпус консервного цеха. Его выстроили после войны. Завезли трофейное немецкое оборудование. За дощатым заводским забором, восточнее — деревянное здание в два этажа. В нём находится наша районная власть — райком партии и аймисполком.
— Айм — это район по-бурятски, Василий Васильевич?
Башаров перестал рассказывать, посмотрел на Быстрова и пояснил:
— Аймак буряты называют район. Вы познали 1-ое бурятское слово. У нас мало проживает бурят. Вряд ли научитесь говорить по-бурятски. Наш район эвенкийский. Район рыбаков и охотников. Правда, и эвенков мало. Основное население — русское.
Башаров задумался, а потом сказал Быстрову:
— Отвлеклись от темы. Рассказывать дальше?
— Безусловно, Василий Васильевич! — откликнулся Быстров. — Вы понятно сообщаете о посёлке, у меня многое остаётся в голове, будто я листаю географическую энциклопедию. Внимательно слушаю вас. Продолжайте.
— Я остановился на средине посёлка. Так? Да? — Не получив ответа, продолжал пояснять: — В самом центре посёлка наша районная власть. Виктор Иванович, в Нижнеангарске всего три двухэтажных строений. Это — здания районной администрации, средней школы и Дома культуры. В ограде райкома партии и райисполкома стоит домик. В нём расположился райком комсомола. Напротив, на другой стороне улицы, наискосок, в обширном доме — поселковый Совет. Всё компактно, как вы, Виктор Иванович, тогда отметили.
Василий Васильевич неожиданно закрутил по сторонам головой.
— Виктор Иванович, мы плывём! — воскликнул он. — Увлёкся я рассказом и стоянку у Байкальского прозевал.
Башарова успокоил Быстров:
— Нечего было смотреть — лёгкий туман закрывал весь берег. Лодки поплыли к пристани и скрылись в белой дымке.
— Без какого-либо ущерба я проговорил, — успокоил сам себя Башаров. — Я скоро закончу свой рассказ, и вы получите от жителя Нижнеангарска полную информацию. Осталось чуть-чуть досказать. Я продолжа-аю повествование.
— Я внимательно вас слушаю.
— От дома райкома комсомола всего несколько домов на восток, далее — обширная площадь. На ней размещаются поликлиника, районная больница, аптека, детский сад, а дальше — ветеринарная лечебница. — Башаров глубоко вздохнул и заключил: — Вот и весь мой рассказ о Нижнеангарске.
— Спасибо, Василий Василевич, за обширную информацию. Я познакомился с неведомым уголком. Был бы магнитофон, записал бы ваш рассказ, не путался бы в посёлке.
— Вы и так не заблудитесь в нём. Две прямые улицы. Виктор Иванович, я совершенно выпустил из вида одну замечательную контору. Она расположена наискосок от пристани. Всего один дом, Но он очень важен для района. В нём расположено хозяйство охотников — главная контора по приёму пушнины, так называемый районный ГОХ.
Подумал Башаров и спросил Быстрова:
— Виктор Иванович, вы можете расшифровать аббревиатуру этого слова?
— ГОХ? — Подумал и произнёс: — Государственное охотничье хозяйство. — Правильно. Однажды я спросил охотника: " Далёко ли идёшь?" Он мне
ответил: "В ГОХ". — "Объясни, пожалуйста, что такое — ГОХ?" — "ГОХ есть ГОХ. — пояснил он мне. — Разве ты не знаешь? Там от нас шкурки принимают". Я не отступил от него: "Объясни мне слово ГОХ". И как же мне ответил охотник? " Там на слово не верят. Посмотрят шкурки и деньги выдадут". — так я ничего не добился от охотника. Для него ГОХ — это денежная контора, а не хозяйство. Как-то на. дверях конторы районного ГОХ вывесили объявление такого содержания: "Запрещается охота на парнокопытных, кроме эвенков". Говорю им, чиновникам ГОХ, идите учиться в вечернюю школу, иначе вас засудят:. — Улыбается Башаров и добавляет глубокомысленное: — Ещё многих нам надо учить. Война добавила нам незнаек. По сути дела скажу: для страны иметь работников только с начальным образованием уже недостаточно. Эту целину мы должны поднять. Не сторонитесь, Виктор Иванович, вечерней школы — нам предстоит работать засучив рукава.
Быстров стоял в задумчивости. Поглядел на него Башаров и снова заговорил со всей страстностью:
— Да, в ГОХе охотоведы принимают шкуры зверей, оценивают их и ведут расчёт с охотниками. Побывайте там, Виктор Иванович, увидите шкурки соболя, идущие на экспорт. На нашего соболя большой спрос на мировом рынке. Думаю, что этим надо гордиться. Исчезал соболь. Побеспокоились о нём и имеем теперь возможность вести его отстрел.
— Василий Васильевич, — спросил его Быстров, — вы всё мне рассказали о посёлке?
И он охотно ответил Виктору:
— Ещё немного надо добавить.. Улица Партизанская пересекается проулками. В одном из них — находится "Чайная", очень нужное заведение, чтобы перекусить, а если потребуется, то и выпить можно горячительный напиток. Вы в ней, Виктор Иванович, не один раз побываете. В.других переулках в деревянных домиках расположились районо, районная библиотека, гостиница, напротив их — госбанк.
Действительно, — заметил Башаров, — компактный райцентр. В нём никто никогда не блуждает. Есть у нас всё, чтобы жить и работать. — Так Василий Васильевич, завершил сообщение о посёлке.
Глубоко после рассказа вздохнул, будто снял со своих плеч тяжёлую ношу, освободился от словесного груза. Однако под конец добавил:
— Повторюсь, но ещё раз скажу вам, Виктор Иванович: замечательные люди живут в нашем районе. Я ещё раз хочу обратить на это ваше внимание. Они всегда придут на помощь в трудный момент, поддержат и успокоят...
Не думал и не гадал тогда Быстров, что со многими людьми посёлка ему придётся познакомиться, познать их. И произошло это в скором времени.
— У нас в райцентре есть всё, — он, не успокаиваясь н на минуту, константировал, выражая гордость местного жителя. — Жить можно. Если вам придётся побывать в других посёлках, то убедитесь: в каждом населённом пункте созданы бытовые и культурные условия. Действует ФАП (это фельдшерско-акушерский пункт) с фельдшером, непременно есть школа, клуб, магазин, почта и баня. Вы, Виктор Иванович, в хорошее место попали. Проситесь в вечернюю школу — на двоих найдутся часы. В вечерней школе вы познакомитесь быстро с учениками из разных производственных участков.
Ничего не ответил Башарову Быстров — он не знал, хорошо ли или плохо начинать с вечерней школы. Всё же он всегда думал о малых детях, а никак не об обучении взрослых. "Как выйдет", — подумал Виктор и стал всматриваться в туманную даль, чтобы с палубы теплохода осмотреть его предстоящую обитель.
— Ничего не видно, Виктор Иванович, — над его ухом опять загудел голос Василия Васильевича. — Но утренний лёгкий туман может быстро рассеяться и пред вами предстанет Нижнеангарск, великолепный наш уголок.
Подул ветерок, и он стал разрывать береговую пелену тумана. Появились сосёнки, как бы висящие в воздухе. Свежий ветерок усилился, и Виктор увидел на берегу дома. "Это улица — Партизанская, — проверял Быстров свои знания о посёлке. — О, туман удалился и с Советской улицы".
— Василий Васильевич! Я справа вижу стаю чаек над водой!
— Это недалеко от устья реки Верхняя Ангара. Там рыба! Чайки вылавливают омуль. Скоро омуль на нерест пойдёт в Верхнюю Ангару.
— Тогда они насытятся! Смотрите, Василий Васильевич, как они плавно опускаются к воде!
При подходе к пристани теплоход дал продолжительный гудок.
— Вот мы и приплыли! Туман уже почти исчез, — сообщил Башаров.
И Виктор увидел вонзённый в воду, удалённый далеко от берега, пирс. Его, словно мухи на сладком пироге, плотно облепляли люди. Перед толпой возвышалась неподвижно голова великана.
Теплоход сделал разворот, и тут же сказочная голова повернулась. "Следит за судном. Живой, — обрадовался Быстров. — Около трёх метров ростом. Вот так вымахала детина!"
— Сколько отъезжающих пассажиров! — удивился Виктор. — Всем места на теплоходе не хватит.
— Не беспокойтесь, это не пассажиры, — заметил, многозначительно улыбаясь, Василий Васильевич. — Это любопытные граждане посёлка пришли на пристань поглазеть, кто прибыл на теплоходе. .
Сойдя на пирс, Виктор, пропуская Марию с небольшой сумкой вперёд себя, навострил внимание на великана: "О, да это маленький бурят, стоит на свае. Рост его, наверное, чуть более метра". "Великан" внимательно осматривал всех, кто спускался по трапу с теплохода. "Кого-то ищет?" Жители, стоявшие на пирсе, для пассажиров оставили очень узкий проход. Пришлось Виктору, идя по узкому людскому коридору, держать перед собой чемодан, а узелок и легкую раскладную алюминиевую кроватку тащить позади себя. Заметил Быстров, что встречающие не были безмолвными. Они иных пассажиров, проходящих мимо, из-за их необычного внешнего вида одаривали нелестными комплиментами. "Посмотри, паря, какая фентиклюшка к нам явилась: не поймёшь, чё она себе на голову накрутила".— "Ба-а! Губы и щёки намалевала! Куколка?" — громко, без стеснения, звенели бойко женские голоса. Раздался и мужской голос: "Юбчонка, паря, выше колен у крали! Не могла выше ещё подтянуть, а то не поймёшь в трусах она или без них".— "Парень-то, парень голову выкрасил! — выкрикнула женщина. — Смех один! Рыжий — бесстыжий! И таких рыжих девки любят?" Другая женщина хлёстко проговорила: "Фу! Чем она воняет? Ну, паря, и надушилась! Так резко пакастью от неё несёт". Нелестные, порой нелепые комментарии отдельным пассажирам неслись с обеих сторон толпы. Виктор и Мария не удостоились такого внимания — их внешний вид не обеспокоил нижнеангарских жителей.
Юноша и девушка с вещами вышли на пустеющую площадь. Следом за ними появился без багажа и директор вечерней школы.
— Оставьте свой багаж на пристани. Бадмаич потом вам его привезёт, — проявляя заботу, посоветовал им Башаров.
— Какой Бадмаич?! — с удивлением спросил Виктор.
— Тот, который был выше всех на пирсе…
— Откуда ему, Василий Васильевич, знать о наших вещах? — дополнила Мария Владимировна.
— Он же видел вас, — уверял Башаров. — Бадмаич работает завхозом в средней школе, и ему всегда поручают встречать молодых специалистов. Без раздумий оставляйте вещи. Их никто не возьмёт. Там будет только мой чемодан и ваша кладь. Он на лошади всё подвезёт.
Башаров неотступно продолжал беспокоиться о молодых учителях.
— Налегке пройдёте по улице Партизанской, свернёте в четвёртый переулок и легко найдёте районо. — И тихонько на ухо шепнул Виктору: — Не теряйте девушку.
— Всё будет в порядке, — ответил ему нежной улыбкой Быстров.
— Приходите завтра в школу вдвоём, — обрадовался он, что его понял Виктор, и выдал своё очередное напутствие, уверовав полностью, что его они поняли.— Ни пуха, ни пера вам!
По дощатому тротуару Виктор и Мария шли молча. Юноша ещё был под впечатлением от плаванья на теплоходе. На таком большом судне он плыл впервые, и байкальская красота природы не покидали его — стояли яркие картины перед его глазами. Вспомнил, как во второй вечер, когда проводили пожилую учительницу, Маша ушла в каюту, а Виктор остался на палубе, к нему подошёл молодой человек в морской форме и заговорил с ним:
— Одни едете? Я помощник капитана, Василий Миронов. Решил поинтересоваться.
— Совершенно один, — ответил Виктор моряку.
— А девушка?
Быстров не понял, для чего задан этот вопрос, и спокойно ответил:
— Попутчица. Она из Челябинского пединститута, едет по назначению.
— Симпатичная девушка.
— Всё при ней, — подтвердил Виктор. — Имеет первый разряд по лыжам.
— Вот как! — восхитился помощник капитана. — Познакомь, пожалуйста, меня с ней. Не возражаешь?
— Хорошо. Она должна скоро выйти на палубу. Вы блондины — подходите друг к другу. Вот и Мария Владимировна идёт.
Когда девушка подошла к ним, Виктор сказал негромко ей:
— Маша, познакомься с помощником капитана.
В каюту Мария вернулась поздно вечером. "Не задурил бы ей голову помощник капитана, — тогда подумал Виктор и сразу же урезонил себя: — Тебе это надо? Не маленькая же она".
Вступив на хорошо утрамбованный песочный тротуар, Мария и Виктор увидели культурные примечательности Нижнеангарска: двухэтажные здания Дома культуры и средней школы. "В этой школе мне предстоит работать?" — подумал Быстров. Благодаря Башарову молодые специалисты без затруднения нашли нужный им переулок, безошибочно определи здание, в котором размещался районный отдел народного образования. У калитки ограды районо столкнулись с женщиной — она выходила со двора в проулок. Из-под серенького платочка выглядывали её седые волосы. Незнакомка заговорила первая:
— Пополнение к нам? Сказали, что приедет молодой учитель с усиками.
Заврайоно собирается на обед. Поспешите к нему. — Заботливое добродушие звучало в её голосе, будто она с нетерпением ждала эту встречу. — Я — инспектор районо, Клавдия Николаевна Поликевич. Проходите, пожалуйста.
— Нас, Маша, оказывается, ждут. Кто мог о нас сообщить? — задал Виктор риторический вопрос, входя в небольшой заросший травой дворик районо.
Нацелился на плодотворную работу, а тут уже и ждут юношу. Чем же интересно завершится?.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Открыл Виктор дверь кабинета, пропуская вперёд спутницу Машу, и был чрезвычайно удивлён: за канцелярским столом стоял и улыбался бурят, опекавший его в Улан-Удэ. "Это же Огуречик! Вот так встреча!" Когда они вошли, Огуречик уже собирался идти обедать, поэтому держал в руках свою зелёную шляпу. По этой шляпе он хорошо запомнился. Прищур глаз и доброжелательная улыбка никогда не покидали его круглое лицо. И на этот раз он обильно улыбался.
— Прибыли! Здравствуйте! Идите на обед. Вы завтракали? — Не получив ответа, продолжал разъяснять: — Идите в "Чайную". Через час, в 2 часа дня, начнётся Северо-Байкальская районная учительская конференция. С вами всё упорядочим завтра. — Глянув в окно, добавил: — Подъехал на лошади завхоз школы. Он, наверное, привёз ваши вещи. Аккуратен Бадмаич.— И сразу же пояснил: — Он мал ростом, но на пристани выше всех — на высокий пень забирается. Глядя на него, думаешь: самый высокий человек в мире живёт здесь. Скажите Бадмаичу, пусть ваши вещи увезёт в интернат — там вы переночуете.
— На него сразу обращаешь внимание, — поддержал высказывание заведующего районо Быстров. — Вы правы: действительно удивляешься, какой великан в Северо-Байкалье!
Виктора одолело раздумье: почему заврайоно сразу тогда в Улан-Удэ не представился, не сказал, что он оттуда же, из Нижнеангарска, а ведь дотошно подсказывал: "Обязательно заключите трудовой договор — этот район приравнен к Крайнему Северу. Льготы северные пойдут". Он упорно со всей доброжелательностью настаивал: "Обязательно четыре бланка договора нужны. Пишите от руки". Столько беспокойства, советов! "Огуречик" оказался заведующим районо, прозывали его Богданом Даниловичем Бураевым.
Об учительской конференции Быстров никакого понятия не имел. Знал, что перед началом учебного года собираются учителя. Но для чего? Отобедав, он и Мария прошли в здание районного Дома культуры. Учителя школ района заполняли темноватый зал. Перед началом заседания шумно в нём. Прибыв на конференцию, учителя, привыкшие громко разговаривать, и здесь восклицали, здороваясь друг с другом, женщины обнимались, целовались — целый год не виделись, бурно заводили разговор об учительских делах. Отметил Быстров и то, что маловато мужчин. Сам принадлежал к их числу, поэтому и обратил внимание.
Неожиданно наступила тишина: на сцене за длинным столом появился заведующий районо.
— Маша, "Огурчик" на сцене!
Заведующий районо сообщил, сколько прибыло на конференцию учителей и зачитал фамилии, чтобы избрать их в рабочий президиум. Избрали единогласно предложенный им президиум конференции. Из названных фамилий Виктору и Марии известна только одна — Бураев. Не только новичкам, но всем, сидящим в зале, интересно было узнать, что представляет из себя этот новый заведующий районо. Его в августе назначили на эту должность. С ним предстояло работать. Быстрова всё время неотступно донимала мысль: "Почему он, пестуя его в Улан-Удэ, не сказал, что тоже едет в Нижнеангарск? Загадка".
С докладом об итогах работы школ района выступил Богдан Данилович Бураев. Виктор подумал: "На неделю раньше приехал, а уже толкует о школьных делах всего района". Не ведано было знать Быстрову, что доклад написала инспектор районо Клавдия Николаевна Поликевич, та самая женщина, которая встретила их у калитки районо. Доклад, по бюрократическим правилам, должен читать руководитель, хотя он совершенно не в курсе всех дел, происходивших в школах. Такова была традиция: получил чин, так хвали и критикуй по подсказке.
Виктор заметил, слушая доклад, что Бураев назвал район аймаком, районо — аймоно, райсовет — аймсоветом. Весь текст доклада звучал по-русски, а вот эти слова произносил он с национальным оттенком. Никого это не смутило. То, о чём сообщал в докладе заврайоно и высказывали выступающие на конференции учителя для Быстрова — тёмный лес: не запомнил он ни названия прозвучавших школ, ни фамилии директоров, учителей — всё новое, необычное для него не воспринималось на слух. Пришлось им сидеть в зале, выполняя наказ Бураева: "Слушайте и запоминайте". Поэтому он спросил у спутницы Марии:
— У тебя, Маша, что-то остаётся в голове?
— Абсолютная пустота, — ответила она, чуть заметно улыбаясь.
Возможно, они что-то и запомнили, если бы знали, в какой школе станут работать, но им не успели выдать приказ о назначении. Такое же состояние было у них, когда они на другой день побывали на заседании секции русского языка и литературы — не смогли уловить все новинки методик преподавания с 5-го по 10-й классы. Быстров считал, что полтора дня прошли, не оставив никакого следа в его памяти. Ничего он не получил от этих заседаний.
Мария и Виктор в первый день, после конференции, переночевали в интернате. Им отвели большую комнату, в которой уже несколько дней жил прибывший на работу молодой специалист-историк, Михаил Соколов. Никого не обеспокоило, что девушка будет ночевать в одной комнате с юношами. Поставил им Бадмаич койки — спите. Ещё день Виктор и Мария вместе ходили по посёлку, столовались в "Чайной". Кое-кто говорил о них: "Прибыла к нам молодая супружеская пара". В районе новых учителей ожидали. Но жильё для них не готовили. Жить молодых специалистов устраивали в частные дома.
Мария Владимировна две ночи ночевала с юношами в одной комнате, затем её определили на квартиру к старушке, проживавшей в небольшом домике, в котором были миниатюрные кухонька и комнатка. Она побывала и у заврайоно, получила приказ о назначении на работу в вечернюю среднюю школу. Для Быстрова не смогли подыскать квартиру. А школьный интернат срочно готовили к приёму учащихся. Виктор оставил свои вещи в углу комнаты и пошёл в районо — не удовлетворяло его висячее положение.
Он шагал по тротуару, выложенному из песка, окаменевшему со временем, и удивлялся, как этот песчаный материал, засыпанный между двумя досками, так ровно и прочно затвердел, что и молотом, наверное, его не расшибёшь — крепче асфальта. Он на солнце не плавится, не размягчает, от воды на морозе, видимо, не трескается. Не привозят же его издалека, своё сырьё на месте. Почему, думал он, не заменят досочные тротуары песочными? Идти по скрипучим доскам, из которых проржавевшие гвоздики на треть выскочили из плах, цепляться за штанины? Тротуары из песка более удобны для пешеходов. В чём дело, почему переключились на сооружение тротуаров из досок?
Рассуждая о тротуарах, одновременно размышлял Быстров о предстоящем своём назначении: что же предложит ему зелёная шляпа? С такой думой Быстров вошел в здание районо. Двери кабинетов учреждения открыты настежь. Из большой комнаты вышла Клавдия Николаевна, инспектор районо.
—Доброе утро, молодой человек! — Виктор не успел ответить ей, лишь кивнул головой, а она продолжала быстро сообщать: — Сейчас я вышла из методического кабинета, рядом у нас — бухгалтерия. Видите? Там сидят за столами три женщины. Перед вами — инспекторская комната, стоят два стола, прижатые друг к другу, а из инспекторов я одна. Пересечёте инспекторскую комнату и попадёте в кабинет заведующего.
Прошёл Быстров в инспекторскую комнату. Дверь в кабинет к заврайоно тоже открыта. Бураев что-то писал на листке.
— Можно пройти к вам? — спросил Быстров, перешагивая через порог и закрывая за собой дверь.
Заведующий оторвался от письма и кивнул головой.
— Здравствуйте, — негромко произнёс Быстров.
— Доброе утро! — ответил заведующий, и улыбка охватила всё его лицо, так что от глазниц остались лишь щелки. — Проходите. Садитесь, юноша.
Быстров прошёл и сел на стул, стоящий перед столом заведующего. — Будем определяться, молодой человек? — не убирая с лица улыбки, задал заврайоно риторический вопрос. Его улыбающее лицо расположило к нему Быстрова. — Квартиру для вас ещё не подыскали. Пока ищут. А как с работой? — загадочно задал он вопрос Быстрову.
У Виктора сразу же сверкнуло в голове: "Кто же устраивается на работу, я или он? Меня спрашивает?!".
— Диплом, приказ министра народного просвещения и трудовой договор с собой?
Внимательно посмотрел диплом, повертел его в руках и проговорил:
— Диплом у вас с отличием. Жаль, что в школах свободных часов русского языка и литературы нет. Как быть? — Глянул внимательно на Виктора, желая узнать реакцию молодого специалиста, на такое сообщение.
"Что же получается? — вихрем пронеслось в голове Виктора. — Ехал за три девять земель, а работы нет. Как быть?". Из оцепенения он вышел, когда вновь услышал голос заведующего, который, как ни в чём не бывало, толковал:
— Всё же есть выход: имеется свободная должность инспектора школ. Я возьму вас в отдел. Согласны?
Быстров тут же выразил своё возражение:
— Я ехал работать учителем. Менять школу на что-то другое — не хочу. Знаю, требуется учитель русского языка в вечернюю школу. Полная ставка — 18 часов. Такая нагрузка меня удовлетворит. Есть в этой школе свободные часы. Это подтвердил мне Василий Васильевич на учительской конференции.
— Мало ли что сказал Василий Васильевич! — возразил беззлобно заврайоно. — К нему направлена Мария Владимировна.
— Школа нуждается в двух литераторах, — не успокаивался Быстров.
— С какой стати? Одной набрали только 19 часов. Будут часы (это точно!), но только в ноябре, когда завершится навигация и моряки на берегу приступят к ремонту судов. Многие из них, как мне сказали, придут учиться в вечернюю школу. Но, скажите мне, пожалуйста, кто будет оплачивать ставку более двух месяцев? Вот в чём дело. Содержать лишнего учителя — такой возможности у директора нет.
"Забрался в такую даль, и нет работы! — бурлил ураган в голове Виктора. — Столько денег израсходовали: на него: выплатили подъёмные в двойном размере, оплатили дорогу, десять дней командировки!! И что же? В пустоту государственные затраты? Вот так начало жизненного пути!".
— Можете прожить, — вывел его из оцепенения заведующий районо, — без зарплаты два месяца? Если да, то ожидайте часы в вечерней школе, — со всей серьёзностью заявил заврайоно Бураев.
"Какие два! Месяц — ещё туда-сюда, — размышлял Быстров. — Но не два!"
— Идём в инспектора? — вдохновенно провозгласил заврайоно, потому что не дождался от Быстрова отказа.
— Нет — мой ответ. Я возвращаюсь домой, коль школы не нуждаются в литераторах, — заявил твёрдо Быстров, нахмурив брови. Но сразу же и подумал: "Дома сверстники скажут: сбежал активист из дальнего края. Им же истину не растолкуешь. Как отнесутся к его возвращению в облоно?"
Его решение — выехать не удивило заведующего районо, хотя улыбка с его лица исчезла: не первый год он заведовал отделом народного образования — Видимо, он сталкивался с такими случаями. Понимал, что молодому человеку, душа которого наполнена патриотическими духом, нелегко сделать такой шаг — покинуть мечту о работе в школе Восточной Сибири.
— Хорошо, — сказал спокойным голосом заведующий районо. — Уезжайте. Я даже оплачу вам обратный проезд. Что можно поделать, если нет места для учителя русского языка и литературы — вы не виноваты.
Зазвонил телефон. Заврайоно взял трубку и приложил её к своему уху.
— Бураев слушает, — выслушал, что ему говорили по телефону, и сказал: — Я сейчас приду. — Затем он обратился к Быстрову: — Меня вызвали в аймисполком. Там готовят на сессию вопрос по народному образованию. Надо кое-что уточнить. Вернусь, продолжим разговор. У вас есть возможность хорошо подумать. — Мягкой, неслышной походкой Бураев вышел из кабинета.
Два часа Быстров сидел в инспекторской комнате за пустым столом в ожидании заведующего районо. За другим столом, напротив его, инспектор Поликевич что-то усердно писала. В эти томительные минуты она спросила:
— Куда вас направляют?
— Ещё не договорились. Говорит, для литератора в школах часов нет.
— Он прав. Я всё время думала: куда же он вас определит. Вроде везде есть языковеды.
У Быстрова зудило в голове: "Даже обратный проезд оплатит! Выматывайся отсюда на все четыре стороны! Не было печали, так явилась она, окаянная".
Клавдия Николаевна больше не тревожила Виктора. Она часто выходила из кабинета, возвращалась и снова писала. Быстров не обращал на неё внимания — он находился в глубоком раздумье. Одна мысль сменяла другую. Если вернётся он домой, то устроится в областном центре. Это же фарт для него. Снова будет жить у сестры, как в студенческие годы, жильё искать не надо, хотя у сестры одна комната, в которой воплощены кухня, столовая, спальня для троих, муж вернётся из армии, он четвёртым будет им в придачу. Зато без протекции устроится в городскую школу. Если же посмотреть с другой стороны, рассуждал Виктор, то приятного в этом мало: он маленькая букашка, а нанесёт государству убытки. Ему сполна выдали деньги. К лицу ли молодому специалисту, да ещё кандидату в члены партии, обирать государство? С этого начать трудовую жизнь? На районо согласиться? Но он мечтал о школе, чтобы быть с детьми и вершить с ними интересные дела. Здесь такая природа! Не вылазил бы из леса. Великолепие кругом! Рыбалка! Костры с жарким пламенем! И уха в котелке! Всё лопнуло? Зря вёз чемодан книг? Кому они нужны? Его заветная мечта оборвалась? Инспектор — нет у него тяги к этой должности. Он покинет Нижнеангарск. Но вот закавыка: не поверят в родном краю, что так просто с ним расстались. Навязалась эта заваруха. Как от неё избавиться? Не с кем посоветоваться. Поговорить с Машей? Но что она может сказать? Мария Владимировна устроилась. Нет никого, кому можно было бы излить свою душу, с печалью поведать о своей судьбе-злодейке.
Клавдия Николаевна, заметив его задумчивость, с укором проговорила:
— Надо было, молодой человек, пораньше приезжать, тогда бы всё утряслось. А сейчас школы уже укомплектованы.
Быстров ничего ей не ответил. Он лишь поджал губы. Его раздражало её обращение — молодой человек. Неужели нельзя называть его как-то иначе? У него, в конце концов, есть имя.
Через два часа в кабинет прошёл заведующий районо.
— Заждались меня? — спросил он из кабинета и вежливо пригласил: — Проходите ко мне, Виктор Иванович. Продолжим нашу беседу. — Бураев повесил зелёную шляпу на гвоздь, прибитый в стене. — Что решили? — спросил он, усаживаясь на стул. В ожидании получить положительный ответ, ласково взглянул на Быстрова: — Решили остаться в Нижнеангарске?
— Какой я инспектор, Богдан Данилович? У меня даже нет педагогического стажа! Я всё же вернусь домой.
— Обрыв в начале трудовой жизни? С этого, советую, не стоит начинать, — заметил Бураев, и искорка теплоты блеснула в его глазах. — Начнём с нуля. Навыки со временем преобретутся. У нас в районо педагоги-стажисты: инспектор и заведующая методкабинетом. В школах есть опытные учителя. Можно у них многому научиться. Было бы желание. В школу вы успеете вернуться. Зато, представьте себе: учитель с инспекторским опытом придёт в школу! Такого специалиста с радостью встретит любой директор.
— Неуч станет школы проверять. Вас, Богдан Данилович, не беспокоит это?
Бураев не стал ему возражать, а раскрыл свою точку зрения:
— Для работы в аймоно, во-первых, нужен грамотный инспектор, чтобы он в школах осваивал лучшее, передовое и передавал другим — таким умением не каждый может овладеть; во-вторых, в нашем аймоно инспектором должен быть мужчина — дороги длинные, а морозы жгучие. Можно ли послать зимой в таёжную даль женщину одну на лошадке? Согласитесь работать у нас, и вы поможете мне разрешить эти две задачи.
— Но какой толк от меня, Богдан Данилович?
— Всё образуется со временем. Соглашайтесь, Виктор Иванович! Не пожалеете. — Посмотрел заврайоно на юношу и по-отцовски пообещал: — Я помогу вам в работе. Согласны? Заполните, пожалуйста, анкету прямо сейчас.
Получив от Быстрова заполненную анкету, Бураев внимательно её прочёл и выразил полное удовлетворение его биографическими данными:
— Вы уже кандидат партии! Что бы мне сказали в райкоме партии, если бы узнали: заваймоно выпроводил из района молодого коммуниста, имеющего диплом с отличием? Инспекторская работа обогатит вас педагогическим опытом, потом вы его внедрите в школе. Напишите заявление.
Писал Быстров заявление и рассуждал про себя: "Что из тебя получится?"
Бураев пригласил в кабинет всех работников районо. А их всего-ничего: главный бухгалтер, счетовод, кассир, инспектор районо, завметодкабинетом и технический работник, единственная из всех в синем халате, тем и отличалась от других, одетых очень скромно.
— Любите и жалуйте нового инспектора районо. — Бураев посмотрел на
всех внимательно и продолжил: — Виктор Иванович Быстров. Языковед с высшим образованием. Имеет диплом с отличием. Прошу любить и жаловать молодого специалиста.
— В мужском полку прибавление, — одобрительно заметила главбух
Галина Васильевна, строгая на вид белокурая женщина средних лет. У неё прямой зачёс волос назад, и приколоты они одной приколкой — строгость во всём.
— Мужчины северянам нужны, — уловив настроение заврайоно, сказала доброжелательно Поликевич. Виктор заметил, что её голова вся в серебре.
— Поздравляем Виктора Ивановича с новой должностью! — с нежной теплотой в голосе произнесла счетовод Мария Георгиевна, шатенка средних лет.
Все дружно захлопали в ладоши. Заведующий районо улыбался искренне.
— Виктор Иванович, — обратился Бураев к Быстрову, — вы будете пока
жить в районо. Принесите сюда свои вещи. К вам, женщины, просьба: подыщите Виктору Ивановичу квартиру. Вы — местные. Он, юноша, спокойный. Сегодня учителя аймцентра решили попраздновать, отметить начало учебного года. Молодому инспектору в первый вечер не придётся скучать.
В школьном интернате расставлены столы. На них много солёного омуля и краковской колбасы. Всем мужчина стаканы заполнили разведённым спиртом. Женщинам спирт закрасили брусничной водичкой. "На своих ногах отсюда не уйдёшь", — такой вывод сделал для себя Виктор. Не успели закусить после первого тоста, произнесённого заведующим районо, как провозгласили за здравие учительства второй тост. Пустеют стаканы, и снова в них наливают. Виктор не отпускает из рук свой стакан — ему с трудом опорожнить бы его, а не то, чтобы в него снова налили. Уже к нему обращались:
— Молодой человек, у нас пьют до дна! Надо долить
— Четвертинки у нас не в ходу, юноша!
— Надо долить!
Виктор ладонью прикрыл стакан. Как только опустел стакан у Виктора, он покинул шумную вечеринку. "150 грамм спирта! Ошалеть можно! Как бы дорогой не зашумело в голове, надо добраться до районо", — рассуждал Быстров. Он благополучно дошёл до своего временного житья. В пустой комнатке он оценил своё пребывание на учительской вечеринке: "Кроме пьянки, ничего не придумали весёлого. Сидеть и пить?! Кое-кто окосел уже. Муж директора неполной средней школы калачиком лежит в углу. "Шумное застолье! От спирта мой разум мог помутнеть, но не помутнел. Удивительно? Я даже могу написать письма. А их множество придётся отправить — наказывали все: приедешь, сразу сообщи. Хорошо, что конвертов накупил".
Виктор зажёг керосиновую лампу, положил на стол тетрадь, купленную им в
универмаге. В первую очередь он решил сообщить о прибытии в Нижнеангарск родственникам: отцу, брату и четырём сёстрам. Виктор, вырвавшийся на трудовую дорогу, самый младший, и вся его родня беспокоится о нём. Напишет своим однокурсникам Павлу и Николаю. Другу Ивану уже описал путешествие по живописным местам. Не поленился и обстоятельно сообщил о своём каверзном назначении на должность инспектора школ нетерпеливой Жене Красноруцкой. Длинное письмо, которое он уже отправил, получилось у него для Валентины Коршуновой. В нём он рассказал ей о своём одиночестве в далёком краю. В 1-ом часу ночи он запечатал в конверт последнее десятое письмо.
Ещё два вечера Виктор отправлял 5-6 писем.
За несколько ночёвок в помещении районо Быстров свыкся со своим положением. Ни заведующий районо, ни его сотрудники не проявили интереса, как новый работник обитается здесь ночью. Утром, придя на работу, они видели всегда за столом молодого инспектора школ. Внешне он нисколько не проявлял своё неудовольстсвие своим положением — бодро здоровался, был приветлив.
До прихода служащих, уже в 7 часов утра, он в коридоре на плите кипятил воду в кофейнике. На улице прохладно, а печь до ощущения теплоты не успевала нагреться, её теплый дух в коридоре не замечали. Виктор пил чай. Небольшой кусочек кирпичного чая, опущенный в стакан с кипятком, издавал неповторимый душистый аромат Востока. На завтрак у него всегда хлеб, краковская колбаса и из баночки сгущённое молоко. "Чайную" он посещал в обед и вечером. Здесь же с техничкой Левиной вёл он утренние разговоры о житье-бытье местных жителей.
Каждое утро, заметил Виктор, женщины придя на свою службу, между собой перешептывались. Он понимал, что их распирает женское любопытство, но не решаются сказать ему. Наконец, Галина Васильевна, главбух районо, спросила:
— Виктор Иванович, вы на столах спите?
— Не на полу же лежать, — спокойно ответил ей Виктор. — Приходите ко мне в гости и увидите.
Женщины районо не могли уяснить, как же ему, юноше, удаётся после ночи, пролежав на столе, быть в форме: не помяты ни брюки, ни пиджак, на нём всегда чистая сорочка. Почти голый, в трусах, спит на столе и не замерзает? Он на голые столы укладывается? По всякому рассуждали они. Разгадать тайну, как ухитряется молодой инспектор быть аккуратным после ночёвки на столах, раскрыла им Левина — она утром убирала помещение и увидела кровать-раскладушку.
— Виктор Иванович спит не на столах, а на кровати, — сообщила она всем.
— Как на кровати? — удивилась Мария Георгиевна Котова. — Где же она?
— Стоит за шкафом, — спокойно ответила ей техничка.
— За каким шкафом? — не успокоилась Котова. — Виктор Иванович, покажите нам чудо-кровать. Всё время хотели понять, но не разгадали. Разве можно спрятать кровать за шкаф? Покажите, пожалуйста, нам её. — Глаза Котовой горели страстным любопытством.
Виктор вытащил стоявшую за шкафом раскладушку из
алюминиевых трубочек с брезентовым зелёным полотнищем. Она стала центром внимания работников районо.
— Нехитрое сооружение, — с удовольствием пояснял им Быстров, раскладывая кроватку на полу. — Стелю простынь на кровать, ложусь, накрываюсь простынью и крепко сплю. Работа под боком. Все удовольствия — рядом. Не о чем беспокоиться.
Глядя на необычную кровать, у всех округлились глаза.
— Смотрите-ка: складывается, легка! — удивлялась Галина Васильевна. — А мы утрами головы ломали. Никак не могли успокоиться. Хотели ночью в окно посмотреть, но в темноте ничего не увидишь, да и неудобно подглядывать.
— Разгадали загадку, — сделала вывод Мария Георгиевна. — Теперь мы успокоимся.
Такие раскладушки им были неизвестны — в торговлю ещё не поступали, поэтому работники районо не смогли понять, как Быстров укладывается на ночь. Заведующего районо такой вопрос совершенно не интересовал — мужчина, считал он, ночь всё равно перекантуется.
С утра следующего дня, находясь впервые в бюрократической должности, так считал Быстров, молодой инспектор получил от заврайоно первое задание: вместе с Клавдией Николаевной Поликевич проверить бытовые условия вновь прибывших в Нижнеангарск учителей и представить ему акты обследования.
С обхода квартир молодых специалистов началась трудовая деятельность Быстрова. Ему интересно было узнать, как молодёжь, прибывшая на работу в северный район республики, устроилась в незнакомом северном краю.
— В этом доме квартирует учительница географии Смирнова и учительница начальных классов Зинаида Павловна, — пояснила Поликевич, когда инспекторы остановились перед калиткой ограды. — Звать её Инна Александровна, думаю, что я не ошиблась именем и адресом.
Прошли в сени. Дверь для прохода в дом оказалась на крючке.
— У нас на ночь не закрываются, а тут днём заперто, — недоумевала Клавдия Николаевна.
Она кулаком постучала в дверь. Ещё трижды пришлось ей тарабанить.
Наконец, звякнул крючок, и распахнулась дверь. Перед инспекторами предстала девушка с крапинками веснушек на носу. Она была среднего роста, чуть выше Быстрова. Увидев неожиданно появившихся представителей районо, заморгала белёсыми ресницами — смутилась, беспрерывно гладила руками гладко причёсанную голову, сзади которой торчали две белокурые косички.
— Здравствуйте, — тихо произнесла она. — Я для чего-то потребовалась?
— Доброе утро! — бойко ответила Поликевич, хотя был одиннадцатый час.
Из-за плеча учительницы показалась коротко подстриженная льняная голова юноши с расстёгнутым воротником гимнастёрки. Он кивнул головой, отвечая на приветствие инспектора.
— Недавно прибыл из армии, не сменил ещё военную форму. Так, Ваня? — без всякой церемонии поясняла Поликевич. — Мы пришли ознакомиться с бытовыми условиями проживания молодых учителей. Инна Александровна, где ваш уголок? Напарница дома?
— У нас всё в порядке, — не замедлила с ответом учительница. — Зина в школе. У неё 1-й класс, занимается с утра.
— Понятно. Покажите, пожалуйста, нам, Инна Александровна, свои апартаменты.
— Проходите в мою комнатку.
— Две кровати, стол и два стула, — отметила инспектор районо. — Кухня общая. Молодой человек, мы видели, устроил себе ночлег в коридорчике — охрана надёжная. Хозяйке определили кухню. Инна Александровна, столик очень мал. Вы вдвоём одновременно не сможете писать планы уроков.
— Что поделать? По очереди станем заниматься. У меня с утра уроков нет. У Зины в 12 заканчиваются занятия. Я в это время в школе. Сумеем разойтись. Дрова нам уже завезли. Хозяйка сказала, что зимой в доме тепло, если хорошо протопить печи.
— Вас устраивают бытовые условия?
— Квартира небольшая. Её не расширишь. Уже обжили уголок. Претензий никаких нет.
— Это хорошо, — констатировала Клавдия Николаевна. — Так и запишем. Мы обходим всех новых учителей, знакомимся с их бытом.
Поликевич на отдельном листочке быстро оформила акт.
— Распишитесь, Инна Александровна.
Выйдя на улицу, Клавдия Николаевна сказала:
— Следующая квартира — Николая Николаевича. Он историк. К нам нынче три историка прибыло. И физик с ним живёт.
Открыв калитку ограды, Виктор насторожился: у крыльца лежали огромные псы. Пять собак разлеглись на проходе к крылечку, находясь в глубоком сне. Они даже не прореагировали на скрип калитки. Ни один пёс не поднял голову и не залаял на вошедших в ограду людей. Видимо, для них сон был дороже всего.
— Собаки, — спокойным голосом произнесла Клавдия Николаевна, заметив, что Быстров не сдвинулся с места у калитки. Он стоял, как вкопанный, полный ожидания: неожиданно соскочат, и разом бросятся на него. Одна собака
— Они не укусят, — заверила его Поликевич.
После её сообщения Виктор хмуро глянул на неё, однако на веру её утверждение не взял.
— Через них шагать? — с недоумением провозгласил Виктор. — Что у них на уме, не знаю. Если соскочат, то налетят и разорвут.
Из окна их увидела хозяйка и вышла на крыльцо, поправила белый платок на голове и ласково произнесла:
— Проходите, проходите, — со всем добродушием пригласила их старушка, не обращая внимания на своих спящих сторожей. — Гостям я всегда рада.
— Но собаки!? — с тоской произнёс Быстров. — Съедят!
— Идите и не бойтесь их. Спят лентяи — пробегали ночь. Перешагивайте их без боязни, — обадривала хозяйка пришедших гостей.
Быстров не решился воспользоваться такой любезностью — с собаками шутки плохи, стал обходить спящих лежебок, и со всей осторожностью, наконец, приблизился к крыльцу с бока. Ни один из лежавших псов даже не прореагировал на его хождения, ни на перешагивания Поликевич.
— Зачем вам столько лодырей? — поинтересовался Виктор у старушки, когда взошёл на крыльцо — теперь он их не боялся.
— А чё? Они мне не мешают.
— Она на них воду возит, — уточнила Клавдия Николаевна.
— И дрова доставляю.
— Это ездовые собаки, лайки, — пояснила Поликевич. — На людей они не бросаются. Многие жители держат добродушных псов просто из уважения к их ласке, да и привычка — иметь собак во дворе — к этому их побуждает. Как же без собаки? А то, что они ни на кого не лают, следовательно, не сторожат — неважно. Воров у нас нет.
— Николай Николаевич дома? — спросил старушку Быстров.
— Нету его. Ушёл за рыбой. Ему пообещали наловить. Вам он зачем?
— Районо интересуется, как он устроился, — официально произнесла Поликевич, строго глянув на хозяйку.
Узнав, с какой целью пришли в дом представители районо, хозяйка неожиданно забеспокоилась.
— Хорошо Коля живёт, — выпалила она сразу. — Не ожидала вас и не прибрала у квартиранта. Спал долго, умылся, позавтракал и ушёл. Проходьте. Я вас пирожками угощу.
В небольшой комнатке — две железные кровати, у них всегда ромбические
сетки заменяют доски. Одна прибрана. На другой койке лежало скомканное лёгкое одеяло, на спинках кровати накинуты рубашки, на столике разбросаны газеты. Книг нет. На полочке лежали учебники. "Этот учитель, — подумал Быстров, — на уроках начнёт бубнить текст учебника, коль даже в библиотеках не
— Вы своего квартиранта приучайте к порядку, — посоветовала пожилой хозяйке Поликевич. — Много времени ему не потребуется, чтобы убрать кровать.
Однако хозяюшка корректно вышла из положения
— В его комнате я всегда уберу сама — не мужское это дело. Пусть лучше он дрова мне колит и зимой убирает снег во дворе. Мужчин у меня нет.
— И то правильно, — согласилась с ней инспектор районо.
— Коля доволен, как я ему готовлю пищу. Мы с ним ладим. Угощайтесь пирожками. — Она держала в руках тарелку с румяными пирогами. — Проходьте на кухню. Сейчас там самовар закипит. Сегодня стряпню затеяла.
Втроём прошли на кухню. На полу, у русской печки, шумел, подвывая, самовар.
— Не отказывайтесь. Садитесь. Приятно вас угостить. Пирожки с мясом.
Проверяющие инспектора сели за кухонный стол. Через минуту на нём стоял белоснежный самовар, бурлящий паром. Хозяйка дома разливала по чайнушкам чай и добродушно поглядывала на гостей.
— Какой аромат идёт от маленького чайничка! — заметил Виктор. — Приятно пить такой чай.
— Водица с Байкала, — уточнила пожилая женщина. — Коля принёс. Не разрешил мне ехать по воду на собаках.
— Чудно! Бабушку на саночках везут собаки! — удивлялся Виктор.
— А чё? Они у меня послушные. Для хорошего чая не лень съездить на Байкал. Привезёшь водичку и пьёшь досыта.
— Сибиряки без чая жить не могут, — многозначительно заметила Клавдия Николаевна.— Вы, Виктор Иванович, с запада, а от чая не отказываетесь. Вторую чашечку пьёте?
— Я из Западной Сибири. У нас тоже любят чаёвничать.
— Обычно приезжие отнекиваются от чая. Они не чай, а холодную воду преподчитают, — продолжала пояснять Поликевич.
Из глубокой тарелки исчезли четыре вкусных пирожка. Хозяюшка осталась довольна гостями. Уже собрались уходить, как Быстров предложил:
— Клавдия Николаевна, составим для Николая Николаевича шуточный акт о его порядке в комнате? Пусть немного поволнуется.
— Можно, — согласилась она и улыбнулась на шутливое предложение. — Польза будет. Пусть задумается молодой человек.
Листок с шуточным актом оставили на столе в его комнате. Хозяйка дома позднее сообщила, что Николай Николаевич прочитал "акт" и сразу же побежал в библиотеку и принёс оттуда груду книг.
Побывали инспектора с проверкой и у Марии Владимировны. У неё они обошлись без замечаний — в комнатке всё аккуратно прибрано, на столе — скатёрочка, книги прикрыты салфеточками. Кружева связаны крючком из ниток.
— Я так рада, что вы зашли. У меня рыбный пирог готов — сегодня же суббота. Мария Владимировна, накрывайте стол, — проявляла гостеприимство хозяйка квартиры, худенькая старушка, вся светящаяся душевной теплотой.
— Спасибо, дорогая хозяюшка! — ответила мягким голосочком Поликевич. — Мы не будем отрывать вас от забот — уже отведали пирожки в одном доме.
— Это как же? — недоумевала старушка. — Мы чё ли хуже других? Без чая мы вас не отпустим.
Она поставила на стол чёрный противень с рыбьим пирогом и стала ножом нарезать большие квадраты на пироге.
— Мне маленький кусочек отрежьте, пожалуйста, — взмолился Виктор.
— Вы чё ли ребёнок? — с недоумением спросила хозяйка. — Угощайтесь и не обижайте нас.
— Вы у меня первые гости, — поддержала её Мария Владимировна.— Угощайтесь.
— И Машенька приглашает вас, — отозвалась на поддержку Марии её хозяйка, — Жаль, у нас нет бутылочки. Не запаслись. Ничё не скажешь — женщины!
— Одним чайком обойдёмся. Пирог, по запаху слышно, добротный, — доверительно оценила хлопоты хозяйки Поликевич.
"Зачем я у Николая Николаевича второй пирожок съел? — рассуждал в уме Быстров. — Такой квадрат пирога не одолею. Аромат идёт от него чудесный!".
При посещении других квартир инспекторам пришлось отчаянно со всей серьёзностью отказываться от угощения, ибо сыты через край. Они ничего особенного в отрицательном плане при последующих посещениях не отметили. Разве запишешь в акте о квартире другого историка, Михаила Всеволодовича, что у него в комнате такой же мужской порядок, как и у Николая Николаевича.
Уют себе устраивали девушки. В большой комнате, отделённой от хозяев, жили четверо учительниц. В отдалении от окон стояли в ряд 4 школьные железные кровати, застланные лёгкими покрывалами. В центре комнаты — стол, один на всех, у окна — парта. Единодушно выразили молодые специалисты неудоворение своим бытовым устройством на новом месте:
— Для двоих — табуретки, для двух других — парта. Хочешь того или нет, но приходится сидеть на кроватях. Главная беда — стол один на всех. Лампы не имеем. Зашли в магазин, в продаже нет ни стола, ни стульев, ни лампы, свечки тоже не продают. Утром и вечером в темноте шарахаемся. Лампа нужна. Не везти же её из дома?! Обидно: ничего нужного нам в продаже не ожидается. Тарелки, кастрюльки и другую посуду купили. Знали бы, из дома бы свечку привезли. Шторки тоже не прихватили — окна неприкрыты. Добро, что свет не зажигаем, а то бы нас, как на экране, разглядывали бы. Ждём посылки от родственников, чтобы наготу свою прикрыть. — Так обстоятельно обсказала об устройстве быта прибывшая в район на работу молодой специалист, учитель биологии Вера Васильевна Тюнина, его землячка..
— Хорошо, что вы, девочки, уже о посылках побеспокоились — у нас с конца октября и до половины января самолёты редко прилетают, так как постоянно стоят туманы, поэтому и почты нет, — пояснила девушкам инспектор районо Клавдия Николаевна.
— Неужели зиму в темноте придётся сидеть?
— Не беспокойтесь, девушки. Мы будем решать ваши проблемы, — заверила учительниц Клавдия Николаевна.
— Как выйти из положения молодым специалистам? — спросил на улице у Поликевич Быстров. — Завтра уже занятия в школах начнутся.
— Всё это мелочи, — успокоила его Клавдия Николаевна. — Потрясём директора и завхоза школы Бадмаевича, и всё уладится. Бадмаич обеспечит. В школе всегда небольшие запасы есть — у них на попечении интернат, так что в небольшом количестве кое-что имеют. Надо было профсоюзу проконтролировать бытовое устройство молодых учителей. Минус в работе профорганизации.
— А торговля в стороне? — недоумевал Быстров.
— Основной завоз товаров начнётся теперь с началом новой навигации. Ещё два лихтера могут прийти. Они завезут, наверняка, крупы и спирт — самые ходовые товары, — рассудила Поликевич, будучи коренным жителем посёлка, она хорошо знала местные проблемы.
Постепенно Быстров познавал необычные явления северного края. Он уже знал, что через полтора месяца начнутся перебои с доставкой почтовой корреспонденции, что товары для продажи заводят лишь во время навигации. Однако для него многое оставалось непонятным. Почему Поликевич не обвинила торговлю, а вот Бадмаич, завхоз школы, должен побеспокоиться и обеспечить учителей всякой бытовой мелочью. У него хватает хлопот: на его попечении школа и интернат, забота о питании детей в интернате, надо обеспечить учителей дровами, за лошадью он должен ухаживать — конюха в школе нет, даже перевезти вещи учителя с квартиры на квартиру непременно беспокоят всегда вездесущего Бадмаича. Многое попадало под око завхоза школы. Не находился такой человек, который был бы им недоволен. Маленький человек выполнял своё дело безупречно, без лишних слов, правда, не всегда сразу, мог и протянуть некоторое время, но делал и молчал при этом, вроде глухонемой. Сядет в телегу и даже на лошадь не крикнет, только вожжами легонько дёрнет, чтобы задвигались колёса, поедет и не оглянется на того, кто его поблагодарил. Любил выпить. Если кто поднесёт рюмочку, не откажется от неё. "Рабочий день, Бадмаич, а ты под градусом", — упрекнут порой его. "У меня рабочий день 24 часа. Когда мне можно выпить? — спокойно ответит он на упрёк. — В школе и в интернате тепло. Доставлены дрова всем. После такой работы можно выпить?"
Инспекторское обследование показало, что девушки навели уют на новом месте жительства. Мария Владимировна, к примеру, устроилась так, что создавалось впечатление, что она давно тут проживает. Это интриговало Виктора — всё не так, как у юношей. У неё в комнате на месте не только книги, взятые из библиотеки, но уже расстелены вышитые скатёрти, салфеточки, размещенные на столах, на этажерке и на полочке. На окнах — свои светлые шторки. У юношей комнаты в походном состоянии. Видимо, посчитал Быстров, вся беда в том, что многие учителя, не имея своего угла, не задерживаются — проработают в районе 3 года и уезжают, хотя зарплата у них каждый год возрастает на 10 процентов..
— Клавдия Николаевна, коммунальные квартиры учителям выделяют? — поинтересовался Быстров у Поликевич.
И она ему обстоятельно пояснила:
— До войны, Виктор Иванович, строили специально квартиры для учителей и для медицинских работников. Сейчас такое строительство не ведётся. Если семья выезжает из района, то квартиру передают тем специалистам, кто обзавёлся семьёй. Поэтому в районе большая текучесть кадров. Уютный домик или отдельная квартира удерживали бы кадры.
— Кругом тайга. Леса много, а новых домов не строят. Я понимаю так: на частных квартирах жизнь для любого временная, — согласился с ней Виктор.
Но сам Быстров продолжал обитаться в помещении районо. Два последних года учёбы в вузе Быстров участвовал в институтских научных фольклорных экспедициях — студенты ездили и записывали в сёлах и деревнях у сельчан песни, сказки, загадки, пословицы, поговорки — всё, что бережно сохраняли в душе сельские жители из старины. Устное народное творчество, накопленное веками, продолжало жить. Посещая селы и деревни, познал он, что в сельской местности жильё не возводится. Многого в трудное послевоенное время не хватало — чаше всего пользовались тем, что приобрели, создали до войны. Страна ещё не могла расправить плечи от разрухи, навязанной фашистами. Хотелось жить лучше, но накопления страны шли для индустрии, для обороны страны. Не знал Быстров, что под большим секретом в стране тратились огромные денежные и материальные средства на разработку грозного оружия большой разрушительной силой — на создание атомных бомб. Требовались неимоверные усилия, чтобы не отстать от американцев. Советское правительство обладало глубочайшим предвидением, позволявшее смотреть далеко вперёд, зная, что империалисты всё время вынашивают планы разгрома Советского Союза. Ещё в 1943 году Черчилль планировал совершить нападение на СССР. Близилось окончание войны с фашистами, а английские войска держали у себя неразоружённые немецкие дивизии для нападения на нашу страну. Помешало развязать войну взятие нашими войсками Берлина. Не вышло, провалились планы империалистов. После войны США и Англия хотели принудить сдаться СССР, сбросив атомные бомбы на советские города, на наши промышленные центры Но в 1949 году в СССР испытал созданную атомную бомбу. Значит, Советский Союз может ответить возмездием на атомное вероломство. После бомбардировки Хиросимы и Нагасаки ни один город на Земном Шаре не пострадал от атомной бомбы. Гарантом мира служит советская атомная бомба. Ругают Сталина за то, что после войны многого не хватало, слабо развивалось сельское хозяйство, мало строилось жилья. Но самое важное было обеспечено — сохранён мир, чтобы в будущем быстро строить, развиваться нашей стране и другим государствам. Знал бы Виктор тонкости, засекреченные правительством, многое бы понял.
2 сентября в районо прибыл областной профсоюзный инспектор по охране труда членов профсоюза. Быстров оказался свидетелем — двери кабинета у заведующего районо всегда настежь, — как приезжая пожилая седоволосая женщина, ознакомившись с актами об устройстве быта молодых учителей, распекала заведующего районо за неустроенный быт молодых специалистов. Она бурно доказывала ему, а он молчал. Составила устрашающий акт и уехала. Виктор никак не мог понять, в чём же вина заврайоно? Он недавно, в августе, прибыл в район. Что он мог за три недели сделать, организовать? Были не освоены деньги, отпущенные для строительства домов? Узнал: такие средства району не предоставлялись. Шумела бы она в республиканском центре, нашла бы виновных. Быстров сказал об этом Бураеву, он без укора посмотрел на него и, улыбаясь, сказал:
— Заметил верно. У неё большие полномочия, поэтому она и требовала. Её претензии обоснованы, права она. Ни один молодой специалист не получил отдельную квартиру. Буду ставить вопрос на заседаниях исполкома и на сессиях аймсовета — необходимо поправлять положение.
— Для меня всё в новинку, — признался Виктор Бураеву.
Многое ещё было непонятно Быстрову. Простейший вопрос, а требуется разжёвывать, кого-то убеждать. Неужели в районе это не понимают?
Чтобы Виктор Быстров вошёл в курс дел района, Бураев предложил ему побывать вместе с ним на сессии районного Совета. Два часа бурлило заседание, приняли решения о готовности школ к новому учебному году Но Быстров не понял, будет ли строиться новое жильё в районе. Видимо, решил он, ничего не изменится. Для чего проводили сессию райсовета? Лишь записали в решении отсутствие жилья для молодых специалистов? В Улан-Удэ об этом знают?
— Постепенно усвоишь бюрократическую чехарду, — успокоил Быстрова заведующий районо. — Сессия для республики выдвинула свои проблемы. При проверке заявят, что вопрос для республики поставлен. Республиканские органы должны побеспокоиться, это их забота. Будем требовать, чтобы рассмотрели просьбы района.
— Произойдёт движение? — пожелал уточнить Быстров.
— Придётся неоднократно напоминать, чтобы рассмотрели наши вопросы. — А если молчать, дело сдвинется с места? — пытался выяснять Виктор.
— Под лежачий камень, — уверенно заявил ему Бураев, — вода не потечёт. Молчать — это значит взять всю вину на себя. Скажут в республике: не подняли вопрос, не беспокоились.
Не смог убедить заврайоно молодого инспектора, который считал, что в республике должны знать район, его нужды. Молчание — это плохо? Этого он никак не мог понять, так как считал, что власть в республике должна знать и должна думать о районных проблемах, решать их, а не жить ожиданиями.
Новые люди окружали Быстрова. Раскрыть свои думы им не осмеливался, поделиться с ними впечатлениями не решался. Зато в письмах друзьям, товарищам Виктор откровенничал свободно.. Какая радость для него — получить письмо от того мира, от которого он ещё не оторвался.
3 сентября на адрес районо поступило письмо от Евгении Красноруцкой. Она требовала сообщить, получил ли он её письмо на главпочтамте в Улан-Удэ. Женя-торопыга! Не разобралась, не задумалась. Как бы он отправил послание на Хоринское районо на её имя, не получив её письма на главпочтамте? Женя повторила его приём, послав письмо ему на адрес Северобайкальского районо, и попала в цель. Сообщила, что она теперь сельская учительница и поселили её в комнатку к двум учительницам. Она довольна своим устройством на новом месте.
А Виктор всё ещё обитал в помещении районо. Но под вечер заведующий районо сообщил ему:
— Разрешили ваш квартирный вопрос, Виктор Иванович. Будете жить у нашего счетовода, Марии Георгиевны Котовой. Мы с ней заключили договор.
"Без меня меня женили, я на ярмарке была, — прокомментировал про себя сообщение Бураева Быстров. — Посмотрим, чем меня наделили".
После окончания работы Быстров, захватив кровать-раскладушку и чемодан, вместе с Котовой пошёл на квартиру. В ней, кроме хозяйки, никого не оказалась. Дом, в котором ему предстояло жить, состоял из трёх квартир: по краям, с запада, — однокомнатная, в средине двухкомнатная, имевшая общие крыльцо и сени, кладовые под одной крышей с двухкомнатной квартирой с восточной стороны. Однокомнатная квартира имела отдельный выход в общую ограду. Все три двери квартир выходили на север во двор.
— Посмотрите, Виктор Иванович, где предстоит вам жить. Понравится, так останетесь у нас. Комната большая. Слева — ваша кровать, напротив — кровать моего сына. Он в школе. Посредине — большой стол и стулья. Два окна на юг, — проходя по квартире, рассказывала, поясняя ему, Мария Георгиевна.
Без пояснений хозяйки Быстров видел простенькую обстановку квартиры. Да, два окна из его комнаты смотрели на улицу Партизанскую. Ещё подходя к дому, он заметил, что приземистый дом давнишней постройки. Двор большой, огорожен. Есть сарай для скотины. Огородик прилегал к дому, в нём был смётан стог сена — значит, есть корова.
— Другую комнату занимаю я с мужем, с нами — маленькая дочка. Она в детсаде. Кухня — в ней уже и шёл разговор, — у нас большая. Кровать у западной стены предназначена для дочери и племянницы. Сестра не захотела, чтобы Валя жила в интернате, живёт у нас, — очень подробно поясняла хозяйка квартиранту. — Девочки тоже в школе. Из детсада приведёт малышку отец. Я переговорила с Сашей, он не возражает, чтобы вы жили у нас. Ещё мы подумали, что вам лучше питаться вместе с нами. За питание и за стирку вашего белья придётся платить 250 рублей в месяц. Если вы согласны с такими условиями, то оставайтесь. Скоро здесь все соберутся.
— Не возражаю. Я уже с вещами пришёл. Мария Георгиевна, вы маленькую оплату мне предъявили.
— Такое окончательное наше решение. Вы не учитываете, что за квартиру немного будет доплачивать по договору районо — уточнила хозяйка.
—— Тогда, Мария Георгиевна, я выдвигаю условия: вовремя моего пребывания в отпуске я за квартиру не плачу, но, когда отсутствую по командировочным делам, плата за квартиру осуществляется в полном размере.
На этом их разговор завершился.
Жить в одной комнате с юношей не составляло для Виктора неудобство. Паренёк, как и девочки, учился в школе. Школьники успевали до обеда, когда взрослые были на работе, выполнить всё, что задавали на дом учителя. Изредка девочки вечерами учили наизусть стихотворения. Обедали ученики без взрослых, до прихода их на перерыв. Завтракали и ужинали все вместе.
Теперь семь человек, проживавшие в квартире, усаживались за стол вплотную. Девочки всякий раз, когда сидели за столом, еле сдерживали свой смех, видя, как усики Виктора Ивановича обмакивались в стакане чаем. Вечерней порой все жильцы дома при свете керосиновой лампы сосредотачивались вокруг стола большой кухни. Котов и Быстров читали газеты, девочки увлекались чтением библиотечных книг. Маленькая Наташа играла с куклами в кухонном уголке. Толя нередко после ужина уходил к товарищам, в выходные дни он бывал на рыбалке. Хозяйка, Мария Георгиевна, в это время подготавливала продукты для завтрака и обеда к следующему дню. Когда ей требовался стол, то все расходились по своим уголкам. Попусту Мария Георгиевна не ворчала, ко всем относилась ровно. Размеренно проходила спокойная жизнь большой семьи. Вскоре Виктор Быстров освоился со всеми в квартире, кто проживал в ней. Школьники не обращались к нему за помощью при подготовке домашних заданий, а Виктор не навязывался им в менторы. Оторвавшись от книг, он часто играл, шутил с Наташей
Соединила всех в семье Мария Георгиевна. Она не властвовала. Всегда по всем возникшим вопросам советовалась с супругом. Его она проникновенно уважала, чисто по-женски любила и глубоко была ему благодарна за его заботу и уступчивость, за его внимательное отношение к ней. Никогда Мария Георгиевна не заявляла, что благодаря её усилиям сделано так, как она решила. У неё на первом плане — Саша. Саша предложил, Саша сказал, Саша против этого. Такую дружбу, такую крепкую супружескую связку трудно отыскать в жизни. Судьба им приготовила сложные семейные отношения, но они сумели преодолеть все жизненные ухабы. Сохранили любовь и уважение друг к другу на всю жизнь. Всё вершилось не просто, порой очень сложно и беспокойно.
Военные годы для всех, кто их пережил, — бесспорно, труднейшее время.
Подростки на Байкале, окончив в школе 4 класса, приступали с женщинами ловить рыбу. Лишь кое-кто из девочек завершал 7 классов, но и им тоже пришлось вместе с взрослыми изведать холодную воду. В Байкале, в реках, в озёрах даже в средине лета вода не прогревается. Но что поделаешь — страна очень нуждалась в рыбе — в каждом городе обосновывались госпитали. Для выздоровления раненым необходим рыбий жир. Местным жителям рыба — единственный источник для существования Ежедневно только рыба. И солёную поедали, и уху хлебали, и жареную рыбку ели. Не всегда на столе оказывался кусочек хлеба. До тошноты доводила рыбная еда. Но это не голод. И Маша Дружинина, завершив неполную среднюю школу, тоже стала рыбачкой. Зимовьё для рыбаков одно на всех. Члены бригады вместе укладывались на нары. Спали не раздеваясь. Тут зарождалась и любовь. Рыбаки-мужчины, а их было очень мало — то инвалид войны, то старик — порой они увлекались любовными развлечениями.
Но всех труднее приходилось в то время фронтовикам. Бои на передовой
линии фронта грозные и смертельно опасные. Каждую минуту могла оборваться жизнь любого воина. Бомба, снаряд, мина, осколок, пуля, штык никого не щадили. Выживали ловкие и отважные бойцы.
С 18 лет, прямо со школьной скамьи, Александр Котов — на фронте. Он изведал неисчислимое количество боёв, свирепых и жарких, порой света божьего при этом не видать. Приходилось отступать и наступать. Ежеминутно могла его жизнь оборваться. Выручала артиллериста дисциплинированность в выполнении приказа, быстрота и чёткость в управлении орудием, смекалка молодости и отвага. Всё же в одном жестоком бою Александр получил контузию — всю оставшуюся жизнь он одним ухом недослышал. Однако артиллерист, сражаясь с врагом в больших и малых боях, истекаимых солдатской кровью, дошёл до фашистской крепости Кёнисберг. Многолетнее оборонное укрепление должно было обеспечить сопротивление противнику. Искусственно сооружённые холмы из кирпича и бетона, засыпанные многометровым слоем земли, на которой уже росли деревья, обеспечивали защиту их артиллеристов и пулемётчиков. Многократные водные преграды мешали продвижению техники к центру города. Многотысячные снаряды артиллерии и бомб обрушились на мощные оборонные сооружения. Фашистское командование считало Кёнисберг неприступной крепостью.. Но Кёнигсберг не Брестская крепость: под натиском советских танков, взрывов снарядов и бомб, не выдерживая штурм пехотинцев, пришлось сдаваться потомкам воинственных пруссаков. Пал Кёнигсберг. Здесь, в крепости, в ходе жесточайшего боя боец Александр Котов, послал снаряд из дальнобойного орудия по врагу последний раз.
Победа! Сломлено вековое укрепление прусаков! Идут бои под Берлином. Сдалась нацистская столица! Фронтовые смертельные бои позади. Победа! Радости у бойцов через край — проклятая война позади! Скоро домой!
Но молодому боевому солдату ещё служить и служить — только пожилых воинов демобилизовывали. Правительство СССР осознавало, что Советскому Союзу нельзя разоружаться — стране угрожали империалисты, они вынашивали планы, как покорить русских. Домой, на родину, в славный город Владимир, рвался боец Котов, но пришлось ему продолжать военную службу в бывшей Пруссии, часть её территории переходила под власть победителя, под власть Советов..
Бойца Котова вызвал к себе командир полка.
— Вам, рядовой артиллерист-фронтовик, как ответственному воину,
командование поручает заведование пекарней для выпуска самой ценной и нужной продукции в разрушенной войной крепости.
— Товарищ полковник, разрешите обратиться к вам?
— Говори, рядовой Котов, — разрешил ему полковник.
— Хлеб есть я умею, товарищ полковник, могу любую пушку точно нацелить на танк, а как испечь булку хлеба, не имею никакого понятия.
— Рядовой боец Котов, мы не знали, как сломить мощного зверского врага. Научились! Победили! Неужели не справимся с булкой хлеба? Вы — заведующий пекарней. Ищите среди бойцов знатоков хлебопечения. Через трое суток ко мне приказываю прибыть с булкой хлеба. Пруссаки настроены к нам враждебно: погибла в войне их родина. Всё население бывшей Пруссии переселяют в Германию. Но кормить их нужно сейчас Вам понятно, боец? Задание боевое и ответственное!
— Так точно, товарищ полковник!
— Вы свободны. Выполняйте мой приказ, рядовой Котов.
Разворот налево, и началась круглосуточная работа у солдата. Не все бойцы охотно отзывались на призыв Александра Котова поработать в пекарне: не пекарню, а демобилизацию они ожидали.
. Солдат в свои молодые годы впервые столкнулся с мирным делом. Он умел уничтожать броневые вражеские машины. Но как испечь булку хлеба — действительно не имел никакого понятия. Но выполнять приказ командира необходимо — хлеб нужен советским воинам и побеждённым немцам.
Во многих взводах побывал Александр Котов, узнавая, кто из бойцов когда-то работал пекарем, или был связан по работе с пекарней, или жил в деревне, где в домашних условиях выпекали в русских печках румяные булки и плюшки. В первую очередь он взял в команду несколько солдат из походных пекарней. Укомплектовал бригаду пекарей из солдат, бывших уроженцев деревень. Из местных жителей никого не пригласил на работу: кто их знает, как они отнесутся к советским воинам, тем более, что им придется расстаться с обжитыми родными очагами — плата за гитлеровское вероломство, за его преступные деяния.
Есть всё необходимое для выпечки хлеба — мука, дрожжи, соль, вода. Несколко замесов израсходовали, но булки не удались — брак, никак не пропекалось тесто. Отладили температурный режим печей и получили ароматные хлебные булки, выпеченные в печи, но с солдатской настойчивостью. Не приходило тогда Котову в голову, что на трофеях и пекарне можно обогатиться — такой мысли не возникало у русского белокурого парня. Освоить новую работу и достойно служить — такова была единственная цель у бойца Александра Котова. И он достойно нёс службу.
Про войну Котов рассказывать не любил, а вот один случай, связанный с меркантильностью, поведал. Солдат их роты пытался даровым разжиться. Многие в их взводе ушли на фронт юнцами, храбро сражались, а о материальной жизни не имели никакого представления. "Был у нас в роте чернявенький солдат, — рассказал Котов. — Разведали мы, что он сшил себе пояс и в него зашивает золотые финтифлюшки. Весь взвод над ним смеялся. Ни один солдат, кроме сборщика драгоценных безделушек, до таких дел не додумался. Мы не знали,
Так в дальнейшем и жил ветеран-фронтовик Александр Павлович Котов своим трудом. Крохоборством он себя не запачкал. Не видел и не знал Быстров, что есть у Котова за бои два ордена Красной Звезды и медали "За взятие Кенигсберга" и "За победу над Германией". Не появлялись боевые награды на его груди даже в праздники. Не рассказывал он о фронтовых боях — подспудно действовала политика Хрущёва, не мог глава страны смириться, что всю жесточайшую войну с командующими фронтами и он командовал, но он не маршал — приписали ему, Сталину. Что связали с именем великого вождя, было не в нос Хрущёву. Редкий случай — он на Мавзолее в генеральском мундире. Не ордена, а Золотые Звёзды на своей груди любил.. Песня, в которой прозвучал призыв: "Ветераны! Наденьте ордена!", пробудила фронтовиков-осободителей великой Красной Армии: достать боевые награды из сундуков. И боевые ордена и медали засверкали у ветеранов на груди и на груди у Александра Павловича Котова. К боевым наградам добавились позднее орден Отечественной войны 2-ой степени и юбилейные медали. Большую агитационную работу он стал проводить в районном совете ветеранов.
В воинской части, в которой нёс службу Александр Котов, служил офицер, хозяйственный такой, — Константин Георгиевич Дружинин. Боевому фронтовому майору, когда отгремели бои, поручили заняться интендатскими делами. Во время отпуска, который он долго добивался, майор побывал в родном краю, в далёкой Восточной Сибири, в родном небольшом таёжном селе Верхняя Заимка, где проживали его родители. Вернулся майор Дружинин в часть вместе с родной сестрой Марией.
Много ещё войск оставалось в Кёнигсберге — требовалось наводить порядок на территории, на которой ещё скрывались нацисты. В пекарню нужны работники, а солдаты заняты патрулированием, Гражданские лица не просто взять на работу — надо их проверять, чтобы они не совершили диверсий. Поэтому сестру майора Константина Георгиевича Дружинина без слов приняли на работу в пекарню.
Востроглазая сибирячка приковывала к себе внимание многих военных — близкое общение с немками запрещено, а тут рядом женская душа из России. Работает сибирячка шустро, дела у неё кипят. Усталости не знает. Особое внимание военнослужащим Мария не уделяла — очень много их. Как-то Котов проводил её до квартиры, она жила у пожилой немки. Шли и разговаривали о работе. Юный солдат считал себя взрослым, но он ещё ни разу наедине с девушкой и пяти минут в своей жизни не говорил. Не мог он быть спокойным, идя рядом с Марией. Млел Александр от её быстрого, казалось, беспечного говора. Всё же посчитал Александр, что она к нему равнодушна, а он готов быть с ней день и ночь. Чаще стал заведующий пекарней наблюдать за работой подвижной сибирячки: Кусок теста она хлопала ладонями раза три, и приятная оклуглость булки готова. Уж очень быстро она расправлялась с замесом, да так аккуратно, что все буханки были одинаковы. До блеска доводила она своё рабочее место в конце смены. К ней никаких претензий.
Провожая после работы второй раз, Александр вежливо спросил её:
— Чем ты дома, Маруся, занималась?
Она взглянула на него, сразу не ответила, а нежно спросила:
— Можно, я возьму тебя под руку?
Пухленькие щёчки шустренькой сибирячки, заранее закрученные на бигуди чёрненькими кудряшками, оказались рядом с его щекой. Александр весь затрепетал. Мария просто ему ответила:
— Дома я рыбачила. На Байкале все у нас занимаются рыбалкой.
Но он не слышал её слов — в душе от её прикосновения всё в его груди затрепыхало. Глянули на Александра её остренькие глазки-чёрносливенки, и у заведующего пекарней мурашки по всему телу пробежали. Он прижал рукой её тёплую руку к своей груди и не отпускал. Подошли к жилому зданию. Котов не мог оторвать свою руку от её ладони.
— Завтра после работы я тебя опять провожу.
Больше ничего не сказал ей, и она промолчала, лишь, отходя от него, ласково проговорила:
— До свиданья, Саша!
Лёжа на койке в казарме, Котов ворочался долго и не мог уснуть: перед его глазами всё время появлялось личико Марии с мигающими глазками и звучали с её губ слова: "До свидания, Саша!" "Назвала меня по имени", — размышлял молодой боец. В его голову неотступно лезли мысли: "Что я ей скажу в следующий раз? Может быть, я её поцелую? Она не рассердится? А вдруг…"
Мария не была тоже спокойной, хотя была наедине с Котовым всего только дважды, да и то на очень короткое время. Пригож парень. Стройный, высокий, белокурый солдат — одно очарование. Приглянулся. С ним приятно ворковать. Но робок. На её родине Саша был бы нарасхват. Ей бы он не достался — много девушек одиноких, да и моложе её, да и красивей. Но всё же, заполучить бы ей Сашу! Лучшей доли не надо! Брат так и говорил ей: "Поедем со мной в Кёнисберг. Там себе пару найдёшь, а здесь будешь прозябать". Отец уверенно поддержал сына: "Езжай, Марея. Толк будет. Мы здесь обойдёмся без тебя". Мать в унисон мужу проговорила: "Держись за брата, доченька" Как ей быть с Сашей? Молод он, женщин не видал. А может быть, не стоит морочить ему голову — ведь она не девушка, а женщина с хвостами. Как он на неё посмотрит, когда обо всём узнает?
На работе Мария уловила: Саша наблюдает за ней постоянно. Неожиданно Котов к ней прикоснулся, она не отдёрнула его пальцы от своей талии. У парня дрожь по всему телу пробежала. На его лёгкое пожатие бёдер Мария только улыбнулась. Весёлая, хлопотливая сибирячка весь день стояла у него перед глазами. Ночью Мария ему тоже мерещилась. Что поделать? Несколько дней ходил Котов в раздумье, провожая её вечерами.. Наконец, поздним вечерком он осмелился и твёрдым голосом сказал ей, своей ненаглядной:
— Нравишься ты, Маруся, мне. Сковала полностью. Люблю я тебя, Маша. Выходи за меня замуж!
— Серьёзно, Саша? — спросила она тихо и сверкнула чёрненькими
глазками по его серьёзному лицу. — Ты мне тоже нравишься. Хорош и пригож. Но ты, Саша, не знаешь меня.
— Как не знаю? Ты вся тут.
— Моложе себе найдёшь. Не могу я быть твоей женой! — У Марии, как и у Александра, сердце колотилось, готово было выскочить из груди. Она крепко сжала его руки — женское начало всё-таки верховодило, брало неотступно, дерзко, так что и отступить нельзя.
Да и что говорить, впервые так нежно и искренне на неё смотрел юноша. Счастье перед ней, на ладошке. Она же и приехала в Кёнисберг, чтобы найти себе спутника жизни. Надо же тому быть: попался такой, какой-то необкатанный! Влюбился! Мысли тёмные одолевали её: "Как безумно он мне нравится! Но он отвергнет меня сразу, как всё расскажу ему про себя"
Александр не отступал:
— Не молчи, Мария. Я хочу только с тобой жить. Я люблю тебя. Согласна?
— Я не знаю, как ответить тебе, Саша.
Александр собрал в себе всю свою волю и, как рапорт, выпалил:
—Три дня на раздумье тебе, Маша! Жду ответ. Люблю!
Нежно глядя на него, она часто заморгала ресницами — уйма слёз накопилась в её глазах, она тихо ответила:
— Хорошо. Я посоветуюсь с братом.
— Можно, я тебя поцелую?
Прошло три дня. Котов, идя с Марией по улице под ручку, тихо на ухо спросил её:
— Согласна, Маша?
Не отрывая своей руки от Александра, Мария откровенно произнесла:
— Для меня ты хорош! Нравишься! Но чистосердечно скажу: выйти замуж
за тебя не могу — очень уж ты пригож.
Александр не ожидал такого ответа, нахмурил белёсые брови и спросил её с тревогой и удивлением:
— Не могу понять тебя, дорогая Марусенька. Почему ты отвергаешь меня? В чём дело? Чем я провинился перед тобой? Чин не подходит?
— Что ты, Саша?! Я люблю тебя. Но женой твоей стать не могу. — Мария, с хрустом ломая свои пальцы, произнесла эти слова и залилась слёзами:
— В чём моя вина, дорогая?
— Я повинна, а не ты. Жаль с тобой расставаться, но придётся. Не могу я выйти замуж за тебя, Саша.
— Не пойму я тебя, — хмуро произнёс он. — Всё-таки в чём моя вина?. Скажи, откройся мне, пожалуйста!
— Если я тебе всё расскажу, ты отвернёшься от меня, — ответила Мария, вытирая платочком глаза, наполненные слезами.
— Ни в коем случаи — я всё стерплю. Я люблю тебя, Маша! Раскрывайся, пожалуйста. Я жду. Распахни свою душу.
И Мария призналась:
— Саша, у меня хвост — в Сибири дочь растёт.
— Правда? Ты боялась сказать, что я испугаюсь и отвергну тебя? Неужели
вдвоём мы её не прокормим? Большая?
— Уже шесть лет
— Ей нужен отец. Сообщи, Маруся, что отец у неё есть! — с восторгом произнёс Котов. — Ты моя навечно.
Свадьба вышла весёлая и шумная — на ней преобладали мужчины, в основном военные. И полились для Котовых дни золотые.
Жизнь в Кёнигсберге налаживалась. Город переименовали, назвав его Калининградом. Немцы переселялись в Германию. В Калининградскую область стали заселять русские, украинцы, белорусы. В первую очередь приехали те советские граждане, у которых фашисты уничтожили дома. Были и из таких мест, у кого от деревни осталось название только на карте — паразиты-нацисты сожгли полностью жилые строения. Люди обживали новые места. Советские люди усердно обустраивали город.
Пришла пора и для солдат: военнослужащих возраста Александра Котова демобилизовывали из рядов армии.
— Куда поедем, Маша?— спросил Котов жену.
—Твоё решение, Саша. Куда иголочка — туда и ниточка, — уверенно ответила ему супруга.
— Здесь я оставаться не хочу. Хотя город уже зовут Калининградом, но Русью тут ещё не пахнет. Опостылели до мозга костей мне немецкие дома, кварталы, вздыбленные холмы-крепости. Не глядел бы я на них, — с полной откровенностью рассудил Александр Котов. — К тебе на родину ехать — ой, как далеко, моя дорогая. Мы долго будем туда добираться.
— К нам можно попасть только летом водой, — уточнила супруга. — Зимой к нам никто не приезжает и никто не уезжает от нас — 300 километров к нам от железной дороги. Зимой по Байкалу лишь по льду привозят на санях лошади почту. Двоих могут и не взять. Надо ждать лето, Саша.
— Едем, любимая моя, во Владимир. Родители 4 года ждут меня, ждут-не дождутся. Из-за пекарни мне не дали даже краткосрочный отпуск. Столько лет я не был дома! Едем ко мне на родину, милая? У родителей такой вишнёвый сад — весной у нас белым-бело. Одно загляденье. Обживёмся и у твоих родителей побываем. Согласна, Маша?
— Как решишь, Саша, так по-твоему и будет, — нисколько не переча ему, согласилась Мария.
На окраине города Владимира — родительский дом с большим вишнёвым садом. Такси ранним утром доставило супругов Котовых к одноэтажному дому. Александр постучал в окно. Через минуту показалась в окне мать в белой на лямках ночной рубашке. Увидела она из окошка сына и плюхнулась на лавку. Дверь открыл им отец. Он обхватил руками сына и крепко сжал его.
— В строю я бы тебя не узнал — вырос, сынок, изменился: вроде наш и не наш, сынок родимый!
Снохе Марии глава семьи вежливо сказал:
— Проходьте. Свекруха ждёт вас в кухне.
Александр первым перешагнул кухонный порог, и, ещё не обняв сына, мать громко на всю избу заголосила:
— Ой, родненькие мои! Небеса отверзлись — сын с фронта прилетел. Как я ждала тебя, сыночек! 33 горшка слёз пролила, чтобы мой Шурик остался живым и невредимым! Судьба-судьбинушка на радость матери спасла тебя! — Мать бросилась на шеи сына, и он приподнял её от пола, крепко сжимая обеими руками материнское тело
— Мама! Не плачь! Я же с тобой.
— Касатик наш приехал! Родненький! — твердила родная мать.
Родители безумно рады приезду сына со снохой. Мать не выпускала из объятий сыночка-победителя. Целовала его беспрестанно в щёки.
— Война давно закончилась, а тебя нет. Я думала, Шурик, не дождусь тебя! Какой ты большой и сильный стал! Я ликую: мой миленький сыночек живой дома!
Весь день в просторной горнице избы Котовых звенели стаканы, шумно разговаривали, пели песни, плясали родственники Александра, его сверстники, оставшиеся в живых, соседи и знакомые — все участвовали во встрече земляка-воина, все поздравляли фронтовика-победителя. Бесконечно провозглашали в честь его тосты. Победной радости не было конца. Окна родительского дома облепили любопытные горожане. Многие из них хотели в обязательном порядке увидеть Шуру и невестку Котовых. Говорят, она не немка, а деваха из далёкой Восточной Сибири. Русская она? Как попала в Пруссию? В немецком концлагере находилась? Такие вопросы бесконечно задавали владимировцы Александру — ему хоть на улицу не выходи: всё хотят знать земляки.
— Не беспокойтесь. Русская она, — убеждал своих соседей, знакомых Александр Котов. — Брат-офицер привёз её из Сибири в Кёнигсберг. Там я и познакомился с ней.
Какие встречи с восторгами!
— Шурка-чёрт — живой! И я три года там отбухал!
Объятых друзей не разнять!
— Мы — победители! — благосклонно вещает ему Александр. — А Ванька где? Знаешь?
— Иван погиб в конце 44-го.
Несколько дней Александр и Мария ходили в гости к родственникам, проведывали знакомых. Затем Александр занялся ремонтом дома внутри и снаружи. С сыном колготился и отец. Мать Александра не могла нарадоваться, глядя на усердную работу Шуры..
— Хозяин вернулся, — с гордостью оповещала матушка всем..
Потекли будни, дни за днями проходили. Александр принялся выпиливать в саду сухие вишнёвые сучья. Мария относила коряжистые ветки на конец огорода и складывала в кучу. Жена неотлучно рядом с любимым мужем. Не хотела она в доме оставаться. К невестке родители всей душой, ласковы к ней, рады за сына. От других родственников Саши ей веет холодком. Чувствовала Мария, что они к ней относятся прохладно. В праздничные или в выходные дни, когда брат и сестра появлялись в отцовском доме, то её не замечали, хотя Мария старалась помочь свекрови, чтобы на столе всё было вкусно. Она понимала, что все лавры почестей — Саше, так и должно быть, ибо он им родной и такое внимание от них заслужил фронтовик. Рады, что он жив и вернулся домой. Но всё же обеспокоено ощущала она с первых дней их холодность. Впечатления её от родственников не радовали. Только наедине с мужем Мария чувствовала себя непринуждённо.
Около месяца Александр занимался домашними делами. Затем отыскал себе работу контролёра на продуктовом складе облпотребсоюза. Его приход с работы каждый раз Мария не могла дождаться.
—Я целый день в саду и на огороде веду прополку и с нетерпением ожидаю конца дня, чтобы тебя, Саша, увидеть, — жаловалась она мужу.
— Скучаешь, Маша,— соглашался с ней муж. — Надо поискать тебе работу.
Отыскали ей службу. Марию Котову приняли счетоводом в детский сад, в котором обитались 200 детей.
— Ой, Саша, — ставя в известность мужа о своих делах на работе, — мучаюсь с калькуляцией продуктов питания. Но надеюсь, что освою.
— Приноси бумаги домой, — посоветовал ей муж. — Я тебе помогу.
Счастливое время летит быстро, невообразимо стремительно. Однажды супруга доверительно сообщила мужу:
— Саша, ты спрашивал, когда же дети. Скажу тебе, Саша, будут скоро: я в положении. Радуйся или огорчайся.
— Правда, Маша? Когда? — его серые глаза засияли. — Наконец-то! Когда Мария?
— Скоро, Саша. Не съездим мы к моим родителям. У тебя отпуск только в следующем году, а у меня маленькое дитё появится.
— Я один съезжу на твою родину и привезу тебе дочку, — уверенно заявил Александр Павлович, обнимая жену.
— Одного я тебя туда не отпущу — очень далеко, да и как я буду одна среди твоих родственников, — заявила с грустью Мария мужу.
— Но дочка, Маша, растёт без матери, — урезонивал он супругу. — Надо съездить. — И так просительно посмотрел на жену, что она должна бы с ним согласиться.
— Без меня там, Саша, тебе делать нечего. Вместе поедем через два года,— со всей определённостью заявила Мария, впервые не прислушалась она к голосу мужа, к его просьбе.
"Никогда она так не перечила мне, впервые такая решительность у неё. Видно, боится, что без него родственнички здесь её обидят", — рассудил, подумав, Александр Павлович и сказал ей:
— Не будем спешить. Когда к твоим родителям ехать — вместе решим. .
— Вместе, так вместе. Будем ждать прибавления.
Родилась у супругов Котовых дочка. Назвали её Наташа. Тихонькая девочка, не плакса.
— Очень покойненькая внучка — вся в отца. И обличьем в него, — определила свекровь, радуясь за сына, глядя, как он доченьку с первых её дней с большой любовью пестует.
— Вся в нашу породу, — уверенно заявил дед Павел, впервые взглянув на внучку, завёрнутую в пелёнки
Научилась Наташенька сидеть. Мать на работе. С ней свекровь утешается. Не замедлила, вскоре стала прочно стоять на ногах. Сделала первые шажки. Затопала ножками, и бабушка уже, держа внучку за руку, выводит её на улицу.
Родные тётки смотрят на племянницу с завистью: "С моими малышами мать так не возилась. Прикипел последыш к родительскому дому". И она высказала родному брату всё, что накопили в сумбурных мыслях.
—Шура, без тебя я и брат хотели заселиться у родителей. Не успели. Теперь тебя отсюда не выкуришь, — объявила брату старшая сестра.
— Нам бы хватило места в большом доме, — поддержал её брат. — Я бы пристройку дому соорудил — всем бы место было. Прособирались мы. А у нас в городе по одной комнате — негде развернуться.
— Избу надо поделить, — со всей определённостью заявила Александру сестра. — И откладывать не надо.
— Так решили? — вмешался в их разговор отец. — Дом достанется Шурику. Он — наследник. Я и мать его дождались. И мы решили Шуре дом подписать. И не лезьте к нему! Пусть вам на работе расширяют жилплощадь.
— Как сказал отец, так и будет, — поддержав супруга,. подтвердила детям мать. — Такова наша родительская воля. Решили тогда, когда ещё Шура воевал.
Уверенно поддержал супругу старший Котов:
— Мы сказали: "Живой с фронта вернётся Шура — жить ему в своём доме".
— Нас вы забыли? Я, как старшая, первая вышла замуж. Что вы мне дали?
— Дом надо поделить, — настаивал старший сын. — Подпишите ему, мы свою долю через суд получим.
Старина Павел показал им кукиш.
— Это видели? Мы Шуре дом подарим.
— И вы от него отстаньте. У вас угол есть. А у Шуры ничего нет! — добавила мать и перекрестилась, приговаривая: — Господи, прости нас, грешных!
Александр молчал — не хотел вмешиваться в эти распри. Они казались ему дикими, поэтому сказал им со всей определённостью:
— Мне дом не нужен — проживу без него. Делите, но меня не трогайте.
— Не нужен? А живёшь где? Уматывайся! — сердито заявил брат.
Ссора разгорелась. Кричали брат и сёстры, укоряя родителей. Молчаливым был лишь наследник. "Какое счастье, — думал Александр Павлович, — что Маши нет, и не слышит она бранных слов. Что бы было с ней, будь она здесь?"
Склочные ссоры возникали неоднократно. О них не говорил Александр Марии. Но умную женщину трудно обвести: почувствовала она его переживания, тщательно им скрываемые от неё. Ничего не надо было раскрывать — она без разъяснения поняла: родственные отношения напряжены — съедят Сашу.
— Донимают тебя, Саша? — не выдержала и спросила мужа.
— Откуда ты взяла? Всё нормально.
— Будто бы я не чувствую, что у тебя в душе творится? Каждый вечер ты в поисках квартиры. Тебе лихо у родителей?
— Не беспокойся, Маша, — успокаивал он жену. — Поворчат и перестанут. Они тебя не трогают. Найду квартиру — переедем
Свёкор и свекровь молчали, не заводили об этом разговор со снохой. Вроде бы и ладно всё идёт. После работы и в выходной день Александр возился всё время с дочкой. Это были для него самые счастливые минуты. Мария ревновала его за нежность к Наташеньке. Реже стали заходить сын и дочь к родителям. Мария понимала, что живёт она с Сашей на пороховой бочке уже четвёртый год. Радуются внучке дед и баба. Но появится какая-нибудь зацепка, произойдёт скандал, которого она постоянно опасается.
Произошёл случай, который потряс их душевное супружеское спокойствие.
Воскресный утренний разговор шурина у дома убил Марию. Недалеко от дома на огороде Мария полола сорную траву на грядках. Брат Саши стоял у раскрытой калитки. По улице проходил мимо его знакомый и спросил:
— Как поживает твой брат? Что-то я давно его не вижу?
— Недавно куда-то побежал. Квартиру ищет.
— Кооперативную хочет купить? Много навёз трофеев германских — долго там пропадал Разбогател.
И получил ответ:
— Такое шикарное богатство, что с чемоданчиком явился.. Правда, один трофей ловкий приволок.
— Какой же? — был задан ему вопрос.
— Заходь, посмотри. Чудо из Турции! Вроде девок во Владимире нет. Во обрадовал нас! А мать с отцом всё ему прощают.
— Где турчанка? — спросил знакомый, заходя в ограду. — Интересно её побачить.
— Да вон, грядки азиатка шурудит.
Эти слова обожгли Марию. Она закрыла ладонями лицо, выбежала из огорода и скрылась в вишнёвом саду.
— Энто она?
— Она! Козлуха.
— Дикая какая! В горах выросла — людей боится.
Александр Павлович нашёл зарёванную Марию, сидевшую у вишнёвого дерева. Глубокие всхлипы исходили из её груди.
— Что случилось? Что с тобою? — серьёзно забеспокоился он.
Она так разрыдалась, увидев мужа, что не смогла вымолвить слово.
— Что произошло? Успокойся, родная! — Муж присел около неё и обхватил её руками. — Обидели тебя?
Сочетая всхлипы с рыданиями, Мария промолвила:
— Ещё как обидели!
— Скажи, что случилось? — не отступал от неё супруг.
Она рыдала и ничего не могла сказать. Александр прижал её к себе. Долго гладил ладонью голову Марии. Прижимая и не отрывая её от своей груди, всё время успокаивал:
— Не плачь, дорогая. Я же с тобой!
Кое-как она, преодолевая вздохи с плачем, проговорила:
— Они меня за человека не считают. Никто в жизни так не оскорблял!
Как тут жить, Саша?
Котов понял, случилось чрезвычайно необычное. Он этого и боялся. Брат ему прямо сказал: "Кого ты привёз? Лучше не нашёл!?".
Однажды, когда Мария задержалась на работе, брат и сестра устроили в доме скандал.
— Ты благодушествуешь у отца, а мы маемся в крохотных квартирках. Довели Александра до такого коления, что он в ярости заявил им:
— Подавитесь вы этим домом! Я говорил: на наследство не претендую!
Этого они и добивались. Мать плакала, а отец твердил, сидя за столом:
— Дом подпишу только Шурке!
Брат и сестра Александра решили более активно воздействовать и стали допекать невестку.
— Завалились к старикам. Нет им покоя! Водиться приходится.
— Мы дочку определили в детский сад.
— Знаем этот детский сад! То болеет, то хиреет. Бабка водись и готовь обед и ужин. Пожили бы одни, узнали бы, почём фунт изюма.
Александр Павлович понял, что суть не в Марии. Им нужно так задеть её, чтобы заскребло всё внутри у Шурика. Раздором для них — родительская изба. И эта ржа разъедала родственные узы всё больше и больше.
Не мог терпеть Александр Павлович семейных склок. Он видел, как всё время страдает его любимая жена. Надо избавляться от родительской опеки, иначе брат и сёстры разорвут его семейные узы.
Александр Павлович ходил подыскивать в городе квартирку. Арендовать хотя бы однокомнатную квартиру. Он обошел несколько городских адресов, но бесполезно: или высокую плату хотели получить, или комнатки маленькие и без бытовых услуг. Кооперативных квартир в продаже не обнаружил. Две недели потратил он на поиски, и его терпение лопнуло. Подсёк его брат:
— Брось её, она не наша. Лучше тебе найдём. Молодую! Тогда всё уладим. Разведись, Шура.
— Никогда! — обрезал он разговор. — За чем мне лучше?
Александр со всей осторожностью, присев к жене под вишенку, когда она немного успокоилась, спросил:
— Маша, твои родители могут нас временно принять?
Такого вопроса она не ждала от супруга. Сильно удивляясь, взглянула на мужа, лукаво улыбнулась, проглатывая горечь обиды, смахнула ладонью со щеки слезу, нежно обняла его — вся прижалась к нему. У неё внутри всё заклокотало от воображаемого предстоящего счастья.
— Ты сомневаешься, Саша?— полной риторичности задала Мария ему вопрос. — У меня нет слов, как описать: Родители будут ликовать, Саша! Нашему появлению обрадуются бесконечно! Они всё сделают, чтобы нам было хорошо. Такого подарка отец и мать не ожидают! Со мной они простились при отъезде навсегда. И вдруг я явлюсь с мужем и внучкой! Не могу представить их радости! Поедем в Сибирь, мой дорогой! Там чудный край и хорошие люди!
Но полной решимости на переезд у Котова сразу не возникло, несмотря на её такой тёплый ответ.
— Уж очень далеко живут твои отец и мать, Маша! Не могу представить такую даль — Восточная Сибирь и Владимир!
— А здесь? Бьются за наследство. А оно нам нужно? Едем, Саша милый? — Рвёшься ты туда. Увидишь дочку, отца, мать. Едем? Да? Уедем без
возврата сюда. Я, наверное, решусь на переезд. Пусть успокоятся родственники.
— Я ликую, Саша! Готова пешком домой идти. Ты знаешь, Саша, из писем: в Нижнеангарске оборудовали аэродром, туда летают самолёты. Доберёмся мы туда, Саша! Когда поедем? Сегодня? Завтра? Как я рада!
О своём приезде Мария не сообщила родителям — зачем волновать, затуманивать им, старикам, головы. Ехали Котовы до станции Байкал на пассажирском поезде. За 8 дней в вагоне перезнакомились со всеми пассажирами. Немало наслушались от них напутственных советов. Приятно было плыть на теплоходе "Комсомолец" при тихой погоде, когда ясный небосвод и нет волн. Под душем теплохода, к их радости, смыли всю дорожную пыль и грязь, накопленную от дыма паровоза. Наташенька отчаянно смеялась — так ей понравился дождик, что не хотела покидать душевую. Александр Павлович с дочкой не оставлял палубу. Всё светлое время они любовался природой. Котов подолгу беседовал с пассажирами — познать хотел байкальскую жизнь.
Прибыли Котовы в Верхнюю Заимку на попутной барже. Александр увидел. полноводную Верхнюю Ангару. От райцентра плыли 45 километров 6 часов. День июльский стоял тёплый. Обвораживающее выглядели белые пики гольцов. За невысокими сосёночками и ёлочками в небольшом отдалении от некрутого берега показались домики с потемневшими крышами.
— Вот и Верхняя Заимка! Здесь я родилась, Саша
Их тайное прибытии в село к родителям чуть не лопнуло. Трудно тайное удержать в Северо-Байкалье. Односельчанка, увидев мать Марии Георгиевны, сияя лицом, возбуждённая предстоящего сообщения, проговорила:
— Видела, Дмитриевна, на пристани, когда встречала пароход, твою дочку.
— Ври больше! — недружелюбно ответила говорливой женщине пожилая Дружинина. — Откуда ей взяться? Опозналась малость, однако.
— Скоро прибудет она сюда с мужем и с ребёнком. Готовься к встрече! Омулька поджарь!
— Больше ври, да не завирайся! — отозвалась она ей снова.
Можно ли серьёзно поверить, что её дочка с детём решится на такую длинющую дорогу да ещё с тремя пересадками. Этот маршрут Александра Дмитриевна ни один раз обсуждала и разбирала во всех подробностях с мужем. И пришли они к выводу: больше им свою дочку не придётся увидеть. Поэтому известие односельчанки Александра Дмитриевна пропустила мимо своих ушей, отнесла её новость к сельскому розыгрышу, к лукавой шутке.
Егор Петрович и Александра Дмитриевна находились в ограде, когда скрипнула калитка, и во двор вошло семейство Котовых. Александр Павлович нёс на руке дочку, в правой руке удерживал большущий чемодан, Мария Георгиевна — с двумя узлами, увидев родителей, воскликнула:
— Мама!
— Мать честная! Марея! — охнул отец и, оторопев от такой неожиданности, не сдвинулся с места
— Опасни тебя, чудо, однако, какое! — умильно с радостью воскликнула, сплеснув ладонями, Александра Дмитриевна и бросилась к ним.
Обняла дочку. Объятия крепкие и слёзы радости у обеих обильные — они ручьём лились из их глаз.
— Мне говорили, а я не верила! Деду даже не сказала. Дайте мне внучку! Я её расцелую! — Приподняла опущенную отцом на землю девочку и, целуя её в щёчки, прижала к своей груди. — Золотце наше приехало!
— Вот штука, паря! Дочка в ограде стоит! Теперь есть кому нас похоронить, — проговорил и упал на колени отец. — Не выдержали ноги мои. Кланяюсь вам — с добром прибыли, — сказал и снова поклонился, достав землю лбом.
Александр Павлович мгновенно опустил чемодан на землю, подбежал к тестю, поднял его с земли и поставил на ноги.
— Что ты так, папа? — проговорил Котов.
— Благодарю, паря, тебя, — произнёс Егор Петрович, отряхивая ладонью пыль с брюк. — Такая счастливая неожиданность! Разве можно устоять? Вот, паря, и приехали! — не зная, как ещё выразить свою радость, проговаривал Егор Петрович: — Такое счастье выпало нам!
Александр Павлович воочию увидел, как родители Марии радушно их встречают, выражая свой искренний родительский восторг.
— Я думал, Марея, — трогательно признался отец, — больше не увижу тебя. Спасибо, дочка, за приезд. Такой доброжелательный у тебя муж! Где ты такого выкопала? — обнял дочку и чмокнул её в щёку, уколов её стриженой щетиной бороды.
— Толик, Люся! — закричала Александра Дмитриевна, держа на руках внучку. — Где вы там? Идите сюда — мама ваша приехала!
На крыльцо выскочили девочка и мальчик. Девочка, младше брата, но уже вытянулась, как тростиночка, она от крыльца в три прыжка подскочила к матери и бросилась ей на шею. Подросток, увидев мать и мужчину, в нерешительности остановился, не спустился с крылечка, нахмурился
— Мама! Мамочка! — лепетала дочка, обхватив шею матери.
— Пойдём, Люся, — сказала мать, целуя дочку, — обнимем Толика.
— Чей мальчик? — спросил Александр Павлович у тестя.
— Наш, — ответил Егор Петрович. — Разве ты не знаешь? Сынок Мареи.
Ничего не сказал Александр Павлович тестю, не подал вида, что его сильно передёрнуло такое известие. Он получил неожиданно такой нокаут, что не мог выдохнуть воздух из своих лёгких. Как снег на голову в летнюю пору, раскрылся Котову неожиданный секрет Марии. Вот почему она не хотела выходить за него замуж! Скрывала мальчика. И не позвала его ехать из Германии в Сибирь. По дороге в Северо-Байкалье тоже не раскрыла тайну. В поезде просидела молча. Александр пытался её разговорить. "Расскажи, Маша, про Байкал". Она неохотно коротко отвечала: "Что о нём рассказывать? Красив наш Байкал. Скоро сам его увидишь". Ему казалось, что, выходя в тамбур, Мария плакала. Зачем расстраиваться? К ним же едем! Теперь он понял, почему всю дорогу грустной была Мария. Зачем утаивала? Тревожные мысли теснили Котову голову. Дочь и сын! Вот так сюрприз! Где же откровенность её? Сразу семья из пяти человек!
После всех радостных объятий все вошли в избу. В кухне мать быстро приготовила угощение. И на столе в эмалированном блюде — жареные окуни, в тарелке — нарезанный дольками солёный омуль. Рядом с рыбными блюдами лежали ломти серого хлеба и груда вилок. Александра Дмитриевна поставила перед каждым порожние гранёные стаканы. Егор Петрович выставил на стол к рыбному блюду пол-литровую бутылку и спросил нахмуренного зятя:
— Водой разбавлять спирт будем?
— У него же 90 градусов! — ответил он тестю. — Конечно, разводить!
— Тогда пойду на кухню, — и Дружинин удалился с бутылкой, но вскоре вернулся, бережно держа бутылочку у груди. Сел за стол.
— Не стали разводить? — спросил Александр тестя.
— Почё, паря, не стал? Вишь, полнее стала бутылочка. Поделил.
Дружинин налил всем взрослым по полстакана спирта, разведённого водой. Оставил стоять пустыми стаканы, стоявшие перед внучками, но плеснул немного спирта в стакан внуку. Котов укоризненно глянул на тестя и спросил его:
— Мальчику для чего?
— Он же мужик! Скучал о матери.
— Тятя, не шути, — одёрнула отца дочь.
— Чё придумал, старый? — заворчав на него, вмешалась в их разговор хозяйка застолья. — Подумают, ребёнок уже пьёт, — и продолжала выговаривать мужу: — Ополоумел дед. Сам пей за внучку. — И выплеснула в свой стакан долю внука. — И тут же спохватилась: — Детишек не угостила! Сейчас я вам водички брусничной принесу. Всем надо выпить за приезд родителей.
Застолье проходило в абсолютной тишине. Котов только отвечал на вопросы, когда их ему задавали. Мария Котова упорно молчала, не заводя с родителями разговор.
— Чё-то, паря, у нас, как поминки по покойнику, — все молчат, — заметил Егор Петрович. — Не можем разговориться. Может, я ещё бутылочку принесу?
— Достаточно, — остановил его зять, — мы ещё не всё из этой бутылки выпили. — И с беспокойством в душе добавил: — Намаялись за дорогу. Дочке пора спать ложиться.
— Тогда, Марея, ты чё-нибудь скажи, — попросил высказаться отец дочку.
— Ещё найдётся, тятя, время поговорить, — отнекилась Мария Георгиевна.
В разговор вмешалась супруга Егора:
— Люди с дороги — устали. Чё ты к ним пристаёшь? Почти две недели ехали. Сам чё-нибудь расскажи, — резонно остепенила она мужа.
— Чё я могу поведать? — заявил самый старший в семейной компании. — Как я окуней добывал, могу рассказать, так я их на неделе 2-3 раза ловлю. А мне хотца самому новенькое услышать от приезжих родственников.
Выручила Мария Георгиевна.
— Тятя, мы к вам не на один день приехали, успеем ещё всё рассказать.
— Вот и поговорили, — заявил он, недовольный общим молчанием, и вылез из-за стола. — Пойду, встречу корову из стада. Остатки допивайте. Не стесняйтесь. У меня ещё бутылочка есть. Как не выпить — дочка приехала! Привезла мужа и внучку. А мы ещё за меньшую внучку даже не выпили.
— Поди же, — проворчала жена — разговорился! Стадо уже в селе.
Сидя за столом, Мария от своего взора ни на секунду не оставляла мужа. Хмурый, сумрачный сидел он в гостях. Она, основная виновница сумятицы, побоялась раскрыться в дороге и перед родным домом промолчала. Она хотела повиниться, но опасалась всё время: выдержит ли её Саша, познав, с какими хвостами у него жена? Бросит! Вернётся во Владимир, брат и сестра, опешив, злорадно глянут, и брат прошипит ему: "Что тебе говорили?! Не приняла тебя Монголия? Охмурила мудрая!" Сможет он им объяснить? "Эх, Саша, Саша! Как я тебя люблю! Жить без тебя не смогу! — приговаривала Мария в уме про себя, не зная, как ей быть. — Покончить с жизнью и унести обман с собой? Но Наташенька ещё кроха! Саша, мой милый Саша! Толик не виновен. Сынок перекрыл дорожку нашей супружеской жизни. Что мне делать? Упасть пластом перед Сашей?" Бесконечные тёмные раздумья одно за другим набегали к ней неотступно.
Котов тоже всё время размышлял, машинально поедая за столом рыбу, не оценивая её вкус. "Маша, что ты сотворила! Даже спирт не действует на меня! Почему не сказала правду, а решилась на обман? Мы жили ладом и любили друг друга! Решила порушить любовь? Кипит всё в груди у меня от твоей скрытности, от твоего обмана! Как мне быть без тебя, без твоей любви? Ты же любила меня? Или тебе нужен был только мужик? Сомнения берут меня. Для чего ты играла в молчанку? Не могу я жить без тебя и любимой доченьки! Оставить Наташеньку без отца, чтобы какой-нибудь забулдыга косо смотрел бы на неё? Ещё начнёт издеваться над ней? Могу такое допустить? Потерять родного ребёнка навсегда? Заберу доченьку и уеду. Но куда? Домой нельзя. А Маша? Я так привык к ней и люблю её, будто бы не она, а кто-то другой всё от меня скрыл".
После застолья все вышли во двор. Дети восторженно встретили деда, подгонявшего хворостинкой корову.
— Баба! Корова пришла! Неси подойник. Я подою, — воскликнула внучка.
— Ещё чё не хватало! Угомонись, Люся, — будто я не сумею подоить корову? Подержи свою сестричку. — Она передала из своих рук внучку Люсе.
Толя и Люся смятение матери, будучи в восторге от встречи, не заметили. Любовались сестрёнкой-беляночкой. С интересом незаметно для всех они рассматривали незнакомого мужчину, появившегося вместе с матерью. Он отец Наташи, их маленькой сестрички, и будет их отцом? Да?
В это время Александр и Мария удалились в уголок ограды. Мария внешне выглядела спокойной, но внутри у неё всё клокотало.
— Почему ты, Маша, не сказала мне про сына? — спросил её сразу же муж.
— Я боялась, Саша. — Мария, закрыв лицо ладонями, всхлипнула, затем слёзы полились у неё ручьём сквозь пальцы — Страдала я, переживала, как ты отнесёшься к этому. Я все ноченьки не спала, пока ехали сюда. Не могла я насмелиться сказать тебе. Виновата я, Саша. Так случилось в молодости. Прости меня, родной! Я так люблю тебя! Без тебя мне жизни нет. Схорони меня здесь и уезжай с Наташенькой. Другого выхода нет. Или прости меня, родной мой!
— А мне каково, Маша? — выдавил слова сквозь зубы Александр.
"Она скрывала свою тайну. Хотела прожить, утаивая сына. Мать двоих детей! А я кто? Отчим им? Это её подарок за мою любовь? — чёрные мысли будоражили душу Александра. — Мне 27 лет, а в семье уже двое больших детей! Что бы сказали мои родственники, познав эту историю? Эх, Мария, Мария! Что ты преподнесла мне? Не ожидал я от тебя такого подарка!"
Мария беспрерывно рыдала. Уверовала, что потеряла мужа. Уедет он. Зачем они сюда приехали? Вот так жена — обманщица! Не пожалеет он её? Не простит. За обман не милуют.
— Хотела в дороге рассказать, покаяться, но не решилась. Как мне быть теперь? Мы жили душа в душу. Саша, миленький, дорогой, родненький мой, прости! — умоляла чистосердечно его Мария.
Трудно всё переломить. Несмотря на такое семейное осложнение, после долгих разговоров всё-таки победила любовь. Александр не отверг Марию. Он искренне жалел жену и дочку, прикованный крепко любовью к ним, а потому стих, не бурчал на супругу, не укорял её.
Котов надумал трудоустроиться в местном колхозе имени Молотова. Рыбаки хозяйству требовались. Что ж, придётся ему познать рыбалку северян. Ничего другого не мог посоветовать ему тесть Егор Дружинин. Мария когда-то испытала рыбалку. Знала хорошо, что это за штука: вставай пораньше и лезь в холодную воду Верхней Ангары или Байкала. Зуб на зуб не попадает летом, когда стоишь в ледяной воде и вытягиваешь сеть с рыбой на берег. Зимой в сильный мороз долби лунки на льду. Но супруга не отговаривала мужа от рыбной ловли, хотя хорошо представляла, как тяжко рыбаку быть всегда, зимой и летом, в холоде, находясь часто в отрыве от семейного тепла. К рыбалке, считала она, надо с детства привыкать и закалять себя, чтобы из-за холодной воды не простудиться. Нелегко приезжим людям освоить ловлю рыбы, поэтому не могут они на Севере обосноваться. Поживут-поживут, бросают всё и уезжают в свои обжитые края. Но молчала об этом Мария — лишь бы Саша закрепился здесь. Станет работать и не будут постоянно тревожить его её грехи. Александр Павлович не остерегался рыбалки — она не страшнее фронта, считал он.
Через неделю, как приехал Котов в Верхнюю Заимку, решил он, прежде чем поступить на работу, встать на военный учёт — длительная фронтовая служба впитала в него уважение к строгой дисциплине. Порядок должен быть во всём.
В военкомате районный комиссар усадил Котова на стул, стоявший перед его столом и неспеша внимательно начал просматривать его военный билет. Глянул на военнообязанного районный комиссар, держа в руках его военный билет, и доброжелательно сказал:
— Всю войну на фонте, и одна контузия. Повезло вам, рядовой Котов!
Котов вскочил со стула, вытянулся, как положено солдату перед офицером, и отчеканил громко:
— Так точно, товарищ майор!
— Сидите-сидите, товарищ Котов. У нас с вами гражданский разговор.
Котов опять сел на стул. Наступила мучительная пауза. Наконец, военком заговорил, выдавая не спеша слова, как будто оценивал то, что хотел сказать:
— Есть у нас, товарищ Котов, гражданская должность. Нам нужны боевые фронтовики. Не пожелаете ли вы её занять? Пройдите к офицеру — дверь его кабинета рядом, — ознакомьтесь с обязанностями и доложите своё мнение. Но окончательно решим после получения вашего личного дела. Надеюсь, там нет ничего лишнего?
Котов быстро встал со стула и доложил:
— Так точно, товарищ майор! В личном деле у меня — порядок.
Вышел из кабинета Александр Павлович, воодушевление его пронзило, облегчив душу. Повезёт? Неужели получится? Через 10 минут он был снова в кабинете военкома.
— Товарищ майор! Я согласен служить в райвоенкомате. Проживаю в Верхней Заимке.
— Хорошо, — ничего не комментируя, сказал военком и спросил: — Рыбак?
— Никак нет, товарищ майор! — чётко проговорил Котов.
— Замечательно! — оценил его ответ майор. — Рыбаки всегда со службы отпрашиваются на рыбалку. Квартира у нас забронирована — аймисполком идёт нам навстречу. Какая у вас семья? Сколько человек?
— Четверо всего. Нет, скорее — пятеро. Ещё не олределились…
Военный комиссар, ничего больше не уточняя, проговорил:
— Значит, двухкомнатная квартира подойдёт. Она большая. Мы позвоним в Верхнюю Заимку, как придёт к нам ваше личное дело. Разговор окончен, товарищ Котов. До свидания!
Александр Павлович прибыл в село в бодром настроении. С небывалым подъёмом сообщил жене:
— Предложили, Маша, мне работу в райвоенкомате.
— Правда, Саша? Это же замечательно!
— И квартира есть!
— Приятная новость! Мы будем жить в Нижнеангарске!— обрадовано провозгласила супруга
.—Придёт моё личное дело, примут меня на работу и переедем в райцентр. Повезло, можно прямо сказать.
О том, что Котов запутался в военкомате, сообщая количество членов семьи, он не сказал Марии — не посмел волновать её вновь. Питал надежду он, что всё произойдёт, как всегда выходило, в его пользу, всё же он счастливый — смог же воевать и пережить окаянную беспощадную суровую войну.
Через 10 дней, после того, как Котов побывал в райцентре, через ограду хозяйку дома окликнула почтальонка:
— Баба Саша!
— Чё? — откликнулась она.
— У вашего зятя, баба Саша, — продолжала спрашивать почтальонка, — фамилия Котов?
— Да. А чё? Чё-нибудь случилось?
— Его срочно к телефону зовут!
— Беда пришла! Саша, Саша! Беги к телефону на почту. Мария, где Саша?
Александр Павлович бегом выскочил за ворота. Благо, что почта близко.
После ухода зятя в ограде Александра Дмитриевна поделилась своими предположениями с дочерью:
— У Саши чё-то, однако, с родителями случилось. Кто ещё срочно может его к телефону позвать?
— Мама, не надо придумывать лишнего, — возразила дочь, стоя с матерью уже на улице у калитки в ожидании возвращения Котова. — Откуда им знать, что он здесь? Мы их не извещали об этом — писем им не писали.
Вскоре Александр Павлович вернулся. Был он одухотворённый, по внешнему виду, очень довольный.
— Кто тебе звонил, Саша? — первой задала ему вопрос супруга.
— Приказано завтра в первой половине дня явиться в райвоенкомат. Звонил дежурный офицер.
— На чём ты завтра доберёшься до райцентра? — забеспокоилась Мария. — Если соберутся в колхозе ехать, то к обеду только выедут — вечно их не дождёшься. В лодку председателя колхоза много людей не берут.
— Не беспокойся, Маша, рано утром я пешком уйду — подумаешь, 45 километров!
— Куда это ты, зятёк, собрался? — поинтересовался Егор Петрович, услышав, выйдя за калитку, разговор родственничков.
— В райцентр зятю надо завтра обязательно. Его в военкомат вызывают, — известила мужа Александра Дмитриевна. — Пешком собрался идти.
— Пешим? — удивился Дружинин и обратился к Котову: — Пешаком ты к вечеру до райцентра вряд ли доберёшься: то через лес не пролезешь, то бугор, то не перейдёшь сток в реку, то болото. Летом, милой, у нас только водой, куда надо, добираются. Эвенки пеше ходят — им знаком каждый кустик. Даже верхом на лошади не проедешь — дороги нет. Север, паря.
— Как же я до Нижнеангарска доберусь? — забеспокоился Котов. — Сейчас идти? Что мне взять в дорогу, Маша?
— Не беспокойся, зятёк. Я тебя на лодке отвезу. Утром раненько поедем.
— Вот дед — молодец! — вырвалось у Александры Дмитриевны. — Так бы сразу и сказал, а то развёл мякину. Собирайся, Александр Палыч!
— Я готов. Документы в карман и — в лодку!
— Мы в этот же день домой вернёмся. Я научу тебя грести.
— Немного я умею. Правда, далеко не приходилось плавать.
— Вот и хорошо! На лодке я тебя могу до Владимира довезти. С Байкала спустимся в Ангару, проплывём по Енисею, доберёмся до Белого моря, а там — Беломорканал. Благодаря каналу и во Владимир попадём.
— Какой ты, тятя, грамотный у нас! Откуда знаешь про Беломорканал?
— Как не знать, доченька! Его наши деревенские тоже строили. Они рассказывали. Сталина и Горького там видели.
Котов в военкомате был принят на гражданскую должность — оперативно всё разрешилось, потому что его личное дело быстро доставила авиапочта. С ним заключили трудовой договор, чтобы он пользовался льготами, которые положены в местности, приравненной к району Крайнего Севера.
Котовы перебрались в райцентр. Им предоставили большую двухкомнатную квартиру. (В неё и вселился Виктор Быстров.) Дочку Наташу определили в детсад. С ними переехала и падчерица — Людмила. А вот с пасынком вышла закавыка. Несколько раз спрашивала Мария Георгиевна у мужа, как поступить с Толиком, но он отмалчивался, ничего не говорил и не предлагал. Его выручила тёща.
— Чё вы беспокоитесь? Жил же у нас, пусть продолжает быть у нас Нам будет веселее. Окончит 7 классов, тогда и заберёте.
Умная мать у Марии Георгиевны. Она без слов поняла их закавыку. Что и говорить, её зятю, достался хороший довесок, поэтому она помогла разрешить им для них неразрешимые проблемы.
Счетоводом в районо устроилась работать Мария Георгиевна. Место работы недалеко от квартиры, да и райвоенкомат тоже не в отдалении от их проживания.
Александр Павлович нежно любил доченьку Наташу, постоянно заботился о
ней. Ровно относился к падчерице Людмиле. Никогда не перечил, если супруга предлагала что-то купить ей. Пасынка он не признал. Будто бы мальчик был в чём-то виноват. Со временем отчуждённость отчима к нему не уменьшилась. Внешне его отношение к подростку не проявлялось, но чувствовалось, что осадок не исчез. До окончания неполной средней школы Толя жил с дедом и бабой в Верхней Заимке, а учиться в 8-ом классе приехал к матери. К дедушке и бабушке он уезжал на лето. Дед Егор научил внука рыбачить, управлять лодкой. Родители Марии Георгиевны знали об отношении отчима к пасынку, но никогда они не славословили, не вмешивались в их жизнь. Дружинины безмерно уважали зятя, умевшего сохранить семью, понимали, какое неимоверное психологическое напряжение перенёс их зять. Верили, что Александр Павлович, обладавший сильным духом и моральной стойкостью, устоит.
Мария Георгиевна, супруга Александра Павловича, находилась с детьми как бы в лодке, которая бултыхается беспрерывно на волнах — она не управляла ею, однако и не давала никому вывалиться в воду, не позволяла и лодке разбиться об торчащие из воды гранитные камни — вовремя подсказывала, куда надо править. Всё она делала умело и тактично. Никогда ни в. чём не корила мужа, жалела его, не кричала и не ворчала на него. Не выражала сожаления и не упрекала супруга, что не хватает денег для семьи, что многого в доме чего не недостаёт. Умела создать в семье благоприятную теплоту семейной атмосферы. Удовлетворялись тем, что имелось. Не возражал Александр Павлович, чтобы с ними жила и училась племянница Марии — Валя. Не побоялась заботливая хозяйка, несмотря на сложные семейные переплетения, пригласить жить в одной квартире чужого человека, который (она наблюдала за ним в течение нескольких дней) имел покладистый характер, уравновешенность.
Историю семейной жизни Котовых до вселения в их квартиру Быстров не знал. Если бы ему до этого рассказали, он ни за какие пряники не пошёл бы к ним жить. Большая семья его не насторожила, не испугала, потому что он жил в родной семье шестым ребёнком. Привык Виктор с детства не к тишине, к уюту, а к обширному семейному многоголосью с разнообразными проблемами.
В эту обширную семью с чемоданчиком и кроватью-раскладушкой вошёл Виктор Быстров. Он быстро прикипел к хозяевам. Они, несмотря на его юные годы, считались с. ним, к его советам прислушивались, иногда обращались, чтобы он растолковал ту или иную проблему. Виктор стал для них как бы членом семьи.
В тот первый вечер, когда Виктора привела к Котовым на квартиру Мария Георгиевна, она заглянула к Виктору в комнату и сообщила:
— Саша пришёл!
Быстров вышел в кухню. Перед ним стоял белокурый, бледнолицый, стройный мужчина, выше среднего роста лет под сорок и доброжелательно улыбался
— Знакомьтесь. Александр Павлович и Виктор Иванович, — представила их Котова. — Виктор Иванович согласился жить у нас.
— Добрый вечер, — отозвался на рекомендацию жены её муж и сразу же задал Виктору вопрос: — Вы на военный учёт в военкомате встали?
Вот так огорошил Виктора хозяин! Стоит посредине кухни, расставив ноги в яловых сапогах, и вопросительно смотрит. Про военкомат Виктор совсем забыл. С военного учёта он снялся, а встать здесь на военный учёт забыл — у него же призывной возраст, отлынивать нельзя. Что ему сказать?
— Не успел ещё, — сознался Быстров.
— Поэтому я вас в военкомате не видел. Дайте мне ваше приписное свидетельство, я поставлю вас на учёт в военкомате.
— Зачем же? — удивился Виктор. — Я завтра сам в военкомат приду.
— Мужчины! — прервала их разговор Мария Георгиевна. — Ужинать!
За вечерним столом расположились 7 человек. Наташа после детсада уже проголодалась. Она, ни на кого не обращая внимания, запивая молоком из стакана, ела жареную картошку, положенную ей со сковороды в блюдечко. Молча поглядывал на мать Толя, ожидая её команды. Сел за стол Александр Павлович, и Мария Георгиевна проговорила:
— Приступаем к ужину.
Девочки, школьницы, не спешили отужинать. Изредка они поглядывали на молодого человека, неожиданно появившегося в доме, еле сдержали себя, чтобы не прыснуть смехом, когда юноша мочил свои вздёрнутые усики в чаю — очень смешно. Тихо и спокойно завершился этот ужин.
Кроме семи душ, в квартире к зиме, в октябре, разместилась ещё и живность. Явились в кухню новосёлы: Хозяин слева от двери, как входишь с улицы в кухню, на полу, под вешалкой для одежды, соорудил клетку и поселил в неё куриц с петухом. Птичье семейство всякий раз оживлялось при освещении керосиновой лампой, отвергая сон на нашесте. Шубутились они сразу же все.. Курицы, действуя по правилам светового дня, негромко подкудыхтывали, ощипывали клювами перышки, просовывали головы в щель, отыскивая в корытце, стоящей перед клеткой, корм. Петух с ярко-красным гребнем с наклоном влево, гордо подняв голову, важно расхаживал сзади соплеменниц и издавал для них успокоительные ворчливые клокотания, подбадривая всех пеструшек.
Мария Георгиевна утром, чтобы ни хорохорилось птичье "царство", накпадывала в корытце мешанку, состоящую из перловки, варёной картошки и овса, курицы с жадностью клевали корм. Петух зорко следил, чтобы пернатые подруги не ссорились. Если одна клюнет другую, он втискивался между ними и, нежно клокоча, как бы ворчал на смутяницу. Как только последняя курица переставала клевать корм, глава куриного рода несколько раз опускал в корытце голову и снова увещевал своих подопечных нежновежливым "го-го-го" — дескать, не в еде счастье, а в общем порядке, который необходимо соблюдать в большом семействе. Вожак куриц, находясь в теплом курятнике, не забывал своих прямых петушиных обязанности, природой заложенных в его гены — тесно, но он их потопчет, не опаздывал, чтобы в полночь и ранним утром несколько раз во всю мощь своего голоса так прокукарекать, что его отчётливо слышно было не только в каждой комнате, но и во дворе.
Перед сном Быстров взял за правило: посидеть на перевёрнутой табуретке перед курятником и полюбоваться поведением петуха. Куриный красавец, с пускающимися от гребня золотистыми, переливчатыми тёмно-синими с жёлтыми оттенками перьями, с пурпурно-красными серёжками, такой важный, что точно значится, считал Виктор, в курном царстве монархом, заботливым отцом и рачительным хозяином. Его важность с наклоном царского гребешка к своим поданным безупречна. Никто из курочек его не пихнёт и не побеспокоит. Если на его пути окажется "дама сердца", то он обойдёт её, чуть наклонив перед ней разукрашенную голову, совершит около неё полукруг, опустив вниз крылышко, и нежно с переливом произнесёт ей 2-3 рокотания. Не обратит внимания на него важная особа с ярко-красным гребешком, он отойдёт от неё к другим подругам. Но если она при его полукруге вежливо присядет, то он сразу же взберётся на её крылышки и потопчет, подёргав клювом её холок на голове —помни, дескать, его. У вожака особая неповторимая вежливость и нежная доброжелательность ко всем своим подопечным. Поэтому ни одна дама ему не перечила. По первому его зову-клокотанью курицы сбегались к нему — хозяин нашёл что-то съестное в корытце, сам не клюёт, а их настойчиво зовёт.
Как-то Виктор нарвал мелкие кусочки бумаги и бросил их петуху. Петушиная голова повернулась на бок, пристально взглянула одним глазом на белые клочки, клюнула и затоковала, призывно сзывая к себе подруг. Две куриные головки с тонкими налитыми кровью гребешками моментально высунулись из решётки. Петух выпустил из клюва клочок бумажки, и рябушка клюнула и проглотила преподнесённый ей подарок — бумажный комочек. Другая подруга заворчала "ке-ге" — не бросили подарок к её ногам. Виктор рвал бумажки и кидал их курицам. Одна из бумажек не долетела до корытца, и Виктор, увлечённый куричьей потехой, поднял её с пола и поднёс к решётке. Глава птичьего семейства, до этого спокойно наблюдавший за вознёй подопечных, тут же клюнул его палец. Из прорванной клювом кожи выступила кровь Решил петух, что могут забрать клочок, — рассудил юноша, затеявший куриную возню, и укорил куриного короля:
— Вот ты какой! По-твоему, давай, а назад не бери.
Почти каждый вечер Виктор находил несколько минут, чтобы подразнить петуха, и куриный командир вообразил, что ему можно любым способом защищать подопечных подруг.
Позднее из-за назойливости петуха возникли неприятности. Он налетал на того, кто в ограде летом приближался к курицам. Растопырив крылья, прыгал, стараясь клюнуть в лицо. И тюкнул клювом девочку Наташу в лоб. Брызнула кровь. Пришлось петуху за такой проступок расстаться с жизнью — рассерженный Котов топором отрубил ему голову. Выходит, даже тихого петуха можно научить дерзить.
Виктор был доволен, что ему не требовалось время для организации трёхразового питания. Свободные часы он посвятил чтению книг, а потому был благодарен хозяйке, которая избавила его от поварских и других бытовых забот. Явилась перед ним огромная задача: прочесть весь кладезь книг, обнаруженных на полках методического кабинета районо и районной библиотеки. Виктора заинтересовали печатные исследования учёных о жизни народов Восточной Сибири, изданные век назад. Упущенная, ранее не прочитанная в своё время художественная литература, историческая литература и научные статьи, наконец-то, будут им проштудированы. Надо навёрстывать упущенное. Утрами и вечерами при зажженной лампе Быстров впивался в книгу. Сидя на работе за столом, читать книги не приходилось. Лишь изредка прочитывал журналы народного образования и приказы министерства просвещения РСФСР. В воскресенье он посещал библиотеку, чтобы обеспечить свою вечернюю занятость. Его интересовали взгляды публицистов, исследователей на быт народов Восточной Сибири. Его заитересовало сообщение, что в Восточной Сибири отдают предпочтение шатенкам, а не белокурым девушкам. Виктор решил проверить, такие ли взгляды у его современников. Он показал Марии Георгиевне, коренной сибирячке, две фотографии.
— Мария Георгиевна, посмотрите на фотографии и скажите, какая из девушек, на ваш взляд, более симпатичнее, брюнетка или шатенка?
Мария Георгиевна внимательно посмотрела и, не задумываясь нисколько, показала на шатенку.
— Вот эта, — сказала она и показала пальцем, а Виктору больше нравилась брюнетка.
Оказывается, решил он, взгляды на девичью красоту чрез два века не изменились. Виктор вспомнил, с каким отвращением он посмотрел в Улан-Удэ на бурята, который придал волосам на голове светло-коричневый цвет. Приятнее смотреть на бурята, если у него на голове чёрного цвета волосы. Татары бывают чёрные и рыжие. Блондины встречаются. То, что дано природой, гадливость не вызывает. Замечательно, отметил он для себя, северобайкальцы покраской волос на голове совершенно не увлекаются.
На работе заврайоно внушил Быстрову первое канцелярское требование:
— Все бумаги должны быть уложены в нужном порядке. Заведите своё личное дело.
Быстров вклеивал в папку кармашек, чтобы туда вложить трудовую книжку. Его раздражала громкая передача, которая раздавалась из радиодинамика над его головой. Вёл сообщение диктор на бурятском языке. Он хотел выключить радио. Но увидел, что дверь кабинета заврайоно открыта. Возможно, Бураев слушает радиопередачу, и не решился ни на выключение репродуктора, ни на ослабление звука. Заврайоно, проходя мимо его стола, был оглушён радиозвуком. Он двумя пальцами вырвал штепсель из розетки и сердито проговорил:
— Ни черта не понимает по-бурятски и не может выключить радио.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Не всегда у инспектора только работа в помещении районо и на одном месте, в райцентре. 4 сентября Бураев сообщил Быстрову:
— Завтра едем в командировку в Верхнеангарск. Мы проинспектируем несколько школ — нам надо узнать, как обстоят у них дела.
О! Придётся плыть по реке Верхняя Ангара! И Виктор попытался заранее познакомиться с рекой, неизвестной ему. Немного отыскал он в библиотеке сведений о ней. Большая река. Её длина более 400 километров сообщалось в одном печатном источнике и более 600 — в другом."Видимо, плохо изучено Северобайкальское нагорье, — подумал юноша. — По карте если судить, то более верна первая цифра". Верхняя Ангара впадает в Байкал, и она судоходна на протяжении более 250 километров. Всего на ней 5 населённых пунктов. В эту реку идёт осенью на нерест северобайкальский омуль. Значимость её большая. Зная, что у Бураева немалый опыт по проверке школ, а он едет с ним, не стал поэтому ничего у него расспрашивать — приедут на место, и всё с ним обговорит. На работе Виктор приготовил папку, в которую вложил чистые листы бумаги и три листика копировки для размножения актов проверки. Хозяйка его квартиры, Мария Георгиевна, узнав о первой командировке своего квартиранта, проявляя заботу о нём, предостерегла его:
— Если придётся вам там выпивать, то пейте только свою водку, чтобы не начудили. Могут всякое разное намешать.
Быстров не придал особого значения этому предупреждению, но запомнил наказ доброжелательной хозяйки. В райцентре в продаже водки нет, на полках в магазинах выставлен в бутылках только спирт. Вино и водка здесь — заморское диво. К спирту, посчитал Виктор, следует относиться со всей осторожностью. Неужели при его разбавлении водой могут что-то подсыпать?
На пристань с полевой кожаной сумкой и небольшим узелком Быстров пришёл за полчаса до назначенного срока, то есть в половине восьмого утра. Глянул на ручные часы "Победа", купленные недавно за "подъёмные" деньги, и понял, что поспешил: на пирсе — безлюдно. Первой появилась женщина в тёмной шали и в ватной фуфайке. В руке она держала авоську, в которой находился газетный свёрток. Она внимательно посмотрела на Быстрова и заговорила с ним:
— Вам сказали приходить к восьми часам сюда?
— Да, — ответил Виктор, не зная, что ещё можно сказать на её вопрос.
— Вряд ли в восемь отчалят — долго всегда запрягают. Придёся ждать. Сейчас на работу пойдут и скажут, когда отшвартуются.
Мимо пирса стали проходить рабочие в фуфайках, в кепках и фуражках. Шли моряки, одетые, как правило, в морскую форму: На них — чёрные кители и брюки, на фуражках — кокарда с опущенным вниз якорем. Они проходили мимо широким шагом. Подошёл Бураев. В руках у него ничего нет. Поздоровался и спросил:
— Из еды что-нибудь, Виктор Иванович, захватили с собой?
— Взял килограмм колбасы, булку хлеба и баночку сгущённого молока.
— Этого мало, — уверенно заявил Бураев. — Едешь на день — бери на неделю. Таков закон Севера. Вот вам деньги, сходите в магазин. Он уже открыт. Надо купить ещё колбасы и хлеба. В запасе всегда должны быть хлеб, сахар, спички, плитка чая и несколько банок рыбных консервов.
Женщина, укутанная в шаль, заговорила с Бураевым, будто у неё не было разговора с Быстровым:
— Вы в Кумору? — спросила она.
— В Кумору, — ответил ей заведующий районо.
— Мне сообщила по дороге, когда я шла сюда, моя знакомая, что катер с баржой на Кумору отойдёт от райпотребсоюзного причала.
— Вот ещё новость! — изумился заведующий районо. — Два с лишним километра придётся прошагать назад? Можем не уехать. Виктор Иванович, идите в магазин, а я пройду в пристанскую контору и всё узнаю.
В районо Виктору женщины подробно рассказывали о своём районе. Но особенно старалась посвятить его во все дела, которые могут встретиться, Мария Георгиевна, уверенная, что всё для него впервые
— Запоминайте , — наказывала она. — Пригодится.
Виктор познал, что в летнюю пору добраться до многих населённых пунктов можно только водой. Регулярных пассажирских сообщений к ним нет. Добираются случайной оказией. Даже районный почтамт не имеет своего водного транспорта. Письма и периодическая печать доставляются попутными судами. Но почтовые корреспонденции не теряются. Однако сроки доставки — аховские, удлиняются на неделю, а порой и больше. Осенью до ледостава Байкал при появлении холодов отдаёт тепло, накопленное за лето. Огромное водная площадь беспрестанно бурно парит. Огромнейшее котлище, извергая пар до небес, не даёт пролететь самолётам, для которых оборудован небольшой аэродром на восточной окраине Нижнеангарска. Бывает, что почтовый груз не попадает в райцентр со средины осени до средины января, до тех пор, пока Байкал не закуёт лёд. Лишь изредка в Нижнеангарск прорываются самолёты.
Мария Георгиевна поведала ему информацию и о более поздних временах.
— До Великой Отечественной войны, а также и в войну, в послевоенные годы почту в зимнее время доставляли на лошадях, в половодье — по воде. Первый пароход доставлял огромное количество писем, газет, журналов и первых пассажиров. С средины осени и в начале зимы почтовая связь прерывалась надолго. Никто не беспокоил служащих райцентра. Создавался своеобразный вакум. Все дела возлагались на совесть руководителей райкома партии и райисполкома. Они самостоятельно разрешали все районные вопросы.. Людей беспокоила оторванность от окружающего мира. Нередко женщины говорили: "Надо в доме побелить — скоро пароход придёт". Будто пароход нагрянет в гости. Встречать первый пароход приходили на пристань все жители посёлка. На пирсе выстраивались двойной, тройной длинной очередью, оставляя узкий проход для приезжих. Внимательно осматривали жители каждого прибывающего пассажира вблизи и давали вслух нелестную характеристику приезжему его внешнему виду, который был им не по нраву. "Пыжечка в шляпке прикатила к нам", "Губы наштукатурила, брови выщипала. На голове спутанный кужель волос", "Смотрите, какое чудо прибыло: юбка выше колен, а ноженьки кривые", "Ба-а! Ресницы наклеила, чтобы комар не залетел!", "У неё корзинка на голове!" После таких едких оценок, а особенно доставалось женщинам, любителям украшать себя, они — тот, кто впервые прибыл в Нижнеангарск — уже на следующий день по внешнему виду ничем не отличались от местных жителей
Изменилась жизнь северобайкальцев к концу 40-х годов ХХ века, когда страна успешно восстанавливала свою экономику, разорённую жестокой войной, и укрепляла её, райцентр со всеми населёнными пунктами связало радио. По междугородней связи можно переговорить с любым населённым пунктом страны, где была телеграфная связь. Радиосвязь не позволяла жить замкнуто. Но была одна существенная помеха — тайна телеграфных переговоров при радиосвязи не соблюдалась. На квартирах, у кого работали радиоприёмники, нередко любители подслушивать чужие разговоры настраивали свой радиоприёмник на волну, на которой работал телеграф, и с удовольствием слушали служебные и житейские переговоры. Любопытных особенно интересовали разговоры руководителей райкома партии и райисполкома. Весть, подслушанная с помощью радио, немедленно распространялась по телефону по райцентру и из уст в уста от одного другому. В посёлке сарафанное радио работало безукоризненно. Тайн в районе не существовало, так как каждое селение, даже небольшое, имело переговорный пункт, а в домах стояли новейшие радиоприёмники.
Связь по радио была нужна чрезвычайно, потому что выручала во всех случаях, как в служебных, так и в личных делах, помогала руководителям оперативно решать многие проблемы. Всегда полную нужную информацию из населённых пунктов имели медицинские работники. Со всеми родственниками, проживающими в стране, можно переговорить
Когда Быстров вернулся из магазина, на пирсе с женщиной стоял парень. На нём были одеты стёганная суконная куртка, шапка-ушанка и кожаные сапоги. "Зимовать, видимо, собрался", — подумал Виктор. Молодой паренёк сразу же обратился к Быстрову:
— Вы инспектор районо?
— Да, — коротко ответил Быстров и подумал: "Только одну неделю в райцентре, нигде не бывал, а уже знает, где работаю".
— Я — Гоша Усынин, баянист районного Дома культуры. А вас как звать? — так начал он знакомство.
Быстров назвал своё имя, но Усынин не успокоился.
— Как по отчеству?
—Зачем оно? Витя — проще.
— Так не пойдёт. Витя — это между собой, между нами. Встречу вас в школе на перемене и буду звать: "Витя, подойдите, пожалуйста, сюда". В школе надо называть учителя по имени и отчеству.
Получив ответ от Быстрова, Усынин продолжил разговор:
—Я взял отпуск и поехал добывать ондатру. Шкурка стоит рубль. Можно хорошо заработать.
— На охоту с баяном? — перебила его женщина в шали.
— Мог далеко не ехать — ондатра повсеместно расплодилась в наших местах. Но позвали в Кумору на свадьбу — племянник женится. Не поедешь же на свадьбу без баяна? Приятное с полезным решил объединить.
— На самом деле, — сообщил, прерывая их разговор, подошедший к ним Бураев, — катер отойдёт от райпотребсоюзовского пирса. Туда надо идти..
Вчетвером они пришли к причалу райпотребсоюза. Небольшой катерок и баржа, нагруженная фанерными ящиками, стояли у куцего пирса. Попутчики уже разместились в корме баржи. Среди них были трое охотников, побывавшие в конторе государственного охотничьего хозяйства и заключили договор на осенний отлов ондатры и отстрел пушного зверя в зимнее время, ехала главным пассажиром товаровед Куморского сельпо, получившая товар из складов райпотребсоюза, и две женщины, приезжавшие в райцентр по своим домашним надобностям. Малочисленность пассажиров озадачила Быстрова, и он сказал об этом Бураеву.
— Редко ходит в Кумору транспорт, поэтому не решаются рисковать — можно на берегу в ожидании провести несколько дней, — высказал он уверенно своё мнение. — А это не вполне удобно — дома дела. Без надобности не ездят.
"Всё Бураев знает, что ни спроси. С годами приходит", — рассудил Виктор.
— Я пройдусь по барже и поищу подходящее место, где бы мы могли пристроиться, — проявил инициативу Усынин.
Он уже решил коротать путь вместе с теми, с кем он к потребсоюзовскому пирсу подошёл. У борта баржи появился в тёмной форменке и морской фуражке с кокардой шкипер. Быстров узнал Петра, знакомого по ресторану на теплоходе. Он
торжественно и очень громогласно объявил:
— Товарищи пассажиры! Наша баржа через10 минут отчалит от пирса. — Заметил Быстрова подмигнул ему и, не снижая тона голоса, покричал: — Витя, ты? Здравствуй!
— Здравствуйте, дядя Петя! — ответил ему Виктор.
— Вы его знаете? — спросил Бураев.
Но шкипер своим голосом заглушил ответ Быстрова — он кричал в двадцати метрах от них.
— Ехать собрался, Витя? Иди сюда! У вас компания? Ходьте ко мне! Я вам устрою местечко лучше, чем дома!
— Нашёл! — прокричал Усынин, стоя рядом со шкипером. — Уютное!
— Чё орёшь? Это мои ребята, — громко озлился на него Пётр.
Все четверо разместились на дне носа баржи, где ровными рядами стояли фанерные и дощатые ящики с продуктами, а вернее, уселись на эти ящики.
— Рулон вам брезента. — Одарил их шкипер. — Дождь пойдёт — укроетесь, замёрзнете ночью — на себя брезент.. Располагайтесь. Я иду швартовы отдавать.
Бураев не отозвался на комфортность баржи. Привык к таким поездкам, поэтому не прокомментировал этот "домашний уют" — дескать, ехать, так ехать.
— Почему стоим? — недоумением спросил заврайоно.
— Завтракают, — уведомил Усынин. — надо же им промочить горлышки. Шкипер там, уже с ними.
Только в 10 часов зафырчал мотор катера. Дёрнулась баржа и медленно стала отходить от пирса, чуть качнулась и пошла на разворот. Развернулась носом к водному полю и неслышно поплыла. Белые чайки закружились над ней, но, поняв, что нет ничего съестного для них, отлетели. Казалось Виктору, что посудина стоит на месте, а дома на берегу, медленно удалялись всё дальше и дальше. Плоская поверхность широкого залива не колыхалась, застыла. Лишь от винта катерка расходились на две стороны маленькие бугорчатые мелкие волны. Ритмичный гул мотора, исходящий от катера, нарушил устойчивую тишину.
Виктор приковал своё внимание к снежным вершинам гор Верхнеангарского хребта, к которым они плыли. "Когда-нибудь я заберусь туда, чтобы с высоты взглянуть на необычайное великолепие окрестностей! — рассуждал он. — Там тишь и благодать. Полный покой". Заснеженные гольцы, словно их припудрили и обрамили широкой зеленой лентой у подножья, отчётливо вырисовывались вдалеке и эавораживающе манили к себе. Через полтора часа баржа вплыла из Байкала в широкое устье бурного потока реки Верхней Ангары. Её быстрое течение било в борт баржи — настойчиво не хотела пускать к себе неказистые судёнышко. Мотор натужно гудел, катер рвался вперёд, зарываясь в воду, медленно продвигаясь вдоль берегов, заросших ивняком, упорно преодолевал напористость реки. Сколько ни плыли, горное великолепие не приближалось, застыло на месте, находясь далеко от речного водоёма. Солнце, побледневшее к осени, неохотно отходило от горизонта в безоблачном небе, скупо отдаривая своим теплом. Однако оно уже успело разукрасить позолотой снеговые горные макушки. "Смотреть мне и не насмотреться на неповторимую красу, на нежность палитры красок!" — заметил про себя Виктор. Обеспокоило его, что никто из пассажиров баржи не залюбовался чудеснейшим пейзажем, не был замечен необычайной красоты мироздание.
— Богдан Данилович, какую прекрасную картину создала природа! Вы только посмотрите! — обратился Быстров к задремавшему на ящике Бураеву. — Зелень тайги нежно окутала подножья снежных вершин. Берег обтянут зеленью и багрянцем листьев черёмух. Полюбуйтесь, какое кругом великолепие!
Он открыл щелки узких глаз и безмятежно ответил ему:
— И что же?! Я каждый день почти 50 лет, считай с детства, вижу это. И постоянно восхищаться? Не пора ли нам, Виктор Иванович, перекусить? Солнце подошло к обеду. Это я ощущаю. Мы рано завтракали.
"Неужели природное великолепие предстаёт для всех старожил обыденным явлением? — неотступно думал Быстров. — Нисколько не трогает их души?"
Виктор достал из портфеля булку хлеба и блестящую с красным отливом коральку краковской колбасы.
— Возьмите, пожалуйста, мой нож. — Усынин протянул Быстрову из чехла вытащенный кинжал, до этого висевший у него на поясном ремне, и выложил на разосланную газету три солёных сига и с десяток домашних пряников.
— У нас кружек нет? Придётся заимствовать у соседей, — с сожалением заметил Бураев.
— Выход есть, — отозвался Быстров. — Опорожним две баночки консервов и будем из них пить чай.
— Такой посудиной я не привык пользоваться, да и сколько эти банки не мой — всё равно будут пахнуть рыбой.
— Кипяток и кружки у охотников возьмём, — уверенно заявил баянист Георгий и поднялся, чтобы идти за ними.
В разговор вступила женщина в шали, которая присоединилась к ним:
— Я вас выручу, Гоша: Есть стаканы! Купила в райцентре, у нас в Куморе их не продают. Возьмите. — И подала им стаканы. — Чистые они. Я их в Байкале вымыла.
— Спасибо. Это уже другой коленкор. — Бураев достал из кармана плаща плитку чая и стал развёртывать обёртку.
— А вы? — спросил Виктор дарительницу стаканов. — Пожалуйста, к нам.
— Не откажусь. Будем распивать чаи — делать-то на барже нечего, — заметила женщина и положила на газетку квадратный кусочек жёлтого сыра и булку хлеба.
— Как вас дразнят, уважаемая дама? — спросил её Бураев.
— Я — Мария Ивановна. Не хотела мешать вам. Работаю в колхозе дояркой. С полмесяца назад простыла. Кашель задушил. Наша фельдшерица послала меня на рентген провериться. Пока ехала в райцентр кашлять перестала.
— Природа вылечила, Мария Ивановна, — сделал вывод заврайоно.
— Может быть. Мы всегда сами лечимся. Травку попьём, в баньке своей попаримся и выздоравливаем, а на этот раз медичка настойчиво рекомендовала съездить провериться, не поехала бы, но я же с молоком вожусь.
Пока Быстров соображал, как на барже кипятят воду, появился шкипер.
— Я вам пузатый медный чайник кипятка благословляю. У баржи дно железное. Можно костёр разводить. Только пожару не наделайте. Посмотрите, охотники соорудили костёр, — быстрой скороговоркой проговорил Пётр и под конец спросил: — Вам бутылочку принести?
За всех ответил Бураев:
— Мы трезвенники. Выпьем, а вдруг что случится на барже, скажут: пьяные мужики натворили. За чайник и кипяток тебя благодарим. Есть, чем нам теперь заняться — будем чаи гонять.
Шкипер спешно удалился. Быстров поднялся с ящика и увидел: охотники на дне баржи развели костёр, на деревянную перекладину-палку повесели закопчённое ведро, его облизывало бурное костровое пламя.
"Откуда всё у них взялось? — рассуждал Быстров. — Уже и картошка в чугуне варится. Пока природой любовался, они успели обед приготовить. Я же не догадался что-либо взять из посуды. Заведующий районо, наверное, на меня понадеялся, тоже ничего с собой не взял, захватил только плитку кирпичного чая. Говорили, что после обеда будем на месте, можно было бы и потерпеть с едой". Свои мысли он и выразил вслух:
— Можно и без обеда обойтись, — скоро доедем.
— Чё вы! — встрепенулась Мария Ивановна. — Ещё в барже завтракать придётся — проехали каких-то 50 километров, только недавно осталась позади Верхняя Заимка. Наслаждайтесь чаем, пока он не остыл.
Она налила в стаканы из закопчённого чайника крепко заваренный чаем кипяток. Виктор, взяв в руки гранёный стакан, тут же торопливо поставил его на развёрнутую белую тряпицу — обжёг пальцы. Подул на них и помахал ими в воздухе. Для всех предназначалась краковская колбаса и пшеничный хлеб. Когда чай в стаканах приостыл, начали чаёвничать. Чай с сахаром на свежем воздухе пили с удовольствием долго. Не заметил Быстров, как опустошил два стакана чая. Бураев налил себе чай в третий раз и уважительно заметил Быстрову:
— Вы, Виктор Иванович, тоже любитель чая.
— Я же сибиряк, — ответил с гордостью Быстров. "Сколько раз ещё придётся мне объяснять, что я люблю пить чай, наслаждаюсь чистейшей водой".
— Обычно приезжие к нам из России не сразу привыкают к чаю. Для них лучше кружка холодной воды. Мы без чая жить не можем, — продолжал без спешки размеренно философствовать Бураев.
— Чай согревает душу и силу прибавляет, — заметила собеседница, поддержав его высказывание.
Тут же пошутил заврайоно:
— Чай не пьёшь — какая сила! Чай попил — совсем ослаб.
Виктор снова подошёл к борту баржи и стал любоваться живописными картинами природы, мимо которых проплывали. Ему всё время казалось, что не тарахтящий катерок с баржей движется по реке, а еле заметно передвигаются горы. Они то приближались к реке, то удалялись от неё. Берега, заросшие ивняком, тоже плавно двигались, кружась около судёнышка. Но его особенно привлекали остроконечные горы, накрытые нежной сверкающей белизной. Под снеговым панцирем они останутся безжизненными до весны, рассудил он.
От гребного винта крохотного катера к барже бежали лёгкие волны. Он заметил стайку крякв на реке. Утки усиленно пыталась уплыть от надвигающего на них моторного стука, но напрасно: катер неотступно приближался к ним. Вспорхнули утки и отлетели метров на 300. Не пуганные человеком птицы не опасались даже моторного рокота, допуская катер к стайке на расстояние ружейного выстрела. Неужели ни у кого на катере нет ружья? И сразу же Виктор сам пояснил себе: если начать охоту на уток, то катер замедлит ход — у моряков есть своё задание, им нельзя задерживаться. Утки в третий раз приводнились, не отлетая далеко от катера. Когда тарахтевшая посудина приближалась к ним, они, усиленно гребя лапками, стремились удалиться от злополучного шума.
На речной извилине катер приблизился к берегу, и увидел Виктор, что на наклонившихся над водой ветках обильно много ягод чёрной черёмухи, прикрытых
покрасневшими отживающими листьями. Кое-где чёрные бусины, собранные в кисть, выглядывали из-под листвы. На солнце ягода переливалась чёрным бархатным отливом и заманчиво манила к себе. Подплыть бы к берегу, и сорвать бы созревшую красу. Но катер, всегда приближаясь к краю реки, обязательно отворачивался от берега, вытягивая баржу на широкий речной простор.
Виктора безучастность пассажиров к созерцанию великолепия природы, к постоянной смене живописных картин выводила из себя. Их совершенно не трогает удивительная красота? Охотники беспечно ведут разговоры между собой, баянист Георгий с дояркой Марией о чём-то тоже толкуют, Бураев задумался о районовских делах. Проедут и ничего примечательного не заметят. Не волнует красота гор великолепного Верхнеангарского хребта.
— Богдан Данилович, — восхищённый созерцанием природы Быстров обратился к заведующему районо, — посмотрите: каким нежным бордовым поясом охвачен берег перед опаданием листьев черёмухи. Неописуемая красота! А горы! Вас не трогают чудные картины природы? Почему никто ими не любуется.
— Какая наивность! Привыкли, — ответил он спокойно.
— Чудесные пейзажи не волнуют! Жаль. .
— Медведь! Медведь! — крикнул громко один из охотников.
— Где!? — вопрошающе воскликнул Быстров — Где?
Он всматривался в заросший берег и ничего не мог разглядеть.
— Где же косолапый Мишка? — недоумевал Виктор.
— Вон он! — протянул руку Георгий вперёд и направил указательный палец на густо заросшее черёмухой место на обрывистом берегу.
Различил Виктор лишь тёмное пятно среди черемуховых веток, но тут же эта чернота исчезла. Только качались верхушки черёмух с багряными листьями.
— Ушёл, — заявил охотник. — Черёмушкой косолапый лакомился.
— Никто не наблюдал за берегом, а зверя увидели, — озадачился вслух Быстров, внимательно поглядывая на своих путников.
На его замечание отозвался только Богдан Данилович:
— У охотников глаз острый — они сразу видят необычное явление вокруг себя. Ветра нет, а ветки колыхались. Охотник и распознал, кто там ворочается, — пояснил Бураев.
— Они привыкли в тайге за всем наблюдать, — добавила Мария Ивановна.
К вечеру катер не доплыл до места назначения. Все, кто ехал, для себя подыскали место для ночлега. Бураев и Быстров разместились между ящиками с продуктами. Заврайоно постелил свой плащ на брезент, москвичкой инспектора накрыли ноги, обутые в ботинки. У всех для ночлега были, в прямом смысле слова, примитивные условия.
— Когда мы доедем? — поинтересовался Быстров.
— Кто его знает! — откликнулся Бураев.
— Не печальтесь, — успокоила их Мария Ивановна. — Утром в Ченчу обязательно прибудем.
— От неё далеко до Куморы? — спросил её Виктор.
— Водой — 15 километров, — ответила она ему.
— Ехать ещё долго, а мы уже спать убрались, — недоумевал Виктор
— А что ещё делать? — спросил его Бураев.
— Богдан Данилович, мы же не проспим 11 часов. Проснёмся ночью. Лампы, свечки нет. Лица друг у друга не увидим. И будем сидеть, как кикиморы.
— А сейчас чем займёмся? — не возмущаясь нисколько, задал он вопрос.
— Расскажите, Богдан Данилович, о чём-нибудь — ночь короче будет, — не успокаивался Виктор. — Что-нибудь интересное.
Бураев задумался, почесал пальцами затылок и сказал:
— Ничего такого на ум не приходит. О бурятах рассказать?
— Вот-вот — о бурятах, — подхватил Виктор. — Я бурят только здесь повстречал.
— Ничего на ум не лезет, — опять с печалью в голосе пожаловался Бураев.
Быстров старался растормошить заврайоно на разговор.
— Вы же учились с русскими. Ладили?
— Вместе не учились. Мы занимались в бурятской школе. Они — в своей, русской. Выходишь из школы гурьбой. У русских тоже в это время заканчивались занятия. Увидят нас и кричат: "Буряты!" Мы бежать от них. Русские мальчишки гонятся за нами и дразнят: "Бурят! Штаны горят! Сзади дым идёт!" Не били нас, а пугали. Ходили водиночку по улице, никто малышей не обижал.
Бураев немного подумал и продолжил рассказ:
— Взрослые буряты любили заезжать к русским чай попить. В свободное время русские мужики тоже к нам наведались. Они так и говорили: "Поехали к братским на чаёк!" Вели долгие дружеские разговоры и выпивали много чайнушек чая. Жили по-братски. Вот и город на сибирской земле вырос, назвали его Братск. Со времён русских землепроходцев братцы — это буряты.
— В старину буряты с русскими жили мирно? — подбросил вопрос Виктор.
— Друг друга не беспокоили. Из-за пастбищ не ссорились. Есть одна о буряте присказка. Зной донимает весь день. Все в юрте. К вечеру бурят вышел из юрты. Глянул на степь: кто-то идёт к нему. Прислонил ко лбу ладонь, защищая глаза от ярких солнечных лучей, чтобы разглядеть идущего пришельца. Подходит усталый путник. Поздоровался и спрашивает: "Можно ночевать?" Бурят молчит, раздумывая оглядывает пришельца, затем доброжелательно говорит: "Нощевать, так нощевать! Чембур-верёвочка не порвать. Мою девочку не целовать. Вокруг юрточки не накласть. Тогда можно ночевать".
— Самое ценное выложил! — заметила иронически Мария Ивановна.
— Наивная детская простота, — ответил ей Бураев.
— Могли, Богдан Данилович, буряты прожить без русских?
Не сразу ответил Виктору Бураев, задумался, сдвинул к переносице свои маленькие коротенькие брови и, вздохнув, выложил, что у него на душе:
— Вряд ли. — Укрыл ноги быстровской москвичкой, лёг и продолжил: — Ещё при скифах обитали буряты. Бурной волной прошли гунны, монголы. Эти племена жили грабежом. Но мои предки не затерялись в той буйной стихии кочевников. Выжили. Затихли монголы после распада Золотой орды — не стали ханы совершать далёкие походы. А кругом полно беспокойных соседей. Могли ли буряты противостоять манжурам или китайцам? От них бежали отдельные роды в Саянские горы. Южным кочевникам до бурятской земли два шага. К ХХ веку на восточные земли России позарились японцы. Знаете про войну 1904 года? Россия потерпела поражение, но преградила японцам путь на континент.
— Слыхали про эту войну. Мой дед на ней побывал, — отозвался баянист, до этого всё время молчавший. — Говорил он, много солдат полегло.
— Русские не захватывали Сибирь, как это делали моголы, японцы, — свой рассказ продолжил Бураев.— Они пришли к нам землепроходцами. Не войска завоевателей, а мирные люди появились. Никто-нибудь, а русские помогли бурятам оформиться в качестве нации. Теперь есть свои национальные не только школы, но и театры, клубы, библиотеки. Заимели свою национальную литературу и гордятся её. Большая работа идёт по шлифовке, формированию и созданию единого нашего бурятского языка. Буряты вырастили докторов филологических наук. Идёт всеобщий обмен и подъём советской культуры. Буряты живут в крепкой связке с русским народом
Бураев замолк.
— Политграмоту я получил, — заявил Виктор. — Буду спать укладываться.
Все пассажиры баржи в тихий вечер, дыша чистейшим свежим воздухом, быстро уснули, пристроившись на ящиках с продуктами. Кое-кто из них громко похрапывал. Спали крепко и долго, пока не полыхнул весь небосклон утренней сентябрьской зарёй. Виктор не сразу встал — он неотступно глядел на кудрявые белые облака и сравнивал их со снежными вершинами. "Там, в небе, тоже горы, — усмехнулся он сам себе. — Но они не стоят на месте".
— Чай будем пить в Ченче. За поворотом покажется деревня, — заявила выздоровевшая на природе Мария Ивановна, по-хозяйски проявляя заботу о своих подопечных, заключила: — Наконец, я вернусь к своим бурёнкам. Душа изболелась: как они там? Сейчас на пастбище коров не тревожит гнус — мороз прихватил комара и мошку. Уверена я: мои коровушки прибавляют молочко
До обещанного поворота плыли ещё часа полтора. Когда выехали на широкий речной простор, то берега отпрянули в стороны. Спутница поведала:
— В Верхнюю Ангару впадает речка Ченча. Узкая речушка, но быстрая — с гор бежит. И деревенька зовётся Ченча. Иркана, Кумора, Ченча — это всё Верхне-Ангарск. Видите пустой берег вдали? — Показала она рукой. — Дальше от берега, чуть выше — крыши домов. Услышат в Ченче гул мотора, и жители выйдут на берег — интересно узнать им, кто и зачем приехал, какие новости привёз. Не часто ходят моторы по реке. — Мария Ивановна поглядела вдаль и добавила: — Протопили уже печи, приготовили еду — над крышами не вьётся дымок. Рано управились земляки-верхнеангарцы. На берегу нет ни одной избы, стоит только лабаз. Рыбу там солят.
Сколько не вглядывался Быстров, так и не заметил крыш, спрятанных за соснами. Зато вскоре увидал стоящих на берегу людей. Ясно одно: жители Чечни ожидали катер.
— Так и есть: все вышли на берег, услышав гул мотора, — заметил Андрей и пошёл к носу баржи, где стояли охотники, ожидая причаливания.
Пока моторное судёнышко с баржой подплывало и причаливало к берегу, Виктор успел пересчитать всех жителей, стоявших на берегу.
— 53 человека ожидают нас. Детей не считал. Это столько жителей в деревне? — спросил он у Марии Ивановны.
— Почти все, — ответила она и пояснила: — Возможно, кое-кто из мужиков ушёл на рыбалку, школьники — на занятиях. Школы нет, она на центральной усадьбе колхоза, в Куморе. Там ченченские дети живут в интернате. Они по воскресным дням домой приплывают.
Причалили, с баржи сразу же начали выгружать ящики, бочки для местного магазина предназначенные. Четверо крепких парней проворно справлялись с грузом. Они друг другу с баржи передавали на брег ящики, бочки и укладывали поклажу на две телеги, в которые были впряжены чалые лошади. Минут через 20 телеги с грузом, обвязанные верёвками, чтобы ни один ящик и ни одна бочка не свалились, медленно двинулись по дороге в гору.
— Что в бочках? — спросил Быстров у Марии Ивановны.
— Краковская колбаса, залитая свиным жиром, чтобы не испортилась, — ответила она и разъяснила: — Долго в тепле может храниться.
— Колбасу съедают. А жир куда девают? — добивался истины Быстров.
— Не знаю, — созналась Мария Ивановна. — Какой ты любознательный! У работников торговли спроси. Я в продаже внутреннее свиное сало не видела.
Быстров удивился, что у ченченцев вскоре исчез интерес к прибывшему грузу баржи. Стоявшие на берегу жители, приковали внимание к двум подплывшим баркасам, которые приткнулись носами в берег — всех заинтересовала выловленная рыба, заполнившая обширные лодки.
Три пары голоногих девочек, шестнадцати-семнадцати лет, обутых в ботинки, стояли на берегу, держа в руках по парно носилки. Поочерёдно каждая пара стала заходить с носилками по колено в воду. Подставив к борту баркаса носилки, терпеливо ожидали девочки, стоя в студёной воде, когда им два крепких мужика в высоких кожаных сапогах, одетые в брезентовые плащи и осенние фуражки, большими сачками, насаженными на длинные деревянные шесты, накидают в носилки рыбу. Жители молча наблюдали за этим процессом. Быстров каждый раз содрогался, когда девичьи ботинки хлюпали по воде, заходя по колено в реку. Их оголённые ноги краснели от холода — он считал, что речная вода, сошедшая в реку с гор, имеет плюсовую температуру, но не выше 5-6 градусов. В его мозгу витали яростно мысли: "Как такое допустимо, чтобы девчонки входили в такую студёную воду? Они же калеками будут. С гор течёт снеговая вода! Неужели не могут найти для них сапоги? Рыбаки в кожаных сапогах с отворотами, а девочки почти босяком заходят в ледяную реку. В южных районах Сибири охотники-любители уже лет 5-6 надставляют резиной сапоги, чтобы на озере выслеживать дичь, мастерят для охоты даже болотные костюмы, а здесь для работы в холодной воде нет даже обыкновенных резиновых сапог. Кто в этом повинен?" И он высказал Марии Ивановне свой взляд на это:
— Какими работницами будут девочки к тридцати годам? Холодная вода наградит их болезнями.
С уверенностью в своей правоте Мария Ивановна успокоила его:
— Виктор, не беспокойся. Занесут девочки рыбу в лобаз, придут в тёплое зимовьё, поднесут им по полстакана спирта, они и согреются — никакая болезнь их не возьмёт.
— Вы шутите, Мария Ивановна? — с недоумением спросил её Быстров. — Девочкам — спирт? Это же настоящее невежество!
— У нас испокон веков так. Замёрз — выпей для согрева, — успокоительно завершила она разговор.
Кто же виноват, что девочки должны терпеть такой холод? И от болезней их спирт ограждает? Кто о юных работницах должен позаботиться?
Жители Ченчи, а в основном на берегу стояли женщины, терпеливо продолжали наблюдать, как убывала рыба в баркасах.
— Им не жаль озябших девчонок? — негромко на ухо шепнул он Гоше.
— Такое они видят ежедневно. Для них в данный момент важнее всего — улов рыбы, — пояснил Быстрову баянист районного Дома культуры Георгий Усынин. — Удивляешься, почему они тут стоят и смотрят на баркасы? А как же? Улов добротный. За рыбу колхоз получит деньги. В этом заинтересованы не только те, кто рыбачил, а все колхозники — им выдадут зарплату.
Заметил ли Бураев, беспокоился Быстров, в каких условиях работают бывшие школьницы? Наверное, в этом или в прошлом году они окончили семь классов? Однако на замерзание девчонок заврайоно не обратил никакого внимания. Ему всё равно? Давно работает, мог же как-то прореагировать. Или пригляделся к таким картинкам? Приелось ему, как обычно говорят.
Заведующий районо в это время расхаживал по берегу сзади толпы и громко спрашивал — его интересовало совершенно другое:
— Что за рыба? Что за рыба?
Но ему никто не отвечал, а он снова вопрошал, не останавливался, продолжая ходить, спрашивал:
— Что за рыба? Кто знает?
Молчание людей очень удивило Быстрова. Живут в рыбном краю и не знают, какую поймали рыбу? Он, выросший в лесостепной местности, где рядом с домом не было ни одной речушки, а только выкопанные котлованы для поения скота в летнее время, знает, какую поймали рыбу, а местные жители молчат, значит, неизвестна им рыба. И Виктор поспешно выпалил:
— Это налим! Да, налим настоящий!
Его одёрнул за рукав Георгий Усынин.
— Налим! Я хорошо знаю, — не успокаивался Быстров.
Георгий взял его под руку и отвёл немного в сторону.
— Молчи! Налимами бурят зовут.
Быстров опешил: так вот почему все молчали! Не хотели обидеть Бураева?
Когда позавтракали на барже, Виктор спросил заврайоно, совершенно не ведая о том, что это оскорбительно для бурята:
— Богдан Данилович, почему бурят налимами зовут?
— Похожи, и такие же скользкие, — ответил он запросто. — Ни доярка, ни баянист на такое пояснение не прореагировали, вроде бы они ничего особо пикантного не услышали.
После продолжительной паузы Бураев продолжил разговор на эту тему:
— В 37-м году боялись произносить слово "бурят", чтобы не приписали национализм или великодержавный шовинизм. Был такой случай. Зашёл мужчина в магазин и попросил продавца продать ему баночку рыбных консервов. "Которую банку?" — спросила продавец. "Знаю, какую, но не скажу", — ответил покупатель. Он побоялся произнести слово "налим". В то время много было всяких разных закавык. Спрашивали у бурята: "Какая у тебя, друг, национальность?" Отвечал: "Национал". При царизме нас, бурят, относили к братскому народу. "Ты кто?"— обращались к буряту. Он сообщал: "Я — братский", то есть дружественный человек. Никакого понятия о национальности мы не имели.
" Вот, Витя, — подумал Быстров, — тебе урок по национальному вопросу".
В ясном безоблачном небе раздался родной, знакомый с детства, позыв: "Курлы, курлы". Все приостановили завтрак и, запрокинув вверх головы, к небу устремили свои взоры. Виктор увидел в вышине косяк журавлей.
— Журавли летят! — радостно воскликнула Мария Ивановна.
— Много их! — с восхищением произнёс Усынин.
Все, кто стоял на берегу и находился в барже, устремили взгляд в небо и следили за полётом стройного клина журавлиной стаи, летящих в небесах. Они смотрели на них до тех пор, пока журавли не скрылись. Опустело небо. Понимал Быстров: птицы доберутся до тёплых мест, до того неизвестного юга, там они и "перезимуют". С грустью он проводил стаю, улетающих журавлей с родных земель в далёкие края. Как он, Виктор, пересилит здешние морозы? Как поживётся птицам на чужбине?
— С птичьим отлётом придут устойчивые холода, — заявила доярка Мария. — Приготовились к встрече холодов? Зима с каждого спросит, никого не забудет.
"У меня из одежды, — размышлял Быстров, — нет абсолютно ничего мехового — только перчатки да шапка с ушами из шкурки ягнёнка. Перетеплю зиму? Правда, есть валенки — они выручат. Плохо, что в магазине теплую одежду не продают. Как северяне обеспечивают себя меховой одеждой?"
Оторвались от небесного созерцания пассажиры баржи и продолжили наслаждаться ароматным чаем. Не успокоился лишь баянист, сидя на ящике.
— Красиво летели. Умильно глядеть на птиц, улетающих в тёплые края. Можете представить, как важно вышагивает журавль на земле? Горделиво ходит, высоко подняв голову. Зорко поглядывает по сторонам. Очень осторожно идёт по болоту, словно по минному полю, водичкой не плеснёт. Был у меня неприятный случай с одной длинношеей птицей. Даже вспоминать не хочу.
— Расскажи, коль начал, — попросил его, заитересовавшись его
сообщением, Бураев. — Мы ещё не доехали.
— Приятного в этом мало. Так и быть —, расскажу. Кончили с едой? Если кого затошнит, можно чаем запить.
Андрей уселся удобно на ящике и поведал всем про тот необычный случай.
— Произошло это на болоте во время осенней охотничьей страды. Сижу я на кочке в скрадке — меня прикрывает от взора дичи реденький камышок, ноги упёрлись в бугорок, заросший осокой, передо мной — блюдце чистой воды. Жду терпеливо подлёта уток. Неплохо бы, думаю, появиться гусям. Вдруг слышу всплеск воды. Вот и — гусь! Сейчас, думаю, я его хлопну. Сжал ружьё в руках, оглянулся: в десяти шагах от меня, кивая длинной шеей, журавль высокомерно вышагивает. Вот так гусь! Подарок! Угораздило журавлю ко мне приводниться. Длинноногой птице болото по колено. Остановился. Стоит неподвижно, замер. Свою головку с венчиком повернёт то в одну сторону, то в другую — осматривал округу, нет ли опасности. Заметил мой скрадок. Уставил на него свой серый глаз и замер, поджав одну ногу к своему подбрюшнику. Я замер и старался не шелохнуться. Ружьё наготове. Красавиц! Такой изящный! Всё у него на месте, как у жениха на свадьбе: венчик из лёгких пёрушков на голове, словно цветочки на кепке, ветерком их колышет. Любуюсь на него и боюсь вспугнуть, а сам терпеливо жду казарок. Неожиданно еле слышно булькнула вода. Лягуха плюхнула рядом с длинношеей птицей. Забралась на кочку и уставила свои глазищи на птицу. Мой красавец чуть повернул шею, наклонил на бок голову и окостенел, разглядывая земноводную тварь. Минуты три они вытаращивали друг на друга глазёнки. Бац! И лягуха уже в клюве длинноногой птицы — только из клюва лапки её торчат в разные стороны. Мотнул шеей журавль и заглотил скользкую животину. У меня всё внутри забурлило — пакость глотнул. Не успел я глазом моргнуть, а у него в клюве уже от другой лягухи лапки выставились. Вскинул вверх клюв, и исчезла она в его чреве. От такой картинки полезло у меня из нутрии — фонтаном свищет. Рот не могу закрыть. Откуда столько лягушек взялось! Он глотает, а из меня, что есть в животе, лезет наружу. Уже не могу — со стоном выскакивают остатки завтрака. Глянул журавль на меня одним своим сердитым глазом: экий дикарь, дескать, уселся в камыше. Зашлёпал длинными жилистыми костылями по воде, пробежал, расставив крылья, и взлетел.
— Ты его не стрелил? — выражая любопытство, спросила доярка.
— Неужто я бы его есть стал?
— Какой ты, оказывается, брезгливый! — заметил Бураев.
— На этом моя присказка не кончилась. Пришёл к табору, где ребята у балагана на траве расположились на ужин, смотрю: едят дичь. "Присаживайся, — говорит мне друг-охотник, — к нам, похлебай супец". Хлебнул ложки три супа на голодный пустой желудок. Предлагают мне: "Крылышко журавушки возьми". Я взвыл — из нутра уже ничего не шло, лишь оттуда вырывался ослиный крик, и с трудом выползала зелёная слизь — в животе давно уже ничего нет. До слёз доняла меня рвота. Крылышки оставили меня голодным.
— Оказывается, ты, паря, — хороший чистоплюй, — высказалась доярка.
Из-за рассказа баяниста не заметили, как развернулась баржа на реке и неслышно поплыла по воде. Мария Ивановна взглянула на реку и сообщила:
— Уже наш мыс виден!
— Пора баян развернуть, — засуетился Усынин и открыл футляр, — в селе услышат музыку, и будут знать: сегодня вечером в клубе — танцы.
И по речному простору полилась знакомая всем мелодия народной песни "Раскинулось море широко". Под громкое музыкальное звучание Мария Ивановна поясняла Бураеву, как пройти к школе.
— Сельсовет недалеко от причала. Он в центре села. А школа метров 500-600 от центра Куморы. Надо идти по центральной улице на запад. Легко её найдёте. Стоит на бугре. Издалека видать. Но вы, прежде всего, ко мне заходите. У меня осталась домовничать соседка. Молочком, чайком я вас угощу.
— Благодарим, Мария Ивановна, за заботу о нас, — любезно отозвался Бураев. — Как-нибудь вечером, возможно, и заглянем к вам. А сейчас — в школу.
— Я до девяти вечера на ферме. Лучше в обед приходите, после двух часов — перерыв до шести.
Выйдя на берег, Бураев узнал, что катер минут через 40 уже поплывёт к Уояну. Рабочие спешно разгружали баржу.
— Виктор Иванович, я двину в Уоян на этой посудине. До села 70 камэ. Туда редко заплывает транспорт. Повезло мне: уеду туда сейчас. В эвенкийском посёлке важные бюджетные учреждения: начальная школа с интернатом и круглосуточный детский сад. Находятся они на полном государственном обеспечении, так что необходимо проконтролировать их, как они расходуют бюджетные деньги. Я зайду на минутку в сельсовет, а вы идите в школу и приступайте к инспектированию. Вернусь из Уояна, обсудим положение дел в Куморской школе. Записывайте всё подробно. Дней через 5-6 я появлюсь здесь.
Быстров не предвидел, что могут неожиданно расстаться. Он надеялся на опыт Бураева, как на каменную гору. Во время совместной проверки мог бы подсказать Виктору. А тут с институтской скамьи предстоит дать самостоятельно полный анализ работы школы. Мог же Бураев на барже в течение суток его во всей полноте проинструктировать, но он даже и не попытался этого сделать, а ведь можно было найти укромное место для беседы, чтобы посторонние лица не вмешивались в их разговор. Заврайоно, как и Быстров, тоже рассчитывал на совместное инспектирование, в процессе проверки предполагал пояснить ему, Виктору Ивановичу, права и обязанности инспектора. С другой стороны, Бураеву нужно было, как новичку в районе, быстрее ознакомиться со всеми школьными учреждениями, узнать, какие кадры нужны и как работают учителя. О делах школ он, как и Быстров, знал со слов других людей, порой не касавшихся учебного процесса, а отвечать за всё придётся ему, заведующему районо. Приплыли в Кумору, и тукнуло ему в голову возможность побывать в Уояне — редко ходят туда суда. А в Уоане тратятся немалые бюджетные деньги, поэтому нельзя ему опускать возможность побывать там, в самом отдалённом населенном пункте.
Об этом и рассуждал Быстров, идя по безлюдной дороге к школе. С чего же он начнёт? Проходить педагогическую практику в институте, его не пугало, потому что рядом находился опытный преподаватель. Ошибки, пробелы при проведении уроков у студентов он заранее предугадывал
Например, знал, что Маша, его сокурсница, спешно протараторит свой конспект урока, а чем занять детей до звонка, не догадается Так и вышло у неё. Появилась перед учениками и затараторила по конспекту: "Захожу в класс, говорю: "Здравствуйте, дети!" Виктор тут же шепнул девушкам-студенткам, присутствующим в классе "Пошло-поехало! Выпалит заученный конспект и останется время до окончания урока". Маша пробубнила зазубренный текст за 35 минут. Села за учительский стол, сложила руки перед собой и молча смотрела на учениц. Через три минуты она упала в обморок. Пришлось её вытаскивать из класса.
Были недочёты и у других студенток. Рима, рассказывая о неполных предложениях, все время твердила: "В конце предложения ставится троеточие". А нужно было сказать: "Ставим многоточие". Другая, Валя, активно вела урок. "Думайте дети. Думайте, — твердила она,— Хватит, ты уже думала!".
После этих слов присутсвовшие на уроке студенты, восприняв её фразу на свой лад, зажали руками рты, чтобы не прыснуть смехом.
Виктор не упал духом, не впал в уныние, идя на первое инспектирование школы. Он обдумал, как ему, инспектору, приступить к проверке. В институте не рассказывали про инспектирование, не анализировали работу школы в полном объёме, но он все четыре года наблюдал, как преподаватели института относятся к своим учебным делам, во время студенческих практик в школах знакомился с постановкой учебного и воспитательного процесса. Эти школьные вехи, как бы нехотя, отлагались в его памяти. В заначке у него, то есть в его голове, был кое-какой педагогический опыт. До поступления в педагогический институт Виктор жил в учительской семье. Отец работал завучем, директором неполных средних школ, затем после призыва в армию во время войны, демобилизовавшись, заведовал начальными школами. Из-за отцовской службы в армии пришлось ему жить у старшей сестры, учительницы биологии средней школы, с 5-го класса по 10-й — 6 лет прожил у неё. Когда бывал на институтских каникулах, давал уроки, вместо отца в сдвоенных классах начальной школы. Постоянно из домашних разговоров познавал школьные проблемы. Поэтому без боязни он подходил к зданию школы, расположенной на возвышенности в отдалении от села. Её увидел с самой окраины улицы. Школу выстроили в годы ликвидации неграмотности в стране. Её стены из сосновых брёвен почернели. Нахлобучилась тесовая крыша, придавая строению строгий и важный вид.
Быстров вошёл в большой продолговатый коридор, довольно светлый. К нему сразу же подошла женщина в синем халате, в белом головном платочке. В руке она держала за язык медный колокольчик. Вежливо поприветствовала:
— Добрый день, молодой человек! Вы кого хотели увидеть?
— Здравствуйте! Я инспектор районо. Мне надо встретиться с директором.
— Анатолий Артамонович на уроке. Вам его позвать? — не услышав ответа, сообщила: — Через две минуты прозвенит звонок с урока. Пожалуйста, подождите его в кабинете директора. — И показала на закрытую голубую дверь.
— Не возражаю, — ответил ей Виктор. — Спасибо.
— В учительской тоже никого нет — все учителя на уроках. Можно и в учительской подождать. Видите распахнутую дверь? — Доброжелательность со всей полнотой выливалась из уст технической работницы. Затем она добавила:
— Обычно в учительской находится секретарь школы, но её вызвали в сельсовет.
Быстров прошёл в небольшой кабинет директора и с удовольствием после дороги с ящиками сел на стул у директорского стола. Прозвенел заливисто звонок, оповещая окончание урока. "С этого момента, — подумал Виктор, — учителя будут знать, что школе предстоит инспекторская проверка". Вскоре в кабинет вошёл мужчина среднего роста, крепкого телосложения. Чуб взлохмачен, офицерская шерстяная гимнастёрка защитного цвета облегала его стройную фигуру. Левый пустой рукав гимнастёрки засунут под широкий поясной кожаный ремень, на бляшке которого красовалась большая звезда. В правой руке у него классный журнал, и, большим пальцем, держа журнал, водил по ремню, сгоняя складки гимнастёрки на бока.
— Попов Анатолий Артамонович — директор школы, — представился он и добавил: — Я вас видел на конференции — в нашей учительской среде мало мужчин, так что запоминаются учителя мужского пола. На фронте мы примечали женщин. Если появится в роте новенькая, весь вечер о ней разговоры. Обсудят, как говорит, как ходит, как поглядывает на бойцов, всё ли ладно в её солдатской форме — ничего не утаится от глаза нашего брата-солдата.
— Я, как новичок, на районной конференции не запомнил учителей. Меня зовут Виктор Иванович.
— В каком масштабе вы наметили проверку? Сразу пойдёте на уроки? — поинтересовался директор школы.
— Нет, — ответил инспектор районо. — Уроки начну посещать завтра. Сейчас нужны журнал по учёту кадров и календарные планы учителей
— Журнал предоставим после обеда, потому что секретарь в сельсовете, а ключ от шкафа у неё. Календарные планы возьмём у учителей после уроков.
Отрылась дверь и в кабинет без стука вошла полноватая женщина в простеньком с мелкими цветочками платье, чёрные её волосы плотно зачёсаны назад, коричневые чулки и тёмно-жёлтые туфли на низком каблуке подчеркивали её полноту. Увидев Виктора, она смутилась и негромко произнесла:
— Здравствуйте! Извините, пожалуйста…
Но её перебил Попов:
— Это моя жена, Мария Иннокентьевна, преподаёт биологию. Знакомьтесь, Мария Иннокентьевна, — инспектор районо, Виктор Иванович.
Жена директора ещё больше смутилась, будто она в чём-то виновна:
— Будем знакомы. С первых дней занятий — проверка. Потому, что открыли среднюю школу? А из среднего заведения у нас только один 8-ой класс. Неплохо, что начало занятий и контроль — лучше работать будем. Так, Анатолий Артамонович? Я нужна вам тут? — Не получив ответа, она заявила: — У меня занятия завершились — я пошла домой. Приходите, пожалуйста, обедать, Виктор Иванович. Общественной столовой у нас в селе нет.
За Быстрова ответил директор школы:
— Спасибо, Мария Иннокентьевна. К двум часам мы придём.
Ушла Мария Иннокентьевна, и Попов предложил:
— Необходимо, Виктор Иванович, разрешить ваши бытовые проблемы. Вы же не на один день к нам приехали?
— Неделю, видимо, пробуду, — ответил спокойно Быстров.
И директор школ решил подробно рассказывать инспектору о возможностях организации его ночлега. Он запустил большой палец за ремень и провёл его по животу. Мотнул головой, встряхнул чуб и заговорил:
— Гостиницей наше село не располагает. Заезжего двора, обычно их устраивают в деревнях, тоже нет. Тот, кто приезжает к нам в командировку, в селе устраивается на квартиру у жителей. Они с удовольствием пускают к себе временных жильцов, но не из-за платы за жильё — у них чисто символическая цена, просто им интересно поговорить с незнакомым приезжим человеком. Но будет ли вам, Виктор Иванович, удобно проживать в селе? Школа расположена в отдалении от жилых строений. Когда решали построить школу, то определили ей место за селом, чтобы детям соседней деревни уменьшить расстояние к школе. Вышло, дети Ирканы проходят к школе полтора километра, куморские ребята — полкилометра. Есть ещё вариант — школьный интернат. Там у мальчиков две свободные койки. В комнатах проживают по четыре ученика. Удобно будет вам с ними проживать? Понятно, учащиеся будут вас стесняться, но быстро освоятся. Где вам лучше жить? Питание для вас организуем. — Кратко, но обстоятельно рассказывал Попов. Далее он продолжил:
— Есть и другие возможности для ночлега. У интерната — два учительских дома. Они заселены девушками-учителями, прибывшими к нам на работу. Место там найдётся. Думаю, вам, как холостяку, можно у них поселиться. Надеюсь, вы, Виктор Иванович, ещё не обзавелись семейством?
— Последний вариант совершенно для меня не подходит, — сразу же возразил директору школы Быстров. — Лучше буду жить с учениками.
— Есть ещё одна возможность устроиться с ночлегом, более удобным, — заметил Попов. — Жить можно у нас. Дети наши учатся в городе. У Марии Иннокентьевны мало уроков. Мы располагаем тремя комнатами. Одну уступаем вам. Вечером зажигайте лампу и занимайте столько времени, сколько вам нужно. Вы нас не стесните. Какие замечания будут у вас по работе школы, мы примем, не обидимся. Выдержим критику. Решайте, Виктор Иванович.
Складки набежали на лбу у Быстрова: Любой вариант сковывал его независимость. Что же выбрать? Подумал и решительно заявил:
— Не возражаю против вашего последнего предложения, Анатолий Артамонович. — А сам подумал: "Не понравится — могу в любое время перейти ночевать в интернат".
Такое решение молодого инспектора удовлетворило директора школы. "Глубоко он не копнёт — ещё молод, да и всегда под рукой будет", — размыслил Попов. Поэтому, не спрашивая мнения Быстрова, предложил, с чего начать ему знакомство.
— Идут последние уроки первой смены. После обеда, я думаю, осмотрим школу. А сейчас пройдём в интернат. Через полчаса туда подойдут дети с уроков, сейчас там никого нет.
Они пошли к строениям, которые расположились южнее школьного здания. Быстров был удовлетворён знакомством с интернатом: просторно, чисто, кровати у девочек и у мальчиков аккуратно заправлены. На прикроватных тумбочках ничего нет. Лишь на одной в девичьей спальне лежала книжичка "Слово о полку Игореве". В каждой комнате — стол, и все остальное по четыре: табуретки, кровати и тумбочки.
— Посмотрите, Виктор Иванович, в этой комнате у мальчиков две койки не заняты.
— Дети, Анатолий Артамонович, удовлетворены интернатом?
— Жалоб нет. В интернате проживают 21 воспитанник. Они из семей эвенков. На полном государственном обеспечении.
— Государство проявляет заботу.
— Да, — подтвердил директор, — После 4-го класса на этих же условиях могли учиться в Улан-Удэ с проживанием в интернате, а окончив 7 классов, им предоставляется возможность учиться в Ленинграде в институте народов Севера. Но пожелали быть ближе к дому.
— Не убегают домой? — спросил Быстров. — Всё же здесь не тайга.
Директор Попов обстоятельно пояснил инспектору:
— В начале учебного года у них разговоры только о доме. Скучают. Потом привыкают. В прошлом году двое наших пятиклассников не смогли дождаться зимних каникул — сбежали домой в декабре, в самый лютый мороз. В школе спросили про ребят, сказали, что остались в интернате. Я пошёл к ним. Наверное, подумал, заболели. Оказалось, уходили в школу, но вернулись. Оставили сумки с учебниками в интернате и направились домой. Я на школьной лошадке решил их догнать — мороз всё-таки за сорок градусов. Думаю, прикорнут где-нибудь, и — замёрзнут. Переживал, пока ехал до Уояна — по прямой или по кривой дороге туда 70 километров, — правда, не знаю точно расстояние. На пути никого не встретил. Вечером добрался до селения. Захожу в дом. Мой воспитанник чай пьёт. Мать пояснила: "Только-только пришёл". Я в другой дом. Нет ребёнка там! Вот беда! Забеспокоились родители. Его товарищ уверяет: "Дома он". Нашли его в сенях — побоялся домой заходить, испугался, что родители отругают его. Всё обошлось — никто из них не обморозился, не заболел. Крепкие у нас ребята. Холода не боятся. Я наказываю им: "Кто очень захочет побывать дома, скажите мне. Я на лошади свожу на свидание с родителями". Пока молчат. Знают, что на лошади сейчас можно только верхом доехать, а в школе одна лошадка. Побегов из интерната нет.
Выслушав директора, сориентировался Быстров и посоветовал:
— Интересными делами надо их занять. Вижу: для подготовки уроков рабочая комната есть. — На дверях в рамочке — воспитатель А. Л. Кондаков. — Покрашено, чисто в интернате. Но почему, Анатолий Артамонович, в коридоре один стоп стоит? На нём — партия шашек и два журнала. Другие игры есть? Табуреток даже нет.
— Табуретки, когда надо, из комнат в коридор выносят. Нет в школе денег по третьей статье. В этом году ни копейки не выделили на приобретение мебели. Нет средств и на покупку игр. Спланировано: на одного — один стул и стол на четверых. Для коридора ничего не предусмотрено планом. Купил футбольный мяч на свои деньги. Главбух отказала в оплате — надо было, сказала она мне, перечислением делать. Будто бы у меня банк под боком. Чтобы деньги в торговлю перечислить, надо на это неделю, а то и больше, потратить. — Ввёл директор инспектора в курс денежных проблем и спросил: — Виктор Иванович, не знаете, когда заврайоно намерен у нас побывать? Надо с ним переговорить. Может быть, выделят нам деньги.
— Приедет через неделю. Сейчас он в Уоане.
— Если заврайоно в Уоане, то у нас он побывает, — удовлетворился сообщением Попов. — По деньгам с ним обязательно переговорю. После конференции я не смог побывать у него на приёме — катер отчаливал в Кумору. У нас ведь как? Появился транспорт, успевай на него. — И тут же директор школы, хитровато сверкнув серыми глазами, спросил Быстрова: — К девушкам зайдём? Они в школьной ограде живут, у них — отдельный дом.
— Посещение к ним предоставим заведующему районо. Питание, режим в интернате оставим на его попечение. — Быстров действительно не знал, о чём он мог говорить с учительницами. Спросят его, а что он им ответит? Возможно, что-то требуется отремонтировать, а он финансами не распоряжается. Как должно организовано питания в интернате, он совершенно не в курсе.
Обед у директора школы Виктору понравился: наваристый суп, видимо, приготовленный с утра, до занятий в школе, большие поджаренные окуни — не сравнишь обед с сухомяткой на барже. Двумя стаканами ароматного чая Быстров завершил обед и поблагодарил хозяйку.
— Анатолий Артамонович, вы в школу пойдёте? — спросила его жена. Увидев, что он кивнул головой, сказала: — Идите. Я корове сено уже дала.
— Мы держим корову, — пояснил тут же Виктору Попов. — Нам бегать за молоком в село несподручно, к тому же — всё некогда, всегда заняты. Я плохой помощник в хозяйстве. Марию Иннокентьевну нагружаю — проговорил он и, поднимаясь со стула, спросил: — В школу? Прежде посмотрите комнату — она теперь ваша.
Быстров отметил, что Попов быстро одевается. Он одной рукой снял с вешалки летнее пальто, набросил его на плечи, мгновение, — и уже застёгивал одежду на все пуговицы.
В школе Анатолий Артамонович сказал девушке-шотенке:
— Инспектору, Маша, нужен журнал по учёту кадров. Принесите нам его, пожалуйста. — После её ухода сообщил Быстрову: — Это секретарь школы.
Они прошли в кабинет директора. Следом за ними явилась с журналом секретарь школы. Виктор обратил внимание: очень прямые у девушки чёрные брови и простенько зачёсаны назад на голове смуглые волосы.
— Пожалуйста, журнал вам. Я не знаю, надо в него записывать завхоза, Анатолий Артамонович, — он недавно принят?
— Кадры, Маша, должны быть все учтены. Техничек тоже запиши.
— И техничек? — переспросила Мария. — Я не знала… Можно, я их запишу сейчас?
— Потом, Маша, потом, — успокоил её директор школы.
Просматривая списочный состав учителей, Быстров был удовлетворён и обрадован даже, что школа, впервые став средней школой, пополнилась пятью учителями учительских институтов. Директор школы и его жена учатся заочно. Высшее образование — только у инспектора районо. "По образованию, — подумал Виктор, — я на ступеньку выше учителей. Это, в какой-то мере, в мою пользу ".
— Виктор Иванович, наша школа стала средней, а кадрами не полностью укомплектована. Нет учителей немецкого языка и физкультуры. Двоих нагрузили. Что получится у них с немецким языком не знаю. Физкультуру, рисование, пение тоже раздали учителям. Музыканта нет. Тоже плохо — без него школа безъязыкая. Музыку детям очень нужна.
— Клубного работника приглашайте, — посоветовал Быстров.
— Клуб у нас тоже немой. У заведующего клубом четыре класса образования. Она даже на балалайке не играет. Открывает да закрывает клуб — вся её забота.
Быстров вспомнил, как перед причаливанием Георгий развернул баян. Плохо, что село без музыки живёт.
— Классным руководителям раздали часы пения. Они проводят беседы о музыке, — продолжал рассказывать директор школы, — полное отступление от программы. Правда, думаю, отход от программы лучше, чем ничего не дать детям. С уроками рисования повезло. Учительница в своём городе окончила художественную школу, её и нагрузили. Полюбили её ребята, не отходят от неё на переменах.
Чем больше излагал Анатолий Артамонович о школе, тем сильнее он воодушевлялся, что в школе лучше, чем было в прошлом году. Глаза его горели доброжелательно, щёки порозовели от рассказа. Школа — его детище, о ней, видно, по-отечески беспокоится.
— Наши ребята ревностно относятся к учёбе, — продолжал вдохновенно рассказывать инспектору директор. — Они друг другу помогают выполнять домашние задания. Вы, Виктор Иванович, в этом сами убедитесь. Мал ещё у них возраст. Живут, можно сказать, на краю света, а во всём они самостоятельны. Рыбачат и охотятся, на лодках плавают и умеют их мастерить. Наши выпускники уезжают без боязни в большие города и поступают в техникумы, в военные морские училища. Знания у них есть.
Попов ещё долго рассказывал о школе, о её воспитанниках и обо всех хозяйственных делах.
Утром, за полчаса до занятий, директор школы и инспектор районо были уже в школе . Анатолий Артамонович обошёл с проверкой все классы. Виктор Иванович ходил за ним по пятам. Затем инспектор сидел в учительской и просматривал журнал "Смена". Его внимание приковывали учителя. Они появлялись в учительской друг за другом. Девушки здоровались и присоединялись к группе коллег, между собой негромко переговариваясь. Каждая из них изредка поглядывала на молодого инспектора с пышной шевелюрой волнистых волос на голове и аккуратненькими усиками. Он их заинтересовал. Вошла Мария Иннокентьевна и громко произнесла:
— Доброе утро, девушки! Какое у вас настроение?
Её вопрос был для них неожиданным, они не знали, что ответить. Чтобы прервать неожиданно появившуюся паузу, Быстров сказал:
— У молодёжи всегда прекрасное настроение!
— Нам грустить не о чем, — заявил математик Останин.
— Я иду к вам на первый урок, Юрий Александрович, — предупредил он юношу
— Хорошо, — ответил учитель математики и пояснил: — Я ухожу в класс. Чтобы вам не искать меня, пойдёмте со мной.
До начала урока учитель написал на классной доске мелом: " 8 сентября. Классная работа. Равнобедренный треугольник". Прозвенел звонок. Ученики встали у парт. Вежливо и спокойно молодой учитель сказал детям:
— Здравствуйте, ребята! Садитесь. Сегодня на уроке присутствует представитель района — инспектор районо Виктор Иванович. Его интересует, как вы относитесь к математике. Сегодня у нас урок геометрии. Запишите в свои тетради новую тему. — И провёл в воздухе рукой, показывая на доску.
"Вот как! — подумал Быстров. — Сообщил детям о его присутствии и назвал тему урока — шустрый математик. Послушаю его, пойму ли я новый материал — давненько не связан с математикой". И Виктор начал сравнивать урок Юрия Александровича с уроком, который бы провёл его учитель математики, Иван Игнатьевич. Он всегда говорил громко. Юрий Александрович вел рассказ спокойным, ровным голосом, иногда обращался с вопросом к учащимся. У Виктора стали всплывать школьные знания — так корректно пояснял учитель материал, что становилось забытое понятным, точно так расшифровывал новое и его школьный учитель, до того сходно, будто снова здесь громогласный Ивана Игнатьевич, фронтовик с широким шрамом на лбу. Равнобедренный треугольник стал для Быстрова не просто знакомым, а родным. Инспектор уловил простоту его объяснения, после многократного упоминания "А", "Б", "С" предложил учащимся:
— Закрепим, ребята, новый материал решением задачи у доски? Кто желает проверить свои знания?
Шестеро решительно подняли руки, слегка их подёргивая.
— Желающие есть, — оценил порыв детей Юрий Александрович, — К доске решать задачу пойдёт Вася.
Выслушав условие задачи, прочитанное учителем, Быстров надумал сам решить. И у него получилось. Ход решения задачи у доски ученик объяснял вслух почти самостоятельно, лишь иногда кое-что уточнял учитель или он просил ребят помочь Васе.
— Дома готовьтесь по учебнику и решите одну задачу. Она схожа с той, что мы решали у доски. Но и придётся подумать.
Учитель записал на доске параграф учебника и номер задачи. Зазвенел звонок в коридоре.
"Быстро завершился урок, — подумал Быстров. — Только начал работать, а уже хорошо владеет классом и понятно доводит до учащихся новый материал".
Об этом он сказал директору школы в его кабинете.
— Не приходится обижаться на вузы, — заявил Попов, — подготовленные кадры поставляют. Инертных учителей среди новичков нет. Молодёжь к нам приехала 15-20 августа. Я направил их посетить учеников на дому, чтобы знать, как дети проводят лето, узнать, не заболел ли кто. До начала занятий они познакомились с учащимися, зная, каким классом будут руководить. Так, Лидия Никифоровна с будущими воспитанниками совершила турпоход. Ребята угостили её ухой у костра. Уверен, через три года уедет, отработав положенный срок. Было бы хорошо, если бы инициативных учителей поощрять материально. Но таких средств бюджет не предусматривает.
— Анатолий Артамонович, почему вы считаете, что Лидия Никифоровна уедет, не закрепится здесь?
— Жизненная необходимость заставит, — пояснил директор школы. — Живут четверо в большой комнате. Довольны. Но им надо замуж выходить, а своего угла нет. Знают, что в большом городе через три года, а может быть, раньше, выделят квартиру. Закрепить бы добрым бытом. А у нас жильё для учителей не строят. Это очень большой минус — мы готовим кадры для страны, а об учителях плохо беспокоятся, — подытожил своё высказывание Попов.
А ведь он, рассудил Быстров, прав: оседлость учителей — залог прочности знаний учащихся. Временное проживание не обеспечит кропотливую работу. Чем больше уделяется внимания учащимся, чем выше результат их знаний, тем перспективнее для ребёнка дорога в жизни. Всё взаимосвязано. К такому выводу подошёл Быстров.. Как же разрешать эти проблемы — закрепление учителей в школах и обустройство их быта? Что сможет сделать он, инспектор районо? "На себя навязал мысль, теперь буду думать об этом день и ночь, — неотступно ворочалось в голове у Быстрова. — Может быть, не моё дело? Но мы же — молодые хозяева страны! Где нас могут услышать? К кому можно обратиться? Живу в большой семье. Беспокойства нет. Но надолго это? Угол должен быть свой. Спрошу обо всём Бураева — у него жизненный опыт большой".
В первый день инспектирования Быстров побывал ещё на двух уроках математики у Виталия Васильевича Шишова. Он глубоко не продумывает уроки.
Объяснил основные свойства пропорции и дал решать примеры на другую тему. Не выяснил, поняли ли ученики новую тему. Он же ведёт физику в 8-ом классе. Новый материал не увязал с практикой. Он нуждается в методической помощи.
На уроке географии у Анатолия Артамоновича Попова Виктор опять ловил себя на том, что сравнивал рассказ учителя со своим школьным географом. Анисья Васильевна излагала новый материал чётко, но с пулемётной быстротой. Анатолий Артамонович спокойно, не торопясь. Интересен был его рассказ об открытии второго Баку, об необходимости нефти для страны в военное время. В его объяснении нового материала ярко просачивалась гордость за всю страну, которая располагала таким природным богатством. Он стоял боком у карты, и ученики внимательно следили за движением указки. Такое же требование — быть у карты так, чтобы все видели в классе, что им показывают, всегда выдвигала и его учительница географии. Владеют ученики географической картой. Активны на уроке. Знания у учащихся прочные — оценил инспекторским взглядом: отвечали ему ученики чётко при опросе и объяснении нового материала, когда задавал им вопросы. Методикой урока хорошо владеет. Неплохо бы поведать ученикам и о природных богатствах родного края — усилил бы любовь к малой родине. А мы тоже не лыком шиты — вот чем располагаем. Придёт время и поднимут из недр богатства Северо-Байкалья. Не похвалился учитель.
Быстров удивился, что его послеурочные беседы с учителями затягивались — разговор, непринуждённый и откровенный, получался, затрагивали не только проведении уроков, но и поговорили об их настроении на новом месте. "Что-то выходит у меня, — рассудил Быстров, — все учителя приняли меня за настоящего инспектора. Видимо, я вошёл в роль, при разборе уроков — хотят они узнать, как на первых порах у них по-учительски выглядит, получаются ли уроки.
— В пятых классах ребята из трёх школ учатся, прибыли из Ирканы, Уояна и ваши ученики. Меня интересует, как они подготовлены по русскому языку. Подберите текст средней трудности. И проведём диктанты в двух классах.
Через два дня провели диктант в двух классах. Всего две положительные оценки — 4 и 3, а остальные отрицательные оценки. И с кого спросишь? Учителя, которые их учили, уехали, отработав 3 года
— Прошло половина сентября — время на исправление брака в учёбе есть. Учите. — Такую рекомендацию выдал им инспектор.
Понимал Быстров, что каждый учитель беспокоился: когда же к нему на урок придёт инспектор? Поэтому он решил снять напряжение в первую очередь с Марии Иннокентьевны — с его появлением заботы у неё прибавилось. На второй день он пошёл на урок ботаники в 5-м классе. Очаровала Мария Иннокентьевна Быстрова. Развешанные на стене таблицы-картины цветов всколыхнули его память — лепестки, пестики, тычинки мило смотрели на него. А как же? Отец и старшая сестра — учителя биологии. О них, о цветочках, постоянные разговоры дома. При объяснении нового материала, "Строение клетки", заинтересовала учащихся микроскопом. Учащиеся познали строение лука и устройство микроскопа. Любой заданный вопрос учительницы, и подняты руки. Новый материал прочно усвоен на уроке. Учительница требовательная. .Дисциплина на уроках хорошая. Но в акте обследования Быстров указал, что в школе нет гербария и коллекции насекомых. Школа не имеет пришкольного участка..
— Большая активность детей у вас на уроке, Мария Иннокентьевна, — похвально отозвался об её уроке Быстров. — Учащиеся увлечены вашими уроками. Это хорошо.
. — Работали на уроке все дети, — скромно отозвалась учительница. — Удивляются учителя, что по моему предмету одни четвёрки и пятёрки. А как иначе оценишь их старания?.
Зинаида Михайловна и Нина Николаевна Ширшнёва, языковеды, ведут 5-ые классы Планы уроков у них неплохо разработаны.Но мало оставляют времени на закрепление нового материала.. Уроки русского языка и литературы в 6-ом и 7-ом классах Лидии Никифоровны Нестеревой ему понравились: интересные уроки.
Её рассказ на уроке литературы содержателен, и дети внимательно её слушают. Она умело преподносит новый материал и на уроках русского языка.
Быстров посетил уроки учителей начальных классов. Старательно относится в первый год работы, ведя 1-ый класс, Ульяна Андреевна Еремеева. С первых дней ученики научились, как поднимать руки, как стоять у парты и у классной доски, как обращаться к учителю. На уроке чтения она прочла небольшой рассказ, а перед этим предупредила детей, чтобы они уловили незнакомые слова и запомнили их. Активно дети разбирали для них новые слова.
3-ий год работает в школе Антонина Григорьевна Кондакова. Уроком хорошо владеет, умело его методически выстраивает. На 2-ой неделе учёбы она обучала третьеклассников написанию изложения. Взят был знакомый текст. Прочитала его выразительно, разобрали по абзацам. Дети кропотливо трудились.
Неплохо подготовились к урокам учителя начальных классов Серафима Трофимовна Трескина, Раиса Фёдоровна Ресцова. Классом они владеют. Быстров посоветовал им быстрее освободиться от слогового чтения, усить внимание выразительности чтения.
Посещая уроки учителей в течение ряда дней, инспектор Быстров удивился спокойствию завуча. Вера Леонидовна Кудряшова ни о чём его не спрашивала, не поинтересовалась, как проходят уроки учителей. Школа стала средним учебным заведением в новом учебном году, и она ответственна за учебно-воспитательный процесс. Её ничто не волнует? Быстров решил побывать у неё на уроке, чтобы удостовериться, прежде всего, как завуч овладела методикой. Вера Леонидовна второй год в должности завуча. Окончила учительский институт, факультет русского языка и литературы. Правда, в школе она не языковед, ведёт историю — выручила школу. Нет историка, её уговорил Попов, но в этом году надо было стать тем профильным учителем, на кого училась, иначе потеряет квалификацию.
На уроке в 6-м классе — история средних веков. Вера Леонидовна спросила двоих учащихся, поставила им оценки "3" и "4". Их ответы ученики не дополняли Учительница не попросила их показать на карте государство Древнего Рима (карта не была вывешена), не задала им ни одного дополнительного вопроса, чтобы знать, как закрепились знания у них. Выводы после рассказа ученики не сделали. Новый материал у неё — пересказ текста учебника. Ровным, без эмоций, голосом. Главную тему не выделила и не написала её на доске Вспомнила при объяснении нового материала, что карта стоит у доски, свёрнутая рулоном. Повесила на доску карту. Ей надо показать Карфаген. Вглядывается в карту, чуть не носом в неё упёрлась, не может найти. Хотел Виктор ей подсказать, что не там она ищет — не на севере Италии, а в Африке Карфаген. "Нашла" на карте Карфаген в Сицилии, а через 5 минут, указка поползла на север Африки. Она не оговорилась, что ошиблась. У Виктора учительница истории, Анфиса Аркадьевна, очень требовательная к ответу ученика, за такой рассказ влепила бы в журнал единицу. "Матушка, — рассуждал Быстров, — ты не готовилась к уроку. Зачем же горе луковое ехало за тридевядь земель. Затратили на тебя деньги, а отдачи нет".
При разборе урока лукавая девушка разложила перед государственным контролёром на столе свои оголённые руки, уложила на них кудрявую от бигуди голову. Из её вывёрнутой головы выглядывал на инспектора один серенький глазок, который стрелял пронзительно в юношу, когда он дотошно подробно анализировал её урок. "Э-э, да у неё нет абсолютно никакого беспокойства, не чувствует ответственности за порученное дело. Ленивая красавца заведует учебной частью?! Присосалась, милая, крепко к карману государства, и, думаешь, твои выщипанные брови, с крашеными ресницами, с серыми глазками, выручат тебя? Считаешь себя красавицей, перед которой двадцатидвухлетний паренёк не устоит? Не выйдет, дорогуша! Не на того напала. Твоя красота меня не трогает. Смертельно ненавижу лентяев!" — такие мысли во время анализа урока сверлили неотступно голову молоденького инспектора.
— Вы дали плохой урок, совершенно не подготовленный и не продуманный вами, — сделал вывод Быстров. — Вы, Вера Леонидовна, — завуч, но не являетесь примером для других учителей. Они ожидают от вас, работающей второй учебный год, помощи и поддержки. Дождутся? — Голова её со стола не приподнялась. — Вы какой изучали язык?
— Немецкий.
— Год в школе не вёлся немецкий язык. Учителя Наумова и Ширшнёва затрудняются, как догнать программу. Вы не помогли им разработать план обучения? Чтобы ликвидировать пробел, нужны дополнительные занятия, консультации, вечера на немецком языке. Нагрузили, действуйте сами. Так?
Промолчала завуч.
— Им надо помочь, — повторил ей инспектор и продолжил: — Я просмотрел календарные планы учителей. В них, помимо уроков, намечены мероприятия с учащимися. Вы проверяли эти планы?
Накрашенные ресницы прикрыли её глаза, и, не отрывая головы от стола, намалёванные губки пролепетали:
— Ещё не успела.
— Вы должны их просмотреть до первого сентября. Кстати скажу, вашего календарного плана я не обнаружил. Он есть у вас?
— Я отмечала в учебнике, — заявила Вера Леонидовна, чуть приподняв голову с накрученными буклями.
— Покажите мне учебник.
