действующее лицо, сказка

просыпаясь

                николай бизин

                действующее лицо

                «мы, песочные часы,
                только этим хороши!»


    Я не задумывался. Я просыпался. Вот я просыпал одно Действующее Лицо. Потом я просыпал другое Действующее Лицо. Так и началась вся эта история: словно самый обычный санкт-ленинградский дождь. Который, вестимо, сродни дворовому коту: если ты думаешь, что он есть, то его нет; а вот если ты думаешь, что его нет, он есть.
    Впрочем, речь в этой сказке не обо мне. Речь о тебе, маленький друг. А я в этой сказке сам себя выведу Песочными Часами. Всё для того, чтобы не решать, кто из нас будет вести другого за руку. Потому что здесь мы все другие.
    Потому что моё "просыпался" едва ли имеет отношения к сновидениям.
    Я был Песочными Часами. Я стоял на самом видно месте, на полочке. Которая находилась на том самом месте стены, где в старых домах некий сторонний Взгляд (это ещё один герой сказки, Действующее Лицо) привычно ищет ходики с кукушкой (их нет, и потому они не являются и не требуют внимания). Так что любые взгляды сразу  находили меня, и я быстро выяснял, чего же на самом деле они ищут.
    Я не задумывался. Я просыпался и прояснял.
    Дело было во времени. Время это находилось на улице Гороховой, там, где она вот-вот должна пересечься (иногда хочется сказать: перетечься) с улицей Садовой.   Время было утренним и ясным, но (по санкт-ленинградски) дождливым... Впрочем, о времени можно говорить бесконечно.
    Потому я не буду о нем говорить, пусть сами его Действия скажут о нём: вот оно покинуло улицу Гороховую и очень просто (почти по человечески) зашло в самую обычную парадную. Парадная оказалась не просто парадная, а на парад  вошедшей, как гвардия с дореволюционным (ещё не эсеровско-большевистским) стажем. Но Время (Действующее Лицо) не стало задерживаться на временах революционного террора, а сразу отправилось выше… Да что это я? Прости, маленький друг, но о временах тревожных мы будем говорить, когда я переболею приближающейся зимой.
    И так можно сказать, что из меня песок сыплется!
    Впрочем, я и есть Песочные Часы, и (просыпая песок Времени) ничуть себя не стесняюсь. Вот и Время быстро поднялось на два пролёта, отыскало в их переплетении (кто бывал в Санкт-Ленинграде, знает: питерские лестницы велики и многообразны, и не всякому удаётся войти в их образ) мою квартиру и аккуратно постучало в дверь.
    -  Войдите.
    Это сказал не я. Это сказали - мне. Вы все. Или мы все. Но я (вас или нас) послушался и вошёл во Время. А Время вошло в мою квартиру. И стали мы друг друга оглядывать. Я (Песочные Часы) находился на полочке. Полочка была на стене. А   Время (выглядевшее как самый обычный осенний питерский прохожий) стояло посреди комнаты.
    И с этим надо было как-то поступать. И я поступил. Я сказал:
    -  Маленький друг.
    -  Что? - спросил меня ты.
    -  Всё, - сказал я. - Вот это всё. Посмотри.
    Разумеется, что посмотри означало: глаза протри.
    -  Хорошо, - сказал ты.
    Ты, маленький друг, протёр глаза и увидел: ни в какой-такой квартире на улице Гороховой в городе Санкт-Ленинграде мы не находимся, а находимся мы на необитаемом острове Времени, где Время приняло обличье Робинзона Крузо, а ты, маленький друг, сейчас будешь решать, согласен ли ты стать Пятницей.
    Причём все остальные дни недели будут тебя отговаривать, и только Пятница (с умыслом уступить тебе своё место) будет с тобой во всём соглашаться.
    -  Согласен ли ты, чтобы все с тобой соглашались? - спросил я.
    -  Нет, - сразу же ответил мне ты, явно кокетничая.
    Ты, маленький друг, захотел выглядеть умным. Захотел мне понравиться умом, а не внешней внешностью. Кстати, это ещё одно Действующее Лицо - Внешняя Внешность.
    -  Хватит, - сказал мне ты.
    И действительно, хватит: все Действующие Лица и без того являются Внешними Внешностями, и только ты, маленький друг, захотел выглядеть умным.
    И здесь ты, маленький друг, сделал так, что мне за эту мысль стало стыдно. Ты сказал:
    -  Любите меня. Мне это надо.
    Здесь, на необитаемом острове. Обратившись именно к его Необитаемостям. Необитаемости - их много, мне ли не знать?
    Вот они все собрались здесь, на острове. И в самом деле, не в моей же квартире на улице Гороховой было их оставлять? А здесь Пятница (всё ещё тебя не уговорив, но уже отделившись от остальных дней) подошла к морскому прибою. На море был штиль, и прибой не был сам собой, а был маленьким прибойчиком.
    Впрочем, и Пятница была не днём недели, а его Действующим Лицом... И вот здесь я спохватился! Я понял, зачем мне (для тебя, маленький друг) этот необитаемый  остров! Что именно от действующих лиц я и хотел тебя на нём оградить.
    Даже от Пятницы! А это возможно либо в санкт-ленинградской квартире, либо на необитаемом острове... А от Пятниц (и других Действующих Лиц) придётся избавляться мне: просыпаясь! Всё ради тебя, маленький друг, ибо:

    Дай бог слепцам глаза вернуть
    и спины выпрямить горбатым.
    Дай бог быть богом хоть чуть-чуть,
    но быть нельзя чуть-чуть распятым.

    Дай бог не вляпаться во власть
    и не геройствовать подложно,
    и быть богатым - но не красть,
    конечно, если так возможно.

