Банкир Сомов - Глава 6

По возвращении в Пинск Сомов сразу включился в дела, позвонил губернатору.

- Илья Ильич? – удивился Треухов. – Ты откуда звонишь? Из Уганды?
- Из Пинска, - с легким смущением ответил Сомов. – Заскучал я там, вот, вернулся. Ну, их, к богам, эти африканские сафари! Нам со своими сафари надо разбираться. Как там наш китайский проект движется?
- Это ты молодец! – пророкотал голос губернатора. – Молодец, что вернулся. У нас как раз в этом проекте еще один аспект появился, очень важный. К нему Москва и Питер подключаются…

«Опять Москва и Питер! – с застарелой тоской подумал Сомов. – Нигде без них не обойтись. До всего им дело, все на себя тянут!»

- И как же они подключаются? – вяло спросил он.
- В Москве принята сейчас стратегия кластерного развития регионов. Это значит, что различные организации близкого профиля (независимо от форм собственности) будут объединяться и координировать свои действия для повышения эффективности работы. При этом в кластер могут входить и зарубежные партнеры. В регионе можно создавать несколько кластеров разной направленности. Думаю, мы как раз начнем с деревообрабатывающего.
- Это что, нечто вроде треста?
- Треста не треста, но что-то вроде. Отличие в том, что каждое предприятие, входящее в кластер, остается юридически и финансово независимым.
- Иначе и быть не может, - подтвердил банкир. – Сейчас у нас не социализм, собственность частная. Поэтому я не очень понимаю, как такой кластер будет действовать.
- А вот для этого Москва наняла одну питерскую фирму, которая разработала концепцию создания и работы таких кластеров. Через неделю они к нам приезжают и проводят первое рабочее совещание. Я разослал всем предполагаемым участникам приглашения. Тебе тоже. Где-то у тебя оно должно быть.
- Ладно, посмотрю. Слышал я про эти кластеры, надо серьезно все обдумать.
- Думай, думай! – засмеялся Треухов. – У тебя голова большая! А я должен исполнять, у меня директива.

Они попрощались и одновременно вышли из связи.

 «Кластеры, кластеры… - задумчиво произнес Илья Ильич. – Директива директивой, а надо посмотреть, с чем их едят».

Он пригласил своего зама, Игоря Константиновича Хейлица, с которым когда-то вместе начинал работу в кооперативе, и попросил найти в интернете все интересное, что пишут о кластерах, и проанализировать. Весь этот день и весь следующий он был занят рутинной банковской текучкой, встречами с бизнесменами, принял участие в двух совещаниях и в заседании ассоциации банков региона, и т.д. и т.п. На третий день он опять пригласил Игоря. Тот пришел с ноутбуком и сказал:

- Информации много, но вся она довольно однообразная.
- Это значит, что информации как раз мало, - возразил директор. – Если информация повторяется, она перестает быть информацией.
- Ты прав, - согласился Хейлиц. – В целом, можно сказать, что кластер – это некоторое объединение предприятий, организаций или лиц, направленное на повышение эффективности их действий.

Они уселись рядышком за большим столом, предназначенным для совещаний, и замдиректора открыл ноутбук.

- Это понятно, - кивнул Сомов. – Но люди и предприятия и так объединяются, если видят, что им это выгодно. Зачем правительство в это вмешивается?
- Ну, во-первых, как оказывается и как показано большой наукой – а за теорию кластеров гарвардский профессор Майкл Портер получил Нобелевскую премию – люди и предприятия не всегда видят, что им выгодно. И, тем более, – что выгодно всему обществу. А во-вторых, роль правительства в том и заключается, чтобы играть роль координатора, учитывать интересы всех и задавать стратегию долгосрочного развития. Ведь бизнес направлен на получение прибыли в минимальные сроки – годы или даже месяцы, а государство должно думать о поколениях.
- Не больно-то оно думает! – фыркнул директор банка. – Об инновационном развитии только красиво говорят на форумах, а деньги по-прежнему вкладывают в нефте- и газопроводы. Боюсь, что и разговоры о кластерах тоже останутся красивыми разговорами. Но, ладно, ты продолжай! Что такое кластер, мне более-менее понятно. А в чем суть кластерной стратегии? Что предлагает правительство? Как оно собирается стимулировать создание кластеров? Ну, и заодно… А надо ли их у нас создавать? Созрели ли мы до их создания? Мы же с тобой знаем: не все, что прекрасно работает в штате Нью-Джерси, будет так же прекрасно работать в Восточной Сибири.