— Я отдала его в интернат, — Вера Леонидовна выпрямилась на стуле и наклонила голову на бок. Всё лицо её выражало: помилуешь и объяснишься — не такие ей покорялись. Но инспектор районо неотступно вёл свою деловую линию.
— Сходите в интернат и принесите. Я подожду, — строго, повышая голос, потребовал Быстров.
Верочка молчала, уставив на Виктора пристальный ястребиный взгляд.
— У вас не хватает смелости сказать, что плана нет? Сколько уроков учителей вы уже посетили?
— Только один, с вами, — пролепетали её крашеные алые губки.
— Если бы я не позвал вас, этот урок не было бы у вас на счету. Сколько уроков вы посетили в прошлом году?
— Я не помню, — заисковище ответила она кокетливо, сверкнув при этом на Виктора серенькими глазками
— Бездельника содержит школа! — не выдержал и сорвался инспектор.
Последняя его фраза задела её самолюбие — она выпрямила шею, поняв, что флирт с молодым человеком не получится. В чём дело? Она же всегда имела успех у мужчин! Просчиталась!
— Вы свободны, Вера Леонидовна. Готовьтесь к урокам. Я хочу узнать, как вы, в качестве учителя истории, пригодны для работы. Колендарный план от вас жду. Покажите вашу тетрадь с поурочным планом. Надеюсь, что он есть у вас?
Она достала из портфеля тетрадь и подала Быстрову.
— Я посмотрю ваш поурочный план и оставлю его здесь на столе, — сказал ей инспектор — он не желал с ней встречаться. — Вы свободны.
На следующий день Быстров ощутил, что завуч ожидает появления его на её уроке. До звонка на урок она покидала учительскую, и Виктор, проходя по коридору, видел, как она в классе развешивала карту или писала на классной доске тему урока. "Не пойду я к тебе на урок, — рассуждал он. — Не дождёшься! Научишься, милый завуч, готовиться к урокам, тогда побываю у тебя, красавица".
Быстров спланировал дальнейшее инспектирование: в пятницу он ещё пробудет в Куморской школе, посвятив ей 5 дней, а в субботу направится в Иркану. В воскресенье займётся составлением акта проверки, в понедельник он снова сходит в Иркану допроверять школу, во вторник пройдёт после обеда педагогический совет. Виктор надеялся, что в воскресенье появится в Куморе заведующий районо. Можно, считал он, и в понедельник провести педсовет — до обеда он побывает в Иркане, а после обеда — педсовет двух школ. Состоится педсовет в понедельник, если появится Бураев из Уояна.
— Может быть, Виктор Иванович, вас подвезти до Ирканы? Я сейчас запрягу лошадь, — предложил ему Попов, когда он утром умылся и позавтракал.
— Что вы, Анатолий Артамонович! Полтора километра я спокойно пройду и полюбуюсь природой. Спасибо за заботу.
— Смотрите, Виктор Иванович. Моё дело — предложить, а ваше молодое дело — отказаться, — засмеялся директор, придумав на лету каламбур. — Но обедать обязательно приходите.
Дорога на Иркану, гладко укатанная за лето телегами, постепенно поднималась в гору. "Опять гольцы далеко. Когда-нибудь я доберусь до них, — рассуждал Быстров, идя широким шагом. — Кругом сосняк. Наверно, дичи там полно. Вот бы походить по тайге!"
— Тпр-ру, — раздался неожиданно позади Виктора громкий возглас.
Он оглянулся: лошадиная морда почти уткнулась в его левое плечо. Виктор посторонился. Трое мужчин в брезентовых плащах, сидя в телеге, приветливо улыбались ему. Тот, кто правил лошадью, громко произнёс:
— Садись, паря! Подвезём до Ирканы.
— С нами на рыбалку — позвал другой мужчина.
— Спасибо вам! В такое чудесное утро я пешком пройдусь.
— Но смотри, паря, а то бы подвезли.
Рыбаки, удаляясь, продолжали оглядываться и улыбаться ему.
Свежо, и это бодрило Виктора. Ему хотелось петь — так влиял на него северный простор. Дорога привела к возвышенности холма.
— Мать честная! Что я вижу! — изумился Быстров.
Перед ним — огромное блюдце, наполненное голубой водой, а по краю берега стоят сказочные избушечки, и из труб медленно въются вверх кудреватые сизые дымки. Одинокий рыбак в лодке с удочкой посреди широкого озера — картина только для кисти живописца!
— Ни в сказке сказать, ни пером описать! — воскликнул восторженно Быстров. — Надо же, мужички-молодцы райский уголок выискали!
С возвышенности Виктор залюбовался великолепием, что мудро создали природа и человек. Над его головой раздался нежный свист — он глянул вверх и взглядом проводил стайку крякв, спешивших к озеру.
— Здесь хочешь или нет, а станешь охотником и рыболовом! — продолжал торжествовать Быстров. — Стоп! Рыбак поймал рыбу. Трепещет на удилище серебро! Я с этого места, наверное, не уйду, а через полчаса ученики усядутся за парты. Можно и опоздать. Полюбоваться бы ещё хотя бы часок! Но надо идти.
Среди домиков он быстро определил школу, возвышавшуюся над другими строениями, и зашагал к ней. Открыл школьную дверь в коридор, и раздался звонкий женский голос:
— Виктор Иванович, проходите. Доброе утро! Мы вас ждём.
Перед ним стояли две юные девушки. Быстров спешно отозвался на их приветствие:
— Доброго вам утра! Вы учились в нашем институте? Меня знаете?
— О, Виктор Иванович! С родины писем не можем дождаться — почта застряла, а новости здесь разносятся с быстротой молнии.
— К вам специально приходили из Куморской школы и рассказали обо мне?
— Нет. В Иркане живёт завхоз Куморской школы, он и сообщил нам.
— Понятно, — константировал Быстров. — Откуда всё же вы приехали?
— В Вологде мы окончили педучилище. Аня — учитель. Я, Надя Зенкина, заведую школой,— наконец, она представилась.
— Теперь мы знакомы. Выходит, здесь никакую тайну не сохранишь?
— Открыто люди живут. Тётя Клава, угостите нас чаем, — обратилась Зенкина к технической работнице в синем халате.
— Сейчас, — отозвалась пожилая женщина. — Я сюда самовар принесу.
— Не нужен самовар, — забеспокоился Быстров, поняв, что заботятся о нём. — Я плотно позавтракал. Лучше до занятий мы осмотрим школу.
Кроме широкого коридора, в здании находились две просторные классные комнаты. В них размещались по три ряда парты.
— В школе чисто. Когда-нибудь полы красили, Надежда…
— Я — Надя.
— И для учеников Надя?
— Васильевна.
— Так и представляйтесь теперь всем.
— Сельский Совет не дал нам краски. Мы бы сами все полы покрасили.
— Никому не сообщали об этом?
— Постеснялась. Несколько лет не красят.
— В некрашеном помещении не стыдно учить? Вы — заведующая. Не для себя просите, а для школы.
— Согласна, Виктор Иванович. Надо быть посмелее.
— Вы занимаетесь в две смены? — спросил инспектор у заведующей школой. — две классные комнаты, а классных комплектов — четыре.
Зенкина сразу же поняла его и пояснила:
— У нас сдвоенные классы. Я веду 2-й и 4-й классы. Анна Владимировна — 1-й и 3-й классы. С утра проводим занятия.
— Сколько учащихся в классе?
Надежда Васильевна Зенкина пояснила:
— У нее — 20 учеников, у меня — 25.
— Надо разделить классы!
— Не получается. Вместе — более двадцати, а по отдельности ни один класс не дотягивает до пятнадцати.
Много лет отец Виктора Ивановича занимался с двоенными классами. Виктор приезжал к нему из института на зимние каникулы и в течение декады проводил уроки — у отца появлялась возможность отдохнуть. Это была ему поддержка в преклонные годы, а для Виктора — педпрактика.
В субботу Быстров побывал на уроках у Анны , а в понедельник — у Надежды. С интересом наблюдал работу двух учительниц. Его удивило то, что они быстро освоились: знали учеников по фамилиям и именам, отводили много времени детям для самостоятельных занятий. Пока одна половина учеников самостоятельно корпела над несложным материалом, учительница успевала объяснить новый материал другой половине класса. Каждый ученик стремился выполнить задание сам, не подглядывая, как делает сосед, и не обращался за помощью к учительнице, а ей некогда — работает с другой половинкой класса. Не решил дома задачу, его не пожурила Анна Владимировна, а посоветовала:
— Лёня, пожалуйста, подумай над решением задачи у доски. Оля ему помогает. Не подсказывай, Оля. Пусть думает. Все участвуют в решении задачи.
Класс следил, получается ли у Лёни. Ученик поднял руку, чтобы его спросила Оля. Она подошла к нему, и он шепнул ей на ухо:
— Ты верно рассудил, Петя, — отозвалась негромко помощница учителя.
Решил Лёня задачу у доски, и Оля укоризненно сказала ему:
— Говорил: сложная задача, а сам её решил. Не бойся, Лёня, трудностей, преодолевай их. Решай сам дома. Тебе это в жизни пригодится.
"Ничего себе! — рассуждал инспектор, — Ученица, скопировав работу учительницы, оценила труд своего соседа и выдала ему мораль!" Вот бы куморскому завучу у неё поучиться.
Учительницы в это время обходила парты второй половины класса, проверяя выполнение домашнего задания по русскому языку.
Надежда Зенкина и Анна Карандеева подходили к урокам творчески. Им не сделал замечания инспектор. Но даже небольшие промахи он не опускал. Анне Владимировне он указал, что не всегда равномерно распределяет время для двух классов. Побывав на уроке русского языка у Надежды Васильевны, он, похвалил плавность перехода на уроке в сдвоенном классе и сделал ей одно замечание.
— При изучении главных членов предложения в 4-ом классе вы не обратили внимание на смысловое значение одного слова в предложении, которое приводил Ваня.
— Что-то не припомню, — растерянно произнесла она.
— Его предложение: "Из леса вышел здоровый медведь". Ваня правильно назвал главные члены предложения. Но вы пропустили смысл слова "здоровый". Здоровый медведь вышел из леса, а больной остался в тайге?
— Ой, я и не заметила! — искренне призналась она.
— Слово "здоровый" характеризует состояние организма зверя. Правда, в разговорной речи "здоровый" и "большой" синонимичны. Но точнее характеризует объёмность животного такое более точное слово, как "здоровенный", часто употребляемый в разговорной речи. Есть и другие точные слова "огромный", "громадный", "большущий". Расширяйте смелее словарный запас у детей при любом удобном моменте.
— Правильно подметили, Виктор Иванович, — согласилась с ним Надежда, — Не обратила я внимание. Вы окончили филологический факультет?
— Да.
— Вам бросилось в глаза слово, а я его не заметила. Впишу в план урока, и завтра мы рассмотрим ряд синонимов. Буду учить детей, чтобы видели тонкости русских слов.
В избе, на квартире девушек, за чашкой чая и с рыбным пирогом прошёл разбор уроков, которые посетил инспектор районо. С удовлетворённым чувством,
что неплохо получается у молодых учительниц, покидал Виктор Иванович Иркану. Её посещение для него — удовольствие, а ведь всё благодаря творческой работе молодых учительниц, его настроение поднимала также и необычайная живописность очаровательной природы.
— Встретимся во вторник на педсовете в Куморе, — сказал на прощанье девчатам Быстров. — Уроки чтения, природоведения проводите на природе — здесь она чудная, — посоветовал он учительницам.
Во вторник Быстров забеспокоился: не случилось ли что с Бураевым? Идёт одиннадцатый день, как они расстались. Проводить или не проводить ему без него педагогический совет? У инспектора школ не было уверенности, что он успешно справится с заседанием педагогического совета — всё-таки директор школы, его жена опытные учителя, а он без году неделя контролёр. Вполне может заартачиться завуч — кто её знает? Все тонкости не предусмотришь. Однако он решил медленный ход событий не замедлять.
Утром Быстров ещё раз прочёл акт обследования школы, переписанный им дважды Заранее не показал акт инспектирования директору Попову, чтобы не выдать свою неуверенность. Прозвенел школьный звонок, оповестивший окончание пятого урока, и Быстров появился в школе. Прошёл в кабинет директора и разложил свои бумаги на его столе. В кабинет вошёл Попов и, размахивая правой рукой, сообщил ему:
— Все в сборе, Виктор Иванович. Учителя из Ирканы пришли досрочно. У нас сегодня шестого урока нет. Может быть, не в два часа, а сейчас начнём наш педсовет?
— Не возражаю, — ответил Быстров и улыбнулся ему, выражая признательность его находчивости.
— Тогда идём в класс? Там уже ждут нас.
Стоя перед учительским столом, директор школы пальцами поправил складки за ремнём гимнастёрки и объявил:
— Сегодня, уважаемые учителя, проводим педагогический совет по итогам инспекторской проверки совместно с учителями Ирканы. Слово предоставляется Виктору Ивановичу. Маша, веди протокол.
Быстров сидел за учительским столом. Встал и увидел, как напряженно смотрят на него учителя — ждали, что скажет он об их работе. "Драматическое действие началось. Руки у меня не дрожат — это очень хорошо", — подумал Виктор о себе и сообщил вслух всем:
— Я зачитаю акт проверки, а потом его прокомментирую.
Он приподнял листочки со стола и начал читать. В акте Быстров указал, что в летнее время проведён в школе текущий ремонт. Школы для проведения учебно-воспитательного процесса укомплектованы кадрами. Большинство составляют молодые специалисты. Они впервые приступили к учебным занятиям. Инспектор провёл беседы с руководителями школ, учителями, посетил комсомольское собрание учащихся, при нём прошли выборы учкома. Он просмотрел тетради учеников, классные журналы, календарные и учебно-воспитательные планы учителей. Молодые специалисты впервые приступили к работе, но планы продумали основательно.
Многим учителям предстоит совершенствовать методику обучения и воспитания. Работу большинства учителей Быстров оценил положительно. Добрые слова прозвучали в адрес биолога Марии Иннокентьевны Поповой, математика Юрия Александровича Останина и директора Попова, ирканинских учительниц. Отметил инспектор в акте стремление молодых специалистов школ работать так, чтобы учащиеся имели прочные знания. Учителя активно, по-деловому включились в проведение учебно-воспитательного процесса.
Инспектор школ говорил и о недостатках в работе педагогического коллектива. Необходимо организовать дежурство учащихся по школе, развивать инициативу комсомольцев и пионеров. Учить детей самостоятельно выполнять поручения Некоторые учителя затягивают опрос на уроке, поэтому мало времени остаётся на объяснение нового материала и его закрепление. Не имея достаточного умения в проведении уроков, учителя не укладываются в 45 минут и задерживают уход учеников на перемену. Нередко домашнее задание дают под звонок. Следует добиться, чтобы учащиеся со 2-го класса могли бы бегло читать. Учителям младших классов надо обратить внимание на устный счёт учеников 3-7 классов. Проводить открытые уроки и организовать взаимопосещение уроков
Недостатков было бы меньше, если бы в школе работал завуч.
При упоминании Веры Леонидовны Кудряшовой Быстров краем глаза взглянул на неё: она уткнула голову в парту и ни разу не посмотрела на инспектора, пока он зачитывал нелестные слова об её бездеятельности.
— Завуча в школе нет, скажу своими словами, — заявил Быстров. — Вера Леонидовна Кудряшова не имеет плана работы завуча, не составила она, как учитель, и календарный план, не помогает учителям, не осуществляет контроль над педагогическим процессом. Не посетила у учителей ни одного урока. Второй год Кудряшова в этой должности. Отдел народного образования тревожит, что методическая учёба учителей не спланирована. В прошлом учебном году лучший опыт не обобщался, хотя есть учителя, творчески работающие. У коллектива школы есть силы, чтобы обобщать передовой опыт, а для этого необходимо наладить методическую работу
— Надеюсь, — заявил Быстров на педсовете, — что педагогические коллективы двух школ смогут устранить недостатки. Директор школы потребует от завуча Кудряшовой приступить к своим прямым обязанностям. Если в течение месяца не появятся у неё сдвиги, то освободить её от должности завуча.
Быстров, погладив правой рукой свои пышные волосы на голове, крутнул пальцами чёрные усики и завершил:
— У вас комсомольский педколлектив. Так работайте по-комсомольски с задором! Надо вскрывать недостатки, чтобы было больше добрых школьных дел.
Первой выступила учительница 4-го класса Еремеева Серафима Трофимовна.
— В акте справедливо отмечено, — сказала она, — что мы не всё делаем, мало занимаемся с ребятами после уроков. Надо помогать отстающим. Но я хочу вот что сказать. У нас четыре полных начальных класса, а стоячих счётов одни. В Иркане всего два класса, а счётов четыре. Нельзя ли у них позаимствовать?
— Анна Васильевна, можно разрешить этот вопрос? — спросил Быстров заведующую Ирканинской школой.
— Возражений нет, — ответила она, — хотя мы используем их на уроках и переменах — дети любят считать. Но, коль надо, выручим коллег.
— Передачу можно осуществить только через бухгалтерию районо, — заметил директор Попов.
— Анатолий Артамонович, позаимствуёте у них на время, — посоветовал Быстров, — а затем купите у них по безналичному расчёту.
— Можно и так сделать, — согласился директор школы. . — Чтобы добиться эффекта в учёбе, организуем взаимопосещение уроков. Будем проводить открытые уроки, каждый учитель покажет, как он добивается усвоения детьми нового материала.
— У нас есть возможность направить воспитательный процесс на активизацию учебного процесса, — заявила Мария Иннокентьевна. — В интернате все дети выполняют домашние задания. Они могут помочь сельским учащимся. Добиться следует, чтобы всех учеников притягивала школа. С этой целью надо проводить интересные внеклассные мероприятия. Мой класс подготовит в начале октября праздник урожая.
— Порой заедает нас тишина, — со всей откровенностью сообщила Надежда Владимировна. — В клубе кино бывает редко, один раз в неделю, да и то не всегда, газеты опаздывают. Купили приёмник, но радио не слушаем — в продаже нет к нему сухих батареек. Молодёжь согласна ходить на танцы в Кумору. Но и здесь тоже нет баяниста. Чем заняться вечером?
Быстров опять вспомнил Георгия и его баян, вообразил, как Гоша с удовольствием разворачивал его перед въездом в Кумору!
— Хорошо, если в продаже появятся батарейки. Не будет их — глушь задавит зимой. Каждый день интернатские дети спрашивают, когда заговорит радио, — снова выступила Попова. — Вы, Виктор Иванович, возбудите эти дела в райцентре. Бывало и такое, что всю зиму у нас радиоприёмники молчали.
Разговорились учителя. Со всей откровенностью сообщали о школьных и о своих житейских делах. Ни одного слова не промолвила лишь заведующая учебной частью. Под конец заседания директор школы спросил:
— Вера Леонидовна, может быть, вы чтонибуть скажете нам?
Ещё ниже опустила она к парте голову и ни одного слова не промолвила. "Всё-таки немного, наверное, дошло до неё, — подумал инспектор школ. — Не стала оправдываться".
Попов и Быстров проводили за школу учителей Ирканы. Далёкий перелёт совершили комсомолки, чтобы страна получила грамотное поколение.
На квартире директора ожидал обед. Мария Иннокентьевна уже успела выставить на стол солёную и жареную рыбу, на тарелочке красовались ломтики солёных огурцов. Увидев приход мужчин, она начала разливать на кухне в большие тарелки разогретый борщ. Его аромат заполнил весь дом, и возбуждал аппетит, побежали слюнки — время обеденное давно прошло.
— Мужчины, мойте руки и садитесь за стол. Проголодались?
— От такого обеда, Мария Иннокентьевна, мы не откажемся. Когда ты успела его приготовить? — восхищался Попов. — Посмотрите, Виктор Иванович, какие чудеса на столе! Большое дело вы, Виктор Иванович, завершили. Надо отметить! Выпьем немного?
— Стоит ли? — ответил Быстров. — День ещё не завершился..
— Не следует отказываться, Виктор Иванович, — заявила тут же Мария Иннокентьевна и поставила на стол три рюмки и бутылку водки. — За ваш первый итог работы надо обязательно немного выпить.
— Мария Иннокентьевна, рабочий день в разгаре, — всё же попытался отговорить её Виктор. — Вдруг заврайоно подъедет.
— У вас работа завершилась, — не отступала от затеи супруга Попова. — ничего страшного в этом нет.
— На реке тихо. Ни один мотор на ней не стучит. Заврайоно не приедет сегодня. Ничто нам не мешает, чтобы расслабиться, — поддержал уверенно жену Анатолий Артамонович и стал откупоривать бутылку.
Он налил жене из бутылки полрюмки водки.
— Мне, — предостерёг Попова Быстров, — чуть-чуть.
— Это что за норма — чуть-чуть? — И налил полные рюмки ему и себе.
— За ваш труд, Виктор Иванович! — провозгласила торжественно тост Мария Иннокентьевна.
Чокнулись рюмками. Артамонов по-мужски, махом, опрокинул рюмку с водкой в свой раскрытый рот. Мария Иннокентьевна оставила на дне рюмки жидкость. Её примеру последовал и Виктор. Поставил рюмку на стол и стал рассматривать яства на столе: чем бы ему подавить жжение во рту и горле. В это время без стука открылась дверь, и вошла женщина, голову её полностью обвязывал белый платочек. Она упорно глядела на Быстрова и проговорила ему:
— Вас вызывает в сельский Совет заврайоно. — Повернулась и вышла.
— Вот тебе на! — проговорил Попов. — Мотора не было слышно. На чём он приехал? Самолёты из Уояна не летают.
Быстров встал. Взял ломтик солёного огурца и положил его в рот, чтобы удалить во рту горечь и запах.
— Виктор Иванович, вы пообедайте, а потом пойдёте, — предложила Мария Иннокентьевна, высказывая беспокойство: — Я зря старалась — не получился обед у нас.
Быстров успокоительно сказал:
— Я пошёл. Он ждёт. Возможно, мы не услышали появление транспорта.
— Какой транспорт? — возразил ему Попов. — На реке тихо. На чём он прибыл? Удивляюсь. Виктор Иванович, зовите заврайоно обедать. Он с утра едет из Уояна, ясно, что проголодался. Мария Иннокентьевна, не переживай — обед продолжится. — Он налил в свою рюмку водки и выпил, но бесследно выпивка у него не получилась.
— Отец, что ты делаешь? Придёт заведующий районо, а у тебя язык заплетается.
— Мать, это я с расстройства. Принял лишь фронтовые сто грамм.
— Смотри, фронтовик, не подведи нас, — не успокаивалась супруга.
Выйдя из дома Артамоновых, Быстров уже не увидел на дороге женщину, которая приходила с поручением. "Шустрая, — подумал он о ней. — Надо мне ускорить шаг". Вот и небольшое крыльцо сельсовета под двускатной тесовой крышей. Проскочил Виктор три крылечных ступеньки и столкнулся с высоким худощавым мужчиной, лоб его прикрывался натянутой серой кепкой. Быстров спросил у незнакомца -эвенка:
— Заврайоно здесь?
— Тут, молодой человек.
— Вроде мотор не стучал на реке. На чём он приехал?
— На пердячем паре, — ответил мужчина, ничего не поясняя.
— На чём? — с неудоумением переспросил Виктор, никакой ясности у него не появилось — Я что-то не понял.
— Да на стружке я его привёз.
"Какой я ещё глупый — простых слов не понимаю", — подумал Быстров.
После приветствия Бураев спросил Быстрова.
— Инспектирование провели, Виктор Иванович?
— Завершил. Только что прошёл педсовет, — поспешил ответить Быстров..
— Акт написали?
— Он у меня с собой.
— Дайте мне его почитать.
— Богдан Данилович, вы не обедали. Мы сели перекусить после педсовета, но не успели. Дома у директора школы на столе борщ стынет.
— Прочитаю акт, тогда пойдём, — заупорствовал Бураев.
"Он, наверное, немного под градусом — щёки розовенькие. Это хорошо — не почувствует, какой от меня запах идёт, а то бы сказал: "Молодой, а к рюмке тянешься. Повезло мне — он ничего не заметил", — рассуждал Быстров, пока Бураев усердно прочитывал акт.
Закончив чтение, заврайоно сообщил свое отношение к тому, что прочёл:
— Вы сумели справиться с инспектированием — в акте всё отражено. Можно вас поздравить, Виктор Иванович. Беспокойство с меня снято. Коль директор школы — деловой руководитель, можно и пообедать у него.
Идя по улице, Бураев спросил Быстрова:
— Вы выпивали?
— Только собирались, — решил не признаваться Быстров.
— Зайдите, Виктор Иванович, в магазин и купите бутылочку — неудобно с пустыми руками приходить. Здесь водку продают, а в Нижнеангарске на прилавках только спирт.
Когда Быстров вернулся из магазина, Бураев спросил его:
— Приобрели? — увидев его кивок головой, прищурил глаза и сказал — Со спокойной душой пойдём. Школа понравилась вам, Виктор Иванович?
— Я бы с удовольствием в ней поработал, — ответил он. — Молодые специалисты сразу вошли в учебную колею, будто бы давно занимаются школьными делами. Окончили учительский институт, а материал подают так, как надо. Был я на уроке литературы в 8-м классе у Надежды Ивановны. Приступали к изучению "Слова о полку Игореве". Древнерусскую литературу ребята не сразу схватывают. Она принесла им картины на исторические темы, ввела ребят в ту очень противоречивую обстановку, раздираемую княжескими распрями, и дети таёжников, увлечённые рассказом учителя, заинтересовались древними событиями. Сделали сами вывод, как поступить в такой междоусобице. "Надо было объединиться", — решили они.
— А что делать с завучем?
— Не поминайте её, Богдан Данилович. Горе, а не завуч. Всю школьную картину портит. Сколько я с ней ни говорил, молчит и ничего не делает.
— Надо мне с ней обязательно встретиться. — И сменил тему разговора: — Посмотрите, Виктор Иванович, какая благодатная осень! Тепло. Десять дней ни ветерка, ни дождя.
Любитель природы сразу сел на своего конька:
— Белоснежные горы запали в мою душу. Покататься бы там на лыжах!
— Они доступны только охотникам, — утвердительно пояснил Бураев.
— И на что охотятся? — заинтересовался Быстров.
— На соболя! Ценнейшая пушнина — на экспорт идёт.
С разговорами они не заметили, как вошли на школьную территорию. Осматривая её, заврайоно заметил:
— Особняком живут.
— Но надо им от села не отгораживаться, — добавил Быстров.
Войдя в дом Поповых, пропуская вперёд Бураева, с порога громким голосом Быстров оповестил:
— Мария Иннокентьевна, я гостя привёл. Знакомьтесь: Богдан Данилович — заведующий районо. А вот, Богдан Данилович, и директор школы — Анатолий Артамонович..
— Здравствуйте! Мир вам! — поприветствовал хозяев Бураев. — Я знаком с директором. — Заврайоно подал Попову руку и крепко сжал её.
— Проходите, пожалуйста. Садитесь за стол. Я сейчас вам борщ принесу,— выражая гостеприимство, пригласила их отобедать Мария Иннокентьевна.
— Руки можно помыть? — спросил Бураев.
— Проходите, Богдан Данилович, на кухню, — отозвалась хозяйка, — там у нас умывальник и полотенце.
Когда они удалились на кухню, Быстров сообщил:
— Мы свою стекляшку принесли. — Он поставил на стол бутылку рядом с откупоренной родственницей.
— Виктор Иванович, разве такое можно?! Мы что совсем обеднели? У меня ещё есть. Возьмите её с собой.
— Не могу забрать, — заявил Виктор. — Она куплена по приказу заврайоно. Вы ему, Анатолий Артамонович, скажите, чтобы взял с собой.
— С вами, Виктор Иванович, не договоришься, — с неудовлетворением заявил Попов.
В комнату вошли Бураев и с тарелкой борща Мария Иннокентьевна. Поставив тарелку на стол, она увидела вторую бутылку.
— Тебе, Анатолий Артамонович, никак не терпится! — возмутилась хозяйка, указывая на бутылки.
— Это не наша бутылочка, — пояснил ей муж. — Виктор Иванович принёс.
— Зачем, Виктор Иванович, вы обижаете нас? — предъявила она претензию Быстрову.
Вмешался в разговор Бураев:
— Другого, более интересного, в продаже ничего нет. Лучше бы шоколадку, но о ней здесь никакого понятия не имеют. Появлялся ли когда-нибудь здесь, скажите мне, шоколад?
— Что вы! Деликатесом нас баловать? Шоколадные конфеты в продаже
есть, — выражая ироническую требовательность к торговле, сообщила хозяйка. —
Хоть бы раз халва появилась. С детства её люблю. Красного вина и в помине нет.
— О сладостях, Виктор Иванович, мы и не подумали. Мужики! О себе всегда печёмся. Что поделаешь? — вступил в разговор Бураев..
Рюмки уже наполнил Попов. Хозяйке — только половинку.
— За ваш школьный труд предлагаю тост, — провозгласил Бураев.
Компания разделилась на пары: не опустошили полностью рюмки Мария Иннокентьевна и Виктор Иванович. Инспектор районо понимал, что произнесён не последний тост — ещё будут. После первой рюмки пошли бурные разговоры о школьных делах. Ещё выпили. Вспомнили корейцев, героически завершившие войну с наглыми американцами. Когда уже во второй бутылке осталась половина жидкости, Попов хотел её разлить, но , подняв руку над бутылкой, предостерёг его заведующий районо.
— Достаточно, Анатолий Артамонович! Завтра нам рано вставать. Мы у вас не задержимся — утром отплывём. Должен подойти транспорт. Оказывается, тот катер, на котором приплыли сюда, ещё не отплыл в Нижнеангарск — я его видел в протоке, когда плыли на лодке. Плот сооружали. Утром катер появится в Куморе. Вы мне, Анатолий Артамонович, пораньше организуйте встречу с завучем.
— Я её в шесть утра подниму.
— В шесть не надо, а около восьми, перед занятиями, — самый раз.
Ещё до шести часов утра проснулся Бураев. Мария Иннокентьевна ушла корову доить. Анатолий Артамонович тоже уже бодрствовал. Он побрился, умылся, ремнём затянул гимнастёрку на поясе Большой палец, как всегда заложив за поясной ремень, он осторожно приоткрыл дверь в комнату гостей и, увидев, что квартиранты уже одеваются, словно боясь кого-либо разбудить, негромко спросил:
— Вы уже встали? Может быть, перед завтраком немного пропустим?
Виктор широко улыбнулся: он понял, что супруги его дома нет, поэтому муж спешил, чтобы воспользоваться её отсутствием. Но Бураев ему возразил:
— Ни в коем случаи — вчера хорошо посидели, Анатолий Артамонович. Выйти перед умыванием на воздух и прохладиться нам необходимо, а то что-то тяжко на душе.
Такой подход к его предложению не устраивал Попова, и он откровенно заявил им:
— У меня нет желания выходить на улицу. Я лучше самовар поставлю.
Размахивая руками на свежем воздухе, Бураев спросил Быстрова:
— Частенько директор выпивал?
— Нет, — ответил Быстров заведующему районо. — Вчера — первый раз. У него хороший контролёр — жена. А вообще, наверное, может хорошо выпить — он же мужчина, к тому же — фронтовик.
— Если всё в норме, то — порядок, — согласился с ним заврайоно.
Около восьми часов состоялась беседа заврайоно с завучем. Перед этим директор школы предложил:
— Беседуйте без меня, чтобы она могла откровенно сказать и о директоре школы. Может быть, я ей помеха в работе? Какой вывод сделаете, скажите мне.
В рабочей комнате интерната проходила беседа. Она пришла заспанной. Её кудрявые волосы висели сосульками "Или давно не мыла голову, или плохо их расчесала", — подумал Виктор. Заврайоно и завуч школы сидели на табуретках один против другого. Быстров присел на табурет в сторонке.
Начал разговор Бураев:
— У вас есть претензии, Вера а Леонидовна, к инспекторской проверке? Или имеется просьба к районо? — Она ничего не сказала. — Только не молчите.
— У меня ничего нет, — ответила она, наконец, негромко.
—Вы, Вера Леонидовна, второй год в школе, — продолжил разговор Бураев. — Почему к вам столько претензий от инспектора и директора школы?
Она опустила голову.
— Вы плохо готовитесь к урокам. Календарный план ещё не составили. Есть он у вас? Покажите мне.
— Его нет, — ответила она.
— Как позволите относиться к вам? Вы не запланировали в работе с детьми ни одного мероприятия. Вы же историк! Кто призван прививать любовь к своей стране? К обязанностям завуча вы не приступали. Не участвовали в составлении общешкольного плана. Какая помощь от вас директору школы и коллективу учителей? Как завуч, сколько уроков вы посетили? Сколько, скажите.
— Один с инспектором, — ответила она и ещё ниже склонила голову.
— Какая это работа? — вопрошал заврайоно. Лицо его начало багроветь, он сдерживал себя, чтобы не перейти на крик. — Вам, как работнику Севера, с 15 августа на 10 процентов повысили заработную плату, представлено бесплатное жильё, за счёт государства получили дрова. Зарплатой льготной пользуетесь, а отдачи от вас нет. Как мне поступить с вами? Молчите? С директора спросим, почему он благосклонно начисляет вам зарплату. В августе вам без задержки выдали деньги, как учителю и как завучу. Вы это понимаете? Скажите, вы намерены приступить к работе завуча?
Вера Леонидовна промолчала, только ниже наклонила голову. "Она кое-что поняла, — подумал Быстров. — но почему молчит?".
— Предупреждаю: я уволю вас. Дадим такую характеристику, с которой вам стыдно будет где-либо показаться!
Донёсся рокот мотора с реки.
— Катер подошёл? — спросил заврайоно, — Точно он. Наш разговор с вами окончен, Вера Леонидовна. Делайте выводы.— Обратился к Быстрову: — Надо поспешить, Виктор Иванович. А вам, Вера Лёонидовна, даём время подумать. Ждите приказ из районо.
Выходя из здания интерната, Быстров предложил Бураеву:
— Освободиться надо от такого завуча. Можно назначить завучем Марию Иннокентьевну. Вполне справится — опыт у неё большой.
— Нельзя, — кратко ответил заврайоно.
— Почему? — удивился Быстров. — Она лучше других владеет методикой.
— Скажут, семейственность развели. Не просто можно освободиться от плохого завуча. Оставить её учителем? Тогда надо дать ей ставку учителя. А где взять часы? У Веры Леонидовны 8 часов истории. Больше часов историку в школе нет. Чем её нагрузить?
— От неё толку не будет, — уверенно заявил Виктор Иванович.
Попов решил их сопровождать..
— Я вас до причала доведу, — сообщил он и вступил в разговор: — Пусть она болтается в школе — справимся.
— Платить за безделие? — возразил ему Бураев. — Так нельзя, да и первая проверка всё раскусит и отнесёт её зарплату на директора школы и на заведующего районо.
— Как поступить в этом случае, Богдан Данилович? — спросил Быстров.
— Надо заставить её работать, — твёрдо заявил заврайоно.
На это по-своему прореагировал директор Попов:
— Её бы замуж выдать, тогда, может быть, начала шевелиться. Очень она рвётся к мужикам. Как увидит незнакомого мужчину, готова его глазами съесть.
— Глубоко ошибаетесь, уважаемый Анатолий Артамонович. Такие женщины и в замужестве — лентяйки. Выйдет замуж — сразу заболеет. Сядет верхом на мужика и будет его погонять. Начнёт корячиться, пока его в могилу не сведёт. Подобных жён полно у военных. Муж на службе по 15- 18 часов, а она целый день грохочет с подругами. Поздно вечером муж возвращается домой, а она спит, из еды ничего нет — болела. Хорошо, что её соседка накормила. Бери, Анатолий Артамонович, в оборот завуча. Всем коллективом заставьте её работать. По инспекторской проверке я напишу приказ. В нём и вам не поздоровится. По материальной базе школы разрешим только в следующую навигацию — никакого заказа районо в этом году не делало. Письменно предоставьте все свои просьбы. Почему в Ирканинской школе не провели покраску?
— Сельсовет приголубил школьные деньги — на другие дела пустил.
Разговорчивая по делу, троица вошла в улицу села.
— Виктор Иванович, побеспокойтесь о продуктах на дорогу. Купите в магазине для нас всё необходимое. Вот вам 50 рублей.
В магазине Попов тихонько шепнул Быстрову на ухо:
— Виктор Иванович, возьмите в дорогу бутылочку, я её с собой захватил.
— Анатолий Артамонович, вы хотите, чтобы заврайоно меня с работы уволил? На счёт спиртного он указаний не давал. Не будем же мы среди трезвых людей пьяными ходить.
— Как же я, подумайте, её домой принесу? Скажет жена: присвоил.
— Передайте Марии Иннокентьевне ещё раз большую благодарность от нас за гостеприимство и скажите ей: это подарок директору школы.
Быстров с авоськой перешёл по трапу на баржу. Он нашёл Бураева на дне носовой части судна.
— Мы долго будем плыть? — спросил Быстров у Бураева.
Он ему уверенно пояснил:
— Сюда ехали два дня. По течению реки спустимся за сутки.
— Я, Богдан Данилович, считаю, что оставил здесь маленькую толику добра и частичку везу с собой.
Бураев внимательно посмотрел на него и, ничего не сказав ему, подумал: "Из него аналитик получится — сумел с толком разобраться в сложном деле, постарался".
ГЛАВА ПЯТАЯ
Заврайоно, сидя в барже на рулоне брезента, о чём-то размышлял..
— Знаете, о чём я думал? — спросил он, глядя на подошедшего к нему Быстрова с авоськой.
— Совершенно не догадываюсь.
— Мы под открытым небом. А если пойдёт дождь? Наваливать на себя брезентовую тяжесть? Лёгкое бы такое на себя накинуть. Помните, обещание шкипера? — пояснил он.
— Кто тут шкипера вспомнил? — перед Бураевым и Быстровым предстал Пётр с медным чайником и двумя кружками. — Я увидел вас и подумал: надо навестить друзей. Не беспокойтесь, дождя не будет. Уверен я в этом. Сейчас семья погрузится в баржу, и отчалим. Иду им помочь.
— Благодарим за беспокойство, — Бураев пожал ему руку. — К нам на чай!
— А бутылочка у вас есть? — Глаза у шкипера игриво заблестели.
— Чего нет, того нет, — поспешил ответить Виктор. — Нам бы, Пётр Иванович, чем накрыться.
— Понял. Принесу. Меня семья пригласила обедать, так что не обижайтесь.
— Продуктов много, — отметил Виктор, выкладывая их из авоськи на расстеленную тряпицу, которую пожертвовала им Мария Иннокентьевна. — Две булки хлеба, два килограмма краковской колбасы, литровая банка сгущённого молока, пачка сахара-рафинада и килограмм конфет "Весна".
— Виктор Иванович — сладкоежка. Столько сладостей накупил!— оценил его покупку Бураев. — Но чай пить не придётся — заварки нет.
— Купил я чай. Вот плитка!
— Чай кирпичный? Отлично! Нужен только кипяток.
— Богдан Данилович, о чём печалиться? — заявил Быстров. — Шкипер даровал нам чайник с кипятком! Сейчас будем пить чай, Богдан Данилович?
— От чая я не откажусь. Вся команда ушла в магазин. Не загуляли бы.
Неужели гульнут? — задал заведующий районо риторический вопрос.
Бураев развернул брезентовый рулон и сказал Быстрову:
— Виктор Иванович, присаживайтесь. Заварили чай? Да? По кружкам разливайте — Когда Быстров налил в кружки чай и присел на рулон, Бураев предложил: — Товарищ инспектор, лучше нам перейти на "ты" — не привык я с молодёжью выкаться.
— Не возражаю, — ответил Быстров. — Можно меня и Витькой называть.
— Это уж с лишком. Вульгарно звучит, — заявил ему Бураев.
— Я, Богдан Данилович, не могу вам тыкать — ваш чин и возраст не позволяют. Богдан?! Вы на 25 лет старше меня. Так?
— Похоже, что так. Приятно на природе пить чаёк! Чу! — радостно произнёс Бураев. — Мы поплыли!
— Бросаем пить чай! Закружились горы! — откликнулся Виктор и с кружкой, наполненной чаем, пошёл к борту баржи. — Посмотрю на Кумору со стороны, хотя я её изнутри хорошо не рассмотрел. Село приветливое.
Водная гладь тихая — течение реки незаметно. Двигатель катера ритмично постукивал. Плавно отходила от берега баржа. Закружились дома, сараи, заборы, бани. Движутся опылённые снегом горы. Лишь на одном месте бьётся катерок, винтом распуская низкорослые волны. Витя вслух выложил свои мысли:
— Блаженная красота! Зачем я тебя покидаю?
Он с наслаждением наблюдал за кажущимся движением гор, несмотря на то, что солнечные лучи били прямо ему в лицо, — не мог Виктор оторваться от созерцания быстро сменяющихся подвижных великолепий.
— Витя, — позвал его Бураев, когда он от борта подошёл к нему, спросил:
— Не пора ли нам по-настоящему пообедать?
Виктор поставил на брезент кружку к авоське и возразил:
— Приближаемся к Ченче. Минуем селение тогда и пообедаем. Ещё не проголодались. Мы же чай попили только что.
— Не возражаю, — согласился с ним Бураев. — Я выложу продукты, необходимые нам для обеда. .
— Я вам, Богдан Данилович, помогу — на природу я, думаю, ещё успею налюбоваться
Виктор нарезал ломти хлеба, открыл ножом консервную банку леща в соусе томата, разделил на части кругляк колбасы, раскрыл пачку с сахаром-рафинадом.
Поднялись с места, подошли к борту баржи Бураев и Быстров и устремили своё внимание на катер, вырывавшийся на водный простор. Долго они упорно следили за бесконечным бурением винта, будораживавшего воду.
— Подъезжаем! — весёлым возгласом сообщил Виктор. — На берегу никого не видно.
Баржа тукнулась в берег.
— Приплыли! — бодрым голосом, но скептически проговорил Бураев.
— Удружили полведра кипятка. Досыта напьёмся чая, — бодрым голосом, придя от шкипера, сообщил Быстров, ставя ведро на дно баржи. — Ведро удружили. Сейчас я заварю чай в чайнике.
Он развернул чайную обвёртку, усилием двух палец отломил от кирпичика кусочек чая и бросил его в чайник.
— Пусть заваривается.
— Можно к вам присоединиться на чаёк. Я — охотовед Володя Шлегер. В командировке нахожусь.
Перед ними стоял стройный молодой человек среднего роста с приятной улыбкой на лице. Чёрненькие глаза его лучезарно блестели. Из кепи выглядывал чёрный пушистенький чубчик.
— Присаживайся, парень, — доброжелательно ответил на его просьбу Бураев. — Всем места хватит.
— У меня с собой варёная оленина — охотники-эвенки угостили. Отменная вкуснятина. Я в Уояне был.
Владимир выложил мясо, завёрнутое в белую тряпочку.
— А у нас — краковская колбаса! — похвастался Быстров.
— Каждый кулик своё болото хвалит, — сказал Бураев. — Обедать, так обедать. Надо попить горяченького чайку, пока он не остыл. На чём, Володя, добрался сюда?
— На стружке меня эвенок привёз. О течению быстро доехали.
— Как и меня. Эвенок, председатель сельсовета, согласился доставить.
Троица с удовольствием долго распивала чай, пока не опустело ведро. Как будто досыта напились чая. Но Бураев предложил:
— Витя, можно чаепитие продолжить — делать нечего? Мы пили чаёк с сахаром, теперь попьём с конфетами и с молочной сгущёнкой. Нужен кипяток.
— Крикну с носа, чтобы с катера уделили кипяточек, — вызвался Володя. .
— Не надо кричать. С нами семья плывёт. У них на дне баржи костёр пылает, — сообщил ему Виктор. — Я схожу за кипятком.
И вечером троицу нельзя было оторвать от чая. Ведро чая опоражнивали в каждый присест.
— С этой поры лежать — все кости отлежишь, — проворчал заврайоно. Он допил из кружки чай и, не обращаясь ни к кому, спросил: — Чем заняться? Опять чаёвничать и раздувать животы?
— Расскажите нам, Богдан Данилович, что-нибудь, — попросил его Виктор.
— О чём я могу поведать? — задумался Бураев, — Вам всё известно.
— Нам многое ещё надо познать. Богдан Данилович, расскажите про свой народ, — настойчиво просил Быстров, даже кружку с чаем отставил в сторонку.
— Что можно сказать о бурятах? Бурят как бурят: глаз узкий, нос плюский. Так о нас говорят русские.
— Я хотел услышать деловой разговор. Эта присказка мне давно известна. Так о народе тюрского происхождения говорят, а буряты на них не похожи. Жили и раньше здесь буряты?— попытался втянуть его в разговор Виктор.
Бураев посмотрел на Быстрова, подумал, прищурив глаза, вроде бы, какой пустяковый вопрос задаёшь, и нехотя ответил ему:
— Раньше жили и теперь буряты живут здесь, под Иркутском есть, их земли и около Читы. Кочевой народ на месте не сидел. Везде бродил бурят.
— У всех был единый язык? — настойчиво добивался от Бураева Быстров продолжения рассказа.
— Каждый род имел свой диалект. Но друг друга понимали, разговаривали. Только с появлением письменности стала создаваться языковая общность. Сейчас транспорт способствует сближению людей друг с другом, участились встречи бурят с бурятом. На бурятском языке выходят газеты, книги, журналы, идут радиопередачи на бурятском языке. Есть бурятские театры, появились свои писатели и поэты. Все новшества отражаются на языке. В глухих селения говорят только по-бурятски, русский язык не знают и не понимают его.
— Бурятские школы — важны для развития языка, — подчеркнул Шлегер
— Идёт формирование общего бурятского языка. Наш язык очень близок к монгольскому языку. Сказались частые общения в старину, наша дружба. Веками скованы два народа, — подвёл итог Богдан Данилович.
— Вы можете понять монгола, сумеете поговорить с ним? — проявил интерес Владимир. — Так, Богдан Данилович?
— Свободно могу общаться с монголами, — уверенно ответил ему Бураев.
— Есть преимущество бурятских школ перед русскими школами? — решил уточнить Володя Шлегер.
— В каком смысле? Материальные условия равные. Возможно, где-то бурят и щедрее одарят. Однако всё же преимущество остаётся за русскими школами.
— Почему? — удивился Быстров. — Республика всё-таки бурятская.
Со всем спокойствием, прищуривая глаза, заврайоно пояснил:
— В чём преимущество русских школ? В бурятских школах все предметы преподают на родном языке, а в техникумах и институтах — только русский язык. Легко буряту продолжить своё образование? Поэтому родители стремятся своего ребёнка в русскую школу устроить.
— Не совсем ладно, — заметил Виктор. — Нельзя расставаться с родным языком, а знания надо приобретать, владея русским языком. Проблема немалая!
Как не растягивали время, улеглись всё-таки спать в начале вечера. Утром встали до восхода солнца, когда на востоке чуть-чуть порозовел горизонт и снеговые горы зарумянили от лучей восходящего солнца.
— Что ж, — предложил Бураев, — начнём снова чаи гонять. Вы, молодые, сразу уснули, а я долго ворочался — никак не мог задремать. Смотрю на небо и, как Иванушка-дурачок, звёзды считаю. Показалось мне, что баржа села на мель: мотор катера работал, а мы не двигались. Подошёл к борту и увидел: плот сидит на мели. Оказывается, у Ченчи к барже за трос прицепили плот. При световом дне мы в Ченче не обратили внимания, что добрый тормоз прихватили. За ночь далеко не удалились от Ченчи. Понаблюдал я, как ночью плыли: на поворотах реки плот цеплялся за берег и садился на мель. — Бураев помолчал, затем продолжал рассуждение: — От такой картинки не спалось мне, задремал под утро, но всё равно раньше всех проснулся. Сегодня не доплывём до Верхней Заимки. А если и завтра не доедем? Что есть будем? Вечером мы от души наелись. Всем нам понравились оленина и колбаса. Ни у кого не было думки о длительном путешествии. — После непродолжительного молчания выдал свой вывод: — Поездка наша может затянуться. Уразумели, братцы? Или нет?
— Будем долго плыть? — удивился Виктор. — Вот и доехали за сутки!
— Я беру, братцы, под контроль расход продуктов, — решительно заявил им Бураев. — Выдавать стану скромными порциями, иначе на третий день зубы на полку придётся класть. Если что останется, доедим перед Верхней Заимкой.
— Так уж на три дня и застрянем? — обеспокоено спросил Быстров, желая уточнить, и, не дожидаясь ответа, с иронией проговорил: — Доедем за сутки.
— Надо посмотреть, где мы , — вставая во весь рост, заявил охотовед и, став у борта баржи, начал осматривать окрестность. Затем проговорил: — От Ченчи далеко не уехали. Ползём по реке мы, как рак по суше. Схожу-ка я за кипятком — чай всё равно пить надо.
Он взял пустое ведро и удалился.
— Богдан Данилович! — с восхищением воскликнул Быстров. — Мы можем продолжить вчерашний разговор. Великолепная возможность!
— Лучше не придумал! Чему обрадовался, Витя? Если ещё три дня ехать, то всё перескажем, а зубами придётся цокать — харчей-то у нас лишь на сегодня.
Через полчаса вернулся Володя с полным ведром кипятка.
— Кипяточек нам сельчане подарили. Костерок на барже у них не потухает. Всё бурно у них варится и кипит. Глава семьи ночью не спал, сказал, что в темноте то и дело баржа или плот садились на мель.
— Об этом и я вам сейчас говорил.
— Только километров 10-12 отплыли от Ченчи. Худо нам! — изложил спутникам новость охотовед Шлегер.
— Доехали! — с огорчением воскликнул Быстров. — Вот дела!
— И завтра не доберёмся до Заимки, — вздохнул Бураев. — Не зря я предложил экономить продукты.
На завтрак он выдал каждому тонкий ломтик хлеба, по два нетолстых кружочка колбасы и по кубику сахара.
— Мясо и по конфетке вечером получите.
— Богдан Данилович, считаете, что до вечера выдержим? Обедать не будем? — глядя на скудную порцию, спросил Виктор. — Сахара можно больше?
— Витя, наслаждайся целый день природой и чаем, пока у нас заварка есть, — успокоил его Бураев.
— Военное время наступило! — не мог успокоиться Быстров. — На барже объявляется голодовка! Хоть бы кто-нибудь повстречался. Володя, может нас какая-нибудь шлюпочка перегнать?
—Вряд ли, — ответил ему охотовед. — В осеннюю пору у дома и в доме прибирают — разъезжать некогда. Сено, дрова в райцентр завезли в августе.
— Что делать? — озадачился Быстров. — Мы, наверное, сегодня, братцы, и полдороги не одолеем. Плюхаемся с плотом. Куда пропал шкипер?
— Я видел его на катере — помогает возиться с плотом. Был бы спиннинг, наловили бы рыбы, — рассудил Шлегер. — Но всего из дома не захватишь. На самом деле надо экономить продукты. Позавтракаем, Витя, и будем глазеть на природу — быстрее время пройдёт.
Виктор не знал, что ответить, промолчал, уставив свой взор в небо, лёжа на брезенте, и пристально рассматривал движения белоснежных облаков.
Чай пили неторопливо и долго, пока не опустело ведро. Разговор не клеился, потому что каждый думал о том, как долго придётся сидеть в барже.
— Так и будем безмолвно глядеть на природу? Надоела молчанка! — не мог успокоиться Быстров. — Лучше всё же, слушать рассказ старшего товарища, — заявил он после продолжительной паузы. — Только так можно убить время.
— Витя, ты уже не любуешься вершинами гор и великолепием берегов? — подтрунил над ним Бураев. — Насмотрелся?
— Что поделаешь, Богдан Данилович? Маркс говорил, что заниматься и наслаждаться искусством может только сытый человек. На мой взгляд, лучше слушать интересный рассказ, чем думать, что скоро есть захочешь. На голодный желудок плохо мечтается — всё время думаешь о еде, а слушать можно. Только на вас, Богдан Данилович, надежда, на вашу предстоящую беседу.
— Вы будете спокойно сидеть и слушать, а мне придётся тратить энергию? Буду болтать и есть не захочу?
— Можно рассказчику увеличить норму питания, — предложил Шлегер.
— Было бы неплохо, — согласился с ним Бураев. — Но на малом сильно не разживёшься. Будем честно делить продукты. На чём мы остановились, Витя? — отозвался заврайоно, больше уже ничего не отрицая.
— На языке! — выпалил Быстров.
— На козьем, бараньем или бычьем? Думаешь, я помню, на чём мы застряли? Говори, что тебя интересует?
Виктор напомнил ему:
— Вы пояснили нам: буряты учились в бурятской школе, русские в русской. Но в техникумах и институтах учёба на русском языке.
— Да, это так. Ущемлялось коренное население. Хорошо, если бы в техникумах и вузах вводился бы для бурят и для других народов русский язык, а для русских студентов — бурятский язык, дескать, учишься в республике, знай основной национальный язык.
— Это бы способствовало развитию бурятского языка — больше бы людей общалось на языке коренной национальности, — согласился с ним Виктор.
— Такое новшество подходит для педагогических учебных заведений, — сделал своё умозаключение охотовед Шлегер. — В технических учебных заведениях обойдутся без знаний языков.
— Ничего подобного, Я с тобой не согласен, — запротестовал Бураев. — Приедет на село, где говорят только по-бурятски, например, механик, и окажется немтырём. Плохо это или хорошо?
— Да, республика должна защищать свои национальные интересы, — согласился, в конце концов, с Бураевым Шлегер.
— По языку мы кое-что познали, — подвёл итог Быстров. — Теперь, Богдан Данилович, поговорим о другом.
— О чём же?
Бураев задумался: на чём ему сосредоточиться? Поджал под себя ноги, сидя на пологе. Поразмыслил и Быстров, о чём бы его спросить. Выручил Шлегер.
— Богдан Данилович, рядом с бурятами жили небольшие другие племена?
— Но как же, Володя! Эвенки проживали. От них я еду. Буряты не трогали их. Охотники и рыболовы кочевали — кружились по тайге, бурят степь кормила. Встречались на торгах. Жили без ссоры.
Однако Владимир Шлегер возразил ему:
— Кто же потеснили с юга на север эвенков, Богдан Данилович?
— В древние времена это произошло, Володя. Много бродило кочевых племён тогда. Теперь очень трудно разобраться, кто кого потеснил. Ясно одно: таёжные дебри и скалистые горы защитили эвенков. Степняки не могли к ним подобраться , — пояснил Богдан Данилович. — Эвенки — выносливый народ. В их кочевой жизни жилище — чум. Его легко собрать и разобрать, можно и бросить — в тайге полно палок и корья. В зимнее время эвенки научились у костра обитаться. Эвенки освоили Север. Пасли оленей и охотились, доходя до берегов морей Ледовитого океана. Немало и бедствовали малые народы. Русские купцы притянули эвенков к алкогольной зависимости. Скупали пушнину за бесценок, крепко наживались. За водку и спирт немало шкурок, добытых зимой охотниками, забирали даром. Они считали тунгусов тёмными людьми и нисколько об их жизни не беспокоились Приедут на ярмарку,заберут пушнину и уедут. Вот почему слово "тунгус" считается сейчас у эвенков обидным, потому что они теперь грамотные люди, живут в домах, смотрят кино, слушают радио, культурно отдыхают в клубах и Домах культуры, и никакие они не тунгусы, а эвенки.
— Государство заботится об эвенках, — поддержал Бураева охотовед Шлегер. — К охотничьему сезону обеспечивает их всеми охотничьими припасами, даже одеждой, пригодной для охоты.
— Много доброго получили эвенки от Советской власти. Это не только бесплатное обучение и содержание детей, но и забота о взрослых. Представьте себе, из века в век охотники, оленеводы — вообще все малые народы — жили в чумах. Это простейшее жилище, можно сказать, балаган, покрытый корьём, в лучшем случае, накрыт оленьей шкурой. Мы бы не уснули в чуме при морозе минус 45-55 градусов. Сидели бы всю ночь у костра. Эвенок в чуме, шкурами укрывшись, спит благодатно. Другое дело — спать под открытым небом. Чтобы зверь далеко не ушёл, спят на морозе при еле тлеющем костре. Весь зимний сезон промысловику приходится обитаться на снегу у костра. Трудная, но вольная жизнь у них. Эвенки большие знатоками природы — умеют и зверя добыть и рыбу выловить. Тёмными считали эвенков цивилизованные грамотеи, а эвенки считали всех бестолковыми, кто мог в трёх соснах заблудиться. Надо чётко отличать отношения к малым народам первопроходцев Сибири, ссыльных, добровольных переселенцев от купцов и царских чиновников. Первые уважали сибирские народы, жили вместе с ними, друг друга обогащали знаниями. Купцы, торгаши, различные чиновники думали только о том, как бы нажиться от рыбаков, охотников, оленеводов. Удивлялись чиновники, что тунгусы простых вещей не могут понять.. В канцелярских бумагах так и записывали: "Инородцы пуще огня боятся трёх вещей: писчей бумаги с печатью, солдатчины и школы". А тайгу они знают превосходно..
— Когда обследуешь охотничьи угодья, — дополнил охотовед к рассказу заврайоно, — встретишь затушенное кострище, то понятно, кто ночевал: русский охотник или эвенок. Русский промысловик после себя оставит головёшки — всю ночь горит у него большой костёр. У эвенка еле заметное место после ночёвки — без топора обходится, — уточнил охотовед. — Его костёр не отпугивает зверя.
— Построила Советская власть, — продолжил свой рассказ заврайоно, — в Уояне, Иркане, Куморе, Тые, Душкачане, Холодной, Горемыке, Томпе и в других населённых пунктах бревенчатые дома для кочевников. Великолепные домики. Тёплые, а позади этих изб эвенки сооружали чумы. Днём заходят в избы, а спать идут в чум — жарко в доме, душно. Открыли ФАПы, заработали общественные бани, столовые — приучали кочевников к оседлой жизни. Заходил охотник в общественную столовую и был недоволен. В тарелке подают ему вермишель. Он её впервые видит, на вкус совершенно не воспринимает. "Мне мясо нузно, а мне каких-то белых сервей налозыли" — в сердцах озлоблено говорил охотник и переворачивал тарелку с вермишелью на голову повару.
— Бесплатная столовая! Для эвенков, в их понимании, не имела никакого значения. В тайге — всё даровое. В лесу сытно живут. И тут так должны жить, — утвердительно заявил Владимир, поддерживая рассказ Бураева.
— И не обращали внимания на государственные расходы? — удивился Виктор. — Большие затраты шли.
— О затратах эвенки не имели никакого понятия. Они всегда от чистого сердца делились со всеми тем, что имели, не беспокоились о завтрашнем дне. Будет день — будет пища. Дети природы. Они такими непосредственными остаются по сегодняшний день. Родное правительство, считают эвенки, позаботится о них, — сказал в заключение Бураев.
— В войну о народах Крайнего Севера не забывали. Предоставлялся всем эвенкам повышенный паёк, выдаваемый по карточкам. Правительство о всех северянах заботилось, беспокоилось, хотя с продуктами питания было очень тяжело в стране, — со всей искренностью дополнил охотовед Шлегер.
— Эвенки о своём народе со всей серьёзностью должны проявлять заботу сами, — с некоторым раздражением произнёс заведующий районо.
— Я не понял вас, Богдан Данилович, — заявил Быстров. — В чём вина малых народов?
— Их донимает злая инфекция — туберкулёз, — не спеша начал пояснять юноше заврайоно. — Душит их эта пагубная зараза. Смертность превышает рождаемость. А они равнодушны к этой страшной болезни. Не могут настроиться, чтобы избавиться от неё, потому что увлечены алкоголем.
— Да, эвенки-туберкулёзники поражены алкоголем, — согласился с ним Шлегер. — Ни о каком благосостоянии не хотят думать — им бы только выпить.
— Туберкулёз и алкоголь — родные братья. Дружба со спиртом быстро прогрессирует развитие чахотки. Ни ФАП, ни больница не помогут, если не расстался с алкоголем, — дополнил Шлегера Бураев.
— Мрут и мрут. Если завелись деньги, на охоту не выпроводишь, — с горечью отметил Володя. — Гуляют всем населённым пунктом, пока не пропьют последнюю копейку. Займут деньги и снова пьянствуют. Просто беда! Увлекаются алкоголем эвенкийские мужчины и женщины. Пагубное им наследие досталось от скупщиков пушнины. В их гены влез алкоголь. Выросшие в чистой природе они не защищены от туберкулёза. Губит туберкулёз их беспощадно!
— Это какое-то новаждение! — с возмущением отозвался Быстров.
— Самое настоящее! — согласился с ним Бураев. — Пьют беспартийные и партийные. Работал я в соседнем Баумтском аймаке, насмотрелся на их пьяный разгул. Беда настоящая. Не знаю, что можно предпринять. Не понимают, что тяга к алкоголю передаётся по наследству. Так утверждают знатоки. Решениями эту эпидемию не заглушить. Надо принимать какие-то другие серьёзные меры. А спасать малые народы Севера надо.
Почувствовав, что беседа подошла к концу, Виктор поспешил задать ему вопрос:
— Богдан Данилович, я хотел спросить…
Но Бураев перебил его:
— — Может быть, позволите мне размять ноги — наверное, они отекли — полдня разговоры ведём. Предлагаю все вопросы перенести на вечер или на завтрашний день. Согласны?
Молодые люди ничего ему не ответили — беседа увлекла, не напоминала им о пустом желудке. Они не хотели прерывать разговор. Виктор из вежливости выдавил из себя:
— Принимаем ваше предложение, Богдан Данилович. Не будем перечить старшему товарищу. — И Виктор растянулся на брезентовой лежанке.
Володя Шлегер промолчал — его коробила жестяная посудина, в которой они находились. Когда баржа снова села на мель, охотовед позвал Быстрова:
— Витя, вылезай из трюма на простор!
. — Пожалуй, только в этом спасение, — согласился с ним Виктор, — иначе, лёжа на пологе, в корягу превратишься.
Они бессмысленно ходили по берегу. Под ногами шуршала засохшая трава. Близко не было ни деревьев, ни кустарников — ничто не оживляло этот блеклый пейзаж. Вдруг катер взвыл. Володя и Витя приковали своё внимание к реке. Трос от катера к барже натянулся, как струна. Дважды катер надрывно натягивал трос до предела, пытаясь стащить баржу с мели, но жестяное судно даже не дрогнуло, продолжая неподвижно оставаться на месте. Парни сели на берег и смотрели, как винт катера бурно взбудораживал воду. Виктор, глядя на безуспешные усилия катера, полные однообразием, заговорил о другом:
— Я всё время любуюсь горами. Тебе, Володя, приходилось бывать на снежных вершинах?
— Гольцы для меня не интересны, — пояснил Владимир. — Моё внимание всегда приковано к лесным дебрям — там, в основном, кипит жизнь. — Шлегер насторожился. — Витя, смотри: баржа вздрогнула и тронулась с места. Прыгаем в неё с разгона!
— Бросила молодёжь старика, — раздосаданно заявил им Бураев, когда юноши появились в трюме. — Мне одному нудно. Лучше бы я к вам пристроился. О чём вы толковали?
— Ни о чём не говорили, — сообщил ему Быстров.
— Неправда, Витя. Мы начали разговор о гольцах, да баржа тронулась с места. Попьём чайку? — предложил Шлегер. — уже 16 часов. — Он глянул на свои ручные часы и стал взглядом отыскивать ведро.
— Не возражаю, — ответил ему Виктор, — Больше делать нечего. Нужен кипяток, Володя. По конфетке дадите, Богдан Данилович?
— Это уже будет перебор, — заметил он шутливо и по-отцовски заботливо сказал:. — Ничего не поделаешь — пить пустой чай скучновато. По конфетке даю.
После лёгкого ужина Бураев сам выразил желание начать разговор:
— Спрашивайте, что хотели узнать. Надо наговориться, чтобы крепко спать. В прошлую ночь бессонница заставила меня дежурить.
— Кроме бурят и эвенков, здесь проживали другие народы. О них я ничего не слышал — с сожалением проговорил Быстров
— Были, мой друг. Возьмите Монголию, — приступил к рассказу Богдан Данилович. — Сколько народов покорили орды Чингисхана и Батыя! До Карпат дошли и дальше двинулись. В Адриатическом море омывали коням копыта. С Византией воевали. Для всего мира великая империя явилась. Покоряли и ассимилировали многие народы. А вот в своём главном царстве, в самой Монголии, продолжали существовать и сейчас живут народности, отличающиеся от монголов. Говорят по-монгольски, но и свой родной язык не забыли. В Монголии в Саянах проживают уйгуры, урянхайцы, цаатаны, кек-мончаки. На нашей республиканской земле проживают тофалары, сойоты. С бурятами говорят по-бурятски, а дома по-своему калякают. Старики берегут родной язык. У них нет письменности. Малые народы, но стойкие — не сломили их кочевники!
— Без письменности, без изучения родного языка в школах можно потерять язык — задавит говором проживающее большинство населения этой местности. В первую очередь необходимо составить словарь слов. Поговорить с жителями и от них записать все слова. Это основа основ лингвистики, — с озабоченностью языковеда заявил Быстров.
— Верное у тебя суждение, Витя, — оценил его высказывание Бураев, — письменный язык спас, в конце концов, устный эвенкийский язык. Сейчас дети эвенков могут учиться в Ленинграде. Есть возможность развивать свой язык и свою культуру. До революции им широкой дороги не было. Школу в Душкачане открыли только в начале века. Кто в ней учился? Посещали школу дети из русских семей рыбопромышленников. Преподавание в школе велось на русском языке. Чтобы учиться эвенку, надо было говорить по-русски. Начиная с 1908-1909 учебного года, только двоих детей из влиятельных (так указывалось в документе) эвенкийских семей могли принять в Хабаровский или Омский кадетские корпуса. Поступающий в кадетский корпус должен был владеть знаниями наровне со всеми другими малолетними детьми. Можно было подготовить эвенкийского ребёнка для учёбы в кадетском корпусе? Кто об этом беспокоился? В Душкачанской школе учились 1-2 ученика из эвенкийских семей. Не знаю, окончил ли хоть один эвенок кадетский корпус? Вряд ли. А ведь эвенкийское племя было большим. Эвенки жили в Восточной и Западной Сибири. Опытные охотники и умелые оленеводы обогащали российский бюджет. В ХУ!! веке соболиная казна получала 600 тысяч рублей в год. Это около трети годового государственного бюджета. Вот какое богатство предоставляли малые народы! А путь к знаниям эвенкийским детям был закрыт. Тёмного человека легче обирать и обдуривать.
— Ещё как обдуривали! — поддержал заврайоно Владимир Шлегер. — Охотник приходил к скупщику пушнины с большим богатством.
— Действительно огромные дары приносили и привозили из тайги из тундры! На оленьих упряжках везли рыбу, мясо. Семье эвенка, если бы на ярмарке была торговля справедливая, от продажи хватило бы денег на 2-3 года. А уходил с ярмарки эвенок порой с долгом. Один рубль, который доставался охотнику, давал купцу прибыль до 50 рублей, — дополнил охотоведа заврайоно.
— Не торговля была, а настоящее ограбление, — возмутился Быстров. — Кто мог защитить охотника?
— Никто. Купцы, чиновники считали эвенков тёмными, неразумными тунгусами. Одним словом их именовали — инородцы, — снова заявил Бураев.
— Попробуй неразумно добыть соболя! — вставил в его рассказ свою реплику охотовед. — Не русские, прибывшие в Сибирь, занимались охотой, рыбной ловлей, оленеводством, а представители малых народов. Они учили русских пришельцев познавать суровый край.
— Шустрого соболя — продолжал толковать Бураев, — не просто выловить — нужен ум следопыта, смекалка, опыт, накопленный предками в течение многих веков. Купцы не ценили труд охотника, считали, охоту их забавой. Им, купцам да чиновникам, только бы обмануть тунгуса и взять большой барыш.
Бураев помолчал, а потом продолжил рассказ:
— Выходил охотник из тайги со связкой шкурок соболя, белки, лисицы и
других пушных зверьков. Он, прежде всего, направлялся к скупщику, которому остался должен или дал слово, что он только ему принесёт свою сезонную добычу. Если дал слово — выполнит обязательно. Другой купец не ублажит его никакими посулами. Честность — высочайшее благородство эвенка. Охотник, появившийся у скупщика со своим богатством, должен не только продать добытую пушнину, но и за заботу, так подсказывала эвенку его совесть, торгашу преподнести подарок. Две связки шкурок великодушно, небрежно бросал эвенок под ноги скупщику: одна связка — подарок, другая — на продажу. За это ему благодетель подносил полный стакан горячительного напитка и бутылку спирта и говорил ему: "После ярмарки приди, рассчитаемся". Эвенок очень доволен: всю неделю гуляет на ярмарке и ежедневно заходит к покровителю за бутылочкой. Но вот завершалась ярмарка. Пора идти в тайгу. В день расчёта скупщик любезно заявлял охотнику: "Чё тебе надо, говори!" По его просьбе, скупщик выкладывал на прилавок медный котелок, чайник, плиточный чай, сахар, табак, зеркальце, цветные платки — для семьи, а охотнику — охотничьи припасы. "Есё, паря, давай муку, соль, списки и спирт". — "Всё?! — спрашивал купец. "Есё спирт. Много спирта!" — "Не увезёшь!" — "Оленя утянет!" — "Это уже перебор, — заявлял хитрый купчик. — Ты долг умершего отца ещё не заплатил. Помнишь, в прошлый раз о нём говорили?" Долгом охотника не напугаешь. "Больсе скурок принесу в следусий рас. Давай спирт". Месяц погуляет семья, а потом переходят на подножий корм: пьют чай, заваренный травкой, ловят рыбу, бьют зверя на мясо. Случись голод, болезнь, скупщик не поможет семье. Только такой долг скупщик признаёт, который ему не в убыток. Умрёт глава семьи, долг не получишь, но и в убытке не окажется купец. В действительности же не эвенок был должен купцу, а скупщик — охотнику. Рыболовов и оленеводов обманывали так же бессовестно, как и охотников. Эвенок должен был ещё одарить, кроме скупщика, своего князька, заплатить государству ясак.
— Чиновники видели и хорошо знали, как купчики наживаются и уходят от уплаты налогов, — дополнил Шлегер. — От чиновничьего контроля хитроумные скупщики, торговавшие с эвенками, откупались взятками.
— Это так было, — подтвердил Бураев. — К XIX веку резко сократилось поступление из Сибири шкурок в казну государства. Уменьшение доходов побудило правительство в 1819 году поручить губернатору Сибири Михаилу Сперанскому провести ревизию. По предложению Сперанского в 1822 году был принят Устав народностей Сибири. Это была своеобразная забота царского правительства о коренных жителях Сибири и Севера и о пополнении царского бюджета. В Уставе все коренные жители названы инородцами и делились на три разряда: оседлых, кочевых и бродячих. Эвенков отнесли к 3-ему разряду, к бродячим инородцам. Отобрали скупку пушнины у купцов. Пушнину стали принимать коммерческие магазины. Такие магазины были открыты в Иркане и Душкачане. Однако ловкие приказчики магазинов обманывали эвенков не хуже скупщиков.
— Как же управляли, Богдан Данилович, охотниками и оленеводами? — заинтересовался Быстров. — Они же не жили в населённых пунктах. Попробуй их отыскать в тайге и тундре. Современного транспорта тогда не существовало. На лодке или пешком разве объедешь всю Сибирь? На месте не сидели, кочевали.
— Управляли, — со всем спокойствием ответил ему Бураев. — Ни один житель обширнейшей Сибири и Севера не ускользал от платы налога. Ясаком всех охватывали. Первоначально было так: в тайгу и тундру для сбора ясака направлялся чиновник. Он охватывал огромную территорию. Встретит чиновник охотника и возьмёт налог. Встретятся два охотника. Один сообщит: "Не платил ясак, так ты уже на бумаге", — сообщит сородич. Должник сразк же спешит погасить неустойку.
— Но так можно вообще не платить ясак — попробуй жителя отыскать.
— Жаль, Витя, что ты в то время не родился. Ты бы научил кочевников, как им отвертеться от ясака. Эвенки не знали обмана. Нечестность для эвенка смерти подобна. Два раза в году проводились ярмарки. Собирались охотники с пушниной. Спрашивали каждого охотника: "Ты платил ясак?" — "Нет". — "Плати". И он рассчитывался пушниной. "В прошлом сезоне отдавал шкурки за ясак?" — "Нет" — "Плати". На этом разговор не завершался. "Какая у тебя семья?" спрашивал чиновник. Охотник всех перечислял. " Ясак за прошлый и нынешний год плати — две белки с каждой души". Подробно расскажет, где кочуют охотники или оленеводы его рода, перечислит членов их семей. Так, Витя, охватывали всех кочующих охотников, оленеводов. Честность кочевых людей обеспечивала ясак.
— Выходит, приход русских в Сибирь и на Крайний Север явился обузой для малых народов? Так? — заявил Быстров.
— Не совсем так, Витя. Начиная с Х! века русские мирно соседствовали с сибиряками. По Иртышу и Оби шли на Север торговые суда с товарами. Выгодно велась торговля русских с сибиряками, индийцами, монголами, персами, турками, даже с арабами. Никто не помышлял о покорении сибирских народов. Почему в ХУ! веке, а именно в 1581 году Ермак с отрядом казаков, перевалив Урал и двинулся военным походом в Сибирь?
Бураев встал и прошёл вперёд три шага и столько же назад, чтобы размять ноги. Покрутил руками над головой, давая возможность телу размяться.
— Интересный вопрос поднял Богдан Данилович, — заметил охотовед Шлегер. — Рассказывайте.
— В поход отправились казаки от промышленника Строганова. Царское правительство не чествовало казаков, считало их смердами. Это бывшие крепостные крестьяне, бежавшие на Дон и на другие южные окраины России, чтобы жить вольно и не подчиняться царским законам. Но казаки всегда выступали против нашествия иноземцев, защищали Русь, русскую землю.
В Х!!! веке Русь приняла всю тяжесть нашествия кочевников, не дав им покорить Западную Европу. Было на Руси монгольское иго: и ясак платили два столетия, и грабёж на русской земле не прекращался, и в плен уводили, и ярлыки получали русские князья от монгольских ханов, чтобы править, и подарки подносили монгольским правителям. Распалась Золотая Орда. Однако потомки Чингизхана, Батыя продолжали терзать русскую землю, совершая постоянно опустошительные набеги. Первая победная битва над захватчиками произошла на Куликовом поле. Русские дружины во главе с Московским князем Дмитрием Донским разгромила монголов и показали, что Русь может освободиться от монгольской зависимости. Московские князья продолжили борьбу. Но в ХУ веке Казанское, Астраханское, Крымское ханства устраивали разрушительные набеги на Русь. В ХУ! веке русская армия во главе с Иваном Грозным совершила два похода на Казань. В походах участвовали и татары, которые не поддерживали грабительскую политику казанского хана. 100 тысяч русских пленников тогда освободили. Вот такое "доброжелательное" соседство. Перестали с востока нападать на русские земли. Но появился хан Кучум в Сибирском царстве.
Вспомним. В начале Х!!! века в Сибири, на Иртыше, возникло татарское царство. Оно было разбито полчищами Чингизхана. Началось правление чингизидов в Сибирском царстве. Казанский хан присоединил сибирских татар к своему царству. Когда казанское ханстство пало, Сибирским царством правили царь Едигер и князь Бекбулат. Они добровольно выразили желание платить ясак царю Ивану !У и платили, опасаясь набегов южных кочевников. Но войска Едигера и Бекбулата разбила конница Кучума. Кучум, покорив сибирских татар, объявил себя царём Сибирского ханства. Он первоначально платил дань русскому царю.
Затем ясак перестал поступать из Сибири. Отряды Кучума стали нападать и разорять русское население восточных земель, Предуралья.
Иван Грозный разрешил промышленникам Строгановым иметь войско для дальних походов, чтобы наказать тех, кто совершал набеги на русские земли и разорял поселения. Так зародился отряд Ермака. Купцы-промышленники Урала обеспечили казаков пушками, ружьями, боеприпасами и продовольствием. Казаки шли в поход, чтобы наказать налётчика на русские земли.
— Выходит, поход Ермака захватнический? — поставил вопрос перед Бураевым охотовед Шлегер.
— А как можно было поступить? Как остановить кучумувские набеги? Две миссии предстояло выполнить казакам. О первой сказал. О второй поговорим. Кучум не был сибирским татарином. Его отец Узбек хозяйничал в Средней Азии. Сын его хотел обогатиться разбоем. Войско он собрал из кочевников. К нему примкнули представители кочевых племён: ногайцы, калмыки, астраханские татары, башкиры, пришельцы из Средней Азии. Занимались кучумовцы только разбойным промыслом. Кучума опасались Едигер и Бекбулат. Они надеялись на помощь русского царя. Но Иван Грозный, занятый на западе Семилетней войной, не смог оказать помощь. Большинство сибирских татар Кучум, когда покорил их, отнёс к "чёрным" татарам. Они должны платить налоги, обеспечивать его армию воинами, продовольствием, лошадьми. Кучум возмечтал въехать на белом коне в Казань. Об этом Кучум сообщил Ивану Грозному, считая себя непобедимым. Но не всё население Сибири поддерживало Кучума, потому что налоги, поборы возросли, а развития никакого, хуже стало.
Погиб Ермак. Отошло войско Кучума на юг. Мало осталось после битв казаков зимовать в Сибири. Местное население с ними не враждовало. Однажды казаки заметили, как с севера к их стоянке, кружась в снежном вихре. по первому снегу движется огромная орава. С таким войском казакам не справиться. Но подъехали не разбойники, а опени с нартами — ханты, манси, ненцы, эвенки привезли освободителям от гнёта Кучума подарки — пушнину, мясо, рыбу. Они пожелали отблагодарить казаков за изгнание ненавистного Кучума — ведь он своей властью оттеснил их ещё дальше на север, запретил продавать русским пушнину, наложил на них большой ясак.
Снова прошёлся по барже заврайоно, сел на брезент, подложив под себя ноги, и продолжил рассказ:
— Понимаете, не только огнестрельное оружие помогло разгромить войско Кучума, была поддержка сибирских татар и других народов Сибири — всё складывалась благоприятно для казаков.
— И что изменилось? — спросил Шлегер и добавил: — Налоги снова начали платить.
— Без налогов государство не может существовать — требуется содержать аппарат управления и армию. С приходом русских в Сибирь .многое изменилось, — заверил Быстров.— Русские пришли не грабить, а жить и развивать сибирский край. В Сибирь пришли люди на ступень выше в развитии в сравнении с местным населением. Русские очень много сделали для подъёма экономики, культуры народов сибирского края.
Снова прошёлся по барже Бураев, разминая ноги.
— Очень многое. Это так, — утвердительно заявил Бураев и стал пояснять: — Русские люди, начиная от Ермака и первых землепроходцев, научили охотников малых народов пользоваться огнестрельным ружьём. Легче им стало добывать зверей для пушнины и мясо на еду. Шёл обмен знаниями. Русские познали много новых диалектных языков. Коренные народы Сибири наглядно увидели, как уютно и приятно жить в бревенчатых избах. Возьмите одежду. Ичиги признали русские и научились шить их. Чтобы всем хорошо ориентироваться в пространстве, оставили, в основном, прежние названия рек, озёр, низменностей, гор, лесных массивов. Измени названия — русский эвенка не найдёт, а эвенок — русского. Поселенец, если имел контакт с местными жителями, то не болел цингой. Американцы, покоряя индейцев, многих уничтожили, вырезали. Племена, которые остались, заключили в резервации. В их племенные органы управления ставили белого чиновника для управления или ликвидировали структуру органа родовой власти. Русское правительство не изменяло и не вмешивалось в структуру родового или племенного устройства сибирских народов. Нередко собирать ясак поручали князьку племени. Он полностью отдавал собранную пушнину за ясак и научился кое-что брать себе.
Устав, разделив инородцев на разряды, предусматривал особую форму управления — инородческую управу. Её возглавлял старшина, избранный на сходе или получивший должность по наследству. Вместе со старшиной в управу входили два выборных члена из "почётных жителей" и русский писарь — среди местных жителей не было грамотных. Родовые управы лет через 70 стали территориальными. За работой управ наблюдал полицмейстер. Устав поддержал и укрепил привилегированное положение князьков и старшин. Устав закреплял единство царского аппарата и национальной знати. Пожаловаться эвенки кому-либо не могли — надо написать жалобу. А чтобы её состряпать, нужно ему обращаться к русскому писарю. Грамотных среди эвенкийского населения было менее одного процента — в Северо-Байкалье школу в Душкачане общество решило построить только в 1895 году. На 56 лет раньше в Душкачане отвели землю для строительства православной церкви. Что важнее было для власти? До революции в Северо-Байкалье действовали 5 церквей, и не было ни одного лечебного заведения. Инородческая управа просуществовала до установления Советской власти.
Бураев смолк. Одним глазком глянул на пустую кружку, ничего не сказал — не пожелал заводить разговор о чаепитии, а продолжил рассказ:
— Всё-таки дружба с русскими возвысила малый народ в России. Эвенки осваивали русскую культуру и обогащали русский народ знаниями природы, умению охотиться и рыбачить, помогли освоить суровый климат. Обоюдная получилась польза.
— Про эвенков рассказали, Богдан Данилович, теперь расскажите нам о бурятах, — обратился с просьбой к заведующему районо Быстров.
— Да-да, Богдан Данилович. О бурятах вы много знаете, — в унисон с Быстровым проговорил Владимир Шлегер.
— Сколько можно вам рассказывать про бурят? А не пора ли нам, мальчики, поужинать и спать?
— Спать, по-моему, рановато, — отреагировал на предложение Богдана Даниловича Владимир Шлегер. — меня волнует ещё один вопрос. — Ответьте на него, пожалуйста. Велика была держава монголов на огромнейшем пространстве Много народов покорила и веками держала их в своём подчинении. Почему сейчас страна монголов тихая: не беспокоит соседей, нет ни к кому претензий.
— Хороший у тебя вопрос, Володя. Может быть, завтра обсудим?
— А если завтра приедем? — не отступал охотовед.
— Если ночью подъедем к Заимке, разбужу вас и всё вам расскажу. А пока мы опять стоим. Что случилось?
Шлегер подскочил к борту баржи и, глядя на реку, сообщил:
— Плот залез на мель. Трос от него с другой стоны к катеру цепляют.
— Где мы? Половину пути до Заимки проплыли? — спросил Бураев.
Охотовед внимательно посмотрел вперёд вдаль, назад и закрутил головой:
— Половину пути ещё не проплыли. Но до снега доберёмся до райцентра, — сыронизировал охотовед Шлегер.
— Тогда будем спать! — объявил Бураев
На другой день после завтрака Бураев расщедрился на разговор.
— Говоришь, Володя, половину дороги мы скоро одолеем. Долго плывём. Жаль, что нет пешеходного пути — ушли бы пешком Лодчонки тоже нет. А наши продукты кончаются. Скоро только чаи будем гонять. О ком ты вчера, Володя, хотел узнать?
— О монголах, — тут же ответил ему Шлегер.
— Да-да, о монголах. Вспомнил, о чём спрашивал. Поговорим о дружественном народе. Как ты думаешь, Володя, — начал с вопроса рассказ Бураев, — каких мужиков отбирали кочевники для военных походов?
— Самых крепких, вёртких, отважных, смелых, умелых.
— В первую очередь — тех, кто умело владел луком и копьём, — дополнил
Владимира Шлегера Быстров.
— Правильно, ребята. Чтобы мужик проскакал за день 40-50 вёрст верхом
в седле и, не зная усталости, как его лошадь, без страха рванулся бы в бой — вот такие нужны были воины. Брали в поход самых зрелых мужиков — цвет народа. Нередко приезжали за пополнением. И ни один раз! Кто оставался в Степи, дома? Кому поручали уход за скотом, оберегать домашний очаг?
— Худосочных, физически плохо развитых, калек, — перечислил Шредер.
Быстров добавил
— Кто плохо стрелял из лука, не умел пользоваться копьём, не был лихим наездником — дома, мол, и солома съедома.
— Совершенно верно, ребята! Подрастает у монголов молодое поколение. Отберут молодых шустрых юношей в армию князька, хана. И в поход их! А те скотоводы, оставленные в юртах, стали лихими конниками?
— Горбатого могила исправит, — вставил пословицу Быстров.
— Верно! Лихими конниками им уже не быть. Их хозяйствование к этому не вело. Если приводили в Степь пленников, то таких, кто убежать не мог. Физически крепких пленных оставляли около хана. Рабы возводили дворцы, города в других землях. В Монголии мало строили. Сарай, новый центр, для монголов соорудили. Женщин, плененных, тоже к хану или к князьку вели. В Степь их не уводили.
Летом в степи приволье скоту. Лежит около овец пастух и не подумает обойти отару — собаки подгонят отставшую овцу. Вольно пасутся кони. Следит и управляет табуном жеребец. Дальше степи лошади не уйдут. При желании всегда можно отыскать табун. Живёт по солнышку скотовод. Вместе со светилом встаёт и ложится спать при закате солнца. Питается и спит у костра. О сенокосе понятия не имеет. Зимой прячется в юрте или в землянухе. Зачем строить жильё? Это забота богатых. В зимнее время выгонит на равнину лошадей — не совсем уютно пастуху: надо проведывать стадо, отару, табун, отыскивать им пастбище. Пускал за табуном коней крупный рогатый скот, за табуном и стадом следовали овцы. Так обеспечивали животных кормами.. Зачем им сено? Есть на пастбище сухая трава. Живность сама себе корм добывала. Случался гололёд или снежная зима, от бескормицы большой падёж животных. Для чего беспокоиться, страдать пастуху? У него нет ничего. Пусть журится хан. Пастух проживёт летом у костра, зимой — в юрточке или в землянушке. Так веками протекала однообразная полукочевая жизнь. Ежегодно крепких парней уводили, оставляя в юрте худосочных. Покорённые буряты в войске Чингисхана воевали в Месопотамии. Такая даль! Не многие вернулись в родные края. Хорошо. что не все мужчины-буряты попали в тьму-тьмущую монгольскую рать-орду.
Как вы думаете, могли родиться в застойном болоте новые Чингисханы или Батыи? Лишь женщины не позволяли умереть роду. Они в вечных хлопотах у домашнего очага. Они помогали овцам объягниться, доили коров и кобылиц, приготавливали кумыс, творог, различные монгольские сыры, пекли лепёшки, готовили еду, рожали детишек и ухаживали за ними — забот у женской половины беспросветно. Малые дети — малые и заботы, подросли детки — прибавилось беспокойство. А отец — в Степи. Он появляется в семье иногда поздним вечером. Жарой разморённый, он ложился спать. Свежую струю в род вносила женщина, сохраняя одно поколение за другим. Её усилий, как показала жизнь, недостаточно, если глава семьи пассив. Родятся дети и берут пример с отца — неторопливая медлительность, отсутствие поспешности, вялость, задумчивость, неповоротливость передавались по наследству. В Степи на ровном месте джигитовка молодцов, как у народов Кавказа, не требовалась. Живость воспитывается, энергию жизни даёт род. Монголки не имели, как русские женщины-крестьянки, по 6-12 детей. Дефицит мужчин в течение многих веков сказался на численности всего монгольского народа.
Богдан Данилович вздохнул, устав от рассказа, и спросил:
— Я понятно осветил твой вопрос, Володя?
— Богдан Данилович! — воскликнул Володя Шредер. — Это же настоящий реферат кандидатской диссертации!
— Я, Володя, полностью согласен с твоим мнением, — отозвался Виктор.
Верхняя Ангара стремительно катила вниз по течению свои воды, а баржа и плот, шарахаясь о берега и отмели, часто и крепко оседала на мелях. Река к осени обмелела. Отмели, косы, врезавшиеся в реку, песчаные наносы под водой, крутые речные повороты — на все эти препятствия постоянно натыкались баржа или плот из брёвен.
На четвёртый день Быстров встал рано — отлежал и он свои молодые бока. Бураев и Шлегер уже в посветлевшем утру бодрствовали. Старина молча сидел на брезенте, Володя у борта баржи безразлично смотрел на бьющийся об стенку судна водный поток. К охотоведу и направился Быстров. "Сейчас он спросит, много ли проплыли", — подумал охотовед. Но Виктора интересовала другая тема.
— Я постоянно интересуюсь горами, — сказал Виктор, подходя к Володе, снова возвращаясь к излюбленному разговору. — Завалило их с августа снегом, и замерла там жизнь до лета — больше полугода мертво, неподвижно.
— Ничего подобного, — возразил ему охотовед Шлегер — В природе ничего мёртвого нет.— И пояснил: — Замерла растительность, а животный мир и зимой продолжает жить. В скалах и на её склонах обитает кабарга.
— Это что за дичь? — заинтересовался Быстров. — Впервые слышу.
— Парнокопытное животное, небольшого росточка: в длину меньше метра, в высоту сантиметров 70. Кабарга — небольшой безрогий козлик. Иногда его называют сибирским козликом. В горах им безопаснее. Волки туда не забираются, медведь в берлоге спит, рассомаха и рысь не любят открытые места. Поздней осенью, зимой для кабарги в горах воля вольная. Там их летом и гнус не трогает.
— Как же они без корма живут? Кругом такие снега! Можно ли до травы добраться? Сугробы метра два-три, — недоумение охватило Бураева.
— Не везде в горах снег, — со знанием своего дела уверенно пояснил Владимир. — Там, на вершинах скал, такие ветры бушуют, что вычищают склоны до гранита, оголяя травку и кустики. Достаточно корма для шустрых козликов. Они любят северные склоны, где в большом количестве произрастают лишайники, ими и кормится кабарга. Но самое главное: их не беспокоят хищники. Они — вольные козлы. Свобода дороже всего. Человеку нелегко к ним подойти.
— А всё-таки добираются? — любознательность одолевала Виктора.
— Знаешь, Витя, для человека, чем труднее, тем настойчивее он лезет на скалы, чтобы потом хвалиться друзьям: он самый ловкий, удачливый охотник.
— Немного, говорят, осталось кабарги, — утвердительно заявил Бураев.
— Охота на них ограничена, — подтвердил Шлегер.— Небольшой отстрел ведут эвенки — малым народам Севера разрешена охота на парнокопытных животных. Эвенкийские охотники не безобразничают. Они берегут животный мир. Бывает неблагоприятная для кабарги зима, тогда мало приплода. Охотники года два-три не тревожат козликов.
— Замечательно, что кабарга приспособилась к скалам, — отметил с удовлетворёнием Быстров — он умилился находчивостью козликов. — Молодцы! Надо же так приспособиться!
— Не думай, Витя, что у кабарги нет врагов. Есть! И немало. Рассомаха может напасть. Любит кабаргой полакомиться соболь. Мал зверёк, но дерзок! Подкрадётся, вцепится и перекусит козлёнку сухожилия ног. Насытится сполна, — заключил охотовед. — Хитренький зверёк умеет добывать себе пищу.
— Всё же большинство животных обитает внизу, под горой, где густой лес, — утверждающе заявил Бураев. — И хищникам в чаще раздолье.
— Это так, — подтвердил его довод Владимир. — На склоне горы уже бурлит жизнь зверей и птиц. Обычно у подножья гольца зелёным ковром расстилается стланец — не всякий хищник может пролезть через него.
— Что за стланец, Володя? — спросил Быстров. — Для меня — новинка.
— Это низкорослое вечнозелёная хвойное дерево, — пояснил охотовед и растолковал: — Своего рода, невысокий кедр. Растёт кустарником на склонах гор сплошным ковром, нетребователен к почве, хорошо переносит засуху и сибирские жгучие морозы. Отдельные стволы достигают в высоту шести метров. В течение трёх лет идёт созревание плода в небольшой шишке. Ранней осенью густой стланик накрывает снег. Большой снежный покров спасает стланцы от вымерзания. Орехи стланца в 2 раза меньше кедровых орехов. Но для грызунов и птиц благодатный корм. Представьте себе: под мохнатой хвойной крышей, заваленной сверху снегом, в пятидесятиградусный мороз мелким зверушкам и птице тепло. Обширный снежный терем — благодать для всей живности. Наведаются к ним горностай, рассомаха, рысь. Соболь тоже проведает укрытое снегом царство мелких грызунов и куропаток.
И затем охотовед пояснил важное об охоте на соболя:
— Добыть соболя в стланцах, где непролазная чащоба, трудно. Глубокие щели, всевозможные выбоины в скалах позволяют зверьку надёжно спрятаться от добытчика. Костёр не разведёшь, чтобы дымом из глухого укрытия соболя выгнать. Много хлопот со смекалкой и хитростью, вспомнив опыт отца и деда, приходится промысловику применить, чтобы соболь оказался в поняжке.
— Много соболя добываете за сезон? — поинтересовался Бураев.
— Планы ежегодно перевыполняем. Добыча соболя ежегодно возрастает.
— Сколько платят за шкурку соболя охотнику?
Не раздумывая, Шлегер ответил Бураеву:
— 300 рублей за шкурку первой категории и 900 — за живого соболя. Многое зависит от качества шкурки .и от окраса. Чем темнее мех, тем выше его цена. Баснословные собольи цены возникают на аукционах. Самую высокую цену дают за баргузинского соболя.
— Да, это так. Приличные возникают цены. . Замечательно, что размножаете соболей. Охотники могут дать два годовых плана? — продолжал допытываться у охотоведа Бураев.
— Нет, — одним словом ответил Шлегер.
— Почему? — сразу же задал ему вопрос Быстров. — Разве стране не нужна валюта?
— Валюта требуется, но нельзя рубить сук, на котором ты сидишь. К ХХ веку так надобывали соболя, что он чуть не исчез. Представьте себе, в 1889 году на иркутской ярмарке продали 61 тысячу соболиных шкурок, а в 1910 году на ярмарке реализовали только 10 тысяч шкурок. Вот какая разница! Поэтому ещё до революции на несколько лет запретили соболиный промысел. Это позволило спасти соболя. В 1935 году советское правительство приняло декрет о создании Баргузинского заповедника. Благодаря Баргузинскому заповеднику в нашей стране сохранилась краса сибирской тайги. Отстрел ценного зверька строго контролируется, — пояснил в заключение своего рассказа охотовед.
— Везде в Сибири соболь одинаков? Так? — проявил интерес Быстров.
— Не совсем так. — И разъяснил Шлегер: — Соболь встречается в тайге от северного Урала до Тихого океана, но ценятся шкурки амурского и баргузинского подвидов. Я уже говорил, что самый ценный баргузинский соболь.
— Почему? — сгорая от любопытства, спросил Виктор.
— Прежде всего, — терпеливо начал пояснять Владимир, — смотрят окрас меха. Высшую оценку всегда получает чёрный соболь. первенство по окрасу держит баргузинский соболь. Его мех тёмно-бурый или очень тёмный.
— Когда новгородцы, обладая развитой торговлей, двинулись на северный восток были удивлены пушным богатством, которым обладали север Урала и сибирская тайга, — дополнил рассказ охотоведа историк Бураев. — Уже в Х! веке новгородцы ходили к северному Уралу за пушниной. Русские были поражены увиденнным: коренные сибиряки не ценили мех соболя — шкурки использовали на собачьи и оленьи упряжки. Потом поняли, почём фунт изюма. В средневековье Франция, Англия, Испания, Португалия, Италия грабили весь мир. Открывали материки и захватывали их, обогащались за счёт колоний. Несметные богатства накопили захватчики и грабители. Для украшения знатных особ, понимаешь, потребовался соболь. Цену за него давали красную. Торговать пушниной стало очень выгодно. Новгородских купцов потеснили купцы из Великого Устюга. (И великим стал потому, что огромный доход давала казне пушнина). Архангельские поморы морем до устья Оби добирались, чтобы заполучить "мягкую рухлядь". На притоке реки Оби, на Крайнем Севере, в безлесной тундре в 1601 году возвели стены Мангазейской крепости. И возник торговый город с православными собором и двумя церквями, с купеческими лавками, амбарами, мастерскими и жилыми домами. Сюда, в Мангазею, на ярмарки доставляли пушнину эвенки и другие народы Севера. С 1607 года предприимчивые мангазейцы распространили своё влияние на звенков Нижней Тунгуски. Брали с них ясак по 5 соболей с человека. Ясак после ХУ!! века возрос. Правительство ввело монополию на внешнюю торговлю. В Мангазею приплывали купцы по Иртышу и Оби из-за границы Сибирские меха успешно продавали в странах Западной Европы, Бухаре, Китае
— И сейчас торговать пушниной очень выгодно, — утвердительно заявил Владимир Шлегер.
— С этим никто не спорит, — согласился с ним Бураев. — Меня удивляет, — продолжал он рассуждать, — почему ханты, манси, ненцы, эвенки не знали долго о ценности соболиного меха? На южных окраинах Сибири монголы гонялись за соболем. Во времена правления Чингизхана соболья шуба считалась дорогим подарком, а на Крайнем Севере мех соболя шёл на оленьи да собачьи упряжки. Прямо чудеса!
— Представьте: голодный тунгус, но на нём оленья шуба, лисья шапка и оббитые собольим мехом нарты, — поддержал разговор Шлегер. — Мои сородичи, евреи, от такой картинки с ума бы сошли
— Заинтересовали меня своими рассказами, — признался Быстров. — Хочу увидеть живого юркого соболя. Как вы думаете, удастся?
— В марте придёшь к нам в ГОХ, в нашу контору Северобайкальского государственного охотничьего хозяйства, и увидишь соболей в клетках.
За разговорами об охоте, о заготовке пушнины, о жизни охотников день
незаметно пролетел. Но завершение поездки не предвиделось. Плот, свободно болтавшийся на тросе, частенько то натыкался на мель, то врезался в крутой берег. Как ни старалась команда катера избежать столкновений, сплочённые в гурт брёвна из-за своей тяжести глубоко утопали в воде и находили частенько там препятствия. Отцепляли баржу, и тросом катер тянул связку брёвен на средину реки. Порой на стаскивание затрачивалось 2-3 часа, а в тёмное время суток ещё дольше возились. Случалось и так: связка брёвен уже свободно плавала на воде, а баржа, пока срывал катер плот с отмели, находила мелководье и широким днищем оседала на ил. Затор происходил на каждом километре, что очень беспокоило пассажиров баржи.
Пока плыли, ни один водный транспорт их не обогнал, да и встречного плавсредства не появилось. Не у кого было попросить поделиться продуктами. Команда катера не имела рации, так что позвать на помощь или пожаловаться — невозможно. Нет еды — как хочешь, так и терпи.
На четвёртые сутки плавания у Шлегера возникла идея, и он поделился с участниками поездки, как можно избавиться от голодания.
— Окажется плот на мели, и баржа приткнётся к берегу, я, к общему вашему сведенью, разверну поиски на болоте.
— И что ты там найдёшь? — поинтересовался Виктор, иронически прищурив глаз.
— Ондатру! Её тут много водится.
— Зачем она тебе, Володя? — снова задал ему вопрос Быстров.
— Сварим и досыта наедимся — у нас продукты уже почти на нуле.
— Фу-у! Такую гадость есть?! — возмутился Бураев. — Противно!
— А что, Богдан Данилович, едят ондатру, — оживился Быстров. — В войну
американцы нам консервы ондатры присылали. Эти американские зверьки тогда у нас не водилась, ничего о них не знали, ели и хвалили консервы.
— Витя, прекрати! Нашли тему для разговора! Тошнит. Говорите о чём-нибудь другом, — взмолился Богдан Данилович.
— А что, Володя, попытайся поймать — есть до остервенения хочется, — не успокаивался Виктор, хотя не был уверен, что не побрезгует. — Я попробую — голодуха донимает, чёрта бы с рогами съел
— Я крыс есть не буду! — категорично заявил Бураев. — Нашли, чем насытиться!
— Зря, Богдан Данилович, — посетовал Владимир. — Великолепное из ондатры готовят кушанье! В котлетах не различишь, чьё мясо. Я на зиму два бочонка ондатры заготавливаю. Женился, как-то жена начала наводить порядок в сенях и обнаружила там две кадушки засола. "Это что за кошки у тебя тут?" — возмутилась она. "Ондатра, — говорю ей, — засоленная". Что тут произошло?! Ярость невероятная!: "Выбрось немедленно!" — заявила она в сердцах. Не смог её уговорить. Жалко выкидывать. Отнёс к соседу. Другой раз так захочется отведать — прямо слюнки бегут. Пойду к нему и наемся. Чутьё у моей жены жуткое: только шагну через порог, моя Анна на меня: "Наелся ондатры, друг?! Целоваться полезешь?"
— Добрая у тебя жена, Володя! Она позаботилась о тебе и оградила своего мужа от американской нечисти, — защитил русскую женщину Бураев. — Эти травоядные грызуны опасны — нередко страдают туляремией.
— Что это такое? — спросил Быстров, услышав впервые латинское слово.
— Болезнь, — пояснил Шлегер.
— Опасная? — Виктору надо познать всё об услышанной впервые хвори.
— Очень, — пояснил Бураев, уверовав, что взят его верх. — Гниют гости. Почти не излечимая болезнь.
— Зачем тогда есть ондатру? — задал, недоумевая, новый вопрос Виктор.
— Спроси у Володи, — добродушно ответил Бураев. — Не хочет он денек без еды побыть — боится оголодать. Ездил бы с ружьём, настрелял бы нам уток, а то ондатру предлагает. Тьфу!
— Не все ондатры больны, — попытался убедить в истинности своих слов охотовед Шлегер. — Когда снимешь шкурку, то видишь: на ней нет кровяных пятен — значит, зверёк здоров. Можно употреблять его в пищу.
— Твоё суждение подтверждают лаборатория, медицинская экспертиза? — не отступал от него Бураев. — Или веришь суждениям добытчиков? Почему всё-таки заболевают те, кто ловит и ест водяных крыс? От этих зверьков становятся инвалидами, раньше времени умирают. Не так ли?
— Зачем спорить? — вмешался в перепалку Быстров. — Коль заболевают люди, то не нужна нам ондатра. Не лови её, Володя! Причалится баржа к берегу, я пойду за хворостом — чаем будем довольствоваться. Сахар у нас ещё есть.
— Развенчали меня полностью, — согласился Владимир.
— На кого походит всё же ондатра? — решил уточнить Быстров.
— Когда обдерёшь — на колонка, — ответил ему. Шлегер.
"Колонок — новое слово для меня, — подумал Виктор, но промолчал — не стал проявлять своё незнание. — Потом разузнаю про него", — рассудил он.
Но не успокоился Бураев.
— Володя, какой колонок? Что ты мелешь? Ободранную ондатру ни за что не отличишь от ободранного хомяка или кошки.
— Тьфу, — сплюнул Виктор. — Забудем ондатру — живот уже поджало.
В обед четвёртого дня доели остатки продуктов.
— Половина плитки чая — от всего съедобного богатства осталось,— ворчал Быстров, испытывая голод:
— Опять стоим! Половину расстояния до Верхней Заимки одолели? — уже
с некоторой озлоблённостью спросил Бураев у Шлегера.
— Кто его знает! — вяло произнёс Владимир. — Разведу костёр на берегу,
пока стоим, поброжу по болоту, — мечтательно произнёс охотовед. — Может быть, и поймаю.
— Опять за своё? Посуду не дадим! Не пустим тебя на баржу, — предупредил его Бураев — ему очень хотелось отговорить его от этой затеи.
— Не хватало ещё этой пакости на барже, — поддержал заврайоно Виктор
Но не успокаивался охотовед. Шлегер поглядел на рассердившихся спутников, лукаво улыбнулся и сообщил:
— Я у костра на палочке поджарю и наемся. Вы ещё позавидуете мне!
— Правильно сделаешь, Володя! — обрадовался Бураев. — Избавишь нас от неприятного зрелища. На берегу съедай мясо сырым — с голодухи пойдёт. К нам только с палочкой не приходи — не пустим.
— Успею поджарить! Вы про лягушек забыли! Их тут очень много, — не успокаивался выдавать новое великодушие Шлегер. — Французский деликатес! Как-никак, а еда! Лягухи успеют поджариться. Мясо нежное, белое, что куриное. Богдан Данилович, вы не побрезгуете отведать земноводную тварь?
— Володя, чем тебя окрестить? Кончай лягушачий разговор — на рвоту опять тянет, а живот пустой, — предупредил его вполне серьёзно Бураев.
— Баржа приткнулась к берегу. Я — на сушу. Хворост принесу и воду вскипячу. Смотрите: костёр на берегу уже пылает — семейные люди не дремлют.
— Володя, не погань нам ведро. Еды нет, а тут ещё чай не сможем пить, — пробурчал сердито Бураев.
Владимир взял ведро и покинул баржу. Через час он вернулся с охапкой дров и с ведром кипятка. Охотовед-разведчик с тревожной печалью сообщил:
— Наши дела плохи — на катере тоже съестного ничего нет. Шкипер дал две солёные рыбины. С чем их есть? Наловить лягушек не смог — нужны сапоги, в ботинках к ним не доберёшься. А вода холоднющая. Жаль, не изведали мы французского деликатеса!
— Задолбал лягушками! Больше ни о чём не думаешь, — рассердился на него Бураев, его сразу же осенило: — Слушайте, товарищи-друзья: семья переезжает. У них картошка должна быть. Узнай! Не пропадать же с голода!
— Добрая идея! — восторжествовал охотовед. — Немедленно иду к ним.
Вернулся Владимир радостный с ведром картошки.
— Уделили! Хотел купить — не взяли денег. Пейте чай! Скоро будет картошечка в мундирчике!
— Володя, ты сразу всю картошку не вари — объедимся. Нас остановить будет трудно, — расфилософствовался Виктор, уверовав, что он может малой толикой удовлетвориться.
— Понятно, не всю сварю. Чугунок освободится, и сварим картошку.
— Вари в ведре, — проявил хозяйскую заботу о картошке Бураев. — Ждать нет терпения. Хоть картошкой живот набьём. С рыбкой смачный обед получится.
Явился к ним Владимир, держа тряпками с боков чугунок, из которого валил пар. На локте свисало ведро, наполненное парящим кипятком.
— Вот картошка по-щучьему велению и кипяток для чая! — победоносно провозгласил он.
— За такой обед получите по конфетке, — объявил им Бураев.
— Ещё сохранились?! — обрадовался Виктор. — Попируем!
Ели картошку молча. Пили чай, получив от Бураева по конфетке. Пообедав, они, довольные, улеглись на брезенте.
— Братцы мои! — воскликнул Виктор. — Я снова есть хочу!
— Иди, Володя, варить, — предложил Бураев и добавил: — Невозможно сосёт в животе, будто бы не ел
Втроём до конца дня съели ведро картошки.
— Опустело ведро, а есть всё равно хочется, — рассуждал Виктор. — По-дружески прошу, Володя: купи у них ещё ведро картошки. Возьми деньги.
— Есть у меня свои целковые. Но они их не берут — стесняются. Может быть, на этот раз и продадут?
Ушёл Владимир, побрякивая ведром. Вернулся он с блеском в глазах.
— Не взяли денег — все бедствуют, говорят, — сообщил Владимир..
— Варить сегодня не будем — впереди ещё, наверное, день езды — решительно заявил Бураев. — Сколько километров осталось плыть, Володя?
— Кто эти километры мерил? Прямой путь на самолёте до Куморы 150 километров. По речке с извилинами считают 160-170. С расстоянием здесь не считаются — десяток километров идёт за один, — рассудил Шлегер. — Всё-таки, почему мы всю ночь должны думать о картошке? Я всё же немного сварю.
На следующий день они питались только картофелем, получая от Бураева строго по норме — одна холодная картофелина через четыре часа.
Больше других от тощей диеты страдал Быстров — не мог упокоиться его молодой организм, всё время приходилось ему думать о еде, поэтому он и обратился к Бураеву:
— Богдан Данилович, выручайте. Пока вас слушаешь, еда вылетает из головы. Рассказывайте, будем с удовольствием слушать, забыв временно о картошке.
— Ты прав, Витя, — согласился он с ним. — Но я уже всё рассказал. О чём ещё? О чём ещё можно? Право, не знаю.
— Обо всём — только не молчите, — взмолился Виктор. — У вас большой жизненный опыт. Давайте поговорим вот о чём. Разгромив войско Кучума, русские больше не встречали препятствий и постепенно, присоединяя к России сибирские земли, дошли за 65 лет до Тихого океана. Почему коренные сибиряки, поясните, этому не препятствовали? Разбойно вели себя англичане, захватывая Северную Америку, Индию и другие континенты. Испанцы и португальцы оружейным огнём покорили Латинскую Америку. Захватчики уничтожили миллионы коренных жителей. Такой жестокости избежали сибиряки. Народы Сибири не хотели жить самостоятельно?
— Хотели жить, поэтому благосклонно отнеслись к русским. Наши предки были не дураки. Многое они правильно понимали. Предания доносили им об опустошительных набегах кочевников. Сказывают, в древности существовала индоевропейская цивилизация. Огромнейший степной коридор от Байкала до Карпат заняли скифы. Пришли с китайской стороны гунны, кое-кто из учёных называют их хунны. Дошли они до Италии, подмяв под себя многие племена. Византия отбивалась от гуннов-кочевников. Яростное было племя. Затем явились воинственные монгольские и тюрские кочевники. С Х!!! века буряты начали заселять земли южного побережья Байкала. В это время походы совершил монгол Чингисхан. Не смогли монголы одолеть великую китайскую стену и двинулись на запад. Чингисхан покорил и бурят. Огромное государство существовало несколько веков. Внуки хана продолжили дело деда-завоевателя. Внук великого завоевателя Чингизхана завоевывал Персию. В его походах участвовали и мои земляки. Буряты сроднились с монголами, но не исчезли как народ. Распалась Золотая Орда. Утихомирились монголы. Но рядом с Сибирью находились густонаселённые Манжурия, Китай. Их опасались наши предки. Быть бы всем сибирякам под иноземным гнётом, если бы не явились русские землепроходцы.
— Русские не военным походом шли от Иртыша. Отдельные группы и одиночки продвигались на восток. Их интересовали новые неизведанные края, славившие пушным зверем и подземными богатствами, — добавил Быстров.
— Да, — продолжил Бураев, — к сибирскому населению русские люди относились миролюбиво, заводили дружбу. Власть родов, племён не тронули, вековой уклад не нарушали. Взаимно обогащали друг друга. Наши предки считали, что, живя с русскими, они в безопасности. Могучее государство за Уралом защитит. Каждый народ Сибири, также и китайцы, манжуры и корейцы знали, какое государство окончательно разгромило Золотую Орду и какая это могучая страна. . Можно ли вступать в конфликт с сильной страной? Ни китайские, ни манжурские правители не хотели, чтобы русские селились на востоке, но этому не воспрепятствовали. Западных завоевателей пугала холодная Сибирь.
Бураев налил в кружку густо заваренный чай и с удовольствием хлебнул его раза четыре. Затем снова заговорил:.
— Просторы сибирские огромны, а жителей мало, особенно на Крайнем Севере. У Ледовитого океана люди годами не встречались с родственниками своего рода. Они радовались приходу любого человека и оказывали ему помощь. Обширную территорию не просто освоить. Всю вторую половину ХУ! века русские осваивали Западную Сибирь.
— Богдан Данилович, почему назвали — Сибирь? — поитересовался Виктор, подвигаясь ближе к сидящему на брезенте Бураеву, перебив его рассказ.
— Сибирь? Не могу сказать. Не знаю, чьё это слово.
— Может быть, Сибирь произошла от местечка сибирских татар Шибирь?
— Какое соответствие — Сибирь и Шибирь? — возразил ему Шлегер.
— Прав, Володя. Ничего схожего нет, — согласился с ним Бураев.
— А я попытаюсь доказать, — не успокаивался Виктор.
— Докажи. Мы послушаем, — рассудил Владимир.
— Русские купцы начали проникать в Западную Сибирь с Крайнего Севера, — приступил к изложению своей версии Быстров. — Первые контакты у них установились с малыми народами — манси, ханты, эвенками. К охотниками проявили интерес. Пушнина им нужна. Основали Мангазею. Татары там не жили.
— Это так, — согласился с ним Богдан Данилович.
— В то время ханты, манси жили около местечка Шибирь. Ханты или эвенки, когда их спрашивали, откуда они, где проживают, отвечали: "Зывём в Сибири".Никто из них не произнесёт Шибирь. От них русские переняли слово "Сибирь". Другое название купцам не озвучивали. Для сибирских татар — "Шибирь", для эвенков — "Сибирь". Малые народы жили вместе с татарами. Кучум оттеснил их подальше на север, отдалив их от таёжных зверей, ясаком обложил, потребовал подавать ему ежегодно пушнину.
— Какой ты, паря, ловкий! — удивился заврайоно. — Учёные много лет ломают головы: откуда произошло слово"Сибирь", а он в барже сделал открытие.
— У купцов спрашивали: "Откуда такие дорогие меха?" Они отвечали: "Из Сибири". Возможно, ещё какие-то места называли "Шибирь"-"Сибирь"?Я убеждён, что малые народы породили слово"Сибирь".
— Возможно, ты прав. Продолжим разговор, — заявил им Бураев. — Не перебивайте меня.
— Не будем, — дружелюбно ответил Виктор.
— Через 100 лет после похода Ермака русские подошли к Байкала. В 1646 году отряд казаков Василия Колесникова достиг северных земель Байкала. Поднялись по многоводной реке Верхняя Ангара и на эвенкийской земле заложили Верхнеангарский острог Вскоре, через 2 года, служивые люди во главе с Иваном Галкиным основали Бургузинский острог. При впадении Иркута в Ангару построили Иркутское зимовьё. В 1666 году строится Удинское зимовьё. Много позднее пришли русские на юг бурятских земель. За полвека до прихода русских зашубутились хоринские буряты. 11 родов хори-бурят решили уйти из монгольских степей, надумав поселиться в родном краю. Перебрались на родину. Но как закрепиться на новых землях, как обезопасить каждый род? Уже появились близко русские селения. Вдруг найдутся претенденты на их пастбища? Русские поселяются. У них — власть, у них — на землю бумага от царя. Вражды между собой у русских нет. Строят дома. Живут в мире. Как им, бурятам, быть?
В 1657 году появился в Забайкалье отряд казаков с деятельным Афанасием Пашковым. Он организовал переход бурят под власть русского царя. Завели хоринцы дружбу с русскими, живущими без распрей. Вот если получить от царя царскую грамоту на землю, решили хори-буряты, то их тогда никто не сгонит — побоятся противиться воле сильного царя. Закрепить бы землю навечно царской грамотой, на которой царская печать приложена. Не умеют буряты ни читать, ни писать, а бумаге верят. Не заполучить ли царскую грамоту? Кто ослушается сильного царя? С этими мыслями хори-буряты объехали все 11 родов, объясняя: царская грамота на землю появится, и никто не выгонит их из родного края, надо только съездить к царю Русские служилые люди и казаки идею поездки одобряли и подсказали, что царь Пётр интересуется Китаем, хочет знать про китайские планы военных походов, не нападут ли на земли, открытые русскими. Китайцы и манжуры противятся появлению русских в этих краях. "Привезёте царю ценные сведенья, он и землю за вами закрепит", — толковали служивые люди бурятам. Три года хори-буряты собирались в поход, откармливали лошадей — очень дальний путь. Собирали и сведения о Китае. Тогда в Китай добирались через Монголию. Через неё проходили торговые пути в великий Китай. Монголы многое знали о Китае и поделились сведеньями с хоринцами.
В 1703 году хоринские буряты верхом на лошадях отправились в дальнюю путь-дорогу за грамотой к царю в Санкт-Петербург, столицу России. Отважные хоринцы преодолели широкие сибирские и зауральские реки. Долго ехали. Дружелюбно к ним все относились — к царю едут. Прибыли в Санкт-Петербург.
Привезли всё-таки хоринцы грамоту на землю с печатью от царя Петра Великого. С той поры и живут хоринцы на своей земле. Никто их не тронул. И местная власть их оберегала.
— Вы, Богдан Данилович, выдали нам целый трактат о Восточной Сибири, — заявил ему Быстров, внимательно прослушав интересный рассказ коренного сибиряка. — А мы плохие землепроходцы — никак не можем добраться до Верхней Заимки, и ничего не.предпринимаем.
— Что мы можем поделать? — спросил Виктора Бураев. — К длительному походу не готовились. Лошадей и лодки у нас нет. Прилепились к барже, и не оторвать нас от неё. Когда же мы доедем?
На шестой день, глядя на речную даль, Владимир Шлегер объявил:
— Кажется, доплыли. За тем поворотом реки уже будет видна Заимка.
— Ещё минут 15-20 проплывём? — проявляя нетерпение, переспросил Виктор и с надеждой на благоприятный ответ глянул на Шлегера.
— Что ты, Витя? Только через 3-4 часа приблизимся к Верхней Заимке, если на мель не сядем, — пояснил ему Владимир.
— С голоду опухнешь за это время, — вздохнул Виктор и, не глядя на красоты природы, плюхнулся на брезент.
— Если от берега идти прямо, пересекая речной загиб, то до поселка километра три, — как бы рассуждая с собой, проговорил Шлегер.
— Что я слышу? Что ты сказал, Володя? Три километра! — встрепенулся Быстров и привстал — Так пошли, Володя! Что тут отсиживаться? Это же рядом! Там — магазин! Три часа его ожидать? Выпрыгиваем на берег, подошла баржа!
Выпорхнули юноши из баржи. Вдогонку им крикнул Бураев:
— Витя! Ночевать будем у деда Дружинина. Дальше не поплывём. Покупай всё в магазине!
Виктор и Владимир по перелеску бежали стремительно, не обращая никакого внимания на живописность природы. Единственное желание — скорее бы увидеть строения и добежать до магазина. Они ныряли в падины, взбирались на пригорки. Наконец, впереди за редким березняком показались тёмные тесовые крыши. Быстров облегчённо вздохнул и пошёл тише. "Как хорошо, что у меня в заначке 200 рублей. Ох, и наемся!" Когда Шлегер стал перегонять, он спросил его:
— Володя, ты ночуешь здесь или поедешь домой?
— Домой, конечно! Моя Анна, наверное, потеряла меня — я должен был давно вернуться. А тут видишь, какие обстоятельства!
В небольшом магазине Быстров купил две булки хлеба, два килограмма краковской колбасы, баночку сгущённого молока, две баночки консервов "Мелкий частик" в томатном соусе. Всё ли купил? Под конец покупки сказал продавцу:
— Мне ещё килограмм пряников, — заявил незнакомый покупатель.
Женщина предупредила его:
— Пряники, молодой человек, в разновесе, а завернуть их мне не во что.
Быстров растерялся: как быть?
— Покупай, Витя, блюдо. Туда всё уместишь, — подсказал ему Шлегер.
— Тогда мне к пряникам — блюдо и пачку сахара-рафинада.
— Бутылочку будете покупать? — со всей серьёзностью спросила его заботливый продавец.
Быстров растерялся — покупка пол-литра в его памяти не значилась, да и заврайоно ничего о ней не сказал. Не знал он, что и ответить продавцу. Его снова выручил Шлегер. Подмигнул Виктору и громко заявил в белом фартуке женщине-продавцу за прилавком:
— А как же?! Незванных гостей без бутылки могут и не пустить ночевать.
Не допуская паузы, Виктор сказал:
— Продайте и водку.
— У нас только спирт, — коротко ответила она ему.
Виктор оторопел — такого сообщения он не ждал. Что скажет о покупке заврайоно? Пьёт ли спирт дедушка Дружинин, у которого собрались ночевать?
Опять выручил Шлегер:
— Что молчишь, Витя? Не сумеешь разбавить?
— Беру спирт, — промолвил, наконец, Виктор. — Сколько я вам должен? И скажите, пожалуйста, где живёт дедушка Дружинин?
Она подала ему сдачу рублями и мелкими деньгами и пояснила:
— Как выйдите на улицу, направо, наискосок, пятый дом. Отсчёт ведите от магазина.
— Благодарю вас. До свиданья, Володя! На берегу будешь наслаждаться едой? Да?
— Где ещё, Витя? — ответил Шлегер. — Прощай! Заходи. Угощу котлетами из ондатры.
— Из-за ондатры и не зайду, — серьёзно ответил ему Быстров и сунул в рот пряник, но пряник не поддался его молодецким зубам — каменный, пришлось его сосать.
— Витя, я пошутил. Жена с ондатрами меня в дом не пустит! Заходи. На охоту сходим, — со всей дружелюбностью напутствовал его Шлегер.
— Не охотник я, Володя, да и ружья у меня нет.
— Приходи, — вежливо увещевал он. — Всё найдём! — И они расстались
Несмело подходил Быстров к калитке: как встретят непрошенных гостей Дружинины? Замусоленный пряник вынул изо рта и огрызок сунул в карман пальто. В ограде старушка в белом платочке сразу спросила его:
— Вы к кому? По налогам к нам?
— Здравствуйте! Сельхозналог отменили, бабушка. Я из районо, в командировке. Живу у Марии Георгиевны. Она посоветовала остановиться у вас.
— У Мареи? У нашей дочки? — отозвался старик, стоявший у сарая. — Мил человек, проходи в избу. Гостем будешь.
Старина со свисающими седыми усами и седыми колючками на бороде, подстригаемые ножницами, подошёл к Виктору и сказал:
— Пойдём в избу. Не потеснишь нас.
Через тёмные небольшие сени прошли на кухню.
— В этом тереме живёт старик со старухой — Дружинины Егор Петрович с Александрой Дмитриевой, — сообщил вежливо хозяин дома.
— А чё это у тебя за блюдо, паря? — поинтересовалась бабуся.
— Марея передала, — догадался старина.
— Блюдо купил, в него сложил покупки, — объяснил Виктор.
— Напасти тебя! — проговорил дед. — Расходов-то!
— Вон сколько набрал! Мы чё ли бедные? Не прокормим тебя, паря? — отозвалась Александра Дмитриевна.
— Шесть дней от Куморы до вас добирались, — пояснил им Виктор.
— Поди, паря, ты голоден? Я тебя ухой угощу, рыбку поджарю. Дедушка
давеча, ещё утром, наловил. Сейчас я плиту зажгу, — сказала она, проходя к русской печке, в которую вмонтирована плита, служащая одновременно и шестком. — Деда, дров принеси. Парня, однако, надо накормить. Садись за стол.
— Уже несу, — отозвался Дружинин.
— За стол, спасибо, я сразу не сяду — со мной заврайоно едет. Он в барже остался. Через час приплывёт, — объяснил Быстров.
— Заврайоно, говоришь? Ладно, сообщил. Я в магазин схожу — надо купить бутылочку, — забеспокоился Егор Петрович.
— Я купил!
— Какой ты, паря, догадливый! Располагайся пока на лавочке. Я дров принесу. Пошёл я, баба!
Дружинин развернулся и вышел в сени. Кухонька небольшая, отметил про себя Виктор. Опрятно, чисто, уютно в ней. Взяв в руки два сосновых полешка, лежавших у дверки плиты, Александра Дмитриевна неожиданно спросила:
— Каков этот заврайоно на вид?
— Он — бурят, — не зная, как ответить на поставленный вопрос, сообщил ей Виктор и посмотрел на старушку: как она отнесётся к его сообщению.
— Бурят?! — воскликнула бабушка. ("Не то сказал? — задумался Виктор, сожалея, что попал невпопад.— А бабушка походит на бурятку"). — Бурят. Это хорошо! Я люблю бурят, — сказала она, продолжая закладывать поленья в топку.
Быстров в душе проклинал себя, что отказался от еды — голод сильно его донимал. Блюдо с продуктами исчезло — бабушка прибрала. Достал из кармана пальто обмусоленный пряник и стал его украдкой сосать. Рот заполнился слюной обильно, зубы не могли откусить от твёрдого пряника хотя бы кусочек. Прошло 3 часа, а Бураев не появлялся. Плот сел на мель? Вдруг баржа только к вечеру приплывёт? Уже на плите не раздавался треск жареной рыбы, не клокотала в кастрюле уха, перестал шуметь самовар — всё стихло. Но рыбный дух не давал оголодавшему Виктору покоя. Стягивало живот, и липкая слюна постоянно скапливалась во рту. "Балда — отказался от еды!" — ругал он себя.
— Придётся разогревать, — с печалью в голосе произнесла старушка. — Кажется, идёт! — воскликнул дед, глядя в окно. — Баба, зажигай плиту!
Быстров, не зная для чего, бросился к окошку. Скрипнула и открылась калитка, и в ограду вошёл Бураев.
— Колобок, — охарактеризовал его одним словом хозяин дома.
Глядя в окно, бабушка на свой лад оценила внешность гостя:
— Настоящий бурят! Видишь, как шагает: у него — мелкие шажки, и
носки ног в сторону отлетают. Торопится. Бурят у нас мало. Дедушка, открой двери в сенях, а то там темно. Я нарежу хлеб.
На столе — две глубокие тарелки с ухой, сковорода с жареными окунями и хлеб, грудой набросанный, — в центре. Егор Дружинин налил разведённый водой спирт почти до краёв в три гранёных стакана, а в четвёртый наполнил только наполовину и поставил половинку к месту, где должна присесть супруга. Совершив разлив, он приподнятым тоном проговорил:
— Пьём за знакомство с дорогими людьми! Не обессудьте за наше простое кушанье. Первую пьём до дна!
— На голодный желудок такую дозу шарахнуть, сразу свалишься. Я всё не выпью, — заявил Бураев.
— Я вообще не одолею. Лучше не пить, — заявил Быстров.
— Ты чё, паря? Не пьёшь чё ли? — поинтересовалась у него бабуся.
— Обидишь нас, парень, — поддержал жену Дружинин. — Хоть немного, но надо выпить. Я свою долю опустошу. Берите пример с меня, — сказал и опрокинул едкую жидкость в свой рот, понюхал кусочек хлеба и больше ничего есть не стал. — Бабушка давеча так накормила в обед, что до вечера сыт.
— Паря, поддержи, однако, старших — выпей! Уха стынет, — подтолкнула к выпивке Виктора Александра Дмитриевна и опустошила полстакана.
Бураев первоначально лишь приложил губы к стакану со спиртом, глотнул чуть-чуть, сморщился, а затем выпил половину жидкости, налитой в стакан, крякнул громко и произнёс:
— По всем жилам к низу пошло! Однако весь стакан не одолеть — пустой желудок.
— Ешьте досыта, — посоветовала бабуся. — Угощай, Егор Петрович.
— На завтра у нас ещё пол-литра есть, я пополам разделил спирт, — похвастался Егор Дружинин.
— Завтра у нас — работа, — заявил Бураев. — Сегодня с голода в миг опьянеем. Лучше воздержаться.
— Эх, петухи! Петухи! — неодобрительно, но доброжелательно отозвалась хозяйка: — Выпить, как следует, не можете!
С супругой не согласился Дружинин и подержал приезжих гостей:
— Много выпьешь с голодухи — голова быстро затуманится. Ты им, мать, определи ночлег. Они ноне рано спать лягут.
— Ты, старый, чё городишь, — запротестовала жена, — ещё солнце не зашло! Кто в это время спит?
— Нам, татарам, всё равно, — заявил Бураев. — Чайку попьём и с большим удовольствием ляжем на боковую. На барже раздольной постели не изведали, на железном дне спали. Прохладно ночами, так что в избе крепко уснём.
Он положил со сковороды в глубокую тарелку окуня и стал выбирать рыбные кости.
— Под рыбу спирт пойдёт, Витя? — спросил, хитровато глядя на него.
Не дожидаясь ответа, заврайоно допил спирт из своего стакана. Быстров не притронулся к стакану — понимал: такую дозу спиртного ему не одолеть.
Хозяйка устелила в горнице пол шубами, накрыла их простынями. Каждый получил по лёгкому одеялу и по перовой подушке. Бураев и Быстров сняли с себя верхнюю одежду. Накрываясь одеялом, заврайоно проговорил:
— Давненько в постели я не вытягивал ноги. — И обратился к Быстрову: — Тебе, Витя, теперь понятно, почему я не хотел, чтобы инспектором районо была женщина? Сподручны им такие поездки?
— Командировка была у нас аховская. Баржа для пассажиров совершенно не пригодна. — Подумав, спросил Бураева: — Так всегда придётся ездить?
— Ну, а как ещё? — ответил он вопросом на вопрос. — Комфортным транспортом. Север не обеспечен. — После небольшой паузы добавил: — Не поздний вечер, а спать сильно хочется — намаялись.
Завершился дневной перерыв у радиостанции, и в кухне на полную мощность заговорил репродуктор. Понял Виктор, что диктор по-бурятски произнёс: "Передаём пионерскую радиогазету". И радио выключили. Бураев, закрывая лицо одеялом, со смехом произнёс:
— Всё по-бурятски: одно слово по-бурятски, два — по-русски.
Гости без ужина проспали всю ночь. Утром Бураев и Быстров направились в школу. Подходя к небольшому деревянному зданию, Виктор удивлённо заметил:
— Тишина. Нет занятий, Богдан Данилович!
— Дети спокойные, — ответил он, — поэтому тихо.
— И порядок кругом, — добавил Быстров. — на дорожку посыпан песок. У них дворник есть?
— Какой дворник у сельской школы? — риторическим вопросом ответил ему заврайоно. — Дети постарались.
Школьный коридор пуст. В открытые двери классов видны дети, сидящие за партами. Встретила их высокая девушка, одетая скромно, как все сельские учительницы, — белая кофточка, тёмная юбка, коричневые чулки, на ногах — кожаные коричневые тапочки. "Даже никакой причёски на голове, — подумал Быстров. — Зачёсаны волосы на голове назад и — всё. Старше меня года на три". После приветствий заврайоно сказал:
— Знакомьтесь, Виктор Иванович, с директором школы.
— Рыкова, — представилась она, а подать руку постеснялась — такой молоденький инспектор.
— Надежда Филипповна, — уточнил Бураев. После небольшой паузы спросил её: — Вы давно в этой школе?
— Пятый год, — ответила она.
— Значит, закрепились здесь. Занятия начались?
— Нет. Через две минуты звонок, — сообщила Надежда Филипповна. — Вы пойдёте на уроки?
— Обязательно, — ответил ей заврайоно.
Быстров посетил четыре урока. Проанализировал их с учителями. Он особенно остался доволен уроком русского языка во 2-м классе у учителя Юрия Петровича Климачева. Дети так привязаны к нему, что казалось, будто курица-квочка возится с ними. Он интересно и очень просто рассказывал детям, а они с интересом его слушали. Без шума и возни, не переспрашивая, выполняли задания учителя. Было заметно, что учащиеся бережно и с любовью относились к единственному мужчине в школе. Они и на перемене не отходили от него. Окружив учителя, навострённо ждали, что он им скажет. Благоприятное впечатление оставил Юрий Петрович.
Бураев побывал на двух уроках у учителей истории и биологии. После уроков Виктор отыскал заврайоно в учительской. Он беседовал с директором школы — разбирали финансовые и хозяйственные дела. Быстров уловил последние фразы Надежды Фииповны:
— Нам, Богдан Данилович, пар бы 25 лыж. Большую часть зимы уроки физкультуры проходят в коридоре. Зима длинная, а у нас для уроков физкультуры нет самого необходимого. Родители могли бы приобрести своим детям лыжи, но их на Заимке не продают.
— Лыж нет в продаже и в райцентре, — сообщил заврайоно и добавил: — Полная беспечность у аймоно была — ничего не приобретали для школ. Деньги не смогли израсходовать.
— Сейчас можно приобрести лыжи? — вмешался в их разговор Быстров.
— Нет денег, — разочаровано сообщил заврайоно. — Сроки истекли, и райфо сняло со счёта все деньги.
По дороге, идя вдвоём, Быстров спросил у заврайоно:
— Богдан Данилович, почему снимают со счетов школ деньги?
Бураев обстоятельно ему пояснил, как школы расстаются с деньгами.
— Бюджетные деньги распределяются по кварталам. Выделили денежные средства — покупай. Прошёл квартал, не израсходовал, значит, деньги не нужны. Районный финансовый отдел их снимает со счёта. Протарабанила год Поликевич, занимаясь пустословием, не израсходовала отпущенные деньги, а нужда в них большая. Наступит новый год — будем думать, как полезно использовать деньги.
— Я хочу узнать у вас, Богдан Данилович, завтра мы снова с проверкой в школу идём?
— Нет, — ответил он. — Зимой капитально обследуем. Неплохо идут у них дела. Вообще-то еще дня два надо было бы у них пробыть, но нас потеряли в аймцентре. Там много дел накопилось. После обеда покинем Заимку.
— Транспорт появился? — обрадовано, с блеском в глазах, спросил он.
— Нашёлся, — коротко ответил ему заврайоно.
"Какой прозорливый Бураев, — подумал Виктор. — Никуда не ходил, а знает, на чём можно уехать". Быстров удивился, что Егор Петрович Дружинин не поленился: с узелком, в котором, видимо, рыбка для Мареи, пошёл их провожать. Они подошли к небольшому бревенчатому причалу на реке. Дружинин спихнул на воду одну из пяти суденышек, вытащенных на сушу, и сказал спокойно:
— Садитесь в мою лодку.
"Это же безмоторный транспорт?! Кто будет грести? Бураев?" — ничего не понял Виктор и с широкой улыбкой — мол, дурочком проживу: он грести не умеет. Виктор молча забрался в качающуюся на воде лодку. Рядом с ним сел Бураев. Егор Дружинин качнул руками лёгкое плавсудёнушко, пихнул вперёд и, упираясь грудью в корму, проворно перевалился в лодку. Перелез через их сидения, уселся на дощатое место гребца, подхватил два весла, уложенных на борта лодки, и бесшумно опустил их в воду. "Он, старик, будет грести! Уговорил заврайоно Дружинина отвезти их на лодке. Но лодку потом надо же в Заимку доставить. Немаленькую заботу взвалил Бураев на старика", — рассудил Виктор. Дед и баба молчали, не проронили об этом ни слова. Дружинина, скорее всего, не заработок прельстил, он, видимо, решип уважить гостей, и за ночлег они не заплатили. Виктор в лодке ощутил себя в неудобном положении: в почтенном возрасте мужчина гребёт вёслами, а они преспокойно наблюдают, какие усилия он прилагает. Виктор не представлял, в тяжесть или нет такая работа для старика — сам больше десяти метров не грёб, на лодке его никто далеко не возил.
Егор Петрович Дружинин всё время направлял лодку на средину Верхней Ангары, чтобы течение ускоряло скорость движущегося по течению транспорта. В конце концов, Быстров не выдержал и обратился к нему:
— Егор Петрович, разрешите мне погрести?
— Ты когда-нибудь грёб? — так спросил, что по интонации его голоса понял, что он сомневается, умеет ли Виктор управлять лодкой.
— Нет, — откровенно ответил ему Виктор.
— Тогда сиди, — сказал ему Дружинин и дружелюбно, чтобы он не осерчал, добавил: — Я, Витя, скажу, когда можно тебе сесть за вёслы.
Хотя лодка двигалась по течению реки, Виктор видел, что Егор Петрович прикладывал немалые усилия, чтобы она ускоренно продвигалась вперёд.
Казалось, тёплая осень остановила течение реки — движение лодки скрадывало её стремнину, вроде бы вёслы опускаются в стоячую воду. Но уже заметно удались от Верхней Заимки. Белоснежные горы за спиной, позади. Безветренно. Светило солнце на чистом небе. Благодатная осенняя погода. На лодке 6 дней не ехали бы до Нижнеангарска. Но лодки не было. Вот беда!
Дружинин предоставил Виктору возможность долго наблюдать за его усилиями. За это время молодой человек теоретически подготовил себя к гребле. Но как у него получится? Вопрос вопросов!
Виктор вспомнил, как в студентческие годы он и товарищ решили покатать девушек на лодке. Разгуливают же в лодках юноши с девчатами! Что сложного: греби, и — вся забота! Незадачливые студенты ни разу не сидели за вёслами, хуже того, даже не катались в ней. Видели лишь в кинофильмах, как ею ловко управляют моряки и рыбаки. Взяли у лодочной станции на прокат шлюпку. Усадили двух однокурсниц на корму лодки. Уселись к ним лицом — не спиной же сидеть к юным девам. Он и товарищ взялись за вёсла. Решили плыть вверх против течения реки Оми, чтобы не попасть в бурный Иртыш. Гребут, направляя её вдоль левого берега, а её выносит на средину реки. Нажимают на вёсла, а шлюпка упорно движется не вверх, а вниз по течению реки — все их усилия напрасны. Гребут, но уже близки ледорезы под мостом. До Иртыша метров 300. Что делать? Плыли навстречу им две шлюпки — юноши-речники катали на лодках своих подруг. "Мальчики! Выручайте! Нас уносит в Иртыш!" Без разговора юнга пересел к ним в лодку. Он сел спиной к девушкам, взял в руки вёслы, плюхнул ими два раза, и лодка развернулась. Оказалось: они двигали лодку кормой вперёд.
Через четыре часа, когда русло реки Верхней Ангары расширилось на километры, когда её течение совершенно не стало ощущаться, Егор Петрович обратился к Виктору:
— Садись, паренёк, на моё место, погреби вёслами.
Предстояло ему впервые управлять двумя черпаками. Взмахнул вёслами, опустил их в воду, от их лопаток во все стороны полетели брызги, стремительно залетая в лодку с двух сторон.
— Осторожно. Не спеши, — посоветовал ему опытный лодочник, всю жизнь проживший у воды. — Не зарывай вёслы в воду. Плавнее их опускай.
Старался Виктор выполнять пожелания деда Дружинина. Осторожно опускал в воду пару весёл, боясь, что опять взметнутся брызги. Досадно: то одно весло глубоко зарывалось в воду, то другое скользило по водной поверхности, то нос лодки сворачивал с прямого пути. Приходилось одним веслом возвращать лодку на средину реки, прилагать одинаковые усилия на вёслы, чтобы нос лодки двигался по прямой линии. После часовой гребли стало что-то получаться. От прикосновения вёсел с водой уже не летели во все стороны брызги. Вёсельные лопатки плавно, без плеска, утопали в воде, и, наконец, нос лодки не сворачивал с маршрута. Виктор напрягал все силы, нажимая на вёсла, чтобы лодка, разрезая воду, двигалась быстрее. Войдя в устье Верхней Ангары, юноша заметил, что судёнышко в недвижимой воде резко замедлило ход. Он нажал на вёсла. Яркое красное солнце, увеличившись перед закатом, било своим вечерним световым потоком в лицо — ничего не видно впереди. С обеих сторон лодки водная гладь озарилась приятным розовым цветом, к закату порозовела вода, а затем приняла тёмно-красный свет. В этом сказочно красивом озарении скользила по воде лодка с тремя молчаливыми путниками.
— Въехали на Байкал, — сказал хозяин лодки. — Теперь я погребу. Нам надо до темноты прибиться к берегу. Не прихватил бы нас култук. Он может появиться неожиданно Вихрь взбаламутит воду. — И добавил, подбадривая Быстрова: — Грести научился. Похвально, паря.
Улыбнулся Егор Петрович. Бураев тоже растянул рот до ушей, сузив глазки, оставив на лице только узкие щелки и пухлые щёчки. На всём водном пути заврайоно не проронил ни одного слова, не сделал замечания ни Быстрову, ни Дружинину. Он полностью доверился знатоку северного края.
Завершилось транспортное крещение Виктора Быстрова, инспектора школ. Навсегда запомнил он утверждение северян: едешь на день — бери продукты на неделю. Такой зарок засел в его душе навечно. Остаться в дороге без продуктов с ним больше никогда не случалось. "Что ж, здравствуй, Байкал, славное море! Будем с тобою дружить! Мне здесь работать и жить.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
После командировки для Быстрова начались служебные будни, которые ему были не совсем по нраву. Первое поручение ему: проверить личные дела учителей, чтобы на каждого была анкета, копия диплома, трудовой договор, приказ о назначении на работу, трудовая книжка и заявление с просьбой принять на работу. У многих учителей все бумажные требования были в личных делах, но у молодых специалистов, у кое-кого, в деле не оказалось трудовых книжек... Об этих бумажных опущениях он сообщил заведующему районо.
— По анкете заполни трудовые книжки, по книге приказов аймоно запиши в трудовой книжке начало работы. Появится директор, передай их ему, чтобы в трудовых книжках были личные подписи. — Внимательно выслушав заврайоно, инспектор школ хотел приступить к концелярской работе, но Бураев подал ему листок и сказал: — Перепиши и расставь там знаки препинания.
Это был приказ по районо о проверке Куморской средней школы. В нём значился выговор завучу и требование к директору школы, чтобы он спланировал работу своего заместителя. Виктор переделал приказ на свой лад, считая, что проводил проверку в школе, поэтому вправе дополнять текст. Руководитель районо внимательно прочёл чистовик с быстровскими дополнениями, фыркнул, проявляя неудовольствие, и пробурчал сквозь зубы:
— Совершенно не знает канцелярский язык.
"Что это за язык? — недоумевал Быстров. — Канцелярский диалект?" С этим вопросом он решил обратиться к главному бухгалтеру районо. Он среди всех выделил Галину Васильевну по уму и такту общения с людьми. Она лет на десять старше его. Давно освоила бухгалтерскую работу — по счётной работе у неё нет проблем. С директорами разговаривает ровным голосом, не повышая его. Виктор чувствовал её твёрдость в разрешении проблем. "Можно сделать только так", — это её аксиома, и сломить её никто не мог. Букве инструкций она была верна. Быстров посчитал, что главбух поможет ему освоить канцелярский язык, и он обратился к ней. Она улыбнулась, спокойно и серьёзно объяснила ему:
— Бюрократический язык очень специфический: он сухой, со своеобразной терминологией. Его сразу не освоишь, как таблицу умножения. Вы в будущем столкнётесь с местной властью и не заметите, как познаете их канцелярский язык. Наблюдайте, запоминайте. Всё в своё время освоится.
"У заврайоно и главного бухгалтера есть чему поучиться", — такой вывод сделал для себя Быстров и углубился в бумаги: ему по отчётам школ ещё предстояло выяснить, все ли дети в районе охвачены четырёхлетним обучением.
— Богдан Данилович, по отчётам школ все ученики сели за парты. Не учатся только двое в Байкальской неполной средней школе. Они из одной семьи. У матери четверо детей. Отца нет. Выехал, алименты не платит. Мать не сумела собрать детей в школу. Так написано в отчёте
— Поздно мы спохватились — уже сентябрь проходит. Не сумела собрать — вот так объяснение! Кем эта женщина, у которой не учатся дети, работает?
— Не знаю.
— Немедленно, Виктор, свяжись по телефону с директором школы и сельским Советом. Пристыди их. Если завтра дети не сядут за парту, то в понедельник будут отчитываться в райисполкоме. Обязательно узнай, где работает мать этих всеми забытых детей.
Через час Быстров доложил заврайоно:
— Мать работает техничкой в сельсовете.
— Стоп! — воскликну Бураев — Безобразие! Вызывай их в исполком!
— Сегодня дети сели за парты, — неожиданно добавил Быстров.
— Давно бы так и сказал. Учатся дети, так пусть директор школы теперь письменно объяснит, почему первого сентября не учились. Я их пропесочу на сессии. — Подумав, заврайоно дал новое задание Быстрову: — Проверь, как осуществляет всеобуч неполная средняя школа аймцентра. Вместе с Поликевич просмотри прошлогодние классные журналы, посети дома по улицам.
— Обходить каждый дом, — уверенно заявила Клавдия Николаевна, когда они остались вдвоём, — нет необходимости. Скорректируем работу. По старым журналам проверим, все ли ребята, нынче учатся. Если есть отсев, выясняем причину. В поселковом Совете узнаем, какие семьи прибыли в райцентр
Через два дня Быстров сообщил Бураеву, что в школе учатся все дети.
— Это хорошо, — с удовлетворением заявил заврайоно. — Всегда, Виктор, начинай проверку школы с охвата детей всеобучем. — К сказанному добавил: — Ко мне на приём пришла из деревни женщина, а меня срочно вызывают в аймисполком, разберись с ней — пора тебе и жалобами заняться.
Виктор усадил рядом с собой на стул женщину, одетую в стяжённую фуфайку, голова её была укутана коричневой шалью.
— Рассказывайте, пожалуйста, что за жалоба у вас, — заговорил инспектор школ ровным голосом, располагая к себе собеседницу.
Женщина вытерла ладонью губы и поведала свою печаль:
— Детей моих бесплатно не кормят в здеснем интернате. Их у меня пятеро, а на бесплатном питании, однако, один Кеска. Музыка у меня нет. Есть они, но где-то болтаются. Всех мне не обеспесить, трудновато. Сняли с бесплатного питания Ахмета, Ванюску, а такзе Миколку, Земфиру. Кормят только Кеску.
— Продукты для питания у них есть?
— Какие, товарис, продукты? У меня дома — кот и три собаки. Нисево нет.
— Ваши мужья живы?
— Зывы. Недавно Ахмет прислал письмо. Просит прописать, как эывёт его сын Ахмет Ахметовис.
— Получаете алименты, так содержите детей нормально.
— Какие алименты, товарис?! Все мои музыки разбезались. За 15 лет от одного полусила письмо.
"Вот задача с пятью неизвестными! — рассудил инспектор школ. — Как их накормить? Чем ей помочь? Мужей искать? Была она зарегистрирована хоть с одним?" Быстров знал, что если нет свидетельства о браке, то ни копейки от мужиков не получишь.
— Вы с мужьями регистрировались?
— Нет
— Почему?
— Не хотят. Так им легсе прозыть.
— Что же можно предпринять?
— Помогите мне. В детсаду их бесплатно кормили. В прослом году ставили на бесплатное питание. А теперь говорят, — дотошно подробно поясняла многодетная мать, — они не эвенки. Семья одна, а дети разные. Вот такое дело, паря, высло. Все напасти на меня. Я хосю усить детей.
У виска из-под платка выбилась чёрная прядь волос. "Пятеро детей, а у неё ни единого седого волоса, — подумал Виктор.— Стойкая, видать, женщина".
— Замечательно, что вы беспокоитесь о детях. У вас какая национальность, уважаемая родительница? — спросил её Быстров.
— Я эвенка.
Виктор вспомнил, что военкомат определяет национальность по матери, поэтому и спросил у неё про национальность.
— Вы — эвенка, а почему у вас не все ваши дети эвенки?
— Потому, однако, дорогой товарис, — у меня разные музыки. Первый у меня был арбазан, второй — русский, третий — украинец, потом насёлся эвенок. Благодаря ему Кеску бесплатно кормят. Последний мой музык называл себя татарином. Каздый наструзыт и сбезыт. Я им каздый год розала. Я, эвенка, добрая, никому не отказывала.
— Национальность определяется по матери, — прервал жалобшицу инспектор. — У вас все дети должны быть эвенками.
— Правда? У меня мать эвенка, а отец русский. Знасит: я эвенка? Так? Да?
— Совершенно верно, — ободрил её Быстров. — Я позвоню директору школы и объясню ему. Предъявите ему паспорт. В нём указана национальность.
— У колхозников паспортов нет. Как быть мне?
"Опять допустил оплошность инспектор школ, — критикнул себя Быстров. — Не упускай мелочи".
—Возьмите справку в сельсовете, — посоветовал он эвенке.
— Она у меня на руках — там эвенок один. Другой справки не даст нас председатель, — поведала разочарованно инспектору женщина.
— Вы возьмите у него справку о своей национальности, — посоветовал ей Быстров. — Выдаст. Вы тогда потребуйте справку на детей. Пусть звонит в ЗАГС, в паспортный стол милиции, военкомат. Они разъяснят ему. Завтра предъявите документ, и детей поставят на бесплатное питание, не предъявят плату за сентябрь. Вам понятно?
— Хоросо понятно. Спасибо вам. Не зря я сагала 15 километров. Хотели, понимаесь, однако, эвенку не признать. Не высло. Мои дети есё в Ленинграде будут уситься.
Под конец беседы инспектор школ поинтересовался:
— Как вам, уважаемая, удаётся содержать детей? Вы работаете?
— А как зе! Я — колхозница. Зимой детей скола кормила. Летом — тайга, реська. Есть рузьё и сеть — сытым будесь. Мои дети любят ловить рыбу. От реськи их не оторвёс. Целый день на ней пропадают — домой не дозовёсься.
— Теперь вам облегчение, — ободрил женщину инспектор школ.
— Конесно, — согласилась она, рассыпаясь благодарностями — Вам, товарис, спасибо за всё. Детям рассказу, какой здесь хоросый инспектор: Я вам благодарна от всей дусы.
Уходя из районо, жалобщица обрадовано сообщила бухгалтерии:
— Какой доброзелательный селовек у вас работает! Всё быстро поресал.
— У нас все такие, — с гордостью сообщила ей Ольга Васильевна.
— Доброго вам здоровья, хоросые люди!
На следующий день к нему обратилась счетовод Мария Георгиевна Котова:
— Виктор Иванович, вас просит подойти к телефону женщина из Холодной.
В телефонной трубке звучал бойкий голос вчерашней посетительницы:
— Увазаемый товарис, всё благопусно разресылось — выдали справку. Я им сказала: "Вы, эвенки, сидите за столом и нисё об эвенках не знаете. В районо хоросый селовек лутсе вас о нас беспокоится. Я рада: я эвенка, и дети мои эвенки. Все мы благодарим вас. Сегодня со справкой приду в сколу.
— Вас, Виктор Иванович, беспокоит женщина, которая была у нас вчера? — поинтересовалась Мария Георгиевна.
Он с удовлетворением сообщил:
— Положительно разрешён вопрос северянки. Она очень довольна, и я удовлетворен рассмотрением её жалобы.
— Виктор Иванович,. хорошо у вас всё получилось с рассмотрением заявления — в районе уважают тех, кто благосклонно относится к эвенкам.
Вечером после районовских трудов Виктор решил навестить коллег. Он пошёл к Николаю Николаевичу, учителю истории, которому Поликевич и Быстров оставляли фиктивный акт. Николай лежал в одежде на кровати. Обрадовался он его приходу. Но внешний вид молодого учителя насторожил Виктора: припухшее лицо, какое-то синеватое, угри на щеках напряглись до красноты. Заболел? Но Виктор не спросил его о здоровье. В 23 года может оно пошатнуться?
— Как дела у тебя, Николай Николаевич, идут?
— Всяко разно. Посиди минуточку, Витя, сейчас вернусь, — забеспокоился хозяин квартирки, засуетился, спешно надевая на себя пальто.
— В магазин, Коля, не ходи — без выпивки посидим. Я зашёл к тебе просто поговорить, — попытался отговорить его Быстров от задуманного.
Но приятель выдвинул свой аргумент:
— Какие могут быть разговоры без бутылочки? К тому же, ты у меня гость. Я — мигом. Через три минуты вернусь.
Не сумел убедить его Быстров, ушёл и вскоре вернулся он, разгоряченный быстрой ходьбой, держа пол-литровкой бутылку спирта в руках. Щёки его пылали.
— У меня и рыбка солёненькая есть, — продолжая широко улыбаться, доложил он и поставил на стол бутылку со спиртом.
—Я сказал ничего не надо, — упрекнул Николая Виктор. — Потолковать зашёл, а ты бутылку притащил.
— Без неё разговор не получится, — отшутился он.
— Скажи, Коля, где пропадает Анатолий Иванович? Что-то его не видно. Затерялся в холостяцких волнах?
— Не спрашивай о нём. Толя приударил, — стал пояснять Николай, — за дочкой Поликевич. Сейчас невеста уехала — отпуск у неё кончился, а его взяла на квартиру Клавдия Николаевна.
— Как зятя? — спросил Быстров.
— Кто их знает, — ответил неопределённо Николай Николаевич. — Может, и как мужа. Следит за ним постоянно. Бережёт она его для дочери или для себя — непонятно. Ни на шаг от себя Толю не отпускает.
— Смешнее не придумаешь: явится через три года в Вологду с женой — пятидесятилетней старушкой.
На столе стояли пол-литровая бутылка спирта и два гранёных стакана. Для закуски предназначался хлеб и нарезанный дольками солёный омуль.
— Разводить или неразведённый выпьем? — спросил Николай.
— Ты что, Коля? Хочешь сжечь всё внутри? — обеспокоено заявил ему Виктор. — Я вообще пить не хочу.
— У меня, думаешь, желание возгорелось? Еле поднялся утром. Хозяйка капустным рассолом отпаивала. Потом дала выпить брусничный сок, так легче стало. После довольно доброй выпивки всегда тошно.
— С кем ты, друг, так ухлестался? — заинтересовался Виктор.
— С хозяюшкой. Она вроде ничего, а я мучался с утра.
— Видать, ты далеко с хозяюшкой уйдёшь. Она век прожила свой, и не свихнулась, а ты, Коля, до тридцати лет не дотянешь. Не будем пить! — заявил твёрдо и категорично Быстров.
— Витя, ты с ума сошёл?! У меня душа горит! Полдня ждал этого момента.
— Неужели, Коля, ты уже спился?
— Пока нет, — уверил Николай. — Но 10 дней пил без просыпа, — сознался он. — После школы такое желание одолевало, что удержу никакого нет. Что мы сидим? Пора выпить.
— И всё с хозяйкой? — не отступал от него Быстров.
— С кем ещё?! С ней пировали всю ночь до балдения.
— Возможно, из-за ежедневной гулянки покинул тебя Анатолий?
— Мы с ним вели трезвый образ жизни, — не согласился с ним Николай. — Без него я заскучал. Один, как сирота.
— И решил пить?
— Ничего я не решал — само собой получается.
— Посмотри, Коля, на себя. На щеках — угри. У тебя слабая на лице кожица. Возникнет рак. Спирт ускоряет процесс. Прежде, чем умереть, всё лицо искорёжится, — старался страхом убедить его Быстров. — У тебя зеркало есть?
— У старушки большое зеркало. Я сейчас принесу его.
Николай Николаевич долго пытливо рассматривал своё лицо в зеркале. Каждый угорь на лице потрогал указательным пальцем. Наконец, спросил:
— Витя, ты правду сказал про рак?
— Зачем мне придумывать? — Стал напирать на него Быстров, поняв, что он страдает мнительностью: — Пей больше — будешь ходить со страшной рожей. У пьющих людей от алкоголя носы синеют. У тебя такая кожа! Её одолевают угри. Пропал ты. С угрями не шутят.
— Угри меня замаяли. Давил их, парил — не помогает.
— Сходи к врачу. — Чтобы узнать, поверил ли ему Николай, предложил, с тайной надеждой что откажется: — Немного выпьем?
Ответа не последовало. Вскоре Николай негромко и нерешительно сказал:
— Может быть, не будем выпивать? До праздника оставим?
— Не возражаю, — обрадовано согласился Виктор, понял: на него он подействовал. — Я всё время призывал тебя к трезвому образу жизни. К тебе я зашёл за газетами. Был я, Коля, в командировке и остался без газет. По подписке с октября пойдут ко мне газеты и журналы. У тебя есть что почитать?
— У меня подписка только со следующего года, — сообщил он Быстрову. — У Соколова есть газеты — видел, он в киоске их покупал.
" До нового года ты ничего не расскажешь детям о международных событиях. Тоже мне, историк!" — оценил Быстров Николая как учителя.
— Что ж, придётся к Соколову заглянуть, — с сожалением заявил Виктор.
На следующий вечер Быстров пошёл к Соколову. Миша лежал на кровате. Поздоровался, пожав ему руку. Только опустил руку, плеть его сразу же устремилась под кровать, и оттуда вынырнула бутылка со спиртом.
— Миша, — предупреждающе заявил он Соколову, — я к тебе не выпивать пришёл. Удели мне газеты, которые ты прочёл. Без газет, как во тьме, хожу.
— Дам я тебе "Правду", "Комсомолку" и прочитанный мною от корки до корки журнал "Смена", — сообщил он, вставая с койки. (Как он ловко, лёжа на кровати, выставил бутылку!" — рассудил про себя Виктор). Но прежде мы выпьем.
— Выпивать я не намерен. Дай мне, пожалуйста, газеты. Мне надо к утру отчёт написать. Так что голову затуманивать нельзя, — выставил довод Быстров.
— Мы и не будем выпивать. Пропустим по сто грамм, не больше. Пока идёшь до дома, выдохнется.
— Не к чему, — возразил Виктор.
— Не могу же я просто так отпустить инспектора районо. Кстати сказать, мы твою должность ещё не обмывали. Всего — сто грамм.
— Дай, пожалуйста, газеты, Миша, и я пойду составлять отчёт.
Но Соколов не отступал.
— Газеты я тебе не дам, пока мы с тобой не выпьем. Наливаю себе сто грамм спирта — он у меня уже разведённый. Ты сам себе налей, сколько хочешь, коль ты такой занятой. Можешь представить, Виктор, каково в одиночку пить? А тут предлог есть. Не отказывайся!
Виктор плеснул в стакан немного спирта и взял бокал в руки.
— Я буду пить стоя, — заявил Виктор.
— Спирт можно пить стоя и лёжа — он легко катится в желудок и теплом растекается по телу, — расфилософствовался Соколов.
Чокнулись стаканами, выпили. Быстров пожал Михаилу руку.
— Благодарю за приём. Мне бы газеты?
— Пожалуйста, возьми на тумбочке газеты, журнал, мною перечитанные.
"Ни к кому нельзя сходить — везде выпивка. Только в этом интерес? — рассуждал Быстров, когда возвращался домой. — Чем им заняться? Я бы читал и читал! Столько ещё непрочитанного! Начал бы поиски, как раньше жили здесь эвенки, когда появились в этих краях русские первопроходцы. Знают о них коренные сибиряки? Не о выпивке, а о былых временах я бы поговорил со старожилами. Неужели историков не затрагивают эти темы?".
О своих посещениях молодых учителей Быстров решил не рассказывать заврайоно. Входит ли в компетенцию руководителя районного образования житейские будни учителей? На вопрос хозяйки квартиры, Марии Георгиевны, почему быстро завершились вечерние встречи, ответил коротко:
— Не хочу пьянствовать.
Она на это сразу же прореагировала:
— Лучше к девушкам ходите или дома сидите.
Однажды после работы Виктор попроведывал Марию Владимировну. Ему сопутствовала удача — у неё в вечерней школе не было первого урока., не зря пришёл. У Маши в комнатке Виктор почувствовал девичий уют — всё прибрано, всё к месту, нигде нет ни пылиночки. Быстров задал обычный вопрос:
— Чем занималась, Маша, сегодня?
— Как чем? — спросила, сопроводив вопрос улыбкой, и пояснила: — Дела известные — писала планы уроков, проверяла тетради. Ещё добавлю: готовила обед и ужин. Может, чайку попьём?
— Ты уже ужинала, Маша?
—Да. Режим не ломаю — в школе занятия с 7 часов вечера.
— Обойдёмся без чая. Просто поговорим. Уже освоилась в вечёрке?
— Знаешь, Витя, я думала, что мне большие трудности встретятся при обучении взрослых. Ошиблась. Большинство учеников желают получить знания, чтобы продолжить учёбу в техникуме, институте. Некоторые учащиеся надеются поступить учиться на дневные отделения.
— Это хорошо, — согласился с ней Виктор. — Мне не удалось поработать учителем. Мечтал с детьми совершать походы. В одиночку путешествую.
— Получается? — спросила Мария и посмотрела на него внимательно.
— Было дело под Полтавой, — проговорил Виктор. — В Куморе первый год средняя школа. Там открыли восьмой класс. Девять дней инспектировал.
. — Справился?
— От заведующего районо нареканий не было.
— Это хорошо. Можно сказать, это твой первый успех. Витя, забыла тебе сказать: я получила письмо от Серафимы Петровны. Тебе привет передаёт.
— Благодарю.
— Она тоже сожалеет, что не со школы, а с районо началась твоя работа.
— Что поделаешь? — с сожалением заметил он — Маша затронула его боль: до конца Виктор не смирился, что разлучен с учениками.
— Тебе, Маша, веселее живётся — газеты у тебя есть, а я не захватил ни одной газеты. Плохо, Маша, — почта приходит редко. Раскупили газеты, читать нечего. Добро, в библиотеке много книг. Выручают. Радио десять дней не слушал.
— Зато местной информации достаточно, — проиронизировала Мария. — Передают из уст в уста новости. Я тебя выручу. Есть три газеты "Известия", возьми. Ой, через полчаса у меня уроки. Извини, Витя.
— Благодарю, Маша за газеты. Вечер есть чем заполнить. Передавай привет Серафиме Петровне. — И уже у порога спросил: — Скажи, Маша, Миронов с парохода к тебе заходит?
— Василий? Может быть, и зашёл бы, но он не знает, где я живу.
Виктор редко бывал у Марии Владимировны — его одиночество её не интересовало. Потом Виктор и вовсе перестал заходить к ней — была причина.
В воскресный день Быстров в комнате сидя за столом, запоем читал газеты — подвалила почта достаточное количество корреспонденции. Вдруг услышал стук в окно. Он глянул на окошко и увидел, что постукивал пальцами по стеклу моряк. Виктор выбежал на улицу. У дома стоял Василий Миронов, помощник капитана теплохода "Комсомолец".
— Здравствуй! — Миронов пожал руку и спросил: — Скажи, пожалуйста, где живёт Маша? Через полтора часа отчаливает теплоход, хочу повидать её. Спрашивал у жителей, не знают Марию. Назвал тебя, сразу сказали.
Виктор объяснил, как найти Марию Владимировну, и они распрощались. "Возможно, это — Машина судьба, — подумал Быстров. — Не буду ей мешать". Он не собирался жениться, не присматривался к невестам и не понимал ещё тогда, почему девушки в 22-23 года так стремятся замуж, а потому отнёсся к Марии Владимировне как к другу, с которым встретились и, познав друг друга в незнакомой сторонке, сохранили между собой добрые отношения. По приезду в Нижнеангарск о Викторе и Марии так говорили: "К нам приехали молодые муж с женой". Скажешь, если жили в одной комнате и обедали вместе.
На работе заведующий районо объявил Быстрову:
— Следующим пароходом прибывает к нам инспектор районо. Я перевожу Поликевич в школу.
Быстров решил уточнить:
— Вы, Богдан Данилович, убираете Клавдию Николаевну потому, что нужен в аппарате районо мужчина?
— И не только поэтому. Я не хочу, чтобы в аймоно были нечестные люди.
— Она скомпроментировала себя? — удивился Быстров.
— Да, — ответил Бураев и добавил: — В районную библиотеку поступили новые книги. Она зашла туда, облюбовала географическую энциклопедию и спрятала под своё пальто. Её разоблачили.
"Оказывается, ей оплеуха за дело, — сделал вывод Быстров и подумал: — В назидание другим сделано".
Наконец, приехал инспектор. Он был на две головы выше Быстрова, старше лет на 7.Подтянут, элегантен, с тёмным, загорелым на солнце, лицом.
— Цыренов Цырен Цыренович, — представился новый инспектор Быстрову, — Зови меня Михаилом Михайловичем — так проще.
— Зачем же псевдонимы? Имя и отчество легко запоминаются. Кто-то назовёт Цыреном Цыреновичем, а я вылезу с Михаилом Михайловичем? Мы не подпольщики.
"Ещё один бурят прибавился в районе", — отметил для себя Быстров. За два дня Виктор понял, что этот бурят лучше его знает правописание русского языка. "А ведь русский язык неродной для него язык, — рассуждал Быстров. — Что и говорить, у Сталина "В вопросах языкознания", между прочим, из всех докторов филологии, которые задавали вопросы, двое — буряты. Говорят, докторов филологии в стране немного. Выходит, буряты хорошо познают языки". Своими наблюдениями он поделился с Цыреновым.
Он не удивился и не смутился, услышав суждение Виктора, дополнил:
— Многие выпускники-буряты хотят учиться на факультете русского языка и литературы. На приёмных экзаменах в институт на факультет русского языка и литературы — конкурс. Больше, чем на географический факультет. Порой до смешного доходит даже у наших учёных. Когда была опубликована работа Сталина по языкознанию, провели конференцию о развитии бурятского литературного языка. В разгар обсуждения учёный-бурят выступил и сказал: "Третий день идёт дискуссия о развитии литературного бурятского языка… на русском языке". И такое бывает. Настолько проникли буряты в русский язык, что не заметили, что им развитие родного языка легче объяснить с помощью великого русского языка.
— Идёт обогащение двух языков, — дополнил Виктор. — Видимо, бурятам легче изъясняться по-русски, чем на родном языке.
Цыренов расширил свою мысль:
— Русский язык богат. Это бесспорно. Но он своеобразен и знаменит тем, что не подавляет языки малых народов. У бурят есть литературный язык. Народы Севера благодаря русским тоже заимели письменность. Знаменит у них писатель Юрий Рэтхэу. Его произведения переведены на языки других стран. Англичане, французы, испанцы, португальцы, завоевав колонии, грабили, убивали или делали рабами коренных жителей. Исчезли многие языки народов Америки, Азии, Африки. Был бы, наверное, монголо-манжуро-китайский, а не бурятский язык.
Быстров решил для себя: с Цыреновым у него пойдёт дело. Заведующий районо сообщил им:
— Через два дня начнём инспекторскую проверку в райцентре семилетней школы. Вам в помощь — заведующая методкабинетом районо Пыхалова. Она проверит методическую работу в школе и подготовит семинар для завучей.
Проверять можно, рассуждал Быстров, но чему он может научить учителей, у которых уже есть опыт работы? На это Цыренов среагировал спокойно:
— Мы многое не знаем. Но отличить хорошее от плохого сможем. Так ведь?
Одновременно обогатимся опытом, посещая уроки стажистов. Побывать на таких уроках, как физика и математика, попросим учителей средней школы. Переговорю с директором и учителями математики и физики. К ним в школу из семилетки придут ученики, так что они заинтересованы, чтобы дети имели прочные знания.
"Догадался бы я о такой помощи? — задал себе вопрос Быстров. — Поддержка учителей для нас, инспекторов, — это хорошо".
Приход в семилетнюю школу заврайоно и двоих инспекторов учителя встретили насторожённо, перешёптывались, все исчезли из учительской ещё до школьного звонка.
— Мы имеем право явиться на урок в любое время, — сообщил Бураев инспекторам. — В коридоре — директор. Она покажет класс, в котором ведёт урок нужный вам учитель.
Проверка со временем приняла обыденный вид: посещение урока и его анализ. Быстров проводил беседу с учителем после того, как он побывал на трёх-четырёх уроках у одного учителя. Учащиеся занимались в две смены, так что инспекторы не покидали школу в течение всего дня. В сумерках уходил из дома, в сумерках возвращался на квартиру. Ничего особенного Виктор не нашёл ни на одном уроке, каждый из них походил друг на друга — будто бы договорились все работать по трафарету. Хотел он увидеть искорки при объяснении нового материала. Об этом он сказал на педагогическом совете по итогам проверки.
— Скучно живёте, уважаемые учителя. Вы своим однообразием не надоели ученикам? Хотели побывать на внеклассном мероприятии, но такого не оказалось. За две недели проверки — ни одного классного часа. Директор и завуч школы должны об этом серьёзно подумать. Я намерен всё-таки побывать на школьном празднике в любое время, если не буду в командировке.
Его подержали инспектор Цыренов и заведующая методическим кабинетом, а заведующий районо расширил тему.
— Я просмотрел приказы по школе. За год не вынесена благодарность ни одному учителю. В школе нет отличников просвещения. Как так? Правильно отметил Виктор Иванович, что много однообразия. Может быть, поэтому никто не выделяется? Это плохо. Надо поощрять лучших работников. В этом плане завуч и директор, действительно, многое не дорабатывают. Они должны учить и направлять учителей, растить мастеров педагогического дела. Отметите учителя, он через три года, не покинет школу. Зачем уезжать, если его здесь ценят?
Уже в районо Бураев нацелил своих сотрудников:
— Подготовьте семинар завучей района — нацельте их на плодотворную работу, на оживление внеклассных мероприятий.
Сотрудники районо упорно готовились к семинару.. Они просмотрели подшивку "Учительской газеты", все методические журналы, получаемые районо. Между собой обсудили содержание предстоящего семинара. На их взгляд, должен получиться полезное для завучей мероприятие.
На семинар прибыли все завучи школ. Первым выступил заврайоно. Он кратко объяснил, какими материальными возможностями располагает бюджет на новый год. Заведующая методкабинетом рассказала, как организовать стройную методическую систему в школе. Инспектор Цыренов сообщил о крупицах опыта, который познали инспектора при посещении Куморской, Ирканинской школ и райцентровской семилетки. Интересное сообщение о своей работе сделал завуч средней школы райцентра Петр Карпович Судьин. Ко всему пояснил, как можно быстро составить школьное расписание. Особое внимание уделил изучению работы каждого учителя, поведал, как в их школе распространяется и осваивается опыт новаторов педагогического мастерства. Бурным получилось выступление заведующей школьным отделом райкома комсомола Фаины Ощепковой. Она упорно обращала внимание учителей на развитие у пионеров и комсомольцев инициативы и самостоятельности в их школьных делах. Опиралась комсомолка в своём выступлении на факты. Быстров понял, что она хорошо знает, как живут комсомольцы и пионеры школ, как организовано их обучение и воспитание.
Для Виктора было открытие: вся работа комсомола и пионеров проходила под руководством райкома комсомола. Знал он, что у райкома комсомола есть отдел школ, но, будучи больше года секретарём комсомольского комитета в своей школе, он ни разу не встречался с работниками райкома комсомола. "Хорошо, — подумал он, — что здесь у райкома комсомола есть связь с учителями".
Обмен мнениями прошёл оживлённо. Не только обсуждали, как лучше организовать учебный процесс, но и выдвинули ряд вопросов заведующему районо. Они касались материального обеспечения школ. Завуч Куморской школы не задала ни одного вопроса и не выступала, отметил для себя Быстров, видимо, инертность ещё не пропала у неё. После позднего обеда завучи побывали в шестом классе на открытом уроке математики в средней школе райцентра.
— Ёмкий получился у нас семинар. Молодцы! Хорошо его подготовили, — подвёл итог на следующий день заврайоно. — Авторитет ваш, Виктор Иванович, в школах возрос — умеет, считают учителя, не только контролировать, но и учить. После октябрьских праздников приступим к проверке средней школы райцентра.
Два праздничных дня Быстров занимался личными письмами. Накануне верховик, северный ветер, отогнал туман от райцентра, и долгожданный самолёт прорвался к аэродрому. Много пришло писем. Из 18 выпускниц пединститута, пожелавших жить в дальних краях, только в двух точках предоставлена молодым специалистам отдельные квартиры..То на подселении, то с хозяевами вместе пришлось им жить. "Значит,— отметил Виктор, — через три года вернутся к родительскому очагу". На своё житьё-бытьё Виктор не обижался. Хозяйка, располагая разнообразной свежей рыбой, говядиной, свиным мясом, картофелем, солёной капустой, различными крупами, готовила разнообразные вкусные блюда — старалась от всей души. Она никогда не надоедала ему, не ворчала и не бранила его — молодой человек после работы большую часть времени проводил за чтением книг или что-то писал в своей комнате.
— Виктор Иванович, вы больше десяти дней пробыли в командировке, поэтому в следующем месяце вам платить меньше, — сообщила ему хозяйка.
— Мария Георгиевна! — воскликнул Виктор. — Какие могут быть счёты? Что с возу упало, то попало. Я вами доволен и на хозяина не обижаюсь, так что плата с меня сполна. Мы ведь так договорились?
— Вы так считаете, Виктор Иванович? Но смотрите, — ответила она. — Я хочу, чтобы всё шло без обиды.
— Мне не на что обижаться. Всё время ощущаю ваше внимание и уважение к себе. Я доволен отношениями, которые сложились у нас.
— И на том спасибо вам, Виктор Иванович, — ответила Мария Георгиевна.
Виктору никогда не занимался меркантильными делами. Он был удивлён, когда составил авансовый отчёт по пребыванию в командировке — за 17 дней ему предстояло получить 850 рублей. Это же на150 рублей больше его месячной зарплаты! Главный бухгалтер внимательно проверила документ, раза два-три щёлкнула пальцами косточки и подписала авансовый отчёт, при этом сказала:
— Нужна подпись заврайоно.
Когда Бураев подписывал авансовый отчёт, Быстров высказал ему на счёт оплаты командировочных дней — беспокоил расход такой суммы денег:
— Богдан Данилович, много придётся мне выплатить.
— Чудак-человек! Боишься денег? Такова такса для северян: за день платят 50 рублей, день отъезда и день приезда считается за один день. Всё законно, мой друг.
Ещё одно обстоятельство, которое совершенно не затрагивало дела инспектора, заинтересовало Виктора. После обеда Бураев сказал ему:
— Сегодня вечером, в 6 часов, проводится партийное собрание. Ты же стоишь на партучёте в парторганизации райсовета. В сентябре мы были в командировке, собирались без нас. Велели в этот раз быть нам обязательно.
— Где оно будет проходить? — спросил Быстров.
— Как где? В райисполкоме, — ответил ему Бураев.— Вместе пойдём.
Виктор впервые побывает на партсобрании, на котором будут что-то обсуждать. За пять минут до шести часов вечера Бураев и Быстров вышли из районо. На первом этаже двухэтажного здания в просторной комнате, которую занимал районный отдел социального обеспечения, были расставлены стулья. У столов уже заняли места те, кто пришёл раньше. Бураев и Быстров заняли сиденья в последнем ряду. Лишь три стула впереди оказались свободными. Вошли двое мужчин в чёрных гимнастёрках с накладными карманами. Заведующий районо, глядя на них, тихо прошептал Виктору:
— Слева — второй секретарь райкома Кувшинов Анатолий Фёдорович, справа — председатель исполкома Байбородин. Андрей Иванович
Полноватый пожилой черноватый мужчина, Байбородин, дойдя до первого ряда стульев, развернулся, поглядел на всех сидяших, как бы проверяя, все ли пришли. Тряхнул чёрным чубом и сел рядом с Кувшиновым. Сразу же загородил он тех, кто сидел сзади его.:
— На собрание явились все. Нет одного.
"Все, но нет одного", — усмехнулся про себя Виктор.
— Кого? — раздался голос с места.
— Не пришёл конюх Егор Ребров.
— Я здесь, — сообщил мужчина, входя в открытый проём двери.
— Тогда явка сто процентов, — заявил полноватый чиновник.
— Это секретарь первичной организации Темников Валентин Лукич, — шепнул заврайоно Быстрову. — Он заведующий райфо. Здесь все сотрудники аймисполкома.
— Какое мнение по проведению собрания?
— Открыть собрание, — раздались с мест несколько голосов.
Заврайоно шёпотом вводил Быстрова в курс проходившего собрания:
— Председателем собрания избрали Корнева Дмитрия Алексеевича. Он заведует райсобесом. Секретарь — заведующая общим отделом райисполкома Никонова. Выступит с докладом заместитель председателя аймисполкома Наумов Николай Алексеевич.
Понятно, что все фамилии сразу же вылетели из головы Быстрова, ибо они ни о чём не говорили ему, но позднее он многих припомнил. Виктор сосредоточил своё внимание на докладчике, а он излагал для обсуждения суть решений сентябрьского Пленума ЦК КПСС 1953 года. Материалы этого пленума Виктор прочитал в газете "Правда", его интересовало, что же новое появится в районе на основании принятого этого важного документа партии. Наумов сосредоточился на изложении доклада, с которым выступил на пленуме ЦК партии Хрущёв, привёл высказывания нескольких участников этого высокого собрания и на этом завершил своё изложение. "Как же так? — раздумывал Быстров. — О районе ничего не сказал. Будут тут изменения? Почему он промолчал?"
—Я спрошу докладчика, новое появится у нас? — сказал на ухо Виктор заведующему районо.
— Молчи,— тихо проговорил Бураев. — Потом поясню.
"О районе ничего не сказали. Что же обсуждать?" — рассуждал Быстров.
Встал мужчина, блестя очками, поправил рукой взлохмаченные на голове светлые волосы, повернул голову вправо, влево, как бы отыскивая поддержки, задал вопрос:
— Интересно мне, что произойдёт у нас в районе? Так и будем продолжать ездить на вёслах за рыбой? — И сел на стул.
— Твой вопрос задал Николай Степанович Бахарев, заведующий отделом статистики аймисполкома, — тихо прокомментировал Бураев Быстрову.
— Отвечаю на поставленный вопрос. — Докладчик ещё не отошёл от стола, поэтому ответил: — Пройдёт на днях пленум обкома, тогда будем знать, какие произойдут у нас перемены.
— Зачем тогда проводим собрание, если ничего не знаем? Что в газетах напечатано, уже прочитали, — остался недовольный ответом на свой вопрос.
— Не унимается Бахарев, — прищурив глаза, съязвил шёпотком Бураев.
Сидящий в первом ряду 2-й секретарь райкома партии с места заговорил:
— Разрешите, я поясню?
— Слово предоставляется 2-му секретарю райкома КПСС товарищу Кувшинову, — объявил председатель собрания.
Кувшинов встал, повернулся лицом к сидящим коммунистам и заговорил:
— Я хотел выступить в конце прений, но беспокойный товарищ Бахарев заставил меня раньше времени говорить. Хочу пояснить. Для чего мы сегодня собрались? Наша главная задача — одобрить и принять к сведению решения ЦК партии. Разве не войдёт в историю отмена сельхозналога? Это же облегчение для сельских жителей. Наша задача довести до населения решения партии.
— Уже все знают, что не будет сельхозналога, — с места проговорил Бахарев.
Кувшинов неодобрительно глянул на него.
— Не терпится товарищу Бахареву. Знают! Но спросите его, где он уже выступил с сообщением о сентябрьском пленуме ЦК КПСС? Он ещё не выбирался из своей конторы к народу. А жаль. Побывал бы в массах, мог бы сказать нам, какое настроение у людей. Ничего не знает. Зато здесь нас будоражит. Наша задача не только одобрить решения партии, но рассказать людям, какие перспективы впереди. В своё время обком партии получит из Москвы указание и разъяснит нам, что произойдёт в нашем районе. Это всем ясно, товарищи?
— Конечно, понятно, — подтвердил председательствующий на собрании Коренев и, не дожидаясь, когда сядет Кувшинов, продолжил: — Нам предстоит одобрить решения партии. Надеюсь, что с этим все согласятся.
— Что он разъяснил? — с недоумением тихо спросил Быстров у Бураева.
Не успел ответить Виктору заврайоно — с места вновь заговорил Бахарев:
— Есть предложение: принять постановление об одобрении решения партии. Думаю, никто возражать не станет.
— И провести разъяснительную работу в трудовых коллективах, — добавил с места 2-й секретарь райкома партии.
— Есть возражения? — Задал всем вопрос председатель собрания и после небольшой паузы добавил: — Возражений нет.
— На днях мы проведём сессию районного Совета по этому вопросу, — сообщил, не вставая с места, председатель райисполкома.
— Это обязательно запишите в протокол, — добавил Кувшинов.
— Есть желающие выступить? — спросил Коренев и обвёл взглядом всех.
— Давайте, проголосуем за выдвинутые предложения, — не успокаивался беспокойный Бахарев.
Председатель собрания не стал возражать и предложил:
— Кто за то, чтобы одобрить решения сентябрьского пленума ЦК КПСС и начать разъяснительную работу среди населения, прошу голосовать. — Подняты руки. — Кто против этого предложения? Нет таких. Кто воздержался? Тоже нет. Постановление принято единогласно. На этом, считаю, наше партийное собрание завершилось, — объявил Коренев.
— О чём будут говорить на сессии райсовета? — поинтересовался Быстров у Бураева, когда они возвращались с собрания.
— То же самое, о чём говорили здесь, — со всем спокойствием пояснил он.
— На собрании ничего не сказали существенное о пленуме, — не мог никак успокоиться Виктор. — Кувшинов, наверное, что-то знает?
— Если бы знал, то сказал бы, — добродушно заявил Бураев.
— Зачем тогда созывать сессию, отрывать людей от работы?
— А что делать — надо же одобрять решения. Прошёл пленум и молчать? Так, по-твоему? — заключил под конец разговора заврайоно. — Кроме того, ежеквартально надо проводить сессии. Срок подошёл. Повод для этого есть. Вот и проведут сессию.
— Одинаково рассуждаете вместе с ними, — с неудовольствием отметил Виктор и в своей голове объединил всё, что произошло: — На бумаге густо, а в голове пусто. Так, Богдан Данилович?
— Привыкай, Виктор, к канцелярскому делу — главное, чтобы было на бумаге, а она всё стерпит.
Более обстоятельный разговор о пленуме получился у Быстрова с хозяином квартиры, хотя он не был связан с сельхозпроизводством. Когда Виктор пришёл домой, Александр Павлович спросил у него:
— На собрании были?
— Да. Прошло по сентябрьскому пленуму.
— У нас тоже на эту тему провели собрание.
— И что же решили военнослужащие райвоенкомата?
— Одобрили, разумеется, решения. Постановили, чтобы больше ловили рыбы и заготавливали пушнины.
— Военкомат занимается охотой и рыбалкой? — удивился Виктор.
— А что поделаешь, — ответил ему Александр Павлович, — приказали обсудить, вот и обсуждали. Наши колхозы много не почерпнут из этого пленума — указано увеличить производство зерна и обеспечить рост животноводческой продукции, а у нас — рыба и пушнина. В горах пашни нет. Южные районы быстро оживут. Отменили сельхозналог — это большой плюс. Наши колхозы имеют одну-две моторные лодки, и — всё. Ещё долго будут грести вёслами. У охотников такой же способ добычи зверя, какой существовал до революции. Вряд ли что у них изменится.
— Так и будут пурхаться на одном месте?
— А что поделаешь? Придётся ждать, когда Москва о нас вспомнит.
— И никто не забьёт тревогу? — удивился Виктор.
— Вряд ли, — ответил Александр Павлович.— Кому захочется раньше батьки в пекло лезть?!
Из районной газеты "Краасный байкалец" узнал Виктор, что прошли сессия райсовета и пленум райкома партии по обсуждению материалов сентябрьского пленума ЦК КПСС. "Канцелярии штампуют заседания, — рассудил Быстров. — Для чего им это надо? Что прибавляется от таких обсуждений?"
Дела конторские в районо проходили своим чередом. Собрав в кабинете своих подручных, Бураев объявил:
— Завтра приступаем к инспектированию средней школы.
— Как долго мы пробудем в ней? — задал ему вопрос Быстров.
— Потребуется не менее двух недель, — высказал своё мнение Цыренов.
— Пожалуй, так — нас мало, — согласилась с ним Пыхалова. — Четверо на такой большой коллектив.
— Следует понять и изучить в школе всё основательно, поэтому надо посетить уроки каждого учителя. Две недели — большой срок. Достаточно, чтобы всё узнать, — заключил, завершая обсуждение, заврайоно, — 10 дней
Посетив уроки в течение трёх дней, Быстров понял, что крупный коллектив отличается от учителей небольшой школы, в которых он побывал. Учителя средней школы не отмалчивались, они не сторонились проверяющих, а задавали инспекторам вопросы, иногда не соглашались с замечаниями контролёров, но всегда внимательно слушали, о чём им говорили. Иногда заявляли, что подумают над тем, что им предлагают, даже дискуссируют. Однажды на большой перемене учительница географии Тамара Гавриловна Овчаренко обратилась к Пыхаловой:
— Вы, говорите, что у нас не работают методические объединения. Я одна в школе, есть географ в семилетке с неполной нагрузкой. Разве это объединение?
В разговор вступил Быстров и заговорил со знанием дела:
— Географию вы изучили в институте. Продолжаете углублять свои знания. Но в данное время главное — методика урока. Необъятное поле для глубокого размышления о проведении уроков, чтобы закрепить новый материал, углубляя знания учащихся. Соберитесь вместе географ, биолог, историк и обсудите, как эффективно преподнести новый материал. Долго не заседайте. Но вы обсудите такой материал, который бы бил ключом. Многому можно научиться у Дарьи Кондратьевны Тарутановой, хотя она не историк и не географ, а учитель третьего класса. У неё ни один урок не походит на другой. Заходит в класс и спрашивает: "Дети, чем вы меня обрадуете?". Ученики начинают рассказывать, как готовили уроки, какие встретили трудности. "Миша, почему ты молчишь?".— "Я думаю, Дарья Кондратьевна. Дома я неверно решил задачу".— "Да? Попробуем у доски решить подобную задачу. Хорошо, Миша?" Миша без приглашения идёт к доске. Решает задачу. Решил. "У тебя так в тетради, Миша? — спрашивает учительница. "Вопросы я правильно поставил, а в вычитании допустил ошибку". — "Иди и, пожалуйста, исправь в тетради". Можно поставить ученику оценку за решение у доски, а можно и не ставить — итог подведёт самостоятельная работа. Таков её метод. Другой пример. На урок Дарья Кондратьевна принесла засушенный цветок. "Дети, — спрашивает она, — что у меня?", — "Цветочек". — "Багульник", — отвечают третьеклассники. "Да, у меня в руках, ребята, цветок багульника. Правильно сказали. Где он растёт?" Затем последовал ещё вопрос: "Когда зацветает багульник?". Ответ получен. "Дети мои, опишите наш родной цветок багульничек. Он удивительно красив". Дети с удовольствием сочиняют — для них нет трудности, но есть возможность проявить самостоятельность. Таких примеров можно привести много, побывав у неё на уроках.
— Интересно рассказываете. Есть у вас опыт, — отозвалась Тамара Гавриловна. — Жаль, что звонок на урок. Но мы ещё поговорим.
Быстров пошёл к Дарье Кондратьевне на урок чтения, который был по счёту третьим. Его покорил голос учительницы. Дикция у неё чёткая, чистая, оттенки приобретают каждое слово. Всё время хочется её слушать.
Окончила Дарья Кондратьевна женскую гимназию. Так толковали в Нижнеангарске. Муж её — белый офицер, поэтому семью сослали в Сибирь. В 1937 году мужа арестовали, с той поры семья ничего не знала о его судьбе. Уверены были, что его нет в живых. Дарья Кондратьевна с дочкой жила в Нижнеангарске и никогда не помышляла менять место жительства. В райцентре её уважали. После войны ей присвоили за многолетний плодотворный труд высокое звание — она стала Заслуженной учительницей школы РСФСР. Её дочка, как и мать, тоже стала учительницей, работала вместе с ней в одной школе и многое у неё переняла.
Быстрова интересовало, как в гимназии добивались постановки голоса у воспитанниц. Умение держать себя на уроке и приятным голосом общаться с детьми — это же шаг к сердцам детей. Почему в педучилищах, в институтах на это не обращают внимание? Доброе дело потеряли. А надо бы возобновить! Это же замечательно: дети, не отвлекаясь, с интересом слушают учителя
В обеденный перерыв заврайоно в учительской тихо сказал Быстрову:
— Витя, оторвись от проверки школы. Найди, пожалуйста, историка Николая Николаевича. Узнай, чем он занимается. Жительница посёлка на него пожаловалась. Надо разобраться. Уроков у него сегодня нет. Наверное, он дома. Возьми с собой заявление гражданки и покажи ему.
Разбирать жалобу Быстров пошёл после полудня. Безлюдье на улицах, потому что взрослые на работе, а подростки в школах. Тишина улицы его не смущала. Солнце на безоблачном небе щедро отдавало всю силу ноябрьского излучения белоснежному покрывалу. Из-за яркого отражения от белизны свежевыпавшего снега Виктору приходилось щурить глаза, порой не замечать редких прохожих.
Под скрип снега от его ботинок Быстров разгадал, почему в последние дни по посёлку раздавался визг собак. Он увидел, как мальчонок хлестал собаку верёвочкой. Она, запряжённая в лёгкие санки, лежала и не желала вставать. Пожилой мужчина, поравнявшись с Быстровым, остановился и, указывая пальцем на возню с собакой, сказал Быстрову:
— По всему посёлку визжат псы — обучают их езде. Достаётся бедолагам. На собаках стар и мал ездят по льду на рыбалку.
Наконец избиваемая собака вскочила и побежала. Мальчик еле успел плюхнуться животом на санки. Лайка понеслась не по дороге, а устремилась к тротуару, по которому шла женщина. Ей невдомёк взглянуть на собаку, пробегающую рядом, а саночки подбили ноги. и женщина упала навзничь, ударившись головой о твёрдый наст. Быстров подбежал к ней и помог ей подняться. Ругаясь, дама, стряхивая снег с пальто, сердито ворчала:
— Чёрт бы их побрал! Ездят где попало. Дороги им мало.
— Так можно голову проломить, — посочувствовал ей Быстров.
— Не говорите, — откликнулась она на сочувствие,— беда с собаками. Снежок смягчил удар, а то бы весь свой черепок расквасила.
— Больно? — спросил Быстров.
—Не пойму. Шумит в голове. Шишка будет. Это точно.
Собака с наездником мчалась уже далеко вперёди. Навстречу по обочине снежной дороги мчалась пара лаек, таща за собой санки, на которых горделиво восседал подросток — обучил собак езде. "Вот почему, — рассудил Быстров, — в каждой ограде много собак. Они нужны для поездок на рыбалку. Или держат просто из-за любви к ним, а порой, наверное, по привычке — во дворе должна быть собака, нужна на всякий случай. Лучше жить с собакой, чем без неё, хотя она не лает на постороннего и не сторожит усадьбу, да и надобности в стороже, видимо, нет". Так рассуждая, шагал Быстров по тротуару, изредка оглядываясь назад, не настигает ли его собачья упряжка.
Николая Николаевича Быстров застал опять в постели. Он лежал в верхней одежде. На ногах — шерстяные носки. Взлохмаченные упрямые чёрные волосы распластались на подушке. Хозяйка ещё при входе предупредила:
— Мы вчера были под турахом. Еле встали утром. Я ещё не прибирала у квартиранта. Он встал и лёг снова.
Быстров увидел эту "заботу": разбросаны на полу книги и обувь. Один ботинок стоял у двери, другой лежал на боку посреди комнаты, валялся носовой платок — интеллигенция без него жить не может, а он его отбросил... На столе царствовала нетронутая пол-литровая бутылка со спиртом, немытые — всё по паре — мелкие тарелки, вилки, чайные ложки, стаканы. На столе валялись обкусанные голова и хвост солёного омуля.
При появлении инспектора школы историк не встал, лишь отрыл покрасневшие глаза.
— Почему лежишь? — ничего другого не мог придумать Виктор, о чём спросить коллегу.
— А чё делать? — ответил он ему. — Пить не хочется. Бутылка стоит непочатая. Хочешь? Выпей!
Пришлось Виктору вытягивать из Николая слово за словом, чтобы понять, что случилось с ним ночью. Только тогда, когда он показал ему жалобу, поступившую в районо, Николай поднялся в постели, сидя на кровати, опустил на пол ноги в шерстяных носках. Ворча хрипловато, проговорил:
— Она (он имел в виду жалобщицу.) не спит ночами? Караулит дом вместо собаки? Как в полночь сумела разглядеть?
Вечером Николай Николаевич купил пол-литра спирта и решил попроведать коллегу Соколова. После двух тостов Всеволод отказался выпивать.
— Инспекторская проверка, а у меня четыре урока. Хочу утром быть бодрым. С ополовиненной бутылкой Николай вернулся на квартиру и предложил хозяйке осушить до конца имевшийся алкоголь, на его предложение старушка ответила пренебрежительно: "Чего пить? Тебе одному мало". Ретивый её квартирант, долго не думая, сбегал и купил в "Чайной" пол-литра спирта. "Вот теперь другой разговор", — заявила довольная покупкой хозяйка.
— Мы с ней потихонечку распивали весь вечер, — сообщил доверительно Николай Николаевич. — Первоначально разводили, а потом пили неразведённый спирт. Весь его кончили. Чтобы освежиться от воздействия принятого, я решил побродить, подышать на воздухе — тяжеловато было.
Никто не ходит ночью у домов в Нижнеангарске. На улице — никого. Он добрёл, пошатываясь, до ледяной горки, сооружённой на берегу Байкала, напротив Дома культуры. Тут же рядом установили ёлку с бумажными поделками и Снеговика, слепленного из снега. Надумал Николай стоя скатиться с горки. Не устоял на ногах и на спине съехал вниз. Повторил ещё два раза, но стоять на льду не мог. Заметил Снеговика. Подошёл к нему. Вырвал у него клюку вместе с рукой. Рассердился на некрепкое сооружение и снёс дедморозовской палкой голову у снежной скульптуры. Этим бы и обошлось, но под ногами вертелась большая дворовая собака. Она тёрлась о его брюки. "Чего тебе надо? Почему ты не спишь? — проворчал он. — Я тебя сейчас успокою". Взмахнул палкой и со всей силой ударил клюкой п0са по лбу. Огромная собака, только что ласкавшаяся, без визга замёртво упала на снег. "Вот я тебя и успокоил", — проговорил Коля.
— Я думал, что нет свидетелей, — заключил своё сообщение неудачник. Стою, раздумываю: зачем бил? Слышу женский голос: "Тебе помешала собака?"
Он всей своей пятернёй почесал лохматый чуб.
— Сам не знаю, как вышло. Ушла. И уже заявление! Пришёл домой. Моей хозяйке показалось мало. Сбегал ещё за бутылкой и досыта нахлебались.
— Позови сюда хозяйку, — попросил его Быстров. — Как её звать, Коля?
— Евдокия Мартыновна, зайдите, пожалуйста, к нам, — позвал он её.
Она шустро вошла в комнату и спросила:
— Вам что-то нужно? Я самовар поставила…
— Ничего нам не надо. Спасибо, — вежливо ответил ей Виктор и подвинул от стола к себе стул. — Присядьте, пожалуйста, Евдокия Мартыновна. — Она мягко приземлилась на сидение. — Меня интересует один вопрос. Скажите, Коля один пьёт?
— Один не пьёт. Вот стоит она на столе, и он не притронется к ней, пока не появится напарник, — уверенно заявила хозяйка.
— Когда нет напарника, он выпивает с вами? Так, Евдокия Мартыновна?
— Бывает иногда. Чё тут лукавить? Посидим, поговорим, — со всей простотой сообщила она.
— Вы вчера хорошо посидели.
— Шибко хорошо и долго, — согласилась Евдокия Мартыновна.
— В результате вашего веселья Коля в темноте сотворил чудеса на улице.
— Чё ли чё случилось? — встревожилась хозяйка.— Я ещё сегодня не выходила из ограды. Ничего не слышала.
— Он у деда Мороза отбил голову и руку. Убил собаку.
— И собаку?! — Евдокия Мартыновна хлопнула ладонями по коленям, проявляя удивление.— Знать, крепко был выпивши.
— Он с вами, Евдокия Мартыновна, пил.
— А я чё? Я спать пошла.
— Вы спать, а он — хулиганить, — уточнил Быстров. — Вас и его для разбора приглашают в районо. Жалоба от гражданки об убийстве собаки.
— Меня-то за чё? — выразила удивление хозяйка. — Я дома была. Ничё не делала. Страм-то какой!
— Вместе выпивали, оба и отвечать будете, — нагнетал Быстров, пытаясь воздействовать на хозяйку.
— Я один пойду в районо, — со всей определённостью заявил Николай Николаевич. — У Евдокии Мартыновны вины нет.
— Она спаивает тебя.
— Я?! Какая напраслина! Я ни разу ему не покупала. Коля приносит.
— Не знаю, как быть, но вас двоих приглашают, — рассуждал инспектор районо. — Могу попытаться всё уладить, если вы пообещаете не пить.
— Бога ради, поусердствуй, милый человек. Не притронемся мы к ней, злосчастной. Я к этому чуду прилажу голову и руку прилеплю, чтоб люди не сказали: спаиваю парня. Он же учитель!
— Правильно, Евдокия Мартыновна, — поддержал её Виктор, — никто-нибудь, а учитель! Этим званием дорожить нужно.
Подействовало и на Николая Николаевича — он сказал хозяйке:
— Евдокия Мартыновна, возьми бутылку, спрячь её.
— Так запрячу, и на новый год не найдём.
— Придётся заступиться за вас, — со всёй серьёзностью заявил им Виктор. — Смотрите, не подведите меня.
— Выдержим, — твёрдо заявил Николай Николаевич и пожал Виктору руку.
— Вы заходите к нам на чай. Пирожками угощу, — растекалась любезно Евдокия Мартыновна, уверовав, что всё благополучно завершилось. — У меня добрый щенок есть, майский, я его подарю. Восполню ей потерю сегодня же.
Быстров, удовлетворённый рассмотрением жалобы, доложил заврайоно:
— Богдан Данилович, у Николая Николаевича восстановлен порядок. Он и хозяйка заверили, что пить не будут. Женщине убитой собаки принесут извинения и подарят щенка. Им можно доверить, слово они сдержат.
— Доверяй, но проверяй, — заметил Бураев. — Пьянка — такая зараза, от которой трудно избавиться. Можно ли допустить, чтобы учитель спивался?
Перед проведением итогового педагогического совета в средней школе Быстров и Цыренов договорились между собой, что о работе школы расскажет Цыренов, Бураев дополнит. Виктор Иванович, решили они, не будет выступать. Однако заврайоно с этим не согласился.
— Надо и тебе выступить, Виктор Иванович.
Быстров удивился, что заврайоно тактично назвал его по имени и отчеству, что редко случалось, обычно он называет его полным именем в присутствии посторонних, а в данный момент, кроме их двоих, никого нет. Зачем от районо выступать троим? Этого Виктор понять не мог. И он сказал об этом Бураеву:
— Мы договорились, что достаточно выступления одного инспектора.
Бураев обстоятельно пояснил:
— Цыренов само собой — он основной докладчик, а тебе надо обязательно выступить в прениях, — продолжал настаивать заврайоно. — На педагогическом совете пообещал присутствовать первый секретарь райкома партии, и мы должны выглядеть достойно.
Можно ли перечить главному лицу района? Для секретаря он выступит. Не предполагал тогда Виктор Иванович, что его речь на педсовете окажется для него судьбоносной. Уж очень хотел 1-ый секретарь услышать Быстрова.
Заседание педсовета вёл не директор школы, а заведующий районо, он, открывая обсуждение итогов проверки, предоставил слово первым. Борзову.
— Учителям школы есть возможность, у кого учиться. В этом я убедился, побывав на уроках Дарьи Кондратьевны. Семь уроков я посетил у неё и был ею очарован. В её методике нет трафарета: опрос, объяснение нового материала, дача домашнего задания. Эти этапы присутствуют на уроке, но каждый раз своеобразно. Дарья Кондратьевна так строит урок, что у учеников появляется неодолимое желания знать и отвечать на вопросы учителя. Ни один урок у неё не похож на другой. Каждый вызывает интерес у учащихся. И так изо дня в день. За плечами у неё многолетний опыт, — чувствуется это, — но Дарья Кондратьевна тщательно готовится к каждому уроку. У меня есть стенограммы её уроков, и я подарю их школе, если разрешит учитель. Заслушаешься, как объясняет новый материал Дарья Кондратьевна. Громкий, ненавязчивый, но чёткий голос у учителя. Такая дикция у неё, какая бывает у знаменитых артистов. Каждое слово с правильным литературным произношением. Ей бы стихи читать по радио. Жаль, что без магнитофона я не могу воспроизвести её голос. Ни один урок её не усыпит, настолько неповторим, что желал бы послушать его ещё раз. Дарья Кондратьевна — неисчерпаемый учительский кладезь. Не зря она имеет высокое звание — Заслуженная учительница школы РСФСР.
Далее Быстров детально сообщил о недостатках в работе учителей.
Пока говорил, Виктор Иванович уловил, что его внимательно слушают все учителя. Внутренне он волновался, поэтому не смог потом оценить выступления других. В душе упрекал себя, что не успокоился, не взял себя в руки. Что поделаешь? Это же его первое выступление перед многочисленными учителями, а они придирчивый народ. Виктор надеялся, что Бураев и Цыренов, более опытные, чем он, глубже проанализируют работу коллектива.
1-й секретарь райкома партии на всём протяжении педсовета не проронил ни слова. Он, видимо, знакомился с коллективом учителей. Так решил Быстров. Но всё замышлялось не так, как думал Виктор. Г. И. Воронину, первому секретарю райкома КПСС, интересно было узнать, как Быстров умеет выступать, давать оценку работе учителей, каково будет их отношение к сообщению молодого инспектора. То, что он хотел, получил. Выступающие не возразили Быстрову..
Всё так и было.
Через два дня после школьного педсовета в конце рабочего дня Бураев позвал к себе Быстрова и сообщил, загадочно, многозначительно посмотрев на него:
—Тебя, Виктор Иванович, приглашает к себе Воронин.
— Зачем я потребовался 1-му секретарю райкома партии?
— Этого я знать не могу, — ответил спокойно заврайоно. — Ты же кандидат в члены партии, значит, у него что-то к тебе есть. Встречался с ним?
— Не пришлось. Женщина оформила всё при постановке на учёт.
— Здесь тебя будут принимать в партию, вот он и решил познакомиться.
Мы вновь подошли к раздумьям Виктора Быстрова на кровати, после того, когда он побывал на беседе у 1-го секретаря КПСС. Перебирал тогда Виктор в уме, лёжа на постели, кто мог его рекомендовать райкому. Решил, что это, безусловно, протекция Бураева. "Может быть, я не подхожу для работы? Но заврайоно никогда не высказывал претензии, да и замены у него никакой нет, — рассуждал Виктор. — Никто не знает его, кроме Бураева".
Скрипнула входная дверь. Это пришёл хозяин. Он привёл дочку из детсада.
— Мама, я молока хочу с хлебом! — раздался детский звонкий голос.
— Раздевайся, доченька. Вымой руки. На плите жарится на сковороде картошка. Сейчас будем ужинать.
Виктор поднялся с кровати, сел на стул.
— Александр Павлович! — крикнул он в открытую дверь. — Можно вас?
Хозяин вошёл и, глядя на взъерошенную голову Быстрова, спросил:
—.Что случилось, Виктор Иванович?
— Был у первого секретаря, — негромко проговорил Виктор. — Хотят двинуть меня в секретари райкома комсомола.
— Поздравляю, Виктор Иванович! — Котов расплылся в улыбке.
— Александр Павлович, но я не хочу менять профиль работы, — заявил ему Виктор. — Окончил институт, а в школу не попал. Здесь, в районо, я как-то связан с педагогическим процессом. В комсомоле полностью оторвусь от уроков, под старость лет явлюсь в школу с ничего не значившим дипломом.
— Не знаю, что и сказать вам, — задумался Александр Павлович. — Привяжутся и не отвяжутся. Тем более, что за это взялся первый секретарь райкома. Вы отказались?
— Да.
— И что он сказал вам?
— Посоветовал подумать. "Мы вас здесь будем принимать в члены партии", — так и заявил.
— Значит, не отстанут от вас, — заключил Александр Павлович. — Соглашайтесь, иначе будут каждый день вызывать в райком.
— У меня от волнения даже спина заболела.
В районо Виктор предъявил претензию Бураеву:
— Богдан Данилович, вы меня рекомендовали?
— Помилуй меня, Витя! Мне кадры не нужны? Всё очень просто: у них твоя учётная карточка — там всё записано. В декабре районная комсомольская конференция. Им нужен кадр. Почему тебя раньше не тревожили? Не было у них твоей учётной карточки. В конце ноября прорвался к нам самолёт с почтой, они и получили все сведения о тебе. У меня спросили про тебя. Ответил: "Нормальный парень". Не в моих интересах тебя хвалить. Дал согласие?
— Нет, — ответил Быстров.
— Жди, скоро вызовут. Не отстанут — не зря же первый ходил на педсовет.
"Вон оно что! А он, бестолковый, уверовал, что первый знакомится с коллективом учителей. Из-за него секретарь пришёл на педсовет!"
А начинался поиск кандидатуры 1-го секретаря райкома комсомола у райкома партии из-за настойчивости обкома партии.
Гавриил Иннокентьевич Воронин, 1-й секретарь райкома партии, в ноябре каждый день ожидал переговоры с заведующим отделом партийных, комсомольских и профсоюзных органов обкома КПСС Струиным. Первый раз он позвонил ему в сентябре и пространно пояснил:
— Товарищ Воронин, в четвёртом квартале текущего года пройдут районные комсомольские конференции.
— Об этом мне известно, — поспешил сказать ему Воронин.
— Это хорошо, товарищ Воронин, что вы в курсе комсомольских событий. Когда пройдёт у вас районная комсомольская конференция?
— Райком комсомола провёл пленум в сентябре. Решили: комсомольскую конференцию провести в конце декабря. Этот вопрос, товарищ Струин, мы рассмотрели на бюро райкома партии.
— Почему так поздно? Можно провести конференцию раньше?
— Только к этому времени у нас установятся дороги и наладится гужевое сообщение.. До конца декабря у нас связь с посёлками только по радио.
— Жаль, что нельзя приблизить конференцию. В первой половине января у комсомольцев областная конференция. Смотрите, не подведите. — После такого напутствия Струин задал ему ещё один вопрос: — На бюро вы рассматривали кандидатуру первого секретаря райкома комсомола?
— У нас остаётся прежний секретарь.
— Сколько ему лет? — сразу же спросил Струин секретаря райкома.
— 31 год, — ответил ему Воронин.
— Вы знаете, товарищ Воронин, что комсомольский возраст до 28 лет? В республике нет ни одного с таким возрастом. Надо вам подобрать молодого члена партии, имеющего высшее образование.
— Наш орготдел уверяет, товарищ Струин, что такой кандидатуры нет в районе. Есть с высшим образованием, но они, товарищ Струин, беспартийные.
— Вы не можете принять в партию?
— У нас восемь молодых учителей с высшим образованием …
— А вы говорите, что никого нет, — перебил его заворготделом обкома партии и упрекнул его: — Просто вы не занимались этим вопросом.
Воронин обстоятельно решил пояснить ему:
— Все 8 учителей с высшим образованием прибыли в район к этому учебному году. Кто им даст рекомендации для вступления в партию? Надо знать в течение года, как положено по уставу, — выдвинул доводы секретарь райкома партии и добавил: — Возможно, кто-то из них мог запросить с прежнего места жительства три партийные рекомендации, хотя это сложно сделать. Но у нас нет почтовой связи. Регулярно начнутся летать самолёты только с половины января, когда установится лёд на Байкале. Уже начались сбои с почтой. Поэтому решили, что секретарь райкома комсомола поработает ещё год.
Такое пояснение не удовлетворило заведующего отделом обкома партии, и он обрушил на Воронина резкую критику:
— Вы так информировали моих работников отдела? Жаль, что я поздно узнаю об этом. Самый старый в стране секретарь райкома комсомола будет у вас и у нас в республике. Этого мы допустить не можем. Плохо работаете, товарищ Воронин. У вас нет резерва. В течение года вы не подумали. На что это походит?
— Я третий месяц работаю первым секретарём райкома, — попытался оправдать себя Воронин. — Считаю, что прежний 1-ый секретарь комсомола ещё год поработает. Фронтовик. Награждён он орденом Красной Звезды, медалями "За отвагу" и "За боевые заслуги".
— Это не имеет значение — поезд его ушёл. Есть аппарат райкома партии, так пусть ищут. У вас заворготделом работает шестой год, стаж есть и у второго секретаря райкома. Должны знать свои кадры. Даю вам две недели. Ищите. Или вы хотите побывать на бюро обкома партии?
Воронин пригласил к себе заведующего орготделом райкома партии и прямолинейно ему заявил:
— Товарищ Буркот, если хочешь работать в райкоме партии, ищи секретаря райкома комсомола. Требования обкома таковы: молодой коммунист с высшим образованием — отступлений не должно быть.
— Я его из пальца высосу? Нет у нас такого комсомольца, какой им нужен.
