И даже птицы замолкли..

И  даже  птицы  замолкли..

Дождь, начавшийся  со  вчерашнего  утра, лил, не  переставая.   Небо было затянуто  тяжёлыми,  свинцовыми  тучами. Сева  стояла  под  навесом. Капли  дробно  стучали  по  шиферу. «Всё  бу –дет  -хо -  ро –шо! Бу –дет –бу –дет –хо- ро- шо..»  Сева  старалась  попадать  в  такт. Получалось  не  очень -  мешал ветер,  постоянно менявший  направление.  «Блин,  ни фига  хорошо не  будет.» Тоскливо  подумала Сева,  уже  не  разделяя  слова  на  слоги.  «Откуда  взяться  этому,  хорошему? »
Она достала  из  кармана  старой, но очень  тёплой  куртки,  мятую  пачку  дешёвых  сигарет -  бросить  курить  она и  не  пыталась, а  покупать  дорогие  не  было  возможности. К  тому  же,  Сева   не видела  особой  разницы  в  том,  чем себя  травить -  дорогими или дешёвыми  сигаретами. «Одно г.. Нет, «естественно,  речь не  идёт  о, действительно,  дорогом и  качественном  табаке. Но,  что-то  я очень  сильно  сомневаюсь  в  том,  что  такое  огромное  количество  сигарет,  имеющихся в продаже,  содержат  в  себе  именно  такой.  Так  что,  милая  моя, травись на  здоровье  тем,  что тебе  доступно.» Повернувшись  спиной  к  ветру,  она  чиркнула зажигалкой. Та,  в  отличии  от  сигарет,  была дорогой, серебряной.    Это  была отцовская  зажигалка.  Сева нашла  её  в  кладовке, пару  недель назад.   Горькие воспоминания опять нахлынули  на  Севу, как и в  тот день,  когда зажигалка  оказалась  у  неё в  руках.
 
  Сева затеяла  генеральную  уборку, чтобы  хоть чем –то  отвлечься от горьких  мыслей.  Положение  было  катастрофическое.  Работы  - нет,  и  не  предвидится. Мама  давно  уже  осталась без  работы. Магазин,  в  котором  она проработала  несколько лет,  купил  какой-то  состоятельный  мужик  и теперь  на  месте универмага был  торговый  центр. Продавщицы  были сплошь  молоденькие  девушки,  которые  менялись,  как  перчатки.. А её  мама,    в  свои  сорок  пять лет, оказалась  не  нужна.. И  уже  год  она пыталась   найти работу,  увы,  безрезультатно.
 А  отец Севы  умер  пять лет  назад,  после  тяжёлой,  продолжительной болезни,  которая  на  протяжении  двух  лет  отнимала  у  их  семьи  все  средства  и  силы.
  Её родители поженились  не  так, чтобы  по очень  большой  любви. Просто, их семьи давно  знали друг  друга. И женитьба  её  родителей  казалась  чем-то  само собой  разумеющимся.
- Наш брак  скрепил  и так  тёплые  отношения между  семьями.  Но жили мы  с твоим  отцом  дружно. – Рассказывала  мама Севе.  -  Уважали  друг друга,  и это -  самое  главное,  ты  мне  поверь. Знаешь,  как  часто  бывает,  что парень  с  девушкой  влюбляются  до одури, женятся  вопреки воле  родителей,  а потом -  скандалы,  драки,  развод.. А  мы  с  твоим  отцом прожили  спокойную, счастливую жизнь..
- Мам,  прошло  уже  пять  лет,  а  ты  всё  одна  и  одна. Почему  ни  с кем  не  знакомишься? Ты  ведь  и  сейчас  ещё  молодая  и  очень  красивая, может,  ещё  и личную жизнь построишь.
 
- Да потому,  что  жизнь  пошла  такая собачья,  что  не  до  личной  жизни. Здесь думаешь,  как  бы  вообще  выжить..
- Это   точно.
- Мне  бы  на  работу  устроиться. Да кому  я  нужна? И возраст  уже  не  тот,  и  образования  нет. Честно  говоря,  я  в школе  плохо  училась. И после  десятого  класса  не  поступила  в  институт. А  осенью  меня уже  засватали. Весной  вышла  замуж и  сразу  забеременела. Никакого  института  мне  и  не  нужно было.  Папа   хорошо  нас  обеспечивал,  и  ему нравилось,  что я  домохозяйка.
 Это было  правдой. Отец  Севы   был  очень  работящим мужчиной. У  него  были «золотые  руки».  Он  работал на мебельной фабрике,  был отличным мастером. Кроме  работы на  фабрике,  он  ещё  и  брал  частные  заказы.  Семья  жила, действительно,  в  достатке. Ни Сева,  ни  мама, никогда   ни  в  чём не  нуждались.  Каждое  лето  отец  возил  их на своих  «Жигулях»  по курортам.   А,  когда  он  заболел и  слёг,  мама  устроилась  в  магазин продавщицей. Отец  очень  переживал,  но другого  выхода  не  было.  Сева  ещё  училась    школе,  небольшие  средства, которые  мама,  как  любая женщина,  сэкономив,  откладывала,  очень  быстро иссякли. А  потом вообще  началась такая  заваруха -   развалился союз, круша  и  ломая  границы,  государства  и   судьбы. Мама  часто  говорила:
- Жаль,  что  папа   заболел  и умер.  Я  уверена -   он  бы стал одним  из  тех, кто  сумел  встать  на  ноги,  построить свой бизнес. Уж,  ты мне поверь. Не  знаю,  как  насчёт собственной  фабрики,  но, как  -минимум,  свой  мебельный  цех  у  него точно  был  бы. Если  он при советской власти  умудрялся  так  зарабатывать,  то при  нынешних  временах  и  говорить  нечего.. А вот  я,  что  в советское  время,  что  сейчас -  ни  на  что не  пригодна.  Особенно,  сейчас. Раньше, хоть  в  магазине  работала... А  сейчас  куда? Только  в   домработницы в  какую –нибудь богатую  семью,  и  то,  если  повезёт..
 На  глаза мамы  навернулись слёзы.
 - Маам,  ну  ты  что?  - Сева  обняла  маму.  -  Какая  домработница?  Сейчас с  работой просто  катастрофа! Нормальную работу  найти, практически,  невозможно,   если нет  знакомых, родственников.Вот, хотя  бы,  взять  меня.  У  меня   же  диплом  красный! И  что?  Кому он  нужен?Пару  месяцев  там,  пару  -  тут.
 И  это  тоже  было горькой  правдой. После  того,  как  закрыли НИИ, Сева  успела  за  год  сменить  несколько  мест  работы.  Она была  трудолюбива,  ответственна,  но  две  первые  компании,  в которых  она  работала,  закрылись.  Устраиваться  в магазин  продавщицей  ей  мама  категорически  запретила.
- Это тебе  не  советские  времена,  моя  дорогая.  Не  хватало  ещё,  чтобы  на  тебя,  как  на    подружку  твою,  Нигяр, недостачу  повесили. Кстати,  как  она? Давно  что-то  не заходила.
- Ой,  мам,  плохо. Она взяла  в банке  кредит,  чтобы  возместить  недостачу.   И  уже  год  никак  не  может  расплатиться..
- Кошмар..
- Да.. Не  то  слово.
 И в  это  время  раздался  телефонный  звонок.  Звонила   Нигяр.
-  Привет,   Сев.
- Привет! А  мы  с мамой  только  тебя  вспоминали.
- Привет ей  передавай.
 - Спасибо,  взаимно. Как  ты?
- Ой,  на  букву  «х»,  только не  подумай,  что  хорошо. Ты  как? Нашла  работу?
- Нет.. Сегодня  ходила   опять весь  день. Заходила  во  все  офисы.
- Ну,  ты  совсем  ненормальная,  что ли? Сев,  скажи  мне,  неужели  ты,  реально,  веришь, что  в эти  офисы  можно  вот так,  запросто,  придти с  улицы?
- А что  делать, Нигуш?! Обращалась  я  в  агентства,  пару   раз. И что? Последние  деньги  отдала за  анкеты  этим аферистам. Даже  не  позвонили, для  приличия  хотя  бы!
-Ну,  да.. Это тоже  верно.. Знаем,  проходили. Я вот  почему  звоню.  Встретила  Багирова только  что,  когда  домой  шла.
- Малика,  что ли?
- Да.  Ты  представляешь, у  него  - своя  фирма!
- Да,  ладно? Он же  школу  еле  закончил! Ему  «троечки»  из  жалости  к  его  маме  только и  ставили!
- А-ха,  ты  бы  видела  его,  этого «троешника». У  меня  челюсть  отвисла!! Машина -  как  квартира  целая! Одет  - с иголочки!  Весь такой  крутой.. А мы  с  тобой,  дуры,  медалистки,  с  красными  дипломами своими на  фиг  никому  не сдались..  А какое  светлое  будущее  нас  ожидало,  какие  перспективы? Помнишь? Нам  же  с  тобой  все  учителя пророчили научную  карьеру! А в  результате что? Как  нищебродки  живём,  работу  найти  не  можем!
- Да..  В принципе,  сейчас время  именно таких  вот,  Багировых.  Он  ещё  в  школе  умудрялся  копеечку  заработать. Помнишь?
- Ещё  бы! В  средних классах  мелочь  всякую  продавал,   сигареты  ребятам,  а  нам всякие  там заколочки,  колготочки.  А в  старших  помнишь,  как  раскрутился уже?
- Да.. Помню,  конечно. Одевался,  как  с  обложки  журналов.
 - Ну,  вот! А после  школы  в  армию  сразу – он  же  старше  всех  нас  в  классе  был - потом,  после  армии,  в  Москву поехал  и  раскрутился  там. Это  он мне  по  дороге рассказал,  когда  домой  подвозил.. Ой,  какая  же  машина..
- Ты  не  отвлекайся. – Сказала  Сева.  – Рассказывай  дальше.  Кстати, в  Москве  наших  много,  он  ни  с кем  не  общается, не  спросила?
- Спросила. А  он,  поморщился  так небрежно,  и говорит : « Знаешь,  Нигяр,  из  наших  одноклассников,  да и  вообще ни с  кем  из  прошлого, я  не  общаюсь. У меня  круг  совсем другой. »
- Да,  ладно,  вот,  козёл.
- А-ха,  я  ему  так  и  сказала.
- А  он?
- Рассмеялся,  и говорит : «Вот  только  тебя  сам  окликнул  и,  если Севу  бы  встретил -  тоже  сам подошёл  бы.» А я  ему : «С чего  такая  честь?»
 - Ну,  а он? – Нетерпеливо  спросила  Сева,  наливая  себе  чай.
- Говорит,  потому  что  только  мы  с  тобой  к  нему  хорошо  относились.. И про  пирожки, которыми  ты  его  угощала,  вспомнил. И  как  мы  ему  списывать  «домашку»  давали,  и на  контрольных подсказывали,  и  как  мы   с  ним  на  дополнительных  уроках  занимались. И как  я  ему затрещины  давала.
- Да ты  что??
- А-ха!
- Надо  же,  а  я  и   не  помню.
- Честно  говоря,  я  тоже. Но,  если  он  помнит – значит,  так  и было..
  ***********
   Он  сразу  узнал  в  девушке,  стоявшей  на автобусной  остановке, Нигяр,  хотя,  в последний  раз  видел  её  десять  лет назад,  в  школе,  на  последнем  экзамене. На выпускной  вечер  он  даже  не  пошёл. Не захотел.  Ему было  неинтересно. Он  уже  давно хотел  только  одного -  поскорее   закончитьшколу, хоть  как-то  получить  аттестат,  отслужить  в  армии  и начать  зарабатывать деньги. Много  денег. Очень  много.   И  ему  это  удалось.  Малик  рос  без  отца -  тот  умер,  когда Малику  было пять  лет. Мама  так  и не  вышла замуж. Не имея никакого образования,  она  устроилась уборщицей  в школу. Дети  -  жестоки... Сколько  унижений  он  перенёс  из-за  этого.. Сколько  раз  он  дрался  до крови.. Особенно,  в  младших  классах. В старших -  его уже  боялись  и  с  ним  никто  не  связывался.  …Малик был физически  силён,  дрался  он  всегда  отчаянно.
Первым  делом,  вернувшись  с  армии,  он потребовал  у  мамы,  чтобы  она  ушла  с  работы.
- Малик,  балам,  как  так?
- Обыкновенно! Я  уезжаю  в  Москву.  И  буду  присылать   тебе  деньги.  Не  хочу,  чтобы  ты  чистила  туалеты! Ты больше  никогда  и  ни  в чём  не  будешь нуждаться! Я  тебе  клянусь,  мама!
 И  он  сдержал  своё  слово. В Москву  его  пригласил  армейский  товарищ, Рафик.  Малик  спас  Рафику  жизнь.  Машина,  в которой  они  ехали,  сорвалась  в  ущелье. Из  десяти  человек  вышили  только они  двое. На  Малике  не  было ни единой  царапины. А Рафика -  окровавленного, без  сознания,  с переломанными ногами,  он  протащил  на   себе несколько километров.  Это  произошло  за  три  дня  до окончания  их службы. Во время  прохождения  службы  Малик  с Рафиком просто  общались. Малик вообще  ни  с кем  никогда  не  дружил.   Сохранял  ровные  отношения  со  всеми,  кто  к  нему  не  лез. Последним  давал жестокий  отпор.  И  ещё  со школы  за  ним укрепилось прозвище  «Бешеный».  Внешне  он  казался  очень  флегматичным. Мало разговаривал,  старался  обходиться  парой- другой  необходимых  фраз. Никогда  не  суетился,   движения  были медленными. Но, не  дай Бог,  было вывести  его  из себя.  Взгляд  светлых,  серых  глаз,  становился  волчьим,  желваки ходили ходуном,  кулаки  сжимались  и  через  секунду  на  обидчика  обрушивался  град  ударов. Малик  был  высоким, жилистым,  с  крупной  костью. И  очень  сильным. И с  лёгкостью  одолевал  ребят,  которые  были намного  крупнее  его. Он  никогда  не  вёл  словесные  «разборки» -  бил  сразу  и  сильно.
А Рафик  -весёлый,  заводной,  знавший  несметное  количество  анекдотов,  прекрасно  игравший  на  гитаре -  сразу становился  душой  любой  компании.
