Несколько рассказов

Рассказы

«Не для себя – для мальчика».

Собрались женщины. Выпили, закусили и стали говорить. Каждая о своём. Потом про мужиков, а потом и анекдоты. Дошла очередь до Светы, та и рассказывает:
- А что, девки, со мною приключилось, круче анекдота будет. Я первый раз в секс-шоп попала. Вы не поверите, но было так. Заболел мой сын, Вовка. Пошла я в поликлинику. Там посмотрели и говорят, что вроде у него подозрение на третье яичко. Потом, вроде киста. Короче, необходимо обследовать.
- Сейчас, - говорит доктор, - есть коммерческие клиники и там аппараты стоят новые. Результаты очень эффективные!
- Доктор объяснил, - продолжала Света, - как доехать, где сойти и фирму «Медиа» найти. Задержалась, что-то в доме и стремглав туда лечу. В место влево, я на право – в дом красивый захожу. Сходу парень Симпатичный, бросил мне:
- А Вы куда?
- Я тут шуткой отвечаю, что мне в эти - «номера»! Зачитываю ему по бумажке «кабинет № 4». Он улыбнулся и с ухмылкой говорит:
- А, у нас не номера и не кабинеты. У нас зал!
Я, думаю, какая на фи к разница!
- Ну, зал - так зал.
И подумала про себя, с рыночной экономикой всё перевернулось вверх дном.
- Пожалуйста, проходите! - пропел Симпатичный. Он проводит меня в зал. А с меня пот ручьём, я говорю:
- Раздеться, можно?
- Конечно. Можете и туфли снять!
Симпатичный проводит меня в помещение, где я разделась и вышла в зал.
- А что вы любите? – задаёт мне странный вопрос Симпатичный.
- Звёзды! – отвечаю я.
- О! О! Тогда Вам обязательно надо купить эти кассеты.
Симпатичный подаёт мне кассеты. Я взяла, подошла к стеллажам и стала рассматривать на стеллажах упаковки кремов.
- Чем интересуетесь? – не унимался Симпатичный.
Я не успела рот открыть. А он:
- У нас, новые поставки кремов. Есть чувствительный, раздражительный, смягчающий и заживляющий.
Я подумала. Надо брать пока есть. Если Вовке вдруг операцию будут делать, то смягчающий и заживляющий точно подойдут.
- Вы себе или..
- Я для мальчика.
- О! О! У нас есть новинка, – симпатичный подаёт какую-то коробочку.
- Всё зависит от размеров вашего мальчика.
- По пояс – отвечаю, я.
Симпатичный покосился и продолжил:
- А лет сколько.
- Три года.
- Да! Да! – пропел Симпатичный, – любви все возрасты покорны!
Пока я коробочки разглядывала, симпатичный нажал видать кнопочку у столика и ко мне подошли двое, одетые в чёрную охранников форму и вежливо так пройдемте с нами. Мне стало страшно.
- Да не куда я не пойду! Дайте мужу позвоню!
- Потом позвоните, – сказал один из охранников.
- Нет сейчас, - настаивала, я.
- Хорошо, говорите номер, - выдавил старший.
Я называю номер моего Кольки. Он, в то время, работал в Советском РОВД.
В трубке я услышала Колин голос и закричала:
- Коля! Коля, меня за что-то задерживают!
- Ты где находишься?– спрашивает Коля.
- В фирме «Медиа», - отвечаю я.
Тут старший берёт трубку.
- Она находится в магазине «Секс-Шоп» по улице Светланской и задерживается по подозрению в домогательстве малолетних, - как на докладе выпалил старший.
- У меня конечно шок! – продолжила Света, - через некоторое время, приехал Коля. Они о чём-то между собой говорили. Меня отпустили. А через несколько месяцев, Вовка мой и без всяких там кремов выздоровел. Фирму «Медиа» искать больше не стала. Коля без слёз эту историю вспоминать не может. Но я же хотела как лучше, не для себя же – для мальчика! Ой!
Девчата улыбались, сигареты затлели, на балконе стало прохладно и Светка предложила:
- Пошли, нальём, за наших деток, чтобы не болели!
1998 г.