— Струин пообещал вызвать меня на бюро обкома партии. Владимир Павлович, вместе полетим. Надо искать. .
— Оба полетим. Полетим, так полетим. Нет такого! Всех перебрали — нет!
— Две недели он дал на размышление. Ищи!
— Ищи — свищи. Хоть лоб разбей! — Буркот ткнул несгибаемым средним пальцем себе в лоб. — Указать легко — выполнить невозможно.
Собрались морщинки у Воронина на лбу. Он почесал пальцами правой руки затылок и озадачил заведующего орготдела райкома партии:
— Кандидатура на должность секретаря райкома комсомола, или мы сделаем оргвыводы и доложим обкому: товарищ, отвечающий за кадры, не справился со своими обязанностями.
— Круто, Гавриил Иннокентьевич. На бюро вы решите, но пленум вас не поддержит.
С ним Воронин не согласился.
— Не думаю, что членам райкома партии безразлично, кто возглавит райком комсомола? Надеюсь, что поддержат бюро. Скажут, засиделся в райкоме партии товарищ Буркот.
Владимир Павлович Буркот понял, что требуется себя защитить, иначе можно заскользить по наклонной плоскости. И он примирительно заговорил:
— Гавриил Иннокентьевич, не следует так обострять проблему. Не попросить ли нам обком партии, чтобы к нам в район направили молодого коммуниста? Квартиру ему мы здесь как-нибудь найдём.
1-ый секретарь райкома партии внимательно посмотрел на заведующего орготделом, задумался. Его брови почти сомкнулись на лбу.
— Идея неплохая, Владимир Павлович, — заявил Воронин.— Прислали бы молодого человека, и проблема бы разрешилась. Стоит подумать, как обратиться к обкому партии. Вы прозондируйте в исполкоме на счёт квартиры.
— Я всё выясню, Гавриил Иннокентьевич, — обрадовано доложил Буркот.
Два дня Воронин обдумывал, как ему изложить обкому партии идею, предложенную Буркотом. В конце концов, он решился позвонить.
Оборвал его Струин с первых слов и спросил:
— У вас есть кандидатура, товарищ Воронин?
Сбил его с мысли.
— Нет у нас кандидатуры. Обком партии сможет прислать к нам молодого коммуниста? — Выпалил в телефонную трубку 1-ый секретарь Северо-Байкальского райкома партии.
— Что?! Вы уже начали указывать, что нужно делать обкому партии? — огорошил вопросами Струин Воронина.
— Мы не указываем, мы просим обком, товарищ Струин, — попытался оправдать себя Воронин.
— Вы, товарищ Воронин, пошли по линии наименьшего сопротивления: заботу райкома перекладываете на обком партии. Легко разрешаете проблему. Чем вы занимаетесь в районе? У нас есть резерв. Без резерва обком партии не живёт. Но растить кадры — ваша забота, — неисчерпаемо лилась из телефонной трубки мораль. Воронин был уже не рад, что позвонил ему, а заведующий орготделом обкома партии продолжал назидательно поучать: — Вы, товарищ Воронин, недавно на партийной работе, так покажите себя. Через 12 дней продолжим разговор. Ищите у себя молодого коммуниста. До свиданья.
"Угодил на крючок рыбалову, — укорял себя в душе Воронин. — Зачем он ему позвонил? Вот так подсказал ему опытный партийный кадровик!" Кипело и возрастало у 1-госекретаря неудовольствие на орготдел райкома партии, на его заведующего. Подсовывают они его обкому партии!
На следующий день за час до восьми часов утра Воронин уже сидел в кабинете. Утреннюю тишину нарушил Буркот — он зашёл в кабинет с бумагами в руках. "Что ему потребовалось спозаранку?" — подумал 1-ый секретарь.
— Нашёл! — обрадовано сообщил он. — Все организации на три раза я пересмотрел, а в свою, райкомовскую, не догадался заглянуть — посчитал, всех знаю, дескать, все в возрасте. Молодой человек, коммунист, на учёте в нашей парторганизации, 23 года, в этом году из армии пришёл. Комсомольскую работу знает. До армии работал счетоводом в колхозе имени Буденного.
— Кто? — терпение у Воронина кончилось.
— Стрекаловский Александр! — торжественно сообщил Буркот. — Работает заведующим орготделом в райкоме комсомола. С комсомольской работой знаком.
— Известен он мне. Как мы про него забыли! И Ненашев его не предложил. Искали! Со Стрекаловским разговаривал?
— А как же! — с удовлетворением сообщил заворготделом райкома партии. — Беседовал, Гавриил Иннокентьевич. Согласен.
— Гора с плеч долой! — вздохнул Воронин. — В приёмной у нас никого нет? Бурыгина ещё не пришла? Пригласи ко мне Стрекаловского и созывай бюро.
Заседание бюро райкома партии прошло спокойно — у членов бюро претензий к Стрекаловскому не было, никто не возразил.
— Наш парень, местный — за всех ответил член бюро, прокурор Вялик.— Работа у него пойдёт. Знает район. Можно на конференции рекомендовать его.
С подъёмом в душе позвонил Воронин в обком партии. После разговора со Струиным был 1-ый секретарь райкома партии мрачнее чёрной тучи.
— Чё сказали вам, Гавриил Иннокентьевич, в обкоме? — спросил Буркот.
— Им надо, Владимир Павлович, с высшим образованием, а у него семь классов. Понятно?
— Что с его образованием делать? Будет образованный сидеть в кабинете, и придётся нам его вытаскивать к комсомольцам. Что грамотные свершали революцию и стали управлять государством? В университетах учились Чапаев, Калинин? Дело в инициативе и в желании работать, — заключил Буркот. — Он, Стрекаловский, инициативный. Знает почти всех комсомольцев. Главное — коммунист, и желает заниматься комсомолом.
Владимир Павлович Буркот на партийной работе, как говорят, собаку съел. Все тонкости оргработы хорошо знает, ни одна мелочь от него не ускользает..
— Гавриил Иннокентьевич, в доску расшибаюсь, но найти такого молодого человека, какой им нужен, не могу. Я перебрал все кадры колхозов, предприятий, школ на 10 раз — никого не нашёл. Молодёжь отработает три года и уезжает. Где я им возьму? Из пальца высосу? Владимир Васильев подходит, но он выезжает из района — завершается у него трудовой договор.
— Выходит, придётся ехать на бюро обкома партии, — заключил Воронин.
— В обком? Переберу я ещё раз все кадры в районе. Но что толку?
Через две недели ровно в 9 часов раздался в кабинете 1-ого секретаря райкома партии телефонный звонок — Воронин безошибочно определил, что звонит Струин из обкома партии, у него один интерес: подобрали или нет секретаря райкома комсомола.
Воронин ему обстоятельно снова объяснил, выдвинул свои, на его взгляд, убедительные доводы. Струн внимательно слушал его, однако секретарь райкома партии чувствовал с первых его слов, что он, к сожалению, не убедил завотделом.
— Можно с вами, товарищ Воронин, согласиться: парень наш, будет работать. Но представьте, как будут выглядеть обкомы партии и комсомола в ЦК: в небольшом захолустном районе единственный на весь Советский Союз 1-ый секретарь райкома комсомола с семилетним образования. До понедельника жду..
И Воронин каждый понедельник с конца октября слышал в телефоне его скрипучий неприятный голос: всякий раз завотделом обкома партии начинал с одного и того же трафаретного вопроса:
— Подобрали, товарищ Воронин, кандидатуру?
Воронин пытался избегать по понедельникам этого неприятного разговора — уходил утром на предприятие. Но секретарь приёмной райкома партии его находила и сообщала ему:
— Гавриил Иннокентьевич, из обкома Струин просил срочно позвонить.
Пытался он выехать в сёла, чтобы не слышать обкомовских нотаций, но и там находили его сотрудники райкома и сообщали ему, что нужно связаться ему срочно с обкомом партии. Не мог же он сказать своим подчинённым, что он избегает разговоров.
В конце ноября выдался солнечный день: лёгкий морозец, и на небе ни одного облачка. Солнце озарило всех благодатным светом. От зеркального огромного блюдца Байкала прямолинейно вверх поднимался пар, нагретая за лето вода, не спеша, остывала. Слабый северный ветерок не позволял бурному неисчерпаемому испарению накрыть туманом райцентр.
Ясной погодой воспользовалась авиаторы: самолёты могли, облетая огромнейший парящий котёл, лететь в Нижнеангарск. Такие погожие дни в осеннюю пору в Северо-Байкалье бывают очень редко. С двухмесячной давностью доставили корреспонденцию и периодическую печать. Пришла и спецпочта для Северо-Байкальского райкома партии.
После обеда в здании райкома партии появился курьер, одетый в плотную тёмную тужурку. На голове у него — фуражка со звездой. На поясе – кобура, а в ней — пистолет. В кабинетике по учёту кадров курьер поставил кожаную сумку на стол заведующей сектором учёта и сказал:
— Полина Николаевна, примите спецпочту. — Вынул из саквояжника пакет и подал ей пакет.
Полина Николаевна Валтусова, заведующая сектором учёта, приняла пакет и расписалась о его получении в ведомости курьера. Небольшой белый конверт облеплен сургучом. Она распечатала его: в нём была карточка кандидата в члены партии. "Это, наверное, карточка юноши, который стал к нам на учёт", — подумала завсектором учёта. Так и оказалось. Она прочла: Быстров Виктор Иванович". Зарегистрировала в журнале поступивший документ. Полина Николаевна профессиональным взглядом пробежала по строчкам учётной карточки и поспешила в кабинет к 1-ому секретарю райкома КПСС.
— Гаврил Иннокентьевич, — сказала она, входя в кабинет, — я вам принесла учётную карточку кандидата в члены партии. Посмотрите её. — Прошла и положила документ на стол. — По спецсвязи получена. Молодой человек. С высшим образованием. Работает в районо.
— Что-что? Правда, Полина Николаевна? — обрадовался Воронин. — Быстро пробежал взглядом по строчкам и попросил Валтусову: — Пригласите ко мне заведующего районо.
Когда заведующая сектором учёта вышла, 1-ый секретарь райкома партии поспешно набрал телефонный номер телеграфа и попросил, назвав номер, соединить его с областным комитетом партии.
— Товарищ Струин, — радостно произнёс Воронин, — есть у нас молодой кандидат в члены партии. 22 года. С высшим образованием. Работает он, товарищ Струин, инспектором в районо.
— А вы говорили, товарищ Воронин, никого нет. Районо рядом с райкомом находится? Как вы работаете? Плохо свои кадры знаете, — укоризну за укоризной выдавал он. — Если бы я вас не тревожил, вы бы не раскачались?
— Он недавно приехал, — попытался оправдаться Воронин. — Его учётная карточка только сегодня пришла — задержка почты.
— Как его фамилия? — спросил Струин.
— Быстров Виктор Иванович.
— Записываю. Он дал согласие? — спросил заворготделом обкома партии.
— Ещё не разговаривал с ним.
— Как же так, товарищ Воронин? Вы ставите в известность обком о кандидатуре, а если он откажется?
— Почему откажется? Мы его в члены партии принимать будем.
— Разберитесь, товарищ Воронин, и сообщите в обком.
На этом их разговор окончился. В кабинет 1-ого секретаря райкома вошёл заведующий районо Бураев.
— Проходите, товарищ Бураев. — Воронин пошёл ему навстречу.
— Здравствуйте! — Пожал ему руку.— Садитесь — Указал ему на стул, стоявший в торце стола, сам сел за стол на своё кресло. — Как ваше здоровье, Богдан Данилович?
— Спасибо, Гаврил Иннокентьевич, ничем не страдаю.
— Это хорошо, — отметил Воронин. — Меня интересует, как работает у вас молодой инспектор? Познали его?
Знаток руководящей работы Бураев уяснил для себя, что от партийного органа ничего скрывать нельзя. Начнёшь лукавить — не быть руководителем. Что за интерес у секретаря? Видимо, он решил молодого специалиста выдернуть из аппарата районо и направить его на другую работу — ведь он кандидат в члены партии, а это уж их кадр? Не хотел он расставаться с Быстровым, но не стал кривить душой и сказал секретарю откровенно:
— Старается.
— Проявляет инициативу? Можете пояснить? — Воронину не терпелось узнать подробно о молодом кандидате в члены партии.
— После института работает первый год, но сумел проинспектировать Куморскую среднюю школу. Сам провёл педсовет по проверке. Я удовлетворён его первой самостоятельной работой. Сейчас он занят в проверке средней школы в райцентре.
— Короче говоря, — подвёл итог разговору Воронин, — Вы даёте ему положительную характеристику? Можете подтвердить свои слова на бюро райкома партии?
— Да, Гаврил Иннокентьевич. Я откровенно вам всё изложил. Парень молодой, самостоятельно работать может.
— Последнее ваше сообщение для райкома очень важно. Хотим, Богдан Данилович, забрать его из районо и рекомендовать 1-ым секретарём райкома комсомола. Как на это вы смотрите?
— Не хотелось бы с ним расставаться, — честно признался Бураев.
Нахмурился секретарь райкома партии и спокойно заявил:
— Я не об этом спрашиваю. Ясно, что не хочется упускать работника. Райком интересует другое: сможет юноша проявить себя на новой работе? Не подведёт? Ответственность возложится на него большая.
Бураев решил не лукавить и откровенно сообщил своё мнение:
— За дело лихо сразу не возьмётся. Освоится, будет упорно трудиться.
— Нам это и надо, — заявил Воронин. — Как мне с ним познакомиться? Хочу увидеть его со стороны. Ему необязательно знать, что я им интересуюсь?
— Гаврил Иннокентьевич, это легко решить, — снова заявил со всей откровенностью заведующий районо. — Сегодня среда, в пятницу мы в средней школе проводим педсовет по итогам проверки. Я скажу Быстрову, чтобы он выступил на педагогическом совете.
— Другого варианта не требуется. Спасибо, Богдан Данилович. Вы, как коммунист, нашли верный подход. Надо, чтобы он обязательно выступил. — Воронин встал, через стол пожал Бураеву руку, и они расстались.
После педагогического совета в средней школе и произошла первая встреча Быстрова с 1-м секретарём районного комитета партии. Если бы знал Виктор, в каком положении оказывался Воронин перед обкомом партии, то не имел бы претензий к заврайоно — для 1-го секретаря важно решить вопрос по комсомолу.
Приглашение на встречу с секретарём райкома партии сильно взволновало Быстрова. У юноши в груди заколотилось сердце. Виктор понял, что Воронин раскусил его — не зря на педсовете он присутствовал. Что он надумал? Может куда-нибудь двинуть? Вот тебе и педагогический опыт! Расставаться с билетом кандидата в члены партии Виктор не желал — не такой уж он подлый человек. Не хотел он расставаться с инспекторской работой. Возможно, ничего не будет?
С такими мыслями поднимался Виктор на второй этаж по скрипучим ступенькам деревянной лестницы в кабинет 1-го секретаря райкома партии. В небольшой приёмной комнате у окна стояли впритык два канцелярских стола для заведующей общим отделом и для технического секретаря. У каждого стола — стул, и два стула для посетителей приставлены к столам. Чёрный телефон, чистый листок и чернильный прибор на столе
При появлении Виктора в приёмной встала из-за стола сухонькая девица. Она скороговоркой проговорила:
— Здравствуйте! Гаврил Иннокентьевич ждёт вас, Виктор Иванович. Пожалуйста, проходите.
— Добрый вечер, — оторопело сказал он ей — и здесь его уже знают.
Увидел поднятую руку девушки, которая указывала, куда ему идти. Виктор повернул направо к двухстворчатой двери, обитой чёрным дермантином, и на ней табличка с надписью "Гаврил Иннокентьевич Воронин". Он открыл дверь в тамбур, вторая, внутренняя, дверь была полуоткрыта. Навстречу ему, поднявшись из-за стола, шёл высокий стройный мужчина. Его чёрные прямые волосы на голове зачёсаны аккуратно назад, чуть приплюснутый нос и коричневые азиатские глаза с небольшим раскосом смотрели на него доброжелательно. На ходу он одёрнул рукой тёмную гимнастёрку с накладными карманами. Подойдя к Виктору, секретарь райкома партии подал ему руку. Правую руку Быстрова сжала тонкая интеллигентская кисть.
— Виктор Иванович, добрый вечер! Проходите. Садитесь.
Быстров прошёл к широкому столу с чёрным телефоном, к нему были представлены два стула для посетителей. Он сел.
— Мы должны, Виктор Иванович, сегодня основательно побеседовать. Какое у вас настроение? Что можете сказать, Виктор Иванович, на предложение районного комитета партии?
— У меня, Гаврил Иннокентьевич, плохое настроение — я не испытываю желание занимать должность секретаря райкома ВЛКСМ.
— Почему такой отрицательный ответ, Виктор Иванович? Бюро районного комитета КПСС выразило вам своё доверие и рекомендует вас не просто на должность секретаря, а на работу, уточняю, первым секретарём. Ответственная, самостоятельная работа поручается молодому коммунисту.
— Гаврил Иннокентьевич, я совершенно не знаю структуры райкома комсомола, нет опыта по руководству коллективом, — искренне и упрямо утверждал Быстров, надеясь, что его веские доводы облегчат его судьбу.
Однако 1-й секретаря райкома партии имел гораздо больше аргументов для разрешения этой проблемы, надеясь переубедить молодого человека, поэтому проявил твёрдость и не подумал отступать, а перешёл в наступление:
— Не верю, что молодой кандидат в члены партии испугался трудностей. Понимаю, вы вступили в партию не для получения высокой должности, хотя мы сейчас вам её предлагаем. Вы желали честно трудиться и добиваться во всём справедливости. Так? Мы сверхъестественное не предлагаем, а представляем вам широкое поле деятельности — организуйте молодёжь на добрые дела.
— Гаврил Иннокентьевич, я не хочу позорить Ленинский комсомол.
Насторожился секретарь, нахмурил небольшие брови и незамедлительно ответил Быстрову:
— Позорить Ленинский коммунистический союз молодёжи мы никому не позволим. Не для этого его создавала передовая молодёжь, чтобы над ним насмехапись. Юноши и девушки хотели жить по-новому, лучше. Они желали трудиться на благо всех, учиться и культурно отдыхать. Что в этом плохого? На добрые дела не жалели своих сил, смело шли на смерть, когда требовалось, во имя светлого будущего. Разве не так поступали Николай Островский, Зоя Космодемьянская, молодогвардейцы? Они горели жизнью и зажигали огонь в груди юношей и девушек. Мы достойны их? Наша молодёжь верна их идеям! Надо только смело взяться за работу. — Быстров наклонил голову на грудь. — Опустимся на землю, Виктор Иванович. Разве плохо, если откроешь молодёжи правильную дорогу в жизнь? — Молчал Виктор. — Скажите, вас избирали в какие-нибудь руководящие органы комсомола?
Быстров честно ответил:
— В высокие органы я не попадал. Больше года возглавлял в школе комитет комсомола, в институте четыре года — комсорг группы. Мне помогали учителя, студенты. Самостоятельного опыта по руководству комсомолом нет.
— Всё же кое-какой опыт есть, — уловил паутинку секретарь райкома партии. — За примером далеко ходить не нужно. Возьмём меня. Я, можно сказать, начинал с чистого листа. Работал председателем поселкового совета, затем неожиданно поручили руководить районом. К партийной работе до этого не касался. Но сказали: это — партийное поручение. Пришлось взваливать на плечи новое дело. Тяжёлый воз взвалили. Что поделаешь? С нас, с коммунистов, спрос большой. Райком партии — рядом. Подскажем, что делать вам, поможем. Не отказывайтесь, Виктор Иванович.
— Боюсь, Гаврил Иннокентьевич, я не справлюсь с поручением. Подведу.
— Райком партии уверен, что вы подойдёте для комсомола. Другой
кандидатуры у нас нет, — откровенно заявил Воронин. — Выручайте, товарищ Быстров. Поддержите районный комитет партии. Согласны? Каждый год комсомол проводит районные конференции. Тяжело будет, могут избрать другого товарища. Вас райком партии не навечно в комсомол направляет. В школу вы ещё успеете.
Воронин встал из-за стола. Беседа затягивалась.
— Что мне сказать, Виктор Иванович, бюро райкома партии? Какое ваше окончательное решение?
Виктор негромко произнёс:
— Не будет получаться, сразу скажите мне об этом?
— Всё скажем в своё время, — заявил 1-ый секретарь райкома партии и, улыбнувшись, сказал: — Согласны? — Быстров кивнул головой. — Поздравляю вас, Виктор Иванович! Молодчина! Вы не отвергли рекомендацию райкома КПСС. Слово за комсомольцами. Будем надеяться, что они подержат наше предложение. Вам, Виктор Иванович, надо выступить на конференции, чтобы комсомольцы познакомились с новым для них человеком. Желаю вам успехов!
Закрылась дверь за Быстровым, и Воронин бодрым голосом говорил по телефону с обкомом партии.
— Товарищ Струин? Вы ещё на работе? Состоялся разговор. Молодой коммунист с высшим образованием дал согласие на избрание первым секретарём Северо-Байкальского райкома комсомола.
— Вот видите, товарищ Воронин, благодаря контролю обкома у вас всё получилось, а говорили у вас ничего нет.
Переговорив с заворготделом обкома партии, Воронин положил на рычаг телефонную трубку и облегчённо вздохнул — гора с плеч свалилась. "Три месяца он донимал меня, — рассудил секретарь райкома партии. — На первом плане у него — партийность, образование, возраст. Подай ему человека с хорошими анкетными данными, и — точка. А ведь важнее всего, как он будет работать".
Вызвав в кабинет к себе заворготделом райкома, Воронин сообщил ему:
— Быстров дал согласие. Я переговорил с ним.
— Отвязались от обкома партии. Приостановили приём в партии, а требуют молодых коммунистов. Всё же лучше было бы оставить Ненашева: он работу знает, в этом году у него неплохо получалось, аппарат райкома комсомола полностью укомлектован.
— С новым секретарём комсомола будешь работать, товарищ Буркот. Он многое не знает. Молод. Партийного навыка у него нет. Есть чем вам заняться.
Было уже темно, когда Быстров вышел из здания райкома партии. С небес, ярко поблескивая, мигали ему многочисленные звёзды. Тысячи миров смотрели на него. Свежий, недавно выпавший снежок похрустывал под ногами. Безлюдно на улице — рабочий день завершился, а вторая смена в школе ещё не окончилась. Быстров спустился в проулке с горки и направился к сильно бушевавшему, к вступающему в зиму Байкалу, — ему хотелось побыть одному, чтобы подумать.
Южный ветер резко дул ему в лицо. Беспокойно бились о берег волны, разбрызгивая тяжёлые брызги по сторонам. Береговые окраины уже схвачены наледью — холод остужал и сковывал бурлившее священное море. Быстров у воды присел на оголённый валун Волны, шумно разбиваясь о береговой лёд, брызгами окропляли Виктору лицо, но он, погрузившись в думы, не сбрасывал капли с лица. Коловратная судьба. Кто его станет слушать, понимать? Он в одну сторону потянет, чтобы правильно жили, а они упрутся. Лез в его голову всякий сумбур. В течение часа будоражились мысли на байкальском берегу. Наконец, он поднялся и неспеша пошёл к дому, к своему месту жительства.
— Задержались, Виктор Иванович? — спросил его хозяин квартиры и, не получив ответа, задал ещё вопрос: — В райкоме были?
— Побывал там, — нерадостно ответил ему Виктор.
— И что же?
— Дал согласие работать.
Виктор удивился, что Александр Павлович не выразил ему сочувствие.
— Такой результат, — сказал он спокойно, — можно было ожидать. Другого выбора у райкома не было. Мы по картотеке проверили у себя: всех молодых коммунистов — с высшим образованием никого нет. Один только Быстров.
— Откуда, Александр Павлович, вам известно, какие предъявляются критерии к первому секретарю райкома комсомола?
— У нас в районе секретов нет. У нашего начальника административно-хозяйственной части в подчинении техничка и конюх с лошадью. Других дел нет, а на службе ему надо быть целый день. Чтобы не мучило его безделье, он весь день проводит у радиоприёмника — прослушивает телеграфные переговоры по радио, а потом нам докладывает. Когда мы узнали, что райком остановился на вас, то решили, коль отсутствует резерв, не отвяжутся. — Подумав, Котов добавил: — Не переживайте, Виктор Иванович, у вас получится — в районе молодёжь хорошая. Так мы решили в райвоенкомате.
"Ничего себе, — поразмыслил Виктор. — Два райкома в районе. Один назначает, а другой его проверяет. Один секрет на двоих".
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Утром за неделю до нового года Быстров сбрил опасной бритвой свои чёрненькие усики, закрученные под носом — захотел выглядеть моложе. Мария Георгиевна, увидев его после бритья, улыбнулась. Это она организовывала в районо анонимное письмо Виктору, чтобы он сбрил усы. Наконец, Виктор ёё пожелание выполнил — она считала, что каждый должен сохранять и продлять свою молодость, а не показывать себя старше из-за своей растительности.
На районную комсомольскую конференцию, получив пригласительные билеты, вечером Быстров шёл вместе Бураевым. Путь их к Дому культуры от районо пролегал по берегу Байкала, по прямолинейной улице Партизанской. В метрах двадцати от дороги и тротуара бушевали волны Ба1йкала. Брызги долетали до тротуара.
— Смотри, Виктор Иванович, как разволновался Байкал: волны почти до дороги дохлёстывают, брызги могут нас достать. Не о тебе Байкал беспокоится?
—У меня такое же буйное смятение, как у Байкала, — всё во мне клокочет..
— Не переживай, Виктор Иванович. Скажут, хлюпика подарил молодёжи отдел народного образования, — предостерёг его заврайоно. — Я заинтересован, чтобы у тебя всё получилось. Будь бодрым! Не изберут, ты с работы не уволен.
Бураев и Быстров при входе в фойе предъявили девушке с красной повязкой на рукаве пригласительные билеты. Она внимательно посмотрела на них, мельком взглянула на их пригласительные листочки и вежливо сказала:
— Проходите, пожалуйста, в зал! Через 15 минут начнётся конференция.
В фойе под звуки вальса, издаваемые баяном, кружились пары. У юношей и девушек в этот субботний вечер радостно-весёлые лица, сверкали блеском их глаза, словно на праздничное веселье позвали. Плавность движений танцующих пар демонстрировала их искреннюю благосклонность к предстоящему торжеству. Улыбка охватила Виктора. Прочтя его мысли, Бураев благосклонно отметил:
— Веселится молодёжь всего аймака. Бодрость брызжет у них через край.
Раздался звонок. Баян не смолк — мелодия танго не оборвалась.
— Один длинный звонок — первый. Вовремя пришли, — отозвался Бураев. Пройдём в зал и займем места.
В зале темновато. На первом ряду никого нет. На других рядах по двое-по трое сидели юноши и бурно что-то обсуждали. На открытой сцене стоял длинный стол, накрытый красным полотном. На нём — графин с водой и пустой стакан. От стола слева, если смотреть из зала, стояла трибуна. В центре сцены — красное знамя. Над ним — лозунг, выведенный белыми буквами на красном полотнище: "Привет делегатам XIV районной комсомольской конференции!".
. Пока Виктор осматривал зал и сцену прозвенел дважды задористо звонок. Смолк баян. В две двери устремилась к сидениям молодёжь.
Быстров отыскивал знакомых. Заметил Машу Тулбуконову из Куморы, учительницу биологии Веру Тюнину, землячку, и учителя Юру Климачёва.
— Районное начальство пришло, — сообщил негромко Богдан Данилович..
— Где? — заегозился Виктор.
— На первом ряду усаживается, — негромко ответил ему заврайоно.
Быстров увидел секретарей райкомов партии. Он знал только двоих.
Раздался третий звонок. На сцене появился чернявый парень.
— Это 1-ый секретарь Северо-Байкальского райкома комсомола Ефим Павлович Ненашев, — уточнил Бураев.
"Всех уже знает в райцентре заведующиё районо. Когда успел?"
Ненашев бодрым голосом сообщил:
— На четырнадцатую районную комсомольскую конференцию избрано … Далее Быстров уже не слышал Ненашева — его одолели другие мысли:
"Неужели придётся ему вот так стоять за столом и объявлять? В этом всё достижение? В чём смысл? 1-ый секретарь, наверное, знает всех комсомольцев, сидящих в зале? Он запомнит их за год? Может быть, не изберут его. Хотя бы".
Вдруг он услышал фамилию — Бураев.
— Вас? — спросил Быстров с удивлением Бураева.
— Меня, — ответил заврайоно со всем спокойствием
Прозвучала со сцены фамилия — Быстров.
— А? Что? — встрепенулся Виктор. — Ёсть ещё здесь Быстров?
— Успокойся, Виктор. Тебя и меня, Витя, предлагают избрать в президиум конференции, — пояснил ему Бураев. — Видишь, руки подняли? Избрали президиум. Приглашают на сцену. Вставай, пойдём, — поторопил его заврайоно.
Последним из членов президиума конференции поднялся на сцену Быстров и занял место во втором ряду президиума. Он, оглушённый, сидел одиноко и никак не мог уловить главного, хотя чётко и громко звучали слова докладчика.
Запечатлел Виктор из доклада: в районе действуют 24 комсомольские организации, у 12 первичек работа признана неудовлетворительной, дисциплина, работа сводилась только к проведению собраний.
Не в боевитую районную организацию его направляют, а в такую, где половина первичек бездействует. Почему пассивен актив? Как вышло, что первичная организация колхоза имени Сталина за год провела всего 2 собрания? Могли же сотрудники райкома помочь колхозным комсомольцам. Будут ждать, что он горы свернёт? Вот куда сунут тебя, товарищ Быстров, строитель коммунизма.
Крутились одна мысль за другой в голове Быстрова. Сосватали. Но ему ничего не рассказали. Хоть что-то бы сообщили. Наверное, изберут другого.
На сцене все встали со стульев, а Быстров продолжал сидеть — оказалось, объявлен перерыв до завтрашнего дня. Прослушали делегаты отчётный доклад о работе райкома комсомола за год и доклад районной ревизионной комиссии, выступил один делегат. У Быстрова мало что осталось от сообщений в голове.
На следующий день с 10 часов утра начались выступления делегатов
конференции. Быстров опять замкнулся в себя — не всё улавливал он из выступлений делегатов. Не запоминались фамилии, населённые пункты.
Накануне конференции в районо позвонил 1-ый секретарь райкома партии Воронин. Быстрова пригласили к телефону. "Виктор Иванович, — спросил его Воронин, — вы к выступлению на районной комсомольской конференции готовы?" Виктор растерялся — неожиданный для него вопрос, поэтому проговорил: "Я подумаю, Гавриил Иннокентьевич". Выступать ? Он не записывался выступать.
Прения шли своим чередом. Вдруг до Виктора донесся голос ведущего:
— Подготовиться для выступления товарищу Быстрову.
Вот тебе и "не придётся выступить". Надо собраться с мыслями. Выступила в прениях заведующая районной библиотекой Инна Ваксман. Он тоже надумал говорить о роли книги в жизни молодёжи. Не повториться бы!
— Районная библиотека богата художественной литературой. Много книг для повышения знаний, — сказал Быстров, — Надо, чтобы каждый комсомолец стал читателем библиотеки Стране нужны знающие, образованные люди. Книга поможет стать активным строителем новой жизни. "Чтение — вот лучшее учение", — говорил Максим Горький. Книга помогает обогатиться знаниями.
В полдень Быстров в одиночестве обедал в "Чайной" и размышлял. Бойко критиковала райком комсомола геолог Татьяна Горчакова из геологической партии. Находясь в отдалении от населённых пунктов и райкома комсомола, она организовала первичную организацию "За 5 месяцев существования нашей организации, — с обидой заявила Татьяна, — работники райкома ВЛКСМ ни разу не побывали у нас. Ссылаются на отдалённость".
Далеко, где-то в горах, в отрогах Верхнеангарского хребта, работают геологи. Но в пику райкому комсомола критика рабочей рыбокомбината Любови Савинской: "Комсомольская организация рыбокомбината в двухстах метрах от райкома комсомола. Однако райком ВЛКСМ или не знал подлинное состояние дел в нашей комсомольской организации, или знал, но не хотел принимать мер к устранению серьёзных недостатков".
Во второй половине дня продолжались прения. Запомнилось выступление учителя Юрия Климачёва. Его уроки в Верхнезаимской школе остались в памяти.. На конференции он говорил спокойным тоном о важности пионерских дел
— Мало уделял райком комсомола пионерской работе. Знаю я, что пионервожатые в школах или совсем не работают, или работают без инструктажа. Очень плохо, что пионервожатым не созданы условия для работы.
—Учительские организации и райком ВЛКСМ не помогают ученическим комсомольским организациям организовать работу по повышению успеваемости учащихся, — звучало лейтмотивом в выступлении ученика Володи Кондакова.
Выступили на конференции Аникин, Нелюбина, Стрекаловский, Кучинская, Краснопеева, Кетров. и другие. 26 делегатов участвовали в прениях.
Началось обсуждение кандидатур в состав членов и кандидатов в члены Северо-Байкальского райкома ВЛКСМ. Предстояло избрать членов райкома 31, кандидатов 5 и 5 членов ревизионной комиссии. Зачитывали фамилии. Виктор снова углубился в свои думы — он же никого не знал. Ёкнулось ему тогда, когда он услышал свою фамилию. Лично к нему не возникло вопросов. В билютень для тайного голосования по выборам делегатов на ХУ!! областную комсомольскую конференцию внесли 4 фамилии: В. Дубровский, А. Лекарев, Л Савинская. и он. Делегатами избраны рыбак, охотник, рабочая рыбзавода, избрали и эвенка. Но никто из делегатов конференции не спросил, почему ни в одном списке нет Ефима Ненашева. Видимо, знали или предполагали, что он по возрасту уходит в отставку. Тайное голосование избираемых органов прошло спокойно. Утвердили протоколы тайного голосования и объявили о закрытии XIV Северо-Байкальской районной комсомольской конференции.
Наконец, все в зале и в президиуме на сцене встали и торжественно запели "Итернационал". Пение звучало с подъёмом. Волнующе воздействовала пленительная искорка революционного позыва.
Быстров встряхнулся, когда большая часть делегатов покинула зал, и он вместе с четырьмя десятками комсомольцев, по просьбе 1-го секретаря райкома партии, занял место в первом ряду зала. Перед членами и кандидатами в члены райкома ВЛКСМ и ревизионной комиссии, вновь избранных, выступил 1-ый секретарь Северо-Байкальского райкома КПСС товарищ Воронин.
— Нам предстоит, товарищи, — обратился просто, даже суховато, к комсомольцам товарищ Воронин, — избрать на первом пленуме руководящие органы райкома комсомола — бюро и секретарей, утвердить заведующих отделами райкома комсомола. Разрешите эту процедуру провести мне, как старшему товарищу. Нет возражений? — Все промолчали. — Начнём с 1-го секретаря. Бюро районного комитета КПСС рекомендует избрать 1-ым секретарём и членом бюро Северо-Байкальского районного комитета ВЛКСМ Быстрова Виктора Ивановича. Он кандидат в члены партии. Имеет высшее образование. Первый год работает в нашем районе. Сейчас он инспектор районо. Какие будут мнения? Есть вопросы ко мне, к Быстрову?
— Сколько лет Быстрову? — бойко спросила девушка с первого ряда.
— 22 года, — ответил ей Воронин.
— Пусть расскажет свою биографию, — предложила девушка, сидевшая во втором ряду.
Быстров встал и рассказал автобиографию. Она у него очень коротенькая.
— Комсомольскую работу я почти не знаю, — завершил Виктор Быстров биографическое сообщение, питая маленькую надежду, что не его, а другого изберут в состав райкома ВЛКСМ.
Виктор считал, что при соблюдении демократии такое может произойти. Предполагал, что Воронин промолчит, если назовут ещё кандидатуру. Не знал, что комсомольцы дорожат авторитетом партийного органа, избираемого коммунистами. Другую кандидатуру не назвали. Комсомолка — карий глаз её глянул не на Виктора, а чуть в сторону — решительно отмела довод Быстрова.
— Не беда, что не всё знает. Подскажем.
Встал со стула паренёк в защитной гимнастёрке, подпоясанной солдатским ремнём, и заявил:
— Товарищи комсомольцы, надо поддержать предложение райком партии и избрать Быстрова Виктора Ивановича 1-ым секретарём райкома комсомола. Через неделю — новый год. Нужно весело его встретить. Новый секретарь пусть освоит дела и организует молодёжь. Хочется, чтобы у нас в новогодний вечер было что-то необычное, интересное.
— Правильно! — согласился с его предложением молодой человек в новом сером костюме. — Я за избрание Быстрова 1-ым секретарём — другого выбора у нас нет. — Он провёл рукой по гладко причёсанной шевелюре, сел и добавил: — Хочется культурно отдыхать.
— Кто желает ещё выступить? — спросил Воронин...
— Давайте голосовать! — раздалось предложение с места.
— Другие предложения есть? — спросил Воронин. — Голосуем.
Проголосовали за избрание Быстрова 1-ым секретарём райкома ВЛКСМ единогласно.
Избрали 7 членов райкома в состав бюро райкома ВЛКСМ. Из всех Быстров приметил юношу в солдатской форме. Его и утвердили заведующим отделом кадров и оргработы райкома. Деловой парень, определил Виктор. Заведующей отделом пионеров и школьной молодёжи утвердили Фаину Ощепкову. Она постарше других, так показалось Быстрову.
В конце заседания пленума Воронин обратился к членам районной комсомольской ревизионной комиссии:
— Члены ревкомиссии, соберитесь и самостоятельно изберите председателя ревкомиссии. Обязательно запротоколируйте избрание.
— Мы уже избрали, — объявила пухленькая белокурая девушка невысокого роста. — Саша Воронцов — председатель ревкомиссии.
— Вот и хорошо. Молодцы, — отозвался Воронин.
Быстров почувствовал, что ревизионная комиссия не интересовала Воронина — главное он уже свершил.
Когда Виктор вернулся вечером домой, хозяин квартиры спросил его:
— Избрали, Виктор Иванович?
— Избрали, Александр Павлович, — ответил вяло Виктор.
— Не горюй, Виктор Иванович, у тебя получится. Поздравляю с избранием! Всей семьёй решили, что не подведёшь партию.
— Спасибо, — сказал тихо и подумал: "Громко сказано, а ведь на самом деле, если не выйдет у него, то он не Воронина, а партию запятнает. Так и скажут люди: "Партия такого несуразного им подставила". Волнительные мысли не покидали Виктора. "Вступая в партию, обещал строить коммунизм. Вот и строй!"
Беспокойно спал всю ночь Виктор. Просыпался и снова засыпал незаметно для себя. Бодрствуя, когда просыпался, всё время думал и размышлял до бесконечности. Но и как не задуматься? Засунул голову, а куда ему утром идти, не знает. Появиться в районо? Будут поздравлять, сожалеть — это ему не к чему. Пройти прямиком в райком партии? Но его уже отрекомендовали. Двигать надо в райком комсомола. Но когда туда придти? Рано — райком закрыт. Топтаться у двери в мороз — неудобно. Обрадовался, скажут, с позоранка рвётся. Возможно, там техничка? Сидеть и ожидать в коридоре — не лезть же в кабинет? Когда комсомольцы приходят на работу? В девять собираются или позже? Никто ничего не сказал ему. Как быть? Утром не мог разрешить даже простенькую проблему: обуть валенки или ботинки. В ботинках придти, вдруг куда-то ехать. Наверное, в первый день поездок не будет, поразмыслил Быстров. Можно идти в ботинках. До райкома — недалёко. Ноги не успеют застыть — не такой уж сильный мороз, градусов минус 25, не больше.
Утром Виктор встал до семи часов. В 8 утра, позавтракав, он готов был двинуться в путь. Сел на стул в кухне и стал ожидать, однако стрелки будильника не спешили двигаться, и Виктор занервничал: даже нет газеты, чтобы почитать — опять аэродром для самолётов закрыт, почта с ноября была всего три раза. Вдруг отрылась входная дверь, густые морозные пары с улицы заполнили кухню. Сквозь кухонное облако пропало, и женщина в суконной тужурке и тёмном шерстяном платке, держа в руке бумажку, объявила:
— Вам телеграмма, — обратилась она к Виктору. — Распишитесь!
Когда курьер удалился, Виктор прочёл телеграмму: "Нижнеангарск, Партизанская, 67 Быстрову. Поздравляем избранием первым секретарём райкома комсомола. Желаем успехов работе. Комсомольцы". (Знаки препинания в телеграмме отсутствовали).
На заседании первого пленума райкома комсомола никто не поздравил
Виктора с избранием его на новую должность. Ефим Ненашев незаметно исчез. Поэтому комсомольцы решили исправить нетактичность Воронина через телеграф? Весточка воодушевляющая. Удивительные ребята!
Утром Виктор двинулся в путь к новому месту работы за полчаса до 9 часов, не осознав, правильно ли он поступил, идя рано в райком. Может быть, лучше было бы дождаться девяти часов? Но как оценят его пунктуальность?
Быстров поднялся по горке на улицу Советскую. В темноте обрисовался аккуратный домик. В двух крайних окнах — темно. Освещалось только центральное окошко. "Кто-то там есть", — обрадовано рассудил Быстров. Подойдя к входной двери, увидел, что слева в окне свет — зажжена лампа. "Значит, — решил Виктор — несколько человек уже на работе".
Быстров открыл входную дверь. В небольшом коридорчике женщина, в синем халате подкладывала в горящую печку-плиту сосновые поленья. Напротив входной двери открыта дверь в комнатку, из неё смотрели на него четыре весёлых лица.
— Доброго утра вам! — поприветствовал их Виктор.
Женщина выпрямилась, поправила белый платок на голове. Вопроситльно посмотрела на него. Но тут же сразу же раздалось хоровое приветствие:
— Здравствуйте, Виктор Иванович! Мы ждём вас. Поздравляем вас с новой должностью и желаем успехов в молодёжных делах!
— Так уж сразу и успехов? — улыбнулся им Виктор. — Спасибо! В коридоре будем знакомиться?
— Почему в коридоре? — ответил паренёк, обмундированный в солдатскую форму. — Есть кабинет. В нём вам работать. Проходите. — Он открыл правую дверь кабинета. — Надя, неси лампу.
— Все заходим! — бодрым голосом позвал их Виктор.
Расположились комсомольцы в кабинете с портретом Ленина над окном, которое смотрело на улицу. Два стола стояли буквой "Т": длинный стол для заседаний и канцелярский стол для секретаря райкома. Надя вошла в кабинет с керосиновой лампой и поставила её на канцелярский стол.
— Виктор Иванович, занимайте стол у окна, — вежливо сказал ему паренёк, утверждённый на пленуме заведующим отделом кадров и оргработы. — Это ваше рабочее место.
Сотрудники райкома присели за поперечный стол, предназначенный для заседаний. Юноша встал и, рапортуя по-военному, доложил:
— Стреколовский Александр. Саша.
— Не надо вставать, — заметил Быстров, — поговорим по-товарищески.
Саша продолжил:
— 8 месяцев исполнилось, как отслужил в армии, — доложил и сел.
— Ощепкова, — сообщила девушка, по возрасту, видимо, старше всех.— Я Фаина. Заведую пионерским и школьным отделом, — сказала она, не вставая, поправила пальцами чёрные волосы, спадавшие чёлкой на лоб.
— Фаина Прокофьевна вся у нас в работе, — дополнил Стрекаловский. — Редко засиживается в райкоме
— Бергель Галина, — по-боевому сообщила брюнетка с волнистой причёской на голове. — Заведую сектором учёта и статистики райкома. Начисляю зарплату. Вроде завхоза здесь. На мне всё имущество, даже лошадь.
— Лошадь есть? — обрадовался Быстров. Глаза его даже заискрились: как не обрадоваться — можно ездить в командировки.
— Монголка, — уточнил Стрекаловский. — Выносливая лошадка.
— Я должна ежемесячно списывать овёс, а его в глаза не вижу, — смело продолжала пояснять Бергель.
— Галя, нельзя всё так сразу, — попытался урезонить её Саша. — Человек новый — сразу всё выкладываешь.
— Я правду говорю, — не унималась заведующая сектором учёта и статистики. — Техничку вижу, а конюх только за зарплатой приходит.
— Зашла бы, Галя, на конюшню — никто тебе не запрещает, — не успокаивался Стрекаловский. — Не об этом разговор, можно потом поговорить.
— Я же не с обидой сказала, просто к слову пришлось.
— Николай Турчанинов — инструктор райкома. — "Наверное, уже побывал в армии", — подумал Быстров, осматривая паренька среднего роста — стройный, опрятно одет: тёмный костюм, светлая рубашка на нём, тёмный чуб гладко причёсан. Для поездок — в райкоме трое мужчин.
— Коля недавно у нас работает, — добавил Саша, затем задал вопрос: — Надя, почему ты молчишь? — Самая тихая и моложе всех у нас машинистка Надя Воронина. В работе старательная девочка.
Невысокого роста девушка застеснялась и опустила свою чернявую голову с косичками на свою бордовую шерстяную кофточку. Заворг продолжил разговор:
— Вы знаете, Виктор Иванович, что второй секретарь в командировке, — продолжал объяснять Саша. — Задерживается в Улан-Удэ — самолёты не летают. Вот и все наши сотрудники. Техничку вы видели в коридоре. Днём ознакомимся с конюшней, и Галю с собой прихватим, — с нескрываемой иронией закончил Александр.
— Чем мы займёмся? — спросил своих подчинённых новый секретарь райкома комсомола, сам же не знал, что может он им предложить, озадачить их.
За него ответил Александр Стрекаловский:
— Срочно нужно отправить в обком протокол нашей конференции — в январе областная отчётно-выборная конференция. Им нужен протокол нашей конференции. Дня через два уже будут звонить, спросят о готовности протокола. Следует поспешить, потому что самолёты пока регулярно не летают. Для всех много работы. Во всех первичных организациях предстоит обсудить итоги нашей районной конференции. Силами сотрудников аппарата нам эту работу не осилить. Надо привлечь активистов. Я сделаю намётки, Виктор Иванович, по закреплению членов райкома за организациями, чтобы нам оперативно действовать.
— Это обязательно? — спросил Виктор.
— А как же?! — ответил ему Стрекаловский.
— Всегда решения конференции обсуждают в первичных организациях, — подтвердила Ощепкова и обратилась к Быстрову: — Виктор Иванович, в школе готовим семинар с отрядными вожатыми. Можно мне отлучиться?
— Конечно, можно, — отозвался Быстров и высказал всем небольшое замечание: — Всех вы называете по имени, а меня — по имени и отчеству. Зовите просто — Витя.
— Нет, Виктор Иванович. Вас мы будем звать полным именем — мы уже договорились. Так я пошла?
— Хорошо, идите.
— Я ухожу печатать протокол, — заявила Надя и хотела уйти вслед за Ощепковой. Но её остановил Быстров.
— Подожди, Надя, печатать, — обратился к ней Виктор. — Принеси мне, пожалуйста, рукописный протокол, я его просмотрю.
— Я уже начала его печатать, — заявила машинистка. – Тоже принести?
— Принеси и напечатанное.
— Я пошла составлять годовой отчёт, — сообщила Бергель.
— Галя, ознакомь, пожалуйста, Виктора Ивановича с учётными карточками наших сотрудников, — посоветовал ей Стрекаловский. — Думаю, так легче нас запомнить. — Подумав немного, добавил: — В среду намечен семинар секретарей первичных организаций. Вы, Виктор Иванович, на нём выступите?
— План семинара есть?
— Есть план, — ответил ему Александр. — Я сейчас его принесу. — Стрекаловский вышел из кабинета.
"На семинаре что я могу сказать комсомольцам? Я не знаю ни их, ни район. Незнайка для потехи?".
Через минуту Стрекаловский положил на стол Быстрову листок, на котором был напечатан план семинара с секретарями первичек.
— Намечали на семинаре выступление Ненашева? — спросил Виктор заведующего орготделом.
— Первый вопрос его — "Задачи первичных комсомольских организаций по выполнению решений Х!У районной комсомольской конференции".
— Он выступит?
— Не знаю, — выразил сомнение Стрекаловский.
— Надо, чтобы выступил. Я даже не знаком с ним. Узнайте у Ненашева. Думал я, что он утром передаст дела. Где он будет работать?
— В райкоме партию Я найду его. Все занялись делами, и у меня есть работа, — заметил Саша. — Надо составить график проведения собраний.
В кабинете Виктор остался один. Чем заняться? Его выручила Галина Бергель: она принесла ему учётные карточки комсомольцев, работающих в райкоме комсомола. Быстров стал просматривать карточки. Их он видел впервые. Кипу бумаг принесла в кабинет Надя и молча положила ему на стол. Быстров забраковал текст, отпечатанный машинисткой, — девушка скопировала все ошибки из рукописных листков протокола конференции. "Ей всё же надо дать вычитанный протокол, чтобы в обкоме комсомола, а затем в архиве имели бы грамотный документ", — поразмыслил Быстров и стал внимательно прочитывать рукописные листочки. Беспокоил семинар — секретари, конечно, знают больше новичка. Выручит Ненашев? Что-то он долго не заходит?"
Ефим Ненашев, бывший 1-й секретарь райкома комсомола, появился в райкоме комсомола только через неделю. Оправдывая своё запоздание, он сообщил Быстрову:
— Хотел с тобой встретиться, но послали в командировку. Сейчас аппаратное совещание. Первый к себе приглашает. Передам дела, и — к нему.
— Много дел? — поитересовался Виктор.
— Печать, ключи от сейфа и от райкома, чистые бланки комсомольских билетов. Всё занесите в один акт. Появятся вопросы, спрашивай — всегда помогу.
— Спасибо. Наверное, многое ещё будет для меня непонятного.
Передача прошла в течение одной минуты. Он предупредительно сказал:
— Я потом зайду подписать акт.
Дней через пять Ненашев подписал акт передачи документов. При этом он посоветовал по-товарищски Быстрову.
— В первичные организации направили от райкома комсомола воззвание. Не следует такие бумажки с пафосом рассылать. Они не сдвинут работу.
Больше Ефим Ненашев не заходил в райком комсомола и при встрече с Быстровым не заводил разговор о комсомольцах. В чём дело? У него многолетний опыт, да и в орготделе райкома КПСС отвечал за комсомол. Возможно, не желал, чтобы у нового секретаря лучше лолучилось, чем у него? Неужели его позиция такова: взялся за гуж Быстров, так пусть везёт, как сумеет. Сотрудники райкома никогда, к стати сказать, почему-то не вспоминали работу Ненашева в комсомоле. Осенью Ефим Ненашев уехал учиться в партийную школу. Встретился с ним Быстров через 24 года. В кратком разговоре Ефим не вспомнил комсомол.
В понедельник и вторник после конференции Быстров углубился в чтение рукописного протокола. Пришлось ему многое поправлять из-за грамматической, синтаксической и стилистической небрежностей. От этой кропотливой работы его оторвал вошедший в кабинет Стрекаловский.
— Виктор Иванович, я принёс график проведения собраний. Расставил некоторых членов райкома, ответственных за собрания.. Можно ознакомиться, — сказал он, укладывая на столе перед Быстровым два листочка.
— Прочитаю и всех буду знать ? — спросил он, беря в руки листки.
— Понятно, когда поговорите с каждым, тогда запомните. Думаю, бюро надо проводить после нового года — перед праздником все заняты на работе, дома. К бюро подготовим квартальный план, утвердим график проведения собраний. За какой организацией закрепить вас, Виктор Иванович?
— Я могу организацию назвать? За любой меня фиксируй. Сложности есть с проведением собраний? — завершая задавать вопросы, спросил Быстров.
— В райцентре, — сообщил заворготделом, — самая большая организация у рыбокомбината. Производственных участков много, трудно их соединить, рыболовецкие бригады разбросаны по берегу Байкала. В какой день их лучше собрать, трудно сказать. Обычно плохо собираются на собрания и комсомольцы рыбкоопа — кто в магазинах, кто на складах, кто в конторе работает. Конторские заняты до пяти часов вечера, а многие магазины открыты до девяти часов.
— За этими организациями можно закрепить меня. Начну свою работу с трудного — проверю себя, — с твёрдой определённостью заявил Быстров.
— Себя я поставлю в организацию колхоза "Победа". Там тоже бывают сложности с проведением собраний. В этом хозяйстве несколько деревень, по берегам Байкала рыбачат рыболовецкие бригады. Как всех собрать вместе?
— Хорошо, Саша, что ты выбираешь нелёгкую работу, — заметил Виктор. — Меня запиши в колхоз имени Сталина. За год там комсомольцы провели только два собрания.
— Уже знаете? — заметил заворг.
— Районная газета "Красный байкалец" оповестила. Если райком ВЛКСМ будут всё время критиковать, его авторитет возрастёт?
— Понятно, что это плохо, — согласился с Быстровым Стрекаловский, — Критика не сладкая ягода, но её принимаем и устраняем недостатки
— Надо поправлять дела. Какую главную задачу ставите первичкам? — спросил Быстров и подумал: "Что же он ему ответит?"
Нисколько не раздумывая, заворготделом сказал:
— На первом плане у нас — уплата членских взносов и приём в комсомол.
— Это самое важное? — переспросил Быстров.
— Разве мало этого? — откровенно удивился Стрекаловский и заключил под конец: — Порядок со взносами, крепкая дисциплина в организации. Так?
— Вопрос дискуссионный, — вышел из положения Быстров, — в свободное время обсудим эту проблеме. Уплата взносов сплотит, Саша, членов ВЛКСМ?
Стрекаловский понял, что новый секретарь райкома комсомола формально не относится к делам — его на хромой лошади не объедешь.
— Посмотрел я учётные карточки нашего аппарата и заинтересовался: где учатся, Александр Иванович, сотрудники райкома?
— Нет таковых, — ответил мгновенно Стрекаловский. — Можно любого посылать в командировку.
"Всё у него завязано с работой, — рассудил в уме Быстров. — Не понял он, что меня интересует".
— Хорошо, прервём наш разговор. Набросай, пожалуйста, план работы.
— Обычно план работы представлял первый секретарь. — Подумав, он заявил: — Понимаю. Прошу прощения. Я подготовлю.
— Минут через пять пусть зайдёт сюда Галя, Александр Иванович.
— Вы, Виктор Иванович, уже знаете моё отчество? — удивился Саша.
— Учётные карточки сообщили. Они лежат у меня на столе.
— Я совсем выпустил их из вида.
Когда Стрекаловский вышел из кабинета 1-го секретаря, в это время вернулась из школы Ощепкова, и Александр, находясь в коридоре, пошутил:
— Все завтра и послезавтра направляются в дальние командировки. Ясно? Готовьтесь! Куда кого записать? Говорите!
— У меня отчёт! — заявила во весь голос Галина Бергель.
— Отчёт подождёт, Галя. Потом составишь.
— Только что в школе договорились: я после завтра принимаю новогодний рапорт от дружины пионеров.
— Перенести, — со всей строгости заявил Стрекаловский.
— Новый год не переносится, — со всей резкостью, выражая недовольство, заявила Ощепкова. — Он уже на носу.
— На этот раз можно.
— Что?! — взорвалась Фаина. — Это выдумка нового руководства?
— Как это понимать? И отчёт отменяется? — возмутилась Бергель.
— Что смеёшься, Надя? — устремил хитроумный взор на машинистку заворготделом. — Ты направляешься в деревню вместо второго секретаря.
— Меня?! — изумилась машинистка. — Что я знаю и понимаю?
— Работаешь в райкоме комсомола — должна знать всё. Не первый месяц здесь. Райкомовская лошадь быстро не бегает — дорогой всё обдумаешь.
— Что творится?! — продолжала возмущаться Галя Бергель. — На что похоже, скажите мне?
— Куда я поеду, если не умею управлять лошадью, не знаю, как её запрягать и выпрягать, — опешила Надя и с недоумением смотрела на Сашу. — Распрягётся дорогой… На себе сани тащить? А лошадь куда?
— Машинистку в командировку?! Новость! — возмутилась Фаина Ощепкова.
— Я пойду и скажу, не поеду. Увольняйте меня, — вскипела крепко и Надя. Лицо её побагровело, и засверкали глаза, проникнутые неудовольствием.
— Ты первой не пойдёшь, Надя, — предупредил её Саша.
— Почему?
— Первой пойдёт Галя, её пригласил в кабинет.
— Я там и скажу…
— И скажи, Галя…
— Что, Саша, сказать?
— Что я пошутил.
— Надо же такое отчубучить?! А если бы я ворвалась в кабинет?
— Я бы не пустил. Видишь, где я стою.
— Шутка лучше всякого первого апреля, — успокоила всех Фаина.
— Удалось тебе, Саша, взболомутить нас. Уши тебе надо надрать! Ловко!
— Не рассуждай, Галя. Тебя ждёт секретарь..
Держа в руках учётные карточки, Быстров, улыбаясь, сообщил Бергель:
— Столько личных дел комсомольцев я ещё не держал в руках.
— Ещё вы не стали к нам на учёт, — заметила Быстрову Галина.
— Я свой комсомольский билет сдал в райком комсомола, как вступил в кандидаты, — объяснил ей Виктор.
— Мы вам новый билет выпишем. Решить надо на бюро. Прилетит второй секретарь и подпишет его. Кто работает в комсомоле, обязательно должен быть комсомольцем, — пояснила ему заведующая сектором учёта. Вы были комсомольцем, вас надо только восстановить.
Рассмотрев учётную карточку Бергель, Быстров спросил её:
— Галя, почему у тебя образование — 8 классов?
Галина покраснела, будто в чем-то изобличил её секретарь, опустила вниз свой взор и тихо проговорила:
— Мама заболела, и я пошла работать. Немного проучилась в 9 классе.
— Есть вечерняя школа. Почему не продолжила учёбу?
— Думала учиться, но в комсомоле командировки, вечером — собрания. Какая учёба? Ненашев так и сказал: "Ты пришла работать, а не учиться".
— Ефим Павлович ошибся, — попытался Виктор смягчить утверждение своего предшественника. — Завет Ленина молодёжи знаешь?
— Учиться, учиться и учиться, — повеселела Галина.
—Тысячи заочников ездят в командировки и не бросают учёбу. Во время
зимних каникул сходи в вечернюю школу и реши свой вопрос — тебя могут принять в 10-й или 11-й класс. Глядишь, понравится учиться, и получишь высшее образование. Плохо ли? Позови, Галя, сюда всех, продолжим разговор об учёбе.
Без особой радости восприняли предложение нового секретаря сотрудники райкома комсомола. Стрекаловский со всей серьёзностью сказал:
— Надя может учиться — ничто ей не мешает, а у меня часто длительные командировки — всю учёбу запущу.
— Лошадь два-три учебника не увезёт? — спросил его Быстров. — Можно продолжать занятия в командировке.
— Вот скажут: паря, какой учёный — вечерами в деревне уроки готовит, — отстаивал свою точку зрения на учёбу Александр.
— Пусть говорят. Лишний класс общеобразовательной школы не помешает в жизни, — не отступал Быстров от задуманного. — Без всяких разговоров — за парту первого сентября. Не годится в наше время жить с семилеткой.
— В райкоме партии работают со всяким образованиям. Виктор Иванович. У 1-го секретаря — среднее, у двух других секретарей незаконченное высшее образование. И ничего, — проинформировал завотделом кадров и оргработы.
— И это пример для других? — задал риторический вопрос Быстров. — Многим помешала война учиться, воевать пришлось, несовершеннолетние дети оставляли школу и начинали работать. Закончилась война, и фронтовики и тыловики обзавелись семьями. Но всё равно многие из них учились заочно, получали образование в вечерних школах. А вас что удерживает? У нас есть семейные?
— Таковых нет,— поспешила сообщить Галина.
— Что думает об учёбе, Фаина Прокопьевна?
— Я? — Она не ожидала, что её может спросить секретарь райкома. — У меня, Виктор Иванович, среднее педагогическое образование.
— Когда будет высшее, Фая? — не успокаивался и не отступал от своего воззрения на образование Быстров.
— Что вы, Виктор Иванович! Я стара для учёбы. Через год мне надо из комсомола выбывать.
— Сколько лет было Ломоносову, когда он надумал учиться? Знаешь, Фая? Все насторожились — впросак попала Ощепкова.
Но она, отпрянув со лба прядь волос рукой, бойко ответила:
— Пятнадцать или шестнадцать лет ему исполнилось.
— Примерно в твоём возрасте он получил по тому времени среднее образование. И кем он стал?
Воцарилось тишина. Выручила Надя.
— Ломоносов стал учёным с мировым именем.
— Правильно, Надя. Учиться можно в любом возрасте. Не возбраняется. Об учёбе надо всем подумать. Так, комсомольцы?
— Виктор Иванович, у нас же командировки! С учёбой все дела запустим, да и уроки пропускать придётся. Ни работы, ни учёбы, — продолжал возражать Стрекаловский.
Во время разговора Николай Турчанинов обращал внимание то на одного разговорчивого комсомольца, то на другого, но не проронил ни одного слова.
— Не учёба, а одно горе будет, — продолжала настаивать Галина Бергель.
— Впряжётесь и потащите воз — было бы желание получить образование, — не отступал от своего суждения Быстров.
— Вряд ли у нас что-то получится, — упорствовал Стрекаловский.
— С таким настроением, Александр Иванович, в бой не идут, — заявил Быстров. Посмотрев на свои часы на руке, сказал: — Я хочу сегодня сходить в районный Дом культуры и посмотреть, как готовятся к новогоднему празднику.
— Там никого не найдёте — в понедельник у них выходной день, — уверенно заявил Стрекаловский.
— Неправда, Саша. Такое было год назад, — возразила ему Ощепкова. — Прибыли в ДК новый директор и худрук, две девушки приехали после окончания культпросветучилища. Работают с утра и весь вечер. Дом культуры не пустует. Пятнадцать школьников уже занимаются в танцевальном кружке. Правда, сегодня понедельник. Действительно у них выходной день.
Но ей возразила Галина Бергель:
— Сегодня понедельник, но они в Доме культуры — ёлку украшают. Вчера ворчали, что наша конференция помешала им готовить зал к новому году, поэтому первый день недели у них теперь — рабочий день.
— О культработниках получил полную информацию, — отметил Быстров. — У каждого на сегодня есть работа. Ещё одно меня интересует. Скажите, кто из вас недавно побывал в вечерней школе? Молчите. Это же важный объект нашей работы. Кое-кто из бывших пионеров не имеют среднее образование. Надо им помочь. Комсомольцы должны быть застрельщиками в учёбе. Так?
Фаина Ощепкова уразумела, что Быстров бросил камушек в её огород. Он не упрекнул её, но она поняла, что его разговор о вечерней школе раскрыл, что райком, в том числе и она, не уделял внимания образовательной учёбе, и она искренно заверила секретаря:
— Виктор Иванович, я сегодня схожу в вечернюю школу и узнаю, сколько комсомольцев учится в школе от каждой комсомольской организации. На собраниях в первичках нужно обязательно об этом поговорить.
Быстров решил не заниматься дальше назиданием. Выходя из кабинета, он услышал, как Галина Бергель негромко проговорила:
— В райком пришёл учитель. Придётся браться за учёбу.
— Все через час обедать! — провозгласил Стрекаловский.
Выходя из помещения, комсомольцы продолжали разговаривать между собой о школе. Быстров уловил краем уха, как Фаина, не требуя ни от кого ответа, спросила всех:
— Как отнесётся к учёбе Груша?
Она имела в виду 2-го секретаря райкома комсомола. Груша улетела в начале декабря в обком комсомола на семинар, воспользовавшись неожиданным прорывом самолёта в непогоду. Долетела до Улан-Удэ, а вылететь не может. застряла в областном центре из-за нелётной погоды.
Быстрова интриговало, что за Груша, секретарь райкома, его помощница — ведь разговор, который он вёл в кабинете, это же её работа. Он учёл, что у неё есть авторитет среди молодёжи, никто из делегатов не возражал, чтобы её избрали. Что за девушка Груша? Такой вопрос неоднократно возникал в голове Виктора. Но он не хотел, чтобы знали, что он интересуется ею, и не выражал откровенно вслух свою заинтересованность к ней.
До обеденного времени ещё далеко, и Быстров решил обстоятельно переговорить со Стрекаловским: всё-таки он юноша, по возрасту второй в райкоме, уже член партии — может ввести его в экскурс жизни северобайкальцев.
Когда Стреколовский занял место за поперечным столом, Быстров обратился к нему:
— Саша, я совершенно не знаком с вами. Для меня всё здесь в новинку. До обеда время есть. Введи меня в свою жизнь. Чем занимаются молодые люди?
— Виктор Иванович, вы побываете в комсомольских организациях, и всё будете знать, — отреагировал Саша на его просьбу.
— Я, наверное, Саша, не совсем ясно выразил, о чём я хочу узнать. Понимаешь, здесь кругом вода, и совершенно другой уклад жизни. Там у нас беспокоятся о заготовке сена, об уборке зерновых культур, о картофеле заботятся, спешат его выкопать в вёдро. Здесь же круглый год — рыба…
— Не понял, Виктор Иванович, о чём я должен вам рассказать.
— Начнём с простого, — предложил Быстров. — Какова ваша семья?
— Мать, старшая сестра и младший брат.
— А отец? — спросил Быстров.
Не задумываясь, он ответил:
— Мой отец погиб в 1943 году в битве за Сталинград.
— Печально, Саша. Многие семьи в войну потеряли отцов. Моего отца в пожилом возрасте призвали в армию, и всю войну он прослужил в Барнауле. Вот и расскажи, Александр Иванович, как отец приобщал тебя к труду. Начни рассказ с довоенных пет. В каком возрасте был твой отец?
— 40 лет ему было, когда он погиб. — Стреколовский задумался, затем непроизвольно спросил: — С чего же начать?
— Были же моменты, когда с ним что-то делал, — подсказал ему Быстров. — Были вместе.. .
Стрекаловский помолчал-помолчал немного и заговорил:
— Наша семья безвыездно живёт в одном и том же селе. Теперь зовут это село Байкальское, а ранее именовалось село Горемыко. В прошлом, скрываясь от надзора царских властей, поселились на тунгусских землях беглецы из тюрьм и каторги — добраться до них охранке недоступно. С средины Х!Х века поселяли сюда ссыльных на всю жизнь. Завершили строительство Транссиба. Несколько мужиков надумали поселиться на Байкале. Среди них были мой прадед и дед. Прадед, поляк, был уже женат на бурятке. С тех пор у Стрекаловских смесь крови. Светлый волос от поляков — чернота не переборола, а чуть заметный разрез глаз идёт от старожилов.
— Интересно, — отметил Быстров, — далёкая старина. А если ближе?
— Можно перейти в ХХ век. К советскому времени перейдём. Отец и мать трудились в колхозе "Трудовой северянин". Родители с детства приучали детей к труду. За год до войны двум колхозникам: моему отцу, Ивану Дмитриевичу Стрекаловскому, и односельчанину, Николаю Николаевичу Елагину, правление колхоза поручило в местечке Елохина заготовить сено для лошадей рыбаков. В конце декабря, как губы и заливчики Байкала затянутся льдом, выезжают на подлёдный лов рыбы рыбаки-бормашевщики. Знаете бормашей?
— Первый раз о них слышу.
Стреколовский пояснил :
—Это такие козявки, насекомые в болотах обитают Величиной с трёхкопеечную монету, только поуже. Их мешками заготавливают рыбаки. Бросают в лунки и ведут подлёдный лов омуля. Выезжают рыбаки на лошадях по первому льду от дома на 25-30 и более километров. Возвращаться назад — нет смысла, поэтому живут в отдалении подолгу. Лошадям требуется сено. Летом заготавливают сено и оставляют в скирдах на прибрежных местах Байкала..
Стрекаловский на минуту замолчал, поправил рукой волосы на голове.
— Добираться туда, — продолжил Александр Иванович, — до сенокосного угодья можно только на вёсельной лодке — лодочные моторы ещё не появились.. Единственное судно ходило по Байкалу без вёсел — это теплоход "Комсомолец". Как мы, ребятишки, рады были его приходу. Не отходили от причала, пока не отчаливал. Нам интересен был его разворот и поворот. Мы любовались формой матросов, их слаженной и чёткой работе, выполнением команд.
Родители решили взять на покос сыновей-подростков, своих помощников, — надо же их приобщать к крестьянскому делу, к сенокосу. Собрались ехать отец и я, десятилетний, дядя Коля с Мишей и Колей 12 и 11-летними. Заранее нам они приготовили маленькие литовки и грабли. Мы довольны: нам работать наравне со взрослыми! Этим очень мы гордились. Приготовили продукты заранее. Каждый взрослый взял с сбой берданочку.
Утро раннее. Солнышко ещё не взошло. На небе ни облачка. Байкал тих, не колышется. Впятером уместились в лодке. Мне и Коле разрешили грести. Шли мы мористо. Смотреть по сторонам некогда — мы заняты греблей, а и путь был для нас знакомый до посёлка Талая. От Талой за вёсла взялись взрослые. Миша всё время сидел на корме и правил лодкой. Елагины плавали уже по этим местам, а я видел всё впервые. Я слушал спокойные разговоры взрослых и одновременно любовался картинами природы. Над Байкалом нависли Буркалы, Берлаи, скалистые обрывистые мысы, сказочно отражаемые в тихой. стоячей воде. Они от макушки до отображения в воде виделись мне громаднейшими чудовищами.
На отлогом берегу мы пообедали. К вечеру доплыли до Котельниковского маяка. Здесь проживали супруги Обрезковы. Они обслуживали метеостанцию и маяк. В доме семьи Обрезковых мы переночевали.
Утром мы поплыли дальше.
— Смотри, Саня, водопад! По нему поднимается хариус, — обратил моё внимание мой папаня.
Диво дивное! Как по бурлящей, почти по отвесной воде, падающей с отвесной скалы, умудряется подыматься рыба? Какая у хариуса сила упёртости, стремительной настойчивости!
Любование прибрежными красотами прерываются всплесками воды — это нерпы, байкальские тюлени, выскакивают на поверхность, чтобы набрать в свои лёгкие воздух, высунут на миг мокрые чёрные мордочки с раскинутыми в сторону усиками, вытаращат на нас глазёнки в немом оцепенении, будто спрашивают: "Откуда вы взялись?"
— Смотрите-смотрите! —закричал Коля. — Не наткнитесь — впереди коряга!
. — Это же олень! — воскликнул Иван Дмитриевич, мой отец.
— Правда, олень! Гребём к нему! Медведь загнал его в воду, а увидев нас, скрылся хозяин тайги.
Один выстрел, и олень у нас в лодке.
— Теперь мы с мясом! — довольный удачей, провозгласил отец.
В Мужинайской губе хлебали ароматнопахнущий суп и мясо оленя ели досыта. Отдыхали часа два. Погода тихая. Комаров у Байкала нет.
У этого небольшого заливчика множество озёр. В прошлом Монойло Скорняков много потрудился, чтоб соединить озёра протоками .Он нагородил водные тропы лиственничными колышками, а листвиница в воде не гниёт очень долго, так что его трудоёмкое сооружения действовали ни один десяток лет. По ним плавали налимы, и их успешно без особого труда вылавливал Скорняков. Простейшее сооружение, сделанное мудро, приносило ему пользу. Жаль, что последователей у Скорнякова не нашлось.
Дальше мы двигались на лодке по широкой Мужинайской губе и вышли на мыс Коса. Считают эти места берегом бурых медведей. Но нам они не попались на глаза. Далее мы двигались по воде под склонами Байкальского хребта. Берега у Байкала здесь скалистые и отвесные с разнообразнейшими узорами. Разрезают скалы узкие долины, по которым протекают речки Хибельная и Черемшаная. К самому Байкалу теснится сплошной стеной кедровник. Стволы кедра стройные, кроны пышные.. Красотище, созданное матушкой-природой, — одно загляденье!
— Представляю восхищение туристов, следующих по этому маршруту, — с восторгом объявил Виктор. — Почему не проложены там туристские маршруты?
— Не знаю, Виктор Иванович, — ответил с некоторой грустью Александр Иванович. — Если мы, старожилы, любуемся красотами Байкала, то представьте восхищения новичков.
— Где же найти точку опоры? Продолжай, Саша, свой чудесный рассказ.
— У мыса Елахинского новые открытия для меня. До революции все сельхозугодья делились между крестьянами. Был пай и Стрекаловских. Мы приехали к елагинскому паю. И я диву дивился. У кромки тайги стоит большой красивый бревенчатый дом с пятью окнами. У него два входа. Группа туристов вполне могла бы, Виктор Иванович, разместиться на ночлег. Рядом — огромные постройки амбаров, сараев, строений для домашних животных. Жили там когда-то братья Елагины. Сотни километров отделяли их от населённых пунктов, и они относились тогда к Иркутской губернии. Никто из властей ими не интересовался. Старший брат Николая Николаевича переехал в 1936 году в нашу Горемыку Третий брат уехал в Иркутскую область. (Следует отметить, что супругу Николая Николаевича Елагина в 50-ые годы наградили орденом СССР "Мать-героиня" за воспитание 12 детей).
Прибыв на елагинское угодье мы навели порядок в доме и во дворе. На утро пошли косить траву. Такого густого травостоя с разноцветьем на огромной площади я увидел впервые. Как селянин, я удивлён и восхищён увиденным. Самый младший, к тому же, неумелый косить, я с трудом протаскивал на первых порах литовку в густой траве. Тяжеловато приходилось. Наши отцы давали нам возможность отдыхать, А сами не уставая, так казалось, скашивали траву, оставляя за собой огромный валок за волком. И мы научился в тот сезон косить.
В начале войны , участвуя в сенокосной работе на лугах Инокене и Парное, таких богатейших травостоев, как на Елохинском лугу, я не встречал.
Как-то ранним утром мы сделали по росе с десяток прокосов каждый, затем пошли завтракать. Стол выставили во дворе. Завтракаем на воздухе. Вдруг визг1.
— Кто жалобно пищит? — спросил я, сгорая от любопытства.
Все слышали отчаянный писк и устремили взгляд в угол губы. Отец подал мне бинокль. Смотрю и вижу в бинокль: у кедра сидит медведь и толкает на дерево медвежонка.
— Медведица учит своё чадо залазить на дерево, — пояснил нам Николай Николаевич Елагин.
Он всегда хмурый, увидев возню медведей, добродушно улыбается и добавляет:
— По-цыгански обучает — не хочешь добровольно, так силой заставит.
Смотрю в бинокль: сама медведица сидит на земле, одной лапой взяла за загривок медвежонка и топкает его наверх; мало того, что подталкивает своё дитё, она ещё и хлопает другой лапищей его по заду. Так я познал медвежье обучение.
Воспользовавшись вёдром родители наши ускоренным темпом скосили всю
траву. Мы, малолетки, пока отцы ещё на косовице трав, ворошили тучные рядки, чтобы низ, прижатый к земле, подсох, сгребали высохшие валки в ворох. Сами на сооружённых волокушах , вместо лошадей, стаскивали высохшее сено к местам стогования
Много натащили сена к одному месту, и наши родители приступили к стогованию. Один мужчина подаёт сено вилами, другой укладывает навильник за навильником сено на стогу. Наша боевая троица дружно утаптывала зарод. У стога подгрести на земле последние остатки душистой сухой травы мы съехали сверху вниз. Сползли и любуемся: какие островерхие стоят скирды — в них вложен и наш ребячий труд. Рыбацкие лошади обеспечены зимой кормом.
Во время сенокоса не забывали и о рыбе. Есть мясо на столе или нет его, а рыба должна быть обязательно. Ловили омуль и окуней сетями. Добывали и мясо. Принёс Николай Николаевич козла и кровь для нас подростков сохранил. Мы с удовольствием пили козлиную кровь. Отец тогда сказал Николаю Николаевичу: .
— Я схожу с сыном на Ледяную и добуду там нерпу — у нас нет жира.
— Ни пуха, ни пера тебе, Иван Дмитриевич!
Речка Ледяная находится на границе с Иркутской областью, в восьми километрах от елагинского пая. Там лежбище нерпы. За зиму накапливается много наледи. Находясь всё лето в тени, наледь не успевает вся растаять, нерпы туда приплывают, на камнях и на льду отдыхают — любят прохладу, холодок, в Байкале им жарко. Вот такие северянки.
В кустах кедрового стланика мы устроили скрадок и стали ожидать нерпу. Неожиданно отец легонько локтем толкнул меня и пальцем прикрыл свой рот — подал знак мне, дескать, молчи. Притаился и вижу: по берегу Байкала идёт, как мне показалось, огромный медведь. Отец соскочил в скрадке и закричал, и медведь убежал. Оказалось, что проходил годовалый медвежонок — у страха глаза велики, так в народе говорят. Мы дождались, когда на льду улеглись три нерпы. Одну отец убил из берданки, ,две нерпы скрылись в Байкале. С нерпой мы вернулись к своим напарникам.
Родители спешили завершить заготовку продовольствия — предстояло снарядить нас, детей, в школу. Вечером наши наставники решили добыть оленя. Подготовили поняжки. Утром мы все отправились в путь. Шли берегом Байкала, затем углубились в тайгу и по каменной россыпи начали подниматься в гору. Поднимались долго. Тяжело было идти на верх по мелкой гальке. Наконец, россыпь закончилась, под ногами гладкая плитка, очень похожая на грифельную доску. Подошли к большому камню, обломку скалы. Из-под него сочился ключик. Напились воды и сели отдохнуть. Мы прошли километров 5 вверх и были уже на вершине гольца. Впереди — ровное плоскогорье с зарослями малинника. В нём различались медвежьи тропы — приходят лакомиться малиной хозяева тайги. В бинокль мужики, передовая окуляр из рук в руки, увидели возле снежных островков лёжку оленей, несколько особей паслись. От комаров спасаются животные в гольцах, и ягелем, их кормом, усыпаны там камни.
— Сидите смирно, — наказал нам мой отец. — Мы пойдём к оленям. Услышите выстрел — идите к нам.
Мы затаились и с нетерпением ждали ружейный раскат. Наконец, услышали выстрел. Увидели, как олени рванулись в разные стороны. Когда мы пришли к родителям, разделанное мясо уже увязано в поняжках. Мы вернулись к камню.
Жарко запылал костёр. Ждём готовность свеженины. Вдруг шум. Мимо нас пробегает стадо оленей. Колышутся ветвистые рога самцов. Красочная картина — бег диких животных
— Медведь за ними гнался, — сообщил Николай Николаевич.
— Учуял костёр хозяин тайги и не показался нам, — добавил мой отец.
Когда рядом пробегали олени, никто из мужчин не взялся за ружьё — у нас достаточно мяса.
Мы заночевали у камня. Всю ночь тлел наш костёр. На утро мы за три часа спустились с гольца, а поднимались на него полдня.
Перед отплытием домой стога огородили жердями. Прибрали по-хозяйски всё кругом. У нас бочка и лагуны с солёной рыбой, немного мяса .На этом наши мужчины не успокоились.
— Добыть бы сохатого.
Николая Николаевича поддержал старший Стрекаловский:
— Неплохо бы. Что ж, остановимся у Щаповского озера и возьмём там его.
После обеда мы поплыли в лодке. Остановились на берегу Байкала напротив озера. Перед вечером родители ушли охотиться на зверя. Вернулись они ночью. Утром все мы пошли и принесли добычу.
Ночью мы прибыли домой. Впереди ещё был день до занятий в школе.
Так я, Виктор Иванович, вступил в трудовую жизнь.
— Познал многое я из рассказа. Сенокос мне известен с 3-го класса. А всё остальное дивная экзотика! Спасибо, товарищ! Посмотри, Александр Иванович, в окно: наши мелькнули, уже обед. Ещё долго я буду вспоминать и разбирать в уме твой рассказ, Саша.
В его сторону никто не шёл на обед, и Виктор, идя в одиночку, поскрипывая по снегу ботинками, подводил итоги первого рабочего полдня в новой должности. Ему понравился молодёжный коллектив райкома ВЛКСМ. Непосредственные ребята, разговорчивые. Откровенные комсомольцы. Укомлектован комитет деловыми кадрами. Дружный небольшой коллектив — всего 6 человек будут в районе руководить молодёжными делами. За свою непосредственную работу переживают. Признали в нём вожака, так что разворачивайся Быстров.
После обеда в здание районного Дома культуры Виктор зашёл со служебного хода, с торца здания с западной стороны. Поднялся по скрипучей узкой лестнице на второй этаж и направился к двери, на которой была прикреплена дощечка с надписью "директор". В небольшом кабинете за столом сидел мужчина лет пятидесяти в сером костюме с красным, пронизанным чёрной полоской галстуком. Одежда придавала его внешнему виду элегантность. Белокурая шевелюра с небольшой сединкой, пышно рассыпалась на голове и прикрывала уши — в молодости он был, так рассудил Быстров, привлекательным.
— Добрый день! — поприветствовал Быстров.
— Добрый! Очень добрый! — отозвался мужчина и, опираясь обеими руками об стол, стал подниматься со стула. — Я думаю, директора Дома культуры посетил 1-ый секретарь райкома комсомола? Так? Великолепно!
— Почему вы так решили? — с изумлением спросил Виктор. — Мы ещё не встречались.
— В нашем чудесном, уютном уголке все люди на примете. Познакомимся, Виктор Иванович? — Он протянул руку. — Пыхалов Иван Евстафьевич.
— Быстров, — ответил Виктор и почувствовал крепкое рукопожатие.
— Вы думаете, откуда ему известно имя, отчество? В нашем посёлке нет секретов — всё на виду. Не нужно, чтобы новости на хвосте сорока приносила. Нас люди чётко обо всём извещают. Всё от скудности информации из вне. Любая новинка у всех на слуху. У вас есть ко мне вопросы, Виктор Иванович?
— Пришёл познакомиться с вами и посмотреть ёлку.
— Приятное общение. Спустимся вниз. Там девчата её, нашу красавицу, украшают. — Он шагнул, покачиваясь, и Виктор понял, что он хром — значит, фронтовик. — Я летом заходил в райком комсомола. Секретарь сказал, что мы сами должны справляться со своей работой — дескать, в районном Доме культуры такие же силы, как и у райкома комсомола. А вы сами пришли к нам. Так? Следовательно, контакт с молодёжью будет. Похвально! — Пыхалов не смолкал, пока они спускались по лестнице.
"Крепко доски на лестнице подогнаны, а всё же поскрипывают", — подумал Быстров, шагая по ступенькам. "Уж очень разговорчивый директор, — отметил Виктор. — За словом в карман не лезет".
Вошли в полутёмный зал, на средине которого стояла в крестовине пышная, развесистая красавица.. Три девушки вешали бумажные игрушки на пышные ветви. Кое-где на ёлке поблескивали блестящие стеклянные ёлочные украшения. Две девушки, стоя на столах, натягивали у потолка нити с белой ватой, и две девочки, видимо, ученицы, сидя на стульях, нанизывали пушистую ватку на нитки.
— Нам помогают активисты-комсомолки. Они работают или учатся во вторую смену, поэтому с утра помогают нам, — сообщил Пыхалов.
— Не богата ёлка украшениями, — заметил Быстров.
— Что уж есть, то и повесили на ветки, — без опровержения ответил директор Дома культуры. — Небогато живём. В продаже ёлочных игрушек нет. Была бы бумага, сами кое-что бы намастерили, но ни новогодних украшений, ни цветной бумаги торговля не имеет.
— Не блещут, — поддержал директора Дома культуры Быстров.
К ним подошёл мужчина лет тридцати. Он был одет в офицерскую форму защитного цвета: китель без погон, диагоналевые синего цвета брюки. Волосы гладко причёсаны. Не здороваясь, он стал информировать директора:
— Бились с ёлкой, когда затаскивали в зал — не проходила в двери. Чуть ветки не отломали. Протиснули. Закрепили в крестовину. Но никто не догадался надеть на её макушку звезду, когда ёлка лежала на боку. Как водрузить звезду? Лестницы нет. Нашли выход. Поставили стол на стол, на них — табуретку. Дотянулись кое-как до макушки и водрузили.
— Звезда на месте, — константировал Пыхалов, осматривая ёлку, и продолжил разговор: — Ты, Ипполит Петрович, подошёл к новому человеку и не представился, а сам интересовался, какой-такой Виктор Иванович. Перед тобой 1-ый секретарь райкома комсомола. Вчера избрали, — длинный комментарий выкладывал директор ДК. — Это, Виктор Иванович, наш худрук. Знакомьтесь.
Первым протянул руку художественный руководитель и сказал:
— Макеевский. Рад познакомиться.
После рукопожатий опять заговорил директор Дома культуры:
— Расскажи, Ипполит Петрович, комсомольскому вожаку, какие у нас невзгоды, чем бедствуем.
— Что рассказывать? — развёл руками Макеевский. — Нет молодёжи. С кем работать? На танцах я говорил с ними. Подошёл вечер — никто в ДК не пришёл. Девушки, наши молодые специалисты, собрали школьников младших классов, с ними и танцуют. Для малышей два танца покажут в новогодний утренник. А что для взрослых? Небольшие силы у Дома культуры.
"Поставили, — подумал Быстров,— передо мной задачу, а я не знаю, что сказать. Почему молодёжь от них отвернулась?"
— Только танцульками интересуются? — спросил у Макеевского Быстров.
— Только ими.
— Кое-кто всё же есть, — не согласился с ним Пыхалов.
— Что есть? — возмутился худрук. — Пришли две солистки-девушки: одна с рыбокомбината рабочая и заведующая райбиблиотекой. Музыканта нет. Под патефон танцевать? Какой это разворот?
— Я ехал в Кумору с баянистом из Нижнеангарска. Познакомился. Где он?
— Гоша приходит только на танцы играть. То на охоте, то на заготовке дров себе и соседям, — с разочарованием сообщал Макеевский. — Предлагал ему войти в штат. Дал согласие, а не идёт.
— Немедленно сходи за ним, — наказал Макеевскому директор Дома культуры. — Негоже нам проваливать новогодний бал из-за музыки.
— В чём у вас сыр-бор? — спросил подошедший к ним мужчина. Баранья шапка у него сдвинута на лоб, руки в карманах полупальто "москвички".— Я — Михаил Абрамович. — Подал руку, вынув её из кармана, Пыхалову. Продолжая пожимать остальным руки, сообщил: — Работаю главным экономистом на рыбокомбинате. Зашёл узнать, вам на новый год конферансе требуется? Могу поучаствовать.
— Раньше не мог привалить? — задал ему вопрос Макеевский.
— Ипполит Петрович, некультурно так встречать человека, предлагающего нам свои услуги, — упрекнул худрука Пыхалов.
Абрамович не обратил внимания на упрёк директора.
— Работа. Ничего не поделаешь. Год завершается, — проговорил он басовито. — Опыт у меня есть.
Директор ДК со вниманием выслушал его — понравился ему его басок, поэтому со всей доброжелательно ему ответил:
— Прекрасно! Мы за два-три вечера выучим и разыграем конферанс. Когда, Миша, придёшь?
— В 7 часов вечера подойдёт?
— Самый разгар работы у нас. Ждём тебя, Миша.
— Гоша Усынин не приходил? — спросил Абрамович. — Я с ним три дня назад говорил. Обещал.
— Некогда ему — дрова пилит, — проворчал худрук.
— Он уже напилился досыта. Пошли к нему, — обратился к Макеевскому Абрамович. — Я чуть припоздаю на работу.
— Иди, Ипполит Петрович. Пока без тебя тут обойдутся.
— Здравствуйте, товарищи! — раздался бодрый голос.
Оглянулись все. Перед ними стоял парень в фуфайке, чуть замазанной мазутом, его видевшая виды шапка ушами свисала с затылка.
— О-о-о! Инженер прибыл! — воскликнул Абрамович. — Ты же, Володя, секретарь комсомольской организации! Давай, активничай! Иначе в партию не примут. А тебе двадцать восьмой год идёт — пора покинуть комсомол.
— Не балагурь, Миша! — отозвался Володя. — Не мути людям головы. Я не секретарь комсомольской организации. По делу пришёл. Как смотрите, товарищи, если ёлка начнёт вращаться?
— Безусловно, великолепно! — ответил ему Пыхалов.
— Но электричества здесь нет! — с предупреждением вклинился Михаил.
— Нет и маленького электромоторчика, — добавил Владимир и предложил: — Протянем тросик от ёлки в оркестровку, сядет там человек, и будет вращать нашу красавицу. Пойдёт?
Предостерёг его Макеевский:
— Танцевальные пары зацепятся за трос. Могут даже упасть. Что в этом хорошего? Пусть уж лучше стоит она, воткнутая в крестовину.
— Не будут цепляться — мы натянем тонкий трос близко к полу, — уверял рационализатор новшества.
— Двигай, Володя! — согласился с ним Абрамович. — Денежных затрат не потребуется. На практике проверится. — И обратился к Макеевскому: — Пошли, Ипполит Петрович, к Гоше, пока он к ужину не расслаб.
На следующий день Быстров начал действовать с 7 часов утра — надо дочитать рукописный протокол конференции, побывать в первичной организации и в Доме культуры.
Пушистый снег, выпавший ночью, чётко очерчивал дома и припорошенную дорогу улиц. Издалека он увидел тусклый свет в центральном окне райкомовского домика, два других окна были тёмными. "Надя раньше меня пришла на работу," — мелькнуло в голове Виктора.
Но он ошибся. Не Надя находилась в домике, а технический работник. Она топила печь в домике. Жаркий воздух пахнул ему в лицо, когда Виктор открыл входную дверь. Он поздоровался и, получив ответное приветствие, спросил:
— Как звать вас?
— Надя, — ответила женщина, лет на 20 старше его.
— А по отчеству?
— Какое отчество? Я всю жизнь — Надя.
— Пусть будет по-вашему, — согласился с ней Быстров и спросил её: — Почему так рано протопили печь, Надежда?
— Для меня уже не рано — я на двух работах занята. В четыре часа утра я затопила печки в поселковом Совете и убрала там, затем сюда пришла. Сейчас пойду домой, отправлю сына в школу. Потом снова приду и закрою трубы — печи уже протопятся. В поселковом Совете меня загружают иногда тем, что приходится разносить бумаги на почту, в райисполком, в учреждения, — подробно пояснила словоохотливая Надежда.
— Вы на двух ставках работаете?
— Да, — лодтперила она, заинтересовавшись разговором.
— Как истопнику доплачивают? — спросил её секретарь райкома ВЛКСМ.
— Не беспокойтесь, Виктор Иванович, я нормально получаю — оплачивают две ставки. Если разложить по полочкам, то мне переплачивают. В райкоме комсомола четыре комнатки и коридорчик. На такую площадь положено только полставки технического работника. Но я топлю здесь печки, и мне платят полную ставку круглый год. Спасибо и на этом. Так выходит и в поселковом учреждении. Площадь уборки не дотягивает до полной ставки, поэтому учитывают мою роль истопника и курьера. Везде набегают полставки. Летом печки не топят, так я дворы прибираю, подметаю. На одной ставке мне тяжело было бы прожить. У меня сын учится в школе, а дочь — студентка. 600 рублей достаточно, чтобы нормально существовать и учить детей. Если бы я получала северные, то мне хватило бы одной ставки.
— Почему вы не получаете северные? Вы же не на юге живёте? — удивился Виктор.
Пришла на работу пораньше Галина Бергель, чтобы подготовить годовой отчёт, и вклинилась в их разговор.
— Только с приезжим работником заключают трудовой договор, и ему предоставляют северные льготы. Ежегодно его зарплата повышается на десять процентов, но не свыше ста процентов. Каждые два года оплачивают проезд во время отпуска в любую точку Советского Союза и бесплатный выезд по окончанию договора. С коренными жителями трудовые договоры не заключают.
— Для меня это новость о местных жителях,— признался Быстров. — Выходит, за одну и ту же работу кто-то получает в два раза больше? Почему так?
— Я же, Виктор Иванович, — ответила Галя, — не Президиум Верховного Совета — таков закон, — пояснила она ему. — Если посмотреть с другой стороны, то не будь льгот, имел бы Север кадры? Зарплата повышенная всем нужна. Ущемляют коренных жителей. Окончат дети техникум или институт и стремятся попасть в другой северный район, потому что здесь с ними трудовой договор не составят — местные жители.
— Вот и пробуксовывают из-за льгот кадры в районе, — отметил Виктор.
— Надо бы всем предоставить льготы. Здесь всё дороже, — продолжала пояснять Галина Бергель
— Проезд коренным жителям можно не оплачивать — у них родственников на стороне нет, ездить не к кому, — заключила Надя.
— Кто из работников райкома комсомола пользуется северными льготами? — заинтересовался Быстров.
— Никто, — ответила ему Галя. — Мы коренные жители. Вот такие дела.
— Выходит, ежегодная прибавка к зарплате будет только у меня. Просветила меня Галина. Спасибо.
К началу рабочего дня Быстров завершил просмотр рукописного протокола конференции и передал листочки машинистке. У заворга он поинтересовался:
— За какими организациями для проведения собраний закреплён я?
— Вот список для утверждения на бюро. Думаю, второй секретарь не будет возражать, что записана в ближайшие сёла. Уолян за членом бюро Михаилом Овчаренко. Он главный ветврач района. В ветлечебнице есть лошади.
— Согласится? — спросил Стрекаловского Быстров.
— Почему бы и нет? — отозвался Саша. — Он же член бюро. Я записал себя в Байкальское и Верхнюю Заимку.
— Требуется встретиться с членами бюро, чтобы мне познакомиться с ними, а то я никого не знаю. На какое число наметим заседание?
— На 3 января, — посоветовал Стрекаловский. — Есть приём в комсомол. Утвердим график проведения собраний и план работы на первый квартал.
— Готовь, Саша, бумаги на бюро. За какими организациями я?
— Пустые места есть. Выбирайте, Виктор Иванович. — Стрекаловский положил перед ним листок.
— Как договорились ранее, поеду Кумору. Бывал, там,кое-что знаю.
— Дорога туда дальняя. Зима, Виктор Иванович, — предупредил Саша. — Может быть, кого-нибудь из членов бюро направить?
— Когда-то надо везде побывать, — заметил Быстров. — Не лета же ждать? В райцентре возьму организацию райпо. До обеда побываю у них.
Из небольшого коридора конторы райпотребсоюза, куда Виктор зашёл, он направился к открытой двери. В комнате за шестью столами, сгруппированными друг с другом, над бумагами склонились женщины, пощёлкивая костяшками счёт. Никто не обратил внимания на него. "Бумажные герои Гоголя", — с иронией взглянув на бухгалтеров, подумал Быстров.
— Здравствуйте! — громко поздоровался Виктор.
Одна из женщин приподняла голову, отрываясь от бумаг, спросила:
— Вам кого?
— Я хотел бы увидеть Фаину Попову. Я из райкома комсомола.
— Вот она! — и мотнула головой на стол, стоявший против неё. — Фая, к тебе пришли.
Из-за стола поднялась пухленькая белокурая девушка. Быстров услышал шепоток: "1-ый секретарь райкома комсомола пришёл. Симпатичный парень".
Женщина, которая первой заговорила с Быстровым, отозвалась:
— Вы извините нас — нет свободного помещения, где бы вы могли переговорить. — И обратилась к девушке: — Фая, посмотри: открыт кабинет председателя? Он ушёл в райисполком.
Кабинет председателя райпотребсоюза оказался открытым, Быстров и Попова сели за стол, который упирался в стол руководителя райпо.
— Надо, Фая, по итогам конференции провести комсомольское собрание, — пояснил ей Быстров. — На какое число наметим? Разумеется, после нового года. Как у вас с явкой комсомольцев?
Фаина, будучи секретарём первичной организации, была готова к разговору и сразу ответила секретарю райкома ВЛКСМ:
— Можно 5 января в 6 часов вечера, когда в конторе завершится работа. С явкой у нас затруднения: четверо в это время работают — они продавцы в магазинах, — выходные у них в разные дни недели: 3 комсомолки уже 2 месяца не платят взносы — у них возраст подходит к убытию из комсомола. Могут не прийти. Горбунов на пекарне, работает посменно. Я скажу ему, если занят, пусть подменится.
— Может не быть кворума? — спросил её Виктор.
— Вполне, — ответила Фаина и предложила: — обратимся, Виктор Иванович, к заместителю председателя райпотребсоюза. Алексей Петрович у нас секретарь партийной организации. Попросим освободить девушек-продавцов от работы. В это время в магазинах немного покупателей. Зайдём к нему?
— Не возражаю, — ответил ей Быстров.
Зампредрыбкоопа Алексей Петрович Семушев радушно встретил их в маленьком кабинетике.
— Проходите, пожалуйста, — сказал он им, когда они вошли, он поднялся со стула, подошёл к ним, поднимая очки на лоб, сказал: — Впервые к нам пришёл 1-ый секретарь райкома комсомола. Проходите, Виктор Иванович.
— Вы уже, Алексей Петрович, знаете, как меня звать? — удивился Быстров.
— А как же?! — ответил он, улыбаясь, и сдвинул рукой очки со лба на нос. — В нашем посёлочке все известия распространяются быстро, даже со всеми подробностями. Могу рассказать, о чём говорили комсомольцы на конференции, хотя я там не был. Садитесь, пожалуйста.
Когда Фаина и Виктор сели на стулья, Семушев разъяснил:
— Фаина у нас не из болтливых девушек. Я вот продавцы! Они у нас первыми узнают новости и всех оповещают. С Фаей я ещё не успел переговорить. Вы пришли ко мне насчёт комсомольского собрания?
—Да, — подтвердила Фаина. — Надо 5 января к шести часам вечера освободить продавцов-комсомолок от работы.
Быстрову понравилось, что среднего роста подвижный секретарь партийной организации среагировал на их приход. Они быстро с ним обо всём договорились.
— Фаина, — обратился к ней Быстров после разговора с Семушевым , — когда мы сможем побывать у девушек на дому?
— Вы хотите с ними встретиться, Виктор Иванович? — удивилась Фая. — Девушки будут обескуражены. Можно сейчас к ним пройти. Я только отпрошусь с работы. Трое дома. А двое — на работе.
Сбылось предсказание секретаря комсомольской организации Фаины Поповой, растерялись комсомолки, так как не ожидали такой встречи. Веру Козину они застали на кухне. Она кормила ребёнка грудью. Прикрыла ребёнка краем платья и поздоровалась с ними. На плите в эмалированной кастрюле бурлил суп, прикрытый крышкой.
— Я, Вера, секретарь райкома комсомола …
— Знаю, — сообщила Вера, не дав ему закончить фразу. — Звать вас Виктор Иванович. Вы у нас в районе первый год.
"Всё ей известно", — подумал Быстров.
— Догадываетесь, почему мы, Вера, к вам пришли?
— Конечно. Недисциплинированная комсомолка не платит членские взносы. — И предъявила Фаине претензию: — Неужели за этим надо вдвоём ходить, товарищ секретарь комсомольской организации? Проходите в комнату, пожалуйста. Я сейчас ребёнка накормлю, самовар поставлю, чай будем пить. Я сегодня пирожки стряпала.
— Спасибо, Вера, нам некогда. Мы пришли узнать, сможешь ли ты придти на собрание, — пояснила ей Фая. — Есть с кем оставить ребёнка?
— Приду обязательно, Фаина. Свекровь попрошу. Посидит час-полтора.
— До свиданья, Вера. Сын или дочь у тебя? — спросил Быстров Веру.
— Сын. Дочь в школу ходит.
— Расти комсомольцев, — пожелал ей секретарь райкома комсомола.
— Спасибо, — ответила она, увидев, что они уходят, спросила: — А взносы, Фаина?
— Вера, мы не за взносами к тебе приходили, — сообщила ей секретарь комсомольской организации. — Придёшь на собрание и заплатишь Счастливо оставаться, Веронька! Пусть не болеют твои детки, и ты тоже.
Состоялся разговор с другой комсомолкой, Ниной Пестовой.
—Я тут немного запурхалась, — созналась она, — всё же трое ребятишек, корова. Муж рыбачит. Всё взвалил на меня.
— За два месяца не смогла придти и заплатить взносы? — поставила ребром ей вопрос Попова.
— Так уж вышло, — не оправдываясь, сказала Нина. — Из комсомола я не собираюсь выходить. Придёт время, отдам билет. Взносы без разговоров заплачу и на собрание приду.
При новом секретаре райкома постеснялась она объяснить истинную причину, почему у неё задолжность по взносам. Дорогой Фаина пояснила:
— Муж у неё жадненький — дрожит над каждой копейкой. Попрекает её взносами. Исполнилось ему 28 лет, в этот же месяц принёс в райком билет.
— Всё же её муж не покинул комсомол раньше времени.
— Они у нас идейные, Виктор Иванович. За событиями в стране эта семья следит.. Выписывает две комсомольские газеты.
"Сколько молодёжных газет и журналов приходит на почту? — подумал Быстров. — Надо узнать. Может быть, второй секретарь знает? Когда прилетит она? Уже почти месяц в командировке".
— Фаина, ко мне пришла интересная мысль. Мы поздравляем всех вступающих в комсомол. Может быть, торжественно отмечать не только вступление, но и проводы из комсомола? Был в комсомоле активистом, но вот исполнилось 28 лет, и расстались с ним. Мы посетили комсомолок и поняли, что они дорожат тем, что были членами ВЛКСМ. Как не потерять с ними связь?
— Надо подумать, — поддержала его Фаина Попова. — Не все же вступят в партию. Стоит держать с ними связь. На собрании поговорим об этом.
Собрание комсомольцев райпотребсоюза состоялось. На него пришли все комсомольцы, которые были на учёте в организации. Среди девушек — один юноша, Иван Горбунов. Торговля отдана слабому полу. Об этом подумал Быстров, не выясняя, хорошо это или плохо. Присутствовал на собрании секретарь партийной организации. Фаина Попова, секретарь первички, сделала сообщение о прошедшей комсомольской конференции. После её небольшого доклада затянулась пауза — комсомольцы молчали. Суховато было сказано о них на конференции. Это озадачило Быстрова. Как поступить в этом случае? Может быть, все ожидают, что он, как новый руководитель, что-то скажет. Но о чём им сказать? Не знал секретарь райкома комсомола, как выйти из такого тупика? Молчал и Семушев. Видимо, и он не знал, как расшевелить комсомольцев, чтобы заговорили. Нельзя допустить, рассуждал Быстров, чтобы на таком молчании всё завершилось. На скучные собрания в следующий раз не все пожелают придти. Что предпринять? Фаина не сумела их заинтересовать, ничего не предложила, чтобы оживилась организация. Как поступить ему?
Выручил Ваня Горбунов. Он встал. Его атлетическое телосложение, высокий рост бросались в глаза среди миниатюрных девушек. Он кашлянул для порядка и заговорил:
— Почему мы молчим? Нам нечего сказать? На конференции обошли торговлю. Всё у нас хорошо? Какие-то мы скучные. Собери пайщиков, столько бы они наговорили: того нет, другого не хватает. Мы же молчим. Решим мы провести лыжную вылазку. А лыж нет. Нет их и в продаже. Почему? У нашего правления есть деньги на проведение культмассовых мероприятий. Они лежат без движения. Мы молчим. У нас нет даже Доски почёта. Лучших работников торговли мы не знаем. Комсомольцы постарели раньше времени. Об этом стоит подумать всем.
Молодчина — навёл критику. После Вани выступила Нина Пестова.
— Многие девушки, — сказала она, — вяжут и вышивают. У кого как получается, знаем? Нет. Можно же собраться и поговорить. Неужели только на собрания надо приходить? Может быть, на собрании поговорить о кружевах?
— Я поддерживаю Нину, — заявила Татьяна Тихонова. — Можно заняться кружевами — белых ниток полно. А для вышивания мулине в продаже нет. Ни одной цветной нитки не найдёте. У нас в универмаге несколько лет висит куча пальто. Их никто не покупает — вышли из моды. Наступит навигация, доставят опять такой же хлам. Мёртвый капитал весит на вешалке. Его не уценяют. 2-3 года пройдёт, сожгут этот товар. Почему такое происходит? Потому, что у нас там, откуда идёт отгрузка товаров, нет своего торгового представителя. Отгружают нам товар, который у них спросом не пользуется. А зачем нам такой товар?
— Неправда, Таня. У нас там есть постоянный представитель — перебил её заместитель председателя райпотребсоюза Семушев.
— Есть, Алексей Петрович? — не успокоилась Татьяна. — Вы не знаете даже, кто выплачивает зарплату этому представителю. Он ни одного дня не был в Нижнеангарске. Наших запросов не знает. Почему такая озабоченность, в ковычках, не беспокоит наших коммунистов? Алексей Петрович, разберитесь, на партийном собрании.
— В январе начнётся отгрузка товаров, — отозвалась на выступление подруг Валя Карагаева. — Опять загрузят один спирт. Ни один ящик с красным вином не доставят. Дескать, Север всё стерпит. Завалили нас торговым хламом. В каком магазине продают у нас сухие батареи к приёмникам, где лук, свечки, пуговицы? Зато постоянно твердим: надо выполнять план. Можно его выполнить с таким набором товаров?
Разгорячили Иван и Татьяна комсомольцев, заговорили они. Деловые предложения внесла Лиза Сокольникова:
— Алексей Петрович, пошлите в Иркутск на два месяца двоих: одного по промтоварам, другого по продуктам. Северные командировки там платить не надо. Зато районная торговля и население будут в выигрыше. У нас кругом вода, а моторы к лодкам купить не могут. Может быть, можно завести переписку с машиностроительным заводом? На Волге моторных лодок полно, а у нас тихо.
— Нам надо оборудовать красный уголок, — предложила Сима Соколова. — У молодежи должно быть местечко, где мы могли бы проводить мероприятия. Алексей Петрович, помогите нам. Деньги на культмассовую работу есть.
Все замечания в адрес правления записывал зампредрайпотребсоюза.
— Вы, комсомольцы, правильно отмечали недостатки в торговле, — сказал в своём выступлении Быстров. — О торговле я буду говорить в райисполкоме и райкоме партии. Товарищ Семушев, надеюсь, поможет решить многие проблемы. Такие собрания полезны. Надо, чтобы все собрания были содержательными. Это и будет выполнением районной конференции. Жить активной, интересной жизнью — главная задача первичной организации.
Даже план работы, который им предложила секретарь первичной организации, отвергли и решили поручить Поповой, Горбунову, Тихоновой составить новый план работы.
— Придём оборудовать красный уголок и утвердим план работы, — предложила Нина Пестова.
Быстров был доволен, что его внимательно выслушали. Он поддержал настроения комсомольцев. Собрание, по его мнению, вышло интересным. Когда он рассказал об активности комсомольцев на аппаратном совещании, сотрудники райкома удивились — тихая организация сдвинулась с мёртвой точки.
Перед новым годом Быстров побывал в районном Доме культуры. От этого посещения у него осталось тягостное впечатление, потому что произошла здесь необычайная закавыка.
У ёлки вели спокойный разговор Пыхалов, Макеевский и Быстров. В оркестровке трое юношей прицепляли к рычагу трос, идущий от ёлки.
Вдруг неожиданно в зале появилась фигура в бушлате с погонами капитана на плечах. Уши шапки-ушанки опущены, и завязки бантиком под подбородком торчат. Левая рука держала под мышкой видевший виды небольшой портфель. Капитан, вытянувшись в струнку, соединив свои серые валенки, приложил правую ладонь к виску и представился им:
— Капитан Коневин — районный пожарный инспектор! Прибыл осмотреть готовность ёлки с противопожарной точки зрения.
В это время молодые заводские рабочие в оркестровке стали опробовать своё новшество — ёлка медленно стала поворачиваться.
— Как?! — осёкся пожарник, глядя на вращающую зелёную красавицу, и оцепенел, лицо его побелело. После паузы он взорвался: — Она вращается?! Вот придумали! — Больше он ничего сказать не мог. Глубоко вдохнув в себя воздух, выдохнул и еле слышно проговорил: — Ёлка должна быть на крестовине или в бочке с песком. — Капитан не отрывал взгляда от медленно поворачивающейся ели. — Был в средней школе — там порядок с ёлкой. А тут?! Не стоит на месте!
— От вращения ёлка не загорится, — попытался успокоить пожарного инспектора Макеевский.
От этих слов пожарника передёрнуло — он ожил от возражения.
— Крестовина или бочка с песком! — отчеканил возбуждённый пожарник.
— Ещё чего?! — проговорил Макеевский.
Коневин, приподняв ногу, согнул её, положил на колено портфель и пальцами мгновенно открыл застёжку, рука выдернула из портфельных бумаг книжонку, видевшую виды — много лет она служит у него. Коневин потряс ею перед носом худрука.
— У меня — инструкция, а у вас её нет!
Довольный таким утверждением пожарник обвёл взглядом зал.
— Что на потолке? — спросил он, и сам же ответил: — Вата! — И тут же приказал: — Убрать! В новый год ваты не должно быть — быстро воспламеняется.
— Можно с ним поспорить? — задал риторический вопрос Быстров. Пыхалов промолчал. Он понимал, что любое возражение инспектору
приведёт к штрафу. Кого оштрафуют? Понятно — директора. Быстров попытался найти компромисс с пожарником.
— Товарищ капитан, что можно сделать с ватой, чтобы оставить её на нитях у потолка? Она украшает зал, поднимаёт предновогоднее настроение.
Коневин обрадовался, что с ним не спорят, не возражают, а советуются.
— Облейте квасцами вату — она не будет гореть.
— Что?! — не выдержал Виктор. — Будут висеть жухлые сосульки! Такое!
— У меня — инструкция, а у вас её нет! — настаивал капитан. — Вот она! — он потряс книжонкой над головой.
Макеевский понял, что ни на какие уступки пожарник не пойдёт, и отошёл в сторону. Худрук подошёл к ёлке и зажёг крохотные лампочки, присоединённые к батарейкам, которые обычно используют для карманного фонарика.
— Ёлка горит?! — возмутился инспектор. — Запрещаю!
— Маленькие лампочки зажигаются от батареек. Могу спорить на сто рублей, если вы от них добудете огонь, — пытался убедить инспектора Быстров.
— У меня инструкция! В ней прописано: использование свеч, бенгальских и прочих огней запрещается! Допустить пожар на новый год? Прочий огонь убрать!
— Новшество в эквилибристике! — воскликнул Ипполит Петрович и погасил огоньки.
Понял Быстров, что трудно убедить стойкого пожарного инспектора, и сообщил ему
— Мы поставим в известность Улан-Удэ, сообщим в Москву.
— Хоть куда звоните. Я не дрогну перед любой телеграммой с печатью. Мне подайте инструкцию!
— Я сообщу председателю райисполкома. Пусть приходит и разбирается — заявил Быстров.
— Главу района я подожду, но отменять своих указаний не стану. Мои требования по инструкции.
Через 20 минут в зале ДК появился председатель райисполкома. С ним Быстров не был знаком, так как руководитель района, как и он, недавно прибыл в район. Чернобровый, чёрноволосый мужчина оказался нелюдимым. В исполкоме заведующие отделами исполкома ещё не раскусили его, поэтому не могли ничего сказать о нём — ни плохого, ни хорошего. Быстров считал, что предрик, пока знакомится с районом, не хочет раскрывать себя. .
Быстров стоял у ёлки вместе с Пыхаловым и Макеевским. К ним подошёл Володя Васильев, обеспокоенный неудачей — красавица зала новогодним подарком не будет. Два представителя власти, не размахивая руками, минут 17 беседовали. Все с нетерпением терпеливо ожидали разрешения конфликта. Недолго продолжался его разговор с Коневиным, затем, никому ничего не говоря, предрик покинул зал, оставив всех, ожидавших результата, в недоумении.
— Рухнуло наша инициатива! — с огорчением произнёс Володя Васильев.
Выразил неудовольствие к уходу главного представителя власти и Быстров:
— Он даже к нам не подошёл. Ему безразлично, как пройдёт новогодний вечер? Попытаюсь я убедить пожарника. Скажите, пожалуйста, как его звать?
— Николай Петрович, — подсказал ему Васильев. — Куриный жеребец. С ним невозможно договориться.
"Почему он так его назвал?"
Быстров решил лаской, уважительностью подействовать на неуступчивого капитана, живущий по устаревшей догматической инструкции.
— Николай Петрович, вы во всём правы. Вату убираем. пожалуйста, разрешите вращение ёлки и позвольте зажечь на ней маленькие лампочки.
— Исключено! Я не могу нарушить инструкцию, — ответил твёрдо капитан и
помахал в воздухе старенькой книжонкой. :
— Ваша инструкция допотопная
— А у вас и такой инструкции нет!
На ухо Михаил Абрамович шепнул Быстрову:
— Виктор Иванович, не тратьте зря время. Он упрям, как бык. Всё будет так, как написано в его инструкции — на практике неоднократно проверено. Вы имеете дело с оловянным солдатиком — его с места не спихнёшь. — И громко обратился к директору Дома культуры: — С вами, Иван Евстафьевич, будем сейчас репетировать? Меня отпустили с работы.
Быстров всё же решил выяснить до конца у пожарного инспектора:
— Николай Петрович, если мы не выполним ваши указания, что произойдёт с новогодним вечером?
— Я опечатаю Дом культуры, — уверенно ответил Коневина. — Никто в зал не попадёт.
— Это он может сделать, — подтвердил Абрамович, когда пожарник вышел из зала Дома культуры.
На другой день вечером художественный руководитель Дома культуры Макеевский, сообщил 1-му секретарю райкома ВЛКСМ с улыбкой на устах:
— В 8 часов утра явился к нам в ДК снова пожарник. В тёмном зале он посмотрел на ёлку, убедился, что она в крестовине, поднял перед собой большой палец и сказал: "Во — ёлка!".
Бал-маскарад состоялся в темноватом зале — на стенах горели четыре керосиновые лампы. Но ёлочную грустинку всё же развеяла молодежь. Под звуки баяна кружились в вальсе пары. В масках на переносице, прятавшая только их глаза — дюжина девушек да с закрывающим лицом маской пятеро юношей. Сразу трое девчат пришли в наряде Снегурочки. Две юные девочки нарядились Золушками. С ними баба Яга выглядела совершенно каряжистой старухой. Ходила Яга вокруг ёлочки, постукивая по полу черенком перевёрнутой метлы, старалась ущипнуть танцующих девчат за мягкий припухший зад. Танцующая и сидящая у стен на стульях молодёжь смеялась, глядя на её проделки. Все старались отгадать: кто сумел искусно нарядиться старушкой. А тех, кто спрятал лицо под маской, узнали быстро. Вскоре разгадали, кто пришёл на бал в костюмах Снегурочки и Золушки. Долго мучились над распознанием бабы Яги — весь вечер не могли отгадать.
Удачно представляли самодеятельные артисты новогодний вечер. Бас Михаила Абрамовича гармонировал с четким баритоном Ивана Пыхалова. Они в стихотворном ритме поздравили всех присутствующих с наступлением праздника и пожелали всем радости и веселья. На все их шутки, прибаутки гости праздника отвечали дружными заливистым смехом и обильными аплодисментами.
Бурными овациями встретила молодёжь появление деда Мороза с холщёвым мешочком на плече, с большой клюшкой и с неуёмной спутницей Снегурочкой. Дед кланялся и поздравлял с новогодним праздником. Макеевский представил деда Мороза вежливым и добрым старичком. У Ваксман-Снегурочки певучий голосок нежно вписался в новогодние весёлые песенки советских композиторов. Ипполит, Инна, конферансье Миша и Иван оживили вечер.
"Всё-таки, — подумал Быстров, — новогодний праздник должен быть увеселительным и бурным. Почему он не такой? Из-за того, что мало костюмов, поэтому, наверное, мало восторгов, смеха и шуток. Надо учесть на будущее. Как так вышло, что из сотрудников райкома комсомола у ёлки только Галина Бергель? Остальные празднуют дома? Почему юноши прибыли на бал без новогодних костюмов?" Гремела в зале музыка баяна, а Виктор Быстров, недовольный примитивным проведением новогоднего вечера, размышлял и раскладывал по полочкам новогодние мероприятия от начала и до его окончания. "Неужели всё, что не удалось представить на новогоднем вечере, касается его, секретаря райкома комсомола?"
Вышел Виктор из Дома культуры около часу ночи. Тишина. Неужели уже все спят? Но нет, на льду у берега Байкала человек 10 катались на коньках. Они на льду встретили новогодие. Молодцы! Только катаются при тусклой луне. Можно туда провести зпектросвет? Всего два столба потребуется. Ёлку, украшенную гирляндами, можно поставить. Как бы красиво выглядело: блестящий лёд и огни разноцветные! Неужели до этого не могли додуматься? Молодёжь катается на коньках, значит, надо создать все условия для отдыха на воздухе.
Виктор пришёл на квартиру около часа ночи. Наружная дверь была не заперта. Очень редко её закрывали на ночь на крючок. Все в доме крепко спали. Виктор повесил на гвозди над курятником полупальто, шапку и тихо прошёл в свою комнату. На столе заметил белеющую бумажку — видимо, беспокойная хозяйка решила его о чём-то предупредить. Достал из брючного кармана коробок со спичками. Огонёк осветил телеграмму с красной полоской от левого уголка в верхний правый уголок. Её послали из Нижне-Ангарска 29 декабря 1953 года.
"Поздравляем новым годом желаем наилучших успехов работе
Комсомольцы"
"Ведь, если звёзды зажигают —
Значит - это кому-нибудь нужно?
Значит — кто-то хочет, чтобы они были?..
Значит — это необходимо,
Чтобы каждый вечер
Над крышами загоралась хоть одна звезда?!"
Сидя за рабочим столом, Быстров после нового года просматривал учётные карточки членов ВЛКСМ рыбокомбината — ему предстояло там провести собрание. Просмотрев все данные членов организации, он позвонил на районный коммутатор и попросил соединить его с инженером комбината.
— Владимир Васильевич, вы сможете побывать в райкоме комсомола сегодня? Хочу, чтобы вы познакомили меня с вашей первичной комсомольской организацией. Сейчас имеете возможность придти? Хорошо.
До этого Быстрову Стрекаловский посоветовал, что многосторонне о рыбкомбинате расскажет инициативный комсомолец. Васильев, он полгода назад был секретарём этой первички.
Через 5 минут жизнерадостный, с сияющим лицом Васильев уже был в кабинете 1-го секретаря райкома ВЛКСМ. Солнце из окна осветило отблеск масляных пятен на его фуфайке и на зимней шапке. Одежда его видала виды.
— Владимир Васильевич, присаживайтесь и расскажите, пожалуйста, мне о рыбкомбинате, потом о первичной организации. Примечательное есть? На что следует обратить внимание? — попросил рассказать его Быстров.
Васильев сразу же заговорил откровенно:
— Все зовут меня Володей. И вы так меня называйте, иначе, будет очень заметно, что вы меня выделяете. Я бы этого не хотел. Придёт ещё время, когда назовут по имени и отчеству. Можно подождать. А теперь о производстве. По лову рыбы комбинат выполнил план к 7 ноябрю, плановый выпуск консервов завод завершил за три дня до нового года.
— Консервированный омуль выпускаете? — перебил его Быстров.
— Обязательно. Большая часть наших консервов из омуля. В зимнее время консервируется в основном мелкий частик, налим и другой сорт рыбы.
— Консервируем рыбу, а своих консервов в продаже нет. Почему?
Васильев обстоятельно пояснил:
— В этом кроется, на мой взгляд, пародокс. ("Опять этот пресловутый пародокс", — подумал Виктор). Прежде, чем поступить заводской продукции в наши магазины, мы отправляем её на центральную базу в Иркутск. Оттуда её отгрузят нам. Мы не имеем право реализовывать на месте ни консервы, ни свежую, ни солёную рыбу. Ушли в ноябре последние лихтеры с консервами Консервные банки с омулем могут появиться у нас в июле, то есть только в новую навигацию. Омуль вряд ли появится у нас: спрос на него большой. Его за зиму разберут с оптовой базы торговые предприятия других областей.
— Выходит, везут туда, потом доставляют обратно. Кому нужны такие транспортные расходы? — удивился Виктор. — Поясни мне, Володя: можно обойтись без лишней транспортировки?
— Я сам готов задать этот вопрос. Но кому? Так спланировано, заявляют в райисполкоме.
— Так надо разломать такое планирование! — возмутился Быстров и тряхнул своим пышным чубом, проявляя решительность. — Для чего стране убытки, скажи, пожалуйста?
— Готов отстаивать правое дело. Но как? — задал вопрос Васильев и попытался пояснить: — Твердят, что планирование в стране ведётся для всей страны, а не для одного района. Не было рыбозавода, к нам завозили рыбные Заработал рыбозавод, в том же духе продолжают завоз, Требуется корректировка: иркутской базе надо уменьшить поступление продукции и уменьшить отправку отправку. У нас привыкли всё увеличивать, а уменьшать не хотят. Всё может разрешить оптовая база, но у них инструкция, как у того пожарника, — уменьшать нельзя. Вот и возим консервы туда и оттуда.
— Возникает вопрос: почему такое происходит? — не отступал Быстров.
— Бюрократия не любит перемен, — разъяснял Васильев, — Для них как шло, так бы и ехало всё время.
И Виктор сделал обобщение не в пользу плановой экономики:
— Живём в рыбном краю, а в продаже только рыбные консервы, да и то от других заводов. А ведь, Володя, нужен всего небольшой штрих в плане: разрешить потреблять на месте небольшое количество производимой продукции — район по населению маленький, много не потребуется.
— Как этого добиться? — выдвинул вопрос Васильев.
— Местные органы власти должны разрешать эти вопросы. Возьми это себе на заметку. Будем на сессиях райсовета поднимать этот вопрос и добиваться его разрешения.
— Дело простое и одновременно сложное, — рассудил Владимир Васильев. — Продукция, производимая в Бурят-Монголии, поставляется в Иркутск. Строго следят за поставкой наш трест, и Иркутск, и Москва. Подавай плановую продукцию в полном объёме. Иркутский облисполком должен беспокоиться о нашем районе? Если же оставлять часть нашей продукции непосредственно в Северо-Байкальском районе, то иркутянам никакого навара не будет. Выходит, иркутянам совершенно невыгодно, чтобы мы имели свежие продукты питания.
— О поставке доброкачественной продукции должны побеспокоиться наши республиканские органы? Так, Володя? — выдал своё рассуждение Виктор.
— Совершенно верно. Я думаю, Совмин нашей республики не поднимает этот вопрос, опасаясь, что москвичи упрекнут их, что занимаются мелкими делами. Я так думаю.
— А страдает народ, — заметил Быстров. — Наши районные органы должны разрешить этот вопрос.
— Правильно, — поддержал Быстрова Васильев. — Майбородин, наш новый председатель райисполкома, может разобраться в такой простой проблеме? Ему бы пашню пахать, а мы хотим, чтобы он разрешил такую задачу.
— Интересный разговор у нас получился, — заключил Быстров. — Надо к нему вернуться. Я же хочу познакомиться со структурой первичной организации рыбокомбината.
— Костяк нашей организации составляют моряки. Летом их собрать вместе трудно, хотя, когда выдают заработную плату, многие суда к этому времени приплывают в Нижнеангарск. В конторе немного комсомольцев. Есть в первичной организации рыбаки, слесари, кочегары и просто рабочие. Большинство девушек-комсомолок работает на заводе в рыбном цехе. Собрать всех вместе очень трудно.
— Может быть, стоит разбить организацию на группы, чтобы выполняли они роль первичных организаций? — поставил вопрос Быстров.
— По уставу комитет и первичные организации под его руководством создаются, если организация насчитывает 50 членов ВЛКСМ. У нас такого количества комсомольцев нет, — пояснил Васильев.
— Сколько надо комсомольцев, чтобы было 50? — спросил его Быстров.
— Пятерых надо добавить, — ответил он.
— Не найдёте столько юношей и девушек, чтобы принять в комсомол?
— Примерно такое число комсомольцев выбывает из организации по возрасту, — сообщил ему Васильев.
— Примите их в партию и дайте им поручение по комсомолу.
— Приём в партию приостановлен, — выдвинул довод Васильев.
— Неужели ничего не получится, Владимир Васильевич? — со всей доброжелательностью обратился к нему Быстров. — Давайте займёмся по-настоящему разрешением этой проблемы. Комсомольцу 28 лет, но он избран комсоргом или заместителем комсорга, так что на год-на два он остаётся в комсомоле выполнять поручение. Зачем спешить с расставанием?
— Можно поговорить с девушками и юношами, — согласился с секретарём райкома ВЛКСМ Васильев. — Я побеседую. Тащить в комсомол никого не будем.
— Володя, ты в каком вузе учился?
— Я и жена моя, Тамара, окончили Баумантовку.
— Великолепный вуз! Он известен всему миру. И вас направили на работу в маленький консервный цех?!
— В заявке значилось: Нижнеангарскому консервному заводу требуется инженер и экономист. Нам подходило.
— Такие кадры в Нижнеангарске! Постой, Володя! Почему тебя не рекомендовали 1-ым секретарём Северобайкальского райкома ВЛКСМ? Тебя все комсомольцы знают. Могли бы принять в партию и рекомендовать на новую должность. Я же здесь каких-то три месяца, и ухватились за меня!
— Думаете, не разговаривали? Но у меня не появилось желание менять профиль работы. Я сказал Воронину: " Просили меня подождать с приёмом в партию, а тут вы золотые горы обещаете. Опоздали, товарищи. Через полгода завершается мой трудовой договор о работе на Севере, и я выеду из района". И от меня отстали. Даже в члены райкома ВЛКСМ не включили ни меня, ни мою жену. Не стали избирать и секретарём первичной организации.
— Володя, надо помогать секретарю первичной организации. В рабочее время она не может отлучиться из консервного цеха.
За дверью неожиданно раздались бодрые возгласы и тут же смолкли.
— Что ж, Владимир Васильевич, поработаем!
Дверь в кабинет распахнулась, и решительно вошла улыбающая девушка среднего роста. Её коричневые глаза сияли блеском весёлости, словно после большого её поощрения. Быстров, глядя на её не слишком короткую причёску, побывавшую в городской парикмахерской, и на покрытые бесцветным лаком ногти на пальцах, сразу понял, что это 2-й секретарь райкома комсомола, прилетевшая самолётом. Она скороговоркой проговорила:
— Извините, если помешала, но не выдержала, терпения не хватило — хочу познакомиться с 1-ым секретарём райкома комсомола.
— Груша, здравствуй! Давно тебя не видели! — воскликнул Володя.
— Добрый день, ребята! Кое-как вырвалась из города. Больше месяца там прожила. Утром — в аэропорт, а потом назад возвращалась в гостиницу. Каждый день такая забота. — Она протянула Быстрову руку и сказала: — Олейникова. Будем вместе работать.
Быстров несколько растерялся, не зная, что сказать ей в ответ.
— Будем знакомы, — произнёс он, наконец.
— Володя, помогай Людмиле. Она не может оторваться от станка. — Груша продолжала безостановочно говорить и сразу же перешла к рассказу о своей поездке: — Хороший был семинар. Всё записала. В каждом отделе несколько дней была. Есть что рассказать. Завтра соберёмся, обскажу. Большой будет разговор. Как у нас прошла районная комсомольская конференция?
— Всё было хорошо. Без задиринок. Тебя, Груша, избрали 2-ым секретарём райкома комсомола единогласно, — поспешил сообщить ей Васильев.
— Это я знаю, — ответила она. — Мне сообщили.
Вечером, возвращаясь с работы, поскрипывая по снегу, Быстров рассудил: "Олейникова знает комсомольскую работу. Она боевее его, да и на вид приятна. Пусть выкладывается на семинаре, заменит Ненашева. — вовремя прилетела. Можно надеяться, не подведёт, будет смена". Последнему аргументу Виктор придавал особое значение: он считал, что упорно поработает и уйдёт в школу.
На следующий день Груша сообщила секретарю айкома комсомола: :
— В обкоме вас ждут.
Это несколько озадачило Быстрова: и её обращение на "вы", и то, что кто-то ждёт его в обкоме. Важная птица? Виктор ни о чём не стал расспрашивать.
— Как прилетит самолёт, так надо ехать на конференцию — погода пока неустойчивая. Я в аэропорту забронирую в самолёте места для делегатов
И она каждое утро звонила в аэропорт и узнавала, не прилетит ли самолёт.
На следующий день Олейникова полдня рассказывала всем сотрудникам райкома комсомола о комсомольских делах, о требованиях в работе, которые выдвигают штатным работникам обком и ЦК ВЛКСМ.
Через день в райкоме прошёл семинар секретарей первичных организаций райцентра. Первой выступала на семинаре Оленикова.. Бессомнения, всех, в том числе работников райкома комсомола, интересовало, что же скажет новый секретарь, не знающий комсомольской работы. Виктор ощущал это всей своей плотью — как не упасть ему в грязь лицом. В уме продумывал выступление.
— Вы думаете, я займу все полчаса нотацией? Задачи заложены в решении конференции, их подробно осветила Оленикова. Хочу вас услышать. Расскажите здесь, какое в течение года в первичной организации прошло самое интересное собрание, заинтересовавшее многих комсомольцев. Пожалуйста, расскажите.
Наступило тягостное молчание. Виктор выдержал паузу. Нет смелого.
— Молчим? Неужели по-казённому проходило? Копируем старших. Но нам не 50 лет! В комсомоле должно всё проходить с огоньком, с молодым задором. В сторону — скуку и сухость! Только полезные и нужные дела совершать! У берегоп Байкал подёрнулся льдом. Катаются на коньках. Два столба, и от ГОХа провести электричество. Надо, чтобы и ДК заливался электричеством. Затраты небольшие. Почему в новогодний вечер в ДК только десяток масок? Где задор?
Олейникова слушала Быстрова широко открытым взглядом. Позднее она ему выговорила: "Слушала и думала: вот и не знает комсомольской работы!"
Хватило духа у 2-го секретаря, чтобы полдня с задором, живо пояснять и разъяснять комсомольцам об организации и проведении работы с молодёжью. Для Быстрова многое открылось заново, он почувствовал, какая ответственность возлагается на него и на весь аппарат райкома комсомола. Многое он почерпнул.
До открытия областной комсомольской конференции оставалось 12 дней, а ежедневно нелётная погода. Байкал, огромный котёл на огне, беспрерывно парил, отдавая своё последнее тепло. До небес поднимался его пар. Стоило чуть подуть южному ветерку, посёлок сразу же окутывался густым туманом. Вот-вот будет полный ледостав — уже большие площади окраин охвачены льдом, закуётся льдом Байкал и перестанет парить, но Байкал продолжал усиленно дышать.
— Можно и не улететь, — сокрушался Быстров.
— Вполне, — соглашалась с ним Олейникова. — Два дня до конференции.
Солнце в то утро засияло. В морозный день пар столбом тянуло к небесам.
— Самолёт летит! — радостно сообщила Груша. — Надо спешить!
— Счастливо оставаться, Агрипина Георгиевна! — пожелал Быстров ей. — Жду делегатов в аэропорту
— Может быть, на лошади? — доброжелательно предложил со всей искренностью Стрекаловский.
— Два километра я одолею быстрым шагом — самолёт прилетит через час
Быстров поспешил на квартиру, чтобы надеть новый костюм, сшитый вчера в местной мастерской.
Поездку в Улан-Удэ Виктор обдумал заранее. Решил прибыть на областную конференцию в новом костюме. Его смущал старый пиджак, видевший виды за несколько лет — измят и в пятнах. Как облагородить одежду, не знал и считал, что пиджачок нельзя стирать. В местном универмаге подходящего для него костюма не оказалось. Для продажи висели три костюма 52-го размера, а ему нужен был по росту 46-ой размер, в крайнем случае — 48-ой. Торговая бедность! В швейной мастерской ему сообщили, что могут сшить быстро костюм, если он предоставит им материал. Выход есть. Быстров купил тёмно-синего цвета шерстяной материал. Но пошив затянулся. За неделю до конференции первая примерка. Обещала закройщица ускорить шитьё. Однажды, ближе к вечеру, ему позвонили по телефону, что можно получить костюм. Примерил костюм в мастерской — по нему сшит, а вот на плечах сборочки — явный изъян в пошиве. Ничего не сказал мастеру. Выбора нет — одна пошивочная мастерская, под ателье не подходит.
— А пуговиц к костюму у нас нет, — сообщила ему закройщица, и прикрыла веками свои глаза
Нечего раздумывать — уж пуговицы он сам пришьёт. В универмаге полно беленьких, красненьких, сиреневых пуговок к женским платьям, а к мужскому костюму ни единой пуговки не оказалось. Что тут рассуждать? Придётся ему от старого пиджака отрывать и пришивать к новому костюму. Вечером задумал он пришить пуговицы. Появляться на работе в новом костюме? Оторвёт пуговицы, и в новом костюме ездить в командировки? "Оторву, а потом пришью", — успокоил сам себя. Но как всегда действует в таких случаях закон подлости — не успел пришить, так как приходил с работы поздно вечером. Виктор забежал на квартиру и одел беспуговичный костюм — купит в Улан-Удэ пуговицы и пришьёт вечером.
Быстро шагал Быстров по улице Партизанской к аэродрому. Вышел на простор. На пустом заснеженном поле одиноко стоял домик, вокзал аэропорта. В небольшой комнатке четверо мужчин-пассажиров и мужчина за столом, три незанятых стула. Быстров подошёл к человеку, сидящему за столом и спросил:
— Можно приобрести билеты? Нас четверо. .
Мужчина (им оказался начальник аэропорта) глянул и спокойно произнёс:
— Билеты продаются по прибытию самолёта. На вас заявка есть. Улетите.
"И здесь меня знают. А я ни с кем не знаком", — подумал опять Виктор. Подходили пассажиры. Каждый спрашивал: "Будет самолёт?". Лишь
женщина с двумя детьми, с юношем-подростком и меньшей девочкой, задала иной вопрос начальнику аэропорта:
— Мы сегодня улетим?
— Минут через15-20 появится самолёт. Все десять пассажиров на месте.
Но вот еле слышно раздалось гудение. Все встрепенулись.
— Самолёт! — произнёс радостно кто-то из пассажиров..
Пассажиры двинулись поспешно из домика-вокзала, если можно было так его назвать. За ними последовал и начальник аэропорта. Не сдвинулись с места женщина с детьми и Быстров. Дети сразу же заняли пустые стулья. Вскоре все пассажиры, находившиеся на улице, вернулись в домик. Затем вошёл начальник порта с двумя лётчиками, одетыми в меховые куртки, но без головных уборов.
Билеты проданы, наконец. Пассажиры заспешили к самолёту. В салоне Быстров примостился с молодым парнем в хвосте самолёта. Перед ними расположилась женщина с детьми. "Как пройдёт полёт?" — в душе беспокоился. Он ещё ни разу не летал, да и самолёт, такой двукрылый, одномоторный. Твёрдые сидения по бокам салона заняли пассажиры.Он ждал гудения мотора.
Вошли лётчики. Командир экипажа глянул на пассажиров и спросил:
— Все здоровы? — Не получив ответа, прошёл в кабину.
Загудел мотор, закружился пропеллер. Кабина вздрогнула. Самолёт плавно побежал по снеговому полю, оставляя позади одинокую фигуру начальника аэропорта. Чуть дёрнулась двигующаяся авиаконструкция и плавно поплыла в воздухе.
"Летишь, — рассуждал в раздумье Виктор, — а кажется едешь на тракторе: Гудит сильно и потряхивает. Обзор круглым окошечком. Вдвоём не глянешь".
Но не всех удовлетворял такой комфорт. Быстров заметил, как через полчаса побледнело личико девочки, и она прикрыла веками глаза. Затем мальчик придавил ладонью рот.
Сквозь рокот мотора Виктор, кивнув головой в сторону побледневших детей, спросил молодого напарника:
— Больные?
— Нет, — ответил он. — Укачало. Семья бывшего 1-го секретаря летит.
"Вон оно что! Значит, меня не укачивает. Плюхается самолёт в яму — так приятно! Чаще бы бултыхался". Дети уже подставили ко рту жёлтоватые пакеты.
— Есть ли средства от укачивания? — прокричал на ухо пареньку Быстров.
— Говорят, есть, — ответил он. — Таблетки! Но не всем они помогают.
За время полёта Виктор не почувствовал недомогания. Он бодро сошёл на землю, сел в автобус. Покидая центральный аэропорт, стал размышлять, как он представится в обкоме комсомола. Ещё ни разу Виктор не называл себя 1-ым секретарём райкома ВЛКСМ.
Автобус остановился в центре города. Площадь знакома Виктору — он неделю прожил в гостинице "Байкал", её парадная дверь выходит на площадь. Горожанин указал Быстрову и его спутникам трёхэтажное белое здание, куда следовало им пройти. Перед входными дверьми он прочёл, что в этом здании располагаются обкомы партии и комсомола. В вестибюле у широкой лестницы, ведущей на этажи, стоял милиционер, справа от входной двери за столиком сидела девушка. Она сразу же окликнула Быстрова:
— Юноша, вы на комсомольскую конференцию?
— Да, — ответил он.
— Подойдите, пожалуйста, ко мне, — Когда он приблизился к столику, девушка продолжила разговор: — Сейчас я запишу вас и делегатов, и вы пройдёте в финхозсектор. Обком комсомола занимает первый этаж. По коридору — налево первая дверь. В финхозсекторе вы получите мандаты на конференцию, талоны на питание и направления в гостиницу на себя и на делегат.
Быстров обрадовался, что его в финхозсекторе долго не задержат. Девушка, года на три старше его, встретила его доброжелательно.
— Мы уже думали, что вы не прилетите, — сказала она. — Ваш 2-ой секретарь долго в городе жила. Всё время хотела узнать, какой 1-ый секретарь, с которым ей придётся работать. Получите направления в гостиницу, талоны на питание и распишитесь. Устраивайтесь. Завтра зайдёте к нам, я вам выдам деньги за проезд сюда и обратно.
У Быстрова была причина, чтобы быстрее покинуть обком — нужно купить пуговицы и пришить их к костюму. Пока устраивались в гостинице, завечерело. Виктор побывал в двух магазинах, но в них пуговицы не продавали. Ему сказали, куда идти. Вышел из магазина, а куда направиться, не знал, хотя обстоятельно ему объяснили — нашёл всё-таки магазин, но он уже закрыт.
На следующий день в 9 часов Виктор был уже в нужном магазине. Купил злосчастные пуговицы. Получил в финхозсекторе деньги и поспешил на конференцию. Театр оперы и балета, который был предоставлен комсомольцам, поразил Быстрова неописуемой красотой. Таким великолепием мог позавидовать любой областной центр страны. Виктор явился на конференцию в новом костюме, на котором не было ни одной пуговицы. Они были, но лежали в кармане костюма.
Два дня он ожидал, что в докладе или в выступлениях прозвучит Северо-Байкальский район — ни единого слова не произнесли о нём. Но есть ещё один северный район — Баумтовский. И о нём ни звука. Какую лепту вносят рыбаки и охотники в республиканский и союзный бюджеты?
Хорошо запомнил Виктор после конференции первый пленум обкома ВЛКСМ. Избирали в руководящий орган секретарей и заведующих отделов. Он, как кандидат в члены обкома, не участвовал в голосовании, но внимательно следил за ходом избрания. 1-ым секретарём обкома ВЛКСМ избрали Николая Васильевича Бутуханова. Стройный, подтянутый и элегантный юноша-бурят. Тепло шло от его слов, когда избирали секретарей обкома и утверждали заведующих отделами. Никаких задирок не произошло. Николай Бутуханов вёл пленум спокойно и уверенно.
Ещё до конференции первая беседа в обкоме.комсомола у Виктора состоялась с заведующим орготделом Григорием Заиграевым. Он подробно расспросил о комсомольских делах в районе и предупредил:
— После конференции впервые избранные 1-ые секретари райкомов ВЛКСМ должны побывать у заведующего отделом партийных, профсоюзных и комсомольских организаций обкома партии. Он готовит их к утверждению в должности 1-ых секретарей райкомов ВЛКСМ на бюро обкома КПСС. Улетать не спеши. Побывай в каждом отделе, чтобы освоить профили работ. Это очень пригодится, и контакт с заведующими установишь.
Заиграев раскрыл ему много нового в предстоящей работе, по выполнению устава ВЛКСМ и решений ЦК комсомола.
В первый же день посещения отделов Быстров побывал в пионерском и школьном отделе, которым заведовала Галина Ячменёва, доброжелательная белокурая девушка. Она рассказала ему обо многих интересных делах, которые проводят пионеры и комсомольцы в школах республики и страны. До вечера она с ним беседовала. Быстров, записывая её мысли и наказы, исписал полблокнота.
— Самое главное, — напутствовала его Галина, — научить пионеров и комсомольцев самостоятельно работать, проявлять инициативу. Чтобы не ждали подсказки от классного руководителя, завуча школы, а сами бы самостоятельно учились действовать и организовывать своих сверстников.
Быстров положительно оценил посещение отделов обкома комсомола. Ему поясняли и разъясняли, в чём суть комсомольской работы. В финансах Виктор был вообще профан. Заведующий финхозсектором Владимир Терлецкий и главный бухгалтер растолковали ему все мелочи. И Виктор понял, что не так уж сложны финансы в комсомоле. Он получил нужные теоретические сведенья для работы. Встреча с 1-м секретарём обкома комсомола раскрыла ему, с какой ответственностью подходит молодёжный вожак к большим и малым делам. Николай Васильевич Бутуханов никого не выделял по национальности, равно относился к любому, ценил секретарей райкомов по уму и по их организаторской работоспособности. Он обладал неописуемой обаятельностью, притягивая к себе молодёжь. Объяснял просто, доходчиво, терпеливо и своим рассказом вселял желание работать напористо, деловито на пользу общего дела.
На областной конференции много говорили о молодых животноводах, полеводах, а вот оценка работы молодых рыбаков и охотников не прозвучала. Неужели Ненашев ничего не сообщил обкому комсомола? "Почему забыты северные районы?" Это беспокоило Быстрова.
Два последних дня в Улан-Удэ у Быстрова были связаны с обкомом КПСС.
Предстояла беседа с заведующим орготделом и на другой день — утверждение на бюро обкома КПСС. Быстрова заинтриговала звучная фамилия — Струин. "Стоп! С такой фамилией учился юноша на класс старше, его сестрёнка занималась в младших классах, — размыслил Виктор. — Их мать, учительница начальных классов, всё время искала мужа-беглеца, скрывавшегося от уплаты алиментов. На все её запросы органы милиции отвечали, что такой гражданин в их местности не проживает. Не этот ли алиментщик скрывается здесь? Он от партии курирует органы милиции, мог договориться, чтобы бывшая семья не распознала".
У двери кабинета, который занимал Струин, в коридоре, ожидали приёма несколько 1-ых. секретарей райкомов комсомола. Вышел из кабинета юноша с испариной на красном лице. Спросили у него:
— Что спрашивает?
— Гоняет по сентябрьскому Пленуму ЦК КПСС, — ответил юноша, вытирая платочком испарину на лице.
Все юноши выскакивали от него с потными бардовыми лицами. "На материалах пленума распознаёт организаторские способности молодых коммунистов?" — иронически рассудил Виктор.
Когда подошла очередь Быстрова, он спокойно вошёл в просторный кабинет к заведующему отделом. Поздоровался. И на кивок Струина сел на стул.
— Из какой местности прибыли к нам, молодой человек? — спросил заведующий и устремил на него взгляд.
Возможно, он вспомнил долгий разговор с Ворониным о подыскиваемой кандидатуре. А вот назвать Виктора по имени или фамилии не удосужился, хотя анкетные данные лежали в папке перед ним.
— Из Западной Сибири я приехал.
Струин попросил Виктора точнее сообщить, откуда он. Виктор назвал городок, в котором учился в школе. Получив ответ, Струин заявил:
— Я там бывал.
"Значит, — догадался Быстров, — тот Струин, которого разыскивает семья".
— Там у вас большие базары. В продаже много масла, муки.
— Да-да, — подтвердил Виктор. — Завозят муку, мясо даже из Казахстана.
— Есть любители поторговать.
Неожиданно Быстров повернул разговор в другую сторону:
— Со мной учился паренёк по фамилии Струин. (Как он сильно похож на тебя?!). Белокурый юноша. Играл в оркестре на миндалине. Хорошо учился. Стал студентом политехнического института. Он вам не родственник?
— Мой сын учится в Ленинграде. ("Оправдывается мужик! Это он! Точно! Улепётываешь, братец-обкомовец, от алиментов!") Что-то мы заговорились, — завершил беседу Струин. — За дверью ждут приёма. До свиданья, товарищ.
Беседа завершилась за 5 минут. Виктор не обмолвился ни с кем о том, что его беспокоило. Кому он мог рассказать в незнакомом городе? Никого он не знает.
Через полгода Струина перевели на работу в Свердловский обком партии. Возможно, он испугался, что его могут раскрыть? Запятнанный мужик влез в партийное руководство? Когда Быстров ознакомился через год с ребятами из обкома комсомола и сообщил им о Струине, то юноши с сожалением посетовали: "Что ты раньше нам не рассказал, мы бы его пощекотали".
Перед заседанием бюро обкома КПСС Быстров не волновался — был уверен, что его утвердят в должности, если вдруг утверждение не состоится, то должность в районо не занята. Заседание бюро обкома партии проходило в большом просторном кабинете. Вёл заседание бюро 1-ый секретарь Александр Уладаевич Хахолов, очень полный, грузный мужчина, Он не покинул своё рабочее место. От большого канцелярского стола вёл разговор с членами бюро, занимавшими длинный торцовый стол. У стены на расставленных стульях против окон расположились представители партийных и государственных органов.
Быстрова пригласили в кабинет, и он встал в торец на конце длинного стола. Сотрудник аппарата обкома партии доложил о Быстрове. 1-й секретарь обкома партии, полный мужчина, толстыми губами негромко произнёс:
— Почему после института не пошли работать в школу?
Быстров моментально ответил ему:
— Не было места в школах, — а сам подумал: "Не Струин ли подсказал ему этот вопрос? Бери себя в руки, Витя, будто ты снова на театральной сцене".
— Не могло этого быть, — парировал ему секретарь обкома.
Установилась мёртвая тишина. Быстров откровенно сказал:
— Я не могу сообщать на бюро обкома партии неправду.
— Надо было первоначально поработать в школе, — наставлял его 1-й секретарь обкома КПСС.
— Я тоже так думал, — спокойно произнёс Быстров.
— Александр Уладаевич, — раздался от стены голос министра образования Баранникова, — это же уже в прошлом.
Он согласился, видимо, с ним и негромко сказал:
— Есть предложение: утвердить.
Покидая кабинет, Быстров рассуждал: "Какая обыденная бюрократическая формальность! Претензии к нему! Он испугался идти в школу! Напутствующего слова не услышал. Почему? Так беспокоятся о молодёжи?"
Быстров зашёл в гостиницу, где в вестибюле расположилась касса аэрофлота, и купил билет на завтрашний вылет самолёта
К полётам на самолёте Виктор скоро привык. 5-6 раз в году приходилось ему прилетать в обком на пленумы и активы. Ан-2 он воспринимал за гусеничный трактор, который не разбирает ухабов, ям, бугров — гудит и прёт вперёд. Сидя в Ан-2, его не беспокоили ни заглушающий шум, ни воздушные ямы. Ещё не успевала тарахтящая "этажерка" оторваться от земли, как он засыпал, чтобы бодрым побывать вечером в театре или кинотеатре и потом рассказать другим.
Прежде всего Виктор побывал в театре оперы и балета. Привлекло великолепное здание, сказочное снаружи и внутри. И он решил посмотреть и послушать гениальную оперу музыкального русского гения Петра Чайковского "Евгений Онегин". Два великих творца соединились в едином шедевре. Как не познать великое мастерство?
Сравнить выступление пермяков с оперными солистами-бурятами невозможно. Онегин, Татьяна, Ольга по внешнему облику на походили на русских героев, и голоса их слабее, и оркестр не так звучен. Виктор был разочарован. О том, что он посетил театр оперы и балета Быстров никому не сообщил, чтобы не оскорблять и не принижать их национальные эмоции.
Поэтому Виктор, прибыв в Улан-Удэ, стремился посмотреть новые фильмы,
демонстрируемые на экране. Дело в том, что новые кинофильмы попадали к северянам через год, а то и позднее. Видимо, в республике считали, северный район малозаселённый и денежную выручку большую не даст. Хотя клубы, как и зал районного Дома культуры, всегда заполны. Местные органы власти отсутствие киноновинок на экране не беспокоило, а люди охотно шли смотреть.
Такое отношение к киноискусству и культурным мероприятиям, которые
проводили клубы и Дом культуры, говорит о культуре представителей власти. Побуждать интерес к культуре у жителей они не могли. Мужчины, побывав в Улан-Удэ, довольствовались вечерним посещением ресторана "Байкал".
Посетив вторично Улан-Удэ, Виктор еще более убедился, что пьянство в
столице автономной республики безраздельно действует. Алкогольные напитки можно купить в любое время суток. На улице, если ты не успел уступить пьяному дорогу, то он может тебя огреть кулаком или пырнуть кинжальчиком в бок. Никто не остановит пьянчушку. Милицейское патрулирование отсутствовало.
Когда Быстров вернулся из Улан-Удэ, Мария Георгиевна спросила у него:
— Как вам наш город, Виктор Иванович?
И он пропел ей песенку:
Я приехал в Улан-Удэ.
Водка, пиво есть везде.
Там, и русский и бурят,
Все по-русски говорят:
"Пойдём в магазин —
На бутылку сообразим!".
В ответ она ему только и сказала:
— Не ускользнуло от вашего глаза. Всё-то вы примечаете!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Прежде, чем поведать, как Быстров продолжал работать в комсомоле,
надо пояснить, как осуществляли руководство комсомолом вышестоящие органы.
Никто из работников райкома комсомола не помнил, чтобы ранее кто-то из
обкома комсомола прилетал в райцентр. Видимо, повлияло непосредственное общение Виктора Быстрова с сотрудниками областного комсомольского органа.
Первой совершила визит в Нижнеангарск Галина Ячменёва, заведующая пионерским и школьным отделом обкома ВЛКСМ. С Фаиной Ощепковой она побывала в ряде школ. При ней прошёл семинар старших и отрядных вожатых. О многих пионерских и школьных делах подолгу она рассказывала Быстрову, Олейниковой, Ощепковой. Её сообщения о школьных делах Виктор воспринимал как родное. После её поездки в район, по мнению Быстрова, интереснее пошли школьные дела. Туристические походы, пионерские костры стали неотъемлемой частью работы всех школ.
С пользой для райкома комсомола явилось прибытие в район заведующего финхозсектором обкома ВЛКСМ Владимира Терлецкого. Проверил финансовое хозяйство райкома и ряд первичных организаций райцентра и составил акты, хотя никаких замечаний не оказалось. Никто и не подумал, что можно нарушить финансовую дисциплину, взять, например, из комсомольской кассы рубль.
Володя Терлецкий предложил посетить периферийную первичку. Это было летом. Ожидая катер на берегу Байкала перед поездкой в посёлок Холодное, Терлецкий предложил Быстрову побывать в универмаге.. Он удивился, что столько много книг на полках по рыболовству и отобрал для себя 12 печатных изданий. Быстров упорно уговаривал его:
— Володя, не покупай книги по рыболовству — книжные рекомендации не подходят для местной рыбалки.
Но любителя рыбной ловли не успокоишь! Стопку книг отнесли в гостиницу.
В Холодной проверили в первичной организации по ведомостям взимание членских взносов. В составленном акте замечаний нет — всё по инструкции. На берегу реки Верхняя Ангара стали ожидать проходящий катер. Он, как всегда, задерживался. Пять мальчишек в возрасте до10 лет пришли сюда рыбачить. Их удочки беспрерывно цепляли небольших окуньков длиной 7-9 сантиметров. Рыбками Владимир заинтересовался и спросил у эвенкийских ребят:
— Для кого ловите такую мелочёвку?
— Собакам, — был краткий их ответ.
— Можно воспользоваться вашей удочкой и половить рыбку?
— Не беспокой их, Володя! У них по одной удочке, а собак у каждого во дворе несколько — нужно их накормить. Возьмём у мальчиков леску, привяжем крючок, и без удилища сами будем таскать из реки окуньков.
— Думаешь, получится?
Получив леску с крючками, Владимир с сожалением посетовал:
— Нет наживки. Попроси у них, Витя.
— Какая наживка? Мальчики, дайте рыбку. Оторви от неё кусочек — вот и наживка. Лови и наслаждайся ловлей!
— Меня за дурочка принимаешь? — осерчал на него Володя.
— Смотри!
Виктор забросил в реку леску с насаженным кусочком рыбы на крючок.
— Тяну медленно на себя. Клюёт! Принимай, Володя, рыбку! Моментально ловится на глаз. Можно и пустую леску, без наживки, закинуть.
— Хватил лишнее — на пустой крючок не ловится! — возразил ему он
— Забрасывай! Закинул? Считаю: один, два, три — тяни! Вот и окунь!
— Что за чёрт? Что за рыбалка?! — восхищённо воскликнул Терлецкий.
— Ни в одной книжке такая ловля рыбы, Володя, ещё не описана. Опиши!
— посоветовал ему Быстров. — Только не поверят, что на пустой крючок ловится.
Эвенкийские мальчики, глядя на утеху юношей, весело улыбались,рыбку за
рыбкой вытаскивая из реки.
Был продолжительное время в северобайкальской командировке
секретарь обкома ВЛКСМ Григорий Заиграев. Он интересовался работой бюро райкома комсомола и первичных организаций. Григорий неотлучно находился с Быстровым. Его присутствие Виктора не беспокоило.
Предстояло перед районной комсомольской конференцией провести последнее в районе отчётно-выборное собрание в первичной комсомольской организации колхоза "Победа". По Байкалу уже два месяца не ходили суда. Но славное море ещё не подёрнулось льдом. Во 2-ой половине декабря лишь закраины Байкала схвачены льдом. В Байкальское Виктор решил добираться пешком по берегу. В Байкальское для проведения отчётно-выборного партийного собрания направлялся секретарь райкома партии Николай Кузьмич Попков. Три подводы, в их числе и райкома партии, поедут по горной дороге.
— Поехали с нами, Виктор Иванович, — предложил Быстрову Попков.
Но Виктор отказался, так как знал, какие препятствия предстоит одолеть
по ненаезженной дороге. В горах да ещё в декабрьские морозы — радостей мало.
Этой дорогой уже давно не ездили ни зимой, ни летом. Два года назад две грузовые автомашины проехали до Байкальского села и обратно. Водители автомашин заявили: "По такой дороге ещё раз проехать, лишишься моторов".
В конце сентября 1953 года проводился воскресник по ремонту этой гужевой дороги. Выполняли указание 1-го секретаря райкома партии. Участвовал в воскреснике и Виктор Быстров. Много тружеников предприятий и учреждений взялось ремонтировать дорогу. Виктор сразу оценил: выполнить громадную работу вручную за день — бессмысленная затея. Основное орудие труда у всех — железная лопата. С ломиком несколько километров подниматься в гору — удовольствия не испытаешь. Но лопатой камень не свернёшь. В руках носили гранитные камни в размытые потоком воды ложбины, притоптывали кучки ногами. Понятно было Быстрову что бурные водные потоки весной в один момент эту дорогу искарёжут. Но ни одной трубы поперёк дороги не уложили, чтобы спустить воду по кювету. Виктор понял: от такой затеи толку не будет. Всё восстановится в прежнем виде. Так неужели 1-ый секретарь Владимир Ефимович Кожевин, всеми нижнеангарцами уважаемый человек, по инициативе которого проводился воскресник, не смог разобраться в простых ремонтных работах? Однако никто из участников воскресника не ворчал и не упрекал райком партии в бессмысленности такого ремонта. Работали безропотно, понимая, что дорога необходима, нужна! Семь месяцев, если не больше, водой по Байкалу к Байкальскому селу не подплывёшь — с наступлением холодов в начале ноября навигация прекращается, и только к 15 июня наступает снова навигационный период. Из этих благородных благ исходили организаторы воскресника. Но и за 500 таких воскресников, считал Быстров, эту гужевую дорогу таким ремонтом никак не одолеть. Можно лопатами осилить почти 100 километров пути?
Работу воскресника сосредоточили на Пыхтун-горе, а это — капля в море. Виктор недоумевал, почему ему, 22-летнему, не имеющему трудового стажа, понятна бессмысленность затеи, а опытные труженики безмолвствуют.
По этой горной дороге и решил проехать секретарь райкома Николай Кузьмич Попков, считая, что ямы и бугры выровнил сег. Григорий Заиграев настаивал ехать на лошадях.
— Сколько километров до Байкальского? — поинтересовался он.
Виктор ему пояснил:
— Теплоход идёт с мыса на мыс 70 километров. По берегу идти — тоже 70.
— Как же так? — удивился Заиграев. — Берегом расстояние удлиняется.
Быстров ему пояснял:
— Никто не измерял пешеходный путь. Ученики, отпущенные на каникулы, знающие, что для них транспорт не предвидится, одолевают это расстояние без ночёвки. Находятся такие упорные смельчаки.
— Тем более, надо ехать на лошадях, — настаивал секретарь обкома ВЛКСМ. — По берегу дороги нет, а по горам проложена дорога. Ямы под снегом.
Быстрова трудно переубедить.
— Считаю, — заявил он, — что выбирал более удобный вариант. Со мной пойдёт инспектор райфо Коля Меньшиков. Оставайся, Григорий Григорьевич, здесь и не майся с нами. Пока мы ходим, побываешь в организациях райцентра.
Григорий Заиграев решил идти пешком с Быстровым. Не уговорил он его.
Чуть рассвело, и втроём отправились в путь. Декабрьский день очень короткий — надо спешить. Ночлег предстоял в деревушке Талая.
На окраине Нижнеангарска комсомольскую троицу догнали три подводы. В каждой кошёвке по два человека в тулупах. Секретарь райкома партии Николай Кузьмич Попков вежливо пригласил:
— Садитесь на облучки, комсомольцы, и поедем!
— Мы пойдём пешком. Не желаем с вами мучиться, — ответил Быстров, так как хорошо понимал, что проехать в горах без тулупа рискованно.
Упорная троица от Нижнеангарска шла берегом Байкала. По сакуям им пришлось пробираться — славное море ещё не подёрнулось льдом, бушевало. Волны буйно захлестали берег, обледеняя камни, превращая их в сакуи. Ноги скользили по ледяшкам. Нередко путь преграждали ледяные глыбы в рост человека. Их приходилось переползать на животе. Идти очень трудно — ноги беспрерывно выворачиваются на мелких обледеневших бугорках, то и дело соскальзывая с них. Прошли несколько километров. Впереди появилась первая замёрзшая окраина берега. Блестит на солнце гладкий лёд, заманивая пешеходов к себе — гладко, ровно.
— Пересечём заливчик? — предложил путникам Быстров.
Заиграев промолчал. Коля Меньшиков предостерёг:
— Может провалиться лёд. Только этой ночью сковало льдом.
Не решились пересекать заливчик. Продолжали идти, а вернее, брели по остроконечным гладким сакуям. Много дней гранитные камни ополаскивали воды Байкала, замораживали, доводили их до невероятной скользкости. Заплетались ноги, скользя то с одного обледенелого голыша и тут же натыкаясь на подобную ледяшку. Чуть ли не падать приходилось из-за скольжения.. Раздражённый спотыкающейся ходьбой Быстров и предложил идущим с ним товарищам:
— Перейдём на лёд. Опасно. Но как затрещит льдина, выскочим на сакуи. Идти по льду легко. Засветло дойдём до Талой.
Не споря, перешли на лёд — довольно уже намаялись. Прозрачность льда под ногами невероятная — виден чётко каждый камушек на дне. Иногда между камнями не спеша проплывёт неповоротливый налим. Идти действительно легко. Вдруг, словно выстрел из ружья, грохнул под ногами лёд. Заиграев присел. Остановились. Отойдёт льдина от берега или, не выдержав тяжести, прогнулась?
— "Как затрещит, выскакиваем на сакуи", — повторяет Меньшиков фразу, сказанную Быстровым, — а до берега метров 30. Плюхаться нам сегодня в холодной байкальской воде.
— Не пугай, Коля! Шире шаг, ребята! — подбадривает их Виктор. — Свернём ближе к берегу!?
Сойти со льда нет желания. Но вот впереди замёрзшая широкая губа.
— Пересекать её надо, ребята,— предлагает Виктор и добавляет: — Легко шагать! Заманчиво!
— Километра 2-3 идти. Если ветер оторвёт закраину, будем плавать по Байкалу. Выручить некому, — поясняет со всей серьёзностью инспектор райфо.
— Но лёд не трещит — крепкий, — уверяет Быстров, готовый на риск. — Идём с мыса на мыс! Осмелимся, братцы! Пошли!.
Молчат путники, но следом за Виктором удаляются от берега. Идут и не разговаривают — все напряжены.
— Смотрите: впереди тёмная точка — кто-то тоже пересекает губу. Спросим, сколько километров до Талой, — восторженно заявляет Заиграев.
— Спрашивать нечего: километров 17 осталось, — спокойно заявляет ему Быстров и ускоряет шаг.
С ним не соглашается Григорий Заиграев.
— За 5 часов мы прошли 8 километров?
— Не больше, — упорно уверяет Виктор.
Подошла женщина. От дыхания у неё в куржаке вся шаль, из-под которой сверкают живые коричневые глаза. Гриша сразу к ней с вопросом.
— Здравствуйте! Скажите, пожалуйста, сколько километров до Талой?
— Здрасте! — мигают белоснежные ресницы. — До ней недалеко — каких-то километров 16-18.
Когда женщина отошла, Заиграев проговорил:
— Что за километры здесь?
— Здесь они очень длинные, Григорий Григорьевич. Нам ещё шагать и
шагать. У мыса пообедаем. Согласны?
— Если благополучно дойдём, — добавляет Меньшиков.
Дошли. На берегу Быстров спросил путников:
— Будем кипятить воду?
— Не до чая, на месте почаёвничаем, — посоветовал Коля Меньшиков.
Угостились краковской колбасой и хлебом, пошли дальше. Через час впереди появился мужчина. Заиграев сразу же заявил:
— Я у него спрошу, сколько километров нам ещё шагать.
— Можно и не спрашивать: ещё километров 14.
— Всё шутки у тебя, Витя!
И мужчина, повстречавшийся с ними, обрадовал:
— Вы уже рядом, — и добавил: — Километров 13-14 осталось до неё.
— Так и не дойдём мы до посёлка, — с сожалением заметил Григорий.
— Дойдём! — уверенно заявил Виктор и со всей серьёзностью добавил: Ноги уже устали — набултыхались на сакуях. — И переходит на шутку: — Сейчас бы саночки! Не догадались захватить. Возили бы друг друга, давая отдых ногам
— Редко ходим пешком, оттого и устоём, — уточнил Николай.
К семи часам вечера замигали четыре огонька на берегу Байкала.
— Вот и Талая показалась! — воскликнул Коля. — Я знаю, где нам остановиться. Женщина одна живёт. А мороз усилился. Прибавим шаг, ребята.
Тепло на кухне. Трещат смолянистые дрова в топке плиты. Зафыркал и забурлил кипяток в чайнике, выпуская пар из носка.
— Тётя Маруся, сегодня на лошадях сюда никто не приезжал? — спросил у неё Николай. — Три кошёвки должны подъехать.
— Никого, паря, не видела, — сообщила хозяйка. — Проехали, видно.
— Какой проехали! — с недоумением провозгласил Меньшиков. — В горах застряли Хорошо, что с ними не поехали.
Утром хозяйка Мария доверительно им сообщила:
— Ваши в полночь приехали. Обморозились. Еле лошадей отогрели.
— Чем они лошадей отогревали? — спросил горожанин Гриша.
— Известно чем! Утюгом! — сыронизировал Коля.
Его иронию Заиграев принял за истину. Но ему разъяснил Быстров.
— Снег глубокий, а дороги нет — пришлось попотеть лошадям. Они обросли сосульками. На стоянке отогревают лошадей, накрыв их попоной. Ждут, когда слетят сосульки, точно так поступают с выстиранным бельём, когда вывешивают на мороз. Эта процедура уморительно длительная и канительная. Всю ночь, наверное, мучились, пока проводили в порядок лошадей.
— Любишь кататься, люби и саночки возить, — добавил Николай.
— Позавтракаем, и в путь-дорожку, — констатировал Виктор. — Нам предстоит пройти немало километров, чтобы вечером быть на месте.
Устав основательно, поздним вечером добрались путники до Байкальского. Через день в Байкальском прошли отчётно-выборное собрания комсомольцев. Завершил дела и секретарь райкома партии Николай Кузьмич Попков.
— С нами поедете? — спросил он Быстрова, устремив заботливый взгляд.
— На своих двоих быстрее доберёмся до райцентра. Нет у нас желания рисковать. На партконференции вы обмороженными представитесь — вон какие коричневые пятна у вас на щеках и на носу!
В том же составе, втроём, отправились комсомольские активисты в путь
обратный. Переночевали в Тые. Не доходя до райцентра несколько километров, увидели, как рыбаки на лошади одолевали береговой маршрут. К концу 2-ой половины декабря, на берег ещё буйно залетали волны. Двое рыбаков лет под 40 не могли провести по берегу запряженную в сани лошадь — с десяток метровых обледенённых валунов преградили им путь. Рыбаки леревернули лошадь на спину и, ухватив коня за ноги, тащили бедное животное метров 50 по этим метровым гладким ледяным гранитным камням. Лошадь, словно усыплённая, не брыкнула ни одной ногой — полностью отдалась во власть мужиков. Горестно и очень тревожно смотрели на людей глаза коня, будто хотели промолвить: "Издеваетесь надо мной?" Умный конь не брыкался, он омертвел, так как понимал: не проста дорога к родной конюшне, где достаточно добротного корма, сена и овса, досыта. Рыбаки, перетащив коня, оставили его, лежащим на берегу, и, возвратясь назад, на руках перенесли сани. Запрягли коня и поехали.
— Будут рыбаки пересекать заливчики? Или доберутся берегом? Больше преград нет? — спросил Гриша, пожалев коня, видя его мучения.
— Кто его знает? — ответил Виктор. — По льду ехать на лошади нельзя — опасно, а корм для лошади, видимо, закончился, надо им добираться до села. Трудно достаётся рыбный деликатес. Горной дорогой рыбаки не поехали, так как для лошади более мучительный путь. Можно и не доехать. Хорошо, что не увязались ехать с Попковым — без тулупов мы превратились бы в сосульки.
Григорий Заиграев побывал на ХУ! Северобайкальской районной комсомольской конференции, выступил на ней, озадачив делегатов, и улетел в Улан-Уде. О походе в Байкальское никогда он не вспоминал.
Прилетал в Нижнеангарск на районную комсомольскую конференцию
редактор газеты обкома ВЛКСМ "Бурят-монгольский комсомолец" С. Б. Бальжинимаев. Был молчалив, угрюм. Ни о чём не расспрашивал, ничего не записывал. На конференции не выступал. В комсомольской газете о районной конференции не появилось ни одной строчки.
Но особенно знаменательно было участие в районной комсомольской
конференции вожака республиканского комсомола —1-го секретаря обкома ВЛКСМ Николая Васильевича Бутуханова. До конференции он побывал в некоторых первичных комсомольских организациях райцентра, познакомился с небольшим активом райкома комсомола. Отчётный доклад, подготовленный на конференцию, не стал читать — полное доверие 1-му секретарю райкома ВЛКСМ, имеющему опыт работы. В перерывах конференции Бутуханов танцевал с молодёжью, плясал в кругу комсомольцев. На конференции выступил с речью, которую внимательно прослушали делегаты. Будучи по национальности бурятом, не поинтересовался, сколько в районе бурят являются членами ВЛКСМ, зная, что в районе проживает в основном русское население — для чего будоражить национальный вопрос? Обаятельность 1-го секретаря обкома ВЛКСМ покорила делегатов конференции. Они познали, какой толковый вожак у комсомола автономной республики.
Николай Васильевич разрешил один конкретный вопрос, с которым к нему обратилась Агрипина Олейникова. Груша не родилась в Северо-Байкальском районе. Приехала в райцентр и работала заведующей районной библиотекой. Но с ней не заключили трудовой договор, чтобы она пользовалась северными льготами. Без льгот, которые предусматриваются трудовым договором, работала и в райкоме ВЛКСМ. 1-ый секретарь обкома выслушал её и вопрос разрешил.
Районная комсомольская конференция как бы всколыхнула комсомольцев,
благодаря незримому воздействию Николая Васильевича Бутуханова, 1-го секретаря обкома ВЛКСМ. И Быстров сделал вывод: "Легче будет организовывать комсомольцев на большие дела.. Николай Бутуханов — настоящий коммунист с ленинской энергией и убеждённостью. С него можно брать пример",
Быстров и сотрудники райкома комсомола не ощущали навязчивой опеки
обкома ВЛКСМ. Лишний раз обком не требовал от райкома дополнительных сведений о работе. Отчёты райком комсомола предоставлял точно в срок, как это требовали инструкции ЦК ВЛКСМ. Всё строилось на взаимном доверии.
На первых порах беспокоило Виктора Быстрова, как райком КПСС будет руководить комсомолом и направлять работу комсомольцев. Главная забота райкома партии — кадры. Проблему должности 1-го секретаря райкома ВЛКСМ разрешил.
Как-то появился молодой человек в райкоме комсомола и предъявил направление райкома партии на работу инструктором Северо-Байкальского райкома комсомола. Это несколько смутило Быстрова — рядом два учреждения и вдруг вместо устного разговора — бумажка.
Геннадий Непомнящих по анкетным данным подходил для этой должности. Он член партии, 21 год от рождения. После окончания военного училища, он, получив воинское звание — младший лейтенант, был демобилизован из армии — Н. Хрущёв сокращал армию. Прибыл Геннадий в Нижнеангарск с женой и грудным ребёнком. Вся беда в том, что он совершенно не знал, что ему предстоит делать в должности инструктора. В армии он строем приходил на собрание и строем покидал собрание. Чтобы приблизить Непомнящего к комсомольским делам,
Подыскивали кандитатуру на пост 2-го секретаря райкома комсомола. Олейникова, выйдя замуж за Александра Стрекаловского, заявила, что семейным следует уходить из райкома комсомола, так как постоянные командировочные разъезды. Она перешла первоначально работать заведующей сектором учёта и статистики райкома комсомола, когда Галина Бергель определилась с очной учёбой в пединституте. Среди юношей никто не подходил на эту должность 2-го секретаря райкома ВЛКСМ.
2-ой секретарь райкома КПСС Анатолий Фёдорович Кувшинов позвонил по телефону Быстрову:
— Зайди, пожалуйста, ко мне.
В кабинете, кроме Кувшинова, была ещё белокурая девушка, среднего роста, симпатичная на вид. Анатолий Фёдорович, кивая головой на неё, сказал:
— Вот Людмила Ивановна отказывается быть 2-ым секретарём райкома.
— Анатолий Фёдорович, у меня больное сердце, — парировала она в ответ.
— Сейчас проконсультируемся, — заявил секретарь райкома партии и стал звонить по телефону.
Быстров был не знаком с девушкой. Знал, что она член райкома комсомола, и больше ничего не было ему известно. Людмила Ивановна работала в детском доме, который финансировался непосредственно республиканским органом и к районо не относился. Коллектив детдома работал обособленно, вроде как бы забывали его сотрудники двух исполкомов района и поселкового Совета. Но райком партии детдом не забывал. Директора детдома, Ивана Григорьевича Иванова, райком партии обязал быть заведующим районным отделом культуры райисполкома. Удвоенный коэффициент северной зарплаты не сильно ущемлял его материально. Беда другая: он совершенно не ведал, как ему руководить культурной работой в районе, а это не особенно беспокоило райком КПСС — есть на должности коммунист, пусть работает.
Через пять минут после телефонного разговора в кабинет вошла терапевт Вера Григорьевна. К ней и обратился Кувшинов:
— Вера Григорьевна, вы знаете эту девушку?
— Краснопеева Людмила Ивановна, — ответила она.
— Направляем её на работу в райком комсомола, — продолжил нить разговора Кувшинов, — а она опасается за своё сердце из-за командировок. Что вы можете сказать о её здоровье, Вера Григорьевна?
— Людмила Ивановна, — обратилась непосредственно к ней терапевт, — вы зря беспокоитесь о своём сердце. Свежий воздух — он так полезен для сердца! Вы лучше будете себя чувствовать.
Кувшинов был настойчив, и Людмила Ивановна Краснопеева согласилась работать в райкоме ВЛКСМ.
По направлению райкома партии был принят на работу инструктором райкома комсомола коммунист Владимир Елизаров, недавно отслуживший действительную службу в армии. Исполнительный, тактичный юноша быстро вошёл в курс комсомольских дел.
Но были и темноватые оттенки в партийном контроле над комсомолом.
В средине января, когда Быстров ещё месяц не проработал на новом месте, к нему в кабинет зашёл заведующий орготделом райкома партии Владимир Павлович Буркот. Тыкая несгибающимся средним пальцем в стол, за которым сидел Быстров, спросил без всякого подхода:
— Вы контролируете выполнение решений, которые принимаете?
— А как же! — бодро ответил ему Быстров и со всей откровенностью добавил: — Они постоянно на контроле в моей голове.
Со знанием дела ему возразил заворготделом райкома партии:
— Все постановления в голове не удержать. Надо их записывать в отдельный журнал и снимать с контроля по поступлению справок о выполнении.
— Хорошо, — заявил Быстров, — сегодня же заведём журнал.
Но заворготделом уже не интересовало сообщение секретаря райкома — он уже выловил недостаток в работе комсомольцев, поэтому с удовлетворением поставил Быстрова в известность:
— На следующем заседании бюро райкома партии слушается вопрос "О постановке контроля за принятыми решениями в райкоме ВЛКСМ". Готовьтесь.
Быстрова обеспокоило то, что он ещё месяц не проработал, а уже надумали послушать. На бюро в райкоме партии был он всего один раз, когда его принимали кандидатом в члены партии. Что ж, заводи журнал, готовь отчёт.
Накануне заседания бюро райкома партии Быстрову позвонил по телефону заворготделом и доверительно сообщил:
— Завтра в 2 часа дня состоится заседания бюро райкома партии. Ваш вопрос в повестке дня первый.
Во какая важность! Сгорит вся работа в комсомоле, если его послушают по очереди последним? Такое уважение особое, преподчительное, для комсомола? Так рассуждал Быстров, не зная традиции райкома партии по значимости вопроса.
К двум часам дня Быстров поднимался на 2-й этаж здания райкома партии. На лестничной площадке и в приёмной комнатке секретарей райкома коммунисты ожидали начало заседания. Ровно в 2 часа дня заведующая общим отделом райкома Полина Васильевна Абрамович объявила:
— Заходят на заседание члены бюро, работники райкома и секретарь райкома комсомола.
Быстрову указали место в торце длинного стола, за которым находились члены бюро. У стенки расположились на стульях работники райкома партии. Воронин от концелярского стола, за которым он сидел, спокойно сказал:
— Есть у членов бюро замечания, предложения по повестке дня? Нет? По первому вопросу послушаем 1-го секретаря райкома ВЛКСМ товарища Быстрова. И Быстров стал докладывать:
— За месяц после районной конференции прошло два бюро, принято три постановления. Утвердили график проведения комсомольских собраний по обсуждению итогов Х!У районной конференции, приняли постановление по выполнению критических замечаний делегатов конференции. Рассмотрели вопрос о состоянии районной политучёбы комсомольцев. Это три главные решения. На аппаратных совещаниях еженедельно отмечаем, как идёт выполнение их.
— У вас, товарищ Быстров, всё? — спросил 1-ый секретарь райкома партии. Виктор кивнул головой. — Есть вопросы к секретарю райкома комсомола? Кто готовил вопрос на бюро?
По правую руку от Воронина сидели Кувшинов, Буркот, прокурор Вялик. Напротив их занимали места за столом председатель райисполкома Андрей Семенович Байбородин, секретарь райкома партии Гавриил Тихонович Ганюгин и директор рыбозавода Николай Афанасьевич Пахарь. Встал со стула Буркот и на вопрос Воронина заявил:
— Я побывал в райкоме комсомола. Коротко скажу обо всём. В райкоме нет учёта принимаемых решений. В журнал не записывают. Следовательно, у них отсутствует контроль. Дела со справками по выполнению решений нет.
— Как же так, товарищ Быстров? — спросил Воронин, когда заворг завершил своё изложение.
— Гавриил Иннокентьевич, я просто был не в курсе, как вести дела. После посещения Владимира Павловича завели журнал, туда записали решения, в том числе и постановление конференции. Уже есть две справки. Контроль появился..
— Всё у вас? — спросил Воронин. — Недоработка нашего орготдела. Нет смысла обсуждать этот вопрос. Предлагаю: оставить проект постановления без изменения. Первым пунктом записать: указать заведующему орготделом товарищу Буркот на слабое руководство райкомом комсомола. Кто за это предложение прошу голосовать. За — шестеро, один — против.
После заседания бюро Владимир Павлович Буркот сказал о себе:
— Допрыгался — получил партийное взыскание.
Знаток партийных дел больше не вмешивался в дела комсомола. Одно деловое замечание всё же было. Готовя впервые районную конференцию, Быстров посчитал, что отчётный доклад райкома ВЛКСМ должны посмотреть в райкоме партии — возможно, он что-то упустил Заворготделом райкома КПСС этот доклад, отпечатанный на пишущей машинке, прочитал и сказал:
— Большой доклад. На 45 минут. Надо сократить.
А Быстров ожидал существенную корректировку от райкома партии по содержанию доклада — выходит, по организации проводимых общественных дел он сравнялся по знаниям с сотрудниками партийного органа. В дальнейшем он наблюдал за деятельностью райкома КПСС, делая для себя выводы.
Осенью 1954 года чуть не завершилась работа Быстрова в комсомоле. За два дня до последнего рейда теплохода Виктору вручили повестку из военкомата: его призывали на армейскую службу. Заработался и выпустил из внимания, что ему предстоит действительная воинская служба. И вот — призыв. Александр Павлович Котов как служащий военкомата объяснил ему:
— Видимо 1-ый секретарь райкома партии обращался к райвоенкому, чтобы он отсрочил ваш призыв. Вас не призвали в армию весной, осенью военком оттянул ваш призыв У военного комиссара появились нелады с офицером — любит выпить. Завёл на него дело. Вынес ему два взыскания. Военком опасается, что офицер может подсидеть его, сообщив в облвоенкомат, что не призван один в армию. Завтра мы все улетаем в Улан-Удэ на совещание. Замещает военкома начальник отдела хозяйственной части. Он приказал ему осуществить призыв.
Прежде всего, Быстров сообщил 1-му секретарю райкома КПСС о своём призыве в армию, зайдя к нему в кабинет. Всё известно Воронину., и он с некоторым неудовлетворением сказал находившемуся в кабинете Буркоту:
— Как же так, Владимир Павлович? Он уезжает от нас кандидатом в члены партии. Срочно соберите собрание и примите Виктора Ивановича в члены партии.
Годовой кандидатский стаж у Быстрова завершился в июне, но он прибыл в Нижнеангарск в августе — год прошёл, идёт октябрь, а о его приёме речи не было.
В этот же день написаны 3 рекомендации, прошло партсобрание и бюро райкома КПСС. Быстров — член партии. Вечером он передал дела Олейниковой.
Утром Виктор сказал доверительно хозяйке квартиры:
— Всё так быстро свершилось, Мария Георгиевна. Я не успел отправить чемодан с книгами. Пусть, пожалуйста, Александр Павлович в следующем году отправит багаж. Сегодня последний рейс у теплохода. Только книги, Мария Георгиевна, другие вещи не нужны.
— Всё сделаем, Виктор Иванович. Я провожу вас. Думаю, что Богдан Данилович отпустит меня с работы.
В 9 часов все сотрудники райкома ВЛКСМ собрались в кабинете 1-го секретаря, чтобы проститься с Быстровым. Лица их не печальные и не радостные, а вполне серьёзные, потому что он не сбегает от них, а едет служить.
— Буду писать вам, а вы работайте так, чтобы не было никаких нареканий. Провожать на пароход меня не нужно. Занимайтесь своими делами.
Без слёз и без улыбок Олейникова, Стрекаловский, Макарова, Бергель, Воронина покинули кабинет, поняв, что ему нужно ещё кое с кем распрощаться. "Что-то я замотался с делами и не позвонил в обком комсомола. Как никак, а они непосредственные мои начальники. Вот бы уехал и не распрощался с ними.", — подумал Быстров. Заказал телефон обкома комсомола.1-ый секретарь обкома ВЛКСМ Николай Васильевич Бутуханов был на месте, в своём кабинете.
— Доброе утро, Николай Васильевич! — бодро сказал в телефонную трубку Виктор Быстров.
— Доброе, Виктор Иванович! — услышал он приятый звонкий голос.
— Николай Васильевич, через 3 часа я отплываю из Нижнеангарска на последнем теплоходе в этом сезоне. Прощайтё! Хочу…
— Подожди! — прервал его тревожный голос Бутуханова. – Что значит: отплываю? Куда собрался?
— Повестка из райвоенкомата — призывают в армию, — ответил Виктор.
— Что?! — удивился 1-ый секретарь обкома ВЛКСМ. — Не бросай трубку! Я сейчас сбегаю ко 2-му секретарю обкома партии.
В смятении Виктор — он через 2 часа должен быть в военкомате — теплоход его ждать не будет. Времени нет, а тут ещё запятая — жди.
Через 20 минут в телефонной трубке раздался голос Бутуханова:
— Не могли дозвониться до облвоенкомата. Там у них совещание — в кабинетах никого нет. Никуда не уезжай! Сейчас я и 2-ой секретарь обкома партии едем в облвоенкомат. Жди звонка!
"Вот так дела! — размышлял Быстров, положив на место телефонную трубку. — Но обком партии не распоряжается армией. Что сказать военкомату? Поверят на слово?" Виктор позвонил в райвоенкомат. Отозвался Карагаев.
— Михаил Павлович, это Быстров говорит. Я позвонил в обком ВЛКСМ. Сказано: "Ждите"…
Но его перебил начальник ОХЧ райвоенкомата
— Знаю. Слышал ваш разговор. Будем ждать результат их поездки.
Оказывается, все переговоры Быстрова с обкомом ВЛКСМ прослушал по радиоприёмнику военкоматский начальник ОХЧ. "Догадался! А я так переживал: поверят ли мне? Тяжёлую ношу снял с моих плеч".
Через 30 минут Николай Васильевич Бутуханов, 1-ый секретарь обкома ВЛКСМ, сообщил Быстрову по телефону:
— Облвоенком оставил твой призыв до особого распоряжения. Продолжай работать.
Отложили призыв, следует ему приняться за комсомольские дела. Но почему, размышлял Быстров, Воронин о его призыве в армию не поставил в известность обком КПСС? Столько было у него беспокойства, и вдруг пустил он всё в свободное плавание. Не знал Быстров, что всё протекало так, как этого хотел Воронин — Александр Стрекаловский стал бы 1-ым секретарём Северо-Байкальского райкома ВЛКСМ. Об этом рассказал Быстрову сам Александр Иванович через 25 лет. За всё время ни разу не просквозило от Стрекаловского, что Быстров перешёл его дорогу. Не сорвись призыв в армию, быть бы Стрекаловскому 1-ым секретарём райкома ВЛКСМ. Кадровые перипетии совершенно не повлияли на их взаимоотношениях. В целом же, работая в комсомоле, Быстров продолжал наблюдать, познавать и изучать деятельность руководителей района и рядовых тружеников.
Воронин строго подходил к срокам проведения бюро, пленумов, к подготовке и проведению районной партконференции. С сотрудниками райкома партии, с руководителями предприятий, хозяйств и рядовыми членами партии был вежлив и строг. При приёме кандидатом в партию Людмилы Краснопеевой, 2-го секретаря райкома комсомола, не спросил о работе с комсомольцами, а задал ей несколько вопросов по внешней политике, которую проводила страна, подчеркнув этим, что эти проблемы надо знать коммунистам, и он в этих сложных вопросах ориентировался. Быстров, будучи уже членом партии, на партконференции был избран кандидатом в члены райкома КПСС, но не в члены райкома — ещё считали, что он может уйти служить в армию. Через год, в конце 1955 года, на партконференции его избрали в члены райкома партии, на 1-ом пленуме райкома его избрали членом бюро райкома КПСС. 1-ый секретарь Воронин ему пояснил:
—Теперь ты член бюро. Можешь без доклада заходить ко мне.
Значит, сделал вывод Быстров, на него, секретаря райкома ВЛКСМ, возлагается большая ответственность по выполнению Устава КПСС.
2-ой секретарь райкома КПСС Анатолий Фёдорович Кувшинов, работая в этой должности в течение ряда лет, много сделал для устойчивости в районе партийной работы и по укреплению экономики рыбокомбината и хозяйств. Большая часть в этом ответственном деле возлагалась на него. Он замещал 1-го секретаря во время его отсутствия. Анатолий Фёдорович был всегда в курсе всех районных проблем и старался их разрешать. Никогда он не отказывался от партийных поручений. Не пренебрегал ни большими, ни малыми делами. Звонит по телефону Кувшинову председатель колхоза имени Калинина Степан Игнатьевич Куробтев: "Анатолий Фёдорович, в колхозе нет верёвок. У рыбокомбината их целый скат. Но Пахарь не даёт. Не уговорил его. Помогите нам". Анатолий Фёдорович такие хозяйственные вопросы не перекладывал на исполком, сам брался удовлетворить просьбу. В конце концов, колхоз получил верёвки. То, что предстояло делать работникам райисполкома, делал он.
На 2-го секретаря возлагалась ответственность по строгому соблюдению партийной, советской, комсомольской и колхозной демократии. Он требовал обязательного воплощения в жизнь всех демократических принципов. Кувшинов отвечал за подбор кадров. Весь кадровый резерв только в своём районе. Нет поблизости крупных предприятий. И выкручивался. Кувшинов, выходил он из положения, потому что помнил всех коммунистов в лицо, знал их по работе.
Секретарь райкома партии по пропаганде и агитации был избран редактор районной газеты Гавриил Тихонович Ганюгин. Ничем он не отличился ни как пропагандист, ни как агитатор. Избрали его потому, что он эвенок — надо выдвигать местные национальные кадры. Такова установка обкомом КПСС. К тому же, Северобайкальский район считался в республике эвенкийским, хотя проживало в районе большинство русских. Казалось благо для эвенков — два партийных руководителя по национальности эвенки. Они что-то сделают для улучшения условий работы и быта братьям малого народа.
Но такой цели они перед собой не ставили и не докучали обком КПСС в разрешении нужных эвенкийских проблем. За 2 года построили в охотничьих угодьях, расположенных на огромнейшем северном пространстве, всего 2 зимовья. Зимой, если заболевал охотник, а это случалось очень редко, так мог добраться до жилья, истопить печку и согреться. Но эти зимовьюшки лишь для 2-3 промысловиков пушнины близки, находятся в их зоне охоты. Остальные охотники далеко от зимовья и обитаются всю зиму на снегу. В сильные морозы могут согреться только у костра. С собой аптечки не берут. Как охотились два века назад, так и продолжают промышлять зверя — нет новшества в их промысловой охоте. Разве плохо иметь охотнику поблизости зимовьё?
Об этом с беспокойством говорил в декабре 1954 года на Х! районной партийной конференции директор ГОХа П. А. Петров. Ни в охотничьих угодьях, ни в посёлках жилое строительство не велось. Эвенки жили в домиках, выстроенных им до войны. Не пополнились эвенкийские клубы музыкальными инструментами, мебелью. Не уменьшалось число эвенков, заболевших туберкулёзом. Не ограждены малые народы Севера от алкоголя. В результате у эвенков смертность превышала рождаемость. Воронин и Ганюгин, к сожалению, ни одну из этих проблем не ставили перед республиканскими партийными и советскими органами. Эти тревожные сигналы не подавались никем и снизу.
Быстрову пришлось идти пешком с Гавриилом Тихонович в командировку в
Холодное. Эвенок вёл его с ночлегом в эвенкийский поселок — это интересно.
Яркое весеннее солнце в тот день уже давно минуло обеденное время.
Весенний воздух свеж, и благоухает ароматом багульника — от его цветения не в зелёном, а в ярком нежном розовом цвете склоны гор, горят огнём. Вся тайга объята сказочной красотой! Ганюгин, глядя на ярко-пылающие возвышенности, заметил:
— Когда цветёт багульник, эвенок может месяц насыщаться цветами и не нужен ему хлеб.
По его улыбающемуся загорелому лицу чувствовалось: он рад тёплому дуновению, приходу приветливых весенних дней с ясным небом, поэтому новинку он, дитя тайги, и выдал Виктору, зная, что он не охотник и он об этом не знает.
— Вам хочется уйти в тайгу с винтовкой на охоту? — спросил его Виктор..
— А как же?! — ответил Ганюгин. — Манит. Мною не довольны на работе. Но я службой не дорожу. Схвачу винтовку и уйду в лес. Тайга — моя стихия!
"Непосредственный человек, — рассудил Виктор. — Мысли в его голове появились, он и выплеснул их наружу".
— Какой год вам шёл, Гавриил Тихонович, когда вас взяли на охоту?
— Не помню. Год, наверное, уже был.
— Год?! Зимой на охоте? — восклицая спросил Виктор.
— Когда ещё добывают пушного зверя! Зимой, Виктор Иванович.
— Я охотника взрослого представляю круглосуточно на снегу. Но с ребёнком в мороз! Отец вас брал?
— Почему отец? С матерью ходил, — со всей откровенностью сообщил он. — В старину женщины тоже охотились.
Не успокаивался Быстров. Ещё больше разгорелся у него интерес.
— Дитё не сможет долго пробыть на морозе — он же постоянно в мокроте, замёрзнет. Идти до стойбища далеко. Заревётся малыш.
— Зачем к стойбищу идти? — спросил и пояснил ему: — Мать брала с собой несколько кожаных мешочков. Насыпала туда сухую пеньковую труху. В меховой кулёк запихивала ребёнка. Прятала три мешочка под кухлянку, винтовку — на плечо, и шла на охоту. С собой она продукты не брала — легче идти. Жили эвенки без запасов продуктов. Могла сутки-двое обойтись без пищи. Если же голод прижимал, винтовка кормила. Дитя же всегда у еды — чуть приоткроет кулёк, и сосок во рту у малыша. Хлеба и мяса ему не надо. Маленький запищит, она вытряхнет мокрую труху из кулёчка и насыплет туда сухую и тёплую труху. Уходит на охоту с годовалым ребёнком, а возвращалась к стойбищу ему уже полтора года исполнялось. Мать мне рассказывала, в 2 года я после выстрела выглядывал из-под мехового воротничка: в кого стреляла. Летом рыбачил с матерью. К её груди комары не добирались. Всё не просто доставалось. Нелёгкая жизнь была у эвенков, — завершил рассказ-воспоминания Ганюгин.
— Русские землепроходцы облегчили учесть северян?
— Нет слов, чтобы всё пояснить, сколь многое мы переняли. Огнестрельное оружие облегчило добычу пропитания и пушнины. Ходили к русским продавать пушнину, мясо, рыбу и познали их быт. Наши предки увидели, что жить в избе бревенчатой лучше, чем в чуме. Топи печку и наслаждайся теплом. Немало мы познали, как готовится пища. До прихода русских мы знали родню лишь в третьем поколении. С принятием христианства, с переписью населения эвенки приобрели русские имена и фамилии, священники к этому притягивали. Я умру, а будут долго меня помнить: был такой эвенок, секретарь райкома. 1-ый секретарь райкома КПСС Гавриил Иннокентьевич Воронин родился в эвенкийской семье в Курумканском районе. Хороший эвенок. Если обо всех благах, которые переняли от русских, говорить, то дороги до Холодной не хватит, дорогой товарищ.
— Бесспорно: при Советской власти улучшилась жизнь эвенков.
— В корне изменилась, — уточнил Гавриил Тихонович. — Эвенки живут не в стойбище, состоящем из чумов, не кочуют, а живут в своём эвенкийском посёлке. Придём в Холодную, увидите все наши блага.
Солнце склонялось к закату. Светило ярко, но уже слабо согревало. Лёгкий ветерок принёс прохладу.
— Ночью могут быть в низинах заморозки, — спрогнозировал Ганюгин.
— Почему в низинах? — заитересовался Быстров.
И Ганюгин ему пояснил:
— Возвышенности за день набрали тепло, а низинки плохо прогрелись. Северо-восточный ветерок к ночи — это к холоду.
"Дитя природы,— подумал Виктор, — следит за явлениями природы и предсказывает погоду на будущее"
Войдя в посёлок, они направились к дому, стоявший на противоположной стороне улицы. У пустого палисадника лежало сосновое бревно, давнишней порубки. Виктор определил: это у них НЗ, если кончатся дрова. В ограде, кроме чума, покрытого корьём, ничего нет. Сени отсутствовали. Крыльцо с двухскатной крышей и три ступеньки к избяной двери. Рядом у крылечка разлеглись пестро-белые лайки. Они, не отрывая головы от лап, устремили взор на пешеходов. Собака, лежавшая посредине сородичей, приподняла голову, понюхнула несколько раз воздух, вежливо 2 раза вильнула хвостом и опустила свою мохнатую мордочку на лапы.
— Признала меня, — указывая рукой на собаку, заметил Ганюгин, — я к ним осенью заходил. Свой.
— У них и кладовки нет? — с хозяйской точки зрения проявил интерес Быстров. — Где они мясо хранят?
— Подвешивают на стене, — пояснил Гавриил Тихонович. — Видишь, под крышей крюк вбит?
Ганюгин открыл входную дверь, и они вошли в просторную комнату. В центре стоял низенький стол. За ним на оленьих шкурах расположились четверо мужчин. У плиты, на которой бурлил паром котелок, хозяйничала женщина.
— О-о! — раздался от стола приветственный голос гостям.
Паренёк вскочил на ноги и ответил на приветствие Ганюгина:
— Авгара?!
Парень протянул руку Ганюгину и, увидев с ним юношу, проговорил: :
— Здравствуйте! Гавриил Тихонович, мы раду вашему приходу! Раздевайтесь. — И протянул руку для пожатия Быстрову.
Тут же рядом оказались ещё двое мужиков. Старший из семьи обхватил в объятия Ганюгина и крепко его сжал обеими руками.
— Задушишь, Кешка! — взмолился гость. — Я же не медведь! Не жми мне рёбра! — И, освобождаясь от объятий, спросил: — Уже такие у тебя сыновья?
— Мои парниски — Госка и Гриска.
— Дайте хоть матери поздороваться! — Перед ними стояла женщина. Она поправила белый платок на голове, одёрнула серый фартук на бёдрах и, протягивая руку, проговорила: — Совсем забыл, Геня, нас. Осенью не остался носевать. Отец тогда спрасывал про тебя.
— Некогда было, Зина! На бюро спешил. Дайте же старейшего человека поприветствовать. Обступили меня, и не пройдёшь к нему.
Ганюгин передал Иннокентию своё летнее пальто и подошёл к старику, сидевшему на полу у низенького столика. Пожав его сухощавую ладонь, спросил:
— Как поживает наш старейшина?
— С добром зыву, Геня, — ответил он, разглядывая Ганюгина, прищурив глаза. — Рыбак я теперь в колхозе. По озёрам рыбку ловим, пока лёд нас дерзыт.
— На охоту не ходим? Амака не бьём?
— Сам знаес, сейсяс амака никто не бьёт — худой после берлоги бродит. Осенью я его подстерегу.
— Об охоте не говори, Геня, с отцом, — попросил Иннокентий Ганюгина, присаживаясь на шкуру у столика. — Садись, Геня. День и нось думает он о тайге. Скусяет. Кое-как отговорили от зимней охоты.
— Первый сезон пропустил, — сообщил старик . — Глаз один подводит. Но стреляю метко. Задыхаться стал. Вот беда, паря.
— К врачу ходил?
— К врасю? Не я один такой! Молозе меня на дыхалку залуются, а у меня года подосли. Скоро отплясимся.
— Врач лечит, а не калечит, — серьёзно заявил Ганюгин. — Тебе, Кеша, задание: на этой неделе побывать с отцом у врача.
— Есть зе фельдсер у нас, — попытался отговориться Иннокентий.
— Ты — сын, так побеспокойся об отце. Совет врача нужен
— Геня сказал — так увазытельно к нему отнесись, — заметил старик.
На всю комнату прозвучал звучный голос Зины-хозяйки.:
— Мальсиски, за стол! Мясо готово! И вы тозе — она обратилась к Быстрову — Геня не представил тебя.
— Это Виктор Иваныч, 1-ый секретарь райкома комсомола, — отозвался на её замечание Ганюгин.— Завтра мы у вас проводим партийно-комсомольское собрание. Вдвоём и пришли к вам.
— У нас два комсомольца и два коммуниста, — тут же сообщила хозяйка.
— И одна беспартийная, — добавил, улыбаясь дружелюбно её супруг.
— Узе влез, Кеска, — осерчала на него супруга. — Обязательно надо вставить. Без твоей добавки не обослось.
Быстров опустился на оленью шкуру. На столе стояли две откупоренные пол-литровые бутылки с бесцветными горячительными напитками. Около них уже сгруппировались 7 гранёных стаканов. От большого глубокого блюда обильно валил пар, и мясной запах, приятно защекотал желудок, будоража аппетит. Кучкой лежали вилки. Иннокентий расставил перед каждым наполненные стаканы, две пустые бутылки выставил на пол к окну. Взял стакан в руку и спросил:
— За сё будем пить?
— В сесть гостей выпьем, — уверенно заявила хозяйка дома.
— Нет, Зина, — возразил Ганюгин. — В честь охотников! Как удался у вас в этом сезоне промысел?
— Я больсе всех добыл! — похвалился своим промыслом Григорий.
— Да, — подтвердил брат. — У него хоросо высло.
— Удася выпала, — подтвердил отец, — сноровку проявил. Год со мной охотился, а тут ресыл самостоятельно добывать. Расстался с ним в октябре, а встретился в апреле. Добыл он 8 соболей, троих их живыми сдал в ГОХ. Убил трёх лис, рассмаху и принёс 32 скурки белки.
— Так выпьем за удачную охоту! — предложил секретарь райкома партии.
— За охоту я обязательно выпью! — заявил восторженно старейший охотник и поднял вверх наполненный до краёв бокал.
Раздался звон стаканов, и они в миг опустели. Виктор лишь ополовинил стакан. Иннокентий, не закусывая, поглядывая на пустые стаканы, озабоченно сказал:
— Нузна есё бутылоська. Гриса, сбегай!
Но его предостерёг по-товарищски Ганюгин:
— Достаточно. Из третьей две выйдет, а потом и за пятой пошлём, а мне завтра с утра здесь работать.
— Разом расхотелось? — забеспокоился старик. — Мы нелюди? Не мозем гостя угостить. Внук, сбегай! Дуса, паря, у меня разгорелась. Одной нам на пятерых хватит. Гость вот не допил
— Мы в клуб пойдём, пить больше не будем, — заявил Георгий
— Для себя купите, — поддержал Георгия Ганюгин. — Мы пить не будем. У Виктора Ивановича в стакане ещё осталось, и в бутылке есть немного, выпей с ним, Кеша.
— Почему, Геня, так? Осерчал на нас? — с изумлением спросил старичок. — Я есё выпью. Мне мало.
— Гость не желает выпить — будем чай пить, — решительно заключила супруга Иннокентия.
— Мать надо слусать, — сделал вывод старик. — Но выпить хотца. — Глядя на младшего внука, проговорил: — Сё смотрис? Беги!
Долго продолжался разговор за столиком. Рассказывали про охоту в тайге. Неожиданно переменил тему Ганюгин.
— Как так получилось у Марии Петровны с оленями?
— Как узнали в райкоме об этом? — из любопытства задала вопрос Зинаида.
Ганюгин не стал разъяснять, сослался на Быстрова.
— Виновник Виктор Иванович. Он член бюро райкома партии, задал вопрос ей и всё раскрыл. Расскажи, Виктор Иванович.
— Волки съели. Так в акте и записали тогда, — сообщил Иннокентий.
— На бюро райкома партии, — поведал Быстров, довольный, что ему представили возможность заговорить, —. доложили, что у оленевода волки съели 5 оленей. За это ей вынесли на собрании строгий выговор с занесением в учётную карточку.
—Так было, —подтвердил Иннокентий.
—Стали спрашивать у неё на бюро, — продолжил Быстров, — как всё вышло Стоит и молчит. Чтобы прервать молчание, я и сказал: "Мария Петровна, вы — знатный оленевод, много лет работаете с оленями. Поясните бюро, как произошло, что волки съели столько оленей?"
— Марья Петровна и поехала по брёвна, — вставил Ганюгин.
—Она и пояснила: "Волки не ели оленей — я сама съела". Председатель колхоза Фёдор Тимофеевич Ганюгин со стула соскочил. "Вот те на! "Волки съели!. Так говорили на правлении колхоза, на партийном собрании. А тут всё наоборот!" — возмутился председатель колхоза на бюро.
— Да-да, — подтвердил Иннокентий, — обсуждали её на партсобрании.
— 1-ый секретарь, — продолжил рассказ Быстров, — попросил её пояснить. "Мне не доставили продукты. С голоду умирать? Зарезала одного оленя. Съела. Продукты не везут. Так я ещё четырёх оленей заколола". Воронин и спросил председателя колхоза: "Товарищ Ганюгин, кому записывать строгий выговор с занесением в учётную карточку?"
— Валерка Кулин подвёл,— возмутился старик и закашлялся.
—Да-да, Валерка-змей натворил дел, — поддержал отца Иннокентий. — Его на двух нартах отправили с продуктами к стойбищу, а он через три недели вернулся в Холодную. Ресыли, он отвёз продукты..
— Никто не подумал, сто он такое сморозит, — дополнила Зинаида. — Только после райкома во всём разобрались.
— Все три недели Валерка гонялся за соболями, — пояснил Георгий..
— Ехал на оленях, — растолковал Григорий, — дорогу ему перебежал соболёк. Забрался на вершину сосны и сидит. Пока Валерка возился с оленями, он исчез. Три дня по его следу шёл.
— Добыл его. Ещё соболиный след увидел, — продолжил рассказ Гоша. — Хвастался потом: "Смачные приманки положил в кулёмы. Одного соболя убил, а двоих из кулёмы взял". Ходил по колхозу и молчал о продуктах.
— Не боё, а сыркун! — отозвался старик.
— Настоясий дьявол, — согласился с отцом Иннокентий. — Кое-какие продукты у него остались но он промолчал. После бюро ему пять оленей и продукты повесили на заседании правления.
Быстров всё время поглядывал на старика. Его впалые щёки, синева под глазами тревожили Виктора: туберкулёз у него? Кашлянёт старичок. Виктор с вниманием к нему: есть мокрота? Остерегался, чтобы опасная инфекция не пристала. Коварная она, проклятая.
— Допивайте сяй, — сказал всем старик и кашлянул, — а я спать пойду.
— В чум? — спросил его Ганюгин.
— Туда, — ответил он ему.
— Ещё прохладно. Ночью может быть заморозок, — побеспокоился о пожилом человеке Быстров. Посчитал он, что в чуме только летом спят.
— Какой там заморозок! — воскликнул старик, медленно выбираясь из-за стола. —Я в нём всю зиму обитаю. Не могу спать в избе — зарко.
Удалился старина. Зинаида постелила на полу оленьи шкуры и сказала прибывшим гостям:
— Я вам иракею приготовила, а в голова — кулумак. Ложитесь спать, — доброжелательно оповестила гостей хозяйка.
Когда все покинули комнату, Быстров спросил Ганюгина:
— Домочадцы в двух других комнатах расположились?
Ганюгин ничего ему не ответил, лишь кивнул головой.
— Что такое иракея и кулумак?
Ганюгин пояснил Виктору:
— Это — оленья шкура и олений коврик.
— А боё и сыркун что обозначают?
Ганюгин пояснил ему потихоньку:
— Боё, по-нашему, — парень. Сыркун — дьявол, чёрт.
Проснулся Виктор рано. Оделся и вышел на свежий воздух — душно в избе.
Так показалось ему. Во дворе посмотрел на посветлевший небосвод и определил для себя: день будет ясным. .Еще поблескивали в вышине несколько звёздочек, ярко мигала Венера Свежо! Одиноко стоял чум, покрытый за ночь белёсой изморозью. "Где же собаки? — подумал Быстров. — Наверное, в чуме с дедом спят. Вот сторожа! Да и сторожить нечего! У дедуси, видно, открытая форма туберкулёза: покашливает и тяжело дышит. Не зря Ганюгин к врачу направлял его. Болеет, а от спиртного не отказывается. Переносит он болезнь на ногах. Рыбачит!" Ещё за столом Виктор усомнился в здоровье старшего члена семьи, поэтому хлеб не ел, довольствовался горячим мясом и чаем.
Виктор прошёл к палисаднику и сел на лежащее бревно. Хлопнула входная дверь, и появился легко одетый Григорий с поняжкой в руках.
— Дапеко, Гриша, собрался ранним утром? — спросил его Виктор.
— Дров надо принести. Сбегаю в лес, — ответил он, вертя в руках дощечку с ремешками.
— Пила есть?
— Есть!
— Неси! Это бревно с тобой распилим. Сухие дрова..
— Пилить да колоть, так я быстрее из леса принесу. На гору поднимусь и наберу там.
— Гриша, ты топор не взял, — позаботился Быстров, видя, что он вышел налегке, ничего не захватив с собой, лишь поняжка за плечами. .
— Топор? Так я руками наломаю.
Григорий пересёк улицу и скрылся за соснами. Перед посёлком с восточной стороны возвышалась гора, поросшая сосняком. Не лень ему подниматься на гору? На зиму у них ни одного полешка дров. Трое крепких мужиков в доме. Сколько раз за день в лес бегают?
Идя по улице с Ганюгиным, покинув гостеприимных эвенков, Быстров спросил у него:
— Гавриил Тихонович, эвенки на зиму заготавливают дрова?
— А зачем? — ответил он. — Они же в лесу живут.
Вот тебе раз — получил ответ. Неужели ходят каждый день за дровами?
Ганюгин и Быстров возвращались в Нижнеангарск по широкой каменистой дороге. Её с двух сторон плотно облегали сосны. Виктору хотелось больше знать о жизни эвенков, поэтому он задавал секретарю райкома вопрос за вопросом.
— Гавриил Тихонович, до революции эвенки жили родами?
— Да, родами, — неохотно ответил он.
— Но ведь эвенки кочевали не родом, а семьями или в одиночку. Как род сохранялся? Я не представляю, — попытался он развернуть разговор.
— У каждого рода была своя площадь, своя территория. В своих угодьях можно охотиться, ловить рыбу, содержать оленей. На землях нынешнего района обосновались к ХХ веку 4 рода — Киндигирский, Чильчигирский, Шемигирский и небольшой род — Чебканский. Чебканский род в начале ХХ века исчез — видно, туберкулёз и оспа допекли его. Первоначально центром был Душкачан, волостной посёлок. В Верхнеангарске волость располагалась в Иркане. Север Байкала с населёнными пунктами относился к Бургузинсеому уезду и к Иркутской губернии.
— Распри между родами существовали? К земле, к тайге претензии были?
— Площади огромные. Не делили землю, тайгу. Рукой махнут: это — наше, а там ваша. По речкам проходила граница родов. Если эвенок порыбачит в речке соседнего рода, его никто не упрекнёт. Если забросит невод неоднократно, то мог возникнуть скандал. Обычно мирно решали спорные вопросы. Очень редко происходили схватки. В Верхнеангарске, говорят, сохранились деревья, на которых от стрел остались следы. Чаще возникал личный вздор. Плывут в лодке, выпьют, поссорятся. Ссора перерастёт в драку на воде, колошматят друг друга, а плавать эвенки не умеют.