    Малик  тащил  его на  спине,  продираясь  сквозь  густые,  колючие  заросли.. До этого,  он  вытащил  его  из-под  груды тел -  только  у  Рафика Малик  сумел  нащупать  слабый  пульс. Все  остальные  ребята  были  мертвы..   Оттащив  Рафика от  машины,  Малик  хотел  вернуться,  чтобы  забрать  рацию,  но, увидев  язычки  пламени,  он передумал. И,  взвалив Рафика  на спину,  с  максимально  возможной  скоростью,  побежал  прочь.  Раздался  мощный  взрыв.. Но Малик  был уже  на  достаточно  большом расстоянии.   Добравшись  до  ближайшего  населённого  пункта,  Малик  связался с  частью. Рафик,  как  выяснилось,  был  сыном  какого-то  шишки. И  отец  мог  запросто  отмазать    сына  от армии, но  Рафик сам, добровольно,  пошёл  служить. Всё  это  Рафик  рассказал  ему,  когда  они  оба  лежали  в  медпункте  военной  части. А наутро  в  часть  приехал,  в  сопровождении роскошного  эскорта машин,  отец  Рафика -  он  жил  и  работал  в Москве.  Узнав  о  том,  что  произошло  с  сыном,  он,  естественно,  тут  же  вылетел.  И  именно  он,  Байрам,  отец  Рафика,  сказал Малику,  что  теперь у  него  два сына.
 - Я жду  тебя  в  Москве.  – Сказал   Малику  Байрам,  прощаясь  в  аэропорту,  в  Баку,  куда  Малик  приехал  проводить спасённого  им  сослуживца,  ставшего  теперь  ему  побратимом. Рафика везли  в  клинику,  в  Москву.  Врач  в  их, военной  части,  был,  к  счастью,  очень  грамотным и  добросовестным хирургом.  Кстати,  отец  Рафика не остчался в долгу  и  перед  ним.   Когда  Малик  уже  был  в  Москве,  в  загородном  доме  Байрама, куда  его, Малика,  привезли ребята  из  охраны  Байрама,  среди  гостей  был  и  тот  самый  врач.  Теперь  он  заведовал частной  клиникой,  которая, в  числе  всего  прочего,  принадлежала  Байраму.
 
 С  девушками отношения  у Малика тоже  не  ладились.   Вернее,  женщину  он  познал  раньше  всех  в  классе.    И, слушая,  как  его ровесники  хвастаются своими победами, он,  мысленно,  усмехался. Ведь те, и понятия  не  имели  о том,  о чём болтали,   нарочито разбавляя  свои байки немыслимыми  подробностями и   деталями. А  вот  он,  Малик,  знал – что  такое  женщина,  какие  радости  может  подарить её  тело  и  чем можно порадовать  её.  Всему  этому  его  научила  и обучала  с  восьмого   класса  по  десятый,  Тамила– заведующая  по воспитательной  части..
**********
   Секретарша, Леночка,  сочувственно  глядя  на  него,  нажала  кнопку  селектора.
- Тамила Аскеровна,  Багиров  из восьмого «в»  пришёл.
- Пусть  зайдёт. -  Раздался  приглушённый  голос.
 - Иди,  бестолочь. – Сказала Леночка Малику.
Леночку  обожала вся  школа -  и  педагоги,  и  ученики. Она  была вся  какая-то  абсолютно  круглая. При  этом -   удивительно подвижная  женщина. И  она  всегда  находила  ласковые,  подбадривающие слова  для  каждого ученика,  которого  вызывали   к  завучу  «на  ковёр».
 Предварительно  постучавшись  в  дверь, Малик открыл  её  и  спросил,  стоя на  пороге:
- Можно, Тамила  Аскеровна?
  Томка  стояла  у  окна,  спиной  к  нему. Не  оборачиваясь,  она кивнула  головой.  Малик  вошёл  и  плотно прикрыл  за собой  дверь.  Одевалась  Томка – как  звали её  между  собой  ребята – великолепно.  Её  муж  был лётчиком,   летал за границу.  В те,  советские,  времена,  мало  кто  мог  позволить себе  такую  роскошь.  Детей   у  них  не  было. Все  деньги - причём,  довольно  хорошие – Томка  тратила  на  себя. Меняла  наряды  каждый день.  К  тому  же,  её  родной  дядя занимал  очень  высокий  государственный  пост,  а  родители  были  врачами. И  она  была  их  единственным  ребёнком. Так,  что  на фоне  общей  серой  массы,  Томка  выделялась своими фирменными нарядами. Длинные,   ниже  пояса, прямые,  тёмно –русые, с  золотистым  отливом волосы,   она  никогда  не  собирала.  Они прикрывали  всю  спину и обрамляли лицо.   Косметику  она  наносила  всегда  очень  ярко,  вызывающе.  Глядя на  неё со  спины,  невозможно было  оторвать  взгляд  -  высокая,  стройная,  с  прямыми,  длинными  ногами,  обутыми  в  обувь на  высоченном каблуке -  независимо  от  времени  года и  погоды -   в  коротких,  облегающих  нарядах, она  притягивала,  как  магнитом,  все взгляды.  Горький  аромат  дорогого  парфюма,  шлейфом,  сопровождал её.  А  вот  лицо  было  ужасно  некрасивым. И никакие  ухищрения  не  могли  скрыть его  уродства.  У  неё был приплюснутый  нос;  широко  расставленные,  выпуклые глаза,  почти  прозрачные; крупный,  растянутый  рот, с вывернутыми  губами, ;  скошенный  подбородок. И  только  брови – красивые,  изогнутые,  идеальной  формы -  выделялись на  её  высоком,  чересчур высоком,  лбу.  Кожа  на  лице   -  да и  на  теле,  в  чём  позже  убедился  Малик - была  идеальной. Золотисто – смуглая,   гладкая  и  шелковистая. На  теле  у неё  волос не  было,  не  считая  тонкой  полоски,  при виде  которой,   у Малика  бешено  билось  сердце  и  сладко  ныло внизу  живота. Но это потом.. А  пока..  Пока  он  стоял,  прислонившись  к  косяку двери, заложив  руки за спину.  Такие вызовы  в кабинет  Томки для    него  уже  давно  стали  привычными. И,  теперь,  он  просто  знал,  что  нужно  будет молча  выслушать  очередную  лекцию,  дать слово,  что  больше  такое  не  повторится и выйти  из  кабинета.
 Но,  почему-то, в  этот  раз,  Томка   не  торопилась  приступать к  нравоучительной  лекции. Она так  и стояла, у окна, спиной  к  нему. Малик,  в свои  четырнадцатьлет,  выглядевший,  минимум,  как  восемнадцатилетний  парень,  был здоровым,  юным  самцом. И,  как показало  в  дальнейшем  время -  альфа –самцом. Но  пока  он  и  понятия  не  имел   о том,  что в природе  вообще существует   такое  понятие.  И  никому  не ведомо,  почему  в  том или ином  представителе своего  пола  присутствуют  невидимые глазу,  но  сводящие  с ума,  флюиды,  заставляющие  противоположный  пол испытывать  безумное  влечение.  Поэтому,  в  тот день  он  стоял  в  кабинете Томки  и,  не  без  интереса,  разглядывал  её фигуру. На  ней  было короткое,   тёмно – вишнёвое  платье,  облегающее  великолепную  фигуру.  Узкую  талию обхватывал  широкий,  чёрный  пояс. На  ногах  -  чёрные туфли,  как  обычно,  на  огромном каблуке.  Тонкие,  почти прозрачные,  чёрные  колготки.  Ей  было  двадцать восемь лет.  У  неё  была роскошная фигура и   уродливое,  похожее на  жабье,  лицо …
  Сквозь  тяжёлую, обитую  кожзаменителем дверь, не  доходило  ни  одного  звука. Хотя,    в  приёмной Леночка  громко  болтала   с  кем-то  по  телефону,  не  переставая  стрекотать  на  печатной машинке. К  тому  же,  только  что закончился  шестой  урок  первой  смены. И  ученики второй  смены уже  давно шумной, орущей  толпой,  ворвались  в  школу. Учителя  пытались  угомонить  учеников,  выкрикивая отдельно  чьи-то  фамилии или  название всего  класса. Но,  увы,  занятие  это  было  бесполезным.  Часть  учеников  галдела,  радуясь,  что отмучилась,  другой  ещё  предстояло  отсидеть  вторую  смену.  Одним словом,  шум стоял невообразимый.  А  здесь,  в кабинете тишину   нарушало   лишь  тиканье  настенных часов. Но,  вдруг,  Малику  показалось,  что  он  услышал  всхлип. Он,  до  этого  увлечённо  рассматривавший  прелести Тамилы,    прислушался. И,  к  своему удивлению,  понял, что  ему  не  показалось.    Он  даже  растерялся,  что происходило  с  ним,  кажется,  впервые,  сколько  он  помнил  себя.   Возможно,  именно  это  и  стало  причиной  того,  что он, совершенно  неожиданно  для  себя,  подошёл  к  женщине,  вдвое  старше  себя,  и,  обняв  за  плечи,  спросил,  тихо, приблизив губы  к  самому  её уху,  прятавшемуся  за  густой  копной  шелковистых  волос :
- Томка,  ты  чего плачешь?
  В  ответ,  Тамила,  повернувшись  к  нему,  уткнулась носом  в  его грудь   и  разрыдалась. Громко,  в  голос,  совсем по-детски. Так  плакала,  вернее,  рыдала,   Алия – двоюродная  сестра Малика,  которой  было  всего  три  года  и,   которую он  просто  обожал.
 - Я  больше  не  могу.. Я  так  больше  не  могу.. Я  устала.. Я   так  устала… Я  знаю,  что  я  -  уродка!! Но,  неужели,  неужели  можно так  унижать меня?! - Говорила  она,  сквозь  рыдания. Сжатыми  в кулаки  руками и  лбом,  она  била  его  в грудь.  Малик,  с  высоты  своего  роста,  видел  лишь  её  макушку  и её трясущиеся   от  рыданий  плечи.   Он ещё  крепче  обнял  Тамилу  за  плечи,  прижал  к  себе  и,  целуя  макушку,  стал  тихо говорить:
- Ну,  что  ты?  Успокойся,  милая.  Кто  тебя  обидел? Кто тебе  это  сказал?! Ты  только  скажи -  я ему  морду  в  два счёта начищу.
Она  замерла,  подняла  заплаканное  лицо. Она  была  похожа  на вязаную  жабу  из  кукольных мультфильмов. 
- Правда,  начистишь? – Жалобно  спросила  она.
-  Правда. Ты  только  скажи. – Ответил  он  так,  что  она,  Тамила,  Тамила Аскеровна,  заведующая  школы  по воспитательной  части, почти тридцатилетняя  женщина,  ни  на  секунду  не  усомнилась в  том,   что  это  -  правда.
Она  улыбнулась,  слёзы  ещё  текли  по  щекам,  оставляя тёмные  дорожки на  щеках.
- Ой,  Багиров.. Прости  меня,  пожалуйста.. – Прошептала  она,  высвобождаясь  из  его  рук.
- Тебе не  за  что  извиняться.
 - Ты  иди  домой. Я  не в состоянии  сейчас  читать  тебе  лекции.   А Виктории  Петровне  я  скажу,  что  отругала  тебя  и ты  больше  не  будешь. Ведь,  не  будешь же?
- Не  буду! – Кивнул  он.
- Только..  Ты  куртку  застегни,  пожалуйста.  – Сказала  она,  кивком  указав  на  его  рубашку. Он  опустил глаза  и увидел, что её косметика,     размазавшись,  запачкала не  только   её  лицо.  Его белоснежную  рубашку украшали  следы  от  туши, помады  и  теней. 
  Он  вышел  из  кабинета,  переполненный  чувствами,  определение  которым  он  не  мог бы  дать  и  спустя  годы,  когда стал  взрослым. А что  уж  говорить о  четырнадцатилетнем  подростке?
 - О! Что-то  ты  быстро  вышел, Багиров.   – Удивлённо  сказала    Леночка,  когда  он  появился в  дверях  кабинета Тамилы.
- Ну,  как то  так  получилось.  – Сказал  он,  пожав  плечами,  и быстрым  шагом  вышел из  приёмной,  а затем и   вовсе побежал по  опустевшим коридорам – звонок  на  урок  давно  уже прозвенел.
  Придя  домой,  Малик,  понимая,  что  в его  жизни только  что  произошло  н  е   ч   т   о ,   но,  не  будучи  в силах  понять - что  же  именно,  не  мог  найти  себе  места.  Переодевшись,  он  слонялся  по  комнатам,  нехотя поел,  потом,   посмотрев на  часы,  безмерно удивился  тому,  что  прошло  всего  каких-то пятнадцать минут. А ему  казалось – несколько  часов. Поняв,  что  этот  день  будет бесконечно  длинным,  он,  надев  куртку  и  ботинки,  вышел из  дома. Уроки  делать  он  и  не собирался. Проболтавшись  без  толку  во дворе  со  знакомыми ребятами  -  все  они  были  старше  него,  лет на пять -  он вернулся  домой.  Сбросив  обувь,   прошёл  в  свою  комнату  и  лёг на  кровать,  не  сняв  даже  куртку. Незаметно для себя  он уснул. Проснулся  резко,  как  от  толчка.  Посмотрел  на  часы.  Была  половина  шестого  вечера.   Сколько  он потом ни  старался,  но  найти  хоть  какое-то  объяснение  тому,  что  заставило  его  вернуться в  школу,  Малик не  мог. Ни тогда,  ни  потом -  спустя  годы..
 В  те годы,  женщина  за  рулём – было  явлением  крайне редким,  их можно было  посчитать по пальцам.  Тамила  была в  этом,  очень  коротком,  списке. У неё  была  крутая  «99» - ка,   красного  цвета.   
  Машина Тамилы стояла  во дворе  школы.   Малик поднялся  по  лестнице. Стеклянная  дверь была  заперта изнутри. Тётя Зоя -  она тоже,  как  и мама  Малика,  работала уборщицей.  Но  мама Малика  работала  в первую  смену,  а тётя  Зоя -  во вторую.   Они сами  между  собой  так  договорились,  потому  что  им  так  было удобно. . Директор школы  был человеком спокойным,  покладистым,  и  к  таким мелочам  относился  более,  чем лояльно. Главное,  чтобы  было  чисто. А кто  и  когда  это  делает -  его  совершенно  не  волновало.