«Охотник».

Настали времена иные. Прибыльные предприятия стали делить на 10-15 обществ с ограниченной ответственностью, чтобы созданные мини предприятия еще «прибыльней» стали. И вот у нас на каждом этаже отдельная компания.
В предпраздничные дни было принято у каждого директора накрывать небольшой стол, чтобы отметить наступающий праздник.
За столом, кроме работы часто рассказывали про рыбалку и охоту.
Мы сидели на 3 этаже и к нам пришёл Саныч – директор предприятия со 2-го этажа. Предприятие по специфике работает круглосуточно, поэтому Саныч надолго у нас не засиживался. Съели по бутерброду, я говорю:
- Ты охотник?
- Угу!
Поехали с нами на выходные, поохотимся.
- Нет, не могу, меня на рыбалку пригласили, – извинился Саныч.
Так было и в другой и третий раз. Потом заходит его зам, я говорю:
- Лазун, мутный ваш директор. Только обещает поехать на охоту.
- Какая там охота, он слепой, – хмыкнул Лазун и продолжил, - он на машине сам боится ездить. Выгонит из гаража, протрёт и обратно загонит.
И вот как-то пришёл большой праздник - грех кофе не выпить. На третьем накрыли стол. Саныч со второго поднимется, опрокинет и обратно. Вдруг крики. Смотрим Саныч по коридору идёт, держится за голову и причитает:
- Кто закрыл дверь? Кто закрыл дверь?
- Что случилось?– спрашиваю Алексеевича.
- Сам не пойму, – отвечает Алексеевич, – как мог Саныч не заметить, что уборщица железную дверь на третьем этаже закрыла!
Хоть и грешно, но меня смех разобрал.
А Саныча на охоту больше звать не стал.
2001 г.

«Серёга Снеговских».