    Дай бог быть тертым калачом,
    не сожранным ничьею шайкой,
    ни жертвой быть, ни палачом,
    ни барином, ни попрошайкой.

    Дай бог поменьше рваных ран,
    когда идет большая драка.
    Дай бог побольше разных стран,
    не потеряв своей, однако.

    Дай бог, чтобы твоя страна
    тебя не пнула сапожищем.
    Дай бог, чтобы твоя жена
    тебя любила даже нищим.

    Дай бог лжецам замкнуть уста,
    глас божий слыша в детском крике.
    Дай бог живым узреть Христа,
    пусть не в мужском, так в женском лике.

    Не крест - бескрестье мы несем,
    а как сгибаемся убого.
    Чтоб не извериться во всем,
    Дай бог ну хоть немного Бога!

    Дай бог всего, всего, всего
    и сразу всем - чтоб не обидно…
    Дай бог всего, но лишь того,
    за что потом не станет стыдно. (Евгений Евтушенко)

    Я признаюсь тебе, маленький друг: я (Песочные Часы) просыпаюсь вовсе не от того, чтобы время шло. Я просыпаюсь, чтобы оно ушло. И забрало с собой все Действующие Лица, которые хотят уподобить тебя себе. Сделать либо таким же податливым, как они, либо таким же подлым (встречаются и такие, увы).
    А я хочу тебя сберечь.

    А вот здесь ты, маленький друг, мне справедливо возразил: это всё грустная рассказка для взрослых! А ты хочешь весёлую сказку. Мне (Песочным Часам) пришлось согласиться и просы'паться настоящей сказкой.
    Вот она. Небольшая, ибо всё моё время жизни ушло на взрослые грустности.

    P. S. -  Скажите, - сказало мне Действующее Лицо.
    -  Что именно? - спросили Песочные Часы.
    Действующее Лицо (а на самом-то деле мы с тобой, маленький друг, знаем его настоящее имя: Время) задумалось:
    -  Почему вы встречаете меня…
    Действующее Лицо хотело сказать «встречаете здесь». То есть: стоя на полочке.
    -  Надо же мне по чему-то идти, раз уж я часы, - ответили Песочные Часы. Они имели в виду: даже стоя, нельзя ни на чем не настаивать. А коль совсем не на что, стоит опереться о ходьбу.
    -  Так мне совсем проснуться? - спросил я.
    -  Нет, не надо, - сказало Действующее Лицо. - За вас буду проходить я. Я буду одно лицо, потом уйду в другое. Мне от лиц никогда не избавиться, в отличие о вас. Вам довольно лишь просыпаться. Вам довольно полностью просы'паться и опустеть совсем.
    Но я не согласился. И я совсем-совсем проснулся. Хотя и не опустел. Ведь вспомнилось мне моё:

    -  Вы спали, - отвечаю. - Что ж проснулись вы,
    Когда другие сон изображать мудростью?

    И пустота цветёт на сотни лет окрест,
    И выходили в пустоту нагие...
    -  Не жили? - отвечаю. - Что ж рождались вы?

    Итак, о рождении: с него всё начинается и без него не обойтись. Поэтому поговорим о том, как начинать себя правильно, чтобы потом не пришлось бегать из лица в лицо. Есть африканское племя, где за дату рождения принимается не дата рождения.
    «В Намибии живет племя "химбу", в котором датой рождения ребенка считается, и не момент его появления на свет, и не дата его зачатия, а тот день, когда матери его пришло в голову завести ребёнка. Когда женщина решает иметь ребёнка, она удаляется куда-нибудь под деревце и вслушивается в тишину, пока не услышит песни ребёнка, просящегося в мир. Услышав песню, она идет к человеку, который будет отцом ребенка, и учит этой песне его. Потом, когда они любят друг друга, чтобы зачать ребёнка, они опять поют эту песнь, призывая его.
    Когда же мать тяжелеет, она учит этой песне деревенских повитух и старших женщин. В итоге, когда ребёнок рождается, старшие женщины и все вокруг поют эту песнь, приветствуя его. Пока ребёнок растёт, другие жители тоже заучивают песню ребёнка. И если вдруг ребёнок упадёт, ударится коленкой, кто-то поднимет его и споёт ему его песню. Когда ребёнок делает что-то доброе, когда проходит обряд инициации, то почитая подростка, деревенские поют его или её песню.
    Есть ещё один повод для пения. Если вдруг люди совершают недоброе, нарушая социальные нормы, таких ставят в центр селения, народ окружает их и опять поёт им их песни.
    Племя считает, что исправляется антиобщественное поведение не наказанием, а любовью и уважением личности. Когда узнаешь свою собственную песню, исчезает желание или необходимость делать нечто, огорчающее других.
    Это проходит через всю их жизнь. Песни поют совместно супруги. Наконец, когда человек лежит в постели, близкий к смерти, вся деревня зная его или ее песню, поет её в последний раз.
    ---
    Зная это - язык не поворачивается назвать это племя недоразвитым или отсталым, диким. Если всё и вся мерить так как нас приучили - уровнем развития технологий и вещей - то они и в правду не изобрели iPhone 6 Plus, не загрязняют и не уничтожают планету, экологию... но сохранили, сберегли намного более ценные вещи - культуру человеческих взаимоотношений, оставленную им от предков.»

    Когда я совсем-совсем проснулся, стало ясно одно: когда игра заканчиваются, всё Действующие Лица, и король, и пешки падают в одну коробку. Такова реальность, всем пора просыпаться.
    И всё-таки, маленький друг, я хочу тебя уберечь. Ведь мы, Песочные часы, только этим хороши: если нас перевернуть, всё опять пусти'тся в путь.