— И тонут? — поинтересовался. Виктор.
— Утопленников в лодочной драке не бывает. Эвенки знают, как им увернуться, чтобы не упасть в воду.
— Гавриил Тихонович, в апреле 1925 года состоялся 1-ый съезд эвенков Северо-Байкалья. Если нам провести 1-ый слёт эвенков района?
— Зачем большую пьянку? Устроить разгул, как при царе на ярмарках?
— Гавриил Тихонович, зачем так примитивно рассуждать? Заведём мы разговор о труде эвенков. Причём тут выпивка? Есть коммунисты, комсомольцы — можно не допустить разгула.
— После всех торжеств напьются. Партия ведёт борьбу за здоровый образ жизни. А мы? Соберём для дела, а они обязательно загуляют.
— Можно оторвать людей от выпивки. Организуем концерты, игры, выставку эвенкийского прикладного искусства. Будут их изделиями любоваться. Познают эвенкийских умельцев. Я с удовольствием купил бы эвенкийские унты или ичиги.
— Вы бы купили, и они на ваши бы деньги выпили. Эвенки деньги не копят. Спросите, у кого есть сберкнижки — никто их не имеет.
— Можно с каждым переговорить, что проводим важное дело, сможет ли обойтись без употребления спиртного.
Так и не смоли договориться, не сумел секретарь райкома комсомола найти точку соприкосновения с секретарём по пропаганде и агитации райкома партии, не настроил его на возвышенное творчество — инертность сковывала его.
Когда бы ни заходил Быстров в кабинет к секретарю райкома партии по пропаганде и агитации, каждый раз заставал Ганюгина за чтением романа американского писателя. Иногда спрашивал в приёмной, не уехал ли Ганюгин в командировку, технический секретарь Бурыгина неизменно говорила: "Он у себя в кабинете. Драйзера читает". Политической учёбой коммунистов и вопросами агитации добросовестно руководила Евгения Петровна Сороковикова, заведующая отделом пропаганды и агитации. Она вместе с пропагандистом Иваном Лазаревичем Волегжаниным выполняла всю работу, которая возлагалась на отдел. Они не жаловались 1-му секретарю райкома партии, что у Ганюгина нет никакой инициативы в работе, не критиковали его и на партсобраниях — оберегали его национальность. Со стороны Ганюгина не проявлялось никакой реакции. Спокойная жизнь его удовлетворяла. Выполнял разовые поручения, которые давал ему 1-ый секретарь. Придя в райком партии с должности редактора районной газеты, он, как секретарь, отвечавший за проведение идеологической работы, даже не попытался увеличить тираж районной газеты "Красный байкалец", органа райкома КПСС и аймсовета депутатов трудящихся. Мал тираж, но районная газета имела в районе авторитет. Нередко можно было слышать: "Об этом писала газета" или "Эти дела в газете критиковали".
1-ый секретарь райкома партии понимал, что безразличие Ганюгина ко всем делам отразится на оценке его работы. Поэтому на одном из пленумов Ганюгина освободили от должности секретаря по пропаганде и агитации и снова поручили руководить выпуском районной газетой "Красный байкалец".
За такую перестановку кадров обком КПСС выдал райкому партии горькую пилюлю. В должности редактора районной газеты Гавриила Тихоновича Ганюгина утверждали на бюро обкома партии. 1-ый секретарь обкома КПСС Александр Уладаевич Хахолов спросил Ганюгина: "Почему вас освободили от должности секретаря райкома партии?" Ганюгин коротко ему ответил: "Потому, что я — эвенок". Представьте, какой вывод бы последовал, если бы Северо-Байкальский райком возглавлял русский секретарь? Но в данном случае эвенок убрал эвенка. В национализме не упрекнёшь. 1-ый секретарь обкома партии заявил членам бюро: "Предлагаю: отменить постановление пленума Северо-Байкальского райкома партии об утверждении товарища Ганюгина редактором районной газеты и восстановить его в должности секретаря Северо-Байкальского райкома КПСС".
Улетал Гавриил Тихонович Ганюгин в Улан-Удэ редактором райгазеты,
прилетел в Нижнеангарск секретарём Северо-Байкальского райкома КПСС. А в районе уже произошла перестановка кадров. Директора средней школы Владимира Петровича Павленко, члена райкома партии, избрали секретарём райкома партии. Шустрый блондин с весёлым характером был доволен новой должностью. После обеда он приходил на работу розовеньким — сказывалась бесконтрольная школьная привычка. В. П. Павленко пришлось вернуться в школу. Пётр Карпович Судьин занял вновь должность завуча школы.
Летом 1955 года В. П. Павленко выбыл из района. Директором школы стал Яков Семёнович Темников. Местный товарищ, спокойный и доброжелательный по характеру. Замечательный физик. Коллектив учителей одобрительно отзывался о его руководстве. Но любил выпить. Потом приехал директорствовать в школе Шаргаев. В райцентре сразу отметили особенность в его семье. Его вторая жена была одной с ним национальности — бурятка. Бойкая женщина чисто говорила по-русски, вела уроки истории. Её дети чёрненькие, обладали всеми азиатскими чертами. Но девочка от 1-ой жены, от эвакуированной ленинградки, безвременно умершей, была уж черезчур блондинкой — волосы на голове цвета отбельного льна, такой блондинкой родилась и дочка. Дошкольница часто ходила по улице с отцом, крепко держа его за руку — беленькая дочка и чёрный отец. Через несколько лет среднюю школу возглавил Пётр Карпович Судьин, душевный человек, отдававший себя полностью педагогической деятельности.
До Г. Т. Ганюгина избирался секретарём по пропаганде и агитации райкома партии. Николай Кузьмич Попков. Быстров не любил заходить к нему — он о конкретных делах почти никогда не толковал, а всё время говорил и говорил бесконечно о международных событиях, познав новости по радио и из газет. В этих вопросах Быстров был сведущ, поэтому изложение Попкова были для него не новинка. Пустословием он надоедал многим.
Вскоре бюро направило Николая Кузьмича на работу в колхоз "Победа". Там его избрали председателем правления колхоза. "Кто до этого додумался? — размышлял Быстров. — Он проговорит весь колхоз". Через год Н. К. Попкова колхозники освободили от должности председателя колхоза.
В это же время покинул пост председателя исполкома районного Совета депутатов трудящихся Андрей Иванович Байбородин. На Х! районной партийной конференции Николай Петрович Красильников, директор рыбокомбината, резко критически оценил работу Андрея Ивановича Байбородина: "Председатель исполкома аймсовета до сих пор слабо знаком с рыбным промыслом. /Он полгода уже руководил районом\. Рыбная промышленность в нашем районе — основная отрасль хозяйства, и председателю исполкома аймсовета как одному из главных руководителей аймака нужно быть сведущим в том хозяйстве, которым он руководит". Правдивое и откровенное суждение делегата районной конференции позволило Байбородину серьёзно задуматься о своей работе. И надо отдать должное его смелости и решительности, он сделал, без обиды на критику, верный вывод — решил работать на селе, но не в райцентре и не в рыбном районе. Судьба не наградила его быть рыболовом и охотником. Он сельский труженик, мужик от пашни, поэтому вошёл в число тридцатитысячников, пожелавших работать на селе по призыву партии.
В связи с уходом А. И. Бородина председателем райисполкома избрали. Павла Григорьевича Терентьева. В новою должность он вступил после окончания учёбы в Иркутской высшей партийной школе. Рад был возвращению в родные края. Терентьев Павел Григорьевич был знаком в районе с промышленными предприятиями и хозяйствами, знал многих тружеников и жителей района, так как сам уроженец деревни Талая. После фронтовой контузии в 1942 году работал секретарём Байкальского исполкома сельсовета. Затем его перевели инсруктором райкома партии. Избирали секретарём райкома по кадрам. Ему известны были сильные и слабые стороны всех руководителей Северо-Байкалья. Высказывался всегда о делах и о людях, зная суть обсуждения, деловито, справедливо и по-человечески доброжелательно. Районная партийная организация в лице П. Г. Терентьева в качестве члена бюро райкома партии и руководителя районного масштаба бала в выигрыше — знающий, толковый руководитель был на своём месте. Павел Григорьевич всегда выслушивал до конца посетителя (будь это руководитель или житель района), советовался с ним и рассматривал проблему всесторонне, находя пути для её разрешения. Поэтому П. Г. Терентьев имел у населения большой заслуженный авторитет..
В конце августа 1955 года Г. И. Воронин был рекомендован обкомом КПСС на учёбу в Москву в Высшую партийную школу при ЦК КПСС. Руководил до конференции райкомом Анатолий Фёдорович Кувшинов.
На районной конференции обком КПСС рекомендовал делегатам избрать 1-ым секретарём райкома партии Мирона Николаевича Болдохонова, выпускника Высшей партийной школы при ЦК КПСС Его избрали единогласно. Всех. коммунистов и беспартийных интересовало, каков он,1-ый секретарь? Даже Мария Георгиевна Котова, не причастная ни к каким общественным делам, сказала Быстрову: "Хотя бы бурят оказался деловым руководителем". Всех не удовлетворяла неизменяемое однообразие жизни.
С всеобщим неудовольствием и был связан инциндент на прошедшей партконференции. Выступили несколько делегатов, но без резкой критике работы райкома партии. Слово предоставили делегату, секретарю райкома комсомола. Виктору Быстрову. Он отметил, что ряд комсомольских организаций оживили работу. Назвал первичные организации. Но парторганизации не обращают внимания на почин комсомольцев. И опять привёл примеры. На это Быстров имел основание. Комсомольцы оживили в районе культурную и спортивную жизнь. Большинство комсомольцев имеют поручения и стремятся их выполнять.
— Но коммунисты, — заявил он на конференции, — должны беспокоиться о молодёжи, о её будущем. Дурная привычка завелась на Байкале. Близко ли плыть или далёко, обязательно перед этим, как отдать концы, откупоривают бутылочку. Причалили. Снова выпивка — дескать, с приездом. Если таких отчапиваней и причаливаний 5-6 в день, сколько опустошат бутылок? Берём рыбаков. Перед забрасыванием сети — выпивают. Вытянули сеть — опять откупорят бутылку. Штормит Байкал, рыбаки гуляют, опустошая бутылки целый день. Станут долгожителями рыбак, рыбачка? Не познают они старость. С алкоголизмом надо бороться основательно коммунистам и комсомольцам. Бытовых условий для рыбаков и для охотников нет. В хибарах им приходится ютиться в период летней путины.. Высушить одежду негде. Отсутствует даже простенький умывальник. Спят все на одних нарах, постелив под бок одежду, в которой работают. Разорится колхоз, или ГОХ, или рыбокомбинат, если создадут бытовые условия для рыбаков и охотников? Почему такие вопросы на собраниях не обсуждают? Пора начать строить такие зимовья, в которых можно поставить кровати, высушить одежду, вымыться в бане. Леса много, а брёвен нет.
Два раза в президиуме конференции бренчал звонок о завершении выступление. Но Быстров, ораторствуя, распалился и не слышал звонков. Наконец, Кувшинов предупредил
— Ваше время для выступления, товарищ Быстров, истекло.
Из зала раздались выкрики:
— Пусть говорит!
— Дать ему для выступления ещё 15 минут!
— Пусть выступает!
— Как, товарищи-делегаты? Завершить секретарю райкома комсомола выступление или продлить ему время?
— Дать ему ещё15 минут! — чуть ли не хором раздалось из зала.
— Пусть говорит! — одобрительные возгласы зала продолжали звучать.
— Товарищ Быстров, — заявил председательствующий Кувшинов, — вам предоставляется для выступления ещё 15 минут.
— Товарищи делегаты! — продолжил Быстров. — Мы, коммунисты, должны быть примером для молодёжи. Для руководителя и рядового коммуниста один Устав КПСС. Кое-кто из районных руководителей считает, что им всё позволено. Вместо организации полезной работы для развития общества и её членов проявляют заботу о себе. К сожалению, товарищи, кое-кто, забыв дорогу в магазин, направляется на склад райпотребсоюза, где за деньги товар не продают, со складов отоваривают только магазины и другие коопобщества. Но для такого руководителя торговых правил не существует. Приятного светло-голубого цвета сорочки есть на складе райпотребсоюза. В магазинах такие сорочки не продавали. Но в таких новеньких сорочках пришли на конференцию некоторые делегаты.
Из зала раздался возглас:
— Кто они?
— Назовите их!
— Одинаковые сорочки, — продолжал пояснять Быстров, — у заведующего промышленным отелом райкома партии, у председателя райпотребсоюза и у его заместителя. Эти лица отвечают за работу торговли и за доставку в район товара, но они побеспокоились о себе, а не о людях
Быстров разгорячился в своём выступлении, как говорят, вошёл в азарт, и не услышал два предупреждающих звонка, сделанные ведущим в президиуме, об истечении времени для выступления Наконец, Кувшинов предупредил:
— Товарищ Быстров, ваше время для выступления истекло.
Из зала сразу же раздалось несколько возгласов.
— Пусть говорит!
— Пусть выступает! Не перебивайте его!
— Дать ему для выступления ещё 15 минут!
Кувшинов как ведущий партконференции обратился к залу:
— Товарищи делегаты! Товарищ Быстров полностью использовал и дополнительное время для выступления. Но из зала раздались предложения, чтобы он продолжал говорить. Быстрову завершить выступление или дать ему возможность ещё выступать?
Из зала выкрикнули:
— Пусть выступает ещё 15 минут!
— Дать ему 20 минут!
Делегаты из зала одобрительно поддерживали эти предложения аплодисментами.
И Кувшинов объявил Быстрову, стоявшему за трибуной:
— Товарищ Быстров, вам для выступления предоставляется ещё 15 минут.
— Товарищи делегаты, Устав КПСС один для рядовых коммунистов и для руководителей, и требования Устава надо всем соблюдать, — заявил с трибуны 1-ый секретарь райкома ВЛКСМ.
Прокурор района И. А. Виляк, сидевший в 1-ом ряду, как раз напротив трибуны, громко произнёс:
— Правильно!
Быстров тут же воспользовался этой фразой.
— Товарищ Виляк бросил из зала реплику: "Правильно!" Но как он, возглавляя районную прокуратуру, принципиально по-партийному относится к делам? Прокуратура контролирует работу торговли. Нынче мало завезли лука. Такое отношение к северянам со стороны торговли никого не озадачило. Лук можно продать населению за один день. Как быть? Решили небольшими порциями предоставлять только в больницу, детсад и столовую. Районный прокурор решил проконтролировать, как реализуется лук. Зашёл в продмаг, выпроводил из магазина всех покупателей — следственная необходимость. Загрузил в сетку лук и пошёл домой. Это такая принципиальность — своя рубашка ближе к телу.
Зал на сообщение Быстрова разразился бурными аплодисментами.
— Товарищи делегаты, надо быть принципиальным во всём! Работать на совесть всем коммунистам и быть примером для молодёжи.
Окончание выступления Быстрова зал сопроводил аплодисментами. Сел он на своё место в президиуме и увидел: в президиум передали несколько записок. Делегаты просили, чтобы Быстров продолжил своё выступление. В одной из них так и написали: "Дайте 20 минут Быстрову для выступления". Кувшинов передал Виктору листок, на нём он написал: "Будешь ещё выступать?" Виктор на этом листке начертал: "Нет! Пусть другие делегаты выступают. Они знают, какие недоработки райкома за отчётный период".
Были ещё критические выступления, но без резкой критики. Только делегат Иван Лазаревич Волегжанин выступил с критикой в адрес бюро райкома партии за снисходительность к тем руководителям, которые допускают вылов в большом количестве мелкого омуля, тем самым допуская недолов рыбы в будущем — лишь бы выполнить годовой план вылова, а потом, считают они, — хоть трава не расти.
Перед завершением работы партконференции произошёл необычный инцидент, которого никто не ожидал.
Председательствующий в президиуме обратился к залу:
— Товарищи делегаты! Прения завершены. Нам необходимо оценить работу райкома партии за отчётный период. Какие будут предложения?
Первым поднялся в зале делегат Иван Лазаревич Волегжанин. Он уже не работал пропагандистом райкома партии — получился разлад в его семье. Он разошёлся с женой и женился вторично, взяв в жёны терапевта поликлиники Веру Григорьевну, с которой сблизился во время лечения фурункулов. Бюро райкома освободило его от должности пропагандиста. Волегжанин стал работать инспектором по рыбнадзору. По оценке работы райкома Волегжанин со всей откровенностью заявил:
— Предлагаю работу райкома парии за отчётный период признать неудовлетворительной.
Два других предложения предлагали признать работу удовлетворительной. Председательствующий на конференции объявил:
— Поступило два предложения. Кто за то, чтобы работу райкома партии за отчётный период признать удовлетворительной? Прошу…
Делегаты неодобрительно зашумели. Раздались выкрики из зала:
— Первое предложение — признать работу неудовлетворительной!
— Надо голосовать первоначально за предложение Волегжанина!
— Ставьте на голосование первое предложение!
Делегаты в зале шумно возмущались. И Павел ГригорьевичТерентьев — он вёл в это время заседание конференции — вынужден был предложить делегатам голосовать по такому порядку, как требовал зал. Проголосовали. Предложение — признать работу неудовлетворительной получило на 3 голоса больше. Вот тогда спохватился Кувшинов. Он во время голосования, не придавая особого значения предложению Волегжанина — всегда до этого всё шло по накатанному пути — обсуждал какой-то вопрос шёпотом с представителем обкома КПСС, поэтому отвлёкся. 2-ой секретарь райкома партии несколько нагловато заявил делегатам:
— Выходит, райком ничего не делал? Чепуху допустили. Нельзя, товарищи, так подходить. Надо переголосовать.
В зале опять стало шумно. Раздавались выкрики:
— Уже проголосовали!
— Зажимаете критику!
— Оценка дана!
П. Г. Терентьев, нашёл выход из затруднения и громогласно объявил:
— Товарищи, у нас в голосовании за оценку работы райкома партии не все делегаты приняли участие. Вне зала заседает редакционная комиссия. Надо, чтобы члены комиссии проголосовали. Подождём, они скоро закончат работу.
— Обязательно подождём редакционную комиссию, — как за спасительную соломинку, ухватился 2-ой секретарь райкома партии за сообщение Терентьева и взял бразды ведения конференции на себя, заявив всем делегатам:
— Надо точно подсчитать. Изберём счётчиков для подсчёта голосов.
Избрали счётчиками заведующего промышленным отделом Степана Семёновича Хамаганова, заврайфо Якова Лукича Темникова, заведующую отделом пропаганды и агитации Евгению Петровну Сороковикову, председателя поселкового Совета Клавдию Васильевну Соловарёву. Кувшинов им наказал:
— Разбейте зал на секторы, чтобы точно подсчитать голоса.
В это время Быстров услышал: по лестнице из комнаты второго этажа спускаются члены редакционной комиссии. Виктор, пока Кувшинов разговаривал со счётчиками, вышел за кулисы, открыл дверь со сцены в коридор и объявил тихо членам редакционной комиссии:
— С вашим приходом будут вторично голосовать за оценку работы райкома партии. Первое голосование дало перевес в три голоса — признать работу райкома партии за отчётный период неудовлетворительной. Ждут вас. Проходите в зал и рассаживайтесь, голосуйте по своему усмотрению.
Быстров знал, что большинство членов редакционной комиссии настроены не на казённобюрократическую работу, они за творческие инициативы на пользу района. Ждали перемен в районе в первую очередь от партийного органа.
В результате голосования, а счётчики были добросовестными товарищами, прошло предложение (9 голосов перевес), которое гласило: признать за отчётный период работу Северо-Байкальского райкома КПСС неудовлетворительной. За это предложение проголосовал и Быстров. Он считал, что деятельность райкома заскорузла, много скрытности, мало массовых общений с народом, нужно оживить всю партийную деятельность. На районные активы и пленумы приглашают только членов партии. Как-то 2-ой секретарь Кувшинов толковал посетителям: "Мы не можем раствориться в массе. — Указывая на Быстрова, пояснил: — Приглашаем на свои пленумы Виктора Ивановича — он же секретарь райкома комсомола, должен знать требования и задачи партии. Выступает на пленумах. Но его речи не значатся в протоколах — нельзя, потому что он только кандидат в члены партии". Ловко! Хотят всё делать силами коммунистов? Критические замечания секретаря райкома ВЛКСМ вылетают в трубу? Они на контроле в райкоме партии не стоят? Он зря тратит своё рабочее время. "Говори, паря. Мы тебя слушаем. И этого достаточно?" Рассудил Быстров. для себя тогда.
Ему, Виктору, из всех 1-ых секретарей райкома партии более симпатичен был Мирон Николаевич Болдохонов. Он настоял, чтобы исполком райсовета занялся конкретными делами. Квартирные вопросы стал разрешать предрик. Приступили к строительству жилья коммунальное предприятие и рыбокомбинат. Промартель начала сооружать лодки и баркасы. Частичка дел, но заметная деталь, потому что до этого всё было мертво. Важное событие в районе: по инициативе Болдохонова и Терентьева, двух ведущих лиц в районе, приступили к восстановлению курорта"Хакусы" Начали строительство, хотя крохотный бюджет. Стройку, нужную для многих пожилых тружеников, встретили одобрительно все.
Жена Болдохонова окончила мединститут и завершала учёбу в ординатуре. В Нижнеангарск он прибыл один. Обедал в "Чайной". Очередь к буфету в полдень за талонами всегда из 15-20 человек. Мирона Николаевича очередники старались пропустить вперёд, но он вежливо отказывался: "Пожалуйста, не беспокойтесь". Буфетчица стремилась быстро обслужить клиентов, чтобы 1-ый секретарь райкома партии долго не стоял в очереди. Болдохонов заказывал обед из трёх блюд и ко всему ещё — 150 грамм красного вина. Кое-кого, кто представлял его святее всех святых, это шокировало.
В тот год завезли в район чудесное армянское красное вино крепостью18 градусов. Вино шипучее, ароматное и приятно-сладкое — настоящий южный дар.
Геологи, насытившись тайгой, не задумываясь, покупали очаровательную пол-литровую бутылку, приплывшую на Север, закупоренной пробковой пробкой. Пробки из водочных и спиртовых бутылок открывал любой без затруднений, а для бутылки с красным вином требовался штопор, а в Нижнеангарске не отыскать — ненужный кухонный предмет. Нашлись открыватели в "Чайной"среди геологов. Ударял парень бутылку дном об пол, и пробка от удара вылетела мгновенно к потолку с фонтаном красного вина. В бутылке ни капли не оставалось. Другой геолог демонстрировал своё мастерство: ударял дважды резко ладонью по дну бутылки, пробка вылетала из бутылки с красненьким фонтанчиком. Небольшой остаток вина для пробы на этот раз оставался в бутылке. Пришлось им просить у буфетчицы единственный на весь райцентр штопор. Такой невероятно ароматный вкусный дар преподнесли армяне северянам.
Виктор считал, что 1-му секретарю можно в обед насладиться приятным напитком — в голову не ударит, и неприятного запаха от него нет. Если бы северяне в малом количестве наслаждались красным вином! Горечь они глушат! Своё здоровье не берегут. Очень многие жители заимели дружбу со спиртом.
М. Н. Болдохонов имел стаж партработы: заведовал орготделом обкома ВКП(б), был 1-ым секретарём Хоринского райкома ВКП(б). Он хорошо знал партийную работу. Умел тактично вести беседы с людьми. И они понимали его.
На беседе у 1-го секретаря райкома КПСС оперуполномоченный районного отдела милиции Иван Перфильевич Клочихин.
— Вы, Иван Перфильевич, местный житель. Окончили недавно вечернюю среднюю школу. Отзывы о вашей работе положительные. Вы в активе у райкома партии. Совершенно верно критикуете райком за слабое руководство колхозами и за другие партийные дела. Но не об этом у нас сейчас разговор. Из Улан-Удэ
позвонили и сказали, что хотят вас направить в район республики начальником милиции. Как вы на это смотрите? — Сделав небольшую паузу, Болдохонов добавил: — Ваша родина — Байкальский куст. Бюро райкома партии рекомендует вас председателем колхоза "Победа". Кто, как не уроженец родной земли, должен беспокоиться о малой родине?! Вы — коммунист. Решайте! За вами слово.
Смотрит Иван Перфильевич на Мирона Николаевича, видит прищуренные глаза 1-го секретаря райкома партии, излучающие простую человеческую доброту, и не знает, что сказать. Нет стука кулаком по столу, обязывающего его выполнить решение бюро райкома партии. Не угрожает. Не напоминает ему, что смело критиковал райком, так подымай родной колхоз. Что же ему ответить?
Задумался Клочихин. Лишь указательным пальцем правой руки он поглаживает пышные русые усы. Молчание прервал 1-ый секретарь райкома.
— Иван Перфильевич, не требую от вас немедленного ответа. Подумайте. Решите стать начальником милиции, позвоните в Улан-Удэ. Пожелаете переехать в Байкальское, приходите в райком партии.
Вот так задачу поставил перед Клочихиным 1-ый секретарь райкома КПСС!
Как её решить? Семья — большущая. Её содержать надо. Зарплата начальника милиции, безусловно, выше, чем у председателя колхоза. Квартиру предоставят. Должность весомая. Звание повысят. Продолжится многолетний милицейский стаж — это же всё к выслуге лет! В милиции работа знакомая. Денег для отдела добывать не требуется — всё в бюджете заложено. Сельский же воз еле движется вперёд. До войны село распахнуло крылья! Готово было подняться и взлететь высоко. Но жестокая война, навязанная фашистами по уничтожение Советского Союза, сжала село. Нет у государства возможности выделить коллективным хозяйствам существенную материальную или денежную поддержку. Помогает государство колхозам, но маловато. Как быть ему, уроженцу этих мест?
После раздумий дома И. П. Клочихин решил: взяться за работу в колхозе "Победа". Добрые слова Мирона Николаевича Болдохонова вселяли уверенность.
Но Мирон Николаевич Болдохонов, умело владевший всеми партийными делами, проработал в районе только год.
Не только Клочихин, но и многие северобайкальцы считали, что под умелым руководством Болдохонова район воспрянет. Коммунисты были уверены, что он, проработав год в районе, вновь будет избран 1-ым секретарём райкома КПСС. С таким настроением пришли делегаты на очередную отчётно-выборную районную конференцию. Положительные сдвиги есть в экономике, да и в других делах района. Так считали коммунисты. Но, оказалось, всё решает обком КПСС, которому виднее, что нужно предпринять, мнение членов партии в районе не интересовало членов бюро обкома КПСС.
Как это всё выглядело, восстановим события прошлых лет.
Вечером, прослушав доклады о работе райкома КПСС и ревизионной комиссии, был объявлен перерыв районной партконференции до следующего дня. Секретарь по пропаганде и агитации обкома КПСС Цырен Очирович Очиров
предупредил членов бюро райкома партии, что необходимо вечером провести заседание бюро. Понятно, что речь пойдёт о 1-ом секретаре. Неужели обком КПСС проводит замену? Болдохонова выдвигают на другую высокую должность? Такие вопросы витали, потому что секретарь обкома КПСС на конференцию прилетел в сопровождении никому не известного человека. Привёз сменщика?
В 8 часов вечера секретарь обкома КПСС занял кресло 1-го секретаря райкома партии. Болдохонов сел за стол, за которым обычно располагаются члены бюро райкома. Рядом с ним, на правой стороне от секретаря обкома, разместились 2-ой секретарь райкома партии Анатолий Фёдорович Кувшинов, председатель колхоза имени Ленина Николай Алексеевич Семушев и секретарь райкома комсомола Виктор Иванович Быстров. Напротив их за столом заседаний заняли места председатель райисполкома Павел Григорьевич Терентьев, районный прокурор Илья Ананьевич Виляк и секретарь райкома партии Евгения Петровна Сороковикова. Секретарь обкома партии изложил суть вопроса:
— Товарищи, нам предстоит разрешить один организационный вопрос и мнение бюро райкома партии сообщить делегатам районной партконференции. Бюро обкома КПСС постановило: за аморальное поведение снять Болдохонова Мирона Николаевича с должности 1-го секретаря Северо-Байкальского райкома партии. Какое мнение у членов бюро?
Такое сообщение для многих членов бюро было полной неожиданностью, как гром на ясном небе. Воцарилась тишина. Наконец, председатель колхоза Николай Алексеевич Семушев спросил:
— В чём заключается аморальность его поведения?
Быстров добавил:
— Я не знаю ни одного аморального случая, совершённого Мироном Николаевичем. Если в курсе секретари райкома партии, то пусть расскажут.
— Сообщение об аморальном поведении товарища Болдохонова для нас — новость, — заявила секретарь райкома Евгения Петровна Сороковикова.
— Поясните, пожалуйста, что произошло? — вежливо попросил Быстров
— Да-да, — поддержал Виктора прокурор.
Представитель обкома понял, что на голосование вопрос нельзя ставить, так как большинство за постановление обкома не проголосует, однако он явно не хотел излагать подробности, в чём же провинился Болдохонов.
— Есть решение обкома партии. Вам этого мало? — недовольным тоном заявил секретарь обкома партии, обводя всех пронзительным взглядом
— Мы ничего не знаем. Ваше сообщение для нас — полная неизвестность, — заявил секретарю обкома председатель колхоза Николай Алексеевич Семушев.
Очиров, выдержав паузу, пояснил:
— В обком партии поступила жалоба в письменном виде. Сюда для её разбора приезжал заместитель заведующего орготдела. Факты подтвердились, поэтому бюро обкома вынесло такое суровое постановление.
— Факты, изложенные в жалобе, подтвердились. Это уже что-то есть, — рассудил прокурор
Секретарь обкома понял, что прокурор поддержит мнение обкома. 2-ой секретарь райкома и председатель райисполкома молчали. Но Очиров был уверен, что они проголосуют за решение обкома партии. Если надавить на молодого комсомольского вожака, то четверо на его стороне — это плюс, обеспечивающий поддержку резолюции обкома КПСС.
— Молодой человек, почему вы не доверяете обкому партии? Неприлично вы выглядите в ваши годы
— Я не могу голосовать за абсурдность, — не выдержал Быстров. — Пасквиль могла настрочить заведующая гостиницей. Болдохонов в гостиницу приходил ночевать в полночь. Она решила, что он где-то шатался. Так? Я тоже засиживаюсь на работе. В райкоме — электросвет, а дома — лампа. Я, покидая рабочее место в 11 часов вечера, видел всегда яркий свет в окнах кабинета 1-го секретаря райкома партии. Нередко у нас электричество после двенадцати часов ночи выключают. Понятно, что заведующей гостиницы в темноте надо возиться, чтобы зажигать две лампы, а ей давно уже хочется спать. В чём же аморальность товарища Болдохонова? Он приставал к ней?
На такое рассуждение секретаря райкома комсомола не прореагировал уполномоченный представитель от обкома КПСС. Он неожиданно спросил:
— Товарищ Кувшинов, ваше отношение к обсуждаемому вопросу?
— Я поддерживаю постановление обкома.
— У меня такое же мнение, — поспешил заверить Очирова Терентьев.
"Но большинства пока нет, — рассудил представитель. — Если сломить двух секретарей — женщину и юношу, — то председатель колхоза и прокурор окажутся в меньшенстве. Объявить перерыв на ужин — пусть думают".
— Объявляю перерыв, — сообщил всем Очиров.
— Через час, в 10 часов снова собираемся здесь, — предупредил всех Кувшинов..
Быстров, покидая здание райкома партии, рассуждал сам с собой по поводу такого заседания: "У Кувшинова и у Терентьева мнение не изменится — любой из них готов стать 1-ым секретарём. Сороковикова при должности. Она не должна пойти против совести своей. Прокурор — туда-сюда, для него важно, куда ветер дунет. Семушев — устойчивый мужик. Ему, как хозяйственнику, не желательно расставаться с вдумчивым партийным руководителем. Сколько членов бюро поддержат Болдохонова? Неужели ему придётся с таким пятном покидать район? Он такого отношения к себе не заслужил. Кто его заменит? Наверное, тот товарищ, который сидел в правом углу на диване и слушал всю перепалку?"
— Долго вы сегодня заседали, — выговорила без обиды Виктору Мария Георгиевна, когда он явился на квартиру. — Мы уже давно поужинали.
— Ещё будем заседать, — ответил Виктор.
— Впервые у нас такое, — отметил Александр Павлович. — Видно, заменят Болдохонова. Не задержался в районе добрый руководитель.
Виктор не сообразил, что ответить на это, сделал вид, что увлёкся ужином, а хозяева не стали расспрашивать о подробностях.
Во время перепалки на бюро Болдохонов молчал, как будто в рот воды набрал, не проронил ни слова, не попытался защитить или оправдать себя. Он понимал, что постановление обкома партии здесь никто не может изменить. Не поддержать обком — это антипартийный поступок. Но и другое. На бюро никто из присутствующих из этических соображений не задал Болдохонову вопрос, не попросил его пояснить. Что же произойдёт?
Позднее заседание бюро началось с допросов.
— Вы, товарищи Кувшинов и Терентьев, не изменили своё мнение? — спросил их секретарь обкома КПСС.
— Нет, — ответил Кувшинов.
— Нет, — подтвердил Терентьев.
— Товарищ Сороковикова, я думаю, знает, какую дисциплину требуют партийные органы от коммуниста, и поддержит постановление обкома партии?
— Я, товарищ секретарь обкома партии, не могу пойти против партийной этики — не виноват товарищ. И обвинить его в том, что мне неизвестно, не могу.
— Вы же работаете в райкоме партии, — настаивал секретарь обкома партии, намекая, что она может оказаться и не на партийной работе.
— Знаю, товарищ секретарь, где я работаю, поэтому я не могу признать аморальность, которую приписывают товарищу Болдохонова.
— Как прокурор у нас думает?
— Я присоединяюсь к мнению товарищей Кувшинова и Терентьева.
— Верное решение, — поучительно отметил секретарь обкома.
В голове представителя обкома теснились мысли: " Три на три — это же явное непослушание, непризнание постановления бюро обкома! Как доложу 1-му секретарю обкома КПСС? Он разорвёт меня в клочья! Надо добираться до них.. Изменил же своё мнение прокурор. Ещё бы одного заполучить!"
— Изменилось мнение у комсомола, верного помощника партии?
— Напраслину не признаю. Уверен, если бы товарищ Болдохонов совершил из ряда вон выходящий поступок, то слухи молниеносно бы распространились по райцентру. О Болдохонове сплетен не было. Почему проверяющий жалобу товарищ не сообщил о своих выводах никому из членов бюро? Почему не провёл бюро по этой жалобе? Мне кажется, кто-то хочет избавиться от него.
"Молод, а упрям. Не хочет слушать старших!" — отметил, скрипя сердцем, секретарь обкома партии. Он еле сдерживал себя, чтобы не взорваться. Но ему надо выглядеть спокойным, чтобы не прервать обсуждение.. Кого бы заполучить?
— Думаю, товарищ Семушев как руководитель передового хозяйства сможет объективно оценить наши суждения. К чему разногласия? Твёрдые позиции у товарищей Кувшинова, у Терентьева и у Виляк. Вы, товарищ Семушев, поддерживаете постановление обкома партии?
— Нет, не поддерживаю, — твёрдо и решительно ответил председатель колхоза. — Напрасно катим бочку на человека. Я могу только положительно отозваться о товарище Болдохонове. От такого умного руководителя многое получил район. Я с ним ни разу не выпивал. Хозяйственные вопросы решал по-деловому. Всегда с интересом, с пользой общался с ним. Нам, хозяйственникам, давал полезные советы, поддерживал наши начинания. Считаю, умеет товарищ Болдохонов подходить к людям. Не каждому это дано. Скажу прямо: коммунисты района теряют разумного руководителя.
"Вот так пилюлю подносят коммунисты Северо-Байкалья обкому партии!" — рассудил про себя секретарь обкома партии. А Быстров подумал: "Мнение Семушева одобрили бы и председатели колхозов Куробтев, Клочихин, Фёдор Ганюгин, Корытов".
— Я поддерживаю товарища Семушева! — неожиданно заявил Виляк.
— Это что такое?! Что за отношение к обсуждаемому вопросу?! — сразу взорвался уполномоченный представитель обкома партии. — Виляет, как маятник, — туда-сюда! На что это похоже? Вот молодой человек упёрся в одно, и его не свернёшь! А Виляк и нашим и вашим! Как такого, неуравновешенного, держите в бюро?! Это просто безобразие! — секретарь обкома партии раскалился лицом до красна. Он соскочил с кресла и нервно заходил у стола. "Приподнёс пилюлю прокурор. Лопнула надежда на поддержание решения обкома, — стучало в голове Очирова. — Хорошо, что молчит Болдохонов. Благоразумно поступает".
— Что же у нас происходит?! — продолжал возмущаться секретарь обкома партии — Бюро райкома ни во что ставит постановление вышестоящего органа?! На что это похоже?! Где дисциплина? Безобразие! Я немедленно доложу в обком!
Он схватил телефонную трубку, приложил её к своему уху и проговорил:
— Мне обком…Что?! Какое расписание, девушка? Свяжите меня с обкомом партии — мне надо срочно переговорить. Не можете?! Я — секретарь обкома! Нет связи? Почему? Соедините меня с вашим начальством в Улан-Удэ. Скажите ему: будет говорить секретарь обкома партии. Попытаетесь?! Я жду!
В течение часа секретарь Цырен Очиров несколько раз спрашивал по
телефону дежурную о результате, но она не смогла выйти на связь .
— Им строго наказано: не выходить в эфир вне расписания, — сообщил ему Кувшинов. — Надо ждать утра.
— Что?! Безобразие! — ответил ему представитель обкома партии.
Немного подумав, он, видя, что у него ничего не выходит, смягчился:
— Отбросим формулировку о снятии с работы, — заявил Цырен Очиров.
Для него, видимо, не решать — лучше, чем признать ошибочность решения обкома партии. Так рассудил Быстров.
— Рассмотрим выборы 1-го секретаря, — предложил он. — Бюро обкома партии предлагает вам избрать 1-ым секретарём Стулёва Ермила Михеевича, участника Великой Отечественной войны. Какие вопросы будут к нему? Он здесь присутствует.
С дивана поднялся стройный, опрятно одетый в серый костюм с галстуком мужчина лет под 40. Сразу же возник вопрос у председателя колхоза:
— Почему не будем избирать Болдохонова?
С раздражением ответил ему представитель обкома.
— Мы же договорились не обсуждать Болдохонова. Он отзывается в распоряжение обкома партии. Бюро обкома рекомендует товарища Стулёва.
— Будем голосовать за Стулёва, — выразил своё мнение Виляк.
Вопросы у членов бюро не возникли. "Добро, что человека не оклеветали", — подумал Быстров. В 24 часа заседание бюро райкома партии завершилось.
После конференции представитель обкома снова столкнулся с прокурором района на 1-ом заседании пленума райкома партии, когда приступили к выборам членов бюро райкома КПСС.
— Я прошу членов райкома партии не избирать меня в члены бюро, — неожиданно для всех заявил Илья Ананьевич Виляк
Быстров сидел в зале ДК вместе с Бураевым — заврайоно в этот раз избрали в члены райкома партии. Виктор тихо сказал ему: "Я тоже откажусь". Бураев шепнул укоризненно: "Не выдумывай!" Не упокоился Виктор — продолжал шептать: "Часто приглашают в райком, отрывают от работы. Откажусь!" — "Молчи! Не позорься!", — наставлял его заврайоно. После отказа прокурора У Очирова побагровело лицо. Он вскипел: :
— Вы серьёзно отказываетесь от избрания вас членом бюро?
— Да, — ответил Виляк.
— Какая причина?
— Я скоро перееду в город.
— Вы пренебрегли партийным доверием. Захлопнулась вам дорога в город. Не видать вам его, как своих ушей! — со злостью сказал он прокурору и добавил: — Предлагаю избрать в бюро другого члена райкома. Какие будут предложения?
Сразу же откликнулся Кувшинов:
— Предлагаю избрать товарища Буркот.
Виктор понял, что перечить вышестоящему по должности лицу нельзя, и не пискнул, когда назвали его фамилию. Ещё один жизненный урок он получил.
1-ым секретарём избрали Ермила Михеевича Стулёва. Фронтовик в Великую Отечественную войну занимал должность механика в эскадрильи "Нормандия-Неман". Никто из делегатов не спросил, какие у него военные заслуги за защиту Родины, не поинтересовались, кем работал он после войны.
Е. М. Стулёв был доброжелательным человеком. Всегда спокойный, он не выставлял себя ни при каких обстоятельствах. Всегда тщательно обдумывал вопросы, которые выносились на бюро. Как 1-ый секретарь, он шёл протоптанной дорожкой, которую проложили предыдущие по службе товарищи. Новизну не вводил. По всем вопросам всегда советовался с членами бюро.
Виктор был удивлён, когда Стулёв пригласил его к себе на совет. В кабинете он и Кувшинов. Беседа шла у них за столом заседаний. Вид у обоих был пресный. Они даже не обратили внимания на появление в кабинете секретаря райкома комсомола. Когда Виктор сел против них, Стулёв ровным голосом сказал:
— Сегодня ночью Анатолий Фёдорович бегал вокруг дома с ружьём за женой. Он достоин, Виктор Иванович, быть 2-ым секретарём райкома партии?
Видимо, они долго уже обсуждали этот спектакль семьи, и Стулёв понимал, что другие заявят, что его надо пожурить и оставить на работе, ибо у него большой опыт партийной практики. Но как отнесётся к такому случаю холостяк, который не замешан в интимных дрязгах? Быстров не был удивлён услышанным, потому что знал уже давно об интимных делах 2-го секретаря, и откровенно заявил Стулёву:
— Совершив такой аморальный поступок, Анатолий Фёдорович не может быть 2-ым секретарём райкома партии. Пищу для сплетен он предоставил
— Видите, Анатолий Фёдорович, какое мнение у молодого человека.
Быстров оставил секретарей райкома в неопределённом состоянии. Пусть беседуют, пусть договариваются, но, если пойдёт обсуждение, Быстров не поддержит Кувшинова. Вся его любовная связка ему известна. Но как ему надо было поступить до этого разбора, он не знал.
Ольга Ивановна Зырянова, районный санитарный врач, жила в одном доме с Быстровым. Две двери выходили в одни сени со сплошной тесовой крышей. Она жила очень скрытно, необщительно. За всё время Виктор всего несколько раз её видел в ограде. В их квартиру она ни разу не заходила. Мария Георгиевна бывала у неё по кухонным делам в полгода раз. Кто-либо у неё никогда не появлялся. В Доме культуры на концертах или на просмотрах кинофильмов он её не встречал. Может быть, из-за скрытности и замуж не вышла, года уже ушли за 30?
Тогда Кувшинов пригласил Быстрова на собрание в колхоз имени Калинина, и он согласился поехать. Перед собранием все колхозники в сборе — на месте будут и комсомольцы. Как не воспользоваться поездкой, да и знать, какие проблемы будут разрешать колхозники, тоже необходимо.
Утром Быстров увидел, что ещё не запрягли лошадь, а в кошёвке уже сидела женщина, укутанная в большую клетчатую шерстяную шаль. До пояса она прикрылась овчинным тулупом. Это была районный санитарный врач Ольга Ивановна Зырянова. Конюх вывел коня и запряг его в сани. Кувшинов появился с небольшим мешком овса, Он выбросил из передка саней тулуп на облучок, на его место положил мешок. Надел тулуп и сел в кошёвку рядом с Ольгой Ивановной.
— С нами едет санврач. В дороге может оказать первую помощь, — с улыбкой на лице сообщил секретарь райкома партии Быстрову. — Поехали!
Ольга Ивановна ехала с проверкой, имеют ли в посёлках колодцы крышки. Такое поступило ей указание. Для чего ? Чтобы не залетела радиактивная пыль в колодцы? Неужели недалеко испытывают атомные бомбы? Или готовятся на случай атомной войны заранее? Виктор дорогой на эту тему разговор не заводил.
В Верхней Заимке Быстров ночевал у Дружининых. Кувшинов и Зырянова остановились на другой квартире. В таком же порядке ночёвка произошла и в Куморе. Когда ехали из Верхней Заимки в Кумору, в зимовье ночевали втроём. Виктор спал в средине. Ольга Ивановна в углу у стенки. Верхнюю одежду не снимали. Под бок стелили тулупы, и ими же накрывались.
В Уояне разместились в школьном коридоре. (У учеников были каникулы). Ольга Ивановна уходила ночевать к учительнице, квартира корой была в одном здании со школой. К ним, двоим, заходил председатель колхоза Степан Игнатьевич Куробтев. Но спал он на тулупе Зыряновой вместе с Кувшиновым и Быстровым в коридоре на полу, потому что Куробтев жил в Куморе — его должны были избрать председателем колхоза в Уояне.
После колхозного собрания отмечали избрание председателем Куробтева поздно вечером. На тулупы расстелили газеты, на них положили хлеб, кусковой сахар, банку со сгущённым молоком, краковскую колбасу, пол-литровую бутылку водки и варёное мясо, принесённое Куробтевым. Было уже 10 часов вечера, — к этому времени проголодались. Быстро съели мясо и колбасу и опустошили бутылку. Кувшинов обратился к Куробтеву:
— Степан Игнатьевич, сходи к девчатам, пусть угостят нас чаем.
Не проронив ни слова, председатель колхоза удалился. Он вернулся с эмалированным чайником, в котором уже был заварен чай.
— Анатолий Фёдорович, они там празднуют. Бутылочка спирта открыта. Чё тут чаевничать? Пойдёмте к ним!
— Можно и сходить, — согласился с ним Кувшинов, — Виктор Иванович, поднимайся!
— Я не пойду. Здесь останусь. Спать очень хочу. Напьюсь чая, и — на бок.
— Тоже мне, холостяк! — пожурил его секретарь. — Смотри, как хочешь.
— Чайник мы с собой возьмём, — заявил Куробтев, — Тебе, Виктор Иванович, нальём три кружки — пей досыта.
Виктор, несмотря на то, что выпил три кружки крепко заваренного чая, не убирая с тулупов газеты и кружки, быстро уснул. Глубокой ночью он услышал появление квартирантов, но не в силах был оторваться ото сна.
Об экскурсии мужчин Виктор не вспоминал, вскоре она вылетела у него из памяти. Может быть, никогда и не вспомнил бы про неё, если бы не один случай.
Поздним вечером Мария Георгиевна готовила завтрак к следующему дню. Котов и Быстров у лампы, стоявшей на столе, читали газеты. Вдруг хозяйка заговорчески, испуганно глядя на мужчин, проговорила:
— Саша, кто-то стучит у нас в сенях. Наверное, ломится в кладовую Ольги Ивановны. Мужчины, посмотрите, кто там.
Небывалое явление?! Никто никогда про воров не вспоминал, а тут — на тебе. Кто такой прилетел в зимнюю пору?! Хозяин подскочил к двери. Но он, безоружный, не решился притронуться к двери. Посмотрел вокруг: взять в руки нечего. Схватил кочергу, лежавшую у плиты. Виктор с большим ножом направился к нему. Александр Павлович открыл дверь. В сенях никого не было.
— Тебе показалось, Маша, — укоризненно сказал ей супруг.
— Я, наверное, совсем глухая? — проговорила недовольная хозяйка.
На второе утро Мария Георгиевна оповестила новость:
— Сегодня чуть не узнала, кто ходит к Ольге Ивановне. Стукнула дверь. Думаю: сейчас я тебя разоблачу! Но пока хватала помойное ведро и выскакивала из избы, он успел перескочить через наш дощатый забор. Не разглядела, кто ходит к Ольге Ивановне, — объявила утром Мария Георгиевна о стремлении познать тайну любви соседки.
А вечером Мария Георгиевна таинственно произнесла:
— Слышите, в окно постукивает. Сейчас хлопнет дверь. Кто ходит к ней?
Два дня она слушала эти стуки, и любопытство подбиралось к её горлу —
страсть, как хотелось ей узнать. Ясно всё было только одному Быстрову: Он вспомнил про Уоян и решил, что шаствует к Ольге Ивановне Кувшинов. Доканал он деву в ту ночь в Уояне. Но ничего не сказал хозяйке.
Очень тихо покинул Анатолий Фёдорович многолетнюю работу. Семья не распалась. У Ольги Ивановны Зыряновой родились две дочки-двойняшки.
Анализируя в своём уме работу райкома партии, Быстров считал, что в работе парторгана много бюрократической возни. Например, обязательно нужно представлять копии протоколов партийных собраний. Для райкома хорошо: прочтёт заворг, нужное в протоколе подчеркнёт и передаст секретарям. Но для секретаря первичной организации — лишняя забота. Приходилось ему самому заниматься переписыванием протокола: секретарю собрания то некогда, то он малограмотен. Для оживления работы копия ничего не даёт, считал Быстров. Но искоренить переписывание протоколов никто из 1-ых секретарей не решался. Зато заворг Буркот знал многое, извлекая сведенья из протоколов собраний.
Не всё же шло гладко в партработе. Даже у доброжелательного секретаря Болдохонова случались осечки. На бюро райкома обсуждали персональное дело коммуниста. Он работал заведующим "Чайной". Летом зарезали бычка. Куда девать субпродукт? Суп сварить? Пожелает ли кто-нибудь есть его? Директор унёс домой телячью голову и ноги. Семья большая, а зарплата у него маленькая — съедят. Деньги за субпродукт он не заплатил. Присвоил. Так оценила ревкомиссия кооперации неблаговидный поступок заведующего. На партийном собрании райпотребсоюза его исключили из партии за присвоение субпродукта. На бюро выглядел он печально унылым. Впервые попал для разбора. В защиту себя ничего не сказал, не стал и оправдываться.
— Так получилось, — только и произнёс.
Члены бюро не решились выступать, промолчали. Заговорил 1-ый секретарь райкома партии. Виктор подумал, что бурят защитит бурята.
— Директор "Чайной", — заявил Болдохонов, — совершил такой поступок, который порочит коммуниста. И партийная организация со всей строгостью его наказала. Надо поддержать решение партийного собрания. Проголосуем.
— Я против такого предложения, — выразил своё мнение секретарь райкома комсомола. — Субпродукты для супа не подходят. Летом сварить холодное — нет льда. Его беспокоило, что субпродукт пропадёт. Ущерб —10-15 рублей. За телячью голову и 4 ноги, которые надо было списать, лишиться партбилета? Он больше не принесёт пользы? Я против исключения его из партии.
Директору "Чайной" объявили на бюро райкома партии строгий выговор с занесением в учётную карточку.
Виктор наблюдал и не мог объяснить, почему секретари райкома партии, имея большие права, не в полной мере их используют. Они следили, чтобы в срок проходили бюро, пленумы, сессии райсовета, отчётно-выборные собрания колхозов. Главное внимание сосредотачивали на выполнение государственных планов по улову рыбы колхозами и рыбокомбинатом. Не спрашивали с исполкома райсовета, а непосредственно нажимали на руководителей производства или на других исполнителей. Виктор застал в кабинете 1-го секретаря двух секретарей райкома партии, председателя райисполкома и заведующего статотделом исполкома. Кувшинов и Терентьев молчали. Воронин вёл разговор с Бахаревым, заведующим отделом статистики райисполкома.
— Неужели, Николай Степанович, отправим в Улан-Удэ годовой отчёт, в котором значится, что годовой план выполнен на 98 процентов?
— Что есть, то есть, — нисколько не смущаясь, что на него нажимает 1-ый.
— Мы и без тебя знаем, что есть, — выразил неудовольствие Воронин. — Тебя, как человека, просим. Прибавь двойку. О чести района идёт речь.
— Советское учреждение должно быть бесчестным? Что скажут работники отдела? По документам не выполнен годовой план, а в отчёте — выполнен.
В кабинет вошёл директор рыбокомбината Пахарь, на ходу спросил:
— Договорились?
— Не соглашается, — мрачно ответил ему Воронин.
— Чего ты, Степан Игнатьевич, упираешься? Выручай!
На слова директора рыбокомбината Бахарев выставил доводы:
— Легко поставить цифру. А я о ней тебе за неделю до окончания года звонил, Николай Афанасьевич: "Можешь на одном проценте повиснуть с планом, — предсказывал я и советовал: — Организуй выход всех рыбаков комбината и колхозов на подлёдный лёд 30 и 31 декабря и перевыполнишь годовой план. Что ты мне ответил? Молчишь? Скажи! Ты сказал мне: "Твоё дело бумажки собирать, а не указывать мне, как ловить рыбу. Не беспокойся, план выполним". Есть годовой план? Я бумажки собрал, а по ним годового плана нет.
"По-фронтовому жёстко отбивал атаки боец. Только таким надо быть, — уверовал тогда Виктор. — Принципиален Бахарев до конца. Честность дороже всего. В райкоме и райисполкоме не выявили за 10 дней до окончания года, каков улов? Не сумели дотянуть до плана при хаповом лове. Так полно карасей в озёрах! Можно же было перевыполнить план!"
Ежегодно в летнюю путину мало вылавливали рыбы. Это не беспокоило райком и райисполком. Виктор постоянно следил за районной сводкой по лову рыбы. Так, в сентябре 1956 года он в райисполкоме забил тревогу. Только колхоз "Вторая пятилетка" выполнил план года на 73%. За колхозом "Вторая пятилетка" следовал колхоз имени Молотова — 59 процентов. У других хозяйств — планы выполнены на 22-34 процента. Лучшие показатели в гослове по выполнению годового плана только у бригад Земницкого и Суходоева — соответственно 66 и 60 процентов. Остальные 4 бригады явно не выполнят годовой план. Завис рыбокомбинат на 39 процентах. Плавали всю летнюю путину по Байкалу и цедили сетями воду. Рыбаки бригад надеялись на хаповый лов омуля. Он позволял без особого труда выполнить годовой план. Коль есть хаповый лов, зачем райкому и райисполкому беспокоится — черпай осенью омуль, не прилагая больших усилий.
Осенью на нерест омуль северобайкальский устремляется в одну реку, в Верхнюю Ангару. Сетями перегораживали реку и черпали омуль, идущий на нерест. Такой лов, метко прозванный в народе хаповым Утвердился такой браконьерский лов на Байкале
Много других дел в районе. Но секретари райкома партии глубоко не капали. Вели текущие дела и читал, что этого достаточно. Спроси их, считал Быстров, как за год преобразовать район, ни один бы не пояснил. Даже 1-ый секретарь обкома партии, вероятно, затруднился бы ответить.
Прошёл слух по райцентру, что в Нижнеангарск прилетит 1-ый секретарь обкома КПСС Александр Уладаевич Хахолов. В райкоме этот слух подтвердили. Наводили порядок в гостинице. Туда. бардовую дорожку перетащили из райкома партии. Александр Уладаевич Хахолов три дня пробыл в райцентре. Побывал у рыбаков, которые обслуживают ставные невода. Искупался в Байкале. Геолог сфотографировал грузного мужчину, когда он купался в славном море. Но его телохранитель беспардонно выдернул плёнку из фотоаппарата и засветил её. Начальник Улан-Удэнского аэропорта рассказывал:
— Заранее Хахолов предупредил меня, что он полетит в Нижнеангарск. Я, только я должен вести самолёт. Давно за штурвал самолёта не садился — навыки утратил. Молодой пилот лучше бы меня справился с полётом. Но что скажешь ему? Пришлось мне вести самолёт..
Только такая информация дошла до Виктора Быстрова о пребывании в Нижнеангарске 1-го секретаря обкома КПСС товарища Хахолова. Коммунисты ожидали, что он проведёт пленум или актив. Однако он не пожелал встретиться даже с членами бюро райкома КПСС. Воронин после его отъезда не сообщил о проблемах, которые они вдвоём обсуждали — всё тайно.
Виктор отметил: "При таком стиле работы будем мы медленно двигаться вперёд. — И к своей мысли дополнил: — Даже плохие уроки чему-то учат. Учись!"
Не нравилось Быстрову, что партийные органы отгораживаются от масс. Вот и товарищ Хахолов, прилетев в район, уединился. Ему нечего было сказать рядовым коммунистам? Он не знал, как будет развиваться район, поэтому решил не встречаться с народом. Партийные органы на местах отходят от широких масс. А надо идти вместе с народом, возглавлять народное движение. Хлещет речи на площадях один только Никита Хрущёв. Он всё знает, всем указывает. Надо знать, что получается на местах и что не выходит. Почему молчат 1-ые секретари и не выступают перед своим народом? Идут районные руководители по протоптанной тропе и на широкую дорогу не выходят. К этому их никто не побуждает. При таком стиле работы район долго будет хиреть. Нет широты, раздолья в работе. Надо им об этом серьёзно подумать. Почти на каждом собрании первичной партийной организации присутствует представитель райкома партии. Может быть, поэтому так серо выглядят партсобрания и вся партработа? Где же бойкость коммунистов? Почему не проводит райком партии семинаров для секретарей парторганизаций. Всё знают? Огонёк нужен, огонёк. Так, познав партработу, рассуждал Быстров сам с собой. Нет денег на строительство жилья. Можно же воскресником заготовить 80-100 брёвен и их окантовать, через год поставить сруб. Народ поддержит. Такие дела можно вершить в каждом посёлке. Никто из секретарей райкома КПСС не совершал перелома в работе. Жизнь шла по трафаретной тропе. Руководители района были честными людьми и исходили из опоры на свои знания, не хватало у них широты в практических делах.
Обком КПСС не поощрял инициативу в экономико-социальной жизни, предприимчивость в делах. Всё сосредотачивалось на выполнении Госплана. План затмил многие стороны партийной жизни в работе с людьми. Взять доброе на вооружение и не внедрять сухость, серость — стало нормой деятельности Виктора Быстрова. Он познал слабые места в руководстве, на решительные шаги партийные руководители не способны. Им необходимо пополнять свои знания, но никто их не нацеливал. Каждый субъект страны действовал изолировано, не беря лучшее, передовое от соседей. Простые люди страны ожидали перемен сверху, не надеясь, что оживление начнётся снизу. Ожидание сковывало инициативу низов.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Прилетев из Улан-Удэ в Нижнеангарск после комсомольской конференции, Быстров подробно рассказал сотрудникам и членам бюро райкома о задачах, которые стоят перед комсомольцами, перед советской молодёжью.
— Подумайте, — озадачил он их, — как сделать интересной работу каждой комсомольской организации, чтобы не только собрания и сборы взносов, а вся жизнь молодёжи должна быть боевой и содержательной.
Виктор решил донести до всех комсомольцев всё, что он познал на обкомовском семинаре, проведённом для секретарей райкомов ВЛКСМ. Он хотел оживить всю работу с молодёжью, не желал, чтобы работа половины комсомольских организаций в районе за отчётный период оценивалась бы неудовлетворительно
— Мне есть что рассказать вам и комсомольцам. Договоритесь с руководителями колхозов, предприятий и учреждений, чтобы отпустили секретарей. Приеду из Куморы, и проведём семинар, — наказал он Олейниковой и Стрекаловскому
Быстров побеседовал со 2-ым секретарём райкома ВЛКСМ Агрипиной Олейниковой о политической учёбе комсомольцев.
— С неохотой посещают политзанятия, — пожаловалась Груша.
— Наверное, неинтересно их проводят?
— Скорее из-за этого, — согласилась с ним она.
— Где побывала на занятиях? — спросил её Быстров.
— В этом учебном году ещё не успела посетить занятия.
Быстров разочаровался её ответом и спросил:
— Как же так?
Агрипина Георгиевна промолчала, а Виктор не стал сопровождать её молчаливость нотациями. Просто сообщил ей:
— Я написал программу учёбы комсомольцев на 2-ое полугодие этого года.
Олейникова посмотрела на Быстрова. Всем своим видом она выразила: какой, дескать, шустрый юноша
— Давно не было в стране съезда партии, — пояснял Виктор. — Молодёжи надо знать о том наследии, которое оставил нам товарищ Сталин. Наша задача: претворить заветы вождя в жизнь. Пропагандисту следует давать материал интересно и содержательно. Программа из четырёх разделов. Первая тема — "Речь товарища Сталина на Х!Х съезде партии". Отвёл 2 часа. Во 2-ом разделе "Отчётный доклад на Х!Х партийном съезде и выступления делегатов" — 6 часов. 3-ий и 4-ый разделы названы так: "Директивы по 5-му пятилетнему плану" и особый раздел "Устав КПСС и резолюции съезда". Завершим учебный год обсуждением международного положения СССР. Пойдёт?
Олейникова ничего не сказала, взяла тетрадь у Быстрова и стала её внимательно рассматривать. Затем спросила:
— Почему на изучение тем проставлены двойные часы?
— Двойные часы для того, чтобы не сковывать руководителя кружка. Если изучаемый материал заинтересовал слушателей, то можно продлить занятия.
— Программа, представленная райкомом партии изрядно измельчена, много внимания уделяется второстепенным вопросам. Вы видели её?
— Не успел, — признался Быстров. — Думаю, что политучёбу среди молодёжи следует проводить в дискуссионном плане. Ставить вопросы, обсуждать их, спорить. Давай продумаем программу более интересную на следующий учебный год. У нас, в райкоме, есть кружок?
— Какой может быть кружок, если почти все всегда в разъезде? — удивилась Олейникова.
Её не беспокоит, что аппарат райкома отстранён от политической учёбы и не охвачен общеобразовательной учёбой? Можно же опробовать занятия здесь, в райкоме. Быстров посоветовал 2-му секретарю райкома комсомола, выложив всё, что было у него на душе:
— Проведи, Груша, занятия здесь, а потом сходи на занятия в другие кружки. Уверенность в знании материал возрастёт у тебя. Удивляюсь: в вечерней школе не учатся, политкружки не посещают. Какие газеты выписывают члены нашей первичной организации? Являются они читателями библиотеки? — Опять промолчала Олейникова. — Приеду из Куморы поговорим об этом основательно.
Первая дальняя командировка беспокоила Быстрова. Служащих райцентра поездки к дальним поселениям не тревожили: надо ехать и ехали. То, что им обычно, Быстрову — необычно. Не просто ему решиться на дальнюю дорогу. Из деревни он выехал, когда ему исполнилось 11 лет, да и, живя в селе, ездил только летом верхом, чтобы с друзьями определить коней в табун. Иногда приходилось управлять запряжённой лошадью. Но никогда не запрягал сам лошадку ни в сани, ни в телегу. А как быть ему в дороге, если что-то оборвётся в сбруе? Что нужно иметь для этого в запасе? Много вопросов витало в его голове.
В вечерней беседе на эту тему Александр Павлович Котов пояснил Виктору,
что можно проехать больше ста километров и никого не встретить дорогой. В сильный мороз одиночке сгинуть в пути вполне возможно. Но как не ехать? Взялся за гуж, так действуй! В райкоме партии на сообщение Быстрова, что он едет в Верхнеангарск, — никакой реакции: дескать: надумал ехать, так езжай, в райкоме комсомола есть лошадь. Сослуживцы-комсомольцы на его намерение двинуться в дальний путь тоже никак не прореагировали — уезжают командировку и возвращаются.. Что и говорить — обыденные дела.
Лишь Александр Павлович, зная, что новому человеку в незнакомой местности трудно освоиться, поэтому весь маршрут расшифровал до мелочи: куда свернуть и куда повернуть, где опасные места на реке, на каком километре объявится зимовьё, как найти прорубь.
Быстрова беспокоил не дальний путь, а волновало больше всего то, как примут его комсомольцы. Соберутся на собрание? Сможет он помочь молодёжи?
Но, как говорится, тяни лямку, коль поручили — не падай в грязь лицом.. Перед выездом в командировку спросил у Стрекаловского:
— Сколько километров до Верхнеангарска?
— 150-200 километров, — ответил он. — Никто не мерил расстояние.
Далеко, тайга. Но это же не фронтовое задание, а обыденные дела. На фронт мальчишки убегали, а здесь проехать зимой по тайге водиночку. Страшно?
Ранним утром расторопный конюх Иван Аникин запряг в кошёвку монголку. В сани он уложил и утромбовап сено, под облучок положил мешок с овсом, топор и пешню. У ног разместился узелок с продуктами, там находился котелок, кружка эмалированная, чайная ложка, перочинный ножичек. Виктор хотел увидеть, как конюх запрягает лошадь, но пока надевал на себя тулуп, шустрый Ваня уже прикреплял повод уздечки к дуге. "Что ж, Егор Петрович в Верхней Заимке, — рассудил про себя Быстров, — покажет, как запрягать лошадь". Сел в сани, прикрыл ноги тулупом, сшитым из собачьих шкур, так что мороз не страшен. Натянул вожжи и двинулся в путь. Конюх Аникин некоторое время шёл рядом.
— Счастливого пути! — сказал на прощанье Иван Аникин
"Хоть один пожелал добро на дорогу, — подумал Виктор. — Еду в неизвестность".
Быстров решил проехать 45 километров и переночевать у деда Дружинина. Проверит утром дед Егор, как он, Виктор, запрягаёт лошадь, и поедет дальше.
От Нижнеангарска зимой дорога к устью Верхней Ангаре идёт на юго-восток. по болотистой местности, но ездят по льду у берега Байкала. Кругом бело. Блестит на солнце лёд байкальский, ещё не полностью запорошенный снегом. Впереди — вдали белоснежные красавцы-гольцы Баргузинского хребта. Безлюдье. Наконец, сани приблизились к неказистым избушкам устья и выехали на реку. Повозка круто повернула на северо-восток, проезжая мимо домиков, крыши их нахлобучены снегом. На ровной снежной глади реки пролегла проторённая конная дорожная лента. По ней неспеша затрусила лошадка-монголка.
Быстров не подгонял лошадь. Она бежала трусцой. Путь дальний и лошадиные силы надо рассчитать на весь световой день. Дорога, не запорошена пургами из-за высоких берегов, на которые наметаны огромные сугробы, из-за чего берега становились выше, а широкая речная долина как бы опустилась вниз. Развалистые ивы летом теперь лишь кустиками верхушек одиноко выглядывали из-под снега. Полное безмолвие, без намёков на жизнь — ни заячьих следов, ни лапок на снегу куропаток, ни бисерных тропок мышей. Животный мир не желал связываться с рекой, одетой ледяным панцирем, а по берегам, слева и справа, — болото. Безмолвная тишина поражала Виктора.
В обед Виктор остановил лошадь, снял тулуп, улёгся на него и достал из мешочка коральку краковской колбасы, литровую банку сгущённого молока и булку пшеничного хлеба. Хлеб уже немного промёрз, колбасу ещё не охватил мороз. На воздухе, полулёжа в кошёвке, он аппетитно поедал колбасу и хлеб. Стоило ли открывать консервную банку, если нет горячего чая? Завернул все продукты в мешочек и положил его к своим ногам. Понукнул лошадку, и она затрусила по заснеженной дороге. Виктор выскочил из кошевы и, не снимая тулупа, километра три бежал за санями, разминаясь и согреваясь.
Неожиданно Виктор заметил, что монголка прихрамывает. Вот и доехал он благополучно! Доплелась бы хвороба как-нибудь до посёлка. Виктор натянул вожжи, конь перестал бежать трусцой и перешёл на шаг — хоть бы так доползти до Верхней Заимки. К вечеру подъехал Виктор к избушке, которая стояла на высоком берегу. Юноша потянул к себе вожжи, конь сразу же остановился. Подъехать к зимовью? Зачем проводить время? Проехал же до поворота реки, где на морозе курятся полыньи, миновал опасное место — не надо беспокоиться.
Шагай, монголка! До темноты доехать бы. Вскоре пахнуло дымком, и конь без понукания побежал рысью. "Э-э, ты, оказывается, хитрец! — воскликнул Виктор, разгадав его хитрость. — Учуял запах дыма и затрусил. Не хромаешь!"
Старик Дружинин, выйдя за ворота, был удивлён, увидев при закате солнца дочериного квартиранта с лошадью, запряжённой в сани.
— Ты, паря, один приехал? Далёко ли собрался? — спросил он с большим удивлением, в душе проявляя заботу о нём: — Заезжай во двор, я открою ворота
Дружинин распахнул жердявые ворота
— Один еду, Егор Петрович! — бойко ответил Виктор, въезжая во двор. — В Кумору направился!
— Ты сдурел чё ли, паря? Только болван зимой в дальнюю дорогу в одиночку отправляется. Кто тебя, паря, послал? — спросил сердито дед Егор.
— Сам поехал, — уже без задора заявил Быстров.
— Не думал, Витя, что у тебя головы нет, — с горечью заявил Дружинин. — А если с лошадью что случится? Как до тепла доберёшься? Сможешь на дороге переночевать?— задавал вопрос за вопросом Дружинин и, не получив ответа, сказал Быстрову: — Снимай тулуп и иди к старухе. Обогревайся.
— Да я не замёрз, — попытался оправдаться Виктор, снимая с себя тулуп.
— Не морочь мне, старому, голову, — возразил ему Егор Петрович. — Лошадка твоя рысью мало бежала — по ней видно: сосулек нет. Иди-иди в избу. Я поухаживаю за лошадью. Не беспокойся.
Бабушка, Александра Дмитриевна, встретила Виктора восклицаниями:
— К нам гость! Не зря я нажарила окуней! Дед мне говорил: куда столько? А я как знала. Пригодились!
Усаживаясь ужинать, Быстров поставил на стол пол-литра спирта. Егор Петрович посмотрел на бутылочку загадочно и спросил:
— У тебя, Витя, она одна?
— Одна, Егор Петрович, — ответил ему Быстров.
— Спрячь её, Витя, — она в дороге может тебе пригодиться.
— Мы её пополам разделим, — уверенно заявил Виктор.
— Не выдумывай, — не отступал от своего суждения Дружинин. — Бутылка хорошо закупорена, и не тронь её.
— Мы чё? — вступила в разговор бабуся. — Без вина не поужинаем?
На этом и прекратились препирательства. Освобождая рыбу от костей, Егор Петрович Дружинин спросил Быстрова:
— Тебе, Витя, конюх наказывал, как за лошадью ходить?
— Пояснял подробно, — отозвался Виктор.
— Не знаю, чё он тебе говорил, но я тебе растолкую по-крестьянски. Целый день лошадь бежала в морозный день. Накорми её сразу с дороги или напои, и она копыта отбросит. Мороз пробирал её, но от бега она согревалась. Бывало как? Вылезешь из саней и бежишь — надо же тоже согреться.
— Я несколько раз бежал за санями.
— Правильно делал, — согласился с ним Егор Петрович. — Приехал, так накрой её попоной. Лошадь не должен жучить мороз. А у тебя и попоны нет. Я её своей дерюгой накрыл. Часа через два-три узнаю, горячо или нет у неё под хомутом. Если остыла лошадь, напою её. Дам овса. Через час подложу ей сено, к ночи добавлю ещё сена. Должен знать, Витя: только тогда, когда закончил за животиной ухаживать, можешь ложиться спать. Помни: утром водопой для неё обязателен. Поест овса, сена, и — в дорогу.
— Я запомнил. Обязательно, Егор Петрович, всё выполню.
— Позаботишься о лошади, и она будет здорова и бодра. Перед станком дай ей шагом пройти километра два-три, чтобы она немного пот сбросила — этим самым укоротишь вечерний уход за ней. Перегонишь коня, будешь до полночи за ним ухаживать, — усердно пояснял Виктору Егор Петрович. — Твой спаситель зимой в дальней дороге — только твой конь. Случись чё с ним, ты пропал, паря.
Ранним утром, когда не рассвело, Дружинин запряг лошадь в сани, проверил ещё раз упряж лошади. Немного подтянул чересседельник. Виктор внимательно следил и запоминал последовательность процедуры снарежания лошади в дорогу. Подавая вожжи Быстрову, он сказал со всей добротой:
— Всё ладно теперь, Витя. Езжай. День короткий — до Ченчи не доезжай, ночуй в зимовье — не перегоняй лошадь. Тебе надо проехать километров 50-60 за день, столько же на второй день придётся одолеть. Может быть, и больше — кто их, эти километры, мерил? Назад поедешь, у нас остановишься, расскажешь, как съездил. Прихватил бы кого-нибудь с собой — два дня по тайге ехать.
Виктор особенно не беспокоился, что едет в неизвестную даль — жареный петух его ещё не клевал. Всё же Виктор задумался: он не только зимой, но и летом и двух километров не проезжал один на лошади. Сам он лошадь ни в телегу, ни в сани не запрягал. Порвутся дорогой постромки, что он будет делать? В кошёвку сено, овёс в мешке, пешню и топор уложил конюх Аникин Ваня. А вот верёвку или ремень Виктор не догадался взять. Полная беспечность! Оторвись оглобля от саней, что будет делать? Держать оглоблю руками? А как иначе? Сумеет в трескучий мороз в кошёвке переночевать? 22 года за плечами, а смекалки крестьянской нет. А одежда? Москвичка, пиджак, шерстяные брюки, кальсоны и простые носки в валенках — в такой одежде при 45-градусном морозе никто в Северо-Байкалье в дальнюю путь-дорогу по безлюдной тайге не ездит. А мороз может быть ниже 50 градусов. Не хватил лиха. Только через несколько лет, когда он объёздил весь район, задумался о первых поездках. С дрожью в душе вспоминал Виктор эти выезды. Когда мало знаешь, меньше беспокоишься.
От Верхней Заимки дорога пролегала через густой лес. Мимо высоких остроконечных елей и пышно раскинувших ветви сосен проезжали сани по узкой конной колее — с встречным не разъедешься. Дорога, постоянно извиваясь, петляла между вековыми деревьями. Виктор залюбовался — он попал в сказочный мир, в котором вся живность — лошадь да он. Ещё более красочнее, великолепнее показалось Виктору в смешанном лесу. Тонкоствольные берёзы вырывались из хвойной теснины и, дугой склоняясь над дорогой, верхушки их, прижатые снегом, упирались в сугроб на противоположной стороне санного пути. Берёзки, выстроившись чередой, образовали чудную белоствольную галерею. Снег восседал на верней части полуокружности стволов, создавая неповторимую экзотическую красоту для восхищения. Виктор не мог насмотреться на великолепие мастерства природы. Натянул вожжи и заставил коня идти шагом, чтобы подольше побыть в волшебном коридоре. Конёк-корбунок, из ноздрей которого валил пар, тянул повозку с человечком в тулупе. Из берёзовой галереи выехали на просвет, и отрылся величественный вид на задумчивые белые вершины гор, устремлённые пиками в небо Они, виделись как бы вблизи, за деревьями, Такие чудеса приходилось созерцать лишь на экране в кинофильме "Каменный цветок". Красота Урала и природа Байкала могли вполне соперничать.
Не заметил Виктор, как задумался, и новые добрые мысли в этом сказочном мире забрели в его голову. Он размышлял о коллективе работников райкома. Дружные и отзывчивые комсомольцы. Они ответственно относятся к делам. Пока Виктор находился в областном центре, Саша (всё же надо звать его Александр Иванович: член партии, в армии отслужил, к тому же, исполнительный парень) съездил в Байкальское. В Холодной побывал Турчанинов. Они провёли там собрания. Олейникова присутствовала на собраниях в Душкачане и исполкоме райсовета, Ощепкова организовала комсомольские собрания в учительских и ученических первичных организациях райцентра. Не надо им напоминать, что им делать. Молодцы! Боевые комсомольцы. Его постоянно беспокоило, что плохо работали первички.
Размышления Виктора прервал птичий стрекот, доносившийся звучно с верхушки сосны.
— Где ты? — воскликнул Виктор, подняв вверх голову, пытаясь её отыскать. — Ну-ка, Покажись!
Напрягался, но не мог её разглядеть. Увидел, наконец, порхающий с дерева на дерево серый комочек, отчаянно разнося треск на всю округу. Говорил Котов: "Всю дорогу будет сопровождать кедровка. Сорок здесь нет". Какая неугомонная птица! Треск на весь лес! Как от неё освобождаются охотники? Она не даст дичь выследить". Вскоре беспрерывная трескотня стала ему надоедать. Он хлопнул лошадь вожжами, и монголка затрусила. Но кедровка от них не отставала. "Не может одна птичка сопровождать километров десять. Она, наверное, передаёт лесную эстафету другой подруге: берегитесь, дескать, едет! Где же она ночует?" Только к вечеру кедровка умолкла.
Появились на одной стороне дороги копёшки сена. " Не обижу сильно, если возьму немного", — подумал Виктор. Он остановил коня и побрёл по рыхлому снегу, проваливаясь по пояс. Взял охапку и пурхался с ней, пока добрался до кошёвки. Второй раз идти не захотел. Поехал.
Сквозь стволы деревьев увидел Виктор осанистый дом. Кордоном его здесь зовут. Останавливаться в нём Котов не советовал. Приехал к зимовью.
Небольшая избушка утопала в снегу. Все следы вокруг её припорошены свежим снежком. В первую очередь Виктор заглянул внутрь зимовья. В тусклой небольшой комнате — из расщепленных стволов настелены нары для ночлега на 4 путника. Плоские брёвнышки, обработанные топором, уложены плотно друг к другу. Строители даже ножовки не имели. В окошечко слабо пробивался вечерний свет. У окна столик со скамеечкой. В углу — печка-буржуйка. Дым выходит по жестяной трубе. У буржуйки на деревянном полу 5 полешек дров. Полкоробочки спичек лежали на подоконнике. Оставлены на всякий случай забредшему сюда путнику. На пне у печки можно сидеть и подкладывать дрова в огонь. На нём разрубали сучья, делили мясо на куски — крапинки въелись в трещинки.
Виктор, осмотрев зимовьё, вышел к коню. Освободил его от оглоблей, оставив на нём седёлку и хомут, чтобы не остудить скопившийся пот. Взял в кошёвке топор и пошёл в лес. Сухие тонкие сосны и лиственицы, как потушенные свечи, торчали вблизи зимовья, будто бы здесь не рубили деревья для печки — не видно ни сучьев, ни пеньков. Свалил несколько сосёнок и догадался, что рубку вели, срубая деревья под корень, — его валенок натолкнулся на одинокий пенёк под снегом, Следуя доброму примеру, Виктор срубал стволы у самой земли, чтобы из-под снега не выглядывали пеньки. Через полчаса десяток срубленных деревьев лежали в кучке. Виктор от сухой берёзы топором отодрал берёсту для растопки. На пне у зимовья изрубил на короткие поленья все стволы.
Затопил печь. С гуденьем разгорались дрова в топке — вытяжка что надо — великолепная: дым вылетает шустро на мороз. Заполнив печку дровами, Виктор взял котелок и, прихватив пешню из кошёвки, отправился к реке.
Чистое вечернее небо сияло необозримым множеством звёзд. Ярко вырисовывались Полярная звезда и созвездие Большой Медведицы. "Мёртвое спокойствие сковало всю вышину, — подумал Виктор. — Здесь небо кажется выше и звёзды дальше, чем с земли Западной Сибири? Оптический обман?"
— Братцы мироздания! — крикнул он, идя к реке. — Откликнитесь! Я хочу встретиться с вами! — Гулким эхом пронеслись его слова по омертвевшей в темноте тайге. — Не хотите со мной побеседовать? А я очень желаю с вами поговорить! Как вам живётся там, в небесах? Омертвели? Молчите?
Скрипнул в ветвях сухой сук. Кто его задел? Белка или сова?
На реке, на её ровном снежном покрывале, отыскал Виктор две снегом припорошенные маленькие впадинки. Раздолбил лёд в двух прорубях — для себя и для лошади. Набрал котелком воду и вернулся в зимовьё. Из щелей дверки топки огненный жар прогоревших дров освещал комнатку. Поставил на печку котелок, открыл одним взмахом руки горячую дверку, набросал на жар дрова и вышел из зимовья проведать лошадь.
Уставшая монголка спокойна. Даже не попыталась утрамбовать копытами снег. Виктор сунул под хомут руку — ещё есть пот, тёплая шерсть сырая — рано поить. Протёр руки колючим снегом и вернулся в зимовьё.
Он помешал тонким поленом жар в печи и подбросил туда дрова. Прямая тяга снова загудела в трубе. Виктор поставил на стол узелок с продуктами и выложил из него всё содержимое. Поджёг свечку и бережно установил её на столе. Затем ножом прорезал жесть банки со сгущённым молоком. Вода в котелке закипела. Виктор бросил в кипящую воду кусочек кирпичного чая и сел на лавку, чтобы поужинать. Красовскую колбасу он ел с аппетитом без хлеба — булка промёрзла на холоде и стала твёрдым кирпичом. Положил хлеб оттаивать на крышку котелка. Доел колбасную коральку. Принёс и поставил котелок на стол. Из котелка и кружки с чёрным чаем валил пар. В избушке потеплело. Виктор снял москвичку и шапку и бросил одежду на нары. От булки отрезал оттаявшую корку, ножом намазал на неё сгущёнку, подлил в кружку немного сгущённого молока и стал наслаждаться чаем. Пил он чай долго, размеренно и раздумывал.
Вот бы сюда кого-нибудь из студентов его курса! Коля бы не поехал — побоялся бы — уж очень далеко. Паша бы сослался на срочный литературный заказ. А зря! Шумно бы побеседовали. Из девушек, наверное, многие, зная его скромность, пожелали бы переночевать в дремучей тайге — романтика! Валя, Женя безоговорочно бы согласились побыть в таёжном зимовье. Спят чертяки уже сейчас, Не ведают, что о них он думает. Почему девушки спешат выйти замуж? Сразу столько забот! А потом появятся дети. И некогда будет о себе побеспокоиться. Спешат создать семейный очаг. На его взляд, не надо торопиться — всё придёт в своё время.
Не понимал Виктор, что у девушек на молодость короче время, чем у мужчин. Как говорят в народе, засиживаться в девках нельзя. Почему нельзя — он не разумел. Женщины спешат жить, и живут они дольше мужчин. Это он знает.
Комнатушка через два часа заполнилась жаром. Душно, хоть дверь наружу открывай. Под нарами раздался мышиный писк. "Не забрались бы грызуны на нары, — подумал Виктор. — Неужели придётся с бесенятами спать? Здесь мышек не тревожит мороз — потеплело и запищали грызуны. Как бы чувствовала себя женщина ночью в зимовье? — рассуждал он, допивая чай из кружки. — Одной ей остаться— не согласилась бы. Хорошо, что медведи залегли в берлоге, а то и до избушки бы добрались. Случись, заболел. Единственная надежда — на лошадь".
Опустел котелок. Ещё захочется пить чай? Не мешало бы иметь котелок с запасной водой. Но всё с собой не захватишь. Лень сходить к реке? А больше здесь, кроме ухода за лошадью, делать-то нечего. Дров на ночь достаточно.
Вышел к лошади. Проверил, высохла ли шерсть под хомутом. Ещё надо подождать. Сходил на речку и принёс в котелке воду. Провести надо время, поэтому выпил ещё пять кружек чая с сахаром-рафинадом.
Быстров заботился о лошади точно так, как наказывал ему Дружинин. Сводил её к проруби, когда под хомутом стало сухо. Затем монголка получила порцию овса. Виктор направился в тёплую комнатушку устраивать себе постель. Постелил под бок москвичку, сверху решил накрыться тулупом, к голове вместо подушки примостить собачий воротник. Подложил дрова в печь до отказа и улёгся на лежанке. С гудением горели в буржуйке дрова. В тепле мыши опять затеяли под нарами пискотню. Он несколько раз топал ногой по нарам, чтобы успокоить развеселившихся грызунов. Долгое пребывание на морозе быстро сломило его, погрузив в глубокий сон: не слышал он мышиного пищания, не беспокоился о лошадке, оставленной на морозе. Проснулся Виктор тогда, когда его нога вылезла из-под тулупа и от холода закоченела — в комнатушке похолодало. В печной трубе подвывал морозный воздух, устремившийся через трубу в зимовьё. Он встал и в носках доскакал до валенок, стоявших у печки. Сунул в них ноги — ещё не успели пимы остыть. Открыл дверцу буржуйки: дрова сгорели, жаркие угли превратились в сизый пепел. У трубы нет заслонки, и жар споро улетучивался на мороз. До утра, понял он, температура в зимовье может опустится ниже нуля.
Быстров уложил на берёсту поленья и подпалил спичкой берёзовую кору, огонёк моментально заиграл в печи. Он оделся и вышел на мороз, окрепший к ночи. Его ручные часы показывали двенадцать часов. Проспал дать коню сено.
Подкладывая коню охапку высушенной травы, с сожалением проговорил:
— Холодно на морозе. Тебя бы в зимовьё! Заснул и не накормил сеном.
Конь фыркнул и ткнул свою морду в душистое сухое разнотравье, взятое из копны под кордоном.
В зимовьюшной печке снова прогорели сосновые поленья. Ярко и активно они пылают там, будто их пропитали керосином. Ещё уложил в топку круглые полешки и спрятался под тулуп — прохладно в комнатке. Виктор задремал сразу. Услышал писк мышонка. Хотел ногой топнуть по топчану, но впал в глубокий сон, который всем дорог в молодости. Ночью встал. Вышел из зимовья. Подбросил лошадке сено. Подумал, что без пищи можно, несколько суток бодростововать, а без сна через сутки-двое слипнутся глаза — ему неимоверно хотелось спать —вот как усыпляет таёжный мороз.
В печке опять колыхался белёсый пепел — нет жарких углей. Пришлось запихивать в топку дрова и разжигать их. Тепло моментально вылетало в трубу. Под треск горящих дров Виктор сразу же уснул — дневной холод продолжал им управлять — усыплял мгновенно. .
Встал Быстров в 6 часов — рассвет ещё не скоро. В зимовье пар изо рта. Затопил печь. Взял пешню и пустой котелок и повёл коня на водопой. Раздолбил в прорубях появившийся за ночь лёдок. Напоил лошадь, а в проруби, вверх по течению реки, в котелок набрал воды для чая. Залюбовался Виктор сверкающими звёздами на небосводе. "В огромном мироздании летают в гости друг к другу, а мы сидим на планете Земля и не можем с ними общаться. А жаль!" Не ведомо было юноше, что уже готовят к полёту ракеты в Космос. Учёные вычерчивают им маршруты. Ему так хотелось побывать на других планетах!
Быстров задал монголке порцию овса. Лошадиное хрумканье на морозе хорошо слышно. В зимовье вскипятил в котелке воду и раненько позавтракал. Затем подложил лошади сено, нарубил дров, чтобы достались они новым ночлежникам. Снова попил чай и двинулся в путь.
Кедровка ещё не проснулась и не беспокоила трескотнёй Быстрова. Тишина успокаивала. Холод бодрил. Мороз пощипывал нос, пришлось спрятать его под поднятый воротник тулупа. Наконец, выглянуло солнце из-за горы, ослепляя в упор седока. Он зажмурил глаза, открыл их, когда дорога пролегла снова по темному лесу. Толстые стволы сосен и елей спрятали гору и солнце. Дорожная просека погрузилась во мрак. Вдруг выпорхнула с верхушки пихты птица, средних размеров. Она медленно планировала над лошадиным маршрутом к могучей сосне. Виктор не успел её рассмотреть, хлопнул вожжами лошадь, чтобы увидеть птичку на дереве. Подкатила кошёвка к сосне. Сколько не вглядывался он, не попалась ему она на глаза. Метров через 50 с другой стороны такое же бесшумное планирование.
— Э-э, это же белка летает! Просто чудеса! — пристав в санях, разглядел полёт и воскликнул — Я никогда не слышал, чтобы белка, как птица, летала!
Подъехал к ёлке, на которую спланировала зверушка. На косматом суку она, бедолага, пристроилась и, вытаращив выпуклые глазёнки, уставила на него бусинки-глазёнки, подняв вверх пушистый хвостик. Серый комочек устремлённым взглядом спрашивал: "Что тебе от меня надо?" Виктор хлопнул в ладоши, и комок свалился с ветки, и параллелепипед плавно поплыл над дорогой, расставив в стороны четыре лапки, и метров через сорок плюхнулся на ствол дерева. Необычные здесь белки! (Приехав в райцентр, спросил Быстров охотоведа Владимира Шлегера про загадочную зверушку. Он пояснил ему: "Это летяга, полуохотничий зверёк. У него тонкая шкурка и особой ценности не представляет, поэтому наши охотники её не промышляют. При охоте на белок летяга мешает промысловикам — приманивает к себе лаек").
Быстров ощутил: густой лес уменьшает накал мороза, и дышится в нём легко. Он вылез из кошёвки, и, не останавливая лошадь, быстрым шагом пошёл за повозкой. Разогрелся, пройдя километров пять. В полдень решил перекусить. Стоя на обочине дороги, Виктор развязал мешочек и заметил на вершине сосны беспокойную кедровку. Её украшали чёрные, белые, серые и рыжие перья и подрагивающий постоянно длинный хвост. "Нашла меня, — подумал он. — Опять будет всю дорогу трещать?" Птица, вроде поняла его, тряхнула хвостом и застрекотала. Перелетела с ели на ель и, спрятавшись в хвое, не переставала издавать свои трещётные звуки. Под неумолкаемую птичью перебранку прошёл обед у Виктора. Он с досадой поглядывал на птицу: не может никак успокоиться.
— Нечем в тебя бросить, — проворчал он на кедровку. — Уши лопнут от твоей трескотни. Надоела!
("Кедровкой назвали её потому, что кедровыми орехами питается? — спросил Виктор при встрече у Володи Шлегера. "Совершенно верно, — ответил он. — Кедровые орехи её основной корм". — "Добротную пищу выбрала птица. Поедает ценный продукт, а он очень необходим человеку. Какая негодница!". Володя ему разъяснил: "Кедровка — ценная птица. Расклёвывая шишку, она часть орехов теряет. Ореховые кладовые устраивает на земле. В нескольких местах у неё за осень набирается припас в кладовых. Зимой некоторые из них она не находит. Из орехов вырастает дерево — могучий кедр лет на 300. В этом и ценность её: поедая орехи, кедровка рассеивает по тайге орешки кедра. Такую же работу выполняют такие лесные сеятели, как белка, летяга, бурундук и другие грызуны. В природе ничего нет бесполезного. Все живут, Витя, с пользой для себя и для других". — "Согласен с тобою, Володя. А вот бурундука я не знаю, не видел его. Что это за зверёк?" — "Он такой же, как и белка. Три тёмные полоски у него на спине. Белка живет на дереве, а бурундук под деревом — друг другу они не мешают Осенью в хвойном лесу, Витя, оставишь сидорок, и бурундук утащит из него продукты. Осенней порой он, заботливый зверёк, делает большой запас — зима долго тянется. Ты его ещё увидишь. Здесь, в тайге, много бурундуков").
К вечеру монголка опять захромала — поняла, что до станка ей бежать да
бежать. Быстров заволновался: хитрит лошадка, а вдруг у неё действительно болят ноги? Пусть идёт шагом", — решил он. Вылез из кошёвки и пошёл сзади саней, чтобы облегчить повозку и себя разогреть. Толкнул рукой спинку кошёвки — сани легко покатились вперёд, хомут на шее коня съехал до его ушей.
— Тут и везти нечего! Одна тяжесть — овёс в мешке да сено, — рассердясь на коня, с упрёком проговорил Виктор коню. — Скользящие сани еле тащишь.
А конь как трусил, так и продолжал трусцой бежать, не ускоряя свой бег.
Виктор нахмурил брови и окрикнул коня:
— Халтуришь, братец!
И ту же подумал: "На кого рассердился?! На конька-горбунка? Добренький коняжка. Любой физкультурник перепрыгнет его, опираясь руками о его задние лопатки. Не конь, а игрушка! Смирный, послушный. Кнут ему не нужен".
Конёк-горбунок понял настроение вожака. Приподнял тёмно-гривастую голову, тряхнул ею, повёл ушами несколько раз назад и вперёд, приподнял хвост и сменил рысцу на рысь.
— Ты хочешь убежать от меня? — воскликнул недоумённо Виктор, широко улыбаясь — И не хромаешь, хитрец?! Учуял жильё? Рад предстоящему отдыху? И на пригорок, не сбавляя бег, взбираешься! Больной! Хитрец, паря-товарищ.
Уже сгустились сумерки, когда Быстров подъехал к Ченче. Он остановил коня у первых жердявых ворот, вылез их кошевы, снял тулуп — не с собачьими же шкурами вваливаться в избу. Конь устал, никуда не уйдёт. Прихлестнул вожжи к прожилине прясла. Затем направился в избу, чтобы узнать о ночлеге. Примут ли?
У двери его встретила высокая прямостойкая старушка, с виду крепкая, одетая в длинную тёмную юбку и белую кофточку, на голове — светлый платочек. Поприветствовав, Виктор спросил:
— Бабушка, у вас можно остановиться на ночь?
Она удивлённо посмотрела на него и ответила ему вопросом:
— Паря, почему спрашиваешь? Я уже самовар поставила.
— Спасибо. — Такого приветливого гостеприимства Быстров не ожидал.
Он завёл лошадь в ограду, распряг её, привязал к жерди, чтобы выстоялась. С тулупом и котомкой ввалился в кухню, внося с собой огромный клуб морозного пара. Разделся и почувствовал лёгкость своего тела, отягощённого верхней одеждой в течение всего дня. Вымыл на кухне руки и сел за стол в комнатке. Гудящий самовар, поблескивая белизной от света керосиновой лампы, с фарфоровым чайником на конфорке уже красовался на столе. Быстров выложил на стол начатую булку хлеба, банку примороженной сгущёнки, две коральки краковской колбасы и пачку сахарного рафинада. Старушка сразу же порезала на дольки всю колбасу, сходила на кухню и принесла оттуда две вилки и на блюдечке нарезанный ломтиками жирный омуль.
— Бабушка, как вас звать? — обратился к ней Виктор.
Она удивила его своим ответом:
— Я — бабушка Рассохина.
С той поры, проезжая Ченчу, Быстров обязательно заезжал к бабушке Рассохиной. Она всегда проявляла тёплое гостеприимство.
Выставить на стол бутылочку со спиртом Виктор постеснялся. Бабусю угостить спиртом? Невероятно! Очуметь? Он сам не питал страсть к алкоголю, а угощать им пожилого человека посчитал за кощунство.
В одну из зим, Виктор, чтобы не обидеть бабушку Рассохину, настоял заехать к ней всей компанией. За столом собрались шесть командировочных. Бабушка разносила в тарелках и эмалированных чашках быстро приготовленную уху. В стаканы, в кружки каждому налили грамм по 150 разведённого спирта. Быстров побеспокоился, чтобы ему влили меньше ста грамм алкоголя, заранее зная, что это не последний тост. Бабушке, когда она несла последнюю тарелку с ухой, предложил командировочный полный стакан разведённого спирта.
— Бабушка, выпей с нами!
— Выпей с нами! — подхватил и другой заезжий гость.
Быстров,. урезонив их, заметив:
— Пейте сами. Зачем беспокоите пожилую женщину?
Старушка махнула рукой на предложенный стакан и удалилась на кухню. Наполнили второй раз в сосуды горькую жидкость и опять почти до краёв.
— Бабушка!
— Опять её беспокоите! — возмутился Виктор. — Оставьте её в покое.
Но уже трудно убедить разгоряченные головы.
— Бабушка, держи стакан!
Она взяла стакан и махом вылила разведённый спирт в свой рот.
— Бабушка, закуси рыбкой!
Выпив, она нисколько не поморщилась, лишь ладонью обвела свой рот. На предложение — закусить махнула рукой и ушла на кухню. Вот тебе и пожилая женщина! У Быстрова округлились глаза: старушку не остановили ни полнота стакана, ни разведённый спирт.
— Не удивляйся, — сказал Виктору инструктор райкома партии Павел Михайлович Бронников, — всё в норме — такая привычка.
Но Виктор, сколько ни заезжап к старушке, никогда с ней не выпивал, и она при разговоре не поминала выпивку. Виктор с удовольствием пил с ней чай, опрокидывая чашечку за чашечкой — вода вольная, снеговая, принесённая с вершин гор. Как не выпить с мороза стаканов 5-6 ароматного чая! Кирпичный чай считался низкосортным, но в действительности очень ароматный и крепко всегда заваривался — красивым был на вид чай в стакане.. Ни в какое сравнение не шёл он с грузинским байховым чаем, который всегда болотом припахивал.
Утром Быстров вышел во двор, глянул на сани и ахнул: в кошевке почти не осталось сена. Лошадку он привязал к передку саней, и она дотянулась до всего сена, не потрогав в мешке овёс. Нет запаса сена, предназначенного на 4 дня. Довольствовалась лошадка всю ночь вволю.
— Как ты не обожрался, мой верный конь? — сердито проворчал Виктор на него. — Кавалерийскому коню дают на сутки 5 килограмм сена, а ты почти полкопны за ночь одолел. Куда только влезло? Остальные дни будешь зубами щёлкать? Добро, что до овса не добрался. Мне наука — буду крепко тебя привязывать. Где раздобыть сена? Как с кормами в колхозе?
О наличии сена в хозяйстве Виктор не знал.
Утром Быстров прибыл в Кумору. Лошадь остановил у сельского Совета — надо определиться с ночлегом. Обратиться к Марии Ивановне, попутчице поездки на барже, он не решился, точнее, постеснялся — сена нет, нужен ей такой гость?
В сельсовете ему порекомендовали ночевать у старушки, которая живёт недалеко от сельсовета.
— У неё часто останавливаются на постой командировочные. Женщина доброжелательная. Сын у неё в армии. Приняла она в дом сожителя. Мужик спокойный. Они будут рады новому человеку.
Такую дали общую характеристику новосёлу.
В действительности всё хорошо получилось. Его приняли в доме радушно. Хозяйка, невысокого роста пожилая женщина, одета аккуратно — всё у неё на месте: тёмная юбочка, светлая кофточка и белый платок на голове. Её супруг-сожитель подал Виктору руку и сказал:
— Костя. Так меня зовут. Забрёл в Кумору, тут и остановился. Кухня и комната небольшие, но места всем хватит. Вас как звать? Виктор? А по отчеству? Без отчества нельзя.
В разговор вмешалась хозяйка:
— Мы вас, Виктор Иванович, — определим на кровать в комнате. Костя уляжется на печке, а я в кухне на топчанчике буду спать.
Быстров возразил такому предложению:
— На кровать я не лягу. Мне бы по-походному устроиться всего на несколько дней. Кухня большая. Расстелю тулуп здесь на ночь. Днём я не сплю — занят делами. Сколько должен я вам платить за постой?
— Ничего нам не нужно, — заявила хозяйка. — С нового человека сразу брать деньги? Мы без них проживём.
— Рыба, картошка есть. Покупные только хлеб, чай, сахар.
— Костя, у тебя в доме чая и сахара нет?
— Так я к слову…
— К слову? Здорово! Совсем обеднели?
Не выдержал Быстров и снова спросил:
— До чего-нибудь мы договоримся?
— Зря лясы точить не стоит. Как и все, мы берём за ночь с питанием 10 рублей, — изложил коротко Константин.
— Теперь всё ясно, — с удовлетворением отметил Быстров. — Вот вам 100 рублей на расходы.
Он подал деньги хозяйке. Она в этот раз не перечила, молча положила купюру в карман юбки и сказала:
— В полдень приходите обедать.
— Возможно, не приду в обед — буду определяться с работой. Меня на обед не ждите. Есть у меня небольшая закавыка. Помогите её разрешить. В колхозной конторе я ещё не был…
— Вам повстречался председатель? — перебила Виктора старушка. — Нет? Значит, не заезжал он в Ченчу.
— Вам зачем председатель? — спросил Константин.
— Я вёз с собой сено. Ночью лошадь дотянулась до него и съела запас.
— Вы где работаете? — продолжал допытываться Константин.
— В райкоме комсомола, — больше ничего не поясняя, сообщил Виктор.
— Тогда всё в порядке. Комсомол всем помогает, и ему надо помочь. Привезём сено.
— Виктор Иванович, можно после обеда на лошади дров привезти из леса? — обратилась с просьбой к Виктору старушка. — Ехать недалеко.
— Можно, — сказал Быстров. — В обед напоите коня, дайте ему сено. Вечером он овёс получит. Пожуёт сено, и можно ехать.
К старикам Виктор вернулся только вечером. В ограде увидел, что конь из кошевки ест сено.
— Вечером поили коня, Константин Петрович? — спросил Виктор, не снимая с себя пальто, стоя на кухне.
— Напоил, Виктор Иванович. Полчаса назад. Овёс не давал.
— Вот и хорошо. Спасибо. Овёс я ему через час дам.
— Вам спасибо, — отреагировал на благодарность Константин Петрович. — Мы в лес съездили.
— Хромал конь?
— В лес ехали, чуть прихрамывал, а на обратном пути сильно захромал.
— Костя его сразу вылечил! — с восхищением сообщила старушка.
— Как? — поитересовался Быстров.
Константин Петрович махнул рукой, не желая рассказывать, а старушка бойко застрекотала:
— Воз у нас нетяжёлый — нарубили тонких сухих деревьев. Чё там везти? А конь и под гору идёт шагом да прихрамывает. Так Костя зажжённую спичку ему под хвост сунул. Рысцой пустился и хромать перестал.
Недоволен Константин Петрович сообщением супруги.
— Чё ни сделай, всё растрезвонит кедровка! Просили об этом говорить?
— Чё такое я сказала?
— Ничего особенного. Она решила, я его ожёг. Даже шерсть не успел
осмолить — Конь чует огонь на расстоянии. — сообщил, покашливая, Константин.
— Ужинайте, Виктор Иванович, — доброжелательно предложила хозяйка и сообщила: — Я вам постелила на полу в комнате. Костя будет спать на кровати. Я на печке улягусь — там тепло.
Проговорили долго, спать легли поздно. Быстров был удовлетворён таким ночлегом. В доме тепло. Конь стоит под окном в ограде. Сено имеется.
Лёжа под тонким одеялом, Виктор подумал: "Глухо в Куморе. Молчит радиоприемник, стоит, как икона в углу. Только что не молятся на него".
— Константин Петрович, сколько раз в неделю демонстрируют в клубе кинофильмы? — не выдержал, спросил — выяснить надо, иначе не уснуть.
С кровати Константин Петрович сразу подал голос:
— Редко: один раз в неделю. Радио молчит, а хотелось бы узнать, чё в мире делается. Меня выручает библиотека — я там постоянно книги беру. В кино я хожу со старухой. Не пропускаем. Хотя бы в праздники две картины показывали.
— Костя, — зашумела с печки супруга, — в прошлый раз не ходили в клуб. Виктор Иванович, он у друга за бутылочкой засиделся. Правду сказывай!
— Каждый раз она обязательно встрянет — от неё не схоронишься. — Всего-то один раз не сходили.
— Так бы и говорил, как есть.
Завершив разговор с Константином, Виктор, лёжа на тулупе, покрытой простанью, размышлял: "Почему в первичной организации колхоза имени Сталина комсомольцы не проводили собрания? Их не тревожили? Сегодня двоих не было на собрании. По уважительной причине. Слушали комсомольцы его внимательно. Выступали. Понял он, в клубе молодёжь не хозяева. Если заведующая клубом не выгонит из зала пьяного, то все будут молчать, слушая его бранную ругань. К 23 февраля подготовят концерт. Плохо ли?" Сожалел, что не встретился с председателем совхоза — надо было, чтобы колхоз приобрёл для молодёжи спортинвентарь, для клуба — баян. Когда председатель вернётся?
Днём Быстров побывал на животноводческой ферме. Шла раздача кормов. На санях лошади завозили сено в ферму, и доярки вилами разбрасывали коровам сено. Встретился с Марией Ивановной. Она с обидой высказала Виктору:
— Ни разу не зашли ко мне. А я ожидала.
— В центре села удобнее жить, — признался Виктор. — Зайду ещё.
— В том конце фермы две комсомолки кормят коров. Позвать их?
— Не надо, Мария Ивановна. Я пройду к ним..
Побывал Быстров в средней школе. Встретился с директором Поповым.
— Как работается на новом месте, Виктор Иванович? Освоили? — спросил он и добавил: — Мы решили, что у вас получится. В клуб придём, послушаем вас.
Быстров побывал на комсомольских собраниях учащихся и учителей. Уходя из школы он спросил Попова:
— Анатолий Артамонович, Я не увидел Кудряшову. Заболела?
— Нет её, Виктор Иванович! В январе приехал к ней офицер и увёз её
— Вам повезло. А офицеру долгой жизнь покажется. Кто у вас завуч?
— Мария Иннокентьевна.
— Уверен: дела в школе всколыхнутся. Успехов вам!
Вечером Виктор выступил в клубе с лекцией о международном положении Советского Союза, Пришло много жителей в клуб — заранее почти все места в зале были заняты. К Виктору перед лекцией подошёл паренёк, и заговорил с ним.
— Я в начале зимы вернулся из армии, — сообщил он. — На Камчатке служил. В части регулярно проводили политзанятия и лекции о международном положении. Сегодня вас послушаю.
Быстров кивнул ему головой.
— Война на Корейском полуострове завершилась. А нам рассказывал сержант: корейский лётчик Ли-си-цин сбил три американских реактивных самолёта. Военная тайна.
— Приятное сообщение, — лукаво улыбаясь, согласился с ним Быстров. — Почему не пришёл на комсомольское собрание? Рассказал бы допризывникам, как тебе служилось на Камчатке. Интересно же!
— Да я ещё не встал на учёт, поэтому дома просидел.
— Принеси учётную карточку, и я доставлю её в райком. Знаешь, где я остановился?
— Знаю. Говорят, что тот, кто три месяца не платил взносы, автоматически выбывает из комсомола?
— У тебя неуплата за три месяца? Или хочешь отгородиться от нас? Где собираешься работать?
— Встану на учёт. Задолжность у меня за месяц. Остаюсь в колхозе.
— Что тебе предлагают?
— Я об этом в конторе ещё не говорил. Могу пойти на рыбалку или на охоту. Окончательно не решил
— Такого парня нам терять не хочется, — пояснил ему секретарь райкома ВЛКСМ. — На следующей неделе в клубе комсомольцы проведут вечер в честь твоего возвращения из армии. После лекции договоримся. Как тебя звать?
— Иннокентий.
— Меня Виктором зовут. Вот и познакомились. Кеша приноси учётную карточку, тебе тогда не потребуется ехать в райцентр.
— Хорошо, товарищ Витя. Принесу.
Лекцию о международном положении слушали внимательно. В зале
стояла тишина. Ему задали 7 вопросов. Трое спрашивали об окончании войны Севера и Юга Кореи. Четверых интересовали проблемы сельского хозяйства.
После лекции комсомольцы не разошлись, а сгруппировались вокруг Виктора, продолжив разговор об оживлении комсомольской жизни. 1-ый секретарь посоветовал заняться художественным чтением и подготовкой одноактных пьес.
— Музыка для драматических произведений не требуется. Освоите сценки и поставите многоактную пьесу. У вас две библиотеки, в селе и в школе. Книг много. Объединитесь и проведите читательский диспут. Разве вы не можете в клубе провести литературный вечер? Тем для клубных вечеров много.
Расшевелил молодёжь Быстров: начались рассуждения, комсомольцы выдвинули свои предложения, проявляя инициативу.
Иркане Быстров посвятил 2 дня. Он побывал в школе. Переговорил с учительницами о проведении комсомольского собрания.
— Завтра воскресенье. Можно провести собрание после обеда. Согласны, Виктор Иванович? — спросила Надя Зенкина.
— Я весь день буду у вас с утра. Хочу побывать на хоздворе и у рыбаков.
Немного комсомольцев в Иркане — всего 13. Но дружные. Так отметил Быстров. Вовремя собрались они в клубе, внимательно слушали сообщение 1-го секретаря райкома комсомола о конференции. Решили подготовить небольшой концерт ко дню Советской Армии и выступить 23 февраля в Иркане и Куморе.
— Придёте в Кумору, поставьте двоих дежурных с красными повязками, чтобы они поняли, что комсомольцы требуют соблюдать порядок. А то у них как случится в клубе драка, завклубом бежит к участковому милиционеру
— Обязательно поставим своих дежурных — утрём им нос.
А первым вопросом на собрании рассмотрели приём в члены ВЛКСМ. Приняли четверых юношей. Им 16 лет, и уже работают в колхозе. А образование у них — 4 класса. Окончили Ирканинскую школу и не пошли учиться в Кумору. Как же так? Малограмотными явятся в армию. Об организации вечерней школы Быстров спросил Анну Зенкину:
— Разговор с Поповым был об открытии вечерних классов?
— Не было такого разговора, хотя две девушки и трое юношей спрашивали, как им продолжить учёбу. В своё время не захотели учиться, а теперь надумали.
— В следующем году в Куморе надо открыть вечерние 5-ый и 8-ой классы. Малограмотные комсомольцы — это большой изъян в работе. Я переговорю с заведующим районо, — заявил 1-ый секретарь райкома ВЛКСМ. — Готовьте комсомольцев к школе. Поговорите с каждым.
После собрания комсомольцы не разошлись — они организовали танцы. Нашёлся гармонист с гармошкой. Звучно играла трёхрядка. И Виктор предложил:
— 23 февраля явитесь в Кумору со своим концертом — утрёте им нос.
Танцы завершились пляской под аккомпанемент гармошки. гармошки. Вновь принятый в комсомол Миша, весело притоптывая, вызвал на круг Виктора. Слобак секретарь в пляске, но пришлось топать в валенках — нельзя отделяться от молодёжного коллектива, да и все были в валенках, только двое девушек в ичигах. Сплочённость ирканинских комсомольцев Быстрову понравилась.
Из клуба под звуки гармоники расходились ирканинские комсомольцы по домам, распевая частушки. Одну уловил Виктор, выезжая на Куморскую дорогу:
Иркана, ты — Иркана!
Нам родная сторона!
Всё равно тебя не брошу —
Здесь улов всегда хороший.
"Вот так бы расшевелить все организации по примеру комсомольцев Ирканы — было бы здорово!" — рассуждал 1-ый секретарь райкома комсомола сам с собой, возвращаясь в райцентр из командировки. Он всё время обдумывал: чем же заинтересовать комсомольцев? С чего начать? Ему надо познать все первичные организации, чтобы вести с комсомольцами дельный разговор.
Во многих населенных пунктах Виктор побывал, в конце концов, а вот поездку к геологам всё откладывал и откладывал — набегало одно мероприятие за другим. Не съездить к геологам зимой, летом ещё труднее к ним попасть.
Поэтому в марте он сказал Стрекаловскому:
— Предстоит тебе, Александр Иванович, проложить путь к изыскательской партии. Хотел я у них побывать, но текущие дела тормозят мою поездку каждый раз. Горчакова на районной конференции справедливо нас критиковала. Нельзя допустить, чтобы она вторично сделала нам упрёк.
Стрекаловский безоговорочно принял указание секретаря райкома ВЛКСМ — понимал, что геологов работникам райкома надо посетить.
— Познакомься с их делами, проанализируй их и посоветуй им, как организовать содержательную и интересную работу комсомольской организации.
Стрекаловский уехал и вернулся от геологов через полмесяца. Александр Иванович на аппаратном совещании, на котором присутствовали и несколько членов бюро райкома комсомола, бурно расхваливал работу комсомольской организации геологической партии.
— Всё у них проходит с комсомольским задором: и собрания, и подготовка художественной самодеятельности, и политинформации, и политучёба. Комсомольцы оборудовали красный уголок. Они установили комсомольский контроль за работой столовой. Всё члены ВЛКСМ делают с огоньком и задором. комсомольским задором. Инициативна секретарь первичной организации Тоня Горчакова, и у неё заслуженный авторитет в геологической партии. Нам бы в райком комсомола такого живого сотрудника.
— Поощрить бы Тоню, — высказала своё мнение Агрипина Олейникова, — но у нас ничего нет. Попросить обком комсомола о награждении её грамотой.
— Как выдаёт грамоты комсомольцам обком комсомола, я не знаю, — откровенно признался Быстров и предложил: — Надо узнать. Объявим Антонине Горчаковой благодарность от бюро райкома комсомола.
— Это можно? — спросила заведующая сектором учёта и статистики райкома ВЛКСМ Галина Бергель и пожала плечами, подчёркивая, что впервые столкнулась с таким вопросом.
— Саша и Груша, напишите о Тоне в районную газету, — предложил тут же 1-ый секретарь райкома ВЛКСМ.
— Что вы, Виктор Иванович?! — возразила ему 2-ой секретарь райкома ВЛКСМ. — Невозможно! Работа геологической партии под большим секретом. Ни одной строчки газета не поместит.
— Нелепость просто, — возмутился Виктор. — Врагов боимся.
Когда завершилось аппаратное совещание, Быстров попросил Александра Стрекаловского остаться в кабинете.
Ему Быстров сообщил:
— Обком комсомола проводит семинар заворгов через три дня. Готовься к вылету с завтрашнего дня
— А чё мне готовиться? — ответил он браво. — Холостому парню только подпоясаться, и готов он.
— Страну обуяла кукурузная лихорадка, — пояснил ему Быстров, — И семинар посвящается этому вопросу, как выращивать королеву полей. Всё записывай. Я о кукурузе ничего не знаю. Видел три стебелька в селе ещё в детстве. Какова она на вкус, тоже не ведомо мне. Если можно будет, то привези 2-3 зёрнышка. Посадим поглядим, что она из себя представляет. Любая речь Хрущёва не бывает без поминания кукурузы. Видимо, серьёзное дело затевается, коль 1-ый секретарь ЦК КПСС её взялся выращивать.
— Понял, Виктор Иванович. Приеду, расскажу. Какая она — я её тоже не
видел. Её початок с омуля будет? — На его вопрос Виктор только пожал плечами.
С таким наказом улетел Стрекаловский в Улан-Удэ
Виктора всё время мучила одна единственная боль: как оживить первичные организации? Проведение одних собраний — это крах первичкам. Им нужны дела интересные, зажигательные. Кое-что предлагал им Быстров. Но этого же мало.
Одни танцы вечерами в Доме культуры, в клубах. Разве это отдых по-настоящему? Надо развивать культуру молодёжи — это обязанность райкома комсомола. А спорт? Ни одного спортивного соревнования в райцентре не было. Найдутся участники? Во всех школах проходят уроки физкультуры, учащиеся райцентра участвуют в лыжных походах по району. Ученики не откажутся от соревнований. Найдутся организаторы спортивных дел?
Эти проблемы выдвинул Быстров на совещании сотрудников райкома комсомола. Когда он обозначил эти задачи, все промолчали, а Николай Турчанинов со всей откровенностью заявил:
— Такую работу должны проводить отделы культуры и физкультуры. Хлеб у них отнимаем.Пусть они и эанимаются. Нам проводить комсомольские собрания и взносы собирать. Это наше дело.
Никто не дополнил его высказывание и не возразил ему — промолчали. "Неужели так думают? — рассудил Быстров про себя. — Не может быть, чтобы у всех такая точка зрения. Не сообщила своё мнение и Олейникова. Повисли задачи, высказанные им, в воздухе. Что же предпринять?"
Чем занимается сотрудник райисполкома, отвечающий в районе за спорт и физкультуру? Надо с ним познакомиться. И такой случай вскоре представился. .
Позвонил Быстрову из военкомата районный комиссар Баймеев:
— Товарищ Быстров, вы сможете сейчас подойти в военкомат?
— Сейчас приду, Григорий Николаевич, — ответил он райвоенкому.
Майор Баймеев пояснил 1-му секретарю райкома комсомола Быстрову:
— На сборах у нас допризывники. Сейчас у них полчаса свободного времени. Не могли бы вы, Виктор Иванович, провести с ними беседу?
— Я готов, — откликнулся Виктор Быстров. — Минут 30-40 я смогу с ними побеседовать о комсомоле.
Такой ответ удовлетворил военкома.
— Замечательно, Виктор Иванович! Нашей армии нужны комсомольцы. После вашей беседы мы проводим с допризывниками лыжный кросс
Выступление 1-го секретаря райкома комсомола допризывники завершили бурными аплодисментами.
— Понравился ваш рассказ юношам, — константировал майор. — Кросс допризывников желаете посмотреть? Оставайтесь.
— Я ещё не был в Северо-Байкалье ни на одном спортивном состязании. —
Останусь и посмотрю. Интересно, как бегают северобайкальцы на лыжах.
— Организатор кросса подходит к нам, — сообщил военком Быстрову, когда они вышли в просторный коридор.. — Он всех допризывников обеспечил лыжами. Знакомьтесь, пожалуйста!
Парень плотного телосложения, его короткая лёгкая куртка, зимняя тёмная шапка из бараньего меха впились в него. Широко улыбаясь своим круглым лицом, подавая руку, скороговоркой проговорил:
— Иван Дураков.
Виктор, удивлённый таким пренебрежением, пожал его мускулистую ладонь и произнёс в ответ:
— Быстров.
Одновременно подумал: "Зачем он себя дураком назвал?"
— Я вас с комсомольской конференции знаю, — сообщил он с той же нежной улыбкой, которая ни на минуту не исчезала с его лица.
— Звать Ваня? А какая фамилия? — Виктор решил, что он пошутил: "Назвал себя Иваном и ещё добавил: — Дураков! — Позвал бы я его: "Дураков!" Как бы выглядело?"
(Через 61 год даже копьютер в тексте выделял всегда слово "Дураков" и комментировал: "Слово в ярко выраженной экспрессивной (негативной, иронической) окраской"— не соглашался признать это слово. В "умный" копьютер не ввели расшифровку на это собственное имя. А как мог понять Быстров? Даже в сказках, наполненных фантастическим разнообразием, не встречал Виктор, чтобы кто-то сам себя дураком называл. А слово-то обыкновенное — русское!).
— Смутила моя фамилия — Дураков? Всякий раз в недоумении, когда впервые слышит мою фамилию. А что поделаешь? Такая она у меня, — искренне улыбается Иван. — В армии — утром общее построение. Идёт перекличка. Командир выкрикивает фамилии: "Александров". Ответ: "Я!" Доходит до моей: "Дураков!" — общий дружный смех. И так каждый раз. Потом привыкают и не смеются. Дежурил я на посту. Среди ночи телефонный звонок. Я по телефону рапортую: " 48 — Дураков слушает!" Такая в трубке разразилась ругань в мой адрес — уши мои завяли. И закачивает матёрым криком: "Я тебе покажу! Где находишься?! Как фамилия?" Понял я, спрашивает командир дивизии — посты проверяет. Отвечаю ему громко: "Дураков!" В телефонной трубке раздалось: "Пи-пи-пи". Проверка завершилась. Я к своей фамилии привык. С детства я — Дураков. Для меня моя фамилия так же звучит, как фамилия Иванов.
— Теперь мне понятно, — заявил ему Быстров.
Всё это время военком стоял с ними рядом и слушал эмоциональный рассказ Дуракова. Строевым шагом подошёл к Бадмееву младший лейтенант. Он отдал честь и чётко доложил:
— Товарищ майор, допризывники построены!
— Выходим, товарищи, на улицу, — позвал их военком.
По одежде пёстрый строй допризывников стоял в ожидании.
— Кто будет судить, Ваня? — спросил Быстров, видя, что, кроме их четверых, никого нет
— Я и младший лейтенант — судьи, — ответил ему Дураков.
— Требуется контроль на трассе, — не успокоился Быстров.
— Я туда побегу!
— Здесь остаётся только младший лейтенант? Запишет на финише?
— А финишное время военкомату надо? — с широкой хитроватой улыбкой спрашивает Иван и поясняет: — Доложат в облвоенкомат: военкомат впервые провел с допризывниками лыжный кросс. Присутствовал при этом 1-ый секретарь Северо-Байкальского райкома ВЛКСМ, — ещё разок хихикнул Дураков, завершив своё сообщение.
— Всё очень примитивно. Медик должен присутствовать, — не унимался Быстров из-за такой организации лыжного кросса.
— Их вчера по здоровью проверяли. Крепкие.
— Если что-то случится, кто будет оказывать первую помощь, Ваня?
— Ничего с ними не случится, — уверенно заявил Дураков. — Бравые парни — кровь с молоком! Им 5 километров — нипочём.
Приметив во всём есть приметив! Роздали лыжи юношам, и они начали прилаживать лыжные крепления к своей обуви. Видно сразу, что кое-кто из них впервые встал на лыжи: рассматривает и лыжи, и палки, и лыжные крепления.
— Ну, я побежал на конечный пункт, — заявил Иван.
— Беги! — ответил ему младший лейтенант. — Через 10 минут выпускаем.
Младший лейтенант приступил к осмотру лыжников. Вскоре он объявил:
— Всем выстроиться в одну линию на старте!
Осмотрел младший лейтенант строй и в приказном порядке прокричал:
— Приготовиться! — Выдержал паузу и громко: — Внимание! Марш!
Началась толкотня лыжников. Наконец, они удалились. Стоит одиноко паренёк. Быстров спросил:
— Почему остался?
— Мне лыж не хватило, — уныло прозвучал его ответ.
— Беги без лыж по дороге! — больше ничего не мог придумать Быстров.
Обрадовано юноша рванулся догонять удаляющихся товарищей.
Всё это время военком, как памятник, стоял рядом и молча наблюдал за происходящим. Быстров обратился к младшему лейтенанту:
— Как будем учитывать время прибывающих лыжников?
— Учтём первых. У остальных время записывать не будем. Оно нам не требуется. Главное — провели кросс.
"Каким дальновидным оказался Иван. Он заранее всё учёл, — подумал Быстров. — Военкомату время пробега не требуется. Сообразительный Иван. А он, Быстров, всё принял за чистую монету".
Виктор стал вглядываться в белоснежную даль: не появились ли лыжники. Но ещё долго никого не было видно на пустынной равнине.
— Бегут! Бегут! Уже показались! — громко объявил военный комиссар — он
тоже ожидал появления лыжников.
Быстров достал из кармана блокнот и карандаш — приготовился секретарь
райкома комсомола регистрировать прибывающих лыжников. Первым на финише появился не лыжник, а юноша, которому не достались лыжи. Явно, он не добежал.
— Фамилия?— громко спросил Быстров прибежавшего.
— Новолодский! — ответил, тяжело дыша, юноша.
— До судьи добежал? — не отставал от него Быстров.
— Да, добежал.
— Догнал всех и перегнал? — выражая недоверие, спросил он его.
Юноша ничего ему не ответил. Через 25 секунд после Новолодского друг за другом финишировали два лыжника. Растянулись по трассе допризывники. С тремя последними отставшими юношами прибежал и судья Дураков.
— Первым прибыл на финише без лыж Новолодский, — сообщил Дуракову Быстров. — Ты его, Ваня, видел?
— Да. Он в первой десятке бежал! Оббежал меня, Какое у него время?
Быстров показал Ивану свой блокнот с записями.
— Без лыж показал время третьего спортивного разряда. Браво!
— Если дать ему лыжи, он потренируется и улучшит результат. Найдёшь ему лыжи, Ваня?
— Придётся дать ему лыжи, — согласился он с Быстровым. — Договорюсь со школой
— У тебя в отделе есть лыжи?
— Ни одной пары! Всё моё богатство — кованый сундучок. Я в нём кое-какие бумаги храню. Гол я, как сокол. — При этом на его лице не появилось ни сожаление, ни разочарование, лишь поблескивали его глаза — выкрутился.
— А я питал надежду, — поделился Быстров, — что мы проведём лыжные соревнования. Лопнула мечта, как мыльный пузырь.
— А почему не провести соревнование? — спросил Дураков, выражая оптимизм. — У моряков есть лыжи да ещё эти школьные. Проведём гонку, — уверенно заявил Иван и спросил Быстрова: — На какое число назначить?
— Недельки через три. Надо, чтобы Новолодский потренировался. Рыбак утрёт многим нос. Гребля закаляет. Таких закалённых парней, видимо немало в районе. Ваня, договорись с Новолодским о предстоящем соревновании и надели его лыжами.
К Быстрову и к Дуракову подошёл райвоенком.
— Благодарю вас, ребята, за службу!
Дураков вытянулся по стойке смирно и отчеканил:
— Служу Советскому Союзу!
Майор пожал им руки. Быстров похвалился военному комиссару:
— Первенство завоевал Новолодский — он без лыж бежал, Григорий
Николаевич. Обогнал всех лыжников на дистанции.
— Точно, крепкий юноша, а для армии не годен, — огорошил сообщением их военком.
— Почему не годен?! — встревожился Быстров.
— У него одна почка, — сообщил майор..
— Вот так сюрприз! — с сожалением воскликнул Виктор. — А Ваня говорил, что медики на кроссе не нужны. Если бы у него приступ? Что бы делали?
— Доставили бы его в больницу, — совершенно не сокрушаясь, ответил Дураков.
— Такие надежды были на него! Ваня, чтобы все лыжники для участия в соревновании имели разрешение врача. И на соревнованиях должен всегда присутствовать медик.
— Организуем, — заверил заведующий районным отделом физкультуры и спорта. — Время есть, Виктор Иванович.
— Иван, нам надо переговорить с Новолодским, узнать его самочувствие.
— Поговорим обязательно, чтобы знать о его здоровье. Надо же, —
сокрушался Дураков, идя к допризывнику, — военком ничего не сказал перед кроссом, а тут выпалил. Выходит, я бы оказался виновным?
— На военкома надейся, а сам не плошай. Всё следует делать так, как изложено в инструкции о проведении спортивных соревнований. По внешнему виду здоровье не определишь. Откуда нам знать, что его беспокоит?
Подойдя к победителю лыжного кросса, Быстров спросил его:
— Как чувствуешь себя, юноша?
— Как обычно, — скромно ответил он.
— Ничего не болит у тебя? — поинтересовался Дураков.
— Нет, — был его короткий ответ.
— Натренированный парень, — сделал вывод Иван и добавил: — В военкомат пришли пешком. Колхоз не выделил допризывникам подводу.
— И отсюда на своих двоих пойдём.
— Это просто безобразие! — возмутился 1-ый секретарь райкома комсомола — Почему об этом молчит военкомат? Хочешь ещё участвовать в соревнованиях?
— У меня лыж нет.
— Будут у тебя лыжи! — заверил его Иван. — Лишь бы твое здоровье тебя не подвело.
— Оно не подводит меня. Я на лыжах с удовольствием домой уйду, и сюда буду приходить на лыжах. У меня здесь тётка живёт — у неё буду ночевать.
Возвращаясь с Иваном к месту работы, Быстров спросил его:
— Ваня, почему ты раньше соревнования не проводил?
— Кому они нужны, Виктор Иванович? Обратился к райкому комсомола, мне ответили: "Твоя работа, ты и делай". Наш заместитель председателя райисполкома, как и райком партии, никакого понятия о спорте не имеет.
— Сколько в отделе работников?
— Один. Больше никого нет.
— И чем занимаешься?
— Откровенно сказать? — Улыбнулся Иван и стал откровенно пояснять: —Прихожу на работу вовремя. Сижу до обеда в райсобесе — там моё рабочее место. Переберём с бабёнками все новости — у них тоже работы мало. После обеда похожу по райцентру, глядишь, к концу рабочего дня найдётся напарник. Мы и сбросимся на бутылочку.
— Домой под градусом вечером часто приходишь?
— Не буду скрывать — бывает.
— Что же, Ваня, будем делать с физкультурой и спортом?
— Будете помогать, всё получится.
— Помощь окажем, — заявил 1-ый секретарь райкома комсомола. — Бездельничать не дадим. Бражничать, Ваня, прекрати.
— Хоть и спортивной база нет, но при совместной работе многое можно сделать. Думаю, у нас, Виктор Иванович, получится.
— Объяви, Ваня, что райком ВЛКСМ и комитет физической культуры и спорта проводят соревнование на личное первенство по лыжам.
— Хорошо, Виктор Иванович.
"Какой разметной, разговорчивый, откровенный парень — всё по полочкам разложил, — рассудил Виктор про своё знакомство с Дураковым. — Сможет он оживить спорт в районе? Но надо ему помогать и налегать на него".
К подготовке лыжных соревнований Иван отнёсся со всей ответностью. Он заранее побывал на каждом предприятии, в каждом учреждении. Инструктор райкома комсомола, ребята-активисты помогали Дуракову по привлечению молодёжь к лыжным соревнованиям.
В воскресенье с весёлым возбуждением от организаторской работы встречал Иван Дураков участников лыжного соревнованиия.
— Все пришли! 37 человек в сборе. — Его серые глаза сияли, и, озорённо улыбаясь, сообщил Быстрову. — На каждого есть заключение врача. И медсестра здесь. На дистанции трое судей для контроля.
— Видишь, Ваня, как всё хорошо получилось! Давно ждали такие соревнования. А ты говорил: "Кому они нужны?" Молодёжи, Ваня, они нужны в первую очередь. Новолодский приехал? — поитересовался 1-ый секретарь.
— Вчера пришёл на лыжах!
— Посмотрим, как он пройдёт дистанцию.
Во время общего построения, Иван Трофимович, объявил, что по лучшим результатам будет впервые сформирована команда для участия в лыжных республиканских соревнованиях.
— О-о! Виктор Иванович, это ещё воодушевит ребят! — воскликнул организатор соревнования. — Есть небольшая загвоздка — одного врач не допустил.
— Что ж, бывает. Нельзя, так нельзя, — отозвался Быстров.
— Но он участвует в гонке. Пришёл. Настоял. Я поставил его последним.
— Перечеркнул мнение врача?
— На вид здоровый. Пройдёт дистанцию.
— Какой ты, Ваня, самоуверенный! Почему врач ему не разрешил?
— Сердце! Врач и устно предупредила: у него порок сердца.
— Сердце, Иван Трофимович, мы не видим. Сердечники внешне неплохо выглядят, но 10 километров им бежать нельзя.
— Очень настойчиво добивался участвовать. Дал подписку, что он сам отвечает за себя. Я решил: пусть идёт. Все лыжники бодры.
На дистанцию ушла и Мария Владимировна Мацек. "Как у Маши дела с Василем? — подумал Быстров. — Много девушек бывает на теплоходе, но из всех ему понравилась Мария. Спросить бы у неё, но неудобно".
Когда завершился финиш у лыжников и подвели итоги соревнования, Иван сообщил Быстрову:
— 12 спортсменов уложились в норму третьего и второго спортивных разрядов. И болельщиков, посмотрите, Виктор Иванович, сколько много пришло.
— Поздравляю тебя, Ваня! Хороший праздник организовал в выходной день. Как прошла Мария Владимировна?
— У неё время второго спортивного разряда.
Её персонально поздравил Быстров:
— С выходом, Мария Владимировна, на северобайкальскую лыжню!
— Мало я тренировалась, — отозвалась она. — Надо подтвердить мне первый разряд.
— Замыкавший цепочку Вадим Редикульцев дистанцию нормально одолел. У Новолодского время 2-го спортивного разряда, — дополнил Иван.
Группа спортсменов впервые вылетела в Улан-Удэ на республиканские лыжные соревнования. Новолодский там показал на лыжах результат первого спортивного разряда, предусмотренного для лыжника. Быстрова удивило, что руководители республиканского спорта не обратили никакого внимания на первое появление спортсменов из северного района. Не прилетают на соревнования — дорого, ну и что ж, считали в Улан-Удэ. Не выдали и не выслали почтой документы, подтверждающие выполнение спортивных разрядов. Пришлось посылать за документами человека. В Улан-Удэ не интересовались работой районного отдела физкультуры и спорта.
Иван Трофимович провёл соревнование среди любителей шахматной игры. Работы у председателя районного отдела физкультуры и спорта прибавилось.
Но часто Иван Дураков терялся из вида. Он приходил утром на работу, а потом исчезал. Где можно выпить, там появлялся Ваня. Быстров звонит ему часов в 10-11, а ему отвечают: "Утром был, а сейчас на месте его нет". После обеда снова подобное сообщают Виктору по телефону. Часто терялся из вида сотрудник райисполкома. Быстров не обращался по этому поводу к председателю или заместителю райисполкома — нужно, прежде всего, переговорить с ним самим. При разговоре Иван всегда отшучивался:
— Было дело — шлея под хвост попала, — вот и все его оправдания.
В осеннюю пору совершенно исчез Иван. Наконец, Быстрову работники соцобеспечения, сообщили, что он в отпуске. Прошли все отпускные сроки, а Ивана на работе нет. Отъезжая в командировку, Быстров встретил Дуракова на берегу Байкала и сразу же спросил его:
— Ваня, где ты так долго пропадал?
Вполне серьёзно он ему ответил:
— Чуть не погиб. Переболел я. Сегодня первый день на работе.
— Что же, Ваня, случилось?
— На волосок от смерти был, — заявил он. — Мог брата потерять.
— Что за ЧП произошло?
— Взял я отпуск и решил вместе с братом поохотиться на ондатров. Приплыли на место, расставили капканы. И пошла у нас работа. Дня нам не хватало. Брат забирает ондатров из капканов, а я их обдираю, даже при свете костра приходилось работать. Много ондатры расплодилось.
— И ели ондатров? — поинтересовался Виктор, вспомнив свою первую поездку по Верхней Ангаре.
— А как же? — удивился вопросу Иван. — На месяц не наберёшь с собой продуктов. Каждый день варили ондатров, на костре их поджаривали. Еда — одно удовольствие!
— Фу-у, противно, — Виктора всего передёрнуло после такого сообщения. — Видел я ободранных ондатров.
— Великолепное мясо, Виктор Иванович! Не пробовали? Обязательно угощю!
— Даже не подумаю попробовать, Ваня, — с отвращением произнёс он.
— В котлетах совершенно не поймёшь, что в них мясо ондатры.
— Хватит об ондатрах, Ваня. Что же с вами случилось?
— За месяц осточертело возиться с ондатрой. Весь световой день их
обдираешь да ещё вечер у костра прихватываешь. Хватит. Надо, решили, и другим оставить. Поплыли мы домой.
— Много добыли?
— Более тысячи шкурок везли в лодке. Выплыли из устья Верхней Ангары на Байкал. Волна показалась не очень сильной. Надо было бы переждать, но к вечеру хотелось домой попасть. Выехали из устья, а на байкальском просторе волны разыгрались: стали с большой силой бить в левый борт — то и гляди, захлестнёт лодку. Нажимаю на вёсла. До Нижнеангарска с километр осталось. Ветер усилился. Волна резко бьёт по борту, брызги залетают в лодку. Направляю судёнушко к берегу. Близко Нижнеангарск, берег недалеко — всего полкилометра, а нас захлёстывает волна. Гребу вёслами изо всех сил, а сам думаю: хоть бы добраться до мелководья. Усилился порыв ветра, и волна накрыла нас. Лодка заполнилась полностью. Я и брат — в воде. Одной рукой держу лодку, другой — гребу. Кричу брату: "Давай хватайся за лодку и греби к берегу, а он не может доплыть до борта — его всё время накрывает волна. Вижу: захлёбывается. Опустил лодку, подплыл к нему. С усилием добрались до лодки. Говорю брату: "Держись за неё, а я одной рукой буду грести к берегу". Не знаю, сколько времени тянул я то лодку, то брата. Слышу, сиплым голосом он умоляет меня: "Ваня, помоги! Замёрз. Не цепляются пальцы за борт". Вода холоднющая! Летом не нагрелась путём. С гор в тепло Байкал пополнился ледяными потоками. Глянул, брат мой захлёбывается. "Держись!" — кричу ему. На глазах потерять брата — ужасно! Подплыл к нему. Держу над водой его одной рукой, а другой рукой удерживаю лодчонку. На Байкале ни одного судна — пустынно. Сколько времени мы продержимся в ледяной воде?! У меня уже зуб на зуб не попадает. Нас относит порывистым ветром от Нижнеангарска к устью Верхней Ангары. Добраться бы до мелководья? Бросить брата, и самому доплыть до берега — не могу. Решил: будем вместе тонуть. Ноги, руки сводит. Стараюсь не выпустить из руки братенника ворот. Силы у меня на исходе. Расстаться с братом? Держать до конца — вместе погибнем. Появился катер. Нас заметили! Плывут к нам! Повезло.
Иван глубоко вздохнул и продолжал рассказ:
— Но катер к нам не дошёл. Остановился в метрах 70-80 от нас — мелководье. Никто из команды не пожелал лезть в холодную воду. Капитан кричит нам: "Подождите! Я сбегаю за лодкой, и выручу вас!" Тоже мне: "Подождите", будто бы мы у костра сидим! Я не в силах ему ответить. Приплывут, а мы уже на дне. Чёрт тебя побери! Выручил! Уплыл. Держать брата уже не могу. Держусь из последних возможностей. Дождусь ли прихода катера? Всё-таки выдержал.
На хмуром лице Ивана, всегда весело усмехающегося, нет улыбки.
— Подошёл катер. Успел. Затащили нас на палубу. Дали мне полный стакан неразведённого спирта. Выпил — будто холодную воду проглотил. Ничего не почувствовал — так проморозило! — при этом Иван простодушно улыбнулся и добавил вполне серьёзно: — Месяц я дома в постели провалялся, а брат до сих пор лежит в больнице.
— Лодку, шкурки сразу достали? — спросил у него Быстров.
— На другой день поехали на место нашего крушения. Вытащили из воды и лодку, и шкурки, и капканы. Главное — мы остались живы!
Быстрова интересовали необычные происшествия Северо-Байкалья, на его просторах, но о них редко вспоминали, будто бы их и не было. А несчастья были. Что там лодки на бушующем Байкале! В бурю волны баржи накрывают.
Мария Георгиевна рассказала об одном бедствии..
—Плыли на барже. Байкал наш так разбушевался, что пенистые волны перехлёстывали борт. И с каждым получасом сильнее и сильнее налетали на баржу. Чем могли, вычерпывали воду. Не успевали черпать — баржа наполнялась водой. Все встревожились — ещё немного и затонем. Полная баржа холодной воды Сбились мы в кучку в воде. И вдруг 2-ой секретарь райкома партии запел: "Ты ждёшь, Лизавета, от друга привета". От отчаяния все подхватили песню. Дружно пели в последний раз. Выглянуло солнышко, стал успокаиваться Байкал, и мы благополучно причалили к берегу.
Припомнил Виктор, как он направлял Александра Стрекаловского в дальнюю командировку к геологам.
— Дорога туда, Александр Иванович, дальняя и трудная, — сказал он ему и спросил: — У тебя были смертельно опасные случаи?
— На суше не приходилось бедствовать, а на Байкале в детстве такое случилось однажды
— Расскажи, пожалуйста. Мне надо знать: при случае пригодится.
Стрекаловский задумался.
— В войну это произошло. Отец на фронте. Я окончил 7 классов и пошёл на постоянную работу в родном колхозе "Трудовой северянин" — мужики на фронте, в колхозе вся надежда на женщин и подростков. С 13 лет начал осваивать сельские профессии: был пастухом, конюхом, пахарем, рыбаком, счетоводом. — познал сельский труд во всех видах. .
Летом я рыбачил в колхозной бригаде закидного невода. Бригада состояла из подростков. Среди мальчишек я старше всех — мне тогда исполнилось 13 лет. Ловили омуля в Богучанской губе. Жили всё лето в палатках на берегу Байкала. Однажды в летнею пору у нас удалась вечерняя тонь. Много рыбы сдали в государственный лобаз. Значит, колхозной бригаде выдадут деньги и рулоны на продукты. В войну колхозникам не выдавали карточки на хлеб и продукты, как рабочим и служащим, — сами себя обеспечивали. За сданную государству рыбу получали рулоны, на которые выдавали продукты. Не наловишь рыбы и хлеба не получишь. Поэтому в войну работу в рыболовецкой бригаде считали престижной, и семья была довольна, что рыбачишь.
Рано утром, после богатого улова, бригадир Константин Сверлов направил в Нижнеангарск меня, как старшего, с двоюродной сестрой Дусей — она была взрослее меня на 2 года — получить за сданную рыбу деньги и рулоны, которые отоваривались продуктами. На гребной лодке отправились в путь. День выдался великолепный: солнце ярко светит. Байкал спокойный — греби вёслами и греби. То Дуся бралась за вёслами, то я. Постоянно менялись. Ходко мы проскочили Тонкий и Тыйский мысы. Нижнеангарск уже рукой подать, близко.
Подплыли к Сухому Молокону. Вдруг из Молоконской пади рванул к нам шквальный, ураганный, вихрь. Дуся изо всех сил гребёт к берегу, а лодку относит мористее. Никак не удаётся преодолеть напор ветра. То и гляди, хлёсткая волна захлестнёт лодку. Тянет её от берега — пересиливает ветер дусины усилия. Наша лодка отдалилась уже далеко от берега. Громадность волн сильно возросла. Вычерпываю воду из лодки и кричу Дусе
— Направляй лодку по ветру, Дуся! Так учат старшие. Подставишь к волне лодочный бок — нам смерть!
Вёсла не справляются с сильной волной. Приложив все силы, упорная Дуся подставила корму лодки буйному ветру. Лодку нашу несёт мористее. Дуся гребёт изо всех сил, удерживая нашу посудину по ветру.. Я еле успеваю ковшом из лодки вычерпывать воду — всё время её захлёстывает волна. Знаете, какая холодная вода, поднятая из глубин! Пальцы замёрзли, занемели, а вычерпывать воду из лодки надо, Темнеет. Видим огни в окнах домов Нижнеангарска. Ветер несёт нашу лодочку мимо райцентра. Мы удаляемся от берега. Качается на волнах, как перышко, наша лодчонка. Уже наступила темнота. Кругом только свирепые волны. Берега не видать. Холодная волна захлёстывает нас Промокли до нитки. У меня руки деревенеют от холодного ковша. Чёрные мысли лезут в голову. Байкал не успокаивается.
Дуся кричит мне:
— Моли бога о помощи! Вспоминай всех близких, пусть молятся о тебе! Мы хотели жить, поэтому не паниковали: Дуся вёслами уверенно держала лодку по ветру, я безостановочно вычерпывал воду. Околели вконец.
Вдруг неожиданный толчок встречной волны. Волна не заливает лодку — уменьшилась её сила. Подул Култук, и заморосил дождик. Дуся гребёт уже по култукской волне. К рассвету мы вышли в зону устья Верхней Ангары, попали в Ярки. Нам невероятно повезло.
В бурю мы переживали очень, волновались, что оставим всю бригаду без денег, без хлеба и продуктов.
Оба сильно озябли, обессилили основательно. Лодка уткнулась в берег. Из последних сил мы, наполненные радостным чувством удачи, что пересилили шторм, напряглись и вытащили лодку на берег. Опрокинули лодчонку, залезли под неё от дождя. Трясёт нас от холода. Легли на мешок с документами, укрылись мокрой дусиной шалью. Очень устали. Пересиливая волнение и дрожь своих тел, не заметили, как погрузились в глубокий сон —так мы обессилили.
Наступил день, а мы под лодкой не просыпаемся. Нас разбудил крик,
который доносился с Байкала. Выглянули из-под лодки: на Байкале — полный штиль, и катер стоит, как на картинке. С катера моряк кричит нам и спрашивает:
— Откуда вы? Это вас вчера поздним вечером унесло в море?
Мы, обрадованные встречей, вылезли из-под лодки.
Нижнеангарцы и моряки на пристани видели, как нас уносило в море,
переживали за нас. Но моряки пристани на маломощных катерках не решились выйти на спасение — Байкал неистово бушевал. Утром рано, когда Байкал уже успокоился, начальник порта Пётр Евстафьевич Баранчук, обеспокоенный случившимся, на катере отправился отыскивать оказавшихся в беде людей. Куда их занесло? Живы ли?
Нас подняли на катер, угостили горячим чаем. Бывалые мужики, знающие Байкал, испытавшие фронт, удивлялись:
— Как вы, подростки, при таком буйном шторме на лодчонке справились со стихией? Молодцы! Просто невероятно!
Меня и Дусю, нашу лодочку доставил на катере в порт Нижнеангарск капитан-наставник Пётр Евстафьевич Баранчук.
Александр завершил свой рассказ скромным итогом:
— Нам повезло, потому что мы исполнили наказ предков-мореходов: при шторме держи лодку по ветру.
— Без упорства, настойчивости гребцов в бурю не обошлось. Не зря говорят: "Мал ,да удал!" Вам очень повезло, благодаря вашей смекалки.
После рассказа Ивана Трофимовича Дуракова о бедствии на Байкале Быстров сказал руководителю районного спорта:
— Выжил, Ваня, так начнём по-настоящему заниматься спортом
Иван с возбуждённым воодушевлением ему ответил.
— Первые лыжные соревнования в районе и в Улан-Удэ вдохновляют. Просят организовывать соревнования. Настоятельно даже не просят, требуют. .
— Вот видишь, это не только желание бюро райкома комсомола, но и всей молодёжи. Будем проводить соревнования, Ваня, — с твёрдой определённостью заявил ему Быстров. — Сдача норм ГТО организована? Молчишь, Ваня? Начни с приёма норм ГТО, и не будешь без дела отсиживаться в кабинете райисполкома. Каждое соревнование надо хорошо готовить.
— Зимой начнём, — заявил Иван, — а в летнее время совершенно некуда приткнуться — кругом камни. По дороге бегать?
— Что ты говоришь? Что нужно для бега по пересечённой местности? А прыжки в длину, игры в лапту, в городки, в волейбол?
— И всё на меня? — с нескрываемым недоумением произнёс Иван.
— На кого же, Иван Трофимович?! Кто у нас за спорт отвечает в районе?
Играть в шахматы уже начали. Рыболовов, охотников полно, а для них не организуются соревнования. А ведь это твой профиль работы.
— Лодки у всех разнотипны, Виктор Иванович. Какие тут соревнования? В охотничьем районе нет винтовок. Я бы сам с удовольствием пострелял в мишень. После армии ни одного выстрела не сделал, — с сожалением сообщил Иван, а сам при этом шутливо улыбнулся, представляя, что ничего серьёзного не выйдет.
— Стоит подумать, Ваня, над всеми этими проблемами. Буду в Улан-Удэ зайду в ДОСАФ. Скажу им: "Как не стыдно вам иметь охотничий район без винтовок?" Что они мне ответят?
— Виктор Иванович, — заговорчески заговорил Иван Дураков,— вы сумеете в Улан-удэ выпросить боксёрские перчатки?
— А кто будет готовить боксёров, Иван Трофимович?Кто на пимете у тебя?
— Я. в армии 4 года боксировал грушу и солдат. Никто в нашей части меня в накаут уложить не мог.
— Иван — боксёр! Замечательно! Откроем боксёрскую секцию, Ваня?!
— За бокс я двумя руками ухвачусь, — с похвальбой ответил Иван.
— Не знаю, до кого дойду, Ваня, а боксёрские перчатки привезу, — тоже не менее хвастливо, чем Иван, заявил 1-ый секретарь райкома ВЛКСМ. — За осень, Ваня, постарайся купить лыжи.
Те задачи — побывать в республиканских учреждениях, которые поставил перед собой Быстров, он не знал, как их выполнить. Откажут, так как район для республики не представлял никакого интереса. Помогай району, а участвовать в соревнованиях в Улан-Удэ спортсмены не будут.— нет денег для их доставки.
"С какого учреждения начать?" — размышлял Быстров, расположившись в номере гостиницы "Байкал". Долго думать ему не пришлось — открылась дверь, и вошёл высокий молодой человек и звонко провозгласил:
— Привет, Витя!
— Гена — ты?! — обрадовался Быстров. — Здравствуй! Я только заехал, минут 5 прошло. Как удачно получилось, что мы опять вместе.
Второй раз в новой должности прилетел в Улан-Удэ Виктор. Не освоился ещё в комнатке, как явился Геннадий Бородин, 1-ый секретарь Хоринского райкома комсомола. И каждый раз в течение трёх лет, без всякого уговора, через 5 минут после прибытия в гостиницу Виктора появлялся в комнатке Геннадий. Быстрову понравился бурят с тонкими чертами лица. Разговаривал он отлично на русском языке. Так и подмывало спросить: "У тебя, Гена, русские родители, но почему ты бурят?" Но не задал этот вопрос Быстров, считая, что неуместно толковать о национальности. Виктора устраивала простота паренька, умение его вести непринуждённый разговор на самые различные темы.
— Тебе, Виктор, привет от Жени Красноруцкой!
— Как поживает наша Жэка, Гена?
— По-моему, она полностью освоилась на новом месте. Дом культуры — её стихия. Художественным словом владеет прекрасно. Всех очаровывает.
— Умеет Женя приковать к себе зрителей, — подтвердил Виктор. — Она ещё в институте во всех конкурсах участвовала. Передай ей большой привет!
— Передам привет обязательно. Витя, ты создал лекторскую группу при райкоме? Я никак не могу подобрать руководителя группы, а обком настаивает.
— Я тоже не могу подыскать заведующего лекторской группы. Нужно раскачать учителей. Самому взяться? Так времени свободного нет. Часто приходиться быть в командировке. Тебе легче решить этот вопрос.
— Почему ты так думаешь? — удивился Бородин.
— Утверди завгруппой Красноруцкую, и у тебя дело пойдёт с блеском. Женя сможет выступать с молодёжными лекциями, рецензию даст на любу тему и справедливо оценит нового лектора.
— Какой ты молодчина, Витя! Я совсем из вида выпустил Красноруцкую. Скажу ей, что ты подсказал.
— Не вздумай, Гена, ей об этом говорить — она в письме меня отчитает — посчитает, что я уже до самого юга республики добрался.
— Выполню твоё пожелание, — с улыбкой произнёс Бородин. — А ты в следующий раз привези омуль в расколодке.
— Можно, — согласился Быстров. – Только я сам ещё ни разу не пробовал омуль в расколодке. Считаю, что это дикость — есть сырую рыбу.
Ему возразил Геннадий:
— Витя, где-нибуть не вздумай выложить своё мнение о мороженом омуле — засмеют. В Бурятии все обожают омуль в расколодке. Особенно хорош он под рюмочку. Понял? Вот попробуй!
— И не подумаю. Я же не дикарь. Врезалось мне в память с детства, когда был ошеломлён сообщением, как приходилось партизанам в войну потреблять свежую рыбу, чтобы одолеть голод. Когда я учился в 4-ом классе, к нам в село, в войну это было, райком партии направил для проведения бесед для жителей партизана, он ещё проходил курс лечения в госпитале. Партизан рассказал, что им приходилось неделями не разводить костры — по дыму могут нагрянуть каратели, поэтому вылавливали рыбу в реке и ели её сырую. Как трудно партизанам, думал я, — едят сырую рыбу, чтобы не умереть с голода. А ты, Гена, хочешь, чтобы я насладился расколоткой? Не выйдет номер. А тебе мороженую рыбу привезу. Но к ней я не притронусь.
— Витя, — остановил Геннадий Быстрова, — мы рассуждаем о рыбе, а ведь пора и поужинать. Перед отъездом из дома успел в обед только стакан чая выпить. Пойдем в ресторан, пока там не заняты столики.
— Гена, я тебя свожу в удивительную столовую. Есть такая в Улан-Удэ. Готовят там великолепный бурятский деликатес. Только от одного запаха закачаешься. Меня туда сводил товарищ по поезду, когда я впервые прибыл в Улан-Удэ. И не рыбу, а мясо вкусное поешь.
— Заливаешь, Витя? Коренного бурята решил приезжий в его родном городе на экскурсию сводить! Бахвалишься крепко.
— Ещё как удивишься, Гена, — загадочно ответил ему Виктор.
Когда они подошли к столовой, Бородин разочарованно сказал:
— Я сто раз мимо этого белого домика проходил. Рядовая столовая.
Но, войдя в комнатку, в которой стояло несколько столов, накрытых белыми скатертями, Бородин разразился восторгом:
— Вот это запах! Защекотало в желудке. Мастера, видать, здесь работают!
— Боозы готовят! — торжественно провозгласил Виктор. — Мясо и лук в обилии. Неповторимый вкус у огромнейших пельменей, приготовленных на пару. Нам достаточно одной порции.
— Вполне я с тобой согласен — одной порции хватит. И сто грамм для аппетита. Посмотри, Витя, и посетителей немного. Я бы сюда только нюхать приходил! Открытие сделал, Витя, для меня. Спасибо тебе. Боозы — это что-то неповторимое! — заключил Бородин.
Молча, не обращая ни на кого внимания, ели юноши боозы с большим аппетитом. Завершив кушанье, Бородин, положив вилку на тарелочку, удовлетворённо сказал:
— Очень вкусно!
— А теперь насладимся чайком! — поддержал товарища Быстров.
— Какой чаёк, Витя? Я ещё хочу. — И обратился к официантке: — Девушка! Нам ещё порцию и по сто грамм.
Управились юноши и со второй порцией бооз. Идя по улануденской улице, Бородин подвел итог их ужина:
— Славное у нас вышло застолье. Ни разу в столовой я не сталкивался с такой вкуснятиной. Надо же заезжему парню удивить коренного бурята! В скромном домике такие чудеса! Мороз градусов под 40, а мы его не ощущаем — калорийная пища оберегает нас от холода,— азартно заявил Геннадий и, успокоившись, сказал: — Выкладывай, что за проблемы у тебя со спортом
Выслушав Быстрова, Бородин обстоятельно пояснил, как ему отыскать учреждения и к кому там обратиться. С полным воодушевлением заметил:
— Славно мы провели вечерок! Не продолжить ли нам его, Витя? В кинотеатре демонстрируется новый кинофильм "Карнавальная ночь". Зайдём, дружище? Дома я не успеваю смотреть новые фильмы — занят.
— К нам новинки фильмов поступают через год. — пожаловался Виктор. — Прочитаешь в газете рецензию и не можешь дождаться просмотра.
— Тем более следует посетить кинотеатр — в гостинице нечего делать, — благожелательно посоветовал Бородин.
Подавая в окошечко билеты, женщина-кассир сообщила:
— Юноши, вам повезло: вы купили последние 2 билета. Уже звенит звонок. Она захлопнула окошечко. Ещё пятеро юношей и девушек торопливо
поспешили к кассе. Им предупредительно сказал Бородин:
— Не стучите в окошечко — все билеты проданы. Приходите завтра.
— Гена, мы опаздываем — уже зрители вошли в зал, — предупредил его Быстров. — Пошевеливайся!
Билеты им выпали на 1-ый ряд. После морозной прогулке приятно сидеть в тёплом зале. На экране побежали титры, появились задорные весёлые артисты, улыбки не сходили с их лиц. Больше ничего не запомнил Виктор — он сразу же уснул. Встряхнулся от глубокого сна, когда на экране появились титры, которые сообщали об окончании кинофильма. Быстров встал. Но вновь осветился экран, и появился артист Ильинский с извинениями, что всё, что в фильме произошло, он не отвечает. Что же произошло? Не спросишь же у Бородина! Проявил полнейшее бесстыдство — проспал при просмотре новейшей развесёлой комедии! Ничего не сказал Виктор товарищу о своём глубоком сне.
Всё осталось бы бесследно, если бы не просьба Бородина к концу дня:
— У нас, Витя, свободный вечер. Посмотрим "Карнавальную ночь?"
"Что так захотелось Геннадию смотреть дважды фильм? Очень ему понравился? Или какой-то подвох задумал?" Виктор вполне серьёзно ему ответил:
— Я, Гена, дважды один и тот же фильм не смотрю, — хотя ему очень хотелось посмотреть "Карнавальную ночь".
И Бородин со всей откровенностью пояснил:
— Я, Витя, весь сеанс проспал.
— Вон оно что?! — обрадовался Быстров. — Национальное блюдо побороло? Что ж, тогда идём в кинотеатр. Такой шедевр нельзя пропустить.
Не сразу удалось Быстрову одарить Бородина мороженым омулём: то забудет, то под рукой не оказывалась рыба. Обком комсомола проводил семинар для 1-ых секретарей райкома комсомола. Во время очередной лекции Быстров шепнул Бородину:
— Не успел сказать тебе. Я привёз рыбу. На морозе у форточки весит.
— В перерыве уйдём в гостиницу, — отозвался он, выражая нетерпение.
Но Быстров предостерёг:
— Что ты, Гена? Наше отсутствие сразу заметят. Вечером посидим.
— Хорошо, — согласился с ним Геннадии. — Я и товарищей приглашу
К приходу вожаков комсомола Быстров на столик выложил нарезанную ломтиками краковскую колбасу, два батона белого хлеба, несколько гранёных стеклянных стаканов и пол-литровую бутылку водки. Достал с улицы сетку с рыбой, но не стал вынимать её из газеты. Для себя, посчитал Виктор, на закуску пойдёт колбаса, а сырую рыбу пусть разделывают сами.
В комнатку ввалилась ватага четверых юношей. И первый их вопрос:
— Где рыба?
— Под газеткой деликотес, — успокоил ребят Геннадий. — Думаете, обманули? Мы серьёзные люди.
— Тогда попируем! — со всей откровенностью заявил 1-ый секретарь Кабанского райкома комсомола.
На столе появились ещё две пол-литровые бутылки. Быстрову интересно было узнать, о чём будут говорить буряты, вожаки районных комсомольцев. Они с восхищением отзывались о расколодке, затем повели разговор, когда и при каких обстоятельствах они побывали на Байкале, как не удалась рыбная ловля. Тему комсомольскую они не затрагивали, о политике в стране не рассуждали, не говорили и о прочитанных ими художественных произведениях.
После второй рюмки Быстров решил попробовать рыбу в заморозке. Он макнул в соль ледяной кусочек, разжевал во рту. Ощутил холодок и приятность от пищи. С охотой поедал в тот вечер расколодку. Дробили рыбу оригинально: положили омуль на порог и прищемили его дверью — одервенелая на морозе рыба рассыпалась на мелкие кусочки. Быстров рассудил, что это застолье затянется, поэтому он после каждого тоста оставлял водку в стакане. На столе появилась ещё бутылка с водкой. Хотя уже Виктор выпил свою норму, какую всегда довольствовался, он совершенно не ощутил опьянение. Раскусил Виктор: обилие в омуле рыбьего жира сдерживает действие алкоголя. В ненастную погоду рыбаки весь день выпивают и остаются на ногах, как говорится, — не сваливает их спирт.
Когда разошлись гости и Геннадий Бородин удалился, провожая их из гостиницы, Виктор почувствовал себя опьянённым, но бодрость не покинула его. "Надо закругляться с пьянкой, —решил он, — иначе втянешься в эту дурную привычку — пить спирт по поводу и без повода".
И Быстров стойко придерживался этого принципа, ограждая себя от выпивки. Эта предосторожность вошла у него в привычку
После окончания семинара Быстров, по совету Бородина, обошёл в Улан-Удэ ряд учреждений.
Первый его визит — в республиканский комитет ДОСАФ. В кабинете его приняли два старших офицера в военной форме. Он не стал допытываться, кто из них при какой должности, а сразу выложил им всё, что хотел высказать.
— Я секретарь Северобайкальского райкома комсомола. Хочу узнать у вас, почему в северном районе нет районной организации ДОСАФ?
Полковник и подполковник многозначительно переглянулись.
— На весь район один мотоцикл. В продаже нет ни лёгких, ни тяжёлых машин. Можно проводить гонки только на выездных собаках. Мелкокалиберных винтовок для стрельбы нет. Как готовить юношей к службе в армии? Охотников у нас много, почти в каждом доме есть промысловики пушнины и охотники-любители. Ни разу не проводились стрелковые соревнования за всё время существования района. Это порядок? Как вы думаете, какова готовность юношей к службе в армии?
Старшие офицеры снова посмотрели друг на друга, не выражая отношения к критике в адрес республиканского ДОСАФ. Быстров продолжал им выкладывать:
— В районе нет никакого имущества, связанного с военным делом. Школы не имеют учебных винтовок и гранат. Юноши, получив среднее образование, не знакомы с боевым оружием. У них нет даже плакатов. В школьной программе нет уроков военного дела. Но а как готовить юношей к армии? За 2 года ни один паренёк не поступил в военное училище.
— Что будем делать? — после паузы спросил подполковник полковника.
— Надо создать в районе организацию ДОСАФ. Инициатор есть, — ответил полковник и спросил Быстрова: — Самостоятельно сможете провести районную конференцию и выбрать руководящие органы ДОСАФ?
— Я для этого и зашёл к вам. Проведём конференцию. Желающих заняться стрелковым спортом в районе много.
— Хорошо, — отозвался полковник. — Оформляйте документы и получите винтовки и патроны к ним. Сейчас мы выдадим вам мишени.
Побывал Быстров и в республиканском комитете физкультуры и спорта. Там он со всей откровенностью выложил все невзгоды северного района, не позволяющие развивать спорт.
— В районе материальной спортивной базы совершенно нет. Проводим только лыжные соревнования. Бывать спортсменам на республиканских соревнованиях очень накладно — дорого обходятся для нас поездки. Всего один раз прилетали к вам лыжники. Им ноль внимания. Мы хотим заниматься спортом. Вы не бываете в районе, так хоть чем-нибудь помогите нам. Забыты мы.
— В чём нуждаетесь? — спросил Быстрова руководитель республиканского спорта. — Мы понимаем, надо развивать у северян спорт. Чем вам помочь?
— Есть у нас тренер по боксу. Нужны перчатки.
— Выдадим вам, на первый случай, две пары перчаток и грушу. Можем дать бутцы и футбольную форму, правда, не первой свежести..
— Не откажемся. Но нет у нас стадиона. Придётся сооружать его.
Прилетел Быстров в Нижнеангарск с боксёрскими перчатками.
— Привёз тебе, Ваня перчатки. За грушей сам слетаешь.
— Вот здорово! — обрадовался Иван. Всё его лицо радостно сияло. — Молодец Виктор Иванович! Не ожидал я такой щедрости. Грушу, говорите, выдадут? Слетаю за ней! Сегодня начнём боксёрские тренировки.
— Обещали передать на две команды футбольную форму и бутцы.
— Правда? — обрадовался Иван Трофимович и с разочарованием добавил: — Чёрт возьми, нет стадиона! Вот бы всех удивить футболом!
— Не отказался я от бутц. А что с ними делать? Райцентр подпёрла гора, нет места для стадиона. На аэродроме играть?— разочарованно добавил он.
— Постой, Виктор Иванович! Аэродром — это идея! В конце его есть пустая поляна. Надо посмотреть местечко. Я сейчас же туда схожу.
Сходил Иван к стадиону и обрадовано доложил 1-му секретарю:
— Виктор Иванович в конце аэропорта — обширная площадь, подходящая для стадиона. Склон чуть заметен. Но булыжников тьма. Сумеем ли их убрать своими силами? Райисполком нам не поможет: нет у него денег. Другого места под стадион в райцентре нет.
Группа комсомольцев, в неё вошли и члены бюро райкома комсомола, в тот же вечер побывала на восточной окраине Нижнеангарска.
— Место для стадиона подходящее, для посадки и взлёта самолётов не помешает. Работа предстоит масштабная. Другого выбора нет, — заявил Быстров и спросил члена бюро райкома комсомола, ветврача Михаила Овчаренко, он был старше всех по возрасту: — Одолеем, Михаил Власович?
— Работы много — камень на камне лежит, — ответил он и философски рассудил: — Никто нам стадион на ладошке не преподнесёт, если все мы, комсомольцы, не побеспокоимся. Надо браться за оборудование стадиона. Играть в футбол очень хочется. Думаю, молодёжь нас поддержит. Смело надо, Виктор Иванович, взяться за дело.
— Никто не откажется от работы по воскресеньям и в вечерами, — с полной твёрдостью в свершение задуманного сооружения заявила 2-ой секретарь райкома ВЛКСМ Людмила Ивановна Краснопеева
Организовать расчистку площадки под стадион энергично взялась 2-ой секретарь райкома комсомола Людмила Краснопеева. Она обзвонила все первичные организации райцентра, но этим не ограничилась: лично переговорила со многими комсомольцами. Пригласила в райком комсомола девушек-активисток и договорилась о подготовке женских волейбольных команд.
— Расчистим стадион, юноши будут тренироваться играть в футбол. У команд должна быть сыгранность. А девушки в стороне? Стадион и нам нужен. В первую очередь подготовим волейбольную площадку. девушки-волейболистки первыми выступят на открытии стадиона. Будем работать вечерами и будем находить время для волейбольных тренировок.
В воскресный день уже в 10 часов утра заполнили площадку на краю аэродрома комсомольцы и несоюзная молодёжь. Постарались секретари первичных организаций охватить большинство молодых. Организаторские способности проявили и комсомольские секретари ученических организаций. По их призыву пришло много школьников оборудовать стадион. Камней крупных и мелких множество. Лопатами, ломиками выковыривали их. На носилках и просто в руках уносили булыжники на край территории. Вечерами здесь ежедневно не прекращалась молодёжная работа. Стала вырисовываться ровная площадь.
С подъёмом торжествующим голосом Иван Трофимович Дураков рассказывал 1-му секретарю райкома:
— Девчата уже играют на стадионе в волейбол. Две команды футболистов набралось — райцентра и рыбокомбината. Уже тренируются. Но спотыкнулись.
— В чём загвоздка? — спросил у него Быстров.
— Хотели сегодня вечером установить вороты. Но ничего не получается. Три бревна и две перекладины уже лежат на стадионе. А столб от Сухого Молокона не на чем привезти.— две грузовые автомашины у рыбокомбината на ремонте, грузовики райпотребсоюза развозит товары по магазинам. Все лошади райцентра на лето отправили на острова. Взял бы лошадь в ветлечебнице, но и их кони на летнем пастбище. К вечеру крайне надо установить вороты.. Прямо не знаю, как выйти из положения. Открытие стадиона придётся отложить. Беда, паря.
— Ваня, комсомольская лошадь ещё в конюшне, я запрягу её и привезу брёвна. Сейчас я пойду на конюшню...
— Выручайте, Виктор Иванович! Хочется поиграть в футбол. Терпение лопается. Почему вы, Виктор Иванович, не приходите на тренировку?
— Я же, Ваня, не футболист.
Его ответ не удовлетворил Дуракова, и он, проявляя настойчивость, сказал
— Учитесь играть в футбол. — Игроков в обрез. Вдруг кто заболеет, а запасного игрока нет. Приходите вечером на тренировку, будете запасным.
Через весь Нижнеангарск провёз Быстров брёвно. Из окон работники райкома партии увидели 1-го скеретаря райкома комсомола на телеге с бревном.. При встрече с ним Буркот сделал Виктору замечание:
— Почему сам возишь брёвна? Комсомольцев не нашёл?
"Узрел, — подумал Быстров, ущемлённый таким вниманием. — Считают, я теряю авторитет? Посмотрели бы, как я с камнями возился! Ребятам надо мяч в ворота попинать — через пять дней открытие стадиона. Не хотят они перед людьми в грязь лицом упасть. Когда я к ним с бревном подъехал, они закричали ура и раза 4 меня вверх подбросили. Решили сыграть по-настоящему. Ни райком партии, ни исполком райсовета не оказали помощь в обустройстве стадиона. Посчитали, что это просто прихоть райкома комсомола — ничего у них, дескать, не получится. Оборудовала стадион только молодёжь. Навалили груды камней, выровняли площадь, обустроили волейбольную площадку и установили двое ворот для игры в футбол. Пришли бы и посмотрели, с каким энтузиазмом работают молодые люди. Впервые в Нижнеангарске появилось спортивное сооружение, созданное силами молодёжи. На него не затратили ни копейки из районного бюджета. Спросил бы кто-нибудь из районных руководителей: "Вы босиком мяч гонять будете?" Но не поинтересовались".
Заранее Быстров на две команды привёз из Улан-Удэ футбольные формы, уже подержанные. Клава, жена Дуракова, их постирала. Иван съездил за бутсами.
— Бутсы подержанные, — сказал Дураков. — Но играть в них два сезона можно. Новых бутс не дождёмся..
Вышло так: снаряжая две футбольные команды, комсомольцы не просили выделить деньгам из районного бюджета. Одев бутцы, футболисты ещё не на подготовленном до конца стадионе приступили к тренировкам. Закопёрщиками футбольных игр стали комсомольские активисты: главный ветврач района, член бюро райкома комсомола Михаил Овчаренко, внештатный председатель районной ревизионной комиссии комсомола Александр Воронцов, моряк Вадим Редикульцев, работник райдоротдела Борис Мавропуло, инспектор райфо Николай Меньшиков, физкультурник Владимир Рябчиков и другие. Двум командам, рыбокомбината и райцентра, предстояло впервые открыть в Нижнеангарске футбольный сезон. И футболисты со всей серьёзностью готовились к предстоящим играм.
В воскресный день — открытие стадиона. Об этом знали все жители
райцентра. Уже к 11 часам потянулись к стадиону группками нижнеангарцы. Пришло много жителей с детьми. Как не повидать новинку посёлка! Впервые, всё свершалось в первый раз. Но никто из официальных лиц на открытие стадиона не пришёл. Специального приглашения им не предоставили, Виктор считал, что не так уж они заняты по воскресным дням, могли бы придти — все знали, что проводится в райцентре первый спортивный праздник, поинтересовались бы.
Короткий митинг — начало спортивного праздника.. Выступили по случаю открытия стадиона Виктор Быстров, Людмила Краснопеева, Борис Мавропуло, Владимир Рябчиков. Все выступления на митинге сопровождалось бурными аплодисментами.
Выстроились две волейбольные женские команды. Капитаны команд отдали рапорты. Постаралась Людмила Ивановна Краснопеева, чтобы девушки- волейболистки были одеты в каждой команде в одинаковой спортивной форме. Играли девушки отчаянно, с азартом. Болельщики, довольные увиденным, активно их поддерживали.
Под одобрительные возгласы болельщиков на стадионе выстроились две футбольные команды. Впервые нижнеангарцы зрели здесь, на стадионе, живой футбол. Для жителей это был большой спортивный праздник. Быстров был в числе запасных игроков. Но в дальнейшем и ему приходилось играть в команде футболистов райцентра.
Позднее, через 2 года, спортсмены не ограничились играми только в райцентре. На пленуме райкома комсомола в 1958 году решили проявить инициативу: организовать встречу с бургузинскими футболистами и обязательно победить — такую задачу перед спортсменами поставили члены райкома ВЛКСМ.
Как только растаял снег, начались упорные тренировки футболистов. У них была главная цель — достойно провести встречу с баргузинцами. К средине июля районная сборная команда подготовилась к состязанию с соседом. 2-ой секретарь райкома ВЛКСМ Юрий Жёлтов созвонился с Баргузинским райкомом комсомола. По их просьбе встречу перенесли на август — надо же им подготовиться и не упасть в грязь перед своими болельщиками.1 августа сборная команда Северо-Байкальского района в составе: вратарь — А. Дроздов, центральный защитник — В. Рябчиков (он же капитан команды), защитники — Ю. Жёлтов и В. Фёдоров, полузащитники — В. Козулин и Е Павлицкий, нападающие футболисты — В. Бабичев, Ю. Белозерцев и С. Малыгин, полусредние игроки — Л. Елизов и А. Клочков, с запасным игроком М. Сапуновым выехала в Баргузин.
Баргузинцы, на правах хозяев, предложили первоначально провести состязание волейбольных команд. Пришлось нижнеангарским спортсменам перестроиться в волейболистов. Баргузинская волейбольная команда значилась в республике как ведущая команда, поэтому считали, что победа достанется им легко, а гости в такой атмосфере не вполне были уверены, что смогут достойно состязаться. Встреча 2 августа проходила при многочисленных болельщиках райцентра Баргузина. Соревнование волейболистов двух команд вышло ярким и впечатлительным. Чуть было нижнеангарцы не выиграли. Всё же этот матч завершился со счетом 3:2 в пользу баргузицев.
На следующий день на поле вышли две сопернующие команды. Играть северобайкальцам предстояло при отсутствии своих болельщиков, да и ярко-жёлтая форма отменно воздействовала на психику приезжих спортсменов. В этом и было первоначально преимущество баргузинцев. Во время игры их отчаянно поддерживали земляки-болельщики. Вот как описал в районной газете "Красный байкалец" в корреспонденции "В гостях у баргузинцев" Юрий Жёлтов.
"Матч открывается атакой баргузинцев. Первый удар по воротам, но вратарь А. Дроздов, в броске, берёт мяч. Инициатива переходит к нам. На четвёртой минуте тайма, в результате удачной пасовки, левый полусредний А. Клочков забивает первый мяч в ворота "противника". Мощные удары центрального защитника В. Рябчикова переплетаются с точными пасовками нападающих: В. Бабичева, Ю Белозерцева, С Малыгина, но баргузинцы стойко выдерживают атаки наших футболистов.
Во второй половине игры баргузинцы делают замену правого защитника и переходят в наступление. Точным и сильным ударом нападающий команды Баргузина Ю. Тюменцев забивает ответный гол. Счёт становится 1:1.
Наша команда напрягает все силы. Атака следует за атакой, пока, наконец, центральный нападающий Ю Белозерцев красивым ударом головой не доводит счёт 2:1. После этого баргузинцы усиливают натиск, и счёт становится 2:2.
Игра проходит в быстром темпе. Баргузинцы не выдерживают его. Ю. Белозерцев с точной подачи В. Бабичева забивает гол. Счёт становится 3:2 в нашу пользу и не меняется до конца матча"
Два дня спортивного праздника подарили баргузинцам северобайкальские комсомольцы. Ответного визита от баргузинцев не последовало. А жаль.
Несколько события забежали вперёд, пропустив начало активизации спортивно-физкультурной работы в районе.
Быстров всё время с комсомольским активом занимался развёртыванием спортивно-массовой работы. Особо интересовала Виктора подготовка боксёров.
— Ваня, когда мы на ринге увидим боксёров?
— Виктор Иванович, как подготовимся, так сразу покажем бокс, — со всей
доброжелательностью успокаивал 1-го секретаря райкома ВЛКСМ председатель районного комитета физкультуры и спорта Иван Трофимович Дураков.
— Долгое ожидание, — признался Быстров. — Люди горят желанием увидеть вживую бокс.
— Неподготовленных боксёров я на ринг не выпущу.
— Ты прав, Ваня. Но можешь на сцене ДК продемострировать боксёрские приёмы? Интерес к боксу ещё больше возрастёт.
— Это можно, — согласился Дураков. — Дней через 10 сможем выступить.
Увидеть показательный бокс изъявили желание многие — зал ДК был заполнен полностью. Живой бокс! До этого сражения боксёров нижнеангарцы видели только в кинофильмах. Героем вечера стал Иван Трофимович Дураков — такую невидаль — сражающихся юношей в кулачном бою продемонстрировал!
На работу в райком комсомола была принята живая, энергичная девушка — Татьяна Клочихина. Она сообщила Быстрову:
Я, Виктор Иванович, в техникуме увлекалась гимнастикой. Могу показать на сцене отдельные номера.
— Это замечательно, Татьяна! — поддержал её 1-ый секретарь райкома ВЛКСМ. — Покажи! Ещё лучше, Таня, если поведёшь секцию гимнастов. Вместе с
Дураковым сможете подготовить интересный спортивный вечер.
Татьяна Клочихина организовала гимнастическую секцию. К сожалению, спортивных матов для гимнастов не было. Ни одна средняя школа не имела матов. Приходилось на секции постилать половички или заниматься на голом полу. Спортивный вечер боксёров и гимнастов вышел удачным — зрители бурно аплодировали каждому номеру.
Смелую инициативу проявили комсомольцы рыбокомбината. В райком ВЛКСМ пришёл с предложениями капитан катера Николай Акинфиев:
— Наши комсомольцы решили совершить лыжный переход Нижнеангарск — Улан-Удэ. Помогите нам разрешить вопрос с финансами.
Перед Быстровым предстал высокий, рослый белокурый парень — прямо русский богатырь. Такой крепкий парень сложный поход одолеет. Виктор Быстров специально спросил его:
— Выдержите? Трудный поход задумали.
— Ребята крепкие. Не впервые на Байкале. Знают о необычных сложностях
похода, поэтому и рвутся участвовать, чтобы проверить себя на выносливость.
— Поддержим вашу инициативу, — заявил 1-ый секретарь райкома ВЛКСМ инициатору необычного почина. — Приложим все усилия, чтобы поход состоялся. Готовьтесь к нему — надо обязательно провести тренировочные вылазки на лыжах, чтобы убедиться, сможет ли каждый лыжник перенести предстоящие трудности. Ответственность возлагается на всю группу большая. До этого проводили лыжные походы в Верхнеангарск. Маршрут известен. Выбранный вами путь полон неизвестности. На бюро утвердим тебя, Коля, старшим в этой туристической группе.
Поход — начало начал — состоялся благодаря настойчивости Коли Акинфиева. Он добился профинансирования участников лыжного перехода. Рыбокомбинат сохранил за ними зарплату и выдал командировочные. Николай организовывал тренировочные лыжные походы. Они на лыжах уходили с ночёвками, чтобы подготовить каждого к трёхсоткилометровому походу. Такие тренировочные лыжные вылазки были им на пользу. Юноши добросовестно и ответственно подготовились к походу по безлюдной местности.. Их путь пролегал по восточному берегу Байкала, по тайге и горам. И юноши показали в походе свою собранность и физическую закалку. Первые посёлки на пути — Томпа и Усть-Баргузин. Приходилось ночевать в рыбацких зимовьях или просто под открытым небом у костра. И ребята впервые успешно прошли этот маршрут.
С лыжниками шёл Вадим Редикульцев, хотя врач отстранил его от похода. Вадим не прислушался ни к доводам терапевта, ни к советам товарищей. Он участвовал во всех тренировочных вылазках. Затем взял отпуск и влился в группу.
— Как чувствовал себя Редикульцев в походе? — спросил 1-ый секретарь райкома комсомола у старшего группы Николая Акинфиева.
— Одна маята была с Вадимом. Он отставал от группы, подходил к нам через час. Мы в течение этого часа переживали за него. Но он участвовал в Улан-Удэ и в лыжных гонках. Очень настойчивый, напористый парень.
Заботу о каждом проявлял в походе Коля Акинфиев. Он был гарантом трезвости во время лыжного перехода. В выданный денежный аванс лыжники не уложились. Дирекция рыбокомбината оплатила туристам их перерасход, так как они затратили больше дней, чем было запланировано.
В следующую зиму моряки снова решили совершить туристический поход в
Улан-Удэ. Дирекция рыбокомбината отказала им в выплате командировочных. Им сохранялась только зарплата. Ни райком партии, ни райисполком туристам не посодействовали. Никто из руководителей этих учреждений не поздравил в прошлом году лыжников с преодолением труднейшего перехода.
Спортручреждения и общества республики такой сложный туристический поход, свершённый впервые, не заинтересовал. Денежную лепту республика в лыжный переход не вложила. Лыжникам даже не присвоили звание — турист СССР. Лыжники не за похвалами ходили в Улан-Удэ, они проверяли себя на выносливость, на стойкость.
Несмотря на то, что лыжникам в выплате командировочных расходов отказал рыбокомбинат, удержать от похода юношей уже было нельзя — они горели идеей по преодолению трудностей и в новом зимнем сезоне.. Лишь небольшую часть денег для них удалось собрать. Николай Акинфиев, коль не платят командировочные, отказался идти в поход, хотя во всех вылазках на природу в вечернее время участвовал. Никакие доводы, что Николай срывает лыжный переход, не помогли. Он упрямо стоял на своём. Лыжники заявили, что они обойдутся без Акинфиева, и со всей серьёзностью проводили лыжные вылазки даже в ночное время. Поход состоялся, лыжники благополучно возвратились в Нижнеангарск. Мужественные юноши закаляли себя в походе по многокилометровому маршруту.
Райком комсомола проводил диспут "Красивые и некрасивые люди". Людмила Ивановна Краснопеева в докладе резко раскритиковала Николая Акинфиева за отказ от участии в лыжном походе: он отдал предпочтение своему материальному благополучию.
В третью зиму моряки снова свершили лыжный поход в Улан-Удэ В нём
участвовал и Николай Акинфиев. Ходил во всех трёх походах непременно Вадим Редикульцев. Затем Вадим работал инструктором в райкоме комсомола, его коньком стала организация спортивной работы в районе. Вадим поступил учиться на очное отделение Хабаровской школы милиции. Когда он окончил 1-ый курс милицейской школы и на летние каникулы прилетел в Нижнеангарск, Быстров спросил его:
— Как тебя, Вадим, при поступлении в школу милиции не забраковали по состоянию здоровья?
— Я и сам удивлялся. О том, что у меня порок сердца, никому не говорил. Через полгода учёбы я осмелился и рассказал терапевту, как врачи меня каждый раз отстраняли от всех лёгкоатлетических соревнований. Медики провели капитальную проверку состояния моего здоровья и сделали заключение: здоров
полностью, никаких отклонений в работе сердца нет. На этом и завершилось мой беспокойство о своём сердце.
Врачи не могли ошибаться. Видимо, настойчивое и упорное желание Вадима участвовать в лёгкоатлетических соревнованиях по бегу, в лыжных гонках, в трудных лыжных походах и его молодость укрепили его сердце. Следует отметить и то, что Вадим не курил и не увлекался горячительными напитками..
В снаряжении лыжников в поход, в подборе юношей для участии в лыжном походе, в контроле за проведением тренировочных лыжных вылазок немалую организующую роль проявил Иван Трофимович Дураков. Он хорошо знал, чем занимается, интересуется каждый из молодых людей. Если было дело, то Иван с полным увлечением отдавался возникшей работе и умел привлечь других к этому.
Получив от республиканского ДОСААФ мелкокалиберные винтовки, Иван сразу же организовал команды в райцентре для проведения тренировок.
— Виктор Иванович, — обратился он к 1-му секретарю райкома комсомола, — можно организовать стрелковую команду из работников райисполкома и райкома комсомола. Вы будете участвовать?
— Разумеется, да, — ответил Быстров ему.
— Тогда у нас полный комплект команды. Подыщу 2-3 запасных стрелков. Мало желающих стрелять среди девушек. Просто беда. Команда рыбокомбината уже создана и приступила к тренировкам. В обеденный перерыв мы с вами постреляем? — предложил Быстрову Иван.
У Быстрова стрельба неплохо получалась — обычно попадал в десятку или в девятку. Поэтому участвовал во всех стрелковых соревнованиях.
Стрельбище, а оно было за забором рыбозавода, недалеко от домика райкома комсомола, часто навещал новый редактор районной газеты "Красный байкалец" Василий Егорович Доколев. Родовое чутьё притягивало к стрельбам. Он с удовольствием стрелял из мелкокалиберной винтовки, и у него неплохо получалось. Порой он приходил в райком комсомола и предлагал:
— Постреляем, Виктор Иванович, на интерес?
— В чём он заключается? — спрашивал его Быстров, не сведущий в этих простых тонкостях.
— Стреляем вы, я и Иван. Кто займёт третье место, ставит бутылку.
— В рабочее время, Василий Егорович? — недоумевал Быстров.
— При чём тут рабочее время? Пол-литра на троих — это совсем, Виктор Иванович, незаметно.
Быстров продолжал отказываться от предложения Доколева:
— Давай, Василий Егорович, в другой раз — сейчас некогда, занят.
— Мы ежедневно продляем свой рабочий день — нам всегда некогда. Зовём Дуракова? Всего каких-то полчаса затратим! — не успокаивался редактор.
Быстров не испытывал желания портить своё отношение с редактором. Как от него отделаться? Действительно, дел у него много. Доколев не собирается без результата уйти. Журналист достаёт пачку папирос "Беломорканал" и закуривает. Василий Егорович как потомственный охотник уверен, что он лучше выстрелит по мишеням, чем они, двое, а желание выпить — необоримое, поэтому настаивает.
— Звоните Дуракову. Вряд ли он на месте, — не выдерживает натиска Виктор.
Как всегда в таких случаях, Дураков оказывался на рабочем месте. Через минуту он, сияющий, уже в кабинете.
До стрельбища идти 5 минут. Первым стрелять ложится Быстров. Он попадает дважды в десятку и дважды в девятку, одна пуля зацепила восьмёрку. У Дуракова на одно очко меньше. Уверенно стреляет Доколев. Втроём идут осматривать мишень. Первое восклицание вырывается у Дуракова:
— О-о! В тройку редактор влупил! Есть две девятки и восьмёрка. Куда же попала пятая пуля? Нет её. В молоко ушла! — И доверительно добавляет Иван, обращаясь к Быстрову: — Виктор Иванович, а Доколева с нами нет! Сбежал. Идём к нему!
— Не стоит его беспокоить, — не соглашается с ним Быстров. — Он сегодня выпускает газету. Не будем ему мешать.
Подробные комедии разыгрывались неоднократно. Каждый раз Дураков, возмущаясь, с удивлением говорил:
— Как он ухитряется от нас улизнуть? Двое нас, а уловить его не можем.
А секрет по стрельбе прост: Быстров и Дураков несколько раз на неделе тренировались, а бывший охотник брал в руки винтовку только на стрельбище, поэтому он не мог стрелять лучше Быстрова и Дуракова.
В конце обеденного перерыва чиновный люд спешип на работу. С группой молодёжи в это время возвращался со стрельбища Иван Дураков. С ними поравнялся председатель райисполкома. Павел Григорьевич Терентьев. Он поинтересовался у Дуракова:
— Сколько выбил, Ваня?
Только на днях Терентьев крепко отчитывал у себя в кабинете Ивана за систематическое пьянство, поэтому, когда задал вопрос предрик, Дураков растерялся, поняв, что он раскусил его и выпалил второпях:
— Ой, Павел Григорьевич! Только за обедом 150 грамм!
— Опять я повис на крючке, — пожаловался Дураков Быстрову. — Не расслышал и ляпнул Терентьеву! В команде я лучше всех выстрелил.
— Энергия в тебя заложена огромная, всё у тебя получается, — сделал вывод 1-ый секретарь райкома комсомола и уважительно добавил: — Часто тратишь свои силы впустую. Меняй место работы, Ваня. Ты нуждаешься в контроле. Оставь райсобес и перебирайся к нам, в райком. У нас все трезвенники, сплетни не разводят — заняты делом. Твоё отношение к моему предложению?
— Я хоть сейчас готов перейти к вам. Возьму свой сундучок, и я — готов.
— Хорошо, Ваня. Я переговорю с председателем райисполкома.
Павел Григорьевич Терентьев не возражал о перемене места пребывания на службе сотрудника Дуракова, так как знал хорошо всех работающих в райкоме ВЛКСМ, их добросовестное отношение к делам. Иван Дураков будет у них на глазах. Сотрудники райкома ВЛКСМ встретили председателя районного комитета физкультуры и спорта доброжелательно, с пониманием, что всё скажется положительно на работе с молодёжью.
Коллектив райкома комсомола обычно пополнялся ответственными комсомольцами, которые, засучив рукава, сразу же принимались за дело. Сменяемость кадров была — сказывалась молодость. Первыми справили свадьбу Александр Стрекаловский и Агрипина Олейникова. Их любовь не заметили на работе. И вдруг, как снег на голову в тёплое время, они стали супругами. Груша тогда сказала: "В райкоме комсомола надо отдавать себя полностью. Обзавёлся семьёй, освободи место холостякам — уже столько времени у тебя нет, чтобы и вечерами заниматься молодёжью". И она перешла работать заведующей сектором учёта райкома комсомола, когда Галя Бергель поступила учиться очно в педагогический институт. Посчитала Груша, что у неё меньше будет командировок. 2-ым секретарём избрали добросовестную и ответственную комсомолку — Людмилу Краснопееву. Следующую свадьбу справила Галя Макарова — она вышла замуж за Антона Кетрова, поэтому переехала в Байкальск. Заведующей отделом пионеров и школьников утвердили Аллу Петухову, энергичную комсомолку. Она сразу же вошла в колею новой работы, как будто давно этим занималась. Но и она вскоре замуж вышла. Райкомовские девчата нарасхват. Приняли в райком командовать пионерами и школьниками Таню Иванову. Её приметил сотрудник райкома Володя Елизаров. Он, тихий, спокойный, исполнительный паренёк, и приголубил славную Татьяну . До этого бились: кого утвердить заведующей отделом пионеров и школьников. Некого! Остановились на работнице метеостанции Вали Ситниковой. Обком комсомола не хотел утверждать — нет педагогического образования, а она хорошо поработала на общественных началах отрядной вожатой в семилетней школе. Утвердили девушку, но она через год выехала из района на родину, к вятским, отработав по трудовому договору 3 года. И тогда пришла на работу в райком Татьяна Иванова. .Долго ли она поработает? Хорошие девушки в райкоме не задерживались. Вскоре Татьяна стала Елизаровой. Сменяемость кадров не оказывала сильно отрицательно на делах районной комсомольской организации, так как приходили работники из комсомольского актива, и они быстро включались в работу. Постоянными оставались должность 1-го секретаря и машинистки.
Иван Трофимович Дураков в райкомовской среде свободно чувствовал себя, всех сотрудников знал хорошо. На работу он приходил вовремя. Когда уходил по делам, всегда сообщал, куда он направился.
— Ваня, завтра я еду в командировку в Верхнюю Заимку. Не желаешь ли ты со мной прокатиться? Там можно организовать легкоатлетическую и стрелковую секции. Надо поднимать спорт в селе.
— Я готов, — резво ответил Иван. — Когда выезжаем?
— После обеда.
Тёплые тихие дни стояли в конце апреля — ранняя весна подошла. Тишина и покой от зимы. На реке нет сверкающей белизны. Лёд освободился от снежных сугробов, посерел. Зато гладкая ледяная дорога позволяла коню без особых усилий везти двоих седоков. Тёплый весенний день располагал к непринуждённой беседе на различные темы, а Виктор хотел познать глубже старожила, его внутреннюю суть, его отношение к происходящим событиям в районе. Человека лучше познаёшь не в кабинете, не на улице, а в пути, то есть в непринуждённой обстановке. За дорогу к Верхней Заимке о многом поговорили Быстров и Дураков. Лошадка трусит по накатанной дороге, разговор можно вести бесконечный, ни о чём не беспокоясь, рассуждай обо всём — времени достаточно.
— Тебе, Ваня, часто приходится бывать в командировках? — начал непринуждённую беседу 1-ый секретарь райкома ВЛКСМ.
— Впервые выехал, — со всей откровенностью сообщил ему Иван.
— И это не беспокоит руководство райисполкома? — задал каверзный вопрос ему Быстров.
Откровенно и простодушно пояснил Дураков:
— Кому нужно, чтобы я выезжал в посёлки? Там нет спортивных площадок, спортинвентаря. Одни только люди. Съездить к ним поговорить и вернуться?
— Но сейчас всё-таки решился на поездку! — подзадорил его Быстров.
— Сейчас я везу винтовку, можно пострелять, а до этого всё пусто. Ни за чё не ухватишься — ничего нет.
— Постреляешь и уедешь?
— Почему только постреляешь, Виктор Иванович? В школе появились лыжи. Обязательно проведём лыжные гонки. С малышами и со взрослыми. Снег ещё в лесу держится. Главное — постараюсь убедить, что можно и нужно заниматься спортом.
— Правильно рассуждаешь, Ваня, — поддержал его Быстров. — Про что ни спроси, у тебя всегда есть ответ, своё мнение. И верно рассуждаешь. Почему ты, Ваня, перестал учиться в вечерней школе? Окончил 7 классов и завершил своё образование. Но этого же очень мало. Почему оставил учёбу?
— Из-за учительницы русского языка и литературы. Она отругала меня. Я сделал много ошибок в диктанте, и она на меня накричала. Мы её, учительницу, за большой рот ондатрой звали. Дескать, повторили правописание, а я в нём — бум-бум. Все слова писал слитно. Зачем на меня кричать? Она в войну училась. А я, окончив четыре класса, пошёл рыбачить — фронту требовались продукты. Рыба есть, а ловить её некому — все рыбаки выехали бить фашистов. Я виноват в том, что всё на свете забыл, чему учили на уроках русского языка?
— Оказывается, Ваня, ты с детства рыбак. Как ты думаешь, выполнит район годовой план по лову рыбы? По 1-му кварталу никаких сдвигов — рыбачат плохо.
— Выполнят, Виктор Иванович! Можно не беспокоиться — хаповый лов выручит. Вот увидите.
— Что за хаповый лов, Ваня?
— Вы не знаете? Палочка — выручалочка. Придумали хаповый лов в войну — стране нужна была рыба. На нерест омуль косяками идёт только в Верхнюю Ангару. Её перегораживают сетями, не пускают наверх и хапают омуля столько, сколько надо для выполнения годового плана по лову рыбы.
— А как же нерест?
— Всю рыбу, идущую на нерест, не вылавливают. Отпускают. Но большая часть рыбы ловится, потомства она не даёт. Представьте себе, Виктор Иванович: крупная рыба на нерест в первую очередь идёт — терпения у неё нет, а её всю вылавливают. Молодой омуль идёт на нерест ещё неокрепшим, ему ещё бы год-два набираться сил. Его же в следующем сезоне — в садок. Мелочь пускают на расплод. Заметили: крупный омуль исчез? Ловят отнерестившийся омуль когда возвращается в Байкал — надо выполнить план. Омуль, синющий, обессиленный, выгребают. А ведь возвращается в первую очередь самая крупная рыба.
—Выходит, — уяснив смысл рассказанного, заключил Виктор, — на расплод идет с годами только мелочь?
— Вот именно, Виктор Иванович, — подтвердил Дураков. — Таких лаптей, — Иван вытянул руку, ударил другой рукой по локтю, — какие ловили в войну, нет.
— Надо срочно запретить этот хаповый лов! — твёрдо заявил Быстров.
— А как выполнять план? — резонно поставил вопрос Дураков. — От плана зависит размер заработной платы. Исчезнет омуль, тогда, может быть, хватятся.
— Надо думать, как выйти из такого положения, — сделал вывод Виктор.
— Кто будет думать? — с возмущением заявил Иван. — Годовой план по лову рыбы выполнят — все хлопают в ладоши. А я думаю: это они под бурные аплодисменты прощаются с омулем.
— Всё-таки, Ваня, зря бросил учёбу: из тебя бы вышел хороший районный руководитель — многое ты знаешь и верно оцениваешь всё, что происходит в райцентре. Я с тобой неоднократно говорил на эту тему. Всё верно у тебя. Ты бы, возможно, вырос до должности 1- секретаря райкома партии.
— Я?! — удивился Иван Трофимович — Моя фамилия для этой должности не подходит. Говорили бы: "Есть у нас секретарь, и тот Дураков". Вот такие были бы шутки, Виктор Иванович.
— Какие шутки, Ваня? — не согласился с ним Быстров. — Я серьёзно говорю. Получил бы ты образование, вступил бы в партию. Дружбу со спиртом тебе надо бросить. Очень часто ты бываешь под градусом.
— В этом вся закавыка — люблю выпивать, — откровенно признался Дураков. — Водке трудно меня побороть. Соберёмся на праздник за столом, многие мужики так захмелеют, что спать улягутся. Я же сижу один и потихоньку выпиваю. Проснутся мужики, я с ними выпью, и — ничего мне. Домой на своих ногах уйду. Правда, почти перед самым домом полностью отключаюсь. Клава, жена моя, доводит до постели — я же ничего уже не соображаю.
— А заявляешь: водке трудно тебя перебороть. Всё же сваливает она тебя!
— Столько выпить! Слон от такой дозы упадёт.
— Слон, Ваня, и от ста граммов свалится. Будешь часто выпивать, беспробудным пьяницей станешь. Можешь долго не пить?
— Вполне могу, — заявил Иван. — Целый месяц, если не больше, во рту глотка спирта не было, когда с братом на ондатру капканы ставили.. Обходились без водки. И не страдали — некогда было: брат подтаскивал мне ондатру из капканов, а я весь световой день еле успевал их обдирать. О выпивке не думали.
Иван задумался и откровенно с улыбкой пояснил:
— Бывают такие моменты, Виктор Иванович, не думаешь о выпивке, а она неожиданно подвернётся. С другом столкнёшься, а у него повод есть, отказаться не могу. Тогда при встрече с Терентьевым всё вышло из-за Клавы. .За обедом она сказала: "У тебя сегодня дед умер". Я ухватился за соломинку: надо помянуть. Налил себе 150 грамм водки и выпил. На стрельбу не повлияло — я лучше всех тогда выстрелил, а чё спросил Павел Гигорьевич — не расслышал. "Выбил", а мне послышалось —"выпил". Подумал, очень зоркий — никто из команды меня не заметил, а он усёк. Надо же было так обмеишуриться!
Быстров натянул вожжи, и лошадь пошла шагом.
— Перекусим, Ваня? — предложил Быстров. — Нам ещё часа два ехать.
— Я никогда не выступаю против таких предложений. Люблю повеселиться, особенно пожрать, — с весёлой радостью объявил Иван.
Когда Виктор развязал узелок, и из него выглянуло горлышко бутылки, Дураков не удержался, чтобы не заговорить о ней:
— Мороз градусов под двадцать, а ей, красавице, хоть бы хны — незамерзающей лежит спокойненько. Минус 40 градусов её не берёт.
Быстров предупредил его:
— Ночевать будем у Дружининых. Вечером выпьем и — всё, на этом остановимся, чтобы не сказали, что явились пьяницы.
— Я не возражаю, — ответил ему Иван.
Перекусили и поехали дальше по гладкому льду.
— Ещё немного проедем и предстанут полыньи. Проскочить бы их нам благополучно, — вводил Быстров Ивана в курс предстоящей езды.
Дураков молчал, ибо не знал ничего то, что беспокоило Виктора. Вдруг Быстров, внимательно рассматривая правый берег Верхней Ангары, воскликнул:
— Смотри, Ваня, какая накатанная дорога поднимается на берег! Неужели по реке уже не ездят? Свернём с реки, поднимимся на сушу?
— Ничего не могу посоветовать, — ответил он. — Не знаю.
— Сворачиваем! — решительно заявил Быстров. — Даже в трескучие морозы полыньи курятся, словно кто-то их подогревает. Наверное, уже растопили лёд на дороге. Немного проедем, если чуть чего, вернёмся назад.
Быстров повернул коня налево. Сани легко скользнули на подъём.
— Посмотри, Иван, какая накатанная дорога — по ней много проскочило саней! Видно, действительно по Верхней Ангаре нет пути.
Уже сгустились сумерки, когда они подъехали к озеру. Впереди чернел еловый лес.
— Верхняя Заимка уже недалеко. Вон за леском!
Конь неожиданно остановился.
— Дорога исчезла! — с изумлением заметил Дураков. — Я добегу до ёлок. Возможно, туда нужно свернуть.
Дураков с легкостью выпрыгнул из саней и побежал к лесу. Быстров стал терпеливо его ждать. Почему конь остановился? Понял, что кончилась дорога? Быстров вылез из кошёвки и подошёл к морде лошади. Впереди что-то чернело, сумерки не давали разглядеть, что же там. Он вернулся к саням, взял из кошёвки стебелёк. Подошёл к коню и бросил сухой стебель в тёмное пятно, и к ужасу своему, Виктор понял, что в метре от него чернела вода — выручил конь, остановился вкопанным перед водоёмом.
Подбежал Иван и сообщил:
— У леса дороги нет. Там наезженных следов много. Видимо, рыбакам посчастливился хороший улов, они и проторили дорогу. от озера к реке.
— Как же быть? — с печальной неопределённостью произнёс Быстров. — к озеру дорога чудная, а дальше — тупик. Возвращаться назад? 5 километров надо проехать. К ночи доберёмся до ночлега.
— Уже звёзды появились на небе, — подтвердил Иван.
— Здесь переночевать? Вон стоят скирды сена. Корм коню есть.
Дураков не одобрил это предложение Виктора:
— Морозец не даст уснуть. Потом полдня будем отогреваться.
— Поехали к лесу. Может быть, проедем краем по озеру. За ёлками — Верхняя Заимка. Поехали! — решительно заявил Виктор.
Подъехали к ёлкам. Иван соскочил из кошёвки и пробежал по льду.
— Лёд прогибается, — сообщил он. — Выдержит коня с санями? Не знаю.
Но от затеи — проехать краем озера Виктора уже нельзя было остановить.
— Бери, Ваня, пешню и беги впереди. Я распущу вожжи и следом за тобой.
Иван бежал по прогибавшему льду. За ним — Быстров с вожжами. Но умный конь, почуявший слабость льда без принуждения не отставал от Виктора. Двоих одновременно вполне может не выдержать ледяной панцырь. Из всех сил бежал Виктор, но конь без особых усилий догонял его и толкал мордой в спину.
— Впереди, — озабоченно крикнул Иван, — на льду большая лужа!
— Проскакивай её! — скомандовал Быстров. — Промочим валенки, но что поделаешь? Лёд с сильно прогибается? Беги, Иван, быстрее!
Промахнув через лужу, выскочил на сушу Быстров и радостно сказал:
— Проскочили! Я всё время думал, что искупаемся.
Когда они разувались на кухне у Дружининых, дед с удивлением спросил:
— Где вы так успели намокнуть? Сегодня же не таяло!
— По озеру ехали, свернув с реки, — сообщил ему Быстров, снимая носки.
— По какому озеру? — с ещё большим удивлением спросил Дружинин.
— То озеро, что перед Верхней Заимкой.
— И по озеру проехали? — не успокаивался дед Егор, лицо его посуровело.
— По нему.
Ещё больше нахмурился Егор Дружинин и со всей откровенностью выдал:
— Ох, ты и дурак, Витя! Дурак! Куда вас занесло! Не зная броду, полезли в воду! В этом озерище полтора- два метра грязи, только сверху водичка. Если бы лёд обрушился, вы бы живыми из озера не выкарабкались. Дней 20 назад там, когда ещё совсем не таяло, колхозные рыбаки неделю тягали карася. Вот и сделали дорогу. Сейчас проехать по озерку — остарничеть надо. Ехали в темноте. Не могли перед озером переночевать?
— Видели скирды сена, — подсказал Дураков.
— В них бы и переночевали! Нет, попёрлись по озеру. Потонули, вас бы только летом нашли, когда завоняли, — не успокаивался Егор Петрович.
— Кто знал, что так опасен этот водоём!
— Кто знал! Кто знал! — передразнил Виктора Дружинин. — Надо знать,
куда сворачивать. Бабка, ставь самовар! У них, наверное, в животе давно бурчит — уже поздний вечер.
Четыре дня посвятили командированные комсомольцы Верхней Заимке.
Они провели комсомольское собрание, организовали лыжный кросс на 5 и 10 километров. Спортивные мероприятия завершили соревнованием по стрельбе из мелкокалиберных винтовок. Дураков остался доволен поездкой.
Как-то вечером, когда Быстров и Дураков разлеглись на полу на ночлег, Иван спросил Виктора:
— Виктор Иванович, можно мне старушкам починить швейные машинки?
Этот вопрос поставил в тупик Быстрова. Они сюда приехали чинить швейные машинки? Но с другой стороны, если не отремонтирует Дураков швейные машинки, то омертвевший металл будет вечно стоять в избах — такой ремонтной службы в районе нет. Женщины в райцентровское ателье не поедут, а мужчин туда палкой не загонишь. Будут вручную обшивать друг друга. Иная женщина в таком платье постесняется появиться в праздник на улице, тем более в клубе. Шельмец Ваня — он знаток швейных машинок! Такому деловому быть бы 1-ым секретарём райкома комсомола — жужжала бы вокруг него молодёжь, а он больше всего любит за бутылочкой гоняться.
— Починяй, Ваня, швейные машинки! — великодушно посоветовал ему Быстров. — Людям надо делать добро. Отремонтируешь, спиртным не угощайся.
Каждый вечер Иван приходил к Дружининым трезвым.
Из всех видов спорта, проводимых в Нижнеангарске, таких,как бокс, шахматы, волейбол, футбол, лыжные гонки, лыжные походы, Дураков предподчтение отдавал боксу. Но увлёкся Иван и стрельбой.
— Заводчане часто тренируются, — сообщил Иван, — и хотят нас перещеголять. Надо, Виктор Иванович, участить тренировки.
Когда команда рыбозавода завоевала 1-ое место Иван огорчённо пояснил:
— Девушки нас подводят. Хорошо стреляет Краснопеева, но на этот раз она была в командировке, и нам досталось только 2-ое место.
Когда же в команду стрелков влилась недавно избранная 2-ым секретарём райкома комсомола Дуся Семёнова, то команда стрелков постоянно завоёвывала на соревнованиях 1-ые места. Дуся с первых тренировок начала метко стрелять, будто дух её предков передал ей навык стрельбы. Команда стрелков райкома комсомола считалась самой сильной, и этим гордился Иван Трофимович
В зимние каникулы ежегодно учащиеся средней школы райцентра совершали лыжные походы. Их маршрут пролегал обычно до Куморы. Январские морозы их не пугали. Девочкам советовал учитель физкультуры Пахутов прикреплять к груди шкурки животных. Лыжники успешно преодолевали 150 километров по тайге в одну сторону, совершая в жгучий мороз ежедневные переходы по 50-60 километров При призыве в армию недовесков не было. Все юноши к семнадцати годам здоровы и физически закалёные. Мальчики в зимнее время не одевали пальто или фуфайки, большинство из них носили свитеры, подражая в одежде учителям физкультуры Пахутову и Зуеву. Подростки и взрослые тепло одевалась, когда выезжали на собаках по замёрзшему льду Байкала на рыбалку. Мороз и дальняя дорога сибирякам не страшны.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Иван Дураков, шутник и весельчак, охотник до многих общественных дел, чуть ли не стал сватом Быстрова в мае 1954 года. Когда Виктор собирался уходить на обед, к нему в кабинет зашёл Дураков. Сияя всем лицом, он спросил:
— Виктор Иванович, вы ничего не замечаете вокруг себя?
— Не понял, о чём ведёшь речь, Ваня, — признался Виктор.
— Да одна девица положила на вас глаз. На работу идёт в одном платье, с обеда она уже — в другом.
— О Вере Звягиной ведёшь разговор, Ваня?
— О ней, — подтвердил Иван. — Шустренькая такая.
— Мне о ней уже намекали. Но она, Ваня, уже побывала замужем. Сыну три года. Да и постарше меня.
— Чего тут особенного? Сходишь к ней несколько раз, не понравится, бросишь — ей и тебе терять нечего.
— Такую дружбу и любовь я заводить не хочу, — откровенно признался Виктор. — О семейной жизни основательно я ещё не думал.
— Напрасно, Виктор Иванович. Убивается и увивается Вера искренне. — К сказанному он добавил, сияя всем лицом: — Попытка — не пытка, Виктор Иванович. Надо же когда-то всё узнать.
Наверное, размыслил Быстров, Иван с ней всё согласовал. Вскоре зашла к Виктору на работу и Вера.
— Виктор Иванович, — заявила Звягина, прищуривая свой карий правый глаз, — в воскресенье я приглашаю вас на свой день рождения. Придёте?
Для Виктора это было неожиданностью. Как отказаться от приглашения?
— Я планировал в этот день заняться другими делами, Вера. Мне нужно подготовиться к активу по культуре. Я ещё не обдумал, о чём предстоит сказать комсомольцам. Давай, Вера, отметим твой день рождения в следующем году, — попытался отказаться от приглашения Быстров. — Я ещё многих не знаю.
Последней фразой и воспользовалась Вера.
— Своё знакомство, Виктор Иванович, расширите, побывав у меня. Я и мои подруги ждём вас.
Как отказаться от приглашения на день рождения?
— Кого из мужчин позвали? — спросил он.
— Не пугайтесь. Очень узкий круг гостей будет. Придут две мои подруги. Из юношей — наш моторист райисполкома Митя, ветфельдшер Вася Семушев и вы.
— Василия я знаю. Спокойный, уравновешенный юноша. Комсомольские поручения выполняет чётко.
— Троих вы, Виктор Иванович, знаете. Познакомитесь с другими на дне моего торжества. Договорились, Виктор Иванович! — проявляя настойчивость, проговорила Вера, — Ждём вас к двенадцати часам. С собой ничего не берите. У нас — дружеская товарищеская встреча.
— Хорошо, я переговорю с Семушевым. — не сумел отказаться от приглашения Виктор.