Армия, в моей жизни оставила не забываемые и только хорошие впечатления, хоть и курьёзов было не мало. Школа воспитания, школа мужества. Такие ребята как я, всё воспринимали очень серьёзно, но были и такие, как Серёга Снеговских, для которых Армия – это было время провождения. Типа говорите, говорите – всё быстро пройдёт и я стану тем, кем был до Армии. Но без таких как Серёга – жизнь в Армии превратилась бы в скуку.
Серёга Снеговских призвался с города Мирного Якутской АССР и воспитывался в семье интеллигентов. Много знал, но, в не меру, был разбалован. Он играл в Армию.
Часто, изменяя голос и походку, пародировал командиров, чем доставлял не малую радость для солдат-сослуживцев. Прослыл для солдат весельчаком и разгильдяем для старшины роты.
По дойдёт время идти ему в наряд, а он не хочет. Думает, как эту тему обойти. Подсядет к сержанту, сигареткой угостит, в глазки заглянет, вздохнёт тяжело и попросится в патруль. Сержант одобрит рвение и отправит в патруль. Потом выяснится, что Снеговских должен заступать в наряд. А это кухня, посуда, мытьё полов и дежурство «на тумбочке».
Его любимыми изречениями были: «Чистый погон – чистая совесть!», «Лучше дочь иметь проститутку, чем сына ефрейтора». Ничего делать не хотел, а если и делал, то так и сяк. Получил специальность механика на дизель-генератор. Работа не пыльная - заправил топливом баки, нажал две кнопки пуска и рычагом подал питание на станцию, а дальше сиди, почитывай газетку, да и посматривай за датчиками.
После года службы с ним стали происходить странные вещи. Он стал ходить постоянно с газетами, стал чаще просить у замполита проводить с личным составом политинформации. С чувством серьёзного подхода рассказывал о международной обстановке в стране и за рубежом. Несколько раз просился у старшины и потом принимал активное участие в выездных работах по заготовке овощей для роты. Зная Снеговских, мы с ребятами всё гадали, что он задумал? А в это самое время рядовой Снеговских - стоял, лихо выпячев грудь, перед командиром роты капитаном Цаенко и с дрожью в голосе произносил следующие слова:
 - Товарищ капитан, после года службы, под вашим личным командованием, я пришёл к заключению, что Армия в моей жизни, оставляет неизгладимый след. Я хочу посвятить свою жизнь воинской службе. Командир не верил своим ушам. Кто-кто, но рядовой Снеговских, от которого, со слов старшины «одни неприятности».
А Снеговских продолжал, - мы хотим, товарищ капитан, чтобы вы направили нас для поступления в вертолетное училище!
 - Так ты не один, - крякнул капитан Цаенко.
- Так точно! Не один!
Рядовой Снеговских, не поворачивая туловища, толкнул дверь рукой и в кабинет протиснулся сперва один, затем еще двое бойцов и, приложив руку к виску, громко рявкнули:
- Разрешите, товарищ капитан?
После такого, командир устоять не мог. Рота считалась отличной в Армии на протяжении 12 лет. И тут сразу четверо солдат изъявили желание поступить в военное училище. Да это такие показатели!!
- Дежурный, срочно замполита ко мне!
Вбежал и без того бледный, ставший еще бледнее замполит и вяло буркнул:
- Да, Василий Петрович! Вызывали?
- Забирайте ребят и готовьте на них документы!
А в это время за спиной замполита, Снеговских пихал взад не расторопных бойцов и тихонько выскользнул с кабинета. Затем кулаком пригрозил им:
 - Смотрите у меня!
На следующий день, с утра, замполит готовил какие-то выписки. Старшина отдавал команду выдать командировочным сухие пайки, а Снеговских в Ленинской комнате, вместо политинформации, мечтательно рассказывал, собравшимся солдатам как он целый месяц будет ходить по улицам большого города, есть мороженное, посещать кинотеатры, тем самым зализывая «раны» от тягот и лишений, нанесенных воинской службой.
Месяц пролетел быстро и наши бойцы вернулись в часть. Капитан Цаенко зло смотрел на не состоявшихся курсантов. Подходил то к одному, то к другому и сверлил взглядом так, что казалось, не ровен час, и вспыхнут пилотки на головах горе-солдат.
- Ну! Что Снеговских? – прогудел капитан, уставившись на Снеговских.
- Товарищ капитан, в этом году такой конкурс, что у нас..
