скользкие выводы

фу, противные слова,
вам бы тока задницы показывать
да передницы, изображать, такоси сказануть,
буйство чуйств и неприкрытость отношениев.

общение - поиск обсчего,
разобщение - поиск разделяюсчего,
доверие - присутствие согласия,
недоверие - отсутствие такового.

и што лутчшее, кодысь читают, што ты пышешь
иль кодысь не читают, што ты пышешь, софсем нипанятно.
впрочим, пущай оно будит какоси оно будит.
лутчшее на ентом не заморачиватьси.

слабому сознанию не
под силу было соединить
разрозненное, как оно и не
пыталось преуспеть в ентом деле.

мысль охватывала
новые воспоминания, те
порождали фсе новые и вскоре
волновалась ужо фся наносущностная натура.

енто от тогось,
што, ваще, нихде главу
преклонить отягощенному, бытом
озабоченному, уставшему и обремененному.

нукаси-нукаси,
чебаркуленыш, подь
сюды, пошто слюнявчик-то
обмызгал, а подгузник обгадил, ась?

промзона, кншно,
не для челиков альтруистических,
пофигисты и очумисты просто отдыхают, расслабляясь.
такоси можит в монастырь какой-нить податьси в поисках щастья?

титры скользили бесконечными сочетаниями
буковок, за к-рыми прятались коды-тось жывшие,
или, пущай, некогда побывавшие на ентом свете людишки,
оставившие апосля сибя озвученные цветные движущиеся картинки.

подобие жисти
удручало пресностью,
схематичностью, упрощением,
предсказуемостью и аляповатостью.

некоторые из людев, пачиму-тось,
уподоблялись челикам, наврно, енто так
и осталоси бы загадкой, ежели б не последуюсчие
события, приоткрывшие чуть-чуть занавеску таинственности.

да ладноть, чого-й-то ужо тамо,
фсяко быват в ентом подлунном мiре,
можит тамо, хде тамо исчо, и нету такового,
а вот тута ужо нать бы конфингурацию определять.

хреноватенько, батенька, хреноватенько,
а тоскливенько то какоси, какоси тоскливенько,
што ужо лутчшее пойтить и прогулятиси, прогулятиси,
пообветритси, ужо ты гой еси, хоть не гей, еси, и на том спасибочки.

и пусть енти заскорузлые слова возьмут
часть миня и унесут подальше
от миня, штобы не видеть,
не слышать тупорылого.

фанатели в пределах
доступных молодые, страстью
разжигались и похотью, мiр не любили
приемлемый, становились одержимыми глупостью.

собственная праведность
была выше всех похвал, грили
от самой высокой субстанции языком
посвященных в таинства безо всяких обидняков.