 Увидев  Малика,  тётя  Зоя,  открыв  дверь,  удивлённо  спросила:
-  Малик? А  что  это  ты  тут делаешь?
- Меня  Тамила  Аскеровна  вызвала.
- И что   ты  опять натворил? – Ворчала  тётя Зоя,  закрывая  за  ним дверь.
- Ничего.
- За  «ничего»  к  завучу, да ещё  в  такое  время,   не вызывают!  - Крикнула   она ему  вслед.
Малик поднялся на  второй,  перешагивая  через  несколько  ступеней сразу.  В  коридорах  было  пусто -   звонок прозвенел минут  десять назад.  Леночка  уже  ушла. В приёмной  было  непривычно  тихо. Дверь  в  кабинет  Тамилы была закрыта. Малик,  чувствуя,  как  бешено  бьётся  сердце,  подошёл  к  двери. Постояв  так  пару  секунд,  он  развернулся, чтобы  уйти. И  в  этот момент  дверь распахнулась.
- Ты?
- Я..
- Что-то  случилось?
  Вместо  ответа,  он,  схватив  Тамилу  на  руки -  она оказалась лёгкой,  как  пушинка -  вошёл  в  кабинет,  прислонившись спиной  к  двери,  он  стал  жадно  и неумело  целовать  её  в  губы..
 - Подожди.. Не здесь.. Не сейчас..
- А ..где? Когда?!
 - Стой  около  военторга..
   Через  пятнадцать  минут,  показавшихся  ему  вечностью,  он уже  сидел  в её  машине.. Дорогу  до дома  они  молчали.. Он  держал  ручку  переключателя  скоростей, её  ладонь лежала  сверху.. Он  чувствовал  прохладу  её  тонких  пальцев.. Его  руки были горячими.. Переключая скорость,  она,  слегка,  сжимала  его  пальцы. И каждый  раз  сердце  билось  все громче  и  сильнее..
 Так  же,  молча,  они  вышли  из  машины,  поднялись  по лестницам  в  блок. Когда  они  оказались в  лифте,  он  снова стал  её  целовать…
- Не  спеши.. – Прошептала  она..
    Потом,  оглушённый,  всё  ещё  с  чувством того,  что  всё  происходящее  -  всего  лишь  сон -  он  лежал  и  слушал, её..
-   Я  так  его  любила.. И,  дура,  наивно полагала,  что  это  взаимно.. Он  не  разводится  со мной  только  потому,  что  в этом  случае,  он,  пулей,  вылетит  из  авиации. И  даже  дворником  в  аэропорт  не сможет  устроиться.   Я  прекрасно понимаю,  что  если  бы  не  это,  он  давно  уже  развёлся  бы  со  мной.  Тем  более,  что  я никогда  не  смогу  родить.. Да, и  не  женился  бы,  начнём с  этого. Я  же  прекрасно  знаю,  что  я  - уродка.
- Ты??- В  голосе    Малика  было  такое  непосредственное  удивление,  что  Тамила,  благодарно  приникла  губами  к его шее..
- Да,  милый,  я знаю, что  у  меня  прекрасная  фигура,  красивые  волосы,  но  лицо –то  -  уродливое.. И,  хотя,  говорят, что  с  лица  воду  не  пить,  это  -  не  так,  милый.
- Я  не считаю  тебя  уродкой.
- Спасибо..
- Да  не  за  что  меня  благодарить! А почему  ты сказала,  что  не  сможешь родить?
-   Я  -  бесплодна,  увы.. Но,  если раньше  я  верила,  что  он  меня,  действительно,  любит,  то  уже  давно  поняла -  это не  так.
- Разведись  с  ним.
- Так  и  сделаю,  наверное.
- А  почему ты плакала  сегодня?
- Я  уже  давно  догадывалась,  что  он  мне  изменяет. Но  я и  представить  себе не могла, что  он  приводит своих  шлюхсюда,  в  нашу  квартиру,  спит  с ними  в  нашей  постели..
- И ты  решила    отомстить ему со мной?! – Сказал  Малик,  глядя  на  неё  помрачневшим взглядом..
- Нет!! Нет! Клянусь!! – Она стала поспешно  покрывать  его  лицо,  шею,  руки,  грудь  поцелуями -  жаркими, торопливыми. На  её  глаза снова  навернулись  слёзы. – Всё как-то  само  собой   получилось  … Я  не  думала.. Клянусь!!
- Я  тебе  верю.  – Сказал  он,  отвечая на её  поцелуй. Этот  поцелуй очень  сильно отличался  от  тех,  неумелых,  в кабинете  Тамилы.. Теперь он  умел  целоваться… И не  только  целоваться…
 -  Это  же  вообще  нонсенс!! Тебе  всего четырнадцать лет! Я  -  совратила малолетку!! – Прошептала  Тамила,  позже, лёжа  на  его руке,  с закрытыми  глазами..
- Какой  я тебе  малолетка? – Сказал  возмущённо  Малик.
 Тамила,  открыв  глаза,  приподнялась,  опираясь на  локоть  и,  медленно, окинула  взглядом его  всего -  лицо,  великолепное  тело.. Никогда и  никто  не  поверил  бы,  что  в  её  постели лежит  четырнадцатилетний мальчишка. Малик  выглядел,  минимум,  как  восемнадцатилетний  юноша.. Он  уже  год  как  брился.  Он  как-то  сразу вырос,  возмужал. А  физические данные  у  него  были просто  великолепные.. Он снова  потянулся к  ней.. Жадный,  страстный, неутомимый…
- Ты  быстро  учишься,  Малик..
- Стараюсь..
- Лучше  бы  на уроках  в  школе так  старался.
- От  уроков  я не  получаю  никакого  удовольствия.
- Паразит!! – Рассмеялась  Тамила..
  Они тщательно  скрывали свою  связь  ото  всех.. И  эти последние  годы  в школе  стали  для Малика  самыми любимыми.. Тамила так  и  не  решилась на  развод. Они  встречались  у  неё. Иногда,  крайне  редко,  всё  происходило  у  неё  в кабинете.
 А Малик всё  так  же  получал  «тройки»,  так  же  безобразничал  на уроках,  дрался,  занимался спортом,  приторговывал. А это у  него получалось отлично.. Половину  заработанных  денег, он  отдавал  маме,  половину   тратил  на  подарки Тамиле.    А зарабатывал  Малик  для своего  возраста достаточно  хорошо. У  него  появился свой круг  знакомых «алверчи» - торгашей,  у  которых  можно было  «достать»  всё -  как  импортный,  так  и  местный товар.  Ребята  в школе и  во дворе  уже  давно знали,  что  Малик  может  «  достать всё» -  сигареты,  шмотки,  видеокассеты,  технику. Это было рискованное  дело. В  те  годы  можно было и  сесть  в тюрьму. Но Малику  хватило  ума,  чтобы  понять -  с кем  можно иметь  дело,  кого  - подмазать. Ещё  он сразу  понял,    в какие  дела не  стоит  даже  не  соваться. Это были  валюта  и наркотики.
 
А потом он  ушёл  в  армию.  Приезжая  в  отпуск,   он  встречался  с Тамилой.  Других  женщин  в  его жизни ещё  не  было. Сверстницы  его не  интересовали  совершенно.  Искать  знакомства  с  другими  он  не  хотел.  Всё,  что ему было  нужно от женщин -  он  получал  с лихвой от  одной. Он  не  был  влюблён  в  Тамилу,  он  даже  не  знал,  что  это  такое -  любовь. Ему  было  смешно  наблюдать  за сверстниками,  корчившихся  в  муках  «любви».
 Только  к  одной  девочке  он  испытывал  какое-то  странное  чувство.  Вернее,  к  двум. К Севе  и  её  подруге  Нигяр. Они обе были красивыми,  каждая  -  по –своему. Сева  была  светлой,  тоненькой,  очень похожа  на  актрису, Веру  Глаголеву.Хрупкая,  с  тонкими  чертами лица,  наивным взглядом и  робкой  улыбкой. А Нигяр была  яркой,  крупной. Жгучая брюнетка,   дерзкая  и смешная. Обе  они  были  круглыми отличницами,  с первого класса  сидели за  одной  партой.  У них  даже  фамилии были одинаковые -  обе  они  были Гусейновы. Их  в классе  так  и  звали – «Гусейнова  баджылары» - «сёстры Гусейновы»,  сравнивая  с персонажами  из  комедийного  фильма.Только  Сева  была  спокойная,  ласковая. А Нигяр -  взрывная,   могла  запросто и  затрещины  дать. Что  и делала  с  успехом.  А  ещё,  они,   единственные среди  девочек из  класса,  ни  с кем из  мальчиков не «дружили». Познав плотские  радости,  Малик, нередко,  ловил  себя  на  мыслях  о  том,  что теперь  он  смотрел на  всех  девочек, женщин,  через  призму других  ощущений. Представляя  каждую  из  них в  своих  безумных  фантазиях, проделывая с  ними  всё, чему  его учила  Тамила.  И  именно  с  ней  он  мог  быть  разным.. И  творить  всё,  что  ему  ни  заблагорассудится… Иногда,  держа в объятиях  Тамилу,  он  представлял  на  её  месте    разных  девочек  и  женщин, которых  знал  в  реальной  жизни  или видел в  журналах и   на видеокассетах . И  это придавало  особую  остроту  ощущениям..
  Но к  Нигяр  и  к Севе  это не  относилось. К  ним,  единственным,  у  него  было  какое-то  другое,  особенное  отношение. К  каждой  из  них  его тянуло,  причём,  к  каждой  -  по –разному. Но с  Севой  он робел. А с  Нигяр  мог  беззаботно  хохотать,  шутить и   она  была  единственной,  кто  давала  ему  затрещины или,  сложив  тетрадь  трубочкой,   хлопала  его  по лбу,  объясняя  очередную задачу. А Сева  всегда  была  очень  терпелива,  ласкова. И,  благодаря  им,  ему  удалось  подтянуть к  концу  десятого  класса  оценки  почти по всем  предметам.... 
 Но всё  это  осталось  в  прошлом,  когда,  после  армии,  он  полетел в Москву. Там его  ждала  новая,  совершенно  иная, жизнь..
 За  эти  десять  лет он  стал  не просто  правой рукой  отца  Рафика,  но и членом  его  семьи.
 Как –то,  примерно,    года  через  три, после  того,  как  Малик  прилетел  в  Москву,  отец  Рафика сказал,  что хочет  с ним поговорить  наедине. И  разговор  этот,  естественно,  должен  остаться только между  ними.
  Была Новогодняя  ночь. В огромном,  загородном  особняке  было шумно,  весело. Собрались не  только  родные  и близкие   люди,  а  так  же  «нужные».   Найдя  подходящий  момент,  Байрам  извинился,  сказав, что  должен ненадолго покинуть  собравшихся.  Проходя  мимо  Малика,  он  тихо сказал  ему:
-  Через  пять  минут. Жду  тебя  в  моём кабинете.   
 Покрутившись пару  минут  в  зале,  Малик,  вышел  из  зала  и, поднявшись по  мраморной  лестнице на  второй  этаж, пошёл в сторону  огромной  двери  из  красного  дерева.
Особняк   Байрама  и весь   интерьер  были  выдержаны  в  строгом,  классическом  стиле. Каждая  вещь,  на первый взгляд,  довольно  простая,  в  действительности,  была  очень  дорогой.
 Вся мебель  в  кабинете  Байрама  была  красного  дерева,  богато  инкрустирована. Одну  стену,  полностью,  занимала коллекция  кинжалов -  предмет  неимоверной  гордости  обладателя  сего  богатства.   Родственники,  друзья,  знакомые Байрама,  зная  о  его  страсти  к  этому  виду  оружия, постоянно  дарили ему их. И,  среди  безумно  дорогих  экземпляров висели  и  совсем простые  -  те,  которые  Байрам  стал  собирать  ещё  в  детстве.  А  старинный серебряный  кинжал, работы  известного  мастера  из  Кубачи ,  который  Байраму  в  прошлом  году  на  пятидесятилетний  юбилей  подарил  он, Малик,  красовался  в  самом  центре коллекции.
- Садись. Слушай. Ответ мне  потребуется  немедленно.  – Сказал  Байрам,  как –только  Малик  прикрыл  дверь кабинета.  –Ты  вправе  отказаться. Моё  отношение  к  тебе не  изменится,  никоим  образом. Хочу,  чтобы  ты  это  знал  и  помнил всегда. А  вот отношение  окружающих  к  тебе  изменится  кардинально,  если  ты  примешь моё  предложение.  И ты прекрасно  поймёшь -  почему  это  произойдёт.    Я  предлагаю тебе  жениться на  Эсмер.  Дочери моего  покойного  брата.  Мы  с  братом  вместе  начинали бизнес,  вложив  в  равных  долях  всё,  что  у  нас  было. И,  естественно,  что  Эсмер  является  прямой  наследницей.  Я  не  хочу,  чтобы  в  наш  бизнес вошли  чужие  люди. Мне уже  намекали некоторые  из  присутствующих  о  том,  что хотели  бы породниться со  мной.  Я  прекрасно  знаю,  что  движет этими людьми.  Но  это –наш  семейный  бизнес и  я не  собираюсь пускать  в  него  никого со  стороны. Ты  мне  как  сын,  ты  это знаешь. А насчёт  Эсмер  и  говорить нечего. Эсмер  родилась  и  выросла  в  Москве,  но  Гямяр  воспитала её  в  самых  лучших наших  традициях. Эсмер будет великолепной  женой. В  нашем  деле мы  должны  быть  спокойны  за  то, что  семья -  жена и  дети -  нас  не  подведут.  А    ответ  мне  нужен   немедленно потому,  что  моей  жене  взбрело  в  голову   женить  Рафика  на  Эсмер. Слава Богу, этой гениальной  идеей  она поделилась  только  со мной.  Я объяснил  ей,  что  наши  дети  выросли  вместе,  как  родные брат  и  сестра.   К  тому  же,  на Рафика  у меня  другие  виды.. Ему  я  присмотрел  другую  девушку. Она  тоже  сегодня  здесь.  Это  Лейла -  дочь  нашего  партнёра,  к тому  же,  мы  являемся  дальними  родственниками. Я  знаю,  что  она и Рафик  испытывают  друг  к  другу  симпатию. И  в этом  случае  мне  легче. А  в  твоём случае -  решать  тебе. Поэтому,  если  ты согласен принять  моё  предложение,  то  я хочу  объявить  о  двойной  помолвке  сегодня,  в присутствии родных,  близких, друзей  и недругов,  собравшихся  здесь. Эсмер  всего  семнадцать лет,  она  домашняя  девочка,  за  кого  отдадим -  того и будет  любить. А тебе  будет достаточно уважать её,  заботиться о  ней. А  любовь.. Она  для  женщин,  к  тому  же,  это  чувство  приходящее  и  уходящее.  Для  семьи   нужно совсем  другое.  Уважение,  доверие,  стабильность, надёжность.   Всё  это  со  стороны  Эсмер,  плюс  то,  что она великолепная  хозяйка, тебе  гарантировано  в  полной мере. К  тому  же,  она  -   необыкновенная  красавица. А  став её  мужем,  ты  будешь  заниматься  семейным бизнесом в  качестве  законного  владельца. Я  тебе доверяю. Таких  людей  в  моём окружении  всего  двое. Ты  и   Рафик. Мои сыновья. И  я хочу,  чтобы  наш  семейный бизнес  оставался при  нас.  Итак,   каков  будет  твой  ответ?