Хейлиц кликнул пару раз встроенной мышкой и вызвал нужный файл
.
- Вот смотри. По Портеру, для создания кластера необходимы следующие минимальные условия. Первым делом, на территории должны существовать несколько предприятий близкой направленности…
- Это само собой.
- Во-вторых, должна существовать инфраструктура, обеспечивающая связи между этими предприятиями…
- Это тоже понятно.
- В-третьих, необходимо наличие научных организаций, способных включиться в инновационные проекта соответствующей направленности…
- А это еще зачем? – На лице Сомова возникло откровенное удивление.
- А затем, что в современном мире бизнес только тогда может быть конкурентоспособным, а значит и выгодным, когда опирается на инновации. – Хейлиц бесстрастно смотрел на своего шефа. – У нас ведь как? Купили у итальянцев или у японцев производственную линию, запустили с горем пополам, обучили кое-как наших рабочих, и радуемся! Выдаем почти «их» продукцию! А они тем временем далеко уже впереди.
-  Да, этот пункт трудно обойти, - согласился Сомов. – На сегодняшний день даже невозможно. – Наша наука никак не работает на задачи местных промышленников. По сути, они и не знают друг о друге.
- Вот кластер и должен их свести, - пояснил зам. – По крайней мере, так предполагается.
- На это нужны годы. И, конечно, взаимное влечение друг к другу. Сомневаюсь, что это вообще произойдет. Наш бизнесмен всегда найдет, что прикупить за бугром, чтобы чуть-чуть улучшить свою технологию. Не станет он вкладывать деньги в доморощенных кулибиных.
- И в-последних, - продолжал Хейлиц, - должна существовать атмосфера доверия между людьми, которые включаются в создание кластера.
Тут Сомов откинулся на спинку кресла и громко рассмеялся.
- С этого надо было начинать, мой дорогой! Какой нам к черту кластер! Мы ведь только-только от бандитского передела отошли, от воровской приватизации! О каком взаимодоверии можно говорить? Девяносто восьмой год что показал? Чуть только нарисовался дефолт, опять все стали друг друга топить, опять начались стрельба, рейдерские захваты и «заказухи». Штаты прошли этот этап лет сто, а то и двести назад, а мы в нем живем. Нет, такие кластеры не для нас. Нам бы обычный бизнес наладить, налоги бы уменьшить, процентные ставки… Об этом бы лучше государство думало, а не о красивых прожектах! Сколковский пузырь построили, теперь дутые кластеры хотят нарисовать!
- Ты знаешь, Илья, в мире имеется не только американский опыт, - терпеливо возразил его давний соратник. – Есть опыт Индии. Они создали Министерство микро, малых и средних предприятий. Что интересно, индийские кластеры, в основном, ориентированы на развитие традиционных, народных производств и промыслов, но с выходом их продукции на международный рынок. Министерство занимается подбором руководителя кластера, платит ему зарплату, обеспечивает кластер современным оборудованием. Там, в отличие от Америки, не идет речь об инновационном участии индийской науки, но вопрос доверия, как и у нас, стоит очень остро. Индийцы пишут, что на это уходят годы, и очень часто все рушится через несколько лет, если люди сталкиваются с чьей-то нечестностью.
- Вот, вот! – кивнул Сомов. – Для нас это химера. У нас это еще долго не пойдет. Ладно, спасибо, ты меня просветил.
- У меня еще есть материалы, - улыбнулся Игорь Константинович. – По Швеции, по Японии…
- Этого достаточно.

Сомов поднялся и, расправив плечи, сделал несколько гимнастических движений.

- Ну, скажи, Игорь: почему мы так любим надувать щеки, вместо того, чтобы заниматься настоящим делом?

Хейлиц тоже встал, закрыв свой компьютер и взяв его подмышку.

- Надувать щеки легче. – На его губах возникла тонкая, грустная, всепонимающая  улыбка. - А за бездеятельность у нас еще никого не наказывали.