Он не успел договорить, как капитан уже ревел:
- Какой конкурс, ты даже на экзамен не явился! Замполит, старшина на гауптвахту их! На месяц!
Кажись пронесло подумал Снеговских. Он знал, что гауптвахта далеко и поэтому, выстроившись, с другими бойцами, у тумбочки дневального, ждали, когда старшина отведёт их в один из гаражных боксов.
Арестантская жизнь проходила следующим образом: на завтрак, обед, ужин и работу на кухне, горе-солдат конвоировал патрульный. Глядя на Снеговских бойцы улыбались, так как ему удавалось играть роль узника: без ремня, гимнастёрка на выпуск, не бритый, с гордо поднятой головой и горящими глазами, с ухмылкой в лице, меняющейся на скорбный взгляд при встрече с офицерами. После отбоя патрульный открывал гараж и Снеговских отправлялся спать в казарму. Утром патрульный до подъёма поднимал Снеговских и он шёл обратно в гараж. Дежурный офицер находился на КП и поэтому Снеговских мог спокойно потчевать в своей пастели. Пока, в одно утро патрульный из молодого пополнения не успел его разбудить.
Капитан Цаенко в это утро был явно в хорошем настроении. Во время включились РЛС, проводки целей без ошибок, все сигналы приняли и ответили, проверяющего АН-12 засекли вовремя, командир полка остался доволен. И с этим настроением, за несколько минут до подъёма, он зашёл в казарму. Подходя к кровати – он по-отечески поправлял полотенце и обмундирование. Вдруг он увидел Снеговских, который сопел по-детски с открытым ртом, наполовину откинув одеяло.
- А! А! А! Дневальный! Рота подъём!
Такого еще не было. Все подумали, что началась война.
После криков и шума, замполит в Ленинской комнате проводил воспитательную беседу с личным составом. Старшина готовил машину к выезду. Еще через час, командир лично увозил рядового Снеговских на гарнизонную гауптвахту.
Через неделю мы попросили нашего почтальона заглянуть на гарнизонную гауптвахту. Когда почтальон туда приехал, то увидел следующую картину: на пеньке сидел Снеговских, нога за ногу, с развёрнутой газетой, папироской в зубах и читал последние новости, при этом добавляя от себя «такой же, как наш замполит», «с такими же ручищами, как у нашего старшины», «с голосом, как у капитана Цаенко», «чистый погон – чистая совесть». А перед ним два десятка солдат-арестантов: красили бордюры, подрезали кусты, мели тротуар. Нам казалось, что нет ситуаций, из которых бы не выкрутился рядовой Снеговских.
Служба подходила к концу. И вот долгожданный дембель. Хоть уставом и запрещалось, но многие готовили «парадки»: покупали или где-то выменивали гимнастёрки типа «ПШ». Обшивали края воротников красивой проволочкой и бархатом. Погоны прошивали золотыми нитками, начищали - согнутые бляхи, офицерские сапоги и офицерские пуговицы. Солдат превращался прямо в «адмирала».
Самая красивая «парадка» получилась у рядового Снеговских.
По дороге в полк, рядовой Снеговских сдал парадку в камеру хранения и в штаб явился одетый по уставу. В канцелярии получил требование на проезд и военный билет с отметкой.
 Рядом со штабом располагалось двухэтажное здание полковой казармы, откуда доносился голос капитана Цаенко, прибывшего отобрать солдат на свои РЛС:
- Рота на протяжении многих лет носит звание отличной роты 14 Отдельной Армии ПВО…, - басил капитан Цаенко.
Когда рядовой Снеговских подходил к КП, то голос капитана был уже еле слышен:
- Не ко то ры е из вас станут командирами…, - доносилось эхом.
Снеговских улыбнулся и проговорил:
- Чистый погон, чистая совесть! - и протянул военный билет дежурившему на КП прапорщику.
- Что вы говорите? - переспросил прапорщик.
- Да нет, это я так, - быстро пробормотал Снеговских, забирая военник.
- Ну! Ну! – ухмыльнулся прапорщик, - вот только форму одежды нарушать не советую.
Снеговских как будто кипятком ошпарило. В голове промелькнуло «Откуда он знает про парадку?». В следующий момент, в сознании его что-то перевернулось, он остановился, быстро достал военный билет, пролистал и прочитал в графе «Звания», после слова рядовой, слово ефрейтор, подпись дата и печать. Он вскрикнул:
- А! А! А!
Затем уже почти шёпотом произнёс:
- Зачем вы так, товарищ капитан Цаенко!
1980 г.