- Я  думаю,  что  Вы  его  знаете.  – Сказал  Малик,  глядя прямо  в глаза Байрама.
  Через  час,   при  вспышках  салюта  и  под звон бокалов,  Байрам объявил о  помолвке. Рафик  с Лейлой  и Малика с Эсмер..
  Обе  свадьбы  сыграли  в  один  день. И ни  разу  за  эти  годы  Малик  не  пожалел  о   сделанном выборе.   Байрам постепенно  передавал  бразды  правления им  с Рафиком.  Малик, который  к  тому  времени, благодаря  Байраму, поступил  и  окончил  экономический,  занимался  всеми  финансовыми  вопросами. Рафик -  юридическими. Оба занимали посты  вице-президентов  компании. Байрам  оставался главой огромной  компании,  но  всё  чаще  предоставлял  им самостоятельно решать некоторые  вопросы.
После  свадьбы обе  молодые  семьи жили в  отдельных  домах,   которые  в  качестве  свадебного  подарка  преподнёс им  Байрам и  оба  дома  находились на  огромной  территории  особняка,  принадлежавшего  Байраму.  Байрам относился к  той  категории  мужчин,  которые  в  довольно  раннем возрасте  становились  во  главе  не  только  своей  семьи,  но  и всего  рода. « Агсаккал» - Старец. (Дословно,  человек  с  поседевшей  бородой.) И  все  близкие  обращались  к  нему именно так – Агсаккал,  когда  ему  не  было  ещё  и  сорока.
  Кроме  Байрама и  его  жены,  Гямяр- ханум, при  всей  своей  видимой  хрупкости,  обладавшей  неимоверной  духовной силой  и  властью, а  также  Рафика  с  Лейлой,  Малика с Эсмер,  в  доме  постоянно  находилась куча  людей - родственники,  гости,  охрана,  прислуга.  Жизнь  в  этом особняке  просто  кипела. А с появлением трёх  сорванцов прибавились ещё  и няньки,  и  частные  преподаватели. 
В  общем,  женщинам  этого  большого семейства  всегда  было  чем себя  занять.  Порядок и  уют  в  доме  поддерживала Гямяр- ханум,  приобщив  к  этому  обеих  своих  невесток. Гямяр  -ханум  безраздельно властвовала  на кухне,  только невестам  было дозволено  помогать ей.
- Как  бы  ты  ни  была  богата,  к  очагу своей семьи никого  нельзя  допускать. Наши  мужчины  должны  знать,  что только  в  их  родном  доме  их  накормят самым  вкусным  и  полезным. Разную  гадость  они  и так  в  ресторанах  едят. А дома  они должны  есть  то,  что  приготовила жена,  сама,  своими руками,  вложив  всю  любовь  и уважение.  – Нередко говорила  она. Невесты у  неё  были послушными,  воспитанными в  лучших  традициях  восточных жён. Это  не  были безмолвные,  глупые и  бесправные женщины. Наоборот,  каждая  из  них  обладала  женской  и житейской  мудростью для  того,  чтобы  их  мужья,  в первую  очередь,  уважали  и чтили  их,  как  своих   жён  и  матерей  своих  детей. А Эсмер Гямяр  -ханум  вообще растила и  воспитывала,  как  родную  дочь,  с детства,  после  того,  как  в  ужасной  аварии погибли  её  деверь  с женой.  Обе  невесты  называли  Гямяр –ханум   мамой,  а Байрама -  папой. Мать  Малика постоянно   приезжала к  ним,   но  переезжать навсегда,  несмотря  на  уговоры  Малика,  категорически отказывалась.
 А мужчины  обеспечивали благополучие  и  безопасность    семьи  и  бизнеса.   И,  как  в своё  время говорил  Малику Байрам,  все  трое  были  спокойны  за свою  семью,  за  жён  и  детей..
Эсмер  оказалась  именно  такой  женой,  как  и  предрекал  Байрам. Несмотря  на  юность,  Эсмер обладала  поистине житейской  мудростью.  Ни  разу  за  эти годы  у  Малика  не  возникло  ни  единой  причины   даже  для  малейшего недовольства  женою.  И Малик,  по- своему,  даже  любил  её.   Он  баловал  её  подарками,  ласков,  всегда  находил время  для  того,  чтобы   уделить её  внимание,  водил  в  рестораны,  за  границу,  когда  поездки  были не  сугубо деловыми.
   И  только  одно  омрачало  -  Эсмер  не  могла  родить  ребёнка. Малик,  честно  говоря,  особо  не переживал. Эсмер не подавала  виду,  не  жаловалась,  а  с огромным удовольствием  возилась  с детьми  Рафика  и Лейлы. Но,  изредка, Малик  замечал,  с какой  тоской  она смотрела  на  племянников. У Рафик  с Лейлой  было  уже  три  мальчика. И Лейла была  беременна  четвёртый  раз. Ждали девочку.
- Знаешь,  что, Эсмер,  девочку  я отдам  тебе!  - Говорила  Лейла, с  тоской  глядя  на свой,   огромный  живот. – И буду  заниматься  только собой. А  то  превратилась  чёрт  знает во  что!! И  никаких  больше  детей! Храни  Всевышний  всех,  и наших  в  том числе. Но я  больше  не  могу! Устала, честное  слово. Чувствую  себя  как.. как  не  знаю  кто! Родильный  станок!
 - Лейла,  не  гневи  Бога.  – Грустно  улыбаясь,  говорила  Эсмер.
Лейла,  поняв,  что  ненароком, задела  самую  больную для  Эсмер тему,  крепко обняла  её и стала  целовать.
- Ой,  Эсмер,  извини,  извини,  родная! Я  такая  дура!!! И  так дура  была,  а  с  этими   хроническими  беременностями  вообще  последние  мозги потеряла..
   Обе  молодые  женщины,  расчувствовавшись,  расплакались,  потом,  засмеялись. В  таком состоянии  и застали  их  Рафик с Маликом.  Многозначительно  переглянувшись, мужья,  молча,  вышли из  комнаты.
 
 Малик,  категорически,  запретил  Эсмер принимать лечение. Он  позволял  только  обследования  в  лучших  клиниках Москвы  и за рубежом.
- Я  не  хочу,  чтобы  ты  травила  свой организм всякой  гормональной дрянью,  которая,  учти,  неминуемо  приведёт  к  необратимым последствиям.  Я не  хочу,  чтобы  ты стала  толстая,  волосатая -  это  в  лучшем случае. Если суждено - родишь. Если  нет  -  значит,  нет. Я  тебя, в  любом случае,  люблю и не  брошу. И  никакого  искусственного оплодотворения или суррогатное  материнство. Слава Богу,  у  нас  есть  мальчики  и  скоро будет  девочка. Я  считаю  детей  Рафика  и  Лейлы  -  родными.
   Он  говорил это  абсолютно  искренне.   
 
- Я  тоже! – Горячо  сказала  Эсмер,  прижимаясь  к  нему.-  Но..  они мне  просто  двоюродные  племянники,  дай  им  Бог здоровья. А  я хочу  нашего,  с  тобой,  родного..
  Прошло десять лет  с того  времени,  как  он  прилетел  в  Москву. Эти десять  лет  круто  изменили его.  Он  был  успешным бизнесменом,  вёл  такой  образ  жизни,  который  многим  был не  то,  что  недоступен,  а  даже   неведом. И  этот образ жизни отложил  на  нём  отпечаток,  внутренне  изменив  его.  И  в  этом,  красивом,  богато  одетом  мужчине  с холодным, цепким  взглядом,  трудно было  бы  узнать  того  юношу,  которым  он  был  десять  лет назад.  Хотя,  видимых  глазу изменений  не  было. Такой  же  высокий,  красивый,  с  теми  же  чертами лица,  обладавшего  поистине  мужской красотой.   И уже  сейчас было понятно,  что  он  относится  к  той  категории  мужчин,  да и  женщин,  которые   долго остаются в  возрасте  «около  тридцати  пяти -  сорока». И выглядят одинаково хорошо  и  в  тридцать  пять,  и в шестьдесят пять.
 За  эти  годы  он  несколько раз  встречал  своих  бывших  одноклассников в  Москве.  Но в  корне  пресекал  всяческие попытки  продолжить  общение. Он  прекрасно  понимал,  что  его   образ  жизни  кардинально  изменился,  и, естественно, изменился  и  он  сам.  И его  прошлому в  этой, новой,  жизни  места  нет  и быть  не  может.
  Пару  месяцев  назад  Байрам,  вызвав  к  себе  его  и  Рафика,  объявил,  что  настало  время  открыть филиал одной  из его  компаний  в  Баку.
-   Малик,  тебе   придётся некоторое  время  поработать и  жить  в  Баку.  Я  хочу,  чтобы  ты,  лично,  всё проконтролировал.  Рафик  и я будем  заниматься всем необходимым  здесь. А со  временем,  когда  дело  пойдёт,  ты   подберёшь  подходящего кандидата и  вернёшься сюда. Но,  естественно,  периодически  будешь  летать  в  Баку, держать руку  на пульсе.  Я  уже  говорил  вам обоим, что  кроме  вас  я  никому  не  доверяю. И  вы  не  должны доверять никому, кроме  меня и друг  друга. Ни  в чём. Никогда.
-  Когда  я  должен  быть  в  Баку?  - Спросил  Малик.
- Ты? Почему  ты  сказал  «я»,  а  не  «мы»?  - Строго  глядя  на него,  спросил  Байрам.
 Малик  понял   в  чём суть вопроса.
- Потому,  что  Лейла должна скоро родить и Эсмер  ждёт  эту  девочку,  ничуть  не  меньше,  чем Лейла.  Я  не  могу  и  не хочу  обижать  Эсмер.
 Нахмурившись,  сказал Малик,  не  отводя взгляда  от  лица  своего  тестя.  Сейчас  он был  для  него  не  боссом,  а именно тестем.
  По лицу  Байрама пробежала  тень..  Строгий  взгляд,  которым он  смотрел  на Малика  минуту назад,  сменился  на тёплый  и  благодарный. Только они  вдвоём знали  истинную  цену  этому  взгляду.
- Ты  прав,  сынок.   -  Сказал  Байрам -  тесть,  а  не  Байрам -  босс.  –  Она  так  ждёт  этого ребёнка,  что  просто  грех отправлять  её в Баку. Тем  более, что ты сам будешь  прилетать  в Москву,  минимум, раз  в  неделю. Здесь без  тебя  тоже не  обойтись. А Эсмер сможет прилететь   к  тебе  в  Баку,  когда  захочет.
- Думаю,  что не  захочет.    – Сказал,  улыбнувшись, Малик.
 Байрам  встал  из-за  огромного  стола. Рафик  и Малик  мгновенно  встали  со  своих  кресел. Байрам  подошёл  к  ним вплотную  и,  крепко обняв,  прижал  их  к  своему  крупному,  крепкому  торсу.
- Мальчики  вы  мои. Родные.
 Рафик,  незаметно для Байрама,  легонько  ткнул  Малика в бок. Тот, незамедлительно,  вернул  сдачи.
- Тц- ц-ц..  АдАм  Олмадуз  да!*(«Так  вы  людьми и не  стали» -  дословно. А по  смыслу,  шутливое  нарицание, которое, обычно, говорят разбаловавшимся  детям. )   - Намеренно  придав голосу  строгость,  сказал  Байрам. Затем, рассмеявшись,  прижал  их  к  себе   ещё  крепче.
 Через  неделю  Малик  вылетел  в  Баку.  Первые  два  месяца  были  загружены  донельзя.  Деловые  встречи,  ужины, организационные  вопросы  отнимали  у  него   массу  времени.  Домой  он  приезжал  далеко  за полночь.  Жил  Малик  в  роскошной  квартире,  в центре города, которую  купил  Байрам,  специально  к  приезду  Малика.  Офис  находился в пяти   минутах  езды  на  машине.  Ел Малик  в ресторане  или заказывал  на  дом. Первые  две  недели  женщина,  которую наняли  убирать,  приходила  каждый  день. Но Малик  сказал,  что  вполне будет  достаточно  и  одного раза в  неделю.
- Это никоим образом  не  отразится  на Вашей  зарплате. – Успокоил  её  Малик,  увидев,  как  на  её  лице  появилось тревожное  выражение.