Начинаются девичьи дела. Его сугубо личные интересы интриговали Марию Георгиевну, но он отшутился — дескать, всё впереди. В Нижнеангарске его внимание не привлекла пока ни одна. Теперь же придётся посетить ту женщину, которой он понравился.
В воскресный день, перед обедом, Витя Быстров и Вася Семушев шагали по безлюдной Партизанской улице. Пройдя километр по улице, Василий, указывая пальцем, сказал:
— Вот Верин домик.
Как только вошли юноши в небольшую кухонку и поздоровались, Вера громко провозгласила:
— Здравствуйте! Проходите. Мы ожидаем вас!
Шесть пар любопытных женских глаз сосредоточились на юношах.
— Я думал, — сказал им Дмитрий-моторист, когда они освобождались от верхней одежды, — не придёте, соколом быть мне среди женских персон..
В комнате стол уже накрыт. В шести гранёных стаканах, расставленных на столе, налит до краёв разведённый спирт. На стаканы обратил, прежде всего, внимание Быстров. Но и как не взглянуть? Их содержимое должны сыграть "зловещую" роль. Такие мысли пришли сразу к Виктору, и он подумал: "До утра нам не уйти отсюда".
— Тося и Катя с нами празднуют, — представила им Вера перезревших невест, довольно рослых и крепких и фигуристых в.новеньких платьях.
Когда усаживались за стол, Дмитрий шепнул:
— На выбор — трое.
Тихо ему заметил Василий:
— Виктора Ивановича Вера никому не отдаст. Сватовство, по девичьему плану, должно состояться.
— Всех троих завербуют, — утвердительно заявил Митя.
— Как сказать, — ответил ему Семушев.
Первый тост в честь подруги с пожеланием ей счастья провозгласила Тося и в конце своей торжественной речи заключила:
— Всем выпить до дна — зла не оставлять!
Дмитрий осушил стакан полностью и, занюхивая кусочком хлеба, сказал:
— Эх бы, закусить омулем с душком!
Но зная, что Виктор Иванович — новый человек в их среде, Вера не выставила на стол омуль с душком. Виктор и Василий удовлетворились лишь одним глотком из стакана.
— Что же вы, ребята, так? — заметила Катя. — Сердитесь на нас?
Не успели перекусить, как Катя провозгласила второй тост. После третьего тоста Виктор сказал Василию:
— Выйдем прохладиться. Пусть отдохнут от тостов. Без пауз их произносят.
Во дворе туалет в метрах двадцати пяти от дома. Вышли они из туалета, а на крыльце уже красовались три девицы.
— Не прокараулили кавалеров, — шепнул Виктор Василию.
Не подав вида о стремлении уйти, юноши зашли в избу.
Только под настойчивым напором девиц, в конце концов, опустели стаканы у Виктора и Василия, а ко второму блюду ещё не приступали Тут же им налила Тося из бутылки опять полные стаканы.
— Выходим, Вася, после очередного тоста! — сказал ему на ухо Виктор.
Лишь захлопнулась туалетная дверь, как три красавицы уже стояли на крыльце в ожидании юношей.
— На улице майский мороз минус 15-17 градусов. Будем их вымораживать, Вася, до посинения. Долго, думаю, в платьицах они не простоят, — заявил Виктор Быстров.
На крыльце женщины поёживались, переступали ногами, похлопывали себя ладонями по бокам, чтобы не одолел холод. Не выдержали и разом зашли в дом.
— Пошли одеваться! Пусто на крыльце! Проскакиваем двор и — на улицу! — скомандовал Быстров.
Шагая по улице, Виктор предупредительно заметил:
— Они идут за нами, Вася! Не оглядывайся. Прибавляем скорость и сворачиваем в проулок направо. Девчата тожеускорили шаг.
По проулку юноши уже бежали.
— Как хорошо, Вася, что улица пустынна! Никто не видит наше бегство! Сколько было бы толкований! На неделю бы хватило разговоров в райцентре! — выдал Виктор своё умозаключение.
— Да, сватовство не состоялось, — сделал вывод Василий Семушев, —
Почему мы согласились отметить день рождения Веры? Не встречались, не разговаривали — сразу на праздник. Напоить и женить — таков был их план.
На этом Вера Звягина не отреклась от своей задумки.
В первых числах ноября Мария Георгиевна сообщила Быстрову:
— Виктор Иванович, мы решили отмечать октябрьские праздник у нас. Вы примите участие?
Виктор планировал в праздничные дни заняться письмами, но, подумав, сообщил квартирной хозяйке:
— Куда же мне деваться?! Какой взнос требуется от меня?
— Складываемся, Виктор Иванович, по 25 рублей.
Виктор передал ей 25 рублей. Принимая деньги, Мария Георгиевна, как между прочем, сообщила ему:
— Просится к нам на вечер Вера Звягина. Вы не будете возражать?
— Какие могут быть возражения, Мария Георгиевна? Вы — хозяйка. Какие гости приемлемы, вам решать.
Виктор понял, что женщины обстоятельно всё обсудили: под рюмочку можно выловить рыбку. Могут воспользоваться. Пока он никем не занят.
Праздновать к Котовым пришли супруги Буркот, Судьины, а также Поликевич и Вера Звягина. Весь вечер Вера, как мышь у норки, молчала. Когда в полночь гости стали расходиться, она подошла к Виктору и с нежностью в голосе тихо проговорила.
— Мне далеко идти. Вы проводите меня, Виктор Иванович?
Виктор молча кивнул ей головой. Как он мог отказаться? Вера пошла переодеваться в спальню Котовых. В это время, уже надев пальто, к Быстрову обратилась Поликевич.
— Виктор Иванович, уже начинаются собачьи свадьбы. Могут напугать. Сопроводите , пожалуйста, — мне идти почти до Сухого Молокона.
— С честью выполню вашу просьбу, — отозвался Виктор — он не хотел наедине оказаться с Верой и решил воспользоваться подвернувшимся случаем.
Придя после проводов Поликевич, Виктор спросил у Марии Георгиевны:
— Вера одна ушла домой?
— Нет. Александру Павловичу пришлось её провожать, — с каким-то серым оттенком произнесла она
Виктор ничего ей не ответил. Он понимал, что Вера питала надежду на содействие Марии Георгиевны Котовой — она же сумела залучить Александра Павловича. Мария Георгиевна считала, что женщина, а не девушка, скорее всего, сможет связать Виктора семейными узами — у неё неплохо получилось: она довольна супружеской жизнью, и муж к ней внимателен. После этого вечера Вера Моисеевна поставила не точку, а запятую своим любезным мечтам — больше она не меняла платья дважды на день. Однако она продолжала ожидать случай, который бы породнил её с Быстровым.
В этот раз и Мария Георгиевна поняла, что не просто Виктора спихнуть с холостяцкой жизни — видимо, крепко с кем-то он завязан любовью. Но в действительности этого не было, ошибалась Мария Георгиевна. Много девушек вращалось вокруг Виктора красивых, и стройных, и умных, и покладистых по характеру, но ни одна из них не затронула его сердце, чтобы он не спал ночами, а думал бы о ней.
Предпочтение он отдавал Вале Коршуновой. От неё приходили письма. Но в каждом письме не единого намёка на их отношения. И в каждом конверте писулька Веры, её подруги — от неё у неё секретов нет. Выходит, его признание Вера прочитает первая? Может быть, он симпатичен её подруге, а не Валентине? Как раскрыть её и себя перед ней? Нужны смелость и решительность. В какой-то степени того и другого у Виктора не было в полной мере. Поэтому он оставался одиноким. Переживал ночами, скучал, но бойкости не проявлял. Чередом шли от него девушкам письма, спокойные, содержательные, порой интересные, но на этом всё обрывапось: глубже дружеские отношения не развивались — не допускал этого Виктор.
Сидя поздним вечером в комнате при свете керосиновой лампы, Виктор перебирая письма девушек, присланных из разных мест страны, бурчал себе под нос песенку:
У тебя на сердце камень —
Влюблена ты в одного.
Хочешь быть его женою,
Но тебе не суждено.
Дела обширные, захватывающие Быстрова полностью, не оставляли ему ни одной минуты свободной ежедневно.
В мае — актив комсомольцев райцентра, посвящённый клубной работе. Заиграла энергия молодёжи. Все вечера, когда находился Быстров в райцентре, он проводил в районном Доме культуры — не было у него дней ни выходных , ни проходных. Но об этом пойдёт речь ниже.
Знакомясь в первые месяцы с районом, с работой комсомольских организаций, Быстров постоянно размышлял, какую лепту могут внести комсомольцы в трудовую жизнь района? Это же обязательное условие для проявления активности комсомольских организаций. Сам Быстров не охотник и не рыбак. Ни разу он не ходил с ружьём по лесу, никогда не сидел на берегу с удочкой. А рыбалка и охота — основные отрасли района. Какой вклад вносит молодёжь в эти отрасли?
На районной отчётно-выборной комсомольской конференции ни в докладе, ни в выступлениях не было сказано ни одного слова о труде комсомольцев. Как с этим быть? Как к этому подступиться? Как можно непосредственно не участвовать в создании материальных благ? Создать молодёжные рыболовецкие бригады? Но таких организационных проявлений нет ни у колхозов, ни у рыбкомбината. Охоту на пушного зверя бригадами, звеньями не ведут. Охотятся в одиночку. Молодых охотников очень немного, всего единицы. Как же райкому комсомола воздействовать на производственную сферу?
Единственная комсомольская первичка геолого-разведывательной партии влияет на производственную деятельность изыскателей. Комсомольцы своим трудом и агитационными мероприятиями способствуют улучшению работы коллектива геологов. Об их деятельности с восхищением рассказывал в райкоме комсомола Александр Стрекаловский, побывав там в командировке.
— Если бы так работали у нас все первички, как комсомольская организация геологов, то райком комсомола успешно бы решал все задачи, поставленные партией перед комсомольцами и несоюзной молодёжью, — константировал комсомольский заворготделом.
В конце апреля Александр Стрекаловский привёз с обкомовского семинара новость, которая озадачила всех сотрудников райкома комсомола.
— Страна Хрущёвым направлена на выращивание кукурузы. Мы должны догнать Америку по мясу и молоку. Выручит кукуруза, — сообщил Стрекаловский на аппаратном совещании.
Быстров, зная, что кукуруза теплолюбивое растение и выращивают её в стране на юге, спросил:
— Александр Иванович, когда-нибудь видел кукурузу?
— Только на картинках, — откровенно признался он.
— Зёрнышек привёз?
— Семена кукурузы ещё в республику не завезли. Початков в обкоме нет.
— Как же южанка приживётся в Северо-Байкалье? — недоумевал Быстров. —Только к 10 июня Байкал освобождается ото льда. В августе ночью заморозки. Сможет кукуруза за два месяца вырасти?
Стрекаловский, познавший теоретические сообщения по выращиванию кукурузы, пояснил:
— Говорили на семинаре, что на початки королеву полей надо выращивать 4 месяца. Кукуруза хорошо растёт в торфо-перегнойных горшочках — ускоряется её рост. Задание районам: в обязательном порядке приступить к изготовлению горшочков.
— И за два месяца вырастет? — не успокаивался Быстров. — Не созреет. Душкачан, Холодное, Байкальск отпадают — близко расположены к Байкалу. В Куморе и Уояне выращивать?
— Летом туда холод не всегда добирается, — добавил Стрекаловский.
— Эвенкам предложить выращивать кукурузу? Не получится! — высказала своё сомнение 2-ой секретарь райкома ВЛКСМ Агрипина Георгиевна.
— Выходит всё-таки, — сделал вывод заворготделом, — начинать надо кукурузные дела в колхозе имени Сталина — там и посевные площади побольше, чем в других хозяйствах.
— Торф и перегной в Куморе найдётся, —добавила Груша. — Комсомольцы и школьники помогут делать горшочки.
— Сколько надо изготовить горшочков? Тысячу горшков на хозяйство или мало? — рассуждал Быстров, находясь в неопределённости с королевой полей.
— Тысяча, наверное много, — возразила Груша. — Хотя бы сделать 400-500 в первую весну.
— По стебельку корове. А телёнку? Через 3 дня состоится пленум райкома партии. Разговор поведут о кукурузе. После пленума, Александр Иванович, двигай в Кумору. Руководство колхоза будет в курсе событий. Только я не представляю, как придётся размещать кукурузу на полях. В ручную? Например, где можно выставить для проращивания семян 5-8 тысяч торфо-перегнойных горшочков?
— Только в школах и клубах можно разместить горшочки, Виктор Иванович, — отозвался Стрекаловский .
Взорвалась Галина Макарова, заведующая пионерским и школьным отделом райкома ВЛКСМ:
— Саша, ты такое в райкоме партии не скажи! Закроют школы.
—Тысячу горшочков рассадить можно, — не успокаивался Быстров. — А если несколько тысяч? Всем селом размещать кукурузу на поле?
— Воскресником можно одолеть. К тому же, королеву полей сажать надо квадратно-гнездовым способом, — разъяснил Александр.
— Какой квадратно-гнездовой метод, Александр Иванович? В колхозе единственный многолетний гусеничный трактор! Лошадьми? Это какие борозды надо делать! Но у сибиряков нет сох! Как бороться с сорняками на поле? Вопрос.
— Тяпками, Виктор Иванович, тяпками будем уничтожать сорняки.
— Александр Иванович, разберись с этой королевой. Мороки много с ней. Затраты большие сделают, а в итоге получат пшик, — сделал вывод Быстров.
— Вполне такое может произойти, — согласился с ним Стрекаловский.
Юношей успокоила 2-ой секретарь райкома ВЛКСМ Олейникова:
— Я просмотрю все газеты и журналы с кукурузной тематикой, и через два дня обсудим. С пустым багажом ехать в колхоз нельзя.
— Обком комсомола придаёт особое внимание королеве. Все обкомовские сотрудники выезжают в районы выполнять поручение партии, — сообщил Саша.
Выехал Стрекаловский в Верхнеангарск. С большой тревогой ожидал Быстров сообщение оттуда — комсомол занялся практичными делами. Что из этого получится? Быстров вызвал Стрекаловского на переговоры по радио.
— Виктор Иванович, — сообщил заворготделом, — здесь никакого понятия не имеют ни о кукурузе, ни о горшочках для неё. Председатель колхоза пообещал подвезти перегной и торф к клубу. Другого помещения, где можно изготавливать горшочки, нет. Бочка с водой у клуба уже стоит.
— Сделайте, — посоветовал ему Быстров, — из дощечек формы для изготовления сразу несколько горшочков. И дела сдвинутся с места.
— Попытаемся, Виктор Иванович. Будем проводить комсомольские собрания, чтобы заострить внимание на проводимое мероприятие.
Позднее Стрекаловский с попутчиком передал письменное сообщение.
"Делаем всё, но дело пока ни с места.
Горшки /Он подчеркнул это слово./ изготовили учителя около 200 штук — ленивый народ. Завтра приступит школа готовить. Попов /директор\ обещает выдать 6000 штук.
Комсомольцы-сталинцы примутся за изготовление 25 апреля, в воскресенье".
Далее Стрекаловский сообщал о других делах. "Пока собрали около 15 центнеров древесной золы". По физкультурной работе: "Здесь нет ни камер, ни волейбольных, ни футбольных покрышек для мячей. С открытием пионерского лагеря вопрос решается медленно. Май проведём хорошо".
Райкомовскому работнику в командировке приходилось решать все вопросы, несмотря на то, что они не всегда входили в компетенцию работника.
Изготовили в колхозе около трёх тысяч торфо-перегнойных горшочков. На двух гектарах кое-как вручную посадили кукурузу в горшочках и без горшочков. В конце июня мороз погубил все всходы. Так не удалось выполнить по кукурузе наказ Хрущёва.
Более удачные кукурузные дела получились через год в колхозе имени Калинина. Свидетелем этого стала Людмила Краснопеева.
Людмила Ивановна, избранная 2-ым секретарём райкома ВЛКСМ, решила побывать во всех первичных организациях района. В августе она направилась в Уоян. Прибыла в посёлок, но там не оказалась ни одного комсомольца. Новый секретарь первичной организации колхоза имени Калинина Лидия Кузнецова проявила организаторскую энергию. Сплотила комсомольцев Лида, и они решили обеспечить райцентр овощами. Все комсомольцы выехали выращивать огородные культуры в Делакоры. Этот небольшой населённый пункт, в котором жили три семьи, располагался в пятидесяти километрах от Уояна. Понятно, что эти километры никто не мерил — всё бралось на глазок. Как же так? Преодолеть столько километров от райцентра, побывать в Уояне и не встретиться с членами ВЛКСМ? Решительная девушка не побоялась сложности предстоящего маршрута.
До Делакор 25 километров первоначально Людмила ехала верхом на лошади. Впервые девушка познала езду в седле. Полностью разбитой подъехала она к реке Катера, которая преграждала путь. Неширокая речка бурно бурлила — в августе обильно таяли снега и лёд в горах. Переправиться на другой берег невозможно — бурлящая речка поглотит коня. Один из проводников с лошадьми возвратился в Кумору. С другим колхозником, сопровождавший её, ей предстояло перебраться по бревну на другой берег реки. Но как перейти, если ноги после длительной езды верхом не отрывались от земли? Любое движение ног отзывалось нестерпимой болью. Хорошо, что проводник догадался, что девушка не устоит на бревне. Заночевали у костра на берегу реки, а ранним утром отправились в путь. 25 километров, превозмогая боль в ногах, не жалуясь проводнику, одолела она путь в глушь, в Делакоры.
Бурно встретили девушки-эвенки прибытие в Делакоры 2-го секретаря райкома ВЛКСМ.
— Мы рады новому человеку, тем более из райкома комсомола. Живём здесь дружной семьёй, нам весело, — сообщила Лида Кузнецова.
Людмила Краснопеева убедилась, какими организаторскими способностями обладает секретарь первичной организации колхоза имени Калинина. Весной из Уояна в Делакоры прибыла группа комсомольцев во главе с Лидой Кузнецовой, чтобы заняться огородными делами. Землю под огородные культуры вспахал лошадьми управляющий фермой. У охотничьего хозяйства небольшой участок пашни. Нет трактора. Вся работа вручную, как Х!Х веке.
Комсомольцы показали Людмиле Ивановне огородные плантации, которые они возделывали. Выращивали морковь, свёклу, огурцы и на больших участках капусту и картофель. Нет сорняков. Людмилу удивила кукуруза, возделываемая комсомольцами. Зелёной стеной стояли двухметровые стебли с початками. С гордостью показывала Лида таёжное новшество. Она, вполне удовлетворённая выполненной работой, улыбаясь, рассказала:
— Нас выручил управляющий фермой. Он украинец. Подсказал нам, когда сажать кукурузу, как разместить на поле горшочки, чтобы потом обработать её тяпкой. Надеемся получить свои семена кукурузы.
Так Людмила Ивановна, благодаря стараниям комсомольцев, познала королеву полей.
В начале октября к Нижнеангарскому причалу пришвартовалась баржа с овощами. Комсомольцы Уояна в полном достатке удовлетворили жителей райцентра свёклой, морковью, капустой, солёными огурцами и картофелем. Комсомольцы привезли початки кукурузы и засохшие длинные кукурузные стебли Вот так эвенки! Считали, что эвенки не любят заниматься земледелием, поэтому не выращивают ни сельскохозяйственные, ни огородные культуры. Деловитость и раскрывшийся организаторский талант Лидии Кузнецовой опровергли эти доводы. Вклад уоянских комсомольцев по выращиванию огородных культур был достойный. Можно выращивать кукурузу в Северо-Байкалье! Но как доставлять её из Делакор на центральную усадьбу колхоза к дойному стаду коров? Вопрос очень серьёзный и неразрешимый. Возили на санях силос из Делакор в Уоян. В ту осень северяне райцентра в достатке запаслись капустой, картофелем и солёными огурцами, доставленные на ярмарку из колхозов имени Калинина, имени Сталина и "Победа".
У райкома комсомола была попытка внести лепту в добычу рыбы. В начале июня 1954 года Владимир Павлович Буркот заметил Быстрову:
— План по лову рыбы выполняется плохо. Организовал бы райком комсомола молодёжную рыболовецкую бригаду, внесли бы вклад в добычу рыбы.
— Стоит подумать, — ответил ему Быстров. — Поможете сохранить за членами бригады их прежние рабочие места?
Летняя рыбалка на Байкале представлялась Быстрову в радужном свете. Это же не работа, а отдых! Закинул сеть, вытащил из неё рыбу, и вари уху! В сказочной природе пройдут замечательные летние денёчки.
Укомлектовать комсомольскую рыболовецкую бригаду райкому комсомола
не представляло большого труда — к кому обращались, каждый соглашался быть рыбаком. В комсомольскую бригаду вошли Иван Дураков, Николай Турчанинов, перешедший из райкома комсомола работать инструктором райисполкома, райкомовская машинистка Надя. Пожелала работать в бригаде девятиклассница, и ещё 6 комсомольцев влились в комсомольскую рыболовецкую бригаду.
Рыбокомбинат выделил баркас, сеть и назначил бригадиром опытного рыбака дядю Гришу. Укомлектованная бригада выехала рыбачить в Догары.
Виктор Быстров заявил сотрудникам райкома комсомола:
— Я на 10 дней ухожу рыбачить. Мне надо познать рыбалку, а то я не знаю, что из себя представляет мотня.
К вечеру появился секретарь райкома ВЛКСМ в комсомольской бригаде. Иван Дураков из большой лодки вымётывал невод. Члены бригады долго выбирали большущий невод, подтягивая его к берегу. В мотне оказалось всего десятка три омуля. Понятно, что вся рыба пошла на ужин. Виктор заметил, что члены бригады спокойно, без энтузиазма, тянули сеть. Но у членов бригады ропот от неудачной тони не появился. Иван Дураков с сожалением сказал:
— Опять не повезло. Никак не можем наткнуться на косяк.
Удовлетворившись вечерней ухой, все улеглись спать на общих нарах в небольшом зимовье. Ни простыней, ни матрасов нет, под боком у каждого — доски. Несмотря на такие неудобства, Виктор на вольном воздухе спал крепко.
Утром разбудил их зычный голос бригадира. Все побежали к Байкалу умываться холодной водой. Дежурные принялись за приготовление завтрака. Иван Дураков сел к бригадиру в большую лодку, чтобы, удаляясь от берега, выметать невод. Быстров наблюдал за ними: вёслами грёб бригадир, Иван Дураков выбрасывал невод из лодки в воду. В ясный день чуть колыхались байкальские волны. Удивительная прелесть — байкальская рыбалка! Такой Виктору Быстрову представлялась ловля рыбы на фоне очаровательных красот чудесной природы. Есть чему любоваться:. Байкал, чуть колышущий, и горы с белоснежными вершинами, и нежно-голубое небо!
. Молодые рыбаки стояли в ожидании на берегу. Лодка, совершив полукруг по Байкалу. приткнулась к плоскому берегу. Из неё выскочили бригадир Григорий и Иван Дураков. Пустая посудина равномерно покачивалась на волнах. С двух сторон на сухом берегу лежали верёвки прицепленные другим концом к сети.
— Всем тянуть невод! — подал команду бригадир и пошёл греться к костру, за ним последовал Дураков
Предстояло по пояс войти в воду и с двух сторон, ухватив верёвку с ячейками невода, подтягивать древнейшее орудие лова к берегу. Быстров со всеми подошёл к Байкалу и увидел, как нерешительно входили комсомольцы в воду. Чего они медлят? Оказывается, не просто войти в воду. Очень прозрачен байкальский водоём. Как через чистейшее стекло, видны донная галька, песок. Но на дно не смотрят — всё внимание сосредоточено на другом. Как войти в холодище — проблема. Виктор шагнул в воду и остолбенел. Обожёг его оголённые ноги холод, температура которого +5-7 градусов — Верхняя Ангара непрерывно добавляет ледяной сток с гор. Невероятная жуть от холодрыги! Лёгкая волна захлёстывает согретую часть ног, не окунувшую ещё в воду, и это действует раздражительно, воспринимается с дрожью, неприятное ощущение пронизывает всё тело. Невольно приходится подпрыгивать, чтобы избежать новый лёгкий накат волны., а вглубь. необходимо продвигаться. Идти вперёд под неотступным испытанием нахлёстывания холодной волны. Стоя по пояс в воде, комсомольцы безропотно тянули сеть. Холод сделал их безмолвными. Нет шуток, разговора — полное безмолвие. Единственное желание — скорее бы на берег к костру! Вместе со всеми тянул невод и Виктор. Он оценил терпеливое молчание комсомольцев. На берег бы! Надо выдержать! Где рыбацкие костюмы?!. Больше часа вытягивали невод. Но беда в том, что опять в мотне мало рыбы.
У большого пылающего костра посиневшие комсомольцы согревались и сушили мокрые трусы. Одну сторону тела обжигал костёр, а другая часть в мелких пузырьках продолжала коченеть. Как под тёплое одеяло, Виктор спешно влазил ногами в свои сухие брюки — так хотелось согреться! И больше — никаких желаний! Вот так чудо — байкальская рыбалка!
Позавтракали, и опять все сгрудились у костра, чтобы набраться тепла. От костра не хотелось отходить — так крепко выморозило всех.
— Сейчас бы для сугрева полстканчика спиртика! — проговорил Иван.
Но чего нет, того нет. Да и ничего пока комсомольцы не заработали, чтобы расщедриться. Вылавливали рыбу только для себя на еду.
Погрелись у костра, и бригадир объявляет:
— Плывём в другое место. Там попробуем закинуть сеть..
Но и на новом месте улов небольшой. За несколько дней всего один раз сдали рыбу на приёмный пункт. Где же ты, рыбка, плаваешь?
— Ваня, — поинтересовался Быстров, — долго может длиться пустота?
— Всё лето, — разочаровано заявил Дураков. — Надо знать, куда и когда омуль подходит к берегу.
— Неужели никто не знает?
— Возможно, есть среди бригадиров знатоки. Но их никто об это не спрашивает. В исполкоме есть агроном, хотя полей для вспашки кот наплакал, а вот за вылов рыбы в исполкоме никто не отвечает — нет такой должности ни в исполкоме, ни в рыбокомбинате, — выложил свои доводы Иван Трофимович.
— Какой улов у ставных неводов? Что они из себя представляют, я не знаю — не видел их, — с сожалением проговорил Быстров.
— Выставляют сети у брега на всё лето и ждут, когда омуль зайдёт. Заходит. Его вылавливают. По крайней мере, не испытывают, как мы, холодрыгу от воды, — пояснил Быстрову Дураков.
— Почему мало устанавливают ставных сетей? — допытывался Быстров.
— Чего не знаю, того не знаю, — ответил ему Иван. — Наверное, нет сетей.
— Но с выполнением плана по вылову рыбы очень туго, — с беспокойством за общее дело заметил секретарь райкома комсомола. — надо искать резервы.
— Не улучшит положение с планом и наша бригада, Виктор Иванович. Всё лето будут стонать, что не выполняется план, а разрешит дело хаповый лов. Выполнят план осенью.
Подбрасывая хворост в костёр, с неодумлением спросил Быстров:
— Что это за чудо? Хаповый лов. Хочу увидеть его.
— Испокон ловили рыбу сетями. Приходила удача, были и неудачи, — стал подробно пояснять Дураков. — В войну требовалось много рыбы. На нерест северобайкальский омуль заходит только в одну реку — в Верхнею Ангару. Кишит рыба в реке во время нерестового хода. Забросят сеть, и сразу же в каждой ячейке — омуль. Разрешили перегородить Верхнею Ангару сетями. Нехитрая затея понравилась. Стали Верхнею Ангару каждую осень перегораживать. Дескать, Байкал огромный, из него всю рыбу не вычерпаешь. Хапают рыбу, когда она дуром прёт вверх по реке.
— Выходит, — заключил Быстров, — без труда ловят рыбку из пруда. Зачем тогда рыболовецкие бригады, устанавливать ставные невода, если осенью весь омуль в ловушку идёт?
— Руководители рыбкомбината и колхозов не возражали бы, наверное, если бы разрешили выполнять план только хаповым ловом. Легко и просто! Но, Виктор Иванович, хаповый лов — браконьерский лов рыбы.
— Почему браконьерский? — задал вопрос Быстров Ивану, не разбираясь в сути опроса. — Сколько рыбы берут в Байкале, вылавливал бы, перегородив Верхнюю Ангару. Но не больше! Запасы рыбы не уменьшились бы.
— Ещё как уменьшатся! — возразил ему Иван. — Матёрую рыбу схапают. Расплод идёт от мелкоты. С годами мельчает омуль.
Иван положил в костёр большую хворостину, чтобы ярче пылал огонь, и продолжил разговор:
— За косяками, идущими на нерест, устремляется байкальский осётр, — продолжил разговор Иван.
— Очень ценная и вкусная рыба, — дополнил Виктор. — Осётр попадают под хаповый лов?
— Смелости не хватает выпустить его из ловушки. Разве плох осётр на рожне или в котле? Выловить осетра удочкой — большая удача! Обеднел Байкал. Всему виной хаповый лов.
Иван помешал костёр палкой. Пламя взыграло и вырвалось вверх.
— Байкал нас кормит. Но мы о воспроизводстве рыбы совершенно не беспокоимся. Спросите районных руководителей, как выглядит нерестище в верховье реки — никто не знает ничего о нём. Брачный обряд омуля под большим секретом. Медведи, жители тех мест, лакомятся рыбкой, и никто их не тревожит.
— А ведь там в глубине тайги, Ваня, зарождается богатство Байкала.
— Вы правы, Виктор Иванович. Рыбку ловим, а о ней не беспокоимся, не заботимся о её воспроизводстве. Пользуемся, не задумываясь, природным богатством и бездействуем. Надеются, что природа не обеднеет. Глубоко ошибаемся. Байкальский водный простор заполнить бы осетром и белугой! Варёный и жареный осётр великолепен! — заключил восхищением свои рассуждения Иван и хотел, чтобы его лоддержал Быстров: — Так, Виктор Иванович?
— Мне ещё не приходилось отведать осетра, — ответил ему Виктор. — Знаю, осетровые блюда великолепны — осётр вершит все рыбные деликатесы. С 1947 года запрещено ловить осетров в Байкале.
— Ловят! Я не слыхал, чтобы кто-то выпустил осетра на волю.
— Почему-то ни на одном пленуме райкома партии, ни на сессиях районного Совета не ставят вопрос о воспроизводстве рыбы? Ты об этом задумывался, Иван?
— Закрытая тема, — со всей определённостью ответил Иван. — Начни разговор на эту тему, скажут: "Прекращайте хаповый лов". Запрети хаповый лов — вот тебе и рыборазводящий завод.
— Ты так думаешь, Ваня?
— Только в этом вся загвоздка. Запрет на хаповый лов — это первый шаг к воспроизводству омуля. Продолжаем рубить сук, на котором мы все сидим.
— Ты прав, Иван
— Как же иначе можно рассуждать? Воспроизводство рыбы — мёртвая тема в районе.
Костёр уже притух. Иван глянул на небо и озабочено сказал:
— Небеса уже усыпаны звёздами. Через полчаса начнётся рассвет. В 3 часа утра уже светло. Посмотрите, Виктор Иванович, какой штиль на Байкале. Бригадир может рано поднять всех на замёт сети. Нам надо, немного уснуть. Наши напарники третьи сны видят, а мы ещё не ложились спать, — полушутя, полусерьёзно проговорил Иван.
10 дней пробыл Быстров в комсомольской рыболовецкой бригаде. Трижды улов был удачным — сдавали омуль на приёмный пункт. В августе бригада завершила работу. Никто из бригады раньше времени не ушёл. Проработали в бригаде без простуды и заболеваний — крепкое молодое поколение на Байкале. Итоги работы бригады не были утешительными. В другие сезоны, в летнюю путину, никто о создании молодёжной бригады уже не говорил. Не просто, даже летом, вести на Байкале промысел рыбы. Зато Быстров был удовлетворён — он освоил азы байкальской рыбалки, пройдя краткую практику, познал нелёгкий труд рыбаков, и был доволен, что он в ловле рыбы уже не новичок.
Лёжа на нарах, устремив свой взгляд в темноту, не мог Виктор заснуть, —его будоражили неутешительные мысли. Охота и рыболовство главные отрасли в районе. Но почему нет настоящей заботы об охотниках и рыбаках? Ушли с осени охотники в тайгу и до марта о них не вспоминают. Подведут итоги в апреле. Но что можно исправить, если охота завершилась? Не проводят совещания с охотниками по радио. Не узнают, как проходит заготовка пушнины. Возможно, им нужна помощь? Почему на всех охотников одна рация? Сколько освободилось фронтовых радиопередатчиков! Есть районный запрос? Что-то о нём он не слыхал. Миллионы рублей приносят стране охотники, а обратной отдачи нет. Как же так? По вкусовым качествам ценится омуль. А какая забота о рыбаках? О труде и быте рыбаков нет заботы. Такой же хаповый лов, как у северобайкальцев, у бургузинцев и селенгинцев? Как они ловят омуль в Байкале летом и зимой? Могли бы рассказать на слёте рыбаков, но его не проводят. Почему? Много нареканий неприятных услышат от рыбаков? Как же разрешить эти проблемы? Вопрос за вопросом возникали в голове Виктора, с этими озадаченными вопросами он и заснул.
Поработав в комсомольской рыболовецкой бригаде, Быстров в дальнейшем постоянно следил, как выпопняется план по лову рыбы, и каждый раз убеждался, что все рыбаки живут надеждой на хаповый лов. Год от года его беспокойство не уменьшилось. При первой возможности он всегда заводил с рыбаками разговор об их промысле. Узнав, что у бригады удачная тоня, сообщал рыбокомбинату, чтобы направили транспорт за рыбой.
Возвращался Виктор в начале июня из отпуска. В Уланудэнском аэропорту он оказался единственным пассажиром, поэтому направили в Нижнеангарск самолет не АН-2, а Як-12. У него всего 4 сидения для экипажа и пассажиров. Так вышло: один пилот, один пассажир и почтовая корреспонденция — вся загрузка.
Виктор сел рядом с пилотом. Обзор через стекло обширный: и впереди смотрится и с боку. Пилот сразу же предупредил его:
— Только не спать!
Виктор кивком головы выразил согласие. Летели от Улан-Удэ над озерками и болотистой местностью — ничего примечательного не запечатлелось. Обычно ещё при наборе самолётом высоты Виктор засыпал — такую выработал привычку. В тот раз он бодстрововал минут 10 и уснул. Но спал Виктор недолго. Он очнулся, почувствовав, как самолёт влетел в огромную воздушную яму. Стал рассматривать, что за место такое: никогда до этого не случалось ему в неё
попадать. Глянул на пилота, а он весело смеётся — бросил вниз самолёт, чтобы его разбудить.
— Я же говорил: не спи! Можешь и меня разманить. Возьми наушники и слушай музыку.
Более приятного не ожидал Быстров. Но музыкальная пауза осенила Виктора, и он обратился к пилоту:
— Можешь повернуть самолёт влево и лететь не над тайгой, а над Байкалом, чуть снизившись? Посмотрим, как рыбачат. Там стоят ставные невода, и рыбу хорошо видно через прозрачную воду.
— Это интересно! — ответил ему авиапилот. — Минуточку, только отключу волчок, чтобы скрыть нарушение при полёте.
Як-12 летел низко над Байкалом. Роль экскурсовода выполнял Быстров. Он пояснил, что из себя представляют ставные невода, и обратил внимание лётчика на отсеки, в которые заплыла рыба. Пролетая над Томпой, Быстров восторженно воскликнул:
— Смотрите-смотрите, сколько омуля зашло в выставленные невода! Рыбаки уже вычерпывают в лодку рыбу!
Прилетев в Нижнеангарск, он оставил чемодан на квартире и устремился в райком комсомола. По телефону он позвонил директору рыбокомбината. Пахарь был на месте.
— Николай Афанасьевич! Добрый день! Срочно направьте транспорт в Томпу за рыбой.
Удивлённый директор рыбокомбината Пахарь иронически отозвался:
— Только что прилетел с юга, Виктор Иванович, и уже указания даёшь?
— Я упросил командира лететь над Байкалом и увидел, сколько у ставников омуля. Полно рыбы! Уже выгружают в лодку!
— Понял, — отозвался Пахарь. — Сейчас отправим транспорт. Благодарю за хорошее известие.
Всегда переживал Виктор, когда план ловы рыбы трещал по всем швам. С тревогой рассматривал Быстров в газете "Красный байкалец" 14 сентября 1956 года сводку о сдаче рыбы государству. Совершенно правильное критическое замечание в газете: немного осталось времени до конца 3-го квартала и года, а результаты плачевные. Квартальный план выполнен на 50%, годовой — всего на 38,7%. Только у сельскохозяйственного колхоза "Вторая пятилетка" выполнение годового плана составляет 73%. Из шести бригад гослова лишь у рыболовецких бригад Земницкого и Суходоева выполнение годового плана на 66 и 60 процентов. Из 4-х рыболовецких колхозов лишь колхоз имени Молотова выполнил годовой план на 59%. Плохо вели лов рыбы, отмечается в газете, ставными неводами. В загонишь. Кто же виноват, что плохо сработали ставными неводами? Очень терпеливо ждали заход рыбы, но ничего не вышло. Гослов и колхозы избаловал хаповый лов. Зачем напрягаться, если всё разрешится в октябре и ноябре? А до этого мало вылавливают рыбы в реках и озёрах. Вся надежда на хаповый лов. Что ожидать в будущем? "Надо выступить на очередной сессии райсовета с резкой критикой". Так решил 1-ый секретарь райкома ВЛКСМ и задумался: "С кем бы поговорить о воспроизводстве сибирского осетра? Неужели осётр вырастает до двух метров? О крупных тайменях слышал, об осётрах молчат. Потому, что ловить осётра запрещено? Или редкость в Байкале? Почему не разводить хариуса? Белый хариус весит полкилограмма, чёрный хариус — больше килограмма. В какие речки можно запустить хариус? Другие породы рыб приживутся в Байкале? Вот бы развести в Байкале белугу! Бывают её экземпляры размером до пяти метров. Вот так рыбина! Неплохо ба ловить стерлядь, пелядь. С кем можно поговорить? В рыбном районе нет ни одного специалиста-ихтиолога! Чудно! Мал Байкал для творчества? Нужен океан? Я с удовольствием послушал бы лекцию о рыбах Байкала, в том числе о голомянках, а также о нерпах. С кем на эту тему можно побеседовать в Улан-Удэ?"
Связать работу райкома ВЛКСМ с производством к этому стремились. Взялась за хлопотное дело 2-ой секретарь райкома комсомола Людмила Ивановна Краснопеева — за организацию движения ударников коммунистического труда. В стране уже кипела эта работа. Не отставать же и северобайкальским комсомольцам. 2- ой секретарь начала с индивидуальных бесед с юношами и девушками, кто добросовестно работает и активно участвует в общественной жизни. Им предстояло быть примером для других. Шаг за шагом новшество воспламенило. С каждым месяцем число ударников коммунистического труда возрастало. Вершиной её работы обозначил 1-ый районный слёт молодых ударников коммунистического труда.
Ежедневно до позднего вечера отдавался Быстров общественным заботам. Но всё же работа — работой, однако есть у него и личная жизнь.
Занимаясь молодёжными делами, уходя в суть их с головой, Виктор Быстров меньше всего думал о своих личных делах. Он довольствовался дружеской перепиской с девушками, со своими сокурсницами. Мария Георгиевна Котова уже не спрашивала Быстрова об его женитьбе — обух плетью не перешибёшь. Упрямо остаётся холостяком, и ничего с ним не поделаешь.
Настойчиво поддерживала связь с ним Валя Назарова, на что-то надеясь. Порой Виктор думал, что хватит у неё решительности приехать в Нижнеангарск без приглашения. Но это его не пугало. Он сможет принять Валю по-человечески и дружественно её проводить. Кое какие обстоятельства, видимо, обнадёживали Валю, но Виктор не спешил жениться, не хотел связать себя семейными узами.
А обстоятельства подхлёстывали.. Впервые ехали в купированном вагоне втроём после окончания института с направлением на работу в Улан-Удэ. В вагоне завязалось знакомство со студентом горного техникума Гришей. Ему понравилась Инна Кузьмина. Бывая в Улан-Удэ, Виктор встречался с Григорием, приезжавшим домой на каникулы. Всякий раз Гриша убедительно просил его совершить поездку в Гусиноозёрск к девушкам — один он не решался ехать. Упорно настаивал. Всё же уломал он Виктора — решили съездить.
Пассажирский поезд доставил их в Гусиноозёрк, расположенный на юге Бурятии. Как снег на голову в летнюю пору, явились юноши к девушкам в субботний вечер. Валя и Инна обрадовались их приезду. Жили девушки вдвоём в комнатке, жилая площадь которой составляла 12 квадратных метров. Из всех прибывших после окончания института у них были самые лучшие жилищные условия. После бурных разговоров девушки накрыли стол. Из большой тарелки валил пар от пельменей, всегда выручающих сибиряков в трудный момент. Нескончаемый разговор продолжился и длился очень долго. После небольшой выпивки Виктор в одежде прилёг на кровать, на которой сидел — из-за неимением сидений стол придвинули к кровати — не заметил, как уснул.
Проснулся Виктор до рассвета. На нём в одежде, как и он, лежала Валя. Ина и Гриша продолжали беседовать без перерыва всю ночь. Виктор объявил, что он утренним поездом уезжает в Улан –Удэ — ему в понедельник надо быть в Нижнеангарске. Уговоры девушек не измели его намерение. Виктор понимал, что, если он останется, то его свадьба состоится. Ещё страшнее для него, если на Нижнеангарской пристани летом появится Валя с его ребёнком в руках. Он не хотел при живом отце допускать безотцовщину.
Виктор просил Валентину не провожать его на вокзал. Но она даже не подумала согласиться с ним Так и шли: он по одной стороне улицы, она по другой. Проявилась полная холодность его к ней. Но Валентина потерять Виктора решительно не хотела. Её поход на вокзал, понятно, ничего ей не дал. Не окрепла дружба и у Инны с Григорием. Больше они не встречалась.
Через год Виктор неожиданно получил письмо от Инны Кузьминой. Она сообщила, что Валентина работает в Улан-Удэ. Прибыл в Гусиноозёрск новый работник, а для его жены часов в школе нет. Валю перевели в Улан-Уде, ей выделили комнатку. Ведёт она уроки русского языка и литературы в 5-6 классах. По адресу, сообщённому Инной, школа и место жительства Вали в центре республиканской столицы, недалеко от гостиницы "Байкал". Его заинтересовало, как устроилась она на новом месте. Почему бы ему, когда он будет в Улан-Удэ, не попроведовать её?
В зимних сумерках Виктор без особого труда нашёл школу. Конец занятий. Ученики гурьбой выходили из двухэтажного здания. Валя в школе, был уверен Быстров, — языковеды всегда задерживаются в школе после окончания уроков. Учительница, со спадающими на нос очками, показала дверь класса, где должна быть Назарова. На классной доске мелом Валентина Георгиевна писала слово, правописание которое предстояло пояснить мальчику. Приятно быть у доски, подумал Виктор. Это же не холодная ода Байкала.
— Валентина Георгиевна, — тихим голосом обратился к ней Виктор.
Валя оглянулась, увидела сокурсника и спешно объявила ученику:
— Вася, иди домой. Остальное мы завтра разберём. — И обратилась к Быстрову: — Здравствуй, Витя! Ты решил меня попроведать? Я рада. Пойдём ко мне. Я рядом со школой живу.
Валентина опасалась, что Виктор может сказать: "Поговорим здесь". Но он молчанием как бы выразил согласие на её приглашение. Через минуту Валя стояла перед ним уже в верхней одежде.
— Пошли, — сказала она. — Живу в двух шагах от школы.
Комнатка на подселении к другим квартиросъёмщикам площадью каких-то 10 квадратных метров. Столик, два стула, тумбочка и аккуратно заправленная односпальная кроватка — вся мебель. У стола Валя поставила портфель, набитый тетрадями .
— Валя, не беспокойся — я поужинал, — предупредил её Виктор. — Готовь еду только для себя.
Вместо разговоров Валя стала на небольшой площадке комнатёнки, у порога, стелить ему постель. "С восьми часов вечера на ночлег? — рассудил Виктор. — Торопится, даже не поужинала. Не спросила его, останется ли он здесь ночевать". Не получился разговор с воспоминаниями.
Виктор засобирался уходить. Глядя виновато на него, Валентина спросила:
— Не останешься ночевать? — И попыталась его урезонить: — Куда торопишься? Посиди.
— Не хочу тебе мешать, — заявил Виктор. — У тебя портфель набит тетрадями. Их надо проверить.
Выйдя из комнатки, Виктор заметил, как из кухни метнула на него взляд женщина, готовившая ужин. Уж она-то была уверена, что молодой человек ночевать пришёл к молодой учительнице.
Непонятное чувство осталось у Виктора от посещения сокурсницы. Для чего он приходил? Разбередил её чувства. Как она теперь уснёт? Правильно ли он сделал, покинув Валю. Объяснить Виктор ничего не мог.
Примерно через месяц Виктор получил от Валентины взрывное письмо, в котором она выразила своё негодование.
"Дурак! —начиналось с первой строки письмо. — Мне ничего от тебя не нужно. Мне нужен был от тебя только ребёнок!"
Этим сказано было всё. Следующим её, настойчивой и решительной женщины, шагом было бы появление на пристани с ребёнком на руках. Так просто она его бы не оставила. Виктор не хотел, чтобы его ребёнок жил в неполной семье. Он знал, что это такое, оставшись без матери в 14 лет. Что и говорить, дверь к Валентине Назаровой захлопнулась навсегда. Даже с дружеским визитом её не посетишь ни при каких обстоятельствах после этого письма. Не только общения с ним желала Валентина, она горела любовью к нему, но отклика от упрямого и предусмотрительного Виктора не получила.
От другой сокурсницы, с которой Виктор имел дружелюбные отношения на 1-ом курсе учёбы в институте, приходили деловые письма. Галина Кузнецова рассказывала ему про свою жизнь сельской учительницы. Аккуратная во всём, деловитая Галка отдаёт себя полностью школе. В одном письме она написала, что для полной ставки ей не хватило в школе уроков русского языка и литературы, и её нагрузили уроками немецкого языка. Приходится ей маяться и готовиться много к этим урокам. Виктор поспешил ей сообщить, что в Москве есть заочные курсы изучения немецкого языка. После их окончания получит документ и не будет считать себя незнайкой.
"Ой, что-то я забыла про эти курсы, — написала она в следующем письме, — ухвачусь обязательно за них. Почему и тебе не заняться немецким языком? Пригодится в жизни". Как не последовать доброму совету?
Первые задания по немецкому языку Виктор выполнил. Но понял, что длительные командировки, занятость каждый вечер не позволяют одолеть эти курсы — работать по-настоящему или заниматься собой? Выбор один. И Виктор оставил курсы немецкого языка. Заниматься на курсах и не общаться ни с кем по-немецки — это же напрасная трата времени.
Через два года переписка с ней затухла. Галя Кузнецова покинула село. Горожанка не выдержала сельскую жизнь.
Продолжительную переписку вёл Виктор с Женей Красноруцкой. Вечно неунывающая, она всегда находила для себя дело. Как человек ищущий, она интересна. Уже в 1-ом письме Женя с гордостью сообщала, что она сельская учительница и свой человек в районном Доме культуры. И там она уже в деле! Пытается играть в билиард и уже кое-что освоила. А в следующем письме новость от неё: "Поползли неприятные слухи по селу: я кручу амуры с худруком". Да, Женя быстро с любым запросто. Её надо понять, ибо для неё жить — значит крутиться бурно с пользой для добрых дел. Такова Евгения Илларионовна, девушка из честнейшей советской рабочей семьи. Её отец в войну день и ночь ковал бронь для танков, которые потом наводили на фронте ужас на фашистов.
Виктор не написал ей, что работает в райкоме ВЛКСМ. Чем хвалиться? Но через 1-го секретаря Хоринского райкома комсомола Геннадия Бородина передал Жене Красноруцкой привет. Она не восхитилась его новой должностью, зная его натуру — руководить молодёжным коллективом получится ли у него. И она скромно промолчала о выдвижении его на новую должность. Молодых специалистов после 1-го года работы очень сильно, до невозможности, тянет домой, хотя там ничего особенного не оставлено. Малая родина не сразу отпускает в раздолье, в далёкие края, продолжает притягивать к себе. Зайдя в райком ВЛКСМ, Женя узнала от Бородина, что Виктор не собирается в отпуск, так как через год думает уехать из района. Быстров считал, что неумеку не станут переизбирать. Полгода знакомится с районом и ничего примечательного он не увидел, и сам ничего не совершил. На это Евгения Илларионовна очень бурно прореагировала: "На будущий год собираешься уехать? Нет, Витёк, будешь ты в Бурятии, как муха в пироге, не выбраться тебе оттуда. Тебя свободно согласятся отпустить? Не верю. Ведь ты там уже в партию вступил, так что ты — их доморощенный партийный кадрик, и они тебя не отпустят. Пишу тебе не для того, чтобы опровергнуть тебя, а просто хочется встретиться с тобой. Правда я, кажется, одну встречу с тобой прозевала: Бородин сказал, что через 3 дня у вас пленум и предложил подождать дня три. Но я очень хотела домой, поэтому ни в Хоринске, ни в Улан-Удэ не стала ожидать.
20 августа я выезжаю в Улан-Удэ. Очень хочется встретиться с тобой. Напиши мне, сможешь ли ты выехать в Улан-Удэ к 24 августа. Я тогда дам телеграмму, когда и с каким поездом выеду. Только быстрее с ответом. Сегодня уже 3 августа.. Встретимся, переговорим, что накопилось".
Выехать из Нижнеангарска непросто. А вдруг нелётная погода? Женя будет метаться в ожидании встречи. Переговорить по телефону? Эфир позволит узнать о его контакте с девушкой, начнутся пересуды. Телефонные переговоры по радио не тайна для жителей райцентра. Такую возможность, чтобы познали о нём, он не захотел предоставлять любителям сплетен. Взвесив все обстоятельства, Виктор написал ей, что встреча не получается. Дружеская переписка его с Евгенией по-прежнему продолжалась. Ему интересно общаться с откровенным человеком, умеющим жить бурно в обществе. Но быть в одиночестве для юноши сносно, для девушки необходимо замужество — так уж заложено природой. Но этого Виктор не понимал, с годами это не ощутил, никто ему не разъяснил.
Одно её письмо заставило его задуматься над их длительным дружеским взаимоотношением более глубже. Откровенно она отозвалась в письме на интимную тему, незатрагиваемую до этого в письмах.
"Будучи человеком от природы благородным (таковым считаю я себя), я не могу сейчас не написать тебе нижеследующие строки.
Начну по порядку.
Помнишь, в прошлом году я писала тебе, что живу с девушкой-географом, Тоней? Так вот: сейчас она инспектор РОНО, так что бывает во всех уголках нашего района. Поехала она в Хасурту. Там остановилась на квартире у Кузи /так Тоне человек: Была несколько раз у нас.
У них произошёл разговор, его мне передала Тоня (а мы вообще не имеем друг от друга секретов), разговор, из которого я высветилась как очень подлый, гадкий человек в мою студенческую бытность.
Кузя спросила её, получаю ли от тебя письма. Тоня ответила: "Нет!" — "Странно!" — сказала Кузя. И она рассказала, почему всё показалось странным:
"Последнее время Женька с Витькой были очень дружны, а до этого Витька дружил с Валей Назаровой: она его очень любила. Кстати, и в Б-Монг. она, наверное, из-за него поехала. И вот Женька разбила эту хорошую дружбу. Группа осудила её за это, считая вас очень подходящей парой. Так что же они-то теперь не пишут /это слово подчёркнуто в письме/ друг другу?" Примерно так изъяснялась Кузя по поводу моих отношений с тобой.
Если, Витя, я действительно сыграла такую подлую роль в твоей судьбе и судьбе Вали, то приношу тысячи извинений. Будешь писать Вале, напиши ей это от моего имени, если не затруднит. Вышли её адрес, я сама напишу обо всём.
Мы, кажется, были с тобой неплохими друзьями /последнее слово подчёркнуто/, так почему же ты не мог сказать, что я поступила подло по отношению к Вале. Я ведь от тебя ничего не требовала, а о вашей любви и не знала. А потом, если уж это трудно было сказать, ты же мог просто не видеть меня (не ходить к друг другу могли), чтобы не вызывать страдания Вали, не мучить самого себя и не вызывать нареканий "всей группы".
Одним словом: извини и вспомни, что Валя находится не так далеко от тебя.
Твой бывший друг Женька".
Доигрался с дружбой Витенька! Дружить, быть в хороших отношениях с девушкой означает для большинства женской половины: значит, любит? 50 девушек на курсе и только трое юношей. Коля никого не провожал, и к нему претензий нет. Паша тоже со второго курса после лекций ни с кем не общался, редко бывал в кучке, отъезжавшей на трамвае домой, он задружил с девушкой, которая училась на факультете иностранных языков.
Что же вспомнила Галина? Их дружбу на 1-ом курсе? Взыграла ревность? И решила отыграться на Жене? В письмах к нему она словом не обмолвилась, что её щекотало, тревожило. От неё, как и от Евгении, шли разговорные письма. Могла же она его упрекнуть. На 1-ом курсе Галина и Виктор часто бывали вдвоём. Несколько девушек (их за мохнатые воротники называли зверями) из группы зверей любезно заявили, что он скоро женится. Оказывается, они расчищали дорожку для своей подруги Таси. "Мы хотим тебе Витя, что-то сказать". На это Виктор сразу же прореагировал: "Тася влюбилась?" — "Вот ты какой! — была их реакция на его реплику. — "Тебе ничего нельзя сказать — знаешь всё наперёд". К Тасе Виктор относился ровно так, как ко всем девушкам. Импровизированная возможность соединить Виктора с Тасей у девушек не получилась. Из-за них стал Виктор реже быть с Галей наедине, чтобы не возникали и у неё мысли о женитьбе — рано расставаться с молодостью. Упрёка на отчуждение он тогда от Галины не получил. Он и она об их дружеской размолвке промолчали, не объяснились.
В последующие годы учёбы Виктор всегда был один. Вместе с Женей он только во время подготовки к экзаменам. К ним в эти дни примыкал и Павел. Даже подарок в день рождения Виктора преподнесли совместно Женя и Паша. На корочке в левом углу фотоальбома рукой Жени выведены строчки: "Виктор, актёр, фотограф, фольклорист, газетчик, усач, прими подарок наш! Витька, поздравляем с днём Рождения, желаем ……/Очень много точек./ Женька". Ниже её имени рукой Паши подпись: "Павел Петрович". Это единственный подарок – память о друзьях. К Павлу никаких претензий, потому что он дружил с девушкой. Вот и расхлёбывай Виктор. Не влюбился он ни в кого, а свои товарищские чувства выражал многим. Все 4 года в группе его избирали комсоргом группы . В письме к Виктору в Нижнеангарск Павел Петрович Косенко — так любезно звали его девушки на курсе за его литературный дар — отозвался о нём в письме: "Ты же у нас положительный".
Неоднократно Мария Георгиевна спрашивала его, не надумал ли он жениться. Не потому спрашивала, что он помеха в квартире, а чисто по-женски проявляла о нём заботу — она же должна его устроить в круг семьи. Не получилось у него с Верой Звягиной, но есть и другие девушки. Однако Виктор каждый раз при разговоре на эту тему отнекивался — дескать, ещё рановато. А Мария Георгиевна боялась пропустить важный момент в его жизни. Но квартирант упорно оставался одиноким, даже не подавал никаких намёков, что он задружил с кем-то. Не желала Мария Георгиевна ошибиться, как это случилось в отъезде в первый его отпуск. Она ожидала, что из отпуска он приедет вдвоём. И ошиблась. А виноват в этом был заврайоно Бураев Богдан Данилович.
Виктор в свой первый отпуск прибыл к сестре, у которой жил 4 года, учась в институте. Соседка по коридору, лет на 5-6 старше его, окончила вечернее отделение пединститута и попросила Виктора устроить её в Нижнеангарске учителем немецкого языка. Он отбил срочную телеграмму в районо, так как уже сентябрь, уроки в школах между учителями распределены, поэтому нужно было получить согласие районо на её устройство. Бураев немедленно Быстрову протелеграфировал: "Часы есть, устроим". Ясно, что запятая в телеграмме не стояла. Подписал телеграмму заврайоно и сообщил своим сотрудникам:"Быстров возвращается из отпуска с женой". Начались разговоры о Быстрове с различными предположениями. Мария Георгиевна навела полный порядок в квартире, чтобы достойно встретить квартиранта. Но, увидев приехавшую учительницу, она с разочарованием поняли, что заврайоно ошибся — Нина прибыла раньше Виктора в Нижнеангарск, и стало понятно, что заведующий районо дал осечку. Нине Новиковой предоставили место работы в неполной средней школе райцентра. Виктор редко с ней виделся, чтобы не думали, что она его протекция. Через год Нина выехала из райцентра, не найдя себе пару, а возраст её критический, ей уже под 30 лет. Никаких сплетен о Быстрове по этому случаю не произошло.
А Виктор продолжал с помощью писем общаться с сокурсниками. Писем к нему приходило много. И Мария Георгиевна перестала обращать на них внимание, уверовав, что почтовые конверты Виктора к женитьбе не приведут. А ей так хотелось его устроить!
Для писем к родным, товарищам, друзьям предназначались выходные дни и поздние вечера — другого времени Виктор не находил. Почти каждый вечер то комсомольские собрания, то какое-нибудь мероприятие, на котором ему надо обязательно быть. А вот для размышлений, для мечтаний у него было достаточно времени, а всему виной отсутствие в районе даже примитивных пассажирских перевозок в летнее время. Зимой выручала лошадь — запряг её и поехал. Летом с поездками — проблема. За день приходилось узнавать, куда и на каком водном транспорте можно уехать. "Утром отчалим", — говорили ему. В 8 часов утра Виктор уже в ожидании на пирсе. Но никакого катера нет. Плещутся о пирс волны. Кругом безмолвные горы и беспокойный Байкал. Часов в 10-11 появляется водный транспорт, и наступает конец всем мечтаниям — у каждого транспорта своё предназначение о выполнении предстоящей работы. Но никто никогда ему не отказывал в поездке. Всегда довольны — есть попутчик.
Немало дум передумал Быстров в ожидании попутной оказии. Сидя на дощатом пирсе, он сам с собою рассуждал, почему Галя Кузнецова накрепко соединила его с Валей Назаровой? С ней, с Валей, он никогда не оставался наедине, исключение — научная фольклёрная экспедиция. Планы, мечтания у Валентины не сбылись. Втроём юноши курса трижды отмечали на квартире у Назаровой праздники. Даже в читальном зале областной библиотеки, где обычно бывали многие студенты курса, они не сталкивались. Не знал Виктор, как она готовилась к экзаменам, получая в основном оценки "хорошо".Возможно, что Валентина своё любезное отношение к Виктору доводила до сведения девушек. Однако ни она, ни Виктор между собой разговор на интимную тему не заводили.
Галина преувеличила их взаимоотношения. Сыграла её ревность? Не стал с ней дружить, а с Красноруцкой? Жене Галя не решилась высказать — она, бойкая по характеру, могла резко отрубить, поэтому "заглаза" наговорила. О его тёплых взаимоотношениях с Галей на 1-ом курсе Женя не знала. Поэтому с искренним сожалением, будучи правдивой, с открытой душой, в этот наговор поверила, чего и желала Галина.
Глядя в глубину голубого неба, Виктор рассуждал для себя: если бы ему предстояла возможность выбрать одну из двух, он, нисколько не задумываясь, предпочёл бы Галину. Умна, эрудированна, влюблена в русскую литературу, спокойна по характеру, симпатичная. Была чуть полновата белокурая девушка, но это не беда. Она строго следит за простотой своей одежды, новые модные фасоны её не привлекали. Единственный физический недостаток — очки. Её близорукость, считал Виктор, перейдёт потомству. Шатенка Валентина, как говорят мужчины, по всем параметрам в подмётки Галине не годилась. По внешности Валя совершенно не привлекательна. Невысокого роста, без узкой талии. Не замечала, что её широкие редкие зубы воздействуют отталкивающе, при смехе рот никогда не закрывала. На одно ухо глуховата, поэтому в привычку вошло у неё переспрашивать. В отличии от Гали Валя всегда готова любому услужить. По натуре добрая. Чисто деревенский, по простоте, взляд на окружающий мир. Валя совершенно не требовательна к своей одежде, не имела интереса к изящной моде.
Мог Виктор предпочесть Валю другим девушкам? Бесспорно. Невест много. Выбор большой. Валентина понимала, что другого более счастливого случая, как в институте, ей не видать. Немало усилий она прилагала, чтобы сблизиться с Быстровым, но тщетно. На любую приманку он не заглатывал крючок на удилище, выброшенное ему — разумная рыбка. На лёгкий контакт, на флирт он не шёл. Все намерения Валентины по отношению к Быстрову оказались напрасными, хотя она предпринимала меры, чтобы сблизиться с ним. В противоположность ей Галина и шага не сделала, чтобы дружба их не прервалась, упустила момент. Ошибалась Галина, что, из-за Виктора Валя поехала в Бурятию. Назарова заранее наметила Бурятию для работы. Её первую из четырнадцати, желающих отбыть в Восточную Сибирь, закрепили за выбранной точкой, а другим отказали — своей области нужны учительские кадры. Виктор намеривался выехать на работу на север области, но за той точкой, которую он наметил, закрепили с курса другую девушку. На зло распределительной комиссии Быстров заявил, что поедет на работу только в Бурят-Монголию — для области он не подарок, так как осенью его призовут служить в армии. И с ним комиссия согласилась, предложив ему расписаться в ведомости. Первоначально было определено выезд на работу в Бурят-Монголию только Быстрову и Назаровой. После жалобы в ЦК КПСС все желающие получили направления на работу в Бурятию. Об этом хорошо знала Галина Кузнецова. Но почему она вдруг заявила, что Назарова, скорее всего, из-за Быстрова поехала в Бурятию? Хотела больнее ущипнуть Красноруцкую? Женское мщение? В письмах к Виктору Галина не упоминала ни Красноруцкую, ни Назарову, хотя многое знала о работе Евгении на новом месте.
О новом знакомстве Виктора с Валей Коршуновой перед окончанием пединститута сокурсницы ничего не знали. С апреля начались зачёты, экзамены, свободного времени у всех в обрез, даже потолковать друг с другом некогда. После окончания лекций быстро пустела аудитория, студентки, словно пчёлы за мёдосбором, разлетались по домам, в читальные залы библиотек. Виктор в конце коридора подходил к вечерникам, ожидавшим начала занятий, и разговаривал накоротке с Валей. Уследить за ним сокурсницам не удалось.
В течение года письма от Валентины Коршуновой приходили к Виктору регулярно. Обычно в конверте два письма — от неё и от её подруги. В её письмах душещипательных слов Виктор не находил. После окончания учёбы Валя выехала на работу в село. Оттуда он не получил от неё ни одной весточки. Связь их оборвалась. Он не стал её разыскивать, так как знал, что его адрес ей известен. Причины для разрыва, видимо, появились. Что поделаешь — симпатичные девушки долго в девках не сидят.
Порой Виктор, сидя на безлюдном пирсе, раздумывал: не пригласить ли кого-нибудь к себе в гости. Так далеко его родные не поедут. Кто-нибудь из сокурсников пожелает посмотреть красоты Байкала? Коля Ерёменко дальше ста километров от своего жительства не отъезжал. Трусоват, да и скуповат. Не поедет. Из-за товарища, скажет, тратить деньги? Паша деловой. Он занят литературными трудами — в свободное от газеты время пишет, наверное, рецензию на недавно вышедшую книгу. С восхищением он отозвался об описания Виктором байкальской природы. Но оторвать его от литературного труда невозможно. Валя Назарова? Только бы он свистнул, сразу бы прикатила, вернее, приплыла бы, скорее , прилетела бы. Но пригласить её решимости у Виктора не хватило. Женя Красноруцкая сразу же бы выехать не решилась, всё бы расспросила, и всё-таки после появилась бы в Нижнеангарске эксцентричная девушка, уважающая необычные контрасты. Никто так бурно не прореагировал в письмах на его новую работу, как Женя Красноруцкая.
"Пишу, разговариваю и не знаю, какого имени-звания ты есть человек: ничего не написал о перемене профессии, а Г.Н. Бородин, наш 1-ый секретарь, говорит, что ты теперь есть 1-ый секретарь райкома в Баргузине (Почему в Баргузине?) Это письмо пишу и не знаю, придёт ли оно к тебе. Ведь ты теперь не в аймОНО? Да? И в городе ты был 10 дней с секретарями? Ну, если так, то поздравляю тебя с повышением!!! С тем, что уже теперь это / подчеркнула слово/ должно стать твоей новой родиной. Фу! Какой-то нехороший тон, как всё равно пугать тебя вздумала.
В общем: поздравляю, поздравляю, жму твою лапку и желаю успехов на новом поприще.
Почему пишешь загадками и многоточиями (наверное, это хорошо для секретаря), новая привычка: подбадривать людей, похлопывая их по плечу. Угадала, да?
Наверное, читаешь и думаешь: "У тебя всё та же старая привычка со всеми спорить. Не можешь мирно написать!"
Пиши скорей.
Через 7 дней — домой!!! Ура!!!
Женька".
Неспокойный человек Женя. Почти год прожила на новом месте, а от прошлого отказаться не может. Её с бухты барахты не просто встретить — ничего она не утаит, обо всём откровенно скажет.
Не мог он представить, как бы прореагировала на его предложение Валя Коршунова. Наверное, не согласилась бы приехать — мало времени знакомы.
Как принять ему гостя? Если парень, то проще простого: его на кровать, а сам рядом на полу. Другой коленкор, если девушка! Её в большущую семью? С ума он ещё не сошёл, чтобы такое сотворить.. Устроить в гостиницу? Разговоры пойдут хлеще, чем про Нину Новикову. Будь у него квартира, он бы выдал гостя за родственника. В гостинице надо предъявлять паспорт, а в нём все данные есть, главное — семейное положение. Забудь, Витя, маниловщину.
Будет ли у него когда-нибудь квартира? Об этом он спросил 1-го секретаря райкома партии Гавриила Иннокентьевича Воронина. Он внимательно посмотрел на него, будто что-то необычное Виктор просит, и ответил ему вопросом: "Для чего одинокому квартира? Что в ней делать будешь? Женись! Сразу же тебе представим квартиру". Вот и песня вся.
И Виктор Быстров чуть было не женился. Этому поспособствовал, понятно, случайно, Гена Бородин, 1-ый секретарь Хоринского райкома ВЛКСМ. В гостинице он сказал Виктору:
— Обком комсомола проводит семинар всю неделю. Ребята решили собраться. Примешь участие? Познакомишься с секретарями.
Без слов Виктор принял приглашение Бородина — ему интересно было побыть в среде бурят. Собрались вечером человек 10 на частной квартире. Юноши, исключая Виктора, все буряты и три русские девушки. Из девичьей троицы белокурая девушка — Эмма,1-ый секретарь Кудоринского райкома комсомола. Галина и Надежда — её подруги. Праздновали на квартире Гали.
Весь вечер разговор шёл на русском языке, будто бы и не было бурят. За скромным столом Виктор оказался рядом с Эммой, бойкой и разговорчивой девушкой. Когда усаживались за стол юноша бесцеремонно ущипнул девушку. Эмма ничего ему не сказала, но решительно своей рукой отдёрнула его руку. За вечер были тосты и в честь хозяйки квартиры, и в честь Эммы и Надежды. В стаканы наливали немного белого вина, так что за вечер никто не захмелел сильно. Юноши всё время вели разговор об овцах, разводимых в колхозах и совхозах. Каждый из них доказывал, как получить больше приплода. Ни о новых книгах, появившихся в продаже, ни о кинофильмах, демонстрируемых на экранах страны, разговор не заводили, комсомольская работа вся в овечках..
— У нас в районе хозяйства овец не разводят, — сообщил Быстров Эмме, — природа не позволяет. Осенью в колхозе имени Сталина зарезали последних овец. Остригут овцу в начале лета и не знают, как спасти её — заедают комары.
— Их столько много? — удивилась девушка.
— Тьма! — подтвердил Виктор. — Нападают на животных миллионы крылатых насекомых. Не могут от них отбиться. Не овца, а кровавая масса ходит. И всё лето заедают. Невозможно содержать овец.
— Мы умножаем поголовье, а вы их ликвидировали. Неинтересно тебе, Витя, слушать наши разговоры? — ласково спросила Эмма его — Приходи завтра с Геной к Гале. Посидим, поговорим. Об овечках не будем толковать.
На следующий вечер пришли к Галине Виктор и Геннадий Бородин с двумя комсомольскими секретарями из бурятских районов. Стол был прост. Ломти пшеничного хлеба, круглая варёная картошка и блюдечко со сливочным маслом. На стол Бородин выставил бутылку водки.
— Мальчики, может быть, не будем сегодня пить, — вполне серьёзно предложила Галина. — Нельзя каждый вечер употреблять зелье.
— Мы только по чуть-чуть, — отозвался Геннадий.
— Разве только что по чуть-чуть, — сразу же с ним согласилась Галина.
— Мы весь вечер будем петь песни, — заявила Надежда. Она встала из-за стола и сняла висевшую на стене гитару. — Я люблю петь под гитару. — Её пальцы коснулись струн, и взметнулся мелодичный звук.
Без провозглашения тоста Геннадий заявил:
— Споём для Виктора. — И запел: "Славное море… "
Все поддержали его
Вечер получился спокойный, разговорчивый.
Послезавтра Виктору улетать из Улан-Удэ. Под вечер, когда закончился семинар, он зашёл в бухгалтерию обкома, чтобы получить деньги за все дни командировки и за проезд самолётом. Виктору всегда было приятно вести непринуждённый разговор с бухгалтером, с женщиной лет на 6 старше его. По возрасту она, видимо, держала в обкоме первенство. О новых книгах и фильмах. с ней приятно порассуждать. В этот раз она со всей откровенностью спросила:
— Витя, ты задружил с Эммой? — так легонько с тактом она произнесла.
"Уже известно! От женского взора не скроешься", — подумал Виктор и доверительно сообщил ей:
— Тамара Ивановна, я посмотрел с ней один кинофильм и побывал в оперном театре. Недолго был с ней наедине.
О двух вечерах, проведённых с Эммой, он ничего не сказал ей.
Тамара Ивановна внимательно посмотрела на юношу. Поправив на голове белокурые завитушки и без объяснения сказала ему:
— Смотри, Витя. Она тебе не пара.
"Вот так! — удивился Быстров про себя — Такая видная девушка! И она нравится мне. Показаться с ней на людях — одно очарование. Он хотел вечером объясниться с ней. Как быть? Кого же ему выбрать, чтобы ему и людям она бы была по нраву? Вот задача! А ведь он договорился с Эммой о встрече в последний вечер пребывания в Улан-Удэ!"
Эмма ему при вечернем расставании с сожалением поведала:
— Как мне не хочется завтра поздним вечером через весь город тащится на вокзал. Мой поезд отходит ночью в 12 часов.
Озарённый симпатией к девушке — разговор с бухгалтером у него тогда ещё не состоялся — Виктор со всей доброжелательностью предложил:
— В гостинице занимаем двухместный номер я и Гена. Он вечером уедет. Думаю, что подселить ко мне не успеют, и мы вдвоём проговорим весь вечер.
— Это удачный вариант, — согласилась с ним Эмма, — Я согласна.
Поужинав в ресторане "Байкал", Виктор и Эмма уселись на его кровать. Ему приятно было быть вместе с синеокой девушкой, держа её левой рукой за талию. Женская таинственность полностью его охватила, и Виктор не заметил, как проскочило время при их беспечном разговоре. Много всего наговорили, однако юноша не решился сказать симпатии, как она ему нравится. Приятно ему быть с ней. Вдруг в дверь комнаты постучали.
— Входите, — ответил на стук Виктор. — Открыто!
Дверь в комнатку приоткрылась, и высунулась в дверном проёме голова бдительной дежурной гостиницы.
— Время для нахождения в гостинице посторонним лицам истекло, — проговорила женская голова.
Виктор посмотрел на свои ручные часы: ровно 23 часа.
— Через полчаса я провожу девушку на вокзал, — сообщил беспокойной дежурной Виктор.
Женская голова в белом платочке, не говоря ни слова, исчезла, и дверь в комнату закрылась. Виктор вздохнул и с сожалением сказал:
— Моментально пролетело время! Будто кто-то передвинул стрелки часов.
— То, что не успели сказать, допишем в письмах. Хорошо? — предложила Эмма, вставая с постели. — Пора мне собираться. Когда, Витя, пойдёшь в отпуск?
— Не знаю — ещё не думал об отпуске, — ответил он ей.
— Я решила побывать в отпуске в апреле. Может быть, вместе отдохнём?
— Стоит подумать. Время есть — ещё до нового года 3 месяца. Спишемся.
Проводив Эмму на вокзал, Виктор долго не мог уснуть: перед ним всё время в его воображении стояла синеглазая блондинка. "Влюбился? — рассудил он про себя. — Вместе отдыхать? Но где? Уехать бы вдвоём на берег Чёрного моря! Он и она купаются при ярком солнце. Отпуск бы на средину мая — благоухающие цветы, ласковое море и красивая девушка! Но почему его предостерегла Тамара Ивановна? Что она знает об Эмме? Откуда ей известно?" И заснул.
Виктор с нетерпением ждал письмо от Эммы. Но её почтовое послание, не произвело на него впечатление — таких писем у него от друзей много, а Виктор ожидал прочесть душещипательные строки. В другом письме, написанное при пребывании в Улан-Уды, записка от Галины: "Мы спорили: какой у тебя рост — ты выше или ниже Эммы". Больше ничего не придумали? Рассматривают его, как в магазине платье, примеряют. Подходит? В январском письме тоже ничего от неё душевного. Эмма сообщила, что к нудной работе, по обмену комсомольских билетов, она ещё не приступала.
Что за нудные дела для неё? Виктор же обрадовался обмену билетов — волей-неволей, а переговорить предстоит с каждым комсомольцем — очень важный и серьёзный момент по оживлении работы районной комсомольской организации. Энергично взялись за обмен комсомольских билетов и Агрипина Георгиевна, уже работая заведующей сектором учёта в райкоме, и второй секретарь райкома Людмила Ивановна. По маршруту — Верхний Ангарск, Уоян поехали на комсомольской лошади вчетвером: Виктор Быстров, Агрипина Стрекаловская, Иван Дураков и Алла Петухова, заведующая пионерским и школьным отделом райкома комсомола. Спали вместе на квартирах в комнатах, расстелив на полу верхнюю одежду, хозяева располагались в кухне.
Единственное важное затруднение при обмене документов — это фотографии на комсомольские билеты. Обком ВЛКСМ поставил задачу: все билеты комсомольцев должны быть с фотографиями. Партийные и советские органы для разрешения этой проблемы не были задействованы. Пришлось работникам райкома ВЛКСМ самим разрешать эту задачу.
Единственный действующий фотограф в районе — Константин Константинович Непомнящий. Располагался он в Нижнеангарске в РДК на 1-ом этаже в отгороженной комнатушке, в которую еле втискивались три человека. Работал Константин по индивидуальному договору, то есть был независим от районного органа власти. Согласится ли он ездить по району? Денежная выручка от небольших фотографий малюсенькая, а требовалось фотографу сфотографировать и вернуться в райцентр, чтобы проявить плёнку, отпечатать фотокарточки и явиться с ними снова в населённый пункт. Такая для него канитель, что овчинка выделки не стоит. Расходы придётся нести самому фотографу, не имея выручки. При таких обстоятельствах сможет он оказать помощь райкому ВЛКСМ в обмене документов? Своего транспорта у фотографа нет. Выделят ему лошадь? Вопросы за вопросами стояли перед Быстровым. Надо же на весь район один любитель, занимающийся фотографией, да и тот живёт в райцентре. Ещё есть Борис Павлович Пахутов, учитель физкультуры. У него на квартире в первые дни приезда в Нижнеангарск отпечатал Быстров фотографии, зафиксированные на плёнке в июле-августе во время участия в институтской научной фольклёрной экспедиции. Благо, что у него на квартире был электросвет — редкость для жителей райцентра, так как электродвигатель рыбокомбината не мог все квартиры обеспечить электросветом. Этим благом пользовались всего несколько квартир, в том числе и двухэтажное здание райкома партии и райисполкома, расположенные вблизи от рыбозавода. Вот такие дела.
Пришлось Быстрову взять на себя обеспечение фотографиями всех комсомольцев периферии — он же в совершенстве владел фотоаппаратом и фотоделом. В продаже фотореактивов и фотоаппаратов нет. Плёнку, проявитель, закрепитель и фотобумагу купил в Улан-Удэ. Деньги для проведения обмена комсомольских документов обком не выделил. Не брать же с комсомольца за фотографию по рублю?! Такое допустить Вктор не мог. Псе расходы оплатил сам.
Условий для занятия фотоделом нет никаких в населённых пунктах. Нет электричества — это главное.. В Уояне и Куморе Быстров фотографировал днём. Чтобы сэкономить время, он вечером проявлял плёнку, а утром на квартире лез с керосиновой лампой в подпол, там он отпечатывал фотографии. После обеда он в торжественной обстановке вручал комсомольцам новые комсомольские билеты.
Вот так, Эмма, преодолевал твой коллега трудности. Испытать такое ей в Кудоре не пришлось.
При поездке по обмену комсомольских билетов Быстров выехал зимой на лошади вместе с фотографом Константином Непомнящих лишь в Байкальский куст.. Фотограф сфотографировал комсомольцев в посёлках Тыя, Талая и в селе Байкальское. Затем фотограф на попутной подводе вернулся в райцентр и прибыл снова в Байкальское с фотокарточками. За время его отсутствия Виктор подготовил и провёл собрание в первичной организации колхоза "Победа".
Виктор регулярно получал от Эммы письма. На них Мария Георгиевна не обращала внимание — много писем приходило к нему от друзей, товарищей. Но когда пришла коротенькая телеграмма: "Поздравляю с первым маем" с подписью Эмма, её долголетнее нетерпение лопнуло: "Наконец, началось!" Она понимала, что если не нашлось в Нижнеангарске для Виктора Ивановича девушки по нраву, то со стороны, это уже крепко затянутый узел — просто так он дружбу не заведёт. Однако и на этот раз Мария Георгиевна ошиблась.
В письме к Виктору Эмма сообщила, что она берёт отпуск и написала адрес родителей — от них она никуда не поедет. О том, что его отпуск совпадает с её отпуском, Виктор в ответном письме Эмме не написал. В его голове всё время бушевала фраза: "Она тебе не пара", но он очень хотел с ней повидаться — его симпатия к красивой девушке не исчезла. Однако сделать решительный шаг он не насмелился. Сообщи ей, что он будет отдыхать в Сочи, она прикатит к нему. Принимать процедуры в санатории или посвятить время девушке? Придётся выбирать последнее. Не воспользоваться возможностью по укреплению своего организма нельзя. Такую возможность представил ему обком комсомола, выдав бесплатную путёвку в Сочи с оплатой проезда, как северянину. В санаторий Виктор ехал впервые. Не имел понятия об отдыхе на курорте, поэтому ничего не сообщил Эмме о юге.
Побывав у родственников, Виктор на пассажирском поезде поехал в Сочи. Поезд шёл по северной дороге и делал сорокапятиминутную остановку в Перми. Можно же встретиться с Эммой и поговорить на перроне вдоволь! Не раздумывая, Виктор дал телеграмму о своём проезде через Пермь, питая надежду, что встреча не состоится, так как Эмма не ожидает телеграмму и может не находиться дома. Что ж, Виктор ничего не теряет. Напишет ей письмо из Сочи. Если дома отдыхает, придёт она к поезду — хорошо. Он больше познает её.
Пассажирский поезд подходил к Перми во второй половине дня. Майское солнце прогрело воздух. До остановки поезда Виктор из тамбура вагона с нетерпением осматривал перрон при медленном движении вагона. Обрадовался, увидев Эмму с девушкой на перроне. Они всматривались в проходящие вагоны. "Виктор сам отдаётся в твои руки. Действуй, Эмма!" — рассудила девушка. Ещё не остановился поезд, а Виктор спрыгнул со ступенек вагона на платформу перрона. "Ожидает тебя, Витя, любезный поцелуй", — мелькнуло в его голове. Эмма подбежала и, не подавая руки, ласково сказала:
— Здравствуй, Витя! Я и моя подруга Наденька ожидали тебя, Витя. Делай остановку, побудешь у нас и поедешь дальше.
Быстров оторопел от такого неожиданного приглашения. Не ожидал. Он, ни сколько не раздумывая, стал отговариваться
— Это не возможно, Эмма! Я еду с отцом.
Это была правда. Отец из вагона не выходил
— Мы рады будем и твоему отцу, — перебила она его.
— Послали телеграмму брату. Он будет встречать нас на вокзале в Ростове-на Дону. Не встретит, будет переживать.
— Телеграммой предупредим его, — не успокаивалась Эмма.
— У отца подходит срок отдыха в санатории, — придумал Виктор зацепочку для отказа, чтобы не делать вынужденную остановку.
— Не беда: на день-два опоздает. Скажи ему. Пусть собирается.
Видя, что разговор Эммы с Виктором не сходится, подруга отошла в сторону. Эмма продолжала настаивать:
— Нас ждут, Витя. Стол уже накрыт.
"Это уже не перед свадьбой, а свадьба! — осенило Виктора. — Переночует он, и проснётся утром жених супругом. Родители засвидетельствуют. Капкан захлопнется. Так и задумано. А как может быть иначе перед ликом её родителей и его отца?"
— Остановка не входила в мои планы, Эмма. Спасибо за приглашение. Я хотел увидеть тебя и поговорить с тобой.
— Дома у нас мы вдоволь наговоримся, — настаивала девушка.
45 минут шло переперательство на перроне юноши и девушки. Но вот
паровоз подал длинный гудок. Скрипнули тормоза вагонов. Поезд медленно тронулся с места. Виктор на ходу прыгнул на ступеньку вагона. Обернулся и помахал рукой Эмме. Она стояла на перроне, опустив руки, и, не отрывая глаз, смотрела на удаляющийся вагон, на уходящее от неё счастье.
Больше писем Быстров не получал от Эммы. Он хотел встретиться с ней осенью на семинаре обкома, но в Улан-Удэ Эмма не появилась — её освободили от занимаемой должности с формулировкой "по собственному желанию", хотя запись могла быть очень крутой. Так произошло в его жизни: "Она тебе не пара". Снова Виктор в семейных делах гол, как сокол. Это хорошо или плохо?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Личные дела Виктора, его переживания — ему они не помеха в работе.
Уж очень далеко события забежали вперёд. А 1954 год Быстров начинал с раздумья: как ему расшевелить районную комсомольскую организацию, чтобы на районной конференции никто из делегатов бы не предложил: признать работу райкома комсомола неудовлетворительной. А для этого, считал 1-ый секретарь, надо добиться, чтобы все первичные организации плодотворно заработали.
Спортивные дела сдвинулись с мёртвой точки. Больший охват молодёжи общественными делами поможет оживление в районе всей культурно-массовой работы. Какие резервы? Кто поможет? Клубы есть в каждом посёлке. Районный Дом культуры в два этажа. Он располагает нормальной сценой, зрительным залом, имеет комнату для репетиций. Если Дом культуры укомплектован кадрами, знающими, чем им заниматься, то в сельских клубах беда с заведующими клубов — у многих начальное образование. Как организовать, наладить работу, не знают. Открывают и закрывают клубы. В лучшем случае проводят по воскресеньям танцевальные вечера. Какова роль отдела культуры в разрешении этих проблем?
Виктор вскоре понял, что на отдел культуры, где сядешь, там и слезешь. Это учреждение, нормально ведущее бухгалтерский учёт, в остальном — полная пустота. Недавно заведующим отделом культуры исполкома утвердили директора Нижнеангарского детского дома Ивана Григорьевича Иванова. Он за время педагогической деятельности, довольно продолжительное, к вопросам культуры не касался и в новой должности не пытался познать, чем ему заняться на новом поприще. Для райкома партии и исполкома райсовета важно одно: на должность найден кадр с высшим образованием, исполнительный товарищ, неимеющий взысканий —больше ничто не беспокоило, да они и не знали, каковы функции заведующего отделом по подъёму работы культурных учреждений в районе.
В дальнейшем Иван Григорьевич Иванов не мешал Быстрову в оживлении культурной работы, не вмешивался в проводимые мероприятия Он со всеми предложениями 1-го секретаря райкома комсомола соглашался. Заведующий отделом культуры выполнял роль контролёра финансов, и к этой своей деятельности, которая, более или менее, была ему знакома, относился со всей добросовестностью. Быстров был доволен, что ему в работе никто не мешает, не делает заторы.
Виктор Быстров тщательно обдумывал планы, с чего бы начать. Он на эту тему вёл разговор с комсомольцами, с работниками сельских клубов. Как оживить художественную самодеятельность, обстоятельно обговорил с директором РДК Иваном Евстафьевичем Пыхаловым. Бурно обсуждали на бюро райкома комсомола культурномассовую работу и решили провести районный актив — пленум райкома прошёл в апреле, на нем обсуждался вопрос о проведении собраний, поэтому наметили заседание районного актива на май.
В райкоме партии из окна увидели, как Быстров направился куда-то с красным знаменем, и доложили заворготделу: "Что-то задумали комсомольцы". При встрече с Быстровым Владимир Павлович Буркот спросил его:
— Для чего вы по улице несли красное знамя?
— Будем проводить районный комсомольский актив, — с подъёмом в голосе ответил ему 1-ый секретарь райкома ВЛКСМ.
— Районный актив? — переспросил товарищ Буркот у Быстрова и пояснил:
— Если вы хотите провести районный актив, то примите решение на бюро и попросите у нас разрешение на его проведение. Мы рассмотрим этот вопрос. Если разрешим вам проводить районный актив, то проводите. Просто так — с бухты-барахты — делать нельзя.
Быстров ещё не познал бюрократические закавыки, но на замечание завоготделом райкома партии сразу же прореагировал.
— Тогда мы проведём не районный, а актив комсомольцев райцентра.
— Актив райцентра можете проводить без нашего разрешения, — константировал Буркот, довольный тем, что не нарушен оргпорядок.
"И в этом заключается помощь райкома партии комсомолу? — возмущался в душе Быстров. — Не волнует, что пустуют днями и вечерами сельские клубы, Дом культуры? Как же так? На новогодний праздник пришли только трое в масках. Великолепно вели конферанс Пыхалов и Абрамович. Пришлось им весь вечер веселить молодёжь. С вокальным выступлением выступили заведующая районной библиотекой Инна Ваксман и рабочая рыбзавода Елена Гребенникова. Так бедна художественная самодеятельность! Неужели никто не может выступать на сцене? От райкома партии помощи не жди. Поддержит ли его молодёжь?"
Путаные мысли одолевали Быстрова. Как привлечь молодёжь? Среди белого дня в Доме культуры в стельку пьяные директор и художественный руководитель. Невольно загуляешь, если днём и вечером в культурном очаге абсолютная пустота. Никто к ним не приходит. С этим смириться?
На заседание актива райцентра пришло много комсомольцев — Груша Олейникова постаралась, чтобы явка была высокой. Молодец!
Перед комсомольцами выступил 1-ый секретарь райкома ВЛКСМ Виктор Быстров. Он со всей откровенностью, рассказывая о клубных делах, заявил:
— В стране всегда доброе начинание идёт от комсомольцев. У нас в райцентре этого нет. Ждём, что кто-то придёт и сделает. Запоют и начнут танцевать на сцене. Не дождёмся! После окончании техникума культуры прибыли в Нижнеангарск две девушки, Нелюбина и Васяева. Заработал в ДК детский танцевальный кружок. И всё! Никто из комсомольцев к ним не пришёл. Как быть девушкам? Потерять свою профессию? В Доме культуры регулярно проходят только танцевальные вечера. Бледно выглядит наша культурная работа. Комсомольцы могут оживить Дом культуры. Надо обсудить этот вопрос на комсомольских собраниях в первичных организациях, чтобы большинство членов ВЛКСМ влились в ряды художественной самодеятельности. Весело и с огоньком должна жить молодёжь! Мы, комсомольцы, должны стать хозяевами в Доме культуры и по-комсомольски обустроить нашу молодёжную культуру.
Поддержал секретаря райкома ВЛКСМ директор Дома культуры Иван Евстафьевич Пыхалов. Он с воодушевлением отозвался о перестройке культурной работы РДК и культуры молодежи.
— Если к нам придут комсомольцы, — заявил он, — мы можем всех в райцентре удивить. В Доме культуры полный штат. Есть баянист — очень важный момент в культурной работе. Обязательно организуем хор и танцевальную группу, поможем солистам и чтецам художественного чтения. Можем поставить даже многоактную пьесу. Я берусь за режиссёрское дело. Живите с огоньком, комсомольцы, и мы, работники культуры, вас поддержим!
Несколько комсомольцев выступили с критическими замечаниями в адрес работы Дома культуры. Проводят танцы, а тематические вечера не готовят. С деловым предложением выступила секретарь учительской первичной комсомольской организации Инна Смирнова.
— Надо обязательно Дому культуры иметь хор. Молодые учителя будут участвовать в хоровом пении. Но есть одно затруднение. Многие комсомольцы наши заняты в вечерней школе, а занятия там заканчиваются поздно. Если проводить репетиции хора в воскресенье и в будни в 11 часов вечера, то учителя могли бы влиться в хоровой коллектив.
— Вполне приемлемо! — заявил с места Пыхалов. — Поддерживаем!
Даже после окончания заседания актива комсомольцы продолжали разговаривать между собой о подъёме культуры, Обсуждали комсомольцы эти проблемы и на своих комсомольских собраниях.
Лёд тронулся. Есть хор в Доме культуры! Дирижировал им, надо сказать, умело Иван Евстафьевич Пыхалов. Смолкал на танцевальном вечере баян в 23 часа, и танцующая молодёжь выстраивалась на сцене — проходила репетиция хора. Нашлись и танцоры для танцевальной группы. Концерт в ДК всегда проходил при переполненном зале. Из профессиональных артистов никто не приезжал в Нижнеангарск. Жители видели игру профессиональных артистов только в кинофильмах И зал ДК на концертах и при демонстрации кинофильмов всегда переполненный, никогда не пустовал. Концерты, кино и радио скрашивали жизнь. На концерты всегда спешили люди среднего и пожилого возраста, не говоря уже о молодёжи.
Чтобы оживить карнавальный новогодний вечер Быстров посоветовал Пыхалову, директору Дома культуры:
— Оповестите, Иван Перфильевич, заранее: в маскарадных костюмах проходят на новогодний вечер бесплатно.
— Деловое предложение, — согласился с ним Пыхалов. — Приемлемо.
И действительно на новогоднем вечере уже фигурировали 30 карнавальных костюмов. В масках девушки кружились вокруг спящей ёлки, неосвещённой огоньками. Но вся беда в том, что ряженые были безмолвны — никто из них не подготовил сольный номер для выступления на карнавальном вечере.
До наступления нового года Быстров заявил на аппаратном совещании:
— Придётся нам, райкомовцам, стать примером на новогоднем вечере. Подготовим номер и выступим на ёлке.
— Что же мы можем показать? — задал вопрос Быстрову Стрекаловский.
— Для начала можно взять басню Крылова. Подойдёт "Квартет"?
— Я буду чтецом, — одобряя почин 1-го секретаря, заявила Агрипина Георгиевна. — Почти всем будет роль.
— Мне так и быть медведем. Шкуру я найду, — сообщил Александр Иванович. — Удивим всех!
Быстров, Оленикова, Стрекаловский, Макарова, Бергель изготовили маски.
Появление ряженых сотрудников райкома комсомола у ёлки озадачило всех прибывших на карнавальный вечере. Прежде всего, стали отгадывать: кто же скрыт в необычном костюме. Первую разгадали Грушу — у неё только на лице была маска. Поняли, что райкомовцы преподнесли сюрприз. Установилась полная тишина, когда "музыканты" уселись у ёлки на четырёх стульях. Успех выступления был великолепным! Жюри присудило им 1-ую премию. Цель была достигнута — присутствующие на вечере поняли, что на карнавальном вечере надо быть не только в новогоднем костюме, но необходимо выступить с художественным номером. Это многих заинтриговало.
— К следующему новому году нам надо тщательно подготовиться, — вполне серьёзно заявил сотрудникам Быстров. — Будут обязательно конкуренты.
— Да-да, — подтвердила 2-ой секретарь райкома комсомола Людмила Краснопеева. — Готовятся. Рыбкомбинатовцы каждый вечер собираются.
— Утверждают, что на этот раз они перещеголяют райкомовцев, — такое сообщение до всех довела Алла Петухова. .
— Что же нам такое необычное подготовить? — поставила вопрос перед всеми Людмила Ивановна.
Быстров сразу же сообразил и предложил:
— Надо разработать к новогоднему празднику серьёзную тему. Можно нам представить костюмы союзных республик.
Сомнение выдала Груша:
— Задействовать надо 15 человек, а нас всего шестеро.
— Можно подготовиться, — с уверенностью заявила Алла, — вместе с комсомольцами райисполкома.
— От каждой республики — национальный костюм и песня. По радио часто выступают казахские и азербайджанские певцы. Можно легко разучить песни. Грузинские и украинские репертуар песен нам хорошо известен, — тут же стала разрабатывать тему Людмила. — Возьмём по одному куплету и исполним соло или дуэтом.
— Обязательно надо представить пару, чтобы был юноша и девушка, — настаивала Алла Петухова.
—Интересно получится! — с восхищением отметила Груша. — Давайте готовиться — времени у нас не так уж много, чуть больше месяца.
— Патриотично будем выглядеть! — с восхищением произнесла Людмила.
Комсомольцы исполкома с восторгом приняли предложение о подготовке к новому году. Начались репетиции вечерами. По радио следили за исполнением песен и разучивали их. Участники подготавливаемой сценки решили готовиться скрытно, чтобы преподнести сюрприз.
— Виктор Иванович, можно нам петь в помещении райкома комсомола днём, чтобы не выдать нашу задумку? В Дом культуры мы не пойдём.— спросила Быстрова Краснопеева.
— Почему же нельзя? — ответил он ей. — Это же наша работа.
Уходя на обед, проходя мимо домика райкома комсомола инструктор райкома партии Павел Михайлович Бронников, услышав раздающуюся задорную песню, вылетавшую из окон домика, заметил Быстрову:
— Весело живет комсомол! Поёт молодёжь и не спешит на обед.
Виктор улыбнулся ему — нельзя раскрывать задумку, поэтому лишь проговорил:
— Молодость бьёт ключом!
— Хорошо быть молодым! Нет уныний!
Немало усилий приложила Людмила Краснопеева, чтобы коллектив, задумавший представить в Доме культуры 15 союзных республик, достойно выступил. Перед самым новым годом она объявила всем участникам.
— Нам надо освоить пение под баян. В воскресенье репетиция в 11 часов в Доме культуры! В это время там посторонних нет!
Когда самодеятельный коллектив, решивший представить на новогоднем балу национальный колорит союзных республик, с весёлыми лицами под полумасками которых горели весёлые глаза, ввалился в зал, то ахнул от удивления: к ёлке подошли в древнерусских доспехах 33 богатыря, с ними дядька их морской, а во главе сказочных богатырей Руслан и Людмила.— точно, как у Пушкина.
…Тридцать три богатыря!
Все красавцы молодые,
Великаны удалые,
Все равны, как на подбор.
С ними дядька Черномор.
Вот так моряки! Секретарь комитета первичной комсомольской организации рыбокомбината товарищ Васильев, человек большой эрудиции, сообразил, как можно великолепно древнерусскими доспехами затмить всех на новогоднем вечере. Много труда вложили в новогоднюю подготовку моряки, используя отходы жести при изготовлении консервных банок. Мудрецы моряки! Славно, шикарно подготовились! Из-за древнерусских костюмов прогорает райкомовская задумка?
— Бодро и весело споём! Не паникуйте! — успокаивала и одобряла маски 2-ой секретарь райкома ВЛКСМ Людмила Краснопеева.
Оторопь улетучилась только после успешного концерта: исполнили под баян песни 15 союзных республик. Удачно вышло выступление. Моряки же в очаровательных костюмах простояли молча у ёлки. Жюри долго обсуждало достоинства двух конкурентов. Костюмы моряков замечательны, труд вложили большой и кропотливый. Но они статисты у ёлки. А песенный коллектив бурно встречен всеми присутствующими при исполнении каскада песен. Таких жарких аплодисментов моряки не получили. И присудили 1-ое место молодёжному песенному коллективу, украсившему новогодний карнавальный вечер Дома культуры замечательным концертом . Морякам досталось 2-ое место. Многих в этот вечер одарили подарками за их интересные чрезвычайно необычные индивидуальные костюмы на новогоднем балу.
Новогодний вечер в ДК прошел с весёлым молодецким пылом. Шутки и
прибаутки летели из уст деда Мороза и снегурочки, от бабы Яги и чёрта, от медведя и лисицы и от других ряженых. Развесёлый получился карнавал.
Получив достойное признание, комсомольцы, представлявшие союзные республики, натанцевались досыта на новогоднем балу и из Дома культуры после полуночи завалились отмечать новогодие в дом Даши Семушевой. Её родители под Новый год ушли в гости к родственникам. За столом бурно и очень долго победители карнавального конкурса обсуждали завоёванную ими победу, и песни комсомольские раздавались с залихватским задором. Импровизированный вечер у Даши прошел удачно. Мало выпили спиртного, а веселья было много
Тут же в комнате, на полу, расстелив различную одежду юноши и девушки улеглись спать и спали крепким непробудным сном — праздничное напряжение сковало их. Утром с весёлым настроением комсомольцы разошлись по домам.
Новогодние вечера в районном ДК всегда стали сопровождаться большими весёлыми праздничными развлечениями.
— Иван Григорьевич, — с необычным сообщением обратился 1-ый секретарь райкома комсомола к заведующему отелом культуры, — на бюро райкома комсомола решили провести в декабре районный смотр художественной самодеятельности.
— Получится? — спокойном тоном задал он вопрос Быстрову.
— Почему же нет? Мобилизуем все комсомольские организации.
— И сельские клубы задействуете? — выражая сомнение, спросил он.
— А как же! Раскроется работа каждого клуба. Узнаем, что могут показать
не только сельские клубы, но и коллективы райцентра.
— В райцентре получится. Но как зимой доберутся в Нижнеангарск из сёл? — Надо, чтобы добрались, — смотр же районный.
— Пустая трата сил, — продолжал утверждать заведующий отделом
культуры. — Ничего не выйдет.
— Какой же районный смотр, Иван Григорьевич, без коллективов сельских клубов? — продолжал настаивать Быстров.
— Не просто из Уояна приехать в райцентр, Виктор Иванович.
— Без участия эвенков смотр? Бюро райкома приняло решение, и мы будем настойчиво добиваться. Ваше согласие на проведение районного смотра?
— Раз настаиваете, проводите, — заявил Быстрову Иван Григорьевич Иванов. — Я вам мешать не буду.
— Что ж, — сказал ему Быстров, — и на том вам спасибо.
Не меньше Быстрова Виктора Ивановича загорелся проведением районного смотра художественной самодеятельности директор районного Дома культуры Иван Евстафьевич Пыхалов. Он с энтузиазмом отнёсся к решению бюро райкома комсомола.
— Смотр, Иван Евстафьевич впервые проведём в районе. Молодёжь нас поддержит. Разве не заинтересует юношей и девушек возможность раскрыть свои таланты на районной сцене?
— Похвально, товарищ Быстров! У нас Дом культуры районный, — упор сделал Пыхалов на слове "районный", — а мы ни одному клубу не оказали помощь. Это красиво, Виктор Иванович? Засучив рукава, начнём работать. За каждым населённым пунктом нужно закрепить представителя райцентра. Он, возможно, не сможет оказать помощь в подготовке концерта, но сумеет сплотить коллектив, придать артистам бодрость.
— Нелёгкую задачу ставишь, Иван Евстафьевич, — раздумывая над трудноразрешимым вопросом, заявил ему секретарь райкома ВЛКСМ. — Кого найдём? Собрания проводить многие умеют, а составить программу концерта не каждый сможет. Как быть? Ещё сильно не подморозило, ледостав не установился. Ожидаем снег. Когда установится дорога на Кумору и Уоян, то районный смотр на носу окажется. Но вы, Иван Евстафьевич, выдвинули ценное предложение Надо подумать, кто может помочь сельским клубам. Мы уже давно всем первичным организациям сообщили о проведении районного смотра художественной самодеятельности. Возражений нет.
— При поддержке райкома комсомола получится районный смотр. Я уже ощущаю кипение комсомольцев.
Вопросов, которые набегали у райкома комсомола для разрешения на месте, немало. Первым прокладывал зимнюю дорогу в Верхнюю Заимку Быстров. Выехал он на слабоокрепший лёд Верхней Ангары и вдалеке увидел шагающего пешехода. Он прихрамывал. Голова его двигалась из стороны в сторону: то налево, то направо. Кто это мог быть? Хромой при тридцатиградусном морозе решился отправиться в дальний путь? Подъехал Быстров и ахнул, признав в запудренном инием пешеходе директора Дома культуры
— Иван Евстафьевич! Вы куда идёте?
— В Верхнюю Заимку. За ней я закреплён по смотру.
— Но разве можно в такой путь вам отправиться пешком? Не нашли попутчиков?
— Как видите, — ответил он, — не нашёл, а время не терпит.
— Садитесь.
— Вот и повезло! — заявил довольный Пыхалов, усаживаясь в сани рядом с Быстровым.
Виктор развернул тулуп и половину его натянул на плечо попутчика.
— Как бы вы дошли? Я не представляю. Отдаляясь от Байкала, всегда ощущаешь усиление мороза. Вы легко одеты. На ногах — ботинки. Не дошли бы.
Однако доводы Быстрова не расстроили Пыхалова.
— Я, считаете, не ходил пешком? На фронте с винтовкой и с рюкзаком на плече я с перебинтованной ногой за сутки 40, если не больше, километров отшагал. Можно представить?
— То на фронте. Приказ! И молоды были — всё нипочём вам. А тут 45 немеренных километров да ещё в холод!
— Я бы дошёл до зимовья и переночевал бы там.
— Что вы говорите, Иван Евстафьевич! До зимовья 40 километров! Вы далёко до этого не ходили. Вряд ли осилили бы. Повезло вам. Обычно попутного транспорта не бывает В Верхней Замке с радостью вас встретят. Самодеятельные артисты о такой помощи и подумать не могли.
Четыре вечера, прихватывая и дневное время, Пыхалов неустанно работал в сельском клубе. Вместе с Быстровым он вернулся в Нижнеангарск.
Районный смотр назначили на средину ноября. От Дома культуры райком ВЛКСМ получил пятирублёвые билеты на все дни смотра — хозяйствуйте.
— Коллективам, которые отказались участвовать в смотре, продавать только 3 билета. Для ознакомления, — наказал комсомольцам 1-ый секретарь райкома ВЛКСМ.
— Билеты, Виктор Иванович, нарасхват. Ещё просят, — сообщили комсомольцы. — Ревностно осуждают сами себя за то, что не участвуют в смотре — для их коллектива нет билетов.
Многие на предприятиях и учреждениях райцентра дружно, со всей серьёзностью готовились к смотру. Не откликнулись на призыв райкома ВЛКСМ коллективы райисполкома и райпотребсоюза. С неудоумением встретили приглашение поучаствовать в смотре сотрудники райкома партии. "Ещё чего не хватало! В обкоме скажут: от безделья запели. Мы должны контролировать , а не показывать себя" Такова была их отговорка. Не могли они представить даже инструктора поющего на сцене.
Зато с большим энтузиазмом взялся за подготовку художественной самодеятельности коллектив учителей Нижнеангарской средней школы. От них поступила заявка о предоставлении коллективу сцену на 2 вечера — для проведения концерта и для выступления с многоактной пьесой. Деятельно занялась художественной самодеятельностью и молодёжь рыбокомбината.
Просмотреть все подготовленные концерты невозможно — их очень много.
— Не волнуйтесь, товарищи, — успокаивал директор РДК Иван Пыхалов. — Это смотр. С неподготовленной программой на сцену не выйдут. Будем объективно оценивать выступление на сцене каждого коллектива.
Всех в райцентре удивили уояновские комсомольцы. Они первыми из сельчан прибыли на смотр художественной самодеятельности. Организовала подготовку для выступления на сцене секретарь первичной комсомольской организации колхоза имени Калинина Лидия Кузнецова. Подготовились они основательно. У них часовая программа.
Правление колхоза имени Калинина выделило комсомольцам пару лошадей и двое саней. Они уложили на сани свои котомки с продуктами, тулупы, шубы и следом за санями торили зимний первотроп — первыми двинулись в дальний путь. Впереди лошади с санями, а за ними, шагая по колено в снегу, шли участники художественной самодеятельности. Им предстояло пройти более двухсот километров. В Куморе день отдыха. К ним присоединились комсомольцы колхоза имени Сталина. Ай, да комсомольцы Верхнеангарска! Их не остановили таёжные трудности зимой. Представить невозможно, как все уместились на ночь в таёжной зимовьюшке! Две весёлые компании, нисколько не обмороженные, прибыли в райцентр. Вот тебе и не задействовуй периферию в смотре! Они первыми готовы выступать на сцене!
За ними прибыли самодеятельные артисты Холодной и Душкачана, Байкальского села. В спокойном Нижнеангарске ощущалось людское оживление.
Районный Дом культуры за счёт выручки от проданных билетов обеспечил бесплатное трёхразовое питание всем приезжим артистам на время прохождения смотра. Ни у кого не возникло претензий к питанию — работники "Чайной" постарались и приготовили вкусные блюда. Двое эвенков из Холодной решили получить дополнительную прибавку. Пришли к директору Дома культуры.
— Товарис Ипикалов, нам и командировосные нузны.
— О, ребята! — восторженно воскликнул он. — Все деньги истрачены на питание. Вы получили талоны в "Чайную". Объявлена неделя трезвости. Я тоже хочу выпить, но молчу. Не хочу ночевать в милиции.
На квартиры устраивались к родным и знакомым. Душкачанцы ежедневно приезжали на концерты и до обеда проводили репетиции в Доме культуры.
Большое количество концертов предстояло просмотреть. Как не обидеть ни один коллектив? И Быстров выдвинул ряд предложений.
— Иван Евстафьевич, нам следует позаботиться о смотре художественной самодеятельности будущего года. Не деньгами выдавать премии, а такими подарками, которые пригодятся для выступления на сцене. Определим первые места, но усилия многих коллективов художественной самодеятельности такие значительные, что их обойти нельзя. Выдать подарки артистам для последующих выступлений на сцене только за то, что они 200 или 150 километров пешком прошли.
— Безусловно, Виктор Иванович, вы правы. В клубах шаром прокати ничего нет. Жюри изучит этот вопрос. Никого нельзя обидеть! — полностью согласился с мнением 1-го секретаря райкома комсомола директор районного Дома культуры.
По составленной программе, вывешенной для обозрения артистам и зрителям, вся неделя плотно занята концертами. Выступления коллективов начинались с 10 часов утра. Двум коллективам выпало выступление даже в 10 часов вечера. Культработники, воодушевлённые таким подъёмом художественной самодеятельности, слажено руководили многочисленными участниками, на деле доказывая, что культура — это не халтура, а творческий успех всех коллективов художественной самодеятельности
Зал Дома культуры в любое время заполнялся зрителями до отказа. Смотр художественной самодеятельности стал для всех настоящим культурным праздником. Выступление любого коллектива на сцене зрители воспринимали с большим интересом и обстоятельно обсуждали тут же в зале, а также на улице и дома. Оценку давали выступлению не только коллектива, но и каждого самодеятельного артиста.
— Разве можно было подумать, что Дубровский так умеет плясать, — с восхищением говорила об учителе математики Нижнеангарской средней школы Мария Георгиевна Котова. — В пьесе его совершенно не узнать — полностью преобразился и правдиво раскрыл характер героя пьесы.
Действительно учителя средней школы двумя вечерами приковывали зрителей великолепными выступлениями, и очень тепло приняли их игру на сцене. С большим удовольствием зрители посмотрели пьесу.
"Как отнесутся большинство русских зрителей к концерту эвенков?" — беспокоился Виктор. Его сомнения одной фразой рассеяла дома Мария Котова.
— Надо побыстрее убраться в доме, — заявила Мария Георгиевна, — Не опоздать бы. Сегодня выступают эвенки. Надо обязательно их посмотреть.
И это было желание не одиночки. Зал Дома культуры перед эвенкийским концертом художественной самодеятельности переполнен.. Жители эвенкийского района с интересом хотели увидеть в национальных костюмах эвенков, услышать эвенкийское хоровое и сольное пение, музыку на национальных инструментах. И зрители награждали каждое выступление бурными и очень продолжительными аплодисментами. Жить в эвенкийском районе и не знать народного искусства эвенков — пародокс. Любознательность, стремление познать эвенкийское творчество преобладало в этот вечер. Содержательные концерты без посторонней помощи подготовили комсомольца колхозов имени Калинина и "2-ая пятилетка". В их концертной программе исполнялись хоровые и сольные песни на эвенкийском и на русском языках.
Небольшая накладочка произошла при выступлении эвенкийского музыканта Он сидел на стуле с самодельным музыкальным инструментом — чуть побольше скрипки со струнами из жил — поставил его на пол и водил смычком по струнам. Зал замер. Минут 5 длилась музыка. Но музыкант не собирался своё выступление завершать — водил и водил смычком по струнам. Прошло 10. Вот уже и 20 минут играет. Музыкант с очень серьёзным лицом не думает завершать свой номер …
— Иван Евстафьевич, не предупредили музыканта о времени, а он может исполнять свой музыкальный номер весь вечер — в зимнюю пору в тайге рано не светает, — заволновался за кулисами Быстров. — Как его остановить?
Пыхалов ничего не сказал, а зал со спокойствием продолжал слушать издающуюся необычным инструментом музыку. Когда он завершит своё выступление? Внезапно музыка оборвалась. Музыкант поклонился зрителям. Зал одобрительно приветствовал его. За кулисами артист внёс ясность:
— Есё бы играл, но кобылка соскосила. Сёрт бы её побрал!
Зрители этот казус с длительным музыкальным исполнением на сцене не заметили. Но учителя — им предстояло дать концерт после выступления эвенков — переживали, что затягивается время.
Выступление учителей зрители встретили с невообразимой теплотой. Программа их насыщена множеством концертных жанров: хоровое и сольное пение, пляски, художественное чтение. Все номера отлично подготовленные. Вечер в тот раз завершился в двенадцатом часу ночи.
С большим интересом смотрели нижнеангарские жители концертные выступления. Но как не вздрогнешь, когда музыка донесёт душевные слова: "Лучше нету того света, когда миленький придёт", или "Едем мы, друзья, в дальние края", или "Не расстанусь с комсомолом — буду вечно молодым". Песни замечательные помногу часов в сутки передавало всесоюзное радио. Их пели для народа. Слушали, подхватывая новинки, разучивали и исполняли в клубах. Эти искроносные песни звучали со сцены и во время районного смотра. Не забывали северобайкальцы спеть про любимый Байкал. Участники смотра и зрители остались довольны концертами. Это было праздничное событие не только для жителей райцентра, но и для артистов художественной самодеятельности.
Многие коллективы, участвовавшие в районном смотре, в торжественной обстановке получили материальное вознаграждение.
— Нас наградили, — с удовлетворением сообщила секретарь первичной организации колхоза имени Калинина Лидия Кузнецова, — двумя рулонами цветного материала. Теперь мы сошьём костюмы для выступления на сцене.
Костюмы для танцоров сшили и учителя Нижнеангарской средней школы.
Решили районные смотры художественной самодеятельности проводить ежегодно. За год до смотра молодёжные коллективы уже обсуждали и готовили номера к следующему районному смотру.
Осенью, всезнающая про районные дела Ольга Мыльникова, работник собеса, заявила всем на работе:
— Надо подготовить концерт, а то опять райком комсомола не даст нам билеты.. — Все с ней согласились.
Ко 2-му смотру готовились заранее. Небольшой танцевальный коллектив образовался у учителей средней школы. Закопёрщиками танцевальных дел стали учителя Нина Толоконникова и Екатерина Чернышова. К смотру тщательно готовились все коллективы райцентра и представили разнообразную содержательную программу концертов. Эвенки выступили с оригинальным номером: артист в национальном костюме показал на сцене борьбу. Все с замиранием сердца следили, кто же победит — отчаянно боролись борцы. Выходили на край сцены, что с тревогой воспринимали зрители.. Но оказалось, что умело нарядился, и один представил двух борцов, раскрыв себя только после исполнения этого оригинального номера. С многоактной пьесой выступили опять учителя Им пришлось после смотра ещё несколько раз играть на сцене. Геологи, просмотрев их игру, высоко оценили их самодеятельное мастерство: Один из них так отозвался об их игре:
— Вы играли лучше профессиональных московских артистов. Правдиво раскрыли образы героев пьесы "В сиреневом саду". Нам понравилась ваша игра.
Молодость, желание воплотиться в образы сыграли решающую роль.
Шедевром концерта стало выступление с частушками Таисии Корневой. Всё лирика да лирика, а тут частушки на местные темы. Критика, которую никто не ожидал. Басовитый тембр голоса Таси резко звучал:
Вы, черёмухи и ёлки,
Вы, зелёные сады!
Почему у нас в посёлке
Палисадники пусты?
Гром аплодисментов с ожиданием ответа на вопрос И заливается громогласно Тося:
Знать, не думает о вас
Поссовет заботиться
И твердит он каждый раз:
Ёлка, мол, не родится!
Зал бушевал от восторга! Такое выступление нравится зрителям.
В Байкальском клубе ухватились за выступление Корневой, уговорили председателя сельсовета проехать на сцене в корыте. Едет, а про его браконьерство частушку поют. Выскочил из корыта и бежать. Всё естественно получилось. Зрители в восторге.
Районные смотры художественной самодеятельности оживили всю культурную работу. В посёлках систематическое выступление самодеятельных артистов на сцене стало правилом. Ни один праздник не проходил без концерта, проводились интересные тематические вечера.
Районный Дом культуры ожил так, что всё кипело.. Репетиции проводились каждый вечер. Нередко прихватывали и понедельник, в день отдыха работников культуры. Иван Евстафьевич Пыхалов руководил хором, занимался с солистами и чтецами. Директор Дома культуры взвалил на себя режиссёрскую работу по постановке многоактной пьесы. Взялись за пьесу в стихах поэта и драматурга Виктора Гусева "Слава". Иван Пыхалов успешно справился с режиссёрской работой. Хватило у него терпения и умения, чтобы провести с участниками драмкружка чтения за столом, и продумано он разработал разводку героев драматического произведения на сцене. В пьесе участвовали от Дома культуры Иван Перфильевич Пыхалов и Ипполит Петрович Макеевский. От райкома комсомола играли в пьесе Виктор Быстров, Агрипина Олейникова, Юрий Желтов. Успешно вошли в роль учителя Нина Толоконникова, Екатерина Чернышова и технический секретарь райкома партии Валентина Власова. Пьеса Виктора Гусева "Слава" неоднократно шла в районном Доме культуры. В Душкачан поехали вечером на грузовике при тридцатиградусном морозе. Пришлось всем лечь в кузове, чтобы не обморозиться. У многих артистов в лёгкой обуви замёрзли ноги.. В Байкальское выехали на лошадях с несколькими подводами. День солнечный. От яркого солнца и снежного отблеска на Байкале слепило глаза. Заночевали в посёлке. На другой вечер играли на сцене сельского клуба. Очень тепло принимали сельские жители игру самодеятельных артистов. На третий день выехали в Нижнеангарск. В школах были весенние каникулы, так что учителям разрешили отлучиться.
Быстров не любил однообразия в делах. В ДК вечерами — танцы. Под баян танцевали вальсы, фокстроты, танго. По его инициативе стали проводить в Доме культуры тематические вечера. На литературных вечерах комсомольцы говорили о новых художественных произведениях или рассказывали о поэтах, читали их стихи. Подготовили интересный вечер о кино с демонстрацией фрагментов кинокартин. Для танцев оставалось достаточно времени.
— Оживили танцевальные вечера, — заявил Быстров культработникам, — но частенько юноши приходят на танцы под градусом. Очаг культуры и тут же бескультурье. И мы спокойно смотрим на такое пятно в нашей жизни. Давайте искоренять такое безобразие.
— А как? — задал ему вопрос Пыхалов, и сам попытался на него ответить: — Не будем пускать подвыпивших на танцы.
— Но они проходят в ДК, купив билеты, — выставил ему веский довод худрук Макеевский. — Не сумеет кассир каждого обнюхивать.
— Вот задачу из задач ставит перед нами Виктор Иванович. Пропускные посты организовать? Сделаем сегодня.
— Отгородиться от них, чтобы втихую пили у какой-нибудь старушки? Так не пойдёт, Иван Перфильевич. Выпустим "Живую газету" и пропесочим их в ней. Такого они от нас не ожидают. За пьянство их никто никогда не хулил и не журил, а тут перед девушками расскажем об их поведении. Подойдёт?
— Польза будет, Виктор Иванович, готовьте текст. У меня кое-что в голове появилось, — с большим удовлетворением заявил Макеевский.
На следующий вечер после 1-го танца въехал в зал на детском велосипеде Ипполит Петрович и зычно провозгласил:
— Внимание, внимание! Прослушайте материал из "Живой газеты".
Докатились до нас слухи:
Появились зимой мухи!
Петя с Ваней их словили
И под мухой к нам явились.
Зал встретил простенькие стишки грохотом смеха — о ком речь, любители танцевальных вечеров догадались. Макеевский, разъезжая на велосипедике, продолжал:
Петя с Ваней отрывайтесь от подруг,
Побыстрее к нам на круг.
Любопытствуем мы тоже,
Как от мух краснеют рожи.
Зал снова разразился громким смехом.
Для вас от нас награда —
Мы споём вам Ладу,
Как пили у бабуси
Два весёлых гуся.
Нюхает танцующий народ —
И от Вани и от Пети
Перегарчиком несёт.
И далее сыпал прозой Ипполит Петрович:
— Друзья! На следующий вечер приходите в таком же виде — мы хоть вдоволь посмеёмся!
На вечере к Быстрову подошли юноши, Иван и Пётр. Они обратились к нему с просьбой:
— Виктор Иванович, не продёргивайте нас больше в "Живой газете" — стыдно перед девушками, будто бы мы закоренелые пьяницы. Уже минут 15 гудит о нас Ипполит Петрович. Мы на все вечера будем приходить трезвыми, — с твёрдостью в голосе заверил Пётр.
— Мы и выпили всего спирта по 150 грамм — у нашей хозяйке, у бабы Оли, День рождения у неё Старушки предложили выпить нам для храбрости, — сообщил Иван. — Думали, что всё пройдёт незаметно.
— Вы не по адресу обратились, — заявил им Быстров. — к Пыхалову вам надо подойти — культработники подготовили "Живую газету".
— Виктор Иванович, мы знаем: всё совершается в ДК по инициативе райкома комсомола, поэтому мы к вам, — высказал своё мнение Иван.
— Учтём ваше заверение, — согласился Быстров.
Не все юноши восприняли критику "Живой газеты", продолжая появляться в ДК под градусом, считая, что их не задевают. Но те, кто попадал под сатиру, переживали, нервничали — не хотели быть замаранными среди молодёжи. Они надумали пропускать сеансы "Живой газеты" — стали приходить на танцевальные вечера с опозданием, когда из зала уезжал детский велосипед.
— Ипполит Петрович, меняем тактику с публикацией "Живой газеты" перенесём на средину танцевального вечера, кода все любители потанцевать в сборе, в том числе и те, кто под мухой.
— Замечательная идея! — согласился он с предложением 1-го секретаря райкома ВЛКСМ. — Только бы похлеще сочинить сатиру.
— А если на киноплёнке нарисовать карикатуры выпивох с короткими подписями и продемонстрировать на экране? .
— Здорово получится, Виктор Иванович! Киномеханик нас поддержит.
В средине танцевального вечера Ипполит Петрович Макеевский громко объявил танцующим парам:
— Юноши и девушки, женщины и мужчины! Всё внимание на киноэкран! Будет демонстрироваться новый выпуск "Живой газеты"!
Убавили свет, идущий от керосиновых ламп. Зал притих. Уже первый кадр на экране с карикатурой и кратким текстом взорвался дружным громким смехом и бурными аплодисментами. Сатира с карикатурами на киноплёнке сильно подействовала на психику молодых парней, чем устная критика "Живой газеты". Стало обычным правилом — ДК посещать только в трезвом виде. Выпуск "Живой газеты" уже не требовался.
Виктор не принадлежал к числу любителей танцев. С трудом он осваивал танцевальные движения, поэтому большую часть времени просиживал на стуле у стенки, наблюдая за движениями танцующих пар. Однажды поздней осенью он вышел на крыльцо ДК. Безлюдно — кто желал потанцевать, уже давно кружился в танце. Подошли трое юных моряков, одетых в морскую форму: на них тёмные блестящие штиблеты, брюки-клёш и форменные тужурки и фуражки, как полагается быть моряку на людях. Виктор заметил, что молодые моряки некрепко держатся на ногах — пошатываются, шагая, как на палубе при мелкой волне. "Отметили получение первой зарплаты", — подумал Виктор. Когда они поднялись на крыльцо, Быстров предупредительно им сказал:
— Мальчики, у нас в таком виде в Дом культуры не приходят.
Молодой моряк, который был выше других, не говоря ни слова, чиркнул Виктора по носу большим пальцем, делая ему вызов.
— Вас всё равно отсюда проводят, и сделают вам проводы сослуживцы-моряки.
В это время на крыльцо поднялся сотрудник милиции. Следом за ним шёл другой милиционер.
— Что тут происходит? — спросил милиционер, взошедший на крыльцо, видя подвыпившую троицу, а здесь ничего не произошло.
Быстров промолчал, ничего не сказал, а молодой человек в морской форме без слов сразу же направил свой кулак в милиционера. Но удар не получился — сотрудник милиции на лету схватил его руку, а затем обеими руками обхватил его, чтобы повалить. В одно мгновение юноша оказался лежащим на спине у крыльца, верхом на нём сидел милиционер. Его пальцы обеих рук сдавили лежавшему юноше сонные артерии. Через полминуты паренёк, потеряв сознаниё, громко захрапел. Всё произошло так быстро, в одно мгновение. Виктор не успел даже слово промолвить. Милиционеры подхватили паренька, находящего в забытье, и понесли его а районный отдел милиции.
Ряд вопросов сразу же возникли в голове Виктора. Откуда вдруг взялись сотрудники милиции? Их направили в ДК? До этого случая Виктор не видел ни одного милиционера даже около Дома культуры. Патрулирование они не проводят. Кто-то их вызвал? Возможно, юноши где-то набедокурили, и им в след направили милиционеров?
Виктор считал, что его, как свидетеля, пригласят в райотдел милиции, и он там пояснит, что скандала и драки не случилось, юноши, будучи пьяными, хотели пройти в Дом культуры, один из них замахнулся на милиционера, но его замах сотрудник перехватил. Из ряда вон общественного беспорядка не произошло. Секретарь райкома комсомола хотел не выгородить молодого человека, а честно пояснить следователю, проводящему расследование мелкого хулиганства.
Через несколько дней Быстров узнал, что паренёк осуждён и этапирован на самолёте в Улан-Удэ. Как быстро всё свершили! Зачем его упрятали? Он же совершенно не опасен для общества! По молодости, по необдуманности всё у него произошло. Не потребовалось быть Быстрову свидетелем. Напрасно он выжидал. Выжидание обернулось боком для паренька. Не мог Быстров смириться с таким отношением к молодому человеку. Из-за небольшого проступка упрятать юношу, изолировать его от общества? Никто не заступился за него. Каково его родителям? Как зверя упрятали в клетку их сына. Будут думать, что он совершил злое дело. Может быть, у него нет родителей? Не знал этого Быстров, а те, что вели следствие и осудили его, это совершенно не интересовало. И куда смотрели на заседание суда присяжные? Такие происшествия редко происходят в районе. Правовые органы и ухватились за пустяковое дело. Беспокойные вопросы обволокли голову вожака молодёжи. Он не знал, как их можно было разрешить, как подойти ему к ним. И корил себя за медлительность, за нерешительность.
Виктор считал, что Юрий Желтов, ставя на комсомольский учёт троих юношей, формально подошёл к своей работе: принял от них учётные карточки, и — всё. Мог объяснить молодым ребятам, какая атмосфера их окружает. Первую их зарплату предложат обмыть. Подвыпившим он придёт к старушке, у которой стоит на квартире, прихватив читушку, чтобы она с ним выпила. Хозяйка вежливо откажется разделить с ним тризну: "Тебе самому мало", — скажет она. Юноша сбегает в магазин за пол-литровкой. Выпьют, и старушка посоветует ему: "Теперь ты можешь сходить в клуб. Чё со старухой сидеть?" Таких людей, которые могли бы отговорить, предотвратить выпивку, мало — выпивают, лишь бы был повод. Об этом должна знать молодёжь, прибывающая в Северо-Байкалье. Так считал Быстров, и он спросил 2-го секретаря райкома партии:
— Анатолий Фёдорович, районный отдел милиции может рассказать о своих делах молодёжи в Доме культуры или в другом месте?
— Ещё что придумал, Виктор Иванович?! Райотдел не обязан перед кем-то отчитываться.
— Думаю, милиция могла пояснить, как вести себя в обществе.
— Ненужная философия, Виктор Иванович. Для объяснений она создана?
Пришлось на бюро райкома комсомола заочно исключать комсомольца из рядов комсомола. Это было 1-ое персональное дело об исключении комсомольца из рядов ВЛКСМ за период работы Быстрова.
Отбыв срок, определённый судом, юноша вернулся в Нижнеангарск. Видел Быстров в аэропорту, его, бледного, похудевшего, прибывшего из заключения. Вскоре юноша женился. Он взял в жёны скромную девушку из многодетной семьи. На культурных мероприятиях райцентра Быстров его не встречал. Так был выбит юноша из комсомольской среды.
Драки, буйное поведение в общественных местах в Северо-Байкалье случались редко. Видеть под градусом молодого человека нередко приходилось. С пьянством решительной борьбы не наблюдалось. Постановления бюро райкома партии по борьбе с алкоголизмом принимались для утешения проверяющих их работу, но не для населения.
Райком комсомола решительно вёл борьбу с пьянством. С 12 сентября 1956 года стала выходить стенгазета "Щука". Вывешивали её в Доме культуры. Все случаи пьянства и хулиганства сатирическим пером едко высмеивались в стенгазете "Щука". Райком ВЛКСМ организовал комсомольский патруль. При вечернем патрулировании задерживались комсомольцами любители выпить, дебоширы. О них сообщалось в газете "Щука", по месту работы провинившегося. Виктор Быстров выступил в районной газете "Красный байкалец" со статёй "В борьбе с пьянством и хулиганством". Критически осветив случаи аморального поведения людей, он сообщил, что комсомольцы борются с пьянством и аморальным поведением в быту и общественных местах и подержал требование комсомольцев о закрытии "Закусочной" — рассадника пьянства в вечернее время.
Виктор считал, что слабо ведётся работа по искоренению алкоголизма. Так, к примеру, это только начало. Чаше сего этим и завершается. Почему в стороне от этого важного дела профсоюзы? Пьяниц не обсуждают на рабочих собраниях. Неплохо бы провести проверку к концу рабочего дня в промкомбинате, в лесхозе в день выдачи заработной платы. Да и патрулирование вечером, это забота только комсомола? Борьбу с пьянством и нарушением трудовой дисциплины надо вести в комплексе и постоянно. Человеку надо не угрожать, а действовать на него добром, морально поддерживать и раскрывать ему перспективу жизни, чтобы он отвечал людям тоже добрыми делами.
Быстрова удивляло отношение к одному парню в течение ряда лет, но никто не нашёл к нему ключик, чтобы наладить его неспокойную жизнь. Молодой человек периодически щекотал правовые органы. Это был Юрий Пешковский, хорошо известный .жителям райцентра, отличный от других своим поведением.
Юра Пешковский не посещал культурные молодёжные мероприятия. Вечерами не появлялся в общественных местах. Вёл жизнь бирюка. Не было у него ни друзей, ни товарищей. Чуждался общению с другими.
Всего один раз днём видел его Быстров издалека. Парень как парень. Крепкий, чуть выше среднего роста. Из-под ондатровой шапки выбивались длинные рыжеватые волосы. Юрий был на слуху у сотрудников милиции.
Пешковский горел единственной страстью — он любил ездить верхом на коне, но не на любом, а на самом ретивом. Все учреждения райцентра имели лошадей для поездок в зимнее время в населённые пункты. Но учреждения, рыбокомбинат рысаками не располагали. Были у них простые лошади, способные преодолевать большие расстояния. А Юра жаждал ездить на лихих конях.
Не так часто, но появлялись резвые лошади у милиции, у прокуратуры. Если приобретали породистого рысака, то держали его под замком, берегли, чтобы не вывел его из конюшни Пешковский. Но как бы его ни сторожили коня, всё равно Юрий, правдами или неправдами, заполучал иноходца и объезжап верхом все овраги, бугры и возвышенности, испытывая коня в беге на рысь и галоп.
Об исчезновении коня из конюшни немедленно ставили в известность милицию. Милиционеры верхом на лошадях каждый раз пытались его изловить, чтобы доставить в камеру предварительного заключения. Но ловкий в верховой езде Пешковский на резвом коне не давался в руки милиционерам. Он на коне смело преодолевал самые сложные препятствия, на которые сотрудники милиции не решались направить коней. "Если изловим лихача, — утверждали в милиции, — то заведём на него уголовное дело за воровство лошади". Однако изловить они всякий раз Юру не могли. Хватятся, конь, не загнанный, спокойный, стоит в конюшне. Какое тут уголовное дело? Самовольно взял коня, потом он поставил его на место. За это наказание в угловном кодексе не предусмотрено. Обыкновенное хулиганство. Вот изловить его на коне, тогда другое дело: вор пойман вместе с украденным конём. Такая игра Юры с милицией продолжалась несколько лет. Заполучил рысака райотдел милиции, заперли его в конюшне под замок, усердно следили круглосуточно, чтобы до него не добрался Юрка. Опасались, что из-за баловства Пешковского может погибнуть лошадь, а конь больших денег стоит, да и выездной, в северный район доставить его из далека не просто — затраты значительные.
— Столкнулись мы с Юрой, — рассказала Агрипина Георгиевна. — Я и Алла Петухова ехали из Холодной домой. Видим, по параллельной дороге едет встречно нам на санях Юра Пешковский. Вдруг он остановил лошадь, выпрыгнул из саней, закричал и к нам побежал наперерез. Поняли, что нам от него не уйти. Я натянула вожжи, конь наш остановился. Что ему, Пешковскому, от нас надо? Страх овладел нами. Подбегает запыхавшийся Юра и криком огорошил нас: "Захотели испортить лошадь?! Вы же хомут наоборот надели!" Отлегла у нас от сердца боязнь. Он распряг лошадь и перевернул хомут. Нам повезло, что встретились с Пешковским.
Любил коней и лихую езду в седле Юра. Прокуратура приобрела резвого коня. "Прокурорского он не потронет", — утверждали нижнеангарцы. Всё же увёл. Не могли изловить. Хватились, а конь в конюшне стоит спокойно. Незагнанный. Сухой. Сытый. К сену не притронулся. Ждёт овёс. Разнос сильный от прокурора получила милиция. Пешковский оставался на свободе. Предупредили его отца — старший Пешковский руководил в промартели строительством плавсредств, — что нянчиться с сыном не будут.
Появилась новая шустрая лошадь, и Юра решил на ней погарцевать. От милицейской погони он в седле ушёл. Вечером разъезжал по улице Партизанской и заехал верхом на коне в зал РДК. Всех, конечно, перепугал.
Прокурор района рассвирепел:
— Дожили! Скоро он в райотдел верхом заедет! Ловите и арестовывайте!
И всё же Юра осекся Его ловили в очередной раз. Преодолевая ров, он, чтобы уберечь лошадь, упал грудью на гранитный камень. Поранился. Но ускакал от милиционеров. Ночью скрытно поставил лошадь в стоило. Но из-за раны ему пришлось обратиться к медицинской помощи. Его уложили в больницу.
В больнице Юрию перевязывала рану стройная, симпатичная, белокурая
медицинская сестра. Из её белой косыночки выглядывало одно русое колечко кудрявых волос. Нелюдим, никогда не находившийся так близко с девушками, оторопел, когда её тонкие подвижные пальцы прикасались к бинту, а голубые глаза внимательно смотрели на него, не больно ли ему. Сжав губы, он не застонал — взгляд её небесных глаз ошеломил его. Сестра, перевязав Юрия, вышла из палаты. Юра, чтобы понять, что произошло с ним минуту назад, закрыл глаза, но не погрузился во тьму — перед ним возникло, как в кино, улыбающее кругленькое личико медсестры, голубые глаза нежно смотрели на него, порхая тёмными ресницами. Юра боялся распорхнуть глаза, чтобы чудная птичка не улетела от него. Еле дождался он вечернего прихода медсестры.
— Тебе не больно? — спросила она, легонько отрывая засохший бинт от раны. — Говори. Я могу смочить бинт спиртом.
Юрий хотел сказать: "Нисколько не больно", — но проблеял по-овечьи:
— Не-е!
"Возьми себя за пятку — даже слово проговорить не смог! — ругнул он в уме себя. — Язык мой присох?"
— Завтра тебя, Юра, выпишут, — сматывая использованный бинтик в рулончик, сообщила ему сестричка.
"Милая девушка назвала меня Юра!" Изо рта его выплеснулось:
— Так быстро!
— Ранка у тебя небольшая. К нам придёшь на перевязку, — сказала нежно ему сестричка, завязывая узелком бинт на повязке.
Всю ночь Юра плохо спал — перед его очами всё время являлась сестра милосердия. Ею он любовался. Даже попытался с ней заговорить: "Как тебя звать сестричка? Молчишь? Откуда ты такая взялась?"
В утренний обход врач Пешковского выписал из больницы. Он долго собирался — не хотел уходить. Наконец, насмелился и спросил у дежурной медсестры.
— Почему нет на работе Тани?
— Сегодня у неё ночное дежурство, — пояснила ему медсестра.
— Когда это дежурство начинается?
— С восьми часов вечера.
К половине восьмого вечера Юра стоял у дома Татьяны. Через 20 минут она вышла на крыльцо. Глаза её тревожно округлились.
— Юра, что ты тут делаешь? — с изумлением спросила она его.
— Так на перевязку надо мне.
— Перевязку, Юра, делают один раз в день. Тебя перевязывали утром. Завтра приходи.
— Я не хочу, чтобы кто-то другой, Таня, перевязывал.
— Это уже как придётся, Юра. Кто дежурит, тот и перевяжет.
— Я никому не дам меня перевязывать, — не моргнув глазом, уверенно заявил Пешковский.
— Будешь два дня ходить без перевязки?
— Хоть неделю! — сказал, а сам не спускает с неё глаз.
— Какие прихоти у тебя, Юра! — она покачала головой и решительно сказала: — Из-за этих разговоров я на работу опоздаю.
— Я пойду следом, — проговорил Юрий. — На перевязку.
Всю дорогу до больницы они шли молча. Открыв входную дверь больницы, Татьяна, не поворачиваясь к провожатому, проговорила:
— Завтра, Юра, обязательно сделай перевязку! — И, так не оглянувшись, захлопнула за собой дверь.
Надевая больничный халат для работы, Татьяна, всё время мысленно рассуждала с собой: "Чё он прицепился ко мне? Влюбился? Этого не хватало! Скажи нашим медработникам о своём сопровождении на работу — все со стула упадут. Досиделась, дескать, довыбирала! Пешковского дождалась!" Всю ночь ей перед её глазами маячили бледно-рыжие космы Пешковского.
— Уйди от меня! — даже вырвалось у неё во сне.
Завершив смену, Татьяна открыла наружную дверь больницы, перед ней стоял, улыбаясь, Юра Пешковский. Побрит. Из-под шапки не выглядывала ни одна кудлятинка. Видимо, подстригся, подумала Татьяна. Преодолев робость, Таня взорвалась!
— Юра! Ты зачем здесь?!
— На перевязку пришёл, — спокойно ответил он.
— Не выдумывай! В ночную смену перевязку не делают. — у неё всё бурлило внутри. — Не ходи за мной! Не сопровождай меня!
— Я только следом пойду, — нерешительно заявил он.
— Не нужно, — смягчившись, сказала она ему. — Одна дойду. Иди на перевязку.
Он шел за ней и ничего не говорил до самого её дома. Она не оглянулась, ничего не сказав, скрылась в сенях дома. Снимая с головы шаль, проговорила себе: "Влюбился! Точно! Как избавиться от него? Он всякий раз будет ходить за мной? Не было печали, так черти накачали!" В сердцах она многое выговорила ему. Но от этого не стала ей легче. Не принимала её душа Пешковского..
А Юра неотступно продолжал её сопровождать на работу и с работы, как будто у него других дел нет. Шёл всегда молча в след за ней.
— Девчонки! — обратилась она на работе к медицинским работникам. — Меня преследует Юра Пешковский.
— Знаем! — В Нижнеангарске секреты быстро раскрываются.
— И не преследует, а провожает, — подтвердила медработница.
— Скажите, чё мне делать? — не успокаивалась Татьяна.
— Выходи за него замуж.
— Я чё опупела?! За Пешковского замуж?! Тоже мне посоветовала!
Татьяна не перенесла настойчивое сопровождение Пешковского. Уволилась с работы и уехала в Баргузин.
— Балда! — оценил свой поступок Юра Пешковский. — Ходил следом и ничего не сказал своей красавице. Потерял радость свою.
Милиция не позволила больше Пешковскому забавляться лошадьми. Во время его болезни завели на него уголовное дело: обвинили в хулиганстве за въезд верхом на лошади в Дом культуры. Суд определил ему большой срок.
Быстрову рассказали, что Пешковский, отбыв наказание, прилетел в Нижнеангарск, а Татьяны нет.
Не раздумывая он уехал в Баргузин и женился на Татьяне. Не упустил свою первую любовь Юрий..
На этой лирической ноте ещё тогда могли сыграть силовые структуры. Но такими тонкостями не владели. Открыли уголовное дело и закрыли его, наказав за проступок.
Душевная любовь круто перевернула жизнь Юры, вернула его к нормальной человеческой жизни.
Быстрова взволновало дело комсомолки Кати. Виктор понимал, что у силовых органов жалости, снисхождения к нарушителям закона нет. Разве можно так подходить к семнадцатилетней девочке?
В Нижнеангарск Катя прибыла на работу в райпотребсоюз после окончания торгового техникума. Устроилась она на квартиру к Валтусовых. Глава семьи был заместителем председателя райисполкома, его жена работала в райкоме партии. Белокурая татарочка, с узенькой талией — просто куколка, очень общительная. Она быстро освоилась на новом месте с окружающими её людьми.
Вошла Катя быстро и в коллектив художественной самодеятельности Дома культуры — девочка виртуозно играла на гармошке, которую привезла с собой. Из всех музыкальных инструментов в районе действовал только баян. Нет в посёлках гармонистов, гитаристов, балалаечников. В продаже музыкальные инструменты отсутствуют. Музыкальное безмолвие. Прибыл из армии Юра Шангин. В первое посещение Дома культуры весь вечер Шангин играл на баяне. Любителя-баяниста вскоре избрали секретарём бюро первичной комсомольской организации рыбокомбината. "Вот и Екатерина, безусловно, современем возглавит первичку. Перспективая девочка. .Хорошо бы иметь в райкоме комсомола музыканта-инструктора, — рассудил Быстров. — Как-то бы скрасилась музыкальная бедность района". И Быстров искал любителей-музыкантов.
Нина Айсина проживала наискосок от Котовых. Она дружила с Марией Георгиевной. Однажды прибыла Нина из санатория с молодым человеком и пригласила Котовых к себе в гости для знакомства с юношей. Мария Георгиевна как искушённый человек в семейных делах позвала Виктора побывать в гостях у Айсиной с определённой целью.
— Мы уже в годах, — сказала она Быстрову, — будет ли ему, молодому, интересно с нами, не знаю. Вы, Виктор Иванович, как-то разрядите обстановку.
И Быстров согласился побывать в гостях. За скромным ужином прошла беседа. Паренёк больше молчал, слушая разговоры за столом, предложил:
— Я вам спою под гитару.
Снял со стены гитару, расположил её на коленях. Его пальцы умело прошлись по струнам, и он запел:
Ты жива, моя старушка,
Жив и я. Привет тебе, привет!
Задушевные есенинские слова гармонировали с чудесной музыкой, которую издавали гитарные струны. Вася, так его звали, спел ещё несколько песен. Марии Георгиевне понравилось его песенное исполнение. Придя домой, она сказала Александру Павловичу и Виктору Ивановичу:
— Пригласим паренька в воскресенье к нам: Что ему скучать в домишке! Я хочу послушать его игру на гитаре. Просто заслушалась!
У Котовых Быстров предложил Василию:
— Вася, прими участие в концерте Дома культуры. Пусть познают, как звучит гитара в твоих умелых руках. Можно не петь — музыка покорит всех.
И он согласился выступить в ДК. Помогли ему с помощью батарейки усилить громкость гитары. Когда он звучно провёл по струнам гитары умелыми пальцами, в зале установилась мёртвая тишина, и сохранялась она до конца игры. Дружные аплодисменты зрителей — благодарность музыканту. Виктор удивлялся, что после концерта никто не подошёл к Василию, не поинтересовался, может ли он научить игре на гитаре. Только с этой целью приглашал Быстров гитариста выступить на концерте. Как приобщить молодёжь к музыке? Виктор рассчитывал на многое: после нескольких музыкальных выступлений он попросит Василия вести в ДК кружок по обучению игры на гитаре. Но всё лопнуло — весной Вася покинул Нижнеангарск.
А вот игра девочки на гармошке оборвалась трагически, а успех у Кати был большой. Зрители очень тепло её принимали каждый раз.
Случилось неладное. Катю включили в комиссии по проведению ревизии промышленных товаров на складе аймпотребсоюза Комиссия, состоящая из трёх работников, приступила к проверке. Склад с многочисленными товарами объёмный, и работа предусматривалась на две недели. Ревизия происходила благополучно. Лишь столкнулись с разбитым чайным сервизом.
— Спишем по акту, — предложил заведующий складом Арон Исаакович Кизельштейн, — а неразбитую посуду поделим на четверых.
Кате достались две чайные чашечки.
Бдительный завскладом заметил, что исчез купальник. Единственная вещь из многочисленных товаров — в Нижнеангарске никто не купался в Байкале в купальнике. Что и говорить, новинка.! Арон в исчезновении купальника заподозрил Катю. Завскладом сообщил в милицию. При обыске в её уголке на квартире обнаружили купальник и шерстяной полушалок. В акт по изъятию имущества вписали купальник, полушалок и две чашечки из разбитого чайного сервиза. Катю за этот проступок сразу же, после обыска, упрятали в КПЗ. Как же иначе? Эта воровка опасна для общества?! "Искалечат жизнь девочки", — встревожился Быстров. Проступок, совершенный ею, её не красит. Но девочке в 17 лет сидеть в камере, за решёткой? Есть же у неё положительные стороны в её короткой биографии. Она активистка Дома культуры. Как ей помочь? Валтусовы могли бы её охарактеризовать, но молчат.
1-ый секретарь райкома ВЛКСМ решил повлиять на ход дела, чтобы не быть девочке за колючей проволокой. Он обратился в райотдел милиции. Ему сообщили, что расследование завершено и уголовное дело передано в суд. Всё свершили за один день. И что было расследовать? Всё-таки опасна она для общества. Так решили.
Быстров встретился с председателем суда. Анатолий Лазаревич Иванов встретил его доброжелательно — впервые райком комсомола обращается в суд. Судья, выслушав Быстрова, пояснил со всей откровенностью:
— Я не могу что-то смягчить в этом деле. Недавно вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР об усилении борьбы с мелким воровством. Могу ли я его игнорировать? Её будут судить, и определит суд ей наказание.
Быстров не успокоился.
— Анатолий Лазаревич, такое пятно получить в начале трудовой жизни за мелкое воровство? Будто бы она неисправима? Можно же ей дать условный срок и освободить от работы в торговле. Мы её направим заведовать сельским клубом и не оставим без внимания.
— Ничего я не могу поделать, — пояснил ему судья. — Указ вышел, и я не могу его обойти.
Понял Быстров, что дел по мелкому воровству больше в суд не попадёт. И в отчёте по судебным делам будет пустовать графа. Не может же судья быть белой вороной в республике! Как же так? В других районах суды разбирают дела, а в Северобайкальском районе всё спокойно? Нет уголовных дел! Поэтому любые незначительные явления разбираются в Северобайкальском суде и наказываются Незначительный проступок, а наказание суровое. Это испытали юноша-моряк и Юрий Пешковский. Быстров припомнил, что он по поручению заврайоно, будучи инспектором школ, выступал общественным защитником. Суд тогда изолировал от общества несовершеннолетнего Рассохина из Ченчи за то, что бегал, будучи в нетрезвом виде, голым по берегу реки на виду у всех. Какая страшная опасность для общества! И всё случается потому, что мало уголовных дел приходится рассматривать суду. Нет их. Появился виновный, то наказание на всю катушку.
Екатерину , по суду, на два года изолировали от общества. Месяца через три Быстров увидел на улице Улан-Удэ Катю. Она взглянула на него и скрылась — не пожелала встретиться. Быстров был доволен, что суд высшей инстанции отменил решение Северобайкальского суда. Жизнь девочки не была искалечена, но переживаний досталось ей много.
Поступали ли в райком комсомола жалобы, заявления с просьбами? Их было удивительно ничтожно мало.
Первое заявление поступило от члена ВЛКСМ Петра Просянникова, охотоведа ГОХа. Он просил бюро райкома комсомола направить его на работу председателем колхоза имени Калинина. Благое намерение: с высшим образованием охотовед будет руководить охотничьим хозяйством. После С. И. Куробтева председателем колхоза избрали секретаря райкома партии Гавриила Тихоновича Ганюгина. Эвенок в эвенкийском посёлке не сумел себя проявить. Хуже, чем при руководстве Куробтева, стали все производственные результаты. Пьянство не уменьшилось, по правде сказать, даже возросло.
Приступая к руководству хозяйства, Ганюгин не имел никаких планов по подъёму экономики колхоза, да и этого не требовал райком партии. Главное для райкома есть председатель, а будет ли от него толк современем всё прояснится..
Вот и у Просянникова было желание стать председателем колхоза, а как оживить колхозные дела он не знал, никаких задумок об улучшению дела у него не было. В общественной работе не принимал участие. Парень трезвый, свою непосредственную работу знает. Но этого так мало для председателя колхоза. Как организатор чего-то, он себя не проявил. Что же, Пётр, ты будешь делать в колхозе? Какие мысли у тебя появятся?
Молод и нет организаторского опыта, поэтому бюро райкома ВЛКСМ отказало ему быть председателем колхоза имени Калинина. Быстров опасался, что если райком узнает о желании Просянникова, то направит его в колхоз — шли поиски человека на смену Ганюгина. Много позднее Пётра Просянникова избрали председателем колхоза имени Калинина…
Другое заявление прозвучало устно.. Женщина жаловалась, что её муж вечерами задерживается у комсомолки. Продолжительная семейная жизнь может рассыпаться. Детей нет, но у мужа за Уралом растёт дочь. Она уже взрослая. Что мог сказать Быстров женщине, впервые столкнувшийся с интимной историей?
— Хорошо, я переговорю с ней. О результате разговора, сообщу вам.
Комсомолка по вызову явилась в райком комсомола, Она знала, для чего её пригласили и подготовилась к встрече. Поэтому, присев на стул, сразу же, не ожидая вопроса пошла в атаку:
— Что вы ко мне пристаёте? Я не запятнана. Вот вам справка — медицинское освидетельствование. — Она подала Быстрову бумажку, четвёртую часть тетрадного листа со штампом. .
Он не стал читать — на её бойкость, безаппеляционность надо ответить.
— Почему мужчина лет на 27 старше вас имеет на вас виды. Вы ощутили?
Секретарь взял быка за рога.
— У меня же справка о моей невиновности.
Быстров упорствовал:.
— Важно, чтобы голова была на плечах, а справку вы можете оставить себе на память. Не нашли молодого, обрадовались мужику. Как такое случмлось?
"Неужели Павел успел рассказать ему?" — мелькнуло у неё в голове.
— Молчите! Если женщина не успокоится, мы строго подойдём к вам.
Быстрову не пришлось больше заниматься этим вопросом: Мужчине предоставили другое место работы, а любовницу перевели в.другой район.
В райком комсомола поступило обширное письмо из Ленинграда от родной тёти Инны Ваксман, заведующей библиотеки. Она беспокоится о племяннице. Её родители умерли во время ленинградской блокады. Инна воспитывалась в детдоме. После окончания 7 классов жила у неё. Её беспокоило то, что Инна, находится в интересном положении, как она себя чувствует, так как паренёк от неё отказался, не случится ли что с Инной.
Быстров хорошо знал Инну Ваксман. Она, боевая и общительная, с первых дней приезда в Нижнеангарск участвовала в художественной самодеятельности Дома культуры. Известно было Виктору и то, что Инна не обращала особое внимание работе библиотеки, могла в любое время закрыть и уйти на репетицию. Она участвовала во многих мероприятиях, но ничего не организовывала в библиотеке.
Видел Виктор её, непоседливую, когда она находилась в декретном отпуске. Ничего не изменилось в её характере — такой же оставалась беспечной. Когда летел самолётом, Виктор услышал, как паренёк, из геологической партии хвалился, что он завёл дружбу и показал друзьям большую фотографию 6 на 9. На ней запечатлена Инна Ваксман с небольшим шрамиком на правой щеке. "Как же так? — в недоумении размышлял Виктор, — перед самыми родами у Инны уже новый ухажёр?". Видел он её с этим пареньком — они прогуливались по Нижнеангарску.
Инна родила дочь. После письма её тети Быстров пригласил в райком отца её дочери. Юноша, хотя не был членом ВЛКСМ, пришёл в райком. Юноша сам по себе не был интересен: какой-то запойный, помятый вид. Ростом меньше Инны. Выпивает, видимо, часто и за своим внешним видом не следит. В общественных делах не участвует. Даже на танцах его Виктор не видел. Где он познал Инну?
Юноша внимательно выслушал Быстрова. Ни от чего он не отказывался, не отпирался. Пообещал, что наладит отношения с Инной. Своё слово он сдержал — Инна с ребёнком перешла к нему в дом.
До родов Ваксман Быстров написал тёте Инны в Ленинград, что у её племянницы бодрое настроение, она не унывает и по-прежнему общается с подругами.
Инна Ваксман долго с мужем не прожила. Она пришлась не по нраву свекрови — не приняла она её детдомовскую безолаберность. Инна с ребёнком ушла от мужа и вскоре выехала с дочерью в Ленинград, отработав по трудовому договору 3 года. Это был единственный случай, когда не сложилась семья. Других жалоб и заявлений за 5 лет в райком комсомола не поступало.
Рассказ о комсомольских делах забежал далеко вперёд, не раскрыто до
конца, как он пытался сделать жизнь молодёжи в районе содержательной в каждом населённом пункте.
Поездки по району всегда требовали собранности, чтобы преодолевать
дорожные трудности, а их встречалось немало. Многие районные выезды оказывались необычными, и они запомнились Быстрову на всю жизнь.
1-ый секретарь райкома ВЛКСМ рвался увидеть воочию самостоятельно работающую первичную организацию, затерянную в горах. Мечтал побывать там. В первую половину зимы 1954 года не удалось ему съездить к комсомольцам. В летний период туда труднейший путь — от Ирканы к геологам можно доехать только верхом на лошади или по горам пройти пешком.
Коня требовалось доставить в Верхнеангарск — это проблема. Есть пастбища для лошади по мере следования к изыскательной партии никто не мог пояснить. Езда на лошади к геологам летом отпадала.
На летний период лошади не требовались — никуда на них не поедешь. К населённым пунктам можно добраться только водой. В Байкальск сухопутным путём не ездили. Единственная грунтовая дорога — на Душкачан и Холодную. Не будешь же из-за пятнадцати километров держать лошадку всё лето в райцентре. Лошадь требуется вовремя накормить и напоить, близко доброго пастбища нет. Выгон у райцентра не удобен для коней — болото, а в болотной трясине из всех трав преобладал хвощ. От его поедания лошади заболевали. Учрежденческих лошадей в мае переправляли на вольную пастьбу на остров, там на высоких местах больше разнотравья. Кони находились с мая до ледостава, то есть до октября. Отправку коня на остров осуществлял конюх сам.
В то лето 1954 года конюх Аникин сообщил Быстрову о гибели монголки.
— Я выловил труп в реке. Как угораздило утонуть, не знаю. Наверное, оборвался с берега в реку. Привязал его хвостом к прибрежному кусту. Можете посмотреть.
Грести на лодке несколько десятков километров, чтобы самому убедиться, стоит ли? Никакого воровства лошадей или другого имущества в районе не было, да и на мясо монголка из-за возраста не пригодна, к тому же, за зиму исхудала. Списали лошадь с баланса.
Остаться комсомольскому органу без лошади всё равно, как быть без рук
— сорвутся зимние командировки, оперативности в работе зимой при попутном транспорте не будет. Быстров переживал, не зная как разрешить эту проблему. Никакого совета не получил он в райкоме партии. Руководителей колхозов он не знал, и не было ему ведомо, в каком состоянии находятся лошади в хозяйствах. Обком комсомола пообещал выделить деньги для приобретения лошади. Где её можно купить? Если предложат лошадь, то как узнать ему пригодность коня для дальних поездок? Всё лето Быстрова мучила проблема по приобретению коня.
Осенью райкому комсомола повезло: военкомат списал одного коня — срок службы в армии у него истёк. "Конь добрый, бравый, — похвалил его Михаил Карагаев, заведующий военкоматовским АХО, — Лучше вашей монголки". И военкомат продал бывшего жеребца по кличке Колька. Став мерином, конь послужил славно много лет райвоенкомату.. .
На новой лошади решил Быстров поздней осенью, когда выпало много снега, отправиться в далёкий путь. Конюх Аникин, усердствуя от всей души, сплёл для поездок кнут. Уложены в кошёвку сено, овёс, продукты, эмалированная кружка, чайная ложка, топор, пешня, котелок. Конь у конюшни, стоя в оглоблях, гордо держал чёрную гривастую голову. "Он не захромает в дороге, как прежняя лошадка".— поразмыслил Быстров, усаживаясь в сани.
По заснеженной болотине от Нижнеангарска к устью Верхней Ангары конь Колька пробежал быстрой рысью. Быстров любовался его резвостью — он замечательно бежит.. Сани выехали на реку. Мерин ускорил свой бег, постукивая коваными копытами по льду — юго-западный ветер очистил от снега ледяной покров реки, и сани легко скользили по льду. Десять километров речной дороги быстро остались позади. "Колька может и быстрее бежать", — рассудил про себя Виктор. Он вытащил воткнутый в сено кнут и выбросил его справа от саней. Конь, увидев то, чем могут его огреть, в одно мгновенье так яро рванул сани, что Виктор, не успев натянуть вожжи, вылетел на гладкий лёд. Вот так пригрозил! Виктор спешно встал на ноги. Глянул: сани без седока быстренько удалялись. Спрятал под тулуп кнут, подаренное лошадиное пугало. Как же его догнать? Ускачет проворный мерин. 35 километров шагать ему за ним? Но лихой конь пробежал метров 100 и, поняв, что кнут ему не угрожает, зашагал шагом — спасибо, что не удалился далеко, можно настичь. Виктор ускорил шаг. Конь продолжал спокойно идти. В трёх метрах от саней Быстров протянул руку, чтобы ухватиться за спинку кошёвки. Но Колька-конь, оказалось, держал ухо востро, был настороже: сразу же рванулся вперёд и побежал быстрой рысью, удаляясь от седока. Отбежав метров 40, снова перешёл на шаг. Подразнивает! Вот так удружил ему конюх, наградив лошадиной угрозой! Начал Виктор догонять сани снова ускоренным шагом. Тулуп на плечах вроде бы потяжелел. Подошёл близко к кошёвке. Но не успел опять ухватиться за сани — конь в миг рванул быстрой рысцой. Показать ему кнут, так он вовсе к себе не допустит. Шагать за ним до Верхней Заимки? Доигрался, Витя, кнутиком.
Несколько раз пытался Быстров приблизиться к кошёвке, незаметно для коня ускоряя шаги. Оставалось до саней 3-4 метра. Но лишь протягивал вперёд руку, чтобы ухватится за зад кошёвки, конь сразу же отдёргивал сани. Отбегал и , подразнивая Виктора, переходя на шаг. Как подступить к нему? Водит ушами, зорко глядит и близко не подпускает. Пошла дорога снежная, плохо проторённая. Труднее стало идти Тулуп из собачьих шкур своей тяжестью давил плечи, не позволяя ускорить шаг Пот в мороз выступил на лбу. Сбросить с себя собачьи шкуры ? А потом как подобрать тулуп? Коня с санями на дороге не развернёшь — узка дорожка. Наст под ногами упруготвёрдый, а сверни в сторону, утонешь в снежной пучине — в пушистом снеге начнёт плавать конь, ногами лёд он не достанет. Можешь и без тулупа остаться. Какая тогда езда при крепком морозе? Жарко, мешает тулуп быстро идти, но сбросить его нельзя. Попадись встречный, остановил бы коня. Но встречный вряд ли появится.
— Колька, Колька-друг остановись! Тпру, милый! Стой!
Водит ушами конь, поглядывает одним глазом назад на хозяина, но к саням не подпускает — всякий раз выдерживает разрыв между коневодом и санями. Успокоился Быстров и решил идти медленно за санями, чтобы всё же усыпить бдительность хитроумного мерина. Пройдя расстояние больше пяти километров, Виктор ускорил шаг. Но его уловку понял конь — стоило ему протянуть руку, как сани сразу же рывком отъезжали от него. Что с тобой, с умником, делать? Мстишь мне за угрозу? Проучил крепко ездока. Ещё километра три шагал Быстров за санями, незаметно для коня ускоряя ходьбу. Вот уже Колька допускает его к разрыву в 3 метра. Ещё немного сократив разрыв, Быстров вдруг прыгнул вперёд и сумел ухватиться рукой за спинку кошёвки. Колька рванулся и понёсся вскачь, но бесполезно — опоздал он рвануть сани. Ноги Виктора не успели встать на концы полозьев и волочились по дороге. Как его, увлёкшегося игрой, остановить?
— Стой, родимый мой! — закричал коню Виктор побеждённым голосом.— Зря скачешь. Оплошал, братец! Потерял бдительность, и я зацепился за сани. От них меня не оторвать . Стой, Коленька! Стой! Тпру-у! Да не скачи ты — до Верхней Заимки ещё далеко!
Но конь продолжал скакать. Виктор подтянул одной рукой своё тело к кошёвке и поставил одну, потом другую ногу на концы полозьев саней.
— Победа за мной! — громко прокричал он. — Скачи — можно и стоя ехать! Происшествие, Коля, завершилось! Мы опять вместе. Тпру, Коля! Тпру! Всё же остановись, дорогой мой! Шагом, Коля!
Услышав доброжелательное оповещение, конь послушно перешёл на шаг. Виктор забрался в кошёвку.
— Позабавлялся, друг мой! Долго шагал шагом, пробеги-ка километров 5. Согрейся! Потом пройдёшь шагом. — Виктор дёрнул вожжами, чтобы конь перешёл на рысь. — Проучил ты меня! — вслух говорил Быстров лошади. — Буду относиться к тебе чутко, со всем тактом.
Ещё до этого Быстров познал, как послушен Колька команде. Он в седле несся на Кольке в Холодную. Решил, узнать, как среагирует конь на приказ и строго проговорил :
— Тпру! Стой, Коля.
Конь мгновенно встал, как вкопанный. Быстров из седла плюхнулся на шею лошади. Успел ухватился за гриву, а то бы оказался на земле.
— Больше проверять я тебя не буду, — произнёс Виктор вслух. — Очень уж ты дисциплинированный. С молодости тебя хорошо обучили.
Чутьё и осторожности были у коня необычайные. Не доехав до Верхней Замки километров 5, конь остановился: встал неподвижно у промоин, а они, полыньи, располагались на реке в двух-трёх метрах от проезжей дороги. В морозный день валил от них клубами пар, будто кто-то их подогревал..
— Молодец! — похвалил Виктор коня. — Осторожничаешь. Пройди шагом.
Проезжая по безлюдному пути, Быстров уже ощутил себя знатоком данных мест. Пока у зимовья выстаивал на морозе конь, накрытой попоной, он нарубил дров, вскипятил себе чай и поужинал. Без всякой боязни умывался из проруби. Одиночество на дальнем пути его уже не пугало знал, что никого не встретит.
За пять лет при многочисленных поездках Виктору всего 3 раза попадались встречные — безлюдье в северобайкальском краю. Впервые повстречалась ему подвода. Зимняя дорога узкая — не разъедешься. Встали лошади впритык друг к другу. Быстров вышел навстречу мужчине, вылезшему из саней. Одет он был в шубу. Чёрная баранья шапка, купленная в магазине, сдвинута на лоб до бровей. Встречный, сверкая глазами, улыбался — приятно повидать на пустынном пути живого человека. Он снял с правой руки меховую рукавицу и протянул свою ладонь Виктору. Когда ознакомились, путник безаппеляционно ему заявил:
— Будем готовить чай. — Его карие глаза светились радостью встречи.
Быстров не испытывал желания разводить костёр на глубоком рыхлом снежном покрове, он ничего не сказал повстречавшемуся человеку, не стал портить ему приятное настроение от общения. Ногами, обутыми в валенки, они долго у дороги разгребали пушистый снег, не скованного морозом из-за неприступных хвойных деревьев. Когда добрались до земли, то лошади виделись как бы на горке. Запылал костёр из наломанных с деревьев прутьев. Виктор спросил :
— Как живёшь, приятель?
— Всяко разно! — бодро ответил он.
— Далёко ли направился в мороз?
— В Козлово. В лавку — валенки надо купить. Этих на зиму не хватит. Мороз шибко прижимает. Хотел пешком идти, а председатель заставил меня взять лошадь.
— Ты из Куморы?
— Я? Нет, не оттуда. Я из Ирканы.
— Разве можно в такой мороз пускаться пешком в дальнюю дорогу? Это же почти 200 километров шагать, спать на снегу — до зимовья не дойдёшь.
— А чё? Зато свободный! С лошадью — забота. Ей надо сено, овёс. В день несколько раз заглядывай к ней. Без лошади в "Чайную" в любое время можно сходить и посидеть там. Т и навязал мне председптель лошадь.
— Из-за "Чайной" шагать по морозу десятки километров?
— А чё? Не часто я бываю в райцентре, можно и пройтись. А тебе из-за комсомольских дел не сидится дома?
Чай пили долго, пока не опустел эмалированный чайник. Напились чая, пожали друг другу руки и разъехались. Но при встрече всегда здоровались по ручке, как хорошо знакомые люди, хотя и не знали, как друг друга звать — крепко скрепило их снежное чаепитие на пустынной дороге..
Вторая встреча у Быстрова была с человеком, одиноко идущим. На нём была одета тёмная стяжённая фуфайка, на ногах — оленьи унты, шапка из ондатровых шкурок, обильно обкуржлевленная, сдвинута на лоб до бровей. Чуть раскосые глаза сверкали добротой.
— Далёко ли направился, мил человек? — поздоровавшись, спросил его Быстров, стряхивая со своих бровей и ресниц иней.
— В больнису, — ответил он. — Заболел. К врасю направила фельсер.
— Больной, а почему в колхозе не попросил лошадь?
— О-о, паря! Пока запрягать, я узе в Козлове буду.
Вот так. Запрягать труднее — пятьдесят километров прошагать пешком легче. Потом ему пояснили, что эвенки не привыкли к лошадям, чуждаются их. На оленях любят ездить. Большие расстояния эвенки преодолевают своим ходом. Но можно же использовать собак! Вполне. Но и к ездовым собакам они относятся прохладно, не используя их для поездок. Их же, собак, в райцентре надо чем-то кормить. Вот на рыбалку — собаки очень нужны: быстро доедешь до намеченного местечка, рыбы для них поймаешь. В одиночку полностью волен, никто не стесняет, не беспокоит. Застала ночь, развёл костёр, погрелся и около него лёг спать. Мороз не пугает. Холодно, но так уготовано природой. Охотничий ночлег эвенка отличен от русского, После себя коренной сибиряк оставляет небольшой след костра. Сжигает за вечер лишь то, что наломает руками. На ночь на огонь уложит только одну валёжину, чтобы тлела до зари и утром обеспечила бы быстрое воспламенение хвороста. Большой огонь, считает эвенок, отпугивает зверя. Лесные люди приспособились к естественной среде и живут с ней в полном согласии. Для них тайга — дом родной: здесь и ночлег и пища для него.
Сосланные в Сибирь при царском режиме арестанты, в их числе были и декабристы, страдали и даже умирали от цинги. Переселяясь в Сибирь на новые земли простые люди. Первыми в Сибирь шли казаки, неусидчивый народ — землепроходцы. За ними шли крестьяне. В холодной Сибири они не страдали от болезней, потому что жили в полном контакте с местными жителями и многое переняли у них, познавая суровую сибирскую природу. Икру во время нереста заготавливали на зиму — величайший продукт для крепости всего организма. Расколодка — любимое блюдо северян. Удивился Быстров однажды. Сгружали сено на берег. К лодке прицепились налимы. Выловили одного. Александр Стрекаловский распорол налима и стал есть его печень. Сырую ест! Коренной сибиряк познал, что в этом деликатесе уйму полезности. Буряты любят пить горячую кровь, когда режут скотину. А таёжные ягоды! Морошка, облепиха, клюква, смородина, брусника, черёмуха, кедровые орехи — от всякой болезни охраняли людей. Заготавливали бруснику в таком количестве, что её хватало с осени до следующего сезона. Веками жили люди, совершенно не занимаясь огородничеством, и не болели цингой. Огород, внедрённый здесь русскими, укреплял организм, но это явилось не сразу. Подумайте только: люди жили на Севере, где не растут арбузы, дыни, яблоки, где не знали, какую ценность может дать человеку огород, и не исчезли из-за болезней. А вот спирт принёс им, малым народам, непоправимое горе — из-за алкоголя смертность у них стала превышать рождаемость И вся беда в том, что люди, приобщившись к спирту, не осознают его пагубность.
В Куморе Быстров останавливался чаще всего у доброжелательной старушки, проживавшей в домике, который располагал комнаткой и кухонькой. В горнице она расстилали на пол тулуп, накрывала его простанью, представляла для квартиранта подушку и лёгкое одеяло. Сын у неё служил на флоте действительную службу. Она пригрела пожилого мужчину, Константина, и с удовольствием слушала его бесконечные рассказы — в рыболовецком колхозе в зимнюю пору для людей их возраста не находилась работа. А можно было бы, считал Виктор, развить столярное дело — кругом тайга, так что для столяра материала достаточно, но в колхозе не было даже столярной мастерской, а плотники были. Если нужно поставить дом, находились для этой работы мастера. Но строительство оставлено на задний план.
Жила старушка в основном своим натуральным хозяйством: десяток куриц, свой картофель, ловля рыбы в тёплое время года, соление рыбы на зиму осенней порой. 10 рублей квартиранта за простой в сутки тратила в основном на приобретения хлеба и муки для приготовления праздничного рыбьего пирога. . Почти в каждом доме жил рыбак. Рыбаки всегда делились уловом с друзьями, соседями и просто с теми, кому нужна была свежая рыба. Хозяйка умудрялась готовить не только рыбные блюда, нередко вместо ухи и жареной окуня на столе появлялись мясной крупяной суп, жареная румяная картошка на сковороде. Вдвоём они не выпивали, но и никогда не отказывались, когда предлагали им приложиться к стопочке.
Побывав на комсомольских собраниях в Куморе и Иркане, Быстров решил утром выехать к геологам.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
О предстоящем маршруте он побеседовал вечером с Константином, только что вернувшимся в избу со стопкой библиотечных книг.
— Дорога в экспедицию, — заявил он уверенно, — не путанная. Заедете с северной стороны озера Ирканы в реку. По ней и к геологам попадётё. Считают, что до них километров 70, поэтому за день доехать трудно — всё время подниматься в гору. Речка приведёт вас к изыскательной партии. Не заблудитесь.
Подробный маршрут к изыскателям Виктору описал и Александр Павлович Котов — служащие военкомата первыми из райцентра побывали у геологов и поставили на учёт всех военнообязанных.
— Вы там бывали? — поинтересовался Виктор, беседуя с Константином Ивановичем.
— Не приходилось, — ответил он Быстрову.
— Откуда знаешь, как туда проехать? — вмешалась в разговор старушка.
— Мужики много раз рассказывали, — сообщил Константин, нисколько не обидевшись на старушку.— Каждое утро у конторы ведём разговоры.
— Костя, — не успокоилась хозяйка, — ты не бывал там, так нечего голову морочить человеку. Возчик сельпо терялся. А ты утверждаешь: нет блуды. Эх, горе ты моё! Через неделю нашли того возчика вместе с лошадью.
— Можно пропасть без вести? — забеспокоился Виктор. — Разве можно выдержать на морозе неделю?
— Так он специально залез в чащобу. Ты, старуха, не пугай человека. Возчик не терялся, а его потеряли и забеспокоились.
— Как так: не терялся, а потеряли? — не уловил мысль Константина Быстров. — Что произошло?
— История проста, как сказка. Всё свершилось из-за возчика. Дорога тут ни при чём, — стал пояснять Константин. — Геологам завезли летом продукты на зиму, а спиртное не стали поставлять. Наши умники, руководители сельпо, решили досрочно выполнить план по продаже товаров. Погрузили ящики с бутылками спирта на сани и направили подводу к геологам. Возчик не утерпел: такое благо у него в санях, а он трезвый. Свернул с дороги в ельник и распечатал бутылочку. Ясно, неразведённый спирт замутил ему голову. И пошло у него, поехало: протрезвеет и опять приложится к бутылочке. не смог никак от неё оторваться. А его ищут! За неделю не доехал до геологов. Зачем возчику беспокоиться — он в рай попал!
— Ямщик пил, а лошадь от голода сдохла? — спросил Быстров. — И не пожалел животное?
— Жажда одолела его, вот и дорвался до спиртного! Лошадка, видно, дня два сено ела— сумел он ей сунуть под морду, а потом ветки ёлок жевала — больше нечего ей было есть, — уточнил Константин. — С лошадью потерялся! Снега мало на дороге — ветром его сдувает. Следьев нет. Не просто найти.
— Добро ещё, начали искать, а то бы он обязательно замёрз вместе с лошадью, — вздохнув, с горечью произнесла хозяйка. — Беспечность-матушка довела до срамоты.
Константин продолжал рассуждать, не замечая вздоха старушки.
— Нашли бедолагу в чаще. Он неделю питался спиртом. В нём же есть калории. Ничего с ним не случилось.
— А лошадь? — спросил снова Быстров.
— Выдюжила! — ответил он, а подумав, Константин добавил: — В дальнюю дорогу надо ездить в компании — всегда кто-нибудь выручит.
Он прав, рассудил Быстров. Но кого можно взять в попутчики? Геологами, ведущими в районе разведку полезных ископаемых, местная власть не интересуется. Они им не подчиняются, никаких доходов району не приносят. У них централизованное снабжение. Куморское сельпо из продуктов смогло выделить им только спирт, он у них в изобилии. Другими продовольственными товарами поделиться не могут — своим бы хватило! По плану всё предназначается только для своих населённых пунктов на зимний период. Что-то и откроют геологи, но они об этом райисполком в известность не поставят. Их открытия — тайна за семью печатями. О геологической находке будет доложено геологическому управлению, которое поставит в известность в Москву. А в столице решат вести или не вести разработку полезных ископаемых, открытых на территории района. Если бы райисполкому было известно о нахождении нужного сырья, могли бы тогда, беспокоясь о развитии района, походатайствовать перед Москвой о разработке полезных ископаемых, При такой постановке вопроса геологические открытия спрятаны под сукно чиновниками. Когда придёт черёд их добычи, никто не знает. Эти тонкости Быстров распознал в райцентре, и был обескуражен тем, что доброе дело вершат, а от местных властей скрывают.
Интересную историю о добыче полезных ископаемых на местных землях поведал Быстрову Константин Петрович.
— Вы слыхали, Виктор Иванович, про англичанина, который добывал медь в наших краях? — Он с интересом взглянул на Быстрова.
— Впервые слышу, — признался Виктор.
— Так вот. туда, куда вы поедете, Виктор Иванович, ещё до революции навострился англичанин. За счёт своего капитала он стал добывать медную руду. Как он познал медную гору, никто не знает. Пронюхал. Сказывают, от эвенков сведенья получил.. Они выплавляли немного меди, Свои изделия возили продавать бурятам. Возможно, эвенки и рассказали иноземцу про медную руду. Англичанин заинтересовался. Стали долбить штольни и добывать руду. Зимой добытую руду на санях доставляли к Ирканинскому озеру. В летнюю пору рудное сырьё доставлялось водным путём. Везли на вёслах по Ирканинскому озеру, по Верхней Ангаре к Байкалу, погружали в баржи и везли к железной дороге. Затем руда транспортировалось на уральские заводы. Путь необычайно длинный и трудоёмкий. Сказывали мужики, сохранились от английской выработки штольни и заржавевшее кое-какое оборудование. Живы засечки на деревьях, указывавшие путь к медной горе. Вы поедете и увидите их.
Константин задумался, что ему бы ещё сказать, и, вздохнув глубоко, добавил к рассказанному:
— Бают, англичанин на добыче этой медной руды погорел. Утверждают, в медной руде есть частички золота. Так уральские заводчики после переплавки руды поставляли англичанину медь, а золото присваивали, оставляя компаньона с носом. Так ли это было? Никто подтвердить не может. На мой взгляд, ему развернуться помешала революция в России. Укрепились Советы. А это такой орган власти, который ненавидел частную собственность. Пришлось капиталисту убраться в Англию. Завершение истории точно никто не знает. Думаю, могла его спугнуть Гражданская война. Сраженья шли от Тихого океана до Урала. Чья руда — ни белые, ни красные на пути от Иркутска до Урала, по всей вероятности, и не подумали разбираться. Сами понимаете, можно ли в войну от Иркутска до Урала руду спокойно довезти? А предприимчивый англичанин здесь в горах с семьёй жил. Надо же куда забрался иностранец!
— У Кости, — заметила сметливая хозяйка, — все новости в голове. Мы, бабы, об этом не говорим. Он же потолкует с мужиками, всё размыслит, а потом мне перескажет.
Но Константин не прореагировал на сообщение подруги, продолжал рассуждать:
— Англичанина вон куда занесло, чтобы обогатиться! Почему мы до сих пор не начали ничего добывать в наших краях? Трудна дорога от места залегания полезных ископаемых до Ирканинского озера, англичанин на лошадях перевозил, а потом-то по воде доставлял. Сейчас другое дело: можно воздушную дорогу соорудить, в Иркутск большегрузный водный транспорт доставит — глубина Ирканинского озера и реки позволяют. А чё Иркутск? Строй у Ирканинского озера завод и избавишься от больших транспортных перевозок. А чё нельзя? — распалился Константин. — Строительный материал по воде доставлять. Будь завод, как бы мы зажили! .
— Да, зажили бы, только тебя, Костя, не спросили, как и для чего делать — вмешалась в его рассуждения напарница.
— Будем надеяться, Константин Петрович, что и сюда проложат дороги и возведут заводы, — успокоил его Быстров.
— Скорей бы! Края наши богатые.
Своеобразен начитанный Константин Петрович. Он знает, какой и с кем повести разговор. С мужиками он толкует о колхозных делах и о международных событиях, а вот к своей спутнице у него иной подход. Когда вечером он ушёл в библиотеку за книгами, хозяйка дома доверительно сообщила Быстрову:
— Скажу вам по секрету, Костя с виду ничем не отличается от других людей — мужик как мужик, а на самом деле он чудесами владеет. Когда меня дома нет, этот Костя с чертями разговаривает, а их в моём доме полно, только их нельзя увидеть . Он один с ними ладит. Разбазарятся, а как мне домой придти, в трубу вылетают. Костя за ними. Не отстаёт!
— Вы верите в эти сказки? — попытался Виктор разочаровать наивную женщину. — Он шутит с вами.
— Какие шутки могут быть с чертями? — не отступала она от своего сообщения. — Он сам мне по секрету поведал. Влетает в трубу, дверка за ним хлоп-хлоп. Вот какой Костя!
"Она серьёзно об этом толкует? Или разыгрывает?" — подумал Виктор.
—.Он многое может сотворить. — Старушка с лавки у окна присела на табурет, поближе к Виктору. ("Хочет убедить?"). — Можете спросить у него, только вряд ли он согласится свой секрет раскрыть.
В сенях скрипнула дверь. Послышалось покашливание Константина.
— Вот он идёт! Не отступайте от него — пусть раскроется.
В шубе и шапке-ушанке, покрытых изморозью, держа в охабке пять библиотечных книг, ввалился Константин Петрович с морозным паром в кухню.
— Однако подмораживает, — заявил он, снимая пальцами свободной руки с бровей иней. Положил книги на крышку, накрывавшую бочку с водой. На книжную стопку бросил рукавицы и крякнул, радуясь теплу. Не успел снять с себя шубу, как Виктор спросил у него:
— Константин Петрович, правда, что вы с чертями имеете дело? Из трубы можете вылететь в небо.
Петрович, держа в руках шубу, готовясь повесить её на гвоздь, укоризненно посмотрел на старуху и, улыбнувшись, проговорил:
— Тёмному человеку, чё не скажи, он всему верит.
— Вот, Костя, какой ты, а уверял, как уверял! — она сильно раздосадовано проговорила, и укорила его сердитым взглядом
— Забавляетесь вечерами, — подытожил Виктор и посоветовал им: — Вы бы приёмник купили и слушали бы радио.
— Есть оно, радиво, — встрепенулась хозяйка, — встала с табурета, открыла дверь в комнату и проговорила: — В углу стоит. Закрыт скатёркой.
— Молчит, — вешая свою шубу на гвоздь, с досадой заявил Константин.
Поглаживая машинально рукой шапку на голове, не спеша прошёл к столу и сел на табурет
— Нынче не завезли для радиоприёмников питание. Не знаю, можно ли купить батарейки в райцентре? А, Виктор Иванович?
Он, говоря о радиоприёмнике, вспомнил про книги, поднялся с табурета, подошёл к бочке с водой, взял в руки стопку книг и, подойдя к столу, уложил их на клеёнку, накрывавшую стол, и сел на прежнее место.
— Опять прокол у торговли, — проворчал Быстров. — Узнаю на месте, как вернусь в райцентр, и обязательно сообщу вам. Война начнётся, вы и знать об этом не будете.
— Если война, то сразу же объявят, — возразил Быстрову Константин Петрович, не поняв шутку Виктора. — Сейчас действительно у нас глухо, как в военную пору. Это плохо, — подвёл итог Константин Петрович. — Глуховато живём: не видим газет всю вторую половину осени и полтора месяца зимы, и радиоприёмники наши молчат. Если бы послушали радио, другой разговор бы у нас здесь получился — я люблю узнавать мировые новости, а тут, как турка безязыковый, совершенно ничего не знаешь, чё происходит в мире и в стране.
— Тебя, Костя, хлебом не корми — любишь поговорить. Чай пить будете? — спросила старушка и, глядя на мужа, улыбнулась и задала вопрос: — Костя, чё ты в шапке сидишь? Очумел чё ли?
Виктору нравились вечерние беседы с пожилыми людьми. Он узнавал интересы простых людей. Его удивляло, почему исчезла красочность их языка? Нет в их разговорах ни пословиц, ни поговорок, редко употребляют они меткие языковые выражения. Вечерами не рассказывают друг другу сказки, не поют песни, чтобы вспомнить свою молодость. Что это? Повлияло на их говор связь с эвенкийским и бурятскими языками? Упростили свою речь? Почему же дружба переселенцев из глубин России с сибирскими татарами не утратила у них языковую яркость. В разговоре они беспрерывно сыпят пословицы, поговорки, меткие выражения. Для бесед у мужчин в запасе сказки и легенды. Стоит женщинам оказаться вдвоём, сразу же запоют. Почему исчезли здесь гармонисты, балалаечники? Нет и гитаристов. Не переняли музыкальность у коренных жителей и свою музыку позабыли? Надо всё внимательно проанализировать и продумать, — рассудил Быстров.— Взять себе на заметку, а главное — молодёжь расшевелить нужно, оживить их жизнь. Сможет он помочь им?"
Утром Быстров, напоив коня в реке, задал ему порцию овса и со всей доброжелательностью обратился к нему:
— Жуй да пережёвывай овёс перед трудной дорогой, накапливай силы, а я схожу к конторе и посмотрю градусник — надо узнать, каков сегодня холод. Что-то очень морозно. Поешь досыта сено и поедем.
Ещё темно, а у колхозной конторы уже собрались рыбаки, на подлёдный лов рыбы. Подъехал рыбак на ларе лошадей, запряжённые в сани-розвальни.
— Минус 37 градусов, а вы рыбачить собрались., — сказал ему Виктор, проявляя своё беспокойство о рыбаках. — Перемёрзнете.
— Разве это мороз?! — откликнулся паренёк, сидевший на снежной завалинке колхозной конторы. На нём овечья шуба и шапка с опущенными ушами. — Мы не выходим на лёд, когда холод больше пятидесяти градусов, а сегодня благодать — мороз отступил.
"Вот и посочувствуй им, — подумал Быстров. — Они даже в помещение не заходят". И, жалея рыбаков, он сказал им:
— В контору зайдите. Там тепло.
Ему ответил всё тот же словоохотливый рыбак:
— Соберутся все, побываем и в конторе, чтобы тепла набраться, а пока ещё не замёрзли. Чуть только рассветает, двинемся на рыбалку.
"Пожалуйся им, что из-за мороза не поехал к геологам, засмеют! Они считают, что холод может в чём-то сдерживать. Придётся ехать, — поразмыслил Виктор, — К обеду потеплеет". Вернувшись от конторы, получив от рыбаков полный морозный оптимизм — не бояться холода. Быстров задал лошади сено и решил перед дорогой попить досыта чайку, чтобы прихватить с собой тепло. Войдя в избу, он увидел на столе бурлящий паром самовар.
— Уже скоро 9 часов, а вы ещё не завтракали, — беспокоясь о нём, заявила хозяйка. — Второй раз разогреваю в русской печке картошку на сковороде. Ещё вам когда придётся горяченькое поесть?! Неизвестно.
С рассветом Быстров въехал на Ирканинское озеро. Гладкий лёд в лучах восходящего солнца отсвечивал ярко. Ветры сдули с ледяного покрова снег. Чётко чёкали по льду конские подковы, сани легко скользили, раскатываясь то в одну, то в другую сторону, но оглобли крепко удерживали кошёвку, заставляя её двигаться ровно, следом за конём. В конце северной стороны озера обозначилась занесённая снегом речка Светлая. Нельзя ошибиться и не въехать на реку, потому что к озеру подступали строгие серые скалы. Они оставили лишь узкую расщелину для спуска воды с гор. Землетрясение или мощный водяной поток пробил всё-таки путь воде к озеру? По гладкому застывшему речному панцирю въехал Быстров в затенённое горами ущелье. Тут не заблудишься: с речки не свернёшь ни влево, ни вправо — на её берегах нагромождены гранитные глыбы. Их острые выступы не позволят съехать с реки. А куда смог свернуть и скрыться от людского взора сельповский возчик вместе с лошадью и санями, загружённые ящиками с бутылками спирта? Ведь подпирают горы реку — никуда не вильнёшь. Где же он нашёл свёрток? Несколько километров Виктор проехал, а каменные глыбы неизменно сторожко стояли на берегах.
Виктор долго рассматривал вершины гор — даже шея устала удерживать голову, и навзничь растянулся на сене, лежавшей в кошёвке. Он продолжал любоваться красотой остроконечных горных вершин, отпрянупших от поверхности земли метров на 500-700. Он испытывал неимоверное желание увидеть хоть какую-нибудь живность на голых скалах, на которых лишь кое-где торчали кривые сосёнки. Но всё скрытно, неподвижно. Тихо, всё монументально замерло, исключая движение саней. Даже надоедливая кедровка не сопровождает. И откуда ей, стрекотливой, взяться?! Кедр на голых скалах не растёт, и кедровке здесь нечем лакомиться. Только на четвёртом часу движения по речному льду, когда остановил лошадь, чтобы отобедать, Виктор обратил внимание на еле заметное движение на правой стороне у вершины скалы. Кто же туда забрался? Виктор перестал вытаскивать еду из мешочка и стал терпеливо выжидать, усердно рассматривая неподвижную скалу. Но вот, наконец-то, появился из-за скального выступа тёмный комочек. Это же козлик! Взмахнув головкой, он прыгнул на почти отвесный уступ, за ним последовали ещё двое на этот покатый выступ. Козочки безрогие! Они вздернули вверх головки, разом прыгнули на выступавший из скалы крюк, не опуская головы, осмотрели новое местечко. Как они, бедняжки, удерживаются на отвесном крохотном пяточке гранита? Ещё прыжок, и скрылись миниатюрные козлята. Можно ли до них добраться? Шлегер говорил, что эвенки их добывают. На такой крутизне живут, ежесекундно берегутся, чтобы не сорваться в бездну. Смог Виктор выстрелить в такую умильную красоту природы? Нет, он бы не нажал на курок ружья. С собой у него не было никакого огнестрельного оружия, А надо бы иметь — кругом глушь.
Пока Виктор обедал, Колька стоял неподвижно. Изредка конь приподнимал то одну заднюю ногу, то другую, давая им поочерёдно отдохнуть.. К сену он допустит лошадь только вечером. Весь день быть ему голодным. Но такие обстоятельства — ничего не поделаешь. Конь — спасение в дальней дороге.
После обеда, проехав 3-4 километра, Виктор обратил внимание: лошадь с середины реки повернула к крутому берегу. Взбираться на него? Но в редколесье не видно ничего — прикрыла всё пороша. А если прозеваешь поворот на берег, куда заведёт река? В Якутию? Колька, ты молодец, без всякого следа находишь дорогу. Среди тонких искарёженных стволов сосёнок и берёз иногда появлялись отметины скользящих полозьев саней. Конь уверенно находил дорогу, порой совершенно скрытую. Виктор увидел свежий затёс на стволе сосёнки, сделанный топором, — предупреждение о повороте. Хотя бы карандашной стрелкой указали на затёсе направление. Для таёжников такие тонкости не требуются. О таком проезжем, как Виктор, ничего не смыслившем в таёжных дебрях, не подумали. Снова затёсанные стволы друг за другом — конь уверенно сворачивал.
Вот на сосне очень давнишняя рана, покрытая наростами серой смолы.. Метка первого десятилетия ХХ века, когда возили на санях медную руду к Иркане! Тут проезжали с грузом 40 лет назад! Что ж, ты, сосёнка-бедняжечка, медленно толстеешь? Тебе мало сорока лет? Не одаривает тебя энергией скудная горная почва, везде вместо земли — галька. Где вы, сосёнки и берёзки, черпаете питательную силу? В гранитных щелях? Старых берёз, перешагнувших сорокалетний возраст, не видать. Они, наверно, погибли, сломались, не дожив до преклонных лет — не хватило питательных соков?. А сосна выдержала. Для строительства не пригодна она, вся изогнутая и тонка, но путь серой засечкой продолжает указывать верно. Так и ехал Виктор, внимательно осматривая новые и старые сосновые меты до самого вечера. Хвойные деревья перемеживались с берёзами. Нередко их стволы толще сосен, но старых затёсов на них нет. Менее долговечны?
Трудно взрастить лес на скалах. Если срубить их, то более полувека мало, не дождёшься, когда они станут взрослыми. Надо беречь каждую сосенку и берёзку, чтобы горы не оказались голыми.
Снова подвода спустилась к реке. Но, чу! Конь стал на средине реки.
Виктор подёргал вожжи. Его верный спутник — ни с места, лишь переступил уставшими ногами.. В чём дело? Быстров вылез из кошёвки. Не снимая тулупа, подошел к морде коня. Колька о тулуп обтёр застывшие у него на нижней губе сосульки. Впереди поперёк дороги лежал прутик. Его не пожелал переезжать конь? Прошёл Виктор метра три и увидел огромную дыру во льду — провал! Он осторожно приблизился к краю дыры, и сердце его застучало: до дна реки, где журчит жиденький ручеёк, метров три-четыре. Оказывается, ехал он по ледяному панцирю. Осенью бурная река накрылась льдом, а к поздней осени водный источник иссяк, и река превратилась в крохотный ручеёк в гроте. Попади в такую пустоту — беда. Как из неё выбраться? В кошёвке — топор. Долбить лёд над головой? Но его вряд ли достанешь! По-шахтёрски рубить лёд у берега? Придётся долбить, если берег не отвесный? А что, если бы не лошадь с санями, а только сам в неё провалился? Ты — внизу, а лошадь вверху, на льду. Топора нет. А что руками наскребёшь? Как бы выбрался? Ждать, что кто-то выручит? Сколько дней ожидать? Повезло ему и коню: кто-то побеспокоился и бросил поперёк прутик на плохо заметную дорогу — предупреждение для проезжего. Умный конь не решился переступить прутик — умеет читать дорогу. Почему образовалась дыра во льду? Непонятно. .Где ещё может лопнуть ледяной панцирь? Вопросы чередом возникали у Виктора.
Обрушенный лёд с дырами подстерегал в пути неоднократно. Почему о провалах в реке никто его не предупредил? Никому не приходилось падать на дно реки? Хорошо, что заботливый человек обозначил эти дыры, а умница-конь всякий раз не перешагивал предупреждающий знак, тоненький прутик, лежавший на снегу за несколько метров до провала. Конь поосторожничал, а Виктор не обратил бы внимание на этот прутик, предупреждающий об опасности. Почему-то и Саша Стрекаловский об этом не упомянул.
Впереди среди гор — впадина. Лошадь свернула влево и втащила сани на крутой берег. С чего это он покинул реку? В низинке — мелколесье. Среди берёз Виктор обнаружил стройные лиственницы, облюбовавшие болотистую почву. И вот тебе — прихлобученная снегом бревенчатая избушка. Можно и проехать её — с реки зимовьё не видать. Но конь свернул вовремя. Колька, ты молодец, не подвёл и на этот раз: не пришлось ночевать посреди реки, скованной льдом. А утром нашёл бы дорогу? Проплутал бы к якутской территории? Кто бы стал искать заблудшего комсомольского работника? Через месяц , может быть, и хватились бы: потерялся парень, куда он подевался?!
Избёнка, к которой подъехал Быстров, как и другие зимовья, с которыми уже ознакомился Виктор, поставлена по трафарету: она — точная копия другим зимовьям. Плотники не подумали о красоте. Обычно такую избушку селянин ставит в ограде у дома для коровы или для лошади.
На крыше огромная, с метр высотой, снеговая шапка, придавившая хижину. Видны лишь окошечко и узкая дверь. На крыше из-под снега торчит чёрная железная труба. Привязав коня к столбу, рядом с яслями, Виктор прошагал по рыхлой снежной перине к нахлобученному зимовью. Толкнул дверь рукой, она легко распахнулась вовнутрь. Её откроешь, если занесёт снегом. Два тёмных оконца, запылённых ещё с лета, так узки, что неброско освещают помещение.. Вряд ли пролезет через окошки медвежонок. В небольшом жилье — нары, накатом уложенные брёвнушки, обтёсанные топором. На них можно уложить на ночь человек пять. Столик, придвинутый к окну, скамеечка и две чурки для сидения. У печки-буржуйки штук 6 полешек — если явился без топора, то обогреешься, а руками в лесу наломаешь сухих сучьев. Все блага по таёжной традиции, всё по трафарету.
Виктор из полена нащипал лучин и затопил печку. Затем вышел из зимовья, чтобы заготовить дрова на ночь. Срубил две сухостойные лиственницы. Обрубил сучья и разрубил нетолстые стволы на поленья. С охабкой хвороста и Быстров проходил мимо него. Как стоял он с опущенной головой, так и продолжал стоять — дальняя дорога в гору изнурила его. Виктор занёс дрова в зимовьё и снова вышел на морозный воздух. Накрыл коня попоной, дружелюбно похлопал его по холке — Колька-конь никак на это не прореагировал, будто бы и не было заботы о нём. Хорошо, что есть для коня попона.
Ездили же несколько лет в дальнюю дорогу без попоны. Не побеспокоились о лошади Есть ли по смете деньги, чтобы совершить покупку?
— Нет лишней копейки у нас, — ответила ему Груша, принявшая денежные документы от Галины. — Всего до конца года несколько рублей на канцрасходы.
— Давай посмотрим, — предложил Быстров, — на что израсходовали деньги в 1953 году.
Зашуршали при перелистывании бумажные документы в папке. Виктор воскликнул восторженно:
— Нашёл 350 рублей!. Такую сумму денег израсходовали на перевозку дров из тайги. На своей лошади сам могу перевезти дрова. Покупаем, Груша, скатерть для стола, за которым заседают члены бюро. Скатерть у них обесцветилась: из чёрной стала серой. На неё срамно смотреть. Из старой скатерти смастерим попону. Пойдёт?
— Голь на выдумки хитра, — соглашаясь на покупку, ответила ему Груша.
Приятно смотреть на ярко-зелёную скатерть на столе, и ещё больший восторг — на весь хребет попона у коня. Не стыдно перед мужиками — у них лошади всегда накрыты попонами.
Об этом вспомнил Виктор, накрывая уставшего коня покрывалом, защищая его спину и бока от холода.
С топором в руках Виктор опять углубился в лес, чтобы ему и утром быть с дровами. В мёртвой тишине при морозе стук топора о сухие стволы раздавался громко на весь лес. На пеньке он нарубил небольшую горку чурочек и занёс их в зимовьё. Тепло повалило мгновенно от печки.
Короткий зимний день быстро завершался. Солнце из-за туч незаметно скрылось за горизонтом. Сумерки быстро сгущались.
В зимовье через дверку печи от яркого пламени шло освещение — не надо зажигать свечку. Холод в помещении уже не ощущался. Подбросив в печь дрова, юноша, захватив котелок и пешню из саней, направился к реке. Намётки двух прорубей, из которых до этого брали воду, крепко застыли, что наглядно подтверждало, что дней десять никто здесь не бывал, так что Виктор Быстров действительно оставался одиноким среди молчаливых скал и девственной тайги.
Возвратившись с реки в зимовьё, Виктор, подложив в печку дрова, поставил котелок с водой, чтобы вдоволь напиться чая. Пока не закипела вода, он вышел к лошади и стал отрывать с неё сосульки, обильно нависшие на брюхе. Конь стоял неподвижно, одобряя его заботу. Сняв перчатку с руки, Быстров ощупал, не сухо ли под хомутом. Нет, ещё сыро, и ощутил рукой приятное тепло — поить коня ещё рано. Невообразимая таёжная тишина — тайга погрузилась в ночной зимний сон, успокаивая, что всё в порядке, всё идёт своим чередом. На чистом небе, в раздольной вышине, молчаливо поблескивали яркие звёзды. С запада надвигалась тучка. Мороз крепчал. В лесном затишье отчётливо слышно, как переступает ногами конь, звучно скрепя смёрзшимся снегом.
Когда юноша вернулся в зимовьё, в котелке бурно клокотал кипяток, стремясь выплескнуться наружу. Виктор снял его с печки, поставил на пол и бросил в парящую воду кусок плиточного чая. Отрезал перочинным ножом несколько ломтей оттаивавшего пшеничного хлеба. В кружку крепкого чая из банки ручейком нацедил для забелы сгущённое молоко, в прикуску — кубики сахара-рафинада и пять белоснежных пряников. Кольцо лосняйшейся краковской колбасы он съел за вечер. Поздний ужин долго продолжался. Он ел и восхищался свежестью колбасного изделия. За полгода в бочках, залитых внутренним свиным жиром, колбаса не утратила свой особый ароматный вкус и привлекательный вид. Она никогда не приедалась.
Неспеша опорожнив три кружки чая, доедая, что находилось на столе, Быстров завершил ужин четвёртой кружкой чая с пряником. Встал со скамьи, оделся и повёл лошадь на водопой. Он хотел напоить Кольку из проруби, из которой брал воду, но потом раздумал — до него прорубали лёд в двух местах, значит, проруби для людей и лошадей приготовлены отдельно. Начал долбить задёрнутую льдом прорубь. От ударов пешни лёд крошился, не откалываясь большими кусками. Конь стоял смирно и терпеливо ждал водопой. Наконец, от долбёжки пешнёй лёд потемнел, и влага охватила все крошки, вода быстро заполнила лунку. Колька затоптался на месте и потянулся к речной воде. Пил он без жадности, но долго, вбирая в себя ледяной холод. Напился и тряхнул гривою. Постоял немного над прорубью, ещё несколько раз чувыркнул, проглатывая холодную водичку, отряхнул своё телом, задрожал и повернулся к зимовью и шёл к стойбищу торопливо, натягивая повод, таща за собой коневода.
— Замёрз, дружок? Дрожишь?— спросил Быстров и добавил: — Сейчас я взбодрю тебя, мой друг, овсом.
Виктор задал коню овёс, высыпав его в ясли. Конь с жадностью захрумкал, поедая зерно. Виктор положил рядом с овсом большую охапку сена и пошёл в зимовьё допивать из котелка чай. Через час, посчитав, что съеден овёс, он вышел из зимовья подложил коню ещё охапку сена. Удивился Виктор: все объедья в кормушке съедены, а к сену, уложенному Виктором из кошёвки, не притронулся. Таково качество северобайкальского корма — не сравнишь даже со степными объедьями. Для лошадей геологической партии сено в тюках завезли с южных районов. На небольшом базарчике в Нижнеангарске всегда продают нежирное скотское мясо. На болотных травах скоту не разжиреть..
Утром сани заскользили по гладкому белоснежному льду. Такую бы дорогу на всём пути! Проявляя любопытство, Быстров остановил лошадь и заглянул в один из проломов льда и был ошеломлён: в ледяной пустоте ручеёк бежал не навстречу, а по ходу его движения. Как же так? Когда он потерял направление пути? Едет назад?! Развернул лошадь. Через километр, когда повстречался с другим проломом льда, заглянул в речную дыру: ручей бежал ему навстречу. Ох, уж эти горы! Чудят и путают. Продолжил путь на запад, опять бы подъехал к зимовью! Добро, что кругом гладь, нет сугробов, и конь бежит резво. Виктор в заблуждении, не понял, что не к Байкалу уже ручьи, а от Байкала. Он увидел исток ручейка реки Мама, впадающей в Витим, который вливается в глубоководную реку Лену.
Миновав узкое ущелье, прижатое гранитными скалами, въехал Быстров на широкий речной простор, и пред ним предстало удивительное диво: чистый зеркальный лёд преобразился в такую голубизну, что по цвету казался нежнее небесной красоты, выкрашенной космической кистью. Солнечные лучи, впиваясь зимним утром в лёд, усиливали необычайную неземную голубизну. Слева и справа над рекой возвышались изумрудные и бирюзовые скалы. "Я в сказку въехал! — с неописуемым восторгом воскликнул Виктор. — Красотище! Какой необычайный пейзаж! Такого дива нет даже в кинофильмах "Каменный цветок" и "Сказание о земле сибирской"! Изобрази живописец эту чудесную картину на полотне, сказали бы: "Такого цвета река зимой не бывает". А чудодейственная картина наяву. Не могу на неё наглядеться! Как бы такое волшебство показать людям?! Сани, лошадь, я в тулупе на нежно-голубом льду. Это бы ярко выглядело на полотне! Сказочно!"
Виктор привстал в санях, осматривая красоту гор, речную голубизну, уходящую вдаль. Его глаза горели восхищённым восторгом.
— Стой, Коля! Остановись! Тпру! — закричал Виктор коню. — Я отсюда никуда не поеду! Буду любоваться чудом природы. Такая краса покорит весь мир! Трогай, Коля, но только шагом иди!
Виктор, воодушевлённый чудодейственным ликом природы, осматривал при движении саней меняющие живописные картины гор. Мерин чётко цокал подковами по нежному голубому льду. Но вот он приподнял хвост, и из-под него посыпались на сказочную красоту жёлтоватые кутяхи.
— Колька! Что ты делаешь?! — не выдержал Виктор, увидев, как его конь смазывает романтическое великолепие лошадиной простотой. — Не выдержал и навалил! Какой безобразник! — ворчал Быстров на увиденную испорченную картину. — Какой шельмец! Приспичило! .
На чистоголубом льду не видно ни одного санного следа — куда ехать? Река широко раскинулась.. Пришлось Быстрову положиться на лошадиное чутьё. Он был уверен, что конь не собьётся с пути. Проехали чудесную речную ширь, и . дорога запетляла среди гранитных валунов. Ручеёк, промыв ледовый панцырь, проворно бежал среди камней. И новое диво!
На краю размытого водой льда Виктор увидел беспокойную сероватую птичку, величиной с воробья, но более фигуристую. Хвост у неё длиннее воробушкиного, более юркая. Пригляделся: у пташки преобладали белые пёрышки. Быстров затормозил коня: не проехать же мимо необычайного зимнего явления. Крошка жива на жгучем холоде! "Бедняжка, — с сожалением заметил Виктор, — не сумела улететь на тёплый юг. Как выживешь в сильный мороз? Чем питаешься, бедняжка? Погибнешь! Такое махонькое живое существо среди омертвевшей замороженной природы. Как ей прожить до весны? Как до сих пор удалось крохе выжить в обледеневшем мире?" Вопрос за вопросом всплывал в голове Виктора. Может он ей помочь? Как её бедняжечку изловить?
Но никакого отчаяния в безнадёжности у пташки не видно. Белоснежная серенькая пташка беспрерывно бодро порхает и порхает в мороз по кромке льда незамерзающего ручейка. Её и не поймаешь! Вдруг птичка, неожиданно для Виктора, нырнула в бурлящий поток.
— Всё! Погибла! — печально вскрикнул юноша. — Зачем же она так? Если и выметнется из воды, то превратится в ледяную сосульку!
Пташка выскочила из ручейка. На ней нет ни одной капельки воды. Бодро шустренькая непоседа прыгала на льдинке, ни на секунду не останавливаясь. Чрез минуту она вновь нырнула в воду. Витя ближе подошёл к промоине и увидел: пташка бегает по дну ручейка и что-то склёвывает. Выпорхнула из воды и отряхнулась.
Он рассказал местным жителям о своём открытии. "Не улетела в тёплые края и при жгучем морозе остаётся живой. Как бы ей помочь?" И ему пояснил старожил: "Это же водяной воробей. Он не улетает на юг, зимует у нас". — "Выживает в таком холоде?" — "Приспособился жить. В воде находит личинки", — пояснил ему "Геройская пташка", — оценил Виктор смелость, дерзновенность её . Но не покидали его сомнения. "Если температура минус пятьдесят градусов? Всё скуёт морозом. Чем она питается?"
Виктору не приходилось ещё ощутить такую низкую температуру. Ему говорили, что очень морозно бывает, особенно вдали от Байкала.
"Чем насыщается бедная пичужка в жгучий мороз?" Ему растолковали: "На то он и водяной воробей, чтобы жить у воды. Знает ключи, которые при любом морозе не замерзают". Не успокоился Виктор и с сожалением отметил: " Попробуй, окунись в ледяной ручеёк, найди в чистейшей воде корм и выскочи на мороз! Героиня-сибирячка".
Отыскал Быстров в литературе у природоведов и истинное наименование водяному воробью — оляпка. Оляпочка! Труднейшее испытание преподносит тебе зима, а ты выживаешь — не страшен тебе пятидесятиградусный сибирский мороз. Бесстрашная сибирячка!
Несколько километров конь вёз кошёвку вдоль берега, а затем он резко повернул сани налево и въехал на берег. На скалистой тверди, запорошенной снегом, отчётливо запечатлелись санные следы — Колька не подвёл и вовремя свернул с речки на берег. Вот и свежий затёс на сосёнке, сделанный вначале зимы. Проехав несколько километров, Виктор заметил оплывшую потемневшую за полвека грязновато-серого цвета отметину, сделанную топором во времена хозяйничинья предпримчевого англичанина. Выходит, с дороги не сбился — путь верный держит конь. Это подтвердили чередующие затёсы на стволах деревьев.
И Быстрова заинтересовали старые раны-затёсы на стволах деревьев. Если они сделаны до 1917 года, то почему сосны не стали отличаться по возрасту от своих собратьев, появившихся на свет много позже? Их стволы у основания по окружности не превышали 35-40 сантиметров. Макушки распушились корявыми ветвями, направленные к солнцу — не балует небесное светило длинным летом. Видимо, рассудил Виктор, нет благодатной основы, которая позволила бы черпать силы для роста. Да и какая для них тут почва?! Камень на камне! Бедная сосёнка у дороги оголёнными корнями обхватила гранит. Этот осколок горы даст возможность стать могучим деревом, спасёт от буйного ветра? Спасибо, что жива и красуется у неё зеленью игольчитая верхушка. Как ей, бедняжке, удалось на неплодородной почве выжить, вытянуться и стать деревцем среди своих мучениц. Рядом с ней нет ни одного великовозрастного дерева. Нет основы для буйного роста. Заносит на скалу ветер семечко с пылью , и рождается деревцо Прицепилась сосёнка к скале и живёт, тянется ввысь! Её необоримое стремление — стать настоящим деревом, облагораживающим зеленью гору. Это настоящее проявление стойкости. Сосна даёт жизнь таёжному миру. Хорошо, что вблизи нет людских поселений. Выруби деревья, и не дождёшься за одно людское поколение возрождения первозданной красоты. Если появится здесь охотник, то он таёжную девственность не нарушит. Его костёр обойдётся сухостоем, станет своеобразной чисткой леса. Тайга и человек здесь живут в мире.
Размышления Виктора прервало посапывание коня, чего не наблюдалось за ним до этого. Глянул Быстров и увидел взмокший кроп лошади.
— Э-э, да ты, бедняга, с напряжением поднимаешься в гору! — заметил вслух Быстров и натянул вожжи.
Конь остановился. Охваченный морозом, он переступал четырьмя ногами, давая отдохнуть каждой ноге. Виктор подошёл к его морде. Конь фыркнул и обтёр об его рукав сосульки, прилепившиеся к его губам. От лошадиной спины повалил ввысь пар, растворявшийся мгновенно в морозном пространстве.
— Отдохни, мой друг, а я отобедаю, — произнёс громко Быстров. Конь на его слова повёл насторожённо ушами и переступил ногами, поочерёдно, приподнимая и сгибая передние ноги, оголяя то одно копыто, то другое.