Еще через три дня Сомов сидел за большим овальным столом в большом доме краевого правительства, по левую руку от губернатора (по правую сидел министр промышленности) и с серьезным видом говорил о важности создания в крае кластера деревообработки. Перед ним уже выступили несколько человек. Вид у всех был деловой, озабоченный. Правда, глава самого большого лесообрабатывающего предприятия, холдинга «Сибирь» на это совещание не явился, прислав своего зама, а зам, когда спросили его мнение, небрежно заявил, что кластер им не нужен, «Сибирь» сама себе кластер. Еще  кто-то (кажется, директор одного из местных НИИ) поинтересовался, будут ли выделены специальные деньги на создание кластера. Министр ответил, что кластер не будет являться юридическим лицом, поэтому никакого специального финансирования у него не будет. Каждый участник должен стараться добыть деньги по своим каналам. НИИ, например, – в виде гранта.
 
- Возможно также получение кредита: например, в наших пинских банках, - добавил он и взглядом указал на Илью Ильича. Илья Ильич слегка приподнялся в кресле и широко улыбнулся сразу всем присутствующим, а про себя подумал: «Ну, вот. Треухов галочку поставил, перед Москвой можно отчитаться, региональный кластер создан. А на деле – очередной мыльный пузырь. Единственно, кому от него навар – хлестаковым из Питера». И он посмотрел на сидящего рядом с министром «хлестакова», молодого, нескрываемо самоуверенного парня лет двадцати пяти, называвшего себя модератором. Для Сомова не было секретом, что за создание ста-пятидесяти-страничной «бумаги» (концепции создания кластера) этот модератор уже положил в карман сто пятьдесят тысяч рублей – по тысяче за страницу. Сомов вспомнил, как мотались они с Игорем Хейлицем по стране, как проводили семинары и мастер-классы в лихие девяностые… Нет, они не брали деньги за концепции. Они действительно помогали людям открывать фирмы и производства, и рекламаций у них не было. Впрочем, рекламаций и тут не будет. Треухову важно отчитаться, а деревообработку он все равно будет организовывать – с кластером или без. Поэтому Сомов слегка повернулся к губернатору и спросил негромко:

- Так как же все-таки с китайцами? Будем пускать их в тайгу или нет?
- Останься, Илья Ильич, - деловито кивнул тот. – Надо поговорить.

Через несколько минут совещание закончилось. К Сомову торопливо приблизился Шишкин.

- Слушай, Илья, дашь мне еще один кредит?
- Конечно, - невозмутимо ответил тот. – Когда закроешь первый. Лесопилку хочешь купить?
- Вроде того – финскую. Я слышал, китайцы подключаются, будет дешевый лес.
- Ну, да. Дешевле только даром. А даром, знаешь, где?
- Знаю. – Шишкин оглянулся по сторонам, словно делал что-то предосудительное, и опять спросил: - Ну, так как?
- Где собираешься ставить?
- Думаю, в Воронцовке. Там были когда-то лесопилки, люди есть, инфраструктура…
Сомов взяв двумя пальцами Шишкина за лацкан пиджака, с ласковой улыбкой спросил: - Сколько надо?
- Двадцать миллионов.
- Всего то? А хочешь дам двадцать пять? Пять миллионов ты мне сразу вернешь, погасишь первый кредит, и двадцать у тебя как раз останутся.
- А проценты платить буду с двадцати пяти?
- Разумеется.
- Живодер ты, однако, братец!
- Как знаешь. – Сомов сожалеющее улыбнулся и двинулся на выход - к кабинету губернатора. Шишкин после секундного колебания поспешил за ним:
- Ладно, уговорил. Беру двадцать пять.
- Приходи завтра, - не оборачиваясь, на ходу бросил Сомов.