 Раз  в  неделю,  максимум,  в  десять  дней,  Малик  летал  в Москву.  К  третьему  его  прилёту, Лейла  родила  девочку. Малышку назвали  в честь  бабушки -  Гямяр, но  все  звали  её  Мусей.. И Эсмер, буквально,  не  спускала  ребёнка  с  рук.  К счастью,  Лейла  совершенно  не  ревновала  Эсмер  к  своим детям. А  после  того,  как  на  десятый  день  у  неё,  почему-то,  пропало  молоко,  Муся полностью  «переселилась» к Эсмер.  И,   после  второй,  бессонной  ночи   - Эсмер  поставила  детскую  кровать  в  их  спальне,  несмотря  на  то,  что  во  всех  трёх  домах  у  каждого  ребёнка  были свои,  отдельные,  комнаты -  Малик стал  ночевать в кабинете.  В  первую же  ночь,  когда  он,  решив воспользоваться  тем, что  Муся  уснула,  притянул  к  себе Эсмер, Малик   почувствовал,  что  Эсмер  не  до  него.  Казалось,  что она  только  и ждёт -  когда  же  он,  наконец,  успокоится  и оставит  её  в покое. Она почти  не  отвечала на  его  ласки,  хотя,  всегда была  очень  страстной  и  нежной.  Малику,  несмотря  на  то,  что,   не  имея  постоянной  любовницы,  он никогда  не упускал  случая  провести  время с  какой- нибудь  юной  красоткой,  всегда  нравилась близость с  женой,   за  эти десять лет  он  не потерял  к  ней  интереса,  как  к  женщине.  А Эсмер,  видимо,  уже  не  испытывала  к  нему  той  страсти, которая  была.   И  вторая  же ночь,  проведённая   в  спальне  с  женой, подтвердила  его  подозрения. Эсмер,  снова, была  какой- то  отстраненной.
- Что – то  не  так? – Спросил  он,  хмуро глядя на  то,  как  она, встав  с  постели, как  только он,   глухо  застонав, расслабил  свои  объятия  и  она выскользнув  из  них,  торопливо  накидывает  шёлковый,  расшитый  вручную,   халат. Раньше  они  долго лежали,   просто  обнявшись,  лаская,  легонько,  друг  друга  пальцами и касаясь  губами.   
 
- Нет, всё  замечательно,  что  ты,  милый? Просто,  мне  нужно  подогреть  молочко. Муся  вот- вот  проснётся.
Малика  терзали  двоякие  чувства. Он и понимал,  и  жалел  Эсмер. Он  видел,  что она, буквально,  растворяется в  этом ребёнке.  Одновременно  с  этим,  ему  было  обидно,  что  он,  её  муж и единственный,  любимый  -  в  этом он  не сомневался  нисколько -  мужчина,  отошёл  на  второй  план.  Малик  с  трудом сдержался  от  того,  чтобы  не  сказать ей то,  что  пришло  ему  на ум. Чтобы  на  то  время,  когда  он  будет прилетать  в Москву, Мусю   забирали к  себе Лейла  и Рафик. Но  вовремя  понял -  что  этого говорить нельзя. Что он  может  смертельно  ранить Эсмер. Он промолчал.  Глядел на Эсмер,  которая  уже  разогрев  молочко -  всё  необходимое  было  тут  же,  на  большом  столике,  рядом с  детской кроваткой,  в  которой,  безмятежно  спал  крохотный,  розовый  комочек,   ставший  непреодолимой  преградой  между  ним и  женой -   счастливо  улыбаясь,  прикладывала  бутылочку  к губкам   крохи. Малышка, не  открывая  глаз,  зачмокала с такой  жадностью,  будто её  неделю  морили голодом. У девочки  был отменный  аппетит.   Эсмер  выглядела  такой счастливой.. Малик,   тяжело  вздохнув,  встал.  Одевшись,  он  подошёл  к  Эсмер. Обнял  её  и, поцеловав  в  висок, тихо сказал:
- Ты  не  обидишься,  если я  пойду  спать  в  другой  спальне? Я  рано  утром  вылетаю  в Баку.
- Нет,  милый,  не обижусь. Конечно,  иди. Тебе  нужно  выспаться. – Сказала Эсмер.  Она  потянулась  к  нему,  встав  на цыпочки,  поцеловала  в  губы.  Поцелуй  был  мягким,  нежным.  И  - благодарным. Он  понял – она  благодарит его  за понимание.  И  понял,  что  их  отношения с  женой  перешли  в  другую  стадию.. В  ту,  где  нет места  страсти. И,  если раньше,  изменяя  Эсмер,  а  потом,  оказавшись  в  её  объятиях -  жарких,  страстных,  полных  любви  к  нему,  как  к мужчине – он  чувствовал  угрызения  совести,  то  теперь,  он знал это  точно,  ни  о каких  угрызениях  совести не  будет  и речи. Она  освободила  его,  сама отдалившись  от  него,  как  женщина..
   И,  теперь,  он  прилетал  в Москву,  фактически,  только ради  дел.  Проводя  дома  минимальное  количество  времени. Нередко,  в  такие  его  прилёты,  между ним и Эсмер  не  было  даже  близости.  Не испытывая недостатка в  женщинах, Малик  совершенно  не  волновался  по  этому  поводу.
 А  в Баку  он  уже  успел  завести себе  несколько  прехорошеньких  девушек. Встречаясь  с  ними  тогда,  когда  ему  было удобно.
 В  тот  вечер,  когда  он  встретил   Нигяр,  Малик как-раз  только  возвращался из  загородной  поездки,  где  провёл  два выходных дня. .  Первый  день  был  сугубо  деловой,  второй – посвящён развлечениям.  Настроение у  Малика  было превосходным.  Вопросы,  связанные  с  бизнесом,  были решены. Девочки,  которых  пригласил  его  партнёр - великолепны. На  лыжах  он  покатался. В сауне  попарился  от  души.  И  именно  эти факторы  сыграли решающую роль в том,  что  он,  узнав  в  стоявшей  на  остановке  девушке  свою  бывшую  одноклассницу,  Нигяр,  не  проехал  мимо, как сделал  бы  это,  однозначно,  в  любое  другое  время,  а  остановив машину, вышел  и,  подойдя  к  Нигяр,  поздоровался. Его  самолюбию  очень  польстило  то,  с  каким,  нескрываемым,  удивлением  и  восторгом,  посмотрела  на  него  Нигяр, когда  узнала в  нём своего  бывшего одноклассника.
- Ну,  Багиров,  ты  даёшь!  Расскажи,  как  из  «троешника»- спекулянта    ты  в  такого крутого  бизнесмена превратился?  - Нигяр  всегда  была  остра  на язычок. Её,  язвительные  замечания  и  прозвища  всегда  попадали  в самую  точку.  И все в  классе,  да  и не  только,  побаивались   её. Кроме  того, что  она могла посадить на место  словами,  Нигяр могла и  по шее  надавать.
-  Повезло. – Ответил  Малик,  со  смехом.
- А-ха. Так  я  тебе и  поверила.  Женился,  наверное,  удачно, в  Москве  или  с  бандитами   какими-то  связался.  В  наше время  только так  можно  выжить.
- Ты  не  поверишь,  но  у  тебя  -  двойное  попадание. Я  женился на  единственной  дочери главы   бандитской группировки.  – Сказал,  смеясь, Малик. Настроение  у него   было  великолепное,  игривое.
- Ну,  вот, я  же  говорила.
- Ты  как?
- Да,  хреново! Ни мужа, ни  работы,  ни  денег.
- А  что  так?
- Ну,  мне  -то,  в  отличии  от  некоторых,   не  удалось  захмурить богатенького  Буратино. Да  и  в банду  не  возьмут.  Торговать не  умею – вот,  устроилась  в магазин,  так  на меня  недостачу  такую  повесили,  что  год  уже  кредиты  плачу, а  конца-  края  не  видно.   Есть  вариант заняться  древнейшей  профессией,  но,  как- то  стыдно.   Золотая  медалистка,  с красным дипломом,  без  пяти  минут кандидат.. Ну,  кому  я   такая на фиг  сдалась? Вот,  может, ты  похлопочешь?  С каким –нибудь  крутым  папиком познакомишь? Заодно,  и  про Севу не  забудь. Помнишь  её?
- Конечно! Вы  же   наши знаменитые Гусейнова баджылары.
- Ну,  вот! У  неё  ситуация  аналогичная.  Только,  в  отличии  от  меня,  в банке кредита нет. Но  мыкается так  же,  как  и я.
- А  чё  знакомить-то? Я  и  сам  могу.
- Да иди  ты,  Багиров. Забыл,  как  я  тебя тетрадкой  по  башке  лупила?
-  Нет,  не  забыл. Может, я  отомстить  хочу.
-  Ойй!!  Мститель хренов. Давай,  вот  тут останови. Приехали.
- Как  прикажете,  ханум.
 - А-ха,  ханум! ХанумЫ  по домам  сидят, мужнин  или папикин  хлеб  едят,  с маслом  и  икрой,  кстати. А  не  таскают  с базара  пудовые  кульки.
- Нигяр,  если  серьёзно,  приходи завтра ко  мне  в  офис.  – Сказал  Малик,  помогая  ей  выгрузить  из  машины  кульки, бывшие,  действительно,  тяжёлыми.   – И Севу  возьми с  собой.
- Ты  серьёзно?
- Абсолютно. Знаешь,  ведь  со  мной  многие  из  наших хотят  общаться. Я пресекаю  в  корне.
- Да,  уж,  слышала. И  за  что  же  мне с Севой  такая  честь?
-  Потому,  что вы,  единственные,  кто  хорошо  ко  мне относился. А  таких  пирожков, которыми меня  угощала  Сева -  я  больше   в жизни  не ел. Так, что, считайте,  что  в  своё            время  вы  сделали удачные  инвестиции,  а  сейчас пришло  время  получать  проценты.
- Хорошо, Багиров. Придём. Адрес скажи  и  во  сколько.
- Завтра   в  половине  шестого    я отправлю  сюда  машину.   Сначала офис посмотрите,  решим,  что  мы  можем друг другу  предложить.
- В смысле?
- Ой,  Нигяр,  ну  и  пошлячка же  ты! Я не  про  интим!
- Багиров!  - Угрожающе   сказала Нигяр. – Ща в  лоб  дам!
- Что??! Это  мне- то,  потенциальному  шефу?
- Ааа. Ой,  пардонте! -  Нигяр,  поспешно  стала стряхивать  с его  пальто невидимые  пылинки.
- Ладно,  прощаю. – Со  смехом сказал  Малик. -  Сева  же  тоже  в  этом дворе живёт?
- Ну,  да. Почти никого  уже  не  осталось  из  старых соседей.
- Так  вот.  Поговорим сначала в  офисе,  потом  поужинаем  в ресторане. Так  что,  форма одежды -  игриво - деловая.
- Это,  в  строгом пиджачке  и  мини  - юбке?
- Да,  и  можно  без  лифчиков.
 - Багиров!!  - Нигяр  ткнула его в  бок. Было  достаточно  ощутимо,  даже  через  пальто.
- Всё –всё! – Малик  поднял  обе руки  и   отступил  к  машине.
- Паразит  такой! Я  не посмотрю,  что  ты  - потенциальный  шеф!  Точно  в  лоб  получишь!
- Понял,  не  дурак!  Помочь  с  сетками?
- Спасибо,   только  до  лифта. Домой  пригласить не смогу,  ты  уж  извини. Мама  болеет.
- А  что  такое?
- Да..- Нигяр  грустно  махнул  рукой. – Я  же  сказала тебе,  что   на меня  в  магазине недостачу повесили. Так  мама,  как услышала,  что  я  банке  кредит  взяла,  под  проценты,  так  и  слегла,  парализовало её. Сейчас,  слава Богу,  лучше. Ходит  самостоятельно,   но  с палкой,  и  правая  сторона плохо  действует. Так,  что  гостей  я  могу  принимать  только, предварительно,  вылизав квартиру.
- Ясно. – Сказал Малик,   занося кульки  в  блок.
- В  общем,  завтра в  половине  шестого?  - Спросила  Нигяр,  уже  зайдя в  лифт.
- Да. Машина  будет  во  дворе..
 Когда  на  следующий  день,  вернее,  уже  вечером,  в  шесть часов  секретарша,   Ольга -  девушка с модельной внешностью,  которую  он  предупредил,  что  в  шесть  часов  он  ждёт  гостей -  сообщила  ему  по  селектору,  что   гости пришли,  он  вышел  в  приёмную  сам..
  Распахнув  дверь,  Малик  вышел  в  приёмную.  На  лице Ольги,  явно,  прочитывалось всё,  что  творилось  у  неё  на душе. Малик  пару  раз  переспал  с ней. И  она,  видимо,  вообразила  себе,  что  она  - его  официальная любовница.  И,  теперь, глядя  на  двух  женщин,  которые  были  старше  её  лет на  десять,   понимая,  что это  -  не  деловая встреча,  терялась в  догадках -  кто  же  они  такие,  что  шеф  сам  вышел  в приёмную встречать их.  Женщины  ей  не  понравились совершенно. Особенно  одна,  светлая.   Было  в  ней  что-то  такое,  что  заставило  Ольгу  сразу возненавидеть её..  А  к другой,  жгучей  брюнетке,  Ольга  почувствовала  просто  раздражение. Каким-то  внутренним,  чисто  женским  чутьём, Ольга  поняла -  опасность,  реальная  угроза ей,  как  женщине,   исходит именно  от  другой,  светлой.   И, когда  она увидела,  что  во  взгляде  её  шефа мелькнуло   нечто неуловимое,  когда  он  встретился  глазами  именно  с ней,  Ольга поняла,  что  не  ошиблась.
 - Даааа, Багиров.. Слов  нет.. Шикарно. – Сказала  Нигяр,  когда  они  уже  сидели  в его  кабинете и пили  кофе,  который им  подала Ольга. На  низком,  стеклянном столике,  за  которым они сидели  в кожаных   диванах,  был  забит  всякими сладостями.
- Рад,  что  тебе  нравится. – Сказал Малик. С  Нигяр  он  поддерживал разговор  именно  в  таком,  шутливом,  тоне. А обращаясь  к  Севе  он,  по  непонятным  для себя  причинам,  от  которых  злился на  себя,  Малик  чувствовал  какой-то трепет. Наверняка, это было  связано  с  тем,  что  Нигяр  и внешне,  и  манерами  напоминала ему  Лолиту  Милявскую, была  шумная  и  сама постоянно  подшучивала. А  Сева,  казалось,  ничуть не изменилась со  школьных  времён.  И простое,  шоколадного  цвета  платье,  облегавшее тонкую  фигуру,  очень напоминало  школьную  форму,  которую носили  девочки  зимой. Такой  же  воротничок –стойка  и  манжеты. Только,  вместо  белых  кружев  они были  оторочены тонкими атласными полосками  чёрного  цвета.  И не  было  фартука поверх  платья.  Нигяр,  несмотря  на то,  что  в  свои двадцать  восемь лет  была  худее,  чем,  когда  училась  в  старших  классах,  выглядела так,  как  женщина,   юность которой уже  позади,  а  зрелость только -  только лёгкими  штрихами даёт о  себе  знать.   По  разным причинам   разные женщины  разное  время  остаются  в  этом,  прекрасном,  возрасте..  Всё  зависит  от  генетики,  образа  жизни,  характера. Кто-то  и  в достаточно  зрелом  возрасте,  когда  хорошо за сорок,  выглядит так  же  прекрасно,  заманчиво  и  свежо.. А кто-то,  едва  переступив тридцатилетний  рубеж,  а,  иногда, и того  раньше,  начинает резко  стареть..