Юноша с удовольствием разжёвывал кусочек примороженной краковской колбасы, нарезанной заранее, ещё утром. Благодаря жирности её не охватил полностью мороз. Проглотив три крупных мясных кусочка, он погрыз смёрзшийся хлебный ломтик. "Колбаса всё же вкуснее хлеба!" — подумал молодой человек и отправил в желудок ещё четыре колбасных кусочка. Костёр разводить не стал — решил обойтись без горячего чая. Дав отдых коню, Быстров бодрым голосом провозгласил ему:
— Поехали, Коля! Нам надо до наступления темноты добраться до жилища. Но-о! Милый друг!
Виктор знал, что впереди строений нет. Для них пристанище — жилища геологов. Сколько ещё километров предстоит проехать, он не имел понятия. В Куморе ему объявили километраж до геологической изыскательной партии, но никто ему точную цифру не назвал. Рыбак у колхозной конторы со всей простотой пояснил: "Шёл охотник с клюкой и отмерял ногой: сколько тебе нужно километров, столько и назвал". Другой на заданный вопрос начал философствовать: "Если бодро ехать, 70 километров получится. Если же умеренно поедешь, то все 85 выйдет". Третий ответил вопросом: "Тебе, Виктор Иванович, это очень нужно? За день твой конь не доедет до геологов — устанет. За два дня спокойно можно до партии добираться". На все рассуждения Виктор с разочарованием заметил себе: "Ехать надо, сколько километров преодолеешь — неважно. Для местных жителей 5-10 километров — пустяк, не расстояние". Все, кто побывал у геологов, не задумывались, какое расстояние пришлось проехать. Это их не беспокоило. Знали, что не близко, этим и удовлетворялись.
Быстров потянул к себе вожжи и проговорил:
— Шагом, Коля. Шагом — вперёд!
Предстояло объехать гранитную скалу. Следы саней рядом с ущельем, глубина которого метров 20-30. Впадина предостерегала о возможной опасности: скатишься туда, костей не соберёшь — острые камни раздробят тебя. Не найдут твой труп — достанешься зверям. Что там внизу? Речка? Или только при таянии снегов журчит там вода? Около пропасти можно спокойно проехать в светлое время, а в темноте угодишь вниз, рассудил Быстров. А ведь тянет сани к левой обочине дороги — притягивает к себе, сатана такая. Сильно настораживает таинственность. Кошёвка ширкала по основанию гранитной скалы, серой стеной уходящей вверх, зря вверх голову не задирай — всё равно вершины не увидишь, очень отвесная монолитная стена. Сани объехали опасный утёс, высоченную преграду, и раскрылся простор: ущелье переходило в долину. На её удалённой стороне выстроились одна за другой жёлтоватые пики скал, нахлобученные снежными шапками. Их вершины задевали редкие облака, проплывающие по небу. "Высоко забрались, — подумал Виктор, — коль небо рядом. Там — равнина, а нам в гору".
Конь, похрапывая, упорно взбирался вверх по санному следу . Не только его спина, но и весь его кроп в поту — трудный подъём. Быстров, чтобы облегчить груз саней, вылез из кошевы и пошёл позади саней. Вскоре он отметил для себя, что непросто шагать за санями: его тело быстро согрелось, и тулуп на нём потяжелел. Он снял с себя тяжесть и бросил в кошёвку спасателя от мороза. Идя свободным шагом, Виктор стал отставать от повозки. Ускорил шаг и ухватился за спинку кошёвки. Идя за конём, он почувствовал усталость. Трудно стало дышать. Чем выше продвигались, тем труднее шагалось. Пустынная местность сменилась низкорослым лесом Засечки, новые и старые, участились. Кто-то, видно, усердно разметил маршрут. Но вот поредел лес. Поднялись выше в гору. С трудом уже вышагивал Виктор. Понял, что он тянется за кошёвкой. Ещё немного, и он обессилится, но надо шагать. Долгими показались ему два дорожных часа. Идти дальше уже нет сил, хоть волочись за санями. .
— Стой, Колька! — приказал Быстров. — Отдыхай!
Конь остановился мгновенно. Он не фыркнул и не отряхнулся — трудный путь одолел. Устал — весь в поту..
Виктор огляделся вокруг: ничего примечательного не заметил он. Молодые сосёнки и берёзки сгрудились с правой стороны. Среди мелколесья заметил толстую сосну, ствол в диаметре сантиметров 40. Ствол её возвышался над другими деревьями. Разлапистые ветки увешены разноцветными ленточками и тряпочками, словно к новому году снарядили, отдав ей все пожитки. У кромки снега в чёрноватом стволе — дупло.
— Э-э, да это же шаманское дерево! — радостно воскликнул Виктор. Подошёл к таинственной сосне. Ему пояснял Котов: "Как доедешь до
шаманского дерева, окажешься на вершине горы. Хочешь или не хочешь, а будешь отдыхать — подъём на гору измотает ". Так и вышло — не проехали шаманское дерево, остановились. Выходит, главная трудность в пути одолена. На вершину въехали! Обрадовано рассудил про себя Виктор.
Удовлетворяя своё любопытство, Виктор разглядывал шаманское дерево. Увидел на нём несколько десятков разноцветных ленточек, тряпочек, лоскутков, привязанных к ветвям. "Постарались разукрасить", — заметил комсомольский работник. Лёгкий ветерок трепыхал "украшения". В небольшом дупле лежали дары путников, побывавших здесь. 7 патронов винтовки-ТОЗ, парочка папирос, две коробочки спичек, кусочек хлеба, кубиков 5 сахара-рафинада, в фабричной обвёртке кусочек плиточного чая и четвертак бутылки, в которой виднелось немного светлой жидкости — скорее всего, оставлен спирт, то есть всё тут имеется, что необходимо человеку, оказавшемуся в безвыходном положении. Всякое может быть в пути, поэтому оставлены тёмная пуговица, чистая белая тряпочка, иголка с намотанной чёрной ниткой и таблетки аспирина.. Дар шаману? Предрассудки? Ни в коем случае! Шаману такие подачки не нужны. Да и нет его, шамана, у эвенков. Давно он забыт ими. Если у тебя в горах появилась в чём-то нужда, то из дупла можно кое-что выбрать. Перемёрз. Есть спирт для согревания. Можно развести костёр и приготовить чай. Кончились патроны, позаимствуй здесь. Негласно оказывается помощь пилигриму. Какой в этом оттенок религии? Нет, это забота о незнакомце. Жива добрая традиция, идущая с древних времён — беспокоиться о человеке, попавшем в тяжёлое положение, в беду. Ленточки сигналят, чтобы мог увидеть спасительное дерево, содержимое дупла окажет ему поддержку. Так рассуждал Быстров, рассматривая шаманское дерево. Взяли ценное из прошлого. Разве плохо?
Быстров знал об неукоснительном эвенкийском обычае: если что-то взял из дупла, то обязательно восполни — оставь что-то своё Виктор решил овладеть тремя патрончиками. Винтовки у него с собой нет. Хотел взять у районного физкультурника мелкокалиберку, но он заявил ему: "Ствол на время дам, а патронов нет: ещё не доставили из Улан-Удэ". Быстров положил во внутренний карман пиджачка три патрончика — теперь ему можно ездить с винтовкой. Правда, ни одного зверя во время поездок он не встретил. Медведи спят в берлогах. Другие звери и зверушки очень чуткие и не показываются человеку на глаза. Очень сторожкие.
Что ему оставить в дупле? К дарению он совершенно не подготовился, хотя про шаманское дерево ему рассказывали — послушал и пропустил мимо ушей. У него не оказалось ни ленточки, ни верёвочки. Положить хлеб или колбасу? Но мыши съедят его дар. И Быстров оставил в дупле три кусочка сахара, положив их на свёрток плиточного чая. К сосновой ветке привязал ниткой кусочки колбасы и хлеба — не съест странник, так птицы полакомятся. Ещё раз Виктор внимательно посмотрел на дерево с ленточками — беспокоятся люди друг о друге, живя вдали от цивилизации. Не шаман в беде выручает, а чуткость человека, самая простая.
Быстров решил обойтись без костра — до наступления темноты надо быть на месте, а день очень короток: уже в 16 часов надвигаются сумерки. Дал лошади отдохнуть и поехал дальше. Ему с верным другом предстоял спуск с горы по очень пологой плоскости.. Морозный ветер дул навстречу. Он поднял воротник тулупа, двумя тулупными полами накрыл валенки, чтобы его не охватил холод. Дорожная крутизна Виктора не пугала, — спуск полностью доверил коню, зная, что он при неожиданных обстоятельствах применит свою сноровку и не даст вывалиться ему из кошёвки, не перевернёт сани на бок, не позволит полозьям соскользнуть с дороги, каким бы ни был уставшим выносливый коняга. С полной уверенностью, что конь не подведёт, восседал Виктор в кошёвке. Сани легко скользили по твердому снежному насту, окрепшему благодаря морозам. Чем ниже спускались, тем дышать становилось легче. Проехав седловину от горы до горы, вскоре снова пришлось подниматься вверх Быстров вылез из кошёвки и шёл сзади, ухватившись рукой за спинку плетёного короба. Конь, напрягаясь, упорно, не сбавляя темпа ходьбы, двигался в гору.
Идя сзади, Виктор глубокомысленно размышлял: комсомольцы геологической партии, наверное, потеряли всякую надежду увидеть у себя 1-го секретаря райкома ВЛКСМ. Связъ с первичкой поддерживалась изредка по радио.
Уже сгустились сумерки, когда Быстров на взмыленной лошади въехал на небольшую по площади горную долину, которую обрамляли высокие горы с ледяными пиками вершин. На площади, занесённой сугробами, с трудом различались домики. Каждая крыша находилась под толстым снежным покровом. Лишь прямостойные дымки из железных труб позволяли различать строения. Вертикальность дымков предсказывала усиление мороза ночью. От основной дороги к каждому домику вела окопная тропка, проложенная в высоких сугробах. На дорожной обочине остановился человек и ожидал, когда его объедут. Подъехав, Виктор натянул вожжи. Конь разом остановился. Виктор поприветствовал встречного:
— Добрый вечер, товарищ!
— Здравствуйте, юноша! — отозвался мужчина и вежливо спросил: — Вы кого-то ищите?
— Где живут Горчаковы? — отозвался на его вопрос Быстров.
— Строение наших инженеров-геологов впереди через два дома, — пояснил он Быстрову.
— Спасибо, товарищ!— И про себя отметил: "Удачно получилось! Не пришлось искать". — Ещё раз благодарю.
— Не за что. У нас не заблудишься, — заверил он Быстрова. — В каждом бы доме вам пояснили. Всех знаем наперечёт. Не часто к нам приезжают новички.
Виктор тронул вожжами лошадь. Полозья саней звучно заскрипели на морозе. "Дорога расчищена вручную", — заметил Виктор и повернул коня на площадку, освобождённую от снега, к домику, из окна которого светился огонёк. В дверь домика чуть ли не уткнулся конь — крыльцо отсутствовало. Виктор сбросил с себя тулуп, подошёл к дверям и, не снимая с руки перчатку, два раза стукнул кулаком по закрытой двери.
— Входите! — раздался за дверью зычный женский голос. — Мы — дома!
Распахнул Виктор дверь и с клубом морозного пара вошёл в малюсенькую комнатку. У печки-буржуйки, на которой из кастрюльки бурно вырывался пар, стояла Тоня Горчакова.
— Виктор Иванович, наконец-то! — со всей откровенностью радостно воскликнула она:
— Здравствуйте, Виктор Иванович ! Хорошо, что вы прямо к нам заехали.. Раздевайтесь! Я очень рада видеть вас! Знакомьтесь: мой супруг — Толя
— Добрый вечер вам! У меня там лошадь неустроенная.
— Не беспокойтесь. Я поставлю её за дом, — объяснил её супруг. Он встал из-за столика, на котором лежала груда камушков. Сделал два шага вперёд и протянул Быстрову руку. — Анатолий Горчаков, — представился он Быстрову.
Быстров пожал его жилистую ладонь и посоветовал Горчакову:
— Накройте коня попоной и ничего ему не давайте. Пусть выстоится!
— Всё сделаю, как надо, — ответил Горчаков, надевая фуфайку. — Только, Виктор Иванович, ко мне больше на вы не обращайтесь.
— Это почему? Вы меня величаете. А вас нельзя?
— Вы — гость. Мы привыкли жить без величания, — объяснил Анатолий.
Он нахлобучил на голову баранью шапку и вышел из дома. Тоня, опустив поварёжку в кастрюлю, подошла к Быстрову.
— Позвольте, Виктор Иванович, пожать вашу руку. С приездом!
Быстров прикоснулся нежно к её мягкой ладони. Впервые ему подала руку
женская персона — студентки этикета не соблюдали, у них всё было запросто. "Даже в пожатии руки он — официальное лицо", — подумал Виктор. Будто разгадав его мысли, Антонина сказала:
— Вы, Виктор Иванович, моложе нас. Но вы из райкома комсомола, к которому мы относимся со всей чистотой, так что вы не обращайте внимания на наше "выканье". Мы дорожим честью райкома.
" Поплыл в идеальных облаках", — отметил для себя Быстров. С тулупом в руках, вместе с морозным паром ввалился в комнату Горчаков.
— Тулуп, Толик, зачем сюда? — с недоумением спросил у него Быстров. — Ничего бы с ним не случилось на вольном воздухе.
— Правильно сделал, что занёс. В комнате тулуп обогреется и просохнет, — за Анатолия ответила Антонина. — Можно им накрыться — к утру у нас не жарко, всегда прохладно.
— Ужин готов? — спросил супруг у жены.
— Освобождай, Толя, стол — мне ставить некуда. Тесновато у нас. Но мы довольны таким благополучием. В прошлом году, в начале лета, жили в палатках — к утру замерзали, пока не установилась плюсовая температура, — подробно объяснила Антонина. — За два лета обустраивались. Теперь у нас пекарня есть. Столовая большая, работает.
— Посещаете столовую? — задал им вопрос Быстров, видя приготовление ужина.
— А как же! — ответил за жену Горчаков.— Ежедневно бываем там.
— Столовая для меня — разгрузка, — сообщила Тоня. — Дел хватает.
— Ужин ужином, но мне надо устроиться с ночлегом, — озабоченно заявил Виктор. — Время вечернее.
— Неужели мы не побеспокоимся о 1-ом секретаре райкома ВЛКСМ? — задала риторический вопрос Горчакова. — Домик есть для приезжих.
— Даже два. Один занят — из управления в командировку приехали. Другой надо часа четыре отапливать, чтобы появилась нормальная температура, — перебивая супругу, вступил в разговор Горчаков.
— У нас, Виктор Иванович, ночевать будете, — решительно заявила, перебивая мужа, Антонина.
— Правильно, — подержал её супруг. — Поговорим со свежим человеком. Мне интересно узнать, как на Корейском полуострове сохраняется мир.
— Толя, — остановила его супруга, — о международных событиях после ужина потолкуем. Виктор Иванович мойте руки, и — за стол.
— Виктор Иванович! — "Развеличались", — подумал Виктор. —Занимайте место в торце стола, на другой стороне Тоня присядет, я буду сидеть между вами, — распорядился Горчаков и под конец спросил: — Виктор Иванович, за приезд немного выпьем?
— Стоит ли? — ответил ему Быстров. — Из саней и сразу — к спирту? Может быть, поговорим вечерок трезвыми?
— И правильно, Виктор Иванович, — рассудил Анатолий. — Вчера к нам приехали наши управленцы, в ужин погуляли. Утром у всех головы раскололись, трещат, платочками свои черепы обвязали — не успели акклиматизироваться они. Воздух у нас разряжён. Кислорода мало. Надо привыкнуть. Управленцы с повязками на головах сидят за бумаги, а головы-то у них трескаются.
— После ужина я покажу наши комсомольские документы. Пусть Виктор Иванович посмотрит, как я веду дела.
— Тоня, комсомольские проблемы оставим на завтра, — возразил ей супруг. — Сегодня поведём разговор о событиях в стране и зарубежом.
— Хлебом Толю не корми — подавай ему международные события, — с улыбкой сообщила Антонина о муже, ставя на столик две тарелки с кашей. — Я себе сейчас принесу.
Наслаждаясь горячей пшенной кашей, обильно облитой сливочным маслом, Быстро, возвращаясь к предложению Анатолия, спросил:
— У вас есть радиоприёмник?
— Есть, — поспешил ответить Анатолий и с укоризной добавил — Нет к нему батареек. Живём глухонемыми.
— Радиоприёмник мы с собой привезли, под кроватей он. В батарейках исчерпалось питание. Я в Нижнеангарске покупала батарейки к приёмникам всем, но они уже выдохлись. В Куморе продают радиоприёмники, а питания к ним нет, — добавила секретарь первичной комсомольской организации изыскательной геологической партии.
— Антонина, это же безобразие! — возмутился 1-й секретарь райкома ВЛКСМ. — Больше года не слушаете радио! На что это похоже? Неужели, Тоня, комсомол создан для того только, чтобы песочить своих членов? Почему вы не побеспокоили ваше управление, не поставили в известность райком ВЛКСМ? В Куморе тоже никто не возмутился. Довольны работники торговли, что все молчат.
— Геологическое управление — производственная единица, и политикой не занимается, — попыталась защитить Антонина своих сослуживцев.
— Очень плохо с их стороны, — возразил ей комсомольский вожак, полностью войдя в ту роль, в которой полагалось ему быть. — Ваше управление возглавляют члены партии, и они ответственны за моральный климат трудовых коллективов. Я переговорю с ними завтра. Экономят на малом, а страдают их подчинённые. Неужели они не осознают, что наносят труженикам духовный урон?
За чашкой чая Быстров спросил геологов:
— Вы больше года и кинофильмы не смотрите?
— Нет, разумеется, — сразу же ответил Анатолий, то ли иронически, то ли на полном серьёзе добавил: — Это тоже не входит в функцию геологического управления.
— Идеологически обескровили вас, — сделал вывод вожак молодёжи и поинтересовался. — Вы и газеты не получаете?
— До этого не получали, — сообщила Антонина и добавила: — На 1954 год выписали много газет и журналов. Но приходит к нам периодическая печать с большим опозданием: то в Нижнеангарск долго не доставляют почту, то корреспонденция лежит в Куморском почтовом отделении. Наши редко бывают там. Порой читаем газеты трёхмесячной давности.
— Никого это не беспокоит? — изумился Быстров. Подумав, сказал: — Надо райкому комсомола взять шефство над геологической партией. Пусть негласное.
— Было бы хорошо, — согласилась с Быстровым Горчакова.— Уверена я, сдвиги бы произошли.
— У вас, у геологов, всё в секрете. В райцентре знают, что на территории Северо-Байкальском районе работает изыскательная геологическая партия, а в Улан-Удэ об этом никакого понятия не имеют. Почему? За вашим каждым шагом следит иностранная разведка и рвётся заполучить результаты ваших изысканий?
— Так всё и есть на самом деле, — утвердительно заявил Анатолий. — Капиталисты рвутся к несметным природным богатствам Сибири, и обо всём, о чём узнают, фиксируют, на всякий случай. Надеются заполучить богатства недр в будущем. Зачем Советскому Союзу рассказывать иностранцам об открытии залежей полезных ископаемых?
Быстров не успокаивался и продолжал рассуждать:
— Вы открыли ценные залежи полезных ископаемых. Сдали отчёт на бумаге. Все открытия в папке положили в шкаф и забыли. Местные власти не знают, какие богатства хранят недра на опекаемой ими территории. Думают в республике, что больших открытий нет и ждут, что когда-нибудь отыщут ценные минералы. Найдут, считают они, тогда на разработку полезных ископаемых дадут деньги, и местная власть благоустроит район, республику. А если молчание по вине чиновников затянется?
Но ему возразила Антонина Горчакова, встав на защиту своих коллег:
— Виктор Иванович, больше никому такое не рассказывайте. Открытия
полезных ископаемых в том или ином районе не забываются. Если потребуется для страны медь или, например, уран, через час, а то и раньше, Иркутское, Красноярское геологоупрвления или управления других городов представят правительству 5-6 вариантов, дадут своё заключение и скажут: решайте, где выгоднее добывать. Всё засекречено для того, чтобы империалисты не строили планы, как им урвать у нас богатый кусок.
Быстров с ней не согласился — у него другая точка зрения на эту проблему.
— Всё-таки, — заявил уверенно он, — местная власть должна знать, где, какие полезные ископаемые и сколько их, хотя бы примерно, запрятаны в недрах. Возможно, кое-что местными силами стали бы добывать. Польза для республики и для страны была бы.. Нельзя жить ожиданиями.
Разговор об открытии и добыче минералов затягивался. Но прервал беседу Виктор Быстров.
— Мне надо, — сказал он, — напоить коня и выдать ему овёс — время уже подошло. Конь меня, наверно, заждался. — Виктор встал на ноги.
— Толя, — обратилась Антонина к супругу, — покажи Виктору Ивановичу, где речка — ночью ему трудно сориентироваться. Наша речушка не замерзает всю зиму. Вода чистейшая.
— Я один напою,— заявил Анатолий и прокомментировал сообщение супруги: — Замерзает речка но не вся. Виктор Иванович, не собирайтесь. Я иду.
Но ему возразил Быстров:
— Я должен знать, где находится водопой. Утром я сам поведу коня поить и не буду вас беспокоить.
— Что ж, сходим вместе.
Пока отсутствовали мужчины, Тоня постелила постель Быстрову. Комнатка маленькая. Две железные односпальные кроватки прижимались к столику, стоявшему посредине. Оставалось небольшое пространство у печки-буржуйки. На стене — простенькая полочка-дощечка. На ней уместились тарелочки, ложечки, вилки, шамовки, стаканы, пачки сахара-рафинада и соли, перечница, коробочки спичек — всё под рукой у хозяйки.
Через дверь послышалось возвращение мужчин. Пропуская с мороза вперёд Быстрова, Горчаков сообщил:
— Я принёс воды. Утром она потребуется. — И поставил ведро у печки.
— У нас час для беседы на международные темы. Затем я дам сено лошади, и можно спокойно ложиться спать., — снимая с себя одежду, сообщил хозяевам Быстров.
За столом при свете керосиновой лампы Виктор выкладывал события в стране и за рубежом.
Возможно, разговор о событиях в стране и зарубежом затянулся бы, но Виктору потребовалось идти к коню. На улице он пробыл недолго. Тоня и Толя ожидали его за столиком перед керосиновой лампой. Виктор присел к ним за столик и поделился планами своего пребывания у геологов:
— Хочу перед собранием познакомиться с комсомольцами. Думаю, есть необходимость прочитать лекцию о международном положении завтра вечером.
—Такая лекция очень нужна. Многие придут послушать., — высказал своё мнение Анатолий.
— Не многие, а все придут — интересно обо всём узнать, мы же живём без газет и радио,— уверенно подтвердила секретарь первичной комсомольской организации. — О лекции сообщим утром каждому коллективу производственных участков. Тебе, Толя, поручается оповещение. .
— На другой день вечером проведём комсомольское собрание. Три ночи мне придётся у вас ночевать, беспокоить вас.
— Что вы, Виктор Иванович?! Мы рады вашему приезду.
— Тоня права, — подтвердил Анатолий. — Свежий человек у нас в изыскательной партии — праздник. Хоть можно скуку развеять.
Когда укладывались спать, Тоня сказала:
— Я вам, Виктор Иванович, на одеяло положила ваш тулуп.
— Зачем, Тоня? Я не такой уж мерзляк. В комнате жарко.
— Утром у нас очень прохладно, — отозвался Анатолий.
Быстров спал крепко в тепле — дорога в гору измотала его. Перед утром он почувствовал, что у него подмерзают уши. Сделал полный выдох и увидел выходящий изо рта пар. "Улетучилось тепло. "Утром у нас очень прохладно", — вспомнил слова Анатолия.— Вот так прохлада! Уши могут обледенеть".
Встал Виктор с постели. Ноги его коснулись пола и взвились ввысь — ступили на лёд. Достал шерстяные носки из-под матраса, одел их. Зажёг спичку. Один прыжок, и он у печки, около неё стояли пимы рядом с ведром воды, скованной льдом. "Утром у нас очень прохладно", — с усмешкой повторил он. Сунул ноги в валенки — холод рванул оттуда.. Набросил на себя пальто, надел шапку и вышел во двор. Несколько раз хлебнул ртом холодный воздух и сжал губы — надо дышать через нос
Колька на скрип двери повернул голову и тихо заржал.
— Сейчас я тебя напою, — сообщил он коню. — Сено всё подобрал. Умник!
На водопой конь спешил, всё время подталкивая мордой Быстрова в спину. Вышли на белоснежный простор. Горы здесь отступили на север километра на три. По этой долине протекала река, буйная, видно, в тёплое время. К зиме бурный водный поток успокаивался, утихомиривался? Вдали над незамерзающим ручейком тянулся пар. Конь с перерывами пил очень долго — смачивал сухой корм, съеденный за ночь. Возвращаясь назад, Колька сзади напирал так, что копытами чуть ли не наступал на ноги Быстрову, мордой он всё время задевал шапку — спешил от холода к овсу. Быстрову пришлось шагать широким шагом. Подойдя к домику, Виктор разглядел, что собрана избушечка из нетолстых бревнышек — мороз свободно проходит сквозь стены. Сказал об этом геологам.
— Трактора у нас не было и сейчас нет, — пояснил Анатолий. — Не каждая лошадь затащит в гору бревно — живём мы над уровнем моря 2500 метров! Одна только умница-трудяга могла затащить в гору за день несколько брёвен. Ей, бедняжке, досталось тогда. Выбирали для неё стволы потоньше, чтобы легче ей втаскивать. Наша труженица всё светлое время брёвнушко за брёвнушком нам доставляла. Другие лошади выдерживали лишь две ходки за день — до обеда и после обеда. Справились мы со строительством быстро, коллектив дружный у нас. Возвели домики, производственные помещения — обжились. Целый городок на горной высоте. Всё у нас для работы есть.
"Завершат работы геологи и оставят пустовать избёнки, — рассудил Быстров. — А для альпинистов и туристов замечательное бы место! Добавь спортивные сооружения, и будет полный порядок. Только кто займётся внедрить в жизнь доброе дело? В республике, по всей вероятности, туризм не развит, а об альпинизме, наверное, и не мечтают, а гор полно. Наши ребята совершили труднейший поход на лыжах в Улан-Удэ, впервые проложили маршрут по безлюдным местам, а их отвагу никто в республике не заметил. Газета "Бурят-монгольский комсомолец" не откликнулась ни одной строчкой. Спросили бы юношей, как прошли трудный путь, где ночевали, как убереглись от морозов. Многое могли бы они рассказать. Поход по тайге, по горам не интересен? Неужели так прикипели к степям, от которых их не оторвёшь?"
Днём 1-ый секретарь райкома ВЛКСМ с секретарём первичной организации обошли всех комсомольцев, работавших в горной долине.
— Вечером, Виктор Иванович, других узнаете, — сказала Горчакова Быстрову
Познакомила секретарь первички и с сотрудниками областного геологического управления. Пожилой руководитель группы, состоящей из трёх сотрудников, внимательно выслушал претензии секретаря райкома комсомола, снял с носа роговые очки и сказал:
— Вы во всём правы, молодой товарищ. Мы в командировку направлены, чтобы подвести некоторые итоги и сделать выводы о продолжении поисковых работ. Скажу вам, что партия ещё, видимо, долго будет работать. Результаты у них положительные. Но мы не уполномочены организовывать духовную жизнь поисковиков. Прибыв в управление, мы подробно сообщим нашему руководству ваши доводы. Управление имеет возможность оплачивать сюда доставку почты и кинофильмы. Кстати сказать, сегодня у нас в 11 часов радиосвязь с начальником геологоуправления. Мы можем предоставить вам возможность изложить всё, о чём у нас шёл сейчас разговор. Вы согласны?
— Безусловно, — ответил Быстров. — Благодарю. В 11 часов я прибуду.
В точно назначенное время Быстров сидел на табурете в крохотной комнате, называемой здесь радиорубкой. Светлоголовый паренёк с вихрастым чубчиком настраивал связь по радио. Гудели, шипели, пищали, свистели громко и тихо неопределённые звуки эфира. Наконец, раздался басовитый мужской голос:
— Контакт есть. Иван Иваныч, начальник управления у микрофона, — проговорил радист управления. — Разговаривайте.
Иван Иванович кашлянул и, взяв в руки микрофон, поднёс его к самому рту:
— Семён Семёнович, здравствуйте! У нас работы ещё на полных три дня. В понедельник мы прибудем в управление. Прежде чем доложить вам, что сделали, есть просьба к вам: поговорите с первым секретарём Северо-Байкальского райкома ВЛКСМ. У него основательные претензии к работе поисковой партии.
— Вы сами, Иван Иванович, не могли доложить? — раздался властный голос начальника управления
— Семён Семёнович, секретарь райкома комсомола в радиорубке. Будете с ним разговаривать?
— Далеко комсомолец забрался. Деловые предложения готов выслушать — кашу маслом не испортишь, — прозвучал в эфире бодрый голос начальника областного геологоуправления. — Я слушаю. Говорите, товарищ секретарь райкома комсомола.
Быстров изложил начальнику все претензии, которые обозначились в разговоре с Горчаковыми, под конец переговоров предложил:
— Вы, Семён Семёнович, через месяц по радио послушайте сообщение секретаря первичной комсомольской организации изыскательной партии Антонину Горчакову, и она доложит вам, что сделано. Думаю, что всё выполнимо и не потребует больших затрат.
— В изыскательной партии есть комсомольская организация?
— Да, — ответил начальнику управления Быстров. — И работает.
— Это хорошо, — отозвался удовлетворённо Семён Семёнович. — Почему мне о ней ничего не говорил начальник партии Придачин? Спросим у него. Все предложения комсомольцев, товарищ секретарь райкома комсомола, приемлемы. Постараемся их выполнить. Благодарю за критику в наш адрес.
Горчакова, прослушав диалог 1-го секретаря и начальника управления, с сожалением, заметила:
— Этот разговор месяцев бы 10 назад, мы бы жили более полнокровной жизнью. Хорошо, что теперь кинофильмы посмотрим и газеты почитаем.
— Будем навёрстывать, — ответил ей Быстров. — Далеко вы от нас. Редко у вас бываем. В районе населённые пункты разбросаны. Везде надо побыть и помочь в работе. .
До обеда Виктор посетил арсенал изыскательной партии, где готовят заряды для взрывов в горах. Он внимательно приглядывался к ответственной и кропотливой подготовительной работе. Тоня потом спросила его:
— Вам, Виктор Иванович, понравилась работа ребят, готовивших заряды для подрывников?
— Чисто и опрятно у них. Взрывчатые компоненты не рассыпают. Но нет у них в помещении ни одного плаката, призывающего быть осторожным с взрывчаткой. Всем известно, что огонь опасен для тайги. Повсеместно у леса можно увидеть призывные плакаты "Берегите лес от пожара", "Не бросайте окурки в лесу". Призывы настраивает на аккуратность? В цехе не вывешен даже распорядок обращения с взрывчатыми компонентами.
— Я согласна с вами, Виктор Иванович. Призывные плакаты и распорядок работы должны быть. Напишем. Это не сложно выполнить.
В мастерской Виктор был удивлён примитивностью труда ремонтников. Четверо рабочих правили кирки, изуродованные при долбёжке скал. Двое ковали у кузнечного горна новые кирки.
— Очень примитивные орудия труда, — заметил Быстров.
— Нет электричества, — пояснила Горчакова, — поэтому и используем древнейшие орудия труда.
— Не просто открываются нам земные недра, — такой вывод сделал Виктор во время посещения ремонтников. — Всё-таки электродвигатель нужен. Обсудите этот вопрос с начальником партии. Можно обойтись в штольнях без кирок? Как думаешь, Тоня?
— Вполне можно, — заявила она. — Трудно сюда доставить дизель.
— На военных учениях танки с самолётов опускают на землю.
— Парашютом можно, — согласилась с ним Татьяна. — Самолётов у нас нет, поэтому по старинке всё делается. Самолёт надо как-то выбивать управлению, договариваться с другими ведомствами, а кирка хлопот не даёт. Было бы электричество, сколько бы мы штолен пробурили! А главное — быстро бы завершили основные изыскательные работы, меньше бы потребовалось на разведку денежных средств и материальных затрат.
— Какой вывод сделаем, Антонина Ивановна?
— Не допускать до руководства трудовых коллективов тех, кто не может оторваться от старины.
— Сейчас поправить дело очень сложно. Но когда будут подводить итоги вашей работы, вы об этом скажите.
— Обязательно выступлю с критическими замечаниями. Бывают же тренировки по сбросу тяжёлых грузов с самолёта. Так доставьте нам с парашютом электродвигатель! Нам ещё полтора года предстоит проводить изыскательские работы. Не меньше! Будь у нас электричество мы бы за полгода завершили все работы. Выгодно? — задала вопрос, и сама на него ответила: — Вполне!
Идя к домам, Быстров заметил Горчаковой:
— Польза есть, Антонина Ивановна, от наших разговоров, анализов?
— Ещё какая польза! — отозвалась она. — Работы много прибавилось. Вот и подошли к конторе нашей. Вы, Виктор Иванович, идите к нам домой, а я зайду в контору. Через 20 мнут подойдёт обед. С Толей, Виктор Иванович, приходите в столовую. Вы там ещё не были.
На квартире Горчаковых Быстров застал Анатолия за систематизацией минералов. Он в картонную коробку размещал камушки и одновременно делал записи в журнале. Быстров долго рассматривал коллекцию камней. Не выдержал молчание геолога и спросил:
— Есть ценные минералы?
Анатолий задумчиво посмотрел на комсомольского вожака и после паузы сказал Быстрову:
— Набор перед вами, Виктор Иванович. Смотрите и определяйте.
"Чёрт возьми! — проговорил про себя Виктор. — Он же дал подписку о
неразглашении тайны, потому и молчит. Неужели всё так секретно?"
Виктор брал в руки по порядку каждый камушек, сравнивал их по весу с другими, но не мог назвать ни один минерал. С сожалением посетовал, что в школе ни географ, ни физик не демонстрировали образцы полезных ископаемых. Только на один урок химии учительница принесла и показала коллекцию из двадцати минералов. Разве за одно мгновение можно их запомнить? А сколько в школе было рассказов о богатстве недр, об огромных залежах нужных стране полезных ископаемых! Виктор долго вертел в руках один тяжёлый образец и, наконец, спросил Анатолия:
— Это свинцовая руда, Толя?
Горчаков внимательно посмотрел на Быстрова, раздумывая, что ему ответить, кивнув головой, сообщил:
— Правильно определили.
Больше ничего не растолковывал ему геолог. Вот так: дал Горчаков подписку о неразглашении тайны и молчит, даже не похвалится, чем же богаты северобайкальские недры. Геологоуправление получит полную информацию о залежах полезных ископаемых Северо-Байкалья, а жители ничего не будут знать, чем богат их край. "Хорошо это или плохо?" — мучил вопрос Быстрова.
В просторной столовой очереди за порциями блюд не было — все 12 столов уже были заняты.
— Занимайте места. Вон четверо ребят уже пообедали. Я всё принесу вам, — заявила Горчакова мужчинам.
Виктор был удивлён горкой пельменей в тарелке. Приятно-щекотливый пар шёл от их.
— Тоня, зачем заказала две порции? Я не съем.
— Что вы?! Это одна порция, Виктор Иванович. Ешьте без хлеба.
— Мужчинам, работающим в штольнях, она мала — они заказывают две порции, — дополнил Тоню Горчаков.
Когда Антонина поставила перед Быстровым второе блюдо, он воскликнул:
— До вечера не управлюсь! Рагу из баранины надо разделить на двоих.
— Не поработали киркой, поэтому у вас такой скромный аппетит, — с улыбкой констатировал Анатолий.
С трудом одолел Виктор второе блюдо жаркого. Допивая из стакана чай, он сказал Тоне:
— Замечательный чай у вас! Приятный запах. Я ещё опустошу стаканчик чая, Тоня Можно?
— Чистейшая у нас вода! — отозвалась Горчакова на его похвалу. — С небес приходит к нам. Вот и пьётся с большим удовольствием.
Она принесла ещё три стакана крепко заваренного чая.
На лекцию о международном положении пришло много работников геологической партии. Столы в столовой сдвинули. Дополнили зал скамейками. Несколько человек остались без мест, слушали стоя, находясь сзади всех. Во время лекционного выступления Быстрова стояла полная тишина. В уме секретарь райкома комсомола отметил, что лекция нужное, полезное для всех мероприятие. Геологоразведчики с интересом его слушают, ибо у них в душе не только производственная работа, но и потребность в духовной пище, забота о стране, для которой они отыскивают полезные ископаемые. После окончания лекции Быстрову задавали вопросы: работники изыскательной геологической партии уточняя события, связанные с увеличением военного бюджета США. Их интересовало развитие сельского хозяйства в стране. Спрашивали, как идёт освоение целинных земель. Они не оставили в стороне и бытовые вопросы: почему скуден ассортимент товаров в их маленьком магазине, как наладить почтовую связь для изыскательной партии — всё это беспокоило их.
— Вопросы за вопросами набегают, — заметил Быстров Горчаковой, когда они втроём возвращались на квартиру. — Нужно немедленно организовать вам политучёбу. Думаю, что не только молодёжь, но и пожилые люди примут участие.
Антонина с ним полностью согласилась:
— Можно нам вечерами проводить интересные занятия. Толю утвердим пропагандистом — он любит рассуждать на политические темы. Организуем и художественную самодеятельность.
— Правильно, Тоня, — поддержал её секретарь райкома комсомола. — Не только членские взносы должен платить комсомолец, а ему надо участвовать во всех других мероприятиях.
— Есть у нас и члены партии, — заявила Антонина. — Только их не видно и не слышно.
— Из райкома партии приезжали к вам? — спросил Быстров.
— Никого не было, — ответила Тоня.
— Удивительно! — с недоумением заметил Виктор. — Их же, коммунистов, можно посчитать выбывшими из партии. Не заграницей живут, а в своей стране. Но они даже о себе не потревожились. Инертность не к лицу членам партии.
На комсомольском собрании Горчакова сказала, что в их первичной организации регулярно проходят собрания, все комсомольцы платят членские взносы, но этого недостаточно, чтобы быть боевой организацией. Она заострила внимание комсомольцев на проведении политучебы, на организацию у них художественной самодеятельности, на выпуске стенгазеты.. В своих выступлениях комсомольцы поддержали Горчакову. На собрании, Быстров заострил внимание комсомольцев на такие проблемы, которые делали бы организацию боевой, не умалчивали бы недостатки, занялись бы полезными делами. ежедневно, а не жить от собрания до собрания..
— Мне понравилось острое выступление Ивана Соловьёва. Так должны принципиально подходить все комсомольцы к возникающим проблемам, — заявил на собрании Быстров — Правильно заметил комсомолец, что не побеспокоились завезти книги, газеты, а спиртное доставили. Я поддерживаю предложение его о запрете продажи спирта. Здесь производство, а не свободное времяпровождение
Иван сказал на собрании о самом наболевшем:
— Нет секрета в том, что некоторые рабочие прибыли в нашу партию не потому, что хотят заработать деньги, а только потому, что здесь можно от алкогольной зависимости избавиться. Что же выходит на деле? В партию всё время подбрасывают спирт. Любители выпить не могут устоять, чтобы вечером не напиться. Утром являются нетрезвыми на работу или прогуливают рабочие дни. Здесь у него семьи нет, некому урезонить их рвение к спиртному. Мы молчим, партячейки нет. Тягу к спиртному алкоголик долго не теряет. Пьёт, пока есть деньги. Кончились деньги, занимает рубли у друзей и снова пьёт. Живёт такой работяга, не о чём не думая, для него нет семьи. Мы приехали сюда все работать, приносить пользу стране, а не пить спирт. Правильно, надо запретить завоз спирта для изыскательной партии. Я поддерживаю предложение Соловьёва.
В постановлении собрания так и записали: "Комсомольцы требуют, чтобы начальник партии товарищ Придачин запретил завоз спирта в изыскательную партию". В постановление собрания записали об организации политучёбы, об участии в художественной самодеятельности. Решили проводить тематические вечера и выпускать стенную газету.
В бодром настроении возвращался Быстров из геологической партии — дела у молодёжи сдвинулись с места. "Горчаковы вместе с активом продолжают оживлять работу первичной организации, — рассуждал сам с собой секретарь райкома комсомола. —Вся энергия молодёжи нацелена на добрые дела".
По склонам гор сани легко катились, скользя без задержки по речному раздолью. Переночевав в зимовье, Быстров во 2-ой половине дня, когда ещё зимний день в разгаре, выехал на Ирканинское озеро.
Утром Виктор поспешил в колхозную контору. Председатель колхоза имени Сталина Степан Игнатьевич Куробтев встретил радушно 1-го секретаря райкома комсомола. От белокурого мужчины средних лет с вьющимся на голове чубом и с неисчезающей улыбкой на лице веяло жизнерадостью, теплотой, будто он ожидал этой встречи. Чуть прищурив глаза, улыбаясь, после знакомства он сказал с теплотой Быстрову:
— Хорошо, что мы повстречались. Я ожидал, что в прошлый приезд мы познакомимся. Не получилось. Сожалею. Ко мне есть вопросы?
Виктор пояснил председателю колхоза, что геологи ждут от колхоза имени Сталина поддержку: им нужна лошадь для доставки кинофильмов и почты. От председателя с широкой улыбкой тут же последовал ответ:
— Кони в колхозе есть. Сейчас не очень загружены. Овса им не даём — его у нас мало, сберегаем для весны, а сена достаточно. Ничего не убудет в колхозе, если 2-3 раза в месяц киномеханик съездит к изыскателям на нашей лошади. Он и почту может доставлять. Геологи — советские люди. Коли свои, мы о них должны позаботиться. Изыскательная партия в долгу перед колхозом не будет. Пусть в управлении решают вопрос с оплатой, а мы уже завтра выделим лошадь...
Быстров остался довольным, что без всякой канители разрешился этот вопрос. Киномеханик обрадовался возможности побывать у геологов.
— Месячный план у меня трещит, — сообщил он, — а тут такая удача. Паря, спасибо. Выручил комсомол. Вместо лёжки на печи, поездка — одно удовольствие. Виктор Иванович, не знаю, как и отблагодарить. Не буду числиться в отстающих. Это же прекрасно! Повезло мне. Вот так комсомол!
"И тут доброжелательный отзыв", — размышлял Быстров. Говорливый киномеханик ему понравился, и он спросил его:
— Молод ты, Петя, но почему не в комсомоле?
— Так и знал, паря, не обойтись без этого вопроса. В своё время дурака свалял: пришёл из армии, встал на военный учёт в военкомате, а в райком комсомола не зашёл. Пополнил состав несоюзной молодёжи. А зря, паря.
— Обратись, Петя, к первичной организации, — радушно посоветовал ему Быстров, — возможно, и восстановят тебя в рядах комсомола.
В двух случаях у секретаря райкома положительно всё разрешилось, а в конторе сельпо у него вышел длинный разговор. Обсудить его предложение вызвались председатель сельпо, главный бухгалтер и плановик-экономист. Женщины не соглашались с Быстровым.
— Вы предлагаете не завозить спирт в экспедицию. Но нам надо выполнять план, — заявила председатель сельпо.
На это заявление секретарь райкома комсомола сообразил, что им сказать.
— Везите им разнообразные продукты, промтовары. Деньги у рабочих есть.
— Где их взять эти товары? — задала вопрос главный бухгалтер.
Её поддержала плановик-экономист и пояснила:
— Главбух права. Мы ежегодно с нетерпением ждём навигацию — у нас только летний завоз, а потому запаса почти нет.
— В широком ассортименте нам продукты не поставляют. Беспокоимся, хватит ли нам масла, колбасы, сгущённого молока, сахара, конфет на все восемь месяцев, — высказала тревогу руководитель сельпо.
— Пока хватает, — подтвердила главбух. — Перебоев не бывает.
— Запрашиваем в конце года много, а присылают то, что вздумают. В прошлый завоз столько пряников поставили, что нынче продать их не можем. Ассортимент пряников и печенья только с одним наименованием. Печенье в сентябре-октябре распродали, — заявила плановик
— Контроль за доставкой продуктов в северные районы никуда негодный, — оценила заботу о северянах бухгалтер.
— Много наговорили мы представителю из района. Всё же, — спросила председатель сельпо, — чё мы можем поставить геологической партии?
— А ничего, — ответила коротко ей плановик-экономист. — Бедны мы.
— Тогда везите им товары широкого потребления, — не отставал от них Быстров. — С чем поселились в горах, то и донашивают.
— Ничем порадовать мы не можем, — без всякого сожаления ответила председатель сельпо. — Ватных фуфаек в продаже нет — всё раскупили. Их интересует рабочая одежда, а у нас в наличии простой одежды нет.
— Скудно живёте, — отметил с горечью секретарь райкома комсомола. — Не представляю, как вы выполняете торговый план? Выручает спирт?
— У нас бойко идёт торговля летом во время завоза товаров, — сообщила главный бухгалтер, пытаясь разрядить обстановку. — Спирт продаём, но большую часть в торговле занимают продукты питания.
. — Выходит, кроме спирта, другие товары геологической партии не можете предложить?
— Мы свяжемся с правлением райпотребсоюза, — заверила председатель сельпо, — возможно, что-то есть у них на складах.
— Передайте райпотребсоюзу, что комсомольцы на собрании выступили против продажи спирта геологической партии.
— Кое-какие товары завезём , — заверила председатель сельпо.
О своей поездке к геологам Быстров на другой день после приезда рассказал 2-му секретарю райкома партии. Анатолий Федорович Кувшинов доброжелательно отнёсся к его сообщениям, слушал внимательно, не прерывая его. В конце беседы секретарь райкома сделал вывод:
— Я курирую торговлю. Позвоню председателю райпотребсоюза: пусть налаживают торговлю в изыскательной партии и не лезут туда со спиртом. — И спросил Быстрова: — Говоришь, в изыскательной партии есть коммунисты? Где они стоят на учёте? Если без особых причин не платишь членские взносы, то автоматически выбываешь через три месяца из партии. Постой, там же начальником партии Придачин. Он коммунист. Заплатил сам Придачин взносы? Встречался с ним?
— Не удалось — ответил Быстров. — Придачин в командировке..
Кувшинов нажал кнопку под крышкой своего стола, за которым он сидел. В приёмной комнате раздался звонок. Тут же у входной двери кабинета появилась худенькая стройная девушка, но уже в зрелом девическом возрасте.
— Я вас слушаю, Анатолий Фёдорович, — сказала негромко она.
— Аня, пригласи ко мне Валтусову. У меня сидит первый секретарь райкома комсомола. Знаешь его?
— Я была на комсомольской конференции.
— Тогда знакомы. Зови Полину Николаевну.
Девушка вышла. Через минуту вошла женщина лет тридцати пяти. Тёмные волосы гладко зачёсаны назад. Быстров обратил внимание на её прищур глаз. "Что-то есть у неё азиатское", — заметил для себя ещё тогда, когда он вставал на партийный учёт.
Женщина, зная Быстрова, молча, кивком головы поздоровалась с ним. Кивком головы, ответил ей и Виктор.
— Полина Николаевна, где у нас на учёте состоит Придачин?
— Он в изыскательной партии, но там парторганизации нет Два месяца назад заходил в райком и заплатил взносы, — ответила ему заведующая отделом учёта и статистики райкома партии.
— Виктор Иванович говорит, что там, кроме Придачина, ещё есть члены партии. Вы об этом знаете?
— Правда? — удивилась Валтусова. — Скорее всего, они стоят на учёте в Иркутске. И партийная организация у них есть?
— Неизвестно. Работают и живут на территории нашего района, а Иркутску подчиняются? Это же противоречит уставу? — не унимался Кувшинов, проявляя полное разочарование сложившимся делам. — Опустил их Иркутский обком, нас не поставил в известность. Второй год работает изыскательная партия.
— Поэтому, Анатолий Фёдорович, должны стоять на учёте у нас.
— Если есть там партийная организация, то почему начальник партии, коммунист, заходит в райком партии платить членские взносы? — не успокаивался 2-ой секретарь райкома партии. — Если нет там организации, но есть члены партии, то почему молчит коммунист Придачин?
— Всё очень странно, — поддержала его Полина Николаевна Валтусова.
— Я завтра утром свяжусь с начальником партии по радио, Может быть, его, Придачина, придётся приглашать на бюро. Как такое он мог допустить?
Покидая здание райкома партии, Быстров уходил с твёрдым убеждёнием, что решительный 2-ой секретарь доведёт дело до завершения. Его чуть вздёрнутый нос и тёмноволосый чуб, который он поправлял всей пятернёй руки врезались в память Виктора. Кувшинов, как и 1-й секретарь Воронин, носил чёрную суконную гимнастёрку с откладным воротом и накладными карманами. У них одинаковые гимнастёрки, а характеры разные: первый более вежливый в разговоре, а второй ершистый. Они, видимо, дополняли друг друга в работе.
Не успел Виктор в кабинете снять пальто, как раздался телефонный звонок. Он услышал бодрый голос Тони Горчаковой.
— Виктор Иванович, здравствуйте! — звонко приветствовала она его по радио.. — Вы меня слышите?
— Здравствуй, Тоня! Чётко слышно.
— У нас сегодня, Виктор Иванович, вечером два праздника: смотрим кинофильм "Семеро смелых" и читаем газеты — киномеханик привёз.
— Замечательно! — отозвался Быстров. — Выпустите "Молнию", посвятив её этим событиям. Хорошо, что наказ комсомольцев выполняется.
Откликнулась Тоня:
— Обязательно будет "Молния"! Виктор Иванович, приезжайте к нам!
Быстров сдержано ей ответил:
— Тоня, не могу к вам каждую неделю ездить — не близко живёте. Обещаю: при первой возможности побывать у вас. Чаще соединяйтесь с райкомом ВЛКСМ — у вас переговоры бесплатные. Антонина Ивановна, есть к нам вопросы?
— Нет, Виктор Иванович, — бойко ответила Горчакова. — Я хотела сообщить вам эти новости.
— Передавай персональный привет Толе и Пете. Петру за доставку кинофильма благодарность от комсомола! До свидания!
— Обязательно передам приветы. До свидания, Виктор Иванович!
Не думал Быстров встречаться в скором времени с комсомольцами-изыскателями природных недр. А пришлось. Виной тому был Кувшинов. Через 3 месяца после их разговора об изыскательной геологической партии он позвонил по телефону Быстрову:
— Виктор Иванович, зайди, пожалуйста, ко мне. Есть разговор.
После пожатия рук Кувшинов спросил Быстрова:
— У комсомола есть срочные дела в геологической партии?
— Пока ничего нет. Мы часто связываемся с ними по радио.
— Я еду туда. ("Для чего он сообщает мне?" — подумал Виктор). Путь нелёгкий — до самого Баргузинского хребта. Ты туда уже дорогу проторил. Сможешь быть проводником? Неужели нет дел у геологов?
— Дела найдутся, хоть каждую неделю к ним приезжай.
— Вот и поехали! — перебил его Кувшинов. — Запрягай райкомовского коня. Договорились? Вы уже 3 месяца там не были.
— Ехать под вечер? — удивился Виктор — Всегда отъезжали из райцентра в командировки только утром.
— Не сегодня, — ответил ему Кувшинов. — Завтра поедем.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Быстров не стал перечить Кувшинову: с одной стороны, льстило то, что он будет показывать дорогу старожилам района, с другой стороны, а это было важно для Быстрова, увидеть секретаря райкома партии в работе, к тому же, Кувшинову поручено шефство над комсомолом.
Виктора никто не учил и не рассказывал, как вести себя в командировке, как знакомиться, беседовать с молодёжью, находить с ними контакт. Избрали секретарём, и — делай. Получается у тебя, или не получается — никого не беспокоило. Ни один партийный работник не поитересовался, как он руководит, будто его всему уже научили. Всё эти нюансы Виктор разложил в уме по полочкам и пришёл к выводу: не знают они психологических тонкостей и не представляют, что должны их знать. У 1-го секретаря — среднее образование, а 2-ой секретарь и секретарь по пропаганде и заведующая отделом пропаганды и агитации имеют незаконченное высшее образование, у двоих сотрудников — среднее образование, у остальных за плечами 7 классов, кое у кого и того нет. Не пришлось учиться фронтовикам. На передовых фронтовых позициях вечерних школ не открывали. Видимо, учеба не въелась в их жизнь, поэтому никогда не обсуждали на заседаниях ни в райкоме партии, ни в райсовете работу вечерней школы, не контролировали охват вечерним обучением работников предприятий. Многие считали в райкоме, у Быстрова высшее образование — он всё знает.
А молодому секретарю хотелось познать многое, особенно, как подходить к людям, чтобы они поняли его и справедливо оценили его действия. Навыка у него психологического мало, а люди по характеру разные. Задумывался Виктор не один раз, как ему поступить. К примеру, Антон Кетров в колхозе "Победа", друг детства Стрекаловского, активный комсомолец. Он, как член райкома комсомола, помогает подготовить и провести комсомольское собрание, а когда проходили выборы секретаря первичной организации, тактично отошёл в сторонку, чтобы его не избрали. В чём дело? Сказать ему об этом? Обидится? Себя он высоко ценит. Много и других тонкостей в работе. Готовых рецептов нет. Приходится ему думать и задумываться. Независимо от возраста всем, считал Виктор, нужно повышать образовательный уровень.. У председателей колхозов нет ни специального, ни среднего образования. Большинство бухгалтеров самоучки, и не думают о повышении своих теоретических знаний. Их никто не тревожит. Хорошо, что он с первых дней работы заговорил об учёбе сотрудников райкома комсомола. Но почему безразличное отношение к повышению образования у многих, в том числе и у руководителей трудовых коллективов? Когда Виктор пытался заговорить об этом, всегда выдвигался один довод, очень веский, на их взляд: "Какое учение, если такие длительные командировки!". Этим и исчерпывалась тема разговора.
На следующий день, утром, ещё до восхода солнца, у конюшни райкома партии стояли три лошади, запряженные в кошевку. Конюх Аникин, подтягивая супонь, завершал запрягать коня для Кувшинова. Увидев Быстрова, предупредил:
— Виктор Иванович, не трогайте коня, я сейчас его запрягу. Мешок овса и сено уже в санях, там и топор, пешня.
К Виктору подошёл районный пожарный инспектор Николай Петрович Коневин (с ним он имел контакт перед новым годом). Пожарник протянул ему руку и, поздоровавшись, сообщил тихо:
— Решили на дорогу сброситься в складчину. Вы будете участвовать?
— Сколько надо? — спросил Виктор, поняв о чём речь, не расспрашивал.
— 25.
Быстров одобрил взглядом такое утреннее предложение , про себя оценил
инициативу: по дороге нет магазинов, а что случится — спирт пригодится. Подал Коневину денежную бумажку достоинством 25 рублей и внимательно посмотрел на пожарного инспектора в зелёном бушлате с капитанскими погонами, уши серой шапки опущены, её завязки торчат под подбородком. Его серые глаза не моргали до той поры, пока Виктор не вынул деньги из бокового кармана. Получив деньги, Коневин круто развернулся и с левой ноги зашагал к воротам. Кошка знает, чьё сало съела, а пожарник знает, куда ему идти.
Виктор положил котелок, узелок с продуктами и полевую сумку в кошёвку. Увидев Виктора, Кувшинов поздоровался с ним и сказал:
— Заходи на минутку в конюшню.
В опустевшей конюшне стояла одна лошадь, оставленная для 1-го секретаря. На стене висел зажженный фонарь, прозванный "летучей мышью". Под "летучей мышью" стояли несколько пеньков. На одном из них, прикрытом газетой, поставлена пол-литровая бутылка спирта и три эмалированных кружки, рядом лежали нарезанные ломтями хлеб и кружочки колбасы с ярко-белыми кусочками сала.
— Доброе утро, Виктор Иванович! — поприветствовал его заведующий райсобеса Коренев. — Занимайте пенёк. Решили перед дорогой перекусить.
Виктор сел на пустой пенёк. Рядом на пеньке расположился Кувшинов.
— Что-то нет Бахарева, опаздывает, — с упрёком проговорил секретарь райкома партии. — Это не дело — мы договорились в 8 отъезжать, а его нет. Непорядок. Выговорю я Бахареву.
— Я здесь, Анатолий Фёдорович! — В проёме конюшни стоял, улыбаясь, с раскрасневшимся на морозе лицом Бахарев, пальцы машинально протирали запотевшие окуляры, сидевшие на носу .— Всем — доброе утро! — заключил он. Протёр пальцами запотевшие очки. — По-моемому, я не опоздал.
— Здравствуй! Вовремя успел, — сказал ему Кувшинов. — Николай Петрович, разливай!
Коневин уже держал в руках откупоренную бутылку. В кружку полилась из бутылки светлая жидкость.
— Стоит котелок с водой. Каждый разбавляет на свой вкус, — объявил пожарник, продолжая разливать в кружки спирт.
— Можно и не разбавлять! — заявил с уверенностью Коренев.
Кувшинов взял в руки кружку. Вторую со спиртом пожарник подал Быстрову.
Виктор замотал головой, протестуя против выпивки.
— Ему не предлагай — не пьёт, — уверенно заявил Кувшинов.
"Откуда ему известно — я же всё время в дороге один ", — с недоумением
подумал Быстров.
— За скользкую дорогу! — предложил секретарь райкома партии и стукнул кружку с неразведённым спиртом об кружки в руках Бахарева и Коренева.
— Анатолий Фёдорович! — решил предупредить Быстров Кувшинова. — Вы забыли развести спирт.
— Разве? — как бы удивился он. — Нечего здесь разводить — один глоток! Рот не обожжет, а когда дойдёт до желудка, потеряет крепость.
— У нас фронтовые 100 грамм! Пьём! —воскликнул Бахарев.
Выпили и крякнули. Каждый поднёс к носу и понюхал кусочек хлеба. Когда трое выпили, Коневин налил спирт в две опустевшие кружки.
— Мне пить одному? Не пойдёт! Виктор Иванович выпьем с вами по старой памяти! Держите кружку!— подал Быстрову кружку, но комсомольский вожак замахал обеими руками, подчёркивая, что отказывается. Произнёс при этом с полной категоричностью:
— Не предлагайте — я перед дорогой не пью!
Виктор отошёп к дверям.
— Отдай его порцию Аникину, — посоветовал Коневину Коренев.
— Ивану нельзя — он к работе приступил, — возразил Кувшинов.
— Тогда секретарь пусть выручает секретаря — он ответсвенный за комсомол. Не научил юношу выпивать, так себе в нагрузку, — полушутливым тоном заявил Бахарев.
— Ты, Бахарев, не выставил кружку, и из-за тебя пошла канитель. Неси кружку! Где она у тебя? — с укоризной произнёс Коренев. — Мы поддержим секретаря райкома партии!
—Столько времени мне приходится держать кружку! Всё из-за Бахарева, — недовольным тоном произнёс Кувшинов.
Бахарев стрелой выскочил из конюшни и, сияя лицом, вбежал назад.
— Поспел?
— Поспел пострел! Наливай себе, — предложил ему Коренев.
— Выпьем ещё по одной и по коням! — предложил всем Кувшинов.
Быстров вышел из конюшни, чтобы не быть на глазах у опорожняющих пол-литра спирта. Выпили и по третьему разу, наполнив кружки наполовину. Две бутылки спирта опустошили. Было около девяти часов утра. Горизонт посветлел.
На заснеженный байкальский лёд кошёвка Кувшинова въехала первой. Дорогу завалило ночью выпавшим снегом. Кони утопали в снеговой перине. Минут через 20 Кувшинов приостановил лошадь, дождался, когда повозка с Быстровым, замыкавшая "караван", поравнялась с ним, посоветовал Виктору:
— Комсомолец, обгоняй нас, езжай впереди — у тебя конь бодрее наших, — посоветовал Кувшинов Быстрову. — Вконец завалило дорогу
Остальные повозки стояли в ожидании за санями Кувшинова. Быстров выехал вперед — кругом белоснежный простор: слева камышей не видно, справа — обширнейшая замёрзшая долина Байкала, просматриваются впереди — высоченные скалы со снеговыми вершинами. Конь Быстрова, зарывая в снег копыта, по-новому прокладывал дорогу Вся губа до устья реки Верхней Ангары под толстым снежным покровом. Кони по колено утопали в снеговой перине. На реке проложенную до этого дорогу тоже забуранило ночью, лишь изредка появлялись санные следы. Южный ветер дул порывисто в правый бок. Виктор развернулся в кошёвке и увидел: все ездоки, сидящие в санях, свои спины в тулупах подставили под жгучий ветер. Чем дальше отъезжали от Нижнеангарска, тем сильнее усиливался мороз, и ослабевала сила ветра из-за сугробов на берегах. Через 20 километров речной дороги дуновение воздуха уже не ощущалось — берега полностью гасили ветряной напор. "Мороз уже за 30 градусов", — подумал Виктор. С боку к кошёвке Быстрова подъехал Кувшинов.
— Тихой ездой заморозишь нас, товарищ комиссар. Мы тебя объедем.
Четыре поводы обогнали Быстрова. Кони их ускорили рысь. Колька попытался их обогнать, но Виктор натянул вожжи, приостановил его прыть
— Хмель выходит — вот и замерзают. А меня мороз не берёт. Не спеши, друг Коля. Побереги себя.
Проохали, по расчётам Быстрова, уже 30 километров пути, а впереди едущие подводы не сбавляли скоростной темп. Быстров приостановил коня, и он побежал лёгкой трусцой. Через час показались на реке верхнезаимские промоины, запудренные бураном. Виктор пустил коня шагом — до селения оставалось 5-6 километров. "Пусть конь отдохнёт. Остынет", — рассудил он. Виктор вылез из кошевки и пошёл следом за санями. Через километр пути почувствовал тяжесть тулупа, снял его и бросил в кошёвку. Шагал он бодро и испытывал лёгкость своего тела на жгучем морозе. "Наверное, уже 40 градусов ниже нуля, — подумал он. — Впереди уже не видно подвод".
За полтора километра до Верхней Заимки Виктор сел в кошёвку, дёрнул вожжой, и конь побежал рысцой. Перед селом дорога с реки свернула на крутой берег. Показались крыши домов.
— Иди шагом, — приказал Быстров коню и легонько натянул вожжи. — Сгоняй с себя пот, дружок..
Когда Виктор въехал во двор, где решили остановиться командированные служащие, они на жгучем морозе во дворе голыми руками снимали с потных лошадей сосульки. Быстров распряг коня. Не стал снимать с него хомут, накрыл попоной и привязал его к столбу. Только после этого вошёл в избу. За ним следом потянулись к теплу и остальные мужчины.
Повесив пальто на гвоздь, Быстров брыкнул одной ногой, другой, и валенки отлетели в сторону к стене. От удивления у Коренева округлились глаза:
— Ты, паря, в тонких носках едешь?!
— Можешь без пальцев на ногах остаться! — воскликнул Бахарев, удивлённый увиденным. — Кто же в дальнюю дорогу едет в одних носках?
— Я всегда с собой беру комплект верхней и нижней одежды, — сообщил Коренев.— Вдруг в прорубь попадёшь, так переодеться можно. Не будешь же голым сидеть в зимовье и ждать, когда твоя одежонка высохнет! Я вас, Виктор Иванович, носками наделю.
— На мне три пары носков, — заявил Кувшинов. — Я одни отдам. Не гоже, если мы в Верхнеангарск обмороженного привезём. — Секретарь райкома партии стал снимать валенки, на которые были надеты мохнатые чуни из шкуры собаки. — В армии случилось, там обморозил ноги, с той поры ноги мои боятся холода. Всегда держу их в тепле.
— Виктор Иванович, возьмите носки. У меня в запасе ещё пара есть, — известил Коневин, подавая Виктору шерстяные носки.
— Спасибо, Николай Петрович! — Виктор не знал, как ему отказаться от такого обилия услуг. — Я не замёрзну — у меня валенки-самокатки Они очень тёплые. Под собачьим тулупом ноги ни сколько не мёрзнут.
— Нельзя отказываться, — предупреждающе заметил Коренев. — мы же от души к тебе. На улице не мороз, а морозище!
— Мы семьями живём, есть кому позаботиться, а ты одинок, — пояснил Бахарев. — Бери — сердечно дарят.
Но Виктор стоял на своём: упорно отказывался:
— Спасибо за заботу! Честное слово, ноги у меня не мёрзнут— спасают валенки и тулуп, — оправдывался Быстров. — Я не первый раз в мороз еду. Будут замерзать ноги, попрошу у вас носки.
— Смотри, юноша, далеко едем — врачебную помощь могут оказать только в Куморе, а это боле ста километров отсюда, — предупредил его секретарь райкома партии.— Мы без ЧП должны вернуться домой.
Поужинали мужчины и пошли проведать лошадей. Колька стоял бодро. Повёл ушами и косо глянул на хозяина. Но Быстров не дал ему корм — ещё под хомутом был в обилии пот. Остальные лошади походили на ежей. Заострённые ледяные сосульки облепляли их подбрюшья — валил паром пот с них. "Загнали лошадей подвыпившие ездоки, — подытоживал про себя Виктор.— В дороге похмелье стало покидать их, и они, замерзая на холоде, поторапливали лошадей, не давая им идти шагом. Поэтому и вид у лошадей унылый. Стоят бедняги на снегу с опущенными вниз мордами — никак не могут отойти от долгой, быстрой езды. Утомились. Гривы скомканы. Колька среди них браво выглядел. Если к нему подходил Быстров, то он поворачивал к нему свою гривастую голову, водил из стороны в сторону ушами, взглядом вопрошал: когда же на водопой. Умеренная езда не утомила его.
Через два часа после прибытия в Верхнюю Заимку Быстров стал одеваться, чтобы выйти во двор. Коневин понял, для чего оделся секретарь комсомола — хочет напоить коня, поэтому настороженно спросил:
— Виктор Иванович, далёко ли собрались?
— Коня поить иду, — ответил Виктор ему.
— Вы с ума сошли?! — воскликнул он: подтвердилось его предположение.
— Вы угробите своего коня — он ещё не выстоялся!
— Два часа прошло, — ответил ему Быстров. — Уверен, конь сухой.
— Не может быть!
Коневин поспешил одеть на себя верхнюю одежду, сунул ноги в серые
казённые валенки и первым вышел во двор. Сразу же направился к лошади Быстрова. Сунул ладонь под хомут с одной и с другой стороны. С удивлением произнёс:
— Сухо, паря! А у наших лошадей пот сосульками выходит. Вам можно поить коня, Виктор Иванович, — со всем добродушием заключил он.
На другой день компания командировочных засветло прибыла к зимовью. На середине пути Быстров начал тормозить коня, умеривая его прыть, поэтому подъехал к компании минут через сорок — не дал утомиться лошади — шагом пустил коня за 5 километров до зимовья. Когда он подъехал, все трое мужчин возились с лошадьми. В зимовье у печки-буржуйки уже лежала куча сушняка, предназначенная для вечера и ночи. Жарко пылали в буржуйке поленья, отдавая жар буржуйке. Дружная компания уже поужинала. Две пустые бутылки стояли на подоконнике, третья, начатая, оставлена на столике, на котором лежали опробованными начатая булка хлеба, каралька краковской колбасы, пряники, открытая двухлитровая жестяная банка сгущённого молока, куски монолитного сахара. Охотничий нож, 4 пустые кружки и 4 чайные ложки лежали здесь же.
Виктор снял с себя полупальто, шапку. Поставил греться на печку котелок с заваренным в нём чаем и сел за столик ужинать. Из своего вещь-мешка он достал хлеб, колбасу, сливочное масло и баночку консервов "мелкий частик". Подумал-подумал и налил из бутылки в пустую кружку грамм 50 спирта — его немного морозило. Затем взял другую кружку и зачерпнул воду из ведра, оставленного у двери, и разбавил спирт. Выпил разом едкое содержимое из кружки и мигом сунул в рот хлеб, чтобы избавить рот от горечи и жжения. Виктор пил чай, когда, громко разговаривая, "коневоды" вернулись в зимовьё. Коневин сразу же обратил своё внимание на Быстрова.
— Виктор Иванович, ужинаете? А выпить? — спросил он его.
— Не стоит, — ответил ему Быстров.
— Нужно выпить, — настоятельно посоветовал заведующий райсобесом. — Зима! Она не шутит. Немного выпейте — полезно для здоровья. Не заболеете.
— Мы выпили и избавились от холода, хотя больше часа снова пробыли на морозе. Выпить надо, — настоятельно советовал начальник районной статистки.
— Зачем вы привязываетесь к Виктору Ивановичу? Добру учите? — урезонил их секретарь райкома партии. — Не трогайте его. Захочет — выпьет.
После замечания, которое им сделал Кувшинов, они не беспокоили Виктора выпивкой. Быстров внимательно слушал их разгорячённые спиртом разговоры о рыбалке, охоте. Он не вмешивался в их рассказы о минувших делах, лишь иногда задавал им вопросы, расширяя свои познания о собеседниках.
— Зимой я готовлю боеприпасы для весенней и осенней охоты. С охотой у меня полный порядок, — с некоторым хвастовством заявил Бахарев.
— Когда в утку стреляешь, очки снимаешь? — поинтересовался Коренев.
— Зачем же? Чтобы промахнуться?
— Не всегда мне удаётся вырваться на охоту, с сожалением сообщил Кувшинов. — Обязательно появятся неотложные дела, или обком вызовет на совещание, или надо разрешить срочные проблемы. Вот и нынче пропустил осеннюю охоту на водоплавующую дичь.
— Николай Петрович, вы охотитесь? — поинтересовался Быстров у Коневина. — Что-то вы молчите и ничего не рассказываете.
— Ни осеннюю, ни весеннюю охоту я не пропускаю. Это моя страсть! — горячо заявил он. — И заморгал веками, будто в чём-то виноват.
— И ондатров ловите? — спросил его Быстров.
— Вы чё, Виктор Иванович? Ошалел я? Эта пакость меня не интересует. Чтобы я, капитан, занялся крысами?
— Николай Петрович, все мужики в милиции осенью занимаются добычей ондатров, — внёс ясность в разговор Коренев.
— Пусть ловят. Я в милиции не служу. Ондатрой я не увлечён.
— Я всегда в компании на охоте. Человек 6-7 собираемся. А ты, Николай Петрович, охотник-одиночка, — упрекнул Бахарев Коневина.
— Почему одиночка? Я с мамочкой охочусь. Сижу с ружьём в лодке и постреливаю уточек, а мамочка моя вёслами гребёт, — поведал Коневин о своём охотничьем приёме. — Никто нам не мешает.
— И много доставляешь домой? — спросил его Коренев.
— Немного, — с сожалением сообщил Коневин. — Много отстреливать мамочка не разрешает — ей теребить приходится. Обычно пяток гусей да десяток уток. Не жадничаем. Нам хватает.
На его сообщение Коренев иронически изрёк:
— Ничего себе — немного! На ползимы хватает?
— Мы такой учёт не ведём. Чё есть, то и едим. Больше на рыбу нажимаем.
— Вы и рыбак, Николай Петрович? — поспешил задать вопрос Быстров.
— Милый человек! Кто живёт на берегу Байкала — обязательно рыбак. — В каждый сезон у меня отменная рыба. Осенью ловлю омуля и тайменя.
— Используешь хаповый лов? — вклинил в разговор реплику Бахарев.
— Не мешай ему рассказывать! — неодобрительно отозвался Коренев. —
Но Коневин не успокоился из-за подтрынивания Бахарева.
— Он меня в хаповый лов вляпал! Могу ли я поганить погоны капитана?! Мне центнеры рыбы нужны? Сам не наловлю? Я 50 килограмм омуля сетью не выловлю? За кого он меня принимает? — не успокаивался пожарник. Лицо его даже побагровело.
— Я же не утверждаю, я только спросил, — попытался оправдаться пред ним Бахарев.
Но пожарника из-за обиды уже не остановишь — всерьёз он отнёсся к намёку, принял всё за чистую монету. .
— Выходит, я не дорожу честью офицера? Занимаюсь браконьерством?!
Быстров понял, хотя и молчит Кувшинов, лёжа на нарах, надо остановить перепалку двух подвыпивших мужчин, иначе дело дойдёт до ссоры. А распри в дороге не нужны. Чтобы отвлечь Коневина, спросил его:
— Николай Петрович, у вас противопожарная инструкция с собой?
Пожарник не понял, к чему этот вопрос. Удивился. "Не потерял ли он её?"
— А как же! — сразу же ответил ему Коневин.
Сразу же схватился, где же его портфель. Нашёл его в изголовье, где лежал его тулуп, похлопал ладонью по потрёпанному портфельчику — закрыт, и заявил со всей простотой откровенно.
— Я с ней, с инструкцией, не расстаюсь., она всегда при мне, тем более — в поездке. Без инструкции я ни шагу.
— Та же инструкция, что на ёлку приносили?
— А какая ещё может быть?
— Покажите, — попросил Виктор.
Пожарник достал из портфеля, видевшего виды за годы существования, истёртую, как и обшарпанный его портфель, книжонку и подал её Быстрову. Виктор взял её в руки и стал рассматривать мягкий переплёт с еле заметными оттисками букв и ёкнул от удивления:
— 1935-ой год! Инструкция на 4 года моложе меня! Кто же её утверждал?
Развернул книжецу на последней странице и вскрикнул, взвизгнув:
— Народный комиссар внутренних дел СССР Ягода! Николай Петрович! Ягоду расстреляли! Вы руководствуетесь документом "врага народа"! Возите с собой. Как надо понимать ваши дела?
— У меня не дела, а инструкция, — попытался оправдаться пожарник.
— Вы выполняете указания враждебного комиссара, Николай Петрович.
Кувшинов, Коренев, Бахарев внимательно слушали диалог Быстрова и Коневина, не вмешиваясь в их перепалку.
— А чё? Огонь другой стал? Дома горят? Как горели по беспечности, так и будут гореть! — пытался оправдаться капитан противопожарной безопасности.
— Пожары возникают, потому что работаете по враждебной инструкции, — не отступал от него Быстров. — Поймите, Николай Петрович!
— А чё в инструкции сказано, как избу надо запалить? — не успокаивался пожарник. — Чё в ней нашли враждебного? Всё в ней правильно!
Коневин даже встал на нарах на ноги, держа в руках потрёпанный портфель, и, потрясая другой рукой книжецей-инсткрукцией над головой, он торжественно провозгласил: — Всё в ней верно от корочки до корочки!
— Она и написана для того, чтобы всё горело у нас, — не успокаиваясь нисколько, подзадоривал его Виктор. — Просто вы внимательно её не прочли.
— Правда?! — озадачился Коневин.
Не выдержали, лёжа на нарах, мужчины: их охватил дружный смех.
— Вези, Николай Петрович, из Улан-Удэ новую инструкцию, — посоветовал ему вполне серьёзно секретарь райкома партии. — С такой рухлядью ездишь!
— Привезу. Тут я чё-то оплошал, — признался пожарный инспектор и сел на нары, не зная, как ему оправдаться.
— Оплошал! — передразнил его Кувшинов. — Ты её не читаешь! По памяти помнишь. Пошли, товарищи, к лошадям. Комсомолец уже напоил коня?
До Ченчи в пути верховодили старожилы — они знали все извилинки дороги. Подъезжая к Ченче, Кувшинов громко всем объявил:
— В Ченче попьём чайку! Пусть кони отдохнут. Им завтра в гору подниматься.
В Ченче уселись за стол пить чай из самовара. Молодые хозяин и хозяйка с тремя сынишками на кухне заняли лавку. Мальчишки, получив в качестве гостинцев твёрдые, как камень, пряники, сразу же разложили кругляши на горячую плиту. Через 5-6 минут хрумкали пряники.
— Смотри-ка, что придумали мальчишки! Мы не можем пряники в чаю размочить, а они уже их доедают, — заметил Кувшинов. — За науку получайте по два пряничка.
Чай уже разлит по стаканам. Кувшинов охотничьим ножом делит кусок сахара на мелкие дольки. Один осколок отскочил от ножа на пол. Катится кусочек сахара по плахе, а расторопный малыш-трёхлетка тут же прихлопнул сахар валенком, и, довольный, он отправил его в свой рот.
— Брось! Грязный! — не выдержал Быстров.
— Не хрена! — ответил ему мальчонка. — Всё съем!
Взрослые все разом засмеялись.
— Отцовское словечко выскочило, — заметил Кувшинов.
— Муж болтает дома и не обращает внимание на детей, — пожаловалась хозяйка и добавила: — Могло и матерное слово у него выскочить.
— Старший ещё не учится? — спросил Кувшинов.
— Нынсе в сколу пойдёт, — ответил отец — улыбка не сходила с его лица.
На завтра при рассвете три кошёвки скользили по Ирканинскому озеру. Коренев, заведующий райсобесом, остался по своим служебным делам в Куморе.
От Ирканы, поднимаясь в горы, первенство в езде перешло к Быстрову — его кошёвка ехала впереди. Когда в пути останавливали лошадей для отдыха, попутчики Быстрова слушали рассказ Виктора Ивановича, изучившего трудный путь в горы. Он пояснял им, как избежать проломов льда, как наледь путает и создаёт впечатление, что река течет в гору.
На другой день, после ночёвки в зимовье, поведал Быстров им значение шаманского дерева. При любой остановке Виктор передавал путникам своё восхищение красотами природы, так что Кувшинов откликнулся.
— Да, здесь чудеснейшая благодать. Есть чем восхититься!
Доехали они до места расположения изыскательной геологической партии без происшествий
Геологи выделили командированным представителям отдельный домик. В нём для каждого отдельная койка со всеми постельными принадлежностями. Утром Виктор проснулся до рассвета. Высунул голову из-под одеяла, подул ртом — белёсый пар из-за отсутствие тепла в комнатушке. Мороз за ночь беспрепятсвенно проник в помещение — вот что значит, избушка из брёвнышек. Чтобы встать, надо надеть заледеневшие брюки, в два прыжка доскакать до печки и сунуть ноги в окаменевшие валенки, а они за ночь крепко нахолодились. "Можно затопить печь при такой холодрыге? Не буду вставать. Немного ещё полежу, — рассудил Виктор. — В постели тепло. Выручает тулуп, наброшенный поверх одеяла. Может быть, кто-нибудь вперёд меня встанет и затопит печурку?" Но все упорно посапывали, высунув из-под одеяла только свои носы.
Наконец, заскрипела соседняя кровать. Вскакивал командированный к геологам из постели в кальсонах, и сразу прыгал к печке. Стукал он громко заледеневшими валенками об пол. Быррр! Запихивает тёплые ноги в ледяшки. Скрипнет дверка печки. Послышится чирканье спичкой. Сухие дрова, потрескивая, быстро разгораются. Ощущается, как тепло расходится по комнате Можно и вылезти из постели. Раздался глуховатый стукоток.
— Чёрт возьми, — проворчал громко Коневин — это он первым раньше всех поднялся с постели,— ножом не могу проткнуть лёд. Вот так заморозило! До дна? Придётся умываться у проруби. Чё я толкую? Поставлю ведро на печку — пусть греется! Кое-как догадался.
— Правильно сделаешь, Николай Петрович, — поддержал его Кувшинов, высовывая лицо из-под одеяла. — Мы тёплой водой умоемся. С кем ты там разговариваешь?
— Ни с кем. Сам с собой.
— Чёкнулся? Мы трезвыми легли спать, а как сожалели, что спирт здесь не продают! Помнишь?
— Я в своём уме, Анатолий Фёдорович. Помню. Просто при разговоре легче печку растопить, — оправдался вполне серьёзно пожарник. — С вечера берёста не приготовили. Пришлось щипать лучины. Надо дежурного назначать.
— Огонь тебе — брат родной, и без берёста обойдёшься. Быстрее давай нам тепло, а то вставать не хочется, — поторопил его Анатолий Фёдорович.
— Я же хожу по холоду. Первоначально зябко, а потом обвыкнешь, вроде ничего, — пояснял Коневин.
— Ничего себе "ничего" — пар изо рта идёт! — возразил Коневину Кувшинов. — Ты, Николай Петрович, в кальсонах расхаживаешь, а к Виктору Ивановичу вот-вот секретарь первичной организации придёт, она — женщина, а ты подштанниками трясёшь тут.
— Я сейчас оденусь, — оправдался Коневин и обратился к Быстрову: — Виктор Иванович, идём лошадей поить?
— Зачем спешить? На улице ещё темно, — возразил Николаю Петровичу Бахарев. — Встанем и вместе напоим.
— Мы сами управимся, — заявил ему Коневин.
— Не возражаю, — заявил Бахарев. — Даже спасибо скажу.
Первым вывел коня из простенькой конюшни Быстров. Зачем вести в поводу — Колька знает, куда идти.
Виктор сошёл с тропы, пропуская лошадей к речке. Конь чувствуя, что за ним следуют его сородичи, выгнул шею, распушил гриву и не зашагал, а понёсся игривой рысью — видимо вспомнил свою молодость, когда верховодил табуном. Без ржания сородичи поддержали вожака и последовали за ним ленивой рысью. Красиво было смотреть, как по белоснежному покрову на фоне остроконечных вершин гор бегут кони. Колька гордо взбрасывал вверх гривастую морду, поглядывая на бег отставших собратьев. Солнце всплыло на востоке, ярко осветив стройные движения копытных животных. По белому покрывалу двигались их длинные тени. Совершенно не спеша, шагали к речушке Быстров и Коневин. Виктор видел, как Колька, дойдя до узенькой речки, несколько раз прикладывался к речной воде. Попив воды, поднял гривастую голову и долго смотрел вперёд. Другие лошади ожидали, когда он отойдёт от реки. Ещё раз хлебнул, отряхнулся и отошёл в сторону. Все лошади напились и стояли на месте, выжидали, косо поглядывая на вожака. Бодрый конь вдруг вздёрнул верх гривастую голову и решительно зашагал по ручейку — вода ему по колено . Два взмаха ногами, и он на противоположной кромке льда. Двинулся вперёд. По круп погрузился он в белоснежный пух. Снеговая перина не остановила мерина — он, загребая снег передними ногами, плыл вперёд. Нельзя было понять: достает ли он копытами скалистую основу или плывёт, захватывая снег, как воду. Удаляется, за ним следуют его собратья. Плаваньем он обогнёт скалу? А там обрыв в пропасть! Бурят кони снег яро. Три лошади пытаются догнать комсомольского коня. Встревоженный Быстров отчаянно закричал:
— Колька, стой! Куда ты?! Назад, Коля! В пропасть плывёшь! Куда ты направился?! Погибнешь!
Конь не остановился, продолжая плыть по снегу. Его догнать, буробя снег, спешили три другие лошади.
— Там пропасть, Коля! — не выдержал Быстров. — Вернись, милый!
Тёмный круп лошади, хорошо видимый на ровной белизне, развернулся, но голова его оставалась на прежнем месте — смотрел в сторону ущелья. Наконец, развернулся. За ним . остальные лошади тоже повернули назад. Барахтаясь в снегу, кони направились к речке. Только бы не к пропасти! Если к ущелью, то соскользнут, и их костей не собрать. Может быть, выплывут к тропке? Очаровал всех лошадей Колька! Ни разу не заржал, но, как магнит, притянул их к себе — без позыва, молча, командует лошадьми.
К счастью, снеговое плаванье завершилось. Колька и другие лошади, один за другим, перешли речушку. Вдруг мерин вскачь рванулся к тропке, которая вела к домам. "Ко мне несётся! " — подумал Быстров. Мерин нёсся к нему галопом и, не останавливаясь, с разбега махом перепрыгнул Быстрова. Виктор не успел прижаться к тропе, только ахнул от такой неожиданности: над его головой промелькнули четыре подкованные копыта. Ещё бегут кони! "Начнут прыгать через меня? — осенила его мысль. — Монголка Коневина заденет копытом!!" Кубарем скатился Виктор с тропки в пушистый снег. Мимо его голопом пронеслись лошади.
"Теперь им открыта дорога на Нижнеангарск! — промелькнуло в голове Быстрова. — Поведёт их Колька. Не устрашатся ни дальней дороги, ни голода — только бы им доскакать до обжитого угла. Почти 300 километров без отдыха? Кто их остановит? Могут погибнуть". Одна мысль за другой стучали в его голове: "Как выбираться им, командированным, отсюда? Их четверо. Две подводы нужны". Не предполагал Быстров, что такое могло произойти. Такая резвость у лошадей! Вот что делает свобода!
Коневин спешно шагал за конями впереди Быстрова. Юноша пытался ускорить свою хотьбу, но обильный рыхлый снег не позволял широко шагать.. Пожарник, тоже обеспокоенный лихостью лошадей, спешил. Бежавших коней перед строениями пытались задержать трое мужчин из геологической партии Они заранее расставили в стороны руки, перекрыв дорогу. Но Колька даже близко к ним не подбежал. Он сошёл с дороги и вплавь по рыхлому снегу обогнул их резво. Точно следовали за ним остальные лошади. И вновь встревожились Быстров и Коневин. Ещё метров 100, и дорога начнёт спускаться от посёлка с высокой скалы. "Уйдут в Кумору! — забеспокоился Быстров. — Как их остановить? Могут без задержки уйти в Нижнеангарск!"
Но такое не произошло. Вожак с разбега повернул к конюшне — конь видел, как сыпался в его ясли овёс. Овёс сорвал побег лошадей. А могли бы сбежать, если бы Колька перед выводом на водопой не увидел приманку.
Когда Коневин и Быстров вошли в домик, где ночевали, Кувшинов высказал им претензию:
— Где вы, братцы, прохлаждались? Мы познакомились с чудесной Тоней. Она принесла нам пельмени. Сварили их. Стоят на печке. Могут перевариться.
— Такая прохлада нам досталась, что вспотели, мокрые мы. Мороза не ощутили, — сообщил им Быстров.
Коневин дополнил его сообщение:
— Кони чуть домой не убежали.
— Правда? — обеспокоился Бахарев и спросил: — Словили?
— Сдались: сами в конюшню забежали, — поделился сообщением Виктор.— Одно мгновение, и остались бы без лошадей.
— Без коней мы бы жили здесь до морковкиного заговенья, — уверенно заявил районный статистик.
— Теперь крепко привязаны, не отвяжутся, — заверил пожарный инспектор. — А вот спасиба от тебя, Бахарев, мы не дождались.
— Я думаю, по-дружески отнёслись. Благодарю, Николай Петрович за услугу. Вы молодцы — нас без лошадей не оставили.
Хлебали за столом бульон с пельменями, и Кувшинов хвалил Тоню:
— Какая молодчина — такую вкуснятину принесла. Мы уже несколько дней ничего не хлебали. Где она их взяла? Сама слепила?
— В столовой купила, — с твёрдым убеждением сообщил Быстров.
— Здесь и столовая есть? — удивился районный статистик.
— Есть, — подтвердил Виктор. — Работает с утра до восьми часов вечера. Можем в столовой пообедать и поужинать. Скорее всего, Тоня вечером купила пельмени, чтобы был у нас благодатный завтрак.
— Надо бы — посетовал секретарь райкома партии, — рассчитаться с ней. Чем её одарить?
— Ничего у нас такого, особенного, нет. Спирт весь выпили уже давно, — сообщил Бахарев.
— Шоколад здесь не продают, а деньги Тоня не возьмёт. Придётся ещё раз отделаться спасибом, — дополнил Быстров.
— Плохо, что спиртного в продаже нет Мы бы ей бутылочку подарили, — дополнил Коневин.
— Было бы неплохо, — подтвердил Бахарев.
— Мужики, вы думаете, о том, что говорите? Молодая женщина пелемени принесла, и вы желаете за это бутылку спирта подарить? Красиво? А если она не пьёт? У меня осталась бутылочка на обратную дорогу. Но я её вам не дам, чтобы перед геологами таким подарком не позориться.
— Тогда пельменями рассчитаемся, — утвердительно заявил Бахарев. — Купим в столовой.
— Какая корявость?! Дескать, не понравились пельмени, Тоня, забирай их? — съязвил Бахареву Кувшинов.
— Анатолий Фёдорович, но больше дарить нечего! — взмолился Бахарев. — Нельзя же так: поели и уехали!
— Не беспокойтесь: у меня с собой три килограмма шоколадных конфет, — торжественно сообщил Быстров. — Подарим?
— А молчал! — воскликнул Бахарев и укорил: — Вот комсомолец! Зря мы только перепирались.
— Всё благополучно разрешилось, — подвёл итог разговоров секретарь
райкома партии. — У меня есть бутылочка пятизвёздного коньячка. Из Улан-Удэ
привёз. Хороший будет подарок молодожёнам, мужу и жене. Правда?
— Коньяк? — удивился Быстров.
— Партия, Витя. научит коньяк пить! — скаламбурил Бахарев.
— А тебе он достанется? Хочешь выпить, знаю. Но зачем партию пятнать?
В партии тебя учили пить? — со всей резкостью спросил его Кувшинов. — Я не партия, а представитель партии, как ты, как Виктор Иванович, как Николай Петрович. Ты за партию, за страну кровь на фронте проливал. Ранен был. Почему сейчас партию пятнаешь? Придумал: в партии учат пить.
— Прошу извинить меня, товарищ Кувшинов.
Ни слова не проронили ни Коневин, ни Быстров. Виктору было неприятно, что при нём отчитывают коммуниста, уже немолодого, фронтовика — сам секретарь вчера с ним спирт пил, и крепко пили, а теперь выговаривает ему. Бахарев снял очки с носа, протёр большими пальцами рук стёкла окуляра, прилепил очки на лоб и только после этого сказал (видимо, всё время до этого собирался с мыслями):
— Вылетело, Анатолий Фёдорович. Не подумал. Ум за разум зашёл. Извините. Я спроста брякнул.
На этом всё и завершилось. Никто об этом эпизоде потом не вспоминал.
Быстрова заинтересовал инспектор пожарной охраны Николай Петрович Коневин. Оказывается, о нём ходит в районе немало всяких присказок, и они не уменьшаются, ими он обрастал постоянно. Этим он и удостоил вниманием Виктора, сойдясь с ним при дружеском разговоре. И Коневин пооткровеничил с Виктором. Быстров познал, что Николай Петрович, не имея достаточной грамотёшки, ревностно относится к своей службе, добиваясь, чтобы всё шло без запинок, чтобы не возникали ни большие, ни малые пожары. И он своей честной службой старательно добивался, чтобы нигде не воспламенялось. В соблюдении противопожарных правил Коневин не признавал районных авторитетов, не шёл с ними по их просьбе ни на какие уступки — он считал себя ответственным лицом, и — никаких гвоздей. В служебных делах ему подходило прозвище — оловянный солдатик, очень устойчивый, не свернёшь Знает ли он, что так его прозывают? Быстров спросил его:
— Николай Петрович, почему вас зовут оловянным солдатиком?
Он со всей откровенностью поведал ему:
— Так прозвали меня сразу же, когда я переехал в Нижнеангарск из Баргузина. Я ездил по улице на велосипеде и не держался за руль.
Вот такую невидаль преподнёс тогда новосёл жителям. Иногда Коневин, не
касаясь руками велосипедного руля, держал перед собой газету — вроде читает. Разве не оловянный солдатик на седле велосипеда? Газету он мог держать, как говорят, вверх ногами, не обращая на это никакого внимания, так как был слаб в чтении. В школе он не учился, самоучка. Усердием достиг успехов на службе.
Это было характерно для старшего поколения 30-х годов ХХ века. Им было не до учёбы — основательно закручивались в делах, оставаясь неучами.
— Знаете, ещё вас, Николай Петрович, прозывают куриным жеребцом. Почему так прозвали? — горя любопытством, попытался узнать Быстров у капитана — никто не мог объяснить ему происхождение этого необычного прозвища, да и не очень лестного, а Виктора интересовало.
Коневин устремил взгляд серых глаз на Быстрова — всё хочет знать, однако со всей сердечностью, без обиды на заданный вопрос рассказал историю происхождения этого прозвища крепко прилипшего к нему.
— Китаец-шельмец наградил меня. В средине лета тушили мы в гольцах большой пожар. Стояла нестерпимая жара. Туда, к гольцам, люди в летнюю пору не заходят. От разрядов молний воспламеняется растительность.
Кстати сказать, лесной пожар не входит в компетенцию районного пожарного инспектора. Это забота и беспокойство лесников. Но огонь! Противник пожара не может усидеть в райцентре, его не удержать — он вместе с людьми, мобилизованными на тушение пожара, устремляется в горы
На вершинах гор духота. Близко нет ни ручейка, ни маленького водоёма. Сухо. Всех, кто прибыл тушить пожар, невероятно мучит жажда. Доставить воду оперативно в горы нелегко. Солнце и жар лесного пламени обжигают лицо. Сухую и зелёную растительность пожирает бушующее пламя. С треском горит кедровый сланец. Огонь перекидывается на сосны и яростно разыгрывается в верхушках деревьев — хвоя полыхает. От верхового огня не убежишь!
За длинный северный день люди, борясь с огнём, измучиваются вконец, к позднему вечеру не чувствуют своих ни рук, ни ног. Вместе со всеми изо всех своих сил борется с огнём и районный пожарный инспектор. Не может он успокоиться, если полыхает огонь..
Только с наступлением темноты люди, уставшие до нельзя, могут прилечь и уснуть. Такое возможно только после 11 часов ночи. Северная ночь коротка. Уже через час начало нового дня — светлеет горизонт. На отдых только 2 часа.
Во втором часу ночи Коневин уже на ногах. Пожарный инспектор терял
покой, командует: не даёт людям выспаться, поднимает их на пожар. В одной из палаток китаец из райцентра ворчит, но первым встаёт и оповещает спящих:
— Вставая! Вствая! Куриная жеребеза давно встала!
Так и прозвали Коневина за его неугомонность на пожаре куринным жеребцом. И он не обижался на это прозвище.
К своей работе Николай Петрович относился ревностно. Ни на какие уступки не шёл, если обнаруживал нарушение противопожарных правил. Для него при этом не было никаких авторитетов — требования противопожарной инструкции он запомнил и неукоснительно требовал выполнения всех инструктивных требований. С портфелем, в котором лежали чистые бланки актов и печать, он не расставался.
Перед районной партконференцией капитан Коневин опечатал топку печи в парткабинете, найдя неисправность. Бумажной работы перед конференцией у райкомовцев много, всё надо делать срочно, а в помещении — холод. Топилась печь несколько лет. За два дня с ней ничего не случится. Но никакие уговоры не помогли — пожарник неприступен: соблюдайте противопожарные правила. В этом деле для него авторитетов нет — он во власти инструкции. С другой стороны, случись пожар в здании райкома партии, каково пожарному инспектору? Не уступать, а действовать по инструкции, которая требует недопущения пожара, — его кредо. Лучше перегнуть, чем не догнуть: пожар — это несчастье.
— У нас Коневин опечатал печку, — сообщила Быстрову заведующая сектором учёта райкома комсомола Галина Бергель.
— Что он сказал? — спросил её Быстров.
— Разделка в потолке мала. Указал в акте.
Перекладывать печь при температуре минус 30 градусов? Найдутся желающие выполнить эту работу? Постоянных ремонтников в райцентре нет.
— Неужели остаток зимы мёрзнуть? Мы перейдём в ваш кабинет, Виктор Иванович.
—Не переживай, Галина. Я переговорю с Коневиным.
Телефонный разговор не состоялся — пожарный инспектор в отъезде. Виктор потрогал верёвочку с печатью на рычаге дверки, шпагатик легко снялся.
— Топите печь. Остынет дверка, снова повесьте печать.
— А что Коневин? — спросила Быстрова Бергель. — Увидит — взорвётся куриный жеребец.
— Несколько лет топили печь и не горели.
— Виктор Иванович, — возразила ему Галина, — пожар бывает не несколько лет, а один раз. Берёте всё на себя, Виктор Иванович?
— Топите.
Через три недели Галина Бергель поставила в известность 1-го секретаря:
— Виктор Иванович, верёвочка с печатью перетёрлась, порвалась. Как мы её покажем инспектору?
— Приблизились к штрафу. Сегодня я с ним переговорю.
Встреча состоялась в небольшом кабинете пожарного инспектора, расположенном в деревянном здании районного отдела милиции. Коневин, к удивлению Быстрова, был рад его приходу — видимо, его всегда вызывали, а не приходили к нему.
— Николай Петрович, как быть нам с печкой? — начал разговор Быстров. — Зима. Не нашли, кто мог бы переложить трубу. Что сделать, чтобы топить печь?
Коневин никогда не навязывал свои условия, опечатывал и уходил, но тут другое дело: к нему пришёл человек за советом. Он весь просиял.
— Оберните трубу асбестовым листом, или кошмой, и не будет никакого пожара.
— И всё? — удивился Виктор.
— А чё ещё? Практикой проверено.
"Сказал бы раньше, всё бы уже сделали", — подумал Быстров.
Коневин всегда чётко реагировал на замечания, сделанные ему. В Верхней Заимке, остановившись на ночлег, Виктор подзадорил его:
— Проезжали вы по улице, Николай Петрович, и не заметили, а я увидел: чердак дома китайца забит сеном. Треснет штукатурка на трубе, вылетит искорка, и — пожар. Может такое быть?
Кувшинов уточнением дополнил высказывание Быстрова:
— В селе пожарный инспектор и пожар.
Ничего не сказал Коневин на замечание и предупреждение. Только заметил вскоре Виктор, что пожарный инспектор в кухне жгёт спичку за спичкой, освещая пол. Зажигает спички и во дворе, прослеживая следы, и вновь возвращается в избу. Тратит спичку за спичкой.
— Николай Петрович, что потерял? — не выдержал Виктор и спросил его.
Сидя на корточках, Коневин повернул бледное лицо к Быстрову и тихо проговорил, сообщая о своём несчастье, как о предстоящей своей смерти:
— Виктор Иванович, я печать потерял.
Быстров, Бахарев, Коренев и Коневин жгли спички, чтобы увидеть на полу печать — семилинейная керосиновая лампа, висевшая на стене, тускло освещала кухню. Уже у всех почти сожжены в коробочках спички. Не могут найти печать. Но неожиданно отпрянул от пола Коневин, выпрямился, подскочил к лавке, схватил брюки, потрясая ими на вытянутой вверх руке, громко и радостно проговорил:
— Вот она! Нашлась! — И негромко добавил: — Снял одни штаны и забыл
про них, а она там, в кармане, лежала. Долго искал!
Лицо его сияло, как раннее весеннее солнышко.
Сели за стол ужинать, а Коневина нет. Открывается дверь, и с морозным паром вваливается Николай Петрович.
— Всё! — во весь голос победоносно произнёс он. — Оштрафовал китайца на 50 рублей!
— Кого? — спросил Быстров.
— Китайца! Выбросил он сено из чердака
— Когда ты успел разглядеть сено? — поинтересовался Бахарев.
— Виктор Иванович подсказал.
— Можно было и утром оштрафовать. По морозу, в темноте —
удовольствие небольшое.
— А если вечером, когда крепко натапливают печь, запылает изба?
Нарушителей правил пожарной безопасности Коневин воспринимал с болью в своём сердце, терпеть не мог таких людей, которые небрежно с огнём обращаются. К ним он жалость не проявлял.
Во время пребывания у геологов Быстров спросил Коневина:
— Как здесь на вашем фронте дела, Николай Петрович?
— Вроде ничего, — ответил он.
Но ему тут же и возразил Быстров:
— Что вроде?! Вроде Володи? Вы были в эбанитке, Николай Петрович? — Не дожидаясь ответа, выложил: — Заряжают взрывчатку и курят!
— Эта эбанитка нас вместе с пожарным инспектором на небо вознесёт! Как же так, Николай Петрович? Распустил их Придачин, — сурово заметил секретарь райкома партии пожарному инспектору. — В нашем присутствии пожар?
Что мог ответить пожарный инспектор? Прав секретарь. Помрачнел.
— Я сейчас пойду туда, — заявил решительно Коневин
— Куда пойдёшь? Ночь. Вот придумал! Всё на замке,— остепенил пожарника Бахарев.
Побледнел и даже посерел Николай Петрович. Весь вечер молчал, не вступал в разговоры. Действительно, куда пойдёшь ночью — везде замок!
Утром Быстров проснулся рано — выспался. Можно вставать. Но нет никакого желания ощутить холод, накопившийся за ночь.. Почему так долго спит Коневин? Нельзя дождаться, когда затопит печку. У Бахарева из-под тулупа только нос высунут. Не выдержал Виктор: сидя на кроватной постели, высунул ноги из-под одеяла, а студёный воздух мигом охватил его конечности. Съёжился, глянул в полутьму комнаты, а кровать, на которой спал пожарник, пуста. Где он?
Виктор, преодолевая холодрыгу, охватившую его, быстро оделся и зажёг лучины в печи. В трубе загудело — мороз спешно вытягивал из их избушки последнее тепло. Дрова быстро загорелись. И тонкие стенки круглой печки задышали теплом, медленно, не спеша, расходясь по комнатушке.
Распахнулась входная дверь. Клубы пара плотно закрыли дверной проём. Рассеялся белый клуб, и предстал закуржвленный Коневин. Совершенно не обращая внимания на спящих товарищей, он во всю мощь своего голоса радостно и торжественно оповестил:
— Троих оштрафовал! — Вздохнул полной грудью и продолжил: — Штраф за несоблюдение правил пожарной безопасности!
— Дорвался пожарник! Не дал сон досмотреть, — проснувшись от его возгласа, проворчал с явным неудовольствием Кувшинов.
— Ты, Коневин, что-нибудь обнаружил? Или с наших слов присобачил им штрафы? — протирая кулаком близорукие глаза, лёжа в постели, спросил его Бахарев и потянулся рукой за очками — они были прибраны под подушку
— Я с потолка ничего не беру — для статистики вредно.
— Ух, ты! Меня зацепил! Ты видел, что мы приписываем? — возмутился Бахарев. Сел в кровати и приготовился к спору.
— Захожу в эбанитку, — не обращая внимания на Бахарева, начал излагать пожарник, снимая с себя верхнюю одежду, — и вижу, к моему неудовольствию: двое заряжают заряд с папиросками в зубах, стоит рядом с ними их бригадир и ведёт с ними разговор. Подошёл к ним и тихо говорю: "Вы мне нужны". Они вмиг онемели так, что забыли папиросы изо рта вытащить. "Кто, — спрашиваю их, — мне вчера на уши лапшу вешал, восхваляя изыскателей по соблюдению правил противопожарной безопасности? Взлетите на воздух, а начальнику геологической партии нести ответственность? Бригадиру — штраф на полную катушку, и вас, двоих, не забуду". Жаль, начальника партии нет на месте, его бы тоже наградил.
— Доволен? — спросил его Бахарев, вставая с постели, и, ощутив голыми пятками холодный пол, брыкнул ногами и пробурчал: — Плахи-то ледяные! С этими штрафами от холода не избавились.
— Успел оштрафовать! И мороз тебя не удержал? — спросил Кувшинов.
— А как же? — ответил ему пожарный инспектор. — Я не забыл, за чё ответственен. Такова моя обязанность.
— Почему Придачин такое допускает? — возмутился секретарь райкома. — Будто бы деловой товарищ. Хорошо, что ты, Николай Петрович, преподнёс им урок — с эбонитом шутить нельзя. Сказали бы, бывали у изыскателей районные представители, и никто из них не обратил внимание на взрывоопасный объект.
Пожарный инспектор доволен, что секретарь райкома партии положительно отозвался о его деятельности. Умывшись, он стал выкладывать на стол продукты для завтрака. Крепко заварил кипящую воду в котелке. Удостоенный вниманием Николай Петрович, не пожалев нисколько, прорезал ножом две жестяные банки рыбных консервов.
Быстров уже неоднократно до этого становился свидетелем того, как Коневин мгновенно реагирует на нарушения правил пожарной безопасности у него неустойчивые нервы, вернее сказать, никуда негодные. Так, в Куморе пожарник решил осмотреть печное отопление в сельском клубе. Быстров последовал за пожарным блюстителем. Войдя в клубный зал, Виктор увидел: Коневин уже на сцене и возится у печки. Он обнаружил в узком простенке, между стеной и печью, уложенные для просушки дрова. Клубу доставили зимой сырые поленья — лета не хватило, и заведующая клубом за печкой подсушивала берёзовые поленья. Молча, стиснув от злости зубы, пожарник вышвыривал дрова на сцену. Стояла рядом с ним заведующая клубом и переживала. Быстрова не удивила эта сценка. Могла поступить иначе завклубом? Сырые дрова трудно разжечь. Киномеханик Пётр, рядом стоявший, шепнул Виктору: "Сказка ещё впереди".. Они, не говоря больше друг другу ни слова, внимательно смотрели из зрительного зала за происходящим действием на сцене. Осталось Коневину выбросить три полена. Взял он в руки одно из них и увидел: под берёзовыми полешками зелёную канистру с керосином, предназначенную для разжигания сырых дров. Ничего ужаснее для пожарника не придумаешь! Он схватил канистру за дужку и почувствовал: его тело стало опускаться вниз, он не мог себя удержать — рухнул на пол сцены.
— Воды! — крикнула в испуге завклубом, увидев пожарника в обмороке.
Пётр пулей выскочил из зала. Быстров поспешил взойти на эстраду. Коневин лежал на спине, раскинув в сторону руки. Виктор не знал, что делать с ним. Не умер ли? Тут же, оцепенев, стояла бледная заведующая клубом и ничего не предпринимала. Быстров нагнулся к лежавшему Коневину. Дышит — живой! Не прошло и минуты, как пожарник вышел из обморока и зашевелился. Тут же он перевернулся на живот, руками ощупал видевший виды портфель, открыл его и вытащил из него листы, на которых чётко выделялись типографские буквы — АКТ. Лёжа на подмостках сцены, пожарный инспектор стал химическим карандашом заполнять бланк акта. Удивился Виктор: даже обморок не оторвал его от пожарной службы! Заполнил все графы и подал заведующей клубом акт о нарушении противопожарной инструкции, сказав при этом без злобы:
— Распишитесь у меня. — И добавил: — Штраф заплатить в течение трёх дней. Больше со мной не встречайтесь — могу опечатать клуб.
Культработник безмолвно приняла листы. Взяв у пожарника карандаш, она расписалась в оном из них и безмолвно отдала ему лист. Киномеханик Пётр, наблюдая за происходившим процессом, побормотал: "Не пошёл бы он в кинобудку". Его не слышал пожарник, но, тут же заговорив. попал в яблочко:
— Сейчас я посмотрю кинобудку. Всё там в порядке? Киномеханик в клубе?
Киномеханик Пётр вздрогнувшим голосом ответил:
— Я здесь.
Не сказав больше ни слова, он пошёл за пожарником. Дорогой он сумел шепнуть Быстрову:
— Он опечатает будку — в ней не побелена печь. Выручайте.
Быстров подмигнул ему. Петр предполагал, что после случившегося в клубе пожарник церемониться с ним не будет — всю скрытую злобу выльет на него. Виктор перегнал Коневина и шустро по крутым ступенькам лестницы поднялся к дверям кинобудки, прилепленной снаружи к стене клуба. В небольшой комнатке, только киноаппарат и выступ печки, обмазанной жёлтой глиной .
— Так, Николай Петрович, здесь всё аккуратно. Дайте киномеханику срок — три дня, чтобы за это время была побелена печь, — обворожительно наставлял Виктор, стараясь перевести накопившийся гнев на милость.
— Так и запишем, — согласился Коневин и спросил киномеханика: — Мне с проверкой приезжать?
— Не надо, — ответил ему Пётр, довольный благополучным разрешением проблемы. — Завтра протоплю печь, и техничка её побелит. Киносеанс не сорвётся. Спасибо.
Без слов и без всякой просьбы, когда требовалось, Николай Петрович Коневин выручал товарища. В этом Быстров убедился, став свидетелем одного случая, произошедшего у него на глазах.
В Уояне районный судья Анатолий Лазаревич Иванов на судебном заседании разобрал несложное дело парня, лет тридцати. Он совершил во дворе соседа хулиганский поступок. Будучи в нетрезвом состоянии, учинил драку и травмировал поперечной пилой голову односельчанина. Все свидетели драки со всей откровенностью, не выражая злобности к подсудимому, давали правдивые показания. Не умоляли его действий и родственники подсудимого. Все давали правдоподобные пояснения. Судья отвалил парню пять лет заключения. Предстояло после суда увезти его из Уояна в райцентр.
У сельского клуба стояли кошёвки с запряжёнными в них лошадьми, в их числе лошади участкового инспектора, помощника прокурора, секретарей райкомов партии и комсомола, председателя колхоза, участкового и районного пожарного инспектора. Все владельцы подвод и большая группа жителей Уояна присутствовали на судебном заседании и ожидали, когда судья закончит оформление бумаг и выведут из клуба осуждённого. Предстояло выехать из Уояна районным представителям, а родственникам проститься с заключённым. Решили ехать в райцентр общей компанией, потому что удобнее в дальней дороге быть в большой группе — всякое может случиться в зимнее время. Отъезжавшие, надев тулупы, с нетерпением ожидали судью и участкового милиционера старшего лейтенанта Аргасанова вместе с осуждённым парнем.
Вышел на улицу судья. Вслед за ним появился Аргасанов с осуждённым. Парень спокойно шёл впереди участкового милиционера к саням. Вдруг трое жителей подскочили к парню и стали оттаскивать его в сторону. Аргасанов, мужик рослый, крепкого телосложения, обхватил руками заключённого, и "освободители" не могли сдвинуть их с места. Им, "освободителям", на помощь подбежали родственники и присутствующие здесь жители. В этой неправовой сутолке по освобождению заключенного участвовали и те, кто на суде выступал свидетелем от потерпевшего. Они вырвали парня у милиционера. Видимо, считали, что его, осуждённого, можно укрыть в бескрайней тайге надолго.
Помощник районного прокурора не сдвинулся с места, чтобы помочь милиционеру. Под тулупом у него на боку в кобуре висел пистолет. Эту неприглядную картинку с заключённым не мог равнодушно наблюдать районный пожарный инспектор. Не имея при себе ни огнестрельного, ни холодного оружия, Коневин ворвался в толчею "освободителей". Он, будучи небольшим ростом, одинаковым с эвенками, но сильнее и ловчее их, отбросил из общего месива на снег одного, второго, третьего эвенка. Вырвал у них парня, обхватил его двумя руками и понёс к своим саням Гигнул, и в одно мгновение его "монголка" вскачь понеслась от недоумевших от такой неожиданности жителей. Коневин на полном ходу прыгнул в сани. Осуждённый и не пытался выбраться из кошёвки..
Разъярённые "освободители", а многие из них находились под спиртовым градусом, своё негодование преподнесли не судье, а участковому милиционеру. Охотничьими ножами они располосовали милицейский тулуп на Аргасанове. Не сопротивлялся безмятежный старший лейтенант. Ничего не предпринял он, чтобы утихомирить бесчинство. Участковый милиционер стоял неподвижно. Из-под нахлобученной на голове шапки выглядывала часть его лица с широким плоским носом бурята и сверкающими неподвижными тёмными глазами. Толстые губы его безмятежно шептали: "Завтра сам придёшь зашивать", "Завтра сам будешь чинить". Больше он не проявлял никакой реакции на агрессивность подвыпивших эвенков. Да и другие представители райцентра, как и Быстров, не знали, что можно предпринять в этой заварухе.
— Вот чекист, так чекист! — только приговаривал рослый заместитель районного прокурора лет тридцати. — Его полосуют ножами, а он копной стоит.
Под тулупом был пистолет и у Аргасанова. Участковый милиционер даже не попытался воспользовался оружием, не выстрелил для испуга в воздух. Примени оружие — эвенки сбегали бы домой за винтовками, а оружие в избе у каждого охотника, а каждый эвенок-мужчина в этом посёлке — охотник. Проявил выдержку спокойный участковый милиционер при невероятном случае. Таково было мнение у Быстрова. Позже он убедился, что охотники в спорных делах никогда не прибегали к помощи своего главного кормильца, пятизарядной английской винтовки. Эвенки дорожили боевым оружием, не применяли его ни при каких обстоятельствах. Винтовка для тайги, для зверя предназначена. Это был их зарок.. Могли драться в лодке на средине реки, хотя плавать поголовно все не умели, шубутились в лодке, у которой борт возвышался над водой в 2-3 сантиметра, дрались без опрокидывания лодки, но к ружьям не прикасались. Изредка хватались за охотничьи ножи.
Умчались сани районного пожарного инспектора. На другой день, увидев в Куморе Коневина, Быстров спросил:
— Николай Петрович, без остановки отмахал 70 километров?
— А как же? — спокойно ответил он. — Эвенки на оленях могли меня легко догнать. Они по бездорожью на оленях пересекли бы мне путь. Медлить нельзя.. Моя монголка выдержала!
Быстров часто вспоминал, как Коневин в Уояне оборвал многолюдную схватку с непредвиденным финалом, а ведь это не входило в его служебную обязанность. Он мог, как и другие из райцентра, просто наблюдать возню эвенков.
Позднее, когда Быстров стал разбираться в административных делах, сожалел, что в райотделе милиции не оценили решительность и храбрый поступок пожарного инспектора. Сам Коневин не придавал этому особое значение — считал, что он по чину капитан и должен проявить себя так, как положено офицеру при непредвиденных обстоятельствах.
Доблестной храбрости Николай Петрович имел достаточно. При необычных происшествиях он смекал, что ему делать. В войну не могли всем Баргузинским райотделом милиции выловить дезертира, скрывавшегося в тайге от призыва в армию. Беглец в сезон охоты опустошал зимники промысловиков пушнины. Как быть охотнику без запаса боеприпасов, спичек и продуктов? Обворовали его, что никогда не случалось у таёжников, и стало ЧП первейшим разрядом. Охотнику надо вернуться в посёлок, прервав охоту. План по заготовке пушнины сорвётся, страна не получит ценные шкурки, семья потеряет годовую материальную поддержку. Беда большая. От опустошения зимников дезертир перешёл к воровству продуктов у жителей. Хорошо зная местность и ориентируясь в ней, беглец ускользал каждый раз от преследований милиционеров.
Николай Коневин вызвался пойти на поиск дезертира. Получил приказ при определённых обстоятельствах ликвидировать дезертира. Коневин ознакомился с донесениями сотрудников, узнал о примерном его нахождении. Предстояло ему надолго отлучиться от тёплого жилья . Исходил Николай Петрович по тайге немало километров. Наконец, определил, что дезертир изредка бывает в одном зимовье, расположенном в отдалённости за сотни километров от селений. Ему ожидать вора-беглеца в избушке нельзя — по следам определит его нахождение в избушке. Может сам оказаться у него на мушке — вооружён. И Коневин залёг в снегу недалеко от зимовья.
Три дня лежал Николай Коневин в сугробе, испытывая при этом все прелести жгучего мороза. Терпеливо ожидал отщепенца, уклонявшегося от службы в армии. Был уверен, что он придёт к зимовью — недалеко же бродит от избушки. Дезертир с винтовкой за плечом, наконец, появился. Не дал ему зайти в зимовьё, криком остановил его:
— Стой! Сдавайся! Положи винтовку на снег! Стреляю без промаха!
Беглец упал на снег и стал стаскивать с плеча винтовку. Вести на морозе с ним перестрелку? Меткий выстрел сразил укрывателя от воинской обязанности.
Николай Петрович Коневин всегда бы строгим в работе. На все случаи о возможности возникновения пожара реагировал немедленно.
Прослушивал он с помощью приёмника переговоры жителей района (этим занимались на досуге многие жители) и услышал тревожное сообщение из Уояна. Медфельдшер, разговаривая по радио с подругой, прервала беседу: "Подожди, Маруся, потом поговорим — у меня в доме пожар!". Коневин не стал узнавать, что и как произошло, помчался на выносливой монголке в Уоян.
Быстров, узнав об экстренном выезде в Уоян , при встрече спросил его:
— Что-то серьёзное произошло в Уояне, Николай Петрович?
— Не было там пожара, — с довольной улыбкой доложил он. — Поставила на плиту молоденькая фельдшерица, ваша комсомолка, в пузырьке разогревать камфарное масло. Флакончик взорвался, горящие брызги масла попали на висевшее недалеко платье. Увидела девушка пламя и объявила подруге о возникновении пожара. "Дырочки на платье тебе на память, — сказал я ей. — Не допускай пожара".
Претензии к незадачливой комсомолке, обронившей по радио небрежно фразу о пожаре, пожарник не предъявил, хотя боле двухсот километров в зимнее время ему пришлось отмахать. Главное для него — нет пожара .
Однажды перед новым годом к полночи раздался продолжительный гудок рыбоконсервного завода. Мигом улетучился сон у Коневина — пожар! Подарок перед новогодним праздником?! Николай Петрович — шапку на голову, ноги в валенки, пулей выскочил из дома. Подбежав к заводу и переступив порог заводской проходной, он, с трудом переводя дыхание, с тревогой громко спросил:
— Чё случилось?! Пожар? Чё горит?!
— Ничего, — спокойно ответила ему контролёр. Направив вверх, в потолок, большой палец правой руки, спокойно произнёсла: — Гудит. Мы годовой план выполнили, Николай Петрович! Последнюю банку закрутили!
Такова была традиция рабочего коллектива консервного завода: снимают с транспортёра консервную рыбную банку, подтверждающую выполнение годового плана, и гудит заводской гудок на весь посёлок.
— Почему меня не предупредили? — с раздражение гневно спросил контролёра районный пожарный инспектор.
— Я гудок не подавала, — ответила она ему. — Я тут ни при чём.
Хлопнул дверью и покинул проходную завода пожарник. Злоба кипела у него в груди: гудят, а пожарника не ставят в известность. Он решил не оставлять без последствий такое к нему отношение. Когда бежал к заводу, видел: два окна кабинета 1-го секретаря райкома партии освещены — значит, секретарь там, задержался в кабинете. И Коневин решил немедленно пожаловаться ему на заводчан. Из заводского двора к райкому он выбрал самый короткий путь: следования: перелез через дощатый забор в ограду райисполкома и райкома партии. Бегом поднялся на второй этаж по пустовавшей лестнице. В приёмной постучал в дверь кабинета 1-го секретаря. Не дожидаясь ответа, вошёл, приложив правую руку к виску, протараторил, сдерживая свой гнев:
— Районный пожарный инспектор капитан Коневин. Здравия желаю, товарищ первый секретарь райкома партии! — И продолжал без всякой остановки излагать свою жалобу: — Загудел гудок, а меня…
Остановил 1-ый секретарь райкома КПСС его трескотню:
— Товарищ Коневин, вы куда пришли? Посмотрите на себя!
Слова Воронина осенили его: глянул вниз, а на нём серые валенки и кальсоны — ввалился в кабинет в нижнем белье:
— Извините, товарищ 1-ый секретарь райкома партии, я спешил на пожар. А его нет!
—.Идите спать, товарищ капитан Коневин. — улыбнулся 1-ый секретарь.
За 5 лет произошёл единственный пожар в Нижнеангарске. Вспыхнул керосин, хранившийся в землянке. Человеческий Фактор, как говорят в таких случаях, а вернее — людская безалаберность тому виной: не могут расстаться с курением табака. Вспыхнувший огонь моментально полыхнул бушующим пламенем, охватив все замасленные предметы: кружки, вёдра, наполненные керосином канистры, бочки. Пожар полыхнул в керосиновом хранилище. В тесном помещении поднялась высокая температура. Из бочки вылетела пробка, и фонтанчиком в открытую дверь била огненная струя. Раскалились все бочки. Обрушилась кровля. Взлетели, как игрушки, вверх две бочки метров на 25. Другой огненный фонтан бил ввысь и мог поджечь склады райпотребсоюза. Пламя возрастало. Раскалённый воздух, как игрушки, поднимал бочки ввысь.
Первым на пожарище прибыл пожарный инспектор Коневин. Увидев огненные струи, Николай Петрович сразу упал в обморок. Первой подводе, доставившей на пожар бочку с водой, пришлось развернуть лошадь, чтобы увезти пожарника в больницу.
В практичных делах Николай Петрович был дотошным человеком, всегда
чётко выполнял служебные обязанности. Возгорания в Северо-Байкальском районе больше не случались.
В обыденной жизни Николай Петрович был очень непосредственным. После окончания очередного отпуска Коневин похвалился Быстрову:
— Я первым из нижнеангарцев летал на самолёте ТУ-104. Великолепный был полёт! Поставишь на столике карандаш вертикально, и он стоит, не шелохнётся. Чудеснейший самолёт!
Понятно, ТУ-104 не сравнишь с самолётами, прилетающими в райцентр.
И Виктор подумал о нём: "Доволен! Как мало ему надо! Одна поездка на комфортабельном самолёте запомнится ему на всю жизнь. С мамочкой он сплавает на охоту, один по подлёдному льду порыбачит и снова уйдёт в свою неугомонную, канительную службу, ночь и день беспрерывно, без выходных будет дотошный пожарник на страже благополучия северобайкальцев". .
Геологам киномеханик привёз индийский фильм "Бродяга".Помещение заполнено зрителями полностью. Кинобудки нет. Киноаппарат установлен в прихожей. И Николай Петрович решил проконтролировать, как соблюдается противопожарная безопасность.
— Видите, — сказал Коневин Быстрову, показывая пальцем на потолок, — провод обмотнул на гвоздь. Я его оштрафую.
Быстров прикинулся незнайкой и спросил:
— А что нельзя, Николай Петрович?
— Надо на ролик!
Из-за кабеля сорвать демонстрацию фильма?
— После демонстрации кинофильма надо разобраться, Николай Петрович. — В это время застрекотал киноаппарат. — Смотрим кино, Николай Петрович!
Быстров расставил руки, чтобы не ушёл пожарник. Коневин, небольшого роста, нагнулся и шустро проскочил под рукой — боится смотреть кино, так как кино воспринимает, как происходящее тут же в жизни.
Такова его непосредственность
Все командированные к геологам благополучно завершили свои дела. Коневин в последний день пребывания в изыскательной партии уже к обеду был свободен, поэтому решил часика два поспать. В пятом часу Виктор, идя к месту дислокации командированных, издалека увидел вышедшего из домика Коневина. Он постоял немного у дверей, затем неожиданно рванулся в бег. Добежав до саней, выхватил из кошёвки свой потрёпанный портфель, поднял его вверх на вытянутой руке и в полнейшей тишине раздался его радостный крик:
— Ого-го-го!
Подойдя к саням, Быстров спросил Коневина:
— Николай Петрович, что произошло?
Пожарный инспектор, держа в руке портфель, смущённо ему пояснил
— Понимаешь, Виктор Иванович, портфель оставил в санях.. Шёл на обед и подтащил сани к общему ряду, сам впрёгся в оглобли. Поставил сани, а про портфель забыл, а там документы, печать. Вот растяпа! Повезло — всё в целости и сохранности.
Усыпил Коневин свою бдительность. Обрадовался, что потери нет, поэтому и кричал изо всех сил, не подумав, как отнесутся к его восхитетельному возгласу посторонние лица. Посчитают они, что пожарник свихнулся. Такое суждение для Николая Петровича недосягаемо — он выплеснул из души свой ликующий дух — потери нет, а остальное — хоть трава не расти. С ним одряхлевший портфель!
Бахарев запротоколировал для отчёта количество работников экспедиции, а также зафиксировал, сколько и какие имеются производственные, жилые и культурные объекты и количество лошадей, упряжи для них.
Быстров присутствовал на комсомольском собрании, выступил с лекциями "О международном положении СССР" и "В жизни всегда есть место подвигам".
Кувшинов создал первичную организацию изыскательной партии, провёл беседы с работниками общественного питания и инженерами-геологами.
— Не зря приехал сюда, — заявил 2-ой секретарь райкома партии. — Есть задачи, которые придётся разрешать. Но главное: недоработку двух обкомов партии ликвидировал.
— Утром отъезжаем? — спросил у Кувшинова Быстров.
— После завтра выедем: у меня ещё часа на три есть дела. И я хочу побывать в штольнях, чтобы знать, какие там условия для работы. Кто со мной полезет на гору?
Коневин промолчал — гора не загорится, поэтому она его не интересовала. Быстров подумал: лежит в норе рабочий и тюкает породу киркой. Что попадается при изыскании, не скажет. Стоит ли из-за этого лезть в гору? Виктор тоже ничего не сказал Кувшинову. Но Бахарев согласился подняться на гору.
— Что ты, Николай Степанович, там увидишь:? — спросил Виктор.
— Интересно посмотреть, — заявил он.
На следующий день после обеда четверка вышла на штурм высоты в сопровождении инженера-геолога. Гора, покрытая снегом, крутая. Пришлось всем попотеть. Снег под ногами не позволял скользить. Тяжело дыша, добрались до штольни. Перед её входом насыпан мелкий щебень. Стоишь на нём, а он, как живой, медленно движется вниз Геолог и Кувшинов сразу же нырнули в штольню. За ними последовали Бахарев и Быстров.. Идти надо полусогнутым в темноте на огонёк. Ближе к забойщику штольня сузилась — можно рукой ощутить все четыре стороны. В конце — огонёк фонаря "летучая мышь!, забойщик с киркой на коленях, рядом стоит тачка для отвоза нарубленного киркой гравия. Кувшинов заговорил с забойщиком о его работе.
— Как видите, — пояснил рабочий,— Труд нелёгкий, но он необходим для нас и для потомков. Сколько зарабатываю? Сколько киркой наковыряю — всё моё.
— Что привлекло вас сюда? — задал ему вопрос Быстров. — Заработок?
Рабочий смахнул голичкой со лба горную пыль.
— Сказать откровенно? Не заработок — трезвая жизнь. Семья ежемесячно получает от меня денежные переводы.
— Всё понятно нам, — заявил секретарь райкома партии. — В райцентре бросали мужики работу и бежали сюда. Жёны были рады — при деньгах живут. Счастливо тебе поработать упорно здесь.
Вылезли из горной конуры. Стоять на камешках, находящиеся в необоримом стремлении сползти вниз, опасно, а Кувшинов предлагает:
— Надо и другие штольни посмотреть.
Не говоря ни слова, сопровождающий инженер-изыскатель повернулся и направился по еле заметной тропике склона.. За ним все идут. На пути каменные россыпи камней, выброшенных из тачек сверху. Стоило наступить на них, как масса камушек приходила в движение, елозясь, устремлялась к низу, Скорее их проходи! Вдруг сверху градом посыплются на твою голову дроблёнка горной породы, вываленные из тачки! Остановились у другой выдолбленной дыры в горе. Согнувшись в три погибели, туда заходит один Кувшинов. В двух-трёх шагах от дыры на снегу ожидают его все остальные. Минут через 20 появляется из горной конуры секретарь райкома партии. По его внешнему виду не определишь, он доволен или нет осмотром подземной работы. Анатолий Фёдорович, чувствуя под ногами неустойчивость , сразу же предупредительно произнёс:
— Ещё посмотрим или будем спускаться?
Ему возразил со всей определённостью Бахарев:
- А чё смотреть, Анатолий Фёдорович? Штольни все на одно лицо. Внутри измазанная рожица да кирка. Если бы каждый день туда заглядывал, то знал бы, какую норму выработал. А так — просто экскурсия.
С ним Кувшинов согласился.
— Вниз, так вниз! — заявил он бодрым голосом. — Спускаемся!
Экскурсовод-геолог сел на снег. В руках у него палочка. Он упёрся ею в снег и проговорил весело:
— Едем! — приподнял палку и рванулся вниз, оставляя за собой от палки струю белоснежного снега.
Его примеру в миг последовал Коневин. Присел, воткнул палку в снег и сидя двинулся вниз со снежным фонтанчиком. Уже отдалились Кувшинов и Бахарев. А Быстров раздумывал, как поступить ему. Нет, он пойдёт пешком — не будет рвать одежду. Шагнул и его сильно потянуло вниз. Второй шаг — хоть беги. Но он же вертикаль на гладкой наклонной плоскости! Виктор плюхнулся назад и воткнул палочку, прихваченную с собой, но тяга такая неимоверная, что палочный тормоз лишь немного сдерживает ускоряющую скорость, направленную к основанию горы. Разнесёт?! Вдруг палка лопнула. Пропал! Виктор из о всех сил вонзает обломок в снег, но набранная скорость не снижается. "Где же остальные?. Нет их! А вон двое!" Завершают путь Кувшинов и Бахарев. Их подбросило вверх, и они скрылись в белой пелене. Утонули в снегу?! Виктор из всех сил жмёт двумя руками на палку, чтобы уменьшить быстроту спуска. Не помогает. Его, как пушинку подбрасывает вверх, и он камнем плюхается в снег. Долго ли можно дышать в снегу? Он с трудом пытается выпихнуть лицо из снега. Все вылезли из снеговой перины? Как из неё выбраться? Виктор отчаянно гребёт снег руками, не ощущая, продвигается ли он.
Наконец, его нос ощутил воздух. Глубоко вздохнул. Жив! Руковицей спешно смахнул снег с глаз. Где же скалолазы? Перед его взглядом простиралась лишь недвижимая ровная снежная простынь. Вдруг впереди, в метрах пяти от него, снег зашевелился, из него вылезла чёрная баранья шапка и показалось хитро улыбающее лицо геолога. Вскоре Виктор увидел выползающее из снежного покрова умильно радостное лико пожарника. Виктор по пояс вылез на белизну.
— Нахлебался, Виктор Иванович? — спросила Быстрова голова Коневина. — Меня подбросило, и я головой пробурил сугроб.
— У меня рот был закрыт0, а то бы нахлнбпся снега,— ответил он ему. — Успел притормозить, а вас без торможения вон куда забросило! Где наши, Николай Петрович?
— На горе остались? — с недоумением спросил он, выбираясь из снега.
— Впереди меня спускались. Здесь они, кроты снеговые!
Неожиданно закричал Коневин:
— Очки! Очки из снега выросли!
— От радости завопил? — спросила голова Бахарева из сугроба. — Если бы я потерял свои окуляры, за руку бы меня вёл до саней.
— Чёрт возьми! Как пришлось пришвартоваться! — зачертыхался появившийся Кувшинов, — Весело летели с горы. Думал, расшибусь.
Первым встал на ноги геолог. Другие отряхивались долго. Дальше идти не просто — продолжало тянуть вниз так, что ноги не успевали передвигаться. Завалился Бахарев, за ним — Кувшинов Геолог улыбался, глядя на незадачливых альпинистов.
— Мы уже на плоскости, — заявил Кувшинов, сдерживая шаги, а нас тянет под гору, а склон уже незаметен. Всё кажется ровным.
На другой день до восхода солнца в путь отправились командированные служащие. Виктор всех предупредил:
— Обедаем у шаманского дерева после единственного подъёма в гору. Лошади отдохнут, и мы закрепимся.
Съезжая всё время под гору, они за день доехали до Куморы.
Предполагалось, что Верхнеангарская геологоразведывательная партия летом завершит работу. Но к осени приняли неожиданное решение: продлить партии изыскательскую деятельность . И пошёл казус за казусом. Геологоразведывательный объект не был обеспечен всем необходимым для продолжения работы. Хватились: на весь зимний период у них нет запаса продуктов. Поставили в известность в Иркутске областное геологоуправление и обком партии В январе головная база снабжения отрапортовала: трактор с санями продуктов выехал к геологам. Наконец, прибыл трактор. Он доставил бочки со спиртом. Не было печали, так черти накачали. Мужчины, рванувшиеся в экспедицию из-за того, что там отсутствовал спирт, при таких обстоятельствах загуляли. Они перестали переводить семьям деньги. Чего не было раньше, то теперь у загулявших случались и драки. Кое-кто выехал домой. Но работа партии геолого-разведки продолжалась.
Основная беда — заканчивались продукты питания. Нет овса и сена для лошадей. Попытались тюки сена сбрасывать с самолёта. Но ничего не вышло: при выбросе с самолёта тюки разрывались, и ветер уносил клочки сена в горы. Прирезали всех коней и съели их. Оставлена была одна лошадь, которая при строительстве неустанно доставляла в гору брёвна — её пожалели, трудолюбива, послушна. Нельзя её под нож.
А лошадь была действительно умнейшим животным. Трудилась в партии добросовестно, не один раз выручала геологов. С тяжёлым вьюком на спине без проводника она осторожно проходила по лесистогорной узкой тропе. Если путь перекрывала наклонившаяся лесина, то с других лошадей снимали вьюки, и их проводили по тропе, а груз перетаскивали вручную. Эта лошадь без команды перед наклонившимся деревом вставала на коленки и переползала с грузом, не позволяя вьюку зацепится за сучья.
У многодетного начальника партии нередко дети жили вместе с ним в экспедиции. Приближалось 1-ое сентября. Нужно было мальчика доставить в село. Он должен учиться в 1-ом классе. Попутно в Кумору никто не ехал. Сам Придачин занят. Но не оставлять же ребёнка вне школы! Он посадил сына в седло, 70 километров за день преодолела лошадка по горной безлюдной местности без помех. Умница-лошадь благополучно доставила его сына в село. Придачин поступил рискованно, но он хорошо знал повадки лошади и доверил ей сына. Риск, безусловно, огромнейший. По пути следования никто не встретился..
Осталась лошадка в экспедиции без сородичей. Наступила для неё бескормица. Работала в партии бесперебойно пекарня. Лошади выдавали понемногу печёный хлеб. Умная лошадь сама попыталась себя прокормить. Все наружные двери в домиках открываются во внутрь, чтобы при больших снежных заносах можно выйти из домика наружу. Запоров на дверях нет Во время рабочего дня домишки пусты. Этим и воспользовалась лошадь. Когда все на работе, умница обходила все дома. Она головой открывала дверь, заходила во внутрь помещения и съедала все съестноё, что лежало на столе. Но зачастую на столиках ничего не было или лежали на нём кусочек хлеба и две-три селёдки. Лошадь не отвергала пересоленную пищу — её мучил голод. На такое хождение никто не обижался. Восхищались разведчики недр разумному поступку лошадки. .
Один мудрец додумался пошутить над лошадью. Он снарядил её: на 4 ноги нацепил валенки, на гривастую голову нахлобучил шапку, на шею повесил сумку.
Дескать, иди, попрошайничай. Такое отношение к лошади-трутяге вызвало гнев, возмущение у многих изыскателей, особенно разъярился завхоз.. Когда у шутника кончались дрова, он попросил у заведующего хозяйством лошадь, чтобы ему снизу привезти дрова. Завхоз гневно ему ответил:
— Не дам лошадь. Не поделился хлебом, а решил поиздеваться над беднягой. Мёрзни! Даже если начальник партии скажет, чтобы выделить тебе коня, я не выполню его указание. Пусть дело дойдёт до моего увольнения Пока я работаю, лошадь не получишь..
После ликвидации экспедиции Быстров пытался узнать, в какое хозяйство попала эта умная лошадь, Но люди, не зная истории с лошадью в изыскательной партии, не могли ему ничего пояснить.
Под конец работы геологической партии, благодаря усилиям двух обкомов КПСС и Северобайкальского райкома партии, материальное снабжение геологов наладилось. Весной А. И. Стреколовский долго пробыл в командировке в геологической экспедиции (он уже работал в аппарате райкома КПСС), многие дела со снабжением ему пришлось налаживать.
Горчаковых никто не обязывал заниматься общественными делами. В этом году они работают в одном месте, на следующем в другом. Но их комсомольский долг — не закисать, а работать без подгоняния в любом месте, при любых условиях. Они всегда нужны людям.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Проживая в Нижнеангарске, находясь в командировках, Виктор Быстров постоянно интересовался людьми, необычных по своему характеру и поведению,
чем-то отличающиеся от других жителей, но, как и все, проживающие в районе, глубоко преданные Северу, своему служебному долгу
В Уланудэнском аэропорту Виктор познакомился с начальником Северобайкальской почты Апрелковым. До этого он видел его на пленумах райкома партии, на сессиях районного Совета. Его не величали по имени и отчеству, а называли просто — Апрелков, иногда к его фамилии добавляли доброжелательное слово "товарищ".
В аэропорту северобайкальцы ожидали вылет самолёта. К Быстрову подошёл, хитровато улыбаясь, худощавый бурят, чуть выше среднего роста, с приятными чертами лица. Одетый в полупальто, он прижимал под мышкой веник, купленный у южан на Уланудэнском рынке.
— Виктор Иванович, — обратился он, — как ты думаешь, сколько стоит мой веник? Вот этот самый, который у меня под рукой.
Почему не ответить на пустяковый вопрос в ожидании вылета самолёта?
— Рублей 15-20. Столько?
— Так мало, Виктор Иванович?
— Рублей 25-30?
— Виктор Иванович, вы совершенно не владеете ценами.
Тут уж взыграло самолюбие Быстрова, хотя он никогда не покупал веник.
— Не 50 же рублей платить за штуку?
— Если бы столько стоил, я бы шесть веников купил. Я вчера прилетел в
Улан-Удэ, у меня было 300 рублей, а сегодня в кармане у меня ни копейки. Даже на билет занял у товарища. Вот какой дорогой веник я везу жене, — пояснил он.
Сказал и отошёл в сторонку. На его лице не дрогнул ни один мускул, глаза его не выражали иронию — всё сказано им вполне серьёзно.
Чудной человек, подумал о нём Быстров. .Юмор серьёзным образом преподносит. Не знает, как пошутить?
Минут через 10 начальник почты снова подошёл к Быстрову.
— Виктор Иванович, — опять он с вопросом к Быстрову, — как прозывается наша республика?
Виктор посчитал, что с новым подвохом к нему начальник почты, поэтому, нисколько не раздумывая, задал ему вопрос:
— Разве вы не знаете?
Он не смутился и пояснил:
— Я знаю. Но хотел узнать, как вы её, республику, назовёте.
— У республики несколько наименований? Я думал, что только одно: Бурят-Монгольская АССР.
— Вот-вот — Бурят-Монгольская, — ухватился Апрелков за сообщение Быстрова. — Перед вами стоит бурят, много бурят в аэропорту. Буряты живут в своей республике. В Бурят-Монгольской АССР вы встречались хоть с одним монголом? Не пытайтесь отвечать — в республике не проживают монголы. В далёком прошлом у монголов была великая держава. Прошляпили монголы — замерли в своих степях. И приотстали в своём развитии от других народов. Скажи буряту: "Эй, ты, монгол, подойди сюда". Кровно обидится.
— Почему же, на ваш взгляд, бытует двойное название республики?
— Бурятский язык схожий с монгольским. В разговоре мы хорошо понимаем монголов. Когда решили создать нашу республику не придавали особое внимание национальностям. Чтобы никого не обидеть, вставили слово "Монгольская".С той поры проживают в своей республике буряты, а монголов на её территории нет.
— Взяли бы и опустили слово "Монгольская".
— Не так-то всё просто.
— В чём дело? — пытался докопаться до истины Быстров.
С улыбкой ответил ему Апрелков:
— Печатей много надо менять, — вполне серьёзно пояснил ему Апрелков. — Да и спрашивать будут: "Куда вы дели монголов?" А сейчас всем сёстрам по серьгам — никого не обижают. Возьмите районную газету "Красный байкалец". Чей это орган? Орган Северобайкальского райкома КПСС и аймсовета депутатов трудящихся. Русским отдали дань и бурятам. Всем поровну. Но делить нам нечего. Бурятам без русских не обойтись. Помощь от Москвы огромнейшая. А буряты хвалятся: у нас письменность появилась раньше , чем у монголов. Если бы не было русских, чем бы похвалились? Мы вершим общее дело укрепляем социалистическое государство. За него русские и буряты отдавали жизнь на фронте. Нам делить нечего. Укреплять страну — общая задача всех национальностей. Будет крепкое государство, и буряты будут процветать вместе со всеми. Так, Виктор Иванович? В дружбе с русскими расцвела бурятская нация. Не будь русских, кем бы буряты стали? Монголами? Китайцами?
Быстров не стал оспаривать суждение начальника почты, но в душе у него застрял вопрос: почему республика с двойным наименованием? Чтобы отойти от начатого запутанного вопроса, Быстров проговорил:
— Улетим мы сегодня или нет?
— Бабушка надвое сказала, — ответил ему с иронией Апрелков. — там, где начинается авиация — кончается порядок. Им всегда мешает погода. А дома дел вневпроворот. Мне вот надо уволить без промедления главного бухгалтера. Не хочу с ним работать. .
— Есть основания? — спросил начальника почты Виктор.
— Поехал я с бухгалтером в прошлое воскресенье на рыбалку на одной лошади. Он взял и уехал от меня. Пришлось мне топать пешком 50 километров. Можно его уволить за такое?
— Поссорились?
— Не ссорились мы.
— Почему тогда уехал от вас бухгалтер, — недоумевал Виктор. — Можете пояснить? Для увольнения нужна веская причина.
— Так и быть, расскажу Вечером поехали на рыбалку. Два бурята, едем, по-бурятски разговариваем. Всё спокойненько. Недалеко от зимовья надолбили прорубей. Засыпали туда мармыша. Переночевали в зимовье. Утром уселись у проруби. Дёргаю удочку, дёргаю — не клюёт. На другую лунку перешёл. Ещё час проходит, второй, третий — ничего нет. Спрашиваю бухгалтера: "У тебя чё-нибудь есть?" — "Пусто!" — отвечает он по-бурятски. Через минуту кричу ему: "Рыба! Рыба!! Скорей сюда!" Он прибежал. Показываю пальцем на наши отражения в проруби и говорю ему: "Уже две рыбы!". Психанул мой главбух и уехал домой..
То, что Апрелков, начальник почты, любит пошутить, убедился Быстров в Куморе. Так совпало, что начальник почты Апрелков и 1-ый секретарь райкома ВЛКСМ Быстров, будучи в командировке в Куморе, останавливались на одной и той же квартире.
— Перед вами, — сообщила хозяйка квартиранту Быстрову, — у меня квартировал товарищ Апрелков. С ним одна морока: то чё-то забудет, то сделает не так, как нужно.
— Что, например? — поинтересовался Витя, ожидая услышать побасёнку.
— Как сказать, — начала рассказывать хозяйка, — шибко забывчивый он. Приходит вечером и говорит: "Я, бабуся, в магазине купил стегно мяса. Не смог захватить его — не захотел мазать одежду. Сходи, бабушка, в магазин принеси, пожалуйста, мясо. Оно там, на столе лежит. Деньги я за него заплатил.
Пошла я в магазин. Недалеко от прилавка, в уголке магазина, у нас стол стоит. Лежит на нём задняя часть скотского мяса. Я завернула его в чистую тряпицу, взвалила на плечо и понесла домой. А продавец мне: "Понесла, бабушка, мясо, а платить, кто будет?" Я ей пояснила: "Апрелков уже заплатил". — "Ничё он не платил. Только взвесили и всё", — отвечает мне продавец.
Прихожу домой и говорю ему: "Товарищ Апрелков, вы же за мясо не заплатили". — "Правда, бабушка? Совсем худая голова — забыл. Возьми деньги, заплати". Я же с дуру бесплатное мясо могла домой принести.
Пошутил Апрелков, зная, что не воруют и не обвинят в воровстве старушку: ему просто интересно, как среагирует продавец — мясо на столе, в отдалении от прилавка, без особого присмотра.
— Возможно, с ним ещё что-то тут случилось? — спросил Виктор хозяйку.
— Было, милый, было. Штаны ватные не так у него пошиты. Ходит по комнате Апрелков и руки в карманах держит. Только не впереди, а сзади всё время ватник оттопыривается. Я и спросила у него: "Товарищ Апрелков, почему, когда вы руки в карманах держите, то штаны оттопыриваются не впереди, а позади?" — " Такие купил, — ответил он мне и пояснил: — Сейчас, бабушка, торопятся план выполнить. Поспешили, вот и пришили карманы наоборот: левый — направо, а правый — налево". Я и говорю ему: "Давайте, я перешью карманы". — "Я не против, — ответил он мне. — Но я не могу снять штаны. Дома, бабушка, поспешил и забыл кальсоны одеть. Не могу же я без штанов в избе голым сидеть? Вдруг кто-нибудь придёт".
Старушка решила всё поведать Быстрову. Она присела на тубарет рядом с Виктором и продолжила свой рассказ:
— Я не успокоилась. Вечером постелила в комнате на полу ему и напарнику (вдвоём у меня они в тот раз квартировали). Лёг он на постель. Принесла ему чистое нижнее бельё и предложила: "Переоденьтесь, товарищ Апрелков. Сын в армии, я его чистое бельё вам принесла. Чистое, правда. Переодевайтесь. Я перешью карманы ваших штанов". Он мне в ответ: "Спасибо, бабушка. Завтра я домой уеду. К чему чужое бельё марать? Пересплю так." Не взял. Чё поделаешь с ним? Не уговорила я его.
Бабушка улыбнулась, всем своим видом показывая, что не всё рассказала.
— Он снова приезжал к вам в ватных штанах с перешитыми штанами? — спросил Быстров, пытаясь ещё что-нибудь узнать об Апрелкове.
— Я не всё успела вам сообщить. В тот раз утром Апрелков встал и — к окну (оно у меня не замерзает): о лошади побеспокоился — надо ему её увидеть, как она переночевала. Я с вопросом к нему: "Товарищ Апрелков, почему вы над старухой смеётесь? Говорили, забыли надеть кальсоны, а сами в кальсонах у окна стоите". — "Это не мои кальсоны, а товарища. Он пьяный вчера пришёл, я его и раздел — он двое кальсон для тепла надел. В стежёных штанах жарко спать, а в кальсонах — хорошо, не потеешь".
Позавтракал и ушёл по своим делам. А товарищ его, который приехал с ним, долго спал, в 11часов проснулся. Открыл глаза и проговорил: "Немного вчера перебрал. Не помню, как сюда добрёл. Крепко спал". — "Крепко, очень крепко спали — подтвердила я ему. — С вас Апрелков кальсоны снял, вы и не слыхали". — "Он чё? С пьяным решил подшутить?" Вот такие дивные дела у нас были, паря, Апрелков-то перед обедом уехал домой, напарник его не увидел. В обед пришёл хмурый. Я спросила у него: "Голова болит?" Он мне и ответил: "Деньги кончились. Домой ехать, а денег нет. Вы мне 100 рублей не займёте? Мне надо здесь ещё дня три поработать". — "Откуда, — говорю ему, — у меня такие деньги? Я не работаю. Живу на пособие, которое выдают мне за службу сына в армии".
— У кого-то он занял?
— Я ему подсказала: "Вы сообщите жене, она вам пришлёт деньги. В обед похвалился мне: "Послал домой телеграмму. Вечером получу 300 рублей".
— Получил? — спросил у неё Быстров.
— Пришёл к концу дня надутый. Я к нему: "Чё-то дома стряслось?" Он ничего не сказал, подал мне телеграмму. А в ней, в той телеграмме, два слова: "Промочи горлышко". Вот какие бывают жёнушки — у мужа нет денег, а её ничё не беспокоит. Однако ей всё равно? Вот какие, паря, жёнушки пошли.
Виктор удивлялся наивности старушки, у которой он квартировал частенько, будто никто с ней никогда не шутил — она юмор принимает всерьёз, считая всех нижнеангарских служащих обстоятельными людьми. Её речь её рассуждения просты до предела. Наивности через край. В разговоре она шуток избегает. Речь её без прибауток и пословиц. Лишь проскальзывали иногда у неё отдельные диалектные слова: "чё", "однако", "паря", другие особые оттенки в её разговоре не звучали. Заимствованные слова от бурят или эвенков не употребляла.
Живость и красочность народного языка у русских в поселениях Западной Сибири намного богаче и красочнее, чем язык человека, вращающего между двумя народами. Почему так? Этот вопрос постоянно мучил Виктора. В чём причина, что иссекает яркость и красочность русского языка? У начальника почты, , у бурята, более подвижная речь, чем у русской старушки. Как так?
В Апрелкове Быстрова интересовало то, что он, будучи бурятом, частенько, как между прочим, посмеивался над бурятами, хорошо зная, что они, его родичи по языку, такие смешки принимают с обидой. Почему буряты, как Апрелков, не могли хладнокровно относиться к беззлобным шуткам.?
Однажды Апрелков снова озадачил Быстрова вопросом с национальным оттенком
— Поясни, пожалуйста, Виктор Иванович. Наш район считают эвенкийским, так пусть слово "аймак" переведут на эвенкийский язык. Район эвенкийский, а , по-бурятски, аймачный Совет. У нас в районе два настоящих бурята, очень говорливых: военком и мой главбух. Ежедневно по часу и больше талдычат по телефону. Говорят и говорят по-бурятски. Хочу их телефоны прямым проводом соединить. Неужели только для них райсовет в аймсовет переименовали? Бурят, по правде сказать, в районе можно по пальцам пересчитать, эвенков гораздо больше. А Северобайкальский аймак эвенкийским считают.
Действительно, разговорчивость двух бурят как-то за ужином дома подтвердил Котов, рассказывая о военкоме:
— Наш военком с главным бухгалтером почты могут часами на бурятском языке говорить. Другой раз срочно надо подписать бумаги, а нельзя дождаться, когда они кончат разговаривать
— О чём они так долго толкуют? — поинтересовался Быстров.
— Кто их знает? Я по-бурятски не понимаю.
— Может быть, им просто нравится по-бурятски говорить?
— Возможно, — ответил Котов.
— В детстве знали только бурятский язык. Разговаривали и думали по-бурятски. Став взрослыми, пришлось говорить по-русски. Хочется им вспомнить детство, вот и говорят на родном языке. Родное щекотит, заставляет не забывать. Я у дедушки Егора включил радиопродуктор на полную громкость. С улицы вошла бабушка и проворчала: "Чё это, паря, у тебя радио на всю избу орёт? Говорят по-русски, а ничего не поймёшь. Бурят всегда говорит чётко, ясно, так красиво — знала бы я бурятский язык, всё бы поняла". Ёкается ей из прошлого, из детства. Не понимает бурятский говор, а с удовольствием слушает передачи на бурятском языке.
— Кровь бурятская приманивает, — сделал вывод Александр Павлович.
— Какая там кровь?! — вступила в их разговор Мария Георгиевна. — Нечего делать зимой . Для разнообразия хоть бурята послушают.
— Мария, скорее всего, права, — подержал жену Котов. — Месяц нет в военкомат почтовых поступлений, лишь по телеграфу в приказном порядке требуют: "Срочно вышлите…" А что высылать? Пакеты лежат на почте — самолёты не летают. Чем заняться? Штат у нас полный. У нас в военкомате три офицерские должности и пять гражданских должностей, в том числе конюх (ухаживает за одной лошадью) и техничка на небольшое помещение — сорить у нас некому. Проведём призыв в армию, и устанавливается в нашем военкомате полное спокойствие. За зиму двое или трое на военный учёт встанут, столько же с военного учёта снимутся. Вот и все дела. Рабочий день с 9 до 18 часов. Уйти раньше нельзя — дисциплина. От нечего делать Миша Карагаев составил график, когда и кто уходит на обед. Смотрит в окно: идёт мимо военкомата Абрамович из райкома. Миша объявляет: "Без 15 минут час!" Без десяти проходят двое из райсобеса, за ними идёт Валтусова. Без двух минут час появляется Бурыгина. . Значит, секретари досрочно покинули райком, коль технический секретарь до часа дня покинула райком. Вовремя уходит на обед Буркот. К нему не подкопаешься. И мы через две минуты после часа покидаем военкомат.
— Оказывается, существует негласный контроль?
— У нас друг о друге всё знают, — подтвердила догадку Виктора хозяйка.
— Интересно, что обо мне говорят в Нижнеангарске?
— Пока ничего плохого не слышно. Точно вам говорю, — успокоила Виктора Мария Георгиевна. — Лицо её сияло: квартирант не подводит её — у него всё безупречно..
— Ещё изучают, — уточняет Александр Павлович.
— Следят за каждым шагом?
— Выходит, так. Вас пригласил к себе военком. О чём вы с ним беседовали, нам неизвестно. Но знаем, в журнале посетителей он запишет: "Провёл беседу с 1-ым секретарем райкома комсомола о патриотическом воспитании молодёжи, о готовности юношей к службе в армии".
— Даже так? Кому это нужно? — возмутился Виктор. — Просто пустяками занимается ваш майор.
— Военкому это очень надо, — возражая Быстрову, уточнил Александр Павлович. — Приедут с проверкой, он раскроет журнал и покажет им, а там записано: у районного комиссара ежедневно беседа за беседой — достойно служит майор. У него тесная связь с райкомом партии, с комсомолом, с почтой.
— Но от этих бесед ничего не меняется, нет сдвигов, — не успокаивался Виктор. — Думаете есть какая-нибудь польза? — никак не мог угомониться Виктор Быстров, даже брови нахмурил.
— Если бы чисто было в журнале приёма посетителей, то проверяющие бы записали: майор — бездельник.
— Каждый квартал положено проводить пленумы райкома партии, сессии районного Совета. Они проводятся, — начал пояснять Александр Павлович, переходя непосредственно к районным служебным делам. — Пишут всегда обстоятельные бумаги о выполнении решений. Казалось, должно было бы быть движение вперёд. Однако мало что меняется в лучшую сторону. Больше десяти лет здесь живу, к сожалению, перемен не замечаю. Сколько ловили рыбы 5 лет назад, столько и теперь ловят. Омуль становится всё мельче и мельче. Забили тревогу? Кто-то побывал на омулёвом нерелистище? В районе не знают о нём ничего. Основа района — охота и рыболовство. Охотоведы есть. Засевают только одну тысячу гектаров. Лишь в одном колхозе есть трактор. А в исполкоме сидит агроном с высшим образованием. Основной же доход получают от рыбалки, а рыбовода нет. Нет главного специалиста в главной отрасли.
— Почему же так? — задавая вопрос, Виктор, стремился углубить суть вопроса. — Почему так сложилось?
— Всё потому, — ответил ему Котов резко,— что думают наши районные руководители о выполнении государственных планах (правда, это очень важно), стараются их выполнить, но мало беспокоятся о развитии района, хотя это самая главная задача. Рыбой живёт район, а не сельхозпроизводством. Обком прислал к нам на должность председателя райисполкома Байбородина. Всё идёт по трафарету, не хотят сделать исключение для района. Байбородина избрали на сессии председателем райисполкома, выражая доверие обкому — его кандидатуру там, в обкоме партии, изучали, оценили.Он подходит для сельского производства, а его, сельского хозяйства, кот наплакал. И что же? Что внедрил он в рыбное дело? Сидел в райисполкоме и не знал совершенно, чем ему заняться. Приехал работать, так есть ли задумка, намётки, чтобы дело оживилось? С чем приехал? По-моему, пустота была у него в голове. Ожидал он подсказки обкома партии. А обком молчит? Рыбалка их не интересует.Получается вакуум? Время-то идёт. Хорошо, что он оценил свои организаторские способности и добровольно оставил должность. Правильно поступил.
— Что делать комсомольцам? — поинтересовался Быстров. — Что может молодёжь свершить в районе?
— Сейчас трудятся в основном тыловики и фронтовики, Виктор Иванович. Это горячий народ. Им нужен крепкий руководитель. Любое дело одолеют, только начни. Но нужно готовить смену. Научитесь, Виктор Иванович, видеть наши ошибки и познавать пути их исправления. Сохраните боевой дух народа 30-40-х годов. Укрепляйте порядок и будете тогда востребованными. Только с крепкой дисциплиной можно наладить настоящую жизнь.
И Виктор вникал в работу старших товарищей, анализировал их дела, всегда думал, как бы он поступил, будучи на их месте.
Впервые он столкнулся с руководителем-самоучкой . Это был председатель колхоза имени Сталина Степан Игнатьевич Куробтев, познал его организаторские способности непосредственно вблизи. До этого он видел его на трибуне, когда проходили пленумы райкома партии или сессии райсовета. К трибуне выходил стройный блондин с волнистым белокурым чубом. Его синеватые подвижные глаза хитровато поглядывали на собравшихся в зале. Все притихали, питая надежду, что он обязательно кого-нибудь подденет. И Куробтев Степан Игнатьевич порой обрушивался на некоторых руководителей района крепко.
— Вот товарищ Буркот, заведующий орготделом райкома партии, работает много лет в этой должности. Два года не выезжал из райцентра. Руководит первичными организациями по радио. Неужели это не замечают секретари райкома партии? Почему он не общается с сельскими тружениками?
Сблизиться с Куробтевым поспособствовал Быстрову 2-ой секретарь райкома партии Анатолий Фёдорович Кувшинов. Он по телефону пригласил Быстрова к себе в кабинет. Когда Виктор пришёл, Кувшинов, не поднимаясь со стула, внимательно посмотрел на него и строго сказал ему:
— Товарищ Быстров, вас райком партии направляет уполномоченным по заготовке кормов в колхоз имени Сталина.
— Анатолий Фёдорович, я ,— сразу же возразил ему Виктор, — совершенно не разбираюсь в колхозных делах. Я, как уполномоченный райкома, ничего не смогу им ни сказать, ни подсказать. Что я там буду делать? Работать с ними могу.
Ещё строже посмотрел на него Анатолий Федорович и предупреждающе заявил:1-ому секретарю райкома комсомола:
— Райком партии направляет вас в колхоз не работать, а контролировать. Приедете и доложите нам обстановку с заготовкой сена.
— Сколько сена надо за день заскирдовать?
— Виктор Иванович! Вы, оказывается, знаете скирдовку. А утверждаете, что ничего не понимаете в колхозном производстве.
— Мои познания невелики. Когда начинать косить траву, не знаю, Могу только сказать, что сено высохло, надо срочно сгребать, — усердно пытался он раскрыть свои незнания о сенокосе.
Но его перебил 2-ой секретарь райкома партии:
— Во-во, что-то уже есть. На месте свои знания углубите. Решение бюро райкома партии отменить я не могу. Вы, как член райкома партии, у нас в активе. И вам даётся ответственное поручение.
— Столько дел в комсомоле! И всё оставить? — попытался Виктор ещё раз отказаться от поручения.
— Возражения не принимаю, — заявил ему со всей твёрдостью Кувшинов. — Есть у комсомола аппарат, пусть работает. Завтра в Верхнеангарск отплывает баржа райпотребсоюза. Выезжайте. Главная задача сейчас в районе — заготовка кормов. Зима со всех спросит.
"Как меня, двадцатидвухлетнего незнайку, встретят в колхозе?" Этот вопрос неотлучно мучил Виктора, пока он плыл в Кумору.
Председателя колхоза имени Сталина Виктор Быстров застал на месте, в колхозной конторе. Когда Виктор сообщил Куробтеву, какова цель его приезда, то председатель ничего не сказал, лишь прищурив глаза, многозначительно на него посмотрел и, не выражая своего мнения об уполномоченном, сказал:
— Прибыл, говоришь, уполномоченным? Что ж, будем вместе работать.
Виктор поспешил предупреждающе заранее разъяснить Куробтеву:
— Степан Игнатьевич, я в сенокосе, да и вообще в колхозных делах, не разбираюсь. Мешать работать вам не буду. Как вы разрешали колхозные проблемы, так и разрешайте. Мне подскажите, что сообщать райкому партии.
После его слов председатель колхоза, чуть прищуря левый глаз, посмотрел на Быстрова с одобрением.
— За откровенность спасибо. Через час у нас заседание правления. С самых первых шагов войти в курс дела очень важно уполномоченному.
— Я устроюсь на квартиру и через час буду здесь.
— Какая квартира, Виктор Иванович? У колхоза нет специального транспорта по доставке на покосы командированного из райцентра. Будешь ездить со мной и жить придётся у меня — рано будем вставать.
Виктор ничего не мог сказать на выдвинутые предложения, а поблагодарить за внимание к нему не догадался. Промолчал, а про себя подумал, что всё хорошо для него разрешилось.
На заседании правления колхоза Быстров узнал, что колхозники в обед выехали к местам покоса и оборудуют шалаши для ночлега. На заседании утвердили оплату за выполнение работ на покосе. При этом председатель колхоза сделал замечание бухгалтеру:
— Опоздала, Катя, с расчётами. Люди уже выехали на покос, а как будет оплачен их труд, не знают. Утром всем бригадирам рассказать о расценках и приступить к заготовке кормов.
Виктор увидел добротный дом председателя колхоза с высоким крыльцом, под тесовой крышей, четыре дощатых ступеньки подъёма. Больше ничего он примечательного не нашёл— ничем не отличался дом от других изб колхозников. Две комнаты — кухня и горница. Мебель простецкая, выполненная местным столяром. На окнах нет тюлевых штор. Их заменяли простенькие зановесочки, как во многих домах колхозников. Даже нет в комнате самодельных половичков — выкрашенный пол, и на нём нет ничего. Приветливая хозяйка уложила Виктора на единственную кровать в горнице. Себе и мужу постелила постель тут же рядом у кровати. "Эх, — подумал Виктор, — гостиница: я — на кровати, а они — на полу.
Утром встали, по мнению Виктора, рано, в шестом часу. Быстров ещё не оделся, а на столе в кухне шумел самовар, только что освобождённый от дымовой трубы, и пар шел от сковорды с окунями. Степан Куробтев уже усаживался за стол, и Виктор поспешил умыться, чтобы не затягивать завтрак.
В 6 часов Куробтев и Быстров пришли на берег Верхней Ангары. Их ожидал моторист, сидя в большой лодке с мотором.
— Всё в порядке, Ваня? — спросил моториста Куробтев, он кивнул головой. — Заводи мотор.
На средине реки подул лёгкий ветерок, и ощутилась довольно холодная прохлада. Виктор ёжился в плаще, подставляя лицо под ослепительное солнце с надеждой, что оно обогреет его. "Вторая половина июля, а утрами нет тепла", — отметил Виктор для себя. Председатель и моторист, накинув башлыки плащей на головы не обращали внимание на похолодание. Они смотрели вперёд: на речной простор, где, по мнению Быстрова, нечего рассматривать — одна водная гладь.. "Вот и я уже всё время эабываю поглядывать на величественные красоты природы. Кажется, что пики гор, укутанные снегом, как блестели с весны белизной среди моря зелени, так без каких-либо изменений продолжают оставаться в том же виде, сохраняя строгое величие красоты", — заметил Виктор в уме.
Речная ширь с ивами на берегах пригляделась, приелась своим обычным однообразием: повисшими ветвями ив с берега к воде, и он сообщил Куробтеву:
— Степан Игнатьевич, наскучила монотонность берегов, долго ещё плыть?
Куробтев не обрати внимание на его сожаление, и сухо ответил:
— Часа полтора будем в пути.
Солнце, поднимаясь выше начало припекать. Впереди сидящие откинули башлыки с голов. Виктор расстегнул верхнею пуговицу плаща. Лодка, нарушая устойчивую тишину, двигалась по средине реки, грохоча монотонно мотором.
— Протока показалась, — сказал, наконец, Куробтев. — К ней и свернём.
К протоке, увиденной Куробтевым, добирались ещё полчаса. Лодка резко свернула под углом с реки и минут через 10 вошла в небольшой ручей с высокими берегами. Глядя на береговую крутизну, Виктор заметил для себя: "Высота берега около трёх метров. Легко сбрасывать сено в баржу, не нужно его поднимать вверх". Лодка приткнулась к берегу. "Уполномоченный райкома партии прицельно заметил рациональное зерно, — усмехнулся Виктор. — А колхозники из года в год используют высоты берегов. Но то они, а я ведь здесь впервые. Не ускользнули крутые берега от моего внимания. Взыграла хозяйская жилка".
Первой встретила их на берегу повар Мария Ивановна, та, что ехала в барже по пути в Кумору с Виктором. С юмором она произнесла сидящему в лодке Куробтеву:
— С ранья к нам, Степан Игнатьевич! Доброе утро! Все уже давно на делянах. Услышат мотор, придут, кому надо. Ба! С вами Виктор Иванович! Впервые на колхозном сенокосе 1-ый секретарь райкома комсомола. Это хорошо. Работают у нас и комсомольцы. Вечером встретитесь — И полушёпотом произнесла Виктору, выползающему на крутизну: — Почему ко мне не заходите? . Несколько раз бывали в Куморе. Всё некогда? Степан Игнатьевич, проходите. Я чайком вас угощу!
— Так затараторила нас, Марья Ивановна, что не смогли поздороваться с тобой. — улыбаясь заявил он и поблагодарил Марию Ивановну: — Доброго утра тебе, уважаемая повариха! Со мной приехал 1-ый секретарь райкома комсомола. Знакомьтесь!
— А я давно с ним знакома, ещё с сентября прошлого года. Вместе ехали.
— Всех ты, Мария Ивановна, знаешь! И когда успеваешь? Сейчас мы к сенокосчикам идём, а пообедаем обязательно у тебя.
— На чаёк! Не спешите туда. Кому надо придёт — слышали стук мотора. .
— В обед напьёмся. Надо на месте посмотреть.
— Я, Маша, за себя и за них чайку попью, — отозвался моторист.
— Ой, Ванёк, ты всегда на огонёк. Идём!
Не прошли Куробтев с Быстровым и ста метров, как вдали появился
человек, шедший по берегу реки. Увидел его и Куробтев.
— Бригадир к нам навстречу шагает, — заявил председатель колхоза.
. — А что он всё время машет руками? Нам маячит?
Улыбнулся Куробтев и пояснил Виктору:
— Комар его заедает. Бьёт их ладошками. Вчера тут выкосили траву, сооружая шалаши, и комаров поубавилось здесь . Там комарьё тучами налетает
— Не человек, а ветряная мельница. Шлёп да шлёп руками по лицу, — недоумевал Быстров, глядя на идущего к ним бригадира. — Правда, здесь больше комаров. Налетают кучами.
Поздоровавшись с подошедшим бригадиром сенокосной бригады, Куробтев спросил его:
— Почему не носишь накомарник? Всех комаров не перебьёшь!
—Ну, его ко всем чертям! Душно в нём. Идёшь, если на тебе накомарник, весь обливаешься потом — глаза разъедает.
— Я приехал с уполномоченным райкома партии, с Быстровым Виктором Ивановичем. Райком партии, Николай Егорович, — обратился Куробтев к бригадиру, — интересуется, как мы начали заготовку кормов.
— Первый день косим траву. Сегодня начали, — не знал бригадир, что сказать на сообщение председателя.
— Пойдём, посмотрим.
Ия дорожкой, Куробтев расспрашивал бригадира, почему начали косить с западной стороны острова и всем гуртом приступили, а не звеньями.
— Большой луг там. Всех видно. Не надо бегать от одного к другому.
Во время подробного расспроса при хотьбе Виктор беспрерывно хлопал комаров на лице. Они назойливо атаковывали все места тела, не скрытые одеждой. Лезли в рот, в глаза. Бригадир на старание Быстрова по уничтожению мелкой твари заметил ему:
— Выйдем на выкошенную поляну, там гнуса меньше. Правда, в полдень налетят оводы и слепни. В жару гнус не успокаивается. Дня через три привыкнете.
— Привыкну к комарам? — с большим недоверием переспросил Виктор и со всей определённостью заявил: — К комарам я никогда не привыкну. С детства их ненавижу! Здесь их тьма тьмущая.. Вот беда!
Куробтев, не обращая внимание на комаров, вёл разговоры с бригадиром и колхозниками. Три пары лошадей скашивали луговую траву сенокосками. 10 мужчин косили траву косами в мелколесье.12 женщин тоже косили высокую траву вручную. Все обливались потом и без ворчанья отбивались от комаров. Да, действительно, мелких кровососов, на скошенных полянах было меньше, чем в нетронутых травах, но всё равно жутко много. Мигом налетали и облепливали у людей все открытые места. Запряжённые в сенокосилки лошади беспрерывно хлестали себя хвостами, мотали головами, таща за собой сенокоски. "Не мешало бы здесь поработать, хотя бы одному колёсному трактору, — раздумывал Виктор. — Малогабаритные трофейные немецкие трактора на резиновых колёсах далёкому Северу не достались, а жаль. Они бы здесь пригодились. По-прежнему, как и в довоенного время, по старинке, колхозники ведут заготовку сена".
К полудню солнце начало припекать. Комаров поубавилось, но оводы и слепни беспрерывно кружились над людьми. Слепни прилипали к голой коже и сразу же её дырявили, с жадностью впиваясь. Мужчины-косари в мокрых нижних рубашках, обильно облитые потом, группой пришли к стану. Следом за ними подошли и женщины. Обед на лужайке. На расстеленном брезенте стояли чашки с горячей ухой. Все, как по команде, уселись на траву у брезента. В разнобой зазвякали ложки, ударяясь об эмалированные чашки. Куробтев продолжал говорить с бригадиром о сенокосе.
— На небе ни облачка, хорошо греет, — сказал он бригадиру и сообщил ему: — Завтра к обеду подъедут ещё женщины и девушки, приступайте к сгребанию сена. Не пересушивайте сено. Мы у вас пообедаем и поедем во вторую бригаду. Вам бы ещё трое конных граблей. Но их уже не выпускают.
Только к одиннадцати часам вечера, когда ещё не стемнело, когда ещё пламенел небосвод после заката солнца, лодка председателя колхоза приткнулась к берегу у Ченчи. Несколько избушек было видно с реки. Высадились из лодки, поднялись на высокий берег, и Виктор увидел: к ним ретиво несётся небольшой табун коней — свернуть им некуда. Вдруг табунок развернулся от них недалеко и галопом поскакали в гору. Минуты через три скачущий табунчик вновь появился перед ними и, опять развернувшись круто, вновь исчез.
— Почему лошади беспрерывно в бегах? — поинтересовался Виктор. — Их на пастбище не отогнали?
— Комарьё их донимает! В беге их спасенье, — пояснил моторист Иван. — Комары их заедают. Пастбища здесь нет — горы.
— Всю ночь будут скакать?
— А как же иначе? Если стоять, то заедят. — И подробно пояснил моторист: — Вырвется с поводом конь, убежит в лес и там запутается, так за ночь мелкая тварь оставит живую кровавую массу. С ног свалит, пропал конь.
— Ядовитый туман бы напустить, чтобы все подохли! Спаса нет от них. Какая бы благодать была! — размечтался Быстров.
— Нельзя бороться с насекомыми! — предупреждающе заметил Иван. — Ими и их приплодом круглый год кормится рыба. Уничтожь гнус, и исчезнет рыба.
— Ни один житель не скажет: избавьте нас от гнуса, — дополнил пояснение моториста Куробтев. — Знают, чем кормится рыба.
Подойдя к одному из домов, Быстров заметил сидящих на берёзе куриц.
— На вольном воздухе ночуют! — с восхищением заметил Виктор.
— Выжили их комары из сарая, — пояснил Ваня.
— Открой дверь сарая, и на тебя набросится тысячный рой комаров. Курицы не выдерживают их атак, — дополнил Куробтев.
Поднялись на крыльцо. Пройдя сени, Куробтев, идущий впереди, открыл входную дверь избы, и Виктор услышал предупреждающий голос молодой хозяйки:
— Проходите! Стряхивайте в сенях с себя комаров и быстрее закрывайте двери! Не напустить бы их в дом.
"Допекают их комары. Не спасают дымокуры на крыльце и в сенях. Что ж поделаешь? Красное лето — раздолье для гнуса", — подумал Быстров. В 11 часов, а вернее, в 23 часа, поужинали у гостеприимных людей. На улице к этому времени стемнело. Заблистало звёздами небо. Установилась тишина. Слышно было гудение каждого комара, пролетавшего около уха. Блаженная ночная тишь нарушалась топотом копыт. Лошади всю ночь бегали. Для них бы ветерок! Ночью беготня, а днём — работать. Мария Ивановна говорила, что летом коровы сбавляют удои из-за комаров и оводов. Вот что вытворяет мелкая тварь! Коровы более уязвимы гнусом, чем лошади, всю ночь бегать не могут.
В горнице на кровати уложились спать хозяева дома, рядом с ними люлька-качалка с младенцем. Взрослые поздним вечером на кухне не соблюдали тишину, но ребёнок не проснулся. Он спал крепко и всю ночь. Комары к дитё не добрались — люльку накрыла мать широкой марлей. Хозяева дома и двое приезжих, председатель и моторист, сразу же впали в глубокий сон Стоило дремоте подкатиться к Виктору, как у уха пищал назойливый комар. Укусит в болевую точку — в нос или в мочку уха — сон сразу же отлетал проч. Приходилось ему постоянно бить их, отворачиваться от их нудного гудения. Вращение с боку на бок разгоняло сон. Ему не удалось вздремнуть, нисколько, даже 5 минут. "Крепко спят — старожилов назойливые комары не тревожат", — вывод сделал Быстров в эту короткую ночь.
Во 2-ом часу забрезжил рассвет. Виктор легонько потормошил Куробтева. Он открыл только один глаз, прищурив левый, будто правое око его ещё не проснулось, смотрел на Быстрова вопросительно. Тихо Виктор ему умоляюще произнёс:
— Степан Игнатьевич, уже светает — поехали. На реке будем досыпать. Я так и не заснул из-за комаров.
Куробтев открыл второй глаз, глянул на окно — там полумрак.
— Ещё немного посплю. — И на оба его глаза упали веки.
Но через 10 минут он проснулся и с досадой сказал:
— Как проснулся, так в раз около ушей зазвенели. Вот чертяки! Сон я не досмотрел. Поехали! Ваня, вставай!
Быстров первым умылся на речке.. Заглянул, открыв дверь, в сарай — верно ли, что комары выгнали их из облюбованного жилья. Из жерла сарая ему в лицо плюхнулась комариная куча, словно терпеливо ожидавшая появления свободы. Виктор, закрыв локтем лицо, хлопнул дверью. "Нет, на волю их выпускать нельзя. Перебороли куриц! "Открыл дверь туалета, а там такая же чудеснейшая картина, как в сарае.
—Вы же не мухи! Зачем вы сюда забились?" — вскричал он от досады, — Вы меня не сожрёте! Я обойду вас!
Он посмотрел на гору, поднявшуюся ввысь недалеко от дома. Каменистая поверхность покрыта жёлтой травой — сгорела растительность от жары. "В сухом месте я справлю свою нужду". И пошёл к горе. Чем выше он поднимался, тем больше комаров его атаковывали. Кучами налетали на лицо. "Вам и засуха нипочём?! — взревел Виктор. Но всё имеет предел — кончилось его терпение. Он приспустил брюки и присел. Хлопнул зло ладонью по одной ляшке, плюхнул ладошкой по другой. "Дорвались до бесплатного!" Уже более трёх десятков на одной, столько же на другой хлопков. Аппетит пропал. Подтянул ремень и спустился к дому. Его напарники ещё брились и умывались на берегу реки.
Виктор вошёл в избу. Глянул в кухне на потолок: двухметровая кровавая полоса протянулась по нему. "Мерзавцы! Напились за ночь крови! Сколько их? 300, 400? В ряд уселись на отдых!" Взмахнул полотенцем. Из горницы вышла хозяйка, увидев на потолке кровавую кляксу и ахнула:
— Мне опять белить надо! — Больше она ничего не сказала.
"Вот — дурень! Отомстил им? А гостеприимной женщине прибавил заботу".
Все трое отказались от завтрака, несмотря на настойчивое приглашение хозяев дома.
— Спасибо. Мы позавтракаем на сенокосе, — коротко, как отрезал, заявил им председатель колхоза.
Его поддержал моторист:
— Кто в такую рань за стол садится? Не прошло трёх часов, как поели.
Лодка ещё невыбралась на средину реки, а Куробтев и Быстров уже спали крепким сном — на реке комары их не тревожили.. . .
Один эксперимент с комарами провёл Виктор в то лето.
Неожиданно, без предупреждения в Кумору прибыл А. Ф. Кувшинов, 2-ой секретарь райкома партии. Он сопровождал в поездке по Северобайкальскому району министра эдравохранения республики. Она же являлась членом Президиума Верховного Совета РСФСР. Шишка, в масштабе России, большая. Так было заведено: после выборов представлялось место в правительстве Российской республики для Бурятии: должна быть женщина с высшим образованием и обязательно из коренной национальности. По этим параметрам её и избрали членом Президиума Верховного Совета РСФСР. Обладает или нет государственной смекалкой, на это не обращали внимание. Главное — выдержать все пункты условий. За неё есть кому думать. Сидела квочка в Президиуме, никому не мешая и не проявляя себя, и ею были довольны в Москве, в Улан-Удэ.её ысоким престижем гордились..
Коли в Куморе нет гостиницы и общественной столовой, то Кувшинов посчитал, что ему вместе с министром лучше на ночлег остановиться у председателя колхоза. То, что там уже квартировал комсомольский секретарь, Кувшинова не смутило.
Прибыли знатные гости в Кумору вечером, и знакомство с членом Президиума Верховного Совета РСФСР состоялось за ужином в доме председателя колхоза. Алкогольные напитки отсутствовали. Можно было бы знатному человеку предложить рюмочку — если бы имелась такая посудинка в доме председателя колхоза, — рюмочку добротного красного вина, но в Куморе, как и в Нижнеангарске, красное вино видели, когда смотрели в клубе кинофильмы — винами северян не баловали. Угостить женщину с таким чином спиртом, разумеется, постеснялись. Ужин получился безалкогольным.
После вечерней трапезы Кувшинов рассказал, что ехали они в Кумору, испытывая большие неудобства: баржа, в которой они разместились, была загружена дровами. Никто из присутствующих не поинтересовался: кому взбрело в голову везти в лес дрова. Министр здравоохранения автономной республики в разговор, заводилой которого был Кувшинов, не вступала. Упорно молчала. "Что же ты немой сидишь? — бурлило в голове Быстрова. — Поинтересуйся у председателя правления колхоза имени Сталина, как идут дела в хозяйстве. У них сенокосная пора, ответственное время по заготовке кормов. В этом колхозе на весь район единственный гусеничный трактор. На клочках земли, отвоёванной у тайги и гор, сеют овёс, чтобы весной обеспечить коней энергией. Ей трудно решить вопрос по трактору? Хотя бы малогабаритный заиметь! Таёжный колхоз поставляет стране пушнину и рыбу, экспортный товар. То и другое тебе очень нравятся. И в клубе свет электрический от кинодвижка лишь по большим праздникам появляется. Нет общественной бани. Поликлиника и больница довоенной постройки тебя интересуют? Спроси председателя колхоза, как он помогает медицине? Колхоз в достатке обеспечивает больницу и школьный интернат молоком и овощами? Свежие овощи, как капуста и огурцы, на Север не завозят. А детям и больным нужен зелёный лук, укроп и петрушка. Не знают здешние жители вкус яблок, груш и других фруктов. Или пусть живут по-эвенкийски без овощей и фруктов? В магазинах не бывает в продаже варенье. Узнаешь ли, уважаемая, об этом?"
Все перечисленные вопросы Виктор хотел задать члену Президиума, но потом подумал: удобно ли в присутствии 2-го секретаря прыгать выше райкома партии? Из-за этого промолчал, потом и винил себя за боязнь.
"Не желаешь толковать на местные темы, так расскажи про Москву. Как
проходят заседания высших органов власти. Интересно же!" Быстров всего один раз побывал в Москве. Походил по Красной площади, по кремлёвской территории. Восхищён увиденным! Но этого так мало! Побывал в Мавзолее В. И. Ленина.
"Ты, уважаемая, посетила театры, музеи? Что ты сделала для страны, для автономной республики? Расскажи нам, пожалуйста! Очнись, член Президиума Верховного Совета РСФСР!"
Быстров, нахмуря брови, пытливо смотрел на высокую гостю. Она не проронила ни слова. "Удобно ли задать ей вопрос? Заговори, уважаемый депутат. За тебя при выборах в Верховный Совет РСФСР северобайкальцы единогласно проголосовали. Выходи из молчаливого тупика". Как не вспомнить Быстрову директора Исилькульской МТС, депутата Верховного Совета СССР Юрьеву. Она учащимся школы, больше часа с большим пылом и жаром проникновенно рассказывала о первой послевоенной сессии Верховного Совета СССР. Дети, затаив дыхание, от начала и до конца слушали её и познавали, как работают депутаты, высшие органы власти.
"Так ничего и не скажет министр здравоохранения республики? С какой целью к нам приехала? Почему такие недотошные северяне? Могли спросить планируют ли в Москве укреплять рыболовецкие и охотничьи хозяйства? Проявят ли высшие органы власти заботу о Байкале? Спрашивайте! Что вы молчите, Кувшинов и Куробтев?" Но ни Кувшинов, ни Куробтев не задали ей ни одного постановочного вопроса. Почему так?
Раздумье Быстрова прервал своим сообщением Кувшинов.
— Нам ещё нужно до Уояна добраться.
Тут же выпалил Быстров, до этого не проронивший ни одного слова.
— Там вас заедят комары — средина сезона, плодятся в день миллионами.
— Комары нам не страшны — у нас с собой новинка медпромышленности. За метр отпугивает комаров, — горделиво похвастался 2-ой секретарь райкома КПСС, хорошо знавший комариные нападения..
От его сообщения встрепенулся молчавший до этого председатель колхоза
— Правда?! Можно посмотреть?
— У нас секретов нет, — заявил победоносно Кувшинов.
Он достал из рюкзака параллелепидную картонную коробочку, на крышке которой типографский оттиск: "Препарат академика Павлова". Увидев надпись, Виктор резонно воскликнул:
— Знаем этот препарат! Видел: геологи пачку за пачкой в Верхнюю Ангару выбрасывали.
— Не годен? Правду говоришь? Не верю! — не согласился с ним Кувшинов.
— Попробуй — узнаешь! — с ехидцей посоветовал ему Куробтев. — А я думал: чудо-новинку привёз, избавление от комаров.
Пока Кувшинов распаковывал пакет и растягивал сетку ему пояснял Виктор:
— Я тоже обрадовался этому новшеству. Подумал, где бы достать. А это, оказывается барахло. .Смотрите, Анатолий Фёдорович: в сетке ячейка размером 1 сантиметр на 1 сантиметр. В это отверстие овод пройдёт. Комары через сетку свободно пролетают, напьются крови и улетают подыхать.
— Брось, Виктор Иванович, ерунду городить! Препарат изготовлен на заводе, до этого опробован. Не зря же назван препарат именем Академика.
— Да он испытан в том месте, где комара днём с огнём не сыщешь, — вставил вовремя реплику Куробтев.
— Хватили лишнего братцы! — заявил им Кувшинов, не соглашаясь с ними. — По всей стране распространили, а тут нашлись знатоки: забраковали!
— Анатолий Фёдорович, держу пари, — с искоркой в глазах заявил вожак молодёжи. — если вы в сетке сейчас добежите до конца огорода, огороженный берёзовыми жердями — это метров 50 от дома — и принесете оттуда берёсту в доказательство. Если вас укусит только десяток комаров — я проиграл. Дождик накрапывает — самое комариное раздолье.
— Согласен, —твёрдо заявил Кувшинов. — Сбегаю, не поленюсь. Докажу вам, знатокам, что не правы.
Он накинул на плечи плащ, надел на голову кепку, лицо накрыл противокомариной сеткой с большими ячейками и вышел во двор. С нетерпением стали ждать его возвращения. Через три минуты он, забрызганный дождём, лихо ворвался в кухню.
— К чёрту! — провозгласил он. — Заели! Чем ты их, Степан Игнатьевич, кормишь? Развёл целую тьму. Тучей навалились на меня. Не смог пол огорода пробежать — облепили всё лицо. Не остановила их сетка академика. Вы правы, ребята. Нечего этот препарат возить с собой — его надо выбросить.
Повесив в кухне на гвоздь кепку и плащ, он обратился к депутату Верховного Совета РСФСР:
— Будете в Москве на сессии, найдите Павлова и расскажите ему, какую ахинею он подсунул северянам.
— Обязательно разыщу его, — заявила министр здравоохранения, — расскажу ему, как испытывали его препарат. Дайте мне одну пачку на память. — Это были 1-ые и последние слова представителя верховной власти РСФСР.
Кувшинов после этого испытания долго не мог успокоиться и сердито ворчал на комаров:
— Чертяки! Ждали меня. Только спустился с крыльца, как облепили всё моё лицо. Вот так препарат академика Павлова! Запах сетки их не удерживает. Они тысячами сразу налетают. Чертеняты! Комаров много — годовой план по вылову рыбы выполним.
Так и отбыла без наказов представительница Верховного Совета РСФСР.
Заготовка главного корма животных продолжалась. В сенокос обязательно идёт дождь. Совершенно справедливы слова из старины: его ждут, где просят, а он льёт там, где косят. Но в этот сезон с самого начала сенокоса стояли погожие дни. Солнце неимоверно пекло. Скошенная трава подсыхала за полдня. Величаво стояли на полянах множество десятков копён у каждой бригады. Расширялись площади скошенной травы ежедневно.
Вдруг неожиданно Куробтев оттает приказ: прекратить косьбу, всю подсохшую траву сгрести, скопнить, а копны немедленно уложить в стога на высоких берегах. Но как не косить траву? Дорог каждый погожий час. Зачем метать сено в стога? В копнах оно пролежит в сохранности до зимы. Но есть строгое указание председателя колхоза, и его надо выполнять.
В то раннее утро после сильного ночного дождя ощущалась влажность воздуха. Сидя в лодке, бороздящей воды Верхней Ангары, Куробтев заметил:
— За ночь много прибыло воды в реке.
Виктор посмотрел в одну и другую стороны: вода, какой была, такой и осталась. Откуда он взял, что воды в реке стало больше? До этого в чистейшей воде ничего н плавало. Теперь же проплывали сучья, проскользнула лодка несколько раз мимо необрубленных топором стволов деревьев. Объехали плывущую по воде копну сена. Как она попала на реку? Хорошо завершённая копна не тонула, плавно плыла, будто под ней деревянный поддон. Какой раззява сумел спихнуть в реку копну!? Как ему удалось?
Но когда Виктор вышел на берег, где на поляне располагался табор бригады, то был поражён увиденным: все поляны, на которых ещё вчера стояли копны, залиты водой. На пригорке паслись десяток лошадей. Не попали под воду шесть шалашей и балаган, предназначенный для кухни и столовой. На высоком берегу стройно выстроились умело завершённые стога сена. Глядя на такие перемены, Быстров ничего не мог сказать, только промолвил:
— Верхняя Ангара, что ты за ночь наделала? .
— Половодье, — спокойно произнёс Степан Игнатьевич, не выражая гордости за благополучный исход.
— Летом половодье? — удивился Виктор. — Странно, Степан Игнатьевич!
— Ничего особенного не произошло, — с таким же спокойствием, как и до этого, заявил он. — такое обширное половодье случается в наших местах. Я это предвидел. Жаркое солнце в горах растопило снег, накопилась влага, ливень ускорил движение водного потока — река захлебнулась от притока воды.
— Степан Игнатьевич, посмотри 4 копны плывут по Верхней Ангаре!
— Хотел индивидуалист отличиться — раньше колхоза надумал заготовить сенца, а нрав реки не учёл: всё, что было в низинках, уплыло по реке. Не потрудись колхозники вчера до темноты, много бы сена потеряли, ушёл бы их труд коту под хвост. Мы выгрыше!
На звук лодочного мотора высыпали колхозники из шалашей на высокий берег реки. Ожидали, что им скажет председатель колхоза.
— Объявляется двухдневный отдых, товарищи колхозники! — громко для всех сообщил Степан Куробтев.
— Домой съездим! — обрадовано произнесла Мария Ивановна, повариха.
— На чём? — глядя на повара, с иронией спросил её председатель колхоза. — Наша баржа занята перевозкой сена. У кого свои лодки здесь, могут сплавать домой. Готовьте сбруи, сенокосилки, литовки — ясная погода снова вернулась. Скучаете без комаров. Всех смыло? Завтра они вновь прилетят к вам.
— Гнусу полно будет — народится за ночь, — константировала Мария Ивановна. — Эта тварь не заставит себя долго ждать.
— Домой не попадём — ясно, так нам бы чего-нибудь покрепче привезли, —
снисходительно выразил просьбу пожилой колхозник.
Ему резко ответил Куробтев:
— А это видел? — И сунул ему под нос дулю. — Освежайся здесь на вольном воздухе. Наверное, не всё ещё из тебя вышло.
Глядя на кукиш председателя, бригадир Николай Егорович улыбнулся во весь свой рот.
— Николай Егорович, — обратился Куробтев к бригадиру, —проверь, пожалуйста, может ли вдеть нитку в иголку. Потерял он зрение. Скажу тебе: не думай о выпивке, лучше расспроси у вожака молодёжи, что в мире делается.
— А чё? Я, паря, политикой интересуюсь.
— Николай Егорович, — обратился снова к бригадиру председатель, — объяви людям: на полянке послушаем лекцию о международном положении. Не против, Виктор Иванович?
— Благодарю за внимание, Степан Игнатьевич! С удовольствием встречусь с тружениками колхоза.
— Я тоже послушаю. Полностью оторвался от радио — молчит оно у меня.
Сенокос приближался к завершению. За всё время пребывания Виктора в Верхнеангарске второй раз состоялся обед у председателя колхоза, а то были разъезды за разъездами. Поэтому и предложил Куробтев Быстрову:
— Сегодня, Виктор Иванович, отдохни хоть раз по-человечески, а к вечеру съездим на ирканинский покос.
— А вы? — спросил Быстров.
— Я кое-что поделаю в ограде.
— Вместе поработаем.
Не успели вылезти из-за стола, Куробтев прислушался и проговорил:
— Гудит. Это самолёт. С чего бы он сюда?!
Выскочили в ограду. Как раз пролетал над ними низко самолёт По-2. От него отделилась бумажка. Оказывается на крыше лома председателя колхоза начертан знак для самолёта, поэтому и выброшен сюда сигнал. Куробтев на лету поймал бумажку, а в ней коротко пилот сообщает: "Иду на вынужденную посадку!"
В ограде стоял мотоцикл, его "козлом" прозывают. Куробтев — к мотоциклу. Два раза нажал ногой, мотоцикл завёлся. Быстров пристроился на багажник. Ничего не разбирая, что попадалось впереди, Степан Игнатьевич уверенно вёл свой "козёл". Подъехали к обширной поляне вовремя — самолёт, покачивая крыльями, шел на посадку. Сел. Заглох мотор, но пропеллер продолжал вращаться, мотоцикл был у самолёта. Вышел из кабины лётчик. Лицо у него бледное — чувствуется, что он сильно переживал. Куробтев и Бвстров подошли к пилоту. Лётчик объяснил:
— Вылетел на патрулирование лесов. Пожаров нет. Возвращаюсь к аэродрому, а он окутан густым туманом — с Байкала нанесло. Кружусь, а туман над аэродромом не расходится. Горючее на исходе. Для посадки самолёта близко площадки нет Как быть? А туман плотно прикрыл аэродром. Перестаю кружиться над аэродромом, решил лететь в Кумору. Опасался, что не хватит горючего..
— Всё благополучно получилось, — успокоительно говорит ему Куробтев.
— Не мог никак связаться по рации со своими. Они не знают, что со мной спучилось. — с тревогой сообщает пилот.
— Теперь можно сообщить, что всё в порядке.
— Постараюсь поработать со своей рацией, — сказал лётчик и поднялся в самолёт.
В течение часа Куробтев и Быстров ожидали пилота. Вернулся он к ним и сказал:
— Не знаю, что случилось с моей рацией — на других волнах слышу передачи, а свою волну уловить не могу
— Воспользуйтесь местной связью, — посоветовал пилоту Быстров.
Утром на поляне уже самолёта не было.
— Всё обошлось? — спросил Быстров у Куробтева.
— Он только во втором часу ночи установил связь со своим отрядом. Рано утром прилетели сюда. Заправили его самолёт и улетели.
— Оперативно сработали, — заметил Быстров. — Я переживал, что самолёт без присмотра оставили на ночь.
— Напрасное беспокойство, Виктор Иванович. Хоть три дня бы стоял самолёт — никто бы к нему не подошёл. Люди понимают произошло ЧП. Не можешь помочь, зачем лезть к самолёту.
Быстров был удовлетворён командировкой в Верхнеангарск. Приобрёл он к себе доброжелательность председателя колхоза. Его помощь положительно отразилась на молодёжных делах. Куробтев всегда откликался на просьбы комсомольцев, они не испытывали трудностей в транспорте для поездки в райцентр, а при отсутствии государственного пассажирского сообщения такое внимание играло решающее значение.
Быстров договорился с Куробтевым о строительстве силами колхоза нового деревянного здания клуба. Уж очень убого выглядел сельский клуб. Зимой всегда в нём холодно. В следующем году, летом, колхоз приступил к строительству клуба. Это был первый в районе сдвиг, сделанный по инициативе председателя колхоза, — строительство хозяйственным способом культурного очага. К зиме выстроили здание с кинобудкой. Наступили жгучие декабрьские морозы, пришлось повременить с сооружением печей. Быстров решился в промороженном здание выступить с лекцией "В жизни всегда есть место подвигам". Стоял тогда пятидесятиградусный мороз. Несмотря на суровый холод, жители пришли в клуб на лекцию — все скамейки были заняты. Одели они шубы, кое-кто, более предусмотрительный, явился в клуб в тулупе. Виктор раздумывал: в пальто или без пальто выступить перед колхозниками. Решил, что культурнее будет выглядеть, если он предстанет перед ними в костюме. А температура в клубе, наверняка, минус 40 градусов. В средине лекции Быстров ухватился двумя голыми руками за трибуну, чтобы не выдать дрожь. Выдержал. Прочитал лекцию. Пётр, киномеханик, после лекции сказал Быстрову:
— Я всё время переживал за вас: хватит ли сил до конца лекции. По-молодецки всё вышло. Люди довольны лекцией — не зря пришли.
В то сенокосное лето Быстров в трёх бригадах рассказал о событиях в стране и зарубежом. С лекциями на эту тему выступил в клубах Куморы и Ирканы. В этих посёлках провёл комсомольские собрания. Четверо ирканинских юношей стали комсомольцами.
— Как же так, — задал он вопрос ирканинской учительнице, — подростки Ирканы после окончания начальной школы не продолжают учёбу в Куморе? И это не беспокоит директора, сельский Совет?. Юноши с начальным образованием идут служить в армию. Хорошие кадры подготавливаем? Им 16 лет, уже год рыбачат в колхозе. В этом их заметили, а про их учёбу не подумали. Надо обязательно в следующем году для них открыть вечернюю школу в Куморе. Хорошие ребята, а малограмотные. Вы, как секретарь первички, об их учёбе обязательно побеспокойтесь.
После вечернего комсомольского собрания в клубе комсомольцы Ирканы организовали танцы — нашёлся гармонист. Под звуки трёхрядки начали плясать.
Пришлось и Виктору сплясать — нельзя же демонстративно отказаться. Вместе со всеми танцевали и плясали две учительницы начальной школы. Год прожили они в Иркане, освоились. В клубе всех называли по имени — быстро познали всех девушки. "Потанцуют-потанцуют, — подумал Виктор, — и выйдут замуж". Так позднее и вышло. А как иначе могло быть? Жизнь идёт своим чередом.
Не забывал 2-ой секретарь райкома партии А. Ф. Кувшинов Быстрова, когда
выезжал в колхоз проводить отчётно-выборные собрания. От таких поездок Виктор не отказывался, а пользовался удобным случаем для проведения там комсомольских собраний. Обычно отчётно-выборные собрания в колхозах проводили в марте. К этому времени к местам жительства возвращались из дальних мест охотники и рыбаки, так что без особых затруднений обеспечивалась явка комсомольцев на свои собрания.
Впервые на собрание Быстров выехал в колхоз имени Сталина, когда на основании решения бюро райкома партии С. И. Куробтеву предстояло отчитаться на отчёно-выборном собрании в колхозе имени Сталина и выехать в Уоян, туда его председателем правления колхоза имени Калинина рекомендовало бюро
В Верхнеангарск двинулись две подводы: на одной — Кувшинов и Наумов,
на другой — Быстров. Виктор не интересовался выборными тонкостями — есть на это авторитетный представитель райкома партии, а у него свои дела.
Вечером, накануне собрания, состоялось закрытое заседание первичной партийной организации. Кувшинов раскрыл членам КПСС суть решения бюро райкома партии, которое обязывало коммунистов поддержать бюро райкома КПСС об избрании председателем колхоза заместителя председателя райисполкома Наумова Алексея Николаевича. Коммунисты согласились — видимо, его должность на них воздействовала, а Наумов промолчал, что он не дал согласие работать председателем колхоза.
Бытовала такая практика: райком подбирал кандидатуру на должность председателя и рекомендовал колхозному собранию. Иной раз колхозники знали, что им рекомендуют такого специалиста, который не справится с работой, он по делам хуже прежнего председателя, но уполномоченный настаивал — ему нужно выполнить решение бюро Порой дня два шёл спор между колхозниками и уполномоченным. Представитель .райкома был на высоте, если ему удавалось уломать собрание. Не сумел уговорить колхозников, то мог получить партийное взыскание.
Бытовал анекдотический случай, который произошёл в одном колхозе. Бюро райкома решило за слабое руководство снять Ефима Москвитина с должности председателя колхоза. Об этом заранее узнали колхозники. Они были против такого решения. Председатель был им по нраву. И беда не его одного, что хорошо не сумели сработать, все виновны. Избери новенького — могут пойти дела ещё хуже. Смазал, можно так сказать, решение бюро рядовой колхозник. Он, выступая на собрании, покритиковал за работу правление колхоза и похвалил председателя колхоза, за те усилия, которые он приложил по подъёму экономики хозяйства. В конце выступления провозгласил здравицу: "Да здравствует великий вождь товарищ Сталин и верный его соратник Ефим Москвитин!" Представитель райкома партии побоялся снять с работы "верного соратника" вождя. Колхозники остались довольны, что остался председателем колхоза Ефим Москвитин.
С особым вниманием на отчётно-выборном собрании Быстров слушал отчёт, с которым выступил С. И. Куробтев. Председатель обстоятельно подвёл итоги работы колхозного коллектива в течение года. Назвал цифры по выполнению плана по добыче рыбы и пушнины, отметил лучших бригадиров и ряд колхозников-передовиков."Но почему он,— донимали думы Быстрова, — не осветил, как выполнили решение прошлого собрания. Всё сделали, что намечали? Для чего приехал представитель райкома партии? Для того, чтобы без задиринки провести выборы?"
Виктор надеялся, что он познает экономику хозяйства из выступлений колхозников. Но был разочарован: выступающие раскрывали мелкие недостатки, не затрагивая главных проблем. Так, Мария Ивановна посвятила своё выступление не развитию животноводства, а тому, что от склада дважды утерены замки. Купили новые запоры, но не за счёт виновника, а заплатили деньги из колхозной кассы. Выступил Кувшинов. Быстров отметил, что в его изложении нет конкретики, а преобладают фразы со словами "лучше", "больше", "усилить", "наладить", "обеспечить". "Да, за короткий срок пребывания в колхозе, — сделал вывод Быстров, — собрание не подготовишь, надо было секретарю приехать в колхоз на три-два дня раньше".
Собрание работу правления колхоза оценило удовлетворительно.
Вторая половина дня посвящалась выборам правления и председателя. В состав правления вошли названные кандидатуры без задоринки. А по избранию председателя колхоза произошёл срыв. Видимо, на заседании бюро райкома партии Наумов не дал согласие стать председателем колхоза. Бюро его, как коммуниста, обязало расстаться с исполкомовским портфелем в связи с переходом на работу в сельхозартель.
На отчётно-выборном собрании был задан вопрос:
— Есть желание у товарища Наумова работать председателем колхоза?
Наумов встал из-за стола президиума и откровенно ответил залу:
— Желания работать председателем колхоза у меня нет. Бюро райкома без моего согласия приняло решение. Что мне нужно делать в хозяйстве, я не знаю.
На его откровенность в зале раздались громкие реплики:
— Почему райком навязывает нам такого руководителя?
— Мы за Наумова голосовать не будем!
— Изберём председателем Куробтева! Ищите для Уояна другого человека.
Поднялся с места пожилой мужчина и задал вопрос секретарю райкома:
— Товарищ Кувшинов, вы навязываете нам свою кандидатуру. Скажите, знает Наумов сельскохозяйственное производство?
Из зала раздался возглас:
— Пусть на этот вопрос, Иван, ответит сам Наумов!
К трибуне подошёл Кувшинов, чтобы прояснить возникшее затруднение.
— Бюро райкома партии изучило кандидатуру Наумова. Молод. Руководит районом. С небольшим производственным звеном Александр Николаевич, ясное дело, справится. Из-за своей скромности он отказывается. Но, как коммунист, он выполнит решение бюро. Прошу поддержать решение райкома партии.
Не успел А. Ф. Кувшинов отойти от трибуны, как Наумов выдал просьбу:
— Товарищи колхозники, убедительно прошу: не избирайте меня председателем колхоза. Ничего у меня не получится.
Собрание не включило Наумова в список членов правления для тайного голосования. Произошёл срыв решения бюро райкома партии. 2-ой секретарь райкома партии под конец сердито ответил залу:
— Не поддержали решение райкома партии — живите без председателя колхоза. Сами ищите себе руководителя. На этом, разрешите, отчётно-выборное собрание считать закрытым.
Позднее райком партии для избрания председателем правления колхоза направил Якова Лукича Темникова, заведующего райфинотделом исполкома. "У него дела пойдут — разбирается в финансах", — сделал вывод для себя Быстров. Но ошибся. Районное финансирование отличается от работы колхоза, как небо от земли. Беспокойный Темников вставал рано, в 6 часов утра он уже был на каком-нибудь производственном участке. Но Яков Лукич не знал, когда надо начинать пахать, сеять. Однако это не главное. Важно было то, как с помощью добычи пушнины и рыбы наполнить колхозный счёт в госбанке. И Я. Л.Темников ничего не мог придумать новенькое. Другие источники пополнения колхозной кассы, он не нашёл. Не знал Темников, как выправить колхоз. А вся беда заключалась в том, что даже при выполнении планов концы с концами не сходились, так как бытовали низкие закупочные цены государства на рыбу — затраты большие, а отдача малая. Много позже в этом Виктор Быстров разобрался. Колхоз "2-ая пятилетка" тоже занимался ловлей рыбы, но хозяйство хорошо выручали охотники. Колхоз содержал в клетках черно-бурых лисиц. Правда, выделывать шкуры лисиц, оленей, нерпы отправляли на Чукотку. В колхозе имени Сталина, кроме охоты и рыбалки, занимались огородничеством. Но надо знать, какую огородную культуру выгодно выращивать. Это и другое было не ведано для Я. Л. Темникова, чрез год его освободили от должности председателя колхоза. Он работал инсруктором промышленного отдела райкома партии.
Районные органы власти глубоко не изучали экономику хозяйств, опыт
передовиков не обобщался. Не знакомили колхозников на местах с лучшим опытом в колхозе "2-ая пятилетка", "Победа", да и в колхозах имени Ленина, имени Сталина, имени Калинина многому можно было поучиться. Все работали обособлено друг от друга. Каждый выживал, то есть делал, как мог.
С. И. Куробтева колхозники колхоза имени Калинина единодушно избрали
председателем. Самородок в организаторских делах крепко вошёл в контакт с эвенками и по-отечески о них заботился.
2-ой секретарь райкома партии пригласил 1-го секретаря райкома комсомола на колхозное отчётно-выборное собрание в Уоян. С, И. Куробтеву предстояло отчитаться за годовую работу. Быстров дал согласие и подумал: "Не в председатели колхоза ли он его, Виктора, готовит? Возит-возит по отчётно-выборным собраниям, да и сунет его в какое-нибудь хозяйство. А он в экономике в производственных делах разбирается, как баран в Библии". Но обстоятельства таковы: надо знать ему экономику сельхозпроизводства и пользоваться возможностью встречаться с комсомольцами первичных организаций, поэтому Виктор никогда не отпенекивался от такого приглашения.
Для руководства собранием всегда избирался рабочий президиум. Заранее были намечены в президиум Кувшинов, Куробтев и охотник Тулбуконов. Кувшинов предложил ввести в состав президиума и Быстрова. Увидев вопросительный взгляд Быстрова, он пояснил:
— Ты теперь член бюро, и ответственность с тебя, как и с меня, за проведение мероприятия не снимается.
Быстров, слушая доклад председателя колхоза, отметил, что Куробтев дал глубокий анализ экономики хозяйства: в частности, он особо остановился на доходном промысле охотников и похвалил ряд промысловиков за отличную работу. Но выразил сожаление в докладе, что рыбаки колхоза выполнили только план по лову рыбы, а могли дать сверхплановую продукцию, выловив в тёплое время дополнительно 250-300 центнеров рыбы. Назвал угодья на Байкале и в озёрах, где ни разу не забрасывались сети. Сообщил, что бюджетом хозяйства предусмотрено строительство домика для таёжных промысловиков и купят несколько новых сетей для рыбаков. В докладе председатель заявил, что необходимо расширить в Делакорах огородный клин, так как овощи дают колхозу от продажи продукции чистый доход. Куробтев сообщил, что ряд проблем ещё не решены: колхозу нужен колёсный трактор, лодочные моторы, следует обновить плавсредства, нет специалиста по разведению осетровых рыб.
По деловому выступили на собрании колхозники. Виктор удивился, что члены колхоза, в большинстве имеющие начальное образование, серьёзно высказывают предложения по обеспечению доходности хозяйства. В колхозе забыто молочное стадо коров, не разводят лошадей для мяса. Имей хозяйство трактор, к нему сенокосилки, грабли, можно увеличить поголовье коров и лошадей. Заинтересовало Быстрова выступление охотника средних лет. Он обрушился критикой на председателя колхоза. Приобретён выездной жеребец. Ухаживать за ним закрепили такого колхозника, который ничего не понимает в лошадях. Увидел конюх-эвенок, что у сидёлки болтается кошма, взял и прибил кошму. Жеребец, по кличке Донец, сбил спину до крови. Мог погубить дорого коня.. Такой конюх не нужен. Так объяснил дела с жеребцом колхозник.
Все слушали и в знак согласия кивали ему головами. А охотник пояснял на своим диалектом языке, каким пользуются эвенки. От его рассказа Быстров задохнулся от смеха, прикрыл ладонью рот, чтобы не грохнуть на весь зал. Смех распирал его до невозможности. Он выскочил из-за стола. За кулисами вволю посмеялся. Кое-как успокоился, но сразу не решился сесть за стол — боялся, что опять его охватит смех. При его появлении за столом Кувшинов тихо спросил:
— Над чем смеялся?
Виктор хотел ответить, но, не произнеся ещё ни одного слова, снова
зажал ладонью свой рот. Видя, как смех раздирает Быстрова, секретарь райкома партии ещё больше за интересовался:: что же его так распирает?
— Напиши, над чем смеёшься, — шёпотом произнёс Кувшинов.
—Вы же слышали выступление… — сумел выговорить Виктор только эти слова и фыркнул.
— Пиши! — погромче произнёс ему Кувшинов.
Быстров вырвал из блокнота листок и крупными буквами стал писать
слова точно так, как прозвучали они из уст охотника: "Паря-товариси, вы меня послусайте. У Донься-то на плесях сиски набиты. Но мы боимся ему сказать, потому сто он производитель". Кувшинов одним махом прочёл строчки и, зажав рот двумя руками, выскочил за кулисы. Краем глаза Виктор видел, как, согнув своё тело, зажав живот руками, Кувшинов трусцой, разряжаясь смехом, бегал за кулисами. Несколько раз он махал Виктору рукой и моментально скрывался за портьерой. Быстров не понял, что ему нужно от него. Наконец, Кувшинов успел промолвить два слова: .
— Объяви перерыв! — И снова исчез за кулисами
Опустела сцена. Вполне серьёзно секретарь райкома партии выговорил.
Быстрову:
— Виктор Иванович, разве можно так? Ты же чуть не прикончил меня.
Куробтев, узнав суть смеха, только чуть улыбнулся и ничего не сказал — он
обвыкся жить с эвенками, и не нашёл ничего смешного в записке Виктора. Ему похлеще встречались словесные выкрутасы, более сочные, чем прозвучавшие в клубе на собрании.