Иван Николаевич Шишкин искренне не понимал, отчего его бывший однокурсник относится к нему с нескрываемым пренебрежением. Конечно, Сомов сделал бурную карьеру, стал крупнейшим в области банкиром, с его мнением считается губернатор, этого у него не отнимешь. Ходят также слухи, что через подставных лиц он контролирует чуть ли не половину всего местного бизнеса. Ну и что? Ему просто повезло, вовремя поставил на призовую лошадку, сумел произвести впечатление на власть, сорвал куш. Сам по себе он ничего особенного не представляет, зарабатывать на процентах – дело нехитрое, это каждый сможет. А ты попробуй в реальном секторе поработай, когда тебя налоги и тарифы давят так, что ни вздохнуть, ни пукнуть. Взятки и распилы тоже забывать не надо, без них вообще в нашем мире ничего не делается. А то, что экономика держится на банках – глупый миф, который банкиры и придумали. Взять хотя бы Великую Американскую Депрессию тридцатых годов. Все банки Уолл-стрита тогда рухнули, но сильные компании типа Фордовской выстояли, потому что они производили и продавали реальную продукцию, а не векселя и обесцененные зеленые бумажки. Как там у Пушкина? «…Как государство богатеет, и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет». Вот именно! Не золото, не деньги главное, а «продукт». Деньги не самоцель, они всего лишь инструмент для производства продукта. А эти банкиры-мироеды дают нам деньги лишь для того, чтоб взять потом у нас еще больше.

Легко ему сказать: «Стрельни у кого-нибудь пятерку!» Как будто речь идет о пятерке до получки. Те пять миллионов, которые дал Сомов, уже ушли в пруды, как в яму, их не вернуть, но на лесе можно отыграться, лесные дела сулят десятки миллионов, упускать их нельзя, тем более, что и опыт есть кое-какой, есть и связи. Слава Богу, снизошел, благодетель, пообещал кредит. Но с какой иронией»!..

Внутри у Шишкина все кипело. Вспоминая чуть ли не презрительную улыбку банкира, он ловил себя на мысли, что с удовольствием набил бы ему (при случае) физиономию, но попробуй набей, этакому медведю. Комплекцией Шишкин был далеко не медведь, - как говорится, - метр с кепкой, и пожалуй, единственное, в чем он превзошел однокашника – это в количестве детей. У Ивана Николаевича их было трое, и двое старших сыновей работали в его же компании, чем он немало гордился. Тут он вспомнил, что единственный сын Ильи несколько лет назад погиб, и ему стало как-то неловко – перед самим собой. Тут он Сомову сочувствовал, искренне и глубоко. В своих сыновьях он видел будущих продолжателей его дела, наследников, а что впереди у Ильи? Кому пойдут его миллионы? Коту под хвост?

На улице его ждала машина, старенькая японка «мицубиси». За рулем сидел старший сын Егор, в отца щуплый и белобрысый, в поношенной джинсовой куртке.

- Ну, что, пап? – спросил он, включая почти бесшумный двигатель и трогая с места. – Что там за кластеры собираются создавать? Нам навар с них будет?
- Очередная показуха! – отмахнулся Иван Николаевич. – Треухову надо отчитаться перед Москвой, вот и весь навар. Но у меня появилась интересная идея.
- Какая?
- Китайцы просятся валить лес в нашей области, и, как мне думается, Треухов им это разрешит.
- Ну и?
- Ну и появится много дешевого леса. Сечешь?
- Секу. Значит, наша лесная торговля накроется, да?
- Молодец, сынок, правильно сечешь, накроется. Поэтому я сразу сообразил: надо срочно переключаться на переработку. Время кругляка кончается, наступает время пиломатериалов. Поэтому я договорился с Сомовым о кредите на покупку финской лесопилки.

Егор посмотрел на отца со смешанным выражением удивления и восхищения на лице.

- Что, прямо сейчас и договорился?
- Прямо сейчас. На двадцать миллионов.
- Но ты же ему еще те пять не вернул?

Иван Николаевич горделиво улыбнулся.

- Уметь надо! Мы с Сомовым старые друзья, а Сомов – мужик правильный, друзей не забывает.

Некоторое время они ехали молча. Егор продолжал удивляться отцу, которого он вовсе не считал хватким бизнесменом и, к тому же, не подозревал о его дружбе с главным городским банкиром, а Иван Николаевич тихо улыбался и сам уже готов был поверить в эту дружбу, и радовался за сына, который хоть и на короткий миг, но проникся к отцу уважением.

Подъехали к перекрестку.

- Домой? – спросил сын.
- Давай на пруды! - коротко подумав, скомандовал  отец. – Сейчас свистну Витьку с Колькой, шашлыки соорудим… - И он полез в карман за мобильником – звонить младшим сыновьям. Душа пела, хотелось по-русски расслабиться.
- А маму? – спросил Егор.
- Маму само собой. Мальчишки ее прихватят, я скажу.