«Интересный случай».

Во время пребывания у власти народного мэра Чеснакова (все фамилии действующих персонажей изменены) в жизни города происходили самые необычные, подчас и загадочные события.
Вот в середине 90-х, сидим на совещании у председателя комитета по санитарному содержанию города Александра Авсеева и его зам Казаков Владимир спрашивает меня:
- Ну что, зиму протянешь?
- Навряд ли! – ответил я, - новая техника еще не подошла, денег на запчасти не выделили, хоть бы долги вернули, тогда мы могли бы за счет своих средств оплатить запчасти и запустить отопление производственной базы. В результате проведенной реорганизации предприятия на ключевые должности – начальников отделов, назначили бывших военных. Отдаешь приказ, а они тебе «Есть, так точно!», а дело с места не двигается. Есть двое нормальных: это бывший командир подводной лодки и начальник секретной части. Остальные - не какие! Вчера со своими проводил совещание, встал, прошёлся по кабинету и резко захлопнул входную дверь, чтобы не сквозило. Так чуть ухо не оторвал бывшему капитану первого ранга, который отвечает у меня за кадры.
Авсеев и Казаков с пониманием посмотрели на меня.
- Надо идти к мэру! Готовь Сергеевич письмо за подписью Метелина, - распорядился Авсеев.
- Ты Сергеевич больше пиши, чтобы до весны хватило, иначе потом денег не выбьешь, да и мэр потом не поймёт, из военных же, - произнёс Казаков.
Я включил в список всё, включая аптечки и наборы ключей. Авсеев предупредил, что раньше девяти вечера в приёмной делать нечего.
И вот почти в девять - я, Авсеев и Казаков поднялись на этаж. Коридор был полностью заполнен народом. Мы остановились возле лестничного проёма, и опёршись на перила стали ждать. В двадцать три ноль-ноль вышел помощник мэра Сергей Загорелов и тут же к нему метнулся Казаков с вопросом:
 - А когда пойдет сансодержание.
- Что Вы! Что Вы! – замахал руками Загорелов, - мэр так занят, так занят, что даже Валентину Павловну не смог принять! Позже! Позже!
Загорелов нырнул в толпу и скрылся в коридоре. Затем появился и почти вбежал в приёмную.
- А кто это Валентина Павловна? - спросил я Казакова.
- Да это жена Чеснакова, - спокойно произнес он.
- У! – промычал я. Глаза мои стали свинцовыми и я заснул. В голове крутилось, у кого можно перехватить пару тонн дизельки и шесть тонн бензина, как вдруг услышал громкий голос:
- Проходите!
Кто-то толкнул меня в спину и когда я открыл глаза, то сидел уже перед мэром Чеснаковым. Он пронзительно смотрел на меня через роговые очки, потом резко снял их и одел другие, которые тут же снял и одел роговые. Когда я посмотрел в глаза через очки, то мне показалось, что глаза у Чеснакова больше роговых очков.
- Ну! Слушаю! – произнёс мэр.
- Ну! – зашипели справа и слева Метелин с Казаковым. И я начал свой доклад:
- Для нормального прохождения зимнего периода, нашему предприятию необходимо…., - и начал перечислять по списку всю заявку в надежде, что меня остановят, оборвут, замашут руками. Но всё шло спокойно. Чеснаков внимательно слушал и когда я закончил, стал внимательно изучать заявку, в особенности список, потом говорит спокойно с растяжкой:
- Не пра ви ль но!
Метелин, Евсеев и Казаков, сидевшие по обе стороны от меня, засверлили взглядами и готовы были броситься на меня. А Чеснаков продолжал:
- Здесь не хватает одной позиции!
- Кокой, - почти хором спросили Метелин, Евсеев и Казаков, продолжая сверлить меня.
- Ган....в! - произнёс Чеснаков и быстро в правом углу написал «Оплатить» и поставил размашистую подпись.
Мы вышли. Было два часа ночи. Спать не хотелось. Настроение приподнятое.
В течении недели нам всё оплатили.
Зима прошла, относительно спокойно, для нас и горожан.
Вот, так!
1999 г.

