Записки каторжанина. Бирка на ноге

Из воспоминаний моего свекра Федора Скидан, бывшего заключенного ГУЛАГА


      
    Великая Отечественная война смешала все планы. Поражение Красной Армии на фронтах в 1941 году привело к потере угольных шахт Донбасса и Ростовской области. Донбасс и Ростовская область – основные поставщики твердого топлива, оказались в руках врага. Вот, тогда и начались разработки угля на Печере.

    Воркуту начинали строить уголовно-заключенные. Месторождения угля были разведаны еще раньше. Была проложена железная   дорога, и в Печорский угольный бассейн пошли эшелоны, полные с заключенными.

   Федор прибыл на Воркуту в 1944 году. Выгрузили их неподалеку от новой шахты прямо в тундру и заставили строить бараки.

   Апрель в средней полосе – это уже весна, а в северных широтах – это еще разгар зимы. О местном климате заключенные сложили частушку. «Воркута ты Воркута – чудная планета, десять месяцев зима, остальное лето». Многие не дожили до «новоселья» в бараках – умерли от холода и голода.
    Сроки у всех были «круглые». Меньше 10 лет не давали. Чаще всего – 20 лет. Плюс еще 5 лет поражения в правах, то есть не имели они права участвовать в выборах. Эта фикция маскировала отсутствие всяких политических прав и свобод в огромном «сталинском концлагере» под названием СССР.
   Федор от сталинских щедрот получил по полной – 20 лет лагерей.
    В первом эшелоне на Воркуту пошли «политические». Социально-близкие большевикам и Советской власти граждане страны Советов, то есть – криминальная уголовщина, подъехали позже, когда уже можно было, куда их селить. Их специально берегли для прессинга «политических». Так осуществлялась сталинская политика: «Разделяй и властвуй!»

   Каждому, прибывшему в лагерь, был прикреплен номер вместо имени. На одну тысячу человек выделялась буква алфавита и номер, так Федор лишился имени и стал номером – К 971.

  Изгнанный из духовной семинарии Сталин кое-что, видимо, помнил из Апокалипсиса и, наподобие антихриста, лишал людей имени, заменяя существительное на числительное. Таким образом он желал превратить Творение Божие – человека в поголовье рабочего скота.
     Заключенных никто не щадил. С начальника лагеря спрашивали лишь за производительность труда «живого» заключенного, а за смертность не спрашивали. Такое нечеловеческое отношение к людям делало выживание в лагере почти невозможным. Из тысячи заключенных, в которой был Федор выжило всего 17 человек. «Рекордная» цифра была 14 человек выживших их тысячи.

    В свое время Президент России, Борис Ельцин, принес извинения народу Японии за то, что в плену в Сибири погиб каждый десятый из числа военнопленных Квантунской армии. Грех переводить смертность в проценты, но лучше привести для сравнения – выживаемость. Пленных японцев выжило 90%, «политических» каторжан на Воркуте выжило в среднем 2-3%. Эти цифры вполне определенно указывают на цели сталинщины – истребить всякое инакомыслие и инакомыслящих под видом законного наказания. Не следует забывать, что по «сталинской конституции» двенадцатилетний ребенок мог получить ВЫСШУЮ МЕРУ за мешок капусты с колхозного поля. Это был прямой геноцид русского народа. Целенаправленная политика уничтожения в русском человеке основу нации – Русского Духа!
     В лагере выживали не просто сильные и крепкие, но еще надо было быть «везунчиком». Скорее всего «везение» заключалось в БЛАГОДАТИ БОЖЬЕЙ, в сильном Ангеле-Хранителе и в молитвах близких. Мать-старушка, глубоко верующая Православная женщина, постоянно молилась за своего сына Федора, вот и все везение.