У Музы Андреевны тоже накопились дела, пока она была в Уганде. Прежде всего, она связалась с Ниной Викентьевной, которая еще находилась в Швейцарии, и поинтересовалась, как там дела. Та радостно ответила, что все в порядке, Паша чувствует себя хорошо, в пансионате ему нравится, но родственников туда не пускают, связь с ним только по телефону. «Так что через два дня я уеду, - сообщила она. – Я так благодарна вашему мужу! Просто слов нет! Честно говоря, даже не ожидала, что вы с Ильей Ильичом найдете такие деньги».
«Если не ожидала, зачем же клянчила? – с невольной неприязнью подумала Муза Андреевна. – На что рассчитывала?» Но тут же устыдилась и одернула себя. Не клянчила жена полковника Коржавина, а просила. Просила помочь в великой беде. Сотни матерей обращаются в «Фонд памяти Сережи Сомова» с просьбами и получают там помощь. Вот и Нина Викентьевна обратилась. А что деньги большие, так ведь и беда большая.

Муза Андреевна вспомнила, как вдруг умер от наркотиков Сережин одноклассник. Какой переполох был тогда в гимназии, в лучшей гимназии города. Ведь там учились дети городской элиты, золотые мальчики и девочки – и вдруг такой скандал, такой ужас!

- Скажи, ты тоже это пробовал? – дрожа от страха, спросила она сына. – Скажи честно!
- Не бойся, мама! – ответил он с ясной улыбкой. – Я не такой дурак. Мне это не грозит. В мире есть масса вещей более увлекательных, чем наркотики.

Да, у Сережи было много увлекательных занятий. Он играл на гитаре, исполнял первые роли в театральной студии, писал стихи, делал великолепные художественные фотоснимки, прекрасно владел сноубордом…
При воспоминании о сноуборде к горлу Музы Андреевны подступил комок, а к глазам подступили слезы. За семь лет боль потери ничуть не притупилась, она только ушла немного внутрь, но легко давала о себе знать. И поэтому, наверное, ей понятна была боль других матерей.

- Муза Андреевна, - оторвала ее от невеселых мыслей помощница. – Тут к вам дама, из Воронцовки. Хочет поговорить. Вы свободны?

Дверь в коридор приоткрыта, «дама из Воронцовки» стоит за дверью, поэтому Софья обращается к директору Фонда на «вы». Воронцовка – это очень далеко от Пинска, на машине чуть ли не день езды по ужасным дорогам (как в Уганде от Кампалы до джунглей Бвинди).

- Конечно,  Софья Валерьевна. Пригласите!
Женщина вошла и в нерешительности остановилась. Лет ей было около сорока, волосы русые, не очень умело уложенные в короткую прическу, макияж едва заметен, простое, как говорится, деревенское лицо, в ушах едва заметные золотые сережки, на правой руке тонкое обручальное кольцо, в руке пластиковая папка – по-видимому, с бумагами, на левом плече увесистая кожаная сумка,. «Наверное, прямо с автобуса, - вздохнула Муза Андреевна. – И сразу ко мне. К последней инстанции».

- Присаживайтесь! – пригласила она, указывая взглядом на стул, стоящий у стола. – Чаю хотите?
- Нет, спасибо! – улыбнулась  посетительница, с заметным облегчением опускаясь на стул и ставя рядом увесистую сумку. – Не хочу вас надолго отрывать. – Она положила папку на стол перед собой и подняла серые глаза на Музу Андреевну. – Я из Воронцовки. Меня Анна Викторовна звать, Стенина Анна Викторовна. Я заведующая Домом культуры.

- Я слушаю вас, Анна Викторовна. – Муза Андреевна внутренне подобралась. Так было с ней всегда, когда ей доводилось выслушивать истории о людских бедах и одновременно придумывать, как людям помочь. Из Воронцовки к ней уже обращались. Обращалась мать-одиночка, сын которой страдал церебральным параличом. Ей помогли, приобрели для малыша специальные ходунки. А с чем приехала эта дама?
- Вот, посмотрите! – Анна Викторовна раскрыла папку и повернула ее к Музе Андреевне. – Конечно, снимки всего не передают, но все равно – посмотрите!