  А Сева  выглядела  так,  словно  время   забыло  о ней,  оставив  её  там,  в   старших  классах. И  фигура,  и кожа  были такими  же  нежными,  тонкими. Но  главным был  взгляд. Он  был  робким,  настороженным,  но,  одновременно  с этим,  в нём было  столько  ожидания  чуда,  которое  возможно только  в  юности. Когда  от  жизни ждёшь  лишь  светлое,  доброе, удивительное.
  - Итак,  Гусейнова  баджылары,  давайте,  обсудим,  как  я вчера  сказал  Нигяр  то,  что  мы  можем  друг  другу предложить. Правда,  Нигяр,  почему-то, неправильно  меня  поняла.
- Да,  иди  ты! – Вяло  отмахнулась  от него  Нигяр.
- Хорошо. Я  пошёл. – Сказал  Малик,  вставая.
- Багиров,  не  беси  меня,  сядь! – Сказала Нигяр.
-  Как  прикажете,  ханум.
- Вот,  не  дурак? И  где  справедливость,  Сев,  вот  ты  мне  скажи? Вот  этот балбес -  владелец  шикарной  фирмы, наш  с тобой,  потенциальный  шеф,  а мы с  тобой,  с  нашими красными дипломами,  на фиг никому  не  сдались.   У  тебя  хоть образование  высшее  есть, Багиров?
- Есть. Диплом показать?
- А-ха,  купил,  наверное.
- Мадам,  Вы  меня недооцениваете. Мне  его  подарили!
- Между  прочим,  мадмуазель. – Гордо выпятив  и без  того пышную грудь, сказала Нигяр.
- Что?? До  сих  пор  в  девках  ходишь?
- Ходим. – Нигяр указала указательным пальцем сначала  на  себя,  потом -  на Севу. И,  прыснув,  добавила: – Хотя,  Сева  и была  замужем. Сколько  ты  там  пробыла? Одну  ночь?
Сева,  бросив на Нигяр укоризненный  взгляд, вспыхнула  до  корней  волос
- Как  это?- Малик  удивлённо  переводил  взгляд  с  Нигяр  на Севу. Нигяр,  закинув  голову,  громко расхохоталась,  а Сева,  прикрыв  лицо руками,  покачала  головой.
- Каком кверху! Её  муженёк  решил,  что  Сева   -  не  девственница,  устроил  ночью  скандал,  потребовал  врача. Выяснилось,  что  у них,  у  обоих,    особая  физиология.  Короче,  чтобы  лишить  Севу  девственности,   нужен  сильный,  мощный  самец,  а  её  муж  был,  скажем  так,  очень  миниатюрным. Ну,  очень! Прям,  мальчик -  с  - пальчик!
- Нигяр!!   -   Сева  возмущённо  смотрела  на подругу.
- Что? Ну,  что?  Во-первых,   мы  не  дети. Во-вторых,    когда  ты,  после  всего    пережитого  унижения,  вернулась  домой -  я  до  сих  пор  восхищаюсь  твоими  родителями,  дай  Бог  твоей  маме здоровья, а папе  - Аллах  Рэхмет  элясин *  за  то,  что они,  не  раздумывая,   забрали тебя домой,  но  этот  урод,  со  своей  семейкой,   везде  мололи  языками, что  ты   -  не была девственницей. Пока  я,  случайно,  не  узнав  от  своей  приятельницы,  не  встретила   этого   козла и  не  разбила  ему  морду.  Так,  что,  Малик,   вот  такая  вот история.  Сева  до  одури боится мужчин  и  всего,  что  из  этого  следует. Брачная ночь  повредила  ей  психику. А я  просто  пока  не  нашла родственную душу.  Но,  чувствую,  что  скоро не  выдержу и  дам  первому  попавшемуся.  Точно –точно,   так  что,  давай,  срочно  найди мне  богатого,  красивого и умного.
 Малик,  снова  перевёл  взгляд  с Севы  на  Нигяр,  потом,  трагически, заломив  руки,  закатил глаза и произнёс,  придав  голосу  нарочитую печаль:
- Кошмар!! Какой  кошмар!  - Затем,  подмигнув  им,    развёл  руки и ,  широко улыбаясь,  сказал   совсем другим,   бодрым голосом: - Всё! Конец  вашим проблемам,   девочки! Чего  не  сделаешь ради любимых  одноклассниц!  Я  вам  не  только с  работой,  я  и   эту  вашу  проблему  решу! Нигяр,  начну  с  тебя,   а ты потом всё  Севе  расскажешь,  чтобы она  ничего не  боялась. Договорились?
  Сева,  не  выдержав,  расхохоталась  и,  прижимая  ладони  к  пылающим  щекам,  пробормотала:
- Господи,  действительно,  какой  кошмар! Вы  оба -  придурки!
- Багиров! – Нигяр,  угрожающе, замахнулась  в  его  сторону чашечкой  с  кофе.
   
- Не  советую,  мадмуазель.  – Сказал  Малик. -   Если  Вы испортите  мне костюм,  то     Вашу  зарплату  начальника  отдела кадров,  придётся  удержать  первые  три  месяца.   
Рука Нигяр,  подносившая  чашку  с кофе  к  губам,  замерла,  вздрогнув,  в  воздухе.
-  Чего?
- Три  с половиной,  простите.
- Это,  в смысле,   твой  костюм столько стоит?
- Это,  в смысле,    у  тебя   зарплата такая.
 Нависла  тишина.  Нигяр,  осторожно  поставив  чашку  с  блюдцем  на стол,  перевела  взгляд  с Малика  на Севу.
- Ты  сейчас  серьёзно?
- Абсолютно.
 Нигяр,  вскочив  с места,  бросилась  к  Малику.  Не  удержав  равновесия,  она плюхнулась прямо на  него. «Пыфффрр-пых!» -  выдохнул  кожаный  диван,  не  ожидавший,  видимо,  такого  резкого  повышения  веса.
- Мадмуазель,  фи,  как  вульгарно! Вы  пукнули  от  счастья!
- Багиров,  сволочь,  уймись  ты,  наконец! – Покрывая  его  лицо  поцелуями,  попадая то  в  нос,  то  в  губы,  то  в  глаза, сказала Нигяр,  плача  и  смеясь  одновременно.
 Наконец,  выпустив   Малика из  своих  объятий,  Нигяр села  обратно на  свой  диван  и,  залпом,  допила  кофе.
 - А  тебе,  Сева,  я хочу  предложить место  моего  личного  помощника. С  обязательным  изучением бухгалтерии. Я договорился,  после  работы,  в  шесть часов,  сюда будет приходить педагог. Как  у  тебя   с английским?
 - Я ходила  на  курсы и английского,  и  бухгалтерии.  – Сказала  Сева. Щёки её  всё  ещё  были покрыты  румянцем. 
- Курсы  это  ерунда. Как  на  самом  деле  дела  обстоят?
- Английский,  думаю,  хорошо,  а  бухгалтерия  без  практики  ..
- Ну,  что  же.   Завтра  твой  английский  проверит  мой  переводчик,  если понадобится,  и  английским  будешь заниматься. В дальнейшем тебе будет нужен  диплом экономиста. Но  диплом – это  всего  лишь  бумажка  и я  его тебе  подарю. Главное – реальные  знания.
 Сева смотрела  на него  с восторженной  благодарностью. И   он  понял,  что  именно этот  взгляд  ему  необходим. Он хотел,  чтобы  она,  именно  она,  всегда смотрела  на  него, и  именно  так..
 И  она смотрела.... Смотрела,  когда  он стал  её  первым  мужчиной.... Смотрела,  когда  они  работали.. Когда  отдыхали..
 - Я понимаю,  что  ты  никогда  не  разведёшься.. Да  мне,  это  и не  нужно,  поверь.... Я  люблю тебя  таким,  какой  ты есть. Ты  столько  для меня сделал. И  этого -  слишком много.. Я  тебе  так  благодарна,  Малик..
 Шептала  она ему,  прижимаясь  всем  телом  и  покрывая  его поцелуями..
А   он  наслаждался её  любовью, буквально купался  в  ней.  Ему  нравилось  её  удивлять,  восхищать.. И  она удивлялась,  восхищалась  и  благодарила..
  Через  год  Сева  и  Нигяр  познакомились  с  Байрамом и Рафиком. Знакомство  состоялось на  торжественном мероприятии в честь годовщины компании. За  этот год их  компания,  заняв  свою  нишу,  твёрдо  стояла  на  ногах.  Сева и  Нигяр  присутствовали  на  банкете,  среди  управляющего  состава  компании.
 На  следующий  день,   Байрам  позвонил  Малику  и   сказал,  что  им нужно поговорить,  наедине.
 - Приезжай  ко  мне, Малик.  Рафик  пошёл по каким-то  своим  делам. У  меня  спокойно  поговорим.
 Через  час  Малик  уже  был  в  загородном  доме Байрама.
-  Знаешь,  Малик,  одноклассники -  это  особая порода  людей. Это  особые  отношения. И,  насколько мне  известно, раньше  ты, категорически,  ни  с  кем  из  своих  одноклассников  не  хотел общаться.  Что  изменилось?  - Спросил Байрам,  после  того,  как  они  поужинали  и   женщина,  занимавшаяся хозяйством,  накрыв   для  них  чайный  стол в зимнем  саду,  вышла,  прикрыв   стеклянную дверь павильона.
 Малик,  естественно,  сразу понял,  о чём,  вернее,  о  ком  пойдёт речь..
- Сева  и Нигяр  относились  ко  мне  не  так,  как  другие.
 Ответил  Малик,   глядя  в  глаза Байрама. Тот,  помолчав,  похлопал  его  по  плечу.
- Малик,  я  -  тоже  мужчина. Поверь, я не  буду  никогда  не  осуждать  ни одного  мужчину  за  связь  с  красивой женщиной.  Но!! При  условии. Если эта связь  не  вредит.
- Эта  связь  не  вредит. – Твёрдо  сказал Малик, не  отводя  взгляда.
- Мне  тяжело  и неприятно  говорить  с  тобой  на  эту  тему. Но  я вынужден  это  сделать. Мне  прекрасно  известно  и  о твоих  связях,  и о  связях  Рафика. Уверен,  что  тебя  это не  удивляет.
- Нисколько. Я  бы удивился,  если бы  дело  обстояло  наоборот.
- Ну,  вот.  Не  зря  я  тебя  считаю  своим  вторым  сыном.  Так,  вот.. Рафик,  как  только  стал  мужчиной,  заводит,  периодически, любовниц. Но больше, чем на  полгода,  максимум- год,   его  не  хватает.   А  у  тебя  любовниц  не  было  никогда.  Одна- две  встречи, изредка,  третье  свидание  с  одной  и  той  же  женщиной. И  так  было до тех  пор,  пока  не  появилась  Сева –ханум. Ты купил  квартиру,  на  её  имя,  где живёшь с ней уже   восемь  месяцев. Купил  ей  машину. Это  всё  ерунда.  Материальная  сторона  ваших  отношений  меня  не  интересует. Тем  более,  что ты  все  это  сделал  на  свои, личные, средства.  Меня напрягает другое. То,  что вы  не  скрываете  свои отношения.   Я уверен,  что ты  не  разведёшься с  Эсмер. Это было  бы  очень  подло  с твоей  стороны  не  только  по отношению  к  ней, но  и  ко  мне,  и  к  Рафику. Я  знаю,  что  ты  на  это  не способен.  Меня напрягает другое. Ты -  молодой,  здоровый мужчина. Эсмер не сможет подарить тебе  ребёнка.  А Сева –ханум  запросто  может  осчастливить тебя.
- Чем? Родив  ребёнка? Прости, Агсаккал,  но  я,  напрочь,   лишён  инстинкта отцовства.  Я   очень  люблю  детей Рафика  и Лейлы. И я  не  знаю, чем отличалась  бы  моя любовь  к  ребёнку,  которого  родила  бы  от  меня  Эсмер или  какая-то другая  женщина.  К  тому  же,  не  обижайтесь,  но,  с меня  было  достаточно  одной,  бессонно  проведённой  ночи,  когда я  прилетел в Москву. В  ту  ночь я  понял,  что  наши  отношения  с Эсмер  перешли  в  другую  стадию. И я  понял -  мне  не нужен  ребёнок. Ни от Эсмер, ни  от  какой – то другой  женщины.
  Байрам  слушал  его  внимательно.
- А  Севе -хнум?
- Я  ей  сразу  сказал,  какие  отношения  у  нас  могут быть. И она приняла  эти  условия. Образно  говоря,   мы договорились ещё  на  берегу.
- И  ты  уверен,  что она  не нарушит,  образно  говоря,  условия договора?
- Мы  расстанемся  в  ту  же  минуту.
- Ты уверен, что  сможешь  уйти   не  просто от  любящей  тебя  женщины. А  от   женщины  любимой – я  не  сомневаюсь, что  ты её  любишь,  иначе,  этого  разговора,  попросту, не   было - бы  -  и  ждущей  от  тебя  ребёнка.
 - Можете  не  сомневаться  в  этом.
  Байрам  помолчал.. Потом,  глядя  пустым взглядом сквозь  толстое  стекло  зимнего  сада,  за которым  бесновался январский  ветер,  заговорил.
  - Знаешь,  у  меня  есть основания  для  сомнения. И, не  дай  тебе  Бог,  оказаться,  как  и  мне,  когда –то ,  перед выбором.  А  потом, сделав  этот  выбор,  всю жизнь сходить  с ума.  Я  тебе сейчас расскажу то, о чём  никто не  знает  и не  должен  узнать. Ты  помнишь  наш разговор,  в  моём кабинете,  когда  я  предложил тебе  жениться на Эсмер?
