Сюжет-парадокс

Небольшие субъективные рассуждения о сюжетах в литературе и кинематографе на основе личного контакта с этими текстами.

  Рассуждение первое: сюжет-парадокс.

  (статья написана 10 марта 2002 года)

  В сознании русского (российского) человека очень мало работает культурный и художественный позитив. Можно даже поставить вопрос так: приучен ли русский человек к позитиву?
  Положительный образ всегда выстраивается от отрицательного и связан с отрицательным множеством необходимых и расшифрованных на экране контактов, без которых не возникает самого сюжета. В этом смысле американское кино воистину шаблонно и чрезвычайно статично в плане раскрытия обоих образов – и положительно и отрицательного; можно в качестве примера привести фильм «Леон-киллер» Люка Бессонна, где образ врага, то есть продажного садиста-полицейского, выведен просто с максимальной концентрации «отрицания». Вероятно, тут действует такой механизм: чем страшнее и омерзительней был «людоед», тем значимей подвиг «героя», который его убил  и на этой дистанции между «добром» и «злом», на этом расстоянии и создается само «пространство конфликта». А «пространство конфликта», в свою очередь, создается путем введения в текст фильма множества сюжетных механизмов, обуславливающих тайные, скрытые связи между двумя образами – «черным» и «светлым». И именно эти связи и создают механизм сюжета самого фильма. Отрицательный персонаж в американском кино в 95% случаев всегда уничтожается к концу фильма, давая так называемый «хеппи-энд». Таким образом, можно сказать, что американский кинематограф проповедует абсолютную статику сюжета, меняя произвольным образом лишь обстановку. Начиная смотреть практически любой американский боевик, ты уже знаешь, чем он закончится.
  Русское кино, в отличие от американского, не статично и выстраивается не на противостоянии «людоеда» и «героя», а на превращении «маленького человека» в героя.
  Я несколько раз спорил с разными литераторами, утверждая для многих очень парадоксальную, почти неприемлемую вещь, что фильм «Брат» в сюжетном плане превосходит «Леона», а образ пацана с вечно подбитой бровью превосходит образ несокрушимого гиганта Леона в плане зацепления за сознание зрителя. И это даже притом, что актерские данные Жана Рено феноменальны, а энергия, с которой он выстраивает образ своего героя на экране, воистину подавляет своей мощью. Вообще, конечно, нельзя сравнивать наивную и элементарную актерскую работу Сергея Бодрова и просто гениальную игру Жана Рено, но именно эта самая «наивность» и «элементарность» исполнения образа Данилы и создает феномен фильма «Брат», а точнее даже феномен притяжения «Брата». Дело в том, что механика сюжета фильма «Брат» основана не на статичном сюжете, а на «сюжете-парадоксе», когда зрителю самому дается возможность выбрать, стоит ли ему переживать за главного положительного героя или нет.
  Фильм «Брат» начинается с того, что главному герою Даниле, грубо говоря, бьют морду. Это просто немыслимо для американского кино: чтобы главный герой, которому предстоит по сюжету совершить все подвиги, был бы избит в первой же сцене фильма! Затем он приезжает в Петербург, где в первой же сцене ему объясняют, какая страшная и неодолимая сила «город», ему говорят, что ему придется очень туго. Ни в одной последующей сцене наш герой не демонстрирует ни одного положительного качества: он груб, невероятно циничен (такой исключительно молодежно-подростковый цинизм), в сцене в трамвае он раскрывает себя, как оголтелого ксенофоба (знаменитое: «не брат ты мне, гнида черножопая!»), в сцене знакомства с Кэт демонстрирует свою чрезвычайную ограниченность в плане культурного развития, можно даже сказать, отставание от ровесников и так далее. В каждой второй сцене герой проходит через то или иное унижение в глазах зрителя и буквально в каждой сцене демонстрирует свою абсолютную «не положительность». К середине фильма наш герой получает задание от своего брата, которое можно определить как «задание для смертника»: он должен убрать крупного уголовного авторитета, после чего его самого должны будут немедленно «убрать». Вот это и есть точка преломления сюжета. Данила не в курсе того, что его, по существу, предал собственный брат, а зритель в курсе.