    Федор держался долго, и все-таки «сломался» на желтухе. Определить болезнь сразу не было возможности. Сменного белья заключенным не выдавали, мыться тоже было негде. Люди не мылись и цвет кожи скрывался под слоем угольной пыли. Когда Федор совсем ослабел, его забрали в лагерную больницу. Там его обмыли и стало очевидно, что у него желтуха. Санитары стали брить бороду, но успели выбрить лишь одну щеку. Больной потерял сознание, пульс прощупать они не смогли и его сочли мертвым. Мертвому каторжанину на большой палец ноги прикручивали проволокой бирку с его номером. Тело вынесли в коридор и бросили в кучу других тел, прикрыв сверху мешковиной. На следующий день тела умерших заключенных должны были вынести во двор и сложить в штабель до лета. Летом, когда тундра оттаивала, умерших закапывали в землю.
    Пролежав несколько часов, Федор очнулся от странного и болезненного ощущения – сильно болел большой палец. Эта боль привела его в чувство. Стащив мешковину с лежащих по соседству мертвецов, Федор закутался в нее. Доползти до двери самостоятельно он не мог. У него не было больше сил, и он ждал, когда кто-нибудь из санитаров выйдет в коридор. Когда дверь открылась, он подал голос изо всех сил. Его отыскали среди трупов и потащили снова в барак. Здесь ему обрили вторую щеку и определили на лечение. Лекарств почти не было, врач из заключенных лечил на одном энтузиазме. Им командовали медсестры из вольных. Поправлялись больные в основном за счет неплохого питания и отсутствия изнуряющего труда.
   
    Едва оправившись от слабости, Федор присоединился к компании любителей анекдотов. Юмор, шутки, анекдоты, смех делали чудеса. Вся эта веселая компания быстро шла на поправку. Жареная рыба, которую давали в пищу, была непригодна и вредна для «желтушников», и они ходили по бараку и обменивали ее на кашу и хлеб. Неподалеку на кровати лежал бывший посол Литвы в США. Взятый еще в 1940 году он прошел по многим тюрьмам и теперь вот оказался в Воркуте. Воспитанный, образованный человек, знающий несколько иностранных языков, будучи в больнице читал серьезную литературу. Жареную рыбу он не обменивал на кашу, а принимал в пищу. Он считал, что врач должен был назначить ту пищу, которая не вредна для организма. Доводы других «желтушников» он не воспринимал. Умер он недели через две, постоянно обращаясь к доктору за помощью.
   
    Веселая компания поправилась вся. Хотя дальше их снова ждала шахта, но эти люди стремились выжить, боролись за жизнь и выживали.
Меньше всего шансов выжить было у курящих. Скудный двухразовый паек, мороз до минус 40 градусов, тяжкий труд в шахте, 12-ти часовой рабочий день, все это и так угнетало силы организма. Курильщик обменивал 200 грамм хлеба – утренняя пайка, на одну столовую ложку табака. Тем самым в угоду своей страсти он обкрадывал свой организм. Естественно организм слабел и угасал, так страсть делала человека врагом самому себе. Так добровольно в угоду своей страсти человек убивал сам себя, что тогда говорить об окружающих его людях. Другого принести в жертву своей страсти и вовсе не жаль.
     Выйдя из больницы, Федор снова оказался в своем бараке. Барак на Воркуте имел следующую конструкцию. В мерзлоту вкапывались бревна, к ним с обоих сторон прибивались доски, а между ними засыпался мелкий шлак. Вот и вся теплоизоляция. В сильный ветер зимой через такую «стену» проходила снежная пыль и оседала на одежде заключенных. С обоих сторон барака были двери и печки. Дежурные по бараку всю ночь поддерживал огонь в печах, чтобы в бараке было относительно тепло. Стояла у входа бочка с водой и параша. Нары были двух ярусные на 500 человек. Сделаны они были не из досок, а из кругляка, так что упирающийся в ребра сучок был обычным явлением. Набитый соломой матрас появился только у передовиков производства в 1948 году как средство поощрения за ударный труд. С обоих сторон нары ограждались стенками из того же кругляка, чтобы лежащие с краю не падали на пол. Падать было от чего, так как бараков было мало и нары набивались очень плотно. Спали на боку, чтобы больше заключенных поместилось. Переворачивались с боку на бок по команде. Если при повороте человека выталкивали, и он оказывался сверху других, его били и сбрасывали с нар. Такой неудачник вынужден был сидеть на краешке нар до утра.
    Лес для нар давали самый плохой. Экономила Советская власть на людях. По этой причине нары иногда ломались и верхний ярус давил нижних. Тогда всем приходилось подниматься и разбирать завал. Некоторых уносили в штабель с биркой на ноге. Лозунг «Нам не нужен уголь с кровью» появился в 1948 году. Тогда-то в лагере открыли и ларек. Стали выдавать небольшую зарплату. Можно было покупать продукты в дополнение к лагерному пайку. Стали проводить санитарную обработку бараков и одежды, разрешили иметь второй комплект одежды. Смертность заметно уменьшилась, появилась реальна надежда выжить и выйти на свободу. Каждый жил надеждой, что этот сатанинский режим не может жить вечно. Перемены все связывали со смертью тирана всех времен и народов – Сталина, но пока люди ждали и надеялись на спасение.