В то лето 1954 года, пробыв на сенокосе долгое время, Быстров убедил
себя. что, как ни странно, но председатель Куробтев не тянется за рюмкой. Ни на покосе, когда для разрядки выдались 2 дня, ни в домашних условиях разговор о выпивке не затевался. В Уояне Виктор убедился в обратном.
Собрание завершилось. По улице уже разгуливали подвыпившие мужички.
В течение двух дней, пока проходило колхозное собрание, магазин Уояна, по указанию Кувшинова, не продавал спиртное. Только разошлись с собрания колхозники, и уже на улице — пьяные. Успели насладиться! В клубе, в зале, выставили несколько столов — организовали застолье. В нём участвовали человек 10-11. Провозгласили три тоста в честь избрания Куробтева. На закуску приготовили мясо и рыбу. Быстров посчитал, что ему за всеми не угнаться, поэтому лишь прикладывался губами к стакану — не хотел он оставаться в Уояне ещё на ночь. Никто не обращал внимание, что он трезвый. В разгар бурных разговоров вошла эвенка. Она держала в руках ребёнка, закутанного в одеяло
— Степан Игнатьевис, когда поедем? — спросила женщина.
— Минут через 15-20, — ответил ей председатель колхоза.
— Надо ехать, — подтвердил Кувшинов. — Время к вечеру. В темноте
въедем в Кумору. Лучше уж поспешить.
— Я с вами поеду. У меняв в Куморе есть дело, — заявил Куробтев.
Присела за стол женщина с ребёнком и попросила Куробтева:
— Степан Игнатьевис, плесни мне немного — я хосю за тебя выпить.
Куробтев налил ей полстакана разведённого спирта
— С избранием! — проговорила она и плеснула в открытый рот спиртовую
жидкость. — Стоб зылось и пилось!
Проговорила и вытерла рукавом пальто свой рот. Под одеялом заплакал ребёнок.
— Председатель, чуть есё нам плесни!
Куробтев налил ей в стакан из бутылки грамм 50 спирта. Она всей пятернёй
схватила стакан и поднесла ко рту ребёнка. Дитя хлебнуло и замолкло. Остатки в стакане допила с удовольствием мать ребёнка. Вытаращив глаза, наблюдал через стол за женщиной Быстров. "Что она делает!"
— Почему от неё так терпко несёт? — спросил Виктор Кувшинова.
— Духи пила! — со всей простотой ответил он Быстрову.
"Вот почему уже были пьяные, хотя только что сняли запрет на продажу
спирта. Покупали духи и одеколон?!"
— Анатолий Фёдорович, надо закрывать эту лавочку! Поехали!
— Едем! — согласился с Быстровым Кувшинов. — Здесь до беды один шаг.
На улице стояли запряженные три подводы. Первым на дорогу выехал
Кувшинов. Их тут же, отбрасывая копытами снег, легко обогнал иноходец. Через несколько минут кошёвка с Куробтевым и женщиной с ребёнком скрылись вдали.
Всю дорогу перед глазами Виктора мерещилась женщина с дитём. "Кого она вырастит? Как предотвратить пьянку эвенков? Принимают решения по борьбе с пьянкой. Но как пили, так и продолжают пить. Не переживают, что смертность у эвенков перекрывает рождаемость". С той поры Виктор не мог переносить запах духов и одеколона. Стоило ему почувствовать от любого дух парфюмерии, ему сразу же казалось, что перед ним стоит поддатый. "Хорошо, — подумал он, — что ни один работник райкома комсомола не пользуется изделиями парфюмерной промышленности".
В Ангое, где решили остановиться по пути в Кумору, всего несколько жилых строений. Подъехали к одному дому, и сразу картинка: мужчина без верхней одежды, в рубашке, вытащил на крыльцо за талию приехавшую женщину и хлещет всёй своей пятернёй её по щекам.
— В чувство приводит на морозе, — заметил Кувшинов. — Напилась до беспамятства.
— Поехали, Анатолий Фёдорович! Не будем останавливаться.
Но Быстрову возразил Кувшинов:
— Один час отдых лошадям дадим. 75 километров без остановки для них тяжеловато А мы за это время чайком согреемся.
Входя в дом, увидев Куробтева за столом со стаканом чая, Кувшинов сердито заявил ему:
— Развёл тут пьянку! Уже без чувств вытаскиваете на мороз!
— Я с ними не пил, — попытался оправдать себя председатель колхоза. — Муж её угостил. Я чаем наслаждаюсь. Допью пятый стакан и уеду.
— Мог допустить, чтобы не пила до обморока? — не отступал 2-ой секретарь райкома партии.
— Не ожидал, что она сразу полный стакан хлобыстнет. Ничего с ней не случится. Проспится.
— У неё же маленький ребёнок, — вступил в разговор Быстров. — Проснётся, заплачет. Она не услышит его.
— Её грудной ребёнок будет спать до утра, — спокойным тоном сообщил Куробтев. — Утомился он.
— Ещё не хватало нам, чтобы произошёл смертельный случай. Запомни, товарищ Куробтев: в Уояне ни при каких обстоятельствах пьянку не разводи. Случится гулянка — партбилетом ответишь. Это я тебе говорю, как секретарь райкома партии.
— Вместе же пили.
— Во-во! Я так и знал: на моё разрешение сошлёшься. Я предупреждал, чтобы тихо было. А у тебя как? Все узнали. Начальство пьёт — гуляй, ребята! Полезли тебя поздравлять. Красиво вышло? Чтобы такое в последний раз!
— Надо мне отъезжать, иначе выговор получу, — заключил Куробтев.
Позже несколько раз Быстров встречался с Куробтевым. И сделал вывод: председатель колхоза беспокоится об уоянцах.
Эвенки — беспечный народ. О своей семье мало беспокоятся. Нет стремления к наживе, к обогащению. Есть — хорошо, нет — без этого прожить можно. Будет день — будет пища.
Как-то подъезжал Быстров к Уояну. Ему навстречу идёт охотник на лыжах, размахивая руками. Одет он в суконную куртку, за плечами лёгкая поняжка, пятизарядная винтовка. Остановился у его подводы.
— Здравствуй, паря-товарис! Есть закурить? Угости. Посол на охоту, а магазин закрыт
От него пахнет перегаром — не забыл выпить. Быстрова удивляло: эвенок несколько месяцев проживёт в тайге без папирос. Вернётся в посёлок и у первого встречного попросит закурить. Так долго не курить, можно бы и не увлекаться табачным зельем. Но нет, эвенок даже и не подумает об этом.
— Если есть у эвенка деньги, — рассказывал Куробтев, — он вам даст столько, сколько попросите. Угостит вас и водку купит вам. И никогда не вспомнит о долге должника. Беда только в том, что у эвенка деньги в кармане не задерживаются, поэтому он чаще всего не может вам ничего одолжить. Деньги появились — в его доме полно народу. Не перестанут к нему потоком идти до тех пор, пока не опустеет его кошелёк. Потом будут многие терпеливо ожидать, кто из односельчан-земляков появится с деньгами. .
Неоднократно Быстров оказывался свидетелем разговора Куробтева с эвенками об их материальном обеспечении. В контору пришел охотник, зашёл к председателю колхоза.
— Валенки прохудились, паря-председатель.
Он выбрасывает ногу в валенке на стол председателю колхоза.
— Так почини! — советует ему Куробтев.
— Несем! Да и нисево нет В магазине новые валенки продают. Надо купить.
— Покупай! Кто тебе не даёт? Выкладывай денежки.
— Какие деньги, председатель!
—Две недели назад ты много получил.
— Когда это есё было! Присли Кеска, Гриска, Усли, как консились деньги.
— Вот и займи у них!
— У всех троих дома ни рубля. На охоту идти мне, а валенки худые.
— Что ты мелешь, Сергей? На охоту в валенках собрался идти? Не смеши..
— Дома тозе в худых ходить плохо, — не успокаивается охотник.
— Серёжа, ты не о валенках беспокоишься, тебе выпить хочется.
— Угадал, председатель Не сам хосю выпить, а организм требует. Новые валенки обмою, инасе носиться не будут.
— Пойдём в бухгалтерию, выпишем и получим аванс. Сходим в магазин и купим валенки, — завершает разговор председатель колхоза.
Охотник сразу же возразил:
— Мне такие валенки не нузны. . Куробтев рассказывал, что эвенки часто просят их профинансировать, но деньги в доме у них долго не задерживаются.
— Выдали зарплату. Продажа спирта сразу возрастает, а спрос на другие товары уменьшается. Произведём годовой расчёт, в селе гулянка на две недели. Израсходуют деньги, и на улице тихо. Но если появляется какая-нибудь нужда или потребность, то бегут в контору за авансом.
Куробтев большие суммы денег, начисленные в конце года, выдавал через магазин каждому.
— После удачной охоты тебе, — говорил Куробтев эвенку, — много причитается денег. В доме большая нехватка: того нет, другого не хватает.
— Много надо, — соглашается охотник с председателем колхоза.
— Пойдём в магазин покупать обновы? — спрашивал председптель.
— Сходим, — не перечит Куробтеву охотник. — Купить надо.
Степану Игнатьевичу хорошо известно, что нужно охотнику, что у семьи есть и чего нет.
— Много накупим, Гавриил Фёдорович, — многозначительно говорит председатель колхоза.
— Много, — не перечит ему Гавриил Фёдорович в магазине.
— Костюм тебе покупаем?
— Берём, Степан Игнатис.
Отоварят хозяина семейства, начнутся покупки для жены, для детей.
— Для дома кое-что приобретём? Краски для пола и для окон нужны?
— Давно не красил, Степан Игнатис.
Обширные покупки совершат. Наконец, председатель колхоза объявляет:
— Мало осталось, Гавриил Фёдорович, у тебя денег. Что ещё купим?
— На остальные деньги, — говорит он продавцу, — давай спирт.
Не забывает эвенок приобрести деликатный товар. Доволен, улыбается, принимая от продавца бутылки со спиртом.
— Ещё есть у тебя остаток, Гавриил Фёдорович.
— Давай духи и одеколон. Вон в тот тазик полозы, — указывает продавцу.
Так отоваривал глав семейств председатель колхоза. А в райцентре секретарь райкома партии Гавриил Тихонович Ганюгин выражал недовольство:
— Какой это порядок? Эвенку не доверяют даже получение своей зарплаты!
Избрали Гавриила Тихоновича председателем правления колхоза имени Калинина, С. И. Куробтева перевели в Кумору. Недолго руководил хозяйством тов. Ганюгин, всего год. За время его хозяйствования ничего не прибавилось в домах эвенков, прибыль хозяйства упала, и колхоз ничего не приобрёл. Зато куморовцы довольны: ими руководит знаток сельскохозяйственного производства.
Завершая работу в комсомоле, Быстров ехал в последнюю дальнюю командировку в лодке председателя колхоза Степана Игнатьевича Куробтева. В ней разместились рыбак колхоза, возвращавшийся домой, и учитель-математик Куморской средней школы Юрий Александрович Останин с тёщей. Вёл посудину сам председатель колхоза. Гул мотора не давал пассажирам говорить. Ехали молча, устремив взоры на просторы реки Верхней Ангары.
Вдруг на средине реки мотор зачихал и заглох. Лодку развернуло течением реки и потянуло назад. Вёсел нет. Ожидали, куда по воле реки приткнётся лодка.. Уже вечерело, когда прибило лодку к низкому левому берегу. Только сели на мель, как тысячная армада кровососов набросилась на прибывшие жертвы. Всё, что не прикрыто одеждой на человеке, в миг стало достоянием комариной стаи. Председатель колхоза и рыбак выдернули лодку на сушу. Куробтев стал копаться в моторе. Вот и объявил он всем:
— Полетел подшипник!
— Что делать? — с горечью спросил Быстров. — Попутного и встречного транспорта не дождёшься!
— Попытаюсь смастерить, — ответил председатель колхоза.
Куробтев ключом отвинчивает гайки, а его руки облепливают кровососы. Он их не бил, а стряхивал с рук, но бесполезно: новая комариная орава мгновенно, сразу же, облепляла его руки. Рыбак сделал жгут из травы и начал дымом отгонять от рук Куробтева крылатых насекомых. Болотистая низина, прилегающая к левому берегу реки, кишела комарами. Виктор на берегу пошёл за хворостом . Его достаточно много валялось здесь. Останин тоже стал собирать сухие ветки. Запылал костёр. Трое, Быстров, Останин и его тёща, прижались к огню, ожидая окончания ремонта. Не выдерживали кострового жара их лица, а сзади наседала комариная стая за стаей, отыскивая в одежде лазейки к телу.. От них спасения нет
— Варите уху! — зычно прокричал им Куробтев, поняв, что ремонт у него затянется. — В лодке рыба, котелок, чашки, ложки!
Через полчаса уха разлита по чашкам. Ещё не донес ложку до рта, а в ней уже 2-3 комара. Выплёвываешь их холодные скомканные тельца Комары кучами облепляют лицо. На руки садятся, лезут под рукав. Дёрнул руку, и всё из ложки выплёснулось. Не выдержал Виктор такого зверского нападения и предложил:
— Давайте, обложимся хворостом, войдём в круг, дым спасёт нас от комаров, и мы по-человечески поедим.
Все без слов согласились с его предложением — уж очень нагло вело себя комариное племя. В огненном кольце не спаслись от укусов — десятки тысяч стремились пролетать сквозь дым, несколько сотен преодолевали дымовую завесу и впивались в лицо и руки. Костровый чад разъедал глаза. Пришлось тушить и разгребать костёр
— До темноты не успел отремонтировать — не смог выстругать ободок подшипника, — сообщил всем моторист-ремонтник Степан Куробтев. — Придётся ждать рассвет. Ночевать будем на берегу.
Что ж, можно и переночевать — ночь очень короткая, лишь бы наладил мотор. На этой лодке даже по течению не вернёшься, не доплывёшь до Догар — нечем рулить. Не заведётся мотор — придётся неделю куковать на берегу, никто не додумается их искать.
Дружно все улеглись на земле. Укутав головы башлыками, председатель колхоза и рыбак моментально уснули под брезентовыми плащами, которые мгновенно облепи комары. Комаров на их спинах больше, чем муравьёв на большой куче в солнечный день. Каждый комарик старается пронзить своим хоботком-шилом брезент плаща — не получается. Отползёт сантиметр и вновь вонзает своё шильце — бесполезно, не поддаётся грубый брезент нежному шильцу. Взлетает,. и тут же на его место садится другой комар. Кишит комарьё на спинах мужиков, будто живая муравьиная куча. Учитель и его тёща не могут успокоиться — ворочаются с боку на бок. Виктор лёг на траву и накрыл себя плащом — он решил крепко выспаться за короткую северную ночь. Не успел закрыть веками глаза, как над лицом раздались сразу несколько тоненьких занудных комариных писков, предупреждающих о предстоящих укусах. Откуда их столько! Оказалось, он не загнул рукава у плаща. По рукавам, как по туннелям, потоками нагрянули к лицу мелкие вампиры. Подвернул под себя рукова. Душно, но пока терпимо. Закрыл глаза, над ухом раздались занудные писки. "Вот они! Через плащ пролезли? Или есть у плаща дырки?" — вопрос за вопросом возникли в голове у Виктора. Сидя на земле, отмахиваясь от комаров, развернул плащ — всё в порядке: он цел. Задумался: "Как они в него проникают?" Внимательно ещё раз просмотрел развёрнутый дождевик. "О-о! Нашёл! Три дырочки-отдушины под мышками! И через них пролазят?" Без движения спят старожилы. Ворочается учитель и его тёща. Виктор заткнул травой 6 отверстий в плаще, лёг, укутавшись в него. Душно. Нечем дышать! Развернул плащ. Встал и пошёл к костру. Пошевелил палочкой золу — есть горящие угли. На них набросал хворост. Через минуту пламя яростно рванулось вверх, освещая берег. Чуть забрезжил рассвет. Виктор всё время подсовывал в костёр сухие сучья, чтобы его не донимала писклявая тварь. Одну ночь не поспит — не беда.
Глянул на спящих: двое лежат без движения, Останин , накрытый плащом, сидя спит. Старушка всё время вертится на сухой траве. Вот она легла на живот, приподнялась и встала на четвереньки, приняв позу, которая как бы говорила: "Жрите, черти проклятые, а я спать хочу!" Пожилая женщина впервые отважилась на дальнее путешествие из Вологды на Байкал ради дочери. Она 6 дней, если не больше, ехала поездом, двое суток плыла по Байкалу и отдалась на съедение комарам. Вот таким подарком обрадовал её зять — не зря не соглашалась ехать. Уговорил. За какие грехи её живьём съедают комары? И нет от них никакого спасения, а спать безумно хочется.
Увидев в необычной позе старушку, Виктор залился нескончаемый смехом
Боясь разбудить спящих, он смеялся, прикрывая рот ладонью. Но смех всё равно прорывался сквозь пальцы. Останин, слабо защищённый от звуков, так как сидел с плащом на голове, первым услышал беспрерывный смех. Он сбросил с головы плащ и с любопытством уставился на закатывающегося от смеха Быстрова, а Виктор, раскачиваясь всем телом, не мог избавиться от смеха. Терпение у Останина лопалось — что смешное в глухом месте? Наконец, спросил:
— Чего грохочешь?
Виктор, закатываясь смехом, продолжал грохотать, не имея мочи ему ответить, лишь раскачивался всем телом у костра. Останин не успокоился:
— Над чем заливаешься?
Быстров смог только кивнуть головой в сторону тёщи. Повернул голову влево Юрий и разразился грохотанием на всю реку и болотную низину, увидев необычную комическую картинку. .Нескончаемо хохотали вдвоём. Разбудили рыбака и председателя колхоза. Подняли они выспавшиеся головы, а смех стих — старушка проснулась.
Солнце ещё не показалось на горизонте. Через полтора часа Куробтев перочинным ножичком вырезал из прута тальника обрубочек для подшипника. Вставил подшпник. Опробовал мотор — работает. На жарком костре вскипела вода, попили чай и поплыли навстречу солнца.
На монотонное гудение мотора не обращали внимание — радовались, что избавились от настырных полчищ комаров. Прохладный встречный ветерок нежно обдувал искусанные комарами лица и шеи. К 11 часам солнечные лучи начали обжигать лица, на которых дерзко попиршествовали, пока чинили мотор, мелкие нахальные разбойники-кровопийцы, эти места, словно крапивой исхлестали, обжигали солнечные лучи. От этих жгучих лучей как спрятаться? Только можно обожженную сторону сменить на другою, которая вскоре тоже не выдерживала и пламенела жаром.. Куробтев и рыбак всё время смотрели вперёд — совершенно не ощущали последствий комариных укусов. Говорят же старожилы: к комарам можно привыкнуть. Их же облепляли комары во время ремонта! Но они спокойны. Зато трое других пассажиров вертели во время поездки головы, подставляя под солнечные лучи то одну сторону лица, то другую.
Такова была последняя поездка с Куробтевым 1-го секретаря райкома
ВЛКСМ Виктора Быстрова.
Быстров запомнил Степана Игнатьевича Куробтева как талантливого организатора сельскохозяйственного производства в условиях Севера, где машинный парк не существовал долгое время после войны. Он не боялся трудностей и с чувством долга коммуниста выполнял партийные поручения. У него не было среди рядовых колхозников злостных или обиженных лиц. Делом и советом он помогал многим.. Он не любил несправедливость, бюрократизм и всегда за это критиковал районных работников, не взирая на их чины. Быстров считал, что Куробтев был опорой райкома партии, являясь членом райкома КПСС.
Тяжкие возы приходилось ему на себе волочить. С. И. Куробтев никогда не сетовал на небольшую зарплату председателя колхоза, не пытался жить за счёт нетрудовых доходов, за счёт колхоза. Жил и трудился упорно, как все члены сельскохозяйственной артели. Не было случаев, чтобы кого-то из среды колхозников судили за воровство. Жульё всегда там, где руководитель не чист на руку. А финансовый контроль со стороны района почти отсутствовал.
В молодости Степан Куробтев был, видимо, жутко красив: высокий юноша со стройной фигурой, с пышной копной волнистого белокурого чуба и голубыми глазами, излучавшие всегда доброту. В семье у него детей не было. Говорили, что на стороне у него есть двое ребятишек. Но жалоб на его интимную жизнь в райком КПСС не поступало и разговоров у секретарей райкома партии на эту тему не возникало.
Замечательно, человек живёт, долго работает и оставляет о себе добрую память в своём народе. Попробуй взвалить на себя такую ношу и, нисколько не брюзжа, трудиться для людей.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Что и говорить, бывает в жизни: человек не отличился геройством, а в памяти остался навсегда.
Оригинальным человеком в Верхнеангарске считал Быстров участкового милиционера Михаила Аргасановича Аргасанова. Виктор всегда здоровался с ним, произнося при этом такие слова: "Здравствуй, самый страшный человек!" ответ на такое приветствие Михаил Аргасанов широко улыбался. Он считал, что милицейская служба серьёзна и ответственна, и многие её боятся, страшатся. В Внешне Аргасанов не отличался красотой. Толстоват, неповоротлив, лицо с широким носом, изрытое в молодости угрями. Чёрный волос на голове упругий. Вот и определи первенство в прилипшем наименовании виной всему должность или его внешний вид.
Всё произошло очень просто, как говорится, с лёгкой руки первоклассника. В первом классе Куморской школы разбирали произведение А. С. Пушкина "Сказка о мёртвой царевне". Учительница спросила: "Дети, кто страшнее всех на свете?" Первым руку поднял мальчик Вася. "Кто страшнее всех на свете, Вася?" — повторила вопрос ученику учительница. Вася встал из-за парты и выпалил: "Аргасанов!".
Стой поры пошло-поехало это прозвище по Куморе, а потом и по району.
Михаил Аргасанов пришёл на службу в милицию по комсомольской путёвке. Все приказы выполнял аккуратно и добросовестно и был назначен участковым милиционером в Верхнеангарск. К служебным делам подходил деловито и все случаи справедливо расследовал. Жители, когда им требовался участковый милиционер, всегда находили его дома — специального служебного места у него не было. И в полночь прибегали к нему . По мелочам он не разменивался. В сельских сплетнях местного значения Аргасанов не участвовал. Всегда молчалив, но внимательно слушал рассказчика, чтобы иметь для себя информацию. Многие дела он не доводил к суровому судебному разбирательству — мирно разрешал. А ссоры, драки бывали. Был бы он службистом, то многие "петухи" могли бы оказаться за решёткой.
Старший лейтенант милиции в житейской жизни слыл простейшим человеком, ничем не отличавшийся от рядовых колозников.. Ехали в лодке любители-рыбаки. Бурно рассказывали об одной неудачной рыбной ловле. Не принимал участие в обсуждении Аргасанов, но внимательно слушал он рассказчиков " Ничего путнее тогда не ловилось, одна мелочь попадалась, — сообщил один из рыбаков, — на крючок шла сорога грамм 50". Рука Аргасанов затрепеталась. Полез в карман брюк, достал коробок спичек и, показывая его, спросил: "Такая была?" Рассказчик кивнул головой, и Аргасанов успокоился, положил коробок опять в карман, Ему надо было предметно видеть — в жизни о ничего не взвешивал. Вот и всё его участие в рыбацкой беседе.
В молодости Михаил женился на эвакуированной москвичке — так в селе об этом повествовали. Взял он в жёны белокурую девушку-красавицу. Она родила ему пятерых сыновей. По внешнему обличию они походили на отца-бурята, а по характеру удались в мать: энергичные, подвижные мальчики. Несколько дней Быстров квартировал в семье Аргасановых. Пришёл Быстров на обед, и в избу ввалились шустрые сыновья Михаила. В школе из-за сильного мороза занятия не проводились. Мальчики сняли с себя верхнею одежду, в ряд поставили валенки и залезли на русскую печку греться. Виктор, глядя на них, нисколько не негодующих на холод, сказал им:
— Такой мороз на улице, а вы всё утро без рукавиц катались на горке?
За всех ответил ему старший:
— Сегодня мороз уже сдал!
После обеда Быстров посмотрел градусник на внешней стене колхозной конторы: он показывал ровно минус 50 градусов. Во так сдал мороз! Вот каких богатырей растил Михаил Аргасанов!
Крепко вписался в жизнь верхнеангарцев милиционер Аргасанов. Можно было такой разговор услышать на селе о нём..
— Чё-то не видно давно Аргасанова? Куда он подевался?
— Тебе он нужен?
— Не нужен. Но всё-таки…
— В отпуске он. Ондатров ловит.
— Надо же в самый сезон в отпуск уйти!
Вечером прибежит из клуба заведующая.
— Аргасанов! В клубе на ножах дерутся!
— Кому больно будет, сам придёт.
Вернётся заведующая в клуб, а драчуны в обнимку на скамейке сидят — помирились.
Проживали в районе интересные люди, отличающиеся от других по своим делам и по характеру. На одном из них Быстров заострил внимание. Его заинтересовал старший оперуполномоченный райотдела милиции капитан Клочихин. С ним столкнулся впервые Виктор при одном обстоятельстве.
Летел Быстров в Нижнеангарск на самолёте АН-2. Поглядывал в круглое окошечко и любовался таёжными пейзажами. Красиво, великолепно, а у него в фотоаппарате нет ни одного кадрика, сфотографированного с высоты. Почему бы ему не щёлкнуть фотоаппаратом, пролетая над такой необычндй красотой? Он достал из кожаного футляра "Зоркий" Сделал несколько снимков из круглого окошечка. Один из пассажиров, это был Хамаганов, слушатель Иркутской высшей партийной школы, летевший домой на каникулы, увидел фотоаппарат и попросил:
— Сфотографируй нас в самолёте.
Без слов согласился Виктор и трижды зафиксировал пассажиров. Подошёл к нему командир экипажа и строго сказал:
— Фотографировать в самолёте запрещено. Дайте ваш фотоаппарат.
Нельзя, так нельзя. Виктор не стал возражать, спорить с командиром экипажа, не заныл, что он ничего такого запрещённого не фотографировал, а молча подал фотоаппарат. Все пассажиры промолчали — дисциплинированные люди. Что и говорить!
В аэропорту Быстров не стал интересоваться, что же с его фотоаппаратом. Без него ушёл домой. Сам виноват. Он знал, что фотографировать ему не везде можно. Студентом, будучи в гостях у брата в Ростове-на Дону, он опаздывал на поезд, но успел перед отходом пассажирского состава сфотографировать брата с женой. Проходя мимо них, начальник поезда строго предупредил его:
— На вокзалах фотографировать запрещено!
Поезд тронулся, и на этом инцендент с фотографированием был счерпан.
Когда ехал пассажирским поездом на работу в Улан-Удэ, Виктор при вынужденной остановке пассажирского поезда в чистом поле сделал несколько снимков у вагона, кондуктор при этом заметила ему:
— Фотографировать на железной дороге не разрешается..
Под большим секретом пассажирский вагон, железнодорожная насыпь? Так? Удивился Виктор, но он знал, что иногда пассажирские поезда сопровождает сотрудник КГБ. Если он в поезде, то может привязаться к нему. Ищи-свищи тогда фотоаппарат! На какой станции сойдёт кагэбист? Поэтому он поспешил отнести фотоаппарат в вагон. В купе Виктор положил фотоаппарат под подушку, снял с себя синюю сорочку и надел белую рубашку. В тамбуре его настиг молодой человек в гражданской форме и поинтересовался:
— Не видел паренька в синей рубашке? — спросил его он.
— Прошёл в другой вагон, — ответил ему Виктор, а сам подумал: "Он же меня ищет. Вот бы и влип. Лишился бы своего "Зоркого". Хорошо, что сообразил".
Поэтому и не стал Виктор ничего уточнять у командира экипажа о судьбе "Зоркого". Лишился фотоаппарата, что же поделаешь. Сам виноват.
Через несколько дней в кабинет к Быстрову зашёл капитан милиции Клочихин. В руках он держал коричневый кожаный футляр фотоаппарата.
— Пойдёмте в Дом культуры, — предложил, поздоровавшись, Быстрову старший оперуполномоченный милиции, — посмотрим, что там есть.
Фотоаппараты в райцентре имели учитель физкультуры Борис Пахутов да Константин Непомнящих, работающий в коморке ДК по договору. Больше не у кого проявить фотоплёнку. Пока Непомнящих проявлял плёнку, Клочихин и Быстров сидели вдвоём на одном стуле и терпеливо ждали окончания проявления плёнки. "Увидит капитан негативы, и что он в них разберёт?" — думал Виктор. Однако ничего не сказал капитану. Промолчал. Виктора ничего не беспокоило.
Наконец, Непомнящих промыл плёнку, вынул её из бачка и проговорил:
— Смотрите.
Клочихин, держа пальцами плёнку за края, не спеша рассматривал кадры пейзажа и лица пассажиров. Несколько раз взглядом пробежал по всей плёнке.
— Ничего нет, — сказал он. —Забирайте, Виктор Иванович, фотоаппарат.
С той поры Быстров и Клочихин находились в дружеских отношениях
Уже в серьёзных годах Клочихин, чтобы его не допекали на службе, решил получить среднее образование в Нижнеангарской вечерней средней школе. Молоденькие, двадцатидвухлетние, учительницы немели, увидев на 1-ой парте вместе с Александром Стрекаловским (оба бывшие счетоводы колхоза) ученика с пышными русыми усами, благородно свисающими вниз. Им учить и наставлять взрослого мужчину? Он ещё при капитанских погонах! Кое-кто из учительниц даже посчитал его начальником районной милиции — знает о всех происшествиях в районе. Клочихина не смущало, что он в школе старше всех. Ему необходимо завершить учёбу и получить среднее образование. Среди юношей в классе он держал себя просто, нисколько не возвышая себя, и с каждым днём у учительниц всё ближе и ближе с ним контакт — живой, подвижный, разговорчивый ученик стремится познать основы знаний. Своим внешним видом он уже не пугал их. И звали все учителя своего ученика Клочихина по имени и отчеству — Иван Перфильевич. Он, имея очень большой трудовой, боевой и милицейский опыт, никогда не козырял им. Был равным среди учеников, много младше его по возрасту. Самым трудным для бывших колхозных счетоводов, для Клочихина и Стрекаловского, был предмет, который вела математик Нина Степановна Толоконникова. Нередко учительница оставалась с ними после уроков, чтобы пояснить способы математических решений, стремясь подтянуть их знания к уровню большинства учеников, прошедших в своё время серьёзную образовательную подготовку в Ханте-Мансийском морском училище. И. Клочихин и А. Стрекаловский окончили вечернею среднею школу и получили, как тогда говорили, аттестаты зрелости.
А жизненный путь И, П, Клочихина насыщен многочисленными событиями. До войны работал Иван счетоводом в колхозе "Труд", располагавшийся в посёлке Тыя.. Это недалеко от райцентра. Пахотной земли в индивидуальных хозяйствах до революции было мало, не увеличилась намного земельная площадь и при коллективном ведении хозяйства — кругом горная местность. Раньше каждая семья имела пай земельных угодий. До коллективизации тыйские крестьяне вспахивали всего 200 гектар пашни. Сеяли рожь, овёс, пшеницу, коноплю. Колхоз немного расширил пахотный клин. Построили тёплые помещения для лошадей, для крупного рогатого скота и для овец, а также для двух маток-свиней, приплодом которых наделялись индивидуальные хозяйства: надо же приучать эченков к оседлому хозяйству. Сенокосные луга огромные, сена заготавливали много. Кормили лошадей и коров разнотравием досыта. Овёс предназначался лошадям на пахату. Выдавали колхозникам овёс на трудони для куриц, для свиней выдавали овсяную уку. В колхозе 6 печей для выжига извести, обеспечивали известью райцентр и другие посёлки. В урожайном 1938 году намолотили много ржи и пшеницы. Но основная отрасль этого колхоза — рыбный промысеп и охота. Колхозники ловили рыбу и зимой неводами. Охотники-промысловики в зимнее время заготавливали пушнину. В небольшом, но многоотраслевом хозяйстве приходилось скрупулёзно всё учитывать. И эта цифровая работа была во власти счетовода-самоучки Ивана Клочихина.
В мирные дни страна Советов укрепляла экономику своих отраслей. Темпы производства ежегодно возрастали, обеспечивая высокий выход продукции. Немало встречалось трудностей, однако благосостояние колхозников возрастало Стали жить богаче и веселее.
В те мирные дни в Тые состоялась свадьба у Вани Клочихина. В жёны молодой счетовод взял землячку Аню. Но недолго счастливо они любовались — Ивана призвали служить в армию. Не думал никто из них, что действительная служба Ивана возрастёт более, чем в 2 раза.
Воинскую часть, в которой служил Иван Клочихин, не направили сражаться с финнами — шла боевая подготовка красноармейцев их воинской части. К июню 1941 года в летних лагерях завершалась учёба сибиряков.
22 июня молния громом прогремели на всю страну сообщение: фашисты развязали захватническую войну с Советским Союзом.
Иван Перфильевич рассказывал:
— Уже 29 июня 1941 года наша часть выгрузилась на станции Дорогобуж под Смоленском, немного северо-западнее его. Встали во 2-ой фронтовой эшелон за этим городком. В это время шли ожесточённые бои в верховьях Днепра. 765-й стрелковый полк, в котором служили 58 бойцов, родом из Северо-Байкалья, принял 1-ый бой 7 августа 1941 года. Сражались яростно в направлении Ельни. В жесткой схватке остановили врага. Фашисты, неся большие потери в живой силе и технике, познали стойкость, мужество и героизм сибиряков
Затем 50 дней и ночей шли жестокие бои с переменным успехом. Всё кругом беспрерывно взрывалось, полыхало Ночью бесконечные залповые удары нашей артиллерии. Днём сотни фашистских самолетов сбрасывали на головы бойцов тысячи бомб. Ночь от дня не отличишь — круглосуточно светло. Ад пришёл на землю: всё горит, полыхает, грохочет, взрывается. Врагу не удалось сломить стойкость красноармейцев. Хвалёная немецкая воинственность дала сбой. 765-ый стрелковый полк овладел станцией Ельня и Ярцево. Здесь мы с восхищением увидели огненные первые залпы наших "Катюш", грозного для врага оружия. За эту боевую операцию ряду воинским соединениям было присвоено звание гвардейских.
Медалью "За оборону Москвы" был удостоен боец Иван Клочихин. Он участвовал в знаменитом сражении на Курской дуге. Иван Перфильевич повоевал на Брянском, на Воронежском, на З-ем Белорусском, и на Прибалтийском фронтах Храбрый воин был удостоен медалью "За боевые заслуги".
В первые два годы войны боец Иван Клочихин находился непрерывно в неимоверно ожесточённых боях — ни одной минуты свободной, некогда две строчки домой написать. Знал, что письма к ним в Тыю долго идут. Почту возили на пассажирских поездах, на лошадях по льду Байкала, до ледостава несколько месяцев не существовало почтовой связи.
А дома переживали за Ванечку. Жив ли он? Мать и жена с содроганием в сердце ожидали приход почтальона и глубоко, с облегчением, вздыхали, когда он вместе с письмами проходил мимо их дома — значит, Ваня живой.
И прекрасный день, который с нетерпением ждали всё время, наконец-то, наступил — пришло письмо от Ванечки! Иван сообщал о ранении, лежал в госпитали, вылечили, теперь служит в Кемеровском военном училище, где он заведует хозяйственными делами. Семья рада без края — жив их сын и муж! Перечитывали долгожданную весточку много раз. И рассудила свекровь: "Не съездить ли тебе, Аннушка, к Ванюше? Он теперь в тылу служит. Всё-таки жена должна быть вместе с мужем. Как он там после ранения?" Просто сказать: съезди. Но как? Говорят, поездки в стране по пропускам. А где его, этот пропуск, взять? От станции Байкал до Иркутска лишь на товарных поездах добираются. Анне очень хотелось повидать мужа. Он и дочку не видел. Родилась до войны, когда Иван служил в армии. Все родственники были за то, что надо ей повидать мужа. "Съезди, Анна", — твердили они.
И Анна решила ехать. Одной в дальний путь? Нет, она поедет с дочкой.— большенькая уже девочка . Как Ваня обрадуется! Родственники нанесли продукты на дорогу — только езжай! Решилась на поездку Анна — будь, что будет!
Нашлись и попутчики. От Нижнеангарска плыла с дочкой на сухогрузе. В Иркутске несколько суток билась она, чтобы купить билет и влезть в пассажирский вагон. Вокзал переполнен людьми. Возвращаются домой на запад, на малую родину, эвакуированные, полно непонятных болтающихся людей, нищих, бродят дети. Выехала до Кемерово с пересадкой..
Наконец, доехали. Как найти училище в незнакомом городе? Где оно находится? Добрые люди ей всё обсказали. Идёт с дочкой, а курсанты, шагающие с увольнения, спрашивают: "Откуда прибыли?" Не из их ли родных мест, хотят они узнать. Вот и училище. Срочно доложили дежурные курсанты Клочихину:
— Товарищ старшина! К вам жена с дочкой приехала!
— Ври больше! Мой дом у чёрта не куличках. Попробуй оттуда добраться!
Всё-таки побежал узнать, кому он понадобился. Бежит и думает: "Вдруг правда?! Смогла приехать из такой дали?" Видит: ба, жена стоит с девочкой.
— Аннушка! Как вы попали сюда?!
Радость их переполнилась! Иван обнял крепко супругу, а дочка кричит:
— Папка! Папочка! — она всю дорогу любовалась его фотографией.
Иван взял дочку на руки. Целует её, зацеловывает, прижимает к себе
— Родная кровушка!
Переполненные восторгом, не могут они нарадоваться. Командир роты старший лейтенант метко заметил:
— Из тайги жена осмелилась приехать, а ты, боевой старшина, не решился после ранения побывать дома.
Их безмерную радость оборвало неожиданное известие: приказ о переводе училища в Вильнюс — офицерские кадры нужны фронту и Прибалтике. Аннушке возвращаться домой? Ей только продуктов надо на всю декаду, если не больше? Расставаться? Расторопный старшина Клочихин настойчиво ищет выход и добился: по приказу командира училища Анна Васильевна Клочихина зачислена в штат курсантской столовой. Втроём едут в Вильнюс!
Но пришла пора демобилизации в 1946 году. Клочихину предложили работу в милиции и перед вступлении в должность пройти милицейские курсы при Хабаровском милицейской школе. Иван Перфильевич дал согласие на незнакомую ему работу, коль первоначально направляют на учёбу. / В местной северобайкальской печати сообщалось, что Клочихин "учился в Хабаровской высшей школе милиции". Во- первых, в то время в Хабаровске действовала милицейское школа, дававшее выпускникам среднее образование. Автор очерка А Звонкова не уточнила. Скорее всего, были в то время курсы при Хабаровской школе милиции. Работая в Северобайкальском райотделе милиции, И. Клочихин не имел среднего образования, поэтому, уже будучи многосемейным отцом, учился в Нижнеангарской вечерней средней школе \. После учёбы в Хабаровске Иван Клочихин работает в родном краю оперативным сотрудником райотдела милиции.
Встречаясь с Быстровым, Клочихин не вспоминал про его фотоаппарат.
На пленумах районного комитета КПСС и на сессиях аймсовета Быстров всегда внимательно слушал выступления Куробтева и Клочихина. Они мало говорили о своей работе, но всегда обрушивались с резкой критикой на районных руководителей, не всегда умевших вникать в производство, допускавших ошибки и просчёты в работе — метко замечали они недостатки в их деятельности.. Зал всегда затихал, слушая этих ораторов. Оба желали одного, чтобы улучшилось руководство по укреплению экономики района.
У Клочихина милицейских дел достаточно, набиралось их немало. Правда, такое пагубное явление, как воровство, встречалось очень редко. Нарушения в торговле были, случались хулиганские выходки в общественных местах. Часто расслеовались случаи, связанные с пьянством. На пьяной почве происходили и серьёзные уголовные дела
И. П. Клочихин расследовал дело, которое совершил охотник посёлка Холодное. Трое охотников перед выходом на промысел пушного зверя весь день пьянствовали в посёлке. Они крепко зарядились спиртным Но надели лыжи и направились в тайгу. С собой они прихватили бутылки со спиртом. Как же не распить спирт? Из-за бутылок не моли расстаться друг с другом. Остановились на ночь в зимовье недалеко от Верхней Заимки. Понятно, опять началась пьянка. Троица напились так, что не могла спокойно вести разговор. Особенно задорился Георгий Тулбуконов. Он в бурном споре не задевал брата, а подковыривал односельчанина, что он лодырь, не умеет охотиться, а себя называл лучшим охотником в колхозе, ударником. Стал задираться. Брат помог связать брата, Они уложили его на нары. Лежит связанный Георгий и бормочет, выговаривая возбуждённо:
— Не умеес охотиться — сиди дома.
— Замолси, Госка! .
— А всё-таки я больсе тебя добыл! — сотый раз изрекая, поддразнил Георгий односельчанина.
Бушует гнев у пьяного в груди: "Сё ему сделать, стоб замолк?" У сильно захмелевше1го невероятная злоба кипела в душе. Лежит Гошка и подразнивает, не может успокоиться. Дурь влезла в голову промысловика. Схватил топор, подбежал к связанному Тулбуконову, взмахнул острым тесаком и отрубил ему голову, при этом проворчал:
— Во как! Не будес квастать, Госка!
Брат, увидев неладное, сотворённое односельчанином — и ему, как кровному родственнику, достанется, схватил винтовку, выскочил из зимовья, ноги — в лыжи и бежать в лес.
Всё это в порядке завершения уголовного дела и окончания судебного процесса рассказал Иван Перфирьевич Клочихин.
Убийца немало беспокойства доставил старшему оперуполномоченному.
В ту ночь, совершив злодеяние, промысловик скрылся в тайге. Клочихин с милиционерами побывал в посёлке Холодное. Опросили родственников Георгия Толбуконова, жителей посёлка. Все с возмущением говорили о дикой жестокости, совершённой охотником. Многие из эвенков подтвердили, что в тот день перед трагедией троица безмерно собутыльничала в посёлке. Но после ночной трагедии, убийства,, его никто в посёлке не видел.
Задержать убийца, ушедшего с оружием и боеприпасами в лес, трудно. Он, зная хорошо местность, будет следить за преследователями. Может и оружием воспользоваться. Без каких-либо сложностей скроется в бескрайнем таёжном лесу. Тайга — родной дом для эвенка. Она его укроет и накормит. В ней он может долго скрываться. Пойдёт беспрепятственно по горам до якутской земли. А каково Клочихину? Оперативнику приходилось ежедневно докладывать в Улан-Удэ министру внутренних дел, что убийца на свободе. После телефонного доклада довольствовался всегда наставлениями министра. Беспокоился Клочихин — он рыбак и охотник — ему хорошо известны в районе все уголки и закоулки, но оперативник милиции вооружённого таёжника с тремя милиционерами выловить не могут, а пулю в лоб от злодея получить могут.. Сидел убийца на горе и наблюдал в бинокль, куда направились милиционеры. Вот вылови его!
Обычно эвенки не покидают родные места. Совершённое злодеяние всё время скоблило душу уголовника. Не знал покоя. Через месяц вечером он постучал в окно дома председателя сельского Совета. Когда председатель сельсовета появился в окне, он сказал ему:
— Забери меня.
Не выходила из головы Быстрова этот трагедийный случай: как можно без особых причин лишить человеку жизнь? Переживал он и за Клочихина, которому не удавалось выловить убийцу. Дважды с содроганием сталкивался Виктор с этим происшествием. На трёх подводах командированные ехали в Верхнею Заимку. Чтобы не докучать жителей своим приездом, Виктор предложил:
— Нам лучше переночевать в зимовье и никого не беспокоить. Морозец лёгкий. Рано утром прибудем в посёлок.
Все с ним согласились. Поставили лошадей у избушки. Коля Турчанинов зашёл в зимовьё и сразу же оттуда стрелой выскочил..
— Здесь ночевать нельзя, — заявил он.
— Почему? — был задан ему вопрос.
— Идите и посмотрите, — ответил Николай и не добавил больше ни слова.
Виктор зашёл в зимовьё и ужаснулся: на полу распласталась толстая кровавая лужа. Какой тут ночлег? Быстров поспешил покинуть зимовьё.
— Поехали в Верхнею Заимку! — заявил Виктор. — Здесь свершилось убийство.
Никто ничего у него не спросил. Развернули лошадей и поехали. Виктор никак не мог освободиться от навязчивой фразы, сказанной Клочихиным: "Он топором отрубил ему голову. Нашли мы её под нарами". Начинал думать о другом, а в голову лезли слова: "Он топором…" Как избавиться от этой фразы? Пять километров до Верхней Заимки эти сова неотступно мучили его.
И вторично Быстров столкнулся с трагической судьбой Тулбухонова. Съезжал с горы Виктор, сидя в кошёвке на дровах — для райкома их вёз. Сзади на двух подводах тоже в кошёвках везли дрова для учреждений. Конь Колька осторожно вышагивал по дороге. Если съезжали сани в сторону, останавливался и ожидал,чтобысани замерлили. Позади мужчины маялись со спуском. Сделали под полозья тормоза. Раскатываются сани, а лошадь идёт. Приходится вожжами коня придерживать. Быстров спокоен: его умный конь не опрокинет сани Не доезжая метров 300 до дороги на Душкачан, Виктор увидел подводу. Двое мужчин, переговорив между собой, решили подождать его. Один из них не поленился: вылез из саней и пошёл к нему навстречу. Поравнявшись с санями, незнакомый эвенок бодро поздоровался с Быстровым.
— Здравствуй, паря! Угости папиросками. Магазины закрались на обед, и мы остались без курева.
Виктор подал ему пачку с папиросами марки "Беломорканал". Он сунул одну в свои зубы, другую папироску заложил за ухо.
— Спасибо, паря! — И направился уходить.
Виктор вдогонку спросил про третьего:
— Кого везёте?
Уже на ходу, немного повернувшись к Виктору, мужик ответил:
— Госку Тулбухонова! — И побежал под гору.
Эта фамилия ему ни о чём не говорила, и он в ответ промолчал. Подъехал Аникин. Иван и спросил:
— О чём, Виктор Иванович, разговаривали с ним?
— По сути не о чём, Ваня. Попросил закурить — магазины закрыты, а от самого перегаром несёт. Какого-то Гошку Тулбуконова везут. Видимо, пьяного.
— Гошку? — с удивлением переспросил Аникин и сразу же пояснил: — Он брата с отрубленной головой из морга вёз.
Таким сообщением Виктор был поражён: "Брат мертвый, и нисколько родной брат не переживает! Наверное, у него осталась семья, дети осиротели? Вот так "герои" у товарища Клочихина!"
Свои воззрения на произошедшее Быстров выложил председателю исполкома райсовета Терентьеву. В это время был у него Клочихин.
— Павел Григорьевич, Ивану Перфильевичу надо в Холодной провести профилактическую работу. Дикий случай! Собрать охотников и поговорить с ними серьёзно. Можно ли пить до одурения? Неплохо собрать подобные собрания и в других поселках.
Терентьев, не возразив нисколько, заявил:
— Я с вами, Виктор Иванович, солидарен Такие мероприятия необходимы. Но мы их не проведём. (У Быстрова округлились глаза). Вы удивляетесь? Все охотники сейчас уже в тайге.
— На похоронах, — подтвердил Клочихин, — был из охотников только его брат. Сообщил об этом мне председатель сельсовета.
— Охотники возвратятся домой через полгода, — подытожил разговор Терентьев. — Этот инцидент сотрётся в их памяти.
— Да, это так, — подтвердил Клочихин. — Но я думаю, нам об убийстве забывать нельзя. Договоримся с сельскими Советами и в конце марта-в начале апреля проведём собрания охотников в Холодном, Уояне, Куморе. Спасибо, Виктор Иванович за подсказку.
Клочихин, проживая на берегу Байкала, хорошо знал норов этого глубочайшего озера, называемый в народе славным морем, и всегда находил выход из трудного положения. Рассказывали об одном случае, который произошёл с Клочихиным. Ехал он зимой на лошади по льду Байкала. Стоял сорокаградусный мороз с небольшим ветерком, что часто бывает на обширном Байкале, закупоренным льдом. С санями и лошадью Клочихин залетел в прорубь.
Зимние обширные проруби встречаются на знаменитом озере. Сильный ветер раздвинет метровый лёд — лафа для нерпы, — а мороз подёрнет ледком полынью , не успев её крепко сковать, да ещё она припорошится снежком Такую ловушку не разглядишь, и попадают в неё
Ехал шофёр рыбокомбината на грузовой автомашине по льду с главным инженером Николаем Николаевичем Снегирёвым. В кузове стояли три женщины. Везли соль рыбакам. Дорога гладкая, лучше, чем асфальтная. Трёхтонный автомобиль развил предельную скорость. На скорости грузовик и влетел в полынью. С грузом автомашина сразу же скрылась в воде. Женщины успели выскочить на лёд. Через 3-4 минуты появился над водой пузырь, моментально лопнул, и работницы увидели барахтающегося в воде шофёра. Грузный пожилой главный инженер не сумел покинуть кабину автомобиля. Снегирёв и автомобиль навечно остались в Байкале. Моряки хотели вытащить грузовик. Прибыли к проруби с верёвками и кованой крючковатой "кошкой". Но напрасно — почти километровая глубина. На берегу Николаю Николаевичу Снегирёву поставили памятник, сваренный из железа электросварщиком. Глубоко сожалели рыбокомбинатовцы о безвременной потере доброго человека и умного инженера. Но что поделаешь с Байкалом. Он никогда не шутит.
В тот раз знаток местной природы, Иван Перфильевич Клочихин, из водяной ловушки выкарабкался на лёд. В пустынном месте не мог никто оказать ему помощь. Он распряг плавающую в полынье лошадь. Вытащил из проруби сани. Благодаря его умелой сноровки конь оказался тоже на льду. Вся одежда на Клочихине смёрзлась. С трудом запряг коня в ледяную сбрую. 25 километров бежал Клочихин, держась за сани. Исход оказался благополучным. Иван Перфильевич даже не заболел.
1-ый секретарь райкома КПСС Мирон Николаевич Болдохонов разглядел в Клочихине бережливого хозяйственника и умного организатора. По направлению Северо-байкальского райкома КПСС много лет Иван Перфильевич возглавлял колхоз "Победа"и с отдачей всех своих сил работал. Таков Иван Перфильевич Клочихин — несгибаемый, упорный товарищ, кавалер ордена "Отечественной войны" 2-ой степени, гордившийся всегда своей медалью "За победу над Германией".
Два человека оставили след в душе Быстрова — один специалист с высшим образованием, другой пожилой рядовой колхозник.
Молодой специалист-комсомолец, прибывший на работу в район по направлению вуза, остался для многих неизвестным, хотя творчески, с энтузиазмом приступил к делу. Виталий Георгиевич Мелёхин окончил 2-ой медицинский институт в Москве. В Нижнеангарск он приехал с женой и маленьким ребёнком.
Виталий решил свою деятельность, как и его отец, профессор, посвятить профилактике страшной болезни — туберкулёзу. Многие эвенки в районе страдали этим недугом. Он поставил перед собой цель: изучить полыхающую в районе эпидемию и попытаться свернуть её.
Его первые обследования больных не удовлетворяли. В Нижнеангарске действовал рентгеновский кабинет. Попробуй убедить туберкулёзного больного из Уояна, Куморы или Ирканы пройти обследование в стационаре. На каждой центральной усадьбе была больница. Лечили туберкулёзных больных. Но без рентгеновского обследования медицинские работники не знали, успешно ли прошло лечение. Был бы передвижной рентгеновский аппарат, считал молодой врач Мелёхин, можно было бы проверить всё население на туберкулёз путём рентгеновского просвечивания. Но как заполучить передвижной рентгеновский аппарат? Вопрос вопросов.
С трудом, но добился Мелёхин от министра здравоохранения АССР выделения для района передвижной рентгенустановки. Появление в районе нужного медицинского оборудования не оценили ни медики, ни руководители района. Задача просвечивания рентгеновскими лучами всего населения района не ставилась руководством районной больницы и районной властью. Не обязали даже жителей райцентра проходить обязательный рентгеновский осмотр один раз в году. А туберкулёз "благоухал" в районе — из-за этого заболевания смертность у эвенков превышала рождаемость.
Виталий Мелёхин добился, чтобы рентгеноскопией были в первую очередь охвачены жители райцентра. На второй год работы врач-эпидемиолог взялся за лечение туберкулёзных больных на периферии.
Быстров встретил обкуржвленного Мелёхина зимой на пути следования к очередному посёлку. Он располагал двумя подводами, в которые запряжёны по одной лошади. В санях — рентгенаппарат, движок для выработки электричества и канистры с горючим. На первых санях лежал узелок с продуктами, мешок овса. В двух санях лежало сено. На бывшего столичного жителя, никогда не жившего в деревне, возлагалось множество должностей: он и рентгенолог, и физиотерапевт, и моторист, и ямщик, и конюх. В дороге он должен управлять двумя подводами. Ни о какой быстро езде не могло быть и речи — волочись потихоньку, к вечеру добредёшь до посёлка или до зимовья. Ни администрация районной больницы, ни аппарат райисполкома не побеспокоились о выделении ему помощника. Дескать, увлечён изучением туберкулеза, ему надо — пусть действует. То, что"благоухает" в районе туберкулёз, никого ни в районе, ни в республике не беспокоило.. Никого нисколько не насторожило, что юноша-москвич, природный горожанин, с загруженными подводами в одиночку зимой в суровый мороз отправился в дальний путь по таёжным дорогам, на которых за всю неделю не попадёт тебе ни один встречный. Дескать, не заведёт движок, вернётся в райцентр и пусть сидит со своим упрямством в стационаре. Действительно, только в центре хозяйств были киномеханики, работающие с движком, в других поселениях и таких простейших знатоков техники не найдёшь. Промышленная революция ещё не захватила район. Несмотря на множество помех и всяких препятствий, Виталий Мелёхин отважился на обследование граждан района, проявив для достижения цели упрямство и отвагу.
Встретившись с Быстровым на таёжной дороге, Мелёхин ни словом не обмолвился о тех проблемах, которые перечислены выше. Двухчасовую беседу с 1-ым секретарём райкома ВЛКСМ Виталий вёл о терапии туберкулёза.
— Если я расскажу, Виктор Иванович, в Москве, как выздоравливает в тайге на снегу в суровый мороз туберкулёзник, мне не поверят. Ловлю на улице эвенка, просматриваю его лёгкие. Обнаруживаю у него 4 каверны. Жить ему осталось меньше месяца. Кое-как уговорю его полежать в больнице. В палате больной задыхается — ему не хватает кислорода. Убедительно просит родных принести ему одежду, иначе он здесь умрёт. Украдкой передадут ему его одеяние в форточку. Он через форточку покидает больницу. Иду на дом к нему, а его уже след простыл: взял винтовку и убежал в тайгу, совершенно не подумав о таблетках.. Тяжелобольной на снегу в пятидесятиградусный мороз выживет? Его родственники только пожимают плечами. Где в тайге родные найдут его, из больницы сбежавшего? Нисколько не берегут себя.
Виталий пальцами оттаивает иней на ресницах.
— Находят его мёртвым? — предсказывая мсход, спросил Быстров.
— Я тоже предсказывал ему смерть, — в унисон паодтверждает Мелёхин. — Прошла зима. Весной на улице встречаю этого охотника. "Идём, — говорю ему, — на обследование". Смотрю на рентгеновское изображение и не верю своим глазам: его лёгкие чистые.
— Тайга вылечила.
— Да, — соглашается врач, — у сосняка, кедра, ельника сильные лечебные свойства — перебарывают туберкулёз. В старину излечивать чахотку ехали в Крым, и сейчас там, в Семеизе, курорт для больных туберкулёзом. А морской климат вреден туберкулёзникам. Тайга вылечивает. В прошлом земские врачи советовали родителям: "Хотите, чтобы ваш сын избавился от чахотки, выздоровел, купите ему ружьё". Больной уходил в тайгу. Становился охотником, забывал туберкулёз и доживал до старости.
— Надо открывать санатории у нас. Больные есть, а лечебницы нет.
— Чтобы открыть санаторий, надо доказать его необходимость. Следует представить результат: сколько было больных и сколько освободились от туберкулёза, — заявил врач. — Государство деньги на ветер не пускает.
— У вас уже есть положительные примеры, Виталий Георгиевич?
— Есть. Но нет твердости для доказательства. Не всегда больные выполняют мои требования.
Быстров, проявляя интерес к теме, спросил:
— Не все выздоравливают?
С некоторым сомнением врач ответил и пояснил:
— Так и не так. Возвращается охотник из тайги — это праздник в посёлке на несколько дней. Сосед вернулся с охоты — у него начинают гулянку. Алкоголь и туберкулёз — родные братья. Чем дольше гулянка, тем острее обостряется болезнь. При хроническом запое от тэбэцэ не освободишься.
— Следует развернуть антиалкогольную агитацию, — дополнил Быстров.
— Всем районным структурам надо включиться в борьбу с пьянством. Думаю, что через год-полтара у меня будут ценные данные и предложения по освобождению Северо-Байкалья от злостного туберкулёза.
— Желаю успеха! — на прощанье пожелал Мелёхину Быстров и пожал ему руку. — Ни пуха, ни пера, как говорят в этих случаях. Большое дело предстоит свершить!
Но планы у Мелёхина сорвались. Министр здравоохранения автономной республики потребовала весной возвратить передвижной рентгеновский аппарат в Улан-Удэ. Что и было выполнено администрацией больницы. Мелёхин, узнав об этом, взорвался:
— Что вы наделали? — спросил Мелёхин главного врача больницы. — Почему вы меня не спросили?
— Вы не министр, — ответил спокойно ему главврач. — Будете министром — спросим.
— Вы сорвали важное дело в районном масштабе! — не успокоился терапевт. — Без передвижного рентгеновского аппарата вся работа по борьбе с туберкулёзом летит ко всем чертям! Вы это понимаете?
— Как вы, Виталий Георгиевич, надоели со своей назойливостью. Не даёте спокойно работать.
— Понятно! — взорвался до отчаяния эпидамиолог. — Не зная, состояния эпидемии туберкулёза по району, можно спокойно отсиживаться в кабинете. Люди гибнут от туберкулёза, эпидемия охватывает других, а вы желаете спокойствия! Нет никаких данных у райкома партии и райисполкома, поэтому не тревожат вас! Я полечу в Улан-Удэ и докажу в министерстве здравоохранения необходимость для района передвижного рентгенаппарата.
— Езжайте. Я даже выпишу вам командировку. Пусть в министерстве узнают, какой вы шумливый, — с тем же спокойствием повествовал главврач.
В течение часа Виталий Мелёхин рассказывал министру здравоохранения . республики о распространении в районе эпидемии туберкулёза и доказывал об очень большой необходимости для работы передвижного рентгеновского аппарата, чтобы уменьшить возрастающую смертность населения. .
Министр здравоохранения автономной республики внимательно выслушала физиотерапевта и подвела итог:
— Я внимательно выслушала вас, Виталий Георгиевич. Вы выполнили в районе большую работу.
— Работа ещё не доведена до конца. Извините меня, пожалуйста, —перебил её Мелёхин, — Есть только начало работы.
— Вот и работайте. Многие у вас в сёлах прошли рентгеновскую проверку. Рентгеновскиий просмотр проводится один раз в год Через год вернёмся к нашему разговору.
— Что?! — вздыбился Мелёхин. — Обречь тяжёлобольных на вымирание?
— Не бросайтесь в крайности, — попыталась успокоить его министр. — У вас есть первичный результат. Выдавайте больным таблетки. Тяжёлобольным — постельный режим. Лекарства мы предоставляем для всех туберкулёзников бесплатно в полном объёме.
. — Понимаете, без рентгенаппарата я буду вести терапию вслепую. Вы бываете в Москве Выпросите у Министра здравоохранения для малого народа Севера один передвижной рентнгенаппарат, — не успокаивался физиотерапевт.
— Не учите, пожалуйста, что мне делать. У вас в аймцентре имеется стационарная установка. Возможность просматривать больных есть. Лечите!
— Вы думаете больной из Уояна прибудет в Нижнеангарск? Знаете, сколько километров до Уояна?
— Я была там.
— Плохо, что не сделали выводы.
— Вы переступаете, молодой человек, грань дозволенного. У вас есть всё для свёртывания эпидемии. Лекарств достаточно. Лечите! Вы же занимаетесь не терапией, а статистикой. Аппарат вы и через год не получите! Природу мы у вас не отнимаем. Используйте тайгу в борьбе с тэбэцэ.
Терпение у Мелёхина кончилось, министр задела самый важный вопрос о таёжном лечении, но преподносит его примитивно, и он взорвался:
— Дура! Ничего не понимает в медицине! Надо зажать эпидемию, а не разглагольствовать..
Закусила губы министр здравоохранения, тут же нажала под крышкой стола на кнопку. Вошла в кабинет девушка-секретарь.
— Срочно начальника кадров! — проговорила министр , не взглянув на секретаря.
Начальник отдела кадров тут же появился, будто он стоял за дверями.
— Я вас слушаю, — проговорил он, не успев закрыть входную дверь.
— Исаак Моисеевич, увольте данного физиотерапевта по недоверию. Вы свободны! — проговорила министр Мелёхину, сердито взглянув на него..
Виталий Георгиевич прилетел в Нижнеангарск и за один день снялся со всех учётов. Утром он на другой день поспешил к главврачу, на столе у которого лежала его трудовая книжка и телеграмма министра автономной республики об увольнении физиотерапевта. Улетая в 12 часов из Нижнеангарска, сжав сердце, переживал, что лопнула у него большая работа. Кто теперь в поте лица займётся за искоренение эпидемии туберкулёза? Уехал Виталий тихо, незаметно, ни с кем не побеседовав, захватив с собой обиду. Перед министром он не себя защищал, а больных туберкулёзом, с ними хотел добиться их выздоровления
Популярнейшим человеком слыл в Северо-Байкалье Нардуев, колхозник колхоза имени Буденного. Позднее хозыйство переименовали и стали называть колхоз "Победа".
В Средней Азии широко бытовали побасенки про Насреддина из Бухары. Подобную роль юмориста выполнял у северобайкальцев Нардуев. Известен был в районе не по имени и отчеству, а просто — Нардуев. Любил он перед приезжим человеком, впервые ступившем на северобайкальскую землю, предстать "тёмной" личностью, которая не сталкивалась с цивилизацией Слушал объяснения, задавал простодушные вопросы, ему растолковывали, а он, не выдавая себя, слушал и в душе смеялся над наивностью новичка.
Быстрова предупредили, что он, как недавно прибыыший в район, может заглотить крючок юмориста. Поэтому первая встреча его с Нардуевым не стала для него необычным явлением.
Быстров шёл по улице Советской обедать в "Чайную". Перед ним старичок с редкими повисшими вниз усами натянул вожжи, остановил лошадь и спросил, показывая кнутом на столб:
— Чё он, паря, там орёт?
Быстров понял, кто перед ним, и с той же наивностью ответил ему:
— Удивляюсь: весь день кричит на всю улицу. Что там такое?
— Но-о! — крикнул лошади старик и хлопнул её вожжою. — У кого можно спросить? — спросил он, оглянувшись назад
Лошадь дёрнула сани и затрусила по дороге. Не удалось ему разыграть. Тепло одетый Нардуев вёз почту из Байкальска.
Вскоре он уловил клиента для разговора. В кабинет к Быстрову зашла комсомолка и, содрогаясь от уличного мороза, сообщила:
— Вся перемёрзла — целый час рассказывала старичку о радио. Слышит передачу из динамика на столбе, а что такое, не знает. Кое-как растолковала ему. Надо же, он впервые о радио услыхал!
— Так это Нардуев был, — сообщил девушке Виктор. — Говорят, у него дома два приёмника стоят.
— Правда? Вот дура! Аборигена нашла! Выморозил меня. .
Про необыкновенные случаи, происшедших с ним, постоянно рассказывали. В войну многие эвенки перестали быть русскими и снова перешли в эвенки — малым народам Севера стали выдавать по карточкам "повышенные" продукты. Нардуев тоже решил перейти в эвенки. Как ему удалось это совершить, не разгадали. У него, наверное, и русская, и бурятская, и эвенкийская кровь. Коль эвенок, получил он карточки на продукты, предназначенные для малых народов Севера. В собесе ему сказали: "Получайте, товарищ Нардуев, продукты в закрытом магазине".
Сидит Нардуев на крылечке магазина по улице Советской и плачет.
— Что с тобой случилось? — спросили его.
Нардуев обстоятельно пояснил:
— Сказали, выдадут продукты в закрытом магазине. Побывал в восточном, западном и центральном магазинах. 10 километров отшагал. Все магазины открыты, а закрытого нет.
— Так ты сидишь перед ним!
Надо же, столько исходить, чтобы услышать ему такую фразу о закрытом магазине.
Познав Быстрова, Нардуев, встретив его, всегда спрашивал:
— Когда примешь меня в комсомол?
— Успеется. Не спеши. — На этом завершался их разговор.
Столкнулся Быстров с Нардуевым на теплоходе "Комсомолец". Нардуев ехал к родственникам в Иркутск. Очередь в ресторан большая. Стояли в основном молодые пассажиры, не старше тридцати лет. Пообедать решил и Быстров. К нему подошёл Нардуев и сразу же спросил:
— Примешь меня в комсомол?
— Примем. Только не на теплоходе, — ответил он ему шутливо.
Долго надо стоять в очереди, чтобы подойти к кассе. "Пожилой человек среди молодёжи, — подумал Виктор. — Но как ему сказать. Он всегда обижается, когда его называют стариком, порой даже скандалит. И в голове Быстрова мелькнула мысль, и он сказал Нардуеву.
— Молодым везде у нас дорога. Зачем вам, Илья Давыдович, стоять в длинной очереди?
— Правда, паря. — И Нардуев пошёл к окошечку кассы.
Быстров решил понаблюдать за человеком, любящим пошутить. Не отшубутит ли он что-нибудь на теплоходе. Глянул, а его уже нет у окошечка кассы. Зато что-то шумно там. Подошёл Виктор. Военный, в форме морского офицера, распекает женщину-кассира:
— Если бы ему выдали талоны, он бы не спрашивал их.
— Честное слово, я все оплаченные талоны отдала.
— Где же они? — не отступал лейтенант. — Первый раз едет охотник в Москву на ВДНХ, и его одаривают обманом.
— Не обманывала я!
— Подождите, не вздорте, — вмешался в перепалку Быстров. — Здесь только что был Нардуев, он мог пошутить. Посмотрите, возможно, талоны где-нибудь лежат.
Стоящие в очереди пассажиры стали осматривать вокруг. Виктор глянул на канализационную трубу у стены, идущую сверху вниз На стыке двух труб — выступ. На нём лежали бумажки.
— Это что? — провозгласил он, потрясая над головой бумажками. — Нашлись талоны! Нардуев туда положил и скрылся — дескать, ротозеи ищите.
"Надо чудака не выпускать из вида", — решил Быстров. Он близко к нему не подходил, наблюдал за ним издалека. Что можно придумать на голой палубе? Но он и в безлюдности умел начудить.
Рассказывали, шел Нардуев из села Байкальское домой. Прошёл по берегу Байкала 7 или 9 верст. Навстречу ему незнакомая женщина. Поздоровались, как бывает в таких случаях. Нардуев и спрашивает её: "Далёко ли, уважаемая, идёшь?" — "Шагаю в Байкальское", — отвечает она ему. "Может, дальше пойдёшь? — задал вопрос и хитро улыбнулся. "Не-е, дальше жилых строений нету, дедушка". Из-за последнего слова Нардуев даже подпрыгнул. "Дедушка! Я так старо выгляжу, внучка? Я мужчина в силе. Могу второй раз жениться. Жена болеет, а не умирает. Кое-как согласилась отпустить меня к родственникам. Дедушка! Какой я тебе дедушка?!" Смутил встречную, начала она оправдываться: К слову, дескать, пришлось, вот и сказала. "Вы молодо выглядите". Заулыбался Нардуев от такой похвальбы."Я пешком могу хоть сколько идти, не устану. Но боюсь с медведем встретиться". — "Сейчас… — и запнулась: чуть не выскочило слово "дедушка", — медведи спят". Нардуев сразу ей волросик: "А шатун? Он человечье мясо любит". — "Ничего про шатуна пока не слыхать", — попыталась она его успокоить. "Когда зимой Косолапова услышишь и увидишь, не потребуется на учёт вставать, вряд ли найдут твои косточки". Из глаз Нардуева закапали слёзы. "Вы плачете?" — она не знала, что сказать ему. "Как я дойду? Всё мне здесь чужое. Проявите, пожалуйста, благородство — сопроводите меня. Я даже заплачу вам. У меня деньги есть". — "Так я же в Байкальское иду на учёт вставать. Мне не попутно". Её встречавшийся вытер руковицей слёзы на глазах. "Как же я дойду? В чужом месте никому не нужен". И женщина согласилась его проводить. Дорогой Нардуев сказал ей: "Месяц поживу у родственников и домой возвращусь. Один я назад не пойду. Пусть меня они сопровождают".
Прошла зима. Подкатила весна. С крыш закапало. Женщина, проводница Нардуева, вышла за ворота и увидела: из дома напротив выходят гости, среди них тот старичок, которого она сопровождала. С удивлением она высказала соседке: "Погляди-ка, старичок загостился, планировал с месяц у родственников погостить, а сам третий месяц живёт". — "О ком ты говоришь?" — спросила её соседка. "Да вот о том старике, что напротив стоит". — "О Нардуеве? Так он испокон живёт здесь в своём доме".
Дождался Быстров сценки на теплоходе, надуманной чудаком Нардуевым. За пристанью Баргузин "Комсомолец" сделал очередную остановку. Пока матросы на шлюпке отвозили пассажиров на берег, к борту приткнулась лодка с двумя парнями. К ним подскочил Нардуев и, глядя с палубы вниз, завязал с ними разговор. "Омуль продаёте? — спросил он у них. "С рыбой мы и приплыли сюда". — "Сколько стоит одна рыбина у вас?" — "Полтора рубля за штуку! Свежий посол", — ответил ему парень. "Дорого, — заявил Нардуев. — Если по рублю, я бы для ресторана бочку, даже две бочки с рыбой купил". — "Правда? — обрадовались парни. — Сейчас привезём. Кого нам спрашивать?" — "Директора ресторана", — ответил им серьёзно Нардуев. Таких покупателей здесь редко встретишь, и рыбаки, обнадёженные удачей, отчалили от борта теплохода. "Ничего себе! — взыграло в голове Быстрова, — Нардуев — директор ресторана! Комедия разыгрывается". Парням взглянуть бы внимательно на директора — ничего интеллигентного в его обличии и одежде нет. Одет в старую одежду, а по виду просто старик и — всё. Но затмила их обещенная сумма денег за рыбу — не до разглядывания им. Упорно гребли они три километра к берегу. И вот лодка уже с двумя бочками у борта теплохода. Быстров удивился, как ловко мужики подняли бочку, будто пушинку, над собой и поставили на палубу. Появившийся груз на палубе заметил дежурный матрос.
— Стойте! — закричал он рыбакам. — Что вы делаете? — подбежав к ним, спросил: — Кто вам разрешил выгружать здесь?
— Директор ресторана, — последовал ответ.
— Минуточку! Я сейчас узнаю, — заявил матрос и устремился в ресторан.
Бежит по палубе директор ресторана и на ходу спрашивает:
— Почём продаёте?
— По рублю.
Запыхавшийся директор, подбежав к продавцам рыбы, кричит:
— Убирайтесь ко всем чертям! Я омуль по 50 копеек покупаю!
Где же Нардуев? При неудавшейся торговле он не присутствует. Где он? Не хочет видеть свою комедию? Отыскал Виктор комедианта: из-за тубы теплохода выглядывала часть головы. Всё видит и слышит Нардуев, и, наверное, в душе он смеётся над неудачливыми продавцами.
Утром Быстров стоял на палубе с несколькими пассажирами и штурманом теплохода Василием Мироновым. Подошёл Нардуев и молча, здороваясь, подал всем руку. Виктор, пожимая его ладонь сказал:
— Я приветствую директора ресторана теплохода "Комсомолец".
Не говоря нм слова, Нардуев сразу же исчез. Миронов спросил:
— За что его так окрестил?
Виктор обсказал вчерашний инцендент и завершил свой рассказ словами:
— Начудит, а слушать разбор комедиантства не хочет.
Ехал Быстров из Улан-Удэ в отпуск пассажирским поездом, и в купе вагона услышал разговор о рыбалке за обеденным столиком. Один из троих проговорил:
— Приеду в Москву, расскажу, как на Байкале налима капканами ловят. Не поверят! А я своими глазами видел такую рыбалку.
— Ловить капканами налима, — вмешался в разговор со второй полки Виктор, — может только Нардуев.
Мужчина повернул к нему голову и спросил:
— Откуда ты его знаешь?
Виктор спрыгнул с полки и представился:
— Я из Нижнеангарска. Как мне не знать чудака Илью Нардуева?
— Думаете, начудил? Кто-то бы рассказал ни за что бы не поверил. Но я своими глазами всё видел. Ловит капканами!
— Расскажите, — попросил его Быстров и сел на нижнюю полку.
Виктору интересно узнать, как так обвёл Нардуев, что поверили, что капканами можно ловить налимов.
— Поздней осенью наша геологоразведывательная партия в вашем районе на северо-западе завершила изыскательские работы Спустились с гор, когда уже навалило уйму снега, по колено шли. Человек шесть завалилось в избу Нардуева. Илья Давыдович встретил нас гостеприимно. Через полчаса сварганил нам ужин: уха из налима и жареные окуни. За столом, когда уже мы подпили, Нардуев и рассказал нам о ловле налимов капканами..
— И вы поверили? — хитровато улыбаясь, спросил геолога Быстров.
— Как не поверить? Он нам не только рассказал, но и сам показал.
— Сам?! — восхитился Виктор. — Интересно, как ему удалось искусно вам заморочить головы.
— Никакой мороки не было. Все происходило открыто. Радовало нас тогда застолье. Четвёртую или пятую бутылку открывали, не помню, Знаю, что уже не окунь, а жареный омуль трещал на сковородке и отменная икра тайменя вершилась в блюде. Бугром, с горошину, ярко-красная, что рябина на морозе. При таком деликатеса сильно не опьянеешь. Понятно, выпили мы тогда по-мужски, с нами и Нардуев к стаканчику прикладывался, не отставал. Один из нас спросил его: "Что-то у вас, Илья Давыдович, в сенях капканы и налимы валяются? Не капканами ли налимов ловите?" От этих слов Нардуев как бы порозовел, поёрзал на табурете, и говорит: "А чё, паря? Налимов я только капканами и ловлю". — "Ври, — говорю я ему, — да не завирайся. Не такие мы олухи, чтобы тебе, дядя, поверили". Мы его дядей звали, за деда отругал нас. Не успокоится никак. "Хотите? Поспорим — хоть на чё". Почему бы не уважить старика и не поспорить? "На литр спирта спорим?" — предложил я. "Мало, — ответил Нардуев, — На три бутылки пойдёт?" Ударили по рукам — поспорили. "Я вам покажу и докажу утром". Угомонились мы только к полуночи. Улеглись спать.
Геолог отпил из стакане три глотка чая и продолжил рассказ.
— Раным-ранёхонько разбудил нас Нардуев, а спали мы крепко после такого шикарного застолья. "Потеплее одевайтесь — нынче мороз, — предупредил он нас. — Пойдём капканы проверять". Похмелиться бы, а ничего нет — всё выпили. Не хочется выходить на мороз, но спор есть спор. Нардуев одевается, и нам он наговаривает: "Самое время — в мороз налим с себя слизь снимает. Вынырнет из лунки и в снегу вертухается. Очистится, и — ныр в лунку".
— Вы увидели, как он ловит капканами? — не выдержал Быстров долгого рассказа и задал вопрос.
— Подожди. Всё обскажу по порядку, — ответил ему изыскатель земных недр и допил чай из стакана.
— Пусть рассказывает — в поезде ещё долго ехать. Интересно познать ловлю налимов. Чего только ни напридумают северяне. Это нам для ловли рыбы нужна тонкая леска да необычная приманка.
— К Байкалу мы шли по глубокому снегу. До того рыхлый, что до земли ноги доставали, и еле их оттуда вытягивали. Вышли на берег. Байкал поплескивает волной. В бурные моменты вода захлёстывает берег. Часть воды не стекает, замерзает, оставляет пирамидки. Из зовут сакуями. По ним и около них ещё труднее идти —преградит путь, натыкаешься на их пики, внизу скользят ноги. С час или чуть больше добирались по бездорожью. Наконец, снежное поле — не полностью застывший байкальский заливчик. Нардуев взмахнул рукой и тихо проговорил, приказывая нам: "Ложись! Нельзя пугать, а то капканы окажутся пустыми". Нардуев пополз, и мы за ним.
— Чайку принесите, — попросил рассказчик и продолжил сказ: — Доползли. Впереди зачернели капканы и обозначились лунки. "Есть рыба! — воскликнул Нардуев и встал на ноги Он начал разжимать капкан. Вытащит рыбу за хвост и кидает в мешок. Мы последовали его примеру. Полмешка налимов принесли с Байкала. Илья Давыдович выиграл три бутылки спирта.
— Большие выдумщики северяне.
— Целый день мы гуляли, — продолжал рассказывать геолог, расхваливая рыбака. — Мудрый старик. Молодой человек, вы уверяли, что капканом рыбу не поймать. Своими глазами видел: стоят на снегу 25-30 капканов, и почти в каждом торчит рыба вверх хвостом. Хотите, верьте мне — хотите, не верьте.
— Можно задать вам несколько вопросов? — спросил Виктор геолога.
— Пожалуйста.
— Вся рыба была мёрзлой?
— Разумеется. Стоял крепкий мороз.
Быстров не отступал и продолжал расспрашивать:
— Хоть одна рыбка была чуть приморожена?
— Такую цель мы не преследовали, так как были восхищены великолепной рыбалкой.
— Мой последний вопрос. Когда уходили осматривать капканы, вы не заметили исчезновения налимов в сенях?
— Было темно. Никому не пришло в голову обратить внимание на налимов.
— Теперь я доскажу вашу повесть о Нардуеве. Все крепко уснули. Нардуеву по-стариковски спать много не требуется. Ему нужно выиграть спор и получить непредвиденный приз — три бутылочки. Ради них, этих стекляшек, он готов был сделать всё, что угодно. Не поленился, встал среди ночи, взвалил на плечи мешок с рыбой и капканами и пошёл торной дорожкой к Байкалу, расчистил на тони лунки, в которых рыбаки протягивали сети, расставил капканы с рыбой и торной дорогой вернулся домой. Вас повёл по нехоженому пути, чтобы вы не смоли подумать, что он ночью сходил на Байкал и приготовил для вас мизансцену. Идя к лункам, вы устали — на дороге колдобина на колдобине. Нардуев пыхтел с вами тоже. Он отлично разыграл вас всех. Рассчитал, что москвичи будут удивляться, а в подробности вдаваться не станут.
— Так искусно разыграл? Очень правдиво. К нему не подкопаешься, — разочарованно рассудил геолог. — Выдал небылицу за правду. Мастер! Мы поверили!
— Вы представьте себе, как встретили соплеменники его сообщение о том,
что грамотные люди уверовали в ловлю капканами, — предупреждающе сообщил геологам Быстров. — Эвенки, наверное, так смеялись, что животики надорвали!
Немало чудачеств напридумовал за свою жизнь любитель юмора.
Александр Иванович Стрекаловский с теплотой отзывается о Нардуеве.
— Илья Давыдович —:умница, без злобы шутил он всю свою жизнь
с юмором жил. К нему всегда льнули взрослые и дети, чтобы услышать от него И свой дар комика он не скрывал, всегда хотел, чтобы люди над чем-то потешались и был доволен, если ему удавалось кого-то серьёзно разыграть. Сам он на виду у всех не потешался.
— В тяжёлые годы войны, когда многих охватило горе, прибавилось через край заботы, Илья Давыдович выручал. Почтовые корреспонденции приходили очень редко — почту доставляли только по Байкалу, и от него зависило, какой транспорт дойдёт до северного побережья: водный или конный. Хорошо, если письмо от мужа или сына. Приходили конверты и из военкомата, извещавшие о гибели храброго воина. В притихшем от горя селе Илья Давыдович Нардуев находил тёплые слова, чтобы появились улыбки.
Чинят на складе женщины сети и одновременно вспоминают своих отцов, мужей, сыновей. Всплакнёт от неутешного горя одна об убитом, а ёё поддержат другие. Зайдёт к ним на склад Илья Давыдович, и у женщин глаза засветились в ожидании доброты. Он скажет или расскажет быль или небылицу — всё легче на душе. И начинал он сообщать с ходу:
— Я вчера на огороде медведя обнаружил у Марфуши. Лежит и спит на выкопанном картофельном участке. Ружья нет. Топором его шарахнуть, так он выхватит топор — без рук останешься. Покалечить легко может. Пугнуть его с огорода: не наделал бы беды Марфе. Думаю: ткну вилами его — побежит в тайгу, а я в другую сторону, в избу. Подошёл с вилами и стою — сумею ли убежать? Насмелился, двинул вилами и драпать к избе. Выглядываю из-за дверей — лежит. Вилы легко влезли. Не задел? Через полчасика выглянуло солнышко. Пошёл к огороду Гляжу, а это куча. Марфа прикрыла соломой свою картошку и присыпала землицей. Я кучу-то за медведя принял.
— Нардуев! Как ты меня напугал! — воскликнула Марфа. — У меня корова из стада через огород ходит. Без коровы — пропадём. С коровой выживем!
Детвора ходила за Нардуевым табуном в ожидании от него шуток. И он, богатый на фантазии, одаривал их вниманием.
— Сегодня на ночь налим на мелкоте о песок слизь с себя снимать начнёт. Только ровно в 12. Раньше придёшь, не увидишь. А на мелководье можно руками 2-3 налима поймать. Не все поверят, а кто пришёл, побродит по воде. С берега им скажет Нардуев:
— Не умеете тихо к берегу подходить — распугали всю рыбу.
Своим юмором Илья Давыдович звал к жизни, чтобы наслаждаться своими делами, верить в свои силы, а не на сверхъестественные.
— Так вышло, что судьба сберегла его для нас, — сказал Александр Иванович. — В лихие 20-ые годы ХХ века он чуть не погиб.
Это было тревожное время. В стране ещё действовали бандитские отряды, осколки Гражданской войны. В верховьях Лены, где в то время жил Илья Нардуев, зверски злобствовала банда Дуганова. Появились бандиты в поселении Ильи. Белобандиты захватили всех сельских активистов, поддерживавших Советы. В числе большевистских активистов оказался и Нардуев. В политику он не влазил, но уже тогда умел пошутить, а это кое-кому не нравилось. Всех пленников на ночь бандиты посадили в баню. Утром советских активистов вывели на расправу. Их выстроили на краю обрыва. Палач бил пленника топором в лоб, и бездыханный труп летел в глубокий овраг. Илья понял, что ему тоже расправы не миновать. Будь, что будет. Поставили его на край, и шустрый юноша сиганул с крутого яра. Убежал от изуверов! Избежал казни. Скрывался в тайге.
А. И, Стрекаловский рассказывал, что подвижный юноша-эвенок поселился первоначально на севере Байкала в посёлкеТомпа. Не все жители там поняли его юмор, и Илья перебрался в Талую, где жили эвенки Шимагирского рода. Здесь и раскрылся его природный дар шутника.
Среди звенков находились и другие юмористы, которые выдавали себя за "тёмных" людей и после Нардуева.. В средине 70-х годов Омский обком КПСС организовал поездку-экскурсию на БАМ. Побывав на БАМе, рассказали об одном удивительном для них случае.
Приехали в Уоян. Автобус остановился у трактора. Тракторист занимался его ремонтом. Взял кувалду, чтобы соединить тракторный трап. Взмахнул молотом, и выскакивает на крыльцо эвенок и направляет ружьё на тракториста. Несколько 1-ых секретарей бросились к нему с возгласами:
— Не стреляй!
— Опусти ружьё!
— Он трактор ремонтирует!
— Что ты делаешь?!.
— Пусть мою корову не пугает, — ответил на их возгласы эвенок.
Сумел эвенок выпад с ружьём так представить, что 1-ые секретари райкомов партии приняли всё за чистую монету.
Потом рассказывали всем:
— Если бы не мы, он бы застрелил тракториста. Вот какие тёмные люди ещё там живут.
А эвенок доволен: наделал он приезжим шороху. А у него и коровы-то нет.
Он "тёмный", а у него дома несколько радиоприёмников стоят, портативный и стационарный. Возвращается этот "тёмный" охотник в марте из тайги, а в поняжке у него шкурки соболя. "Порой, — рассказывал сторожил Виктор Капитонович Непомнящих, — на международной выставке за одного соболя вагон зерна давали". А самый ценный соболь баргузинский с отрогов Байкала.
Знал Виктор старичка-одиночку, проживавший в Ченче. Несмотря на пожилой возраст, ходил зимой на охоту. Уснул у костра, и мороз его не тревожил. Искра залетела на спину и прожгла стяжённую ватную фуфайку. Надо же так крепко спать! Целый месяц находился он на излечении в районной больнице.
Повстречался Виктор как-то с ним, со старичком-эвенком, на берегу Верхней Ангары и поитересовался у него:
— Чем занимаешься, уважаемая старина, у геологов?
— Я у них проводник, — ответил он Виктору.
— В такие годы лазить по гористой местности трудно, — посочувствовал ему Быстров и посоветовал: — Взял бы оленя и ездил бы верхом. Надо переходить болото, речку — холодно, а верхом ноги не замочишь.
— Засем мне олеска? Меня на пердясем паре переправляют, если реська или болото, — с довольным видом, чуть посмеиваясь, сообщил он — Я старый — холода боюсь..
— Экий мерзляк! Зимой на охоте на снегу спать приходится, — подзадорил сибирского старожила Быстров. — Кто же тебя верхом возит?
С величайшей гордостью проводник ответил:
— Насяльник партии! Я спокойно сизу и партией рулю: куда показу, туда и идут. Я им правильный путь указываю.
— Далеко заведёшь! — иронически поддакнул ему Виктор.
А эвенок расплылся в полной улыбке так. что вместо глаз на лице щепки.
Эту геологическую партию возглавляла женщина. Всю поклажу геолого-начальника изыскательной партии, и провожатый сухим оказывался на другом берегу. Есть что старичку рассказать эвенкам о том, как он ездил на незадачливой начальнице геологической партии, как он боится холодной воды. Не знали геологи, что он по полгода на охоте спит на снегу у небольшого костра.
Виктор рассказал начальнику изыскательной партии о лукавстве их проводника. Если вы не будете возить его на своих плечах, то он проведёт вас по более удобному пешеходному маршруту — весь местный ландшафт ему хорошо известен.
Быстров всё время искал оригинальных людей, несколько отличных от общего людского фона. В лице Нардуева он повстречал творца комических историй, но рассказывать, устно передать свои проделки он не любил, да и не обладал в своей речи грудой русских или эвенкийских пословиц, поговорок — это не его амплуа.
Среди русских жителей Виктор пытался встретить песенников, сказочников.
Как-то он разговорился с конюхом Иваном Аникиным, и он пропел ему песню про Зою Космодемьянскую, которая бытовала в войну в Северо-Байкальском районе.
Голосочка нет — пой цыганочку.
А сейчас мы пропоём про партизаночку,
Про партизаночку, Зою-девушку,
Про партизаночку — Космодемьянскую.
Когда враг наступал под Москвой-рекой,
Сердце девушки залилось тоской.
Распростилась она, Зоя, с маменькой,
И пошла Зоя в партизаночки.
По кустам она пробиралася
До врагов она добиралася.
Тут схватили её ошалелые
И скрутили ручки белые.
Издевались над ней немцы пьяные,
Выжигали ей щёчки алые.
Повели Зою к двум столбикам.
Зоя крикнула дорогим друзьям:
"Не сдавайтесь врагу немецкому!"
Не предала Зоя власть Советскую.
Самовар с водой, перестань кипеть!
Про Зою-девушку да мы кончаем петь.
Про Зою-девушку, да чернобровую.
Да, ей досталась судьба суровая.
Живая народная мудрость! Виктор Быстров поспешил переслать песню про Зою Космодемьянскую своему преподавателю русского фольклора Виктору Антоновичу Василенко, трудившему в Москве над кандидатской диссертацией. Отметил, что "Песня" схожа по содержанию со стихотворением М. Ю. Лермонтова. И получил благоприятный ответ.
"Письму Вашему я был от души рад: оно показывает, что участие в студенческом кружке и в экспедициях не прошли для Вас даром. Филологическая чуткость, которая обнаруживается в Вашей практической работе, — лучшая для меня награда. За сообщение лермонтовского текста "Песни" большое Вам спасибо. Я, хотя и знал, что Лермонтов записывал на Кавказе песню, однако, в комментариях совсем опустил об этом сказать. Ваше письмо заставило меня внести в комментарии соответствующее дополнение.
Кстати сказать, до 30-х годов считалось, что автором песни является Лермонтов, а потом, не помню, кем из исследователей, установлено, что Лермонтов записывал её на Кавказе. В том издании, которое Вы читали, она, видимо, фигурирует в числе авторских лермонтовских текстов, и устность её происхождения не указывается…
Такие песни, как про Зою Космодемьянскую, представляют большой научный интерес. В них, хотя и вначале и в малосовершенной форме мы видим проявление песенного новаторства народа. С течением времени вырисовывается какой-нибудь наиболее совершенный вариант или создаётся новый текст на тот же сюжет, и вытесняет собою прежние народно-поэтические опыты. Из этого складывается история песни".
Развеличал его Виктор Антонович. Хорошо, что пригодилось для научного работника, заметил Виктор. Всё-таки отсутствует образная русская речь. Очень редко в разговоре употребляют пословицы и поговорки, шутливые выражения. Необходимо ему искать носителей красочности русского языка, отмечать тех, у кого речь насыщена метафоричностью слов. Неужели на разговорную русскую речь воздействовала взаимосвязь трёх языков? Что снизило красочность речи?
Некоторые корявые выражения, чаще всего услышанные на собраниях, Виктор записал.
1. Тех руководителей, которые не понимают, надо обрабатывать соответствующим образом.
2. Так, товарищи, заслушали доклад за цельный год, а теперь будем сидеть
сиднем?
3. Шатающая рабочая сила.
4. Сейчас второй год старик живёт.
5. Извините за выражение, он ермолит \плохо пилит пилой\, а не работает.
6. Он, товарищи, махомальный человек на сегодняшний день.
7. Принять необходимые меры в течение трёх дней, но не позднее месяца.
8. Стружку надо снять с него.
9. Дать пинкача.
10.Спрашивают: "Как живёшь?" Отвечает: "Всяко разно" Тоже и о здоровье..
11. А вот высказывание на собрании: "Моя Марья хоть грязна, но мягка". Общий продолжительный смех в зале, потому что его Мария худее всех худых.
А вот к новым словам, обратил внимание Виктор, северо-байкальцы ревностно относятся. Виктор попросил юрок с нитками, ему заметили:
— Это новое у нас слово.
— Да, — согласился Виктор, — простонародное, часто употребляемое в Западной Сибири. Не употребляют здесь слово "получка" вместо слова "зарплата". Видимо, в старые времена не открывались здесь заводы, фабрики.
Ехали из села Байкальское на моторной лодке в Нижнеангарск несколько сотрудников районных учреждений. Быстров предложил подвести итоги их проживания. Общее мнение: питались хорошо, спали нормально. Но Виктор отметил одну особенность:
— Подходишь к дому и с отвращением ощущаешь сильный запах рыбьего жира. На улице топят нерпичий жир, и он очень устойчивый — не развеивается на свежем воздухе. До того неприятно, что тянет на рвоту.
— А я всё время думал, отчего такой специфический запах? — поделился своим мнением главный агроном райисполкома.
— Чё-чё? — отрываясь от управления лодкой, поинтересовался моторист райисполкома и переспросил Быстрова: — Как он сказал?
— Специфический запах.
— Специфический! — произнёс моторист в восклицательном порыве и закатился умопомрачительным смехом.
Лодка, потеряв управление моториста, пошла по кругу. Все, сидящие в лодке, молча смотрели на моториста, который никак не мог избавится от смеха. Сколько живёт на свете, впервые узнал, что растопленный жир нерпы имеет необычный специфический запах. Лодка совершала на воде круги за кругами, а моторист никак не мог выйти из экстаза, продолжая исступлённо смеяться, закатив глаза, прикрывая рот ладонью.
Наконец, он успокоился. Взял рукоятку управления в руки. Моторная лодка поскользила по спокойной поверхности Байкала. Время от времени моторист спрашивал Быстрова:
— Как он сказал?
Повторял за Быстровым:
— Специфический! — и от всей души посмеивался над необычным словом.
Так воспринял старожил новое слово из лексикона главного агронома. Он расскажет друзьям о необычном слове, но вряд ли произнесёт его — для него оно труднозапоминаемое.
А вот к речи местных жителей претензий не предъявляют. Разговор эвенков по-русски воспринимают как должное. Никогда их не поправляют. Иногда шутливо рассказывают. Прибыл паренёк из армии и хвастается: "Я теперь все слова выговариваю: сапка, кусак, руковиса, колбаса, а проклятую "коску" выговорить не могу". Эта присказка относится не только к эвенкам, а ко всем, кто перенял от эвенков замену шипящих звуков "Мой мальсиска в сколу посол"; Паря-товарис, тасцы котелок сцусину /последнее в слове "с" по звуку произносится как звук, близкий к звукам "ч" и "щ"\ варить.
А вот услыхали во время шторма на Байкале фразу, произнесённую китайцем, посмеиваются и пустили в оборот. Китаец грузил бочки на баржу. Но так заштормило, что на лодке к барже не подплывёшь. Решили пождать — возможно, култук стихнет, и Байкал успокоится. Но приближается ночь, а Байкал бушует всё сильнее и сильнее. Китайцу надоело жать, он и крикнул шкиперу Баржа преодолевала сильный напор ветра: "Пётра-а Иваныщ! Бочечка гузить не будем — шибко бал. Я пошла!" Дескать, качайся, Пётр Иванович! И пошла гулять фраза.
Все дома в районе тёплые. Никто никогда не жаловался на холод в избе. Ни у кого из жителей в избах не промерзали стены. В трубу без задвижек быстро выносило тепло наружу, но таких домов очень мало, чтобы обогревались печками-буржуйками. Многие дома имеют русские печи. Избы имеют сени, кладовые и крылечки. Крыльцо под двухскатной тесовой крышей Несмотря на суровые зимы, сопровождаемые бойными ветрами, лишь немногие дома имеют ставни. Тесовые ворота не в моде, их просто нет. Заборы из досок. У изб нет украшений. Ставни, карнизы, фронтоны сплошь из досок. Резьбой по дереву не увлекаются. Палисадники огорожены штакетниками, многие не крашены краской. Туеса из берёсты не мастерят, корзин не плетут. Корзины, рюкзаки заменяют поняжки. Удобна досочка с многими ремешками для носки тяжести на спине, однако для ягод и грибов поняжка не пригодна. Мусора на улицах нет. Брёвна, дрова перед домами не хранят, прибирают в ограды. Скот, свиньи, курицы по улице не разгуливают. По линии сельских Советов за лучший дом, усадьбу соревнований не проводили. .
Как устраивался быт пожилого эвенка. Возьмём для примера проводника геологов, которого на себе перетаскивала начальница изыскательной партии через речки и болота.
После печения в больнице обожженной спины — крепко спал зимой у костра и с опозданием почувствовал, что у него погорела куртка — он зимой не пошёл на охоту. Летом становился проводником геологов. Так он зарабатывал на зиму хлеб, сахар и заварку чая. Рыбу, основной продукт питания, для себя он ловил круглый год. Жил бобылём в Ченче в отдельном домике, у которого не было ни сеней, ни крылечка. На зиму дрова не заготавливал. Нужно протопить печку — в лесу всегда найдётся сухостой.
С несколькими командированными Виктору предстояло переночевать в Ченче. Решили остановиться у этого знакомого старичка. Он одинок, так что приезжие не окажутся помехой. Зайдя в избу гурьбой, сразу же спросили:
— Деда, у тебя ночью тепло? .
— Ой, паря, тепло! Дазе зарко бывает — дверь открываю.
Улеглись на топчане трое. Виктор расставил табуреты и улёгся на них. Дед ушёл спать в угол за печку. Печка-буржуйка весело гудела, щедро отдавая тепло избушке. Все после морозной поездки крепко спали
Около 12 часов ночи Виктор проснулся и начал рассуждать: сможет ли он под тулупом пролежать до утра. Однако под тулуп поддувало то в одном месте, то в другом. Встать, чтобы затопить печку, не манило. Вскоре заворочался Николай Турчанинов и проговорил:
— Жарко! Даже дверь открываю! Чёрт возьми! Уже зуб на зуб не попадет. Придётся вставать и протопить печь.
Через 10 минут тепло от печки стало ощущаться, и Виктор пустился в рассуждения. Избы добротные — не промерзают. Но у старика нет даже двойных рам и сеней. Он эвенок — холода не боится. Но и большинства русских изб нет ставней, а ведь ветры буйные, особенно с Байкала, да и морозы не милуют. Кругом тайга. Строевого леса много. В райцентре всего с десяток домов, где есть две комнаты и кухня, а у большинства изб — только горница и кухня. Немало жилищ, в которых горница совмещена с кухней. Плотников нет? Не встречал ещё Виктор тесовых ворот, а уж о шатровых дворах и говорить не приходится. Почему теснятся в комнатушках. Весь таёжный север Западной Сибири обустроен обширными домами. Ещё до революции крестьяне ставили для себя рубленые двухэтажные дома, а здесь ютятся в комнатушках. В чём дело? Никто не думает расширять жилую площадь. Где столяры и резчики по дереву. Ни с внешней стороны, ни внутри дома нет ни одного деревянного узора. Не затмило головы депутатов красота домов, улиц? Здесь временные поселения? Почему молчат старожилы? Тут такие дружные люди, откликающиеся на всё доброе. Почему сельским сходом не ставят дома? Кто препятствует?
Вопросы за вопросами всплывали у Быстрова, и незаметно он уснул
Утром последним встал старик.
— Как спалось, дедуся?
— Спал и не просыпался — тепло было. Жарко даже было.
Так всю жизнь на холоде и не замерзает, в тепле ему жарко. Он, как нерпа, привык к холодку.
Немного о религии. Быстров знал, что многие сибиряки не прикипели к религии. В русских сёлах и деревнях атеисты встречались единицы. Его деды по отцовской и материнской линии верили в бога. На его родине два мужика в большом селе ходили в церковь. Одного залучили в храм. Он молитвенно запел:
"Усы мои — усы развесистые…"
Его мужики взашей выгнали из церкви
Другой не захотел идти в церковь. Его насильно затащили мужики в храм — думали, что увидит службу и поумнеет. Он громогласно на всю церковь провозгласил:
— Ванька, дай бог, нам выиграть в бабки!
Вытурили мужика из храма.
Другие родственники Быстрова были неверующими. Антипатию к верующим не проявляли. Виктор рос среди атеистов. И остался верен принципу К. Маркса: "Религия — опиум народа". Религия любая требует послушание. И Виктор видел, как православные и мусульмане упиваются религией — очень хочется им попасть в рай. Послушание — требование эксплуататоров. Быдь верным религиозным догмам и больше ничем не интересоваться.? Это требование господствует у христиан, мусульман, буддистов, иудеев и у других оттенках верований. Человек, особенно женщины,в обыденной жизни унижены. Всё направлено в потусторонний мир. Зловещие секты у христиан — секты иеговистов и пятидесятников.
Набольшее число атеистов проживает с Сибири Число их сильно возросло при советской власти. Число верующих в годы Великой Отечественной войны сильно увеличилось.
В Северо-Байкалье не велась совершенно ни атеистическая, ни религиозная пропаганда. Лекторская группа, возглавляемая заврайоно Б. Д. Бураевым, была создана в 1955 году. Лекторами в райкоме партии считались и. А. Л. Волегжанин и М. В. Соколов. Постоянными лекторами-общественниками являлись 1-ый секретарь райкома ВЛКСМ и заврайоно. Лекции не оплачивались. . Языческая вера у эвенков и буддизм у бурят широко не проявлялись. От верований у эвенков осталось лишь почтение шаманскому дереву. Вспоминали буряты бога лишь во время гулянки. Три капли спирта выливали на стол из рюмки и говорили: "Это — божеству".
Православная религия тоже не процветала. Виктор Быстров видел иконы у трёх старушек.. Садясь за стол, они лоб не перекрещивали. У бабушки Рассохиной в красном углу весела икона. Рядом с образом Христа — портрет Ворошилова. Рамки обклеены ленточкой бумажной этикетки от жестяных банок рыбных консервов. Чудно смотрелись обклеенные этикетки портрета Председателя Президиума Верховного Совета Советского Союза К. Е. Ворошилова и иконы Иисуса Христа с повторяющими надписями по всему периметру: "Мелкий частик, мелкий частик, мелкий частик…". Ни разу не видел Виктор, чтобы бабушка Осокина крестилась. Отдана дань старине иконой.
Перевод эвенков от языческой веры в православие сопровождалось царской переписью населения. Эвенков записывали не на их первородные имёна, а давали им русские имена и фамилии. То же самое произошло с бурятами, принявшими христианство. Бураев даже гордился своим именем, как и его родители — богом дан.
В Северо-Байкалье отмечались только советские праздники. Виктор не слыхал, чтобы вспоминали, что подошли старый новый год, рождество, троица. Не упоминали, где были церкви и когда они исчезли. Быстров же был твёрдым атеистом, уверовав в тезис Карла Маркса — "религия опиум народа". Однако антирелигиозной пропагандой не занимался. Считал,что, если бы были рай и ад, то он их бы всё равно не приветствовал. Астрономы открывают новые планеты, а рай никто не ищет, чтобы хоть одним глазком взглянуть на него. Зачем искать, если он не существует?
Повсеместно в республике на массовых праздничных гуляниях исполняли старинную групповую пляску — ёхор. Становились в круг, взяв друг друга за руки, плясали подолгу. Иногда подпевали по-бурятски. В Северо-Байкалье хорошо был известен ёхор, а исполняли его очень редко
Бурятская старина не проникла в души северобайкальцев, а всё потому, что мало пароживало бурят в районе.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Второе лето в Северо-Байкалье у Виктора Быстрова было снова связано с сенокосом. Но на этот раз почти в месячном отрыве от первичных комсомольских организаций. Он переживал, что 2 месяца, включая его отпуск, — у северян отпуск 48 дней — не будет связан с непосредственной своей работой. Обрушивались его планы-задумки.
Пригласив в свой кабинет 1-го секретаря райкома ВЛКСМ, А. Ф. Кувшинов спросил Быстрова:
— Райком комсомола думает заготавливать сено для лошади?
Такой вопрос секретаря райкома партии не смутил Быстрова, и Виктор ему пояснил:
— В сенокосе у нас задействован конюх Иван Аникин. Ему 4 месяца платим зарплату, а конь пасётся на острове, он не ухаживает за ним всё лето.
— Это нам известно, Виктор Иванович. Нынче обстоятельства таковы: нам надо много заготовить сена, а от райкома едут на покос только двое: инструктор и конюх. Нужен ещё мужик. В райцентре мы никого не нашли. Кого пошлёте?
Завёл в тупик Кувшинов Быстрова. В прошлое лето он совершенно не думал о сенокосе. Пришёл конюх и сказал: "Я заготовил сено".В райцентре свободного человека не найдёшь. Как быть?
— В райкоме только двое мужчин: я и Редикульцев, — объявил Быстров..
— Вот и посылай инструктора.
— Он не может поехать — у него жена в больнице, скоро родит.
— Езжай тогда сам.
— Бросить всё и уехать?
Спокойным тоном Кувшинов подвёл черту под их разговор:
— Никто не поедет — останетесь без сена.
Предупреждение? Быстров не знал, продают ли в райцентре сено. Такая настойчивость секретаря убеждала, что не занимаются продажей кормов — всё известно в районе секретарю. Зачем рассуждать? Надо ехать. И он спросил:
— Когда отъезд?
— Завтра утром баржа пойдёт с людьми и лошадьми.
Больше ни о чём не расспрашивая, Быстров покинул кабинет.
Во время разговора в кабинете находился инструктор райкома партии. Николай Степанович Пестерев. Он не проронил ни слова. Но когда Быстров закрыл дверь кабинета, инструктор встал со стула и высказал секретарю свои сомнения относительно комсомольского секретаря.
— Анатолий Фёдорович, его для общего счёта брать? Какой с него толк на покосе? Силёнки пшик, косить не умеет — сразу видно, городской.
— Косить научите. Тебе поручили найти работника, искал и не нашёл. Так пусть комсомолец хоть чем-то поможет.
В райкоме комсомола Быстров сообщил инструктору Редикульцеву о разговоре в райкоме партии.
— Завтра утром я отъезжаю на покос. Надо заготовить сено для нашей лошади Ещё раз посмотри, Вадим, план работы и действуй.
— Виктор Иванович, вы едете, а надо мне… Как же так?
— Всё знаю, поэтому и еду. Вадим, я возьму продуктов на две недели. Будет у тебя в семье всё благополучно, приезжай. Вдвоём мы быстрее завершим сенокосную страду.
Глядя на стройного юношу с выправкой моряка, Виктор подумал: "На покосе от Вадима больше бы было пользы, чем от меня — он покрупнее и посильнее. Но так сложилось, что надо ехать ему. Вот и у Марии будет скоро ребёнок — хорошо. Вадим заботливый, внимательный. С ним ей неплохо будет. Вместе приехали, а он до сих пор холостяк. Не подошло время?"
Утром к приходу Виктора на пристань баржа уже была пришвартована к пирсу. У её борта, ожидая Быстрова, стояли инструктор Пестерев, конюх Аникин и вольнонаёмный Августаев. Издали Пестерев крикнул идущему по пирсу Быстрову:
— Мы думали, ты не придёшь.
— Я своему слову не хозяин? Ошиблись. Когда отчаливаём?
Ответил ему Иван Аникин:
— Скоро, минут через 20.
— Значит, я вовремя пришёл.
Быстров легко перешагнул борт баржи и увидел в трюме двух коней."Ваня и нашего прихватил". Виктор подошёл к лошадям — к людской компании на барже его не тянуло.. Похлопал по шее ладонью комсомольского коня и проговорил, нежно разглаживая его чёрную гриву:
— Коля, Коленька, опять с тобой вместе! Я тебя сахарком угощу.
Конь, будто понял его, ответил ему нежным ржанием. Быстров снял с плеча узелок, раздёрнул бантик верёвочки, затягивающей сидорок, и подал из сумки коню белый кубик. Его напарник потянул морду к Виктору.
— И ты знаешь вкус сахара? Нравится? Получай. Коле за приветствие ещё кусочек. Похрусти, дружок.
Баржа тронулась с места, покачнулась. Прозвучал громкий зов Аникина:
— Виктор Иванович, идите чай пить, пока горячий. Попьём вдоволь.
— Иван, — искренне отозвался Виктор, — чай не водка — много не выпьешь.
Аникин тут же подскочил к Быстрову и тихо спросил:
— У вас чё-нибудь есть?
— Ваня! Ты же знаешь моё отношении к спирту.
— Вот беда. А надо бы за отъезд выпить, хотя бы чуть-чуть. Впервые такая поездка, паря, — вздохнул глубоко Иван и натянул свою серую кепку с макушки до бровей. — Не подфартило. .
В жестяной посудине, если бы не стояли в ней лошади, было бы, по мнению Виктора, совершенно пусто. Его напарники сидели на своих плащах перед белой тряпицей, держа в руках зелёные эмалированные кружки — пили чай. На белой скатёрочке стояла пустая кружка, рядом — дымящийся паром котелок "Кружку приготовил для меня Иван. Решил, что я не захвачу посудинку", — подумал Виктор. И он присел к белой тряпице.
— Пьёте чай без сахара, — заметил им Виктор. — А я всегда наслаждаюсь чайком с сахарком. Ваня, где ты разводил костёр. На пирсе?
Иван охотно ему ответил:
— Ловкость рук и никакого мошенничества! Уметь надо!
Общий разговор не клеился. Молчание надоело Быстрову, и он ушёл к лошадям. Пробыл с ними в течение всего длительного пути.
Через 5 часов баржа уткнулась в высокий берег обширного острова, распластавший Верхнею Ангару на два рукова. По доскам вывели коней из баржи на берег. Аникин и Августаев выбросили на берег литовки, деревянные грабли, вилы и два топора.. Пестерев, держа в руках узел и два узелка на плечах, выбрался на берег. За ним пошёл и Быстров со своими продуктами.
Стоило только ступить на берег, как каждого облепили комариное полчище.
— Дорвались до дармовой пищи, чертяги! — взорвался Иван от укусов. Он ладонью смахнул с одной щеки и с другой по два десятка прожорливых гадов и заявил во всё услышанье: — Я берусь за костёр, иначе они нас сожрут Тьфу! Залезли паразиты в рот!
— Иван с Виктором Ивановичем насобирайте хворост на ночь и готовьте перекладины для шалаша, а я и Августаев начнём обкашивать траву. Тучами налетают негодники! Живьём сжирают. Надо побыстрее от них избавляться, — Пестерев вступил в должность старшего.
Собирая хворост, Виктор с озабоченностью спросил Ивана:
— Кони не убегут?
— Куда им деться! Посмотрите, как они отбиваются: брыкают ногами и хлещут себя хвостами! Всё у них открыто. Лишь в гривах нет комаров. Разведём костёр, и они к нему придут — другого спасения для них нет. Виктор Иванович, не руби хворостину — целиком будем пихать в огонь.
Запылал кострище. Кони пришли к огню. Они безостановочно размахивали гривастыми головами и хлестали себя длинными хвостами.
Подставляя ладони к пламени, Аникин приговаривал:
— Только тут спасение от летучей нечисти. Вот так могут долго стоять кони. Заедают проклятые. Подует ветерок — пойдут пастись. Полюбовались огоньком, пора и за работу нам, Виктор Иванович. Где второй топор? Вон он! Его на берег выбросили, там и лежит. Забыл голички захватить — лето! А пригодились бы. Достались руки комарам. Вампиры!
В берёзовом мелколесье Аникин и Быстров рубили деревья и складывали шесты в кучу. Иван пояснил Виктору:
— В весеннее половодье остров почти весь заливается водой. Наверное, поэтому тут не растут хвойные деревья
— Так много набирается в Верхней Ангаре воды? — удивился Виктор.
— Очень много, — подтвердил Иван. — Спадёт вода, пригреет солнышко, и жирует комарьё. Здесь произрастает только трава. Ягодника нет.
— Жаль, — с сожалением отметил Виктор. — Условия для смородины здесь благодатны.
— Это так, — согласился с Быстровым Аникин.— Не везде рай, — подчеркнул он. — Тут из-за половодья утки не гнездятся.
— Зато травы вдоволь. — Сгребая сырые ветки в кучу, Виктор сказал Иену: — Я отнесу ветки с листьями в костёр. Пусть лошади постоят в дыму.
Идя к костру, Быстров подумал: "Иван побеспокоился о лошадях, а я не догадался. Остров меня заинтересовал. Распахать бы здесь и посеять многолетние травы. Возросло бы качество сена. Ни в одном хозяйстве не сеют травы. Пользуются тем, что дарует им природа. Не беспокоятся колхозы о сенокосных лугах. Лошадям, наверное, хватает работы. Трактора бы сюда запустить! А их нет. Единственный район в республике, у которого нет МТС?"
К вечеру сенокосчики соорудили из нарубленных жердей и скошенной травы просторный шалаш. В нём разместили узелки с продуктами. У пылающего костра устроились на ужин. Пестерев успел наловить окуней, и окунёвая уха в двух котелках отчаянно бурлила на костре. Один котелок Пестерев поставил Аникину и Быстрову, второй котелок предназначался для Пестерева, старшего на сенокосе, и для Августаева. Внимательный Виктор заметил без удивления, что старший сенокосчик объединил продукты троих, выложил на ужин три группки хлеба, колбасы, сахара.."Хорошо, что заметил, — рассудил Виктор, — а то бы попал в неудобное положение. Что он выгадал из этого? Подчёркивает, что он им не нужен. Так? Да? Такой этикет он и будет соблюдать".
Первыми в балаган, откинув матерчатый полог, пролезли на ночлег Августаев и Аникин. За ними вполз на четвереньках Быстров. Не успел Виктор расположиться, как просунутая голова Пестерева в шалаш скомандовала:
— Вылазьте! Виктор Иванович влез, не отряхнув со своей спины комаров. 20-40 комаров не дадут спать. Надо их выкурить!
"Настиг. Не мог заранее сказать? Подчеркнул, что я не сведущ в полевых делах. Подтверждает, что я здесь лишний?"
Окончательный раздел произошёл утром. Встали с восходом солнца. Дул с запада слабый ветерок. Кони на бугорке под его дуновение выставили морды. Стояли неподвижно, лишь хвостами били свои бока. Скошенная трава резко убавила число комаров. Они уже не густыми тучами налетали на лошадей и на людские лица. Подлетали в одиночку напиться кровью.
— Приступим к сенокосу, — объявил властно старший на сенокосе. — Виктор Иванович тебе от балагана весь восточный край. Косить не умеешь, учись косить. Тебе никто мешать не будет. Мы начнём покос с запада
Виктор взял литовку, молоток — надо же её отклепать. Но Иван взял у него литовку и заявил:
— Я сам её подготовлю. Вот вам брусок.— Он как бы чувствовал свою вину в отстранении его и считал, что должен помочь Быстрову.
. . . Аникин отклепал литовку и передал её Быстрову, сказав при этом:
— Хорошо будет срезать траву.
Виктор решил уйти на свой участок после того, как троица уйдёт на покос. Аникин отклепал литовки себе и Пестереву. Августаев сам отхлестал молотком косу для себя. Повесив на плечи литовки, троица двинулась в путь. С собой они взяли ведро воды, вскипячённой на костре. Быстров задумался, в чём же ему взять воду на свой покос? В кружке? Мала. Нести кружку неудобно. Специально посуды для воды нет, котелки не вымыты — Пестерев не назначил дежурного по уборке всей посуды после еды. Виктор решил взять с собой заварной чайничек. На небе ни облачка, день грядёт жаркий — без питья не обойдёшься. Как захочет пить, он первоначально только прополощет рот заваренным чаем, а потом по несколько глотков будет утолять жажду.
К обеду он принёс чайник с небольшим количеством воды. Аникин до обеда возвращался к костру и кипятил воду. Некипяченую воду из реки они пить не решались. В обед все пришли к костру в мокрых рубашках. Виктор не вспотел так сильно, как они. Пестерев, глядя на Быстрова, решил, что их помощник волынит на покосе. Что ж, сколько накосит сена, столько и достанется комсомольской лошади. Если бы взяли его в свою компанию, он, не умеющий косить, прикрылся бы их трудом.
Но Пестерев глубоко ошибался: Виктор владел литовкой не хуже них. С третьего класса он с матерью, с большой любительницей косить траву, на покосе, научился косить литовкой. И здесь, укладывая скошенную траву в ряды, Виктор ежедневно выкашивал изрядную площадь.
На третий день проверил Виктор скошенную траву в валках — высохла. Он сгрёб сено и уложил в копны. Так и шли у него дела: два дня косит траву, на третий день укладывает сено в копны. В обед Пестерев, увидев скошенные ряды травы недалеко от костра, удивился быстроте его работы и заявил своим сподвижникам:
— Он уже сюда подошёл! Обкосит нас!
Не выдержал Быстров бестактность инструктора райкома партии, всё внутри у него забурлило, выпалил ему:
— Знай, товарищ Пестерев: гора с горой не сходится, а человек всегда на неё залезет.
Не понял намёк Пестерев и спросил:
— Что ты имеешь в виду?
— То, что ты видишь в действительности. Всё время остерегался меня. Думал, что я буду бездельничать. Ошибся. Травы пожалел. Её вам всю не выкосить, а жадность обуревает тебя. Чего тебе нужно?
Пестерев не ожидал отпора, промолчал. Не хватило у него совести сказать, что он был не прав по отношению к Быстрову.
— Иван, — обратился к конюху Виктор, — посмотрим мои копны?
— Пойдём.
Осматривая копны, Аникин доброжелательно сказал Быстрову:
— По-хозяйски поставлены копёшки. Дождь их не промочит.
За обедом Аникин всем сообщил:
— Ещё дня 2-3 Виктор Иванович покосит, и на зиму коню сена хватит.
Пестерев промолчал, как будто ничего не слышал. Наступила нудная пауза. Её разрушил Аникин своим сообщением — надо же что-то сказать.
— В двадцати метрах от нас — озеро. Там карась кишмя кишит.
— Правда? — обрадовался Быстров. — Два года живу на Севере и ни разу карася не отведал. Порыбачим, Ваня?
— Ну его, этого карася, — заявил Пестерев, — болотом пахнет.
— Не будете есть? — со всей простотой спросил Быстров и стал нахваливать озёрную рыбу: — Карась у нас в почёте. Хорош в ухе, в жареном виде — одно объедение. Превосходен жареный в сметане. Пообедаем и — на озеро, Ваня?
— Вечером поставим сеть. Сейчас надо в холодке отдохнуть.
Пестерев и Августаев не проронили ни слова. "Неужели не будут есть? Шут с ними, зато я полакомлюсь".
Вечером Аникин и Быстров волоком перетащили стружок в заросшее травой озеро. Иван стал ставить сеть с колокольчиком. Выбросил метров семь, и зазвонил колокольчик. Продолжая выставлять сетушку, Иван сказал Быстрову:
— Вытаскивайте из сети рыбу.
Вынул из ячейки сети первого карася и удивился: какой огромнейший карась! Его туловище с тарелку. Таких карасей он ещё не видывал. В Западной Сибири карась, каковой приходилось жарить, раз в 5 меньше. Выставил Иван двадцатипятиметровую сеть, а Виктор уже полведра рыбы набрал.
— Хватит, Ваня, нам на вечер и на утро.
Аникин всё же заполнил карасями ведро. Зажарили на сковородке каждому по 2 карася. С большим азартом наслаждался Быстров едой. Под конец ужина, который был ему по вкусу, заявил:
— Вкусен карась, но второго я не одолею. На удивление, очень большие.
Утром Быстров уговорил Аникина сплавать за карасями. Остатки рыбы, выловленной вечером, Августаев засолил и уложил в бочку. "Какой Августаев предприимчивый, — удивился Виктор. — А я всё время думал, для чего ему нужна пустая бочка на покосе. Болотом пахнет, а Августаев солит карасей впрок". Вечером Виктор сходил за рыбой на озеро. Так и рыбачил в одиночку, когда хотелось отведать ему карасей, а Августаев каждый раз засаливал остатки лова. Ни разу Пестерев не сказал Быстрову, что хватит приносить рыбу. Ели карасей без комметариев.
За всё время пребывания на покосе ни одно плавсудно не проскочило мимо острова. Виктор так и не дождался своего сменщика Вадима.
Вечером Виктор объявил всем:
— У меня заканчиваются продукты. На утро остался кусочек хлеба. Колбаса есть. Николай, займите мне полбулки хлеба. Должны же скоро подъехать. Сразу рассчитаюсь.
— У нас мало осталось хлеба. Всего 3 булки. Каждому по булке. Кончится хлеб, будем сидеть на сене? Сплавай на лодке в Догары, там есть магазин.
— Сколько километров до Догар?
— 15.
Виктор понимал, что, если говорят 15, то будет 20 и 30 — никто не мерил
— Николай, может быть, направим в Дагары Ивана Аникина. Он за один день вернётся. А я с вами поработаю.
— У нас столько сена скопнить надо! Может дождик пойти. У тебя сенокос к концу подходит, ты и езжай.
Быстров понял, что с ним не договоришься. Переживал Виктор, что плыть ему придётся на утлом судёнышке. На нём он не плавал, но видел, какой вёрткий лёгкий стружок на воде. Встанет одной ногой на него и сразу же ставит другую ногу, иначе перевернётся. Сядет в стружок, а у борта запас до воды всего в два пальца. Видел: на носу стружка 5 булок хлеба, у бортов никакого запаса от воды. Ещё ко всему — маховое весло. Махай им, держа его двумя руками, греби и управляй лодкой одновременно. Плавать на таком подвижном на воде сооружении ему, всю жизнь знавшему только пешее передвижение, — одно несчастье. Виктор находился в полной уверенности, что утопленник получится. Поплавать ему в стружке на мелководье не пришлось — сразу на глубокую реку выходить. Страшнее не придумаешь.
Спал Быстров всю ночь беспокойно. Проснётся и мерещится ему река и неустойчивая на воде лодчёнка. Не может никак он на ей усидеть: то она, утлая, качается, то задирает вверх нос. А маховое весло просто мешает. Держит он весло двумя руками и не может ухватиться за борт лодки. Что с ним, с этим длинным веслом, делать? Выбросить? А как причалить к берегу? Жить на середине реки? Но нет продуктов. Чем питаться? Не смог Виктор, сильно обеспокоенный предстоящей поездкой, выспаться за ночь.
Рассвело, когда Виктор вылез из балагана. Он сходил к реке и умылся. Достал остатки хлеба и краковской колбасы. Ел не торопясь — все обдумывал свою поездку. Костёр не стал разжигать. Довольствовался холодным чаем, чтобы в дороге не захотеть пить. Взял пустой мешочек и пошёл к реке. Его догнал Аникин. Пожелав ему доброго утра, он спросил:
— Не спится, Виктор Иванович? Беспокоитесь?
— Хочу до жары доехать до места, — ответил он ему.
— На реке жарко не бывает, — пояснил Аникин. — От воды всегда
холодок. На средине реки течение быстрое, по краям потише.
Подошли к реке. Иван резким движением сдвинул лёгкий стружок с берега в воду и держал его за корму.
— Садитесь в лодку. Я вас подтолкну. Пока будете плыть по течению, вы научитесь управлять стружком. Запоминайте, как лучше им править.
Быстров уселся в лодке. Взял в руки весло. Аникин и Пестерев знали, что Виктор впервые поплывёт на вертлявом стружке Иван был обеспокоен. Николай Пестерев настоял, чтобы он плыл, а Иван переживал: сможет ли он благополучно вернуться, поэтому рассказывал и наказывал Быстрову, как управлять стружком.
— Счастливо вам съездить, — проговорил Иван и пихнул стружок. — Всё же вернуться постарайтесь сегодня. Я буду ждать.
Пестерев не спал, когда Быстров, а за ним Аникин покинули шалаш. Он недолюбливал Виктора. Считал его выскочкой, не сам выскакивает, а его выставляют. Всё комсомольский секретарь знает. С холодком относится к Никите Хрущёву. Павел Бронников в инструкторском отделе, держа в руках синюю книжицу, закрытое письмо ЦК КПСС, потрясая им , заметил: "Теперь всё открыто. Знаем, что делается в ЦК". На это сразу прореагировал Быстров: "Плохо, что в ЦК неладное происходит — к нам за поддержкой обращается. Укрепится во власти, Павел Михайлович, Хрущёв, и не будет ничего он сообщать нам, рядовым членам партии, перестанет посылать книжицы закрытого типа". Всё Быстров знает. И на районных пленумах с критикой выскакивает. Так пусть, рассудил Пестерев, этот Быстров познает трудности передвижения в районе, а то он на персональной лошадке разъезжает. Из всех инструкторов в райкоме только у него, у Пестерева, среднее образование, а его не выдвигают, всё придерживают. Виктор не знал, что так рассуждал товарищ Пестерев, не мог понять его отношение к нему. Ничего же плохого он Пестереву не сделал.
Быстров выплыл на стружке почти на средину реки. Чувствовал, что за ним Иван наблюдает, но побоялся оглянуться — может от его движения захлебнуться стружок Течение несло лодку. Виктор решил избегать средины реки. Ближе к берегу надо быть: чуть чего, побурахтыется в воде, но выберется из реки — плавает он совсем плохо. Правой лопастью махового весла Быстров гребнул воду несколько раз, Нос стружка повернулся к правому берегу. Получилось! Виктор осторожно стал загребать воду веслом то с одной стороны, то с другой, чтобы ускорить движение лодки.. Ближе к берегу чаще встречались плывущие палки, попадались даже стволы деревьев. Шут с ними — он будет смотреть, зато близость берега придаёт ему уверенность, что не утонет. Хоть бы какая-нибудь оказия появилась. Пусто! Очутись на берегу — с голоду умрёшь без лодки. Пешком по болотам не пройдёшь. Виктор, осваивая работу махового весла, ускорял движения своего плавсредства. Сколько проплыл километров, он определить не мог. От поворота к повороту реки километров 3-4. Но сколько таких речных загибов он оставил позади?! Всё же надо от одного мыса ехать прямо к другому, иначе только к вечеру он доплывёт до Догар, а ему хочется в этот день вернуться назад. Ни о чём постороннем не думал Быстров. Он всё своё внимание сосредоточил на реке — не подбросила бы она какую-нибуть каверзу. Чем дольше Виктор плыл, тем больше вселялась уверенность в него , что он может управлять стружком.
Солнце к обеду припекло. Река становилась всё шире. Виктор боялся нагнуться, не решался, хотя бы из ладошки, напиться. Нагнись, и лодка захлебнётся. Со временем расстояния от поворота к повороту возрастали. Более одиноко и боязно почувствовал себя Быстров на широком речном просторе. Солнце в обед уже не пекло, а жгло. Пришлось вертеть шеей, чтобы охлаждалась одна сторона лица, а торс его продолжал оставаться в прежнем, застывшем, в остекленевшем положении. Ноги окаменели. Попробовал ими пошевелить — мертвы. Чурбаком или камнем почувствует он себя выпавшим в воду?
В устье Верхняя Ангара широко разлилась. От левого берега к правому — несколько километров. Появились вдали во всю ширь синие воды Байкала. Замаячили жилые строения. Доплыл! И тут же Виктор усёк себя: плыть вверх по реке дольше, значит, он в темноте прибудет. Придётся ночевать на берегу — на стружке ночью он не поплывёт. Можно и переночевать — тепло! Успокоил он себя.
Незгибаемыми ногами шёл Быстров к деревянным домам. Вот и магазин. В просторном помещении нет ни одного покупателя. Откуда им взяться? Всего здесь несколько жилых домов. Рыбаки заходят в магазине утром или вечером. Женщина-продавец внимательно посмотрела на случайного покупателя: чего он купит? Виктор приобрёл 2 килограмма краковской колбасы, 1 килограмм сыра колбасного, пачку сахара-рафинада, литровую банку сгущённого молока, плитку кирпичного чая, 5 коробок спичек и 4 булки хлеба. Хотел купить ещё булку. Но выдержит ли тяжесть лодка? А ведь у напарников скоро кончится хлеб и сахар Пригодились бы и пряники. Однако всего не наберёшь. Рыбные консервы купить? Но и так 3 раза в день рыба и рыба. Расплатился Виктор и пошёл к лодке.
Там, на берегу, вдоволь наелся сыра и колбасы, запив сухомятку холодной водой. Глянул на солнце. Оно уже давно свернуло с зенита. На часах — 3 часа дня. Лодку на воду, и — поплыл.
Теперь пришлось ему с большим вниманием управлять веслом — речной поток не давал задуматься. Чаще приходится грести веслом. Чуть замедлил, и течение отталкивало лёгкую лодку назад. Беспрерывно греби и греби веслом. Ближе к берегу — удлинится путь, зато безопаснее плыть. Безостановочно он махал веслом, ибо огромнейшая струя встречной воды не признавала никакого перерыва. Подсчитать бы, сколько взмахов за всю дорогу он сделал! Интересно! Но не подсчитаемо. Виктор улыбнулся своему новому словечку. Песню бы запеть, по всей реке бы понеслась. Однако весло маховое не давало ему рта раскрыть: смотри в оба и не наткнись на корягу. К его счастью, посторонние предметы не встречаются на обратном пути.
— Ого! — воскликнул Виктор вслух, когда быстренько взглянул назад и увидел алый небосвод — Солнце приближается к закату, а мне кажется, что я гребу часа 2 — быстро время проскакивает. Вряд ли к вечеру доплыву до места. Участить надо взмахи. А сколько ещё грести — не знает. Видит: Верхняя Ангара стала поуже. Значит, скоро доберётся до бивака. Намахался за день досыта.
Ещё часа два махал веслом. И вот на безлюдье увидел три мужские головы., торчащие, как за высоким забором, на отвесном трёхметровом берегу.. Они заметили лодку и подошли к краю отвесного берега.. Паренёк, размахивая кепкой над своей головой, зычно прокричал:
— Виктор Иванович! Подъезжайте к нам!
Виктор повернул лодку к противоположному берегу, и минут через семь стружок уткнулся в левый берег Верхней Ангары. Кричал ему комсомолец Костя. Его отец Сергей, поглядев сверху вниз, доброжелательно поприветствовал:
— Добрый вечер, Виктор Иванович! Я с сыновьями в обед заехал сюда сено косить. Мы идём на ужин. Присоединяйтесь к нам!
— Здравствуйте! Спасибо за приглашение, — поблагодарил знакомых лесников и пояснил им: — Надо засветло до своих доехать, Сергей Григорьевич..
—Это где они?
— Большой остров знаете?
Получив информацию, лесник уверенно заявил:
— Знаем этот остров. Вам, Виктор Иванович, до него ещё часа 3 грести. В темноте плыть на стружке опасно. Вылазьте. У нас переночуете, завтра уплывёте.
— Придётся остаться, — согласился Виктор.
— Так лучше всего, — подтвердил Сергей Григорьевич.
"Какие доброжелательные лесники!" — отметил в душе Быстров.
К отвесному берегу от реки пролегла метровая кромка земли. Лодка на мели. Шагнул два коротких шага к носу стружка, а ноги-палки застыли в пути, еле двигаются. Одна нога встала на крепкую почву, но как только Виктор приподнял другую ногу, лодка качнулась и всплыла. Лёгкая посудина тут же развернула нос к реке, и быстрое течение подхватило её.
— Виктор Иванович! Держите стружок! — закричал Костя с высокого берега, глядя на уплывающую лодку.
Виктор с трудом обернулся: стружок уже плыл в метрах четырёх от него. " В одежде мне его не поймать!" Виктор в расстерянности успел только сказать:
— Мне не словить! — И махнул рукой.
Пропали и лодка и продуты. Но быстро среагировал Константин: спешно снял с себя одежду. Оставаясь в трусах, с береговой высоты прыгнул в реку. Три взмаха руками, и Костя охватился рукой за корму стружка. Лодка и продукты спасены! Повезло!
Идя к оборудованному зелёной травой шалашу, лесник спросил секретаря
райкома комсомола:
— Чем вы занимаетесь на острове? Раскопки ведёте? В старину тунгусы жили на нём.
— Проводим самую обыденную работу: заготавливаем корм на зиму.
— Сколько человек косит траву? — задал вопрос старший сын Михаил.
— Четверо, — ответил Виктор.
— Сколько дней на покосе? — поитересовался Михаил.
— 8.
— 8 дней косите траву для одной лошади?— полный удивления, спросил
Константин и развернул разговор: — Мы бы для одной лошади за день навалили травы. На второй день бы сгребли и уложили в копны, а на третий день в стог бы сено сметали. Вот и все дела!
— Мои сыновья любят сенокос. Отчаянно косят. Я еле успеваю за ними, —
с гордостью добавил отец. — Вот мы и пришли. Мальчики-мужики, за вами ужин по-сибирски!
— Сколько дней вы ещё пробудете на покосе? — Михаил продолжал интересоваться. — Долго?
— Наверное, неделю ещё будем работать.
— Никак не пойму, — развёл руками, усаживаясь на траву, Сергей Григорьевич, — почему у вас затянулся сенокос. Садитесь, Виктор Иванович, на травку, пока ребята готовят ужин.
— Не для одной лошади заготавливаем корм. Сеном нужно обеспечить
четырёх лошадей и пять коров, — пояснил леснику Быстров.
— Теперь понятно, почему вы долго на сенокосе. Комсомол мог купить сено для лошади?
— Купили бы, но в Нижнеангарске сено не продают.
— Уж так: не продают! Позвонили бы в лесхоз. У нас сена много.
— Я не знал.
Лесник решил глубже прояснить сенокосную проблему, спросил Быстрова:
— Кто сказал вам, что не продают в райцентре сено?
Быстров решил рассказать обо всём, что грузом легло у него на сердце.
— Кувшинов заявил: если я не поеду косить сено, то наша лошадь на зиму останется без корма. Пришлось мне ехать, отложив все комсомольские дела. На острове Пестерев выделил мне деляну, и я накосил для лошади сено.
— А конюх? — спросил его Сергей Григорьевич.
— Конюх Аникин работает в их бригаде.
— Пестерев, Аникин. Ещё кто?
— Августаев.
— Этот тип, собственник, залез к вам. Мне понятно: Кувшинов и Пестерев решили заполучить дешёвое сено. Пестереву и Аникину сохраняется зарплата. Бригада работает и на Августаева. Выходит, ему заплатят мизер. Если они кому-то выделят сено, то получат навар. Аникину и Августаеву он не достанется. Теперь понимаете, Виктор Иванович, почему в бригаде не нужен лишний работник. Знает Пестерев, когда должна придти баржа. От вас скрывает, чтобы вы не выехали на попутном транспорте. Всё прояснилось?
— Разобрался я в сенокосных делах. С коммерсантами я столкнулся. Корова Кувшинова получит бесплатное сено. С других за сено возьмут деньги. Кому они пойдут? Коммерция портит людей.
— Им нужен был работник такой, который не подумал бы о них плохо,
пояснил Виктору лесник. — Расскажите, Виктор Иванович, о сенокосе коммунистам на собрании первичной партийной организации. В денежном отношении мелочь, но она не красит их.
—Обязательно раскрою на собрании сенокосную тему Пусть знают, что о них думают
Ужин организовали лесники классный: малосолёный омуль, ,двойная омулёвая уха, омуль не рожне и чай с икрой тайменя. Аппетитно поужинав, испытав за день нервную и необычную физическую нагрузку, Быстров спал в балагане всю ночь крепко, как говорят, без задних ног.
Утром Виктор отбыл от лесников. Открыто и в душе он благодарил добрых
людей за гостеприимство и человеческую заботу. У них — всё для гостя.
Бодрым плыл Виктор по реке. Вечером прибыл бы усталым, сгорбленным от напряжения. Теперь выглядел молодцевато. Напрасно не съездил. На стружке готов плыть теперь куда угодно.
Причалив к острову, Быстров вынес на берег узелок с продуктами и вытащил на сушу стружок. Встретил его первым Иван Аникин. Он прибежал на берег.
— Здравствуйте, дорогой Виктор Иванов! Мы вас потеряли. Я переживал всю ночь и с утра смотрел на реку. Только отошел, и вы явились. Вид бодрый, будто вы со свадьбы пришли. Стружок я повыше на берег вытащу. Как вы поплавали?
— Видишь, Ваня, жив и невредим.
— Литовку я вам отбил.
— Спасибо, Иван. Какой раз отбиваешь. Карасей бы половить Сеть стоит?
— А если б снял, долго ли её поставить? Сходим за карасями. Весь вечер беспокоились, что нет вас Я все глаза на реке проглядел. Поздно легли спать.
У балагана уже стояли Пестерев и Августаев.
— Много шороха наделал, Виктор Иванович. Почему вечером не приехал? На берегу спал? — задавал Пестерев вопрос за вопросом.
— Кто мне постель приготовил в другом месте?
Пестерев понял, что разговор с Быстровым не получится. Успокоится, тогда можно с ним поговорить.
— Виктор Иванович, на костре окунёвая уха горячая. Позавтракай, — он больше ничего не мог предложить..
Наперекор ему Виктор сказал:
— У меня в ногах узелок стоял с продуктами. И я голодный? Спасибо за приглашение. Я вам в подарок пачку сахара привёз. Возьмите.
Подошёл Августаев и взял пакет с рафинадом и тут же спросил:
— Булку хлеба нам не прихватил?
— Вы просили привезти? — сдерживая негодование спросил Виктор.
— Денег не давали, — дополнил Аникин.
— Какие деньги? Он мог не вернуться — сказал, как отбрил, Августаев
Такая откровенность Августаева ошарашила Быстрова. Для него несколько рублей важнее жизни человека?
— Не дождались. Прибыл я. Вот вам две булки хлеба.
Виктор взял в руки узелок, чтобы отнести продукты в балаган. Но его остановил Пестерев:
— Сегодня будешь отдыхать.
— Нет. У меня травы на две копны, последний раз покошу
— Мы тут без тебя посоветовались и решили свозить на берег копны и заскирдовать их. Удобнее будет сбрасывать сено в баржу. Твои копны тоже свезём.
— С какой радости я должен отдыхать? — спросил Пестерева Быстров, не поняв, к чему он ведёт разговор.
— У тебя уже достаточно сена. Отдохни. Завтра начнём возить копны на берег. Ты, среди нас, самый лёгкий. Будешь на коне верхом подвозить копны. Помощником тебе выделяем Ивана. Мы вдвоём начнём скирдовать сено. И твоё сено приберём.
Виктор решил их помытарить.— простенько без него разрешили вопрос. А если он не даст согласие?
— Батрака нашли? — был первый его резон. — Забирайся на лошадь и вози, — заявил он Пестереву.
Оставил Виктор продукты в балагане. Вышел из него, к нему сразу же подступил к нему старший по сенокосу:
— Мы же не только себе, но и твоё сено приберём.
— Разделились? Зачем объединяться? Ко мне подъедет Вадим, и мы быстро свезём на берег копны.
— Зачем задерживать баржу, Виктор Иванович?
Виктор понял, почему не хотят посадить на лошадь Аникина. Если Иван займётся подвозкой копен, а Августаев станет подстёгивать ему копёшки, то Пестерев в одиночку не сможет стоговать, поэтому и решили, что Быстрову надо подвозить копны. Виктор взял литовку, но от него не отходил Пестерев.
— Так и быть, — заявил он старшему на сенокосе, — буду подвозить копны завтра с утра. Сегодня я накошу травы ещё на две копны — запас костей не ломит. Утром начнём подвозить копны сначала с моей делянки.
Получив согласие на перевозку копен, Пестерев отошёл от Быстрова. Вскоре троица ушла к своей делянке.. Виктор до 11 часов косил траву. Затем сходил к озеру и принёс от туда ведро карасей. Отчистил их и в двух котелках сварил уху. Ожидая появления на обед "святой" троицы, заглянул в бочку, в которой Августаев солил рыбу. "Ого! — удивился Виктор. — Уже половину бочки заполнил. Вот тебе: пахнут болотом. Предприимчивый мужик".
Вспомнил Виктор, как в первую командировку не заметил он дом Августаева, расположенный на пути между Верхней Заимкой и Ченчей. Из копёшки взял тогда немного сена. На другой год с Кувшиновым заехали к Августаеву компанией. И он тогда выговорил Виктору: "Вот кто брал моё сено". Как узнал? Удивлялся Виктор — он же не заезжал к нему. С проезжими гостями хозяин мало говорил. Услышал от него Виктор, что осенью он выловил 50 тайменей. Из своего запаса Августаев ничего не выложил на стол. Он постоянно с удовольствием пил со всеми чай с их сахаром и ел их колбасу. Когда на полу расстелили тулупы и на них улеглись 2-ой секретарь и судья. Августаев прилёг к судье, хотя свободное место было рядом с Кувшиновым. Тогда у него произвольно вырвалось, что он никого не боится, так как при Советской власти он трижды был под расстрелом. Однако никто не поинтересовался, как он освободился от высочайшего наказания.
Пожилой Августаев жил на кардоне с молодой женщиной, на вид не особо привлекательной и малоразговорчивой. К ней всё время Августаев ластился — видимо, недавно они соединились.
В кухне к косяку был прилеплен на листочке прейскурант цен за подписью председателя райисполкома Байбородина, сколько стоит стакан чая, ночлег и содержание лошади во дворе. Однако с этой компании он денег не запросил — всё-таки со всеми ехал судья. Как Августаев пристроился к райкомовскому сенокосу, Быстров так и не узнал.
Утром сенокосчики приступили к стаскиванию копен на берег. Быстрову нравилось ездить верхом, хотя он 11 лет не сидел на коне, с той самой поры, как ушёл в город из села. К концу дня он почувсвовал, что крепко сбит у него зад и подумал: "На покос притащили бочку, а захватить седло не побеспокоились". Самая лёгкая работа досталась Аникину: он набрасывал постромки на копну, и её тащил волоком к берегу конь, а Иван ожидал их возвращения. Августаев и Пестерев из копён сооружали на краю берега стог. Уложив сено в основании стога, стройный и высокий Августаев стал накидывать вилами сено в стог вверх, а Пестерев вилами укладывал сенные пласты на стогу. К вечеру с десяток копёшек сгрудились около стога. И четверо взялись за укладку сена Августаев и Аникин подавали сено на стог, а Пестерев и Быстров укладывали. За день соорудили остроконечную скирду сена..
— Завтра влзмёмся за наш участок, — довольный проделанной работой, заявил старший сенокосчик.
— Не получится, — возразил ему Быстров. — Мне нужен один день для отдыха — без привычки хожу нараскарячку, да и конь от тяжёлой работы устал.
— Тогда утром на нашем участке сгребём сено и уложим его в копны, а Августаева направим за продуктами — они уже на исходе. Быстров отдохнёт. Пойдёт так?
Быстров кивнул ему головой — в спокойной обстановке можно всё разрешать по-хорошему.
На другой день, после обеда, Быстров остался у балагана не у дела. Ему предстояло подготовить ужин, поэтому решил обследовать берег на западе. Он пришёл на окраину острова и убедился, что прав был Аникин в том, что на острове нет ни одной утки, хотя места раздольные, особенно привлекательно для водоплавающей птицы заросшее травой озеро. Вся причина, как пояснил Иван, в том, что в период гнездования птицы остров заливается водой. В протоке, отделяющей островок от основного массива, Виктор заметил маленькую уточку. Увидев человека, она шустро нырнула. Нырок забрёл сюда! Вынырнул, и Виктор по оперению определил: из мужского рода, селезень.
Он сходил за августаевским одноствольным ружьём. Один патрон вложил в ствол, а 4 патрона засунул в карманы брюк. Нырок спокойно плавал в протоке, словно ожидал его. Виктор прицелился и нажал курок. Прогремел выстрел. Нырок одновременно с выстрелом успел нырнуть. Какая у него ускоренная подвижность — услышал и раньше долетевшей к нему дроби скрылся под водой. Пока нырка не было видно, Виктор приготовился к следующему выстрелу. Появилась уточка и преспокойно плавает, как бы подразнивая его: не можешь подстрелить. Новый выстрел, Виктор увидел, как рябь от дроби на воде подходила к утке. За метр до подхода смертельной опасности крылатый красавчик успел нырнуть в воду. Какая быстрая реакция! Виктор приготовился. Вынырнул селезень вновь, и прозвучал выстрел, но во время полёта дроби он успевает скрыться под водой. Не улетает — уверен в своей неуязвимости. Оказывается, дробинки не так уж стремительно летят: видна их последовательная рябь на воде. Кончатся патроны, а дичь будет продолжать плавать? Не заряжая ружьё, прицелился и нажал курок. Щёлчок, и хвостик трепехнулся над водой. Отменный слух у селезня! Виктор решил перехитрить юркого нырка. Время для подготовки, пока нет его на воде, у него есть. Охотник приготовился. Показалась головка из воды, и прогремел выстрел. У нырка не появилась возможность оттолкнуться лапками, чтобы юркнуть в глубину. Дробь накрыла его. Виктор хворостиной побурлил по воде, и поникшая дичь подплыла к нему.
.На другой день Августаев пересчитал патроны и возмутился:
— Три патрона на утёнка!
Но Виктору он ничего не сказал.
Четыре дня возились со стогом. Поставили, аккуратно его завершив.
— Теперь скирды никакой дождь не прольёт, — с удовлетворением, что проделана большая работа, подвел итог Иван Аникин.
С большим удовлетворением смотрел инструктор райкома партии на два стога сена на берегу и проговорил:
— Быстров преуспел в организации комсомольских дел, но и здесь на физической работе выкрутился. Вот тебе и несмелый парень. Всё ему удаётся.
Благосклонно относился к Быстрову конюх Иван Аникин. Он намеревался каждый вечер помогать вожаку молодёжи косить сено, а он преуспел в сенокосных делах — раньше их завершил заготовку. Молодчина! Так в уме Иван отозвался о Быстрове.
Два утомительных дня ждали баржу. Наконец, на реке застучал мотор. Все косцы высыпали на берег. Да, катер тащил за собой баржу. Приехали Вадим Редикульцев и Павел Бронников. Быстров и Редикульцев сгрузили стог сена в баржу, опередив райкомовское звено. Во второй половине дня катер потянул прицеп к райцентру. Причалилась баржа в Нижнеангарске к берегу в сумерках. Договорились, что разгружать сено начнут с утра, и все разошлись по домам. На барже остался только Виктор. От спешного метания сена у него ныли руки и ноги — надо ему отдохнуть. Доел краковскую колбасу с хлебом. Сполз ползком с сенной вершины к Байкалу и из эмалированной кружки напился прохладной воды. Влез в средину сенной кучи и, сделав в ней нору, зарылся в сухой траве.. Спал без просыпа до рассвета.
Первыми пришли ранним утром к барже Вадим Редикульцев и Александр Стрекаловский, приехавший из отпуска. Когда подошли работники райкома партии, юноши большую часть сена сбросали на сушу. Глядя на их азартный труд Павел Бронников восхищённо воскликнул:
— Даёт комсомол стране угля, хоть мелкого, но много! Вы, парни, здесь ночевали?
— У нас квартир нет? Али ещё чё? — ответил ему Стрекаловский.
— Уже навалили столько сена! — не успокаивался Бронников, взбираясь по сену наверх баржи. — Нам бы к обеду управиться.
— Меньше надо спать! — посоветовал ему Редикульцев. — Не спите у стенки! Понятно?
— Давно знаем эту присказку. Старый, что малый, — долго спать любят. — После этих слов Бронников спросил: — Все наши пришли? Будем начинать?
На всю баржу прогремел голос Виктора Быстрова:
— Эх, и погодка стоит! Золотая! За весь сенокос — ни капли дождя! Нарочно не придумаешь. Нынче только ленивый да дурак сено не накосят!
Дней через 5 у конюшни райкома партии стояли два зарода. Побольше стог находился ближе к конюшне, другой, по объёму в 2 раза меньше первого, приткнулся к дощатому забору райвоенкомата. Но это благополучие неожиданно изменилось.
С первым выпавшим снегом к Быстрову пришёл конюх Иван Аникин
— У вашей лошади нет овса. Поедете в командировку, а на морозе без овса худо для коня, — заявил Иван.
— Верно, Ваня, рассуждаешь. Только я не пойму, почему нет овса? Мы недавно выкупили зерно.
Овес свободно не продавался. Учреждения, предприятия райцентра выкупали овёс, завозимый в летнюю пору, по разнарядке у райпотребсоюза. Сколько положено, столько и купишь. Можно меньше купить, а больше — нельзя.
Если распределить на каждый день в году овёс, выкупаемый по разнарядке, то коню достанется мизер, как слону дробина, то есть не обеспечит поддержания организма лошади в холод.. К тому же, северное сено разнотравием не богато. Овёс экономили летом. Кони в летнюю пору на вольных выпасах, и овёс им не выдавали. При разъездах по району конь стоит на морозе при 40-50 градусах. Если не кормить его овсом, то он вряд ли перенесёт жуткую стужу. Забеспокоился Виктор, когда услыхал от Аникина, что нет овса.
— Куда делся, Ваня, овёс?
И Иван Аникин, обеспокоенный создавшимся положением, подробно со всей откровенностью рассказал Быстрову:
— Кувшинов приказал кормить райкомовских лошадей комсомольским овсом. Сам брал овёс из вашего ларя, выезжая в командировку.
— Если мы выкупим годовой остаток овса, то он быстро исчезнет?
— За месяц четыре лошади его съедят, — подтвердил довод Быстрова Иван Аникин.
— Почему райком не выкупает свою долю?
— Я не знаю, — ответил Иван и дополнил: — Наверно, лимит кончился.
— Выкупим овёс. Снова начнут нашим овсом кормить райкомовских коней? — рассудил Быстров.
— Скорее так, — подтвердил Иван.
— Уберём коня, нажмут на райпотребсоюз и будут с овсом. Придётся с тобой, Иван, расстаться.
— Ничё не поделаешь, — согласился Иван. — Сбережёте коня.
Понял Быстров, какую глупость допустил при передаче коня от военкомата райкому комсомолу. Тогда начальник административно-хозяйственной части Михаил Павлович Карагаев, знающий все тонкости райцентра, предложил ему хороший вариант: "Виктор Иванович, не выводите коня из нашей конюшни. Место есть. Он привык тут. Выдачу овса я строго контролирую. Коню даём круглый год армейскую норму. Я разговаривал с комиссаром, майор не возражает, чтобы ваш конь находился в военкоматовской конюшне". Напрасно тогда он не принял предложение Карагаева — пожалел Аникина: у него бы убыл оклад зарплаты. Честность и добросовестность Аникина взяли верх.
Быстров не захотел влазить в хозяйские дрязги — он коня без лишних разговоров перевёл в конюшню райвоенкомата. Кувшинов, отвечающий за хозяйственные дела райкома партии, ничего не сказал Быстрову, будто бы ничего не произошло. Конюхи перебросили через забор зарод сена в ограду военкомата. Ивана Аникина не просили помочь конюху военкомата — сам проявил инициативу, потому что он с уважением относился к Виктору Ивановичу..
Быстров берёг коня, заботился о нём. Без коня райком комсомола будет, как без рук. Заглохнет вся периферия комсомола.
В кабинете 1-го секретаря зашли двое рабочих райисполкома, познавшие, как умело комсомольская лошадь спускается с возом дров с горы, и обратились с просьбой :
— Виктор Иванович, выделите на денёк коня повозить дрова. Мы его не уморим — только 3 раза съездим.
— Что-то вы не по адресу попали. Так мне кажется, — ответил им Быстров. — В райисполкоме 2 коня, и в каждом отделе есть лошадь, а у нас на семерых один конь. Если мы пустим своего коня на хозяйственные работы, сможем ли мы ездить в командировки? Каждую неделю на нём выезжают, а расстояния дальние. Когда же коню отдыхать? Знаю вас хорошо, вы, мужики аккуратные, но лошадь я вам дать не могу.
Никто из сотрудников райкома комсомола не использовал коня в личных целях. Не нуждались. Конь только для командировок. Быстров лишь дважды использовал лошадь на хозработах: возил дрова для райкома и привёз брёвна на стадион для футбольных ворот. 2-ой секретарь единственный раз перевезла кровать с квартиры на квартиру. Между командировками конь всегда имел возможность выстояться. Всем работникам нравился послушная лошадка..
Всё лето Колька-конь на вольной пастьбе и всегда верховодил табуном. Быстров, проплывая мимо острова, завидев коня, кричал ему восторженно:
— Коля! Колька!
Конь подбегал к краю обрывистого высокого берега и, гордо подняв голову с гривой, устремлял упорно взгляд на проплывающую посудину. Затем бежал по краю острова, провожая рокочущий мотор. За ним скакал весь табун. Добежав до конца острова, останавливался и долго стоял, провожая отплывающих вдаль. У коня удивительно благодарная преданность.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Быстров в кабинете знакомился с составом первичных организаций. Посмотрел учётные карточки комсомольцев Верхней Заимке. В колхозе на учёте 21 член ВЛКСМ. К 28-ми годам, когда выбывают из комсомола, подходят четверо. Старше всех Полтеева Прасковья Николаевна, Михайлова Любовь Сергеевна и Семён Андреевич Зуев—им по 28 лет. Быть в комсомоле ещё год Ключерёву. Михаилу Егоровичу. "Надо поговорить с ними, — подумал Виктор, — и узнать, какое настроение у них". Быстров не был сторонником, чтобы всех комсомольцев передавать в партию. Считал, что коммунистом становятся по желанию, когда в полной мере освоил производственные и общественные дела, готов бороться за общее дело. "В учительской первичной организации 8 комсомольцев. Старше всех Фаина Прокопьевна Ощепкова. Уменьшится членов ВЛКСМ, когда выбудут из организаций комсомольцы по возрасту? Нет, не уменьшится. В ученической первичке уже 7 комсомольцев. Нужно с каждым комсомольцем отдельно о многом поговорить", — сделал пометку в блокноте и записал их: Матвеев А. и Матвеева А., Ключерёв Н. и Ключерёв Ю., Красникова А., Пластинина В., Черниговская Е. "Смогут ученики-комсомольцы , не дожидаясь подсказки учителей, работать самостоятельно? Участвуют в клубной самодеятельности? Кто из них продолжит учёбу в средней школе? Есть желающие поступить в техникум? Будут учиться в военных средних учебных заведениях?" Задумался Виктор, а затем записал в блокнот, что всем трём организациям необходимо предложить темы для диспутов — учить нужно молодёжь выступать, спорить, отыскивать истину. "Недостаточно для организаций заниматься только художественной самодеятельностью и спортом. Следует развивать мышление каждого. Научатся выступать на диспутах, интереснее будут проходить их политзанятия.
Ворох вопросов, которые заинтересовали Быстрова, возник в его голове. Почему в райкоме партии редко говорят о политике? Провели закрытый пленум по ХХ съезду партии и помалкивают. Жители упорно ловят волны Би-би-си, чтобы пополнить свою информированность. Иногда Кувшинов касаётся злободневных проблем, поднятых в газетах, в художественной литературе. Слушают его присутствующие в кабинете внимательно, но не дискуссируют, молча они воспринимают услышанное. Согласны с ним или не согласны — не узнаешь. В отделе пропаганды и агитации никогда не заводят речи на политические темы. Какие вы тогда политики? Только на занятиях политкружков можно обсуждать политические вопросы? Но там политика обычно из прошлых времён. Донесло же ветром до работников отдела, что директор ДК на политзанятии кружка сообщил о выступлениях пролетариата Гондураса. Было бы в действительности, другое дело, а он выдал то, что возникло в его туманной голове Преследовал одну цель — оживить занятие, коль не дают ему свежую информацию. Придумал новинку. Необыкновенный чудак Пыхалов. Во время отпуска побывал в Москве, прибыв в Нижнеангарск, сообщил: "Я с Мао Дзедуном чай пил". Бедность информации, а тут такое! Поверил кое-кто. Быстров заговорил о чаепитии, Пыхалов, будто бы не услышал, заговорил о своей разработке новой пьесы
Всё же, решил Быстров, надо искать новое, необычное и интересное. Много шумит о проведении политзанятий Мария Антоновна Дробышева, заведующая парткабинетом, а как провести занятия содержательно и интересно, не знает — для неё лишь бы проходили политзанятия. Возможно, у неё не широк кругозор? Маловато знаний? У неё вряд ли что можно перенять.
Размышления Виктора прервала 2-ой секретарь райкома комсомола. Войдя в кабинет, она сообщила:
— Виктор Иванович, просят помочь оборудовать территорию будущего курорта. Будем помогать?
— Хорошая просьба, Людмила Ивановна. Надо обязательно помочь.
— Я уже обзвонила ряд организаций. Выезд завтра в 9 часов утра.
— Молодчина! Дозванивайся до всех. Я тоже поеду.— строятся корпуса курорта, а я ни разу не был в Хакусах.
Соорудить курорт для местного населения инициатива двух руководителей района — 1-го секретаря райкома КПСС Мирона Николаевича Балдахонова и председателя райисполкома Павла Тимофеевича Терентьева. Есть горячий источник в местечке под названием Хакусы. Много страдающих ломотами в суставах — сказалась на организмах многолетняя ловля рыбы в холодной воде. Потребность в лечебнице большущая. Редко жители Северо-Байкалья попадают для лечения в санатории — сказывается отдалённость района, да и очень малое внимание от республики ощущают северяне В республике нет денег для сооружения санатория Не отступили в районе: решили построить корпус своими, районными, силами. Была до войны лечебница. Почему не восстановить?
По ходатайству райисполкома в Хакусах побывала экспертная комиссия медиков. Байкал с чистой водой, лес с ложбиной в горах признаны удобным местом для отдыха. В луже источника обнаружили полуживого человека — местный китаец решил избавиться от болей в суставах, но переборщил: долгая лежка в лечебной воде воздействовала на него так, что не мог двигаться. Испокон веков эвенки, возвращаясь с охоты, совершали здесь омовение после долгого пребывания в одежде на снегу у костра. Горячий источник освежал и придавал силы для возвращения домой. Анализ изливающегося из недр земли горячего источника подтвердил его целебную силу.
Для работы на курорте выдался комсомольцам удачный солнечный день. Отчалили, и в большой лодке раздалась бодрая голосистая молодёжная песня: "Едем мы, друзья, в дальние края"… По всему маршруту пение не умолкало. При пересечении Байкала сказалась его суровость — от ветерка так захолодело, что зуб на зуб не попадал. Вспомнили о шапках и о стяжённых фуфайках — плащи не грели. Но песни не прекратили петь.
Причалили к берегу, и трое из команды катера сразу же побежали к источнику. Комсомольцы бурно заговорили, что им предстоит сделать. Решили: первоначально выкупаться, а потом — за работу. Вперёд по тропе увела девушек Вера Звягинцева. Не спеша юноши зашагали к источнику. На бугорке лежала троица команды. Они выпили на катере перед причаливанием. Поспешили к источнику. Искупались там.. Тёплая вода за короткое время так подействовала на них, что они после купания кое-как поднялись на невысокую возвышенность и, обессилив, улеглись на её вершине.. Источник целебной воды предупредил: заряженных алкоголем он обессиливает.
Команда катера молча смотрела на проходящих мимо юношей. У них не появилось желание заговорить с ними. Отрешённым взором они смотрели на проходящих парней. "Какая дурость бытует, — всплыло у Быстрова, — не много проехали, но обязательно надо выпить. Нет у них никакоё производственной дисциплины".
Юноши остановились у скалы, встав под её защиту от прохладного ветра, и стали обсуждать, в трусах или без трусов искупаться.
— Я буду принимать тёплую ванну в трусах, — со всей определённостью заявил Виктор, — рядом девушки.
— Смотрите: наши девчонки уже разделись! — разглядел Иван Дураков, высунув голову из-за скалы.
— Дай посмотреть, — изъявил желание увидеть Николай Турчанинов и отодвинул Ивана. Поглядев, проинформировал. — Голые расхаживают на той стороне.
— Выходите из-за горы, — предложил Быстров. — Увидят нас, плюхнутся в воду, и не будете их рассматривать.
На небольшой лужайке, заросшей ярко-зеленой травой, высвечивалась вода. Сразу же видно: топкое место.
— По свинячьи примем ванную — грязь и вода не оставят от болезни и следа, — заходя в болотистую трясину, проговорил Виктор и громко всех предупредил: — Долго не лежите, разморитесь, работать не сможете.
Зайдя в воду по колено, Виктор плюхнулся в зелень травы. Рядом с ним уже лежали Николай и Иван. Тёплая вода приятно обволокла всё тело.
— Лежим уже 8 минут. Выходим! — скомандовал Быстров.
Все безоговорочно вышли на сухое место. Юноши принимали ванную в трусах — постеснялись голяком зайти в трясину. Грязь вся отстала от тела при выходе из воды. За отвесной скалой выжали юноши трусы.
Вся площадь у выстроенного деревянного корпуса ощетинилась серыми камнями, даже трава между ними не пробивалась. У самостроя нет лопат, кирок и носилок. Приходилось комсомольцам руками выворачивать камни, навечно вцепившиеся в землю, а затем относить их к горе в общую кучу. Никто не ворчал на такую примитивную работу — понимали: совершают общее дело на благо всем. В обед умылись горячей водой природного ключа и тут же организовали общий обед из продуктов, которые прихватили с собой. Нисколько не отдыхая, снова принялись за работу. Выравнили площадку, вкопали два столба. За каких-то три часа устали, но при отдыхе песни задорно пели.
Периодически комсомольцы райцентра, организованные райкомом ВЛКСМ, выезжали на курортную стройку. Неоплаченную работу по уборке санаторного двора комсомольцы выполнили.
В одной из поездок участвовал и Быстров. Комсомольцам предстояло завершить расчистку площадки у выстроенного корпуса. Опять возились с камнями, их, будто специально, вбили в землю вплотную друг к другу. Упорно потрудились. Юноши и девушки остались довольны сделанным. В этот раз работали только до обедали.
Въезжали в курортную зону и выезжали оттуда на моторной лодке исполкома аймсовета Управлял ею заместитель председателя аймисполкома Валтусов Евгений Петрович. Ему предстояло разрешить на месте ряд строительных вопросов. Лодка большая. Чтобы не гонять её впустую, решили пригласить потрудиться комсомольцев. Обратный путь в райцентр мог трагично завершиться.
Обычно при тихой погоде катера, моторные лодки ходили из Нижнеангарска к Хакусам напрямую, не загибая к Догарам. Валтусов спешил на заседание аймисполкома к 14 часам. Поэтому в 12-ом часу отчалили от Хакус. У берега лёгкие волны предупреждающе не воздействовали на водителя лодки. Через полчаса ветер-култук усилился. Волны стали бить в борт лодки. Вскоре Байкал ещё больше разбушевался. Лодка, словно перышко, раскачивалась на волнах. Нос лодки вздымался вверх, затем падая погружался в пучину. Это был самый опасный момент. Когда корма задиралась вверх, усиливался рёв мотора, так как лопасти гребного винта крутили воздух, мотор не охлаждался и мог заглохнуть. На просторе Байкал более свирепо бушевал. Нос лодки часто стал зарываться в воду. В этот момент лодочный мотор оглушительно ревел — лопасти винта крутились вхолостую, вода для охлаждения мотора не поступала. Валтусов начал переживать: перегреется мотор и заглохнет. При неработающем моторе лодка станет неуправляемой. Упругий ветер начнёт её швырять, как игрушку, повернёт боком навстречу ветра, и волны захлестнут лодку. Несмотря на критическое положение, зампред упорно не менял направление судна — ему надо не опоздать на заседание. Беспрерывно натужено гудит мотор — лопасти винта бьют воздух.
— Евгений Петрович, — поняв серьёзность положения, взмолился Быстров, — направьте лодку к берегу. Там не бушуют волны. Поплывём по ветру.
— Я опаздываю на исполком, —ответил ему заместитель председателя аймисполкома. — Меньше часа осталось до заседания, а мы полпути не одолели.
— Мотор перегреется и перестанет работать, волны зальют лодку, и мы тогда никогда не побываем на заседании исполкома. Выруливайте лодку, Евгений Петрович, к берегу! Там волна слабее. Пойдём на Догары. Наше спасение — в устье Верхней Ангары, — убеждая Валтусова, настаивал Виктор Быстров.
Зачихал мотор. Перегрелся?! Остановится?! В лодке все замерли, прижавшись к друг другу. Наконец, Валтусов развернул лодку. Мотор ритмично заработал. От волн в корму летели брызги.
— Перегрелся? — спросил Виктор, показывая рукой на двигатель.
— Мотор очень горячий, — ответил Валтусов ему. — Часто заглатывал воздух. Обошлось, — сказал и вздохнул.
При приближении к берегу уменьшились порывы ветра, ослабели волны Валтусов повернул лодку с юго- восточного направления на северо-восток — можно пересечь губу. Выплыли на простор, а тут, недалеко от устья реки, вообще волн нет. Взят, наконец, курс на Нижнеангарск. В15-30 моторная лодка с комсомольцами благополучно пришвартовалась у мола райпотребсоюза.
Неужели так строго? Рискуя жизнью, спешил Валтусов на исполком. Он, недавно утверждённый в этой должности, не желал получить замечание от предрика. А в целом Быстров совершенно не был сведущ в депутатских делах.
Не думал Виктор, что ему придётся заниматься депутатской работой.. Бывал он на сессиях районного Совета, но конкретно по линии местной власти он ничего конкретного не выполнял.
Выборы депутатов в местные органы проводились ежегодно. Канители с выборами много. Без задействия Виктора в выборную кампанию не обошлось.
Виктора пригласил к себе 1-ый секретарь райкома КПСС товарищ Воронин.
Не делая никаких вступлений, он сказал ему:
— Товарищ Быстров вам партийное поручение: вы направляетесь по выборам местных органов уполномоченным райкома партии в село Байкальское.
Виктор оторопел: с такими делами он не сталкивался, поэтому спросил секретаря райкома партии:
— Что я там должен делать в день выборов? Я совершенно ничего не знаю.
— Воронин улыбнулся на откровенность посетителя и уже без строгости, более добрее, пояснил ему:
— Виктор Иванович, есть Закон о выборах. Проштудируйте его. Там всё написано просто и ясно. Представитель райкома партии на выборах должен проследить, чтобы ни один пункт этого закона не был нарушен. Выборы должны начаться и закончиться точно в сроки, определённые законом. Нельзя допустить ущемления прав ни одного избирателя при голосовании. Все избирательные документы в полной сохранности должны быть переданы районной территориальной избирательной комиссии. За выборные документы вы и председатель участковой избирательной комиссии ответственны. Короче говоря, желательно, чтобы выборы стали всеобщими, демократическими по всем пунктам Закона о выборах. Если у вас возникнут вопросы, обратитесь ко мне или к Павлу Григорьевичу Терентьеву. Мы вам дополнительно поясним.
Он, Быстров, отвечает за ход выборов в селе! Какое может произойти нарушение? Виктор принялся внимательно читать Закон о выборах. Впервые столкнулся с иэбранием депутатов. Прочитал Закон о выборах, и ему всё стало понятно. Узнал, что он должен проконтролировать, проследить. Может быть, какие-нибудь тонкости знают Котов, Карагаев? Александр Павлович ему пояснил:
— Можно к Михаилу Павловичу не обращаться. Мы обсуждали. Что он может сказать, то я сейчас выскажу. Никаких ЧП у нас во время выборов не бывает. Народ с пониманием относится к такому мероприятию. Запад ждёт и желает, чтобы где-нибудь выборы застопорились. Не происходит такое в стране! У нас избиратели дружно приходят голосовать на избирательные участки.
Всё-таки беспокойство одолевало Быстрова. Не хотел он запятнать себя невыполнением партийного поручения. За 4 дня до выборов он выехал в Байкальск. В этот же день на избирательном участке встретился с председателем участковой избирательной комиссии. Им оказался бухгалтер колхоза Антон Кетров, член райкома ВЛКСМ, друг Александра Стрекаловского.
— У нас всё готово для проведения выборов, — заверил Кетров Быстрова. — В четверг в 6 часов вечера проводим последнее заседание комиссии.
— Мне надо встретиться, Антон, с агитаторами. Как организовать встречу?
— Я передам вашу просьбу секретарю парторганизации, и он сообщит вам.
Остановиться на ночлег Виктор решил у Михаила Соколова. Его перевели на работу директором Байкальской неполной средней школы. Жил он с женой Валентиной в деревянном особняке. Лишь к вечеру подъехал к ним Виктор. На крыльцо вышел Михаил и радостно провозгласил:
— Всё раздумывал: заедешь или нет. Спасибо, не забыл. Здравствуй, Виктор Иванович!
— Здравствуй, Михаил Всеволодович! Решил попроведовать. Интересно, как ты устроился на новом месте.
Рада гостю была и его жена Валентина. Моментально на столе запарили в большом блюде пелемени. Появилась и бутылочка.
— Валя, убери красавицу, — доброжелательно посоветовал супруге Михаила Быстров. — Нам надо о многом поговорить, да и завтра у меня напряжённый день. Как вы, горожане, устроились?
При встрече о многом переговорили. И Виктор специально для Соколова оставил на конец разговора один вопрос.
— Завтра я встречаюсь с вашими агитаторами. Скажи, Миша, на твой взляд историка, у нас демократические выборы?
— Безусловно, Виктор Иванович. У нас, кто попало, в депутаты не попадёт. Никто не может выдвинуть себя кандидатом в депутаты. Не имеют право даже несколько человек выдвигать. Мало ли что напридумают! Могут нахвалить в своих интересах, а на деле от него пшик — никакого толка от него людям. Кандидата в депутаты. выдвигает трудовой коллектив. Попробуй выдвинуть того, кто плохо работает. Засмеют! Может быть, не сразу избранный депутат приступит к своим обязанностям, но он честный труженик, защитит интересы простых людей. Кроме всего, в выборах все граждане участвуют. Ограничений нет никаких.
— Всё правильно, Михаил Всеволодович. Скажи, пожалуйста, почему день выборов становится праздником?
— Очень просто объясняется. Во власть избираются новые люди. Им заранее наказали избиратели, что нужно сделать, чтобы лучше жилось, чтобы жизнь закипела. Разве это плохо? Радуются новому дню.
— Полностью с тобой согласен, — доверительно сказал ему Быстров и посоветовал Соколову:
— Миша. выступай с лекциями о международном положении. Кроме тебя, некому освещать эту тему. Ты постоянно следишь за событиями. Завтра я выступаю в клубе. Есть интересные проблемы. О них я буду говорить.
Позднее разговор Виктор перевёл на житейскую тему.
— Вы теперь сельские жители. Хозяйством обзавелись?
— А как же! — ответила Валентина. — Кормим поросёнка.
— Это хорошо, — отметил Виктор. — Есть сарай? Свинюшка не замёрзнет?
Валентина пояснила:
— Мы поросёнка дома держим.
— Что-то я его не заметил. Где он у вас прячется, — проявляя интерес, спросил Быстров.
— В подполе он. Не надо выходить на холод, — уточнила бывшая горожанка. — Всегда, как говорится, под рукой.
Полный удивления от услышанного Быстров проинизировал:
— Весной вам придётся поросенку тёмные очки надевать! Ослепнет от света. Переживет темноту?
— Выживет, — с уверенностью заявил Михаил.
— Задохнётесь вы от вони, — не успокаивался Виктор.
— Зарежем, вычистим, — тоже, как и муж, утверждающе сообщила мудрая Валентина.
"Такое только горожане могут придумают курам на смех!" — подумал Виктор. — В подпол засадить поросёнка!"
В четверг и пятницу Быстров никого не допекал выборами. У агитаторов он спросил, есть ли к нему вопросы. Их не оказалось. Агитаторы сообщили, что многие избиратели готовятся ко дню выборов, как к празднику: кто-то побелил в доме, кто-то постирал. Многие собираются после голосования побывать в гостях Выслушал Виктор сообщения агитаторов и пригласил их всех на лекцию о международном положении.
Утром Быстров проводил подводу с избирательной урной к заготовителям леса. Поехали надёжные товарищи: ямщик как представитель парторганизации колхоза и с ним член участковой избирательной комиссию 7 избирателей, занятые заготовкой леса, не смогут прибыть в село в день выборов. Их не оставили без внимания, хотя добираться к ним трудновато: надо за два дня пересечь Байкал, по бездорожью берегом проехать к ним. Они за Томпой заняты заготовкой леса.
Быстров побывал на заседании участковой избирательной комиссии. Ещё раз пересчитали избирательные бюллетени. Завернув в бумагу, опечатали бюллетени и списки избирателей, зафиксировали шпагат сургучом и оттиском печати. Проверили две кабины, подготовленные для тайного голосования.
Комсомольцы рассказали, что в воскресенье после обеда пройдёт концерт в школе, так как в клубе избирательный участок. Быстров отметил для себя, что многие комсомольцы присутствовали на встрече с агитаторами В пятницу и в субботу Быстров встретился с руководителями колхоза и сельского Совета. В субботу вечером Виктор побывал на репетиции самодеятельных артистов. Он позанимался с чтецами , показал им, как надо выразительно исполнять стихи..
Казалось, что всё в порядке, но большое общественное мероприятие постоянно тревожило Виктора. За 2 часа до начала выборов он явился в клуб. На участке уже были 2 члена участковой избирательной комиссии. Через час подошёл Антон Кетров. Он сразу же спросил Быстрова:
— Вы здесь ночевали, Виктор Иванович?
— Нет, — ответил он ему. — Я остановился у Соколова.
— Беспокоитесь? Не волнуйтесь. Всё будет в порядке, — заверил он.
— Думаю, Антон Иннокентьевич, нормально всё пройдёт.
Для выдачи бюллетений тайного голосования заняли места за столом члены участковой избирательной комиссии. На участок заранее, за час до начала голосования, прибыли более двадцати избирателей.. Кетров подошёл к Быстрову, сидящему за столиком отдельно от комиссии, и сообщил ему:
— Проявили инициативу избиратели: изъявили желание выступить перед началом голосования рыбак, охотник, доярка и конюх. Откроем в 8 часов начало голосования и пусть выступают, коль появилось у них такая потребность. Они долго говорить не будут — минуту-две займёт каждый.. Вы не возражаете, Виктор Иванович?
— Кашу маслом не испортишь. Это даже хорошо. Только пусть они не агитируют. Агитация завершилась.
— Об этом я им сказал, — ответил Кетров.
Выборы проходили в спокойной обстановке. К 12 часам почти все избиратели проголосовали. К часу дня подошли на участок все остальные. А вот возвращения с маленькой урной тревожило Виктора. Подъехали только к 7 часам вечера долгожданные посланники. Добротно закуржвленный член избирательной комиссии, похлопывая морозными руковицами, доложил:
— Дороги нет. Бурили по снегу — никто же не ездит, мы к ним первые. Хорошо, что заготовители леса выставили в Томпе своих лошадей, ускорили продвижение нам с урной, а то бы запоздали. Приехали мы к ним в субботу утром. Шестеро сразу без разговора проголосовали, а седьмой отказался, заявил нам: "В воскресенье проголосую, а в субботу голосовать не буду". Мы ему и так и эдак, а он на своём стоит. Целый час с ним мурыжились. Доказывали. Не получилось.
— Что будем делать? — спросил Быстрова Антон Кетров, председатель участковой избирательной комиссии. .
— Покажем в протоколе, что один не проголосовал, — не раздумывая, ответил ему Быстров.
Член участковой избирательной комиссии передал председателю Кетрову маленькую урну, в конверте список проголосовавших и один чистый бюллетень.
— Проголосуйте и идите отсыпаться. В полночь подсчёт голосов. Подпись члена участковой избирательной комиссии должна обязательно стоять в протоколе, — сказал Кетров.
Так завершилась в Байкальске работа уполномоченного райкома КПСС.
Прошло 2 месяца, Виктор не вспоминал о выборах и своё голосование по открепительному удостоверению. Его к себе в кабинет пригласил Воронин.
— На выборах в Байкальском все проголосовали? — спросил он Быстрова.
— Один отказался голосовать, в протоколе это обозначено.
— Тогда к вам претензий нет, — заявил 1-ый секретарь райкома КПСС.
И Быстров покинул кабинет, зная,что нарушенмй Закона не было.
Сомнения одолевали Виктора: неужели в сводном районном протоколе показали, что все проголосовали? Дело в том, что избиратель, отказавшийся голосовать в субботу, написал жалобу в Москву. Так и не понял этот человек, почему проводили голосование в субботу, а не в воскресение, не дошло до него, что двое мужиков не спали три ночи, чтобы представить ему возможность проголосовать.
В следующем году Виктора Быстрова снова заняли выборами. Определили председателем участковой избирательной комиссии. В расположении комиссии — районный Дом культуры. Виктору пригодился опыт, приобретенный им при проведении выборов в Байкальске. На первых порах, считал он, главное — оформление избирательного участка. Выдали денег немного. Хорошо, что сохранились кабины для тайного голосования. Но для наружного оформления здания и создания привлекательного вида помещения внутри средств явно недостаточно. Быстров нашёл выход. Он обратился за помощью к директору и худруку районного Дома культуры.
— Иван Евстафьевич и Ипполит Петрович, нельзя допустить, чтобы другие избирательные участки по оформлению выглядели красочнее, чем Дом культуры.
— Резон верный, Виктор Иванович. Что вы предлагаете? — приглаживая раскосмаченный чуб рукой, спросил директор ДК.
— Помогите оформить избирательный участок. Материал, закупленный для выборов, останется в ДК. На красный материал лимит всегда. Метров 20 купим вам. Пусть лежит в заначке. За оформление вам заплатим. Но, сразу говорю вам, сумма будет небольшая.
Ипполит поправил двумя руками офицерский ремень на поясе и со всей твёрдостью заявил:
— Нельзя допустить, чтобы какой-то участок выглядел лучше , чем в ДК. Свой престиж мы не должны терять. Это во-первых. Никто так нам не помогает в работе, как райком комсомола. Засучив рукава, мы поможем секретарю райкома ВЛКСМ безвозмездно. Это во-вторых.
Улыбаясь широко, Пыхалов заметил:
— Так мы отвечаем на дружбу! Макеевский — реакционер. Он не любит новизну, но значимость комсомольцев для культуры оценил по достоинству.
— Куда меня воткнул, Иван Евстафьевич? Какой я реакционер?
— Помолчи, Петрович. Не любишь критику. Не тебя обсуждаем. — И задал вопрос Быстрову: — Намётки по оформлению есть, Виктор Иванович?.
Быстров выложил свой план:
— Желательно чтобы было скромно, но броско.
— Понятно А конкретно?
— В красивой рамочке, что здесь расположен избирательный участок.
— Понятно, — подтвердил Пыхалов.
Быстров продолжил:
— По фронтону здания плакат: такого-то числа выборы. А напротив ДК — плакат "Все на выборы!" С двух сторон — красные флаги.
— Замечательно! — потрясая чубом, восхищённо воскликнул Пыхалов. — На избирательном участке нет агитационного материала. А кругом —агитация!
— Что ещё надо? — с удовлетворением заявил Макеевский.
— Петрович, через 3 дня представь эскизы по оформлению всего здания.
Через несколько дней председатель райисполкома Терентьев, встретив Быстрова, спросил его:
— Виктор Иванович, приступил к выборной работе?
— Да, Павел Григорьевич.
— На тебя жалуются — 40 метров красного материала выкупил.
— Пусть ворон не ловят.
— Ты же, Виктор Иванович, всех обеднил.
— Запрашивайте в Улан-Удэ. Пришлют самолётом.
— Мы ещё деньги комиссиям не выдали, а ты уже приобретаешь. На свои купил, Виктор Иванович?
— На свои, Павел Григорьевич.
—Даёшь стране угля…
Вызывали тревогу у Быстрова как председателя участковой избирательной комиссии списки избирателей. В Нижнеангарске хорошо знали друг друга. Могли даже сказать, кто и когда приехал в райцентр. Внесут всех в избирательный список. Никого не пропустят.
Но избирателей из Сухого Молокона члены участковой избирательной комиссии по имени или по фамилии назвать не могли.
. — По лицам их мы не различаем, — единодушно заявили члены комиссии на заседании. — По росту называют: Ваня Большой, Ваня Маленький, а какие у них фамилии, никто не знает. Если бы и сказали, всё равно не запомнили бы.
— Впервые китайцы будут участвовать в выборах. Знают они о дне голосования? — встревожился Быстров.
Как их найти в Сухом Молоконе? Для членов комиссии это был серьёзный вопрос — там, где они живут, нет ни улиц, ни переулков.
Покинув Китай, пришли на север Байкала китайцы ещё в царское время. Они в северной стране пережили 6 войн . Не имея гражданского подданства, в армии не служили. Обжились здесь граждане из Китая.. В Сухом Молоконе, на западном краю Нижнеангарска, в отдалении от других жилых строений, соорудили домики, хижины-землянки.. Современем мужчины обзавелись, как говорят, семьями.. Дети их ходили учиться в русские школы. А отцы так и продолжали жить без гражданского подданства.
У китайцев, проживающих на Байкале,. очень крепкое землячество. Идут всегда гуськом, но успевают негромко разговаривать друг с другом. Физически все крепкие и выносливые. Не чураются любой трудной работы. Быстров шёл по Пыхтун-горе с сумочкой весом не более пяти килограмм. Весь взмок. Присел отдохнуть. Идёт китаец. На плечах он нес мешок муки. На плоской дороге Виктор обогнал его и посоветовал: "Прибавляй, Ваня, шаги". — "Не! — ответил он,.— мне тихо не надо". Поравнялся китаец с мешком на плече, улыбнулся сидящему юноше. Пришёл Виктор на место, встретил идущего ему навстречу порожнего китайца. Улыбался, глядя на взмокшего русского, прошёл мимо и ничего не сказал. Своим разговором они никого не бередили.
Трудились китайцы добросовестно на разных работах неустанно. Один пример. Ремонтировали китайцы в Нижнеангарске памятник борцам, погибшим за Советскую власть. "Не успеют они к празднику завершить работу, Гавриил Иннокентьевич" — обеспокоено сказал Быстров 1-му секретарю райкома партии. "Успеют", — уверенно заявил Воронин. Никто не видел, когда китайцы начинают работать у памятника и когда завешают работы — весь световой день китайцы копошились у обелиска. Уложились в срок — до праздника они закончили все восстановительные работы.
Китайцы в Нижнеангарске слыли очень честными людьми: даст слово — обязательно выполнит. Утверждали, что своим знакомым могут занять крупную сумму денег, даже в размере 10 тысяч рублей. Даст взаймы и обязательно спросит, когда вернёт деньги. Если возвращал деньги позже названного срока на 2-3 дня, то кредитор больше не предоставлялся такому заёмщику.
Небольшая семейная группа китайцев обеспечивала весной, а весна из-за ледяного Байкала длится почти 4 месяца, нижнеангарцев овощами. На небольшом рынке можно купить зелёный лук, попозже — морковку, огурцы. У любой кучечки одинаковая цена — "лубля". 3 морковоньки — "лубля". Позже 5 морковок тоже — "лубля".
В Нижнеангарске в летнюю поры мухи — редкость. Мелкие мухи вообще не появляются — видимо, из-за холода, который приносит Байкал. Но когда Мария Георгиевна Котова заносила зелёный лук на кухню, то залетали за ней с улицы крупные зелёные мухи. Виктор об этом хозяйке открыто пооткровенничал:
— У китайцев, Мария Георгиевна, ранние овощи благодаря тому, что они поливают грядки фекалиями. Вы зелёный лук заносите в кухню, и за вами летят две зелёные мухи. Замечаете?
Мария Георгиевна, даже не посмотрела на Виктора, сразу же выбросила пучок зелёного лука в помойное ведро — при таких сообщениях мнительность у неё возрастала.
Хочется, чтобы был зелёный лук на столе в летнюю пору. С горечью как-то она выразила своё неудовлетворение:
— Нужен лук, а его нет!
С добрым советом влез Быстров.
— У Александра Павловича есть хороший знакомый — он помогал ему восстановить документы, подтверждающие его трудовой стаж, чтобы получать пенсию. Неужели знакомый китаец не может продать ему добротный лук? Не едят же они сами лук после полива грядок жидкостью, смешанной с туалетной массой.
— Вы, Виктор Иванович, думаете, они для себя отдельно выращивают лук? — Разумеется, иначе бы их давно заели мухи.
Дней через 5 у сияющей Марии Георгиевны в руках появился пучок зелёного лука. Занесла она зелень из ограды.
Но этот Быстров всё заметит, до всего докопается. Ели же до его замечания
лук и не обращали внимание на мух. Залетят две-три мухи, полетают-полетают и вылетят
— Саша принёс, — сообщает она и грациозно добавила, показывая пучок: — Купил Саша лук у знакомого китайца, которому помогал стаж работы восстановить.
Всё бы прошло благополучно, если бы на кухне не сидел Быстров — всё он углядит. Такой глазастый!
— Мария Георгиевна! — предупреждающе обратил он её внимание, — С луком в кухню влетела зелёная муха. У мух чутьё сильное.
— Не придумывайте, Виктор Иванович, ничего лишнего — пучок куплен не где-нибудь, а у знакомого китайца. Не будет же за услугу продавать Саше лук, политый нечистотами. С какой грядки сами едят лук, с той грядки и нам продали.
— Мария Георгиевна! — не отступал Виктор. Понюхайте лук в его пазухах. Я больше доверяю мухам!
Пучок зелёного лука моментально оказался в поганом ведре.
— Сами едят с той грядки, с которой и продают! — в сердцах выразила своё негодование хозяйка.
С той поры зелёный лук появлялся на столе только осенью.
Всё же однажды знакомый китаец выручил Александра Павловича. Он вечером пожаловался на своё недомогание.
— Беспрерывно чихаю, всего ломает, глаза слезятся — грипп, наверное, меня донимает. Не знаю, как я пойду на работу завтра.
И тут не обошлось без совета Быстрова — всё он знает.
— Александр Павлович, у вас есть знакомый китаец. Говорят, что китайцы, выращивая мак, надрезают головки и собирают опиум. Его они никому не дают и не продают. Попросите у своего знакомого немного опиума. Выпьете, и вы за ночь выздоровеете, — посоветовал Быстров Котову, искренне сочувствуя ему.
Уговорил китайца Котов, дал он ему немного опиума. О таком решительном шаге знакомого китайца неодобрительно отозвался Быстров.
— Тоже мне, знакомый! Дал опиум размером меньше спичечной головки!
Утром Виктор поинтересовался:
— Помог подарок китайца, Александр Павлович?
— Совершенно здоров! — с завидным удовлетворением сообщил он. — Не чихаю, нет ломоты. Ночью так пропотел, что пришлось менять бельё.
Через несколько дней почувсвовал Виктор недомогание: зачихал, из носа полилось, голова заболела.
— Александр Павлович, у вас не осталась крошки опиума. Грипп меня одолевает.
— Есть кроха. Желаете испытать его действие на себе? Угощу.
Ночью пот залил Виктора. Кальсоны, майку хоть выжимай. Пришлось ему переодеваться. Утром он почувствовал себя здоровым — исчезло недомогание.
В Нижнеангарске китайцы жили своей автономией. Русский язык до конца не освоили, родной язык не забыли. В своей среде блюли свои обычаи. Но кое-что выплывало и наружу. В "Чайной" Быстров понаблюдал, как китаец скромно обедает. Он заказал себе 3 порции рисового гарнира. Больше он ничего не взял, даже хлеб. С четырёх столов собрал перечницы и из каждой высыпал красный перец в тарелку с рисом. В пунцово-красный цвет преобразился рис в тарелочке. Виктор приостановил чаепитии: ему интересно, как он будет есть такое жгучее явство. Китаец большой ложкой размещал рисовую кашку и, не обращая ни на кого внимания, стал опустошать любимое блюдо. Ест и не морщится! Благодаря такому благовонию ни одна болезнь к нему не пристанет! Не поэтому ли ни один китаец не ходил по Нижнеангарску в очках? Любовь и уважение к пряностям — китайская традиция, и они ей верны, годы жизни с населением другой национальности не стёрли то, что заложили в веках их предки.
На свою жизнь китайцы, проживая на Байкале, не жаловались. Никаких жалоб у них не возникало. В органы власти с просьбами не обращались.
В 1949 году образовалась Китайская Народная Республика. Тогда и хватились в СССР, что живут люди из дружеской страны, не имея никаких документов, которые бы подтверждали их гражданство
Пришлось и сотрудникам Северобайкальского паспортного стола заняться оформлением документов. Не зная китайского языка, попробуй узнать точно у неграмотного китайца, плохо владеющего русским языком, какое у него имя, отчество, какая фамилия. Никаких документов нет. Всё надо воспринять на слух и зафиксировать на бумаге. Кто может подтвердить правильно или неправильно записано? Переводчиков нет. Годы ушли на переписку, на всякие проверки и утверждения.
Наконец, китайцев пригласили в паспортный стол. Вручили им паспорта. Довольны китайцы! В первые есть на руках документ, подтверждающий личность. Они теперь не Вани Большие, ни Вани Маленькие. Пришли радостными в Сухой Молокон — есть у них паспорта! Они с документами, наконец!
Начальник Северобайкальского паспортного стола старший лейтенант с крупной головой и лохматым чёрным чубом доволен — гора с его плеч свалилась. Отмаялся он. Сколько ему пришлось повозиться с бумагами!
Но жители Сухого Молокона, в конце концов, разобрались: оказалось, что они граждане КНР, а не СССР, такой паспорт им выдали. Шумно и долго китайцы обсуждали между собой паспортные дела. Переезжать в Китай не собираются. Зачем им такой паспорт? Собрались и пошли гуськом с глубокой в душе обидой в районный отдел милиции. Открыли дверь паспортного стола, и все, держа в руках паспорта перед собой, вошли в кабинет к начальнику паспортного стола. Один за всех проговорил:
— Большая голова! Такая бумага нам не надо.
Бросили уму под стол паспорта, повернулись и ушли домой.
Ужас! Что делать с этими паспортами?! Не такой уж грамотный начальник паспортного стола, чтобы самому всё обдумать и решить. Ухватился руками за голову старший лейтенант и не знает, как ему доложить в Улан-Удэ.
Много бумаг пришлось извести, чтобы китайцы, проживающие постоянно в Нижнеангарске, стали гражданами СССР.
Виктор не желал в день выборов оказаться в положении начальника паспортного стола. Как провести выборы, чтобы китайцев не обидеть? Не перепутать бы их. Никто из комиссии их по фамилиям не знает. Да и китайцы по прилепленным им фамилиям друг друга не называют. Один мужчина может придти и проголосовать за всех. Как узнать каждого? Китайцы впервые голосуют. Придут голосовать? Должны — они исполнительные граждане. Как не перепутать их с друг другом? Не должно выйти так, что один проголосует за всех. Могло так получиться, если бы китайцы так пожелали. Головная боль для Быстрова.
До выборов ещё есть время — можно подумать.
Быстрова пригласил к себе в кабинет 1-ый секретарь райкома КПСС. В спокойной и вежливой форме он завёл с ним разговор о выборах.
— Виктор Иванович, завтра самолёт летит к охотникам. Погода этому благоприятствует. Какая она будет перед выборами и в день выборов — трудно сказать. Надо, чтобы охотники проголосовали. Вы — председатель участковой избирательной комиссии. Соберите комиссию и решите, кто бы смог завтра слетать к охотникам?
Ни сколько не раздумывая, Быстров заявил 1-му секретарю райкома КПСС:
— Гавриил Иннокентьевич, я сам полечу. Мне интересно побывать у охотников. После голосования я бы выступил бы перед ними с лекцией.
Такой ответ вполне удовлетворил Воронина, и он сказал Быстрову:
— Я не возражаю. Решите в комиссии.
Утром Быстров, подхватив под мышку маленькую урну для голосования, заспешил в аэропорт. Самолёт АН-2 уже стоял на лётном поле. В такую рань самолёт — редкость. Лишь зашёл Виктор в аэровокзал, командир экипажа, увидев его с урной, сказал ему:
— Садитесь в самолёт. Сейчас полетим. .
В самолёте пусто, прохладно, хотя уже март, из-за холода и неуютно. Лётчики задерживаются. Неожиданно у входной дверцы самолёта появляется женская голова в светлом платке. За ней появилась другая женщина. Первая нерешительно с какой-то неопределённостью спрашивает:
— Говорят, самолёт к охотникам полетит? Правда?
— Что вы хотели? — ничего не осмыслив, спросил Быстров. — Письмо передать?
У канцелярской души в первую очередь возникла мысль о письме.
— Нет, —ответила ему женщина, — не письмо. Мы хотели посылочки передать, Возьмёте?
Быстров вступил в переговоры.
— Бутылочки там есть?
— Нет-нет. Нету! —смутилась женщина.
И Быстров решительно им заявил:
— Тогда ваши узелки, коль там нет спирта, не возьму!
— Есть!
— Есть-есть! По одной в узелке, — откровенно призналась ему и другая.
— Давайте ваши посылочки.
Виктор поставил два узелка к противоположным сидениям. Вдруг осенила
его мысль, и он обратился к женщинам:
— Может быть, вы с нами полетите к охотникам?
— Можно?
— Забирайтесь в самолёт. Скоро полетим.
— Ой, у меня хозяйство, корова, — выразила сомнение одна из спутниц.
— У меня тоже корова… К чёрту корову! — проговорила одна из них, выражая своё отношение к полёту, и по лестничным ступенькам поднялась в самолёт.
— Я тоже полечу! — обрадовано заявила вторая женщина. — Ничего дома не случится.
Такой фарт! Как им не воспользоваться!
Уселись к Быстрову: одна — слева, другая — справа. Воцарилось молчание. Спешат к самолёту лётчики, командир и штурман. Поднялись по лесенке в самолёт, и глаза у них на лоб выскочили: сидит председатель участковой комиссии в маковом цвету.
— Это ещё что такое?! — с большим недоумением воскликнул командир.
— Не беспокойтесь, товарищи! Мы летим туда, где ещё на землю не ступала русская женщина! Их не ждут. И вдруг привезём женщин! — убедительно выложил доводы пилотам Виктор Быстров.
—О-о! Это интересно! — воскликнул командир экипажа. — Тогда — летим!
Командир прошёл к пилотской кабине. Штурман закрыл дверцу самолета. От аэровокзала с бумагами в руках бежал к самолёту начальник аэропорта. Подбежал, а командир экипажа закричал:
— От винта!
Взревел авиамотор, и самолёт тронулся с места. Небо чистое. Ветра нет. Плавно поднялся самолёт и полетел над тайгой. Одни возвышенности, заросшие хвойными деревьями, сменяются другими подобными высотами.
Через полтора часа штурман, преодолевая шум мотора, объявил:
— Подлетаем к месту посадки!
Пассажиры прильнули к иллюминаторам., но за стеклом невысокие горы — так видятся они с высоты птичьего полёта. Но вот появилось большое белое пятно — эамёрзшее озеро. Из избушки, стоящая у леса, выбегают люди и устремляются на белое полотно. Минуты через две они своими телами на льду, укрытом чистобелым снегом, выстилают большую букву "Т". Самолёт, плавно снижаясь, делает круг над озером Мгновение, и лыжи самолёта заскользили по белой ложбине. Женщины, не дождавшись остановки самолёта, встали на ноги. Виктор предупредил их:
— Сидите! Мы выйдем, а вы остаётесь в самолёте — надо, чтобы вас охотники не разглядели — Виктор задумал преподнести промысловикам сюрприз.
Охотники выстроились перед зимовьём и ожидали, когда трое с самолёта подойдут к ним.
— Мы уже две недели ждём — перед выборами должны прилететь к нам, а самолёта нег и нет. У рации иссякли батарейки. Мы слышим ГОХ, а передать ничего не можем Проходите в зимовьё. Сегодня морозно. — Чувствовалось по произнесенным словам, что охотники рады гостям.
Зимовьё большое, разделённое на две половины — кухня со столом, плитой и спальня. В плите жарко горят дрова, в ведре, поставленном на плиту, сильно бурлит — мясо варится.
Виктор разглядел под лавками клетки с соболями и в восторге от увиденных зверушек умилённо воскликнул:
— Живые соболи! Чёрно-бурые красавцы! Как я рад вас увидеть! Блестят глазки и зорко смотрят! Глазастенькие! Сколько у вас их здесь?
Виктор не мог налюбоваться на красу Байкала. Вот какой ценнейший капитал страны в клеточках охотников!
— 100 зверьков у нас.. Забивать придётся, — с сожалением проговорил промысловик, выражая настроение всех охотников. Они закивали головами.
— Забить? — удивился недоумённо Быстров — Что толкает вас на это? 900 рублей на 300 меняете? Страна заинтересована в разведении ценнейшего зверька по всей тайге. Нужен соболь. На аукционах цены ломятся за шкурку соболя. А тут такое: с таким трудом пойманного зверька — убить. Скажите, что заставило вас замахнуться на живых соболей?
Промысловики молча стоят у клеток. Быстрову пояснил охотник:
— Мы план по добыче шкурок соболя выполнили. Отловили и живых. По рации нам из ГОХа приказывают: "Прекратить отлов живых соболей. Пойманных соболей забить. Приём живых соболей прекращён". Крепко ударили по охотникам. У нас соболи в клетках, а их, живых, не принимают У нашей рации кончилось питание. Мы указания принимаем, а от себя ничего передать не можем.
Таким сообщением Быстров был ошарашен. Таких красавцев с трудом поймали и надо их уничтожить! Нелепость какая-та! Что он может предпринять? Они ждут от него помощи. С какой надеждой смотрят на него! Что он, маленькая козявка, может сделать? Они надеются!
И Быстрова прорвало:
— Не понимаю! Кому в голову могло прийти такое? Ценнейшего зверька
убить! Уничтожать то, что в стране в большом дефиците?! А где-то не могут дождаться живого соболя! — всё больше и больше распалялся Быстров, и он обратился к охотникам : — Соедините меня по рации с ГОХом. Питание для рации привезли — можно разговаривать.
— После обеда переговорите. Уже ведро с мясом сняли с плиты.
Ведро, из которого валил пар, действительно стояло на полу посредине полутёмной кухни.
— Какой обед! — не успокаивался Быстров. — Я должен немедленно с ГОХом переговорить! Пока самолёт сюда летает, надо попытаться всё решить.
Настроили рацию. Установили связь с ГОХом, и Быстров начал резко задавать вопросы:
— Петров слушает? Говорит Быстров. Товарищ Петров, почему такое отношение к труду охотника? Не понимаете о чём речь? Легко выловить соболя? Вы догадались, о чём я хочу сказать? Так, Пётр Алексеевич? Почему вы губите заработок промысловика? Не нужен живой соболь ни Улан-Удэ, ни Иркутску? Срочно поставьте в известность Москву! У вас такая возможность есть. Переговорите с Москвой. Действуйте через райком, обкомы партии — в Нижнеангарск должен прибыть живой соболь. Нельзя убивать! Или такой подарок хотите преподнести перед выборами? Вы меня, наконец, поняли. Никто-нибудь, а вы за это несёте персональную ответственность!
Быстров выслушал оправдания начальника ГОХа и под конец сказал:
— Я понял вас Действуйте! Мы надеемся на положительное решение этого вопроса. Стремительно примите меры! Не знаю, как вы разрешите эту проблему, но мы доставим вам, вопреки вашему указанию, живых зверьков в Нижнеангарск и посмотрим, как вы выбросите золото на помойку. Поняли. Решайте. Спасибо. И ещё у меня. Есть возможность у вас сделать приятное для промысловиков: позвоните в РДК, пусть они пришлют двух-трёх эстрадных самодеятельных артистов. Мы организуем концерт охотникам, больше года оторванным от цивилизации. У вас есть полтора часа. на это. Клетки с соболями мы всё-таки вам пришлём на ваше усмотрение следующим рейсом самолёта.
От горячего разговора Быстров даже взмок. В голове у него — только живой соболь! Положил микрофон на рацию и спокойно сказал всем:
— Теперь можно и пообедать.
Распахнулась дверь зимовья и в кухню влетел охотник лет тридцати пяти. В полутемноте, впопыхах, он не заметил ведро на полу — со света в темноту зашёл, опрокинул ногой ведро с горячим бульоном и мясом. Но не бросился поднимать ведро, а свечкой вытянулся и ошалело громко, во весь дух проговорил:
— Там — бабы!!
Все охотники, толкая друг друга, обалдело бросились к двери. Дежурный, подняв опрокинутое ведро, последним выскочил на вольный воздух. За ним последовали лётчики и Быстров. "Чёрт возьми! — подумал Виктор. — из-за соболей забыл про женщин! Они, наверное, замёрзли!"
Охотники, остекленев намертво, стояли у зимовья и смотрели, как из самолёта спускается по лестничке жена молодого охотника, а он же первый увидел женщин, но не побежал к ним, а оповестил всех о прибытии нежданных гостей, с ней прилетела и его соседка, жена другого охотника. Ни один из охотников не бросился к самолёту — все окаменели от неожиданного явившееся к ним в тайгу чудо-видения. Пилоты смотрели на устроенную ими волшебную картину — появление женщин у охотников в таёжном краю, и, довольные своим сюрпризом, они широко без звука улыбались. Вышло всё естественно и необычно.
Шумная ватага, сопровождаемая женщинами, ввалилась в зимовьё. На
плиту поставили ещё ведро с мясом. Летчики пообедали и повели самолёт, загруженный пушниной, в райцентр. С ними договорились, что второй рейс они позволят полностью загрузить самолёт собольими клетками. Третьим рейсом улетят все, прибывшие к охотникам..
За обеденным столом шумные нескончаемые разговоры. Женщины испытали такое тёплое мужское вниманием в тайге, находясь вдали от дома, скорее всего, впервые познали такое приятное гостеприимство. У двух подруг было достаточно времени, чтобы рассказать промысловикам обо всех их домашних делах и о детях.
Поднимаясь из-за стола, Быстров объявил всем охотникам:
— Благодарим наших замечательных охотников за очень вкусный обед. Спасибо вам и от имени пилотов за превосходное мясо!
— Дикий олень — лучшее мясо в мире! — подсказали Быстрову.
— А теперь мы, — заявил председатель участковой избирательной комиссии с торжественным подъёмом, — приступим к главному мероприятию, которое мы должны провести. Это голосование в связи с выборами. Посмотрите: вот опечатанная маленькая урна. Я ставлю её на стол.
И Виктор поставил урну на пустой стол, убранный шустрыми женщинами.
— Все выходим на свежий воздух, — продолжил пояснение Быстров. —Избиратель получает бюллетень от меня и заходит в зимовьё. Здесь для него урна и два химических карандаша. Тайна голосования — прежде всего. Всё понятно? Вопросы есть?
— Вопросов нет — не первый раз голосуем, — был ответ от охотников.
Голосование прошло очень быстро. И Виктор сразу же объявил:
— Заходим в зимовьё. Я прочитаю вам лекцию о международном положении. Согласны?
— Это хорошо, — отозвался один из охотников. — Послушаем. Ничего не знаем, что происходит в мире.
При полной тишине Рассказывал Быстров о международном положении СССР. Он обстоятельно объяснил все происходящие события в мире — времени для этого было много.
Неожиданно запищала рация и подала позывные. От ГОХа по рации сообщение: "Проблема с соболями разрешена положительно, отгрузите клетки с соболями самолётом. Директор Северо-Байкальского ГОХ Петров". Такое известие охотники восприняли восторженно — нелёгкий их труд оценён достойно.
— Сегодня у нас настоящий праздник! Без выпивки все радостные, — заявил охотник из Нижнеангарска. — Исполнили гражданский долг и себя материально наградили.
— Кстати сказать, — сообщил Быстров, — я вам, на всякий случай, как медицинский препарат, подарю вам бутылочку спирта. Здесь вам жить ещё дней 20-25, домой дорога дальняя. Пригодится!
И охотник Василий отозвался на спиртовые подарки:
— Три бутылки на всех делить — это только мужиков раздразнить. А спирт может пригодиться. Сергей в сланцах загнал в расщелину соболя, никак не мог его выкурить оттуда. Пришлось сжечь куртку. Выманил! Километров 40 бежал на лыжах раздетый с живым соболем к зимовью. Пригодились бы грамм 120 спирта в зимовьюшке. Еле отогрелся! Ничего не заболел. Благодарим за хорошие подарки. Молодцы — нужный продукт нам доставили.
Прилетел самолёт, и его загрузили клетками, в них находились соболи.
— Сколько соболиных жизней спасли? — поинтересовался командир экипажа.
— Ровно 100! — ответил ему Быстров.
— Хороший заработок полетит! — Были одобрительные слова штурмана.
Двое эстрадных певцов районного масштаба 2 часа веселили охотников. Они исполняли под гитару современные песни. Хором пели и зрители. Перед концертом Быстров прочитал ещё одну лекцию — "В жизни всегда есть место подвигам".
Дружная семья охотников, эвенков и русских, довольная прилётом гостей, дружелюбно распрощалась с приезжими гостями.
— Это вам, Виктор Иванович. от всех охотников подарок — мясо дикого оленя.. Примите, пожалуйста.
— Это уж совсем лишнее, мужики. Я к вам не за мясом прилетал. Спасибо за заботу. А мясо оставьте для себя — вам здесь ещё долго жить.
— О нас чё беспокоиться? Мы не добудем для себя?
— Берите, пожалуйста..
— Не обижайте нас.
— Разве можно отговариваться от подарка?
— Мы же приняли ваш дар. Да ещё какой! Может до осени в зимовье пролежать и не испортится.
Неудобно брать мясо, но не сумел Виктор убедить охотников, чтобы не отоваривали его. Стиснув зубы, сказав им "спасибо", придерживая правой рукой мешок за плечом, а левой рукой подмышкой сохраняя миниатюрную урну для голосования, поднялся по трапу в самолёт Быстров.
С такой поклажей он пойдёт по улице райцентра. "Обогатился. Зачем они придумали этот подарок? Так всё шло исключительно великолепно, а под конец смазалось. А охотники — молодцы! Не притронулись к спирту. Их 17 да нас прилетело к ним пятеро. Всем — по 25 грамм спирта. Хватило бы! Угостились бы. Правильно, оставили про запас. Близко нет селений с медпунктом".
Загудел мотор, закрутился пропеллер. Самолёт плавно заскользил по снежной глади озера и, чуть качнувшись, врезался в воздух. Два круга над озером. Два прощальных взмаха крыльев. Сибирские охотники не отрывали глаз от самолёта и прощальными взмахами рук провожали его до тех пор, пока он не набрал высоту. С октября промысловики не видели цивильных людей, да и друг с другом в таёжной глуши не встречались Неожиданное прибытие гостей для них — большая новинка, радость.
При шуме мотора трудно разговаривать, поэтому пассажиры примолкли.
Под гудение самолёта Быстров в раздумье рассуждал. Удачным получился экспромт с женщинами и прилёт самодеятельных артистов! Могло бы великолепнее получиться, если бы он накануне полёта всё бы детально обдумал. ГОХ доставил промысловикам заранее на аэродром боеприпасы, часть продуктов и аптечки. Почему медики не посетили охотников? Зачем держать в секрете вылет самолёта в охотничье угодье? Разве плохо, если бы каждая семья передала письмо и небольшой гостинец весом 3-4 килограмма. У каждого охотника семья, есть дети. Быстров летел к ним впервые, но ежегодно выборы, и летит к ним выборный самолёт. На пленумах и сессиях в районе беспокоятся о выполнении планов по добыче пушнины, а позаботиться о главной фигуре промысловой отрасли почему-то забывают. Даже не подумали, что надо выслать охотникам газеты? Где твоя голова, Виктор, была? У тебя столько званий: член обкома комсомола, член бюро райкома партии! Ты бы сделал, и по твоей тропе другие бы пошли. Обрадовался, что полетишь к охотникам и не поитересовался, загружен ли самолёт. Догадался прихватить в полёт женщин, и запомнится им твой эскспромт. Малая агитбригада, а веселья на два часа! Что ещё можно было предоставить охотникам? Думать надо, Витя, думать! Будь более полезен для других. Вот и расскажи об этих жгучих проблемах, когда соберутся на свои заседания члены райкома партии и депутаты райсовета. "Обязательно выступлю, чтобы пух с них летел!" — сделал вслух зарок себе Виктор.