- Конечно.
 -  Я  тебе  сказал,  что Гямяр взбрело  в  голову женить Рафика  на  Эсмер, но  мне  удалось убедить  её, что они  выросли вместе, как  родные  брат  и  сестра.  И у  меня  на Рафика  другие виды.  Помнишь?
- Помню.
 - Так  вот,  настоящая причина  в  том,  что Эсмер мне  вовсе  не  племянница. Она моя  родная  дочь.
 Малику  показалось,  что галстук  сдавил  горло железным  обручем.
- Ты  знаешь,  в Джамилю,  мать  Эсмер я  влюбился не  сразу..  Для  меня  она  была  женой брата. И  как  женщина  просто  не  существовала. Так  же,  как  и я для  неё  не  мог  быть мужчиной. Но, я  до  сих  пор  не  могу  понять,  что  произошло, в  какой  момент  мы  оба  потеряли  контроль. Настолько,  что  перешли  все  дозволенные,  нет,  вернее,  все  запретные границы.    Это  сумасшествие,  это  предательство  продолжалось  несколько   лет. Мы  не  могли ничего с  собой поделать.  Но  всё  осложнилось,  когда  Джамиля  заявила, что  хочет признаться  всем  о  нашей  связи,  и  о  том,  что  Эсмер - моя  дочь. В  том,  что  это  именно  так,  не  было  сомнений.  Моего  брата  не  было  в Москве,  когда Джамиля   забеременела. Она  заплатила  врачам,  чтобы  те  подтвердили  то,  что  Эсмер родилась  семимесячной. На  самом  деле, Эсмер  родилась в свой,  положенный  природой,  срок.   Как  мог  долго, я отговаривал Джамилю,  умолял.  На какое  -то  время  она успокаивалась, а потом  этот  кошмар  начинался  заново.  Я уже ненавидел  её. От  сумасшедшей  любви,  страсти  не  осталось  и  следа.. А  она  продолжал  меня  любить.. И  я  вынужден был  ей  врать,  что  тоже  люблю  её,  потому  что  прекрасно знаю -   нет  ничего страшнее  влюблённой,  но отверженной  женщины.  Тем  более,  если  эта  женщина -  жена  твоего родного  брата  и  родила  от  тебя  ребёнка.. Наша  связь  тяготила  меня. Я  прекрасно  понимал,   что  её  желание  рассказать  всем  правду  приведёт к  страшным последствиям. К  братоубийству  и  позору. Вечному  позору,  который  унаследует  и  мой  сын,  Рафик.   И я понял,  что  должен поставить  этому  конец. Джамиля   должна  была  замолчать. Должна была  унести с собой  в  могилу  эту  тайну.  Эту, позорную,  страницу   нужно  было  вырвать,  сжечь и   развеять пепел. И это должен был  сделать я. Только  я.. Год я  вынашивал  план. Обдумывая  всё,  в мельчайших  деталях.. Я  сам,  лично,  не  доверив  никому,  не  поделившись  ни  с единой  живой душой,  понимая,  что  владение  такой  тайной  сделает меня  марионеткой  в  руках  того,  кому  я  раскрою эту  тайну, организовал  тот несчастный  случай. Я  заранее  испортил тормоза в  её  машине.   Я  знал,  что  она  собирается поехать за  город,  к  своей  подруге. Я  учёл  всё.  Обдумал  до мельчайших  деталей,  миллионы  раз  прокручивая в  голове  каждое  действие.. Но, запомни  кое –что  навсегда. Жизнь -  непредсказуема,  и  она сама  вносит  свои коррективы  в  нашу  судьбу..  Я  и предположить не  мог, что мой  брат,  перепутав  время  рейса  на самолёт,  выскочит следом за  Джамилей,   и она повезёт его  в аэропорт… Байрам  замолчал. Он,  всё  так  же,  смотрел  в пустоту,  сквозь стеклянные  стены  зимнего  сада.. Внутри  было тепло, журчал искусственный  ручей,  ему  вторили  установленные  в  павильоне небольшие  фонтанчики,  стенки которых  были из   стекла.. Всё  вокруг  цвело,  было  зелёным.  В  клетках  щебетали птички. А  огромный,  персидский  кот,  совершенно белый,  с  изумрудными  глазами, вальяжно  расхаживал,  бесшумно  ступая  лапками. Он делал  вид,  что  его  совершенно не  волнуют  ни  разноцветные  птицы  в клетках, ни  яркие  рыбки,  плавающие  в  фонтанчиках. Но,  не  выдержав,  он,  то бросался  на стены  фонтана  и  рыбки,  пёстрой  стайкой,  шарахались  в  разные  стороны,  то  пытался  допрыгнуть  до клеток,  висевших  под потолком и  птицы,  с шумом,  метались  в клетках.. Потом,  всё  замирало.   Поняв  тщетность очередной  попытки,  кот,  снова, напустив  на  себя  безразличие,  ходил по павильону. Рыбки  и  птицы  успокаивались. До  того момента,  когда  инстинкт охотника  в  этом  красавце  - персе  вновь  не  заявлял о  себе..  И   от царящего  в  этом, райском уголке,  умиротворения,  откровение  Байрама   казалось ещё  более  страшным..
-  Ещё очень  долго,  вдобавок к  кошмарному  сознанию того,  что  я  убил  собственного  брата,  потому  что подло  предал его,  меня терзал  страх.. Страх  того,  что  мать Эсмер  кому-то  рассказала о нас,   о  том,  что  Эсмер  -  моя  дочь. И я постоянно  ждал -  вот- вот   и эта  страшная,  позорная  тайна  раскроется..  И что  тогда?? Но,  к  счастью,  она,  видимо, никому  ничего не  рассказала. Иначе,  давным  - давно,  мне  бы  предъявили..  А  ещё  по  прошествии  некоторого времени,  я понял,  что  сделал правильный выбор. Я  спас  семью -  не  в  том узком смысле,  а   с е м ь ю,  весь наш род - от  позора. Я  спас  бизнес,  в который  вложил  всего  себя  и материально,  и  физически,  и  морально.. И,  я  уже  не сомневаюсь  в  том,  что  даже  если бы  я знал,  что  мой  брат окажется в той  же  машине,   я не  изменил бы  своего решения. Интересы  семьи -  превыше  всего.

Байрам, наконец,  повернул  голову  к Малику  и,  глядя  ему  в  глаза,  сказал:
 - Я  тебе  рассказал  это  для  того,  чтобы  ты  знал -  я   не  позволю,  чтобы  какой-то, незаконнорождённый,  ребёнок в  дальнейшем стал  претендовать  на  то,  что  принадлежит только  семье.
- Вам  не  придётся  делать  ничего  такого,  чтобы  защитить  интересы  семьи. 
Сказал  Малик,  после  нескольких  минут молчания,  тяжёлой,  свинцовой  каплей,  нависшей  в  павильоне.  Казалось,  что  ручеёк остановил свой  бег,  фонтаны перестали журчать,  и  даже  птицы  замолкли. ..
 Пройдёт  много  лет  с  того  разговора. Но Малик,  ни на  минуту,   не  забудет,  ни единого слова,  сказанного  Байрамом. Он  прекрасно знал -  что  собой представляет  его тесть.  Он знал,  в каком мире  они живут,  и какие вокруг  творятся дела.    «Девяностые»  цвели пышным  цветом.  Но то,  что  сделал  Байрам  -  никак  не  укладывалось  в  голове  Малика.  Стать  любовником  жены  своего  брата.. Это немыслимо,  тем  более, для  кавказского  менталитета. И нет слов,  которые способны  передать всю  низость  и  подлость предательства. А  потом,  осознанно,  убить  жену  брата,  мать  собственного ребёнка, при  этом,  невольно,  стать  убийцей  брата. Такой  человек  способен  на  всё. Абсолютно всё. Для  него  не существует границ,  которые  бы  он  не  мог  переступить. И этот  человек,  назвавший  его  сыном,  принявший  его  в семью,  ставший  его  боссом  и  тестем, только  что  поведал ему свою,  страшную,  позорную, тайну.. Не  было  сомнений,  с какой  целью   он это  сделал.  Малик  отчётливо  понимал это. И  принял  решение. Как  и  все решения,  которые  он  принимал  в  своей жизни -  сразу и  без  тени  сомнений. Так  же,  как  он  всегда  дрался -  яростно  и  жестоко,  не  задумываясь  о  том,  что  противник  -  сильнее. Он  всегда  бил  точно  и  яростно,  не  давая противнику  шанс.
 Малик  ехал  по  загородной  дороге.  Две  широкие  полосы  света  фар,  разрывали  ночную тьму. Снежинки  метались  в  безумном танце. «Дворник» бесшумно скользили по  лобовому  стеклу.  Глубокая  складка  пролегла  между  бровями Малика.   Трасса,  в пределах  видимости,   была  совершенно  пустая.  Дорога  была  скользкая,  как  каток.  Но  для  мощного внедорожника  это  было пустяком. Поэтому,  Малик  вёл  машину  на  довольно  большой  скорости.  Ему  нужно было  поскорее попасть  в  город. Чтобы  воплотить  в  жизнь решение, которое  он  принял. Чтобы  потом не пришлось принимать  другое.  Он знал,  что другого пути  не  было.  Он  прекрасно  понимал,  много  лет назад,  когда,  впервые  оказавшись  в  Москве,  в  особняке  Байрама,  какая жизнь его  ожидает и  обратного пути  не  будет.  Малик  уже   давно  не  был наивным  мальчишкой.  В принципе,  он  не  был таким  никогда. Он  очень  рано повзрослел. И  прекрасно  знал  правила  игры  взрослой  жизни.  Особенно  той,  которая  ожидала  его  с  момента  принятия  его,  Малика,  в  семью  Байрама. Агсаккала. 
 Он  не  стал откладывать  до  утра.  Войдя в  квартиру, в  три  часа  ночи,  он,  не  раздеваясь  и не  снимая  обуви,  прошёл в  спальню. Свет  ночника  мягко  освещал  кровать. Сева  спала,  безмятежно  улыбаясь чему-то  во  сне.  Прислонившись  к  косяку  двери,  Малик,  несколько минут,  смотрел  на неё. На  душе  было  тоскливо. Но  он  понимал,  что лучше  вот  эта тоска, чем то,  что  может произойти,  если  он  сейчас дрогнет. По  толстому ковру  Малик,  бесшумно,  подошёл к  кровати.  Как- только он  сел  на её  край,  Сева,  вздрогнув,  открыла  глаза. Сонно  улыбнувшись,  она потянулась  к  нему.
- Привет.. – Прошептала  она,  чуть  хриплым,  со  сна,  голосом.
- Привет. – Ответил  он,  отведя  её  руки,  протянутые  к  нему.
 Сева удивлённо  посмотрела  на  него. 
- Что-то  случилось?
- Да.
 Сева  присела  в  кровати,  прислонившись к  высокой,  из  резного  дерева,  спинке  кровати.
- Что?  -  Взгляд   её  глаз  уже не  был ни  удивлённым,  ни,  тем  более,  сонным. В  них была  тревога.
-   Мы  расстаёмся,  Сева.  Завтра  я  вылетаю  в  Дубаи.  Меня  не  будет два  дня. За это  время  ты  сдашь  все  дела  Ольге.  Квартира  -  на  твоё имя. Естественно,  она -  твоя.   С  понедельника    ты  выйдешь на  работу  в  банк.  Работа -  государственная,  зарплата   -  хорошая,  конверт -  ежемесячно.  Завтра    этот  вопрос будет    решён. Тебе  позвонят   и  скажут  -  куда  и  к кому  подойти. И   мы  никогда  больше,   ни при каких  обстоятельствах  не  будем  вместе.  Я  сейчас  ухожу,  забрав  все  свои  вещи.  Не вставай,  не  провожай  и ни  о чём не  спрашивай. Всё –равно,  я  не  отвечу..  .
********
   Она  так и сидела,  в  кровати,  обхватив,  согнутые в  коленях ноги,  руками. Несмотря  на   то, что  в квартире было тепло, её  била  мелкая  дрожь.  Оцепенение,  напавшее  на  неё,  как  только  Малик  произнёс слова  о  том,  что  они расстаются,  не  отпускало её  до тех  пор,  пока  за Маликом  не захлопнулась входная дверь.  Сева  вздрогнула. По  щекам,  крупными горошинами, покатились  слёзы. Сначала -  медленно, а  потом  всё  быстрее,  обгоняя  друг  друга,  они,  стекая  по щеками,  чуть  задержавшись  на подбородке,  бесшумно  капали  на  белоснежный  пододеяльник,  расплываясь  пятнами.  Сначала,  Сева  плакала  безмолвно, затем -  навзрыд. Взяв  с  прикроватной  тумбочки  телефон,  она  набрала  Нигяр.
- Нигяр… Он ушёл.. 
- Что???!! Сева,  что  случилось??
 - Не  знааааюууу….
- Я  сейчас  приеду!
- Куда? В  такую  погоду? Не  нужно,  не  выезжай. Просто,  поговори  со  мной,  пожалуйстааа… - Сева  плакала  громко,  навзрыд, даже  не  утирая  слёзы..
- А  что  случилось?
- Понятия не  имею…
  Сева  рассказала  Нигяр всё, слово  в  слово.
- Хм.. Ничего  не  понимаю.. И  ты  ничего  не  спросила?
- Нееет..  Я.. я..  вообще  даже  ни  одного слова  не  смогла  произнести..
- Очень странно…
- Нигяр,  я  не  знаю,  что мне  делать?
- Ничего не  делать! В конце –концов, квартиру,  машину  он  тебе  купил, на  работу,  считай,  устроил. 
- Я  люблю  егооо… - Рыдала Сева.
- Ну,  и  что?? 
- В смысле? -  Сева  даже  перестала  плакать.