Муза Андреевна подвинула папку поближе к себе и начала доставать из нее большого формата фотографии. На первой был изображен фасад здания с треугольным фронтоном, над входом в который виднелась большая лепная надпись с частично обвалившимися буквами: «Дом Культуры». На втором – это же здание сбоку. Здесь было видно, что у здания отсутствует крыша. Далее следовали снимки различных помещений Дома культуры изнутри: обрушившаяся штукатурка, провалившиеся половицы, выбитые стекла… Особенно удручали фотографии, сделанные в библиотеке. Там, между книжных полок, буквально росли деревья, а по самим полкам горделиво вился лесной плющ.

- Крыша обвалилась пять лет назад, - пояснила заведующая. – За эти пять лет я к кому только не обращалась, в каких кабинетах не побывала, и в районе, и в области!.. Все отсылают один к другому, все обещают, а воз и ныне там. Как видите, в библиотеке уже деревья выросли, а улита все едет. Областные власти говорят, что это дело муниципальных, а муниципальные разводят руками и говорят, что наша Воронцовка – неперспективное поселение и без Дома культуры обойдется. Так она и будет бесперспективной, если Дома культуры не станет! Раньше молодежь хоть на дискотеки ходила, а теперь ей и пойти некуда! Уезжают!..
- Грустная история! – покачала головой Муза Андреевна, складывая снимки назад, в папку. – Очень вам сочувствую. Но тут я ничем не могу вам помочь. Наш фонд помогает людям, не организациям. Если бы вы просили за какого-то ребенка, или за инвалида… А здесь вы должны обращаться в государственные органы. Тем более, что ваш Дом культуры принадлежит государству.
- Да я пять лет обращаюсь к государству! – едва не разрыдавшись, воскликнула женщина. – Зарплату мне платят, а работать ведь невозможно! У меня все сотрудники уволились, кто - уехал, кто - куда, я одна бьюсь, как рыба об лед! Муза Андреевна! Если вы мне не поможете, мне никто уже не поможет. Я и смету составила на ремонт. Вот, посмотрите!

Она раскрыла сумку и достала из нее другую паку, поменьше.

- Какой ремонт! Какая смета! – остановила ее жестом директор фонда. – Судя по вашим снимкам, здание не подлежит никакому ремонту. Его надо сносить и строить новое. Если, конечно, надо. Но, повторяю, наш фонд заниматься этим не может. Если бы речь шла о больнице – этот вопрос мы еще могли бы рассмотреть. Особенно – о детской больнице. А Дом культуры – извините, это уж совсем не по нашей части. Поймите, дорогая Анна Викторовна! У нас очень ограниченные средства. Мы не можем отнять деньги у больных детей и отдать их на дискотеки для скучающей молодежи.
- Значит, молодежи остается только пить и колоться? - горько спросила заведующая Домом культуры и, не дождавшись ответа на свой риторический вопрос, забрала со стола папку фотографиями и поднялась со стула. – Очень жаль. А мне говорили, что вы поможете.
- И мне очень жаль, - так же поднимаясь из-за стола, сказала Муза Андреевна. – Но, увы, наш фонд не может решить все проблемы, от которых отмахивается государство.

Посетительница вышла, а Муза Андреевна опять опустилась в кресло и долго еще сидела, слегка оцепенев. Виды книжных полок, заросших плющом, не отступали от нее.


Вечером, за ужином, она рассказала мужу об этих полках.