«Япония».
Это было в конце 80-х, когда советские люди всё чаще стали выезжать за границу.
За самоотверженный труд по ликвидации последствий стихийного бедствия - тайфуна «Джуди», исполком городского совета наградил меня поездкой в Японию. Я знал, что из Японии можно привезти б/у машину и начал поиски валюты. На работе помогли, и я занял в долг тридцать тысяч иен. По слухам, этих средств было не достаточно, чтобы привезти машину, так как порт Токио считался дорогим. Надо как минимум сорок тысяч на машину, да плюс десять за провоз и еще пять тысяч иен за погрузо-разгрузочные работы, а так же доставку  тралом и прочее. Поэтому знакомый Тима говорит мне:
- Ты возьми с собой: икры в банках, морских деликатесов разных, водки русской и коньяку, а там обменяешь. У них это бартером называется.
Профком написал письмо в пароходство и мне как передовику выдали справку, что в случае покупки в Японии автомобиля, оплата будет произведена мною в СССР и за рубли.
Когда прибыл на таможню, то инспектор, пояснил что можно провозить и в каком количестве. Поэтому больше половины моих продуктов улетела, обратно через забор, где их аккуратно сложил в сумку Тима, удивленно цокая и качая головой.
Расстроенный, я поднялся по трапу на теплоход «Антонина Жданова». Кругом прохаживались депутаты краевого совета. В одной со мною каюте оказались депутаты: начальник цеха с завода «Аккорд», главный диспетчер «ДалСУ», бывший директор «ДалМАС». Споры между демократами и коммунистами не прекращались ни на минуту. Особенно слышно было депутатов Ромашко, Дыбко. Реже встревал писатель Лев Ясев и жена директора книжного издательства Прося. Наконец все депутаты собрались в кают-компании и приняли решение разыграть, кому достанутся талоны на провоз автомобиля, так как пароход не резиновый и удовлетворить всех не сможет.
Когда пароход пришвартовался, на пирсе уже ждали туристов студенты ДГКУ, тут же предлагая им б/у машины, забив свои еще проценты. Цена за машину объёмом 2000 кубических сантиметров составляла не менее 40000 иен.
Депутаты, которым достались выигрышные талоны стали просить за них по 10000 иен. Короче, при таком раскладе, купить машину стало не реально.
Мы сидели в каюте: диспетчер читал потемневшую от времени газету, директор ДАЛМАС материл журналистку Ногонову Валентину за то, что она своими статьями и выступлениями на ТВ ускорила процесс его увольнения.
- Шлюха! Шлюха! – повторял директор, расхаживая из угла в угол. Потом вдруг успокоился и стал рассказывать, как хорошо было раньше решать вопросы.
- Приедешь в Москву: коньячёк, икорочка и красная рыбка решает все вопросы!
Как только оформились, я, прихватив с собой деликатесы, рванул по главной улице Токио. Зайдя в первый магазин начал:
- Хэлоу! Рашен водка бартер?
Красивая японка так мне улыбалась, что мне стало не по себе и в ответ тонюсеньким голосом пропела:
- Не по-ни-ма-ю!
- Рашен водка! Ай хэв рашен водка бартер!
- Не по-ни-ма-ю! – продолжала улыбаться японка. Потом быстро нырнула в маленькую дверь, из которой вышел огромный японец. Я никогда не думал, что японцы могут быть такими большими. Из рассказов своего дяди Димы по маминой линии, у нас в деревне стояли пленные японцы, и местные пацаны отрабатывали на них удары. Японцы были очень маленькими. Японец пристально посмотрел на меня, и я повторил вопрос:
- Рашен водка! Ай хэв рашен водка бартер!
- Не по-ни-ма-ю! – ревел японец. Я увидел на стеллажах финскую водку и подумал, что может поменять сперва на финскую и изменил свой вопрос.
- Ай хэв рашен водка бартер финлэнд водка!
- Не по-ни-ма-ю! – ревел японец. Я решил, что третий раз повторять не стоит, так как японец настроен агрессивно и может вызвать полицию.
Вечером все собрались в каюте. Судя по лицам настроение у всех было хреновое. Я обратил внимание на сумки, которые никто не прятал. Вдруг директор ДАЛМАС предложил:
- А не пропустить нам по стопочке коньячку?
И что тут началось. На стол вываливались такие деликатесы, о существовании которых я и не знал. Мне стало даже весело, что я не один такой. Мы пять дней стояли в порту, гуляли по главным улицам Токио, а вечером под непрерывные споры демократов пили русскую водку под красную икру и российские дефициты. Машину конечно я не привёз, но сумка моя была набита пакетами со сладостями, жевательной резинкой и сувенирами, что очень понравилось детям, родным и близким. Вот так!
1989 г.

"Пушок подвёл".