- В  прямом! Ну,   и  что  с того,  что ты  его  любишь? Знаешь,  Сева,  мы  с  тобой  прекрасно понимаем -  что собой   представляют Малик  и   его  семья. Я имею  в виду  его  тестя. Мы  же  не  дети,   думаю,  что  с  первого  дня  поняли  -  куда  попали. И в  том  мире – всё  иначе. Нужно  принимать правила  игры,  если  не  хочешь последствий,  о которых  и понятия  не  имеешь. Я вот что  думаю.. Скорее  всего,  тестю Малика давно  известно  о ваших  отношениях. И,  если  до  вчерашнего  дня,  вернее,  банкета,  он,  скорее  всего,  думал,  что какая-то смазливая  девчонка,  то, увидев  тебя, а  потом  и  пообщавшись  -  вы  ведь разговаривали  с  ним?   -  он  понял,  что ты  -  умная,  красивая  женщина. А то, что Малик  в  тебя  влюблён -  видно  невооружённым взглядом. И  он  понял  -  ты  представляешь  реальную угрозу.
- Какую  угрозу, Нигяр?
- Обыкновенную. Жена Малика не  может  родить ребёнка. И  всем  это  прекрасно  известно. И дураку  понятно,  что  Малик  женился  на  его племяннице  далеко  не  по  любви,  хотя,  говорят,  что она -  изумительная  красавица.
- Да,  я  видела фотографии,  он  показывал  их  на  компе.. Она -  очень,  очень красивая. И видно,  что не  фифа  какая-то,  не  стерва.
- Сева, да    плевать  мне  на неё! Хоть  ангел -  по  фиг! Речь  о  тебе. Итак,  что  мы  имеем.  Ты  - молодая,  красивая,  умная. И  Малик  в  тебя,  реально,  влюблён. Значит,  ты, запросто,  можешь  родить  ребёнка.  А как  ты  думаешь,   их  клану  нужен  незаконный  ребёнок? Или  ты  думаешь,  что  Малик  разведётся? Даже,  если и разведётся -  живым его из  этого  клана  не  выпустят. Заодно, и  о  тебе,  и о  вашем ребёнке,  «позаботятся». Скорее  всего,  этот  «Дон Карлеоне»,  уважаемый  тесть Малика,  поговорил  с ним,   и  Малик  сделал  выводы. Причём,  поверь  мне,  правильные  выводы. Я считаю,  что так  будет  лучше  для  тебя.
- Ты,  правда,  так  считаешь?
- Нет. Не считаю. Я  уверена. Так,  что,  милая моя,  утри  сопли,  выспись  и  сделай  всё  так,  как  тебе  сказал  Малик. И продолжай  жить  дальше. Спокойно. Не  связываясь  больше  с  такими  крупными шишками. Это,  конечно,  очень приятно,  когда  мужик  крутой,  при  бабках  и  со  всеми  вытекающими  последствиям. Только  не  забывай,  что  вытекают не  только приятные  последствия,  но  и  много  дерьма.  Радуйся,  что легко  отделалась. Ну,  попереживаешь,  поплачешь,  потоскуешь,  зато – живая  останешься.
-   Нигяр,  ты,  прям, что-то  уж  слишком..
- Что? Приукрасила? Ни фига! Я ещё  смягчила краски. Ты  что,  фильмы  не  смотришь? Книг  не  читаешь?
- Нет.. Мне  некогда.
- Ну, и зря. Много интересного  можно почерпнуть. Короче,  давай,  успокойся. Спасть,  наверное,  ты  не  сможешь,  поэтому,  не  имеет  смысла  желать тебе  спокойной  ночи. До  завтра. Целую.
-  Я  тоже.. До  завтра..
 Отложив  телефон,  Сева,  свернувшись калачиком  и  укрывшись одеялом  с головой,  тихо  проплакала  до  утра..
**********

   Сева   попросила  Нигяр  заехать к  ней  после  работы. Был  десятый  час,  когда  Нигяр,  наконец,  освободившись,  вышла  из  офиса  - она   тоже  ушла  из  компании  Малика,  попросив  его  устроить её  на  работу. Он  выполнил её  просьбу. И  теперь Нигяр работала  в  крупной,  строительной  компании,  начальником отдела  кадров.  Компания  принадлежала  одному  из  знакомых  Малика,  так  же,  как  и  банк,  в который  он  устроил  Севу.
 К приходу  подруги,  Сева  приготовила  плов  с  мясом  и  каштанами -  одно из  любимых  блюд  Нигяр.
  Нигяр, наевшись  от  души,  с  блаженным урчанием,  полулежала  на  угловом  диване,  в  кухне –студии. А Сева,   прибрав  со  стола,  вымыла посуду   и уже  накрывала  стол  к  чаю.
- Сева,  ты  издеваешься,  что  ли? Я  же  лопну! И  так,  как  корова стала! -  Тоскливо  протянула Нигяр,  глядя,  как  Сева  достала  из  кухонного  шкафа  пышный,  шоколадный  торт, который Нигяр  тоже  безумно  любила. – Сама  -то   вон  какая,  худышка.  И  как  только  тебе  удаётся?
 Сева,  пожала  плечом. Она  была   очень бледной. Нигяр  ещё  с порога  сказала  ей  об  этом,  но Сева  ответила,  что  просто  устала  и,  кажется, немного  простыла. Поэтому,  то,  что  Сева,  практически,  не  притронулась к  еде,  вяло ковыряясь  вилкой  в  салате  из  свежих  овощей  и  с  зеленью,  Нигяр  списала  на то,  что  подруга, видимо,  действительно  заболела.
   Но  когда  Нигяр,  выпив  две  чашки  чая с  тортом,  закурив,  протянула  сигарету  Севе  и та,  молча,  покачала  головой,  Нигяр, внимательно  посмотрев  на  подругу,  сделав  несколько  затяжек,  произнесла:
- Я  правильно  всё  поняла?
 Сева,  с  тоской  глядя  в  окно,  за которым  бушевала  февральская  метель,  молча,  медленно  кивнула.
 -  Какой  срок?
- Месяц. Пара  дней  туда- сюда.
- Ты  понимаешь,  что тебе  нельзя  рожать  э  т  о  г   о   ребёнка?
 Сева,  всё  так  же,  глядя  в  окно,  невидящим взглядом,  снова,  молча,  медленно  кивнула... Тяжёлая,  крупная слеза,  сорвавшись с  густых,  длинных  ресниц,  медленно  потекла по  её  щеке  и,  на  доли  секунды,  задержавшись  на  тонко очерченном подбородке,  шлёпнулась на  гладкую,  полированную  столешницу. И  всё. Больше  слёз не  было.. Сердце  Нигяр сжалось  от  боли и жалости. Она  почувствовала,  как   и  её  глаза  наполнились слезами.  Но она, неимоверным усилием  воли,  заставила  себя  сдержаться. Незаметным  движением, она  смахнула  слёзы  с  глаз.
- Я  уже  разучилась  плакать,  кажется.  – Сказала Сева тусклым,  безжизненным  голосом. Затем,  встав,  подошла  к  кухонному  шкафу,  открыла  дверцу  и,  достав пачку   сигарет  и отцовскую зажигалку,  закурила..  Нигяр  уже  не  смогла  сдержаться.  Она, всхлипнув,  как  ребёнок,  горько расплакалась. Потому,  что  поняла -  какое  решение  приняла  Сева. И  они обе  прекрасно понимали -  какие  последствия  могут  быть.  Первая  беременность,  в  двадцать девять  лет.. И.. аборт.. Это  страшное  слово..
- А,  может,  тебе  быстренько  выскочить  замуж  за кого  - нибудь? – Сказала  Нигяр,  позже,  когда  они,  обе,  наревевшись,   сидели,  в обнимку,  на  диване. – Ну,  ещё  месяц  у  тебя есть. А потом скажем всем,  что  родила  семимесячного  ребёнка  от  законного  мужа. Кому  какое  дело?
- Во-первых, я  уверена,  что  Малик  быстро  сложит  два  и семь. И  поймёт,  что  я  забеременела от  него,  в  прошлом месяце.  Наверное,  это  произошло  как –раз  за  день или два  до  того,  злосчастного,  банкета. И в  этом случае  я   гроша  ломаного  не  дам  ни  за свою  жизнь, ни  за .. – Она  замолчала,  не в  силах  докончить   фразу.  Переведя  дух,  Сева  продолжила: - А,  во – вторых,  за  кого  я могу  так  быстро выйти замуж? Я  ни  с кем не  общаюсь. И,  в-третьих,  мне  нужен  иностранец. Чтобы  уехать  из  страны.  Чтобы  ни  Малик,  ни  его семья  ничего  обо мне  не  знали. Я уже  всё  это  обдумала. И   уже  договорилась  с врачом.  Через  две  недели.  Пойдёшь со  мной?   .
 - Конечно… конечно,  родная.. – Сказала  Нигяр,  крепко  обняв подругу  и  целуя  в  щёку..
- Как-раз,  Восьмое  Марта. Сделаю сама  себе  подарок.  -  Горько  усмехнувшись,  сказала  Сева.
 Нигяр  уставилась на подругу.
- Слушай,  а ты  что,  не могла  другой  день  подобрать?  Ты  понимаешь,  с чем ты  всю жизнь будешь  этот  праздник  ассоциировать? – Наконец,  сказала она,  возмущённо  размахивая руками.
- Ну,  во –первых,  я никогда  не  забуду  этот день и  число. В  любом случае. Во- вторых,  у  нас  с  тобой  будет  два  нерабочих  дня.  И я  хочу  попросить  тебя  провести эти  два  дня  со  мной..
************
 Малик  поседел  в  одночасье.   В  ту  ночь, когда  начальник  охраны,   встретив его в  аэропорту,  в  Москве,   заикаясь,  доложил  о   произошедшем. 
  Год  Малик,  в буквальном  смысле,  поставил  всех,  кого  мог,  на  ноги..   Он  задействовал  все  свои  связи,  потратил   огромную  сумму  денег,  применял  угрозы  и давал обещания..  В  результате он  вынужден  был  принять  неоспоримые  факты  и  смириться с мыслью о  том,  что  это  был,  действительно,  несчастный,  чудовищный  по  своим масштабам,  случай.  Вся его семья -  Байрам и Гямяр –ханум,  Рафик  с Лейлой  и  четверо  их  детей,  а  так   же  его  собственная  мать  и Эсмер,  погибли..  Все  отравились  угарным газом. Ночью.  В загородном  доме,  в  Баку,  где   они  собрались  все  вместе.  Это Байрам  настоял на  том,  чтобы   они  все  прилетели  в Баку,  именно   в  тот  день..  А Малик не смог  вылететь из  Сургута,  куда  летал  по делам компании,  в связи  с разыгравшейся метелью…
А спустя  год,  он,  случайно,  встретил  Нигяр  в  Москве,  куда  та  прилетала  на выставку, где  их  компания принимала участие. Они  встретились  в фойе  огромного, выставочного  павильона.. .  Нигяр  узнала его,  несмотря  на  то,  что  Малик  был  совершенно  седой. Малик  пригласил её  поужинать с  ним.  В  девять  вечера  он подъехал  к  гостинице,  в  которой  остановилась Нигяр.    За ужином,  в ресторане,  Малик  и рассказал  Нигяр  о несчастье,  постигшем его год  назад. Про  Севу  он  не  спрашивал. Ни слова. Но,  когда  после   ужина  в  ресторане,  он  привёз её  обратно  к  гостинице,  Нигяр,  прежде,  чем  выйти  из  машины,  сказала:
- Малик,  я  считаю,  что  ты  должен  это  знать.  Сева  была  беременна,  когда  ты  от  неё  ушёл. Месяц  с  небольшим.   Когда  ты  рассказал  мне  о   горе,  постигшем  тебя,  я,  конечно,  ужаснулась. Но  ещё  больший  ужас  я  испытала,  когда  ты  сказал,  какого  числа это  произошло. Сева  сделала аборт восьмого  марта.
 Нигяр видела,  как  смертельно побледнело  его  лицо.     Ей  было  безумно  жаль  его. Но и  промолчать  она  не  смогла. Вернее,  не  захотела. 
   Малик  медленно   отъехал от  гостиницы.. Он  вёл машину по  ночной  Москве. Этот  город  стал  для  него вторым,  родным.  И,  если бы  его  спросили,  какой  из  городов – Баку  или Москва -  ему  дороже,  ближе – он  не смог бы  ответить. Потому,  что  в Баку  он родился  и вырос. А в Москве -  переродился  и  рос.. Он  ехал очень  медленно,  по  самому  краю  дороги,  чтобы  не  мешать потоку  мчащихся  машин. И  в  его  голове роились  мысли  - странные,  непонятные, несвязные..   Малик   чувствовал,  что,   среди них   вертится одна,  какая-то   очень  важная. И  она  ускользает от  него.  Он,  мучительно,  пытался  уловить её . Но  никак  не  мог.
 Он  въехал  в охраняемый  двор  новостройки.  Оставив машину  в подземном гараже,   он  сел  в  лифт,  который  бесшумно домчал его на  самый  последний  этаж. Там была  его  квартира,  занимавшая   весь этаж. И  он  жил   в  ней  уже  почти год,  не  в  силах оставаться  в  особняке,  где  когда-то жила  вся  его семья,   
     Приняв  душ,  переодевшись  в  домашнее,  Малик  подошёл  к  окну. Вернее,  к  стене,  которая  полностью  была  из  стекла. Даже  часть пола  была  стеклянной.   Он  стоял,  скрестив  руки  на  груди и  смотрел  на город.  Открывавшийся  вид  был  прекрасен  и он  не уставал,  каждый  раз, поражаться красоте этого  города, жизнь  в котором   била   ключом..  И,  вдруг,  та  самая,  ускользающая,  мысль, отчётливо  пронеслась  в  его голове.  Это была  даже  не  мысль. А  слова,   которые  сказал  ему  больше  года  назад Байрам.. 
«Жизнь -  непредсказуема,  и  она сама  вносит  свои коррективы  в  нашу  судьбу..»   -  Малик,  словно,  перенёсся  в тот  самый  день,  в  тот  павильон,  в  зимний  сад,  в  котором Байрам раскрыл  ему  страшную,  позорную  тайну.  И Малик  отчётливо вспомнил  все  свои  мысли  и ощущения.. Особенно  страшным  откровение   было   на фоне  умиротворения в  этом, кажущемся кусочком рая,  павильоне.  Он   вспомнил всё. И  то,  как  ему,  в какой-то  момент,  показалось,  что   даже  птицы  замолкли..