- Это даже не Уганда, Илья! Это гораздо печальнее. В Уганде, хоть и медленно, но идет прогресс, а у нас – деградация… Двадцать лет прошло после отказа от советской власти... В кого мы превратимся еще через двадцать лет? При советской власти государство худо-бедно выполняло свои функции, а теперь?
- Воронцовка... Воронцовка… - Илья Ильич мысленно прикинул, где находится это село на карте края. Из гостиной лилась негромкая музыка. Сегодня ему захотелось классики, и он поставил Шопена. Звучала восьмая прелюдия. – Ты знаешь, Треухов показал мне сегодня китайский проект… Ну, я тебе о нем в общих чертах уже рассказывал. Китайцам отводится лес как раз недалеко от Воронцовки. А в самой Воронцовке – я точно знаю - планируется создание большого лесообрабатывающего предприятия и мебельной фабрики. Так что село это ничуть не бесперспективное, а даже наоборот. Можешь успокоить свою даму. Найдутся деньги и на Дом культуры.
- Ты уверен? – Муза Андреевна налила чай себе и мужу, поставила на стол сахарницу и молочник, а также вазочку с печеньем-курабье. – А когда лес вырубят, что будет с Воронцовкой? Она опять станет неперспективной?
- Ну, почему? Мебельная фабрика может работать и на привозном лесе. Но, в конце концов, ничто не вечно под луной. В других странах существуют те же проблемы. Истощаются, например, угольные шахты, и шахтерский городок умирает, люди перебираются в другое место…
- Наверное, в других странах людям есть куда перебираться. Находят где-то работу, снимают или покупают в кредит жилье… У нас, сам знаешь, с этим проблемы. Работу найти не так просто, жилье дорого… А зачем Треухов показывал тебе китайский проект? Ты в нем как-то участвуешь?

Она пытливо посмотрела на мужа. А он наклонил голову, не спеша налил в чай молока, от чего тот приобрел цвет мореного клена, и ответил задумчиво:

- Напрямую, вроде, не участвую. Однако через мой банк будут проходить китайские транши, и кроме того я готов давать кредиты для желающих в этом проекте участвовать. Но Треухов, ты же знаешь, держит меня за советника (что мне, конечно, лестно) и хочет, что бы я сказал ему: подписывать этот проект или нет.
- То есть, он еще не подписан?
- Нет.
- А как же я могу тогда успокаивать воронцовскую даму? Я ведь могу ее обмануть.
- Не слишком. Лесопилки и мебельную фабрику там все равно будет построена. Ты помнишь Ваню Шишкина? В стройотряды с нами ездил.
- Помню.
- Так вот, я ему на это дело уже кредит даю.
- А почему Треухов колеблется? Что-нибудь у китайцев его не устраивает?
- Вот именно. Китайцы ставят условие. На территории леса, который им отводится, они должны быть полные хозяева. Вплоть до того, что они сами ее будут охранять, как российско-китайскую границу. Грубо говоря, это будет маленький Китай внутри России. И что там внутри будет твориться – мы знать не будем.
- А как к этому отнесутся федеральные власти?
- А вот им на это сугубо наплевать, - усмехнулся Илья Ильич, отхлебывая золотистый ароматный напиток. – Треухов их пока и в известность не ставил. Но как только узнают, налетят, как саранча. Не власти, конечно, а те, кто возле власти кормится и власть подкармливает. Без москвичей у нас по стране ни одно дело не обходится. Это как особый налог.
- И на сколько лет этот проект?
- Аж на тридцать. По оценкам, как раз на тридцать лет этого леса должно хватить.
- Слушай, Илья… - Муза Андреевна вдруг задумалась. – А как в других странах? Там, где нет «зеленого моря тайги». В Германии, например. Из чего там делают мебель? Неужели все они из России лес привозят?
- Привозят, - кивнул Илья Ильич. – Но не весь. Только те породы, которые у них не растут – кедр, например. А остальное выращивают. Та же Германия уже сто лет почти полностью обеспечивает себя выращенным лесом. Вот так, Музочка! Рубят и сажают! Сажают и рубят! А мы только рубим. Посадки у нас – капля в море.
- Значит, после вашего китайского проекта рядом с Воронцовкой останется пустыня?
- Вся страна постепенно превращается в пустыню. Сидим на трубе, как на игле, а все остальное приходит в упадок.

Сомов невесело вздохнул, допил чай и поднялся со стула:

- Но это наша страна, и другой нам не дано.
- Ну что же ты ответил Треухову? – спросила Муза Андреевна. – Насчет китайцев.
- Я посоветовал не подписывать - на этих условиях. Посоветовал настаивать на совместном контроле на отводимой китайцам территории. Все-таки это российская территория, и на ней должны действовать российские законы.
- А он?
- Он сказал, что подумает. Краю нужны инвестиции, и будет жалко, если мы их упустим.
- Все ясно.
- А мне не очень. Игорь Аркадьевич умный человек. И совесть у него на месте. Не верю я, что он сделает такую глупость.
- Хотелось бы и мне верить, - грустно вздохнула Муза Андреевна.