  Происходит сюжетная метаморфоза, когда неудачник должен либо умереть, либо начать с этого момента раскрываться для зрителя в совершенно иных качествах. Данила не умирает, а выживает и с этого момента его образ начинает внедряться в сознание зрителя. К удивлению зрителя (даже меня) в каждой последующей сцене «пацан с подбитой бровью» начинает демонстрировать силу, уверенность, хитрость, невероятную точность действий, каждого своего шага, и даже некоторый определенный гуманизм, когда спасает девушку (водителя трамвая) и режиссера с радио. Самый слабый персонаж на экране постепенно, на глазах зрителя, превращается в самого сильного. В финале он уже буквально кромсает своих врагов, истребляет их, как тараканов, причем уже враги Данилы не демонстрируют ни одного положительного качества: они трусят, отыгрываются на ни в чем не повинных людях, в том числе и на девушке-кондукторе, демонстрируют слабость, тупость, ничтожность. В финале фильма наш герой уже не «пацан с вечно подбитой бровью», а непобедимый Данила Багров, человек, наделенный режиссером всеми феноменальными качествами «героя американского кино»: невероятно силен, умен и положителен! Причем его образ в итоге входит в массовое сознание как определенный культурный феномен. Этот человек, герой эпохи упадка и безвременья, произносит сакраментальную фразу своему другу Немцу: «Ты говорил, что Город – страшная сила? Какая же это сила, раз здесь все такие слабые!» Новый феномен массовой культуры, новый «культовый» герой создан.
  Сейчас массовая культура часто дает фильмы-сопоставления: «Чужой против хищника», «Фредди против Джейсона» и так далее. Мне бы лично в связи с этим интересно было бы посмотреть фильм «Данила против Леона»:-)))
  Точно такой же сюжет реализуется и в другом отечественном первоклассном боевике «Холодное лето 53-го». Там главный герой также до середины фильма демонстрирует свою опущенность, ничтожность, слабость и трусость до того момента, когда начинается сама «война». А к финалу фильма он выводится на экран как самый сильный персонаж, победивший всех «плохих», причем без всякой помощи от кого-либо.
  Итак, давайте рассмотрим саму схему построения сюжета-парадокса:
Начало фильма раскрывает максимальную ничтожность главного положительного героя и показывает максимальную неуязвимость отрицательных персонажей. К середине фильма должен произойти перелом ситуации, когда самый ничтожный персонаж на экране должен совершить первый действенный поступок, с этого момента все экранное время начинает играть только на нашего героя. Также стоит отметить, что до точки преломления положительный герой не показан как «положительный», к нему прививается скорее жалость, смешанная с презрением, нежели уважение и сочувствие.
  Теперь вернемся к началу: работает ли культурный и художественный позитив в русском пространстве?
  Я думаю, что русский положительный герой – это воистину герой сюжета-парадокса; он должен быть по определению серым и незначительным в начале фильма, униженным и опущенным в глазах зрителя до определенной точки перелома. Это не герой мускулов, это герой, с которым должна произойти сюжетная метаморфоза, которая и выстроит в итоге весь сюжет произведения. И его победа в конце фильма будет иметь истинно позитивной характер в глазах зрителя (читателя). Можно сказать о том, что культурный и художественный позитив и позитивный отечественный культовый герой может быть создан. Но это будет не Зигфрид и не супермен, а скорее всего… Иванушка-дурачок.

  P.S.: Когда я писал рассказ «Рыжий» (первоначальное название у меня было «Адский подвал»), я держал у себя в голове именно сюжет-парадокс, который очень четко запомнил по фильмам «Брат» и «Холодное лето 53-го». В этом смысле рассказ «Рыжий» оказался и для меня самого «точкой сюжетного преломления»; собственно, именно с этого рассказа я и начал, наконец, понимать, что такое прозаическое произведение и как его строить. То есть рассказом «Рыжий» («Следопыт» №7 за 2003 год) собственно и начинается моя проза. В этом рассказе у меня даже получилось пойти дальше, чем у авторов вышеуказанных фильмов: главный герой – кот – в начале рассказа имеет кличку «Васька», а в конце рассказа, после уничтожения «плохих», то есть крыс-мутантов, получает имя – уже именно имя (!) – «Рыжий», то есть происходит полная метаморфоза образа героя.