Остаться бы у охотников, хотя бы на ночь. Поговорили бы, рассуждал Быстров. Многое бы узнал про охоту на соболей. Интересно, всех соболей, какие попадаются на закреплённом участке, убивают или оставляют соболюшек на расплод. Почему не оставить на своём участке? По следу охотники могут определить, мужичок прошёл или самка, да и по помёту узнают. Оставь соболюшку, она даст приплод. Осенью от неё уже 4-5 соболят, пригодных для отстрела. Если же урожай на кедровые орехи, то и рождается больше соболят. Почему об этом не говорят. Спрашивают, выполнил ли план. Но никогда никто из руководителей района и хозяйств не полюбопытствуют, какой предполагается урожай на соболей в предстоящую осень. Собрали бы районный слёт охотников и повели бы разговор, как умножить число соболей Есть Баргузинский заповедник, позволяющий сохранять и увеличивать число ценнейшего зверька.. Можно иметь районный соболиный заказник? Какое мнение у промысловиков? Ни в одном отчётном докладе райкома и райисполкома не упоминается, сколько охотники района добыли за сезон шкурок соболей и сколько выловили живых особей. Военная тайна? О рыбе много трезвонят, а о возможности заготовки пушнины молчат. В чём причина? Стоимость пушнины, добытой в районе, перекрывает стоимость выловленной рыбы. А о стоимости пушнины на аукционах вообще речь не ведётся. Какое-то наваждение! Кто препятствует?
Что бы ты, Быстров, сделал? Разворошил бы устои старины, которые идут из древнейших времён, — охотник-промысловик должен сам о себе заботиться. Поставил бы две задачи. Первое. Устроить уютный быт охотникам. Состряпал бы две-три бумаги для Москвы. Москвичи представляют, как при 50-тиградусном морозе спать на снегу? Пояснил бы, что на всех охотничьих участках должно быть добротное зимовьё с баней. Один раз в месяц, но в нём бы переночевал охотник и вымылся бы в бане. Нужна стране пушнина в обмен на золото — стройте хорошие зимовья. Два-три раза за сезон поставлялись бы самолётом боеприпасы, кое-что из одежды, медицинские лекарства, продукты и газеты. С охотниками района посоветовался бы, что нужно сделать, чтобы возросло пушное богатство, можно ли содержать соболя в клетке.
— Стоп! Прилетели! — воскликнул Быстров, выйдя из задумчивости.
Все пассажиры покинули самолёт.
Виктор из аэропорта зашёл не на работу, а на свою квартиру — не идти же ему в райком с мешком. На квартире встретила его старушка-домовница. У Котовых неожиданное прибавление. Неожиданно для Быстрова Марию Георгиевну уложили в больницу. Что с ней случилось? Крепкая по здоровью женщина. Даже грипп к ней не пристаёт. Заболела? Несколько месяцев назад беспокоилась, не рак ли у неё. Узнаёт Виктор: Мария Георгиевна родила девочек-двойняшек. Всё разрешилось, к радости всех, благополучно. Чуть больше месяца побыла в декретном отпуске и — на работу. Но девочки малы. Отыскали нянечку. Днём она водится, а на ночь уходит к себе. Добродетельная эвенка. Любит она шутить. Стоило Быстрову сказать, что почему-то Мария Георгиевна долго не могла распознать, что она в положении, нянечка выразила своё отношение к этому: "Думала, рачок, рачок-дурачок, а тут сразу двое".
Ей, домовнице, передал Быстров охотничий подарок Впервые из поездки он возвратился с поклажей.
— Свари, пожалуйста, мясо. Хороший ужин получится.
— Чё варить? Мало варят! — с упрёком ответила она.
— Вари столько мяса, сколько хочешь.
— О-о, тогда давай, — и приняла от него мешочек с мясом.
Вернулся Быстров на квартиру только в 11 часов вечером — пробыл на репетиции в ДК. Котовы не спали. В кухне за столом сидели хозяин, хозяйка и Наташа. Девочки-двойняшки спали. Очень спокойные дети. Не услышишь их плача. Скорее всего, Котовы, сидя за столом, ожидали Быстрова. Виктор снял с себя верхнюю одежду. Он проголодался, поэтому у умывальника, тщательно моя руки, спросил:
— Как мясо? Понравилось?
— Поели с удовольствием. Вкусное мясо. Эвенка много наварила, — за всех ответил Александр Павлович.
— Плотно поужинали, — добавила с полным великодушием Мария Георгиевна. — Сытный ужин получился
Быстрову надо обязательно съязвить.
— Мария Георгиевна говорила, что медвежатину не ест.
— Медвежье? Правда? — насторожилась она. — Но не было никакого запаха! Как так?
— Обязательно должен быть запах? Мы ехали на теплоходе, в ресторане ели котлеты, приготовленные из мяса медведя. Никто из нас не почувсвовал медвежатину. Молодой медведь был, как нам потом сказали, — дополнил Александр Павлович. — Охотники для себя не будут убивать старого медведя.
После слов Александра Павловича Мария Георгиевна уверовала: её накормили медвежатиной. Она спешно встала со стула и быстрыми шагами направилась к плите. Взяла большую кастрюлю с мясом и понесла вываливать медвежатину в помойное ведро. Виктор не до. конца вытер руки, отбросил на гвоздь полотенце и взял кастрюлю из рук хозяйки.
— Мария Георгиевна, — обратился он к ней, — не спешите. Я же ещё не ужинал!
Она отдала ему кастрюлю. Котовы ушли в свою комнатку спать — время приблизилось к полночи. Виктор ужинал один.
Утром Виктор встал рано, сразу же после шести часов — он не любил залёживаться на постели.. На кухне уже гремела посудой Мария Георгиевна Он, пройдя в кухню, был удивлён её бледным видом.
— Мария Георгиевна, что с вами? Заболели?
— Ой, не говорите, Виктор Иванович, всю ночь из-за этой медвежатины маялась. Рвало меня.
— Мария Георгиевна, медведи спят в берлоге. На них весной, когда отощали в спячке, не охотятся. Я привёз мясо дикого оленя, дивный деликатес. Пошутил, извините меня. Не думал, что вы так воспримете. Простите.
— Правда, мясо оленя? Я же остатки хотела выбросить из кастрюли. Как мне легче стало! Саша влез в разговор: молодой медведь не пахнет. Я и поверила. О берлоге не подумала. Я налимов летом не ем. Они к утопленникам присасываются.
Не предполагал Виктор, что шутливая глупость так может подействовать. Вспомнил он рассказ Александра Яковлевича Ключерёва. Коренной житель, за свою жизнь познал кухню бурят и эвенков. "Казалось, меня, — откровенно поведал он, — уже ничем не удивишь. Так я о себе думал. А в жизни по-иному выходит. Заехали мы осенью у Томпы на рыбалку в воскресный день. Много удочками наловили омуля, да и сетушку одну ставили. Вечером на рожне десятка два омуля приготовили. К нам присоединился охотник Он убил медведя и в ведре сварил мясо. Ещё спросил меня: "Александр Ильич, будешь медвежатину есть?" — "Разумеется, — говорю ему, — не откажусь. Поем, спасибо тебе скажу". Он мне кусок медвежатины отвалил. Хорошо сваренное мясо мягкое и вкусное. Наелся досыта. Спрашиваю охотника: "Большого медведя добыл?" — "Не медведя, — говорит, — а медведицу. Я в сарае её обдирал, там и висит. Сходи посмотри". С дуру пошёл поглядеть. Открыл дверь сарая. Весит туша распластанная. Передние и задние лапы висят, а грудь — точно, как у женщины. Я скорее захлопнул дверь сарая. Мне показалось, что я увидел распластанного человека. Как начало меня рвать, как полетело у меня изо рта — не могу удержаться: всё, что есть у меня из пищи внутри, выскакивает безостановочно. Аж голова закружилась. Всего меня выпотрошило. С той поры на медвежатину я глядеть не могу".
"Вот, — рассудил Быстров, — на пожилого мужика медвежья туша подействовала. Он же продолжительное время проработал заведующим райфо В командировках где он только не ночевал, десятки раз квартировал у эвенков — под старость лет не выдержал. На мнительную Марию Георгиевну легко подействует. Помнил же рассказ Ключерёва, а не подумал, как подействует на неё его сообщение. Выборный подарок принёс столько переживаний Котовой из-за любителя шуток .
Суббота. Последний день до выборов депутатов в местные органы власти. Быстров, чтобы быть бодрым весь воскресный день, лёг спать в 8 часов вечера, зная, что в ДК, на избирательном участке, дежурит ответственный товарищ. Там будет полный порядок. Однако в постели провалялся 3 часа, а заснуть не смог.. Решил, что он, обеспокоенный предстоящими делами, всё равно не уснёт Чем маяться на кровати, лучше пробыть ночь на участке. Встал. Побрился и умылся. Выпил стакан сладкого холодного чая, удовлетворившись хлебом с маслом. В полночь Виктор был уже в ДК. Дежуривший товарищ идти домой отказался —такой же беспокойный, как и Быстров. Проговорили всю ночь.
За полчаса до начала голосования все члены комиссии были на месте. Заранее распределили обязанности, и каждый знал, что предстоит ему выполнять в воскресный день. Быстров поздравил всех с днём выборов, пожелал успехов всем членам участковой избирательной комиссии и предупредил:
— Как появится на участке китаец, немедленно мне сообщите.
К началу голосования много подошло избирателей. Потоком шли они в первый час голосования. Однако и к 10-му часу не появился ни один китаец. В чём дело? Они же аккуратные граждане. Наконец, сообщили Быстрову
— Один китаец получил бюллетень.
Когда избиратель-китаец опустил бюллетень в урну, Быстров подошёл к нему и сказал:
— Поздравляем вас с днём выборов, уважаемый товарищ! — На его приветствие китаец улыбнулся и закивал головой. — Помогите, пожалуйста, нам. Вы всех китайцев, проживающих в Сухом Молоконе, знаете?
— Моя знае, — ответил он и кивнул головой.
— Пройдёмте, пожалуйста, к столам. Посмотрите списки: кто из китайских избирателей заболел или уехал.
Ему подали 2 листа. Он долго перечитывал фамилии и, наконец, сказал:
— Моя такая китай не знае.
Вот так помог! Они между собой не зовут друг друга по фамилиям, которыми наделил их начальник паспортного стола! Клички? Прозвища? Узнать бы, как они кличут друг друга? Дежурный член комиссии у избирательной урны подвёл ещё одного избирателя-китайца.
— Она знае, — сказал первый китаец, указывая пальцем на второго.
— Дуся знае, — отнекался второй избиратель-китаец — Зена Дуся!
Подошла женщина. Её полушалок с большими алыми розами, подчеркивал, что у неё праздничное настроение..
— Кому я понадобилась? — бойко спросила женщина и переговорила с мужем по-китайски. — Знают ли о выборах? Известно. Агитаторы у нас были. Придут все до обеда. Не беспокойтесь. Вчера обо всём договорились.
"Болван! — выругал себя Виктор. — Жёны-то у них русские, и дети учатся в школе — могли бы помочь в разборе фамилий, а я беспокоился, как к ним подойти. Урок хороший". Проблема с китайскими избирателями отпала..
К 11 часам все китайцы Сухого Молокона проголосовали.
Томительно долго шло время с 19 часов. Все избиратели, значащие в избирательных списках, приняли участие в голосовании. Но участок закрыть нельзя, хотя ночью никто не прилетит. В 24 часа начали подсчитывать голоса. Быстров первым доставил протоколы по итогам голосования в окружные избирательные комиссии.
Выборами у Быстрова не завершились дела по советскому строительству. Через год, находясь в командировке, он неожиданно получил в Куморе радиограмму: окружная избирательная комиссия просила его дать согласие баллотироваться кандидатом в депутаты районного Совета по 33-му избирательному округу. Никто до этого с ним на эту тему не разговаривал. С чего бы это? Хотят привлечь к работе Совета молодёжь? Виктор рассудил: через 4 дня он вернётся из командировки и выразит своё отношение к просьбе окружной комиссии. Подумав, изменил мнение. Согласие запрашивают радиограммой. Значит, им нужен срочно результат. Пошел на почту и подтвердил радиограммой своё согласие баллотироваться кандидатом в депутаты районного Совета.
На 1-ой сессии Виктора Быстрова избрали председателем постоянной комиссии по культуре и спорту Северобайкальского районного Совета депутатов трудящихся. По своим масштабом работа знакома Быстрову. Постоянная комиссия — как и исполком, самостоятельный орган и подчиняется только Совету. Но как собрать депутатов, входящих в этот орган? Работают депутаты в пятидесяти и в двухстах километрах от райцентра, к которому нет регулярного сообщения. Личного или служебного транспорта у депутатов нет. Лучшая возможность для проведения заседания комиссии — тот день, когда проводится сессия районного Совета. Обычно сессия Совета назначается на 14 часов. Депутату надо в 1-ой половине дня приехать в райцентр и явиться до обеда на заседание постоянной комиссии. Но у депутата возникали производственные или личные проблемы, которые ему предстояло разрешить в райцентре. Ограниченное время нервировало Быстрова: то депутат опоздает на заседание комиссии, то вообще не явится. Заслушивать приходилось чаще всего заведующих народного образования и культуры, директоров Дома культуры и школ райцентра.
В полной мере работа постоянной комиссии по образованию, культуре и спорту Виктора Быстрова не удовлетворяла. Он стремился к живой жизни и не любил сухие заседания, а их набиралось очень много. В квартале 70-73 рабочих дня, 22 раза непременных заседаний: пленумы райкомов партии и комсомола, сессии райсовета, дважды в месяц бюро и заседания исполкома. Ко всему следует прибавить ещё различные собрания, совещания — угореть можно от бюрократизма. Хорошо, что обком ВЛКСМ не требовал проведения бюро 2 раза в месяц. А ведь было мнение: нет заседаний — нет работы. Важна отдача от них.
Виктора Быстрова интересовали проблемы демократии — право народа руководить обществом и вмешиваться в жизнь. Строго соблюдались всегда своевременные выборы партийных и государственных органов, а также и комсомола. Такого строгого контроля сверху за колхозными выборами не было, Но колхозные отчёты и выборы проводились всегда в срок. Выступить на таких выборных заседаниях мог любой гражданин. Все критические замечания учитывались и ставились задачи их выполнить и не допускать в дальнейшем подобных промахов. В результате активного участия масс трудно было пролезть лодырю, пустобрёху, любителю разжиться за счёт чужого труда. Алкоголику, любому, неустойчивому в моральном отношении, дорога — быть избранным — закрыта. Глас народа был строгий.
Широкого развития не получили избираемые ревизионные комиссии. Их деятельность сосредотачивали на счётных делах, а их надо было подключать и кадровым проблемам, к капитальным делам. А у Советов и ревкомиссий не существовало. Жили от выборов до выборов. Требовался контроль рядовых граждан. Партийный нажим был, потому что не всегда проводил умно политику ответственный представитель. Всё-таки в выборной политике было немало топтаний на месте, а требовалось развитие демократии.
Жизнь продолжапась. Трудовые победы радовали всех. Фурор произвёл в мире ё-ый советский спутние. В адрес "Комсомолбской правды" райком ВЛКСМ направил поздравительную елеграмму учёным.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Виктор Быстров вынашивал планы по проведению массовых мероприятий.
Ему требовалось поделиться со старшими товарищами. Такой контакт он находил в редакции районной газеты "Красный байкалец".Это был орган Северо-Байкальского райкома КПСС и аймсовета депутатов трудящихся, выходящий два раза в неделю на двух полосах. Ручной набор. Строчку набирали наборщики по одной буковке. Тираж газеты колебался: то выходило 300, то 800 экземпляров
Типография и редакция размещались в небольшом домике с узкими окошечками. Проходишь в полутёмную комнату, где работали печатник и наборщики, и попадаешь в редакционную комнатку. В ней — канцелярский стол. с восточной стороны сидел редактор, с западной — литсотрудник.
Условия для работы рабочим типографии и сотрудникам редакции, прямо сказать, аховские. Хотя Быстров часто заходил в редакцию, он ни разу не встречался в этом помещении ни с 1-ым секретарём райкома партии, ни с председателем райисполкома. Евгения Петровна Сороковикова, работая заведующей отделом пропаганды, потом секретарём райкома партии, заведовала и особым органом — Лито. Было такое "Лито", осуществлявшее контроль за печатными изданиями, чтобы не оглашали тайны.
Первый раз Быстров зашёл в этот домик и был поражён: за столом сидел Башаров и вслух бубнил, читая газетный материал по слогам. При ручном наборе ненужная буква могла легко попасть в слово. Приходилось перед печатаньем не просто читать, а вычитывать каждое слово, что и делал Василий Васильевич. Директор и — вдруг редактор газеты. Чудеса! Коли редактор знакомый да ещё языковед, то Виктор стал частенько проведывать редакцию газеты. Он изредка писал передовицы на комсомольско-молодёжные темы. Высветилась в газете его сатирическая заметка "Говорят, говорят" в серьёзной обработке литсотрудника Фёдора Васильевича Клеймёнова. В отделе соцобеспечения даже разразилась дискуссия по поводу сатирической заметки о сплетниках.
— Кого он имел в виду? — вопрошала азартно у служащих социального отдела инспектор Ольга Мыльникова.
— Тебя, Оля! Тебя! — подсказал ей Костя Коренев.
— Вот болтун! Болтун! — возмутилась Мыльникова.
— А чья школа, Ольга? Чья школа? — парировал ей Константин.
Иван Дураков, сидя в отделе, наблюдал за их вздором и от всей души смеялся — в точку попал газетный материал.
Вскоре Быстров понял: делает газету один человек — беспартийный литсотрудник Фёдор Васильевич Клеймёнов. За много лет он самостоятельно освоил профессию журналиста. Готовит, редактирует материал для выпуска. Он макетирует газету и читает первые оттиски полосок. Редактор решает, какой материал снять с полосы, а какой оставить. За редактором — окончательная читка полос и его подпись, разрешающая печатать газету. За ним, редактором, остаётся спор с заведующей литературным отделом. Она призвана следить, чтобы газета не высветила какую-нибудь тайну. Каждый раз её, тайну, она не находит, но привяжется к какому-нибудь слову, что не входит в её компетенцию цензора, спорит с редактором и не ставит на газете свою подпись, а без её подписи нельзя печатать газету. Поздним вечером печатнику приходилось выпускать газету..
Редактор часто уходит на заседания. Оставаясь с Клеймёновым наедине, Быстров беседовал с ним на литературные темы — отдушина для его души. Настойчиво искал Виктор среди молодёжи, кто бы, хотя бы для себя, увлекался творчеством. Никого, кроме Фёдора, так и не нашёл.
Такую же роль, как и Башаров, выполнял редактор Гавриил Тихонович Ганюгин, тихий, скромный человек. Он всегда ниже травы, тише воды, а это вредно для газетчика — чаще всего от журналиста требуется острый материал на местную тему, а он никого не трогал.
У редакции не было своего транспорта. Фёдор Клеймёнов был привязан к
столу. Редакторы невыездные, непишущие. Вся нагрузка — на Клеймёнова. Не появлялись интересные репортажи с колхозных собраний, не давали беседы с рыбаками, охотниками. Редакция газеты к себе на беседу никого не приглашала, никому не заказывала материал. Не было у редакции активистов-селькоров. Не выступали в газете руководители хозяйств, предприятий. Но ко всем материалам, которые появлялись в районной газете, жители относились со всей серьёзностью.
Бюро райкома КПСС редакторов не заслушивало. Критические материалы, напечатанные в газете, на бюро не обсуждались. Это лишний раз подчёркивало литературный уровень руководителей райкома партии. Они не ведали, как можно подержать редакцию. После неожиданного выезда из района В. В. Башарова газету временно редактировали Н. Попков, Н. Ключерёв, М. Дробышева. .
Товарищ Виктора Быстрова Павел Косенко, работавший в районной газете, хотел обмениваться газетами. Но Виктор понимал, что это пустая затея — ничего поучительного не даст "Красный байкалец". Взвалили всё работу на одного Клеймёнова. Райком не находил такого редактора, который бы оживил газету.
Вся эта тягучая неопределённость с газетой тянулась до тех пор, пока обком КПСС не направил в район нового редактора. Прибыл из Баунта, из соседнего северного райцентра, эвенок Василий Егорович Доколев, довольно подвижный, общительный и развитой человек, любящий выпить, как и многие эвенки, но не во вред своей работе.
Василию Доколеву предстояло на самолёте прибыть в Улан-Удэ, а затем прилететь в Нижнеангарск. Василий Егорович как истинный эвенок выбрал таёжный маршрут. Он взял оленей и привёз зимой в Нижнеангарск жену, тёщу и двух малолетних детей. Ни бездорожье, ни зимний мороз, ни безлюдье на длительном таёжном пути его не испугали.
Этим же маршрутом из Баунта в Нижнеангарск решили пройти летом на плоту московские любители туризма. Плот у них перевернулся. Туристы живыми выбрались на берег и потерялись в таёжных дебрях. Забили тревогу. Охотники искали туристов — безуспешно. Розыск москвичей с помощью самолёта дал результат нулевой. Отец одного туриста прилетел из Москвы. "Найдите единственного сына — ничего не пожалею". Весь месяц упорно искали туристов..
Наконец, с самолёта заметили в тайге фигуру человека. Сбросили ему провиант. Им воспользовался эвенок-охотник, его приняли за туриста. Он выпил весь спирт и завалился спать — гнус ему не страшен.Очнулся хмельным и увидел человека, бессознательно ухватившегося за ствол сосны.
Спасли туристов. Утопив в реке продукты и спички, в течение месяца они питались таёжными ягодами. Охотника-следопыта пригласили в Москву, и ему подарили баян.
Но можно ли сравнить два одинаковых маршрута: один летом с потерей юношей-туристов и зимний с поездкой всей семьёй редактора в течение нескольких дней и с благополучным прибытием?
Ему, Василию Егоровичу Доколеву, Быстров первому показал проект проведения районного фестиваля молодёжи, пояснив при этом:
— Районные смотры художественной самодеятельности убедительно раскрыли, что духовный запас молодёжи обширен. Надо переходить к большим мероприятиям. Страна готовится к проведению летом Всемирного фестиваля студентов и молодёжи в Москве. Мы можем провести фестиваль молодёжи в районе. Комсомольцы загорятся доброй идей. Как вы на это смотрите?
Доколев внимательно прочитал проект проведения фестиваля и оценил:
— Замечательно, Виктор Иванович! Такое развёрнутое мероприятие в районе впервые пройдёт. Это триумф! Много намечено.— Задумался и сказал: — Не на все мероприятия поставлены ответственные. Запиши меня. Я хочу поучаствовать в добром деле.
— За каким мероприятием вас закрепить, Василий Егорович?
Василий Доколев взял со стола листки и стал внимательно рассматривать намеченные мероприятия, задумался, затем сказал:
— На сдаче рапортов и на митинге я с удовольствием побываю. Речь для молодёжи приготовлю. На закрытии надо быть. Ставь меня. — Потом добавил: — 29 марта на Байкале притонение ельцовыми неводами. Берусь помочь — впервые проводится. Правда, я ничего не знаю об этих ельцовых неводах. Изучу.
—Там узнаете. Вы же рыбачить не будете.
—Записывай меня. Виктор Иванович. Интересуюсь: почему никто не задействован из райкома партии?
— Обращался. Говорят, заняты На три дня только инструктора Быкова отпустили. Он отвечает за трёхдневный шахматный турнир. Фёдор Николаевич Корытов сразу согласился. От исполкома есть представитель.
Всеми проблемами фестиваля заинтересовался Доколев. Одобрил, что этот обширный план фестиваля рассмотрят на пленуме райкома комсомола и предложил дать ему имя — "Мы славим труд".
— Виктор Иванович, на четырёх листочках план для рекламы не годится, — заявил редактор. — Отпечатать надо план в типографии.
— Василий Егорович, я обращался к райкому партии, мне сказали: "Типография — для выпуска газеты, а не для печатания объявлений".
— Пусть дуростью не маются. Отпечатаем. Готовь план.
На расширенном заседании пленума райкома ВЛКСМ рассмотрели вопрос о приведении районного фестиваля молодёжи "Мы славим труд". Выступающие с одобрением отнеслись к этому большому культурному мероприятию и в честь Всемирного Фестиваля молодёжи в Москве предложили летом провести ещё один районный фестиваль на берегу Байкала. Небольшая дискуссия возникла о примиальных: подарками награждать или деньгами. Поставили на голосование. Решили поощрять деньгами. Пленум утвердил комиссию по проведению фестиваля в составе 11 человек. Председатель комиссии — 1-ый секретарь райкома ВЛКСМ В. Быстров. Его заместители — редактор районной газеты В. Доколев и заведующий организационным отделом райкома ВЛКСМ В Елизаров. Названы и члены оргкомиссии. Из восьми человек утвердили состав судей. Виктор доволен был, что члены райкома активно обсуждали план фестиваля. Внесли немало интересных предложений. Так воодушевились комсомольцы новым делом, что записали в постановлении пленума провести молодёжный фестиваль в марте и летом на берегу Байкала. Обсуждали в первичных организациях, как подготовиться к фестивалю "Мы славим труд" и принять в нём активное участие. .
Впервые типография — работницы решили безвозмездно поработать —выпустила рекламную фестивальную листовку. В ней по дням и часам были указаны мероприятия, подготовляемые молодёжью, и фамилии ответственных товарищей. Сообщалось и о денежных поощрениях участников фестиваля. Райисполком выделил для награждений 5 тысяч рублей. Листовка завершалась призывом "Комсомольцы и молодёжь! Юноши и девушки! Принимайте активное участие в подготовке районного фестиваля — праздника молодёжи! Встретим фестиваль молодёжи новыми успехами в труде, учёбе, спорте, художественной самодеятельности! Все на фестиваль молодёжи!"
Проблем не возникало, потому что всё расписано: что, где, когда и кто ответственен. На подготовку время есть. Бурно пообсуждав, молодёжные коллективы принялись за репетиции, за тренировки. Всем сотрудникам райкома ВЛКСМ досталось работы через край, только успевай поворачиваться.
А молодой коллектив райкома комсомола сильно обновился. Началось со Стрекаловских — соединились в одну семью Саша и Груша. Фаину Ощепкову заменила Галина Макарова. Затем Галя Макарова вышла замуж за Антона Кетрова и уехала в Байкальск. Её место заняла Ала Петухова. Работала славно Алла Александровна. Она внедряла в школы отрядных вожатых комсомольцев с производства. Но и Алла Александровна вышла замуж. .Долго подыскивали девушку на должность заведующей школьным и пионерским отделом. С трудом уговорили отрядную вожатую Валю Ситникову. В обкоме не довольны — нужен учитель. Через год Валя выехала из района. Начала работать заведующей школьным и пионерским отделом Таня Иванова. А в орготделе целая череда смены работников: Коля Турчанинов, Серёжа Непомнящих, Таня Клочихина, Вадим Редикульцев, Володя Елизаров. Они все прошли через содержательные семинары обкома ВЛКСМ. Большинство из них, приобретя комсомольский опыт, в дальнейшем деятельно работали. Несменяемые в должности только 1-ый секретарь Виктор Быстров и машинистка Надежда Воронина
Многие комсомольцы занялись повышением своего общеобразовательного уровня через дневное, вечернее и заочное обучение. Начинали работать с семиклассным образованием, а потом получили высшее образование. Саша Стреколовский, получив среднее образование, переведён в райком партии, выехал потом на учёбу в Иркутскую ВПШ. Два деятельных комсомольца, председатели районной ревкомиссии комсомола Алксандр Алексеевич Воронцов и Николай Иванович Меньшиков начинали с заочной учёбы в техникуме, затем окончили институты. Валентина Власова, технический секретарь райкома партии, поступила в Иркутске на очное отделение юридического факультета
Казалось, Вадим Редикульцев закрепится в райкоме комсомола — у него
молодая семья: жена и маленький сын. Но он надумал осуществить свою мечту и отправил документы в Хабаровскую школу милиции — решил идти дорогой отца, погибшего на служебном посту, будучи инкассатором. Славный парень, умный, деловой, исполнительный и инициативный Пройдёт ли по здоровью в школу милиции? Сдал успешно приёмные экзамены и начал учёбу в школе милиции.
— Вадим, как твоё здоровье? Здесь тебя не допускали до соревнований! —
Быстров поинтересовался у него, когда он на каникулы прибыл в Нижнеангарск.
— Сам переживал. Распознают — отчислят. Проучился я полгода в Хабаровске. Насмелился и пошёл к врачу, рассказал ему. Проверили основательно — здоров.
Спорт вылечил? Или неверный диагноз здесь ставили? Успешно завершил Вадим первый курс. Приехал он на летние каникулы в Нижнеангарск и утонул на охоте. Осталась Мария Владимировна вдовой с сыном малюткой.
В секторе учёта и статистики тоже смена за сменой. Галю Бергель, поступившую учиться очно в Уланудэнский пединститут сменила Агрипина Георгиевна. Стрекаловская. "Семейным не надо работать в райкоме, — заявила Груша, — потому что командировки за командировками" Груша перешла работать заведующей районной библиотекой.
Следует отдать должное женской половине: работая в райкоме комсомола, ни одна не уходила в декретный отпуск — заранее переходили на другую работу — не желали, чтобы у райкома комсомола были помехи.
Кого же пригласить на работу в сектор учёта и статистики? Много молодых, но они без среднего образования. Пришёл из лесничества Юра Жёлтов со средним техническим образованием."Кадр! Под забором пьяный валялся!" — так он был встречен в райкоме комсомола. Впервые принят на работу в райком комсомола юноша с таким изъяном.
В лесхозе после получения зарплаты.— коллективная пьянка. От души угощали лесники восемнадцатилетнего молодого специалиста Борисоглебского лесотехнического техникума. Храбрился он. Но мог ли Юрий потягаться с закоренелыми лесниками? В райкоме комсомола он в полной мере остепенился. Потом его избрали 2-ым секретарём.
Была смена за сменой и 2-ых секретарей. После Груши избрали Людмилу Краснопееву. Умный, деловой товарищ. В работе добросовестна. Вышла замуж Людмила Ивановна за рабочего рыбозавода Сашу Кобелева и покинула райком комсомола. Кого же избрать 2-ым секретарём? Долго искали. Остановились на историке Верхней Заимки Дусе Семёновой. У неё высшее образование. Но уже идёт Евдокии Трофимовне 26-ой год. Любвиобильная девушка, а пары нет. Подступиться к Быстрову — это исключено. В сравнении с другими, она знала комсомольскую работу — до вуза работала в райкоме комсомола в Красноярском крае. В райкоме комсомола сразу же Дуся вошла в должность и добросовестно приступила к делам.
— Быстров ездит в командировку верхом на лошади, а мы ходим пешком. Почему бы нам не ездить верхом? — заявила бойкая Евдокия Трофимовна.
Верхом на лошади Дуся выглядела грациозно. Настоящая амозонка-воительница! Но и Семёнова тоже вышла замуж, за молодого инженера рыбокомбината Ермолина.
Большая сменяемость кадров не пугала Быстрова. Он умел всех новичков быстро подключить к делам, да и многие из приступивших к работе в первичных организациях считались активистами, и работа райкома ВЛКСМ проходила слажено. От райкома партии нареканий не поступало.. Новый сотрудник сразу же включался в работу. Успешно занимались общественными делами члены ВЛКСМ в первичных организациях. Пленум райкома комсомола обязал провести молодёжные фестивали в каждом посёлке. .Поэтому Быстров уверен был, что первичные организации сумеют многое сделать для проведения районного фестиваля, раскрыв свои творческие силы в делах первичек..
В подготовке к фестивалю дел уйма. Выбрано удачно время — с 23 по 30 марта, с субботы до субботы включительно. Учителя и учащиеся, основные идеологические сподвижники, на весенних каникулах, так что успех обеспечен.
Быстро подкатилась последняя декада марта. Прибыли в Нижнеангарск участники районного молодёжного фестиваля. Чётко сдали рапорты секретари первичных комсомольских организаций.
Вся подготовка проходили по плану — организованность на высоте. Лишь
беспокоило участие рыбаков в соревновании. Пришлось приложить усилия 1-му секретарю Виктору Быстрову и заведующему организационным отделом Владимиру Елизарову по привлечению рыбаков из колхозов и рыбокомбината в фестивальном соревновании. Позвонил в хозяйства Доколев. Всё уладилось.
И вот начало районного фестиваля молодёжи. В 17 часов состоялся молодёжный митинг. Приветствовали юношей и девушек 1-ый секретарь райкома ВЛКСМ В. Быстров, редактор районной газеты В. Доколев, главный ветврач района М. Овчаренко, секретарь первичной организации колхоза имени Калинина Л. Кузнецова. Подняли флаг фестиваля. На митинге присутствовало много людей, не только молодёжь, но взрослые пришли. Вечером в ДК организованно прошёл костюмированный бал. Иван Пыхалов и секретарь комсомольского комитета рыбокомбината Юрий Шангин, баянист на общественных началах, подготовили интересные аттракционы, игры. Весёлый тёплый вечер завершился в полночь. На следующий день участники костюмированного бала подробно обсуждали, как увлекательно прошёл вечер.
В последующие фестивальные дни впервые провели слёт молодых рыбаков, выставку народного творчества, смотр художественного слова, конькобежные соревнования юношей и девушек на двух дистанциях.
Спортивные соревнования проводились в 1-ой половине дня. Прошли лыжные бега, лыжная эстафета, соревнование стрелков, боксёров, смотр гимнастов. Шахматный турнир длился три дня. Усердно поработали в течение 4-х дней судьи: В.Рябчиков, Б. Пахутов, М. Овчаренко, П. Александров, Г, Быков, Д. . Намсараев, А Самарин. Они чётко и добросовестно судили..
Во второй половине дня, ближе к вечеру, демонстрировались культурные мероприятия. В РДК проходили вечера музыки, песни, смотры танцевального искусства, одноактных и многоактных пьес и вечера отдыха. Культурному досугу во время фестивальных дней приложили немало сил, усердия и смекалки комсомольские активисты Юра Шангин и Зоя Жданова. Весомую лепту внесли в весёлый и яркий фестиваль В Елизаров, Ю. Желтов, П. К. Судьин, Ф. Н. Корытов, П. Павлицкий и Ипполит Макеевский.
Быстров считал, что посмотреть соревнование рыбаков придёт мало болельщиков. Что увидишь? Бесчисленное число раз смотрели, видели и перевидали множество коллективных рыбалок. А тут ещё надо шагать километра два. Но ошибся Виктор.
Пятница объявлена днём труда. В четверг 5 рыболовецких бригад на обширной ледяной площади Байкала, перед Догарами, выбрали места для ловли рыбы. К вечеру каждая бригада вручную выдолбила лунки.
Начало соревнования по лову рыбы 29 марта в 8 часов. Каждая бригада должна сделать 4 притонения. За час до начала соревнования на льду уже более ста болельщиков, любителей рыбной ловли. Любознательность взяла верх. Назойливые болельщики проверили все лунки и снасти. У них разгорелся интерес: чья бригада победит, сколько выловит рыбы? Главный судья у рыбаков — Василий Егорович Доколев. Он разрешил участвовать в соперничестве болельщикам. У каждой бригады нашлись земляки, родственники, знакомые. Бригадиры не всех допустили к сетям — многих оставили в резерве. Рыбаки и болельщики с нетерпением ждали команду.
С безоблачного неба льются солнечные лучи. Они в марте ослепительно отражаются от белоснежного льда, усиливая свет так сильно, что приходится прищуриваться. Многие болельщики надели тёмные очки.
Подан сигнал. Чёрные фигуры на люду закопошились, словно муравьи на сладком явстве. Болельщиков всё больше прибывает на лёд. Напряжение возрастало: что же даст 1-ая тоня, сколько рыбы вытащат невода? После 2-го захода привезли на грузовой машине пару весов с площадкой. В результате 1-ое место завоевала бригада рыбокомбината, затем — колхоза имени Калинина. 3-го места удостоилась бригада колхоза "2-ая пятилетка". Это было единственное мероприятие, которое не награждалось денежными призами, а вручили на торжественном вечере грамоты райкома ВЛКСМ.
В субботу, 30 марта, состоялось в переполненном зале ДК в 15 часов торжественное закрытие фестиваля. Подвели итоги. Вручили премии. Утвердили делегатов на республиканский фестиваль. Комсомольские активисты Лидия Кузнецова, Зоя Жданова, Михаил Овчаренко, Юрий Шангин опустили фестивальный флаг. А в 20 часов в районном Доме культуры состоялся заключительный концерт участников фестиваля.
Районный фестиваль молодёжи "Мы славим труд" — это первая проба сил молодёжи. Каждая первичная комсомольская организация что-то подготовила — обычно концертный номер.. Каждое мероприятие посвящалось Всемирному фестивалю студентов и молодёжи, который должен был пройти летом 1957 году в Москве. Небольшие молодёжные коллективы в таёжном краю, но они шли в ногу с молодёжью страны. Секретари первичек доложили райкому ВЛКСМ.
Н. Черных:: "Комсомольская организация колхоза "2-ая пятилетка" 25 февраля провела фестивальный вечер художественной самодеятельности".
Т Нечаева: "Комсомольцы колхоза имени Ленина 15 марта подготовили и провели фестивальный вечер песни".
Ф. Бочаров: "Комсомольцы колхоза "Победа" 20 марта организовали в селе Байкальское фестивальный вечер отдыха. Прошёл конкурс артистов нашей художественной самодеятельности. Проведены лыжные гонки на 5 и 10 километров.. При многочисленных болельщиках непосредственно участвовали в празднике 64 юноши и девушки". .
В Верхней Заимке комсомольцы колхоза имени Молотова назвали свой праздник — фестиваль колхозной молодёжи. В сельском клубе жители с увлечение просмотрели конкурсы чтецов, танцоров, певцов. Активное участие принимала молодёжь в лыжных гонках, стрельбе и в шахматном турнире. Первое место в соревновании по лыжам среди юношей занял комсомолец Владимир Новолодцкий на дистанции 10 километров. Он уложился во время 1-го лыжного разряда
Л. Кузнецова: "Комсомольцы колхоза имени Калинина организовали выставку прикладного искусства эвенков.
Ю. Шангин: Члены ВЛКСМ рыбокомбината в 1956 году участвовали в 4-х лыжных и пяти стрелковых соревнованиях, в двух шахматных турнирах. Совершили лыжный поход в улан-Удэ. Подготовили концерт художественной самодеятельности. .
Районный фестиваль "Мы славим труд" — это огромнейшая работа комсомольцев от всей души.
Перед республиканским фестивалем в район поступили лотерейные билеты Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве, выпущенные впервые в стране по инициативе ЦК ВЛКСМ. На большую сумму денег предстояло комсомольцам распространить лотерейные билеты в районе. Успешно справились с этим поручением северобайкальские члены ВЛКСМ. Лидия Кузнецова, секретарь комсомольской организации, трижды запрашивала, чтобы выделил райком ВЛКСМ для Уояна дополнительные лотерейные билеты. Все лотерейные билеты, отпущенные на район, успешно распространили члены ВЛКСМ. При розыгрыше лотереи северобайкальцам не достались большие призы, но интерес к лотерее был большущий.
Впервые в честь Всемирного фестиваля молодёжи комсомольцы-учащиеся совершили лыжный переход Куморы-Нижнеангарск.
Помимо районного фестиваля "Мы славим труд" райком ВЛКСМ организовал районный фестиваль школьников "Люби трудиться". Фестивальные праздники прошли в каждой школе. Немало организаторских способностей, труда вложила заведующая отделом пионеров и школьников Татьяна Ивановна Елизарова в проведении фестиваля школьников. Семинары со старшими пионервожатыми, секретарями ученических комсомольских организаций оказали плодотворное влияние на интересные и увлекательные школьные праздники. Развернулось тимуровское движение. От каждой школы прибыли представители школ. Сдали рапорты секретари комсомольских организаций и председатели совета дружин секретарю райкома ВЛКСМ.. Поднят флаг фестиваля "Люби трудиться". 338 учащихся со знамёнами и транспарантами под звуки духового оркестра прошли по всем улицам Нижнеангарска . Весь день проходили спортивные соревнования, увлекательные мероприятия в районном ДК.
юношей и девушек.
Мартовский районный фестиваль молодёжи явился прелюдией летнего
фестиваля в райцентре. Разгорелся интерес такой, что фестивальный порыв не иссякал. Летом фестивали организованно прошли в каждом посёлке. Проводились спортивные состязания, выступления художественной самодеятельности и другие добрые дела перед новым районным фестивалем в райцентре..
Примером для всех явилась первичная комсомольская организация колхоза
имени Калинина. Развернулся организаторский талант Лиды Кузнецовой, её инициатива и напористость в осуществлении добрых дел. Её требовательность и душевный подход к комсомольцам сыграли важную огромную роль в сплочении молодёжного коллектива. Впервые в эвенкийском посёлке Уояне комсомольцы самостоятельно организовали праздник эвенкийской молодёжи. На травянистой лужайке подвели итоги производственных достижений юношей и девушек. Впервые в посёлке состоялись спортивные состязания. Провели лёгкоатлетические соревнования: бег по пересечённой местности, прыжки в длину Уояна организовали заплывы на стружках. Прошёл конкурс плясунов. Завершили праздничество большим концертом художественной самодеятельности. Артисты выступали в национальных костюмах. Население посёлка активно участвовало в молодёжном фестивальном празднике.
Комсомольцы провели содержательный праздник и продемонстрировали, как умеет отдыхать эвенкийская молодёжь.
Хорошо подготовили Фестиваль в селе Кумора. Секретарь комсомольской организации колхоза имени Сталина К. Кудрявцев доложил райкому ВЛКСМ:
— В честь молодёжного фестиваля в Москве мы объединили силы колхозной, учительской и территориальной комсомольских организаций и поработали в колхозе имени Сталина: ловили рыбу, гребли сено, пололи сорную траву на колхозном огороде. Объединенными силами дали большой концерт в сельском клубе. Перед зрителями отметили работу наших активистов.
Фестивальные праздники под девизом "Люби трудиться " прошли в каждой школе. В райцентре 338 комсомольцев и пионерров с флагами и барабанами под музыкальные звуки духового оркестра прошли торжественно по улицам Советской и Партизанской. В торжественной обстановке секретари первичных комсомольских ученических организаций и председатели совета пионерских дружин сдали рапорты о проделанной работе секретарю райкома ВЛКСМ и подняли фестивальный флаг. В школах прошли фестивальные торжества. В проведении фестивального праздника отличились комсомольцы Куморской средней школы. Впервые в районном масштабе группа учащихся совершила двухсоткилометровый воднопеший поход Кумора-Нижнеангарск.
Виктора Быстрова раздражала инертность райкома партии к проведению мартовского районного фестиваля — не ощутил помощи райком комсомола от отдела пропаганды и агитации. И Виктор решил не информировать райком партии о подготовке к следующему фестивалю. В комсомольских организациях члены ВЛКСМ самостоятельно вели тренировки спортсменов по лёгкой атлетике и стрельбе, проводили репетиции самодеятельных артистов.
Секретарь райкома ВЛКСМ Быстров прилагал вместе с сотрудниками аппарата все усилия для выполнения наказа членов райкома о проведении содержательного и интересного летнего молодёжного праздника.
Первое, что нужно было совершить, — это определить место, где пройдёт фестивальный праздник молодёжи..
— У Байкала можно культурно отдохнуть только на западной стороне райцентра, за Сухим Молоконом, — заявил знаток местности Иван Дураков. — Но туда далеко идти.
Сходили и посмотрели: действительно, только там удобно провести молодёжный фестиваль.. Переговорили с председателем райпотребсоюза Н. П. Придачиным. (Он после закрытия геологической экспедиции возглавил райпотребсоюз). Придачин заверил, что продукты питания завезут вечером для палаток и предоставят с утра два грузовых автомобиля со скамейками в кузовах для перевозки всех, кто пожелает побывать на празднике.Такой вариант устраивал комсомольцев..
В пяти километрах от центра Нижнеангарска — живописное место: кругом хвойный лес, гранитные скалы отгородили две просторные лужайки — подойдут для артистов и спортсменов, замечательное безопасное лежбище для стрельбы, рядом — Байкал. Палатки разместятся под деревьями у входа на поляны. Всё природой предусмотрено для приёма множества гостей — Не думал, — с восхищением заявил Юра Жёлтов, — что такое красотище найдётся для фестиваля! Сюда бы прогулочные лодки! Подумать надо в будущем
Иван Дураков, Юрий Желтов, Владимир Елизаров с комсомольцами Александром Воронцовым, Борисом Мавропуло, Юрием Шангиным оборудовали волейбольную площадку, прыжковые ямы, вымерили дистанцию 2,5 километра для бега на 5 километров. Вместе с комсомольскими активистами работали учителя физкультуры Б Пахутов, В.Рябчиков и 13 комсомольцев-учащихся.
Ю. Желтов, В Елизаров, И. Дураков и секретари первичных организаций райцентра широко оповестили жителей о месте проведения фестиваля молодёжи.
О празднике сотрудникам райкома КПСС Быстров сообщил в субботу.
— Завтра приходите на районный праздник. Фестиваль молодёжи "Мы славим молодость" проводим на берегу Байкала, за Сухим Молоконом.
Воцарилась тишина. Лишь секретарь по пропаганде и агитации Евгения Петровна Сороковикова спросила:
— У вас всё готово?
— Приходите и увидите, — ответил ей Виктор.
"Уж больно самостоятельным стал райком комсомола — не советуется. Что придумают, то и проводят. Надо их на бюро послушать, чтобы комсомольцы не выпрягались", — сказала секретарь по пропаганде и агитации, когда Быстров ушёл из райкома партии.
Последний день перед фестивалем был заполнен заботами до отказа у всех активистов. Быстров мельком увидел Дуракова. Иван лишь успел спросить:
— Виктор Иванович, завтра обедаем там, на полянке?
— Там, разумеется, Ваня. Мы же весь день пробудем на празднике..
— С нами отобеддете, Виктор Иванович? Клава приготовит.
— Сколько с меня?
— 25 вполне достаточно — остальное всё дома есть, — ответил Иван Трофимович и широко улыбнулся своей задумке.
— Можно и без этого обойтись, — укорил Ивана Быстров.
— Столько дел провернём — надо же отметить! — оправдывался Дураков, принимая от Быстрова 25 рублей.
Безумно устал за весь день Виктор. На квартиру пришёл только в полночь,
разделавшись с делами. Затянулись репетиции в ДК — много коллективов. В
доме все спали. Виктор съел один жареный омуль и плюхнулся на кровать. Утомлённый, он спал крепко без просыпа. Проснулся — светлый день на дворе. Ещё спят Котовы? Супруга, получив отпуск, уехала домой, на родину. Некому разбудить. Часы на руке показывали без 20 минут.8 часов. Проспал! В 8 часов у райкома комсомола должна стоять грузовая автомашина в ожидании пассажиров! Виктор умылся, отломил от ломотка кусочек хлеба, разжевал его, проглотил три глотка холодного чая и выскочил из избы. Выбрал прямую дорогу: перескочил через забор, через который когда-то перелазил Кувшинов, и — к райкому. На дороге стояла грузовая машина в ожидании пассажиров. Никого нет.
Виктор встал на колесо и услышал звонкий голос, обращённый к нему.
— Виктор Иванович, быстрее залазьте и подавайте нам руку.
Обернулся: у колеса стояла небольшого роста Зоя Жданова, вытянув вверх руки, за ней сгруппировались 6 девушек .
— С праздником, с районным днём фестиваля вас поздравляю! Здравствуйте! — поприветствовал девушек Быстров
— Спасибо! — дружно ответили девушки.
— И вас с праздником, Виктор Иванович! — добавила Зоя. — Тяните быстрее меня на колесо. У типографии ещё семеро ждут.
— Рано едете, артистки. Вам надо к одиннадцати, — заметил Виктор Зое, втащив её в кузов.
— Нам пораньше надо — решили порепетировать, а потом бег и эстафета.
На скамеечки уселись девушки, и раздался голос снизу:
— Нас возьмёте на фестиваль? — у машины стояли три женщины, питая надежду, что их подвезут.
— Конечно, можно! — ответил им Виктор. — Забирайтесь с колеса, — и подал женщине руку.
— Нам повезло: всё просмотрим от начала и до конца, — сообщила одна из них, усаживаясь на скамейку позади девушек.
"Ещё и такие желания есть, — подумал Быстров. — Хорошо, что рано стали завозить"
На широкой лужайке уже сидели три десятка мужчин и женщин. Зоя Жданова оповестила всех самодеятельных артистов:
— Девочки, здесь будем репетировать. Пусть слушают — кашу маслом не испортишь. Сейчас подъедет баянист Юра на мотоцикле.
Поляна заполнялась людьми. Виктор обошёл торговые палатки. Красиво убрано — работники торговли постарались. Время несётся быстро. Вся поляна заполнена зрителями. 9-30 — короткий митинг. Группа из пятнадцати пионеров в красных галстуках и пионерской форме приветствовала комсомольцев. Татьяна Ивановна их подготовила. Подняли флаг фестиваля.
— Начинаются стрелковые и шахматные соревнования, — громко объявил Володя Рябчиков, после паузы добавил: — Через полчаса на соседней поляне начнутся пёгкоатлетические соревнования. Начало волейбольных игр в 11 часов.
Иван Евстафьевич громогласно добавил:
— В12 часов всех приглашаем сюда на фестивальный концерт! Ждём вас!
Зрители поспешили на спортивную площадку. Виктор Быстров стремился увидеть все проводимые фестивальные мероприятия, чтобы оценить их выступления, а потом похвалить участников. Он всей душой болел за каждое мероприятие. Спортивных и концертных выступлений столько, что он их физически охватить не смог. Однако он так хотел увидеть всё яркое самобытное многообразие, что за весь день не нашёл минутки, чтобы заскочить в палатку и перекусить. Всё, рождённое здесь, — плод труда молодёжи, а ему, без сомнения, очень дорого, близко его сердцу.
Прошло 4 часа фестиваля. Иван Трофимович Дураков ходил по пятам и уговаривал Быстрова. К концу дня он настойчиво нажимал на Быстрова.
— Виктор Иванович, пора отобедать. Уже 4-ый час дня. Клава заждалась.
— Подожди, Ваня. Идёт концерт. У тебя не всё завершилось — играют в волейбол и в шахматы. Не спеши, Ваня, — отнекивался Виктор от его просьб.
Но Дураков настойчив.
— Без нас проведут. Пусть сражаются шахматисты, режутся команды .волейболистов. Там надёжные судьи. Обед прошёл, Виктор Иванович. Живот пустой. Очень есть хочется.
— Концерт в самом разгаре. Ещё немного, — убеждает его Виктор.
— Нас Клава заждалась. Уже всё давно разложено на полянке.
Предусмотрительные люди под деревьями расстелили скатёрочки, обедают и концерт слушают. Иван упрятал от людских глаз Клаву в глубь леса и не может дождаться, когда туда подойдёт Быстров. Иван Дураков встретил Дашу Семушеву и Валю Власову и обратился к ним за помощью.
— Девушки, может быть, вы убедите Быстрова отобедать. Два часа его уговариваю, и никакого результата.
Втроём подошли к Быстрову. Даша постеснялась уговаривать Виктора, но Валя, работая техническим секретарём у секретарей райкома, часто встречаясь с ним, смело заговорила:
— Виктор Иванович, умираем с голода — есть хочется. Идёмте к Клаве..
— Уже 5-ый час Ужинать пора, — вступила в разговор и Даша. — Уже вечер, Виктор Иванович.
Глянул Быстров на агитаторов и умилительно попросил:
— Дайте дослушать песню. Как она поёт!
Доволен Виктор: два больших культурных районных праздника провели в течение фестивального года в стране. Перед выездом делегации на республиканский фестиваль в Доме культуры 16 июня провели отчётный концерт
Участвовали северобайкальцы и в республиканском смотре художественной самодеятельности.. А в нынешний фестиваль "Мы славим молодость" сколько вложено сил — на славу потрудились. Прошли мотогонки — опять же впервые, провели соревнования по лёгкой атлетике, волейболу, по городкам прошли 4 игры. Очень серьёзное соперничество развернулось по стрельбе из мелкокалиберной винтовки. Победила команда лесхоза. По волейболу первенствовала комсомольская команда рыбокомбината. А сколько аттракционов, различных игр организовали комсомольцы для всех возрастов посетителей фестиваля! Около двухсот членов ВЛКСМ занимались проведением фестиваля "Мы славим молодость". Всем было интересно. Настроение у всех великолепное. Важно то, что все комсомольцы активно содействовали, и получился содержательный районный фестиваль молодёжи.
Терпение у девушек кончалось.
— Ещё будут петь! — проговорила Даша.
— Виктор Иванович, вы её уже 10 раз слушали. Наши желудки не поют, а по-волчьи воют.
Виктор понял, что от такой компании ему не отделаться. Решительно махнув рукой, сказал Дуракову:
— Идём!
— Я здесь все жданки съела! — вместо приветствия произнесла Клавдия, супруга Ивана. — Виктор Иванович, разве можно так задерживаться? С голоду когда-нибудь умрёте, — и мягко добавила: — Ваня, наливай всем!
Иван распечатал бутылку и налил из неё в стаканы Виктору и себе грамм по150 спирта, женской половине только плеснул в стаканы и, подняв бокал со спиртом, произнёс:
— За хороший фестиваль пьём до дна!
Все выпили, опорожнив стаканы. Иван, понюхав кусочек хлеба, укоризненно проговорил:
— Виктор Иванович! Уморил нас мероприятиями и голодом. Если бы не было вас и Клавы, я бы уже дважды напился. С девяти до четырёх часов — трезвый. Я раз семь подбегал к Клаве, но бутылочка-то у ней, у Клавочки.
Клавдия, не обращая внимание на высказывание мужа, дополнила:
— Три раза ходила разогревать чайник. Заждалась. Вы закусывайте. Всё, что лежит на скатёрочке, съедайте. Домой не понесу. Виктор Иванович, допейте!
— Верно. Клавочка! Бутылки тяжело нести. Выпьем за мою заботливую жёнушку! — торжественно провозгласил её супруг.
Иван стал наливать в стакан спирт. Виктор предупредил:
— Мне столько не наливай, Иван! Я действительно ничего не ел сегодня — не успел утром.
— Не всё выпивайте.
— Оставлять зло на твою жену?
—Тьфу! Не то сказанул! — улыбаясь широко, промолвил Иван.
Виктор почувствовал, что хмелеет — сказывалась дневная пустота желудка. "Не побороть мне алкоголь. Надо закругляться. Произнесу один тост и — домой", — подумал Быстров.
— Мой тост — за комсомол! Выпьем! — объявил Быстров. — Районный отдел культуры за месяц такой большой и интересный праздник не подготовил бы. Молодцы комсомольцы!
— За такой замечательный тост я с удовольствием выпью, — обрадовано произнёс Иван Трофимович.
— Виктор Иванович, вы пьянеете. Закусите. Краковская колбаса перед вами., — посоветовала ему Валя.
— Где Даша? — спросил Быстров, не увидев её сидящей у скатерти.
— Она ушла разведать транспорт, — сообщила Клавдия. — многие уехали.
Появилась Даша и объявила:
— Уходит последний грузовик. Быстрее собирайтесь.
Клавдия, ничего не убирая, свернула скатерть. Иван Дураков заявил:
— Пьём на посашок! Я поеду на машине.
— А я пойду пешком, — сообщил Виктор. — В таком виде показаться? Скажут: нахлестался от радости. Езжай, Ваня!
Из-за разговоров Виктор не заметил, как исчезла Клава. Издали Быстров увидел грузовик. На него не смог залезть Дураков. Его, такого тяжёлого, за вытянутые руки еле втащили в кузов. Иван уехал. Виктор, Валя и Даша вышли к Байкалу. Никого нет — все ушли. Тихой вечерней порой не плескались волны на Байкале. От солнечного заката порозовел весь водный простор. Виктора озарила мысль: выкупаться, и ему станет легче. И Быстров оповестил спутницам:
— Свернём к Байкалу — умоюсь, надо прохладиться.
Девушки, не говоря ни слова, повернули к Байкалу. Дойдя до песчаной отмели, Виктор, неожиданно для девчат, объявил:
— Душа горит! Я искупаюсь.
— Виктор Иванович! — взмолилась Валентина. — Ни в коем случае!
— В таком состоянии в Байкал! — предупреждающе воскликнула Дарья.
Не обращая внимание на девичьи призывы, Виктор расстегнул поясной ремень, брюки сползли вниз, сбросил на песок белую сорочку и плюхнулся в воду.
На берегу раздались девичьи крики:
— Виктор Иванович, вылезайте!
— Не шутите с Байкалом!
— Как хорошо! — лёжа на спине, бурчал себе под нос Быстров. — Какая чудная ледяная прохлада! Не вылазил бы из воды!
Но с берега не прекращались девичьи призывы:
— Выходите, Виктор Иванович!
— Ждём вас! Уже вечереет.
И Виктор вышел на берег. Взял брюки. Оказалось, он не может стоять на одной ноге. Сел на песок и натянул брюки на ноги. Троица медленно двинулись к посёлку. Даше, видимо, такая медлительность надоела, и она ушла вперёд. Быстров еле-еле передвигал ногами — выпитый спирт на голодный желудок одолевал его. Перед Сухим Молоконом Даша Семушева явилась на велосипеде. Идея! Проехать по улице на веломашине, и никто не заметит, что пьян.
— Даша! Какая ты молодец! Поедем на велосипеде! Садись на раму. Я тебя повезу. — заявил Быстров, нисколько не беспокоясь, что придётся Валентине, сопровождавшей его, идти одной — соображение у него полноценно не работало.
Двинулся велосипед под горку. Метров через сто Виктор очнулся: он лежит на Даше, а целый и невредимый велосипед — на нём!
— Извини, пожалуйста, Даша. Я пьян!
Быстров повёл велосипед, девушки шли рядом. Пройдя километров пять, Виктор вдруг заявил:
— Прости меня, Даша. Спасибо за велосипед. Дальше идти не могу. Я с Валей зайду отдохнуть к Стрекаловским.
Александр Стрекаловский оказался один дома. Переступив порог, Виктор со всей откровенностью заявил ему:
— Я, Александр Иванович, нафестивалился так, что не могу идти. Уже темно. Проводи, пожалуйста, Валю домой. Я подожду тебя здесь.
Саша ничего не сказал ему, лишь многозначительно улыбнулся.
— Идём, Валя, — просто сказал он девушке.
Они ушли. Виктор в кухне лёг на лавку и растянулся. Тяжёлое бремя выпитого спирта давило его. Заждался Стрекаловского. Долго его не было. Валентина Власова жила чуть ли не около аэродрома — три километра им идти.
Котовы спали, когда Виктор пришёл на квартиру.. Не узнал он их мнение о фестивале. Без ужина лёг спать — не до еды ему было.
Встал утром рано. Мучила жажда. Он зачерпнул ковш воды из ведра и выпил прохладную воду. Мгновенно его затошнило. Он выскочил на крыльцо. Мощная струя вырвалась из его горла. Что же выпить? Увидел в сенях литровую стеклянную банку с простоквашей. Кисленькое облегчит. Хлебнул глотка четыре и развернулся к краю крыльца — всё вылетело изо рта. Отравился! Крепок Дураков, и думает, все такие, как он. Виктора осенило: он угостил его неразведённым спиртом! Поэтому опьянел, всё сейчас горит внутри. Хорошо, что Мария Георгиевна, подоив корову и отогнав её в стадо, легла спать и не увидела его маяту. Такого позорного состояния у него никогда не было.
Виктор умылся в сенях. Долго расчёсывал расчёской скомканный после вчерашнего купания длинноволосый волнистый чуб. Жажда не отступала от него. Он попил из носика маленького заварного чайничка крепкую заварку. Снова пришлось бежать на улицу — вырвало. Как освободиться от жажды? Замучила.
Вышел со двора Виктор и медленно зашагал по тротуару. Свежий утренний воздух, подгоняемый ветерком с Байкала —,дул култук, но не освежал. Встречный молодой мужчина внимательно посмотрел на него и спросил:
— Лихо со вчерашнего? — Быстров кивнул головой. — Я тоже мучаюсь. Пойдём со мной. У сестры есть прошлогодняя брусника — ягодка выручит.
Они подошли к дому председателя поселкового Совета Соловарёвой Клавдии Васильевны.
—Я её брат, Клава на работе.
Двери в сени и на кухню не на запоре. Открыв кухонную дверь, пригласил: — Проходи. Садись за стол. Брусника в кладовой. Я сейчас принесу.
В большом блюде ярко-красная брусника украсила стол. Мужики большими
ложками наслаждались таёжной ягодкой. После большого приёма брусники жажда исчезла. Мужчины повеселели.
— Большое спасибо, Васильевич! Как ты выручил! Спас меня Благодарю тебя — избавил от муки. Иду на работу. Уже 9 часов. Спасибо, Васильевич! — Виктор безостановочно благодарил спасителя.
Днём Быстров зашёл в райком партии. В каждом отделе рассуждали о районном фестивали молодёжи. Всю неделю в райкоме КПСС продолжался разговор о молодёжном празднике.
Но никто из райкома КПСС не зашёл в райком комсомола и не сказал: "Молодцы! Так держать!"
1957 год был насыщен событиями. Этот год знаменательно коснулся и личной жизни Быстрова. Виктор, удовлетворённый жизнью квартиранта, не настаивал, чтобы выделили ему отдельную квартиру. Один раз обратился —отказали. Поставил точку — больше не спрашивал. Валя, Толя. Люся выехали в Улан-Удэ. Девушки учились в техникуме, Анатолий работал. Трое дочек посещали детский сад. Очень спокойные дети. Виктор никогда не слышал, чтобы они плакали. Ночью спали крепко. Даже находясь в пелёнках, девочки по ночам не беспокоили родителей. Бывало так, что в праздник Котовы уходили в гости, оставляя детей одних. Если бы заплакали, могла ли услышать их маленькая Наташа? Всё проходило благополучно — дети ночью никогда, не просыпались и не беспокоили родителей Самое главное — дети никогда не болели, даже грипп не прихватывали. Спокойствие в семье, отсутствие вздорности и мелочной придирки у Марии Георгиевны — она никогда не шумела по неудачным делам, а по пустякам не ворчала — всё это отразилось на детях. Степенность у Оленьки от дедушки Егора, на него она и похожа. Шустренькая Верунька вся в бабу Шуру, и статность в неё. Наташенька, любимая доченька Александра Павловича, вся в него. Она для него первенькая, потому и любимая. Удивительно, двойняшки начали учиться ходить и не падали, потому и не плакали. Котовы впятером спали в небольшой комнатке, но никогда не говорили, что им тесновато. Дружелюбная семья всегда с почтением относилась к другим людям.
В дружной семье Котовых Виктор стал для них близким человеком, чуть ли не родственником.
Когда Котовы принимали гостей, в праздничаем застолье участвовал и Виктор. В его комнатке накрывался праздничный стол. После двух тостов Виктор уходил в их комнату и укладывался на кровать. Засыпая, видел, что его примеру последовал и Александр Павлович — ложился на кровать напротив. Беспокойная хозяйка не замечала их отсутствия. Через час она, спохватившись, появлялась в спальне и с огорчением говорила:
— Мужчины! Вы с ума сошли? Гости сидят, а они спят!
Котов и Быстров усаживались за стол, а захмелевшие гости собираются уже уходить по домам.
— На это раз мы уходим к Судьиным, — объявила Мария Георгиевна. — Виктор Иванович, вы пойдёте с нами?
Безропотно Виктор согласился. Долго у Судьиных он не пробыл — пожилые люди, их разговоры его не интересовали. Собрался и ушёл домой. На другой день ему Мария Георгиевна с печалью сообщила:
— Вы ушли, и вскоре за вами собрался домой Саша. Чуть его не потеряли. Хорошо, что я не засиделась в гостях. Захожу во двор и вижу: Саша спит на сене. Мог замёрзнуть или обморозиться — на улице мороз минус 40 градусов. Вы бы не ушли от Судьиных, и он бы там сидел. Как хорошо, что всё так благополучно обошлось.
Дедушка, Егор Петрович, хоть редко, но навещал зятя, дочку, внучек. Своим вниманием внучем не удостаивал: не любовался ими, не играл с ними. Гостинцы им не привозил. Мог бы привезти в подарок дочери свежую рыбу. Видимо считал, что живут у воды, рыба у них есть.. Бабушка, Александра Дмитриевна, даже после рождения двойняшек не попыталась их посмотреть. Виктор не думал раскрывать причину таких взаимоотношений, но знал, что они боготворят зятя Александра Павловича. С уважением о нём отзываются. Уверены, что в семье Котовых всё в порядке. Что ещё нужно для семьи?
К прибытию Егора Петровича Виктор каждый раз покупал пол-литра спирта — надо уважить старичка Как-то Дружинин сказал Быстрову:
— Много берёшь, Витя. Мне читушечки достаточно.
В следующий раз Виктор удовлетворил его просьбу: купил читушку спирта. Петрович стал доливать в свою рюмку тёплый заваренный чай. Зачем? Для чего?
Когда Дружинин уехал, он спросил Котова:
— Александр Павлович, зачем дедушка наливает в рюмку тёплый чай из чайничка?
— Боится, ему мало будет.
Быстров не поверил. Испытал при удобном случае довод Котова.
— Тьфу! Какая гадость!
И к приезду деда стал снова покупать пол-литровую бутылку спирта — его же они всегда благосклонно принимают.
В один из приездов, а Дружинин всегда с добротой относился к его приезду, с теплотой сказал ему:
— Сегодня, Витя, я тебя ельцом угощу.
Три дня Виктор наслаждался вкусной рыбой, оставляя на столе горку костей
Под конец его пребывания Егор Петрович, подавая ему большой газетный свёрток, сказал
— Это передашь Марее. Старуха уже устала чистить рыбу, а Марея молодая, почистит
Это был первый подарок, который привёз Виктор из Верхней Заимки.
Однажды Егор Петрович пригласил Виктора на реку.
— Поставил я сеть на тайменя. Поедем, Витя, проверим ёё.
Обрадовался Виктор: интересно ему, как ловят тайменя, из семейства лососевых. Поперечной пилой он уже перерезал большущую мёрзлую рыбину, а ловить не приходилось .
Дружинин столкнул лодку с берега в воду.
— Берись, Витя, за вёсла. Греби у берега по течению.
Сам Петрович перебрался в нос лодки. Проплыли метров 300. Замахал рукой Егор Петрович — дескать, ближе к берегу греби. Виктор развернул лодку и увидел: к кусту привязана крупноячеестдя сеть. Заглянул Дружинин за борт и радостно объявил:
— Есть! Попался, браток?
Дружинин осторожно отвязал от куста сетушку и подтянул её к корме. Потревоженное полено хлестнуло хвостом, так что брызги залетели в лодку. Петрович двумя руками удерживал за концы сеть, подтягивая её к лодке. Рыбина забеспокоилась и потащила лодку вверх по реке.
— Витя! Греби по течению!
"Вот так мотор! Лодку и двоих в ней против течения тащит!"
Приблизив к лодке мотню, Дружинин взмахом кинжала оглушил тайменя и резко забросил его, трепещущего, в лодку.
— Килограмм на 30 молодец! — сообщил Егор Петрович, удовлетворённый уловом.
Какие взаимоотношения пожилых людей в Верхней Замке до конца Виктор не разобрался. Не понял, кто кому уступает. Никто из них не промолвил: "Надо часть тайменя ребятам послать". Ни дед, ни баба никогда не спрашивали у Быстрова про внуков, будто они всю жизнь прожили вдвоём. В семье Котовых всё просто. Вечером Мария Георгиевна приходит с работы и обязательно поинтересуется, что новенькое знает супруг или Виктор. После расспросов она доит корову, прибирает молоко, готовит ужин. Александр Павлович убирает во дворе, кормит корову, бычка и поросёнка, приносит сухие дрова на утро. Виктор читает на кухне у лампы за столом газеты, накопившиеся за время его отъезда, и никого он не тревожит.. Наташа, придя из детсада, играет в кухонном уголке и никому не мешают. С нею всегда малыши. Александр Павлович, придя со двора, поинтересуется делами тестя и тёщи. Перед тем, как подготовить ужин, Мария Георгиевна сообщит , какие разговоры ведут о делах райцентра.
— Не знаю, что сегодня приготовить, — вырвалось как-то у Георгиевны.
— Мария Георгиевна, я вас выручу! — отозвался Виктор. — Я сегодня буду дежурным. Мне дайте муки, 3 яйца и молоко. Я вас затиркой угощу. В войну её готовили, когда мука появлялась в доме.
— Всё у нас есть.
Когда Виктор мыл руки у рукомойника, Наташа бросила игру и села к столу: её раздирало любопытство, что же будет делать Виктор Иванович?
Девочка внимательно смотрела, как на столе в кучку муки Виктор плеснул немного молока и стал опрокидывать туда яйца из разбитой скорлупы. Затем, смешав всю кучку, ладонями тёр муку, получая мелкие комочки. Снова ладонями перекатывал мучные шарики, делая их ещё мельче.
Посолил и, мешая большой ложкой кипящее молоко, всыпал в бурлящую кастрюлю мельчайшие кругляшки. Помешал тщательно ложкой в кастрюле и закрыл её крышкой. Через 10 минут снова помешал и через 5 минут объявил:
— Затеруха готова! Мария Георгиевна, командуйте!
Ели затерку молча. Первым оценил новое блюдо Котов.
— Вкусно! — сказал он и облизал чайную ложку. — Спасибо!
— Точно, как манная каша, — дополнила Мария Георгиевна, посмотрела на супруга и спросила: — Саша, почему у нас манку не продают?
— Мать, ты ко мне обращаешься, будто я председатель райпотребсоюза. Так беспокоятся, по-моему, о завозе продуктов на Север.
Наташа дождалась, когда напьются все чая, спросила у матери:
— Мама, когда ещё будет дежурить Виктор Иванович?
— Не знаю.
Виктор редко оказывал семье Котовым практическую помощь — у него редко бывали свободные вечера, но на него не обижались Котовы. В шинковании капусты он всегда участвовал.
Виктор освобождал кочаны от зелёных и повреждённых листьев, отсекая их ножом. Александр Павлович крошил капусту. Мария Георгиевна её шинковала и укладывала в кадку. Весь вечер на маленькую девочку, которая играла в своём уголке, никто не обращал внимание. Вдруг Наташе потребовалось пройти в переднюю часть кухни, а прохода нет: стоят стол, кадка, мешки с вилками. Небольшую прогалину заняла хозяйка — она утромбовывала скалкой капусту в кадке. Наташа, чтобы никого не беспокоить, резво попросила:
— Разрешите прорваться!
— Лезь под стол! — ответила ей мать.
Все засмеялись. Так без шума, без крика протекала жизнь Котовых.
Супруги прислушивались, когда Быстров рассказывал о событиях в райцентре, районе, одобряли его выводы. Иногда юноша давал советы по их хозяйственной жизни, а опыта в этих вопросах у него совершенно не было, а потому попадали впросак. В общественных делах у Быстрова всё нормально, а в бытовых вопросах хоть стой, хоть падай, если начнёшь действовать по его совету.
— Кого бы мне попросить зарезать поросёнка? — размышляя вслух, произнёс Котов на кухне. — Не могу придумать.
Со свои советом сразу же влез Виктор Быстров:
— О чём печалиться, Александр Павлович? У вас в военкомате есть пистолет. Попроси разрешение военкома. Придёт офицер. Два выстрела, и — готов поросёнок.
В обед Котов пришёл домой с лейтенантом. Поставил хозяин корм в загончике, выманил из сарая поросёнка. Кабанчик ест. Подошёл лейтенант. Поставил пистолет на боевой взвод. Почти в упор выстрелил в лоб. Свинёнок взвизгнул и дёру через корытце, а калитку хоздвора не закрыли. Кабанчик визжит и по огороду бегает. Его догоняют офицер и Котов. Ещё три выстрела. А кабанчику пули, что слону дробины только ускоряет свой бег. Весь огородный забор облепили ребятишки и женщины, пришедшие за хлебом в магазин, расположенный наискосок от дома. Затейливая картина! Котов схватил лом, чтобы пришибить свинью. Носится с визгом чушка по огороду, за ним офицер с пистолетом и Котов с ломом на спине. Пробегает хрюшка мимо Александра Павловича, пока опускает вниз тяжёлый лом, поросёнок успевает пробежать. Наконец, не по голове, а по заду успевает ударить ломом — задние ноги волокутся. Два выстрела, и кабанчик затих. Пальба для любопытных получилась впечатлительная.
Мария Георгиевна смотрит в кухонное окно на такую потеху, плачет и качает головой. Все обиды на офицера — не мог застрелить, а к Быстрову претензий нет.
Другой случай.
В позднюю осень Котов посетовал:
— Кто бы бычка нам зарезал?.
— Сами не сможем? — спросил Быстров.
— Не выдумывайте! — вмешалась в разговор Мария Георгиевна. — Над поросёнком поиздевались. Теперь над бычком измываться решили?
— Фашистов бил, а на животных рука не подымается. Курицу зарубить могу. Только и всего.
— Ничего сложного нет, — не успокоился Виктор. — Бьют скотину обухом топора по черепу. Падает без чувств Перерезай горло, и всё дело.
Убедил Виктор Александра Павловича.
— Попытаемся зарезать в воскресенье, если никого не найду, — не вполне уверенно заявил хозяин.
— Не придумывай, Саша. Найди умеющего человека, — посоветовала ему
супруга. — Может быть, Карагаева попросить?
— Он курицу боится зарубить, — сообщил Александр Павлович.
— Вот так эвенок!
— И такие эвенки есть на свете.
В воскресение Котов позвал Быстрова:
— Идёмте, Виктор Иванович, заклание совершать.
— Саша! Не успокоился?
— Я всё обдумал, Мария… — Взыграла в нём не уверенность, а мужское
самолюбие. — Спокойного бычка не сумеем зарезать?
Котов вывел из сарая молодого быка за верёвочку, крепко привязал его к
столбу у калитки, калитку закрыл на крючок — пригодился неудачный опыт. Со всего размаха Виктор ударил обухом топора между рог. Передние ноги у бычка подкосились, но голова, привязанная к столбу верёвкой, торчала над туловищем. Куда будет стекать кровь? Зальёт все внутренности! Котов отбросил нож в сторону и начал спешно отвязывать верёвку. Пока развязывал и отматывал от столба верёвочку, бык очнулся и встал на передние ноги — свободен, можно бежать, лишь верёвочка болтается на шее.
В окно смотрит Мария Георгиевна и грозит указательным пальцем, покачивая головой. Виктор успевает, пока бык не рванулся бежать, дважды ударить его обухом между рожками. Бычок упал передними ногами на коленки. Потом завалился на бок. Виктор схватил острый нож и перерезал горло. Алая кровь фонтаном хлынула из его горла. Котов всем своим телом навалился на быка, чтобы он не соскочил. Дрыгнули ноги и минуты через три опали намертво.
— Совладали, — вздохнув глубоко, произнёс Александр Павлович.
Эту картинку убийства животного во дворе Котовых, кроме троих, никто не видел. Но своей необычной зрелещностью тирания им запомнилась. Что и говорить, пора Виктору влезть в бытовые вопросы.
ГЛАВА ДЕВЯТАДЦАТАЯ
Сдвиги в личной жизни у Быстрова не предвиделись. Где-то заплуталась его любовь. В тот год, когда он приехал в Нижнеангарск, все молодые учителя обзавелись семьями. Не в первый год, а чуть позднее, Мария Владимировна вышла замуж за Редикульцева. Виктор Быстров долгое время оставался холостяком.
В августе 1954 году на теплоходе "Комсомолец" прибыли в Нижнеангарск четверо учителей. Трое из Воронежского пединститута и одна из Красноярского. Как сложилась их жизнь на Севере?
Из них Марина Михайловна Бородина, дочь железнодорожного генерала из Воронежа, проживая всё время в благоустроенной квартире, не умела топить печь дровами. В первый год приезда она вышла замуж за инспектора райфо Николая Ивановича Меньшикова. Жил Коля с матерью и отчимом. Медицинский фельдшер Кононенко выполнял роль зубного врача и заведовал рентгенкабинетом. Родители Марины недовольны были таким выбором дочери. Предлагали они ей всё бросить и вернуться в Воронеж, где у вокзала у них в пятиэтажном доме благоустроенная трёхкомнатная квартира, а в семье две дочери. Старшая дочь уже отделилась. Приезжал отец к дочери-красавице и увидел рыжеватенького инспектора. Не такого супруга они ей желали! Но Марина не выехала, все 3 года преподавала иностранный язык. в средней школе. У них родилась дочь. По её инициативе Николай поступил учиться в финансовый техникум на заочное отделение. Марина не влилась в общественную жизнь, а Николай выполнял все поручения комсомола.
Екатерина Васильевна Чернышова, учительница русского языка и литературы, преподавала в средних дневной и вечерней школах . На танцах в Доме культуры познакомилась она с прибывшим из армии баянистом-любителем Юрием Шангиным. Через два года после приезда Екатерина Васильевна вышла замуж за Юрия, рабочего рыбозавода. У них родились две дочери-погодки. Через несколько лет Юра Шангин поступил учиться очно в Иркутский сельхозинститут. Екатерина Шангина выехала на родину и много лет работала директором Ведугской средней школы Воронежской области. Юрия в Ведуге она не дождалась. Воспитала, вырастила и выучила двух дочерей без его помощи.
Историк Евдокия Трофимовна Семёнова в Верхней Заимке не нашла супруга. Полюбила врача-эпидемиолога, но у него семья. Замуж вышла позже всех за инженера рыбокомбината в конце 1957 года. У Ермолиных родилась дочь. И они выехали из района.
Математик Нина Степановна Толоконникова работала в двух школах, в дневной и вечерней. Активистка художественной самодеятельности ДК. Она участвовала в хоре, и в драмкружке, и танцевальных плясках. Красиво танцевали Толоконникова и Чернышова. Любила Нина Степановна и танцевальные вечера в районном Доме культуре. Её избирали секретарём учительской организации и членом бюро райкома ВЛКСМ. А вот из юношей она ни с кем не подружилась. На. светловолосую кудрявенькую учительницу с тонкой фигуркой и стройными ножками поглядывали с интересом многие юноши Танцевали с ней в ДК, а дружбу с ней завести не смогли, хотя кое-кто из юношей пытался завязать с ней любовь. Но безуспешно, не удалось.
В октябрьский праздник 1956 года, а это были нерабочие дни, Виктор Быстров в проулке встретился с Ниной Толоконниковой. Они вместе играли в пьесе "Слава", .пели в общем хоре ДК. На улице они заговорили об общественных делах. К ним подошёл заврайоно. Он, поздравив их с праздником, предложил им:
— Пойдёмте ко мне. Мы рады гостям. Посидим, поговорим, октябрьский праздник отметим. Вы к кому-то шли?
— Мы, — ответил ему Быстров, — только что встретились.
— Тогда идёмте со мной.
— Как, Нина Степановна? Пойдём?
— Можно, — согласилась она. — Мы, учителя, частенько бываем у Богдана Даниловича. Нас они хорошо принимают.
— Идёмте-идёмте, нас ждут, — поторопил Богдан Данилович.
Вошли в дом, наполненный приятным запахом жареного мяса. Их встретила
супруга Богдана, худощавая бурятка.
— Рада вас увидеть! С праздником вас! — воскликнула восхищённо она.
— И вас, Екатерина Семёновна, поздравляем с днём Великого октября! — ответила ей Нина Степановна.
— И я поздравляю вас с Октябрём! — влился Быстров в общую здравницу.
— Спасибо! Вы, Виктор Иванович, у нас впервые, — заметила Екатерина Семёновна. — Богдан, раздевай гостей! У меня на плите шипит — некогда.
— Они сами раздеться не могут? — иронический задал он вопрос. Снял с себя плащ, повесил его и зелёную шляпу на вешалку в тесноватом коридорчике и проговорил: — Проходите за мной.
Лишь остались гости наедине, как к ним подбежала высокая сгорбленная сухощавая старушка и спросила:
— Где Катюшка?
— Она, бабушка, пошла с мужем в Дом культуры на репетицию, — ответила ей Нина Степановна и шепнула Виктору: — Это тёща Бураева.
— Катюшка обещала читушку, — не успокаивалась тёща Богдана.
— Придёт и принесёт. Не беспокойтесь, бабушка.
Поле этих слов старуха громко произнесла:
— Болтогай! Болтогай!
Отозвалась от плиты Екатерина Семёновна:
— Мама желает вам: счастья, плодовитости, почёта, бодрости, долголетия — болдогай. Да будет так!.
— Благодарим! — отозвался Виктор.
— Спасибо, бабушка! — поблагодарила Нина.
Негромко Быстров проговорил Нине:
— Ей за 80 пет? А она страдает о читушке.
На праздничном столе много мяса и солёного омуля. 3 бутылки спирта стояли в центре. Подошли трое мужчин. Они не знакомы Виктору. Впервые видел он их. Мужчины, поговорив немного по-бурятски, бесцеремонно сели за стол.
— По-моему я снова услышал слово "болтогай"
— Возможно, — ответила Нина Виктору. — Благодарные пожелания хозяевам дома.
Хозяин щедро разливал спирт по рюмкам и стаканам. Нина и Виктор прикрыли свои рюмки ладонями. Богдан иронически заметил Виктору:
— Совсем пить не собираешься? И за праздник? Убери руку. Налью, а выпьешь по желанию — сколько сможешь.
— За Октябрь я выпью, — ответил Виктор, проявляя возвышенную гордость, и убрал руку от рюмки, а за все тосты, а их, видно, много будет, выпить не смогу — просто не одолею.
— Не загадывай вперёд, — посоветовал Бураев и приподнял стакан, готовясь произнести октябрьский тост.
Затем последовали здравицы в честь доброго хозяина, за гостеприимную хозяйку, выпили за Бурятию, за дружбу народов.
— Нет путёвых разговоров, — сказал Нине, разочаровываясь гулянкой, Виктор. — Всё не перепить. Давай будем выливать в фикус?
Рядом со столом расположился в огромном подцветочнике высокий широколистный фикус. На цветочную земельку вылил Виктор светлую жидкость из рюмки.. Раздумывала Толоконникова, а затем выплеснула туда же алкоголь из своей рюмки.. Глядя на её нерешительность, улыбнулся Быстров — всё же последовала его примеру, Она поняла: всё, что им предлагают, не выпить.
— Надо отсюда потихоньку уйти, — шепнул ей Виктор.
— Беспричинно не уйдёшь — заметят. Мы долго здесь засиделись, — забеспокоилась она. — Нужно что-то придумать.
Их выручил один из гостей. Бурят заявил всем:
— Я приглашаю всех к себе! Засиделись в духоте. Пока идём ко мне, прохладимся. Не возражаете?
— Выходим первыми и скрываемся, — шпионским голосом прошептал Виктор Нине и встал из-за стола.
Ноябрьский день короткий. Когда они вышли от Бураевых, сумерки уже сгустились. Незаметно для всех они ускользнули в проулок и вышли к Байкалу. У эастывшей кромки льда никого не было. Стояла тихая погода с лёгким морозцем
— Прогуляемся по берегу? — спросил Виктор Нину, она кивнула головой. Он взял её под руку, и медленно двинулись по припорошенному снегу
вдоль пологого берега. Байкала, ещё не успевшего укрыться ледяным панцирём. На всей его водной площади, как из огромнейшего котла на бурном огне, поднимался прямо вверх густой белёсый пар, застилая небосвод. Они наперебой говорили о художественной самодеятельности Дома культуры, которая охватила многих из молодёжи, и Виктор поделился планами, созревшими в его голове.
— Районные смотры художественной самодеятельности показали, что северобайкальцам нравятся массовые праздники и они активно в них участвуют. Есть возможность провести в 1957 году районный фестиваль
— Сумеем охватить всю молодёжь? — спросила его Нина.
И Виктор подробно ей стал объяснять:
— Первоначально проведём молодёжные праздники на местах. Активно откликаются на такие мероприятия молодёжь Уояна, Верхней Заимки, Душкачана. В Нижнеангарске всегда содержательные выступления учителей, комсомольцев рыбокомбината. Районные смотры художественной самодеятельности стали залогом проведения других масштабных культурных мероприятий. Как считаеш? В смотре много было разнообразия?
— С большим интересом встречали каждый коллектив. Эвенки выступали при переполненном зале.
Затянулась беседа на льду. В один из моментов Виктор осмелел и крепко поцеловал девушку в губы. Нина не отпрянула, но и ничего не сказала, а он, возбуждённый близостью к ней, не знал, что говорить — впервые в жизни Виктор поцеловал юное создание.. Наконец, он промолвил:
— Вот мы и подошли к твоему дому.
Нина посмотрела на избу, поставленную торцом к Байкалу, и произнесла:
— В окнах темно. Тётя Валя легла спать. Уже так поздно?
Виктор поцеловал девушку в щёку и сказал:
— До свидания, Нина! Завтра встретимся в ДК на репетиции.
Почему прервал эту встречу, Виктор не мог объяснить и в душе укорял себя: зачем он оборвал встречу — ему хорошо было с ней. Но вырвалось это "до свиданья". Для чего? Этот ёмкий вопрос он задавал себе неоднократно при возвращении на квартиру. Нравится девушка? Как к нему отнеслась Нина? Вроде бы благосклонно. Что он ей скажет при новой встрече?
После этого праздничного вечера Быстров всякий раз провожал Нину из ДК после репетиций пьесы и после окончания танцевальных вечеров. А она любила танцевать, в противоположность Виктору, поэтому танцевала до последнего танца. Её пытались провожать многие. Особенно усердствовали Жёлтов из райкома комсомола, Тарелкин, моряк рыбокомбината, но Нина ускользала от них, предпочитая уходить домой с Быстровым. Выходит, ей приятнее быть с ним?
На нескольких конных подводах коллектив драмкружка Дома культуры выехал в село Байкальское перед выборами в местные органы власти. Вечером пьеса"Слава" успешно прошла там в сельском клубе — зрители с восторгом отнеслись к правдивой игре самодеятельных артистов.. Естественно, что пришлось коллективу артистов ночевать в Байкальском — не поедешь же ночью по Байкалу, так как можешь залететь в полынью. Нина ушла ночевать с подругами в другой дом. Виктор сожалел, что Нина удалилась — у него появилось потайное желание быть вместе с ней и дружески говорить обо всём. Стремление Виктора сблизиться, быть рядом с ней неотступно не покидало его. Её отношение к нему при встречах открыто не проскальзывало: Нина могла простоять долго с ним и не придвинуться к нему. Только один раз она осмелилась и сказала:
— Поцелуй меня, как в тот раз!
Запомнилась ей прогулка по байкальскому берегу в октябрьский праздник!
Перед выборами несколько дней не встречались — заняты были оба, занятые на разных избирательных участках: Виктор в РДК, Нина в помещении районной библиотеки.
Сдав первым протоколы итогов выборов, Быстров пошёл в районную библиотеку, где его ожидали все члены избирательной комиссии РДК. Почему в библиотеке? Только из-за того, что близко "Чайная", туда пришли все члены участковой избирательной комиссии. Возвращаться с продуктами из"Чайной"в Дом культуры не захотели , а традиция такова: надо отметить событие. К приходу Быстрова члены двух комиссий, объединившись, накрывали столы. Шумное застолье от выпитого красного вина. Качали в восторге председателей комиссий Коренева и Быстрова за успех общего дела.
Зная, что учителя, хотя и освобождены в понедельник от работы, всё равно проведут уроки — жаль потерять часы, поэтому он сказал Нине:
— Уже 5 часов. Пора домой. На уроки пойдёшь?
— Обязательно.
— Я тебя провожу.
— Минуточку подожди меня. Я переоденусь.
Дорогой они, уставшие за ночь, не разговаривали. Перед домом Нина спросила Виктора:
— Зайдёшь ко мне? Чаем угощу. Целый день всухомятку ел. Через 2 часа в школу — я спать не буду.
— Можно и зайти, — согласился он. Уже утро,но ещё не светает..
Нина провела Виктора в свою комнатку. Не зажигая лампу, посадила его на единственный стул.
— Посиди, Витя, — сказала она ему. — Я затоплю плиту. Разденься. — И вышла из комнаты.
Виктор снял москвичку и повесил на гвоздь на её пальто. Снова сел на стул в тёмной комнате. Ожидать 2-3 минуты для него было утомительно. Подумал, что он может минут 20 уснуть, пока девушка готовит чаепитие — он же не спал две ночи, да и красное вино, выпитое в библиотеке, неотступно тянуло ко сну. Лёг поперёк кровати, ноги, не снимая ботинок, положил на подставленный табурет. Как только его голова приткнулась к одеялу, Виктор мгновенно ушёл в забытьё — бессонница убаюкала его моментально.
Виктор проспал, не просыпаясь,. 9 часов. Нина сходила в школу, провела уроки. Обеспокоенная, она вернулась домой, пообедала, а молодой человек всё это время, не просыпаясь, мертвецки спал.
Возвращался Быстров на квартиру в темноте, когда первый рабочий день недели завершился. Его встретила Мария Георгиевна широко открытыми глазами.
— Утром я на работе разбила телефон — не могла узнать, где вы пропали Кому только ни звонила! Никто не мог мне ничего сказать. Кого только я не спрашивала — многих! Не знают!
Не ожидал Виктор, что такой переполох он внёс — поломал заведённый порядок, к которому привыкли.. Не ночевал с девушкой, а обеспокоил Котову. Он ничего не сказал ей. А ведь дней 10 назад у него состоялся серьёзный разговор с Ниной Толоконниковой.
Вечерком на крыльце дома, где жила Толоконникова, долго говорили Нина и Виктор о комсомольских делах. Неожиданно её кавалер сменил тему беседы.
— Нина, как посмотрят твои родные на нашу дружбу? Расскажи о своих родителях. Чем занимаются?
Нина помолчала — видимо, раздумывала, с чего ей начать, а потом она спокойным тоном начала повествование:
— Мама моя год назад ушла на пенсию. Живёт она в селе под Воронежем в одном домике с престарелым отцом и двумя сёстрами. У младшей тёти двое детей — сын и дочь. Мама Шура работает в колхозе. Она доярка.
— Почему, Нина, у тебя мама на пенсии и мама работает? Две мамы? — перебил её Виктор.
— Тетя Шура не выходила замуж. Её кавалер погиб на фронте. Она очень любит детей, и мы с детства зовём её мамой. Младшая тетя — технический работник в райкоме партии. Бабушка умерла.
— А отец? Где он?
— Мой папа отдал жизнь за Родину. Мне тогда было девять лет. Мама и две тёти обеспечивали меня материально, чтобы я училась и окончила институт.
— Моя мать умерла, когда мне шёл 15-ый год. Я завершил учёбу в институте, и отец перестал учительствовать. Получает пенсию за выслугу лет. Нина, наверное, ты подумала, зачем я спрашиваю тебя про твою семью? Я хочу с твоими родными породниться и делаю тебе предложение: выходи за меня замуж. Ты мне нравишься. Я тебя полюбил. Уехал в обком на недельный семинар и всё время думал о тебе. Переживал, что долго не увижу тебя. Нина. Почему ты молчишь?
— А что я должна сказать?
— Ты согласна выйти за меня замуж? Не молчи, Нина, пожалуйста. Да или нет? Я для тебя неподходящий?.
— Уж так сразу, Витя? Мне надо подумать. Я всего один раз назвала тебя Витей, а до этого ты мне был всё время Виктором Ивановичем. Другого жениха мне не надо.
— Ты согласна? — обрадовался Виктор.
— Ты мне нравишься. Но мне надо подумать. Нам не 19 и не 20 лет, чтобы необдуманно поступать. .Жизнь изменится в корне.
— Корень, Нина, извлекается. Но скажи: в принципе ты за? Да?
— В принципе я согласна пойти с тобой по жизни. Но нужно всё обдумать.
— Думай. Будешь возражать, я не обижусь Скажешь "да", тогда через месяц сыграем свадьбу. 19 апреля вечером — свадьба. Напиши домой. Пригласи на свадьбу. Будем жить дружно. Выучим детей. Это обязательно. Ты никогда не будешь меня ругать. А я буду верен тебе, любовь моя!
Два поцелуя, и они в этот вечер расстались с большой думой в головах. Предстояло сломать прежнюю жизнь. Говорят: ломать — не строить. Но им нужно изменить свою жизнь, чтобы построить новую, по уму.
Виктор с другой девушкой дружбу не заводил, а Нине пришлось прекратить дружескую переписку со студентом, который был на шесть лет моложе её. Она доверительно рассказала Кате Шангиной, своей подруге, о предстоящем изменениеи её жизненного уклада. Быстрову, кроме Котовых, некому рассказывать. Переписка с сокурсниками прекратилась . Оставшись наедине с Котовым, он оповестил Александра Павловича о предстоящей женитьбе и попросил его никому об этом не говорить, чтобы не было зацепки у сплетниц .
— Что ж, свадьба, так свадьба, — узнав новость из уст Быстрова, сказал Александр Павлович. — Пора. Уже идёт 26-ой год.
Виктор сообщил отцу и родственникам о предстоящей свадьбе. 300 рублей , высланные на дорогу, родитель получил, но не приедет — очень дальний путь.
Нине ответила письмом тётя Феня. Она была единственным членом семьи с образованием неполной средней школы. Дед, мать и тётя Шура, которую звала мама Шура, малограмотные. Они ни одного дня не учились в школе. Тётя Феня написала ей, что в 24 года пора думать о семье, а приехать к ней никто не сможет. Действительно, надо отважиться, чтобы рискнуть на такую дальнюю поездку Её мать за всю свою жизнь единственный раз выезжала дальше Воронежа.
Виктор и Нина, готовые соединить свои души, однако совершенно не предполагали , как сложится их новая жизнь. Намеченная дата их свадьбы приближалась.
Александр Павлович сдержал слово: о свадьбе он никому не сказал. За обеденным столом в четверг Виктор объявил:
— Мария Георгиевна, в субботу вечером у меня свадьба. После обеда сюда придёт моя невеста Нина Степановна Толоконникова, и обо всём договоримся.
Невозможно представить женщину, которая давно потеряла надежду, что её квартирант может жениться, и вдруг огорошена им таким известием.
— Послезавтра свадьба?! У меня же ничего не готово! — сообразила лишь это сказать — всё смешалось в её голове. — Надо же такое известие преподнёс!
Оставила обеденный стол и бросилась к плите. Набросала в печь дрова, зажгла спичку и потушила её.
— Что я делаю?! — вырвалось у Марии Георгиевны. — Я же с работы не отпросилась!
Обед сорван. Ни о чём не договорились и ушли на работу. На час раньше пришёл с работы Виктор. На квартире никого нет Вскоре подошла Нина.
— Витя, я зашла, идя сюда, к бабушке. Я квартировала у неё в первый год приезда и всегда проведаю её. Сказала ей о нашей свадьбе. Бабушка на свадьбу не придёт — в воскресенье пасха …
Виктор перебил Нину: кё довод оказлся ему не существенным
— У нас свадьба не в воскресенье, а в субботу. Выходит, пасха 20 апреля.
— Из-за субботы она и не придёт. Для верующих последний день поста. В этот день не едят скоромное, не веселятся — страстная суббота. В этот день и свадьбы не проводят. Может быть, передвинем наше торжество на один день?
Но Виктор ей возразил:
— Мы же неверующие, Нина! Для нас суббота — подходящий день. Мария Георгиевна и Александр Павлович о запрете не говорили. Они не знают, что в этот день нельзя веселиться. В субботу играем свадьбу!
— Кого пригласим? — спросила Нина.
— Много пригласить не сможем — комната небольшая. Кого позовём?
Нина стала перечислять:
— Нас двое, Котовы, Катя с мужем, тетя Валя — я квартирую у неё.
— Меньшиковых надо. Кого ещё? Овчаренко Мишу позовём.
— Кого ещё? — спросила Нина.
— Скажу Кувшинову. И всё. Уже двенадцать. Поместимся?
— Должны, — подтвердила Нина и предложила. — Сегодня вечером надо всех оповестить. Что требуется купить для свадьбы?
— Я не знаю, — признался жених. — Мария Георгиевна придёт и скажет.
Упомянули имя, и явилась хозяйка. Вид у неё расстроенный.
— Богдан меня с работы не отпустил, — с порога объявила Мария Георгиевна. — Что на него нашло? Не знаю. Что будем делать? Перенесём свадьбу на воскресенье?
— Ни в коем случае! Только в субботу! — возразил Быстров. — Обычно на свадьбу за неделю зовут. Богдан Данилович, видимо, обиделся, что его не пригласили. Мы Мария Георгиевна, наметили пригласить12 гостей, считая и нас. Войдём?
— Разместимся, — успокоительным тоном произнесла хозяйка.
— Вот деньги на расходы. — Виктор положил стопку ассигнаций на кухонный стол. Мы не знаем, что и сколько надо купить.
— Я успокоюсь, обмозгую и запишу, какие покупки сделать. Богдана Даниловича будете приглашать?
— Как же не пригласить? — отозвался Виктор. — Он первым позаботился о нас. Нина, нам надо захватить на работе заврайоно — он задерживается на работе, иначе нам придётся ходить из края в край — вечера не хватит. Идём!
— Идите по гостям — надо всех пригласить заранее, — напутствовала их Мария Георгиевна. — В магазин за срочными покупками я Сашу пошли, а завтра вы всё остальное купите. ..
Ушли жених и невеста, и вскоре в кухню с тремя детьми вошёл Котов. Его супруга сразу же озадачила.
— Саша, проводи детей в нашу спальню и почисти налимов. Потом сходишь в магазин, пока его не закрыли.
Идя по улице, Виктор и Нина разговаривали о приглашенных гостях.
— Богдана Даниловича застали в районо. Доволен. Догадался наказать: "Пусть ваша хозяйка завтра не приходит на работу".
— Уразумел, — поддержала разговор жениха невеста и спросила: — Теперь к Овчаренко и к Марине?
Супруги Овчаренко удивились их приходу. Михаил Власович разразился восторгом:
— Виктор Иванович, не верю! Молчал-молчал и выдал, наконец! Мы от всей души поздравляем! Совет да любовь вам на всю жизнь!
— Примите и от меня, поздравление! — подойдя к ним, заявила его супруга, Тамара Гавриловна. Поправила очки на носу и добавила: — Придём на вашу свадьбу. Обязательно. Завтра к семи часам вечера, говорите? Явимся..
У Меньшиковых вышел прострел.
— Поздравляю, друзья! — с восхищением сказала Марина Михайловна, обняла и поцеловала Нину.— Коля пойдёт, а я, наверное, останусь дома — дочка заболела, температурит. Если почувствует себя лучше, приду, Ниночка!
У Шангиных Екатерина Васильевна с восторгом встретила известие:
— Счастья и любови вам желаю! — крепко обняла Нину, трижды её поцеловала и сказала: — Жаль, Юра в отъезде. Я, конечно, буду.
Выйдя на улицу Партизанская, Нина заявила:
— Я — домой. Мне надо к урокам подготовиться.
— Вот как?! Идёшь в школу? — удивился Виктор.— тебя на субботу и понедельник должны освободить от работы.
— Завтра у меня два урока. Я их дам и приду.
— Вот беда. Не задерживайся, Нина. Не забывай: завтра тебе придётся расстаться со своей фамилией. Прощай, Толоконникова! — с улыбкой напутствовал её Виктор.
— У меня сегодня ещё два урока в вечерней школе, — уточнила Нина.
— С ума можно сойти перед свадьбой, — вырвалось у Виктора. — Как одна справится Мария Георгиевна?
— Завтра, Витя, я ей помогу, — заверила Нина Виктора.
— Спасибо, Ниночка. Я буду ждать тебя.
— Меня, Витенька, не провожай. Лучше помоги Марии Георгиевне, — посоветовала Нина, и скрылась в темноте.
— Одни? — встретила вопросом Виктора хозяйка.
— Убежала в вечернюю школу.
— Придёт?
— Явится завтра, — недовольным голосом ответил Виктор.
— Ох, уж эти учителя — всё им некогда! Когда договорились о свадьбе?
— Месяц назад.
— За месяц Нина Степановна не смогла договориться о подмене уроков?
К её разочарованию Виктор добавил:
— У неё завтра два урока первых.
— Вот молодость! Может быть, она только к свадьбе появится?
— Богдан Данилович на завтра отпустил вас — успокоил Виктор Марию Георгиевну.
— Удосужился! Чуть не испортил свадьбу.
— Я готов помочь вам.
Спокойным, уравновешенным голосом — все страсти улеглись — она произнесла:
— Всё, что нужно, Саша сделал. Принесите на утро дров. Нащипите лучин. Я рано встану. С Сашей выбросите клетку курятника и куриц. Необходимо проветрить кухню.
Виктор нащипал много лучин и спросил хозяйку:
— Достаточно?
— Много. Но всё сгорит. Я запурхалась: готовлю на свадебный стол, а сколько гостей будет, не знаю.
— 12-!3 персон вместе с нашей семьёй! — бойко и с торжеством он ответил.
— Немного. Я думала больше будет. Успею управиться, — с искренним удовлетворением заверила беспокойная хозяйка. — Богдана Даниловича учли?
— Да. А где Александр Павлович? Затерялся?
Мария Георгиевна улыбнулась и вежливо ответила:
— Он сейчас за няньку, а завтра девочек пестовать будет Наташа у Айсиной. Там они на два дня.
Виктор дважды сходил ещё за дровами.
Открылась дверь и предстала Нина Степановна. Юная бодрая девушка. Стройная, с узкой талией, с точёными ножками в белых туфельках, платье в полоску потно облегало её фигурку. На голове бесчисленное количество белокурых, данных от природы, мелких завитушек.
— Я пришла, Мария Георгиевна, вам помогать! — звонко прозвучал ее голос. — До утра могу работать.
— Дорогая Нина Степановна, спасибо. Я сама всё сделаю Уже всё, как говорится, на мази. Постойте. Проходите, пожалуйста. Есть одно дело. Мы заменим шторки в комнате.
Это единственная работа, которая досталась невесте.
Утром к восьми часам Быстров собрался идти в магазин.. Улучив момент, он переговорил с Котовым наедине:
— Александр Павлович, я решил купить 5 бутылок спирта не свадьбу. Будет достаточно?
Котов задумался, затем вежливо изрёк:
— Выйдет почти пол-литра водки на каждого. Женщины пьют меньше мужчин. Берите 4 бутылки. Хватит.
— На следующий день придётся продлить торжество. Всё-таки куплю 5. Кашу маслом не испортишь.
— Можно купить и 5 — не прокиснет. Плохо, нет красного вина. Придётся для женщин закрасить спирт брусникой. Я в обед наведу.
— Ещё есть один вопрос, Александр Павлович. Задать его я постеснялся Марии Георгиевне. Вы помогите мне разрешите его.
— Что за вопрос?
— Для ужина произведены затраты. Сколько я должен внести денег?
— Виктор Иванович, мы со своих деньги не берём. Придумали! Этим вопросом вы Марии перед торжеством можете испортить настроение. Ничего не говорите ей. Рады, что у вас всё хорошо получается. Мы ваши родственники.
Вот и поговорил! Как к ним подступить?
Виктор купил в магазине 6 бутылок спирта, три сорта шоколадных конфет, пряников, пачку сахара-рафинада, плитку кирпичного чая и двухлитровую банку сгущенного молока. Дома он выложил продукты в кухне на стол, его уважаемая хозяйка обиделась.
— Без спиртного свадьба не бывает, — сказала она. — Но зачем зря тратить деньги? Сладкую сдобу испеку. Чай, сахар дома есть. Такую банку сгущёнки! Корова во дворе. Для чего?
— Мария Георгиевна! Конфеты, пряники я купил для детей. Им всегда хочется что-то необычное. Сгущёнку любят. У них тоже должен быть праздник.
Сердце матери отошло. Потепление наступило.
В 9 часов квартира опустела. Мария Георгиевна, оставшись одна,
принялась за стряпню. В 10 часов появился Быстров. Его первый вопрос:
— Нина пришла?
— Я здесь, — раздался голос у двери. — Шел Витя быстро, и я не догнала.
Обернулся к ней и спросил:
— У тебя, Нина, паспорт с собой? — Она кивнула головой. — Мы идём в ЗАГС.
— В ЗАГС? — переспросила Мария Георгиевна. — Это очень хорошо! Я бы пошла с вами, но кухню нельзя бросить. Почему вы никого не позвали? Ваши друзья поздравили бы вас с законным браком в ваш замечательный день. Идите! Ни пуха, ни пера вам!
В ЗАГСе Виктор и Нина действительно не получили ни пера, ни пуха. Им вежливо сказали:
— На сегодня заведующая отпросилась постирать.
Вот тебе фунт изюма! Раскрылась полная юридическая неграмотность двух молодых людей. Они считали, что придут и их зарегистрируют. Не знали, что в ЗАГС надо приходить заранее. В обкоме ВЛКСМ проводили всегда интересные и содержательные семинары, а вот юридические вопросы не затрагивали. Это относилось не только к ЗАГСу, но и к другим молодёжным проблемам.
— Не получилось в ЗАГСе, — сказал Нине Виктор, не проявляя при этом никакого беспокойства, — сегодня, в другой день придём. Мы же никуда не убежим. Теперь уж мы не расстанемся друг с другом.
Нина ничего ему не сказала, так как тоже думала , что ничего страшного не произошло. Стоит ли переживать?
К месту сказать. Текущие дела их захватили полностью, и они забыли, что им надо побывать в ЗАГСе. Прошло больше месяца после их свадебного вечера. О регистрации брака напомнила 2-ой секретарь райкома ВЛКСМ Дуся Семёнова.
— Виктор, сколько времени ещё ты думаешь сожительствовать с Ниной? Какой пример ты преподносишь молодёжи? Почему не регистрируешь свой брак?
Виктор был ошарашен корявым словом "сожительство". Как он такое допустил? В тот же день Виктор и Нина побывали в ЗАГСе. Расписались и получили свидетельство о регистрации брака. Они не знали, что за оформление брака и получения свидетельства о браке необходимо заплатить 15 рублей. Аня Бурыгина, заведующая ЗАКСом, постеснялась им напомнить — видимо, смущало её, что она виновата в невсоевременной регистрации брака. Только через несколько лет они узнали, что не заплатили за документ о браке 15 рублей.
До начала свадьбы пришли молодым супругам поздравительные телеграммы. Нину поздравили родные. Виктору прислали поздравительные телеграммы отец и старшая сестра, Леоновы из Омска — участники работ по фольклору. Из станции Колония телеграмма от друзей, Ивана и Тамары: "Поздравляем большущее счастье желаем". А активист драмкружка, студент Володя Бусоргин одарил четырьмя словами: "Поздравляю Анучкина женитьбой Кочкарёв".
В тот субботний вечер первой на свадьбу пришла старушка, хозяйка квартиры, у которой жила Нина в первый год приезда в Нижнеангарск. Она себя в страстную субботу переборола.
— Обойдётся без греха, если выполните все мои требования, — заявила бабушка. — Выпивать и есть я не буду. Положите мне на тарелочку солёненькую рыбку и одну рюмочку вина. Этим и довольствоваться буду. Я посижу и посмотрю на молодых, на ваше веселье. Бог меня за это простит.
Началась томительная пауза. Завершится ли она? 7 часов вечера, а гостей нет. Встревожилась Мария Георгиевна. Заволновались Виктор и Нина. Подвох?
— Не придут? Договорились? — с тревогой произнёс Виктор.
— Не должно такое случиться, — с уверенностью заявил Александр Павлович. — Что им плохого сделал Виктор Иванович?
— Кати нет и тёти Вали, — встревожилась Нина. — Обещали придти..
— Двое-трое могли опоздать. Но не разом все! — с тревогой рассудил главный организатор застолья. — Это специально? — высказалась Мария Георгиевна. — А всё стоит на столе!
Виктор молчал, не зная, что сказать. Неужели гости преподнесут такой неприятный сюрприз, который ни он, ни Котовы не ожидали?
Виновником оказалась прямолинейная Партизанская улица, которая, если смотреть, на несколько километров просматривается в одну и другую сторону.
— Одна минута восьмого, я сердцах проговорил Виктор. — Пусто! Одна бабушка пришла! Ляпсус крепкий.
Открылась дверь. Первыми вошли Богдан Данилович с Екатериной Семёновной, за ними — Михаил Власович с Тамарой Гавриловной… Все пришли!
Оказывается, они собирались у ворот — улица прямая, в одну сторону и в другую далеко видно, кто по ней идёт. Вот и ожидали всех у ворот.
— Проходите, пожалуйста, в комнату, — пригласила всех хозяюшка. — Для вас стол накрыт. Дюжина на свадьбе — это счастье! .
Плотно сидят за столом торжества. Но ощущается скованность — все примолкли, Сковал служебный чин Быстрова? Никто не решается притронуться к бутылочке. Виктор вовремя осознал необходимость разрядки.
— Объявляю, — заявил он, — тамадой сегодняшнего торжества Михаила Власовича!
За столом все враз зашевелились, а Овчаренко, одобряя инициативу Быстрова, сазу же громогласно объявил:
— Это другое дело! Вступаю в роль тамады. Всем налить по полной и первую рюмку выпить до дна, а последующие пить по состоянию своего ума. Я, тамада, провозглашаю тост за здравие наших красавцев! Витя и Нина! Пусть счастье и благодать сопутствует вам всю жизнь! Добрые дела от вас ждём мы и вся страна! Мир да любовь! Желаем вам вырастить детей трудолюбивых, честных и доброжелательных! С праздником, уважаемые молодожёны!
Овчаренко подошел к Виктору и Нине и чокнулся с ними своей рюмкой. И все потянулись с рюмками к молодым супругам.
Провозглашались поздравительные тост за тостом. Несколько раз кричали: "Горько!" Пели песни. Всем было весело. Тамада умело развлекал гостей. Ровно в полночь бабушка перекрестила свой лоб, выпила рюмочку закрашенного спирта, поцеловала Нину и ушла домой. Ещё часа два продолжали веселиться на свадьбе.
Утром к 10 часам первыми подошли к Котовым супруги Бураевы. Сразу же Богдан Данилович дал оценку свадебному столу:
— Богатый стол приготовила Мария Георгиевна. Когда успела? Мяса нет, всё из рыбы. Но очень вкусно! Рыбные котлеты лучше мясных. Рыбный пирог — на славу! К чаю — чего только не было! Встал я и завтракать не стал — сберёг место для деликатеса со свадебного стола.
Явилась Катя Шангина с бабушкой. Приходили вчерашние гости и новые.
Славно посидели за столом. Душновато в избе. Вышли во двор. Почтальон принёс очередную телеграмму. Это единственное свадебное телеграфное поздравление из райцентра с вручением 20 апреля Толоконниковой Нине Степановне: "Поздравляем счастливым браком желаем счастья благополучия Турутановы". Единственная в Нижнеангарске интеллектуальная семья учителей не осталась безучастной к супружескому торжеству. Приятно получить поздравление от заслуженной учительницы школы РСФСР её дочери, Нины Алексеевны, учительницы начальных классов. Через несколько лет Виктор прочёл в "Учительской газете" о присвоении звания заслуженной учительницы РСФСР Нине Алексеевне Турутановой. В её адрес ушла телеграмма с тёплыми словами. Мать и дочь —заслуженные учителя. Это же великолепно! В тот раз на высоте доброты был и Дом культуры. Культработники прослышали про свадьбу и направили поздравить Гошу Усынина с баяном: надо повеселить организаторов и активистов художественной самодеятельности. У поленицы дров пели и плясали всё воскресенье.
А. Ф. Кувшинов не пришёл по приглашению на свадьбу и в понедельник устно не поздравил, хотя до этого неоднократно спрашивал, когда Виктор всё же надумает жениться.
В медовый месяц Виктор почувствовал, что его после работы тянет домой. Там, в комнатке, ждала его Нина. Ему приятно быть с ней наедине. Сожалел, что она вечером уходит в вечернюю школу. Женитьба объединила их, сроднила, а ведь недавно они не чувствовали так сильно потаённую тягу друг к другу.
Но медовый месяц неожиданно прервался. 1-ый секретарь райкома партии Ермил Михеевич Стулёв на совещании объявил:
— После первомайских праздников партактив разъезжается по району для организации подписки на последний государственный займ страны.
Это был 1957 год. Последний раз государство обращалось к труженикам страны, чтобы оказали государству денежную помощь. Подписку необходимо провести в первой декаде мая. Для района самое неподходящее время для разъездов — начало распутицы. Зимние тракты пропали. Наполняются реки с гор водой. Вот-вот начнётся ледоход. По рекам передвигаться опасно. Окраины Байкала начинают заливать водой из рек, которые в него впадают. Без особого труда можно побывать только в Душкачане и Холодной. Остальные населённые пункты отрезаны от райцентра. Москве нет дела, что реки не вскрылись и водой в посёлки не попадешь. Район не может отодвинуть подписку на госзайм на месяц, даже на полмесяца. Стране нужны деньги на укрепление обороны страны, на освоение Космоса, на развитие сельского хозяйства. Необходимо спланировать расходование денег. Займ нужен. Правительство ждёт результат. И Западу интересно, как советские люди отнесутся к призыву своего правительства Надо и северобайкальцам не отстать от страны и организовано провести подписку на госзайм. Из-за трудности и опасности пути к населённым райком партии назначил двоих уполномоченных на каждый посёлок.
Виктор Иванович Быстров, 1-ый секретарь РК ВЛКСМ, и Павел Михайлович Бронников, инструктор орготдела РК КПСС, уполномачивались провести подписку на займ в Верхней Заимке.
— На чём поедем, Павел Михайлович? — спросил Быстров у никогда неунывающего фронтовика Бронникова.
— Как на чём? — с улыбкой переспросил инструктор орготдела. — На конях! Ещё на чём же?
Быстров засомневался:
— По реке опасно. Берегом конь не пройдёт.
— Пройдут, — отверг довод Павел Михайлович. — Только надо их подковать. Такие лихие, хоть куда вынесут!
— Где такие кони нашлись?
— Не знаешь, Виктор Иванович? — Бронников захохотал. — Ты да я! Кони райкома. Проедем?
— Когда пойдём? — серьёзно спросил Виктор его. .
— Велено 5 мая отчитаться. Я позвонил в колхоз, чтобы четвёртого объявили собрание колхозников. За полтора дня дойдём? 3-го мая выйдем. Вот тебе и медовый месяц в 13 дней! Виктор переживал, что оставляет Нину. Не думал он, что скоро придётся ему отлучиться в командировку. Она почти освоилась в семье Котовых. Но ей, наверное, удобнее было бы жить на старом месте. Угораздило эту Дусю привезти Нинину двуспальную никелированную кровать. Её же никто об этом не просил. Не повезёшь же кровать назад? Оказалось, что она перебралась в её комнатку, ей помешала её кровать.
С таким настроением покидал Виктор Нину, направляясь в командировку.
Бронников и Быстров вышли из райцентра ранним утром в направлении крохотного посёлочка Догары. Путь их пролегал по узкой оголённой от снега травянистой полоске около огромнейшего болота, примыкающего к Байкалу. Слева от них — белоснежное болото. Оно утыкано тёмно-коричневыми кочками, уже прогретыми апрельскими лучами солнца. Справа на льду Байкала тонким слоем бугрился снег, истыканный ветром и солнечным подогревом. На обширном пространстве ни одной людской души. Только летняя путина соберёт сюда рыбаков. Выйдя к устью Верхней Ангары, Бронников спросил Быстрова:
— По реке пойдём или берегом? — озадачил Быстрова Бронников.
— Я, как старожил, должен посоветовать? Кто дольше здесь живет, Павел Михайлович, я или вы ? Били фашистов и никого не спрашивали.
— На фонте я сам себе приказывал: бей врага, где бы он ни засел!
— Вот и здесь принимайте самостоятельно решение.
— Идём по реке, — выбрал путь Бронников. — По льду легче идти. Надо будет, переберёмся на берег. Вроде лёд ещё плохо тает, но на реке лужа за лужей. Откуда берётся вода?
— Где-то, видимо, тает, — ответил ему Виктор. — Уже май!
Они шли по речному льду. Со всей осторожностью разглядывали они предстоящий путь. Обходили обширные разливы на льду реки. Чем дальше шли, тем чаще водяные разливы на реке. Иногда для обхода воды оставалась узкая кромка льда у левого берега.
— Нам следует придерживаться правого берега. Перед Верхней Заимкой есть зимовьё. Застанет ночь, в нём можно переночевать, да и реку перед Верхней Заимкой не придётся переходить, — выдал свой план следования Быстров.
— Знаю это зимовьё, — подтвердил Бронников. — Правильно, нам надо выходить на правый берег. Стали чаще попадаться лужи.
— Но посмотри, Павел Михайлович, какой там, на правом берегу, бурелом, навалены сугробы снега. За час километр не одолеем. Пока есть возможность идти по льду, надо идти по нему.
— Ничего страшного нет, если переночуем на правом берегу. Валёжника много, ночью мороз небольшой. Можно у костра пересидеть, — успокоил его Бронников.
Обходили часа два длинный разлив, разлившийся у правого берега и подошли к такому месту, где река запрудила лёд от берега до берега.
— Путь к правому берегу нам перекрыт. Если возвращаться назад, потеряем часа четыре. Выходим на левый берег! — скомандовал Бронников.
Выбрались на отлогий берег. Болотистое место подёрнуто снегом. Идти по нему трудно: ноги по щиколотку проваливаются в снег, наступишь на кочку, скрытую под снежным покровом, нога с вывертом сползает вниз. Не шли, а брели часов 6. Не выдержал Быстров.
— С такой ходьбой сегодня до места не дойдём. Посмотрите, Павел Михайлович, у правого берега — вода, а посреди реки — чистый лёд. По нему можно идти.
— Опасно, — предостерёг Бронников, — да и как туда добраться — у левого берега плещется водичка.
Однако Быстрова не остановить — у него созрел план, хоть и рискованный, но ходьбу может ускорить.
— Каждый выломает, Павел Михайлович, себе шест. Упрёмся шестом о берег и перескочим неширокую ленточку воды. Попробуем?
— Где наше не пропадало? Так выходит? Ноги выкручены до предела. Где наше не пропадало, чёрт возьми? Рискнём, Виктор Иванович!
Прыжок получился. Быстров подытожил:
— Павел Михайлович, риск — благородное дело: мы на крепком льду. Опасно, но зато будем ночевать в Верхней Заимке.
— Крепок лёд, согласен. Но держи, Виктор Иванович, шест поперёк перед собой: если плюхнешься в полынью, так сразу не скроешься под водой.
Бодро шли путники по реке. Прошли с десяток километров, и открылась им река сплошной водой.
— Дальше, Виктор Иванович, нам по реке дороги нет, — разочарованно проговорил Бронников. — Выбираемся на берег. Правому берегу у меня доверия нет — вода вдоль берега давно течёт, наверное, уже промыла лёд.
— Пойдём по левому бережку Прыгаем, как кенгуру, через воду? — с весёлой задористью предложил Виктор.
— Я прыгну в сапогах, а у тебя — ботинки. Не купил сапоги, а они нужны..
— Не успел, — оправдался Быстров. — Я для грязи привёз галоши. Сколько живу здесь, луж не видел. Зачем сапоги? В моих галошах Мария Георгиевна пол моет. Вот такие сапоги!
Выйдя на левый берег, прошли еще несколько километров, Виктор предупредительно сказал Бронникову:
— Появится чистый лёд от берега до берега — сразу перейдём реку. Верхняя Заимка скоро появится.
Пошли лесом. Лесной наст не выдерживал их. Ноги бурили в снегу. Замедлилось продвижение. Быстров шёл и бубнил себе под нос — у него что-то рождалось в виде стихотворных строчек.
Я шагаю по тайге,
И все думы о тебе.
Твои чудные глаза
Позабыть никак нельзя.
"Только у любимой могут быть такие необыкновенные глаза!" влезла в голову мелодия популярной песни. Тёплые песенные слова не покидали Виктора. "Как ты там, Нина? Даже две недели мы не побыли вместе. Вот такой у нас получился медовый месяц. Бросил я тебя. Жена осталась одна. Какое это жжёное слово — "жена". "Супруга" звучит приятнее. Неужели он когда-нибудь сможет произнести : "Это моя жена". Всё же лучше сказать: "Подруга дней моих суровых". Скучаешь? Вспоминаешь меня, Нина?"
Он задумывается, глядя на спокойно шагающего Бронникова. Не первую командировку он с ним. Плыли по Верхней Ангаре в большой лодке. Сразу же Павел Михайлович взял у него "ТОЗовку". Никто из сидящих в лодке не спросил у них, зачем им понадобилась мелкокалиберная винтовка — взяли, значит, нужна. На всём речном пути не сделали ни единого выстрела — не попалась дичь. Павел Михайлович всю дорогу бережно к ней относился, как подобает фронтовику — не год и не два, а всю войну не расставался он с оружием.
Ехал Быстров с Бронниковым и верхом на лошади до Верхнеангарска перед самым ледоставом. Он без разговора взял у Быстрова винтовку и повесил себе на плечо. "Вот так, Виктор, мелкокалиберная винтовка закреплена за тобой, а ты ни разу из неё не выстрелишь". Ехать по тайге с винтовкой всё же интереснее. И Быстров выдвинул условие:
— Павел Михайлович, первый промах, и винтовка передаётся другому.
— Согласен, — без возражения одобрил он предложение Виктора.
Понимал Виктор, что до Верхней Заимки поздней осенью не повстречается дичь — река Верхняя Ангара протекает перед впадением в Байкал по болотистым местам. Водоплавающая птица давно улетела в тёплые края. В болоте обитают только ондатры. От Верхней Заимки пойдут леса — вот тогда может винтовка потребоваться. 45 километров винтовка будет хлюпать спину Бронникова.
Так и вышло. Проехали от Верхней Заимки 10 километров, и Виктор Быстров восторженно воскликнул:
— На сосне белка! И вторая там!
Бронников не спеша покинул седло. Долго он приноравливался с прицелом, с различных сторон подходил к сосне. Наконец, выстрел, и — промах. Не говоря ни слова, он передал винтовку Быстрову. Виктор сразу же стал целить в белку.
—Виктор Иванович, слезь с седла — промахнёшься, — предупредил его
Павел Михайлович.
— Лень слазить, — ответил ему он, уверенный, что метко выстрелит. — Вы же на земле. Подберёте.
Виктор прицелился. Выстрел, и белка сверху падает вниз.
С ними верхом ехал и Николай Турчанинов. Он с восхищением произнёс:
— Метко выстрелил!
— Я и во вторую с седла попаду! — залихватски хвастанул Быстров.
Попал он и во вторую белку — не зря тренировался в стрельбе.
До самой заимки не расставался Виктор с винтовкой. Не часто, но попадались белки. 18 белок он сбил.
Поставили лошадей на отдых у зимовья. Турчанинов обратился к Быстрову:
— Виктор Иванович, вы дадите нам котелок белок сварить?
Почему бы не дать? Рассудил Виктор: белка чистейший зверёк: питается
кедровыми орешками, семенами сосны, грибами. Котелок не испоганит.
— Берите котелок, — сказал он Турчанинову. — Не жалко.
Напоив коня, Виктор один зашёл в зимовьё и был поражён увиденным: на скамейке лежали ободранные 18 тушек белок. Обдирали их чулком — от хвоста до головы полностью. Лежали головки с оскаленными зубами. Крысы — настоящие крысы! Положи рядом тушку крысы — не отличишь. Быстрова всего передёрнуло.
— Братцы, я вам котелок не дам. Как я потом из него буду есть? Можно распознать в ободранном виде крысу от белки? Приедете в Кумору, там сварите.
Утром Виктор передал винтовку Бронникову — его интерес к белке исчез. Павел Михайлович после пяти выстрелов убил трёх белок. Как они варили и как ели белок, он не спросил — при разговоре о белках у него перед глазами появлялись ободранные тушки.
В тот раз Быстров в Куморе расстался с верховыми попутчиками — ему предстояло провести отчётно-выборные. Провёл. Но такое же собрание ему необходимо провести в колхозе имени Калинина. Как туда проехать?
У кого не спрашивал, все утверждали, что дорога в Уоян прямая. "Выедешь за село и прямо езжай". Как это прямо? Есть туда дорога? Никто пояснить не смог.
"Завтра оттуда появится почтальон, он подробно вам расскажет".
Почтальон, бывший моряк Тихоокеанского флота, ещё донашивал морскую форму. Он со всей доброжелательностью пояснил Виктору: "Дорога до Уояна хорошая — шаром катись. Я тропу берегу: сюда иду по одной стороне, назад — по другой. Всё время прямо держитесь. Ориентируйтесь на гольцы. Можно в Делакорах переночевать". Вот так пояснил! Великолепная дорога! День ждал его! Не обрадовал он. Держаться гольцов, а их с десяток впереди высится. Возьмёшь направление на одну гору и уйдёшь в сторону километров на 30-40
"Надо ехать, — рассудил Быстров. — Ждать почтальона — два дня терять. Почтальон пешком, а я верхом. Есть ли смысл быть в пути вместе? Не заблужусь в тайге — я же на лошади. Конь выручит. До Уояна 75 километров. Не 500 и не 800 километров. Доеду!"
Выехал Быстров за село. Дорога укатана телегами — ездят на лошадях за дровами. Через три километра редкие сосны сменились сплошным лесом. Между сосен пролегла тропа пешеходная. Виктор успокоился можно ехать без ошибки Но через десяток километров тропа прошла по лиственному лесу. Встречаются болотца. Тут и ходит по краю — бережёт. А дальше сплошная вода. Где тропка? Толстые стволы лиственниц стоят в воде. Чувствуется, по их разлапистым коням шагает конь. Виктор выдернул из воды засохшую тонкую лиственницу. Сунул её в воду, глубоко ли. Сунул палку в воду — дна не достал. Значит, глубина более трёх метров! Вот дорога — шаром катись! "Коля! Ты на воздусях ходишь!" — к коню обратился с восклицанием Быстров. Действительно, по корням всё время шагает чуткий конь. Преодолели опасное болото. Всего два раза срывалась лошадь с корней. Быстров задирал вверх ноги, и умница вновь взбирался на подводные коряги. От лиственниц снова проложена еле заметная пешая дорожка. На песчаную возвышенность въехал Виктор и по бору двинулся вперёд. Сосны затем стали чередоваться с ёлкой и пихтой, попадался и могучий кедр. Но тут новое лихо его поджидало: ночью выпал небольшой снежок и покрыл всю поверхность, спрятав елеприметную тропку Быстров посмотрел на гольцы — они нисколько не приблизились. Такое же расстояние до них виделось и из Уояна — далеко они. Из всех вершин выбрал одну. На неё и держать путь — другого ориентира нет.
Ехал бы спокойно в раздумье Виктор и дальше, но заметил на ветке ёлки тёмное пятно. Это же глухарь! Повернул к нему коня, сняв с плеча тозовку. Птица заметила их и спорхнула, шумно захлопав крыльями. Однако далеко не улетела. Уселась на ветвь развесистой ели. Непуганый самец. Быстров раздумывал, как приблизиться к чуткой птице. С лошадью не подпустит. Слез с коня и поспешил к пышноветвистой еле, держа перед собой винтовку. Прошагал немного, и глухарь снова сорвался с ветки. Виктор устремился за ним.. Теперь он старался прятаться за стволы деревьев. Приблизился. Прицелился. Выстрелил. Попал! Убеждён был в этом он. Но пуля не пронзила облюбованную дичь — видимо, не прошла сквозь перья. Снова к нему. Самец уже близко не подпускает к себе., хотя Виктор кружил, прячась за стволы, скрываясь от зоркого взгляда глухаря.
"Так и буду около него кружить? — подумал про себя Виктор, — Заберусь в седло и с далёкого расстояния я в него попаду". Повернул назад. Следов много натоптал, а где конь стоит — не знает. Вот и поохотился! Можно и коня потерять! Забеспокоился сильно: в тайге потерять коня — беда. Начал кружить по своим следам в обратном направлению Между деревьев увидел лошадь. Обрадовался до невозможности! Конь стоит — не тронулся с места. "Какая безолаберность у тебя, Витя! Ты же не на хоздворе!"
С седла снял глухаря. Доволен до беспредела.
Своим охотничьим трофеем всех удивил в Делакорах. А там, в глухом таёжном местечке, собрались трое командировочных и председатель колхоза Куробтев. Бронников развернул глухаря, держа за крылья, и объявил всем:
— По-комсомольски надо ездить по тайге. Виктор Иванович коня не загнал и глухаря подстрелил. С чем мы явились сюда? С просьбой: поподчивайте нас хариусом или тайменем. Сегодня всех угощает Виктор Иванович наваристым супом. Глухарь — это чудеснейшая дичь! Я бы в разведку взял Быстрова — умный парень. Нетаёжник, а ездит без проводника.
Ещё два момента запомнились Виктору, произошедшие с ним в Делакорах.
Вечером повели поить лошадей на речку Катера. Отдохнувшие за день
командированные взяли коней за повода уздечек и повели лошадей на водопой. Сзади них, волоча ноги, плёлся Быстров. 75 километров да охота сковали его конечности, Он не мог их оторвать от земли. Уже все напоили лошадей и вывели их на бугор берега, а Виктор с конём только подошёл к пологому спуску. Терпение у коня исчерпалось, и он волоком притащил Виктора к реке. Конь с перерывами долго пил холодную воду. Напился, отряхнул гриву и повернулся, чтобы идти назад, а его хозяин не может поднять ноги, а шагать ему вверх по невысокому спуску к реке. Волоком втащил конь его наверх. Остановил он коня на береговой кромке . Поднялся и, держась рукой за бок коня, медленно пошёл к строениям.
Утром пятеро верховых выехали в Уоян. 25 километров кони при лёгком морозце резво проскакапи. Остановка перед рекой Катера, притоком Верхней Ангары. Чтобы попасть в Уоян, необходимо через неё переправиться. Катера не широка. С берега на берег метров 12-15. Для пешеходов переброшено бревно, Кони должны перейти вброд. Но как? Берега вертикально отвесны, до воды метра три.
— Сейчас Катера обмелела — лошадям по брюхо, — пояснил всем Степан Куробтев и предложил: — Разгоняться на лошадях и плюхаться в воду!
Выслушали его и промолчали, согласились — другого варианта для переправы нет. На санях просто переехать. Зимой в основном связь Уояна с Делакорами. Наступило половодье — попадают в Делакоры пешком или верхом на лошади. Привыкли, и никто не ворчит, что нет моста. Соорудить мост никакой сложности нет — река неширокая. А в Делакорах основной клин пашни колхоза и небольшая птицеферма. Несколько веков не было моста через Катеру и не горевали. Зачем же сейчас о нём думать?
Председатель колхоза первым с лошадью прыгнул в реку, за ним последовали и другие всадники. Все успешно приводнились. При прикосновении с водой успевали приподнять ноги. Быстров, сидя верхом на лошади, не решился последовать за всеми. Если плюхнешься в воду, то придётся сушить одежду у костра — при морозе 15 градусов застынешь непросушенным, пока проскачут лошади до Уояна 25 километров. Все благополучно прыгнули в реку, а он сиганёт и обязательно обмишурится. С другого берега ничего не говорили ему, молча взирали на его нерешительность — что можно сказать, если юноша впервые столкнулся с таким барьером на своём пути, ему решать, как поступить. Можно вернуться в Делакоры и дождаться ледостава на Катере. Но ждать придётся дней 7-8, если сохранятся морозы.
"Будь, что будет! Где наше не пропадало", — подумал Виктор. Послушный конь галопом понёсся и спрыгнул в реку, будто бы он не в первый раз такое совершает. Виктор успел приподнять ноги со стременами, как только копыты коня коснулись воды. Доволен, что сухим въехал на берег. Ещё урок освоил Виктор.
В тот раз он в Куморе с Бронниковым решал, когда им можно совершить переправу на Верхней Ангаре Сделав все дела в Куморе, ещё два дня ожидали, когда ледовый панцырь скуёт многоводную реку. Им всем хотелось на октябрьские праздники быть дома.
6 ноября Бронников и Быстров пошли к реке Верхняя Ангара, чтобы узнать, не подёрнулась ли она ледком. Тёмная вода плескалась о берег
— Нежели ещё несколько дней ждать? — проговорил Бронников.
— Ночью мороз усилится, — успокоительно заметил Быстров. — Дует
верховка.
— Думаешь, за ночь схватит? — засомневался Павел Михайлович. — Вон какая ширина!
Уром рано, когда все спали, Виктор сходил на берег. За ночь остекленела
Верхняя Ангара. И он поспешил сообщить об этом товарищам.
— На реке — лёд! — с воодушевлением произнёс он спящим лежебокам. — Вставайте! Мороз пощипывает уши.
— Правда? Сковало? — откликнулся Бронников, сбрасывая с себя одеяло. — Пьём чай и идём на берег!
Нетерпение одолевало всех. После чаепития группой двинулись к реке. Их и лёд на реке освещало при восходе яркое солнце. Наступал ясный день с морозцем. Но каков лёд? Когда все осторожно ступили на сверкающий речной панцирь, Николай Турчанинов подпрыгнул и оценил крепость льда:
— Не прогибается! Выдерживает.
— Подождём до 11часов. Пусть подмораживает, — предложил Бронников.
В намеченное время пулей, спешно, всадники, держа в поводу лошадей, бегом пересекали по прогибающему льду Верхнюю Ангару, от берега к берегу широко распластавшуюся.
Всякий раз в командировке по пути следования могло произойти ЧП. Но осторожность и продуманность каждого километра позволяла избежать опасности.
Идя в Верхнюю Заимку по подписке госзайма, Бронников и Быстров тоже тщательно продумывали путь следования, каждый раз советуясь с друг другом как лучше им пройти.
Измотавшись ходьбой по лесу, устали. Наконец, на противоположном берегу они увидели зимовьё. Но к нему не подойти — полая вода скрывала лёд. Можно переночевать в избушке, но на реке не оказалось прогала с чистым льдом. Вода сплошь охватила поверхность реки Глубоко или мелко — неизвестно Пришлось идти берегом, кувыркаясь на кочках. Чертыхались беспрерывно при этом. А сумерки надвигались.
— Вот моя деревня! — с радостью воскликнул Виктор. — За теми соснами — Верхняя Заимка! Пришли!
— Близок локоть, да не укусишь, — ответил ему Бронников.
— Это почему? — удивился его напарник.
— Бродом же идти — в темноте накупаемся в реке. Хорошо, если живыми выберемся. Когда рассветает, всё разглядим, а сейчас опасно. Придётся нам ночь коротать у костра.
— А если ночью лёд тронется? — возразил ему Быстров. — Куковать тогда неделю на берегу? Лёд может подвести, не спорю. Надо нам его укрепить.
— Как же укрепишь лёд на широкой реке? Большого мороза, не жди. Вода прибывает, может потоком хлынуть с гор. И мы окажемся в водовороте, лишь начнём переходить реку. Можно ли рисковать? — ничего не скрывая, недоумевал Павел Михайлович.
— Вот-вот нас захлестнёт большая вода! — согласился с ним Виктор. — Мы должны поэтому с умом подойти и немедленно совершить переход..
— Что предлагаешь? — недослушав Быстрова, спросил Бронников, зная, что юноша часто мыслит разумно.
— Вариант, Павел Михайлович, простой, — заявил Быстров пояснил : — На реке сплошная вода, но под водою лёд пока без движения. Выстелим себе дорогу хворостом. Его здесь полно. насобираем веток, поднесём их к берегу и начнём по льду выкладывать дорожку. Можно задние охапки перебрасывать вперёд. Нам много хвороста не потребуется. Благодаря сушняку лёд выдержит наш вес, и мы, не промочив ног, окажемся на другом берегу.
— Забавно! — оценил Павел Михайлович инициативу Быстрова. — Мыслит комсомол! Идём собирать валёжник.
Уполномоченные райкома партии, благодаря выстеленной хворостовой дорожке, не замочив ног, благополучно перешли Верхнюю Ангару.
Егор Петрович, сидя в кухонке за столом, выговаривал Быстрову:
— Кто в такую пору, Витя, бродит? Дома надо сидеть. Через час-другой ледоход начнётся. При лереходе плюхнешься в воду, а тебе руки некому подать.
— Мы вдвоём шли.
— Ещё дурак нашёлся! — не успокаивался Дружинин. — Кто такой?
— Бронников Павел Михайлович.
— Не знаю его. Чего вас в распутицу понесло? Не могли переждать?
— Организовать надо в последний раз подписку на государственный займ
— На заём, говоришь? — Дружинин быстро переключился на другую тему. — Не получится у тебя. Райком поди направил?
— Это партийное поручение.
— Не выйдет подписка, — повторил Егор Петрович. — Зря ты стараться будешь. Наши колхозники в этом году на заём подписываться не будут.
Это что за новость? Дед в колхозе не работает — стар, но все колхозные новости знает. Он всей душой так и не смог прилипнуть к сельхозартели, но колхозными делами интересовался. Егор Дружинин, как стали создавать колхозы, сбежал с юга на север Байкала, где о колхозной жизни ещё не вели разговор. Был доволен, что уберёгся от коллективизации. Но в 1932 году и здесь заегозились с колхозами. Организовали колхоз "Вторая пятилетка". Взялись и за Верхнюю Заимку. Петрович не стал артачиться и вступил в сельхозартель — ничего не поделаешь, если кругом советская власть. Нравилось ему, если артелью толково руководили. "Знаток колхозной жизни что знает о госзайме? — подумал Виктор всерьёз. — Договорились колхозники прокатить уполномоченного на вороных?"
— Почему не хотят подписываться на займ, Егор Петрович? Обиделись на советскую власть?
— Чё им обижаться на власть? — на вопрос ответил он вопросом. — В доме тепло, работа есть. Не любят колхозники ушлых.
— Кто такие, Егор Петрович? — терпение у Виктора кончалось. — Скажите!
— Не довольны колхозники поведением председателя колхоза. Его на заём уполномоченный не подписал. Уехал. А он не стал подписываться. Чё с ним мог поделать бухгалтер? И вышло: все колхозники добровольно подписались на заём, а председатель — нет. И тогда сказали: "В следующем году мы подписываться не будем". .Вот и вся канитель.. Подпишешь председателя, Витя, и все колхозники безоговорочно подпишутся.
— Спасибо за информацию, Егор Петрович. Учту.
— Учитывай-учитывай!
Утром Виктор Быстров и Павел Бронников пошли в контору колхоза. У небольшого административного домика стояли пять колхозников.
— Я, Павел Михайлович, с ними поговорю. Прозондирую их отношение к займу, знают ли они о вечернем собрании
— Давай, Виктор Иванович. Я тоже послушаю
— Доброе утро, труженики колхоза!
— Утро доброе! — ответил за всех пожилой мужчина.
— На рыбалку собрались?
— Угадали. Мы рыбаки. Ждём своих. Они на лошади сюда подъедут.
— Удачной вам рыбалки, — пожелал им Виктор и спросил, завязывая разговор: — Где будете рыбачить? На озере?
— А где ещё можно сейчас рыбачить? Там лёд крепкий. Ещё постоит, — ответил словоохотливый рыбак. — К реке уже не подступишься. По ней шуга полным ходом пошла.
— Шуга? — удивлённо переспросил он рыбака.
— Вы удачно вчера перешли реку. Чуть бы замешкались и на недельку бы застряли на левом берегу.
Удивлённый Быстров спросил рыбака:
— Вы о нас уже знаете? — И пояснил: — Мы в темноте прошли, думали, что нас никто не заметит, а тут полная информация о нашем переходе.
— А как выдумали? Всё заметим. У нас новости редко появляются. Пятеро земляков на час позднее вас пришли и застряли на том берегу. Хотели на лодке их перевезти, но такой лёд пошел — не подступишься к ним. Вот и жгут костры, да через реку переговариваемся. Знаем мы, из-за чего в самый ледоход вы здесь.
— Из-за чего? — поитересовался Быстров у рыбака.
И он пояснил ему:
— В такую пору к нам только по займу приезжают. В такое же время в прошлом году проводили подписку..
Быстров, улучив удобный момент, перебил рыбака, и спросил у него:
— Все в прошлом году подписались на государственный займ?
— Нет, не все, — выдавил короткий ответ рыбак.
— Много?
— Всего один.
— Кто же такой оказался? — вызвал на откровенность Быстров рыбака.
— Наш председатель колхоза. И решили колхозники: ныне поставят они подписи только после председателя колхоза. Поговорили — вот и наши подъехали, — сказал рыбак, увидев две приближающие подводы. — Ширкуют санями по снегу и по земле. Мы поехали, товарищ!
— Вечером придёте в клуб? — успел вдогонку спросить Быстров.
— Все придём! — раздался голос из саней.
Когда рыбаки отъехали, полный удивления от услышанного Бронников спросил Быстрова:
— Это правда, что Корытов не подписался на займ?
— Бывает и такая правда, — очень спокойно ответил Бронникову Быстров.
— Пойдём к нему! Сейчас мы ему врежем, — заявил инструктор райкома.
— Ничего не надо ему говорить, будто бы не знаем — вечером колхозники всё выскажут.
— Тогда вечером, — не успокаивался Бронников, — проведём партийное собрание. Нельзя допустить срыв подписки на займ.
— Всё, Павел Михайлович, пройдёт спокойно. Народ подкованный. Они всё хорошо понимают. Побеседуем с председателем колхоза только о хозяйственных делах, затем я с подписными листами схожу в фельдшерско-акушерский пункт и в школу, а вы в сельсовете проведёт подписку. Не забудьте местного лесника.
Вечером в сельском клубе колхозники заняли все скамейки, человек 10 даже стояли. При открытом занавесе на сцене — стол и при нём 3 стула. На сцену поднялся один Быстров. Он обратился к залу.
— Товарищи колхозники, решили не проводить собрание. Если собрание, то надо принимать решение. Вы своим присутствием подчеркнули необходимость подписки на последний государственный займ. Поэтому решили просто с вами посоветоваться, нужен ли стране займ. Разрешите мне коротко выступить.
Товарищи! Мы живём в мирное время. Работаем упорно, чтобы жить ещё
лучше. Ненавистная война, навязанная фашистами, оставила нам огромнейшее разрушение на большой территории нашей страны, принесла боль и горе многим советским людям. За очень короткий срок мы залечили без помощи других стран раны, нанесённые нам войной. Трудимся успешно. Это вызывает яростную злобу у империалистов. Фашистская Германия не смогла задушить советский народ. Весь мир удивлён нашей великой Победой. Но никак не может успокоться буржуазия: фашистские вооружённые силы разгромил СССР и сумел в войну развивать военную промышленность. Лучшие в мире самолёты, танки, "Катюши", автоматы, мощный подводный флот у Советского Союза Не закончилась 2-ая мировая вона, а союзники по антигитлеровской коалиции начали строить планы, как задушить страну Советов, пока она не окрепла. Надумали СССР попугать и показать, как силён капитализм. Военным потенциалом не обладали города Хиросима и Нагасаки , но США сбросили на эти города атомные бомбы. Города разрушили, погубили сотни тысяч жителей, чтобы запугать Советский Союз. Вот какое у них оружие — камня на камне не оставляет
Запланировали сбросить атомные бомбы на 100 городов СССР, потом надумали разбомбить 200 городов. Мало показалось. 300 советских городов намерились подвергнуть атомной бомбардировке. Чудовищные разрушения и неимоверные страдания готовили империалисты советскому народу.
Но в 1949 году в нашей стране произвели испытание атомной бомбы. На атомную бомбардировку США можно ответить тем же. Огромное количество материальных и денежных средств пришлось затратить, чтобы владеть атомным оружием. Мы в это время восстанавливали хозяйство страны. Империалисты притихли, но не успокоились. Нам объявили "холодную войну"— капстранам запрещается торговать с СССР. На покупку и продажу товаров для нас полный запрет. Производить всё приходится самим. В Западной Европе всем странам, находившимся под гитлеровской оккупацией, предоставлен план Маршалла — США, обогатившиеся за войну, предоставляет большие кредиты, перегоняют капиталы им из слаборазвитых и колониальных стран. Советский Союз в мировой капиталистической изоляции. О нас не подумает канцер Германии или президент США. Всё строится и создаётся в нашей стране только собственными силами. В такой сложной обстановке тон ударной работы, глубоких научных исследований и конструкторских изобретений задают коммунисты и комсомольцы. Мы, как известно вам, первые в освоении Космоса. идём вперёд благодаря ударному труду всего советского народа. Получает народное хозяйство существенную помощь в денежном выражении от ежегодных государственных займов. Мы стали богаче. Советское правительство решило в последний раз провести в стране государственный займ. Недалеко то время, когда при сдаче облигаций граждане нашей страны будут получать деньги — долг платежом красен. Выручили, спасибо вам.
Быстров взглядом обвёл весь зал. Его внимательно слушали. Продолжил:
— Подписка на госзайм добровольная. Тот, кто не желает помочь Родине, может не подписываться.
Быстров ещё раз посмотрел на все ряды. В зале стояла мёртвая тишина.
— Традиционно подписка на займ у вас проводится в клубе. — Небольшой шумок пробежал по рядам. — У меня есть небольшое добавление. Бухгалтерии обычно поручают завершить подписку Мне кажется, подписка на государственный займ — дело всенародное. Поручим двоим рядовым колхозникам, проводить эту подписку. Ко мне вопросы есть? Молчание. Кому поручим организацию подписки? Какие предложения? Выдвигайте достойных товарищей.
Из зала раздались два возгласа.
—Зуева Семёна!
— Катю Рогову!
— Возражения есть? — После паузы заявил: — Возражений нет. Товарищи Зуев и Рогова поднимитесь, пожалуйста, на сцену вам коллектив поручает важное государственное дело — организацию последней подписки на государственный займ в этом году.
Семён Зуев и Екатерина Рогова заняли места за столом.
— В папке подписные листы. Знакомьтесь.
Быстров прошёл на другой конец стола, шагнул к рампе и чётко громко объявил залу:
— Почётное право оставить в ведомости свою роспись о подписке на последний государственный займ предоставляется Алексею Константиновичу Корытову, председателю колхоза!
Зал разразился бурными, продолжительными аплодисментами. Корытов встал со скамейки и твёрдой поступью зашагал к сцене Алексей Константинович взошёл на сцену, а зал продолжал аплодировать, подошёл к подписчикам, взял со стола ручку и, подняв её вверх, бодрым голосом провозгласил:
— Я подписываюсь на два оклада!
Зал взорвался громкими, одобряющими аплодисментами. Хлопки не смолкали, пока Корытов не спустился со сцены. Подписаться на займ к сцене направилась бригада рыбаков. Через минуту в зале выстроилась цепочка подписантов.
— Умно поступил, Виктор Иванович, — подвёл итог работы Павел Михайлович Бронников, когда они вышли из клуба. — Я думал возня будет, начнут канителиться, а вышло всё торжественно. Приятно вспомнить. Думаю, к вечеру можно доложить в райком партии Согласен, Виктор Иванович?
— Зачем спрашивать, Павел Михайлович? Партпоручение мы выполнили! Здесь живут большие патриоты земли сибирской!
Ещё 5 дней ожидали уполномоченные товарищи в Верхней Заимке окончания ледохода на Верхней Ангаре. Бронников занимался партийными делами. Быстров побывал на трёх собраниях первичных комсомольских организаций. Затем попутным водным транспортом они доплыли до Догар.
Опасным вышло возвращение в райцентр уполномоченным по подписке на госзайм другой паре представителей райкома партии. Александр Стрекаловский, заведующий орготделом райкома КПСС, и заведующий сберкассой Александр Николаевич Горохов возвращались из посёлка Тыя. Они туда приехали верхом на лошадях. Утром выехали из посёлка, а река Тыя полая — уже очистилась ото льда. Бурлит речка от напора воды с гор. Необходимо преодолеть речной рубеж. Лошадь, на которой сидел Стреколовский, вошла в воду, и её понесло водным напором к Байкалу. Можно захлебнуться. Ниже по течению реки глубже, и ревущий поток усилится. Александр направил коня к противоположному берегу, и умница-лошадь выскочила на сушу. В его керзовых сапогах ледяная вода и наполовину мокрый. Преодоление водной преграды Стрекаловским проходило под наблюдением пожилого напарника, находящегося в нерешительности на противоположном берегу.
— Александр Николаевич, — крикнул ему Стрекаловский, — спускайтесь в воду и направляйте коня к левому берегу!
Задрав ноги к морде лошади, замочив брюки, перебрался заведующий сберкассой на противоположный берег. Не простыли уполномоченные райкома партии. Так выполняли партийный долг, чтобы в стране возводились новостройки.
Вернулся Виктор в приподнятом настроении. Опять вместе! Обнимая Нину, Виктор услышал от неё новость.
— Витя, я беременна. Ты рад?
Такая неожиданность! Он совершенно не думал о появлении ребёнка. Через три недели их уже трое! Что ему сказать Нине? Для них кончилась спокойная жизнь. Да, уже их трое. Долго не женился, а прибавление сразу. Помолчав, Виктор спросил:
— Когда, Нина, родится ребёнок?
— В январе.
— Впереди ещё лето, — сказал он ей и крепко прижал к себе. — Поедешь домой в отпуск, привози мать сюда. У меня командировки. Как ты будешь одна с детём?
В январе 1956 года в райком партии поступило письмо от отца Быстрова. В нём он просил райком .отпустить сына домой — проработал в районе уже 3 года. Виктор удивился, потому что в письмах ни он, ни отец не договаривались о его переезде. Не думал, что отец может прислать письмо.
У отца свои планы. Материально его отец не был обеспечен. За всю свою жизнь у него никаких накоплений. Единственное его богатство — шестеро детей. Окончил Виктор институт, и он оставил учительскую работу, стал получать пенсию за выслугу лет. После хрущёвской денежной реформы она выглядела крохой — 20 рублей в месяц. Молодая жена не захотела работать — шестеро детей прокормят. Жил отец в деревне при школе в одной небольшой комнатке. Располагался в этом же доме один учебный класс. Такова была в деревне сельская школа с двухсменным занятием. Держать пенсионера при школе недопустимо — новому пожилому заведующему школой нужна была квартира. И его вынудили ёё освободить, взамен ничего не предоставив. Жить отец не мог
самостоятельно, поэтому переехал в райцентр к старшей дочери, у которой четверо детей, и она на три года младше мачехи. Виктор не желал соединяться с отцом, у которого ленивая жена.
Всю эту семеную подноготную жизнь, беседуя с Виктором Быстровым, 1-ый секретарь райкома КПСС Мирон Николаевич Болдохонов не знал. Ему предстояло лишь ответить на поступившее письмо. Ничего не расспрашивая, Мирон Николаевич прямолинейно сказал Виктору:
— Молодой человек честно поработал 3 года в районе Крайнего Севера, и его надо отпустить. Он может уехать в город и продолжит своё образование. Так, Виктор Иванович?
С его суждением Виктор полностью согласен, поэтому кивнул головой.
Балдахонов продолжал развивать свою мысль:
— Твой отец, Виктор Иванович, прислал письмо и просит отпустить тебя. Недавно прошла районная конференция. Такой вопрос не возник. Как быть? Вы многое сделали. И всё оставить? Мы отпустим. А как к этому вопросу отнесутся члены райкома комсомола, обком ВЛКСМ, Виктор Иванович?
Виктор пожал плечами и сказал:
— Я не знаю. Не спрашивал у них.
— Как видите, Виктор Иванович, не просто решить ваш вопрос. Члены бюро райкома партии за то, чтобы вы остались, они положительно отзываются о всей вашей организаторской работе. Давайте, Виктор Иванович, мы поступим так: работайте до отчётно-выборной конференции. На ней все организационные вопросы решим.
— Я не возражаю, — заявил Виктор.
— Желаю плодотворной работы, — с сердечной теплотой пожелал ему Болдохонов. — Может быть, к нам перейдёте заведующим оргработы?
— Мирон Николаевич, благодарю за внимание ко мне, я лучше поработаю в райкоме комсомола.
— Не возражаю, — ответил 1-ый секретарь. — Успехов вам!
Виктору Быстрову до этого, ничего не объясняя, предлагали в обкоме ВЛКСМ на выбор две должности — заведующим организационным отделом обкома ВЛКСМ или заместителем редактора органа обкома ВЛКСМ газеты "Бурят-монгольский комсомолец". Он, во-первых, не питал симпатии к республиканскому центру — к пыльному Улан-Удэ, расположенному в котловине гор. Горы не отодвинешь, они здесь навсегда. Менять красоту Байкала, таёжный воздух на Улан-Удэ? Не приемлемо! Во-вторых, работать в национальной столице республики — надо знать коренной язык народа, его традиции, обычаи. Любое дело возьми — у него всё за минусом. Бурятского языка не знает. Неграмотный, но очень службистый капитан Коневин владеет эвенкийским и бурятским языками. Николай Петрович с эвенками разговаривает на их языке, а Виктор стоит столбиком и не знает, о чём говорят. Как он среди бурят будет выглядеть? Бурятская молодёжь совершенно ему не известна. А обычаи? Знает лишь: "ухрю" — меняю: обязательно обменить за столом бокалы со спиртным; две-три капли спирта перед употреблением вылить на стол для божества. Обо всём остальном — толмач угы, то есть понимания нет. О чём говорят буряты между собой, ему — хама угэ, то есть ничего не знаю, всё равно. Какой для бурят общественный деятель ты, если ничего не знаешь об этом народе? Был бы в районе хотя бы один бурятский посёлок или улица, то можно было бы познать многое. Но в районе проживает очень мало бурят. Поэтому звучат по-бурятски только отельные слова, вроде такого слова, как "аймак" или выражения "хама угэ". Район бурятской республики, а ничего бурятского в этом районе нет.
Предлагали должности, а перспективы не раскрывали. С возрастом куда пойти из обкома комсомола русскому? Уловили в обкоме, что Виктор тяготеет к литературному творчеству. Но он же ничего ещё не написал! Возможно, не нужен им писака? Редактор-бурят заседает на всех торжествах, а заместитель делает газету? Не хотел Виктор стать механическим работником. Предложили быть замом редактора, а он совершенно не знает, как делается газета. Говорят в обкоме об увеличении числа подписчиков. Другого разговора о республиканской комсомольской газете не возникало ни на одном семинаре. Нравится молодёжи комсомольская газета? Какая связь редакции со своим внештатным активом, с селькорами — мёртвое пятно. Бывают сотрудники газеты на пленумах, конференциях, но они с секретарями райкомов, делегатами конференции не разговаривают. Почему? Каждый, прибывший в Улан-Удэ, владеет множеством информации. Почему журналистам её не заполучить? Не требуется ехать куда-то и разыскивать материал.
На одной Северо-Байкальской районной комсомольской конференции редактор газеты "Бурят-монгольский комсомолец" был представителем обкома Отчётным докладом он не заинтересовался, с делегатами не беседовал, не спросил, сколько экземпляров газет выписывают в районе. С Быстровым о комсомольских делах не толковал. На конференции не выступил. Разговаривал редактор газеты по-бурятски только с 1-ым секретарём райкома партии Мироном Николаевичем Болдохоновым. Материалы в газете о прошедшей районной конференции не появились. Польза от такой поездки редактора в северный район такая же, как от козла молока. Видимо, непишущий редактор? Мог же обком комсомола провести для секретарей хотя бы экскурсию в редакцию газеты. Обком предложил перейти на журналистскую работу, но у него никакой связи с ними нет. Поэтому его приход встретят насторожённо. А в чем проявить себя? Экономику республики не знает. Не имеет никакого понятия, как ухаживать за овцами, за скотом. Написать о хозяйственной жизни не сможет. В газете не будут ждать, когда из него получится журналист. Мог обком, хотя бы на месяц определить его в газете. Редакция газеты смогла бы оценить способности его на новой работе. Он даже не знает, каковы функции замредактора газеты. Профиль работы райкома комсомола и редакции совершенно различны. Одно известно Виктору — газета среди молодёжи не популярна. Быть пешкой в газете, над которой подсмеивались бы сотрудники газеты с журналистским образованием, он не хотел быть .
На конференции, на которой присутствовал редактор молодёжной газеты, можно было взять интересный материал. Например, как проходили выборы членов райкома ВЛКСМ. Но это не заинтересовало редактора. Тогда делегатам конференции предложили намеченный список членов райкома комсомола. Первой спохватилась, что нет в списке Быстрова Зоя Жданова, и она обратилась с вопросом к президиуму конференции:
— Почему в списке не значится Быстров?
Пришлось пояснить 1-му секретарю райкома КПСС делегатам..
— Товарищ Быстров проработал, — сказал залу Болдохонов, — 1-ым секретарём райкома комсомола 4 года. Он попросил освободить его от занимаемой должности в связи с выездом из района. Его просьбу бюро райкома партии удовлетворило.
Зоя Жданова не успокоилась:
— Как так? Удовлетворили, и нас не спросили!
— Надо внести Быстрова в список членов райкома, — с места заявила Лида Кузнецова, секретарь первичной организации колхоза имени Калинина. — тайное голосование покажет: доверяем мы ему или нет.
— Виктор Иванович ещё не вышел из комсомольского возраста, — дополнила Вера Звягина.— Пусть работает!
— Поставьте на голосование: вносить Быстрова в список или не вносить,— не успокаивалась Жданова.
Пришлось Быстрову дважды выступать. Его доводы делегаты конференции не приняли. Внесли его в список для тайного голосования..
Итоги тайного голосования показали, что никто из делегатов конференции не вычеркнул Быстрова из списка членов райкома комсомола, проголосовали единогласно.
После конференции, как правило, проводится 1-ый пленум райкома ВЛКСМ. Избранные члены райкома комсомола остались в зале.. Президиум опустел.
Выступил перед вновьизбранными членами райкома.1-ый секретарь райкома КПСС Мирон Николаевич Болдохонов.
— Товарищи! Разрешите мне открыть 1-ый пленум райкома ВЛКСМ. Все члены и кандидаты в члены райкома присутствуют, а также и избранная сегодня ревизионная комиссия. Нам предстоит рассмотреть организационные вопросы. В первую очередь надо избрать 1-го секретаря райкома ВЛКСМ Какие будут предложения у вас?
— Кого рекомендует нам бюро райкома партии? — сразу же задала вопрос нетерпеливая Жданова.
— Да-да, — раздалось из рядов, — мы хотим знать.
Болдохонов улыбнулся и спокойно сообщил:
— На бюро рассматривался вопрос. Бюро райкома КПСС на должность 1-го секретаря Северо-Байкальского райкома ВЛКСМ рекомендует Стрекаловского Александра Ивановича, члена КПСС. У него большой опыт комсомольской работы. Все вы его хорошо знаете. Он ответственно относится к поручениям, и бюро райкома партии считает, что он справится с работой. Какое ваше мнение? Какие будут предложения?
— Мирон Николаевич, смена нам не нужна, — настойчиво продвигала своё мнение Жданова. — Положительно мы все отзываемся об Александре Ивановиче Стрекаловском. Пусть завершает учёбу в вечерней школе. У нас слажено идёт работа. Авторитет у Быстрова есть. Надо, чтобы он продолжал работать.
— Права Зоя, — в поддержку её выступила Галина Никонова, — мы проводим большие мероприятия. Наметили интересные дела. Почему, Виктор Иванович, оставляете нас? Объясните, пожалуйста, нам.
— Коллективно действовали всегда. Это хорошо, — сказал Быстров. — но ничего вечного нет. Так сложилось, что надо ехать к отцу-пенсионеру Прошу не избирать меня. Стрекаловский справится с работой.
Однако не всё складывалось благоприятно для Быстрова — настойчиво настаивали новые выступающие, чтобы Виктор не оставлял работу в комсомоле. Дважды выступал Быстров, но переломить настроение не смог. Твёрдо и определённо заявил Быстрову Михаил Овчаренко, главный ветврач района:
— Я много лет являюсь членом бюро райкома комсомола. Не хочу сравнивать работу райкома до избрания Быстрова и в период его деятельности — всем известно. Хочу спросить Виктора Ивановича, почему он пренебрегает доверием самой активной части молодёжи? Работа всех комсомольских организаций признана удовлетворительно. Перевозите отца сюда и работайте. Таково мнение всех комсомольцев района.
М. Н. Болдохонов внимательно слушал выступления всех членов райкома комсомола. Под конец он сказал:
— Сами решайте. Кого изберёте, тот и будет работать.. Поступило два предложения: избрать 1-ым секретарём и членом бюро райкома ВЛКСМ Стрекаловского Александра Ивановича и Быстрова Виктора Ивановича. Голосуем за предложение бюро райкома партии.
Зал дружным гулом, прерывая его. произнёс:
—За второе!
— Товарищи комсомольцы! Вы ломаете общепринятые нормы: голосование проводится по порядку поступления предложений. первое предложение…
Зал бурно прореагировал:
— За второе!
— Вы не соглашаетесь с общепринятым порядком? Воля ваша — так решило большинство. Голосуем. Кто за то, чтобы избрать 1-ым секретарём и членом бюро Северо-Байкальского райкома ВЛКСМ Быстрова Виктора Ивановича, прошу голосовать. — Голосующих мало, поэтому секретарь не стал подсчитывать голоса, продолжил: — Кто против? Один голос. Кто воздержался? Нет таких. Виктор Иванович, вы избраны 1-ым секретарём райкома ВЛКСМ. От всей души поздравляю вас. — Болдохонов крепко пожал ему руку. — Ведите пленум по оргвопросам дальше.
Быстров продолжал сплачивать молодёжь и направлять их на добрые дела.
После своей апрельской женитьбы Быстров внимание организаторской работе не ослабил, не замкнулся на семейных интересах. Не только в рабочее время, но и в воскресные дни он занимался комсомольскими делами. Впервые в районе провели два районных фестиваля. Немало навалилось и других дел. Но. появились у него и семейные заботы.
В конце июня Быстрову выделили квартиру. В течение многих лет
коммунальная служба не занималась возведением жилья. Отпустили деньги на двухквартирный дом. Выстроили и разделили его не на две части, а на четыре. Виктор и Нина поселились в маленькой комнатке с крохотной кухонкой. От одних соседей их комната не отделялась капитальной стеной. Перегородка была из неоштукатуриных плах, просто побеленная. Под потолком — щель сантиметра 4. Заговорят соседи — их слышно. Молодые супруги тихо разговаривали, неслышно целовались. С большими изъянами квартирка, но рады были, что никому не мешали. Бесконечно сожалели Быстровы о покинутых Котовых — там оживлённее, всегда ощущалась их доброта. Не родственники, а стали для них близкими людьми.
Виктор всё время размышлял, как там, на малой родине, у Нины. Сумеет она во время отпуска уговорить мать? Вместе приедут? 12 лет у матери не было детей. Как ей не побеспокоиться об единственной дочери? С другой стороны, пожилой женщине легко разве решиться на поездку в дальний путь? Живя под Воронежем, она раз в жизни отъезжала дальше родного города. С Ниной-дошкольницей ездила проведывать мужа на Беломорканал, где он по суду отбывал восьмилетний срок. Украли у соседей-евреев золото., одного убили. Наказали Степана Толоконникова Через 5 лет Степан Михайлович вернулся домой со снятой судимостью — поймали убийцу. Толоконников потребовал компенсацию за 5 бездарных лет? Степан Михалович поступил по-крестьянски: спасибо, что отпустили. Тогда её матери не было и сорока лет, а теперь ехать куда-то на 56-ом году жизни! "Я каждое утро вставала и слёзно просила маму поехать со мной,— рассказывала Нина. — Она отказывалась. Я умоляла её". .
Уговорила Нина мать. Быстров встретил их на полпути. Пассажирским поездом доехали до Иркутска. На катере проехали до пристани Байкал — надо же новой матери показать вблизи жемчужину Сибири. Переночевали на полу в вокзале.— гостиница и небольшой вокзал пристани забиты пассажирами. Два дня плыли на чудном теплоходе "Комсомолец".
По дороге узнали, что идёт сбор брусники и смородины. Виктору ни разу не приходилось собирать ягоды — всё время некогда. А тут семья! Как же отказаться от таёжных даров! Поставили вещи и пошли к восточному распадку. Чуть поднялись в гору, у ручья — брусника. Жену и тёщу от ягод не оторвать.
— Здесь уже брали ягоду. Надо подняться выше, — настаивал Виктор..
Но женщин от ягод не оторвать. Виктор ушёл на разведку. В километре от них красовались грозди брусники, у ручья — крупная наливная чёрная смородина. Такой величины он не видел ни в одном саду.
Кое-как Виктор уговорил их подняться выше. Они, поражённые таёжной благодатью, молча рвали очаровательную спелую смородину и ярко-красную бруснику. Солнечный день теплом обдавал ягодников. Но вдруг подул ветерок с Байкала, усилился култук Одновременно подошла косматая чёрная тучка. Неожиданно с неба на них обрушились тяжёлые, прямо свинцовые, холодные крупные капли дождя. Легко одетых ягодников сразу промочило насквозь. Скорей домой! Холодный дождь усилился и хлестал так, что не оставил на одежде ни одной сухой ниточки. Их охватила безмерная дрожь. Остыли сильно..
Добрались до посёлка. В квартире попили горячий чай, стуча первоначально зубами об стаканы — перемёрзли, основательно. Тут бы обтереться спиртом! Но такой продукт никогда не приобретал Виктор. Мать уложили в постель, накрыли тёплым одеялом — не простыла бы. Для себя — раскладушка. Куда её поставить? Она не входит ни в комнату, ни в кухню! Втиснули в проход между комнатой и кухней. Тёще не пройти — помешает кроватка. Улеглись Виктор и Нина, согревая друг друга. Таким получился приём зятя тёщи в таёжном краю. Всё обошлось благополучно, не заболели.
Тесно в квартире. На ночь убирали из комнатки на кухню стол, чтобы установить кровать-раскладушку. Виктор не обращался с просьбой расширить жилплощадь, но народная молва донесла весть до начальства. Через месяц Быстровых определили в другую квартиру. В бревенчатом бараке получили квартиру с отдельным ходом. В ней просторная комната и большая кухня с глубоким подполом. Кровать матери установили на кухне, и она стала в ней хозяйничать.
Благодать наступила для молодых супругов — трёхразовое питание, к приготовлению которого они не прикасались. Крестьянская душа у добрейшей тещи. Она старательно готовила им еду. Уезжая в командировку, Виктор знал, что дома полный порядок. Ему повезло. Не было у него домашних хлопот, живя у Котовых, не появились они и при его новой жизни.
Кое-какие новости северного быта пришлось Виктору пояснить тёще.
— Есть здесь маленький рынок. Свинину там покупать не следует — сильно пахнет рыбьим жиром. В "Чайной" я увидел, что в обед на второе подают большие куски мяса. Не стал брать первое блюдо. Прикоснулся ко второму блюду, а от мяса резкий запах рыбьего жира — не смог проглотить даже маленький кусочек. На рынке вас будут уверять, что свинина без рыбьего запаха. Купите, а есть не будете. Они не обманывают. Просто местные жители не испытывают отвращение от запаха рыбьего жира. Ребятишки бочками возят рыбьи отходы из рыбозавода. Если даже перед заколом несколько месяцев не кормят свинью рыбой, всё равно будем ощущать запах.
Как-то тёща пожаловалась Виктору:
— Не могу купить хорошего скотского мяса. Сваришь суп, а навара нет: ни одной жировой блёсточки не увидишь.
Виктор обстоятельно ей пояснил:
— Добротное скотское мясо здесь — редкость. Качество мяса зависит от кормов. Скот пасётся на болоте, сено низкого качества, комбикорма нет. При таком рационе просто удивительно, что коровы дают молоко. Овец нет. Летом на вольных лугах пасутся лошади. У них жирное мясо.
— Конину я есть не буду. Фу-у! — обрезала разговор тёща и сморщилась, выражая отвращение к конскому мясу. .
— Напрасно, мама, — с сожалением сказал Виктор и стал терпеливо объяснять: — Конь — очень чистоплотное животное. Помои не пьёт. Питается только травой и овсом. Купите и убедитесь, что блёсток в кастрюле тьма. Надо первоначально конину прокипятить, слить бульон и варить вместе со скотским мясом. Никакого запаха, по вкусу одно мясо от другого не отличишь.
— Уж и не отличишь! Сразу распознаю, — возразила зятю тёща. — Я куплю .вам. Ешьте, если не брезгуете.
— Нине нравится конина.
— Уж сказки-то не сказывайте.
— Я этому свидетель. Ест.
— Правда? — засомневалась её мать.
— Нина! Подойди к нам на кухню, — позвал он жену. Когда она пришла, спросил: — Конину будешь есть?
— Буду. А что?
— И не брезгуешь? — удивлённую мать одолевали сомнения.
— Вкусное мясо.
— Перестань говорить — меня уже тошнит.
— В учительской завели разговор о конине. Катя Шангина с отвращением заявила: "Сроду не буду есть лошадиное мясо!" Завуч Пётр Карпович спросил её: "Вы к Бураеву ходите?" — "Ходим, — ответила она завучу. — У него почти каждое воскресение бываем". — "Мясом он угощал вас?" — "Да". — "Бураевы только конину варят". Катю сразу вырвало на пол. А я ничего — мне нравится конина.
—Фу! Страмота какая! Наварю вам. Наслаждайтесь. Только я даже пробовать не буду.
Виктор вспомнил, как директор Куморской средней школы, бурят, пригласив его на обед, угостил его супом. "Два супа варим: с кониной — мне, а она, горьковская, себе отдельно готовит. Будете конину есть?" — "Не возражаю", — ответил он ему Хлебнул ложку супа. О, ужас! Резкий запах хомута прёт — рабочую лошадь зарезали! Хлебнул вторую ложку, и остатки завтрака поднялись в животе, чуть не выскочили наружу. "Не могу есть этот суп — сильно сбруей отдаёт", — признался Быстров. "А я ем. Ничего! Нравится". Подумал Виктор: "Конечно, для бурята приятно дуновение детства, а у меня всё внутри вывернуло. Вот и матери такое же состояние, какое было у него в Куморе".
В обед у Быстровых на плите бурлило в кастрюле. Мать налила две тарелки супа, поставила, на стол и вышла из кухни в комнату.
А зять подзадоривал:
— Мама, добавляй в котлеты конину — сочнее будут!
Позднее она рассказывала:
— Котлеты я ела, а суп не могла.
Особенно ценила мать Нины внимание северобайкальцев и их душевную доброжелательность. Искренность отношений сибиряков выразила в двух словах:
— Хорошие люди.
Особенно она сдружилась с Марией Георгиевной Котовой. Почти в каждом предложении она называла её Натальей Герасимовной.
— Мне помогла побелить квартиру Наталья Герасимовна.
— С Натальей Герасимовной лепили пельмени.
Для единственной дочери Наталья Герасимовна старалась сделать всё, чтобы у неё было время для работы. Виктора она глубоко уважала за тёплое внимание к её дочке, за чуткость к ней самой, ставшей ему второй матерью.
Новый 1958 год Быстровы отмечали дома втроём в тихой и спокойной обстановке. Впервые пятое новогодие Быстров встречал не в Доме культуры, а в семейном кругу, зная, что комсомольцы разыграют интересный карнавал. Но и куда пойдёшь, если знаешь, что твоя любимая жена вот-вот родит. Необычное ожидание беспокоило и жену, и Виктора, и их мать.
В половине января родился сын . Назвали первенца Владимиром.
Юра Желтов рассказал, как отнеслась Мария Георгиевна Котова к рождению первенца у Быстровых.
— Мария Георгиевна, узнав о прибавлении в семье Быстровых, проговорила: "Нынче у молодых после свадьбы пройдёт полгода и рождается ребёнок". Посчитала на пальцах и сообщила: "Здесь всё в порядке".
Младенец в квартире не принёс беспокойство родителям. Много спал. Когда просыпался, громко не плакал. Спокойный мальчик. Уезжая в командировку, Быстров знал, что две заботливые женщины обеспечат спокойствие сыну.
В конце февраля у Нины завершился так называемый декретный отпуск, и она вышла на работу. Беспокойство о ребёнке не появлялось, так как мать — надёжный помощник. Виктор продолжал уезжать на 5-10 дней в командировки.
В марте сын заболел. Врач на дому определила, что у него грипп. На другой день у него поднялась температура. Пришлось Нине лечь в больницу — у сына воспаление легких. За несколько дней пребывания в больничном стационаре температура не убавилась.
Среди ночи к Быстровым прибежала женщина — она лежала с ребёнком в больнице — и тревожно сообщила:
— Ваш сын умирает!
Наталья Герасимовна сильно встревожилась и вперед Виктора в след за женщиной прибежала в больницу. Через 3 минуты после неё появился Виктор. В палате 8 коек и 8 женщин с детьми. Развешаны на койках пелёнки. Очень душно. Сын, завёрнутый в пелёнки, в кроватке тяжело с перерывами дышит. Виктор осторожно взял на руки сына и вышел с ним в коридор. Туда последовали жена и тёща. В коридоре прохладно. Свежий воздух. Сын ровнее задышал. Зарозовели его щёчки. Пришла врач. Осмотрела на ребёнка. Отец снова взял его на руки и продолжал прохаживаться по коридору. Врач сказала:
— Приготовим другую комнату для него. Пока посидите в кабинете врача.
Комната, которую решили подготовить для ребёнка, находилась в консервации — её берегли на случай эпидемии. Санитарка затопила печь. Через 3 часа отец, мать, бабушка с больным ребёнком под утро перешли в отдельную просторную палату. Врач не ушла домой. Она прослушала дитё и сказала:
— У него двухстороннее воспаление лёгких. Пенициллин ему не подходит. Нужен биомицин, но его у нас нет.
Это встревожило родителей: ребёнок сам должен справиться с болезнью. .Виктор неотлучно находился в палате. Сходил утром на работу и поставил в известность, что будет находиться в больнице. Виктор и Нина не знали, что им предпринять, как помочь сыну. Весь день и следующую ночь сынок тяжело дышал. На третий день врач с сожалением сообщила:
— Ему бы кислородную подушку, он бы продержался. Но кислородной подушки у нас, к сожалению, нет.
Виктор сходил на работу и позвонил в обком комсомола:
— Я нахожусь в больнице — не теряйте меня. Умирает сынишка. Что нужно больному? Не знаю. Лекарств нет. Ему бы кислородную подушку — тяжело дышит, но такой подушки в больнице нет.
В обкоме пообещали, что попытаются достать кислородную подушку. И расторопные ребята раздобыли её и доставили к самолёту. Экипаж, состоящий из двух пилотов, с недоумением отнёсся к кислородной подушке: "Вы с ума сошли? Мы баллоны с кислородом не возим, а вы подушку нам суёте". Что поделаешь — выше правил не прыгнешь. Пилот неожиданно спросил: "Кому хотели доставить подушку?" — "У 1-го секретаря райкома комсомола маленький сын умирает". И неожиданно получили отзыв командира экипажа: "Этого парня мы знаем. Давайте сюда подушку. .Довезём".
Известие о том, что подушку доставит самолёт, обрадовало Быстрова. Он встретил самолёт и с кислородной подушкой прибежал в больницу. Сын дышал прерывисто. Оказалось, что нужна кислородная маска! Кто знал? Виктор поднёс коротенький шланг, зажимая его, к губам сына. Ребёнок хлебнул кислород — так утопающий хватает воздух губами, когда выныривает из воды. Задышал, дыхание установилось равномерное. Щёчки порозовели. Но глазки полузакрытые.
Но беда: подушечка быстро худеет. Кислорода хватило только на 40 минут.
Снова дыхание с перерывами. И исчезло. Через час врач константировала смерть.
Приходили люди и выражали соболезнование. Официальные лица не появились и официально никто не выразил соболезнование Быстровым. Лишь от Дома культуры посетил Ипполит Петрович Макеевский. Он принёс на похороны 450 рублей. Зачем? Виктор не брал, но он сунул ему деньги в карман — не будешь же в такие минуты у гроба с ним спорить. На другой день Быстров отнёс деньги в Дом культуры.
Не стал узнавать Быстров, связывалась ли районная медицина во время болезни сына с Улан-Удэ, был ли в республиканской аптеке биомицин. Почему нет кислорода районной больнице? Грудной ребёнок должен сам выживать? оставили на самостоятельное выживание. Полное молчание в районе, как будто всё так и должно происходить…
После похорон главный ветеринарный врач района Михаил Власович Овчаренко упрекнул Быстрова:
— Почему не позвонил к нам? В ветлечебнице полно биомицина.
— Не знал я об этом, Миша. Медики могли бы догадаться…
Этот смертельный случай не стал предметом обсуждения на заседании исполкома райсовета. Беспомощность местной медицины оставалась вне контроля. Виктор Быстров за себя не умел постоять, да и не посмел он из-за этических соображений — не о себе он должен беспокоиться, другие лица о его ребёнке не подумали, а он не выразил протест. В своё время он не побеспокоился о молодом враче-эпимедемиологе, и теперь ему досталось. Печаль и злоба на себя запечатлелись на всю жизнь. От укуса энцефалитного клеща умер комсомолец в первый год женитьбы. У медиков никакой реакции на этот случай. Были несколько укусов клеша. У юноши онемела рука. Где медицинская профилактика? Молчание. Вот и расхлёбывай сам горе, Виктор Иванович.
Не вейтися, чайки, над морем —
Вам негде, бедняжечкам, сесть.
. Летите в край далёкий,
Снесите печальную весть.
Но предстояло работать. И снова у Быстрова командировки. Уже не было ни одной первичной комсомольской организации, где бы возник вопрос о неудовлетворительной работе — работали все первички. Замечательные организаторы вступали в жизнь.
Райком ВЛКСМ провёл две комсомольские свадьбы. Показал, как при минимальном употреблении спиртного можно торжественно и весело поздравить молодых с большой любовью.. Любовь — неотъемлемый жизненный момент у молодых, когда сердца двоих бьются в едином порыве, вступая в новую жизнь. Комсомол прошёл через искренне чистую любовь
Нельзя до старости работать. Когда-то надо расставаться с молодостью. Прощайте, дорогие юноши и девушки! Остались в сердце у Быстрова навсегда, с кем он работал в райкоме комсомола, кто беззаветно активно действовал в первичных организациях, такие,как Лида Кузнецова, Пётр Стрекаловский, как Юрий Климачёв, В. Нелюбин, В Шульгин, В. Пластинина, Ю. Ключерёв, Зоя Жданова, Маша.Тулбуконова, Ф. Попова, Г. Никонова и многие-многие другие.
ЭПИЛОГ
Комсомол для многих юношей и девушек стал жизненной школой, позволивший им в дальнейшем на трудовом пути активно работать, с большой пользой отдавать свой труд, свои знания любимой Родине, своему народу. ВЛКСМ миллионам юношей и девушек страны Советов дал путёвку в жизнь, научил работать, жить для народа, беззаветно любить свою Родину. Многомиллионный комсомол действовал в дружной многонациональной стране. Коммунистическая молодёжная организация для многих стал школой мужества, стойкости за правое дело.
Нынешний Северо-Байкальский район преобразился. Не зря БАМ стал стройкой комсомола. Партия, комсомол, Советское правительство мобилизовали и организовали советский народ на великую стройку Восточной Сибири и Дальнего Востока. Возводить БАМ — геройское и почётное дело строителей, всех, кто трудился в таёжной зоне и преображал её. За БАМом будущее. БАМ — это путь к использованию природных богатств восточного края нашей страны для усиления экономической мощи нашей Родины
Северо-Байкальский район в корне преобразился, благоустроился. Это теперь оригинальный чудесный уголок в стране с неповторимой живописнейшей природой. Нет трудностей, чтобы побывать в любом населённом пункте. Великолепнейшая железнодорожная магистраль, прямолинейные шоссе! Хорошо развиты железнодорожный, автомобильный, водный и воздушный транспорты. В Нижнеангарске — новый рыбозавод, прекрасный аэровокзал, оборудованная пристань для приёма пассажирских и большегрузных судов. Благоустроились посёлки. Великолепен новый посёлок Новый Уоян. Стоит на берегу Байкала многоэтажный красавец-город Северобайкальск с ажурным железнодорожным вокзалом со всеми социльно-бытовыми учреждениями.! Новый рыбозавод. В Северо-Байкалье добывают золото — замечательно!
Горбачёву было не до Байкала. Перестройка и реформирование привели Северо-Байкалье к запустению.
Но не забыт Байкал. Идёт изучение его вод. Закрыт цилюлозно-бумажный комбинат. Нельзя расставаться с прошлым. Байкал испокон веков славился омулем, осетром, тайменем, сигом, налимом, соболем. Высоко ценится соболь с древних времён. Вспомним аукционы. Рассказывают, что шкурка соболя всегда была на аукционе, особенно на международном, нарасхват. Давали за соболью шкурку 800 долларов. Олег Гусев в своей книге "Натуралист на Байкале" (1977г), сообщая о многих ценностях Байкала, показал весомость соболя. "Ежегодно Союзпушнина экспортирует несколько десятков тысяч соболиных шкурок. На Всемирной выставке "Экспо-67"в Монреале воображение посетителей было поражено уникальным экспонатом в коллекции советских мехов: манто из чёрных баргузинских соболей эксперты оценили в 100 тысяч долларов. Толко за 9 лет (1957 — 1966) из 20 золотых медалей., полученных всеми видами пушно-меховых товаров, включая каракуль, на долю соболя — "короля пушнины" — пришлось 6 золотых медалей. Всё это стало возможным благодаря тому, что численность соболя в СССР теперь полностью восстановлена, и в одной только Восточной Сибири ежегодно заготавливается около 50 тысяч соболей. В целом же по стране добывают сейчас столько же соболей, сколько и в средине ХУ!! столетия. В этом есть и заслуга баргузинского заповедника". Выпускали не только резиновые галоши — огромнейшая работа проделана, чтобы обогатилась страна. Всё
шло в копилку государства. В общую лепту БАМ вложен и капитал Северо-Байкалья. Этим могут гордиться северобайкальские охотники и рыбаки, находясь на пенсии. Славно работали!
Всё, что возведено при строительстве Байкало-Амурской магистрали, нужно в полной мере использовать. Почему в Новом Уояне или в другом населённом пункте не открыть для больных туберкулёзом лечебный профилакторий? Климат благодатный, сухой чистый горный воздух. Прогулки в бору и лечебные препараты ускорят выздоровление больных туберкулёзом.. Медики могут работать вахтовым методом. Первоначально охватить своих больных, а затем расширить зону лечения. Когда эвенки избавятся от тяжёлой заразной болезни? Надо трясти Москву во имя сохранения малого народа Севера, раскрыв им число заболевших.
Колхозов нет, исчезла и работа. Большинство среди сельских жителей — пенсионеры. Распались и рыболовецкие бригады. Рыбозавод перерабатывает привозную рыбу. Есть выход, чтобы не допустить опустения посёлков?
В 1998 году вышел закон о народных предприятиях. О них СМИ молчит, как и правительство России. В ценрально-европейской части страны и Усолье такие народные предприятия действуют. Производительность труда и зарплата там во много раз выше, чем в фермерских хозяйствах.
Разрешается создавать народные предприятия в количестве не менее 51 человека. Объединить 51 работника —это три крупных бригады рыбаков. Районной администрации и юридической службе изучить бы этот закон, найти таких энтузиастов, как Антон Иннокентьевич Кетров и Николай Алексеевич Семушев, да группой съездить и увидеть народные предприятии в деле. Тогда можно и внедрять их в районе.
Чем могли бы заняться народные предприятия? Заготовкой рыбы прежде всего. Теперь есть самоходный транспорт, который передвигается по озёрам летом и.зимой. Выпускается и спецодежда для рыбаков. Внедрить бы в посёлках искусственное рыборазведение, хотя бы не в помещениях, а в водоёмах. Можно разводить налима. Тепло и яркий солнечный день не любит этот вид рыбы, более подвижен ночью. Вес набирает более 20 килограмм. Одна особь мечет 200-300 тысяч икринок, крупная — до 1 миллиона штук. Освоив разведение налима, можно перейти к искусственному разведению таких рыб, как хариус, таймень, сибирский осётр. Почему бы народному предприятию не заняться вялением и копчением рыбы? Попробуйте развесить на чердаке малосолёную рыбу, и убедитесь, что вяление рыбы — это простейший способ консервации рыбы, не требующий больших затрат.. Для этого требуется несколько деревянных бочек, рыба и соль. Вялить можно в балаганах, накрытых болотной травой. Важно, то, что Север не страдает от мух, а гнус солёной рыбе не страшен. В омских магазинах вяленую щуку продают по129 рублей за 1 кг., карася — по 100 рублей.
Перестреляли из ружей оленей, а олешки бы пригодились для кустарного промысла. В 50-ых годах жили верхнеангарцы, умевшие изготавливать пантокрин. Подсовывали мужчинам это зелье, от которого мужики входили в экстаз, а жители от души смеялись над ними — комедийный сюжет на яву смотрели. Вот и пригодятся охотники-промысловики. Простор большой. Окрепшее народное хозяйство могло бы заняться содержанием изюбров. Осенью десятки тысяч тушек ондатры остаются в болотах копнами. А ведь тушки можно переработать в мясокостную муку и получать ценный корм для птицы, для свиней и скота, для содержания в клетках соболей, чёрно-бурых лисиц. Пора в Северо-Байкалье иметь охотничий заказник для увеличения численности ондатры и дикой водоплавающей птицы, да и для пушного зверя нужен в Северо-Байкалье уголок.
Народное предприятие вполне может меть небольшие огородные теплицы для работы вторых членов семьи.. Предприятие окрепнет и внедрит плотницкое и столярное дело. Фронт работы может быть самый широкий. Возможностей для развития производства имеются..
Но есть одно серьёзнейшее препятствие — это высокие банковские ссуды.
С помощью рынка его нужно преодолевать, потому что народное предприятие устанавливает свои цены и ведёт продажу произведённой продукции в своих интересах. Начать с малого и перейти к большому производству. .
Флагманом в оживлении производства в районе мог бы стать рыбозавод, если бы завод наряду с переработкой рыбы занялся консервированием таёжных ягод. Редко появляется в продаже витаминное детское питание. Выше всего в мире ценятся по витаминным достоинствам в мире морошка и облепиха. Высок спрос на консервированную клюкву, бруснику. Сколько бы людей могли бы быть заняты на сборе таёжных ягод, кедровых орехов. Побывайте в Бийске, Усолье и на предприятиях этого плана Новосибирска и убедитесь, какую прибыль они получают. У них миллионы рублей прибыли на консервации лекарственных трав, заготовленных в тайги. Найдутся инициаторы в Северо-Байкалье? Помогут им железнодорожники встать на ноги?
Рыбный край, а своих ихтиологов нет. Давно напрашивается открытие в Северобайкальске или в другом месте, где есть просторное помещение,. колледжа ихтиологов. В наше время можно использовать вахтовый способ пребывания преподавателей, дистанционный метод обучения позволит получать консультации от ведущих учёных страны. Разбейтесь, но потребуйте открыть учебное заведение для детей эвенков. Поднимите на ноги всю Госдуму и министерства — необходимо беспокоиться о чистоте Байкала и о приумножении его богатства.
У администрации Северо-Байкалья есть атлас своего края? Можете сказать, в каком озере много рыбы, в каком мало. Как выглядит нерестилище омуля? Надо там что-то делать для увеличения воспроизводства омуля? Какое количество нерпы обитает на севере Байкала? По телевидению уже вещают, что уже избыток нерпы на Байкале. Это так? Можно верить чужакам? Кто хозяин на Байкале?
У Байкала ещё много проблем. Их надо решать. Колледж ихтиологов даст
подготовленные кадры. Современем ихтиологический колледж можно преобразовать в политехнический и готовить молодёжь по квалификации ихтиологов, экологов, звероводов, механиков водного, железнодорожного, автомобильного транспортов и других рабочих профессий, необходимых Северу.
Органы власти обязаны заботься о Байкале, как о своём родном доме, и
поднимать на защиту святого Байкала всё население, учёных и широкую общественность всей страны. Как так произошло? Почему самая засорённость прибрежных вод на севере Байкала? Огромнейшие средства вложены в БАМ. Но почему допустили невероятное — сброс канализационных нечистот города-красавца Северобайкальска в Байкал? Почему нет строжайшего контроля по очистке канализационных сбросов? Байкал освободился от сброса грязных вод целлюлознобумажного комбината. Но почему молчим и не трубим на всю страну о сбросе грязной воды в Байкал? Янки будут заботиться о Байкале? Эту проблему можно решить, если создать фонд "За чистоту Байкала". С миру по нитке — Байкалу благо. Уже через полгода появятся деньги для сооружения комплексного сооружения по очистке канализационных нечистот города Северобайкальска и других посёлков. Каждый турист, в их числе и житель Северобайкальска, может внести в фонд "За чистоту Байкала" 20-100 рублей.
Совершенно правильно учёные ставят вопрос о сооружении в каждом населённом пункте очистных сооружений, об оборудовании туалетов, как в самолёте, на всех судах, плавающих на Байкале.
С каждым годом в стране число автотранспортных машин возрастает. Представьте себе тысячи автомобилей и мотоциклов на льду Байкала. Это благо для жемчужины Сибири? Сколько масел, разлитого бензина, гари достанется Байкалу! Пора запретить въезд на лёд Байкала для рыбалки и отдыха мотоциклам, автомобилям, проведение соревнований на льду любым автомото. Не запретим, исчезнет нерпа, уменьшится рыбы, исчезнет чистота вод Байкала. Хочется порыбачить в водоёме мирового значения, используй вёсельные средства передвижения, пешеходные походы по берегу. Зимой пешком, на собаках, на коньках и на лыжах, на лошадях можно отправиться на рыбалку. Без ограничений, без строгости нельзя обойтись. Должен действовать закон, запрещающий продажу земельных участков в частую собственность. Любое строительство у Байкала только с разрешения учёного мира. Учёные должны определить, какие плавсредства, в том числе находящиеся в индивидуальной собственности, могут плавать по Байкалу. В период нереста омуля запретить выход на Байкал моторным лодкам.
Байкалу необходимо подходить как к заповедной зоне, даже строже, потому что постоянно воздействует на него человеческий фактор. В первую очередь посыл, научно-обоснованный, проверенный практикой, должен исходить от низов, с мотивации схода граждан, что позволит усилить бережное отношение к Байкалу, чтобы чистота Байкала, уникума мировой природы, сохранялась и приумножалось его богатство. Требуется усилить научное изучение на постоянной основе всего Байкала, его прибрежной и глубинной зоны. Мы медленно к этому шли и сейчас неспеша идём, а можем потерять самое дорогое в мировом значении. Необходим единый орган в подчинении Совета министров РФ для управления Байкалом, включая в него все работающие и действующие на Байкале предприятия и учреждения, предоставив этому органу самые широкие полномочия.
Для Северо-Байкалья нужен научный комплексный государственный план по развитию производительных сил и для приумножения природного богатства. В осуществление этого государственного плана могли бы внести весомые лепты железнодорожники и золотопромышленники, учёные и местные органы власти, общественные организации не только регионов, но и страны. Шефство над экологической культурой ведёт от администрации Президента Сергей Иванов. Со всей северобайкальской болью надо к ему обратиться. Со всей серьёзностью северобайкальцы должны взяться за внедрение в повседневную жизнь экологическую культуру. Намерены 2017 год объявить годом культуры. Может Северо-Байкалье в плодотворной работе за чистоту Байкала может сыграть первую скрипку. Успеха северобайкальцам в их благородном деле!
Далее я хочу рассказать о судьбе некоторых славных людях, которые упорно трудились в районе, а затем квалифицировано работали, с полной отдачей сил, в других уголках необъятной нашей Родины .
Владимир Тимофеевич Елизаров, освоив комсомольскую работу, будучи заворготделом райкома комсомола, избирался 1-ым секретарём Северо-Байкальского райкома ВЛКСМ и успешно трудился.
Александр Иванович Стрекаловский — делегат Х! районной конференции 1948 года. Был секретарём первичной организации колхоза имени Буденного с 15 лет. У него многолетний опыт работы в комсомоле. После окончания Иркутской высшей партийной школы А. И. Стрекаловский работал председателем Северо-Байкальского райисполкома. Затем был председателем комитета народного контроля в Заиграевском районе автономной республики. Был переведён в республиканский комитет народного контроля, в котором отвечал за кадры. В комитете познал опыт работы многих руководителей предприятий и хозяйств различных отраслей. !3 лет Александр Иванович .Стрекаловский проработал в Улан-Удэ директором треста столовых и ресторанов. Здесь пригодился ему опыт, приобретённый им за всю трудовую деятельность. Ноша тяжёлая и канительная — у треста 22 предприятия, в которые входили более трёхсот столовых и ресторанов, различных буфетов, кафе. Новое дело освоить и развивать помогли выработанная с годами аккуратность в работе, умение находить контакт с людьми, деловая честность и не успокаиваться на достигнутом в удовлетворении запросов горожан. Повышение культуры обслуживания, строительство новых столовых, установление контактов с торговыми предприятиями и продовольственными складами других областей и союзных республик, переход на хозрасчёт, обеспечивший повышение заработка, в том числе получение 13-ой зарплаты, — всё проходило под его руководством. Трест установил крепкие деловые связи с ОРСами БАМа. Возросло и улучшилось обслуживание уланудэнцев. Директор треста столовых и ресторанов стал заслуженным работником торговли Бурятии. Награждён знаком СССР "Отличник Советской торговли". А. И. Стрекаловский заслужено удостоен.за многолетний благотворный труд. В последние годы до перехода на пенсию Александр Иванович работал в правительстве Бурятской республики.
За всю трудовую деятельность, как и сейчас, будучи на пенсии, Александр Иванович Стрекаловский постоянно связан с малой родиной. Он почётный гражданин Северобайкальского района. Живёт в Улан-Удэ. 21 марта в 2016 году ему исполнилось 86 лет. Он не только интересовался повседневно изданием этой книги, но и многими советами и консультациями обеспечивал автора, присылал ему печатные издания о Северо-Байкальском районе и о Бурятии, за что он ему благодарен..
Переезды, но неотлучно с Александром Ивановичем Стрекаловским его супруга Агрипина Георгиевна, бывший 2-ой секретарь Северо-Байкальского райкома ВЛКСМ. В Улан-Удэ Агрипина Георгиевна была директором республиканской детской библиотеки. Она заслуженный работник Бурятской АССР, работала заместителем министра культуры Бурятской республики
Стрекаловские вырастили и воспитали двоих детей. Они имеют высшее образование. Сын Виктор — капитан дальнего плаванья. Работая в торговом флоте, он пробороздил все моря и океаны планеты Земля.
Юрий Константинович Желтов, 2-ой секретарь райкома комсомола. Окончил очно Воронежский химико-технический институт. Работал в НИИ, затем был инструктором РК КПСС в Воронеже.
Евдокия Трофимовна Семёнова, 2-ой секретарь РК ВЛКСМ, вышла замуж за инженера рыбокомбината, с мужем и дочерью выехала в Прибалтику.
Внештатные комсомольские председатели районной ревизионной комиссии Александр Алексеевич Воронцов и Николай Иванович Меньшиков заочно получили высшее образование. А. А. Воронцов работал заместителем министра финансов Бурятской республики. Н. И. Меньшиков много лет был заместителем начальника Воронежской областной налоговой службы.
Богдан Данилович Бураев удостоен звания заслуженный учитель Бурятской республики. Работал в министерстве просвещения Бурятии.
В семье Котовых все дети получили среднее специальное образование. Анатолий окончил заочно лесотехнический техникум, Людмила — сельскохозяйственный. Завершили учёбу Наталья в кооперативном техникуме, Вера в медицинском и Ольга в музыкальном училищах. Когда Анатолий работал в Улан-Удэ, к нему приезжал Александр Павлович и привозил продукты, то есть он благосклонно относился и к старшему сыну Марии Георгинвны.
Далее пойдёт речь об однолюбах, о преданных супружеских парах
:60-летие супружеского союза отметили Кобелевы Александр Георгиевич и Людмила Ивановна, проживающие в Нижнеангарске. Людмила Ивановна — заслуженная учительница Бурятской республики. При строительстве БАМ работала секретарём Северо-Байкальского райисполкома. Добросовестно и с напряжением от всей души трудилась 2-ым секретарём РК ВЛКСМ, таким надёжными трудолюбивым человеком и осталась. Вырастили и воспитали Кобелевы двоих детей, имеющих высшее образование.. Людмила Ивановна присылала материалы для этой книги. Автор всегда с благодарностью её вспоминает.
Лидия Кузнецова, вожак уоянских комсомольцев, замечательный организатор добрых дел, долгие годы работала председателем Уоянского сельского Совета. Лидия — Мать-героиня. Занималась Лида общественными делами безвозмездно от души, как полагается настоящему коммунисту.
Дружной супружеской парой прожили Кетровы Антон Иннокентьевич и Галина Васильевна. Проживали в сале Байкальское. Антон много лет упорно трудился председателем колхоза "Победа". Тамара Васильевна работала в школе. Они любили свой родной край и отдавали ему все свои знания и силы. Славные у них дети, а их у Кетровых — трое.
Автор этих строк 13 лет активно работал в комсомоле. Имеет два диплоа с отличаями о высшем образовании Работал директором трёх школ. Занимался журналистикой. На сайте в Интернете у него 7 книг (проза. ру).Награждён Почётной грамотой ЦК ВЛКСМ. Куча грамот за общественную работу.
Его супруга, Нина Степановна, свою жизнь в основном посвятила математике. Среди её воспитанников есть доктор физических наук, два кандидата математических наук, кандидат военных наук, кандидат физических наук и много преподавателей научных институтов и школ. Она отличник народного образования СССР, награждена значком ВЦСПС, Почётной грамотой Новосибирского университета и многими другими грамотами.
— Как я познакомилась с Володей, будущим мужем? Это произошло с нами на теплоходе, — рассказала Татьяна Ивановна Елизарова про первую встречу с будущим мужем. — Посмотрели друг на друга — глаза в глаза, и мы влюбились. С той поры не расставались.
Татьяна Ивановна Елизарова, заведующая школьным и пионерским отделом райкома ВЛКСМ, 48 лет посвятила школе. Её воспитанники всё время навещают свою учительницу, пишут ей в Нижнеангарск. Татьяна Ивановна живёт воспоминаниями о молодости с пионерским оптимизмом.
Вы помните?
Вы всё, конечно, помните!
Мы находились вдвоём в комнате
И видели себя глаза в глаза.
А за окном — весенняя гроза.
Блистала ярко вспышкой молния.
И я сказал: "Будь моею родненькой!
Безумно сильно я тебя люблю.
И без тебя прожить уж не могу".
В ответ одно лишь слово: "Да!"
И мы скрепили дружбу навсегда.
Любовь кипела так в накале!
И это было на святом Байкале.
Помню:
Гремела грозно вешняя гроза.
Любовь и твои чудные глаза
Мне позабыть никак нельзя!
Не скромничайте.
Вы тоже всё, конечно, помните…
ФОТОИЛЛЮСТРАЦИИ О 50-х ГОДАХ ХХ ВЕКА
1. Домик Северо-Байкальского райкома ВЛКСМ.
2. Делегаты Х!У Северо-Байкальской районной комсомольской
конференции 26 декабря 1953 года у крыльца РДК. Стоят в 1-ом ряду:
Галя Бергель, Галя Никонова, Коля Турчанинов, Вера Звягина и В. П. Буркот Сзади их, справа: Ина Ваксман, Ала Петухова.
3. Областные комсомольские конференции всегда проходили в Улан-Удэ в великолепном здании Бурятского театра оперы и балета. На снимке делегаты ХХ!! областной комсомольской конференции 14 декабря 1955 года.
4. Агрипина Стрекаловская-Олейникова, 2-ой секретарь РК ВЛКСМ. Заслуженный работник Бурятии.
5. Александр Стрекаловский, заведующий орготдела РК ВЛКСМ. Его, 15-летнего, избрали секретарём первичной организации колхоза имени Буденного. Отличник советской торговли. Почётный гражданин Северо-Байкалья.
6. Владимир Мотовилов, 1-ый секретарь РК ВЛКСМ.
7. Людмила Краснопеева, 2-ой секретарь РК ВЛКСМ.
8. Фаина Ощепкова, заведующая пионерским и школьным отделом РК ВЛКСМ, и Людмила Краснопеева, 2-ой секретарь РК ВЛКСМ.
9. Галина Макарова, эаведующая пионерским и школьным отделом РК ВЛКСМ (1954 г.).
10. Владимир Ермолин, инженер рыбокомбината, и его супруга Евдокия Трофимовна, 2-ой секретарь РК ВЛКСМ.
11. Юрий Желтов, 2ой секретарь РК ВЛКСМ.
12. Вадим Редикульцев —слушатель Хабаровской школы милиции. Работал инструктором РК ВЛКСМ. (На обороте фото написано: "Мой дорогой Вадим").
13. Татьяна Клочихина, инструктор РК ВЛКСМ.
14. Супруги Елизаровы, ВладимирТимофеевич, заведующий орготделом РК ВЛКСМ, и Татьяна Ивановна, заведующая пионерским и школьным отделом РК ВЛКСМ.
15. Зимний комсомольский транспорт.
16. На таёжном маршруте.
17. Таёжный обед.
18. Алла Петухова, заведующая пионерским и школьным отделом РК ВЛКСМ, и Иван Дураков, заведующий отделом физкультуры и спорта райисполкома, у колхозной конторы колхоза имени Сталина.
19. Комсомольская рыболовецкая бригада в июне 1954 года.
20. 1-ое выступление волейболисток на стадионе.(Из архива Л. Кобелевой).
21. Возвращение в райцентр после воскресника на курорте "Хакусы".
22. 1-ый районный слёт молодых ударников к коммунистического труда.
23 Группа ударников коммунистического труда.
24. Ударник коммунистического труда — рабочий рыбозавода Александр Георгиевич Кобелев. ( Три предшествующие фотографии из архива Кобелевых).
25. Популярным стал драмкружок ДК. После успешного выступления с пьесой В. Гусева "Слава" тепло была принята зрителями пьеса "Свадебное путешествие". На снимке заключительный акт этой комедии: (слева направо) Владимир Мотовилов и Екатерина Чернышова, Татьяна Иванова и Юрий Желтов, Агрипина Стрекаловская и Иван Евстафьевич Пыхалов, Нина Толоконникова и Ипполит Макеевский.
26. Агитбригада РДК у красной юрты Киндигирского сельсовета.
27. Агитбригада с директором ДК И. Е. Пыхаловым в посёлке.
28. Участники драмкружка ДК
29. И. Е. Пыхалов проводит репетицию пьесы.
30. Идёт репетиция песы. На снимке слева направо: Ипполит Макеевский, Юрий Желтов и Владимир Мотовилов.
31. Рыбак-лыжник, перворазрядник В. Новолодский (слева).
32. Перворазрядница по лыжам Мария Мацек прибыла в 1953 г. в Нижнеангарск работать учительницей русского языка и литературы.
33. Комсомолка Мария Мацек перед соревнованием в Нижнеангарске (из архива М. Редикульцевой).
34.Зимний отдых молодёжи (из архива М. Редикульцевой).
35. Участники лыжного похода Нижнеангарск-Улан-Удэ (из архива М. Редикульцевой).
36. Построение перед лыжным стартом в Нижнеангарске.
37. Комсомольский агитатор.
38. Комсомольцы рыбозавода: токарь Юрий Литвинцев и рабочий жестянобаночного цеха Александр Кобелев. .
39. Супруги Кобелевы, Александр Георгиевич и Людмила Ивановна (1955 г).
40. Супруги Мотовиловы, Нина Степановна и Владимир Андрианович, в 1957 году. .
41. К охотникам в тайгу перед выборами прилетел самолёт. .
42.Фотография на память о таёжных охотниках.
43. Жители тайги.
44. Возвращение самолётом от охотников.
45. Лотерейные билеты Всесоюзного фестиваля молодёжи.
46. План проведения районного фестиваля молодёжи "Мы славим труд"
47.Фрагмет районного фестиваля молодёжи "Мы славим труд": тянут сети рыбаки. АУ.
48. Результат соревнования фестивальной рыбалки. АУ
49. В каждой школе находили объекты труда во время фестиваля школьников "Люби трудиться". Пионеры и комсомольцы средней школы райцентра благоустраивали улицу Советскую и сфотографировались на память с красным знаменем пионерской дружины.
50. Подготовка к построению перед районным фестивалем школьников "Люби трудиться"
51.Сдача рапорта на районном фестивале школьников
52. Подъём флага на фестивале "Люби трудиться".
53. Демонстрация школьников во время фестиваля."Люби трудиться".
54. Духовой оркестр на фестивальном марше.
55. Вручение кубка на фестивале школьников.
56. Уоянцы-зрители молодежного фестиваля на берегу реки Верхняя Ангара.
57 Участница конкурса "Лучший танцор" в Уояне — Лидия Кузнецова.
58 Прыжки в длину на улице Уояна.
59 С берега Верхней Ангары следили уоянцы за гонкой стружков.
60. С концертом выступает эвенкийская молодёжь на метном фестивале.
61. .Объединённый хор верхнеангарцев выступает на местном фестивале молодёжи в Куморе.
62. Конкурс верхнеангарских танцоров на молодёжном фестивале.
63. Выступление трио певцов Куморы под гитару на фестивале.
64. Фрагмент концерта на районном фестивале летом 1957 года.
65. Трёхквартирный дом, в котором проживали Котовы.
67..Мария Георгиевна Котова — мать пятерых детей.
68. Котовы Наташа (стоит), Оля и Вера. Тишайшие дети
69. Летний транспорт для связи с населёнными пунктами. На снимке: Егор Петрович Дружинин (слева), Павел Михайлович Бронников с мелкокалиберной винтовкой на реке Верхняя Ангара.
70. Встреча с почтальоном председателя колхоза имени Сталина Якова Лукича Темникова и инструктора райкома партии Павла Михайловича Бронникова. Кумора. !956 год. .
71. На берегу Байкала на 2-ой день после комсомольской свадьбы.
72. Бывшего комсомольца-активиста Антона Иннокентьевича Кетрова колхозники многократно избирали председателем колхоза "Победа". (Из архива А. Стрекаловского).
73. Лидия Афанасьевна Кузнецова неоднократно избиралась председателем Уоянского сельского Совета народных депутатов. Лидия Афанасьевна — Мать-героиня. (На обороте фотографии написано: "Моя любимая мамочка". О многом говорят эти ласковые слова о замечательной женщине).
74. Людмила Ивановна Кобелева — заслуженная учительница Бурятии.
75. Председатель Северобайкальского райисполкома Александр Иванович Стрекаловский и председатель колхоза "Победа" Антон Иннокентьевич Кетров. Вышли они через комсомол из родного колхоза, родившись в селе Горемыка.
. 77. Тянут сети рыбаки.
78.Таким предстал впервые вид на посёлок Нижнеангарск с теплохода "Комсомолец" 28 августа в1953 году.
79. Нижнеангарск с западной стороны — начало улицы Партизанской. (Из архива М. Редикульцевой).
80. Нижнеангарск с восточной стороны — окончание улицы Советской.
81. Часть скалы Верхнеангарского хребта.
82. По реке Верхняя Ангара.
83. Шаманское дерево.
84. Поверженный медведь.
85 Охотники перед разделкой убитого медведя.
86. Плещутся воды Байкала.
87. Суров Байкал в осеннюю пору.
88. Вид на Байкал со стороны Догар.
89. Встреча Агрипины Стрекаловской в Воронеже с комсомольскими друзьями: (слева направо) Анна Шлегер, Марина Меньшикова, Агрипина Стрекаловская и Николай Меньшиков.
90. Через четверть века произошла встреча в Улан-Удэ комсомольских активистов: (слева направо) Александр Стрекаловский, Владимир Мотовилов и Александр Воронцов (1981 г.)..
91. Северобайкальская районная газета "Красный Байкал".
92. Республиканская комсомольская газета "Бурят-Монгольский комсомолец"
93. Путь в будущее — одноколейка БАМ от Нижнеангарска на восток в 1981 году.
Все это было
© Copyright: Владимир Мотовилов, 2016
Свидетельство о публикации №216102500446
Свидетельство о публикации №216102500446
Рецензии