В детстве, когда нам было лет по семь, восемь мы часто бегали в лес: собирали грибы, ягоды, дикий лук и чеснок, черемшу и другие дикоросы, а зимой ставили петли на зайцев и капканы на колонков. До блеска начищенную проволоку привязывали к орешнику поперёк протоптанной зайцами тропе.
В очередной раз проверив петли, мы с двоюродным братом Василием возвращались домой как вдруг, на вершине сопки услышали сильный шум и он нарастал в нашу сторону.
- Кабаны! – тихо сказал Василий, - ты сильней меня, бери нож. Я взял, как саблю нож и готов был отражать врага. Шум нарастал. Мы присели на тропе, у низовья сопки. Сверху нас защищали несколько корявых дубов. Мы смотрели друг на друга, в глазах страх, помощи ждать не от кого и не откуда, шум был уже рядом и мы закрыли глаза. На нас сыпались сухие дубовые листья и снег и вдруг всё стихло. Мы открыли глаза и увидели перед собой на полянке стадо косуль. Они смотрели на нас с удивлением, большими чёрными глазами. Их было много - двадцать или тридцать штук. Тишину разорвал:
- Гав! Гав! – только сейчас мы вспомнили про собаку, с нами был Пушок. Это была крупная легавая собака, потерявшая в собачих боях один глаз. Собака принадлежала отцу Василия – дяди Пети. Василий часто рассказывал про Пушка, как он ловил енотов и барсуков и даже может задавить козла.
- Гав! Гав! – и Пушок рванул на стадо. Мы следом. Вскоре козы и Пушок потерялись из виду. Бежали долго, минут двадцать.
- Серёга! Я больше не могу! – заныл Василий. На снегу багровели ярко оранжевые пятна.
- Вася! Вася! Пушок догнал! Смотри кровь!– и мы опять бежали по следу. Вдруг сзади я услышал стон и обернулся. Василий упал лицом прямо в оранжевое пятно и засопел:
- Серёга, это не кровь, это - дерьмо!
Чуть дальше, за ним, я увидел, как по нашему следу тяжело плёлся Пушок, жадно хватая снег.
- У! У! Скотина! – прохрипел я и тоже уронил голову в снег.
1972 г.

"Аннушка"

В начале 80-х меня вызвали в исполком и сказали, что есть мнения Совета направить меня в Управление автомобильных дорог - на должность начальника дорожной службы района и что жильём буду обеспечен в течение двух лет. Я согласился. На тот момент мне было 23 года. Я уже был женат, ждали ребёнка.
Коллектив был человек тридцать – тридцать пять. В основном водители и механизаторы. Среди дорожных рабочих была всегда текучка. Поэтому на сессиях советов народных депутатов принимались решения и предприятия выделяли до сотни в месяц человек на благоустройство района. В основном это были рыбаки, находящиеся в резерве.
На участке работали и совместители: электрик, плотник, уборщицы, сторожа и др.
Коллектив был молодой, так как самому старому водителю на тот момент было сорок лет.
Работала по совместительству дорожным рабочим первого разряда женщина, которую все звали Аннушкой, а было ей на тот момент за пятьдесят. Для меня было непривычным, людей старше себя в разы - называть по имени, но для водителей это было обычным. Аннушка на протяжении пяти - десяти лет мела территорию на производственной базе.
Она очень хорошо относилась к своим обязанностям. Скрупулёзно выметала берёзовыми мётлами каждый уголок. Так как была совместителем, то работала по четыре часа в день и в основном после обеда, вечером. Основное время она работала на заводе. Про неё водители говорили странные вещи, что она свихнулась из-за первой любви. Её кто-то взял, а жениться забыл и что у неё сын от этого остался, и что она всю свою любовь отдавала сыну и вырос он эгоистом, и что он что-то натворил, за что его посадили. Аннушка мела территорию и всегда разговаривала о том, что скоро должен приехать сын и она должна всё приготовить: собрать деньги, купить подарки ему. Если что-то было в не порядке и лежало не так, или водитель ветошь оставил или масло разлил - она заходила и говорила мне. Я смотрел в её грустные и серьёзные глаза, и мне становилось больно за то, что этот человек живёт в прошлом, и я в первые сказал:
- Хорошо Аннушка, я дам команду, чтобы убрали!
Попадались хамы, которые пытались зацепить её, разговаривали с ней на матах. На что она спокойно реагировала: смотрела поверх их и шептала что-то себе поднос. Она находила монетки – копеечки и заносила в прорабскую и клала на стол. К её странностям все привыкли, в то числе и я.
И вот в очередной раз, она заходит ко мне и говорит:
- Там по ветру деньги летают!
- Хорошо Аннушка! Идите и собирайте! – так же серьёзно, как и она ответил я. И она ушла.
- Там их много летает, все собирать? – переспросила Аннушка.
- Да! Да! Аннушка собирайте, - подтвердил я, не веря в происходящее. Через некоторое время Аннушка зашла и вывалила на мой стол целую груду денег.
- Там еще не много летает, я пойду, соберу? – она вопросительно и серьёзно смотрела на меня. Я был ошарашен и подумал, не снится мне всё это. Чтобы концы с концами свести я у Мишки - водителя каждый месяц занимал десять рублей. Затем с аванса отдавал, а тут у меня на столе и рубли и трёшки и пятёрки.
- Да! Да! Аннушка собирайте, - пробубнил я, всё еще обдумывая ситуацию.
Деньги собрали и положили в сейф, а утром я отдал их водителю, который их потерял. В тот день он получил зарплату и положил её в задний карман. А когда выезжал на заправку и садился в машину, они у него выпали и ветер разметал их по всей базе. Ни один рубль не потерялся. После этого я стал смотреть на Аннушку по-другому. Вот так!
1984 г.

