пререкание с кэгэбэ - 25

Было это в суккот в Ашдоде. Незадолго перед теми выборами, когда там разгорелся конфликт между новоприбывшими и старожилами. Какой-то местный ликудник не прошел в какой-то список, он шумел и нагнетал конфликт.

Кроме этого, было там ещё и о завозе неевреев, что привело меня туда.

На центральной автобусной станции, в буфете, за столом сидели меньше десятка местных и несколько приезжих.

Организатор встречи, ликудник, с почтением встретил старика в кепке, усадил за стол, поставил перед ним полную закусок тарелку. Старик снял кепку, накрывавшую лысину, и кушал.

Вне сукки я мог пить воду.

Вдруг открылась широкая дверь, которой никто не пользовался, и медленно, как похоронная процессия, въехала телевизионная камера на колёсах, направленная на наш стол, а вокруг камеры несколько человек в медленном парадном шаге. Один склонился к камере и вёл её. Второй, сбоку, на длинной палке свесил перед камерой что-то волосатое. Третий, с другого боку, был за руководителя. Четвёртый, впереди, держал микрофон наготове, за ним волочился провод.

Камера подъехала к столу и объезжала его. Первым делом микрофон подсунули ликуднику, он говорил о сговоре местных русских, которые голосовали только за своего и этим его обокрали – в список "ликуда" он не попал. Потом говорил главный по борьбе против завоза неевреев – большинство завозимых неевреи. Последним говорил человек из народа,  лысый старик, "об этих русских".

Съёмка закончилась.

Руководитель съёмки увёл ликудника в сторонку и вправлял ему мозги, что приглашённые им противники завоза неевреев, – наши враги, а он таким поведением подыгрывает врагам государства.

Я подошёл к ним спросить у руководителя съемки, когда будет по телевизору. Руководитель посмотрел зло на меня и сказал: "В десять после выборов". И быстро отвернулся от меня, продемонстрировав ликуднику полное презрение к врагам.

Ни в десять после выборов, ни назавтра, ни по какой программе этого не было.

Но съёмка была. Для кэгэбэ – изучать слабости этих, которых уничтожать.