"Контуженный".

Шёл. 1986 год. Я работал инженером в районном отделе коммунального хозяйства. Заработная плата низкая. Дома «раздетая» семья: жена и сын. Из мебели две кровати б/у, стол и шифоньер. Написал заявление на увольнение переводом – для работы на судах флота. Пока открывали визу для загранплавания, итээровская должность ушла. Согласился промом. Не привык отступать.
Шла минтаевая путина. Работа в бригаде двенадцать часов через двенадцать.
Был у нас в бригаде парень и над ним все надсмехались, потому что всё у него с рук валилось. Вроде с виду крепкий, но с работой не ладилось: то рыбы подаст больше положенного, и она перелетала через ленту конвеера. То иголки японские поломает две в смену при упаковке рыбной муки. «Да! Вы не знаете, сколько я этими руками в Афгане...» он начинал рассказывать «небылицы», от которых в бригаде еще больше смеялись над ним и дали ему прозвище «Контуженный!». Он сильно переживал, потом привык. Мы с ним стали работать в одном звене по расфасовке рыбной муки. Он рассказывал о какой-то войне и спецоперациях. Я внимательно слушал, кивал головой, соглашался. Хотя многое о чем он рассказывал, мне тоже казалось странным, но какое-то чутьё подсказывало, что он не врёт. «Они все от зависти лопнут. Они узнают - кто Я!» - бурчал он себе поднос.
Прошло около двух лет. Я вернулся к прежней работе. И как-то выйдя с райисполкома увидел "Контуженного". Он шел со стороны военкомата. Он тоже меня увидел и направился в мою сторону. Мы поздоровались, обнялись. Он полез во внутренний карман и достал документ. Протянул мне.
- Смотри, брат! Я же говорил этим пид.. Они не верили. Спасибо тебе, ты верил!
На документе большими буквами было написано ОРДЕР. Это был ордер на квартиру. Из кармана брюк он достал и протянул мне орден Красной Звезды. От которого сразу - повеяло холодом.
- Я теперь жениться могу. У меня хата есть!
- Ты молодец! И я очень за тебя рад, что у тебя всё сбылось! – ответил я "Контуженному".
Вот так.
1987 г.

"И смех и грех"
Две женщины собирают грибы.
- Таня! Таня! - кричит Надя, - иди ко мне и посмотри какие у меня крупные опята!
Таня пошла к орешнику, нагнулась и говорит: "Надя, очки сними..."